Музыка снежных вершин. Истории и песни тибетского йогина Миларепы

Миларепа Джецюн

Часть IV

Опираясь на чудеса

 

 

Чудеса

Иногда Мила использовал свои сверхъестественные способности (сиддхи), или «чудеса», как прием для демонстрации того, что «я» и мир, которые мы считаем настоящими, на самом деле суть искажения реальности. Он делал это нечасто – широко распахнутые от удивления глаза его близких учеников в песне «Встреча с Гуру Цеченом» свидетельствуют о том, что такое занятие, как левитация, не было для Милы чем-то повседневным. Считать, что подобные чудеса – это лишь галлюцинации в управляемых умах зрителей, значит не понять сути. Допустим, люди воспринимают «чудесные» явления под воздействием колдовских чар; но они столь же заколдованы и в своей обычной жизни-иллюзии, сотканной из неведения и обусловленных концепций. Обычный ум находится во власти условий, чем задает неверное направление вниманию и восприятию. Видеть Милу парящим в воздухе и видеть его стоящим на земле – это лишь разные интерпретации реальности. Одно зрелище не более чудесно, чем другое.

Обычно мы не подвергаем сомнению реальность явленного мира. Учитель Миларепа показывал свои сверхъестественные способности, чтобы заставить людей усомниться в общепринятом постулате, будто мир является таким, каким выглядит; он также стремился побудить их к исследованию привычных механизмов, формирующих повседневное восприятие. Сверхъестественная способность непосредственного проникновения в умы других существ позволяла Миле знать настрой и мотивацию учеников. Даже самые преданные из них иногда приходили в уныние, видя грандиозность стоящей перед ними задачи. Способности Милы были признаком его развития и вдохновением для практики. Это естественное следствие глубокой медитации. Поскольку возникновение этих сил связано всего лишь с изменением привычного способа работы ума, они по-прежнему принадлежат миру явлений. Йогин, не понимающий их относительной природы, рискует привязаться к этим способностям или запутаться в противоречии между «реальным» и «нереальным».

Чудеса не всегда производили сильное впечатление, но они позволяли Миле круглый год носить лишь тонкие хлопковые одежды, питаться дикими травами и выживать в суровые зимы, а также передавать другим свое проникновение в суть вещей. Спустя много веков его знание дошло и до нас. «Чудо» заставляет благословение работать, делает практику плодотворной и помогает постижению пробиться сквозь маску явлений. Должно быть, присущее Бодхисаттве понимание взаимосвязанности всего живого очень близко к источнику чудес.

 

Встреча с Гуру Цеченом

В главе 33 «Ста тысяч песен Миларепы» (издание на английском языке) упоминается, что Гуру Цемчен из Латё был одним из пяти просветленных йогинов того времени. Имя «Цемчен» (тиб. tsems chen), скорее всего, является одной из версий тибетского слова «цечен», которое пишется как brtse chen и означает «великая любовь». В этой песне Мила именно так обращается к Гуру, вкладывая в это несколько остроумных примеров использования понятия «любовь».

Миларепа пришел на гору Лачи и пробыл там некоторое время. Тогда в Верхнем Тибете, к востоку от Цанга, жил великий сиддх по имени Гуру Цечен. Он был известен своей способностью удовлетворять духовные потребности людей. Однажды Гуру Цечена навестил монах родом из Центрального Тибета, только что вернувшийся из мест близ Лачи. Гость угостил Гуру лепешками из ячменя и сушеным мясом. За едой Цечен размышлял: «Ходят слухи, что сейчас внизу, в долине, обитает великий сиддх, йогин Миларепа. Вот бы встретиться с ним хоть раз… Но я не могу спуститься туда, а он не поднимется ко мне».

Гуру подумал еще немного и решил: «Он великий сиддх, равный Будде. Пребывая в медитации, он узнает о моем желании». Затем вместе с монахом они отправились к горе Ти Се.

У подножия этой священной горы Гуру вручил монаху барабан и попросил сыграть на нем. Монах выполнил просьбу – так мысли Цечена унеслись в пространство вместе со звуком барабанного боя.

В это время на Лачи Джецюн обучал своих последователей. Вдруг он прервался.

– Эй, погодите-ка. Вы слышали сейчас звук барабана? – спросил он.

– Нет, учитель. С какой стороны он раздается?

– Он доносится с Ти Се – царицы гор.

– Невозможно, чтобы здесь был слышен столь далекий барабанный бой. Вероятно, это был ветер.

