Набонасар вел солдат без дороги, прямо по степи, отступив на десяток полетов стрелы от берега Тигра. Вскоре голые берега начали покрываться редкими кучками тростника, далее он становился все гуще, местами занимая все более обширные площади, оттесняя людей глубже в степь. А вскоре из тростника вынырнул человек и призывно замахал руками – пост, выставленный Хутрапом. Набонасар повернул в его сторону, не понимая, куда же он поведет солдат. Проход в тростнике открылся совершенно неожиданно, надо было пройти немного по мелкой воде и обогнуть небольшую тростниковую косу, прикрывающую его. Со стороны никаким образом нельзя было догадаться, что здесь, в гуще высокого, значительно превышающего рост человека, тростника расположена деревня и большое налаженное корабельное производство. Дома стояли на сваях, болото между домами закрыто сплетенными тростниковыми матами, уложенными друг на друга. Полдесятка кораблей уже ожидали прибывших на переправу. Это были настоящие корабли, деревянные, с площадками для перевозки животных, прообразы корабельных палуб. На таких уже можно было бы выходить в плавание и в открытое море. Рядом с ними нетерпеливо взад-вперед расхаживал Хутрап. Заметив первых вышедших из-за поворота тростника людей, он бросился к ним навстречу. Караван уже находился на другой стороне реки – Хутрап не терял времени даром. Пока солдаты по сходням поднимались на корабли, Набонасар и скандинав вкратце рассказали о результатах сражения с аккадцами. Последними на один из кораблей осторожно перенесли Энинрис и бросили закутанного в попону связанного и не шевелящегося старшину аккадских купцов. Отталкиваясь длинными шестами, корабельщики провели корабли по узкому каналу и вывели их в реку. Быстрое течение немедленно подхватило их. Однако корабль – это корабль. Несколько взмахов укрепленными по бортам веслами – и он уже у противоположного берега, где в ожидании уже стояла вторая половина каравана. Опустили сходни, и солдаты сошли на берег, сводя лошадей.

Повозки по решению Хутрапа оставили в тростниковом поселке. Они не годились для дальнейших переходов. Солдат, участвовавших в сражении, радостно приветствовали их товарищи, оставшиеся при караване. Здесь же Хутрап полностью рассчитался с Ухубом за его услуги, передав ему увесистый мешочек золота. Стороны разошлись, довольные друг другом. Корабли уплыли обратно в камыши, а Хутрап решил остановить караван на полдня на отдых, тем более, что солдатам, участвовавшим в сражении, прошедшей ночью отдохнуть не пришлось. А заодно нужно было допросить пленника, который до сих пор связанным лежал на боку и не шевелился.

Первым же делом Хутрап подошел к Энинрис, чтобы справиться об ее самочувствии. Свежий воздух благотворно влиял на нее, она уже сидела, быстро приходя в себя. И Шамши тоже стало легче. Голова его пришла в норму после полученного сильного удара, уже перестала мучительно болеть, и он снова был в полной боеготовности. Несколько легкораненых солдат также не должны были стать обузой. Повсюду уже тянулись вверх дымки зажженных костров и в котах булькало варево.

Тем временем Набонасар, время от времени поглядывающий на лежащего неподалеку пленника, решил, что, пока готовится еда, есть время для допроса, и приказал привести его к костру, у которого расположилось руководство каравана. Двое дежурных солдат бросились выполнять распоряжение. Они подбежали к пленнику, развернули укрывавшую его попону, наклонились над ним, но вдруг выпрямились и призывно замахали руками.

– Странно, – заметил Набонасар.

Он направился к солдатам, выслушал их и, подойдя поближе к пленнику, всмотрелся в его лицо. Затем повернулся к костру и покачал головой. Заинтригованные Хутрап и скандинав направились к нему.

Старшина аккадских купцов неподвижно лежал на боку. Руки и ноги его были крепко связаны. Он не обращал ровно никакого внимания на стоящих вокруг и приближающихся к нему людей. Да и не мог обратить. Он был мертв. Бледное лицо не выражало ни страха, ни тревоги, наоборот, было спокойно. Глаза открыты. Рот до сих пор заткнут кляпом. Нигде на темной одежде не было видно ни разрезов, ни следов крови. Скандинав присел на корточки и потрогал кисть руки старшины купцов. Она еще шевелилась.

– Еще не успела окончательно остыть, – сказал он, – убит недавно, похоже, что уже при переправе на корабле он был мертв.

– Почему ты говоришь об убийстве? – спросил Хутрап, – с тем же успехом он мог умереть, например, от огорчения, что попал в плен, сердце могло не выдержать.

– От огорчения прямые удары в сердце не появляются, – заметил скандинав, указывая на небольшое темное пятно прямо против сердца.

Он повернул тело старшины купцов на спину и кинжалом разрезал одежду, оголяя его грудь. Немного ниже соска было небольшое кровяное пятно. Скандинав вытер его куском отрезанной от одежды ткани. И все присутствующие увидели небольшое треугольное отверстие, заполненное запекшейся кровью.

Хутрап в ярости долго и цветисто ругался. Остальные стояли молча. Наконец, посол пришел в себя.

– Кто мог это сделать? – почти кричал он, – найдите мне его!

– Его везли до переправы на повозке, – сказал Набонасар, – мимо ходили практически все, кто участвовал в бою, и пырнуть мимоходом мог любой из них. А после переправы бросили на землю, и снова мимо ходили все, разгружая корабли. А здесь уже можно подозревать вообще всех в караване без исключения.

– Этот кто-то, затаившийся враг, – сказал скандинав, – до сих пор среди нас. Это понятно. Старшина купцов видел его среди нас, и тот дал убитому надежду на освобождение. Рот у старшины купцов был заткнут кляпом, ничего сказать он не мог. Но если бы он видел, что его хотят убить, он бы не был так спокоен. Убили его внезапно, так быстро, что он понять ничего не успел. Это видно из выражения его лица. Что это за странный убийца, знакомый с проводником в Ниппуре, сопровождающим посольские караваны, со старшиной купцов в Лараке, имеющим ранг посла, к которому далеко не каждого смертного допустят? И одновременно с этим убивающий обычного постового солдата так, что тот улыбался ему при этом? Удивительно!

Набонасар приказал солдатам бросить тело в реку.

– Все равно он был негодяем при жизни, – оправдал он свой приказ, – земля зря носила его, и негоже обижать ее, закапывая его. Пусть рыбы попируют сегодня на его бренных останках…

Солдаты подняли тело старшины купцов за руки и ноги, оттащили его к берегу и, раскачав, бросили в быстрые воды. Через несколько мгновений уже намного ниже по течению вода буквально вскипела от мечущихся острозубых рыб.

А Хутрап, скандинав и Набонасар, вернувшись к костру, еще долго строили планы поимки таинственного убийцы, но так ни к чему не пришли.

Исключения из подозреваемых в убийстве все-таки были. Ни разу к лежащему старшине купцов не подходил сам Хутрап. Также после того, как аккадца связали и бросили на повозку, возле нее не были ни скандинав, ни Набонасар. Они все время, вплоть до переправы, держались рядом друг с другом. Также близко не подходили к повозке молодые жрецы. И не могла сделать это бывшая без сознания Энинрис, которая только сейчас начала шевелиться.

– Я рад, что не надо подозревать в предательстве никого из сидящих здесь людей, – удовлетворенно сказал Хутрап, – было бы плохо, если бы хоть один из нас, включая меня, мог оказаться под подозрением…

Во второй половине дня последовала команда на продолжение движения.