1

Бренан проснулся внезапно, хотя ночь была тиха и Дженифер спала рядом, непотревоженная. Он спросил себя, что могло его разбудить, когда снова уловил слабый запах жира и ружейной смазки, и вскочил, потому что ночь взорвалась громом и огнем.

Он столкнул Дженифер с диван-кровати вправо, а сам скатился влево, когда пуля обожгла его бок, а другая разорвала верхнюю часть бедра. Он стиснул зубы, не обращая внимания на боль, пронзившую ногу, когда он, обнаженный, нырнул в темноту. Первой его мыслью было – отвести огонь от Дженифер. Второй – достать стрелявшего ублюдка.

Это была проблема. Бренан больше не держал оружия в доме. Все оно было заперто в сарае на заднем дворе – так он отказался от жизни, которой жил когда-то. Он пожалел об этом своем решении, пока поток пуль преследовал его на пути из спальни в глубь дома. Раздался звон бьющегося стекла, и колючий зимний ветер ударил Бренана, когда убийца вломился в окно спальни и последовал за ним в дом.

Бренан ринулся в кухню, остановился и пересмотрел свои планы, когда услышал, как второй убийца ломится во входную дверь. Он обернулся к двери, ведущей на задний двор. Его единственная надежда, понял он внезапно – выбраться наружу, туда, где он сможет использовать свои охотничьи навыки, чтобы нейтрализовать численно превосходящего, хорошо вооруженного противника.

Бренан бросился в заднюю дверь, увернувшись влево и перекатившись по земле. Еще один убийца поджидал его, но Бренан проскочил слишком быстро, чтобы тот успел точно прицелиться.

Бренан стиснул зубы, преодолевая боль, пронзившую ногу, когда он ринулся прямиком через свой тщательно прочесанный граблями песчаный сад, разрушая спокойствие искусственно созданных волн отпечатками следов и пятнами крови. Убийца был слишком медлителен, чтобы поймать его в прицел, и череда выстрелов взрыла землю под пятками Бренана, когда он нырнул в густой кустарник, окружавший его стоящий на отшибе деревенский дом.

Дыхание, срываясь с губ Бренана, застывало в холодном ночном воздухе, пока он стоял, обнаженный, на ледяной земле. Его голые ступни расплавили снег под ногами, бедро дергало от боли с каждым ударом сердца, но он едва ли чувствовал это, когда присел на корточки среди заметенных снегом кустов.

Еще одна одетая в черное фигура присоединилась к тому, кто поджидал его в засаде на заднем дворе. Они говорили тихо и неразборчиво, один из них указывал в лес, куда-то туда, где скрылся Бренан. Никто из них, казалось, не горел желанием идти под его темные своды.

Бренан поморщился, заставляя себя мыслить рационально. Его самой большой проблемой было время. Его противники могли позволить себе подождать. Он же скорчился, обнаженный, посреди ледяной зимней ночи, уже вытягивавшей тепло из его костей. Ему нужно было пробраться к сараю за теплицей, прежде чем он превратится в неподвижный кусок застывшего мяса.

Едва Бренан смог заставить себя двигаться, к убийцам присоединилась третья фигура: она включила мощный фонарь, направив луч в лес, прямо слева от Бренана. Бренан потерял всякую надежду. Теперь выбраться было почти нереально. Стрелок увидит его в луче света и снимет, как только Бренан пошевелится. Но если он останется неподвижен, он замерзнет, сэкономив им выстрел.

Он поскреб снег сведенными от холода пальцами и нашел обледенелый камень размером с кулак. Не очень-то хорошее оружие, но для его целей сгодится. Он осторожно скользнул в сторону, когда луч фонаря подобрался ближе. Встал, чтобы бросить камень, как вдруг что-то выпало из чердачного окна, глядящего на задний двор.

Крохотная фигурка, не больше десяти дюймов ростом, приземлилась на плечо одного из убийц с тонким, пронзительным криком. Металл тускло сверкнул в серебряном лунном свете, и фигурка закричала вновь и вонзила нечто, напоминающее вилку, в шею убийцы. Человек взвизгнул от боли и страха и смахнул существо рукой. Оно упало наземь жалкой кучкой и замерло неподвижно.

У Бренана сердце оборвалось, когда он понял, что это был Тыквоголовый – один из карликов, которых он спас из туннелей под Хрустальным дворцом. Их было около тридцати – детей странного джокера, которого они называли Матерью. Они были глазами и ушами Хризалис в городе, но после смерти Хризалис дворец был разрушен, и Бренан забрал их в эту глушь, чтоб они жили с ним и Дженифер.

И теперь они делали то, о чем он мог только молиться – отвлекали убийц от цели. Вопя, они прыгали из чердачного окна, падая прямо на убийц, словно живой дождь. Они были вооружены чем попадя: вилками, кухонными ножами, даже остро заточенными карандашами. Их было по десять на каждого убийцу, но все они были маленькими и слабыми. Бренан с ужасом наблюдал, как убийцы, преодолев начальную растерянность, прихлопнули их всех как котят.

Кучерявый Джо первым выпрыгнул из окна за Тыквоголовым и тут же канул в Лету. Он промахнулся мимо выбранной цели и был втоптан в землю с дробящей кости силой, его пронзительный крик быстро смолк. КитиКэт удалось воткнуть кухонный нож в лодыжку своей жертвы, прежде чем ее ударили фонариком. Лизардо ткнул противника карандашом в плечо, но удар был слишком слаб, чтобы пробить кожу человека прежде, чем бандит свернул чешуйчатую шею.

Бренан с трудом подавил гнев и жалость и, не обращая внимания на боль в раненой ноге, камни и ветки, и острый лед, впивающийся в голые подошвы, двинулся вперед так быстро, как только мог.

Словно призрак мелькал он среди деревьев, кружа вокруг А-образной рамы и теплицы за ней. Он остановился у навеса за теплицей и выругался. Он забыл о ключе. Он чуть отошел, надеясь вышибить дверь, но тихий шипящий голосок остановил его прежде, чем он успел нанести удар.

– Босс! Босс, вот ключ!

Это был Брутус, карлик ростом в фут, с жесткой кожей, собравшейся в толстые складки вокруг его серого безволосого лица. Брутус сжился с ролью вождя племени. Он был умнее большинства гомункулов, но даже он не превосходил интеллектом развитого ребенка. Тем не менее сейчас он просчитал ситуацию с замечательной предусмотрительностью. Он бросил ключ к замку Бренану, и тот поймал его неловкими пальцами и попытался вставить в паз.

Ключ соскользнул несколько раз, пока наконец не раздался щелчок. Бренан распахнул дверь настежь и сдернул лук, висевший на кронштейне рядом. Быстро натянул тетиву, свисавшую с одного конца. Это был простой лук из твердых пород дерева, но он был достаточно мощным. Бренан схватил колчан, висевший там же, и отступил в ночь.

Бренан больше не чувствовал себя ни обнаженным, ни замерзшим. Его злость рвалась изнутри наружу, согревая его, пока он бежал по снегу обратно к дому. Брут наступал ему на пятки.

Дела на заднем дворе были хуже, чем Бренан мог себе представить. Крохотные раздавленные тельца нарушали спокойную безмятежность его японского сада. Раздавленные и раздробленные, человечки яростно и безнадежно сражались с гигантами, способными убить их одним ударом.

Бренан закричал от ярости и отчаяния, и этот крик заставил одного из убийц, добивавшего Большенога прикладом своего автомата, замереть на месте. Когда убийца оглянулся, подняв автомат, Бренан упал на одно колено, натянул тетиву к самому уху и выпустил стрелу. Зазубренный наконечник охотничьей стрелы безмолвно вспорол ночь и поразил убийцу прямо в грудь. Тот завалился назад, ударившись о стену А-образной рамы, а затем согнулся, выпустив оружие из рук.

Жуткий крик торжества вырвался у оставшихся в живых гомункулов, когда Бренан вынул вторую стрелу, переключаясь на новую цель, и выстрелил прежде, чем убийца успел среагировать. Он всадил стрелу в живот второй цели, и та была погребена под волной набежавших карликов. Убийца вопил и безуспешно, отчаянно пытался отползти прочь.

Третий убийца выключил фонарик, который использовал как дубину, развернулся и побежал назад в дом. Бренан выстрелил и увидел, что поразил цель, но убийца все так же бежал прочь.

Бренан наложил на тетиву очередную стрелу и стоял, вслушиваясь. Тот, которого терзали карлики, наконец-то замолчал. Первый, в кого выстрелил Бренан, был уже мертв.

– Присматривай за своими, – сказал Бренан Бруту, прежде чем захромать к задней двери. Он постоял там с минуту, прислушиваясь, но не услышал, чтоб за дверью кто-то двигался. Он не мог больше ждать. Даже если убийца сидел в засаде, он должен был войти внутрь.

Он подхватил автомат, упавший из рук первого убийцы, затем, низко пригнувшись, ринулся в дверной проем. Дом был все так же темен и тих. От центрального входа Бренан слышал звук удаляющегося автомобиля.

Он включил свет в спальне. В комнате царил хаос. Окно было разбито, осколки стекла валялись повсюду. Пули изрешетили стены, разбив заключенные в деревянные рамки картины Йошитоши и Хокусая, висевшие над диван-кроватью, в которой, утопая в море крови, тихо и неподвижно как смерть лежала Дженифер.

Кьену нравилось его новое тело. Оно было юным, обладало двумя работающими руками и, что самое лучшее, – способностями джокера, к которым он быстро приноровился. Теперь он понимал, почему Филиппу Каннингему так нравилось быть невидимкой. Но с этим телом была одна загвоздка. Это было тело другой расы. Кьен спрашивал себя, не имели ли к этому отношения сны, которые он видел в последнее время.

В снах к нему приходил отец, мягко говорил о старых добрых днях во Вьетнаме, когда Кьен еще работал в маленьком семейном магазинчике. Он всегда был послушным сыном, хотя скучная жизнь кладовщика в маленькой деревне повергала его в невероятное уныние. Но он держался до тех пор, пока его отца не убили французы в последние дни Вьетнамского восстания против европейских хозяев. Тогда, только тогда Кьен переехал в город и присоединился к армии неоперившейся еще Вьетнамской Республики. Конечно, ему пришлось кое-что изменить, чтобы вписаться в общую массу. Невозможно было сделать военную карьеру человеку с китайским именем среди крайне предубежденных вьетнамцев.

– Ты снова покинул нас, – сказал Старый папаша, помахивая тростью по своей обычной привычке подкреплять аргументы жестами. – Сперва ты отвернулся от семьи, притворившись вьетнамцем и взяв имя Кьен Пак. Теперь ты зашел еще дальше. Ты стал белым.

Было сложно спорить с порождением сна, но Кьен попытался.

– Нет, отец, – терпеливо объяснял он. – И никого не оставлял. Это часть моего плана, уловка, чтобы добить моих врагов.

Призрак фыркнул, неубежденный.

– Ты всегда был плутом, в этом я ручаюсь.

– Сегодня, – сказал Кьен, – Капитан Бренан умрет. И его шлюха, отнявшая у меня половину руки. – Он улыбнулся отцу. – Это будет вторая его женщина, которую я убью. Жаль, он не протянет столько, чтобы узнать это.

– А потом?

– За Бренаном последует Тахион. Он знает слишком много, и он может запросто раскрыть мою тайну, то, что я все еще жив в теле Филиппа Каннингема. Тахион должен умереть.

– Когда? – спросил отец.

– Скоро. Сегодня. Когда Цапли вернутся с головой Бренана и его шлюхи.

Старик фыркнул.

– Звучит так, будто ты собираешься сохранить это тело, – сказал он.

Кьен покачал своей новой головой.

– Лишь до тех пор, пока живы мои враги.

– Разве ты когда-нибудь бежал от врагов, сынок?

Кьен улыбнулся.

 

2

Брут взобрался по спинке и упал на сиденье грузовичка рядом с водителем.

– Мисс Дженифер больше не истекает кровью, но выглядит она забавно.

– Забавно? – спросил Бренан, боясь остановить машину хоть на минуту даже ради того, чтобы проверить состояние Дженифер.

– Она становится прозрачной, как будто исчезает, – сказал карлик.

Бренан стиснул зубы, сосредоточившись на дороге, боясь дать волю своим чувствам. Въехав в город, он сбросил скорость. Он не мог допустить, чтоб машину остановили копы, не сейчас, когда жизнь Дженифер висит на волоске и любое промедление может стать роковым.