В ответ Мила спел такую песню:

Кланяюсь стопам Марпы Лоцавы — Драгоценного переводчика, что говорил на двух языках. Его имя звучит как рев дракона, Его сладкая песня слышится в десяти направлениях. Мне подвластны потоки энергий и каналы, Во мне таится постижение естественного состояния. Как ветер – внешний элемент — Мог бы одурачить йогина, что подобен небесам? Мне присущи шесть видов Сверхъестественного восприятия. При помощи способностей ума и зрения, Глядя с пристальным вниманием, Я вижу, что на юго-восточном склоне Ти Се Сиддх Гуру Цечен Дал барабан монаху и тот бьет в него. Звук инструмента переносит мысли сиддха. Его слова обращены ко мне, И силой особо развитого слуха Я могу распознать услышанное. Так я объясняю факты Всем собравшимся здесь. А вот послание, переданное со звуком барабана. «Великий сиддх, репа из долины, Я, йогин Цечен, обитающий на высокогорье, Желаю встретиться с тобой. Будь добр, посети наши прекрасные места — Ты, чей ум воспринял это приглашение. О ясновидящий, пожалуйста, стань моим гостем! О наделенный совершенным слухом, молю, услышь! Чудесный, прошу, приди! Сочувственный, откликнись на мою просьбу! Уместнее было бы мне навестить тебя, Но в силу обстоятельств это невозможно. Однако в прежнюю эпоху В Индии – стране сахарного тростника — Добродетельная женщина Магатабхадра Коленопреклоненно умоляла Будду и его окружение Прийти к ней издалека!»

* * *

Завершив песню, Мила добавил: «Вам надлежит практиковать в соответствии со смыслом того, чему я вас учил. Медитируйте три недели без отвлечений. Я отправляюсь на гору Ти Се, а Себен Репа будет сопровождать меня, держась за мои одежды».

На рассвете следующего дня Себен схватился за полы одежд Милы, и они, как пара гусей, полетели в западном направлении. Провожавшие смотрели на них, от удивления широко раскрыв глаза. Как только мастер и ученик исчезли из поля зрения, остальные пали ниц, непроизвольно простираясь. Вернувшись на свои медитационные подушки, они с новыми силами взялись за практику.

Тем временем Джецюн и Себен, покинувшие Лачи на рассвете, прибыли на гору Ти Се с первыми прямыми лучами солнца. Гуру Цечен, почтительно склонившись, испросил благословения и произнес:

Ты прибыл, великий сиддх! Все ли хорошо, защитник существ? Как здоровье, могучий йогин? Звучен ли твой голос, Миларепа? Счастлив ли ты, повелитель Даков?

* * *

В ответ Миларепа спел такую песню:

Великого Марпу, святого переводчика, Драгоценного защитника существ, Венчающего головы учеников, Молю о благословении. Скажи, обладающий Великой любовью к существам: Непоколебима ли, как земля, мандала твоего тела? Широк ли, как река, поток твоей речи? Ясен ли, как чистое небо, твой ум? Растут ли, как лес, твои хорошие качества? Сияет ли, как солнце, твоя активность? Я прибыл сюда по настоятельному зову Посланника твоих мыслей. Я прибыл сюда по настоятельному зову Твоего желания, Принесенного отзвуками барабана.

* * *

Гуру Цечен ответил: «Давай сначала сядем поудобнее».

Потом он запел:

Проявления подобны звуку волшебного барабана — Вовек ничего не найти. Сейчас на внешнем уровне явлений Я обустрою место, где мы сможем сесть.

* * *

Промолвив это, он голыми руками высек превосходную пещеру в твердой скале, куда поместилось бы шесть человек. После этого Джецюн спел:

В этой полой пещере нерожденного Я пишу четкий, неизбывный коренной слог «А» И совершаю постоянное, стихийное служение. Пусть все освободятся из сансары, Постигнув нерожденную суть «А».

* * *

На стене пещеры был четко виден слог «А». Он существует и по сей день, а пещера известна как Пещера А.

Гуру Цечен сказал: «Пожалуйста, благослови созданное мною место, расскажи его историю. Поведай, как появились эти снежные горы».

Джецюн запел:

Кланяюсь стопам переводчика Марпы. Он знал и рассказывал, Как появились миры сансары, Особенно Тибет – страна заснеженных вершин. Мой Лама поведал о горах Ти Се и Канг Джен — Двух среди многих царственных вершин, Что мы находим под балдахином речи Будды. На каждой из двух гор Живет великий обитатель. Всех лучше царь-гора Ти Се, Белая, как яства на столах у богов. Она стоит у истоков четырех рек. На востоке расположена гора душистых трав, На юге, под золотым утесом, Плещется бирюзовое озеро Манасаровар. На западе сияет вершина Царственной горы, А на севере – золотистые просторы лугов Индиго. В промежуточных направлениях видны Лес под названием «Царь целебных трав», Озеро, где умывался принц Норбузанг, Обитель пятисот якшей И прочие подножия гор, луга и долины. В центре, среди предгорий, Будто в окружении министров, Расположилась царица – гора Ти Се. Мирскому взору Это видится так, как я описал. Но ученики, что вступили на путь, Знают Ти Се, повелительницу снегов, Как просторный дворец Чакрасамвары, Мандалу тела и его окружения. Величавую вершину (высший метод) Обнимает меньшая (дева мудрости) И рассекают три долины — Лха, Дар и Дзонг — Символы трех каналов (ида, пингала и сушумна). Там пребывают шестнадцать богинь мудрости, Сложившие руки в почтительном жесте дарения, А четыре входа стерегут Четыре вороноголовых стражника. Такими они предстают Взору йогинов, практикующих тантру, А последователи начальной Колесницы Видят Владыку Йенлага Джунга Сидящим с опахалом от мух и сосудом для благовоний Внутри великолепных чертогов Превосходной заснеженной вершины. Его окружают тысяча триста архатов. Постоянно выказывая им почитание, Восседают бесчисленные Бодхисаттвы, Ученики и пратьекабудды. Невооруженному глазу мирских существ Отчетливо видны следы стоп Муни и архатов, А также три вершины, наполненные благословением, — Обители трех семейств Защитников. Там есть изображения Чакрасамвары, Ваджрападмы и четырехрукого Махакалы Вместе с обильными дарами, Высеченными в камне. Взору индуистов предстает Множество индуистских каменных образований: Те, что напоминают Самантабхадру, Ваджрападму и даже царя обезьян Ханумана, что служит Манджушри, А также Линга – обитель Самого великого Шивы. На эти образования можно смотреть иначе — Согласно системе западных бонпо. Для йогинов, узревших суть реальности, Все это – лишь измышления о пустоте, Но, пока не очистишь поверхностные проявления, Это иллюзорно существует. Поэтому не отрицай относительную реальность Пустословием того, кто не видел истины. А теперь я выкажу иллюзорное, но искреннее уважение Собранию Йидамов непревзойденной йоги, Этому высшему существу Вместе с его окружением, А также Защитникам и охранителям Учения, Обитающим на этой царственной горе. Оказываю почести, признаю неблагие действия И радуюсь добрым делам других. Прошу тебя всегда оставаться здесь И без устали вращать колесо Учения. Посвящаю заслугу благу всех живущих. Подношу это мелодичное выражение почтения И разделяю пиршество созвучий С Ламой, личными Йидамами и Тремя драгоценностями.

* * *

Джецюн и его ученик Себен провели там три недели, подробно обсуждая Дхарму в беседах с Гуру Цеченом. Монах получил благословение обоих сиддхов, сумел отсечь последствия прошлых действий и сам стал сиддхом, свободным от привязанности к этой жизни. В один из дней Джецюн спел другую песню:

Простираюсь у стоп переводчика Марпы — Драгоценного, святого защитника существ. Гуру, «наделенный великой любовью ко всем живущим», Твое иллюзорное тело незыблемо пребывает В великом состоянии неизменного блаженства, Во дворце чистой реальности. Пусть ты быстро достигнешь небес Акаништхи И, непоколебимо покоясь Во дворце блага для себя – Состояния истины, Ради блага других будешь посылать из Состояния радости Свои тела-излучения ко всем ученикам.

* * *

Простившись с Гуру Цеченом, Джецюн и Себен вернулись в долину. Ученики Милы устроили в честь его прибытия дарственный пир и спросили: «Встретился ли ты с великим сиддхом высокогорий?»

Мила ответил песней:

Сиддх Гуру Цечен И я, йогин Миларепа, Повстречались на перешейке белоснежной Ти Се. Мы проявили физические излучения И общались потоками речи — Два ума текли в сфере абсолютной реальности. Это позволило нам понять истину, Постичь иллюзорность и призрачность всего. Удобно обосновавшись в великом блаженстве, Купаясь в равностности, Мирно пребывая в состоянии реальности, Мы плыли по изменчивому, относительному миру, Зная невыразимую реальность, свободную от всяких измышлений.

 

Мила спасает умирающего мальчика

Бон – это тибетская автохтонная система верований, родственная шаманизму. Придя в Тибет, буддизм вынужден был соперничать с боном, чтобы завоевать доверие и поддержку людей. Постепенно последователи бона усвоили буддийские идеи, и спектр их верований расширился. Буддисты тоже использовали некоторые бонские способы общения с народами Тибета. Как видно из данной истории, во времена Миларепы борьба за благосклонность и истовую приверженность людей шла весьма активно. Здесь великий йогин ярко описывает истинность и преимущества буддийского Пути.

Летом после зимовки на Лачи великий господин йогинов отправился в Дрин и Нья Нанг. Прибыв в деревню Геле в Нья Нанге, он узнал, что у богатого человека по имени Намкха Вангчуг умирает от болезни единственный и горячо любимый сын. Всех бонских священников Дрина и Нья Нанга призвали для совершения целительных практик, таких как повторение мантр и «выкуп души». Однако их действия не имели успеха, и мальчик по-прежнему лежал при смерти.

Намкха Вангчуг пришел к Миле, совершил земной поклон и попросил: «Драгоценный Лама, мой единственный сын умрет, так и не достигнув зрелости. Ты обладаешь благословением переноса сознания – пожалуйста, отправь ум моего мальчика».

Джецюн вошел в дом и передал благословение, произнеся удивительно невнятную, спутанную речь. Он долго оставался в медитации и затем сказал: «Принесите мне воды». С этого момента Мила мог нормально говорить. Он сделал мальчику ритуальное омовение, связанное с Ушниша-виджаей, и передал благословение Курукуллы. К ночи больному стало лучше, и отец приготовил изысканный пир в качестве подношения Джецюну. Когда он подносил бонским священникам их долю даров, главный бонпо высказался так: «Аскет Миларепа, мы – практикующие мантры бона – совершили множество ритуалов: изгнание духов, „выкуп душ“, возвращение жизненных сил, изменение условий и тому подобное. Твое благословение и призывание удачи не принесло ребенку никакой пользы». Бонский священник спел об этом песню, после чего сказал: «Почему бы йогинуаскету тоже не сочинить несколько строф?»

