1

Сегодня Сэнди Морель пребывала не в самом лучшем настроении. Мало того что она на работе крутится, как белка в колесе, так еще и во время законного отпуска вынуждена «держать лицо» — положение обязывает. Главный редактор известного глянцевого журнала летела не куда-нибудь, а в Монако, где на Гран-при «Формулы-1» соберутся все так называемые сливки общества. Деваться некуда, придется часть отпуска посвятить им: поддержать старые связи, приобрести новые — чтобы журнал, как и прежде, оставался номером один для девяноста процентов обеспеченных британских женщин в возрасте от двадцати пяти до шестидесяти лет. Вообще-то она собиралась вместе с Беном, своим гражданским мужем и лучшим другом в одном лице, позагорать где-нибудь на пляжах Ниццы, выбравшись на денек, осмотреть Монако уже после того, как спадет гоночный ажиотаж. Но Ричард Конорс, владелец журнала, как только узнал о ее планах, сразу примчался в их загородный дом.

— Сэнди, вы с Беном должны отправиться прямо в Монако. Ты же знаешь, там будет масса нужных людей. Я закажу вам номер в отеле.

— Нет, — запротестовала Сэнди, — ничего мы не должны. Я хочу просто валяться на пляже, отдыхать и наслаждаться жизнью. Не хочу я никаких нужных людей в отпуске.

— Но кроме тебя некому — развел руками Ричард и сменил тактику: — Ты самая умная, самая красивая, самая обольстительная…

Сэнди рассмеялась.

— Шантаж, подкуп и грубая лесть в одном флаконе.

— Нет, это чистая правда, — торжественно провозгласил Ричард и с надеждой посмотрел на нее. Потом перевел взгляд на Бена, которого он знал столько же лет, сколько помнил себя. — Договорились?

Тот, посмеиваясь, пожал плечами.

— Договаривайся с Сэнди.

— Хорошо, — сдалась она, — исключительно из чувства давней, глубокой и искренней дружбы.

— Я всегда знал, что ты лучше всех! — обрадовался Ричард и пошутил: — Может, станешь моей четвертой женой?

— Не надоело? — подключился Бен. — У этой твоей шутки уже борода выросла.

— А ты все ревнуешь… — поддразнивал Ричард.

— Не-а. Опоздал ты лет на пятнадцать. Теперь нечего клеиться. А то, — пригрозил Бен, — поедем в отпуск на Мальдивы.

— Все-все, молчу и исчезаю… — Потом продолжил серьезно: — Спасибо, ребята! Отдохните как следует. Клянусь, после Монако даже ни разу не позвоню.

Сэнди с сомнением покачала головой. Если бы она знала, что у Бена в последний момент поездка сорвется, она бы не согласилась на эту авантюру. По крайней мере, так быстро. Ричард действительно оплатил дорогущее проживание в монакском отеле. Только вот шиковать в просторных апартаментах придется теперь в гордом одиночестве и, похоже, весь долгожданный отпуск развлекать себя самой — у Бена возникли срочные «ученые» дела, которые, как обычно, ну никак нельзя перенести.

Сейчас, сидя в удобном кресле «боинга», о неизбежных выходах в монакский свет Сэнди думала не иначе как с отвращением. Но все-таки работу свою она любила. Ей нравилось общаться с людьми, добывать эксклюзивные интервью, своими вопросами провоцировать собеседников на нестандартные ответы. Однако она никогда не позволяла ни себе, ни другим сотрудникам скатываться к грубой пошлости бульварной прессы. Статьи в ее журнале часто балансировали на грани дозволенного и запретного, но никому и в голову не приходило назвать их вульгарными. Именно поэтому все пять лет, что Сэнди возглавляла редакцию, рейтинг издания оставался неизменно высоким.

Она знала, что, как только шасси самолета коснутся земли, в душе появится то немного волнующее и радостное ощущение неизвестности, которое всегда возникало, когда она приезжала куда-то впервые. Ни в Ницце, где приземлится самолет, ни в Монако ей еще не приходилось бывать, хотя в ее жилах и текла французская кровь. И даже, как уверяла мама, кровь монакских князей — но в это не очень-то верилось.

Сэнди попыталась отвлечься от грустных мыслей. Работа работой, но она все-таки в отпуске. Ладно уж, придется временно потерпеть кишащее знаменитостями Монако. А потом она все же отправится в Ниццу и будет тупо лежать под солнцем.

— Девушка, — обратился к стюардессе молодой мужчина, который сидел чуть впереди. — Принесите еще стакан минеральной воды, пожалуйста.

«Уже в четвертый раз о чем-то просит, — почему-то с раздражением подсчитала Сэнди. — Нашел время и место флиртовать…» Она обратила на него внимание, когда вошла в салон самолета. Он как раз усаживался в кресло, так что видеть мужчину Сэнди могла только со спины. Заметила, что мускулистый, высокий, светловолосый. Но необычным было не это, а то, что он совершенно не похож на типичного пассажира бизнес-класса. Вместо дорогого костюма на нем джинсы, футболка и легкая ветровка, вместо кожаного кейса в руках — рюкзак за плечами. Правда, не из дешевых — Сэнди и на расстоянии способна отличить брендовые вещи. Да еще всю дорогу к стюардессе пристает: то одно ему принеси, то другое. Одно из двух: либо он настолько богат и уверен в себе, что ему наплевать на мнение остальных, либо попросту не привык вращаться в подобных кругах. Впрочем, самолет уже заходит на посадку…

Сэнди не стала торопиться к выходу. Народу даже в бизнес-салоне оказалось на удивление много, поэтому она решила немного подождать и выйти спокойно. Когда светловолосый мужчина снимал багаж с верхней полки, он повернулся боком — и профиль его показался Сэнди смутно знакомым. Но вспоминать не было ни времени, ни желания. Может, потом как-нибудь, на досуге.

Хорошо все же, что Бен купил билеты на ранний рейс. Дороги утром достаточно свободные, и такси домчалось до отеля меньше чем за полчаса. Но и этого времени хватило, чтобы Сэнди успела насладиться великолепными пейзажами: подернутые легкой дымкой серебристо-голубые горные склоны спускались к синим водам Средиземного моря, и было понятно без объяснений, почему Французскую Ривьеру назвали Кот д'Азур — Лазурный Берег. Границы как таковой Сэнди не заметила, лишь промелькнул едва заметный указатель с надписью MONACO.

Формальности при заселении заняли минимум времени — еще бы! У Сэнди давно уже не было недостатка в деньгах, но ей даже представить было страшно, сколько стоит день проживания в таком отеле! А неделя?! Ведь именно столько времени ей предстояло провести здесь. Хотя какая разница? Если Ричарду понадобилось ее присутствие на Гран-при, что ж, она совместит приятное с полезным.

И для начала хорошо бы принять душ. Сэнди с удовольствием встала под прохладные струи. Смыла с себя пыль, усталость, а заодно и плохое настроение. Выйдя из ванной, пощелкала пультом телевизора, нашла музыкальный круглосуточный канал и под ритмы веселых песен начала разбирать вещи. Практически все наряды, которые она привезла с собой, сшиты дизайнерами с мировым именем. И практически все они ей подарены. Сэнди часто мелькала на светских вечеринках, фигура у нее была идеальная, потому-то кутюрье и не упускали возможности продемонстрировать с ее помощью свои новинки.

А ведь еще лет десять назад Сэнди и подумать не могла, что станет такой… такой красивой. Сложена она всегда была неплохо: длинные ноги, несмотря на рост всего сто шестьдесят пять сантиметров, тонкая талия, упругая, хоть и небольшая грудь. А вот свое лицо — то, десятилетней давности, — ей не нравилось. Овал правильный, под такой бы овал да греческий профиль, но носик явно не дотягивал до аристократических стандартов, да и губы какие-то узкие. Глаза, правда, выделялись своим необычным сочным ярко-голубым цветом. И это единственное, что устраивало Сэнди. С непослушными блекло-русыми волосами она вообще не знала, что делать, поэтому коротко стриглась, отчего напоминала мальчишку-подростка. И в одежде предпочитала спортивный стиль: джинсы, футболки, кроссовки или мокасины — ее обычная амуниция.

Правильно, наверное, говорят: нет худа без добра. Не было бы той аварии шестилетней давности, после которой пришлось сделать несколько пластических операций на лице — и никогда бы ей не стать роскошной женщиной.

В детстве она вообще была гадким утенком, в юности ее называли милой. Но сама Сэнди считала себя слишком невзрачной, чтобы мечтать о чем-то таком, о чем мечтают девчонки в ее возрасте. Однажды все же размечталась. И получила в ответ от судьбы такой удар, от которого долго не могла оправиться. Если бы не Бен, то не оправилась бы, наверное, никогда.

Только после аварии, когда Сэнди стала по-настоящему красивой, у нее появилась уверенность в себе. Именно это помогло ей сделать карьеру. А чутья, знаний и интеллекта хватало и до того.

И вот сейчас она стоит перед зеркалом в номере одного из самых дорогих отелей Монако. Фигура осталась прежней: и стройные ножки, и подтянутый живот, и крепкая, как у девочки, грудь — хотя сыну уже четырнадцать. Но теперь она научилась себя держать, приобрела манеры и осанку королевы. Из движений исчезли резкость, угловатость. И свое лицо сегодня ей нравится гораздо больше, чем пятнадцать лет назад. Носик после пластической операции стал тонким, аристократичным, губки — пухлыми, а кожа (спасибо новинкам косметического рынка) все еще остается гладкой и бархатистой. Волосы Сэнди давно уже красит в каштановый цвет. Стричь их перестала, предпочитая более женственные прически. В сочетании с темными волосами и чуть загорелой кожей ее ярко-голубые глаза просто сияют на лице. Никто не скажет, что шикарной молодой женщине, которая смотрит на нее из зеркала, уже тридцать три. Да она и сама в это не верит.

Сэнди вышла на балкон. С высоты восьмого этажа видна голубая гладь двух бассейнов, а чуть дальше — лазурное море: чистое, спокойное, тихое в этот утренний час. Все постояльцы наверняка еще спят, только неслышно снуют по небольшой, но ухоженной зеленой территории вышколенные служащие. А вот, похоже, и старый знакомый из самолета — тот самый, что всю дорогу флиртовал с бортпроводницей. Он в шортах и с полотенцем через плечо уверенно шагал по направлению к морю. Сэнди усмехнулась и поймала себя на мысли, что еще не видела его лица, но уже узнает по затылку. Надо же, в каком дорогом отеле остановился. Значит, средства позволяют. Или приехал в надежде сорвать куш в казино? С такого станется. Черт, пожалуй, слишком много мыслей о случайном попутчике, с которым даже не перекинулись парой слов.

Сэнди открыла шкаф, где уже висели на плечиках платья, топы, юбки, брюки. Выбрала белый сарафан — судя по всему, день обещал быть жарким: конец мая в Монако — это уже почти лето. Выдавив на ладони гель для укладки, чуть примяла волосы, придавая им форму непослушных кудрей, и надела темные очки — завтракать она собиралась на солнечной террасе.

Сэнди медленно потягивала свежевыжатый грейпфрутовый сок, когда услышала уже знакомый мужской голос:

— Позволите присесть за ваш столик?

— Да, конечно, — машинально ответила она.

Затем подняла глаза — и застыла. Сердце ее бешено заколотилось, руки задрожали так, что пришлось поставить стакан. Хорошо, что мужчина в это время переставлял тарелки с подноса на стол и не заметил состояния Сэнди. За минуту ей удалось более-менее взять себя в руки. Все-таки прошедшие годы научили многому, в том числе в считанные секунды справляться с волнением.

— Меня зовут Марк Гилмор, — представился он, этот самый мужчина из самолета.

Теперь-то она поняла, почему его профиль показался ей знакомым. Красив, как и прежде. Нет, стал даже красивее. Черты лица приобрели мужественность, плечи стали еще шире, а улыбка — еще обаятельнее. Надо же было очутиться в одно время в одном месте! Только вот ему ее ни за что не узнать.

— Сэнди… Сэнди Морель, — сказала она в ответ.

— Вы надолго к нам?

— К вам? — удивилась Сэнди.

— Ну в Монако, я имею в виду.

— На недельку. — Сэнди старалась изо всех сил, чтобы голос ее звучал уверенно и спокойно.

— А откуда приехали?

— Из Лондона.

— Надо же, и я оттуда. Сегодня утром прилетел.

Сэнди вежливо кивнула. Ей совсем не хотелось говорить ему, что они летели одним рейсом. Наконец она допила сок и встала.

— Извините, мне пора.

Марк тоже поднялся — как же, джентльмены не сидят в присутствии дам.

— Какие планы на сегодня?

Вот как, сразу с места в карьер. Она отчеканила ледяным тоном:

— Мои планы никак не связаны с вами.

Похоже, ответ его уязвил.

— Извините.

Еще бы! Он не привык к отказам. Сэнди повернулась и быстро пошла прочь.

 

2

Тогда ее еще звали Алекса. Полное имя — Александра Фостер. Вместе с родителями она жила в небольшом приморском городке на юге Англии, близ Брайтона. Примечательная особенность городка заключалась в том, что здесь расположена одна из престижных частных школ. Многие из тех, у кого в большом количестве водятся деньги, стремятся пристроить сюда своих чад всеми правдами и неправдами. Дэвид Фостер не был финансовым воротилой, но он преподавал в этой элитной школе историю, а его жена Сильви — французский язык. Именно поэтому их дочь училась здесь за символическую плату.

Она уже заканчивала программу A-level. Еще пара месяцев — и поступит в университет. В этом ни у кого сомнений не было: лучшая ученица, одна из немногих, кого книги интересовали куда больше, чем мальчики и вечеринки. Сверстники считали ее странной, потому что их интересы Алексе были непонятны. Благодаря маме она очень рано научилась читать, причем на двух языках: английском и французском. Читала запоем и все подряд, но не бездумно. Если что-то было непонятно, задавала вопросы родителям: а что такое диктатура? а существуют ли параллельные миры? а где находятся Соломоновы острова? Те удивлялись, но давали подробные ответы. Поэтому их дочь всегда на голову опережала в развитии сверстников. Наверное, поэтому же она так и не заимела близких подруг, а мальчишки никогда не обращали на нее внимания, разве что просили помочь выполнить какое-нибудь задание. Да ей их внимание не особенно и нужно было. Она настойчиво шла к цели — вырваться из скучного городка, открыть для себя весь мир и начать жить яркой, полной жизнью.

Сегодня, в выходной, Алекса взяла книжку, села на велосипед и поехала на пляж: почитать и позагорать. Она выбирала местечко поукромнее, в стороне от шумных компаний, и с головой погружалась в другой мир, пусть даже выдуманный писателем. Вода в начале июня еще прохладная, и у Алексы не возникло ни малейшего желания окунуться в нее.

С сожалением дочитав последнюю строчку, девушка захлопнула книжку. Посмотрелась в зеркальце — оказывается, успела немного загореть, глаза сразу стали заметнее, ярче. Пригладила непослушные волосы, взглянула на часы и заторопилась домой. Родители собирались в гости, а она обещала вернуться до их ухода. И тут Алекса заметила, что берег практически опустел. В обозримом пространстве никого не осталось: лишь она да трое ребят. Они громко разговаривали, смеялись, жестикулировали — словом, были явно пьяны. У Алексы внутри появился неприятный холодок. Но другого пути к Брайтон-роуд, по которой ей предстояло возвращаться домой, кроме как мимо сомнительной компании, не было. Она решила сесть на велосипед и проехать на скорости. Не тут-то было. Парни втроем перегородили дорогу. Пришлось остановиться.

— Пропустите. — Голос от страха стал непривычно звонким.

Один невысокий, коренастый, по всей видимости — заводила, приобнял девушку за плечи, дыша перегаром в лицо.

— Куда ты торопишься? Посиди с нами, отдохни…

Алекса попыталась вырваться:

— Пусти.

Он грубо толкнул ее, она упала, но тут же поднялась.

— Что, не нравлюсь? — Парень стал снова приближаться.

Алекса огляделась в поисках поддержки, но увидела только двоих приятелей этого парня. Их похотливые взгляды не предвещали ничего хорошего. Ей стало по-настоящему страшно. И тогда она закричала — так громко, как могла. Но вокруг никого не было.

Двое крепко держали Алексу за руки, а третий в это время расстегивал «молнию» на ее джинсах, рвал футболку… Она снова закричала, пытаясь вырваться, кусаясь и извиваясь. Получила удар в лицо, отшатнулась, прикрыв глаза, — и вдруг почувствовала, что больше ее никто не держит.

Алекса открыла глаза и увидела перед собой светловолосого парня, у ног которого корчились эти трое.

— Спасибо, — прошептала она дрожащими губами, пытаясь застегнуть джинсы и как-то прикрыть руками грудь.

— Ты что так поздно здесь? — спросил он.

— Да я… я загорала здесь давно… читала… не заметила, как время прошло. — Ей все еще не верилось до конца в свое неожиданное спасение.

Он снял с себя рубашку, протянул ей.

— Надень. И пойдем-ка, я тебя отвезу.

Тут только Алекса заметила на дороге машину — красивую, ярко-красную, блестящую, а вот какой марки, не знала, она в них вообще не разбиралась.

— Ты на автомобиле? Я и не слышала…

Она разрыдалась. Слезы текли из глаз и никак не останавливались. Парень обнял ее, она доверчиво прижалась к его груди. И вдруг почувствовала себя так спокойно, как будто он загородил ее от всех проблем и несправедливостей мира.

— Тебя как зовут?

— Алекса, — сказала она, перестав всхлипывать и смущенно отодвинувшись от него.

— А я Марк.

— Очень приятно. А ты… с тобой все в порядке? — догадалась наконец спросить она. — Их ведь трое было.

— Вот именно что было, — улыбнулся он, укладывая ее велосипед в багажник.

— Почему? — испугалась Алекса. — Ты что… их убил?

— Нет, к сожалению. — Ответ прозвучал жестко. — Хотя следовало бы. Полежат полчасика и оклемаются. Ну, девочка, куда тебя везти?

Алекса назвала адрес.

К счастью, родители уже уехали, и ей не пришлось объяснять, почему она явилась в мужской рубашке и что это за парень с голым торсом привез ее домой.

Она приняла душ и улеглась в постель в обнимку с рубашкой, вдыхая запах Марка — запах его чистого тела и дорогого одеколона. От этого запаха кружилась голова, было так упоительно сладко и так тревожно одновременно. Казалось, что там, где-то у сердца, наверное, в том самом месте, которое зовут душой, вспорхнули тысячи разноцветных бабочек. Они машут, машут своими тонкими, прозрачными, почти невесомыми крылышками. Машут и машут…

Проснулась Алекса с каким-то странным ощущением радости. Сначала она не поняла почему. Потом вспомнила: Марк. Самое лучшее имя на свете! Самый замечательный парень из всех, кого ей доводилось встречать! Интересно, откуда он взялся? Раньше она его не видела.

Девушка выбралась из кровати, сладко потянулась и пошла умываться. Плеснула на себя воды, подняла голову — и ужаснулась. Из зеркала на нее смотрело непонятное создание с заплывшим глазом и рассеченной губой. О боже! И как в таком виде выйти на улицу? Еще вчера ей было все равно, она, не поморщившись, отправилась бы на занятия. Но сегодня… Вдруг она встретит Марка?

Алекса побежала вниз по лестнице — на кухню, где мать уже готовила завтрак.

— Мама, чем это можно срочно убрать?

Та всплеснула руками:

— Что с тобой, дочка?

— Да ерунда, колесо попало на кочку, и я свалилась с велосипеда.

— Ну иди сюда, сейчас обработаем.

Маму Алекса любила. В отличие от отца, типичного англичанина — сдержанного и строгого, она была смешливой, веселой и часто потакала капризам дочери. Может, потому, что была француженкой? Она даже и мысли не допускала, например, о том, чтобы отдать ее в закрытую школу-пансион, о чем как-то заикнулся отец. Мама заняла такую твердую позицию в этом вопросе, что тот смирился. Несмотря на внешнюю суровость, жену он боготворил. И если та чего-то очень хотела, обычно добивалась своего. Алекса не знала недостатка в материнской любви, которая с лихвой компенсировала некоторую холодность отца. Несомненно, тот тоже любил ее, но по-своему, не выставляя чувств напоказ. А мама считала, что англичане таким воспитанием только портят детей, потому они вырастают бездушными и черствыми.

— Если не мы, — часто повторяла она, — то кто же еще станет любить нашего ребенка? Детство должно быть счастливым.

Алексе, и правда, было хорошо и уютно дома. Но все-таки маленький городок казался ей слишком тесным.

Когда мать закончила колдовать над ее лицом, Алекса снова посмотрела в зеркало. Конечно, получше, но темные очки все равно придется надеть. И еще волосы никак не хотят лежать… Сильви с интересом наблюдала за попытками дочери привести себя в порядок. Потом не удержалась, спросила:

— Что ты так тщательно собираешься? На научной конференции выступать собралась, что ли?

Алекса немного смутилась:

— Ничего не тщательно…

Схватила рюкзак, выбежала из дома и быстро зашагала по дороге. Из-за того, что долго замазывала тональным кремом синяки, она уже опаздывала на занятия. А вот Эмили Хьюз и Кэйли Браун это, похоже, не беспокоит. Идут себе, не торопясь, и весело щебечут. Алекса почти догнала их, когда услышала имя «Марк» — и поневоле замедлила шаг.

— Представляешь, — возмущенно рассказывала Эмили подруге, — Марк явился вчера с опозданием на полчаса! А я, как идиотка, сидела ждала…

— Но он как-то объяснил свое опоздание? — сочувственно спросила Кэйли.

— Да рассказал какую-то историю о спасенной от хулиганов девушке. Но я его не сразу простила, помучила. Пусть не думает, что со мной можно не считаться.

— Смотри, не переусердствуй, — посоветовала Кэйли. — Марк красавец. Не нравится тебе, желающие на него найдутся.

— Ты, что ли? — несколько свысока спросила Эмили. Судя по всему, она не считала подругу соперницей. Потом продолжила самоуверенно: — Никуда он от меня не денется.

Алекса прибавила шаг и, поздоровавшись, обогнала сокурсниц. «Дура, вот дура!» — ругала она себя. Разве сравниться ей, на вид почти подростку, с Эмили — высокой статной блондинкой? Губы у той — как лепестки цветка, носик прямой, правда, с небольшой горбинкой, но она нисколько не портила общего впечатления, на щеках ровным тоном лежит румянец. А грудь — так просто вываливается из глубокого выреза ярко-розовой блузки. Да Марк об Алексе и думать забыл, проведя вечер с такой красоткой. Так что нечего и мечтать. Надо сегодня же, немедленно, пока еще не поздно, выбросить его из головы.

Войдя в аудиторию, Алекса переключилась на учебу и старательно отгоняла от себя мысли о Марке всякий раз, как только они намеревались появиться. А они намеревались с регулярностью примерно раз в минуту.

Но, когда вышла за ворота школы, первое, что она увидела, — знакомую ярко-красную машину. Марк стоял рядом и без тени стеснения разглядывал проходящих мимо девушек. Алекса хотела было прошмыгнуть незамеченной, но он ее окликнул:

— Привет.

Пришлось подойти.

— Привет. Спасибо еще раз за вчерашнее спасение. И… наверное, тебе нужно забрать свою рубашку. Я, правда, не успела ее постирать.

Он смотрел на нее с веселым блеском в глазах.

— Да ничего, можешь не возвращать, это не последняя моя рубашка.

— Ну… — Алекса не нашлась, что ответить, и вообще не знала, о чем с ним говорить. — Я пойду.

— Давай подвезу.

— Нет-нет, ты же, наверное, кого-то ждешь.

Он слегка прищурился.

— Тебя и жду.

Да уж, если бы меня… Но вслух сказала:

— С чего бы? Я ведь не говорила тебе, где учусь.

Марк улыбнулся.

— Вот это как раз вычислить несложно. В городке не так много мест, где может учиться девушка твоего возраста.

— Марк, дорогой! — раздался возглас Эмили. — Ты приехал за мной? Как неожиданно. И как мило. Давай поедем в кафе…

Алекса улыбнулась Марку и, кивнув на прощание, быстро пошла по направлению к дому. Хорошо, что его машина осталась за спиной. Потому что по лицу Алексы прямо из-под темных очков текли слезы. И как ни старалась она сдержаться, они все равно лились ручьем.

Поднявшись в свою комнату, Алекса упала на кровать. Что же это за мучение? Зачем он приехал к школе? Ведь она почти забыла о нем на занятиях. Она справилась, она смогла. А он взял и приехал. И теперь ей нужно опять избавиться от мыслей о нем. Обязательно. Но вместо этого Алекса снова вспомнила, как он стоял у машины, белозубо улыбаясь, — словно только что сошел со страницы рекламного проспекта.

Девушка вынула из-под подушки рубашку — самую красивую в мире, синюю с тонкими голубыми полосками — и зарылась в нее лицом. Господи, разве так бывает — чтоб влюбиться в человека, о существовании которого двадцать четыре часа назад даже и не подозревала? Нет, так не бывает. Это просто блажь. Нужно собрать в кулак всю свою волю — и все пройдет.

— Алекса, — позвала снизу мать. — Спускайся обедать. Заодно помажем еще раз твои ссадины.

Да, ссадины обработать не помешает. Хотя какая разница? Все равно никому не нужна, кроме пьяных придурков, которые ищут себе приключений на одно место. От воспоминания о вчерашнем происшествии ее передернуло. Как же все-таки хорошо, что мимо ехал Марк!..

Она вымыла руки и пошла в столовую. Когда пообедала, мать присела рядом на диван, спросила:

— Ну и кто он?

Алекса сделала удивленное лицо.

— Кто? Ты о чем?

Мать обняла ее.

— Глупенькая, неужели ты думаешь, я ничего не понимаю? Мне ведь тоже когда-то было семнадцать.

Алекса взобралась на диван с ногами, устраиваясь поуютнее, и положила голову на мамины колени.

— Его Марк зовут, мы вчера случайно познакомились. Когда я с велосипеда упала… Ну вот. Он отвез меня домой. И все. Но он так красив. А я… я просто серая мышка. Я ему точно не подхожу.

Мать ласково погладила ее по голове.

— Зря ты так о себе. Ты не похожа на журнальных красоток, но в тебе есть шарм. И, если твой Марк не дурак, он это заметит.

Алексе приятно было услышать комплимент, но, скорее всего, мать просто ее утешала.

 

3

И надо же было ему поселиться именно в этом отеле! И надо же было Ричарду забронировать для них номер именно в этом отеле!

Сэнди сидела в кресле, сцепив руки, и думала о том, что делать. Слишком уж неожиданным стало появление Марка в ее жизни. Когда она взглянула в его глаза — темно-синие, такие глубокие, такие бездонные, показалось, что ее снова затягивает их омут. Счастье еще, что надела утром черные непроницаемые очки — они послужили хорошей защитой.

Конечно, Сэнди давно уже не трепетная, наивная девочка. Она красивая молодая женщина, и чего-чего, а уверенности ей теперь не занимать. Мужчины разных возрастов, национальностей и вероисповеданий пачками падали к ее ногам. Да только зачем они ей? Разумеется, она научилась правильно обращаться с поклонниками — так, чтобы держать их «на коротком поводке», но не подпускать ближе, чем следовало бы. Можно сказать, что за эти годы Сэнди стала не только классным главным редактором, но и великолепной актрисой.

А раз так, может, заманить Марка в ту ловушку, в которую попалась когда-то сама? Сэнди ведь ему явно понравилась. И вряд ли он отступится с первого раза. Так почему бы не сыграть главную роль в этой пьесе? Только теперь она будет вести свою партию. Решено.

Сэнди достала мобильник, набрала номер Бена.

— Здравствуй, дорогой… Добралась хорошо… Как ты там без меня? Не скучай… Целую.

Затем в том же духе поговорила с сыном и родителями, убрала телефон в сумочку. Подошла к окну — и снова увидела Марка. Он о чем-то беседовал с приличным господином — по всей вероятности, одним из топ-менеджеров отеля. Вернее, тот почтительно слушал и кивал, а говорил Марк. Судя по тому, что на его плече висело полотенце, он опять собирался на пляж. Замечательно. Акт первый, сцена первая. Пора на выход.

Сэнди выбрала нежно-лиловый с белыми вставками купальник, в меру открытый, прекрасно подчеркивающий все достоинства ее фигуры. Впрочем, изъянов в ней попросту не было. Да, и очки не забыть!

Отель располагал собственным пляжем, людей было немного, поэтому появление Сэнди не осталось незамеченным. Марк подошел к ней после того, как она закончила втирать в кожу солнцезащитный крем. Поинтересовался непринужденно:

— Я вас чем-то обидел утром?

Она продемонстрировала одну из своих самых очаровательных улыбок.

— Это я должна извиниться. Устала, не выспалась — простите великодушно.

Он улыбнулся в ответ.

— Ну что вы. Предлагаю закрепить мир дружным заплывом? И перейти на «ты». Не против?

— Ничуть.

Сэнди сняла очки, положила их на полотенце и взглянула на Марка. В его глазах мелькнуло недоумение, он чуть замешкался и сказал задумчиво:

— У тебя красивые глаза. Редкого цвета — цвета весеннего неба…

Да, именно он дал когда-то такое, очень меткое определение цвету ее глаз. Сэнди рассмеялась беспечно:

— Скажешь тоже. Обычные голубые глаза.