По семнадцатой трассе он гнал как сумасшедший, пока не въехал в город. Старая дорога была у́же и петляла сильнее, чем главная магистраль, но там было темнее, движение не было таким интенсивным, и патрульные там появлялись редко. Мчась по трассе, словно метеор, он выбрал тихую, не патрулируемую дорогу.

Он пытался думать только о дороге. Его разум все равно возвращался назад, на шестнадцать лет назад, в день, мучительно похожий на этот.

Это было в Японии. Бренан и его люди захватили документы, содержавшие достаточно доказательств, чтобы прочно связать генерала Кьена со всей той криминальной активностью – от проституции до торговли наркотиками, – что проистекала из Северного Вьетнама. Но до базы эти доказательства так и не добрались. Бренан и его люди попали в засаду, когда их должен был подобрать вертолет. Все это было подстроено Кьеном. Фактически генерал лично всадил пулю в голову сержанта Галковского и забрал дипломат с компроматом. Бренан, мгновенно парализованный ранением в голову, лежал в джунглях рядом с точкой высадки. Он видел, как убили всех его людей, но ничего не мог с этим сделать.

Почти неделя понадобилась Бренану, чтобы выйти из джунглей. Когда он добрался до базы, измученный, в полубреду от ран, инфекций и лихорадки, он совершил ошибку, когда рассказал о Кьене своему командиру. Его чуть было не арестовали. Каким-то образом Бренану удалось взять себя в руки. Ему удалось избегнуть полевого суда взамен на обещание оставить генерала Кьена в покое.

В ту ночь он вернулся к Анне-Марии, своей французско-вьетнамской жене. Она думала, что он погиб. Беременная их первым ребенком, она облегченно рыдала у него на руках, после они занялись любовью, стараясь не потревожить огромный живот, где ждал рождения их сын. Когда они уснули, убийцы Кьена пробрались в их спальню, чтобы заставить Бренана замолчать навсегда. Они упустили свою главную цель, но Анна-Мария умерла на руках мужа, и их сын умер вместе с ней.

– Там вход, – сказал Брут, выдергивая Бренана из воспоминаний.

Он припарковался вплотную к бордюру Мемориальной клиники Блайта ван Ренселлера, распахнул дверцу настежь и, хромая, обогнул фургон спереди прежде, чем звук тормозов растворился в спокойном ночном воздухе. Мелкие снежинки кружились словно туман, крошечные хлопья на мгновение оседали на лице Бренана, прежде чем растаять от жара его тела.

Он прошел через двойные стеклянные двери, распахнувшиеся автоматически с характерным шумом, едва он приблизился, и оглядел вестибюль. Там никого не было, кроме старого джокера, прикорнувшего в одном из ужасно выглядящих пластиковых кресел, а также усталой сестры, перебиравшей пачку бумаг за стойкой регистрации. Он пошел к ней.

– Тахион здесь? Нужна срочная помощь…

Сестра вздохнула и подняла на него усталый взгляд. Ее взгляд был намного старше ее самой. На какое-то мгновение он задумался, сколько раз ей говорили эти слова, сколько раз ей приходилось сталкиваться с такими отчаянными случаями на грани жизни и смерти.

– Доктор Тахион сейчас занят. На дежурстве доктор Хавьеро.

– Мне нужно заключение Тахиона, – начал было Бренан, но замолк.

Откуда-то вдруг возник слабый запах соли и рыбы. Откуда-то возник ни с чем не сравнимый привкус моря.

Бренан обернулся. Ряд автоматов в углу рекреации предлагал прохладительные напитки, содовую и конфеты. Перед ними, напевая тихонько под нос, стояла огромная фигура в церковном облачении.

– Отец Кальмар! – воскликнул Бренан.

Священник обернулся к стойке регистрации, мембраны на его глазах затрепетали от удивления.

– Дэниель?

Отец Кальмар был плотным джокером, в своей священнической рясе он казался огромным. Будучи лишь на пару сантиметров выше Бренана, он весил на сотню фунтов больше. Он выглядел крепко сбитым, но не толстым, с широкими плечами, грудью и мощным прессом. Его большие руки с длинными гибкими пальцами могли похвастаться рудиментарными присосками на ладонях. Вместо носа у него была целая куча щупалец, и от него всегда слегка, приятно пахло морем.

Он был другом и исповедником Бренана. Они знали друг друга еще с Японии, где священник служил сержантом в бригаде джокеров, а Бренан – капитаном диверсионно-разведывательной группы.

– Что случилось? – спросил он.

– Дженифер подстрелили, – кратко ответил Бренан. – Она исчезает. Мне нужен Тахион.

Для человека его размеров Отец Кальмар двигался быстро. Он подкатился к стойке мягким, текучим движением и сказал сестре:

– Зови Тахиона. Немедленно.

Та посмотрела сперва на священника, фигуру хорошо известную в Джокертауне, потом на загадочного незнакомца, только что вломившегося в здание.

– Он отдыхает, – запротестовала она. – Доктор Хавьеро…

– Зови Тахиона! – рявкнул Отец Кальмар тем голосом, которым он когда-то рявкал на несносных, ни на что не годных желторотых джокеров, впервые попавших в джунгли, и сестра подскочила, потянувшись за телефоном. Священник обернулся к Бренану.

– Неси ее внутрь. Я схожу за каталкой.

Бренан кивнул и захромал назад, к фургону.

– Что там, босс? – пропищал Брутус.

– Идем внутрь, – коротко ответил Бренан. Он подобрал одеяло, обернутое вокруг Дженифер, и осторожно вынул ее из фургона. Казалось, она весит не больше ребенка. Она исчезала, неосознанно используя свою силу, чтоб защититься от бренного мира.

– Клади ее сюда, – сказал Отец Кальмар, внезапно материализовавшись рядом вместе с каталкой. Бренан осторожно уложил ее. Брутус вскочил на каталку и вцепился в одеяло, как только Бренан и Отец Кальмар повезли ее в приемный покой.

Тахион стоял у стойки, пальцами растирая свои заспанные сиреневые глаза. Миниатюрный чужак все еще был в мятом белом лабораторном халате, выглядевшем так, будто в нем спали.

– Что тут происходит? Я говорил вам… – Он повернулся на звук открывшихся дверей. Он замер на минуту, хмурясь, а потом глаза его распахнулись от удивления. – Дэниел!

Он быстро шагнул вперед, распахивая руки, будто собираясь обнять Бренана, но оступился, заметив его взгляд и вспомнив обстоятельства их последней встречи.

– Рад тебя видеть, – закончил он несколько неубедительно.

Бренан просто кивнул. Эти двое мужчин вместе прошли через многое – от борьбы с Роем до противостояния Кьену и Призрачным кулакам, – но Бренан все никак не мог заставить себя забыть о том, что случилось, когда они виделись в последний раз.

Это было больше года назад. Бренан и Дженифер выследили убийцу Хризалис, Хирама Вустера, вплоть до отеля в Атланте. Тахион, также присутствовавший там, произнес небольшую речь, призвав уладить дело в строгом соответствии с буквой закона. Конечно же Тахион добился своего, ведь он подкрепил свои слова мысленным внушением. Позже Вустер сдался властям, заключив официальную сделку, спасшую его от тюрьмы. Хризалис была мертва, а Вустер получил срок условно. Настоящее справедливое правосудие.

Но сейчас Бренан не мог позволить себе думать о прошлом. Сейчас у него было о ком позаботиться. Дженифер.

Тут только Тахион увидел каталку.

– Что случилось? – спросил он.

– Трое атаковали наш дом этим утром, – коротко ответил Бренан.

Тахион склонился над каталкой и откинул одеяла. Дженифер была призрачно-прозрачная. Ярким пятном выделялась лишь повязка на лбу, наложенная Бренаном.

Известная среди джокеров как Дух, Дженифер Малой могла стать нематериальной для физического мира. Она могла ходить сквозь стены, проваливаться в пол и проникать за закрытые двери словно призрак. Но сейчас, поврежденный и бессознательный, ее разум погружался в неизведанные глубины черной комы, и не было ничего в физическом мире, за что могло бы зацепиться ее тело. Она могла раствориться без остатка.

Тахион взглянул на Бренана.

– Мы возьмем ее в защищенную палату на верхнем этаже, – сказал он тихо. – Там я тщательно исследую ее.

Они прошли по коридору и поднялись на лифте наверх, затем спустились по другому коридору, темному и, очевидно, редко используемому. Комната, в которую они привезли Дженифер, имела бронированную дверь и толстые стальные сетки на окнах. Войдя, Бренан осторожно переложил Дженифер на кровать и с тревогой наблюдал, как Тахион осматривает ее.

– С ней все будет в порядке? – наконец спросил он, когда Тахион выпрямился. Лицо его хранило отрешенное, встревоженное выражение.

– Ее раны, – сказал Тахион, – не опасны для жизни. Ты хорошо перевязал их, и мне будет легко с ними справиться. Они для нее не опасны.

Бренан почувствовал неуверенность в голосе Тахиона.

– С ней все будет в порядке?

Во взгляде Тахиона, когда он посмотрел на Бренана, не было уверенности.

– Есть кое-что еще… неправильное. Ужасно неправильное. Я не могу дотянуться до ее разума.

Бренан пристально смотрел на врача пришельцев.

– Она мертва? – спросил он тихо с угрозой в голосе.

Отец Кальмар успокаивающе опустил ладонь на плечо Бренана, а Брутус тихо заскулил у изголовья кровати. Тахион покачал головой.

– Взгляни на нее. Она дышит. Кровь бежит по венам. Ее пульс устойчив. Слаб, но устойчив.

Тахион говорил, словно загадывал загадку, но, проведя годы в буддийском монастыре, Бренан привык видеть в словах Тахиона коаны – буддийские притчи, объясняющие природу жизни.

Ум Бренана ухватился за эту ассоциацию как за спасательный круг, способный вытащить его из водоворота эмоций, поднятых возможной перспективой смерти Дженифер.

– Когда жизнь подобна смерти, а смерть – жизни? – сказал он Тахиону так тихо, что Отец Кальмар едва расслышал его. – Когда сознания нет, жизнь окончена.

Тахион кивнул.

– Верно. Странность в том, что я не нахожу естественных причин для ее… отсутствия.

– Ее атаковали ментально? – спросил Отец Кальмар.

Тахион покачал головой.

– Я не смог обнаружить никаких повреждений, указывавших на какое-либо насильственное вторжение в ее разум или его изъятие. Такое чувство, будто она его потеряла… Каким-то образом.

– Ты можешь найти его? – спросил Бренан.

Тахион взглянул на Бренана без уверенности.

– Я даже не представляю, откуда начинать, – просто ответил он.

Бренан застонал и вцепился в изголовье кровати так, что едва не раздавил ее трубчатый каркас.

– Есть След, – сказал Отец Кальмар.

– След? – Тахион фыркнул и качнул головой. – Это шарлатан!

Бренан взглянул на Отца Кальмара.

– О чем вы?

– Загадочный джокер, называющая себя След. Никто о ней ничего не знает, но у нее есть необычные ментальные способности. Она может найти практически что угодно, проследив путь существования того, что она ищет.

– Может ли она найти потерянный разум? – спросил Бренан.

– Сомневаюсь, – ответ Тахиона был тверд.

Отец Кальмар покачал головой.

– Не знаю, – сказал священник. – Она владеет довольно странной силой… Или утверждает, будто владеет.

– Найди ее, – сказал Бренан. – Найди кого угодно, кто может помочь.

– Я постараюсь, – сказал Отец Кальмар с сомнением.

– Если ты не сможешь привести ее сюда, это сделаю я, – сказал Бренан с нажимом.

Священник покачал головой.

– Принуждение с ней не сработает. Если она захочет помочь тебе, хорошо. Если же нет, ничто на земле не заставит ее передумать. А она не тот человек, которого стоит злить.

– Равно как и я, – сказал Бренан.

– Не усложняй и без того сложную ситуацию, – взмолился Отец Кальмар.

– Ладно, – Бренан вздохнул глубоко, чтобы успокоиться. – Позвони ей или что там нужно сделать, чтоб пригласить ее сюда. Скажи, что я сделаю все, что смогу, все, что она захочет, лишь бы она помогла мне.

Отец Кальмар закрыл глаза и кивнул.

– Сделано, – сказал он.

Сидя на письменном столе Кьена, Лэтхем наколол на вилку последний кусочек яйца по-бенедиктински, подцепив его с последнего кусочка последней булочки на тарелке.

– Блоут становится проблемой, – сказал он Кьену.

Кьен налил себе еще стакан свежевыжатого апельсинового сока из графина на серебряном подносе и запил свой бутерброд с икрой. Он любил свежевыжатый апельсиновый сок почти так же, как любил власть. Почти. Когда то и другое встречались за завтраком, день начинался идеально.