Мила запел:

Кланяюсь стопам моего Ламы, постигшего три Состояния. Облака его сочувствия заполняют собой все пространство, Проливаясь нескончаемым дождем благословения И облегчая жгучие муки несчастий и пяти ядов. Лама, благослови меня естественной свободой от цепляния. Эти иллюзорные проявления присутствуют с безначальных времен. Как с ними ни обращайтесь – вы пойманы в ловушку невзгод: Ищете дорогу к свободе, но бродите в сансаре; Медитируете на естественное состояние, но скованы цепями крайностей; Идете по Пути, но несете бремя восьми мирских забот. Вы взяли обет достичь Просветления, но запятнаны пристрастностью. Получив четыре посвящения, вы по-прежнему слепы к тончайшшей сущности Пути. О, сочувствие к омраченным существам! Я же сосредоточенно покоюсь в невыразимой реальности.

* * *

Бонский священник снова заговорил: «Воистину, справедлива поговорка, что язык поит и кормит… Этого бедного мальчика из клана Дор Шаг исцелил наш девятичастный метод бона. Ты случайно зашел сюда и произвел впечатление помощника. Большой почет и подношения появились только благодаря твоим ловким речам. На самом деле ты даже не знаешь бонскую практику привлечения удачи и благополучия. Ты не способен установить ни одну из разных ловушек для духов. Высказывание о „невыразимости“ твоей практики совершенно верно».

Джецюн подумал: «Нет нужды принижать свое достоинство и спорить с этим напыщенным бонцем. Но ради того, чтобы люди в будущем были восприимчивыми к другим практикующим Дхарму, я должен как-то ответить».

Он спел такую песню:

Сочувственного Ламу, искусного в средствах, Молю с глубоким почтением и восхищением — Благослови меня трудиться во благо себе и другим. Бонские учителя не управляют природой собственных проявлений, Но твердят о власти над демонами ума и тела! Они заявляют, что восстановили Силы и жизнеспособность Смертельно больного мальчика. В действительности вы – как жадные дети, Что хватаются за свои игрушки. Шерстяными нитями обмотав голову, Как веретено, Словно пьяные, вы бормочете ерунду И, как лицедеи, стучите в разбитые барабаны. Как рыбы, вы глотаете темное пиво. Вы бесстыдны в поступках, как порочный правитель, И, словно вор, жадно набиваете мешки для подаяний. Мне стоит остановить свои обличения, Иначе вы разъяритесь. Я – йогин, владеющий всеми проявлениями. С великой любовью помещаю множество ловушек для духов В иллюзорный сосуд пустых проявлений. С великим сочувствием увлажняю этот сосуд нектаром, Благословляю Четырьмя неизмеримыми И привлекаю злонамеренных духов Четырьмя правилами поведения. В сосуде-торме нерожденной пустоты Я готовлю торму блистательной мудрости. Так я ублажаю божеств Необусловленного изначального знания И задабриваю всех вредоносных духов, Обремененных кармическими долгами и смертельной ненавистью. Вот моя история в соответствии с традицией бон. Теперь изложу ее согласно Дхарме. Я, йогин Миларепа, С помощью искусной практики Восходил от низшего к высшему, А с помощью совершенного взгляда Нисходил от высшего к низшему. Я упрочил основу доверия, Построил замечательный дом с окнами самонаблюдения, Укрепил его опорами великого усердия, Верно открыл двери мудрости И возвел лестницу к высшим состояниям и свободе. В просторных стенах этого дома Я возлежу на боку четырех правильных усилий На четырех подушках объектов осознавания. Мой трон поддерживают четыре «опоры» чудес. Я – йогин, меня украшают Семь факторов Просветления И восемь ступеней пути Благородных. Во мне развилась телесная мощь пяти способностей, Я наделен совершенной уверенностью пяти сил. Я восстановил почти угасшее дыхание Сына этого богатого дарителя С помощью сильного благословения и призываний, Приносящих удачу. Я призвал его жизненные силы, Прежде чем они успели исчезнуть в пространстве истины, И укрепил их сильным благословением Божественной Ушниша-виджаи, А также освободительницы Курукуллы. Пусть вас не тревожит награда, Что я получил за свои деяния. Да, мне подарили ценные вещи, но главное — Я обладаю богатством внутренней удовлетворенности И не нуждаюсь в мирских богатствах. Если хотите отплатить мне за доброту, Отбросьте десять неблагих действий, таких как убийство, И совершенствуйте дар десяти благодеяний. Если ищете добрых дел, пополняя свои накопления, — Изживайте настойчивость И привязанность к сансаре, не имеющей истинной сути. Раздавайте свои обладания, пищу и богатства, Чтобы обрести эти блага в следующей жизни. Поступайте разумно ради лучших рождений — Соблюдайте обеты и очищайтесь На новолуние, в восьмой и пятнадцатый день. Это причины высших миров и Освобождения. Усердно старайтесь взращивать терпение — Так обретете множество добрых друзей И превосходное тело. Неустанно боритесь за все, что ведет к благу. Если хотите вкушать пищу медитации, Важно совершенствоваться в применении Наставлений об опыте, Полученных от искусного Ламы. Не менее важно изучать Глубокие и обширные буддийские сутры Явного и скрытого смысла, А также тантры о естественном состоянии. Добрые, полезные намерения Жизненно важны всегда и везде. Не буду более тратить время на сладкозвучные, пустые песни: Я, йогин, продолжу свой путь. Мне всегда приятно видеть лица людей, Чьи действия согласуются с Дхармой.