По лицу его пробежала тень.

— Да нет, необычные. — Потом взял ее за руку. — Ну что, наперегонки?

Вернувшись, Сэнди упала на лежак без сил.

— Так нечестно, ты мужчина — значит, сильнее.

Марк присел рядом.

— Ну прости, ребячество. Устала? Наверное, тебе надо было просто полежать, отдохнуть, а я потащил тебя в море.

— Ничего, нагрузка на мышцы не помешает.

Марк рассмеялся.

— Сколько тебе лет — двадцать пять? В твоем возрасте мышцы сами по себе еще в тонусе.

Сэнди довольно улыбнулась.

— У женщин возраст не спрашивают.

Все складывалось чудесно. Если он думает, что она так молода, ему тем более не придет в голову связывать нынешнюю Сэнди с той Алексой. Если, конечно, он вообще помнит о ней.

Когда шли по дорожке к отелю, Марк заявил уверенно:

— Раз уж я тебя утомил плавательными состязаниями, с меня ужин. Обедать не приглашаю, извини — дела.

Сэнди сделала вид, что задумалась. Он слегка напрягся, добавил чуть менее уверенно:

— Надеюсь, ты не занята вечером.

Она наконец соизволила ответить:

— Хорошо. Я живу в восемьсот двенадцатом номере. В девятнадцать ноль-ноль буду готова.

— Договорились. — Он наклонился, чтобы поцеловать ей руку.

А у Сэнди вдруг возникло острое желание прижаться губами к его затылку… Но она тут же одернула себя: нет, нельзя, чувства давно умерли, ситуация под контролем!

Пообедать ей не удалось — пришлось вовсю включаться в работу. Она успела взять два интервью и еще о двух договориться на завтра. Поэтому ужина ждала с нетерпением.

Сэнди с досадой подумала, что нравы Монако диктуют свои правила поведения. Придется не только тщательно одеться, но и повесить на себя бриллианты. Перед отъездом Бен упаковал в шкатулку самые изысканные украшения, чтобы она не выглядела среди знаменитостей бедной родственницей. Да, муж имел возможность баловать ее — ведь он был не только известным ученым, но и владел одним из самых известных в Великобритании медико-косметологических центров. Туда порой обращались такие пациенты, чьи имена можно было произносить лишь шепотом. Услуги специалистов центра стоили недешево, так что на бриллианты для любимой женщины денег у Бена хватало.

Сэнди не очень-то любила выставляться напоказ, но понимала, что в ее теперешней жизни от этого никуда не деться, и воспринимала свою публичность как часть работы. Но сегодня ведь другой случай. Она собиралась провести вечер с мужчиной, и тем не менее все равно это был выход в свет.

Сэнди надела черный брючный костюм — один из тех, что поступят в продажу только через месяц. Он был неброским, стильным, однако из очень дорогой ткани — как, впрочем, и все вещи, которые предпочитала носить главный редактор женского журнала. С этим костюмом хорошо будет смотреться комплект из колье, браслета и колечка с бриллиантами и голубыми топазами, обрамленными в белое золото. Голубой легкий шарфик на шею, ровно в тон ему сумочка, черные кожаные туфли со вставками из белого металла дополнили ансамбль.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль раздался стук в дверь. Сэнди нажала пару раз на пульверизатор флакона с духами и прошла через облако легкого, изысканного, едва уловимого аромата. Когда она распахнула дверь, Марк замер в восхищении.

— Сэнди, ты красива до неприличия.

Она довольно улыбнулась.

— Такой комплимент мне делают впервые. Но мне нравится. Кстати, ты тоже выглядишь неплохо.

Это была не совсем правда — он выглядел великолепно! Светлый костюм, загорелая кожа, темно-синие глаза — цвета грозового неба. Так она говорила о них когда-то, и такими они действительно были, особенно в моменты страсти. Но сейчас об этом вспоминать ни к чему. Сейчас шла совсем другая игра — и по другим правилам. Поэтому Сэнди встряхнула кудрями и решительно взяла Марка под руку.

— И куда же мы идем?

— Мы едем. Я заказал столик в ресторане с видом на море. Не знаю уж, насколько тебе понравится любоваться им в ночи… Надеюсь, большую часть времени ты будешь любоваться спутником.

— В конкурсе на звание «Мистер Скромность» ты занял бы последнее место, — сыронизировала Сэнди.

М-да, он совсем не изменился. Все так же шутит, очаровывает, околдовывает. И все так же легко и непринужденно у него это получается. Если бы она его не знала, поддалась бы чарам, заглотала бы наживку, не подавившись. Но козыри спрятаны в ее рукаве, а попадаться на крючок пришла очередь Марка.

У входа в отель стоял ярко-красный «феррари». Автомобильные цветовые пристрастия у него тоже не поменялись. Швейцар у двери услужливо открыл двери, но Марк улыбнулся ему и движением руки показал, что тот свободен. Надо признать, снобом он никогда не был. Марк подошел к дверце, открыл ее для Сэнди, а сам сел на водительское место.

— Ты не собираешься пить алкоголь? — поинтересовалась Сэнди.

— Почему? — удивился он. Потом догадался. — А, потому что сел за руль? Это я хочу произвести на тебя впечатление. Доедем до ресторана, и вызову водителя, чтобы отогнал машину. Вернемся пешком, если не возражаешь.

— Понятно… — протянула Сэнди. — Хочешь пустить девушке пыль в глаза. Автомобиль, наверное, напрокат взял?

В его глазах появилась лукавинка.

— А то как же! И в отеле в кредит живу.

— Да ну? — деланно испугалась Сэнди. — Может, и в ресторане мне счет придется оплачивать? Я вообще-то могу, ты только предупреди заранее.

Он оскорбился:

— Ну накормить ужином понравившуюся девушку я в состоянии.

Сэнди поняла, что переигрывает, слегка коснулась его руки, лежащей на руле автомобиля, и нежно проворковала:

— Я и не сомневаюсь.

В ресторане, опустившись в глубокое кресло, Сэнди окинула взглядом зал. Они приехали довольно рано, и многие столики еще пустовали. Но это наверняка ненадолго. К ним подошел необычный официант, а лично администратор, почтительно обратился к Марку:

— Будут особые пожелания?

— Спасибо, — ответил тот. — Мы сделаем заказ через несколько минут.

Ничего себе! Похоже, он здесь чуть ли не завсегдатай.

Пока Сэнди изучала меню, Марк изучал Сэнди, и от этого ей было не по себе. «Конечно, он не узнает меня, — убеждала она себя, — это просто невозможно. Но почему он не отводит от меня взгляд? Надо прекратить это». Она оторвалась от меню и протянула ему папку.

— Что ты выбрала?

— Для начала я бы предпочла овощи, рыбу и легкое французское вино. А блюда выбери, пожалуйста, сам. Если честно, я ужасно голодна, — призналась она.

Марк подозвал официанта и сделал заказ, потом сообщил:

— Я приехал на Гран-при. Автомобили — моя страсть.

Да уж, об этой страсти Сэнди было хорошо известно. Когда-то он взахлеб рассказывал ей об объемах и мощностях двигателей, и о том, как это влияет на скоростные качества машины, и как это здорово — нестись по дороге и знать, что ты властвуешь над ней, а не она над тобой.

— А ты зачем здесь в такое шумное время? — продолжал Марк. — Тоже автогонки интересуют?

— Скорее, те, кто приехал на них посмотреть. Я работаю в глянцевом журнале, нужно пообщаться с медийными лицами.

— Вот это я тебе могу гарантировать. — Марк окинул взглядом зал.

Сэнди тоже — за каких-то пятнадцать минут народу заметно прибавилось. И чуть ли не половина посетителей ей знакома. Что ж, вполне предсказуемо. Придется раскланиваться весь вечер. Тем временем Марк продолжил:

— Скажи только, с кем познакомить, организуем.

Сэнди поморщилась.

— Давай сначала поужинаем.

Ее спутник развеселился:

— Вижу, перспектива светского общения тебя не сильно прельщает.

— Не совсем так, — возразила Сэнди. — Я люблю свою работу. Просто все хорошо вовремя. А вот и наш ужин.

К столику действительно уже шел официант.

Рыба оказалась необычайно вкусной, и Сэнди набросилась на нее, забыв о приличиях. Потом опомнилась, смущенно взглянула на Марка. Тот улыбнулся ободряюще:

— Ешь, не стесняйся.

Сэнди осмотрелась вокруг и облегченно вздохнула.

— Кажется, благодаря так кстати расположенной здесь кадке с пальмой, мой зверский аппетит произвел впечатление лишь на тебя.

— Сэнди, не стоит обращать внимание на мнение остальных.

— Я заметила, что тебя оно не очень-то волнует. По большому счету ты прав. Но я так не могу. С этими людьми я сталкиваюсь ежедневно, поэтому приходится жить по их законам.

— Уверяю тебя, большинство с удовольствием наплевали бы на эти законы. Тем не менее подчиняются им. Зачем — мне непонятно.

— Просто далеко не все самодостаточны настолько, чтобы позволить себе оставаться самими собой.

Марк согласно кивнул.

— Видимо, так и есть. А какую рубрику ты ведешь в своем журнале?

Сэнди замялась. Соврать? Но здесь наверняка найдется несколько десятков общих знакомых, так что ложь бессмысленна.

— Вообще-то я главный редактор.

— Вот как! — Он не на шутку удивился. — Наверное, ты очень талантлива, раз в столь юном возрасте занимаешь такой пост.

— Наверное, — не стала вдаваться в подробности Сэнди. И, чтобы сменить тему, предложила: — Может, пригласишь меня танцевать?

Он встал и подал ей руку:

— С удовольствием.

Руки Марка легли на ее талию, потом одна соскользнула вниз, поглаживая бедро. Сэнди легонько шлепнула по ней, и она тут же вернулась обратно.

— Извини, — прошептал он, коснувшись губами ее виска.

И от этого единственного, шепотом сказанного слова Сэнди бросило в дрожь. Она почувствовала себя влюбленной семнадцатилетней девчонкой, снова теряющей голову от близкого дыхания родного мужчины. Марк притянул ее к себе поближе. И она не отстранилась, а, напротив, прижалась к его широкой груди. Мелькнула мысль: что, если в зале есть знакомые Бена?

Мелькнула и тут же пропала, потому что Сэнди вдруг стало все равно. Появилось ощущение ирреальности происходящего. Она будто увидела со стороны этот вечер и себя в нем: зал ресторана с приглушенным светом, тихо льющаяся музыка, плеск бьющихся о берег волн за окном и двое в медленном танце — мужчина и женщина. И эта женщина почувствовала, как где-то внутри, наверное в том самом месте, которое зовется душой, вдруг вспорхнули бабочки. А она ведь уже успела забыть об их существовании…

 

4

Снова был выходной. С тех пор как Алекса видела Марка во второй раз, прошло шесть дней. И она уже тихо сходила с ума. Глядя на Эмили, она понимала, что шансов нет. Марк привык общаться с яркими, раскованными девушками своего круга. Из разговоров Эмили и Кэйли, которые те вели, не обращая внимания на то, что их слышат окружающие, она узнала, что Марк Гилмор приехал погостить в поместье Грин Хилл, которое принадлежало его деду, крупному промышленному магнату. Алекса видела иногда эту усадьбу издали — величественный замок на нескольких акрах земли, окруженный вековыми деревьями.

Она очень удивилась, потому что Марк ну никак не был похож на наследника огромного состояния. Конечно, Эмили Хьюз, дочь банкира, куда более подходящая для него пара, чем дочь преподавателей школы, пусть и престижной. Это если забыть о том, что Эмили еще и красавица. Словом, Алекса в этот выходной совершала очередную и, надо признать, безуспешную попытку выкинуть Марка из своего сердца.

Для разнообразия она решила подготовиться к семинару по современному английскому языку. Но тут раздался стук в дверь, и в комнату вошла мать.

— Алекса, к тебе приехали.

— Ко мне? Кто? — удивилась она.

— Марк. Марк Гилмор — так он представился.

— О боже. — Алекса вскочила и стала спешно стаскивать с себя старые джинсы. — Мама, где моя юбка — та, черная?

— Да не суетись ты, собирайся. Я пойду пока развлеку твоего знакомого.

Спускаясь по лестнице, Алекса думала о том, зачем он приехал. Может, решил все-таки забрать рубашку? Другого объяснения она не находила.

Марк и ее мать, видно, нашли общий язык, потому что когда Сэнди вошла в гостиную, она услышала их оживленный разговор.

— Привет. — Ей показалось, что он произнес это с какой-то нежностью. Наверное, и правда, показалось.

— Привет, — ответила Алекса.

— Хочу пригласить тебя прокатиться.

Алекса вопросительно посмотрела на мать. Марк заметил этот взгляд.

— Я уже заручился согласием миссис Фостер и клятвенно пообещал ей доставить тебя в целости и сохранности через два часа к двери дома.

— Зачем ты приехал? — спросила Алекса, когда они сели в машину.

— Я же сказал, пригласить тебя прокатиться.

— А зачем? — упорствовала она.

— Считай, что соскучился, — весело ответил Марк. — Есть пожелания по маршруту?

Алекса задумалась, потом сказала:

— Хочешь, я покажу тебе место, где прячется солнце?

— Звучит интригующе. Что, в Англии есть такое место?

— Ага, — кивнула девушка, — но оно только для посвященных.

Он подхватил ее игру:

— А новеньких принимают?

— Только по рекомендации стареньких.

— Ну хорошо, показывай дорогу.

Алекса действительно во время своих велосипедных вылазок совершенно случайно обнаружила удивительное место чуть в стороне от автомобильной трассы. Если пройти по тропинке вдоль высоких разлапистых елей, окажешься почти на вершине холма. Немного спустившись, можно обнаружить лужайку на земляном выступе, с трех сторон обрамленную деревьями, а с четвертой открывался вид на соседние холмы. Казалось, что кто-то специально устроил здесь смотровую площадку в виде такой вот беседки. Добираться сюда на велосипеде далековато, поэтому Алекса приезжала изредка, если была в мечтательном настроении — чтобы посмотреть, как солнце медленно опускается за соседний холм. Причем отсюда, чуть снизу, казалось, что оно играет с ней в прятки, то скрываясь, то появляясь из-за неровных верхушек деревьев, освещая закатными лучами и склоны холмов, и долину между ними.

Оставив машину на дороге, они с Марком пришли как раз вовремя. Он постелил свою куртку, и они уселись рядом, любуясь закатом. Было уже прохладно, Алекса поежилась.

— Замерзла? — заметил Марк и обнял ее одной рукой, притянув к себе.

Она не сопротивлялась — так сладко зашлось в этот момент сердечко.

Потом он стал расспрашивать ее о планах на будущее. О себе сказал, что изучает маркетинг и экономику в Оксфорде, так как родители готовят его к предпринимательской деятельности. А еще увлекается автогонками, любит водить машину — на скорости, на виражах, чтобы понять, на что способен автомобиль и на что способен он сам. Хотел даже выставить свою кандидатуру на участие в соревнованиях, но отец наложил на это жесткое вето. И отправил его на каникулы к деду, чтобы еще и тот вправил ему мозги.

Алексе было легко разговаривать с ним. Она чувствовала, что он понимает, почему ей никогда не хотелось дружить с девчонками из школы и почему хочется вырваться из провинциального плена.

Солнце давно уже спряталось за холмами, на землю опустились сумерки, а они все сидели, позабыв обо всем. Потом Марк посмотрел на часы и поднялся, подавая руку Алексе.

— У нас осталось мало времени. Надо выполнять обещания, иначе мама тебя больше со мной не отпустит.

— Да, пора, — согласилась она с сожалением.

Когда, держась за руки, они дошли до машины, Марк немного задержал Алексу. Потом притянул к себе, наклонился и коснулся губами ее губ. Она замерла, не сопротивляясь. Почувствовав это, он осмелел. Его руки скользнули под блузку, добрались до маленькой упругой груди и легонько сжали ее, а губы в это время настойчиво искали губы Алексы. Она закрыла глаза и попыталась ответить на его поцелуй. Получилось довольно неуклюже. И Марк, конечно, это заметил.

— Девочка, ты ведь даже не умеешь целоваться.

— Не умею, — призналась она. — Это плохо?

— Это замечательно! Я тебя научу.

У дома, перед тем как Алекса вышла из машины, Марк наклонился к ней, поцеловал бережно и сказал, продолжая тему:

— Первый урок состоится при следующей встрече.

Она помахала ему на прощание, подождала, пока машина отъедет, и побежала к дому, раскинув руки и задевая ими кусты, растущие вдоль бетонной дорожки. Она чувствовала, что готова взлететь — так она была счастлива. Какие замечательные эти кусты и как красивы те цветы у ограды, и как прекрасен мир вокруг. Потому что он подарил ей Марка…

— Алекса, — раздался строгий голос отца, стоило ей войти. — Что это за молодой человек?

Она вздохнула, возвращаясь в реальность.

— Его зовут Марк Гилмор.

— Гилмор? — удивился папа. — Не из тех ли, что живут в Грин Хилл, в трех милях отсюда?

— Да, это его дедушка и бабушка, он приехал к ним на каникулы.

— А сколько ему лет?

— Двадцать один.

— Ну, — продолжил недовольно отец, — и что у вас общего?

— Дэвид, — попыталась защитить ее мать. — Дочери скоро восемнадцать. Это нормально, что она встречается с парнем.

— Сильви, — парировал муж. — Нормально встречаться с парнем своего круга. В этом возрасте уже пора понимать, что семейство Фостер не чета семейству Гилмор. И нечего строить иллюзии. Будет слишком неприятно, когда они начнут рушиться.

Алексе стало не по себе от этого разговора, совершенно не располагающего к откровенности. Поэтому она сдержанно объяснила:

— Папа, мы просто друзья. Он помог мне добраться до дома, когда сломался велосипед.

— Хорошо, Алекса, надеюсь, что ты сведешь общение с ним к минимуму.

Этого она обещать не стала. Но решила, что вместе с Марком лучше не попадаться на глаза отцу. Алекса вообще не хотела, чтобы об их встречах стало известно в городке. Она ведь даже не знает, расстанется ли он с Эмили. Но раз обещал приехать снова, наверное, расстанется? По крайней мере, очень хочется в это верить. И ей совсем не хотелось думать о том, что в словах отца заключалась капелька правды.

Через день Марк приехал снова. Родители уехали в Брайтон к друзьям, и Алекса пригласила Марка к себе. Ее немного смущало его обещание научить ее целоваться, и в то же время ей ужасно этого хотелось. Восхитительный вкус его теплых губ она ощущала до сих пор.

Алекса поставила пластинку с записями своей любимой группы Scorpions и только тут вспомнила о законах гостеприимства.

— Чай, кофе? Или, может, есть хочешь?

— Нет, спасибо.

Он сидел в кресле и не сводил с нее глаз. Алекса смутилась.

— Почему ты так смотришь?

— Не терпится начать урок. Иди ко мне. — И протянул ей руки.

Алекса медленно подошла, подала ему свои. Марк усадил ее к себе на колени, поцеловал пульсирующую жилку на шее.

— Я буду звать тебя Лекси, ладно? — Голос его звучал хрипловато, а темно-синие глаза стали почти черными.

— Ладно, — прошептала она, почти не дыша.

Он поймал ее чуть приоткрытые губы своими, а она стала подстраиваться под их движения — и оказалось, что это необыкновенно приятно и совсем несложно. Оторвавшись наконец от нее, Марк сказал:

— Ты способная ученица.

Она слегка покраснела от смущения, но нашлась с ответом:

— Я просто очень старательная.

Потом снова целовались: один раз, второй, третий… А потом Марк вдруг резко встал, отстранившись от нее, и отошел к окну. Алекса даже испугалась:

— Что с тобой?

— Ничего, Лекси… Все в порядке. — Повернулся и попросил: — Теперь можно и чаю.

 

5

Возвращались в отель далеко за полночь. По улицам, как и днем, неторопливо ездят эксклюзивные «роллс-ройсы» и «порше», разноцветной иллюминацией светятся шикарные яхты, заполонившие бухту, пляшут огоньки светомузыки за стеклами многочисленных развлекательных заведений. Время не ощущалось, оно будто застыло в мгновении между прошлым и будущим. Сейчас Сэнди чувствовала это особенно остро: ее рука лежала в руке Марка — мужчины, так нежданно явившегося ей из такого далекого далека… будто из другой жизни. Ей казалось, что она напрочь вытравила из своего сердца воспоминания о любви к нему. Но стоило ему приблизиться к ней меньше чем на полметра, стоило коснуться губами волос — и забытые чувства стали настойчиво напоминать о себе. Но она больше не позволит им властвовать в своей душе. Нет! Она отправит их куда подальше — как раз там им самое место.

Ее размышления прервал вопрос Марка:

— Сэнди, а ты бывала здесь раньше?

— Нет, в Монако я впервые.

— Тогда я буду твоим личным экскурсоводом. Завтра покажу тебе самые интересные достопримечательности. Хотя по большому счету вся эта страна — одна большая достопримечательность.

— Согласна. Только утром. И желательно пораньше. Во второй половине дня у меня две встречи.

Они как раз подошли к двери ее номера.

— Не пригласишь к себе? — Марк вопросительно смотрел на Сэнди.

Вино, конечно, здорово ударило ей в голову. Но легкой победы не жди, дорогой.

— Не сегодня, Марк. Честно говоря, я валюсь с ног.

Он сокрушенно вздохнул.

— Как скажешь. В котором часу за тобой зайти?

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— В восемь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Поразмыслив, на утреннюю прогулку Сэнди надела легкие светло-розовые льняные брюки, белый трикотажный топ и белые туфельки без каблука из тончайшей кожи — очень мягкие и удобные. Марк тоже был одет по-пляжному. Чувствовалось, что свободная форма одежды была для него не то чтобы привычнее — в костюме он тоже выглядел так, будто в нем родился, — но больше по душе.

Осмотр Монако начали со старого города, где расположен княжеский дворец. Марк рассказал, что он построен на месте генуэзской крепости тринадцатого века, и даже показал фрагмент ее стены, тесно сросшийся со скалой. Прошлись они и по нескольким залам дворца. На одном из портретов предыдущих поколений княжеского семейства была изображена красивая молодая дама с русыми вьющимися волосами и веером в тонкой руке. Взгляд ее голубых глаз был грустен и загадочен. Марк внимательно посмотрел на картину, потом вдруг сказал Сэнди:

— Знаешь, в лице этой девушки я вижу какое-то неуловимое сходство с тобой. — Помолчал и добавил задумчиво: — И еще одну знакомую она мне напоминает. Хотя на первый взгляд вы совсем не похожи…

Сэнди похолодела, но заставила себя непринужденно расхохотаться.

— Да ты что, Марк! Это же смешно.

А сама вспомнила, что говорила ей мама о родстве с монакскими князьями. Может, и правда, кто-то из них согрешил однажды на стороне?

Из дворца они отправились в Океанографический музей, чье монументальное здание будто прилепилось к отвесной скале. Марк сообщил, что долгие годы музей возглавлял известный океанограф Жак-Ив Кусто и что правители Монако никогда не жалели денег для исследований. Это было очевидно. В огромных аквариумах под землей собраны обитатели всех морей и океанов мира: акулы, мурены, разноцветные кораллы, медузы, всякие экзотические создания.

А потом Марк отвел Сэнди на смотровую площадку, и она ахнула. Княжество лежало перед ней, как на ладони, и казалось, будто все оно — огромный ботанический сад.

— Да, — подтвердил Марк. — Территория крохотная, но климат здесь уникальный, зелени много, вот и цветет Монако пышным цветом почти круглый год.

— Здорово! — искренне восхитилась Сэнди. — Мне здесь нравится.

Марк посмотрел на часы.

— Думаю, еще успеем заглянуть в Монте-Карло. Там потрясающий Японский сад.

Непривычно было добираться из одного города в другой пешком за десять минут, а с улицы на улицу, которые здесь расположены ярусами, попадать с помощью лифтов. Но… пожалуй, не так уж и плохо, что Ричард убедил ее отправиться сюда.

Японский сад потряс воображение Сэнди, хотя она, выросшая на юге Англии, видела много шедевров ландшафтного дизайна. Кстати, поместье Гилморов, где ей однажды довелось побывать, — один из них. Но то было типично британское искусство. Здесь же во всем чувствовался японский стиль. Уникальная архитектурная работа: водопады и пруды, природные камни и искусственные острова, чайный домик и деревянные ворота, заборы из бамбука и каменные фонари… Будто и впрямь сюда переместился уголок Страны восходящего солнца.

К одиннадцати часам стало невыносимо жарко.

— Может, по сангрии? — предложил Марк.

— Неплохая идея, — с удовольствием согласилась Сэнди.

Конечно, скоро встреча, но бокал легкого напитка вряд ли свалит ее с ног. К тому же ей почему-то было очень хорошо. Подумать только, чуть больше суток назад она в отвратительном настроении сидела в самолете, а сейчас ее не огорчают ни предстоящая встреча, мягко говоря, с не очень приятным актером, известным своим скандальным характером, ни куча знакомых лиц вокруг. Кстати, вопреки ожиданиям знаменитости вели себя довольно сдержанно. Может, как раз потому, что они находились здесь среди себе подобных и не было особой необходимости играть на публику? Вообще Сэнди чувствовала себя здесь очень комфортно, почти как дома, у мамы. Это было странно, но это было так.

Из кафе решили пойти на пляж. Сэнди порадовалась, что сообразила взять с собой купальник, — так хотелось окунуться в прохладную воду.

— Хочешь, помогу втереть крем? — спросил Марк, увидев, что она достает тюбик из сумочки.

— Хочу. — Сэнди легла на живот, положив голову на руки, и закрыла глаза.

Через несколько секунд она почувствовала медленные, аккуратные поглаживания по спине и плечам, похожие не столько на втирание крема, сколько на ласки. Марк увлекся ею — это сомнений не вызывало. Но и в ней от его прикосновений поднималась волна приятного возбуждения — это плохо.

Сэнди шевельнулась и села.

— Спасибо, Марк.

— Тебе понравилось? — Вопрос прозвучал, пожалуй, интимнее, чем следовало.

— Похоже, у тебя богатый опыт… по втиранию солнцезащитного крема…

Марк рассмеялся, как будто она очень удачно пошутила, протянул ей руки.

— Пойдем в воду?

Они поплавали, потом вернулись к берегу, и, когда выходили, Марк неожиданно плеснул на нее воду.

— Ах, так? — И столб брызг полетел в его лицо.

Потом опять — на нее. С каждым новым всплеском, падая и вставая, хохоча и дурачась, они приближались друг к другу, пока не оказались совсем рядом. И тут вдруг замерли — оба. Движимая какими-то непонятными инстинктами, Сэнди обвила его шею руками, а Марк жадно приник к ней губами. Он словно хотел выпить ее всю, здесь и сейчас, как будто это их последняя возможность. А она совсем забыла, что играет роль коварной обольстительницы, и была готова отдаться ему прямо посреди многолюдного пляжа…

 

6

Они встречались уже больше месяца. Алекса не могла поверить своему счастью, но они действительно встречались! Окончательно она поняла это, когда в школе к ней подошла Кэйли Браун и промолвила сквозь зубы:

— Говорят, у твоего дома часто видят машину Марка Гилмора?

Алекса пожала плечами.

— По-моему, это никого не касается.

— Ошибаешься, — процедила Кэйли. — Смотри, не пожалеть бы…

— Не беспокойся обо мне, — ответила Алекса.

Эмили Хьюз в это время сидела в сторонке на диване и старательно «пудрила носик». Кэйли подошла к ней, и они что-то стали обсуждать.

Боже, неужели сама красотка Эмили ревнует к ней, Алексе, которую и как девушку-то никто в школе не воспринимал — так, ходячий учебник, синий чулок… По большому счету ей было наплевать, как ее воспринимают. Но стало немного жаль Эмили.

Марк приезжал к Алексе три-четыре раза в неделю. Отцу по-прежнему не нравилась их дружба, но Сильви встала стеной на защиту дочери, и тому ничего не оставалось, кроме как смириться. Время от времени он продолжал ворчать, что ничем хорошим их отношения не закончатся и пусть потом ему никто не говорит, что он об этом не предупреждал.

Когда родителей не было дома, Марк и Алекса сидели у нее в комнате, смотрели фильм, или слушали музыку, или она кормила его чем-нибудь — и разговаривали обо всем на свете. Если была хорошая погода, ехали к морю, загорали, купались, либо просто сидели на берегу. Иногда ездили смотреть на закат в то место, где прячется солнце. Туда выбирались нечасто, но там было как-то по-особенному хорошо.

Вот и сегодня они уединились на зеленой лужайке, словно не было больше никого в целом мире. Алекса к этому времени вполне успела освоить науку поцелуев, и Марк полушутя как-то завел разговор о том, что хорошо бы продвинуться дальше. Сейчас они лежали рядом под теплыми лучами уже готового спрятаться солнца. Алекса, запрокинув голову, смотрела на парящих над ними чаек — долетели с побережья, видимо. Раньше она их здесь никогда не видела. А Марк, приподнявшись на одном локте, смотрел на нее.