– Можем ли мы обойтись без него? – спросил он своего лейтенанта.

Лэтхем обдумал вопрос, пока жевал и глотал, и наконец покачал головой.

– Пока нет. Возможно, со временем. – Он брезгливо вытер губы льняной салфеткой. – Я создал еще троих джокеров на прошлой неделе. Скоро у нас будет достаточно сил, чтобы справиться со всеми этими нелепыми джокерами, которых Блоут собрал на Роксе.

– Троих? – переспросил впечатленный Кьен. Те двадцать лет, что Кьен знал этого человека, тот обходился без секса. Но теперь, обретя силу джокера, прежде воздержанный мужчина вел себя словно чертов кролик. Хотя все это в перспективе лишь пойдет Кьену на пользу. Лэтхем создавал джокеров, Кьен контролировал их через своего преданного лейтенанта. Скоро они будут достаточно сильны, чтобы присоединить их как третью ветвь к Призрачным кулакам: Белоснежные Цапли, Оборотни и джамперы.

На самом деле Кьен уже пользовался их услугами: с их помощью он получил это прекрасное тело джокера, принадлежавшее ранее одному из менее преданных его лейтенантов.

Звонок телефона, стоявшего на краю стола, вывел Кьена из задумчивости.

– Да, – тихо проговорил он в трубку, пока Лэтхем смотрел с любопытством.

– Это Лао.

Лао был главой команды убийц, которую он послал за Бренаном и его шлюхой. Кьену не понравился его тон.

– Да, – на этот раз ответ Кьена звучал резче, и Лао заколебался. – Мы… мы столкнулись с некоторыми непредвиденными трудностями, – наконец сказал он.

– Он мертв? – спросил Кьен жестко.

– Женщина мертва… я думаю.

– Ты думаешь, – выдавил Кьен через силу. В горле его клокотало, ярость лишила его возможности говорить внятно. Он подождал, пока вспышка эмоций спадет и он снова сможет произносить слова. – Ладно. Приезжай со своими людьми. Я дам вам шанс все исправить.

Вновь последовала долгая пауза.

– Остальные мертвы.

Кьен подавил ярость.

– Хорошо. Я дам новый шанс тебе. Не подведи меня на этот раз.

Он не слышал многословных заверений Лао, потому что повесил трубку. Так трудно найти сегодня хороших помощников, отметил для себя Кьен. Змей был мертв, Блез – ну, здесь были некоторые возможности, но как сложно было контролировать этого маленького ублюдка. Заклинателя невозможно вызвать быстро. Чернокнижники и оборотни… другие возможности, но у Кьена были тайны, много тайн, которые он хотел скрыть. Лэтхем, тем не менее, уже знал большинство из них.

– Возможно, – сказал Кьен, внезапно воодушевившись, – мне вновь понадобятся твои джамперы. Трое или четверо из тех, кому ты доверяешь.

Лэтхем медленно кивнул.

– Хорошо. Трое или четверо доверенных, таких, от которых можно избавиться.

– Избавиться, – повторил Кьен. – Неплохой подход.

Они могли избавиться от них по завершении дела и сохранить свежие секреты Кьена в еще большей тайне. Лэтхем встал, положив салфетку на поднос, кивнул и вышел из комнаты. Кьен едва увидел это. Он спрашивал себя, каково это – обладать, словно только что купленным пальто, телом своего заклятого врага.

 

3

Брутус спрыгнул с плеча Бренана на изголовье кровати Дженифер. Он положил свою крохотную ручку на ее лоб и вздрогнул.

– Она холодная, босс, действительно холодная.

Бренан мог только кивнуть. Ожидание было мучительно. Тахион сделал с ранами Дженифер все, что мог, после этого ему пришлось уйти по делам клиники и оставить Бренана, Брутуса и Отца Кальмара в их прикроватном бдении. Отец Кальмар не мог сказать, как долго им придется ждать След и появится ли она вообще, и это было хуже всего.

– О ней не много известно, – объяснил Отец Кальмар, – кроме того, что она обладает ментальными способностями высшего порядка. Некоторые говорят, будто она отвратительный джокер, другие утверждают, что она – красивый туз. Никто не может сказать наверняка, каждый, кто смотрит, видит что-то свое.

Бренан нахмурился.

– Как такое возможно?

Отец Кальмар пожал массивными плечами.

– Очевидно, это ее защита – варьировать свой образ для каждого смотрящего. Никто не знает, почему так случается. Некоторые считают ее сумасшедшей.

– Не очень-то красиво, – сказал кто-то за плечом Бренана, – сплетничать о ком-то, от кого вы ждете помощи.

Бренан дернулся, потянувшись за браунингом «хай-пауэр», спрятанным в небольшой кобуре за спиной. Он не слышал, чтобы кто-нибудь вошел в палату, и поскольку нервы его были натянуты до предела, он действовал не думая. Но вынув оружие, он опустил его.

Перед ним, целая и невредимая, стояла Дженифер Малой. Ему пришлось взглянуть на кровать, чтобы убедиться: настоящая Дженифер лежит там в коме, а образ перед ним – подделка. Он посмотрел на Отца Кальмара. Тот тоже, казалось, был во власти некоего видения.

– Боже правый, – сказал Брутус. Он прыгнул с изголовья кровати и легко приземлился на плечо Бренана. Он вцепился в него, намотав на кулак прядь волос Бренана, и прошептал так, чтоб только Бренан мог услышать:

– Это Хризалис, босс. Во плоти. Но этого не может быть. Она мертва.

– Оружие не поможет, – сказал симулякр. Бренан осознал вдруг, что пришелец говорил чужим голосом. – Можно и это, – сказала она, – если вам это важно.

И голос ее изменился.

– Спасибо, что пришла, – сказал Отец Кальмар.

След опустилась на неудобный больничный стул рядом с кроватью Дженифер.

– У меня не было других дел, – сказала она. – И я подумала, что могу заскочить, посмотреть, что вам нужно.

– Как ты прошла мимо охраны клиники? – спросил Бренан.

– Это было несложно, – она пожала плечами.

– Ты можешь нам помочь? – спросил Отец Кальмар.

Она посмотрела на священника, потом на Бренана. Их взгляды сцепились, и он почувствовал, как по позвоночнику прошла дрожь, будто она взяла в свои руки его обнаженный мозг. Ее глаза сверкнули, словно кошачьи глаза в темноте, а потом взгляд ее снова стал взглядом Дженифер, и она улыбнулась ее яркой улыбкой.

– Посмотрим, – сказала она, – полагаю, я могу попробовать. Но что в том для меня?

– Все, что угодно, – сказал Бренан. – Все, что ты хочешь.

Она посмотрела на него лицом Дженифер так, что сердце его разорвалась на части.

– Все, что угодно? – повторила След, придав слову легкую провокационную нотку, что заставило Бренана сцепить зубы.

– Все, что я смогу дать, – сказал он. – Если ты настолько могущественна, как утверждаешь, ты должна понимать силу и искренность моего предложения.

Она пожала плечами.

– Я просто хотела, чтобы ты сказал это вслух. Слова делают вещи более реальными для большинства людей.

– Но не для тебя? – спросил Бренан.

– Слова имеют свое место. Но я вижу дальше слов, вижу их истинное значение. – Она нахмурилась на мгновение. – Твои слова достаточно реальны. Ты говоришь то, что думаешь.

Внезапно След выпрямилась на стуле, переключив свое внимание с Бренана на Дженифер. Повисла долгая неудобная тишина, затем След вновь откинулась на спинку стула кивая. Она взглянула на Бренана.

– Ты прав. Она ушла. Она потерялась и бродит где-то. Тело не проживет долго без разума.

– Ты можешь помочь? – спросил священник.

– Полагаю.

– Ты поможешь?

– О, думаю, да.

Бренан понял, что не дышал все это время, и выпустил воздух из легких.

– Что ты хочешь взамен? – спросил Отец Кальмар.

– О, – она отмахнулась от вопроса, – мы поговорим об этом позже. – Она обернулась к Бренану. – Теперь уходи. Твой разум создает слишком много помех. Я не могу сконцентрироваться.

– Хорошо. – Бренан кивнул Отцу Кальмару и Брутусу, последовавшим за ним вон из палаты в коридор.

– Тебе стоило заключить договор сразу, – сказал ему Отец Кальмар. – След славится чрезвычайно тяжелой платой, которую взимает за свои услуги.

– Я понимаю, – сказал Бренан. – Но важнее то, что она найдет разум Дженифер и приведет его обратно в тело. Свои дела с ней я улажу позже.

– Надеюсь, все будет так просто, – ответил Отец Кальмар, когда Бренан подхватил Брутуса и расстегнул свою кожаную куртку. Брутус нырнул внутрь и застегнул змейку так, что снаружи осталась лишь его голова.

– Просто или нет, – сказал Бренан, – если она вернет Дженифер, мы уладим все по-честному. А теперь расскажи мне, что тебе известно о смерти Кьена.

– Ты подозреваешь его?

– Всегда.

Отец Кальмар медленно кивнул.

– Мне известно немногим больше того, о чем писали в газетах. По-видимому, это был сердечный приступ, внезапный и неожиданный. Погоди минуту, – сказал он, и его длинные гибкие пальцы зашевелились возбужденно. – Было кое-что еще. Я помню, что говорил с Космо Косгровом – ну, ты знаешь, из Морга.

Бренан кивнул. Братья Косгров были известными гробовщиками в Джокертауне.

– Так вот, – продолжил Отец Кальмар. – Морг Косгрова не занимался этим делом, вероятно, гробовщики общаются между собой, и Космо сказал мне, будто гробовщики Кьена нашли тело каким-то странным.

– Странным? – переспросил Бренан. – В каком смысле?

Отец Кальмар пожал плечами.

– Он не знал подробностей. Просто сказал, что с телом было что-то не то.

– Я думаю, – пробормотал Бренан. – Теперь Исчезник – глава Призрачного кулака?

Священник кивнул.

– Насколько я знаю. Кулак в последние месяцы держится тише воды ниже травы. Нет, они все так же стремятся к выгоде и так же хладнокровны, как всегда, но сообщество Призрачного кулака в последнее время скорее избегает стычек, чем ищет их.

Бренан кивнул.

– Да, это похоже на Исчезника. Он всегда старался быть максимально осмотрительным. Считал это хорошим деловым подходом. – Он взглянул в глаза священнику. – Спасибо, Боб, – сказал он.

– За что?

– За то, что был здесь, когда мне нужна была помощь.

– Для чего еще нужны священники? Я все еще надеюсь спасти твою душу, Дэниел.

– Ну хоть кто-то на это надеется. Присмотри за Дженифер ради меня. – Отец Кальмар кивнул и вернулся в палату. Бренан с Брутусом пошел дальше по коридору, вернулся на лифте на первый этаж и вышел в ночь.

Брутус, ютившийся под курткой Бренана, вздрогнул.

– Мне холодно, босс.

– Не беспокойся, – сказал Бренан. Снова начал срываться снег, подул сильный ветер. Бренан вынужден был подставить лицо снегу и ветру, когда пошел к своему грузовичку. – Я уверен, скоро нам будет очень горячо.

– Вот дерьмо, – сказал Брутус и зарылся глубже в куртку.

Когда Рик и Мик вошли в кабинет, Кьен поднял голову от стола. Братья джокеры были сиамскими близнецами или чем-то вроде того. У них была одна пара ног на двоих и одно тулово, которое, тем не менее, разделялось в районе грудной клетки, снабжая их двумя торсами и двумя парами рук. Хотя физически они выглядели внушительно, Кьен порою думал, что и мозг у них один на двоих.

– Парень пришел тебя повидать, – сказал Рик.

Мик посмотрел на своего брата с оскорбленным видом.

– Я должен был сказать об этом Исчезнику. Это ведь я говорил с этим парнем.

– Ты говорил с ним, но это я придумал пойти сказать боссу, прежде чем пускать его внутрь.

– Ты придумал? Да я…

– Прошу вас, – сказал Кьен, поднимая руку. В такие моменты ему особенно не хватало Змея. – У этого джентльмена есть имя?

Они оба задумались, а потом одновременно сказали: «Ковбой» – и уставились друг на друга.

Кьен напрягся. Это было имя Дэниела Бренана в те времена, когда он ходил под прикрытием и присоединился к Призрачному кулаку в попытке разрушить их организацию изнутри. Его уловка провалилась, когда он разрушил собственную легенду, чтобы спасти Тахиону жизнь, но ему удалось причинить немало вреда до своего разоблачения.