* * *

На это они ответили: «Йогин-аскет, твои слова произвели на нас впечатление. Но ты сильно привязан к источнику эгоизма. Если надлежит быть равностным ко всем существам, то почему же в твоей критике таится предвзятость в отношении нас, бонцев? Практикуй и сам то, что проповедуешь!»

Мила снова запел:

Переводчик Марпа из Лходрага, С равностным сочувствием Ты воспитываешь каждого, как сына. Молю – дай благословение. Служители бона, опутанные привязанностью, Успокойте умы и поразмышляйте над этим: Всеохватывающее, безвредное учение Будды О естественном состоянии Пристрастно и предвзято относится Только к злодеям и трем нижним мирам. Раскрыв природу сансары, Будда заложил основу истинного пути. Так же и родители, Боясь заблуждений своих детей, Бранят и бьют их, чтобы показать верную дорогу. Из всех богов и духов мира явлений Шенраб, так уважаемый вами, Восхвалял одних и хулил других. Одним поклоняются с подношением мяса и пива, Другим кидают горелые отбросы. Оправданием такого отношения К одинаково достойным духам Служит то, что одни из них отличаются мощью, А другие слабы и бесполезны. Подобным образом я объясню Причины пристрастности и предвзятости, Излагая это всем вам — Неспособным терпеть свое состояние. Небуддисты, преподавая «истину», Вводят людей в заблуждение; Будда, преподавая ложь, Ведет всех к истине. Ваш учитель Шенраб В таких трудах, как «Собрание Белого змея», Излагает ваш абсолютный принцип: Просветление достигается В мандале пяти нагов! Хорошенько обдумайте Принадлежность этих существ миру животных. Не в состоянии сносить ваши неверные идеи, Я обронил лишь несколько слов. Это вас разъярило. Нет смысла добавлять к скоплению ошибочных действий То, что явно неполезно. Простите, если я задел вас за живое.

* * *

Все смутились. Один молодой бонпо выказал уважение Джецюну, приложил его стопы к голове и признал свои неблагие действия. Он оставил бонские верования и мирские дела и стал практиковать глубокий путь великих поучений: Шесть йог Наропы и прочее. Говорят, этот юноша стал великим йогином и обрел контроль над явленным миром.

По просьбе Намкхи Вангчуга и круга его друзей Джецюн пробыл в этом месте несколько дней, передавая им поучения Дхармы. Он также дал еще несколько посвящений и благословений мальчику, который к тому времени уже выздоровел. Миле приносили множество даров, но он не принял их. Джецюн продолжил свой путь со словами: «Я отправляюсь бродить по безлюдным долинам Лачи».

Это была песня великого репы о порочных верованиях бона.

 

Мила направляет сознание своей матери

После смерти и до следующего рождения каждый поток событий, который мы называем живым существом, продолжается в виде того, что неточно обозначают как умственное существование, или принцип сознания. Период пребывания в этом состоянии именуют бардо, а то, что продолжает существовать, – путником бардо, или существом бардо. Традиция гласит, что в течение семи недель бардо принцип сознания испытывает сильные и необычные переживания – это умственное воспроизведение следов того характера и тех действий, какие были свойственны существу в минувшей жизни. Согласно тибетским источникам, просветленный способен направлять события, происходящие в бардо, чтобы самостоятельно выбрать следующее рождение, и может даже воздействовать на сознание других существ, пребывающих в бардо, чтобы повлиять на их перерождение.

Эта история также рассказана в «Ста тысячах песен Миларепы» (глава 54, стр. 615–619 издания на английском языке), хотя в совершенно другом стиле. Приведенная здесь песня соотносится с двумя песнями Милы, обращенными к его сестре Пете (стр. 619–621). В его автобиографии есть рассказ о том, как он медитировал на костях матери.

Однажды повелитель йогинов спел группе бонцев песню о том, как направлять сознание умершего. Сестра Миларепы Пета, услышав ее, расплакалась и сказала: «Когда умерла наша старушка-мать, никто не совершал служб и не было никого, кто мог бы поднести хотя бы одну торму».

