– Ты что, с ума сошел? – едва разошлись отпущенные в город люди, спросил Хутрапа Набонасар, – отправляешься к городскому правителю, который с потрохами сдаст нас всех аккадцам до завтрашнего утра, едва узнает, что ты здесь, да еще и с нужным им завещанием!

– А с чего ты решил, что мы здесь задержимся до завтрашнего утра? – усмехнулся Хутрап, – эта байка как раз и рассчитана на тех, кто будет готовить нападение, поэтому я и изложил ее во всеуслышание. Аккадский шпион сейчас должен встретиться со своими и рассказать, что мы будем здесь сидеть до утра. Нападение они будут готовить ночью, а мы уйдем сегодня же сразу после обеда, опередив их на полдня. Пока они сообразят и соберут силы, мы будем уже далеко. Кроме этого, есть еще одна задумка. Что мы будем до утра, узнает и Эпарти. Этот тоже захочет выслужиться, только перед Энпилуханом. И тоже будет готовить ночное нападение. Пусть пободаются в темноте друг с другом!

– Хорошее предложение! – одобрил Набонасар, – интересно, что сказал насчет всего этого скандинав?

– А как он может возражать против того, что сам придумал и предложил? Но смотри, – предупредил Хутрап, – об этом плане, кроме нас троих, не знает ни одна живая душа. Ты должен осторожно приготовить все к отъезду. И еще одно, – добавил он, – ситуация сейчас для нас действительно чрезвычайно сложная, поэтому, согласно распоряжениям, о которых ты знаешь, полноту власти в караване с этого момента я возложил на скандинава.

Набонасар, понимающий существенную роль скандинава в событиях, был далек от мысли о честолюбивых вопросах первенства и всегда думал только об интересах дела.

– А шатер, его же не успеют отремонтировать?

– Не будет с нами никакого шатра, и верблюды останутся здесь. И лошади тоже. Только двух арабских скакунов ты прямо сейчас уведешь. Их жалко оставлять.

Набонасар в недоумении уставился на него.

– Нас всех ровно тридцать пять человек, – продолжал Хутрап, – нет, бедных Бурны и Шамши уже нет, значит, тридцать три человека. Всего надо сорок лошадей. Также нам необходимы припасы на дорогу. Твое дело до обеда обеспечить это. И сосредоточишь все это в постоялом дворе слева от городских ворот. Мы проходили мимо него, помнишь? Туда и приведешь скакунов.

Набонасар, начав понимать хитроумный замысел, утвердительно кивнул головой. Он хорошо запомнил большой огороженный крепким забором двор и даже предлагал остановиться в нем. Однако Хутрап направился дальше, в центр города.

– Мелкими группами, незаметно, после обеда мы выйдем отсюда, проберемся на тот двор и сразу же уходим из города. Половину дня нам придется гнать коней быстро, чтобы обеспечить отрыв от погони. А в следующие дни погоня будет висеть на хвосте. Правда, этой ночью им будет немного весело, если все пойдет так, как ожидается. Но к утру они придут в себя. Так что легкой жизни нам еще долго не предвидится. Возьми это золото, – Хутрап передал Набонасару увесистый мешочек, – это на твои расходы. Там же, на постоялом дворе, будет ждать проводник. Он проведет нас до моста через реку Карун. Троп не так и много, но лишь одна из них ведет на единственный мост. Как бы нам не заплутать… Надо выйти к мосту раньше преследователей, иначе они запрут нас и не дадут переправиться. Подготовь коня и для проводника. Да, об оплате с проводником договорись сам. И до обеда ты должен все успеть.

– А как поступить с хозяевами постоялых дворов? – уже продумывая про себя план работ, спросил Набонасар.

– Они оба знают, что им надо делать. Они давние приверженцы Пели. Правда, тому, где мы находимся сейчас, придется несладко, – усмехнулся Хутрап, – когда здесь начнется заварушка и аккадцы с солдатами правителя города сначала передерутся, а затем разберутся, что к чему, хотя он вроде бы и ни при чем, однако ему точно отсыпятся полсотни плетей, никак не меньше. Но ему, как и другому, хорошо заплачено за помощь, кроме того, когда к власти придет Пели, он будет назначен помощником нового правителя города, и в память об избиении будет мстить обидчикам, чем только может. А на первых порах это будет нам очень даже с руки…

Набонасар немедленно, пока не началась слежка, лично увел двух арабских скакунов. А вскоре он уже небольшими партиями, чтобы не привлекать особого внимания, закупил четыре десятка не быстрых, но выносливых в горах лошадей, приказав немедленно доставить их на расположенный вблизи городских ворот постоялый двор. Также он закупил продукты на десять дней на тридцать пять человек, немного корма для арабских скакунов, казаны для приготовления пищи, шерстяные одеяла, чтобы спать на них ночью, и еще некоторые нужные мелочи, вроде кожаных ведер и тому подобного. К обеденному времени все было сосредоточено на постоялом дворе. Лошади загружены и оседланы. Набонасар ожидал только прихода людей.