Кьен знал, что Бренан и Каннингем были дружны. А теперь, подумал он, он узнает предельно точно, насколько дружны.

– Зовите его, – сказал он своим телохранителям.

Он заставил себя сидеть спокойно, пока его давний враг входил в комнату. Бренан носил маску, простую черную балаклаву, которую он снял, как только Рик и Мик вышли вон, закрыв за собой дверь. Он выглядел подтянутым и загорелым, несмотря на то что на дворе была зима. Со времен Вьетнама он не прибавил в весе ни фунта, хотя на лице его появилось больше морщин, а волосы были подернуты сединой.

Он с любопытством оглядел комнату, потом взгляд его обратился к Кьену. Взгляд этот был таким же спокойным и твердым, каким его запомнил Кьен, хотя в нем и прибавилось мрачности, как будто новая беда майора довлела над ним. Его шлюха, отметил для себя Кьен, с ним не пришла. Возможно, нападение, в конце концов, и не было полным провалом.

– Тебе не кажется, что занимать офис человека, у которого ты отнял организацию, – это немного слишком? – вдруг спросил Бренан.

Кьен пожал плечами и улыбнулся. Это была скрытая карта, туз в рукаве. Бренан считал его Исчезником. Это было единственным преимуществом, необходимым Кьену, чтобы раздавить своего давнего врага.

– Почему нет? Это неплохое место, и вдруг оно опустело. Кроме того, мне показалось, это обеспечит более мягкую передачу власти.

Бренан кивнул, принимая объяснение, затем без приглашения сел. Раздраженный, Кьен открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но вдруг закрыл его. Каннингем, очевидно, терпел подобное поведение.

– Вернулся в город с визитом? – спросил Кьен так обыденно, как только мог.

Бренан кивнул.

– Кто-то вломился в мой дом сегодня утром.

Кьен сделал потрясенное лицо.

– Есть предположения, кто это был?

– Я бы поставил на Кьена, – спокойно сказал Бренан, – если б он не был мертв.

Кьен кивнул.

– Хорошая ставка, но он мертв. Я сам видел его тело.

– Уверен?

– Уверен.

– Я слышал, – сказал Бренан, – будто с телом было нечто странное. Нечто, что не вяжется с жертвами сердечного приступа.

Кьен неловко заерзал в кресле.

– А, ты имеешь в виду отрубленную голову, – догадался он.

Бренан молча кивнул.

– Ну, – сказал Кьен, внезапно решив смешать правду и ложь в равных пропорциях, – в его мозгах хранилось очень много информации.

– Мертвая Голова?

Кьен постарался выглядеть так, словно он оправдывается:

– Там было много того, что мне хотелось бы знать.

– Думаю, в это я могу поверить, – Бренан глубоко вздохнул.

Мертвая Голова был безумным тузом, способным получить доступ к памяти людей, пожирая их мозги. Когда Кьен устроил ловушку для предателя Филипа Каннингема, он использовал как наживку свое собственное тело, переселившись в тело Лэсли Кристиана. Тогда ему пришлось отделить свою голову от тела, чтобы Каннингем не смог скормить его мозг Мертвой Голове и тем самым раскрыть весь замысел.

– Если убийц подослал не Кьен, то кто? – спросил Бренан, отчасти обращаясь к самому себе.

– Ну, капитан, за это время ты обзавелся несколькими врагами, – Кьен замолчал, как будто глубоко задумавшись. – А я не могу сказать, что вполне контролирую Призрачный кулак, особенно Цапель. Может быть, кто-то, все еще чтящий память Кьена, наконец выследил тебя и попытался уничтожить.

– Может быть, – сказал Бренан скупо.

– И знаешь, – сказал Кьен, будто пораженный новой мыслью, – те же люди могут охотиться и на Тахиона. Возможно, кому-нибудь стоит предупредить его.

– Может быть, – сказал Бренан задумчиво. – Я скажу об этом Тахиону, когда вернусь в клинику, чтоб навестить Дженифер.

– Так ты уже видел его? – спросил Кьен.

Бренан рассеянно кивнул.

– Я отвез Дженифер в клинику. Ее ранили во время нападения.

– Надеюсь, не серьезно? – спросил Кьен, подавляя ликование.

Бренан встал.

– Нет. Не серьезно.

Кьен поднялся, чтоб проводить его до двери.

– Уверен, она выкарабкается. И если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони.

Бренан вновь натянул балаклаву и уставился на него тяжелым, немигающим взглядом.

– Хорошо, – сказал он и покинул кабинет, пройдя мимо ругающихся Рика и Мика: Рик не мог сосредоточиться на комиксах, потому что Мик смотрел телевизор.

Кьен смотрел, как он уходит, и невольная улыбка торжества играла на его губах. Ему удалось загнать все шары к одной лузе. Последний удар – и он избавится от них всех.

 

4

– Что случилось, босс? – спросил Брут, когда Бренан вернулся к грузовику.

Бренан взглянул на карлика, спрятавшегося от холода в одну из старых рабочих рубашек Бренана, найденных им на заднем сиденье.

– Не знаю, – сказал Бренан. – Но я не верю, что все вещи то, чем они кажутся. Все, как всегда, в этом городе.

Он завел машину и тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросил Брут.

Бренан взглянул на него, сворачивая на аллею, граничившую с апартаментами Кьена.

– Я собираюсь назад, в клинику, – сказал Бренан, – но ты остаешься, чтобы следить тут за всем.

Брут потянулся, выглянув из-за края панели.

– Кажется, там холодно, – сказал он.

– Еще одна причина как можно скорее найти способ пробраться внутрь.

– Верно.

Бренан поравнялся со следующей кучей мусора, вываливающейся из переполненного мусорного бака, и открыл дверь у пассажирского сиденья.

– И за чем я тут должен следить? – спросил Брут.

– Каннингем.

– Почему?

Бренан покачал головой.

– Я не уверен. Каннингем казался… странным. Необычным. Я на самом деле не могу это сформулировать, но кажется, тут что-то не то. Он назвал меня «капитан». Он никогда не называл меня так раньше. Он даже не может знать, что в армии я был капитаном… Если только… – Бренан вновь покачал головой.

Брут хмыкнул и выпрыгнул из фургона. Солнце уже взошло, но небо было темным от туч, и можно было ручаться, что скоро снова пойдет снег. Холодный ветер пронесся по аллее, когда Брут побежал к горе мусора, что-то бормоча себе под нос. Когда Брут скрылся в мусорном баке, Бренан перегнулся через пассажирское сиденье.

– И Брут…

Человечек высунул голову в покрытом жирными пятнами бумажном пакете.

– Да?

– Будь осторожен.

Карлик улыбнулся.

– Вы тоже, босс, – сказал он, прежде чем раствориться в мусоре.

Бренан захлопнул дверь и поехал прочь, убеждая себя не волноваться. Брут был одним из лучших шпионов Хризалис. Он знал, как о себе позаботиться.

Хризалис. В первый раз за долгое время его мысли обратились к ней. Они были связаны неразрывно теми событиями, что случились тогда, когда он в последний раз видел Тахиона, когда он противостоял доктору Джею Экройду, И Эль и Хираму Вустеру, убийце Хризалис.

Экройд злился на Бренана. Для человека, с головой погрязшего в грязном, кровавом бизнесе, у того были несколько странные представления о насилии. Но Бренан не ставил это ему в вину. Он никогда не ставил людям в вину их идеалы.

Но Тахион. Тахион упустил из виду одну важную вещь, когда разразился своей речью о рабской покорности букве закона. Закон – это просто слова, написанные на бумаге, слова, которые меняются по прихоти общества, ежедневно так или иначе трактуются политиками, адвокатами, судьями, полицейскими. Любой, кто считает, будто все законы должны строго исполняться, попадает в ловушку. Любой, кто считает, будто все законы одинаковы для всех, невзирая на расу, религию или положение в обществе, просто дурак.

Единственное, что может сделать человек, – это решить для себя, что правильно, а что нет и что должно быть сделано, чтобы бороться с тем, что неправильно. После этого он должен принять последствия своего решения, какими бы они ни были.

Бренан подъехал к клинике Джокертауна, заглушил двигатель и вышел из машины. Он прошел через раздвижные двери, ведущие в приемный покой, и окунулся в хаос.

Истеричного вида женщина кричала на затравленную медсестру, что да, черт подери, ее ребенок всегда был такого пурпурного цвета, но ее жабры все равно не работают как надо, в то время как другая сестра в белой униформе объясняла чрезвычайно шерстистому человеку, что «Синий Крест», как правило, не считает электролиз обязательной медицинской процедурой, и не важно, насколько сильно он хочет работать в пищевой промышленности. Еще один джокер – весьма привлекательная женщина, если не обращать внимания на пеструю шелушащуюся кожу, – сидела и читала журнал National Geographic восьмимесячной давности, пока ее малыши ползали друг за другом под стульями, нарезая круги вокруг тощего старого джокера с запавшими глазами, непрестанно кашляющего и сплевывающего нездорово выглядящие комки в пластиковый стаканчик, крепко зажатый в его передних лапах.

Кто-то рядом с Бренаном явно спеша пробормотал: «Извините» – и проскочил мимо. Это был Тахион. Он шел с женщиной, привлекательной той сухопарой, угловатой красотой, которая затмевала и повязку на глазу, и уродливый шрам, сбегавший по ее правой щеке. Она двигалась изящно и точно, что позволяло предполагать: она знает, как держать себя в любой ситуации. Это было нужное качество для любого, что проводил время рядом с доктором.

– Тахион.

Он обернулся с измученным вздохом, но сдержал его, когда узнал Бренана, и нахмурился, увидев выражение его лица.

– Что случилось? Дженифер?

– Нам нужно поговорить, – сказал Бренан, бросив взгляд на женщину. – Где-нибудь наедине.

Она с любопытством смотрела на Тахиона и на Бренана, и снова на чужака. Тахион указал на нее неопределенным жестом своей маленькой деликатной руки.

– Дэниел, это Коди Хавьеро, доктор Коди Хавьеро. Коди, это… Эм… мой друг.

Как обычно, говорил Тахион быстрее, чем думал, и успел назвать настоящее имя Бренана. Бренан, объявившийся год назад под личиной загадочного лучника, известного как Йомен, предпочитал держать такую информацию в тайне.

– Дэниел Арчер, – пришел он на выручку.

Тахион кивнул, и Хавьеро подала руку.

– Так в чем дело? С Дженифер все в порядке? – повторил Тахион. Выпустив руку Хавьеро, Бренан покачал головой.

– У меня еще не было возможности глянуть, как она. Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Немедленно.

Хавьеро вновь взглянула на Тахиона и Бренана.

– Я сама догадаюсь, – сказала она. – Я должна забрать истории кое-каких пациентов за стойкой сестры Фолетт. А наш разговор мы продолжим после того, как вы освободитесь.

– Верно, – сказал Тахион. – Спасибо, Коди. – Он окинул взглядом приемную. – Идем, – сказал он Бренану, беря его за руку. – Кажется, у кофемашины никого нет. Мы можем поговорить, пока я волью в себя немного кофеина. Кажется, денек предстоит еще тот.

Мать и ребенок цвета поджаренного цыпленка проскочили мимо в сопровождении симпатичной медсестры и визжащих детишек-джокеров, игравших вокруг них в догонялки, но пространство вокруг кофемашины действительно пустовало. Тахион опустил восемьдесят центов в слот и получил маленький бумажный стаканчик, полный черной, сильно пахнущей жидкости.

– Хочешь? – спросил он у Бренана, но Бренан покачал головой. – И правильно, – сказал Тахион. – Возьми чаю. Я велю, чтоб чай принесли из моего кабинета.

Бренан снова покачал головой.

– Перейдем к делу, доктор.

Тахион посмотрел на него с болью в лиловом взгляде.

– Когда-то мы были друзьями, Дэниель. Мы вместе сражались против Роя! Мы…

– Мы много с кем сражались вместе, доктор, – сухо сказал Бренан. – Это не помешало вам влезть в мой разум и взять его под контроль, когда это показалось вам нужным.

– Мне пришлось это сделать! Ты собирался убить Хирама, а Джей хотел упечь тебя за решетку! Пылающее небо! Что, по-твоему, я должен был сделать?

– Все очень сложно, – сказал Бренан. – Никто из нас не следует за толпой. Каждый из нас делает то, что должен. И каждому из нас приходится жить с последствиями своих поступков.

– Мы были друзьями, – прошептал Тахион.

– Когда-то, – сказал Бренан.

На мгновение повисла тишина, Тахион посмотрел в свой стаканчик. Сделал глоток и поморщился.