— Лекси, мне кажется, я тебя люблю.

Она прижалась к нему, уткнувшись лицом куда-то в плечо.

— Почему?

Он улыбнулся, поглаживая ее волосы.

— Не знаю. Ты… настоящая. Такая же, как эта трава, эти деревья, эти чайки. И глаза у тебя, как весеннее небо. Ты одна такая.

— Марк, — она подняла голову, готовая умереть от безмерного счастья, которое вдруг обрушилось на нее, — и я тебя люблю. Очень.

— Я не представляю своей жизни без тебя, — продолжал он. — И я хочу, чтобы у нас было общее будущее. Одно на двоих.

Она замерла, не веря, что слышит слова, о которых только мечтала, и что их говорит ей Он — самый лучший, любимый, единственный человек на земле. Алекса села на колени прямо перед ним и стала медленно расстегивать блузку.

— Что ты делаешь… Лекси?

— Соблазняю тебя, — тихо ответила она, отбросила блузку и наклонилась над ним, целуя родное лицо и потемневшие от страсти синие глаза.

— Ты уверена? — прошептал он, задыхаясь и уже почти не владея собой.

— Да.

В небе кружились чайки, а солнце то пряталось, то появлялось из-за соседнего холма, освещая закатными лучами место, где двое соединились в безудержном порыве любви.

Примерно через неделю в школьной столовой к ней за столик подсели Эмили и Кэйли и стали разговаривать так, будто Алексы здесь не было. Начала Эмили:

— Не знаю, что мне надеть на прием к Гилморам.

— Да… — сочувственно протянула ее подруга. — Надо ехать в Брайтон или Лондон, приобрести что-нибудь модное. Тебе ведь наверняка весь вечер придется быть в центре внимания.

— Ничего, время еще есть.

О чем это они? Прием — понятно, семейство Хьюз, разумеется, достойно того, чтобы их туда пригласили. В отличие от семейства Фостер. Но почему Эмили будет там в центре внимания? Что она, член королевской фамилии?

Алекса понимала, что разговор этот девчонки затеяли неслучайно. Но на провокацию не поддалась и, наспех дожевав булочку, ушла из столовой. Позади нее раздался бесцеремонный смех.

В перепалку-то с соперницей она не вступила, но ее слова засели в голове. Впервые она подумала о том, что для нее дорога в дом Гилморов закрыта, ее туда никто не пригласит. А если даже Марк и пригласит, то точно не на прием, а если даже и на прием, то она сама туда не пойдет. Потому что понятия не имеет, что это такое, как там себя вести и что делать. А для Марка, конечно, это все привычные вещи, он родился аристократом. И для Эмили, конечно, тоже. Подумав о ней, Алекса почувствовала укол ревности. Потом отогнала от себя неприятные мысли. Вот приедет Марк и все расскажет.

Он приехал на следующий день, но ни словом не обмолвился ни о каком приеме. А сама Алекса не стала спрашивать. Может, это не имеет для него значения, а может, он расскажет ей в следующий раз.

Родители задерживались в школе на ученом совете, и Марк остался у Алексы. Пока она выбирала кассету, подошел к ней сзади, обхватил руками.

— Девочка, я тебя теперь никому не отдам. — Потом попросил: — Давай закроем дверь.

И она забыла об Эмили напрочь.

Еще через месяц Алекса окончила школу, получила свидетельство и стала ждать ответа из университетов. Со своими баллами она могла надеяться даже на Оксфорд, где учился Марк. Но, во-первых, ее родителям столь престижный университет был не по карману. А во-вторых, она участвовала в конкурсе на получение гранта для обучения в Лондонской школе экономики и очень на него рассчитывала.

Неделю назад уехал Марк. Перед отъездом он позвонил Алексе и сказал, что его срочно вызывает отец, но он надеется вернуться совсем скоро. Теперь она грустила и с надеждой смотрела то в окно, то на телефон. Но Марк не приезжал и не звонил.

Однажды, возвращаясь с велосипедной прогулки, Алекса увидела у ворот своего дома огромный черный автомобиль, за рулем которого сидел шофер в униформе. Она удивилась и, оставив велосипед во дворе, тихонько вошла в дом. В гостиной на диване расположилась немолодая дама, очень ухоженная и, по всей видимости, очень богатая. Прямая юбка чуть прикрывала колени, блузка сверкала белизной, на шее поблескивала золотая цепочка с кулоном, на пальце — довольно массивное кольцо с каким-то драгоценным камнем. Алекса почти не сомневалась, что это бриллиант, — такие дамы другого не носят. Светлые волосы уложены волосок к волоску, брови тонко выщипаны, глаза подведены, на губах — еле заметная помада. Она сидела очень прямо, положив ногу на ногу, и нервно курила тонкую сигарету. Мама молча стояла у окна, а отец, опираясь пальцами на край стола, как раз заканчивал фразу:

— …Уедет учиться в университет. — Затем, увидев, что вошла Алекса, добавил: — А вот и наша дочь.

Она застыла на пороге в недоумении. Дама повернулась к ней, осмотрела с головы до ног и сказала строго:

— Здравствуй, Александра. Меня зовут Элизабет Гилмор.

Алекса растерялась.

— Добрый вечер, миссис Гилмор.

— Итак, Александра, — продолжила бабушка Марка, — мне стало известно, что у вас с моим внуком был… некоторого рода роман. Должна тебе сообщить, что скоро у Марка состоится помолвка. Так что советую забыть о его существовании.

На Алексу будто вылили ведро холодной воды. Губы ее задрожали, но она смогла как-то произнести:

— Я поняла, миссис Гилмор.

— Что ж, я рада, что ты благоразумная девушка. Удачи в учебе.

Она встала, попрощалась и вышла, громко цокая высокими каблуками. Этот цокот еще несколько лет стоял у Алексы в ушах…

Как только «бентли» (что это «бентли», Алексе потом сообщил отец) отъехал, гробовое молчание нарушила мама:

— Дочка, тебе пришло письмо из Лондонской школы экономики. Надеюсь, с хорошими известиями.

Отец протянул конверт. Алекса молча его распечатала, прочла и отдала обратно.

— Дэвид, ну что там? — нетерпеливо спросила Сильви.

— Алексе дают грант, будет учиться, как и хотела, на отделении средств массовой информации и связей с общественностью.

— Замечательно! — воскликнула Сильви, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. — Надо это отметить!

— Давайте не сегодня, — попросила Алекса. — Я, пожалуй, пойду к себе.

Отец попытался было что-то сказать, но мать тут же одернула его:

— Конечно, милая, иди отдохни.

Алекса рухнула на кровать без сил. Она поняла, с кем состоится помолвка Марка, и поняла, почему Эмили будет в центре внимания в доме Гилморов. И поняла, почему он ни слова не сказал ей об этом приеме. В то время как говорил ей слова любви — так искренне, казалось ей, говорил, — он знал, что скоро состоится помолвка, а там и свадьба не за горами. А она-то, наивная, поверила, что ее может полюбить такой парень! Его просто потянуло на свеженькое — поразвлечься, пока еще есть возможность. Алекса так кстати ему подвернулась, к тому же он перед ней свое благородство продемонстрировал — и куда ж ей было деваться, влюбилась как миленькая, в омут бросилась, не раздумывая. Что ж, получай теперь, так тебе и надо. Папа ведь предупреждал… Сотню, тысячу раз он был прав!!!

Алекса вытащила рубашку Марка, осмотрела комнату — куда бы ее сунуть? Достала с антресолей коробку, где были сложены детские игрушки, вывалила их на пол и сунула рубашку на самое дно, усмехнувшись мысленно: здесь тебе и место, наигралась уже девочка. А сверху опять сложила кукол, зайчика и любимого белого медведя, с которым спала лет до тринадцати. Потом медведя вытащила обратно, обняла и, уткнувшись в него, горько и безутешно разрыдалась.

 

7

Во второй половине дня улицы Монако стали заметно оживленнее, чем утром, народ начал просыпаться. Сэнди торопилась в отель, чтобы успеть до встречи с актером принять душ, переодеться и продумать вопросы, которые стоит ему задать. Марк попытался было уговорить ее сначала пообедать, но она решительно отказалась.

— Нет, на это совершенно нет времени. Извини, наверное, опять к ужину проголодаюсь и буду выглядеть прожорливой акулой.

Он расхохотался.

— Ты моя неугомонная акула пера… Ладно, иди работай. А ужин у нас будет без свидетелей. Бриллианты необязательны и даже нежелательны.

— О-о-о, — протянула она. — Я заинтригована.

— Это я умею, — удовлетворенно заметил Марк. И, наклонившись, поцеловал ее в губы.

С актером удалось разделаться на удивление быстро. То ли он поддался всеобщему благостному настрою, то ли слухи о его склочном характере были преувеличены, то ли сама Сэнди была в ударе, но интервью прошло гладко, отвечал он остроумно, и в итоге текст должен был получиться «в десяточку». Сэнди надеялась обработать и переправить его уже сегодня, чтобы интервью попало в ближайший номер.

Через два часа она побеседует с бизнес-леди, еще Марк обещал познакомить ее с парочкой спортсменов «Формулы-1» и с одним крупным предпринимателем. Даже если не удастся провести с ними полноценные интервью сейчас, у нее останутся контакты на будущее. Так что свое проживание в дорогом отеле она Ричарду честно отрабатывает, ее совесть чиста. А потом — валяться на песочке и загорать, хотя бы несколько дней. Можно выбраться и на экскурсии — надо же осмотреть просторы своей исторической родины, хотя бы и наполовину родины.

Ну а сегодня вечером состоится грандиозное шоу под названием «Соблазнение бывшего любовника отвергнутой женщиной». И к нему стоит подготовиться.

Для начала надо наложить маску на лицо — Бен принес ей чудодейственное снадобье, изготовленное в его лаборатории красоты по индивидуальному рецепту. Говорит, снимает следы усталости и недосыпа в считанные минуты. Как раз время проверить. В том, что хотя бы хуже не будет, она не сомневалась — дерматологи-косметологи из центра Бенджамина Хейга никогда не халтурили. Да и он не стал бы предлагать жене что попало.

И впрямь, Сэнди, когда взглянула на себя в зеркало, увидела посвежевшее молодое лицо с сияющими глазами. Хотя блеск в глазах вряд ли появился от чудо-маски. Теперь умыться и чуть подкрасить ресницы — для послеобеденной встречи такого макияжа достаточно, тем более что она состоится прямо в холле отеля.

Бизнес-леди пришла на встречу не одна. С ней была то ли подруга, то ли мать, то ли компаньонка — какая-то пожилая дама. Впрочем, Сэнди не привыкать к причудам богатых людей. Если ей так удобнее — ради бога, может, ей нужна моральная поддержка при общении с акулой пера (она невольно улыбнулась, вспомнив, что сегодня так ее назвал Марк). Представить их друг другу бизнес-леди не потрудилась. Сэнди отметила это про себя мимоходом, но в общем-то ей было все равно. Она сосредоточилась на интервью. Пожилая дама за час выкурила несколько сигарет, но в разговор ни разу не вклинилась. А когда интервью было окончено, сказала:

— Сэнди, вы очень профессионально ведете беседу. Я много лет читаю ваш журнал. С тех пор как вы сели в кресло главного редактора, он стал… я бы сказала, интеллектуальнее, глубже. Вы не копаетесь в грязном белье известных людей, а представляете их мнение по разным вопросам. Поэтому они с удовольствием дают вам интервью.

— Спасибо, миссис…

— Гилмор.

Сэнди чуть не проглотила язык. Теперь она узнала ее. Как раз в этот момент бизнес-леди кто-то окликнул, и та, быстро попрощавшись, ушла. Сэнди хватило трехсекундной паузы, чтобы прийти в себя и продолжить реверансы:

— Спасибо, миссис Гилмор. Мы очень ценим мнение наших читателей. Спасибо, что столько лет остаетесь с нами. Может быть, и вы согласитесь высказать свое мнение на страницах нашего журнала?

Она улыбнулась грустно.

— Деточка… извините, что так называю вас, мой возраст дает мне это право… так вот, несмотря на возраст, я все еще в своем уме. И вполне отдаю себе отчет в том, что вашим читателям интересно мнение не старых перечниц, а успешных молодых людей.

Сэнди не ожидала столь прямого ответа и подумала, что, пожалуй, Марку есть в кого быть бунтарем. Она решила, что льстить и притворяться перед ней не стоит, но все же смягчила свой ответ.

— Что ж, наших читателей действительно интересуют истории успеха. Но ведь у вас есть дети и внуки… Вы могли бы рассказать о них.

— Они и сами могут рассказать о себе. Вот, кстати, один из замечательных их представителей.

Сэнди повернула голову и увидела Марка, который с улыбкой подходил к ним.

— Бабушка, ты уже успела дать интервью? — притворно изумился он.

— Нет, оставила это приятное занятие для тебя. Знакомьтесь…

Он не дал ей закончить:

— Мы уже знакомы.

Миссис Гилмор посмотрела на Сэнди с чисто женским интересом и, похоже, осталась довольна.

— Что ж, тогда оставлю вас. — И, поднявшись, зацокала прочь на каблуках — правда, уже не таких высоких, как прежде.

Сэнди задумчиво смотрела ей вслед. Марк, приобняв ее, спросил:

— Что, заговорила тебя бабушка?

— Да нет…

— Не успела, значит, я вовремя явился. Можно считать, спас тебя от нее.

Милый, милый, что ж ты не спас меня от нее тогда, пятнадцать лет назад? Наверное, тогда тебе это было не нужно…

— Сэнди, — Марк смотрел на нее обеспокоенно, — что с тобой?

Она встряхнула головой.

— Все в порядке, перевариваю интервью.

Он облегченно вздохнул.

— Понятно. На сегодня все, надеюсь? Теперь ты в моем распоряжении?

— Какой ты быстрый… Пока еще не в твоем. Мне нужно привести себя в порядок.

— А что с тобой не в порядке? — удивился Марк. — Бриллиантов не нужно, мы же договорились.

— Нет, — закапризничала она. — Мне нужно еще пару часов.

— Ну ладно, — сдался он. — Я приду и украду тебя через два часа.

— Заманчиво. — Сэнди кокетливо прищурилась. — И многообещающе.

— Ты не пожалеешь, — пообещал он.

Итак, второй акт пьесы, режиссером которой была Сэнди, близился к завершению. Она еще раз окинула себя критическим взглядом. Вечерний наряд сегодня ни к чему, вполне достаточно белой юбки чуть ниже колена с разбросанными по подолу нежно-сиреневыми крупными цветами и такой же, в тон цветам, блузки с глубоким V-образным вырезом, который слегка приоткрывал чуть загорелую высокую грудь. На шее — тонкая ниточка жемчуга, на ногах — белые босоножки на высоком каблуке, в руках — белая кожаная сумочка. Не забыть положить туда пенку для полости рта, пригодится после ужина. Сэнди должна быть сегодня свежей, как весенний цветок. Она себе нравилась: то ли средство Бена помогло, то ли сорокаминутный сон, то ли предчувствие того, что должно случиться, но она выглядела необыкновенно юной. В глубине души заговорил было голос совести: «Детка, ты предаешь Бена…», но Сэнди быстро нашла компромисс: «Совесть, это же не новый мужчина, так что не считается. К тому же это не измена, а просто месть».

До назначенного времени оставалось пятнадцать минут. Сэнди позвонила мужу, сообщила, что у нее все о'кей, отправила Ричарду по электронной почте отчет о проделанной работе и с чувством выполненного долга убрала в сейф и телефон, и ноутбук.

В дверь постучали — Марк пунктуален, как обычно.

— И где же пройдет наше рандеву? — поинтересовалась Сэнди.

— Увидишь, — не стал он раскрывать карты раньше времени.

На лифте они поднялись на последний, одиннадцатый этаж. Здесь номеров было гораздо меньше — Сэнди заметила всего несколько дверей. В одну из них они и вошли. За ней был просто сказочный дворец из нескольких комнат, занимающий чуть ли не четверть этажа.

— Твоя бабушка живет в этом же номере? — поинтересовалась Сэнди.

— Что ты, — улыбнулся Марк, — она остановилась в соседнем.

Да, семейство Гилмор могло позволить себе еще и не такое!

Они пересекли большой холл и оказались у стеклянной двери, ведущей на балкон. При их приближении она открылась, и Марк пропустил Сэнди вперед. Это был даже не балкон, а огромная, вся увитая зеленью и цветами открытая терраса. Где-то среди цветов и листьев прятались лампочки, освещая накрытый на двоих столик, рядом с которым застыли официанты.

Сэнди повернулась к Марку.

— Впечатляет! Прямо по-королевски. Ты помнишь, что я сегодня осталась без обеда?

Он счастливо улыбнулся.

— Помню. Я рискнул заказать блюда на свой вкус. Надеюсь, тебе понравится.

— Даже не сомневайся, — заверила Сэнди. — Я готова проглотить слона.

Ей было не стыдно признаваться в чувстве голода, потому что ее аппетит никак не сказывался на фигуре. Сэнди всегда казалось странным нытье какой-нибудь заплывшей жиром тетеньки, которая, поедая сдобную булку, сетовала на то, что никак не удается похудеть. У нее, к счастью, такой проблемы не было, поэтому она могла позволить себе есть все, что нравится, и тогда, когда хочется.

— Слона не обещаю, а кок-о-вен приготовили по-бургундски. Ты должна оценить. Судя по фамилии, ты француженка?

Сэнди не стала спорить с этим довольно спорным утверждением. Француженкой она была только по матери. А когда кардинально поменялась ее жизнь, решила, что с девичьей маминой фамилией ей будет комфортнее. Так она и стала Морель.

Помимо восхитительного петуха — действительно петуха, а не курицы, на столе появлялись какие-то сложные салаты, рататуй, шоколадное фондю, крем-брюле. Под петуха по-бургундски, как и положено, подали бургундское же вино. Сэнди не очень разбиралась в марках и выдержке алкоголя, поскольку почти его не употребляла, но, наверное, вино было дорогим. По крайней мере, вкусным, так что она пила его, не считая бокалы. А может, просто с его помощью набиралась смелости, предвкушая продолжение банкета.

Ужин был съеден, официанты незаметно исчезли. Сэнди сходила в сияющую белизной, золотом и мрамором ванную навести на себя последний лоск и, вернувшись, встала у перил рядом с Марком. Перед ними светилось и переливалось в ночи княжество Монако.

— Красиво. — Сэнди посмотрела на Марка.

А он, ни слова не говоря, подхватил ее на руки, отнес внутрь своего «дворца» и бережно опустил на шелковые простыни широкой, в полкомнаты, кровати. Сквозь стеклянные стены с террасы в спальню проникал свет, и Сэнди увидела, как знакомо потемнели глаза Марка…

Проснулась она привычно рано. Осторожно выбралась из-под обнимавшей ее руки Марка, направилась в ванную и встала под освежающие струи воды. Что-то в ее плане пошло не так. Мисс Отмщение совсем не чувствует ожидаемого удовлетворения. А чувствует нечто иное, слишком похожее на то, что она вытравливала из себя в течение нескольких лет.

Завернувшись в большое белоснежное полотенце, Сэнди вернулась в спальню: надо собрать свои разбросанные вещи, одеться и возвращаться к себе. Когда она подошла к тумбочке рядом с кроватью, чтобы взять блузку, Марк открыл глаза и потянулся к ее руке.

— Нежная моя, иди ко мне…

И она не смогла сопротивляться. Полотенце упало на пол, а кофточка так и осталась лежать на тумбочке.

— Почему ты не носишь обручальное кольцо? — спросила Сэнди чуть позже, надевая блузку.

— А кто тебе сказал, что я женат? — очень правдоподобно удивился Марк.

Он только что вернулся из душа и стоял перед ней такой растрепанный и такой искренний, что она ему почти поверила.

— А разве нет? В твоем возрасте пора бы уже иметь семью.

Он помолчал немного, потом ответил неопределенно:

— Да как-то не сложилось…

Конечно, нормальный мужчина, заводя курортный роман, не станет признаваться девушке, что у него есть семья. Но Сэнди-то точно знала, что он женат! Бабушка позаботилась в свое время об удачной партии для любимого внука. Ладно, пусть врет, в конце концов, не это сейчас главное.

Сегодня пройдут квалификационные заезды «Формулы-1», и Марк собирался смотреть их с террасы своего номера: оттуда открывался панорамный вид на большую часть трассы. Сэнди согласилась составить ему компанию, тем более что потом должно было состояться обещанное знакомство с предпринимателем.

 

8

Алекса на неделю приехала в Лондон, чтобы уладить все формальности, связанные с поступлением, получением гранта и заселением в кампус, поближе познакомиться с городом, привыкнуть к нему, а главное — развеяться и отвлечься от неприятной истории с Марком. Папа договорился, что она поживет во временно пустующей квартире его племянника. Родители ни слова не сказали ей после злополучного визита миссис Гилмор. Напротив, целиком сосредоточились на предстоящих сборах и обсуждении будущей учебы, и она была им за это очень благодарна. Отплакавшись в тот вечер в обнимку с белым медведем, Алекса дала себе клятву вычеркнуть Марка из своей жизни раз и навсегда.

Она, может, и не совсем поверила бы его бабушке, но ведь он ни разу не дал о себе знать: не позвонил, не приехал, не написал. Значит, все правда. Он поразвлекался с ней, а когда пришло время, просто исчез, не соизволив даже объясниться на прощание. Это был хороший урок — и поделом тебе, наивная дурочка. Верить нужно не словам, а поступкам — вот главный вывод, который Алекса сделала для себя.

Сейчас она вышла из кампуса, в котором ей предстояло жить ближайшие три года, пока не получит степень бакалавра, и решила пройтись по центру Лондона. Ярко светило солнце, и его теплые ласкающие лучи были для Алексы маленькой радостью в беспросветной тоске последних недель. Она бесцельно брела по улице, разглядывая витрины магазинов, как вдруг почувствовала, что у нее все плывет перед глазами. Девушка прислонилась к стене дома, стараясь не упасть, но сознание медленно погрузилось в темноту.

Открыв глаза, она обнаружила себя сидящей на скамейке в сквере с двумя молодыми людьми. Один из них, плотного телосложения, с ярко-рыжими — Алекса даже зажмурилась — волосами, поддерживал ее. У другого, худощавого, немного нескладного темноволосого парня в больших очках в руке была бутылка с минералкой, он наливал немного воды в ладонь и брызгал Алексе в лицо.

— Пришла в себя? — спросил темноволосый, увидев, что она открыла глаза.

Она слабо кивнула.

— В твоем положении не стоит долго находиться под солнцем, — продолжал парень.

— В каком — моем? — уже зная ответ, все же спросила она.

— В интересном.

— Нет… — прошептала Алекса, хотя и сама понимала, что это правда. Она догадывалась о том, что беременна, примерно последние две недели, но не хотела верить очевидному. — Почему вы так говорите?

— Потому что я без пяти минут врач. Меня зовут Бен. Бенджамин Хейг, — представился парень. — А это мой друг Ричард Конорс, будущий финансовый гений.

— Александра Фостер. Спасибо, что помогли.

— Ты в состоянии двигаться, Сэнди? — включился в беседу Ричард. — Давай-ка мы тебя проводим.

Она все еще чувствовала слабость, поэтому отказываться не стала.

С тех пор с легкой руки Ричарда Алекса превратилась в Сэнди.

Оказалось, что оба друга тоже учились в Лондонской школе экономики. Они рассказали ей много интересного — что могут знать только студенты и что может здорово пригодиться первокурсникам. Ей как-то сразу стало легко общаться с ними. Она сама себе удивлялась — наверное, все дело было в том, что они на несколько лет старше. Проблемы во взаимоотношениях у нее возникали главным образом со сверстниками — и по большей части из-за того, что ей с ними просто не о чем было говорить.

Алекса конечно же не стала сообщать родителям новость о своем интересном положении. Мама, хоть и не обрадовалась бы, но наверняка поддержала бы, а отец, с его маниакальной заботой о безупречности репутации, такого точно не переживет. Поразмыслив, она решила все же поставить в известность Марка. В конце концов, это не только ее проблема.

Возвратившись домой, первым делом она набрала номер усадьбы Грин Хилл. Ответил кто-то из прислуги. Алекса попросила к телефону Марка.

— Кто его спрашивает?

— Александра Фостер.

— Извините, его нет в усадьбе.

— Когда он будет?

— Не могу знать.

Такие телефонные разговоры с небольшими вариациями повторялись в течение нескольких дней. И тогда, решив, что Марк просто-напросто от нее скрывается, Алекса села на велосипед и отправилась прямиком в Грин Хилл. Терять ей нечего. Все же, когда она подъехала к величественному дому, стало немного не по себе. Но отступать некуда. Оставив велосипед в кустах, по дорожке к дому Алекса пошла пешком. Раньше она территорию усадьбы видела лишь издали, а теперь поразилась ухоженности каждого ее миллиметра. Видно, целый штат садовников и ландшафтных дизайнеров занимался облагораживанием всех этих кустов, цветов, прудов, деревьев, беседок и даже камней. И не один год, а, как в анекдотах, все двести лет.

Мажордом впустил ее в дом и предложил присесть. Она стала собираться с духом, стараясь не обращать внимания на окружающую ее роскошь. Однако увидела, что по лестнице спускается не Марк, а его бабушка.

— Александра, — обратилась к ней миссис Гилмор, — мне казалось, что мы друг друга поняли.

— Да, конечно, — выдохнула она. — Но мне нужно поговорить с Марком. Это важно.

Миссис Гилмор снисходительно улыбнулась.

— Ничего нового ты от него не услышишь, поверь. Сейчас его нет в усадьбе и не будет еще долго. — Потом она подошла поближе, присела рядом. — Деточка, ты еще очень молода. Сейчас тебе кажется, что чувства будут вечными. Но уедешь учиться в университет, пройдет немного времени — и будешь вспоминать обо всем с улыбкой. Видишь ли, у моего сына и мистера Хьюза давние серьезные деловые отношения, а брак Марка и Эмили только укрепит их. Словом, это дело решенное. День свадьбы уже назначен.

Алекса сделала еще одну попытку пробиться сквозь непоколебимость этой дамы:

— Мне ничего не нужно, просто поговорить с ним…

Миссис Гилмор встала.

— Это исключено. Всего хорошего, Александра.

Алекса неделю плашмя лежала на кровати, спускаясь пару раз в день поесть по настоянию матери. Ей было плохо. Она и представить себе не могла раньше, что бывает так плохо. К счастью, психика у нее была крепкой, и мысли о самоубийстве не приходили в голову. Но ощущение безысходности навалилось всей своей тяжестью, не оставляя сил ни на то, чтобы шевелиться, ни даже на то, чтобы думать. Алекса лежала и просто смотрела в одну точку. То есть, наверное, она о чем-то думала, так не бывает, чтобы вообще не было никаких мыслей, но не помнила — о чем.

В комнату в который уж раз вошла мать, присела на кровать и в который уж раз спросила:

— Ну что с тобой, девочка?

Алекса молчала и даже не пошевелилась.

— Может быть, тебе съездить куда-нибудь на недельку? Не хочешь навестить бабушку?

Алекса ее, похоже, не слышала. Она резко села и повернулась к матери.

— Почему? Почему он со мной так? — И, бросившись к ней на грудь, разразилась рыданиями. — Я ведь так люблю его… Я без него умру… Что же мне делать?

Сильви гладила ее, утешая, шепча какие-то слова, но она прекрасно понимала, что в этой ситуации помочь дочери может только время.

Дэвид и Сильви Фостер, возвращаясь со станции, куда только что отвезли дочь, уехавшую учиться в Лондон, увидели у своего дома ярко-красную машину.

— Зачем он приехал? — недовольно проговорил Дэвид. — Думаю, надо молодому человеку дать понять, что здесь ему больше делать нечего.

— Безусловно, — согласилась с мужем Сильви.

Заметив родителей Алексы, Марк вышел из машины.

— Добрый вечер, миссис Фостер. Здравствуйте, мистер Фостер. Где она?

— Если ты о нашей дочери, — жестко сказал Дэвид Фостер, — то это тебя никоим образом не касается.

— Почему же? — Похоже, он на самом деле удивился.

— Потому, что у нее теперь другие интересы. Она уехала учиться в университет.

— В какой? Куда? Когда? Почему уже уехала? — растерялся Марк.

— Послушай, Марк, — включилась в разговор Сильви. — К нам приезжала твоя бабушка. Она была очень убедительна. Это во-первых. Во-вторых, у Алексы действительно теперь в жизни другие интересы. По-моему, ситуация предельно понятна. Пожалуйста, забудь о ней, как она забыла о тебе.

— Забыла? — Марк невесело усмехнулся. — Забыла, значит… Быстро, однако. Что ж, всего доброго.

Глядя вслед отъехавшей красной машине, Сильви сказала мужу:

— Ей совершенно не обязательно сообщать об этом визите.

Приехав в Лондон, Алекса сразу же позвонила Бену и попросила его о встрече. Конечно, они еще недостаточно хорошо знакомы, но выбора не было — надо срочно что-то делать. К счастью, Бен ее не забыл и согласился приехать.

— Я хотела бы сделать аборт. Ты можешь помочь? — начала она без предисловий.

— Извини, Сэнди… а отец ребенка…

— Нет никакого отца, — перебила девушка. — Это не обсуждается.