Мила ответил песней:

Обращаюсь с молитвой к моему доброму отцу. Послушай, Пета Гонкьи, В сосуде тела нашей старой мамы Прекратилось движение жизненных сил. Иллюзорные ум и тело расстались, Ее сознание пустилось в скитания по бардо, Что ведет к перерождению. Из-за неблагих действий Она отправилась в низшие миры, Но затем пришел я, йогин, Сел на ее кости, как на подушку, И семь дней пребывал в медитации. Применив сосредоточение, мантру и мудру, Я привел ее во дворец-вместилище, Где обитают семь групп Йидамов Непревзойденной тантры, И после очищения мантрой вывел ее оттуда. Я передал ей полное благословение и четырехчастное посвящение. Очистив омрачения ума, Я открыл для нее Махамудру. Она отправилась к лучшим рождениям. Вот как я совершил семинедельный ритуал Для матери, соединившей наши умы с телами.

* * *

Все присутствующие были впечатлены. Они почтительно простерлись и обошли вокруг Джецюна по часовой стрелке.

 

Песня, спетая возле трупа собаки

Однажды теплым днем, шествуя по великому плато Пал Тханг, Джецюн наткнулся на труп собаки, изъеденный червями. Движимый сочувствием он сел рядом с трупом и погрузился в сосредоточение.

Три дня спустя с пастбищ пришла группа торговцев. Они сказали Джецюну, что совершили путешествие по долине Нгари. Один из них спросил:

– Йогин, что ты делаешь, сидя возле гниющего трупа собаки?

Джецюн ответил:

– Вороны собирались съесть червей с этого трупа, поэтому я его охраняю.

– Ты не сможешь защищать червей целую вечность. Лучше оставь его.

Другой мужчина добавил:

– У тебя нет ни еды, ни одежды. Куда ты собираешься отправиться?

Мила ответил:

– Я не собираюсь уходить. Я только что прибыл сюда.

– Откуда ты пришел?

– Из долины Нгари.

– Мы тоже только что оттуда, но не встречали тебя. Давно ли ты здесь?

– Уже три дня.

– Кажется, тебе совсем не нужна еда. Это удивительно. Ты сиддх? Если да, то, пожалуйста, дай нам наставления Дхармы.

Джецюн спел такую песню:

Молюсь у стоп моего Ламы-отца. Блуждая по иллюзорной равнине шести миров, Принимая иллюзорные тела рождения, смерти и бардо, Проходя города промежуточных состояний и сновидений, Я шествовал по узкой тропе между жизнью и бардо. Я снова и снова рождался в разных адах, Подвергался мукам невыносимой жажды и голода, Бедствовал от глупости в мире животных, И лишь слегка вкусил жизни людей и богов. Мне выпал шанс родиться в человеческом теле. В молодости я применял силу мантр для злых деяний, О чем позднее невероятно сожалел. Затем я пришел к Марпе – лучшему из людей — В его «монастырь» в Лходраге. Благодаря наставлениям этого великого сиддха Моя жизнь в человеческом теле преисполнилась смысла. Не имея богатств, я изо всех сил старался Служить ему телом и речью И особенно подносить мою практику. Суть этой практики Помогла подчинить себе течение энергий и каналы — Поэтому я не страшусь телесных недугов. Блаженное пламя туммо полыхает в моем теле — Поэтому мне нипочем снег, дождь и ветер. Я кормлюсь безупречным сосредоточением И не боюсь голода. Всегда сопровождаемый Просветленным настроем, Я не доверяю сомнительным спутникам. Я провожу зимние месяцы в уединении в горах В компании приветливых горных оленей, Питаясь кореньями горных трав. Я провожу весну среди скал и ущелий В обществе дружелюбных лис и дроздов, Питаясь крапивой и диким луком. Летом живу на утесах и снежных вершинах, Общаясь со стаями белых грифов, Для подержания сил ем камни и пью из ручьев. Осенью прошу подаяния — Как птица, ищу простую пищу, А друзьями мне служат просветленные попрошайки. Встретить меня нелегко, так что с радостью оставайтесь.

* * *

Торговцы почувствовали искреннюю открытость и сказали: «Наша деревня совсем недалеко. Погостишь ли ты у нас несколько дней?»

Они так долго и настойчиво звали его, что Джецюн в конце концов ответил: «Раз вы не слушаете меня и не остаетесь здесь, то через три дня я приду к вам».

Он пробыл возле трупа еще три дня, направляя сознание собаки в высшие миры и устанавливая кармическую связь с червями. Ранним утром третьего дня к нему пришел человек, чтобы проводить до деревни. Там Джецюн провел несколько дней, давая поучения Дхармы. Селяне умоляли его остаться навсегда, но Мила отказался и отправился к великой заснеженной горе Лачи. Такова история о том, как Мила направил сознание собаки в высшие миры.