– Теперь он остыл, – сказал он. – Ну. О чем ты хотел со мной поговорить?

– Думаю, за нападением стоял Кьен, – ответил Бренан.

Тахион уставился на него.

– Нонсенс, – он фыркнул. – Кьен мертв.

Бренан покачал головой.

– Может быть. А может быть, он тянется ко мне из могилы. Возможно, он дал своим шестеркам приказ убить всех своих врагов в случае своей смерти.

Тахион нахмурился задумавшись.

– Почему они ждали целый год?

– Я не знаю. – Бренан пожал плечами. – Но помни. Ты также числишься в списке Кьена.

– Да, действительно, – Тахион вздохнул. – Еще одно осложнение в и так непростой жизни. – Он посмотрел на Бренана, будто собираясь добавить что-то еще, но крик от стойки заставил их обоих оглянуться.

– Тахион! – внезапно крикнула Хавьеро. – Поднять персонал по тревоге! Что-то…

Хавьеро еще не закончила, а в дверях уже поднялась суматоха. Машины, мигающий свет, вой сирен, рев тормозов. Хавьеро перегнулась через стойку, нажав кнопку интеркома, и выпаливала приказы, пока бригада «скорой помощи» выпрыгивала из машины. Один обежал машину сзади, другой пошел к дверям клиники, и те распахнулись перед ним.

– Перестрелка, – выкрикнул водитель. – Гики и Князья Демонов. У нас тут куча раненых и еще больше – на подходе.

Тахион ринулся через всю приемную, Бренан наступал ему на пятки. Водитель вернулся, чтобы помочь дежурному врачу открыть задние двери автомобиля. Из распахнутых дверей скользнула накрытая одеялом каталка, и Хавьеро, стоявшая перед стойкой регистрации, закричала:

– На пол! Все на пол!

Бренан и Тахион среагировали мгновенно, как опытные ветераны боевых действий. Они упали на отполированный линолеум, когда фигура на каталке села, отбросив одеяло, и опустошила рожок узи, залив неприцельным огнем всю приемную.

Бренан покатился, едва упал. В бесконечную секунду он видел, как пули летят сквозь приемный покой, словно рой разъяренных пчел. Старик, сплевывавший в стаканчик, был прошит через всю грудную клетку. Он подался вперед и соскользнул с кресла: удивление и боль застыли на его лице, когда взгляд уже потух.

Женщина, читавшая National Geographic, была в безопасности, пока не увидела, что ее дети замерли как вкопанные посреди помещения. Она вскочила на ноги, бесконечный истеричный крик вырвался из ее горла.

Шерстистому парню тоже повезло, но везение Коди Хавьеро было фантастическим. Стрелявший, казалось, услышал ее крик и инстинктивно направил дуло автомата в ее сторону. Но она прогнулась назад, замерев в этой странной стойке, и Бренан краем глаза заметил, что вся очередь прошила стойку прямо над ней.

К тому моменту он уже дотянулся до браунинга в кобуре за спиной. Он вжался животом в пол, вынул пистолет и прицелился одним плавным движением, почти забыв, что мозг его автоматически воспроизводит мгновенную координацию мышц и разума, необходимую при стрельбе из лука. Он держал пистолет перед собой на вытянутых руках, ладони сомкнуты, мускулы расслаблены, глаза почти закрыты. Он сделал один-единственный выстрел, и человек, сидевший на каталке, завалился назад. Разум Бренана зафиксировал этот момент, словно мушку в янтаре. Он проиграл его чуть назад, до того, как человек упал, и увидел маленькую круглую черную дыру, появившуюся в центре лба убийцы.

– Господи! – выругался один из команды «скорой» и потянулся за чем-то, спрятанным под его халатом.

Теперь Бренан знал, что у него было много поводов для злости и что все они требовали обоснований. Он прострелил коленные чашечки обоих санитаров.

Тахион вскочил на ноги раньше, чем они упали на пол. Истеричный визг матери джокеров внезапно прекратился, и она рухнула в лужу крови своих детей. Бренан бросил взгляд на Тахиона.

– Велел ей заснуть, – коротко ответил маленький инопланетянин. Он стоял, и ярость искажала его утонченное лицо, превращая его в твердый, крепко сжатый кулак.

– Предки! В моей клинике. В моей клинике!

– Лучше посмотри, как там доктор Хавьеро, – сказал Бренан. – Кажется, она поймала пулю.

Хавьеро выпрямилась, когда Тахион ринулся к ней, и махнула рукой.

– Две, – сказала она с трудом. – Не страшно. Я в порядке.

Тахион притормозил на полпути и направился к истекающим кровью телам детишек-джокеров. Бренан не тронулся с места. Он все еще видел внутренним взором, как пули прошивают их тела, и он знал, что шансов нет. Он пошел к Хавьеро. У нее было два ранения: в верхнюю часть руки и в икроножную мышцу. Пули не задели ни костей, ни крупных сосудов.

– Как вы это сделали? – спросил он, пока Тахион беспомощно переходил от тела к телу.

Она перенесла вес на другую ногу и поморщилась.

– Фамильное везение, – ответила она.

Бренан кивнул. Подобное везение не помешало бы ему самому.

Приемная стала вдруг центром множества событий. Бренан знал, что ему нельзя терять время. Кто-то несомненно уже вызвал полицию, и когда они прибудут, его здесь быть не должно. Кроме того, это мог быть отвлекающий маневр. Возможно, настоящая атака прошла через боковой вход, к грузовому лифту и выше, к охраняемой комнате на верхнем этаже клиники.

Он спокойно подошел к двум убийцам, все еще корчившимся у входа. Они выглядели не очень-то довольными. Бренан тоже был не слишком счастлив.

– Говори, – обратился он к тому, что говорил до этого.

– Я не знаю, я ничего не знаю, чувак.

– Как насчет раздробленного локтя вдобавок к твоему раздробленному колену? – спросил Бренан, целясь из браунинга.

– Нет, я клянусь, Христом Богом клянусь!

Бренан прицелился.

Киллер вскрикнул и зарыдал, но его крики не остановили Бренана. Это сделал Тахион.

– Он говорит правду, – сказал Тахион. Чужак казался измотанным, но не удивленным насилием, вдруг развернувшимся вокруг него. – Они наемники, наняты тем парнем на каталке, которого ты убил. А он уже ничего не скажет.

Бренан кивнул и убрал пистолет.

– Да, в некотором смысле не скажет, – ответил он. Присел над телом и сорвал с него рубашку, указав на грубую повязку, наложенную поверх левой лопатки. – Единственному из выживших во время нападения на мой дом я попал примерно сюда. Это была его вторая попытка. – Он встал, потянувшись в задний карман, и достал туза пик. Он бросил его на тело, и тот лег лицом вверх прямо на кровь, вытекающую из раны во лбу.

– Будет над чем подумать твоим друзьям-законникам, когда они наконец доберутся сюда из ближайшей закусочной, – сказал он и развернулся, чтобы идти.

– Погоди минутку, – попросил Тахион. – Куда ты собрался?

Бренан вскинул взгляд.

– Проверить, как идут дела.

Тахион кивнул.

– Понимаю. Береги себя.

Бренан кивнул. Избегая шумного лифта, он пошел по лестнице на верхние этажи клиники. Коридор был темен и тих. Он вошел туда, словно крадущийся кот. Когда он вдруг распахнул дверь в комнату Дженифер, Отец Кальмар удивленно обернулся и уставился на него.

– Что за шум был там, внизу? – спросил священник.

– Еще одно нападение, – ответил Бренан кратко, пряча браунинг.

– Все в порядке?

Бренан покачал головой.

– Думаю, вы сейчас нужны там, Отец.

Священник перекрестился и бросился вон из комнаты.

След сидела на стуле у кровати Дженифер и выглядела словно живая статуя раненой женщины. Сама Дженифер была уже едва различима. Она была похожа на красивую прозрачную оболочку.

Бренан поморщился. Ей, очевидно, не стало лучше.

Он начал было говорить что-то, но След подняла взгляд и потерла ладонями уставшие глаза. Затем она взглянула на Бренана.

– Я нашла ее, – сказала она вымученно. Она потеряна, испугана и скитается. Она не пойдет за мной обратно.

– Ты должна привести ее назад, – сказал Бренан.

След передернула плечами.

– Я не могу. Она мне не верит. – Она изучающе посмотрела на Бренана. – Но, возможно, ты сможешь. Если тебе достанет мужества.

Бренан начал было отвечать, но она подняла руку.

– Не спеши с ответом, – сказала она. – Я знаю, что ты крутой и смелый и все такое, но физическая смелость не имеет с этим ничего общего. – Она сжала губы и строго посмотрела на Бренана. – Когда на вас напали, твоя Дженифер была в фазе глубокого сна. Вместо того чтобы вернуться назад в тело, ее ум каким-то образом соскользнул в другую плоскость – другое измерение. Думаю, это как-то связано с природой ее способностей как туза: когда она теряет материальность, она каким-то образом перемещается в прилегающие измерения.

– И на этот раз, – сказал Бренан, – переместился только ее разум. Ее тело осталось тут, и она не может найти дорогу обратно.

– Верно, – сказала След.

– На что похоже это другое измерение? – спросил Бренан.

– Сейчас это просто серая пустота, но это потому, что сознание Дженифер дремлет. Как только пробудится ее мозг, все наполнится живыми архетипами, стоящими на страже ее разума.

Бренан нахмурился.

– Понятно. Более-менее. Но что в этом опасного?

– Как только ты войдешь в это измерение, оно наполнится живыми образами, символическими фигурами, порожденными твоим подсознанием. Осмелишься ли ты встретиться с ними лицом к лицу?

Бренан помедлил с ответом. Он не горел желанием близко знакомиться со скрытыми тайнами собственного подсознательного. Но выходило так, что у него не было выбора. Он кивнул.

След улыбнулась, но улыбка была невеселой.

– Хорошо, – сказала она. – Полагаю, мы скоро увидим, насколько ты храбр на самом деле.

* * *

Кьен встал, подошел к двери кабинета и закрыл ее, отрезая раздражающий звук биип-бууп-бап из предбанника, где Рик и Мик играли в донки-конга.

Кьен никогда не мог понять, зачем так убивать свое время, но оставлял ограниченным людям их развлечения. У него было над чем подумать помимо этого. Теперь в любой момент от Лао могут поступить известия о нападении на клинику. Если Бренан и этот высокомерный инопланетный ублюдок мертвы, отлично. Но Кьен предчувствовал, что все будет не так просто, что ему понадобится более искусная сеть, чтобы поймать их в ловушку. Затем, словно паук, он высосет из них все соки и отшвырнет их опустошенные тела, словно мусор.

Да, сказал он себе, откидываясь в кресле: ноги на стол, пальцы сцеплены за головой – хороший образ. Мне нравится. Я паук, огромный, могущественный императорский паук, который сидит в центре своей паутины, терпеливый и хитрый, чувствуя вибрации, создаваемые жалкими людишками, которые бьются, словно испуганные мухи, от нити к нити. Я выбираю одних, чтоб наградить, других, чтобы использовать и выбросить. Я прошел долгий путь от Вьетнама и лавчонки, которой владел мой отец.

Его отец, вдруг понял Кьен, частенько присутствовал в его голове в последнее время. Это было не похоже на него – столько думать о прошлом. Такие мысли не приводили ни к чему хорошему. Они не могли ничего изменить. И ничего хорошего в том, чтобы постоянно думать об умершем старике, тоже не было. Кьен нашел его убитым на грязном полу их магазинчика. Ребенком Кьен видел не так уж много. Он видел скудную еду и латаную одежду, и издевательства других детей в деревне – следствие как его бедности, так и его китайского происхождения. Но французские ублюдки, убившие его отца, забрали те небольшие деньги, что удалось скопить старику, вырыли сейф прямо из секретного места, в котором спрятал его отец. Они ничего не оставили Кьену. Вот почему он вынужден был взять другое имя и уйти в город. Он не предавал свою семью. Он сделал для нее все, что мог…

Раздался какой-то звук, стук в дверь, и Кьен начал.

– Войдите, – сказал он.

Это были Рик и Мик.

– Пришли вести от человека из полиции, – сказал Рик.

– Он держал ушки на макушке, как вы и велели, – добавил Мик, – и выдвинулся на место, когда позвонили и сказали, что что-то происходит в клинике в Джокертауне.

– И? – подтолкнул Кьен.

Рик и Мик посмотрели друг на друга, и Кьен понял, что никто из них не хотел озвучивать дурные вести. Они подтолкнули друг друга пару раз, и наконец Рик начал.