— Ясно. Срок?

— У врача я не была, но, скорее всего, месяца три. Может, чуть больше.

— Ты что?! — Бен от возмущения встал и заходил по комнате. — Ни один врач не станет делать аборт на таком сроке.

— Как не станет?! — воскликнула Сэнди в отчаянии. — Почему?

— Потому что поздно, — объяснил Бен. — Потому что опасно.

— Что, совсем ничего нельзя сделать? — поникла она.

— Рожать.

Бен был из тех медиков, которые пришли в профессию по зову сердца и для кого клятва Гиппократа была не пустым звуком. Он происходил из достаточно обеспеченной семьи, и необходимости работать ради денег у него не было. Но уже несколько лет в качестве волонтера Бен помогал врачам в больницах и хосписах. Это был хороший практический опыт, полезный не только для будущей работы, но и для научных исследований, к участию в которых его постоянно привлекали. Вообще же помогать — и людям, и животным — было в характере Бена с детства. Он обладал редкой способностью искренне сострадать.

Вот и мимо Сэнди, которая на его глазах теряла сознание, цепляясь за стену дома, он не мог пройти. Они с Ричардом успели подхватить девушку, пока та не упала, и отнесли в ближайший сквер. В течение последнего года Бен работал в родильном отделении, поэтому диагноз поставил еще до того, как она пришла в себя. По реакции Сэнди он сразу понял, что беременность эта случайная и совершенно ей не нужная. Он удивлялся, что в конце двадцатого века, когда нет недостатка в информации, молодые люди все еще умудряются заниматься сексом, не задумываясь о последствиях. Вот и у этой хорошей симпатичной девчонки, к тому же умницы — неслучайно же грант на обучение в Лондонской школе экономики получила, — рушится жизнь. Видно, что на родителей рассчитывать ей не приходится, как учиться теперь — непонятно…

Бен видел Сэнди второй раз в жизни, но почему-то не мог остаться безучастным к ее судьбе. Глядя в голубые глаза девушки, полные безысходной грусти, он вдруг понял, что сделает все для того, чтобы в них поселилась радость.

К счастью, у него были для этого возможности. Мысль заработала в нужном направлении.

 

9

Сэнди откровенно веселилась, наблюдая за Марком, который смотрел за гонкой. Он то приникал к биноклю, то в отчаянии откладывал его в сторону, то начинал мерить огромную террасу шагами, возмущаясь, что какие-то спортсмены нарушают правила и судьи этого не замечают, а кому-то просто не везет. Машины несколько раз с ревом проносились под окнами их отеля, и тогда он чуть ли не вываливался за перила, чтобы разглядеть получше, что там происходит в данный момент. Сэнди почти ничего в этом не понимала, но сочувственно поддакивала в нужные моменты. Когда заезд закончился, сказала Марку, смеясь:

— Да ты просто мальчишка!

Он и сам рассмеялся.

— Совсем не контролирую свои эмоции в такие моменты. — Потом подошел, сгреб ее в охапку. — А с тобой я вообще помолодел лет на десять. Я опять хочу тебя…

Из постели они не выбирались до вечера, заказав обед прямо в номер и не потрудившись даже одеться, чтобы съесть его. Официант оставил столик в соседней комнате, а потом Марк подвез его к кровати.

— Знаешь, — прошептала Сэнди, обнимая Марка и притягивая его к себе, — в этих апартаментах я чувствую себя наложницей восточного правителя.

— Ты самая желанная наложница, — прошептал он в ответ, наваливаясь на нее своим мощным телом и буквально вдавливая ее в простыни.

Около шести вечера Сэнди все же настояла на том, чтобы Марк договорился об обещанной встрече с тем самым предпринимателем. Он поупирался немного, потом все-таки позвонил.

— Радуйся, — обреченно сказал он Сэнди. — Через час у нас деловой ужин.

— Через час?! — ужаснулась она. — Все, я побежала.

— Подожди, — попытался задержать ее Марк. — Давай я быстро оденусь, и пойдем к тебе.

— Зачем это? — не поняла Сэнди.

— Не хочу с тобой расставаться. Хочу посмотреть, как ты будешь собираться.

— Глупости, — заявила она. — Ты одевайся, а я пойду приводить себя в порядок.

Ничего себе! У него уже замашки если не мужа, то человека, чьи права на женщину не вызывают сомнений. С одной стороны, это хорошо — повелся, значит, попался на крючок. С другой — все же слишком напорист, как бы не возникло проблем…

В своем номере Сэнди первым делом снова нанесла маску. Правда, она и без того выглядела отлично. Ночь, вернее, почти сутки, проведенные с Марком, пошли на пользу. Черт, секс с ним все-таки ей безумно нравился. С Беном тоже все было неплохо, добротно, но как-то… обыденно. А с Марком — сказочно, нереально, потрясающе. Но это, конечно, не имеет значения. Это просто физиология, которая поможет продвинуться к основной цели — ведь в постели ей даже не приходится играть, все получается естественно и само собой.

Через сорок минут, облачившись в открытое платье цвета морской волны из мягкой, ниспадающей ткани и надев колье с изумрудами, она позвонила Марку. Сказала, что спускается в холл, где его и подождет.

В ресторан снова поехали на «феррари». Предприниматель был явно не прочь приударить за Сэнди, смотрел на нее сальными глазами, делал недвусмысленные намеки, что Марка просто выводило из себя. В конце концов он резко сказал своему знакомому, что эта девушка приехала и уедете ним, Марком, и никаких других вариантов быть не может.

Сэнди его реакция втайне порадовала, однако потом, когда они остались одни, она все же заметила:

— Марк, у девушки у самой есть мозги и право голоса. Я вообще-то совершеннолетняя и в состоянии принимать решения.

Он чуть не задохнулся от возмущения и ревности.

— Ты хочешь сказать, что хотела бы остаться с ним? — Потом взял себя в руки и произнес сухо: — Извини, что вмешался и нарушил твои планы.

Она погладила его по руке.

— Ну что ты? Разве здесь есть хоть один мужчина, на которого можно было бы тебя променять? Я просто хочу сказать, что вполне могу отшить любого приставалу. Но я бы сделала это помягче, мне ведь этот человек нужен для работы.

Марк тут же растаял от ее лести.

— Я уже чувствую себя почти виноватым, хотя несколько минут назад готов был наброситься на этого типа с кулаками. Извини, правда. Постараюсь быть терпимее. — И добавил с некоторой досадой: — Слишком уж ты красива…

Да, милый… Если бы я была такой в юности, наверное, ты так же ревновал бы и не хотел бы, чтобы я досталась кому-то другому. А с маленькой серой мышкой большому самоуверенному коту можно было просто поиграть.

Ночь Марк и Сэнди провели в ее номере. Он начал целовать ее еще в коридоре, пока она открывала замок двери, и вошел следом, снимая с себя одежду прямо на ходу. Сэнди немного пугал такой накал страстей, потому что она прекрасно осознавала: ее влечет к Марку не меньше, чем его к ней.

Утром, еще до того как проснуться, Сэнди почувствовала бодрящий запах кофе. Очень кстати. Она открыла глаза. У кровати с подносом в руках, свежий, выбритый, одетый в светлые, почти белые джинсы и рубашку поло, стоял Марк.

— Кофе в постель — в лучших романтических традициях, — пошутил он.

Помимо кофе на подносе была тарелка с круассанами, йогурт, ваза с кусочками грейпфрута, манго и киви.

— Почему ты уже одет? — еще до конца не проснувшись, вяло удивилась Сэнди. — Который час?

— Почти одиннадцать. Не стал тебя будить. Надо же когда-то отсыпаться: днем у тебя работа, ночами я покоя не даю…

Сэнди улыбнулась и сладко потянулась.

— Спасибо. Так хорошо иногда поваляться…

Марк пристроил поднос так, чтобы ей было удобно завтракать, и спросил:

— По-моему, сегодня у тебя не ожидалось никаких интервью?

— Нет. А что?

— Утром я встречался с одним знакомым. Они с друзьями хотят провести сегодняшний день на яхте. Предложил присоединиться. Я думаю, там будут люди, интересные тебе. Ты не против?

Сэнди задумалась. Сама по себе идея неплохая. Но ведь она туда явится с Марком, а тот даже и не думает скрывать характер их отношений. Собственная репутация его ничуть не заботит. А ее он, скорее всего, считает свободной женщиной. Как бы ему поделикатнее намекнуть, что это не так?

— Марк, — мягко спросила она, — а в качестве кого я приду туда?

— В качестве моей девушки, разумеется, — заявил он уверенно. Потом, вспомнив вчерашний вечер, улыбнулся. — Я помню, что ты совершеннолетняя. Но я все равно тебя никому не отдам.

Сэнди невольно вздрогнула. Когда-то она уже слышала это. Слышала от него… Только чего стоили те слова? Но сейчас не время для откровений. Рискнуть, что ли?

— Хорошо, Марк, пойдем.

Яхта была не шикарной, а очень шикарной. Впрочем, в бухте Монако других и не было. Помимо Сэнди и Марка там было двенадцать человек, все парами и все, как очень быстро сообразила Сэнди, не были супругами. И никого сей факт нимало не смущал. Что ж, теперь понятно, почему Марк свободно выходит с ней в свет, не беспокоясь, что это станет известно его драгоценной Эмили. Среди отдыхающих здесь людей просто не принято распространять подобную информацию — почти любой из них с грешком.

Поняв это, Сэнди почувствовала себя раскованнее. Ей льстило внимание мужчин, а ее внимание явно льстило Марку. Она решила сегодня всячески демонстрировать ему свою преданность. И его просто распирало от гордости, что такая женщина принадлежит ему. Боже, какой же он предсказуемый!

В компании действительно оказались известный продюсер и модный дизайнер интерьеров, знакомство с которыми не помешает. День прошел в легком общении, весело и полезно.

В бухту яхта возвращалась довольно поздно. Марк и Сэнди полулежали в креслах на верхней палубе. Над ними парили чайки, а солнце медленно опускалось за гору. Потом оно вдруг скрылось за неожиданно набежавшее легкое облачко, буквально на полминуты, и появилось снова. У Сэнди вырвалось:

— Где же прячется солнце?

Марк поднял голову.

— Что… что ты сказала?

Она прикусила язык. Может, и правда не расслышал?

— Говорю, солнышко уже почти скрылось.

Конечно, он давно забыл про ее место — место, где прячется солнце. Он ведь не знает, что там был зачат его сын.

 

10

Бен стал нежданным и невиданно дорогим подарком судьбы в жизни Сэнди. Он стал братом, другом, отцом, врачом — а по большому счету ангелом-хранителем. Этот нескладный, очень добрый и очень умный парень взял ее под свою опеку и умудрялся решать ее проблемы по мере поступления. Причем делал все так, будто это само собой разумелось и не доставляло ему никакого труда. Сэнди была ему безмерно благодарна, а он в ответ только отмахивался смущенно и говорил, что ему это ничего не стоит.

Для начала он отвел ее в клинику — ту, где трудился волонтером. Врач сказала, что и с Сэнди, и с ребенком все в порядке. Бен договорился, что девушка сможет здесь подрабатывать и здесь же будет рожать. Более того, здесь же, при клинике, был детский приют, организованный благотворительной организацией специально для женщин, попавших в беду. И Сэнди сможет оставлять здесь ребенка под присмотром нянь всегда, когда ей это будет нужно.

Оставалась одна проблема — родители. Сэнди ездила к ним редко и ненадолго, ссылаясь на занятость в университете. Живот у нее был небольшой, и, несмотря на то, что срок достиг уже пяти месяцев, пока никто ничего не заметил. Но рано или поздно придется объясняться. И это Сэнди начинало не на шутку беспокоить.

— На мой взгляд, есть единственное решение, — как всегда рассудительно произнес Бен. — Сказать всем, что это мой ребенок.

— Ты в своем уме? — замахала руками Сэнди. — Нет, это не решение. Я, конечно, ценю твою доброту, и благородство, и готовность прийти на помощь, но это слишком. Нет-нет… Ничего, переживу как-нибудь неприятный разговор. Отец, конечно, повозмущается, но он меня любит, рано или поздно простит. А мама, я уверена, будет на моей стороне. Нет, Бен, не нужно таких подвигов.

— Да вовсе это не подвиг, — возразил он. — Это у вас в провинции все на виду, поэтому кажется — позор и прочее. А в больших городах никому ни до кого дела нет. Я самостоятельный человек, от родителей не завишу, да они и без того никогда не вмешивались в мою личную жизнь. К моменту рождения ребенка уже получу право практиковать, без работы не останусь, у меня есть несколько интересных предложений.

— Бен, — Сэнди не верила своим ушам, — ты что, всерьез собираешься принять на себя заботы обо мне и о ребенке?

— Конечно. А для чего тогда друзья?

Сэнди, тронутая словами Бена, в порыве благодарности прижалась к нему, но согласиться все же не могла.

— Я очень ценю твою дружбу, милый Бен. Но я справлюсь сама.

— Сэнди, — он коснулся губами ее волос, голос его дрогнул, — ты что, не понимаешь? Я люблю тебя.

Она потеряла дар речи, медленно отстранилась от него, села в кресло. Бен нервно заходил по комнате.

— Наверное, не стоило этого говорить. Но иначе ты бы считала, что это жертва с моей стороны. А на самом деле это счастье для меня: чтобы ты была рядом, чтобы я мог заботиться о тебе, помогать тебе, любить тебя. Прости.

— Боже, — Сэнди схватилась за голову. — Бен, ты очень хороший…

Он перебил ее:

— Не беспокойся, не ищи нужных слов. Я не дурак. Я понимаю, что ты меня не любишь, я и не требую от тебя любви, вообще ничего не требую. Просто позволь быть рядом с тобой. Пока буду нужен тебе.

На рождественские каникулы Сэнди поехала к родителям вместе с Беном. Скрывать свою беременность она больше не могла, даже если бы и хотела. Отец был шокирован, мама его пыталась успокоить.

— Дэвид, вспомни, я тоже родила Алексу, когда мне не было еще двадцати.

— Да, но, во-первых, мы были уже женаты. Во-вторых, я старше тебя на десять лет и к тому времени уже твердо стоял на ногах.

— Бен искренне любит нашу дочь, это видно невооруженным взглядом. Он честный, добрый парень. Я уверена, у них все будет хорошо.

Отец сокрушался:

— Это все Марк Гилмор, это он сбил девочку с правильного пути. Ну зачем ей ребенок? Перед ней открывалось такое будущее, а теперь увязнет в пеленках, не до учебы будет.

Сильви покачала головой.

— Ты плохо знаешь свою дочь, милый. У нее стальной стержень внутри. Вот увидишь, ребенок ей не помешает.

— Твои бы слова да Богу в уши… — с сомнением протянул Дэвид.

Сэнди продолжала жить в кампусе, хотя Бен не раз предлагал ей переселиться в его квартиру. Но она категорически отказывалась, считая, что и без того сильно его обременяет. К счастью, беременность была беспроблемной — никаких признаков токсикоза, отеков или еще каких бы то ни было неприятных проявлений. Учеба давалась Сэнди легко, иногда ей даже казалось, что в школе было сложнее. А может, знания впитывались так быстро именно потому, что ложились на хорошую базу.

Несколько часов в неделю она подрабатывала в детском отделении больницы, иногда помогала няням в приюте и потихоньку научилась обращаться с младенцами. Сэнди не сказала бы, что очень хотела ребенка или, наоборот, что очень не хотела его. Когда стало ясно, что аборт невозможен, она просто смирилась с тем, что малыш будет. Это факт, а с фактом не поспоришь.

Сын появился на свет в срок — двадцать восьмого апреля. Сэнди назвала его Арнольд, что в вольном переводе с древнегерманского означает «власть орла», или «сила орла». Что-то есть в этом величественное, гордое, смелое — Сэнди хотела, чтобы именно таким и вырос ее мальчик.

Родителям Бен сообщил, что ребенок родился недоношенным, иначе нехитрые подсчеты заставили бы их задуматься о настоящем отце. Сильви тут же собралась взять недельный отпуск и приехать помочь дочери. Бену пришлось организовывать спешную перевозку вещей из комнаты в кампусе Сэнди к себе в квартиру — Сильви должна быть уверена, что они живут вместе. Сэнди ничего не оставалось, как согласиться. С помощью Ричарда, у которого был автомобиль, управились всего за пару часов.

Мать приехала в тот день, когда выписывали Сэнди. Она привезла такое количество пеленок, распашонок, чепчиков и ползунков, что их хватило бы на роту младенцев. С первого же мгновения, как увидела внука, взяла его на руки, почувствовала биение крохотного сердечка, Сильви поняла, что этот ребенок ей едва ли не роднее Алексы. Она и слышать не хотела о том, чтобы он жил в приюте, пока дочь будет учиться. Скрепя сердце согласилась смириться с этим лишь на те несколько месяцев, когда придется кормить его грудью.

— После того как Алекса уехала, — сетовала Сильви, — дом наш будто опустел. Надо было рожать в свое время второго ребенка… Ну ничего, теперь у меня Арни есть. Оставлю минимальное количество часов в школе, буду растить мальчика. А вы учитесь, работайте, делайте карьеру.

Так и получилось, что Сэнди оказалась в квартире Бена. Он продолжал оставаться ей другом и ангелом-хранителем. Она с ребенком поселилась в просторной светлой спальне, где стояла большая кровать, шкаф-купе, две тумбочки и куда легко поместились детская кроватка и стол для пеленания. Вдобавок Бен накупил массу приспособлений вроде подогревателя бутылочек, стерилизатора и прочих хитроумных вещей, сделав материнство Сэнди максимально комфортным. Сам он переместился в гостиную на раздвижной диван. И, похоже, это не доставляло ему неудобств. Напротив, он ходил ошалело-счастливый, как будто действительно родился его ребенок.

Сильви уехала, закончились и пасхальные каникулы. Нужно было вновь браться за учебу. Мать оставила Сэнди денег, и больше не было нужды подрабатывать.

Бен начал практиковать в клинике пластической хирургии, но и научную работу не оставлял. Он специализировался в области эстетической медицины, потому что считал, что женщины, да и многие мужчины хотят быть красивыми независимо от возраста. А значит, это направление будет востребовано.

Ричард иногда забегал к ним ненадолго — в отличие от Бена он был не в восторге от детского писка. Но после рождения Арни честно приволок друзьям подарок — дорогущую, легкую и красивую прогулочную коляску. Он вообще отличался тем, что не жалел денег. Его отец входил в совет директоров крупной компании, занимающейся производством и продажей медицинского оборудования, владел контрольным пакетом ее акций и потихоньку приобщал Ричарда к миру бизнеса. Тот был не против, с удовольствием занял пост руководителя одного из отделов, еще учась на последнем курсе Лондонской школы экономики, и с удовольствием же получал за свою работу немаленькие деньги. Поэтому вещи предпочитал покупать самые лучшие, что в его понимании означало — самые дорогие. Причем это правило действовало независимо от того, кому он их покупал: себе, родственникам, друзьям или очередной подружке. Последние, кстати, менялись у него с завидной регулярностью. Своей огненно-рыжей копны волос он нисколько не стеснялся, объясняя ее происхождение ирландскими корнями. Веснушки и широковатый нос делали его лицо несколько простоватым, что, впрочем, создавало обманчивое впечатление. За обыкновенной внешностью скрывались незаурядный аналитический ум (неслучайно Бен называл друга будущим финансовым гением) и тонкое чувство юмора. Так что Сэнди вполне допускала, что Ричард Конорс добьется в этой жизни многого.

Впрочем, как и Бен, который был целиком поглощен своими исследованиями. Работа была его первой, сильной и всепоглощающей страстью. Иногда он пропадал в лаборатории ночами, а когда достигал желаемых результатов, то просто светился от счастья. Сэнди подозревала, что до двадцати шести лет, пока не встретил ее, он всерьез не увлекался женщинами. Потому и направил на нее все свои нерастраченные чувства. Она стала второй страстью в его жизни. Но если на работе он сгорал, то Сэнди была для Бена музой, вдохновляющей на свершения и недоступной.

На летние каникулы Сэнди хотела остаться в городе и найти работу по специальности: в газете или журнале. Утром, как обычно, она покормила Арни и стала звонить в редакции. В два места ее пригласили на собеседование, еще в трех предложили написать тестовые задания.

Один из журналов оказался женским глянцем, куда срочно требовалась статья о новых способах омоложения.

— Если напишешь в срок и качественно, считай, что ты в штате, — сразу сказала ей главный редактор.

С языком и стилем у Сэнди проблем никогда не было, сочинения она всегда писала лучше всех. А уж информацию по этой теме даже добывать не пришлось: все, что нужно, рассказал Бен. Через несколько дней статья была готова, и Сэнди тут же получила новый заказ.

Она не вставала из-за компьютера почти целый день. У Бена как раз был выходной, и он, уложив в коляску Арни и взяв бутылочку со смесью (малышу уже не хватало материнского молока), пошел с ним гулять в ближайший парк. Когда же наконец Сэнди поднялась, почувствовала легкий озноб. Этого еще не хватало! Более того, случайно дотронувшись до груди, ощутила боль. Что такое? Она легла, укутавшись в теплый плед, и незаметно уснула.

— Сэнди, — разбудил ее голос Бена. — Что с тобой?

— Не знаю, — виновато сказала она. — Грудь болит и, кажется, температура.

— Ну-ка, раздевайся, — приказал Бен, аккуратно укладывая спящего Арни в кроватку.

— Как? — смутилась Сэнди. Она хоть и жила в доме Бена, но никогда не позволяла себе появиться перед ним неодетой.

— Обыкновенно, до пояса, буду осматривать тебя. Ты помнишь, надеюсь, что я врач?

Действительно, для него тело — это не более чем набор органов. Сэнди сняла кофточку и, помешкав, расстегнула застежку бюстгальтера. Бен подошел и легкими нажатиями стал ощупывать сначала одну, потом другую грудь.

— Так, милая моя, у тебя начинается мастит. Сейчас выпишу рецепт. А сына придется переводить полностью на искусственное вскармливание, иначе дело может плохо кончиться.

Теплым июльским утром Бен с ребенком на руках и Сэнди ехали в машине Ричарда к ее родителям. Поскольку она перестала кормить Арни грудью, Сильви настояла, чтобы внука привезли к ней, на свежий морской воздух.

Они ехали уже больше часа, и Ричарду, видно, стало скучно. В свойственной ему безапелляционной манере он поинтересовался:

— Не пойму, почему вы не поженитесь? Живете вместе, растите ребенка вместе…

Бен тоже не привык церемониться с другом:

— Это не твое дело.

Он не посвящал Ричарда в подробности своих отношений с Сэнди, и тот не знал, что они, хоть и живут под одной крышей, но по сути остаются просто друзьями.

— Может, и не мое, — не обиделся Ричард. — Но хочется праздника. А свадьба — это праздник.

— Поищи другой повод, — беззлобно огрызнулся Бен.

Сэнди помалкивала. Бен предлагал ей руку и сердце сразу после рождения Арни, но тогда она попросила отложить разговор.

Теперь, когда у нее была постоянная работа, а о ребенке будут заботиться родители, она могла бы перебраться назад, в кампус. Но не хотела. Бен стал ей больше чем просто друг. Он стал близким родственником, а для Арни так уж точно отцом. Иногда Сэнди казалось, что Бен ее ребенку больше отец, чем она — мать.

Наверное, все дело в том, что малыш слишком напоминал ей Марка: длинными, аристократичными, хоть еще и совсем крохотными пальчиками; светлыми, выбивающимися из-под чепчика волосиками; разрезом глаз (цвет их, правда, унаследовал от мамы) и даже запахом. Когда Сэнди склонялась над сынишкой, чтобы поцеловать, ей казалось, что он пахнет Марком. А любое напоминание о нем все еще было слишком болезненным. Может, поэтому она и не могла любить Арни той всепоглощающей любовью, которой, к примеру, мама любила ее.

— О боже, — вдруг вспомнила Сэнди. — По-моему, я забыла молочную смесь. Ричард, останови, пожалуйста, у супермаркета, он будет километров через пять по правой стороне.

— Не вопрос, — весело откликнулся тот. — И мы с Беном разомнемся заодно.

В магазине Сэнди, проходя к кассе, увидела Эмили Хьюз. Та внимательно изучала этикетку какой-то бутылки, и на руке ее поблескивало обручальное кольцо. Сэнди остановилась на мгновение, почувствовав тупую ноющую боль в груди. Потом отвела взгляд и пошла к кассе. Эмили ее не заметила.

 

11

В воскресенье пройдет Гран-при «Формулы-1» — событие, ради которого, собственно, и собрались в эти дни в Монако тысячи людей. Марк пригласил к себе на террасу свою бабушку и человек двадцать таких же фанатов, как он сам, чтобы вместе наблюдать за ходом гонки. Никого из этих людей, за исключением Элизабет Гилмор, Сэнди не знала, да и с ней знакомство было достаточно условным. Но, по всей вероятности, коротать время им придется вместе — остальные увлеченно уставились в бинокли.

Элизабет, присев у столика под вьющейся в дальнем углу террасы лианой, приглашающим жестом показала Сэнди на соседнее кресло. Той ничего не оставалось, как подойти.

— Сэнди, — начала разговор миссис Гилмор, — вам, похоже, процесс гонки не столь интересен, как моему внуку?

— Похоже, так, — согласилась она.

— Что ж, тогда у нас есть время поболтать. М-да, дело принимает интересный оборот.

О чем же нам с вами «болтать», Элизабет Гилмор?

— Сэнди, вы давно знакомы с Марком?

И как прикажете отвечать на этот вопрос? Впрочем, Сэнди Морель знакома с ним недавно.

— Нет, около недели.

— Иногда это мало, а иногда очень много, — философски заметила Элизабет.

— Ну неделя и есть неделя — семь дней. Хотя я понимаю, о чем вы.

— А каков характер ваших отношений?

Боже, неужели она контролирует его связи с женщинами до сих пор?! Или это старческое любопытство? Все-таки Марк производит впечатление самостоятельного человека, а не маменькиного сынка, или, вернее сказать, бабушкиного внучка.

— Мы… подружились, — не стала углубляться в детали Сэнди.

— Понимаю, — улыбнулась миссис Гилмор.

Почувствовав, что девушка не расположена к откровенности, она сменила тему.

— Сэнди, вы давно работаете в женском журнале, часто затрагиваете темы красоты… Наверняка и сами пользуетесь какими-то средствами омоложения. Думаю, на самом деле вам уже за тридцать, хотя на вид не дашь больше двадцати пяти.

Да, в проницательности ей не откажешь. Сэнди не стала кокетничать — не тот случай.

— Вы правы, мне действительно за тридцать.

— Мне, конечно, много больше, но я все еще озабочена своим внешним видом. Может, уже и не стоило бы, но… — она сделала паузу, прикуривая очередную сигарету, — если есть деньги, почему бы не порадовать себя… Вы не посоветуете мне хорошего специалиста?

Сэнди смело дала ей визитку Бена, поскольку в его клинике работали лучшие профессионалы, и посоветовала обратиться прямо к нему. Правда, ту маленькую деталь, что это фактически ее муж, она сознательно упустила.

Потом, поддерживая светскую беседу, они все же понаблюдали за гонкой, которая близилась к завершению. У Сэнди давно уже не было трепета перед именами, даже самыми громкими, но свое унижение пятнадцатилетней давности перед этой женщиной она помнила хорошо. Тогда миссис Гилмор очень четко дала понять, кто есть кто, и Алексе, и ее родителям. Знала бы она сейчас, кто есть кто!

Когда Сэнди с Марком остались вдвоем, она заметила:

— По-моему, твою бабушку мало интересует «Формула-1»…

— О да, — согласился Марк. — Она здесь совсем по другой причине. Видишь ли, мой дед был крупным предпринимателем, а она всю жизнь была его правой рукой. Но пять лет назад дедушка умер, и… В общем, она решила отойти от дел. Но ей не нравится чувствовать себя пенсионеркой, зато Монако, напротив, ей очень нравится…

— Ага, — догадалась Сэнди, — ты хочешь сказать, что она продолжает вести светскую жизнь.

— Точно. У нее масса знакомых разного возраста, и она с удовольствием с ними общается. И они с ней тоже, кажется.

— А ты чем занимаешься? Стал преемником дедушки?

— В какой-то степени. — Марк притянул ее к себе и поцеловал. — Давай займемся чем-нибудь более интересным, чем разговоры о делах, а потом пойдем, пообедаем.

— Действительно, — шутливо возмутилась Сэнди и посмотрела на часы, — целых пять часов без секса!

— Надо это исправить, — прорычал Марк, прижимая ее к себе еще сильнее.

Обед они совместили со знакомством с гонщиками. Тем, конечно, было не до интервью после соревнований, но они с удовольствием обменялись с Сэнди визитками.

Из ресторана сразу пошли на пляж. Поплавали, немного позагорали. Потом, держась за руки, пошли к отелю. Завтра у Сэнди начнется второй этап отпуска: без Монако, без встреч с «нужными людьми»… и без Марка. Почему-то было немного грустно. Тем более что она не понимала до конца, удалось ли ей осуществить задуманное. Может, все ее старания напрасны и для него это просто очередная интрижка? Она уедет, а он о ней больше и не вспомнит.