 

Сон йогини

Однажды, когда Джецюн пребывал на Лачи в великой пещере Каменный Полог, его навестили йогини Дарбум Чёдрён и Друб Чунгма Леггьен. Они совершили старательно подготовленные подношения и многократно простерлись перед ним, а потом Дарбум запела:

Почтение тебе, драгоценный спаситель существ. Обращаюсь к тебе, добросердечному, с молитвой. Принимаю Прибежище в тебе, сочувственный. Молю тебя, защищай меня с великим милосердием. Я, Дарбум Чёдрён, Обращалась к тебе с мольбами четырежды в день, А затем с неустанной сосредоточенностью Пробуждала Просветленный настрой. Сегодня на заре Мне приснился сон: Я воспарила в небеса И устремилась туда, где восходит солнце. Там, в лазуритовой стране, Удобной и нежной, как ладонь моей руки, Виднелось ясное, искристое озеро, Чудесное древо, усыпанное драгоценностями, Резвящийся олень, Павлины, попугаи, дикие лебеди, Восхитительные молодые куропатки. Изобилие всего этого поражало мое воображение. В центре этой страны, Утопая в душистых цветах, Ковром покрывающих землю, Возвышался чудный дворец, Квадратный в основании, С четырьмя дверями и крытым входом. В этой просторной обители, Сделанной из семи видов драгоценных камней, Возвышалось восемьдесят четыре тысячи колонн. В обширных покоях дворца На троне, украшенном шелком и драгоценностями И подпираемом двумя бесстрашными львами, Восседал величественный Победитель Акшобхья И давал поучения своему неисчислимому окружению. Из последнего ряда я бросила букетик цветов, Затем преклонила колени и стала слушать, Сложив руки у груди и запоминая слова и смысл речей О двенадцати цепях взаимозависимого происхождения В их прямой и обратной последовательности. В конце, поклонившись, я удалилась. В стороне от дворца Стояла другая обитель – прекрасная и благодатная. В ней пели и танцевали Многочисленные цветущие Дакини С прелестными формами, В украшениях из драгоценных камней. Они воздвигли широкий трон с семью драгоценностями, Покрыли его тончайшими шелками, Спрыснули водой со сладким ароматом И густо усыпали цветами. Одни Дакини держали курительницы для благовоний, Другие – зонты и победные знамена, Третьи – музыкальные инструменты, Некоторые размахивали шелковыми знаменами в небесах, А иные звали тебя такими речами: «Мы приглашаем тебя, Палден Шепе Дордже, Верховный владыка всех Дакинь, Сын, рожденный из сердца Величественного Победителя Акшобхьи». Но некоторые из них говорили: «Еще слишком рано Приглашать владыку всех Дакинь. Мы сами должны отправиться навстречу Джецюну И выразить ему почтение». Они исчезли, и я проснулась — Вся в поту, с колотящимся сердцем. Я предстала перед взором Джецюна, Чтобы донести до моего Ламы такие слова: Пусть нам благоволят обстоятельства Твоего постоянного присутствия здесь, на земле, Ведь ты отсекаешь сомнения в наших умах, В умах океана учеников И всех практикующих Дхарму – в настоящем и будущем. Пусть будет прочной скала твоего тела, Пусть далеко разливается поток твоей речи, А ум неизменно пребывает В Состоянии истины. Пусть великолепие твоего тела Разгорается во дворце Чубара, Речь разъясняет глубокую Дхарму, А ум всегда пребывает в изначальном состоянии. Пусть собрание йогинов-учеников, подобное пчелиному рою, Наслаждается нектаром твоей речи, передающей глубокую Дхарму. Пусть лотосовый сад твоего тела Источает сладкий аромат.

* * *

Великий Джецюн отвечал: «Послушайте, йогини. Иллюзорны все проявления, особенно сновидения. Думаю, твой недавний сон – пророческий лишь отчасти. Сложно распознавать сны, сознательно ускорять их, управлять ими, постигать их пустотность и видеть бесчисленные Будда-поля; поэтому доверять твоему видению просветленного поля Победителя Акшобхьи можно лишь частично. Хотя Дакини зовут меня к себе, я, скорее всего, побуду здесь еще несколько лет. Йогини, это видение было вызвано силой очищения ваших кармических препятствий. Если вы верите в реальность любого из подобных сновидений, то вы попали под влияние мары. Вам стоит сохранять ясность в естественном состоянии».

Он сопроводил эти слова песней:

Состояние истины, сфера очищенных мыслительных схем; Состояние радости, сокровищница благоприятных знаков; Состояние излучения, явленное множеству учеников — Это три спонтанных состояния Учителя Марпы. Пожалуйста, восседай над моей макушкой, как украшение. С безначальных времен для всех, кто не ведает истину, Этот запутанный ум Проявлялся иллюзорной сансарой. Но для тех, кто сосредоточен на Состоянии истины, Он есть Махамудра В единстве пустоты и проявлений, пустоты и ясности, пустоты и блаженства. Как хрустальная ваза, наполненная водой, Естественно осознающее, ясное и блистательное Состояние истины Свободно от материализма или нигилизма в отношении рождения и смерти. Для того, кто осуществил это состояние, Не применимы даже сами слова «рождение» и «смерть». Я, йогин, переживаю это. Сестры, вам стоит добиться того же. Мы непременно встретимся в Чистой стране, Узрев иллюзорность пустотных проявлений. Йогини, не принимайте сновидения За реальность. Йогини, искореняйте привязанность К сансаре – ей неизменно присуще страдание. Йогини, смотрите на вызванные запутанностью Дела незрелых людей как на иллюзии. Йогини, помните наставления, Переданные этим Ламой. Йогини, сосредоточьтесь На ясной цели – Махамудре. Я, отшельник Миларепа, Применял наставления, не вставая с медитационной подушки, Пока меня не озарило постижение естественного состояния. Когда пустота и сознание слились воедино, Я узрел равнозначность земли и золота, Неразделимое равенство Будд и существ. Что можно сказать о «рождении» и «смерти» Такому йогину, как я? Однако, внимая твоей самозабвенной мольбе, Желаю – пусть моя жизнь продолжается неисчерпаемо. Тем самым пусть не иссякнет удача, Несущая благо тем, кто охвачен неведением. Пусть Дхарма принесет удовлетворенность Умам моих достойных учеников, А их базовое сознание преобразуется в мудрость, Естественно принося благо существам С помощью непрерывной цепочки учеников. Три драгоценности, я подношу эту песню-молитву! Собрание Дакинь, разделите со мной это пиршество созвучий! Нечеловеческие существа, перестаньте чинить препятствия! Внимите этой благоприятной песне-молитве!

* * *

Дарбум Чёдрён и все остальные присутствовавшие преисполнились радости.

Это была песня о трех способах неизбывного пребывания.

 

Великий пожар

Великий Джецюн объявил, что отправляется в Непал вместе с Шенгомом Репой. По пути они увидели пожар, разгоревшийся на большой горе. Тропа была очень узкой; ни сверху, ни снизу не было обходного пути, и Мила понял, что они оказались в ловушке. Их окутало облако дыма, и белый день стал похож на закат. Усаживаясь, он сказал Шенгому Репе: «Сядь рядом и возьми меня за руку». А затем выкрикнул: «О юный репа, если ты обладаешь хоть каким-то постижением, то пришло время использовать его! Как бы умно ты ни передавал сотни и тысячи объяснений Дхармы – не усвоив их сути, ты не отличаешься от попугая, повторяющего молитвы. Тебе стоит сосредоточить свой ум на изначальной пустоте реальности».

Они оба сели медитировать недалеко друг от друга.

Позже в тот же день молодой репа взглянул на своего Ламу – тот спал посреди красно-черных языков пламени, в то время как на других горных кряжах огонь уже потух. Ученик похолодел от волнения и осмотрел Миларепу, беспокоясь, не пострадал ли он от огня. Но одежды Милы не были даже опалены, и изумленный Шенгом запел:

Драгоценный, добрый Лама, Ты лежишь среди полыхающего пламени, Как царь грозных Даков и Дакинь мудрости. Это иллюзия или реальность? Это истинно или ложно? На пути у святого кто-то злобно создал Демонические помехи, Поэтому я все еще озадачен. Вокруг тебя бушует огонь, Но посреди него твои одежды остаются неопаленными. Это переполняет меня изумлением! Пожалуйста, восстань из Состояния истины И развей мои сомнения, что коренятся в неведении. Джецюн проснулся среди огня, присел на корточки и спел такую песню: Лама, полыхание пламени мудрости, Исходящее от твоего тела как лучи света, Поглотило препятствия неблагих поступков, Созревшие в моем уме. Кланяюсь твоим стопам. Сын, юный репа по имени Шенгом, Наделенный искренними, непреклонными намерениями, Обладающий рвением, нужным для упорства в практике, Одаренный ученик, слушай меня сейчас! Не беспокойся: нет причин для волнений. Я отсек лиану эгоизма. Как может случиться дурное С йогином, что пробудился в естественное состояние? Демоны в нечеловеческих формах Разбудили стихию огня, Чтобы помешать мне, йогину Миларепе. Пламя выжгло траву на этой бессердечной горе, Сгубив множество невинных существ. Огонь разрушил дома и убежища Местных божеств и нагов, Опалил горные склоны, Наполнил дымом воздух и небо И поймал этого йогина в пламенеющую западню. Завидев это препятствие, Я использовал свои йогические постижения И лишь слегка погрузил ум В медитацию на первоэлемент огня. С помощью этой способности я включил в Путь Иллюзорные внешние события. Относительные явления можно изменять как угодно. Снова взгляни, Шенгом Репа! Теперь мой ум погрузился В медитацию на первоэлемент воды. Как только стихла ясная мелодия его песни, вся долина наполнилась водой. Скользя по ее глади, великий Джецюн запел: Снова взгляни, Шенгом Репа! Это погружение в мандалу ветра Без сомнения способно унести ум и тело йогина! Ветер подхватил их обоих и обнес вокруг горы Эверест и всего мира. Мила опять запел: Снова послушай, юный репа: Проявления иллюзорны и ложны. Все иллюзорные проявления пусты. Пока не столкнешься лицом к лицу с сутью реальности, Поверхностные, обманчивые проявления будут возникать из пустоты. Реальность выходит за пределы существования и несуществования, Она непостижима, невыразима. Пусть нам посчастливится опустошить сансару, Приведя всех к постижению этой сути. Затем отец и сын продолжили свой путь к достижению совершенства.