– Лао мертв. Застрелен одним выстрелом в лоб. На его теле нашли туза пик.

Кьен стиснул зубы.

– А Бренан и Тахион?

Рик и Мик покачали головами.

– Не думаю, что они пострадали. Лао убил каких-то джокеров и джокера-старикашку. Он также ранил кого-то из докторов. Тахион все еще в клинике, но из того, что говорят свидетели, этот Бренан просто испарился. – Он прострелил колени тем парням, которых нанял Лао, и оставил их копам.

– Но они ничего не знают, – быстро добавил Мик.

– Они не Кулаки, они с тобой никак не связаны.

Они, казалось, ожидали вспышки ярости, но Кьен просто кивнул.

– Я учитывал такую возможность, – сказал он. – Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, – размышлял он вслух, – сделай это сам.

Он встал, сцепил руки за спиной и начал расхаживать по комнате.

– Тахион не проблема, – бормотал он. – Я могу разделаться с этим мелким придурком в любой момент. А вот Бренана мне нужно отследить как можно скорее. – Он пригвоздил Рика и Мика взглядом. – Куда бы он отправился после нападения?

Рик и Мик посмотрели друг на друга, потом снова на Кьена и пожали плечами.

– Он будет беспокоиться о своей сучке. Да. Его сентиментальность – лучшее, что в нем есть, и он бросился бы прямо к ней, чтоб убедиться, что она в порядке. – Он остановился, разглядывая трехъярусную стеклянную подставку, хранившую часть его сказочной коллекции древней и редкой китайской керамики. – Он сказал, что оставил ее в клинике, но он не стал бы размещать ее в открытой палате. Она должна быть где-то, где он считал бы, что она в безопасности. – Кьен прошел обратно к столу. – Где бы это могло быть? – Кто-то позади него чихнул.

– Будь здоров, – сказал Кьен автоматически.

– Я не чихал, босс, – сказал Рик.

– И я не чихал, – добавил Мик.

Кьен обернулся.

– Тогда кто это?

– Кажется, звук шел оттуда, – сказал Рик, указывая на вазу на среднем уровне стеклянной подставки.

Это была ваза периода Юн Чэн, покрытая зеленой глазурью по черному фону. Очень старая и невероятно редкая и по цвету, и по форме, она была одним из угловых камней коллекции Кьена. Он нахмурился, постоял немного, а потом двинулся обратно к стеклянной стойке. И заглянул в вазу.

Внутри сидел карлик, сморщенный, кожистый гомункул, кожа которого, казалось, была на пять размеров больше своего владельца. Обе его руки зажимали рот и нос в попытке подавить еще один чих. Он вырвался наружу с насморочным призвуком. Карлик вытер нос рукой и уставился на огромное лицо, глядящее на него сверху вниз.

– Вот дерьмо, – сказал он.

 

5

Город горел, хотя пламени и не было видно.

Бренан никогда не чувствовал такого накала. Воздух искрился им. Он волнами поднимался от мостовой, лизал лицо, словно зловонный язык огромной задыхающейся твари. Он полз по телу, и ручейки пота бежали по спине и ногам. Если б он верил в Бога, он решил бы, что это ад. Он вспомнил девиз, вышивку, часто встречавшуюся на куртках, которые так нравились ветеранам Вьетнама: «Когда я умру, я отправлюсь в рай. Свой срок в аду я уже отбыл».

Может быть, это был и не ад, но это был город из худших кошмаров Бренана. Он двигался вдоль по аллее, переступая через пузырьки асфальта, вскипавшие на мостовой. Здания, окружавшие его, разрушались, улицы были переполнены разбросанным мусором. Это был город-призрак. На его запруженных мусором улицах не было никого, кроме Бренана.

Он вышел из переулка и посмотрел вверх, на ржавый погнутый знак, свисавший с фонаря над головой. Генри-стрит, Хрустальный дворец. В таком случае, должно быть…

Бренан посмотрел вниз по улице и увидел его. Дворец все еще стоял на своем месте. А если дворец все еще стоял… Бренан обнаружил, что его несет по улице, словно беспомощного моряка – на кишащие сиренами скалы.

Дверь дворца не была заперта. Внутри было темно и прохладно. Бренан почувствовал дрожь, пробежавшую по телу, когда пот, покрывавший его, внезапно испарился, оставив холодный и липкий след.

Может быть, прохладный воздух дворца вызвал эту дрожь. Может быть, это была она сама, сидящая за своим обычным столом в своем обычном кресле с высокой спинкой, едва видимая в темноте, со своим обычным бокалом «Амаретто» под рукой.

– Хризалис, – прошептал Бренан.

Она посмотрела на него. Выражение ее бесплотного лица было непроницаемым, как и всегда. Хризалис была женщиной из плоти и крови, но ее кожа и плоть были невидимы, мышцы едва угадывались. Некоторые находили это отвратительным, но Бренан восхищался ею.

– Это действительно ты? – спросил он.

– Кто еще мог бы сидеть здесь в этом теле и пить «Амаретто» из хрустального бокала? – спросил призрак.

Бренан покачал головой. Она не ответила на вопрос. Возможно, правила, царящие в этом искаженном измерении, не позволяли ей сделать это. Или ей нельзя было отвечать четко согласно правилам, которые установило его собственное подсознание.

– Ты знала обо всем, что происходит в Джокертауне, – сказал Бренан. – А как насчет этого места?

– Я знаю тебя, – ответила она. – Я знаю кое-что о том, что происходит в твоей голове.

– Ты можешь помочь мне? – спросил он. – Можешь помочь мне найти Дженифер?

Если призрака и расстроило упоминание соперницы, она этого не показала.

– Посмотри в суть вещей, – сказала она ему. – Ты увидишь: то, что тебе особенно дорого, – в руках твоего злейшего врага. Но будь осторожен. Ты не один в этом мире.

– Это место, – спросил он ее, – реально?

– Мне оно кажется достаточно реальным, – ответила она.

– Мне тоже, – сказал Бренан тихо. Он помедлил. Хотел прикоснуться к ней, но откуда-то знал, что это не очень хорошая идея. Он боялся, что она растает как дым. Хуже того, он боялся, что почувствует живое тепло настоящей плоти. – Мне надо идти, – сказал он наконец.

Хризалис кивнула.

– Еще один квест, – сказала она, когда Бренан развернулся, чтобы уйти. – Будь осторожен, мой стрелок. Будь очень, очень осторожен.

Бренану показалось, что она погрустнела, но не было ничего, чем он мог бы утешить ее грусть. Он просто забрал ее с собой, покидая дворец в последний раз.

Солнце снаружи светило так ярко, что он сморгнул под его взглядом. Не стало ничуть прохладнее, и он вспотел за то короткое время, что стоял у дворца, обдумывая следующий шаг.

Если следовать совету Хризалис, он должен найти «суть вещей». Это, к сожалению, было довольно туманное описание. Он смотрел на улицу, думая об этом, и вдруг увидел, что другая часть пророчества Хризалис – правда.

Он был не один.

На улице были люди. Большинство было одето в синие сатиновые куртки Безупречных или носили маски Оборотней. Он стояли по одному или в маленьких группах перед ним, за ним, вокруг него.

Бренан потянулся за браунингом, спрятанным в кобуре за спиной, но не нашел его. Его пистолет, казалось, не прошел в этот мир вместе с ним. Затем он вдруг понял, что это не важно, есть ли у него пистолет.

Все люди, окружавшие его, были уже мертвы.

Все они истекали кровью. У всех были открытые раны. Большинство было пронзено стрелами в грудь, горло, спину, глаз. Их лица, Бренан наблюдал за ними по мере приближения, все казались знакомыми, и он понял, что это были те люди, которых он убил, вернувшись в город.

Их было много.

Бренан застыл, не зная, что ему делать дальше, а мертвецы приближались. Бренан вдруг уловил краем глаза внезапное движение, проблеск. Он развернулся, чтобы стоять лицом к нему, и увидел мерзко ухмыляющегося человека с ужасным татуированным лицом, подошедшего на расстояние вытянутой руки.

Это был Шрам, туз с возможностью телепортации и лидер банды, которого Бренан убил, впервые приехав в город. Лицо Шрама было татуировано черными и белыми завитушками – знаками Каннибалов, Охотников за головами. Он был садистом, который использовал свою силу, чтобы медленно резать своих жертв опасной бритвой.

– Я вернулся, мудак, – сказал он жутким шепотом, вырывавшимся через горло, которое Бренан перерезал тетивой лука. – И в этот раз я не один. – Он указал на компанию мертвецов, медленно окружавших их посреди раскаленного пекла.

– Тебе они понадобятся, – сказал Бренан с уверенностью, которой не испытывал совершенно. – Я уже убил тебя однажды.

Шрам зашипел в ярости и пропал, чтоб появиться прямо перед лицом Бренана. Он полоснул его опасной бритвой. Бренан нырнул и заблокировал удар, но бритва уже прошлась по его груди, вспоров пропитанную потом футболку и плоть под ней. Шрам пропал, затем вновь появился в полудюжине футов от Бренана.

– Время поиграть, – сказал туз-садист.

Бренан почувствовал, как течет, смешиваясь с потом, кровь, и внезапно понял, что может умереть в этом месте. Он быстро оглянулся, заметил узкий просвет между двумя мертвыми Цаплями, приближавшимися к нему, и ринулся туда. Он перехватил руку того, который пытался его достать, и вырвался наружу.

– Беги, ублюдок, беги! – закричал Шрам в безумном восторге. – Тебе никогда не сбежать, никогда! Ты мертвечина, тухлая мертвечина!

Бренан бежал, мертвецы преследовали его, Шрам смотрел и смеялся жутким сиплым смехом.

Рик и Мик держали банку из-под маринованных огурцов и пристально посмотрели внутрь. Брут смотрел в ответ, сиротливо прижавшись к стеклу распухшим, покрытым синяками лицом. Кровь текла из его носа, и он безуспешно пытался уберечь свою сломанную правую руку, когда Рик встряхнул банку и смотрел, как джокер перекатывается от стенки к стенке.

– Почему вы взяли этого выродка с собой? – спросил он Кьена.

Кьен, ведший машину сквозь шквал крупных снежинок, взглянул на него.

– По большому счету как сосуд для души капитана Бренана. После того как мы схватим его, я велю нашим друзьям джамперам переместить меня в его тело, а его – в это создание.

– Круто, – сказал Рик. Он еще раз встряхнул банку.

– Лучше сними крышку и дай ему немного воздуха, – сказал Мик. – Он начинает синеть.

Кьен усмехнулся снисходительно и вновь переключил внимание на улицу. Кьен не любил водить машину, еще больше он не любил водить машину в снежный шторм, но сейчас он не хотел никого постороннего. Когда все закончится, у него будет новое тело, новая личность, и никто из живых не будет знать об этом. Ни джамперы, которые выполнят перемещение. Ни даже Рик и Мик. Он посмотрел на уродцев, мучающих маленького беспомощного джокера. Они получали почти такое же удовольствие, когда пытали его, чтоб он сказал им, где в клинике держат Дженифер.

Они были по-своему полезны, но Кьен знал, что не станет скучать по ним. Настало время инвестировать в помощников высшего уровня.

Кьен припарковался на стоянке у клиники, рядом с фургончиком с надписью «Ландшафтный дизайн и сады Арчера». Понадобилось несколько месяцев работы детектива, чтобы отследить Бренана и его шлюху, но не было ничего невозможного для Кьена. Ничего.

– Хорошо. Ждите, пока я за вами не пошлю. Потом принесите вашего приятеля, – сказал Кьен, указывая на банку из-под огурцов.

Рик поднял и вновь встряхнул ее, когда Кьен выскользнул из машины. Кьен будет скучать по будоражащим нервы возможностям туза, когда он покинет это тело. Он исчез, оставив только глаза – потребовалась некоторая практика, чтобы понять, когда он исчезает полностью, он становится слеп, – и двинулся сквозь снег, словно анимированный силуэт. Он прошел вплоть до незапертого служебного входа на заднем дворе клиники и тихо проскользнул внутрь. Остановился на минуту, пытаясь сориентироваться, затем направился в ту палату на верхнем этаже, о которой рассказал ему жалкий джокер.

Было легко исчезнуть полностью всякий раз, как он видел приближающуюся медсестру или санитара, и вернуться обратно, когда шаги их стихали. Никто не видел его. Дверь в палату была закрыта. Кьен посмотрел сквозь маленькое окошко, расположенное высоко в усиленной двери и увидел шлюху Бренана, лежавшую на постели. Голова ее была перевязана. Огромный священник джокер, Отец Кальмар, стоял рядом. Кто-то сидел на стуле за священником, но священник стоял так, что Кьен не мог разглядеть его. Или ее.