— Куда ты хочешь пойти, к тебе или ко мне? — спросил Марк. Что они идут в одно место, уже, видимо, обсуждению не подлежало.

— Мне вообще-то собрать вещи нужно. Если помнишь, я завтра уезжаю.

Марк остановился рядом со скамейкой недалеко от входа в здание отеля.

— Давай присядем. Не уезжай, у тебя ведь еще неделя отпуска. Хочешь, оставайся в своем номере, а хочешь, живи со мной.

Сэнди так и подмывало согласиться, но она отрицательно покачала головой.

— Нет, Марк. Я не останусь.

— Почему? Какая разница, где отдыхать? А хочешь, — воодушевленно продолжал он, — вместе поедем в Ниццу?

Она усмехнулась. Что ж, пора подводить черту.

— Послушай, Марк, а тебе не приходило в голову, что я могу быть замужем?

Несколько секунд он смотрел на нее обескураженно. Потом сказал глухо:

— Нет. А ты… замужем?

— Да.

Он молчал, глядя куда-то в сторону. Сэнди посидела с минуту и ушла.

Марк не пришел и не позвонил. Утром она вызвала такси и уехала во Францию. Не было никакого настроения окунаться в шумную жизнь Ниццы. Открыв ноутбук, Сэнди выбрала скромный отель (роскоши за прошедшую неделю ей вполне хватило) в местечке Кань-сюр-Мер и забронировала номер на пять дней.

 

12

Впервые Сэнди и Бен оказались в квартире одни. Возвращаясь от родителей, они зашли в супермаркет, купили свежую рыбу, овощи, фрукты, небольшой торт-мороженое и бутылку «Мартини», решив отпраздновать наконец зачисление Сэнди в штат редакции женского журнала.

Бен взялся приготовить рыбу, а Сэнди принялась мыть овощи и резать салат — прямо настоящая семья. Ей и правда казалось, что это так естественно: находиться рядом с Беном, готовить вместе ужин, рассказывать ему о том, как продвигается работа над очередной статьей, выслушивать его идеи о создании медико-косметологического центра будущего.

— Представляешь, — воодушевленно рассказывал Бен, — если в одном месте объединить и научный центр, и клинику! Собрать лучших специалистов, купить самое современное оборудование. Кстати, его можно приобрести в компании Конорсов, думаю, поначалу они согласятся продавать его мне в кредит. И вести все разработки без посредников, а потом тут же внедрять их. Вот подожди, я немного встану на ноги, получу ученую степень и обязательно это осуществлю.

— Конечно. — Сэнди не сомневалась, что у него все получится. — Ты умный и целеустремленный. Это главное.

Бен немного смутился — он всегда смущался, когда Сэнди хвалила его.

— Ну, — провозгласила она, заправляя салат оливковым маслом, — я свою часть работы выполнила. А что у нас с рыбой?

— Еще несколько минут. Давай-ка пока поднимем тост за твои успехи. — Бен открыл бутылку и наполнил бокалы.

— Не за мои — за наши! Бен, — глаза Сэнди наполнились слезами, а голос немного дрогнул, — ты самый замечательный. Я бы без тебя точно пропала. Как хорошо, что мы встретились.

— Ну уж пропала бы… — Он смутился еще больше. — Главное, что у нас есть Арни, есть любимая работа, и… и мы вместе.

Он отошел к плите.

— Вот и рыба готова!

После ужина Сэнди устроилась на диване, а Бен в кресле, и они посмотрели старую французскую комедию с Пьером Ришаром в главной роли. Сэнди обожала фильмы с его участием, а Бен обожал все, что обожала Сэнди.

Когда фильм закончился, она сказала решительно:

— Бен, больше нет никакой необходимости ютиться тебе на диване. Возвращайся в свою спальню.

Он посмотрел на нее недоверчиво.

— А… ты?

Она улыбнулась.

— А я, если позволишь, останусь там же.

Он молчал, боясь поверить собственному счастью. Сэнди подошла к креслу, присев, сняла с Бена очки и сказала, глядя ему в глаза:

— Я хочу, чтобы мы жили вместе. По-настоящему, как муж и жена.

И тут его будто прорвало. Он прижал ее к себе, стал судорожно целовать лицо, шею, плечи, руки.

— Милая, милая моя… Сэнди, любимая… Единственная… Ты будешь самой счастливой… Клянусь… Все для тебя…

И она точно знала, что его словам можно верить.

Спустя десять лет, подъезжая на собственном автомобиле к собственному загородному дому в предместье Лондона, Сэнди думала о том, что готова сказать то же самое: словам этого человека можно верить. Она продолжала оставаться для него музой, которая вдохновляла его на покорение новых вершин в науке и бизнесе; иконой, которой он молился; любимой женщиной, ради которой он жил.

За прошедшие годы из нескладного парня Бенджамин Хейг превратился в привлекательного мужчину. Его худоба исчезла, большие очки он сменил на незаметные линзы, а многие новинки эстетической медицины апробировал на себе. Так что выглядел гораздо моложе своих лет. А, как известно, красивый мужчина — это ухоженный мужчина. Сэнди посмеивалась иногда:

— Выходила замуж за обыкновенного парня, а он взял и превратился в принца.

Правда, официально они так и не оформили свои отношения. Сначала Сэнди училась, потом Бен открывал клинику, выплачивал долги по кредитам. Ни для одного, ни для другого вопрос этот не был принципиальным, так и получилось, что он отпал сам собой.

Ричард время от времени подшучивал, что его друзья просто сэкономили на свадьбе. Сам он успел жениться трижды, и каждый раз делал это с размахом. Бен не оставался в долгу и в ответ на его шутки сетовал, что они просто разорились на подарках для его бесчисленных свадеб.

К двадцати пяти годам Сэнди стала ведущим редактором все того же журнала, куда пришла неопытной студенткой. Ее статьи пользовались популярностью, и в своих кругах она стала довольно известным человеком.

А год назад случилась та авария: чтобы не сбить коляску с ребенком, которая катилась от незадачливой мамаши прямо ей под колеса, она резко вывернула руль, и машина перевернулась. Подушки безопасности почему-то не сработали, в результате лицо и руки Сэнди были сплошь испещрены битыми стеклами. Бен привез ее в свою клинику, вызвал лучших специалистов…

И вскоре на званом вечере она предстала перед всеми в новом обличье. Ради такого случая даже привычные джинсы сменила на вечернее платье — чуть ли не впервые в жизни. И чуть ли не впервые в жизни почувствовала себя принцессой из сказки. И ей это понравилось. Сэнди отрастила волосы, обновила гардероб — и из подростка превратилась в элегантную, знающую себе цену леди.

Сменив внешность, она решила сменить и фамилию — мамина девичья ее вполне устраивала. Так Александра Фостер окончательно превратилась в Сэнди Морель.

Подъехав на своем белом «пежо» к воротам, она нажала пульт дистанционного управления — и те открылись. Машины Бена в гараже еще не было — как обычно, задерживался.

Дом этот они приобрели недавно. Он не поражал воображение своими размерами, но все же был достаточно большим и, главное, современным. Преобладающие цвета внутренней отделки — белый, синий и стальной, в стиле хай-тек. К тому же дом напичкан всеми возможными видами техники и электронных новинок — это была слабость Бена. Он считал, что во всем нужно идти в ногу со временем. Второй этаж занимали три спальни и две гостевые комнаты с санузлами. Первый — просторная кухня, еще более просторная гостиная, кабинет, совмещенный с библиотекой, и подсобные помещения. Гараж на три машины располагался отдельно.

Сэнди не была белоручкой, но управляться с домом не успевала физически. Они с Беном большую часть времени проводили в городе, поэтому уборкой занималась приходящая дважды в неделю домработница. А вот за цветами и кустами ухаживали сами — после бешеного ритма большого города они находили в этом успокоение и отдых.

Сэнди едва успела включить микроволновку и сунуть туда тарелку с двумя замороженными котлетами, как услышала шум подъехавшего автомобиля. Судя по резкому визгу тормозов, это был Ричард Конорс. Она выглянула в окно. Точно. Как всегда нежданно-негаданно.

Потребовав прямо с порога «чего-нибудь покрепче, а то после рабочего дня устал, как собака», он плюхнулся на диван.

— Может, котлетку съешь? — участливо предложила Сэнди.

— Спасибо, я устал, как собака, а не голоден, как собака. Чувствуешь разницу?

— Чувствую-чувствую. — За десять лет тесной дружбы она тоже привыкла с ним не церемониться.

Подошла к бару, достала початую бутылку виски, налила в специальный бокал — тублерс. Лед класть не стала — хороший виски (а они с Беном покупали только такой) Ричард предпочитает пить в чистом виде. Разложила на тарелке сыр, листья салата, помидорчики черри.

— Изо всех сил пытаюсь быть гостеприимной хозяйкой, хоть бы ради приличия оценил. Ладно, пей, а я поем, уж извини, сама только в дом вошла. — И, с аппетитом жуя котлету, поинтересовалась: — Ну выкладывай, наверняка не просто так явился?

— Конечно. У меня к тебе деловое предложение.

— Ко мне? — удивилась Сэнди. — Написать о тебе статью? Сделать с тобой интервью?

— Бери круче. У меня появились неожиданные деньги, я подумал, во что бы их вложить… и решил приобрести издательский дом. Ключевое издание там — женский глянцевый журнал, основной конкурент вашего. — И он сказал название.

— Да ну? — От неожиданности Сэнди даже перестала жевать. — Ничего себе! А я-то при чем, если это конкурент? Или хочешь, чтобы я на тебя шпионила, выдавала редакционные тайны?

— Сэнди, — укоризненно протянул Ричард, — это не мои методы. Я хочу предложить тебе должность главного редактора этого журнала.

— Ух ты… Мне надо подумать.

— Да что здесь думать? Ты классный журналист — раз, профессиональный редактор — два, умный человек — три, красивая женщина — четыре. И ты в теме. Тебе все карты в руки. — Он допил виски и добавил: — И я буду спокоен, если ты будешь у руля. Насчет вознаграждения не волнуйся — не обижу.

В этом-то она не сомневалась. У Ричарда всегда были деньги, и он всегда тратил их, не жалея. Правда, и зарабатывал, не покладая рук.

Сэнди задумчиво прожевала листик салата, сунула в рот помидорку.

— Заманчиво, что тут говорить. Давай еще обсудим это с Беном. Все равно ведь у нас останешься ночевать — после виски мы тебя не отпустим.

— Останусь, конечно, я ж не самоубийца.

 

13

— Да, — сказала Сэнди.

И Марка будто обухом по голове ударили. Потому что она ответила «Да» не на предложение пойти в его номер. И не на предложение провести вместе еще несколько дней. А на банальный вопрос, задать который раньше он не удосужился, так как казалось само собой разумеющимся, что она не только молода, красива, но и — свободна.

Марк обратил внимание на эту девушку в первый же день приезда на Гран-при. Подошел, завязал разговор. Он знал о силе своего обаяния лет, наверное, с четырнадцати, и знакомство с женщинами с тех пор не было для него проблемой. Хотя чуть ли не с пеленок считалось, что женится он на Эмили Хьюз, Марка это не останавливало. Если девушка ему нравилась, он добивался от нее всего, чего хотел.

Вот и Сэнди сразу после знакомства отбрила его ледяным тоном, но уже через час на пляже сменила гнев на милость. И неделя прошла как в сказке. Эта девушка почему-то притягивала его как магнит. И не только на физиологическом уровне. Конечно, она очень привлекательна, но дело не в этом — красивых женщин у Марка было немало. Однако никому из них не удавалось затронуть его чувства.

С тех пор как он потерял единственную девушку, почти девочку, которую действительно любил, его сердце превратилось в льдинку. А Сэнди ее почти растопила. Как и почему ей это удалось, Марк объяснить не мог. Может, потому, что она напоминала ему Алексу. Парадокс: они совсем непохожи и все же неуловимое сходство было. Сэнди безупречно красива: точеный профиль, чуть припухлые губы, которые придают ее лицу детскую непосредственность, тщательно продуманная небрежность прически. И главное — осознание силы своей красоты. Вот только необыкновенно яркие, небесно-голубого цвета глаза в обрамлении пушистых ресниц, точь-в-точь как у Алексы. И взгляд такой же — проникающий в душу, пронизывающий насквозь, заставляющий сильнее биться сердце и терять голову всякий раз, как он смотрел на нее.

Марк до сих пор помнил, как Алекса, словно беззащитный маленький воробушек, прижалась к нему в порыве благодарности за свое нежданное спасение от пьяных подонков. Она отнюдь не была знойной красавицей, к общению с которыми привык Марк. Но почему-то ему захотелось увидеть ее на следующий же день. Он поехал к школе, а там, как нарочно, подвернулась Эмили, пришлось везти ее в кафе.

— Марк, дорогой, мы обязательно должны поехать куда-нибудь на недельку после того, как я закончу учиться. Нет, сначала официально объявим о помолвке. Ах, надо столько всего успеть…

Его нареченная продолжала бесконечно щебетать о каких-то, с ее точки зрения, важных вещах, а на самом деле — о пустяках. Марк смотрел на нее и впервые подумал, что сойдет с ума, если ему придется слушать это ежедневно…

Прошло несколько дней — и он поехал к Алексе. Они сидели на спрятанной от посторонних глаз зеленой лужайке, любовались закатом и разговаривали. Ей совсем не нужно было притворяться, чтобы казаться умнее или современнее. Она такая, какая есть, — и ее Марк готов был слушать бесконечно. И смотреть на нее ему хотелось бесконечно.

Он совсем перестал встречаться с Эмили, а день приема в честь их помолвки неумолимо приближался. Дед, как обычно, пропадал на севере, где находилась большая часть семейных предприятий, наезжая в усадьбу урывками. Родители постоянно жили в Лондоне, но на помолвку должны были явиться и они. Плюс масса дальних и не очень дальних родственников, знакомых и просто полезных людей. Приготовления шли полным ходом, и нужно было как-то это все прекратить. И тогда Марк пошел к бабушке. Она его очень любила, а потому он надеялся, что поймет.

— Бабушка, помолвки не будет, — набрав в легкие побольше воздуха, заявил он с порога кабинета.

Элизабет сидела за массивным столом работы мастеров то ли семнадцатого, то ли даже шестнадцатого века. Она подняла голову от бумаг, медленно подвинула к себе бронзовую пепельницу, молча достала сигарету, прикурила и наконец спросила спокойно:

— Почему? Что случилось?

— Я не люблю Эмили и не хочу жениться на ней.

Бабушка недоуменно посмотрела на него.

— Марк, вы знаете друг друга с детства, вы всегда были дружны. И, по-моему, ваши отношения уже переросли рамки дружеских…

— Да… но это не имеет значения. Я понял, что не люблю ее.

Элизабет встала, подошла к огромному окну, отдернула тяжелые шторы и несколько минут смотрела куда-то вдаль. Потом повернулась к внуку.

— Дорогой мой, у нас сейчас большие финансовые проблемы, а отец Эмили — банкир. Родственные связи с семьей Хьюз избавят нас от этих проблем.

— Бабушка, ты меня не слышишь, что ли?! — воскликнул Марк, расхаживая по кабинету взад-вперед. — При чем здесь финансовые проблемы семьи? Это моя жизнь, и я не хочу связывать ее с девушкой, которая мне глубоко безразлична.

Элизабет, сохраняя спокойствие, продолжила:

— Я понимаю, что Эмили, хоть и красивая, но недалекая девушка. Может быть, это и не предел твоих мечтаний. Но никто же не заставляет тебя хранить ей верность до конца дней…

Марк ее перебил:

— В общем, я принял решение. Я люблю другую девушку и намерен жениться только на ней.

— Ах вот в чем дело! — Элизабет вернулась к столу, села в кожаное кресло и снова достала сигарету. — И кто же она?

— Ее зовут Александра. Александра Фостер.

— Фостер… — протянула Элизабет задумчиво. — Что-то не припоминаю.

— Бабушка, ее родители преподаватели в школе. Вряд ли вы знакомы.

Она усмехнулась и протянула иронично:

— Вот как! Значит, с милой рай и в шалаше… — Потом сменила тональность и заговорила резко: — Марк, это не шутки. Ты действительно окажешься в шалаше. Если мы не получим крупный кредит от отца Эмили, мы можем потерять бизнес. По крайней мере, большую его часть. Вчера ты любил Эмили, сегодня любишь Александру, а завтра полюбишь кого-то еще. А семья — это семья, и наше финансовое будущее сейчас под угрозой. Подумай об этом.

Марк понял, что напрасно рассчитывал на понимание, и пошел к двери.

— Мне не о чем думать, — бросил он, выходя из кабинета.

А через день подключилась «тяжелая артиллерия» — в телефонной трубке раздался голос отца:

— Марк, завтра утром я жду тебя в Лондоне. — И короткие гудки.

Он всегда разговаривал с ним в приказном тоне. Собственно, так Энтони Гилмор разговаривал со всеми: с подчиненными, прислугой, женой… Лишь в отношении родителей сохранял видимость уважения. Впрочем, не исключено, что на самом деле уважал их — общался с ними отец, по меньшей мере, почтительно.

Марк выехал ранним утром. Бабушке сообщил о своем отъезде еще вечером, хотя и не сомневался, что внезапный вызов в Лондон — дело ее рук. Наверняка отец будет давить, угрожать, убеждать, однако Марк отступать от своего решения не намерен. Он мог быть послушным сыном, но только когда понимал, ради чего ему стоит поступить так или иначе. Конечно, статус единственного наследника семейного бизнеса накладывал свои обязательства. Поэтому Марк не возражал против учебы в Оксфорде и даже готов был отказаться от участия в гонках. До поры до времени он не против был жениться на Эмили: она ему в общем-то нравилась — не хуже многих из тех, с кем он иногда проводил время. Марк не видел причин отказываться от брака с ней: какая разница, Эмили станет его женой или еще кто-то? Последние полгода он иногда оставался у нее ночевать. Правда, Марк был не первым ее мужчиной и даже, подозревал, не вторым. Но это его нимало не беспокоило — он ведь тоже не ангел.

Однако Алекса изменила его отношение к браку. Однажды, когда она наливала ему чай, он ясно осознал, что именно это и есть счастье: чтобы она наливала ему чай, а потом они бы сидели и вместе пили этот чай. А рядом были бы их дети… Мысль была такая понятная и простая, что Марк удивился, как он раньше хотел чего-то другого. Ведь ему нужна только она: каждый вечер он хочет засыпать рядом с ней, а каждое утро — просыпаться рядом с ней. Тонуть в ее голубых глазах, прикасаться к ее нежной коже, целовать ее податливое тело… И знать, что она принадлежит ему одному.

Ради этого предстояло выдержать неравную схватку с отцом. Марк понимал, что доказывать что-либо бесполезно. Вместо сердца у Энтони Гилмора — калькулятор. А потому придется идти на конфликт.

— Марк, что за фокусы? — начал отец, едва сын переступил порог лондонской квартиры. — Твой брак с Эмили — дело давно решенное.

— Это решено не мной, отец. Хотя касается меня самым непосредственным образом. Мы живем не в семнадцатом веке, и я способен сам решить, на ком жениться.

— Да слышал я, — отмахнулся Энтони и продолжил снисходительно: — Но это же несерьезно. Ты ведь не ребенок. Сколько времени ты знаком с этой своей девушкой? Месяц, два, три? Не больше. А Эмили ты — и мы, кстати, тоже — знаем всю жизнь.

— Какая разница, сколько времени и с кем я знаком? И вообще, я не намерен это обсуждать. Я принял решение, — твердо сказал Марк.

Отец вскипел, лицо его побагровело. С таким явным неповиновением сына он столкнулся впервые.

— Значит, так, Марк. Либо ты женишься на Эмили, либо я лишаю тебя содержания. А тебе еще учиться в магистратуре, ты помнишь?

Так, понял Марк, начался шантаж.

— Я вполне могу обойтись степенью бакалавра. Кстати, меня приглашали на работу в три фирмы сразу после ее получения. Так что и без содержания тоже обойдусь. Мне много не надо.

— Марк, ты что, идиот? — Отец разозлился, видно, не на шутку, раз в ход пошла ненормативная лексика. — Ты не понимаешь, что своим отказом от Эмили рушишь многолетние связи с ее семьей? Взаимовыгодные связи.

— Я не понимаю, почему за эти связи я должен платить своим счастьем.

— Ах, какая патетика! — воздел руки к небу Энтони Гилмор и заходил по комнате, потом выразительно постучал ладонью по лбу. — Пойми ты, все будет: и любовь, и счастье, и девушки какие захочешь и сколько захочешь — если будут деньги и положение в обществе. Только в этом случае ты — человек.

— У меня несколько иные представления о жизни, — сказал Марк, стараясь сохранять спокойствие. — По-моему, мы ведем беспредметный разговор. — И направился к двери.

— У тебя есть два дня на раздумья. Мои условия остаются в силе! — крикнул отец ему вслед.

Марк поднялся наверх, в свою спальню. Минут через пять раздался стук в дверь.

— Да, — откликнулся он устало. У него было ощущение, словно он только что выдержал раунд рукопашного боя.

Вошла мать.

— Сынок…

— Мам, не начинай и ты тоже! — взмолился Марк. — Отец мне все сказал. Я все понял. Найду работу и буду жить отдельно. Продолжать учебу в магистратуре не вижу смысла. Но я не женюсь на Эмили.

— Да я и не собиралась уговаривать тебя. Я на твоей стороне.

— Правда? — Марк с недоверием смотрел на мать.

Конечно, это не отец. Иногда ему вообще казалось, что такого сложного и жесткого человека могла выдержать только она, Меган Гилмор. Ее характер можно обозначить одним словом — ровный. Марк ни разу не видел ее злой, сердитой или неуравновешенной. Она не повышала голоса, не выходила из себя, не спорила с мужем. Но и счастливой свою мать Марк тоже никогда не видел. Это ее спокойствие, оно было каким-то… отстраненным. Такой же была и ее красота — красота Снежной королевы: светлые от природы волосы, всегда собранные и заколотые на затылке, темно-синие глаза, правильные черты лица, чуть выступающие скулы, гладкая, несмотря на то, что ей уже сорок три, цвета слоновой кости кожа, чуть бледные губы. Наверное, в юности у нее отбоя не было от поклонников. Почему она выбрала именно Энтони Гилмора — деспота и тирана?

Размышления Марка прервал голос Меган:

— Присядь, сынок, поговорим.

Он сел на стоявший у стены небольшой диванчик.

— Я не хочу лезть в твою душу, ты достаточно взрослый человек, — продолжила мать. — Если ты любишь эту девушку, оставайся с ней. Если ты поймешь когда-нибудь, что ошибался, что ж… это твоя ошибка, и винить будет некого. Но я сейчас не об этом. Ты не знаешь, да и ни к чему тебе было это знать, но я владею сорока процентами акций крупной торгово-производственной компании. В числе прочего я унаследовала их от своего отца, причем условием завещания было, чтобы Энтони Гилмор не мог ими распоряжаться. Сейчас ими по доверенности управляет… один человек, мой друг. Я думаю, пришло время подключиться к делу и тебе.

— Мама… — Марк не мог опомниться. Сначала отец практически отлучил от дома, теперь мать пришла с таким предложением… — А почему ты сама не хочешь заняться этим?

— Ну, во-первых, — улыбнулась Меган, — меня никто не лишал содержания. А во-вторых, у тебя это получится гораздо лучше, я уверена. Не зря же ты окончил университет с отличием.

Марк взял мамины руки в свои, наклонился и поцеловал их.

— Спасибо. Но ведь… получается, ты идешь против воли отца.

Она потрепала его затылок.

— Ничего, переживет. Слишком долго я следовала его воле. Я уже поговорила со своим другом. Завтра вы встретитесь, он введет тебя в курс дела, и сможешь приступить к работе.

— А как его зовут?

— Его зовут Джек Конорс.

Джек Конорс оказался высоким, плотным, рыжеволосым, улыбчивым и безумно обаятельным человеком. Он встретил Марка, как родного. Стоило только секретарю, в меру упитанной, милой, очень молоденькой девушке Саманте, заинтересованно поглядывающей на неожиданно явившегося симпатичного парня, доложить о нем, как Джек сам вышел из кабинета с распростертыми объятиями.

— Здравствуй, Марк! — Он оглядел его с головы до ног. — Как же ты похож на маму! Я, правда, не видел ее уже сто лет. Не сомневаюсь, что все такая же красавица.

— Да, — согласился Марк. — Мама выглядит потрясающе.

— Я думал, вы приедете вместе. — Джек смотрел вопросительно.

Марк не знал, что на это ответить, поэтому пожал плечами.

— У нее какие-то дела.

— Ну что ж, пройдем в твой кабинет, — и он показал на дверь, из которой только что вышел, — познакомлю тебя с компанией. Конечно, понадобится время, чтобы вникнуть во все детали. Можешь обращаться ко мне или к моему сыну Ричарду, он уже год как возглавляет отдел продаж. И вполне успешно, несмотря на то, что производит впечатление шалопая. Не сомневаюсь, что вы подружитесь.

Видно было, что Джек Конорс гордится сыном и относится к нему с нескрываемой теплотой. Наверняка между ними царит полное взаимопонимание. Марк по-хорошему позавидовал Ричарду.

— Спасибо, мистер Конорс.

Часа через два Джек ушел, а Марк остался изучать папки с бумагами и компьютерные файлы. Саманта принесла кофе и пирожные, оставила на столе.

— Перекусите, мистер Гилмор.

— Спасибо, — ободряюще улыбнулся ей Марк и снова углубился в чтение.

Она неслышно вышла. А еще через час раздался звонок селекторной связи.

— Мистер Гилмор, к вам мистер Ричард Конорс.

— Хорошо, буду рад его видеть.

Через секунду в дверь ворвался парень — такой же высокий, рыжий и такой же обаятельный (это было видно с первого взгляда), как Джек.

Марк протянул ему руку.

— Марк, как ты, наверное, уже знаешь. Может, сразу на «ты»? Если честно, мне как-то не по себе от того, что я вдруг стал большим боссом.

Ричард расплылся в широкой улыбке.

— Конечно, на «ты». Я тоже не люблю церемоний. А насчет большого босса — ничего, привыкнешь. Я что пришел… собираюсь пойти перекусить — время обеденное. Тут неподалеку отличный французский ресторан. Составишь мне компанию?

— С удовольствием, — согласился Марк.

Пока ждали заказ и обедали, Ричард рассказал, как строится работа отдела продаж и как осуществляется связь и координация действий между департаментами компании. Марку он посоветовал начать с отдела маркетинга, который только что был создан и потому требовал особого внимания.

Домой Марк вернулся поздно. Открыв дверь, услышал громкий, возмущенный голос отца:

— Как ты посмела?! Я решил наказать его, а ты — нате, пожалуйста, на блюдечке акции и место в компании!

Мать отвечала спокойно:

— Энтони, его не за что наказывать. Марк взрослый парень и имеет право жить так, как считает нужным.

Отец снова взвился.

— Какой он взрослый?! Что он понимает?! Он поставил под удар будущее семейного бизнеса! Он рушит все, что создавалось десятилетиями!

Мать возразила:

— А тебе не кажется, что это ты рушишь семейный бизнес, раз тебе требуется такой кредит? И это ты ставишь его под удар. А спастись решил за счет Марка.

Этого отец вынести уже не мог.

— Ты?.. Это говоришь ты?.. Ах ты, дрянь! Ах ты, шлюха!

Марк бросился в комнату, откуда доносились голоса родителей, подошел к отцу почти вплотную и сказал, глядя ему в глаза, чеканя каждое слово:

— Не смей. Оскорблять. Маму.

Тот замолк от неожиданности, потом, сжав кулаки, процедил:

— Вон из моего дома. Я не желаю больше тебя видеть.

Ни слова не говоря, Марк вышел из дома, сел в машину и поехал в направлении Брайтона с одной мыслью: увидеть Алексу, обнять, сказать, что они всегда-всегда будут вместе. Внутри у него все клокотало от негодования. Но в то же время он чувствовал огромное облегчение от того, что объяснение состоялось и его больше ничего — ничего! — не отделяет от любимой. Потом вдруг подумал: «Мама… Надо ее увезти оттуда».

И, не заметив, что на светофоре зажегся красный, резко развернул машину. А по встречной полосе на приличной скорости — ведь была ночь — несся груженый грузовик. Марк увидел его в последний момент, но уйти от удара не успел…

Через два месяца, выписавшись из больницы, Марк тут же отправился на стоянку, чтобы забрать свой ярко-красный «форд». К счастью, он подлежал восстановлению, и его уже привели в порядок за счет страховой компании. Марк осмотрел автомобиль со всех сторон — ни царапинки, похлопал по дверце.

— Прости, дорогой, не уберег тебя. Постараюсь быть аккуратнее.

Машины он любил. Дед научил его водить лет, наверное, в двенадцать, но этот «форд» подарил ему после поступления в Оксфорд. С тех пор Марк с ним не расставался.

Вот и сейчас верный автомобиль отвезет его по самому желанному маршруту — к Алексе. Мать приезжала в больницу, сказала, что отец перед ней извинился и у них все нормально (Марк усмехнулся — можно себе представить это «нормально», но комментировать не стал), однако по отношению к сыну настроен все так же агрессивно. Марк ответил, что ему это все равно, он намерен жить своей жизнью… Однажды приехали бабушка с дедушкой, снова завели пластинку насчет женитьбы на Эмили. У него не было сил спорить, он просто молчал, и, ему показалось, они уехали, уверенные в том, что сумели его убедить.