Все отпущенные в город вернулись к обеду. Веселая и довольная Энинрис щеголяла в новом платье, купленном на рынке на деньги, выданные ей Хутрапом. За обедом, не вдаваясь в подробности, Хутрап объявил, что сразу же после обеда все должны взять свои личные вещи и группами не более, чем по три человека, отправиться в другой постоялый двор, оставив здесь лошадей и верблюдов. Никто не стал задавать лишних вопросов. Быстро собравшись, маленькие группы через небольшой промежуток времени одна за другой уходили через лаз в задней стороне забора. Только Энинрис, заметно нервничая, попросила разрешения взять с собой свою смирную лошадь, к которой уже привыкла за дорогу. В этом ей было отказано. Она даже всплакнула. Однако, несмотря на слезы, в самой категоричной форме ей было приказано, чтобы она ни на шаг не отходила от скандинава, который получил такое же распоряжение – держать ее возле себя. Хутрап, скандинав и Энинрис последними оставили постоялый двор. Огромный скандинав с трудом пролез в узкий лаз, установив затем отодвинутые доски на свое место и закрыв его.

Наблюдая, не следит ли кто-нибудь за ними, они сделали крюк по улицам города. Слежки не было. Все шло по плану. Когда они вошли на постоялый двор, там все были уже готовы к движению. Каждый уже находился у своего коня, были определены те, кто ведет вьючных лошадей и арабских жеребцов. Здесь же находился и проводник.

Удовлетворительно кивнув, Хутрап махнул рукой и всадники, выехав из ворот двора, направились к близким городским воротам.

Кони, закупленные Набонасаром, оказались отличными ходоками. Они без устали бежали по ровной местности и уверенно шли по узкой горной тропе. Она то поднималась вверх по крутым склонам гор, то шла по узким горным долинам. Приходилось переправляться через многочисленные ручьи, не представляющие в эту пору года особых преград. Скандинав до минимума сокращал время на остановки. Даже обедали на ходу. Если бы не необходимость давать отдых лошадям, он, казалось, заставил бы всех двигаться круглосуточно. Такой темп, объяснял он, необходим для того, чтобы попасть на переправу раньше, чем их настигнет погоня, в наличии которой никто не сомневался.

По расчетам проводника, на третий день пути они должны были выйти к мосту. И он, выведя караван на нужную тропу и получив обещанную плату, отправился обратно в Сусан. Однако к полудню этого, второго дня пути, Хутрап неожиданно заболел. Он жаловался на боль в животе, настолько сильную, что не мог ехать на коне. Ему попытались соорудить носилки, однако тряска на носилках, которые несли две лошади, лишь усиливала его страдания. Поневоле пришлось сделать остановку. Полдня Хутрап пролежал, постепенно приходя в себя. Эта задержка и сыграла роковую роль.

Когда до переправы через Карун оставалось рукой подать и с ближнего перевала уже можно было рассмотреть расположенное в неширокой горной долине узкое глубокое ущелье, на дне которого клокотала быстрая река, через которую был перекинут деревянный мост, по которому могла проехать груженая повозка, преследователи были уже в двух шагах от каравана.

Караван спустился с перевала в горную долину и направился к сторожевому посту. Мост охраняла сотня солдат во главе с сотником. Их задачей, кроме охраны, было взимание пошлины за переправу и арест людей, которые попробуют без разрешения властей пересечь мост. На много дней пути это была единственная переправа, и, чтобы обойти ее, надо было затратить уйму времени и сил. И не факт еще, что удастся живым завершить путь в обход. Уж слишком много смертельно опасных препятствий было на этих путях.

Однако не успел арьергард каравана, три солдата, двигавшиеся в нескольких полетах стрелы позади основной группы, спуститься в долину, как сзади послышался топот, и из-за поворота тропы выскочила цепочка всадников, устремившаяся на них. Засвистели стрелы. Один из солдат арьергарда был убит, но двое других, успев выпустить по стреле в напавших и сбив с лошадей первых двух из них, уже мчались к каравану, который свернул в сторону и помчался к расположенному рядом лесу. Быстро рассредоточившись между деревьями, солдаты выхватили луки, и несколько слишком близко приблизившихся к укрытию аккадцев упали на камни. Те отступили, полукольцом охватив укрытие. Тем временем командир аккадцев помчался в сторону сторожевого поста и предъявил сотнику подписанный правителем Сусана свиток, в котором говорилось о том, что специальный отряд, находящийся на государственной службе, преследует банду разбойников. И требовалось от сотника оказать всемерную помощь в разгроме банды. Сотник выделил в помощь отряду половину своих людей, приказав им не особенно высовываться и беречь себя, благо эти его слова командир отряда аккадцев не слышал. Он уже умчался организовывать осаду бандитов, укрывшихся в лесу.