Оба они сосредоточили внимание на сучке Бренана. Кьен вынул пистолет из кармана пальто и распахнул дверь настежь.

– Тихо, – сказал он властным голосом, – и я сохраню вам жизнь на какое-то время.

Священник обернулся и уставился на него. Кьен проявил пистолет так, чтобы его было видно.

– Не делайте глупостей, – сказал Кьен, и священник послушно замер. Выражение отвратительного лица джокера оставалось непроницаемым. – Отойди назад. Медленно. И помни, я не побоюсь выстрелить.

– Сделай это, – сказал джокер-священник. – Это Исчезник, из Призрачного кулака. Он действительно выстрелит.

– Ты прав, – сказал Кьен и громко рассмеялся, – но ты ошибаешься. Очень сильно ошибаешься.

Кажется, больше не было нужды оставаться невидимым. Кьен проявился, когда священник отступил от кровати, и тот, кто сидел на стуле, поднял взгляд.

Кьен вытаращился во все глаза. Это был азиат, седой и сморщенный, с редкой козлиной бородкой. Он был одет в потертую и залатанную одежду. Это был его отец.

Рука Кьена дрожала, когда он навел на него пистолет.

– Что за сын, – сказал его отец тем привычным тоном, который Кьен ненавидел.

Старик печально покачал головой, и Кьен начал медленно опускать пистолет. Это трюк, подумал он внезапно. Это, должно быть, трюк. Он снова поднял дуло, дрожащие пальцы играли на спусковом крючке.

– Ты кто? – спросил Кьен.

Его отец вновь печально затряс головой.

– Что за скверный ребенок, который не признает своего отца, Сян Юй? – сказал призрак.

– Чего ты от меня хочешь? – закричал Кьен, напуганный тем, что призрак назвал его настоящее имя.

Его отец покачал головой.

– Только должного уважения. За это, – продолжил он, – я дам тебе подарок. Твое величайшее, заветное желание.

– Ты о чем? – спросил Кьен дрожащим голосом.

– Хочешь голову Дэниеля Бренана? – промурлыкал его отец.

Взгляд Кьена обезумел.

– Ты знаешь, что хочу.

– Тогда ты ее получишь, – сказал ему его отец. – Если, – добавил он дьявольским голосом, – ты мужчина настолько, чтобы взять ее самому.

Его отец указал на другую сторону кровати. Кьен осторожно склонился вперед, заглядывая за кровать, и увидел Бренана, спящего на полу.

Волчья улыбка заиграла на его губах.

– Это огромный подарок, отец, – сказал он, направляя пистолет на Бренана.

Его отец покачал головой.

– Ты всегда хотел, чтоб все доставалось тебе просто так, сынок, – сказал он.

Кьен взглянул на него, но прежде чем он успел что-то сказать, его скрутило от дикой, мучительной боли. Кьен почувствовал, как его разум затягивает в безумный вихрь. Он закрыл глаза, но это ему не помогло. Его тянуло блевать, но он не мог. Он сглотнул комок желчи, и когда снова открыл глаза, то рванулся вперед, чтоб не упасть, опершись о большой стол тикового дерева, стоявший в его кабинете, в доме, выходящем на Центральный парк.

Он глубоко вздохнул, борясь с приступами тошноты, все еще накатывавшими из глубин желудка, и огляделся. Это был его кабинет, точно. Все выглядело как обычно. И его коллекция античного искусства была на месте, и вся его дорогая мебель, отполированная и неповрежденная, даже поверхность тикового стола, ужасно пострадавшая во время его псевдосмерти, когда этот идиот Блез пригвоздил охранника джокера канцелярским ножом к столешнице.

Он задумчиво провел рукой по столу, отполированному так, что он мог видеть в нем свое отражение. Склонился, чтобы рассмотреть получше, пробормотал что-то под нос, когда понял, что вернулся в свое старое тело. Он снова был Кьеном. Он посмотрел на свою правую руку, обхватил ее левой рукой, рассмеялся коротко и с облегчением. По крайней мере у него было две руки. Затем он вытаращился на открывшуюся дверь.

Там стоял Змей. Но этого не могло быть. Змей был мертв. Он и выглядел мертвым, вдруг понял Кьен, а еще упитым в хлам.

– Я был твоим верным сссслугой, – прошипел чешуйчатый джокер-рептилоид, – и я умер иззззз-ззззза твоих сссссхем.

– Это была не моя вина, – запротестовал Кьен.

Он все еще отказывался верить в то, что перед ним стоял Змей, хотя очевидность этого трудно было игнорировать. Он выглядел как Змей, говорил как Змей и даже мог похвастаться большой уродливой раной в горле, там, где Исчезник нанес удар канцелярским ножом, убившим охранника.

– Тебя убил Исчезник, – добавил Кьен.

Змей приблизился, все еще глядя со злобой, и Кьен отошел назад, за стол. Змей был нечеловечески силен, а его укус был крайне ядовит. Кьен знал, что среди джокеров ему не было равных.

– Я умер, – яростно прошипел Змей, – потомушшшшшто ты не был так же верен мне, как я был верен тебе. – Он навис над Кьеном как образ самой смерти, и генерал скукожился. Кьен представил себе, как челюсти Змея смыкаются безжалостно на его горле.

– Нет, – едва выговорил он. – Нет, – повторил он, закрывая лицо руками.

Змей отступил, ухмыляясь.

– Ты встретишь свою судьбу не в моих руках, – сказал он, сжимая и разжимая огромные кулаки. – Все случится там, – он указал в окно, выходящее на Центральный парк.

Кьен с опаской вышел из-за стола и выглянул наружу. Центральный парк исчез. На его месте раскинулись густые, непроходимые джунгли.

Прямо как дома, подумал Кьен. Прямо как во Вьетнаме.

 

6

Бренан бежал, преследуемый мертвыми людьми и маниакальным смехом Шрама.

Шрам играл с ним, понял Бренан. Туз с возможностью телепортации мог появиться рядом в любой момент, но, очевидно, хотел заставить Бренана страдать, прежде чем разделаться с ним. Он мерцал, появляясь то перед Бренаном, то прямо за ним, опасно взмахивая своей бритвой. Иногда Бренану удавалось уклониться или поставить блок, иногда он пропускал удар. Его рубашка превратилась в клочья, и за ним тянулся неровный кровавый след, подгонявший мертвецов бежать быстрее.

Даже если бы не было Шрама, вокруг оставалось слишком много тех, с кем требовалось разделаться. Ему нужна была помощь и нужно было оружие, а еще лучше и то и другое. Но улицы, по которым он бежал, оставались пустынными, разрушающиеся здания – темными и пустыми.

Бренан был в прекрасной физической форме, но его преследователи вообще не уставали. Он знал, что не сможет бежать вечно. Когда-нибудь он упадет, истощенный, и тогда его враги расправятся с ним без труда. Ему надо было как-то избавиться от погони, что казалось маловероятным, или хотя бы разработать тактику борьбы с малыми группами.

Знакомое здание привлекло его взгляд, когда он бежал вверх по улице, хватая ртом раскаленный воздух. Горло его пересохло, а сердце начало бухать в ребра. Это был знаменитый Десятицентовый музей Джокертауна. Внутри было прохладно и темно и существовало множество укрытий.

Он взбежал по лестнице, на двадцать ярдов опередив своего ближайшего преследователя, и вломился в центральных вход. Тот распахнулся настежь, и прохладное темное нутро музея поманило его. Он бросился внутрь и припал спиной к стене, чтобы перевести дыхание, прежде чем идти дальше.

Он огляделся, увидев знакомые экспонаты, стену чудовищных заспиртованных в банках младенцев-джокеров и диораму из четырех тузов: Землю, сражающуюся против Роя; убийц Кьена, нападающих на него и Анну-Марию. Бренан остановился пораженный. Конечно же в настоящем Десятицентовом музее такой экспозиции не было, но этот музей и не был настоящим. Эта его версия была вызвана из глубин подсознания Бренана и была наполнена архетипами и образами, довлевшими над его психикой на протяжении многих лет.

Он пошел к следующей экспозиции. Это было Падение Сайгона, воссозданное во всей своей непринужденной жестокости. Бренан на переднем плане, срывающий свои капитанские нашивки и уходящий прочь. Какая-то сцена какой-то забытой стычки в какой-то забытой азиатской стране, случившейся в годы его наемничества. Упражнения в стрельбе из лука в буддийском храме, и его наставник Ишида, наблюдающий за ним. А вот Бренан после возвращения в Штаты, в ресторане Мина. Он прибыл слишком поздно, и ему оставалось лишь отомстить за смерть своего товарища от рук Безупречных Цапель. Вот Бренан, встречающий Хризалис, Бренан, сражающийся с Роем, Бренан и Дженифер.

Он бродил в оцепенении. Последний экспонат замкнул круг времени и истории, и он обнаружил, что стоит, глядя на диораму, похожую, так похожую на первую, увиденную им. Убийцы Кьена вламывались в дом, но на этот раз в луже крови лежала Дженифер, а не Анна-Мария.

Я обречен, подумал Бренан, снова и снова проходить круг смерти, и это несмотря на лучшие мои намерения? Неужели разрушение и насилие всегда будут преследовать меня, словно злобные цепные псы, которых я никогда не смогу приручить? Он протянул руку к восковой фигурке Дженифер на последней диораме, но внезапный звук заставил его остановиться и оглянуться.

Шрам стоял во главе своры мертвецов и лыбился как идиот.

– Ты думаешь, ты такой умный? – сказал насмешливо Шрам. – Мы знали, что ты бросишься сюда. – Он оглянулся и указал на диораму, которой Бренан не заметил. – Хочешь увидеть будущее, мудак? Посмотри сюда.

Там Бренан лежал окровавленный и разорванный на части, Шрам сидел на его груди, держа в одной руке бритву, а в другой – его сердце.

Бренан развернулся к тузу-садисту и мириадам пар сверкающих, немигающих глаз всех тех людей, что Бренан убил, вернувшись в город. Некуда было бежать, некуда скрыться.

– Посмотрим, – сказал он, – может ли мертвец умереть дважды.

Шрам оскалился, поднял бритву и исчез. Он проявился за три фута справа от Бренана. Бренан двинулся было на перехват, но что-то помешало ему.

Что-то появившееся из тени за спиной Бренана, быстрое как кошка, ударило Шрама чем-то деревянным. Удар пришелся Шраму в горло, и тот отшатнулся, широко распахнув глаза и хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Он уронил свою бритву, упал на колени и, как и Бренан, уставился на незнакомца.

Это был молодой человек, подросток. Он был ниже Бренана, тонкокостный, но мускулистый. Он был одет в черные брюки и черные туфли и держал бо, словно мастер боевых искусств.

Шрам смотрел на вновь прибывшего и Бренана с ненавистью в обезумевших глазах. Он выдохнул так, будто это был его последний вздох: «Снова» – и рухнул на пол, вцепившись руками в разбитое горло.

Ропот поднялся среди мертвецов, когда молодой человек заговорил.

– Вы знаете, кто я, – сказал он мягким, юным голосом. – Вы знаете, что я буду драться за этого человека. Так же, – добавил он, указав посохом, – как и остальные.

Мертвецы посмотрели в темноту зала, и Бренан сделал то же. Губы его шевелились, но он был слишком поражен, чтобы говорить. Там был старый товарищ Следопыт Тигр Мин со своей дочерью Май, принесший себя в жертву, чтобы земля была свободна от Роя. Там был сержант Галковский и его отряд из Японии. Там была Хризалис с сонмом карликов у ног.

Мертвецы все еще превосходили их числом, но шпана и задиры, чем они и были на самом деле, не горели желанием драться. Бренан пораженно наблюдал, как они медленно подались назад, покуда не исчезли в темноте. Затем он развернулся. Все его старые друзья и соратники исчезли, все, за исключением юноши, стоявшего перед ним.

– Кто ты? – спросил Бренан тихо.

Юноша не ответил, но обернулся, впервые посмотрев Бренану прямо в лицо. Бренан вглядывался в него и думал. Боже мой, у него глаза Анны-Марии. Тот улыбнулся, и это была улыбка Анны-Марии.

– Ты реален? – прошептал Бренан.

– Так же реален, как был бы, если бы все пошло иначе, – он оперся о посох, все еще улыбаясь. – Идем, – сказал он, – время найти суть вещей. Все ждут.