Пока Марк находился в больнице, осень вступила в свои права. Кустарники и деревья пожелтели, с некоторых начали опадать листья. Солнышко еще светило, но уже не пригревало так, как летом, а временами и вовсе начинал накрапывать дождик. Впрочем, Марку было не до красот природы — он ужасно соскучился по Алексе и так хотел увидеть ее… Она ведь ничего не знала о нем два месяца, но он верил, что она его ждет — не может не ждать.

Дома ее не оказалось. Ее родителей тоже. Он сидел за рулем, когда увидел мистера и миссис Фостер, подъезжающих к воротам на своем автомобиле. Они достаточно холодно объяснили ему, что Алекса собирается учиться и до него ей дела больше нет. Сказать, что Марк был ошарашен, значит ничего не сказать. Он стоял как дурак и не знал, как ему реагировать на это известие.

А потом еще бабушка подлила масла в огонь. Сообщила, что навещала Алексу и ее родителей (да, вспомнил он, что-то об этом говорила миссис Фостер), девочка очень юная и умненькая, ни о каком замужестве она, конечно, пока и не думает. Главное для нее — окончить университет.

— Так что, Марк, дорогой, давай-ка обо всем забудем и объявим наконец о помолвке, — закончила свою речь бабушка.

— Нет. Независимо ни от чего я не женюсь на Эмили.

Элизабет помолчала немного.

— Что ж, Марк, заставить тебя никто не может. Надеюсь, что твой дед найдет какое-то решение, и интересы семьи не пострадают. Но он очень зол на тебя. А про отца ты и сам все знаешь. Может, еще передумаешь?

Марк отрицательно покачал головой.

— Прости, ба. Я не могу.

Она подошла к нему, пригнула его голову и поцеловала в лоб.

— Ну удачи тебе. Отцу и деду постарайся не попадаться на глаза. Со временем все утрясется.

Прошел год. Марк редко оставался без девушки больше чем на месяц. Ричард регулярно вытаскивал его на какие-то вечеринки, свободные вечера и уик-энды они проводили довольно весело. Только вот с лучшим другом детства никак не удосуживался познакомить.

— Он с головой ушел в науку, — объяснял Ричард. — Все проводит какие-то исследования. К тому же женился недавно, так что теперь его и вовсе из дома не вытащишь.

Однако об Алексе Марк не забыл. Она снилась ему ночами. Там, в снах, все было как наяву: она рядом, ее шелковистые волосы касаются его щеки, ее руки обвивают его плечи, а он прижимает ее к себе и чувствует ни с чем не сравнимое счастье… А потом наступало утро, и Марк в очередной раз понимал: это всего лишь короткий сон.

Однажды он поехал-таки в Лондонскую школу экономики, чтобы узнать, учится ли там Александра Фостер (она рассчитывала туда поступить).

— Да, — подтвердили ему, — учится.

И даже сказали, в каком кампусе искать. Но там его ждал неожиданный сюрприз. Соседка Алексы сообщила проникновенно:

— Да не живет она здесь. Замуж вышла, ребенка ждет.

В его сердце будто вонзили кинжал. В глубине души Марк рассчитывал, что они встретятся, поговорят, выяснят, что это было какое-то недоразумение, и все станет как прежде. Но, оказывается, Сильви Фостер была абсолютно права: Алекса о нем забыла.

После этого Марк пустился во все тяжкие с новой силой. Алкоголиком он не стал — к этому пагубному пристрастию его, к счастью, не тянуло. А вот женщины стали своего рода наркотиком — он все пытался найти, почувствовать то, что испытывал рядом с Алексой. И не находил. И не чувствовал.

Однако важнее всего для него были интересы бизнеса. С помощью Джека и Ричарда он быстро вошел в курс дела, наладил работу отдела маркетинга, потихоньку стал подключаться и к управлению компании в целом. Это был очень ценный опыт. Однако Марк чувствовал, что медицинское оборудование — не совсем его профиль. А вот какой его, он пока не понимал.

Сквозь сон Марк услышал телефонный звонок. Был выходной, раннее утро, рядом спала очередная девушка, кажется, ее звали Сьюзан. Марк все же дотянулся до телефонной трубки.

— Бабушка? Что так рано?

— Марк, ты должен к нам приехать. Дед хочет тебя видеть.

Сон как рукой сняло. В последние десять лет, с тех пор как он категорически отказался жениться на Эмили, он не общался ни с дедом, ни с отцом.

— С чего это вдруг? Что-то случилось?

— Да, Марк. — Голос Элизабет звучал встревоженно. — Он болен. Рак. Врач сказал, ему осталось пара месяцев, не больше. Приезжай, прошу тебя.

— Хорошо, сегодня буду.

Марк наспех попрощался со случайной партнершей, выпил крепкий кофе и спустился в гараж. Ярко-красный «форд» к этому времени сменил ярко-красный же «феррари» — теперь он мог себе позволить такую дорогую игрушку.

И через два часа Марк уже подъезжал к усадьбе Грин Хилл. Ему казалось, здесь ничто не меняется. Громадные вековые дубы все так же, будто стражи, охраняли подступы к особняку. Ровно подстриженные лужайки и газоны, увитые зеленью беседки, пруды в обрамлении плакучих ив и склонившихся над водой кустарников. Десять лет назад деду удалось найти инвесторов, так что краха не случилось: и бизнес, и родовая усадьба остались в распоряжении семьи.

Марк поставил машину в гараж и вошел в дом. Бабушка — она тоже, казалось, не меняется — спустилась навстречу, обняла внука.

— Дорогой, дедушка очень хочет поговорить с тобой. Если не возражаешь, сразу иди к нему. А я пока прикажу приготовить завтрак.

Марк, пожалуй, впервые видел деда в таком состоянии. Он лежал на белых простынях беспомощный и какой-то маленький. Хотя всегда был высоким, статным, уверенным в себе человеком. А еще — очень умным, мудрым и дальновидным. Марк всегда удивлялся, почему его отец совсем другой. Лучшие качества деда странным образом трансформировались в отце, превратив его в самоуверенного, высокомерного, спесивого и заносчивого типа. Но для деда на первом месте всегда были интересы семьи, и потому он не мог простить внуку отказа от выгодной женитьбы.

— Подойди, — непривычно тихим голосом попросил дед. — Сядь.

Марк присел на кушетку и взял руку деда.

— Привет, дед.

Сейчас он чувствовал, как сильно любит его, несмотря ни на что. Марк вспомнил, как приезжал в усадьбу на каникулы из частной школы-пансиона, где провел детские годы, и как ему было здесь хорошо. Как дед не жалел для него времени и сил, как вместо сказок рассказывал ему на ночь семейные легенды. А когда внук подрос, учил его стрелять, плавать, играть в теннис, ездить на велосипеде, а потом — водить автомобиль. Он был тогда молодым, здоровым, полным сил и бьющей через край энергии. Как же больно видеть его сейчас таким.

— Марк, я скоро умру, — снова заговорил дед. — И хочу успеть сказать тебе то, что должен был давно уже сказать. Ты — моя надежда, всегда ею был. Твой отец, мой сын… он бездарно управлял компаниями, и мне всегда приходилось исправлять его ошибки. — Дед замолчал, тяжело дыша.

— Может, тебе дать попить?

— Нет, спасибо. Так вот… Сейчас дела идут хорошо, Элизабет следит за этим. Но одной ей не справиться. Я передаю бизнес тебе. Отцу твоему я назначил содержание, ему хватит. Обещай мне, что займешься этим. И еще… прости меня за все.

На глаза Марка навернулись слезы, он наклонился к деду, уткнулся лицом в его руки.

— Конечно, дед. Я тебя люблю. Я тебя очень люблю.

Дед устало закрыл глаза, и на лице его появилась улыбка.

— А теперь иди, мой мальчик. Будь счастлив.

Он умер через месяц, в ноябре. После похорон родители сразу уехали в Лондон, а Марк остался ночевать в усадьбе.

Весь день лил дождь, погода была промозглой, ветреной, да и слишком много эмоций потрачено в последние дни. Марк сидел в кресле перед камином, смотрел на огонь и думал о том, как быстротечна жизнь. Вот и деда уже нет. Подошла бабушка.

— Выпьешь чего-нибудь?

Она держалась молодцом, хотя Марк видел, как тяжело она переживает смерть человека, который был ей не только мужем, но и другом.

— Да, можно.

Элизабет налила в бокалы немного коньяку, один подала Марку, села в кресло рядом.

— Ба, что делать теперь?

— Жить. Работать. Любить.

— Любить? — Марк посмотрел на бабушку. — Кого?

Элизабет потянулась за пачкой с сигаретами, прикурила. Потом, не глядя на внука, сказала медленно:

— Марк, я перед тобой очень виновата.

Он вскинул голову, хотел что-то сказать, но она не дала:

— Не перебивай. Ты так и не женился до сих пор. У тебя нет детей. Эмили долго не страдала, вышла замуж уже через полгода. А ты, наверное, и правда, любил ту девушку, Александру. Знаешь, я тогда ездила к ним… не просто познакомиться. Я сказала им, что ты женишься на Эмили и что день свадьбы уже назначен. А Александра была всего лишь легким увлечением на каникулах. Я тогда, и правда, думала, что это так.

Марк задумчиво смотрел на огонь.

— Знаешь, ба, сейчас это уже не важно. Наверное, она меня не любила. Потому что тоже вышла замуж уже через полгода. Так что любить женщину — это не про меня.

Элизабет потрепала его по руке.

— Ты не прав. Уверена, что у тебя еще будет возможность в этом убедиться. Чудеса случаются в жизни. Нужно только верить в них.

Потом встала.

— А теперь пойдем-ка спать, день был трудным.

Еще через два года умер Энтони Гилмор. Он не смог вынести того, что его отстранили от дел, и искал забвения в алкоголе. Однажды он сел за руль в невменяемом состоянии, поехал по старой памяти инспектировать одно из предприятий на севере и не справился с управлением на скользкой горной дороге — машина улетела в обрыв.

Хоронили его в закрытом гробу. Марк поймал себя на мысли, что не испытывает абсолютно никаких чувств, как будто это чужой человек, за похоронами которого он наблюдает со стороны. Пожалуй, он испытал даже некоторое облегчение. Потому что теперь не нужно было волноваться за маму — наконец она тоже сможет жить своей жизнью, не завися от непредсказуемых выходок отца. Будь воля Марка, он поставил бы ей памятник за долготерпение.

Впервые за последние десять лет он приехал в лондонскую квартиру родителей. Ему нужно было поговорить с матерью. За десять лет она почти не изменилась — только лучики морщинок у глаз стали чуть заметнее.

— Мама, насколько тебе важно, чтобы акции компании оставались в нашем владении? — спросил Марк.

— Почему ты вдруг об этом?

— Я хочу продать акции Ричарду Конорсу и вложить деньги в сеть отелей, расположенных в континентальной Европе: Франция, Монако, Италия, Испания.

Меган удивилась.

— Надо же, никогда не замечала у тебя интереса к отельному бизнесу.

— Да я и сам долгое время не знал, что мне нужно. Но пару лет назад мне сделали это предложение. Я долго думал, занялся изучением вопроса, съездил в Швейцарию, прошел курс отельного менеджмента, стажировку. И теперь готов заняться этим.

Меган улыбнулась.

— Раз ты все решил, зачем спрашиваешь?

— Нет, — запротестовал Марк. — Я не сделаю этого, если ты против.

— Я не против, — успокоила его Меган. — Я знаю, что ты умеешь принимать правильные решения.

 

14

Ранним утром в аэропорту Хитроу Сэнди встречал Бен. Получив багаж и пройдя паспортный контроль, она сразу увидела его. Высокий, элегантный, представительный — тысячи женщин мечтают о таком мужчине. А Сэнди смотрела на него и впервые задала себе вопрос: а люблю ли я его? Она никогда не задумывалась об этом. Бен оказался рядом в нужный момент, подставил ей свое плечо — и они остались вместе. По-другому просто и быть не могло. А теперь у нее вдруг возникают ненужные вопросы… Ни к чему они, совсем ни к чему. Долгие годы этот человек был самым лучшим и самым родным. Да так и есть!

— Привет, милая. — Он вручил ей букет белых роз и обнял ее. — Я так соскучился. Надеюсь, ты довольна поездкой?

— Все прошло хорошо. Жаль, тебя не было.

Сэнди не лукавила. Если бы Бен был рядом, она точно не вляпалась бы в эту историю. В течение последних пяти дней большую часть времени она убеждала себя в том, что Марк — это всего лишь легкое отпускное развлечение. Ну потешила самолюбие, доказала сама себе (и ему), что перед красавицей Сэнди теперь невозможно устоять. И все. И хватит.

Только мысли все равно возвращались туда, в Монако. Вот они сидят в ночном ресторане. Вот плещутся в море. А вот он поднимает ее на руки — легко, как пушинку, — и медленно опускает на кровать…

Сэнди встряхнула головой: пора возвращаться в реальность. Взяла Бена под руку и защебетала, рассказывая о том, сколько нужных для журнала людей удалось обработать, как было скучно ей среди знаменитостей, как она наконец вырвалась от них во Францию и осуществила мечту идиотки — лежать под солнцем и ни о чем не думать. Мелькнула мысль: а здорово ты врешь, подруга. В тебе пропала великая актриса. Или великая стерва?

Бен довез ее до ворот дома, многозначительно сказал: «До вечера» и уехал в клинику. Сэнди медленно повезла свой ярко-голубой, легкий и стильный чемодан от Samsonite по дорожке к дому. Вошла, взяла вазу, поставила цветы, поднялась в спальню. Все это проделала на автомате. Черт, почему же так грустно? Нужно поставить диск повеселее и ополоснуться с дороги. Она включила музыку на полную громкость и отправилась в ванную. Полежала, закрыв глаза, в мягкой пене. Потом, закутавшись в пушистый халат, спустилась на кухню, заварила свой любимый чай Earl Grey. В холодильнике нашлась коробка с шоколадными пирожными. Сэнди невольно улыбнулась — Бен позаботился. Но даже пирожные не подняли ей настроение. Посмотрела на себя в зеркало. Боже, измученная, словно узница Освенцима, в глазах — тоска, осталось только упасть на диван и разрыдаться. И она упала на диван и разрыдалась.

Потом пошлепала себя по щекам. Ну ты даешь, главный редактор и красивая женщина. Сколько у тебя еще, два дня отпуска? Так и спятить недолго. Нет. Пора браться за работу. Надо ехать в офис прямо сегодня, наверняка там накопилась куча дел.

И уже через час, свежая и прекрасная, как всегда, Сэнди Морель сидела за рулем автомобиля, несущегося в сторону Лондона.

Окунувшись в водоворот редакционных забот, она больше не позволяла себе раскисать. Подумаешь, закрутила курортный роман. Ну и что, что это Марк? Если уж сумела забыть о нем тогда, девчонкой, когда казалось, что жить без него невозможно… Ничего, выжила. Получила с тех пор стойкий иммунитет к безумию, которое зовется любовь. Так что нечего забивать себе голову глупостями.

Сэнди открыла ежедневник. Так, отправка номера в типографию — ну это она и без ежедневника помнит. Составить бюджет на следующий номер, согласовать с Ричардом. Вот этим надо заняться прямо сейчас, иначе ее сотрудники могут остаться без гонораров.

Сэнди сообщила Ричарду по электронной почте, что зайдет к нему через пару часов за подписью, получила в ответ короткое «ОК» и засела за компьютер. Несмотря на кризис, почти никто из рекламодателей от них не ушел, так что некоторым особо ценным авторам вполне можно выписать премию. Вряд ли Ричард будет возражать. Сверив табличку с предварительным планом номера, Сэнди убедилась, что никого не забыла, никого не обидела, и бросила файл на печать. Пройдя по редакции, удовлетворенно отметила, что работа идет полным ходом, и отправилась к Ричарду.

Пока он смотрел бумаги, Сэнди сидела молча. Невзирая на тесную дружбу и полное доверие, финансовые документы Ричард всегда изучает внимательно. И правильно делает, считала Сэнди. Иначе никогда бы ему не добиться успеха.

— Все о'кей, — сказал Ричард, ставя свою подпись на каждом листке, — можно передавать в бухгалтерию. — Посмотрел на часы. — Пять. Как насчет чаю?

— С удовольствием.

Ричард нажал на кнопку селекторной связи и попросил принести две чашки чая.

— Ричард, в уик-энд обещают хорошую погоду. Арни приедет, устроим пикник во дворе, поиграем в теннис. Присоединяйся. Как у тебя, кандидатка на место четвертой жены уже появилась?

— Таких, как ты, больше нет, — отшутился он. — А кто попало мне не нужен — я повзрослел и поумнел.

— Наконец-то он настал, этот миг! — так же шутя, воскликнула Сэнди.

— Но, — продолжил Ричард, — если ты не против, я бы приехал с другом.

У Сэнди вытянулось лицо.

— Только не говори мне, что ты сменил ориентацию…

— Бог с тобой, — засмеялся Ричард. — Это мой партнер по бизнесу, вернее теперь уже бывший партнер. Но дружить мы не перестали.

— Ух, — облегченно выдохнула Сэнди. — Не пугай так больше.

— Я давным-давно собираюсь познакомить его с вами. Все недосуг. Вы люди семейные, а у нас, холостяков, мм… немного другие интересы.

— Приезжай с кем хочешь, мы тебе всегда рады.

Арни жил с бабушкой и дедушкой, учился в той же школе, где когда-то Алекса, и продолжал прославлять фамилию Фостер. Правда, не столько на учебном поприще, сколько на спортивном. У него одинаково хорошо получалось играть в футбол, теннис, плавать и водить мотоцикл. Последнее ему нравилось больше всего. Уже закидывал удочку насчет автомобиля — видимо, эту страсть он унаследовал от биологического отца.

Да и внешне мальчик все больше походил на Марка. Сильви давно уже это заметила, но свои наблюдения оставила при себе. Хотя иногда корила себя за то, что не рассказала дочери о том последнем визите Марка. Кто знает, может, у них что-то и сложилось бы. Но она ведь даже не подозревала тогда о беременности Алексы.

С другой стороны — может, так и лучше? Ей очень повезло с Беном. Редкий мужчина способен не только признать чужого ребенка, но и относиться к нему, как к своему. И Алексу он любит, заботится о ней так трогательно, как будто у них все еще медовый месяц. А что получилось бы с Марком, еще неизвестно. Все-таки он рос совсем в другой среде. Одна Элизабет Гилмор чего стоит: надменная, гордая, властная… Наверняка и остальные члены семейства такие же.

— Бабушка, — раздался с улицы голос Арни. — Папа приехал.

Сильви поспешила на улицу.

— Бен, проходи, я тебя покормлю.

— Уже иду.

Сильви готовила вкусно. Сэнди, впрочем когда у нее было время и настроение, тоже. Но время у нее бывало крайне редко, поэтому оба они в основном питались в городе.

Бен, с удовольствием уплетая тещины пирожки, обратился к сыну:

— Арни, что нового в школе?

— Все как обычно. В футбольном турнире идем пока впереди всех, в последнем матче меня признали лучшим игроком.

— Здорово, поздравляю. А учеба?

Эта тема нравилась парню гораздо меньше.

— Да нормально все, пап.

Бен вопросительно посмотрел на Сильви. Она кивнула: мол, все в порядке.

— Ну хорошо, ты готов? Мама ужасно соскучилась.

— Готов. Ты научишь меня водить автомобиль?

— Арни… давай подождем еще годик.

— Пап, что я, маленький? Все ребята давно водят. Я Ричарда попрошу, он меня научит.

— Сынок, для начала давай доедем до дома. Потом обсудим. Вместе с мамой.

Сэнди тем временем, проконтролировав отправку файлов в типографию, заехала в супермаркет. Готовить ей было некогда, поэтому она купила проверенные не одним пикником отбивные из ягненка, корнуэльские пирожки, пирог со свининой (завтра останется только разогреть), нарезку, сыр, фрукты, овощи, несколько видов пирожных, шампанское. Подъехав к дому, увидела во дворе сына. Помахала ему рукой, он подошел.

— Привет, мам.

Привстав на цыпочки — Арни уже был выше ее чуть ли на две головы, — обняла, поцеловала куда-то в шею.

— Давай-ка помоги мне.

Он послушно открыл багажник.

— Мам, ты не трогай ничего, я сам все отнесу.

Сэнди в который раз порадовалась, что сын такой галантный. Весной ему исполнилось четырнадцать, иногда он начинал проявлять характер, но больших проблем, связанных с переходным возрастом, пока не наблюдалось. Только вот автомобиль ему покоя не дает. И сейчас завел старую пластинку.

— Мам, завтра Ричард приедет, и я попрошу его научить меня водить автомобиль.

— Арни, во-первых, он приедет не один. Во-вторых, он приедет отдохнуть. Это просто неприлично, в конце концов. Давай договоримся так. Папа начнет тебя учить на каникулах.

— Ну, мам, а если он будет не против? Ричард.

— Как хочешь, — сдалась Сэнди и обратилась к Бену: — В конце концов, если Ричард не захочет, он без церемоний скажет об этом Арни.

С самого утра ярко светило солнце. Синоптики в кои-то веки не ошиблись — день действительно обещал быть по-настоящему летним.

Сэнди позволила себе поваляться в постели подольше — все равно гости не приедут раньше двенадцати, в выходной никому не хочется вскакивать чуть свет. Когда она открыла глаза, увидела, что Бен сидит в кресле у окна, уткнувшись в ноутбук.

— Бен, — протянула она лениво, — что ты там так сосредоточенно изучаешь?

— Обнаружил интересные результаты исследований влияния… — последовало непроизносимое нормальным человеком название сложного химического вещества, — на процессы старения кожи. Такие выводы сделала аспирантка Гарвардского университета. Хочу найти ее координаты, пообщаться на эту тему.

— Понятно… На ближайшие месяцы придется забыть, что у меня есть муж. Им вновь целиком завладеет госпожа Наука.

Бен захлопнул ноутбук и довольно потер руки.

— Это может быть прорывом. Надо постараться заполучить девушку в свою клинику.

Сэнди, потянувшись, села.

— Но сегодня, надеюсь, ты будешь в распоряжении семьи?

— Обещаю. — Сбросив халат, Бен подошел к кровати. — Готов доказать это прямо сейчас.

Сэнди покорно вытерпела ласки мужа. С тех пор как она вернулась из отпуска, ей приходилось именно что терпеть секс с ним. Она понимала, что Бен ни при чем, он по-прежнему любит ее, в его отношении ничего не изменилось. Все дело в ней. Как бы она ни старалась убедить себя в том, что короткий роман с Марком ничего не значит для нее, тело ее говорило о другом. Оно не хотело другого мужчину. Оно хотело Марка. Однако Сэнди надеялась, что пройдет время и все будет по-прежнему. Нужно только время…

Облачившись в серые бриджи и обтягивающую бледно-розовую майку с кокетливыми «крылышками», Сэнди собралась спускаться вниз и подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Взгляд ее зацепился за что-то ярко-красное во дворе. Ухватившись за подоконник, она застыла. На дороге, ведущей к гаражу, стоял «феррари». А рядом… а рядом пожимали друг другу руки Бен и Марк. Ричард, оживленно жестикулируя, весело что-то им рассказывал.

Сэнди без сил опустилась в кресло. Так вот кто этот таинственный давний друг Ричарда. Вот это сюрприз! Ей ведь даже в голову не пришло спросить его имя… И что теперь? Игра великой актрисы и великой стервы в одном лице в спектакле «И снова здравствуйте»? Думай, Сэнди, думай. Впрочем, думай не думай, а нужно спускаться вниз и знакомиться — в какой? кажется, в третий раз — с Марком Гилмором.

Она достала из аптечки успокоительное, выдавила сразу две таблетки и судорожно их проглотила. Через пятнадцать минут почувствовала себя почти нормально — по крайней мере, руки больше не дрожали, как у законченной алкоголички. Покривлялась перед зеркалом, изображая подходящую к случаю улыбку. Подошла к окошку: машины на дороге не было, наверное, уже в гараже. Глубоко вздохнула. И пошла — как на Голгофу.

Первым, кто попался ей во дворе, был сын.

— Мама, — восхищенно заговорил он, — Ричард приехал с Марком. На «феррари»! Марк сам предложил мне поучиться водить!

Сэнди с сомнением покачала головой.

— Так уж и сам…

— Не совсем, — сразу признался Арни. — Просто когда я заговорил на эту тему с Ричардом…

— Понятно, — вздохнула Сэнди. — Где они?

— Они у дальнего пруда.

Сэнди направилась к мужчинам. Бен и Марк стояли к ней спиной, а Ричард вполоборота. Вот он заметил ее и что-то сказал друзьям. Те дружно повернулись. Сэнди тут же изобразила на лице нужную улыбку — надеясь, что получилось именно то, что задумывалось: непринужденное гостеприимство.

— А вот и очаровательная жена Бена, — улыбался во весь рот Ричард. — Знакомься, Сэнди, это мой давний друг — Марк Гилмор.

— Очень приятно.

Секунд пять Марк стоял словно громом пораженный. Потом опомнился, взял ее руку и поднес к губам.

— Рад познакомиться… Сэнди.

Она почувствовала, что рука его слегка дрожит, и порадовалась: значит, ты не такой уж непробиваемый.

— Кстати, — продолжал в это время Ричард, — Марк владелец того самого отеля в Монако, где ты останавливалась.

— Вот как? — удивилась Сэнди. Понятно теперь, почему все служащие относились к нему с особым почтением. Да и работники окрестных ресторанов тоже. Потом обратилась ко всем сразу: — Мальчики, для начала могу предложить кофе, чай, бутерброды.

Ричард с готовностью согласился.

— Пойдем, мы тебе поможем. Ты в нашей компании сегодня единственная леди, так что будем тебя всячески оберегать.

— Договорились, — постаралась весело сказать Сэнди.

После кофе она сообщила, что сейчас будет вручать мужчинам по очереди корзинки и коробки с продуктами, посудой и прочей утварью для пикника, чтобы отнести их к месту дислокации — как раз у того самого дальнего пруда. Для такого случая это самое удобное место: рядом беседка с небольшим столом и скамейками, и теннисный корт.

Сначала ушли Ричард и Арни, потом Бен.

Сэнди стояла спиной к Марку и резала хлеб, когда почувствовала его приближение. Она быстро запихнула куски в плетеную хлебницу, водрузила ее на самый верх очередной корзины и повернулась, протягивая Марку.

— Вот.

Он взял корзину и снова поставил на прежнее место. Постукивая пальцами по столу и неотрывно глядя на нее, констатировал:

— Значит, ты здесь живешь.

— Как видишь, — пожала она плечами.

— Значит, у тебя есть муж и сын.

— По-моему, это очевидно.

Марк усмехнулся.

— Интересно, как часто ты ездишь на курорты одна? Что, хочется иногда отдохнуть от семьи? — В его голосе звучало презрение вперемешку с сарказмом. — Какое счастье, что я не женат. Не хотел бы я быть рогоносцем.

В этот момент Сэнди его почти ненавидела. Ужасно захотелось влепить ему пощечину. Но она заставила себя беспечно улыбнуться и произнести невозмутимо:

— Марк, мне нет никакого дела до того, что ты обо мне думаешь.

Он резко сдернул корзину со стола и вышел.

Сэнди взяла разделочную доску и стала стряхивать с нее крошки в раковину. Их там совсем уже не осталось, а она все стряхивала и стряхивала… Наконец оставила несчастную доску в покое и села, задумчиво глядя в окно. Неприятно, конечно, что он считает ее шлюхой. Но все же этот раунд выиграла она. Говорит, не женат. И Ричард говорил что-то о совместных холостяцких развлечениях. Значит, их брак с Эмили долго не продержался…

— Ма-ам, — в двери показалась голова Арни, — можно мы с Марком поедем покатаемся? Пока папа с Ричардом в теннис играют.

— Можно, — машинально ответила Сэнди.

Интересно, а Эмили успела родить ему ребенка?

— Как успехи? — спросила Сэнди, подходя к корту.

Она уже переоделась в белоснежный теннисный костюм, который выгодно оттенял свежий загар и открывал длинные стройные ноги.

— С переменным успехом. — Бен яростно стукнул ракеткой по мячу.

— Не обольщайся, — парировал Ричард, отвечая на удар. — Тебе до мастера еще расти и расти.

— Мастер — это ты, конечно? — рассмеялась Сэнди.

— Конечно.

— Может, возьмешь в ученицы? — Она нетерпеливо помахивала ракеткой. Ей нужно было выплеснуть свою ярость, и она решила сделать это с минимальным ущербом для окружающих — в игре.

— Тебя? Ха-ха, — поддразнивал ее Ричард. — Тебе только с дошкольниками играть.

— А то я мало тебя обыгрывала, — в том же тоне отвечала Сэнди.

— Подожди немного, сейчас твоего мужа разгромлю и за тебя примусь.

Они уже битый час носились по корту, когда Сэнди краем глаза заметила, как во двор въехал «феррари». Марк и Арни подошли к беседке, о чем-то оживленно беседуя. Прямо лучшие друзья. А вообще-то — отец и сын. Даже мельком поглядывая в их сторону, Сэнди видела сходство. Только бы никто больше не обратил на это внимания. Впрочем, она одна знает правду.

Разговаривая с Беном, Марк время от времени бросал взгляды на корт. Неужели исход игры интересует?

Подошел Арни.

— Мам, — порадовался он, — ты снова обыгрываешь Ричарда?

— Что значит — снова?! — возмутился тот. — «В кои-то веки» будет правильнее. Я просто устал. Марк, давай-ка переодевайся и накажи за меня эту великую теннисистку. Посмотрим, как она вторую игру подряд выдержит.

— А говорил, будешь меня сегодня всячески беречь, — укорила его Сэнди.

— Так я и берегу — от домашних забот. Ты играй, а мы с твоими мужчинами пока стол накроем.

Пока Марк переодевался, она села на скамейку передохнуть и позвала:

— Сын, похвались своими успехами, что ли.

Тот с готовностью откликнулся:

— Да я уже почти ас! Ничего сложного. Марк сказал, если умеешь ездить на велосипеде, а тем более на мотоцикле, то машину быстро научишься водить. Эх, жаль, водительское удостоверение мне еще рано получать…

— Жаль ему… — Сэнди одной рукой обняла сына за шею и притянула к себе его голову, целуя затылок. — Подрасти сначала.

Он, шутя, отбивался.

— Я уже большой…

Подошел Марк: в шортах и майке, загорелый, мускулистый, ни грамма лишнего веса. Спросил, прищурившись:

— Леди уже отдохнула?

Сэнди прищурилась в ответ.

— Леди не очень-то и устала.

— Тогда прошу. — И подал ей руку.

Рука его уже не дрожала. Надо же, какой хладнокровный!

Похоже, в игре с Ричардом всю свою злость она не выплеснула. На долю Марка тоже осталось. Сэнди била по мячу, казалось, с удвоенной силой. Правда, и он подавал так, что ей приходилось без передышек метаться по своей половине корта из одного конца в другой.

Зрители поделились поровну. Бен болел за Сэнди, Ричард — за Марка, а Арни по очереди подбадривал то одного, то другого.

При счете 5:5 в первом сете она все же сдалась.

— Ты победил, у меня больше нет сил. — И добавила, повторив фразу, произнесенную после их первого совместного заплыва в Монако: — Но это нечестно. Ты мужчина — значит, сильнее.

— У нас ничья, — великодушно ответил Марк.

Бен приобнял жену.

— Не переживай, дорогая, ты была великолепна.

Остаток дня провели в непринужденном общении. По крайней мере, Сэнди казалось, что оно было непринужденным. Бен еще поиграл в теннис с сыном, а Ричард разлегся на лужайке загорать, попивая шампанское. Сэнди и Марк сидели рядом и разговаривали о всяких пустяках, старательно делая вид, будто и вправду только сегодня познакомились.

— Хорошо у вас, — Ричард наполнил бокал, — душой отдыхаю. И почему мне не попалась такая жена, как ты, Сэнди? Все какие-то стервы.

— А может, я тоже стерва?

— Ты? Нет, дорогая, ты лучшая из женщин.

— Ой, я сейчас покраснею.

Однако про себя с удовлетворением отметила, что Ричард, сам того не подозревая, говорил именно то, что нужно. Пусть этот самоуверенный тип послушает.

— У вас замечательный сын, Сэнди, — сказал вдруг Марк. — Он чем-то напоминает меня в ранней юности.

— Ну подростки почти все похожи, — похолодев, отвечала она. — У них одинаковые интересы. А у вас есть дети?

— Какие дети! — воскликнул Ричард. — Марк закоренелый холостяк. Он ни разу не был женат. — Потом не удержался, поддел: — Несмотря на столь солидный возраст.

— В самом деле? — удивилась Сэнди.

— В самом деле, — бросив недовольный взгляд на друга, сказал Марк.

Мысли понеслись у нее в голове, вытесняя одна другую. Как же так? Значит, они не поженились? Почему? Ведь все уже было решено. А обручальное кольцо Эмили? Нет, не может быть. Хотя… разве в этом дело? Он ведь все равно не позвонил и не приехал тогда, когда был так нужен ей. Только вот она ему была не нужна. А что уж там произошло у них с Эмили — какая разница.

Она попросила Ричарда подлить ей шампанского. Выпить — и забыть. Завтра они уедут и… И что? И ничего. Надо теперь учиться дружить с ним, раз уж оказалось, что Ричард — общий друг. Бывают же такие насмешки судьбы.

Видимо, Сэнди выпила слишком много шампанского — голова закружилась, стоило ей встать. К счастью, мужчины, как обещали, избавили ее от хозяйственных хлопот.

Перебазировавшись в дом, они расположились в гостиной, чтобы пить кофе с коньяком и курить сигары. Арни, разумеется, остался с ними, но, надеялась Сэнди, ребенок ограничится только кофе, а лучше — чаем. Сама она, извинившись, ушла наверх. Приняла прохладный душ, села в кресло, включила телевизор. Наконец-то одна, не надо лгать, притворяться и контролировать каждое слово.

Посмотрев новости сразу после полуночи, Сэнди решила, что сына пора отправлять в постель. Бен ведь не догадается сделать это.

Выходя из спальни, она лицом к лицу столкнулась с Марком, который шел по направлению к своей комнате. Хотела быстро пройти мимо, но он задержал ее, крепко ухватив за руку чуть повыше локтя. Она повернулась и открыла рот, чтобы возмутиться, однако Марк властно прижал ее к себе и жадно впился в ее губы. Поначалу Сэнди трепыхалась, пытаясь вырваться, но потом губы сами, помимо ее воли — она готова была в этом поклясться — ответили на его поцелуй. Отпустив ее, Марк спросил насмешливо:

— Детка, может, придешь ко мне ночью, когда муж уснет?

Вот негодяй! Он ведь хочет оскорбить ее. По сути, снова прямым текстом говорит: ты шлюха. Он что, при каждом удобном случае будет издеваться над ней? Что ж, каков вопрос — таков ответ.

— Незачем. Муж вполне устраивает меня в постели.

И, резко развернувшись, ушла в спальню.

 

15

После рабочего дня Сэнди заехала к Бену в клинику. Со дня того злополучного пикника она решила, что хватит экспериментов над своими чувствами. У нее есть семья, есть Бен. Жаль только, общих детей так и не заимели. Почему-то не получалось забеременеть, хотя все анализы и обследования подтверждали, что оба они абсолютно здоровы. Но еще ничего не потеряно, ей ведь всего тридцать три.

А Марк — так, внезапное напоминание о юности. Ну взыграла кровь (или гормоны?), дала волю инстинктам. Тем более ситуация располагала: отпуск, отель, солнце, море, красивый мужчина. В конце концов, она взрослая женщина, она сумеет взять ситуацию под контроль. Ведь не зря мама говорит, что внутри у нее — стальной стержень. И это правда. Иначе чего бы она добилась в этой жизни? Конечно, Бен ей здорово помог, но профессиональных высот она достигла сама. Будь она никчемной графоманкой, Ричард не предложил бы ей пост главного редактора, несмотря на многолетнюю дружбу.

Может быть, она даже слишком много времени уделяла работе. Пришло время обратить внимание на семью. Вот поэтому Сэнди решила пригласить мужа провести вечер вдвоем в каком-нибудь уютном ресторанчике.

Прозрачные двери раздвинулись при ее приближении, и она подошла к окошку ресепшен.

— Добрый день! Бенджамин Хейг на месте?

Ее здесь, конечно, знали и по имени, и в лицо, но она всегда соблюдала формальности. Секретарь набрала внутренний номер Бена.

— Он в лаборатории, миссис Морель.

— Спасибо.

Сэнди поднялась на восьмой этаж и пошла по длинному коридору в дальний его конец. Остановилась у стеклянной стены. Бен что-то увлеченно говорил невысокой худенькой девушке с коротко стриженными русыми волосами, на вид почти подростку. Стажерка, что ли? С таким благоговением смотрит на него и слушает с таким… вдохновением.

«А ведь она влюблена в Бена, — подумала Сэнди. — Я на него никогда не смотрела вот так. Наверное, так я смотрела на Марка, когда мне было семнадцать. Как это, оказывается, глупо выглядит со стороны. Глупо и… прекрасно».

Бен все показывал какие-то колбы, брал то одну, то другую, то сразу обе, тряс их, поворачивал, просматривал на свет. Но вот он нечаянно бросил взгляд в сторону Сэнди, заметил ее и, сказав что-то собеседнице, поспешил к двери.

— Привет, дорогая. — Чмокнул в щечку.

— Привет. Какие планы? Как насчет совместного ужина?

— Извини, Сэнди, сегодня не могу. Неделю назад приехала Иден, помнишь, аспирантка из Гарварда? Я ввожу ее в курс дела — мы начали очень серьезную работу.

— Понятно, тогда не стану отвлекать, — улыбнулась Сэнди и кивнула в сторону девушки. — Это она?

— Да, она. Не обижаешься?

— Ну что ты. Работай спокойно.

Она поцеловала Бена и пошла к выходу, чувствуя не обиду, а облегчение. Как если бы ее судили за тяжкое преступление и вдруг вынесли оправдательный приговор.

Бог мой, думала она, а мне ведь все равно. Я, пожалуй, даже обрадуюсь, если он увлечется ею. Может, это и к лучшему? Он заслуживает большего, гораздо большего, чем я могу ему дать.

Для этой девочки он будет идолом, кумиром, у них общие интересы, она станет любить его. И это правильно. Он ведь несчастлив со мной. Ему только кажется, что он счастлив. Потому что не знает, КАК бывает по-другому.

Ну что ж, если не получается поужинать с Беном, придется отправиться в ресторан без него. В конце концов, это лучше, чем коротать вечер дома в одиночку. Подругами Сэнди так и не обзавелась. У нее были хорошие, ровные отношения с коллегами, партнерами и клиентами журнала, но о близкой дружбе не могло быть и речи. Для этих целей ей вполне хватало Бена и Ричарда. А единственной женщиной, кому она доверяла и с кем могла поговорить или посоветоваться, была мать. В том, чтобы изливать душу, Сэнди никогда не нуждалась. Она считала, что способна справиться с любыми нравственными терзаниями самостоятельно. Впрочем, уже много лет она их не испытывала. Жизнь текла ровно, спокойно, благополучно. И зачем только она поддалась уговорам Ричарда и отправилась в Монако?

С трудом пристроив «пежо» у небольшого уютного ресторанчика, где они с Беном иногда бывали и где Сэнди предусмотрительно заказала столик, она посмотрелась в зеркало (ей давно уже было не все равно, как она выглядит), чуть взбила локоны и в целом осталась довольна.

Зал оказался полон. Сэнди прошла к своему столику и углубилась в изучение меню. Выбрав для начала салат и легкую закуску, подняла глаза в поисках официанта — и увидела, что между столиками пробирается Марк с какой-то пухленькой девицей. Она тут же отвела взгляд, снова уткнувшись в меню. Вот досада! И так настроение ни к черту, а тут еще явился ее главный раздражитель. Подняться и уйти, пока он ее не заметил? А собственно, с какой стати? Она пришла ужинать — и она поужинает. Не хватало еще из-за него менять свои планы.

Как раз в этот момент подошел официант, и Сэнди сделала заказ. Краем глаза заметила, что Марк ее увидел, но у нее не было ни малейшего желания не то чтобы общаться, а даже здороваться с ним. После всех гадостей, которые он наговорил ей несколько дней назад, она его просто ненавидела.

Конечно, они уселись недалеко от ее столика. И, конечно, он расположился так, чтобы видеть Сэнди. Нет, не стоит обращать на них внимания. Но легко сказать: не обращать внимания не получалось. Взгляд то и дело цеплялся за их столик. Сидят, мило беседуют, Марк, похоже, в ударе, потому что девица то и дело хихикает и зазывно на него поглядывает. А он то погладит ее руку, то поправит упавшую прядку волос… И та просто млеет…

Сэнди вдруг нестерпимо захотелось выпить. Она подозвала официанта и заказала бокал мартини. Придется вызывать такси, а машину забрать завтра. Но лицезреть эту парочку на трезвую голову она была не в состоянии.

Когда подружка Марка отправилась «пудрить носик», он поднялся и подошел к ее столику.

— Привет.

Она неохотно ответила:

— Добрый вечер.

Марк по-хозяйски отодвинул соседний стул и, не спрашивая разрешения, сел. Совсем не по-джентльменски. Наверное, презирает ее настолько, что не считает нужным даже соблюдать правила приличия.

— По-моему, я тебя не приглашала, — недовольно заметила Сэнди.

— Извини. — Его слова сопроводила непосредственная улыбка. — Но здесь ведь не занято?

До чего же он обаятелен!

— Мог бы для приличия поинтересоваться. Что тебе надо?

Она понимала, что вопрос прозвучал грубо и тоже совсем неинтеллигентно, но ничего не могла с собой поделать. Он, видимо, не ожидал такой реакции и взглянул на нее несколько обескураженно.

— Ничего, подошел поздороваться.

— Поздоровался? До свидания.

Марк неожиданно развеселился.

— А что это ты мне грубишь? Ревнуешь, что ли?

Она вспыхнула, метнула на него гневный взгляд, но тут же взяла себя в руки. Медленно поставила на стол пустой бокал и процедила:

— К кому? К этой толстушке, с которой ты пришел? Ха-ха-ха. — Потом, изобразив очаровательную невинность, добавила, намекая на его недавнее поведение у нее в гостях: — Значит, ты, когда ревнуешь, начинаешь грубить?

Он расхохотался, впрочем, как показалось Сэнди, немного принужденно.

— Я тебя обожаю, крошка. — Встал и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Приятно было поговорить. — И ушел к себе за столик, ждать свою пышногрудую спутницу.

А Сэнди осталась сидеть как оплеванная. Вроде бы ничего обидного не сказал, но его снисходительный тон, и небрежный поцелуй, и эта «крошка» на прощание, будто она какая-то дешевка…

Сэнди подозвала официанта и заказала еще бокал мартини.

А на следующее утро, проснувшись с головной болью, выпила две таблетки аспирина и решила, забрав машину, отправиться к родителям. У нее остались два неиспользованных дня отпуска. Самое время напомнить об этом Ричарду. У Арни начались каникулы, и он уехал с друзьями в лагерь в Испанию. Бен занят своей работой и Иден. А ей нужно отвлечься от всего, ни о чем не думать, окунуться в милый провинциальный уют, заняться чем-нибудь простым и понятным: помочь маме разобрать чердак, например. Тем более что она сейчас одна дома, папа тоже уехал на пару недель — в Эдинбург, навестить свою сестру.

Сэнди медленно ехала по улочкам родного городка, может быть, впервые в жизни обратив внимание на то, как они живописны, как ухожен каждый дом, каждый сад, каждый кустик и как легко здесь дышится. Почему она не замечала этого раньше?

Припарковавшись у родительского дома, вышла из машины, нажала на пульт дистанционного управления — коротко взвизгнув, щелкнули замки — и направилась к входу. И в этот момент увидела, что с противоположной стороны улицы движется внушительный «бентли». Подъехал, остановился, вышел шофер в униформе. Сэнди усмехнулась: почти дежавю. Водитель подошел к задней дверце, открыл, и оттуда появилась Элизабет Гилмор собственной персоной.

Что-то в последнее время семейка Гилмор стала ее слишком напрягать.

Элизабет увидела Сэнди и остановилась — прямо сцена из немого кино. С минуту они молча смотрели друг на друга. И тут раздался голос Сильви:

— Дочка, ты что это приехала неожиданно, без предупреждения?

Этот возглас словно вывел Элизабет из оцепенения.

— Дочка? Ах да… Сэнди — это ведь сокращение от Александры. Но почему… — Она недоуменно осмотрела Сэнди с головы до ног.

— Все просто, — устало сказала Сэнди-Алекса-Александра. — Я сделала пластическую операцию после аварии несколько лет назад.

— Действительно, как все просто, — задумчиво протянула Элизабет.

— Давайте пройдем в дом, — предложила Сильви. — Продолжим общение за чашкой чая. По-моему, вам есть о чем поговорить.

Сэнди пожала плечами. Она-то считала, что тема исчерпана и обсуждать больше нечего. Но не выгонять же миссис Гилмор.

Пока Сильви готовила чай, Элизабет, расположившись в кресле у журнального столика, закурила. Разрешения она не спросила, что Сэнди почему-то не удивило. Впрочем, ей это было безразлично. Она молча придвинула гостье пепельницу.

— Сэнди… — начала Элизабет. Видно было, что ей нелегко говорить. — Не знаю, с чего начать. Наверное, стоит начать с главного. Да! — И леди глубоко вздохнула, словно решаясь на что-то важное. — Я очень виновата перед вами — перед тобой и Марком. Тогда, пятнадцать лет назад, я была… не совсем честна с тобой. Марк и Эмили действительно собирались пожениться. Для обеих семей это был вопрос решенный. Но перед самой помолвкой Марк взбунтовался. Из-за тебя. Тогда я отправила его в Лондон, к отцу. Но и ему он категорически заявил, что не намерен жениться на Эмили. А пока Марк был в отъезде, я постаралась убедить тебя и твоих родителей в том, что тебе нужно забыть о моем внуке.

Сэнди слушала, не в силах отвести взгляд от тонких пальцев Элизабет, сжимающих сигарету.

— И что?.. Они не поженились?

— Нет. Эмили через полгода выгодно вышла замуж, а Марк с тех пор один.

— Вот как? — Сэнди все смотрела, как пальцы Элизабет мнут сигарету. — Но почему же он не приехал ко мне, почему не позвонил? Почему, в конце концов, не рассказал обо всем?

— Марк — настоящий мужчина. — В голосе миссис Гилмор зазвучала гордость. — Он хотел решить проблему сам. И он решил ее. Но на обратном пути из Лондона он очень торопился, Марк попал в аварию. Два месяца в больнице. Мы надеялись, за это время он одумается.

Сильви стояла, прислонившись к дверному косяку, и слушала, побледнев.

— Алекса, — сказала она тихо. — Он приезжал. Ты только что уехала в Лондон. Мы не стали тебе говорить.

У Сэнди появилось странное чувство: казалось, ее заполняет пустота. Конечно, такого не может быть, ведь пустота — это пустота, то есть ничего. Тем не менее она ощущала, как пустота разливается по ней: бежит вместо крови по венам, стучит вместо сердца, шумит в ушах, обволакивает мозг. Не спрашивая разрешения, Сэнди вытащила сигарету из пачки Элизабет, щелкнула ее же зажигалкой и глубоко затянулась. Вообще-то она курила крайне редко, только если случалось что-то из ряда вон выходящее. Это «что-то» обычно случалось на работе, поэтому никто из родных никогда не видел ее с сигаретой. Однако Сильви ничего не сказала, лишь бросила на дочь короткий удивленный взгляд.

— А почему вдруг вы решили мне об этом рассказать? — спросила наконец Сэнди. — Через столько лет?

Элизабет встала и заходила по комнате.

— Потому, что Марк тебя любит. Не знаю, тебя — Сэнди, или тебя — Алексу, или Алексу в Сэнди… Впрочем, не важно, раз ты — это она. И хорошо, что так. А то у него, по-моему, началось раздвоение личности… А я… мне уже много лет, и я хочу успеть исправить свои ошибки. Я хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы вы были счастливы. — Ее взгляд упал на портрет на стене, она подошла и, прищурившись, всмотрелась в изображение: Сэнди, Бен и Арни. Они сфотографировались прошлым летом — специально по просьбе родителей. — Сэнди, это твой сын? — спросила она, не отводя взгляда от фото.

— Да, мой сын.

— Но… он ведь… он ведь очень похож на Марка, — неуверенно произнесла Элизабет.

Сэнди молчала.

— А на кого же еще ему быть похожим? — спросила Сильви.

— Боже мой! — Элизабет прижала руки к щекам и все повторяла, как заклинание: — Боже мой! Боже мой! Боже…

А по ее лицу — надменному, всегда невозмутимому лицу британской аристократки в седьмом поколении — текли слезы.

Элизабет давно уехала, а Алекса никак не могла прийти в себя после ее откровений. Она ведь долго не верила, что Марк ее бросил, что он мог так поступить с ней. В глубине души надеялась, что он найдет ее, заберет к себе и больше не отпустит. Она надеялась на это даже тогда, когда уже родился Арни. И только увидев обручальное кольцо на руке Эмили, перестала верить и надеяться. Смирилась. Поняла, что у них не будет общего, одного на двоих будущего. Собрав в кулак всю свою волю, начала учиться жить без Марка, отправив ненужные воспоминания в дальние уголки сознания. И научилась. Она была уверена, что научилась.

— Мам, когда ты догадалась? — спросила Алекса. — Про Арни?

— Почти сразу, как он родился. А год от года это становилось все очевиднее.

— А папа?

— И папа. Зря ты нам сразу не сказала, милая. Мы все-таки твои родители, мы бы тебя поддержали. — Сильви встала и начала ходить вокруг стола, собирая посуду.

Алекса продолжала пить остывший чай, не чувствуя его вкуса. Увидев поднос в руках матери, заметила у себя в руках чашку и наконец поставила ее.

— Дочь, а ты любишь Бена? — впервые за пятнадцать лет спросила ее Сильви. — Или ты с ним только из чувства благодарности?

— Не знаю. — Алекса в отчаянии сжала виски руками. — Правда, не знаю. Я об этом никогда не задумывалась. Просто так получилось. Он очень хороший. Он меня любит. Мне казалось, этого достаточно для счастья. Пока снова не встретила Марка. Но я ведь думала всю жизнь, что он предал, обманул меня. А оказывается, это не так… И что теперь делать?

— Что? — Сильви остановилась в раздумье. — Действительно — что? — Она поставила поднос на стол, села рядом с дочерью и обняла, прижав ее голову к своей груди. Совсем как в детстве. — А знаешь, давай-ка для начала разберем чердак. Кажется, ты хотела мне помочь?

Алекса невольно улыбнулась.

— Умеешь ты найти правильное решение.

На чердаке оказалась куча всякого хлама, который копился здесь, пожалуй, все тридцать лет, что родители жили в доме. Даже коробка с игрушками нашлась.

— Ма-ам, это же мой любимый. — Она достала белого медведя и обняла его, как родного. — Жив еще, бедолага. Надо тебя постирать и забрать с собой.

Потом вывалила на расстеленные по полу газеты все, что осталось. Поверх кубиков, пупсов, кукол и зайчика упала темно-синяя, в мелкую голубую полоску мужская рубашка. Алекса подняла ее и поднесла к лицу.

— Дочка, что это?

— Его рубашка. Марка.

Кажется, только вчера она так же прижимала ее к себе, и душа уносилась куда-то ввысь, замирала там на мгновение — и падала. А потом снова взлетала и снова падала. И такое это было непередаваемое блаженство, которого она никогда больше не испытывала. Никогда больше она не была так пронзительно счастлива. Наверное, такое и возможно только в семнадцать лет, когда эта самая душа еще чиста и невинна. Когда еще веришь, что впереди тебя ждет безоблачное будущее и что все мечты обязательно сбудутся. Когда еще веришь в чудеса.

Алекса, не выпуская из рук рубашку, резко встала, но неожиданно пошатнулась и почувствовала, что теряет сознание. Успела позвать только:

— Мам!

Сильви тут же подскочила, подхватила ее, аккуратно усадила на пол, открыла окно пошире.

— Девочка моя, да ты, похоже, беременна.

— Вряд ли. Я столько лет не предохраняюсь, и ничего не получается. Скорее всего, перенервничала сегодня, вот давление и скачет.

— Все равно, давай-ка покажемся доктору. У меня есть замечательный знакомый врач. Прямо сейчас позвоню. Завтра утром и поедем.

— Хорошо, давай поедем, раз он такой замечательный.

Новость, которую сообщил Алексе врач, сразила ее наповал. Ведь они с Беном чего только ни пробовали, каких только методов ни испытывали на себе. А тут вдруг — пожалуйста, нежданно-негаданно. Да еще в самый неподходящий момент. И что теперь, отказываться от ребенка, которого столько лет ждала? У Бена намечается адюльтер, это понятно — причем ей это понятнее, чем ему. У самой в душе смятение и переполох. И за что судьба так несправедлива? Конечно, так думать нельзя, это ведь ребенок, он ни в чем не виноват. Но все же… Как быть? И тут ее вдруг осенило.

— Доктор, а с какой точностью вы определяете срок?

— С точностью до двух дней.

Она вытащила из сумочки мобильник, открыла в нем календарь и бессильно опустила руки. Это снова ребенок Марка! Горячие монакские ночи не прошли бесследно. Она ведь и с ним не предохранялась. Кто же мог подумать…

— Спасибо, доктор. Ошибки быть не может?

— Ошибка исключена. Поздравляю вас.

Вышедшая из кабинета Алекса напоминала сомнамбулу: еле передвигается, взгляд отрешенный, реакция замедленная. Сильви четыре раза спросила ее, что сказал врач, прежде чем она ответила.

Когда вернулись домой, мать заставила ее улечься в постель, принесла свежевыжатый сок.

— Мам, я не больна, я всего лишь беременна.

— Не сопротивляйся. Будешь есть витамины и отдыхать. Кстати, работать надо теперь поменьше. Побереги себя. Почему Бену не звонишь? Вот он обрадуется…

Алекса села.

— Не думаю. Это ребенок Марка.

Теперь села и Сильви.

— Тогда звони Марку.

— Нет. Я пока ничего не решила. — Она снова улеглась, укрывшись пледом. — Что-то в сон клонит.

— Отдыхай, — Сильви встала, — а я пока что-нибудь приготовлю. Вкусное и полезное.

Но и во сне Алексе забыться не удалось. Перед ней попеременно появлялись то Марк, то Бен. Они ей что-то говорили, каждый убеждал в чем-то своем, но она не понимала ни одного слова. Потом оба исчезли, и Алекса увидела себя на зеленой лужайке. Она сидела там совершенно одна, ей было хорошо и спокойно… Когда она проснулась, то уже знала, что делать.

Алекса спустилась и сказала матери, что хочет проехаться по городу. Сильви заставила ее сначала пообедать. Да, похоже, эту беременность придется провести под ее чутким руководством. Но если она будет есть столько, сколько хочет Сильви, то у нее родится не ребенок, а как минимум слоненок.

Она оставила машину на дороге и пошла по знакомой тропинке между разлапистых елей. Деревья все так же стояли, склонив свои ветви в молчаливом приветствии, и Алексе казалось, будто они сопровождают ее до любимого места. Она ведь не приходила сюда с тех пор. Осталось ли оно прежним? Или заросло ельником и туда теперь не пробраться?

Удивительно, но лужайка все так же зеленела свежеподстриженной травой. Алекса аккуратно спустилась, держась за ветви, которые протягивали ей ели, и уселась на траву, постелив предусмотрительно взятый с собой плед. Именно здесь начиналось ее счастье. И именно здесь она примет решение.

Все эти годы она жила словно в перевернутом мире. Потому что считала подлецом единственного любимого человека. А оказалось, он вовсе не подлец. Он тоже любит ее. Именно сейчас, именно здесь Алекса осознала это. И все в мире сразу встало на свои места. Для нее больше не осталось вопросов.

В этот момент она услышала чьи-то шаги. Кто-то спускался по той же дорожке, по которой она шла десять минут назад. Кто же это? Может быть, те люди, что присматривают за лужайкой? Как некстати! Алекса приподнялась и настороженно посмотрела в сторону деревьев.

 

16

Ярко-красный «феррари» несся от дома Бенджамина Хейга в Лондон на максимально допустимой скорости.

Ричард что-то рассказывал о новых проектах компании, но Марк слушал вполуха, думая о своем. Когда за завтраком Сэнди разливала чай, он снова вспомнил Лекси. Было что-то неуловимо общее в движениях, в позе, в повороте головы. И ему, как тогда, захотелось, чтобы эта женщина вот так же наливала чай в их общем доме, чтобы она всегда была рядом: и днем, и ночью. И чтобы у них были дети. Такие, как ее мальчик — Арнольд. Марк испытал какое-то необъяснимое удовольствие, когда посадил его за руль своего «феррари». Мальчишка был в полном восторге. А ему казалось, что это его сын — ведь у него мог бы быть такой сын. Арни схватывал все на лету, чувствовал каждое движение автомобиля так же, как чувствовал его сам Марк. Этому нельзя научить. Это врожденное. Сэнди, Сэнди, если бы мы могли быть вместе…

Только это невозможно. У нее — счастливая семья. К тому же Бен — друг детства Ричарда, прекрасный человек, и видно, что искренне любит жену и ребенка. Было бы намного легче, если бы он оказался мерзавцем, таким, каким, например, был его отец. Тогда бы он забрал Сэнди и ее сына, увез, даже не спрашивая их согласия.

Однако вместо этого говорил ей гадости, пытаясь уязвить посильнее. Он терзался сам и хотел сделать больно ей. Это низко, недостойно, но он ничего не мог с собой поделать. Она могла просто выгнать его вон из своего дома. И была бы права.