Бренан кивнул. Он много чего хотел бы спросить у мальчика, но остановил себя. Иногда, подумал он, лучше не задавать вопросов. Некоторые вещи лучше просто принять.

Они покинули музей в молчании. Когда его сопровождал мальчик, город больше не казался таким убийственно жарким, таким ужасно разрушенным. Бренан замечал признаки жизни: зеленые ростки, пробивающиеся сквозь камни мостовой, прохладный ветерок, пробегавший по улицам.

Казалось, они шли долго, но Бренан не возражал. Чем дальше они шли, тем больше он успокаивался. Они направлялись, наконец понял он, в Центральный парк. Конечно. Суть всего.

Только там не было того Центрального парка, который был знаком Бренану. Это были джунгли, будто бы вынутые из Центральной Азии и пересаженные в нагреженный Бренаном Манхэттен. Бренан и мальчик остановились у края джунглей.

– Дальше ты должен идти один, – сказал ему мальчик.

Бренан кивнул.

– Спасибо, – сказал он, – за помощь и компанию. Я увижу тебя еще когда-нибудь?

– Все возможно. – Мальчик пожал плечами.

Бренан снова кивнул. Он распахнул руки. Мальчик подошел, и они крепко обнялись. Бренан поцеловал его в макушку и отступил. Мальчик улыбнулся и, крутанув посох, ушел, растворившись в волнах жара, поднимающихся от мостовой тлеющего города. Бренан смотрел ему вслед, пока он не пропал окончательно, а затем углубился в джунгли.

Кьен ненавидел джунгли. Он всегда ненавидел джунгли. В душе он был горожанином. Он любил кондиционированный воздух, кубики льда в стакане и здания с полом и потолком. В джунглях все это отсутствовало напрочь.

Но Змей сказал ему, что судьба его была здесь, и он не собирался спорить с мертвым джокером. Как только он достиг джунглей, он ступил на странно знакомую тропинку. Он почти знал, куда она приведет его, едва только увидел ее, так что он не слишком удивился, когда вышел к деревне, в которой провел все свое детство. Это казалось странным, но сейчас Кьена ничто не могло удивить. Он принял это, как принял все странности этого места, но он пошел к деревне со всеми возможными предосторожностями, поскольку был уверен: здесь можно умереть так же просто, как и в реальном мире.

Деревня казалась пустынной. Он направился прямо к грязному магазинчику, принадлежавшему его отцу. Он провел здесь столько времени, когда был ребенком!

Его отец, подумал Кьен, был таким лицемером. Всегда плакал и причитал, как плохо им живется. Он едва ли покупал приличную еду для стола, его дети не носили приличной одежды. То, что он рос китайцем среди чертовых вьетнамцев, уже было достаточно плохо. Но еще хуже было носить истрепанную, залатанную одежду, над которой смеялась вся деревенская школа. Но ведь у них были, вспоминал Кьен, приближаясь к деревне, деньги. Да. Отец Кьена был не только предприимчивым торговцем, ведущим дела со всей деревней, он заведовал и черным рынком. Он продавал оружие, амуницию и медикаменты повстанцам, сражающимся с французами, и все это он продавал по высокой цене.

Кьен вошел в темное нутро магазина. У старого папаши было много денег. На самом деле Кьен знал, где этот скупердяй их хранит – зарытыми под грудой дешевых соломенных матрасов в тайнике, устроенном в грязном полу магазинчика. Прямо здесь.

Когда Кьен посмотрел на это место, его охватил тот же порыв, что уже однажды овладел им тридцать пять лет назад. Он схватил остро отточенную мотыгу из тех, что висели на стене, и отбросил матрасы в сторону. Он начал неистово, резко врезаться в прохладную, слегка влажную почву в диком горячечном приступе. В считаные секунды он вырыл яму в два фута глубиной, и мотыга ткнулась во что-то, издавшее характерный металлический звук. Он выронил мотыгу, принялся руками сгребать грязь и вытащил металлический сейф, полный несказанных богатств.

– Ты! – голос звенел от ярости.

Кьен затравленно оглянулся через плечо. Это был старикан.

– Что ты тут делаешь? Что ты делаешь тут с моей коробкой?

– Я, – Кьен растерялся от мельтешения воспоминаний, развернувшихся перед ним.

– Мой сын – вор, – сказал старик надменно. Он поднял трость, которую всегда носил с собой, и резко ударил Кьена по плечу. Кьен пригнулся, словно черепаха, прячущаяся в панцирь, и снес удар, как он всегда это делал.

Старый папаша бил его снова и снова, и что-то в Кьене надломилось. Он завопил от ярости и боли, протянул руку и схватил что-то, оказавшееся рядом, и бешено ударил отца. Он испытал шок, когда почувствовал, как удар отозвался в его руке, а его отец прекратил его избивать. Он открыл глаза и увидел правду, которую он прятал за многочисленными покровами изощренной лжи. Он увидел лезвие мотыги в центре отцовского лба. Старик смотрел на него с удивлением в уже потухших глазах.

Он был мертв. Кьен убил его. Теперь оставалось лишь одно. Ему надо было бежать. Ему нужны были деньги. Он осторожно потянулся к холодеющему трупу и снял ключ, который старик носил на шее. Он положил ключ в карман и схватил сейф под мышку. Тот был тяжел, достаточно тяжел, чтобы купить ему новую жизнь и новое имя в Сайгоне. Наконец-то он сможет выбраться из джунглей.

Он кинулся вон из магазинчика и столкнулся лицом к лицу с Дэниелом Бренаном. Они стояли и смотрели друг на друга, как враги, которыми они и были.

– Что ты тут делаешь? – прорычал Кьен.

– Ищу кое-что, что ты украл у меня, – сказал Бренан. Его взгляд переходил с лица Кьена на металлическую коробку, и он вспомнил, что сказала ему Хризалис, когда он впервые попал в это странное место.

Кьен тоже посмотрел на коробку.

– Это мое, – сказал он. – Я взял это, чтобы купить себе новую жизнь.

Бренан покачал головой.

– Это средства для моей новой жизни, – сказал он, наступая.

Кьен затравленно оглянулся, но бежать было некуда. Он попытался проскочить мимо Бренана, но тот был слишком быстр для него. Они вцепились в коробку, и та упала наземь, лопнув, словно перезрелый арбуз. Золотой свет ударил изнутри так ярко, что почти ослепил обоих мужчин.

Они прикрыли глаза руками и уставились на высокую стройную фигуру, выступившую из света. Это была Дженифер Малой, обнаженная, красивая и живая.

Она огляделась изумленно, затем увидела Бренана. Они бросились друг к другу и обнялись, пока Кьен ползал среди осколков сейфа, рыдая, словно потерявшийся ребенок. Бренан обнял и поцеловал Дженифер, желая никогда не отпускать ее больше, но вскоре ему пришлось разжать объятия, чтобы сделать вдох.

– Я потерялась, и мне было так страшно, – сказала она. – Я не могла найти дорогу к тебе.

Бренан поправил ее волосы и улыбнулся.

– Теперь все кончено, – сказал он. – Идем домой.

Дженифер оглянулась в изумлении и наконец обратила взгляд на Кьена, сидящего над осколками разбитого сейфа, словно сломанный человечек.

– А как насчет него? – спросила она.

Бренан чувствовал абсолютную безмятежность. Это удивило его. Вся злость и ненависть выгорели, возможно, от радости обретения Дженифер. Он размыслил минуту, не мог ли он как-то, неким невероятным образом достичь просветления, конечной цели дзен-буддизма на пути к полному самосознанию, затем отмел эту мысль как безосновательную. Едва ли он заслуживал просветления.

– Не знаю, – сказал он. – Может быть, нам стоит просто оставить его.

Впервые за все время Кьен поднял взгляд.

– Оставить меня? Здесь?

Взгляд Бренана был холоден.

– Почему нет?

Кьен вскочил и бросился на Бренана. Тот встретил его яростную атаку спокойно и отрешенно, он просто отпихнул его в сторону, и Кьен упал, тяжело дыша, наземь.

Бренан оглянулся.

– Кажется это не самое худшее место, – сказал он. – Ты заслуживаешь и похуже.

– Джунгли? – вскричал Кьен, дико оглядываясь вокруг. – Ты не знаешь, на что я пошел, чтобы сбежать отсюда! Не оставляй меня здесь!

Отчаяние в голосе Кьена было почти достаточным, чтоб пробудить в Бренане жалость. Почти. Но он мало что мог уже сделать. И он, и Дженифер начали постепенно исчезать, или эта странная вселенная, симулякр, построенный из кусочков воспоминаний Бренана, сцепленных цементом его психики, начала исчезать. Никогда нельзя знать наверняка.

Но они услышали крик Кьена:

– Не оставляйте меня здесь навсегда, – и он повторялся снова и снова, словно пронзительный плач, – навсегда, навсегда, навсегда… – будто осужденный, оспаривающий окончательный приговор.

Затем все стихло.

 

7

Бренан открыл глаза, энергично потер их, а потом встал и обеспокоенно склонился над Дженифер. Ее веки дрогнули, потом открылись, и она улыбнулась. Бренан не знал, плакать ему или смеяться. Он склонился и крепко обнял ее.

Только после этого он обернулся и оглядел комнату.

Отец Кальмар смотрел на них широко распахнутыми глазами.

Тело Кьена – тело Исчезника – лежало на полу, и слюна текла из уголка рта. Дверь в комнату внезапно распахнулась, и на пороге появились Рик и Мик, под мышкой Рик держал большую банку.

– О’кей, босс, – сказал Рик. – Вот и мы.

Они остановились, огляделись, посмотрели друг на друга и сказали в унисон:

– Ох.

– Нас надули, – добавил Мик. – С боссом что-то не так.

– Давай убираться отсюда, – сказал Мик. Они бросились вон из палаты и уронили стеклянную банку. Та разбилась.

Бренан бросился было догонять их, но замер, увидев Брута среди осколков. Карлик был весь в крови и измучен. Бренан бросился к нему и упал на колени. Он протянул руку, но не осмелился коснуться его. Он знал, что не сможет ничего сделать, чтобы залечить раны, нанесенные его другу.

Брут взглянул на него, едва в состоянии открыть опухшие, в синяках глаза.

– Простите, мне пришлось сказать им, где вы, босс, но кажется, это сработало.

– Сработало, – сказал Бренан тихо.

– Дженифер вернулась?

Бренан глянул туда, где Дженифер опускалась на колени рядом с ним.

– Ты все сделал правильно, Брут, – сказала она.

– Хорошо, – его крохотное тельце скрутило приступом кашля, и он откинулся на осколки стекла. – Это дьявольски неудобно, – сказал он, закрывая глаза.

Бренан вздохнул и сел на пятки. Дженифер взяла его за руку и опустила голову на плечо, пока Отец Кальмар крестился и быстро читал отходную.

– Ты отлично справился, – раздался голос, и Бренан поднял взгляд, чтобы увидеть След, стоящую над ним и Дженифер. – Доволен?

Бренан посмотрел на нее, прежде чем ответить. Она была юной девушкой – стройной, темноглазой, с высокими скулами и раскосыми глазами. Он не знал, кто она теперь, но потом вспомнил. Это была его мать, умершая, когда Бренан был еще совсем мал. Он не помнил ее, только нежные руки и тихие песни на испанском и на языке мескалеро.

Бренан почувствовал, что не испытывает благодарности. Он получил назад Дженифер. Но он смотрел вниз, на растерзанное тело Брута, и знал, что мир все так же полон неисчислимых страданий и несправедливости и, что бы он ни сделал, он не сможет изменить это.

След покачала головой.

– Тебе очень трудно угодить, – сказала она мягко.

– Думаю, да, – признал он. – Это ты надула джокеров, принесших сюда Брута?

– Это было просто, – сказала След. – Все, что я делаю, очень просто.

– Насколько ты присутствовала в том месте, – спросил Бренан, – и на сколько оно было реально?

– Ты так и не усвоил урок о реальности? – спросила След.

– Не знаю, – ответил Бренан. – Мне лишь хотелось бы, чтоб он не был таким трудным.

– Он настолько труден, насколько ты сделал его таким, – сказала След голосом его матери. – Иногда ничего невозможно сделать, чтоб он стал легче. Иногда возможно.

Дверь распахнулась, и в палату влетел доктор Тахион.

– Что происходит? – требовательно спросил он. – Люди видели, как отсюда выбежал странный джокер…

Он осмотрелся вокруг, искренне озадаченный.

– Что я пропустил?

Бренан посмотрел на него. Пришла пора сделать некоторые вещи проще. Он подошел к Тахиону и пожал ему руку.

– Конец одной эпохи, старый друг, и начало новой.