Конечно, она не шлюха, Марк ни секунды не сомневался в этом. Он знал, что она не придет к нему, когда так по-хамски предложил это. Хотя, если бы пришла, был бы счастлив, искупал бы ее в безумных ласках, заставил бы забыть обо всем… Но она вела себя так, будто ей наплевать на него и будто для нее ничего не значит та неделя в Монако, проведенная вместе. И ничего не значит он, Марк.

Впервые за долгие годы он почувствовал что-то очень похожее на любовь. И снова потерял ее, не успев обрести.

Дни проходили как в тумане. Вернулась из Монако бабушка. Скорее всего, ненадолго.

В усадьбе ей скучно, она наезжает туда время от времени, только чтобы присмотреть за порядком. Марк как-то навестил ее. Она снова завела разговор о женитьбе и о наследниках — очень уж ей хотелось, чтобы дом стал живым, обитаемым и в нем зазвучали бы детские голоса. Но Марк ответил, что в ближайшее время вряд ли ее этим порадует.

— Я все-таки надеюсь на чудо, — в который уже раз сказала внуку Элизабет. — И надеюсь, оно произойдет еще при моей жизни.

В душе Марка поселилась тоска. Он занимался делами, просматривал отчеты и балансы, вникал в бизнес-планы, встречался с партнерами — но все происходило по инерции, на автомате. И как избавиться от этой гнетущей, обволакивающей сердце тоски, он не знал. В том, что касалось бизнеса, он принимал решения уверенно и почти никогда не ошибался. Может быть, как раз благодаря своей уверенности. Впрочем, она не появилась ниоткуда — она базировалась на опыте, знаниях, интуиции и связях. А вот что делать со своими чувствами, которые вдруг ожили при встрече с загадочной и бесконечно притягательной для него женщиной по имени Сэнди Морель, он не знал. И никакого разумного выхода из этой ситуации найти не мог. Стоило признать: он просто не может справиться со своими чувствами, как будто ему не тридцать семь, а семнадцать лет. И это его жутко раздражало.

Чтобы хоть немного развеяться, Марк решил отправиться в бассейн. Раньше ему всегда это помогало: поплаваешь, или покачаешь мышцы в тренажерном зале, или поиграешь в футбол с приятелями — и чувствуешь себя совсем иначе.

Вот и сейчас Марк подумал, что заплыв в бассейне если и не повысит настроение, то уж точно не пойдет во вред.

Он наматывал метры от бортика к бортику без перерыва, наверное, минут сорок, когда услышал, как его кто-то окликнул. Доплыв очередную стометровку, Марк посмотрел по сторонам и увидел свою бывшую секретаршу Саманту. Она стояла у спуска в бассейн, улыбалась и махала ему сразу обеими руками. Он выбрался из воды и подошел к ней.

— Саманта! Рад тебя видеть.

Она игриво встряхнула головой.

— Я тоже очень рада.

Саманта пыталась кокетничать с ним и раньше, когда он был ее боссом. Но у Марка было строгое правило: никаких поводов для сплетен на работе. Тем более что полноватые девушки вообще были не в его вкусе, а то, может, он и отступил бы от правила разочек. Но теперь, когда она ему не подчиненная, а он ей не начальник, почему бы и нет? Может быть, ему и понравится? Она совсем не похожа на Сэнди — именно это и нужно сейчас: чтобы ничего не напоминало о ней, забыть и забыться.

— Саманта, я приглашаю тебя на ужин.

От неожиданности и от радости она подпрыгнула и захлопала в ладоши. Потом, сообразив, что слишком бурно выражает свои эмоции, огляделась — никто не обращал на них внимания — и торопливо согласилась:

— Конечно! Когда?

Марк не стал долго думать. Зачем терять время?

— А прямо сегодня.

— Хорошо. Где мы встретимся?

Марк улыбнулся.

— Скажи, куда мне за тобой подъехать.

Она назвала адрес ближайшего к ее дому метро и сказала, что будет ждать у выхода.

Марк подумал, что они проработали вместе чуть ли не десять лет, а он даже понятия не имеет, где и как она живет. Ну вот сегодня и узнает. Наверное.

Он увидел Сэнди практически сразу, как они с Самантой вошли в ресторан. Она сидела за столиком у окна какая-то растерянная и потерянная — и у Марка неожиданно сжалось сердце от нежности. Захотелось броситься к ней, обнять, прижать к себе и никогда, никогда больше не отпускать. Зачем ему какая-то Саманта, если в этом мире есть ОНА?

А ОНА старательно делала вид, что не замечает его. А он старательно играл свою роль, ухаживая за Самантой.

Потом все же не выдержал, подошел. И напрасно. Сэнди снова довольно резко дала понять, что ему нет места в ее жизни.

Только к Саманте он все равно потерял всякий интерес. Девушка, конечно, рассчитывала на продолжение вечера, настойчиво приглашала его в гости. Но он так и не узнал, где и как она живет.

Следующим вечером Марк ехал к матери и думал о Лекси. Вообще его мысли о Сэнди странным образом переплетались с воспоминаниями об Алексе. Интересно, какой она стала? В ней не было режущей глаза красоты, но было нечто большее — шарм, порода, если хотите. Это чувствовалось в ее манерах, ее самоощущении и восприятии окружающего мира. Она не была подделкой, а была настоящим бриллиантом, но пока еще без огранки — так бы Марк это назвал. Хотелось бы посмотреть на нее сегодня…

Поднимаясь по лестнице, Марк услышал за дверью родительской квартиры голоса и заливистый женский смех. Вот это номер! Неужели кому-то удалось развеселить Меган Гилмор?

Он позвонил, дверь тут же открылась, и перед Марком предстали улыбающиеся Джек Конорс и мама. Он не узнал ее. Глаза сияют, волосы распущены — какие они у нее, оказывается, пушистые и блестящие, на щеках играет румянец. Сейчас она напоминала не Снежную королеву, а лесную нимфу. Или русалку.

— Добрый вечер, Джек. Привет, мам. Я, кажется, не вовремя?

— Ну что ты! — воскликнули они почти одновременно.

— Я все равно собирался уходить, — продолжил Джек.

Закрыв за Джеком дверь, Меган обратилась к Марку:

— Что случилось? Ты сам не свой.

— Давай ты меня чем-нибудь покормишь сначала, — переключил ее внимание сын.

Потом, когда пили кофе, Меган вернулась к этому разговору.

— Сынок, у тебя проблемы с бизнесом?

— Нет, все в полном порядке. Несмотря на кризис, отели заполнены, богатые бездельники, да и не только бездельники, а и очень даже деловые люди по-прежнему не жалеют денег на развлечения и отдых. На этот счет не волнуйся.

— Что же тогда?

И он рассказал ей о Сэнди. И о том, что она неожиданно оказалась женой друга детства Ричарда.

— Да, Джек рассказывал как-то, что они практически выросли вместе: учились в одной школе-пансионе, жили в одной комнате и даже каникулы часто проводили вместе. Обычный мальчишка был, а взял и стал самым именитым в Лондоне пластическим хирургом.

— По-моему, он ученый…

— Он и ученый, и врач.

— Пластический хирург? — спросил Марк и его словно озарило. — Пластический хирург! Конечно. Ее глаза… у нее одной были такие глаза. Мама, это она! Какой же я идиот… Мама, я идиот!

Меган смотрела на него, как на сумасшедшего. А Марк все наматывал круги по комнате, повторяя бессмысленные восклицания.

— Кто — она? Какие глаза?

Марк наконец остановился, потом подошел к матери, сел рядом, взял ее за руку и объяснил:

— Мама, Сэнди — это и есть Лекси. Только она зачем-то сделала пластическую операцию. Но остались ее фигура, ее движения и, главное, ее глаза. Больше таких ни у кого нет. Понимаешь? Я поеду к ее родителям. Поеду и все выясню.

Ярко-красный «феррари» снова мчался на максимально допустимой скорости. Но теперь — из Лондона, в сторону Брайтона. Мелькали зеленые холмы и долины с мирно пасущимися белыми овечками, придорожные закусочные, автозаправки, рекламные плакаты. Точно так же Марк ехал почти пятнадцать лет назад, чтобы увидеться с Лекси. Не успел. Теперь он едет, чтобы раз и навсегда выяснить, что произошло, и принять решение.

Он подъехал к дому Фостеров, резко затормозил, стремительно вышел из машины и быстро пошел к входу по бетонной дорожке. Дверь оказалась незапертой.

— Миссис Фостер! — нетерпеливо позвал он.

— Пять минут, сейчас иду, — раздался голос Сильви откуда-то из глубины дома.

Марк тем временем прохаживался по знакомой гостиной. Здесь почти все осталось на своих местах, только мебель другая, посовременнее, да несколько новых портретов появилось на стене. Он подошел поближе. Вот Лекси с малышом на руках — такая, какой он ее помнит, почти девочка. На следующей — мальчик лет шести в школьной форме, с букетом цветов, серьезный и важный… А вот и недавнее фото: Сэнди, Бен, Арни. Да, теперь сомнений нет.

— Здравствуйте, — раздался за его спиной неуверенный голос Сильви.

Марк повернулся.

— Добрый день, миссис Фостер.

— Марк?! — От неожиданности она не знала, что сказать.

— Извините, что ворвался без предупреждения. Мне нужно было знать, что это она, — кивнул Марк в сторону портрета.

Сильви села в кресло.

— Значит, ты догадался?

— Да. Зачем она это сделала? Изменила внешность?

— Это не прихоть. Алекса шесть лет назад попала в аварию, и ее лицо сильно пострадало.

— Что ж, теперь мне все ясно.

Ему действительно стало понятно, почему она вдруг убежала тогда с террасы, когда он подошел к ней и стал флиртовать. Еще бы! Ведь она знала, кто перед ней, а он просто клеился к красивой девушке. Можно себе представить, что она испытала. Но ведь потом она откликнулась на его ухаживания… Значит, он ей небезразличен? Стало понятно и то, почему она сразу показалась ему родной, с первого прикосновения, с первого поцелуя — это была его Лекси! Другая, иная, непохожая и в то же время знакомая незнакомка. И потом, на пикнике… И позавчера, в ресторане… Все теперь ясно. Абсолютно все. А он — кретин, осел и идиот!

Марк направился к двери и, уже взявшись за ручку, повернулся и спросил, немного запнувшись:

— Миссис Фостер, как вы считаете… она счастлива с Беном?

Несколько секунд Сильви смотрела на него. Потом, ни слова не говоря, встала, подошла к той самой семейной фотографии и стала задумчиво в нее всматриваться. Что она увидела там? Марк ждал.

А она вдруг спросила не к месту:

— Ты давно разговаривал с бабушкой?

— Пару дней назад. Какое это имеет значение?

— Понятно. — Сильви наконец повернулась и посмотрела на него. — Марк, это твой сын.

Он сжал ручку двери так, что побелели пальцы.

— Что?! Как — мой?! Она ведь вышла замуж, мне сказали…

— Бен очень помог Алексе. Он сказал всем, что это его ребенок. Она ведь была уверена, что ты бросил ее. Арни родился двадцать восьмого апреля. До девяти ты умеешь считать, надеюсь. Да, честно говоря, и без подсчетов ваше сходство очевидно.

— О мой бог! — вырвалось у него. — Извините, миссис Фостер. Спасибо, что сказали. Я сейчас же поеду к ней.

— Она здесь.

— Где — здесь? — Марк удивленно огляделся вокруг.

— В городе. Сказала, проедется немного.

— Я найду ее! — И он почти бегом бросился к двери.

Он точно знал, где ее искать. Он помнил дорогу к этому месту с закрытыми глазами. Он даже попросил одного из садовников, ухаживающих за территорией Грин Хилл, чтобы тот поддерживал поляну в порядке. И тот исправно в первый и последний понедельник каждого месяца ездил туда с газонокосилкой на своем стареньком пикапе. Лекси должна быть там. Если он для нее что-то значит, она там. Всю дорогу он повторял эти слова, как молитву. А когда увидел ее «пежо», припаркованный недалеко от тропинки, ведущей на вершину холма, то облегченно вздохнул. Почти бегом он поднялся по ней, а затем так быстро, как позволял довольно крутой склон, стал спускаться к лужайке. Вот она уже виднеется между деревьями. Он раздвинул ветви руками, вышел на открытое место и…

И увидел постаревшую, подурневшую Эмили Хьюз. А рядом с ней — двух подозрительных типов. Один смотрел на Марка угрюмо, второй мерзко ухмылялся. В руках у первого был пистолет.

— Привет, дорогой! — слащаво пропела Эмили. — Сколько лет!

— Здравствуй, Эмили! — удивленно ответил Марк. — А что ты здесь делаешь?

— Ты конечно же рассчитывал не меня увидеть?

— Не тебя, — согласился он.

— Твоя ненаглядная в надежном месте. Чтобы увидеться с ней, придется заплатить два миллиона.

— Что ты несешь, Эмили? Что это за типы рядом с тобой?

— Но-но, полегче, — подал голос угрюмый.

— Это мои друзья. Думаю, от двух миллионов семейство Гилмор не обеднеет.

— А что, семейство Хьюз обеднело уже? — парировал Марк, напряженно думая, что можно сделать. Если бы не пистолет, он, конечно, вспомнил бы давние занятия рукопашным боем. Но парень на шутника не похож, запросто нажмет на спусковой крючок.

— Почему же, папа в полном порядке. Только он отказался от дочери. Моему мужу не нравилось мое поведение, и он нажаловался папочке. В общем, мне пришлось уйти. Но теперь нам с новым мужем, — она взяла под руку ухмыляющегося, — нужны деньги, чтобы я могла жить, как прежде. Ты же знаешь, я привыкла ни в чем себе не отказывать.

— А при чем здесь Алекса? И я?

Эмили хрипло рассмеялась.

— Как это при чем? Ее я ненавижу с тех самых пор, как ты отказался от меня из-за нее. Такая была бы пара… — мечтательно протянула она. — А недавно я узнала, что у нее все в полном шоколаде. Правда, не с тобой, но это не важно. Еще и в красотку превратилась. Мы стали следить за домом ее родителей и обнаружили, что туда сначала приезжала Элизабет, теперь ты. Неплохо она устроилась: и муж не бедствует, и любовник при деньгах. Так что мы решили удвоить ставку. Все вместе наберете пару миллионов. Наличными, разумеется. У вас два дня. Потом за каждый просроченный день Алексе придется платить своими пальчиками. Один день — один пальчик.

Марк похолодел, но виду не подал.

— Эмили, ты способна на это?

— Что ты, милый. Я — нет. За ней будут приглядывать мальчики.

Угрюмый кивнул. Судя по всему, он готов исполнить угрозу Эмили, не раздумывая.

У Марка заходили желваки, но он сказал спокойно:

— Хорошо. Где и кому отдать деньги?

— Скажи номер мобильного. Мы тебе позвоним. — Эмили посмотрела на часы и добавила: — И еще… Марк, если будет задействована полиция, Алексе не поздоровится — терять нам нечего. Учти это. Но, надеюсь, ты благоразумный человек, поэтому мы решим все мирно.

Этого Марк ей обещать не стал, пообещал другое:

— Если с головы Алексы упадет хоть один волос, я собственными руками удушу тебя.

Эмили хотела что-то сказать, но бросила на него короткий взгляд и передумала.

— Будут деньги — никто ее не тронет.

Марк подъехал к дому Фостеров и, захлопнув дверцу, быстро прошел внутрь.

— Сильви, где вы?

— Что случилось, Марк? — Она показалась из двери кухни. — Ты нашел Алексу?

Глядя на встревоженное лицо Сильви, Марк передумал сообщать ей плохую новость. Денег у них нет, это понятно. Толку от нее тоже немного, будет только нервничать и переживать. Он постарался сказать как можно спокойнее:

— Не волнуйтесь, миссис Фостер. Ее не будет пару дней. Да, она просила передать, что телефон у нее разрядился, а зарядное устройство она оставила в Лондоне.

Сильви облегченно вздохнула.

— Вы поговорили? Она сказала тебе, что беременна?

— Беременна? — удивился Марк. — Нет, пока не сказала.

— Ой, кажется, я лезу не в свое дело. Береги ее.

— Да, конечно.

Лекси беременна! Теперь надежды остаться с ней почти нет. Бен не отдаст ее, да и сама она вряд ли захочет в такой ситуации уходить из семьи. Впрочем, в данный момент это не главное. Главное сейчас — вытащить ее из рук подонков.

Марк поехал в Грин Хилл и рассказал обо всем бабушке. Потом позвонил Ричарду. Не вдаваясь в подробности, сказал только, чтобы тот сообщил Бену и чтобы они приезжали в усадьбу. Элизабет отправилась отдать распоряжения горничной, чтобы подготовила комнаты, и сообщить повару, что к ужину будут гости.

Через три часа Ричард, Бен и какая-то девушка вошли в особняк. «Зачем они притащили девицу? — с досадой подумал Марк. — Новая пассия Ричарда, что ли?»

На самом деле девушке оказалось двадцать восемь, ее звали Иден, она была химиком и несколько лет консультировала работу аналитического отдела одного из полицейских участков в США по вопросам проведения разного рода экспертиз. А сейчас приехала в Великобританию, чтобы работать в лаборатории Бена.

Обсудив возможные варианты действий, пришли к выводу, что деньги платить стоит только в самом крайнем случае. Общими усилиями они могут собрать два миллиона. Но не за два дня, конечно. Выручил Ричард. Правительство недавно произвело крупную госзакупку в их компании, деньги поступили на счет и пока не пущены в оборот. Он сказал, что может временно изъять их, чтобы была необходимая сумма через два дня на тот самый крайний случай. Тут же позвонил Джеку и обо всем с ним договорился.

— Что это за бандиты? Какие у них возможности? — спросила Иден.

— Мне показалось, обычные уголовники, которые, насмотревшись голливудских фильмов, решили сорвать куш по-легкому.

— У меня есть знакомый в полиции Брайтона. Мы как-то вместе работали над делом, связанным с международной наркоторговлей. Я могла бы обратиться к нему.

— Я думаю, они следят за полицейским участком. И если там появится кто-то из нас, может пострадать Алекса, — сказал Ричард.

— Но меня ведь здесь никто не знает, — возразила Иден.

Мужчины переглянулись.

— Действительно, — сказал Бен. — Нужно только придумать, как тебе добраться до Брайтона. Вдруг за домом тоже следят? Вошли-то мы через гараж, вблизи никого не было, а издали вряд ли могли заметить, что в автомобиле находилась еще и девушка.

Иден легла на заднее сиденье машины Ричарда, и они поехали в Брайтон. Была единственная надежда, что за домом следит кто-то один. И он будет «вести» Ричарда, а не автомобиль.

Ричард припарковался у супермаркета и, не запирая машину, пошел к магазину. У стеклянной двери приостановился и увидел в отражении, что за ним следует парень, похожий по описанию Марка на угрюмого. Ричард вошел внутрь, взял тележку и отправился в противоположный конец магазина. Иден должна выйти из машины через пять минут.

Ричард неторопливо прохаживался мимо полок, бросая в тележку все подряд. Походив минут пятнадцать, вышел, сел в автомобиль и отправился на другой конец Брайтона, куда, по договоренности, Иден приедет на такси. Обратно она должна попасть в машину тем же способом: пока Ричард с «хвостом» будут сидеть в кафе.

В это время Бен ходил взад-вперед по огромному холлу, а Марк сидел в кресле и наблюдал за ним. Он любит Алексу, видно, что не на шутку встревожен и, если понадобится, не остановится ни перед чем. Так же, как и сам Марк: он готов жить ради нее и умереть за нее. Он сделает все, что возможно и даже невозможно, чтобы вытащить Алексу из беды, а потом — чтобы убедить ее остаться с ним. Они предназначены друг для друга, Марк это точно знает. И ведь у них есть Арни, сын… При мысли об этом сердце его забилось сильнее, если только ему можно было забиться еще сильнее. Боже правый, у него есть сын!

Конечно, Бен прекрасный человек, но Лекси — женщина Марка. И это так же верно, как то, что небо синее, а трава зеленая. А ребенок, которого она ждет… что ж, вырастят вместе.

— Марк, — заговорил Бен, — а почему бандиты обратились именно к тебе?

— Это долгая история, Бен. Я потом тебе расскажу. Посмотри, Ричард и Иден уже вернулись.

— Все в порядке, — сообщила Иден. — Полиция аккуратно займется этим. Под описание подошли их давние знакомые. Мне дали рацию, чтобы сообщать новости. — Потом обратилась к Бену: — Не волнуйся, с твоей женой ничего не случится.

Хорошая девушка, неглупая и искренняя. Она ведь неравнодушна к Бену, он один этого не замечает. Однако готова рисковать ради того, чтобы спасти его жену.

В то время как Иден рассказывала Бену подробности поездки, Ричард подошел, сел рядом с Марком, закурил сигару и задал тот же вопрос, что Бен десять минут назад:

— Марк, каким образом бандиты вышли на тебя? Почему на тебя, а не на Бена или родителей Сэнди? Ты что-то скрываешь?

Ричард — старый, проверенный друг. Он никогда не лез Марку в душу, а тот никогда не рассказывал о Лекси. Он вообще о ней никому ничего не рассказывал. Это то, что всегда принадлежало только ему. Но, видно, пришло время. И лучше начать с Ричарда.

— Скажи, ты знаешь, как и где Бен познакомился с Лекси… то есть с Сэнди?

— Знаю. Она тогда только что приехала в Лондон, Бен влюбился с первого взгляда. С тех пор они вместе.

— Но ведь Арни — не его ребенок?

Ричард помолчал немного, потом все же сказал:

— Не его… А откуда ты…

— Арни — мой сын.

Ричард выронил сигару, чертыхнувшись, тут же поднял ее. Бросил быстрый взгляд на Бена и Иден — они были заняты беседой друг с другом в дальнем конце холла. И, повернувшись к Марку, заговорил возмущенно:

— Вот так сюрприз! Какого же черта она осталась одна, беременная, в семнадцать лет? Марк?!

— Я сам узнал об этом только сегодня! Я должен был жениться на Эмили, но отказался, а Лекси не знала об этом. Потом мне сказали, что она вышла замуж, у нее ребенок. Я не мог даже представить, что это мой ребенок. А Эмили теперь вспомнила старые обиды и решила потребовать денег.

Ричард задумчиво покачал головой.

— И что ты намерен делать?

— Я не отдам ее никому, — решительно сказал Марк.

— Не отдашь! — снова возмутился Ричард. — А Бен? Он в чем виноват?

Марк резко вскочил, увидел удивленные взгляды Бена и Иден, снова сел, стараясь сохранять видимость спокойствия.

— Конечно, он не виноват. Он благородный, честный, порядочный. Я отношусь к нему с большим уважением, поверь. Но Лекси — моя. Я не в силах отказаться от нее. Тем более теперь. Она меня тоже любит, я уверен. Зачем Бену женщина, которая любит другого мужчину?

Ричард помолчал немного.

— Может, ты и прав. Для Сэнди он всегда был в первую очередь другом.

В этот момент зазвонил мобильный Марка, он снял трубку и услышал голос Эмили:

— Проголодались? А на прислуге что же, экономите? Сами за покупками выезжаете?

Значит, Ричард не ошибся — за ним действительно следили.

— Тебя интересует мой аппетит?

Она рассмеялась.

— Что ты? Меня интересует процесс собирания денег. Подкрепление прибыло, я смотрю.

— Ты получишь деньги после того, как я поговорю с Лекси.

— С ней все в порядке, не волнуйся. Жива-здорова, все части тела на месте. — Она снова рассмеялась.

Видимо, считает, что удачно пошутила. Впрочем, она никогда не отличалась глубоким умом. Не стоит даже внимания обращать.

— Я хочу, чтобы это сказала она.

Эмили перестала смеяться.

— Тебе придется поверить мне на слово. Завтра в восемь вечера мы тебе — Алексу, ты нам — сумку с деньгами.

— Где?

— На том месте, где сегодня ты увидел автомобиль Алексы.

Марк положил трубку и пересказал разговор остальным.

— А каким образом деньги прибудут сюда? — спросила Элизабет. Она пришла как раз, когда Марк закончил разговаривать по телефону.

— Джек Конорс пришлет бронированный автомобиль с охраной.

— А это не вызовет подозрения у бандитов?

— Вы правы, — согласился Ричард. — Бронированный джип может их насторожить. Вполне могут подумать, что там полицейские.

— Я знаю, что делать, — сказал Марк.

Следующим утром он выехал из усадьбы на стареньком пикапе, в комбинезоне садовника и кепке с длинным козырьком. Издали его вряд ли кто-нибудь узнает. С Джеком договорились, что Марк встретит джип на небольшой проселочной дороге недалеко от того места, где состоится вечернее «рандеву». Джип с охранниками останется там до вечера для подстраховки. При необходимости он домчится до места за пять минут. Но Марк все же надеялся, что такой необходимости не будет.

Он остановился на светофоре, посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что чуть сбоку расположился черный кроссовер, за рулем которого сидит… Эмили. Неужели следит за ним? Да нет, вряд ли так откровенно, тем более что совсем не обращает внимания на его пикап. Но на всякий случай за перекрестком Марк остановился на обочине. Нет, проехала мимо, даже не взглянув. Похоже, направляется по своим делам. Куда же? Может быть, в то место, где содержится Алекса? Упустить такую возможность Марк не мог. И, пропустив Эмили вперед, пристроился позади, стараясь, чтобы между ним и кроссовером были два-три автомобиля.

Вот она свернула на боковую дорогу. Марк остановился. Если ехать за ней дальше по практически пустой дороге, она его быстро заметит. Так рисковать нельзя. Навигатора в пикапе садовника не было. Марк открыл бардачок. Хорошо хоть карта есть, и довольно подробная. Там, куда поехала Эмили, две деревни: Мидсаннерхолл и Латингнайт. В которой же ты, Лекси? В твоем положении переживать такой стресс… Марк скрипнул зубами и завел мотор. Он найдет ее.

Медленно двигаясь по узкой улочке Мидсаннерхолла, Марк посматривал во дворы. В одном играли трое мальчишек, гоняясь друг за другом. Во втором молодая женщина снимала с веревок белье. В третьем возился с мотором автомобиля пожилой мужчина. В четвертом девушка склонилась над коляской, поправляя подушку малышу… Он почти доехал до последнего, стоящего чуть на отшибе дома, как что-то заставило его свернуть в проулок и остановиться. Наверное, подсознание сработало и подсказало, что пленницу удобно держать именно в таком доме — в стороне от соседей.

Марк прошел до конца проулка — там оказался проход, по которому можно подойти к нужному дому с тыла. Он осмотрелся. Вдалеке проехал паренек на велосипеде, а из-за калиток никто так и не появился — все заняты своими делами во дворах. Стараясь не создавать шума, он пробрался к задней калитке дома и осторожно выглянул из-за куста. Подсознание не обмануло: в гараже, ворота которого были распахнуты настежь, стоял знакомый кроссовер. Марк забрался в куст поглубже и стал наблюдать из-за ветвей. Прошло минут десять — никого. Так и до вечера можно простоять. Он совсем собрался уже пройти внутрь, как открылась дверь и вышла Эмили со своим новым мужем. Они, видимо, продолжали разговор, начатый еще в доме.

— Нужно отследить, когда они привезут деньги, и устроить засаду на подъезде к усадьбе, там пустынно, проблем не возникнет, — убеждала Эмили спутника.

— Что ты, в самом деле? — возражал тот. — Отдай им девку в обмен на два миллиона, зачем она тебе?

Эмили мстительно засмеялась.

— Она испортила мне всю жизнь. Была бы я женой Марка, как сыр в масле каталась бы сейчас. Уж он бы не стал папочке на меня жаловаться.

— Но ты моя жена, — оскорбился муж.

— Конечно, твоя. Но этой… я хочу отомстить. Вы ее изуродуете, а потом пусть катится хоть к мужу, хоть к любовнику. Только сначала надо забрать деньги.

— Ладно, — неохотно согласился дружок Эмили. — Как хочешь. Но вообще жалко ее, красивая…

— Тебе деньги нужны или девка? — прошипела бывшая красотка номер один элитной частной школы. — Позвони лучше Тому, узнай, не выезжал ли кто в банк?

Тот послушно полез за мобильником.

— Все машины на месте.

Марк оторопел. Оказывается, этот уголовник не такой уж и мерзкий, а Эмили — настоящая тварь. Что ж, по крайней мере, пока они ждут деньги, Лекси не тронут. Хотя Эмили со своей маниакальной жаждой мести похожа на сумасшедшую. Кто знает, что ей придет в голову через полчаса?

Когда они снова скрылись в доме, Марк потихоньку выбрался из укрытия, вернулся в пикап и позвонил Ричарду. Договорились, что Бен отправится в Брайтон, чтобы бандиты подумали, будто он едет в банк, и поехали на помощь Тому. А Марк тем временем попробует вызволить Лекси.

Он тем же путем снова вернулся к кустам и стал ждать. Минут через пятнадцать Эмили и ее дружок выбежали из дома, заперли дверь и укатили. Выждав немного для верности, Марк аккуратно перелез через изгородь и осторожно направился к дому. Дверь заперта, на окнах решетки… Как же пробраться внутрь? Может, есть вход из гаража? Ворота они второпях не заперли, только прикрыли.

Вдоль стены Марк пробрался к гаражу и проскользнул внутрь. Оттуда действительно вела дверь в дом, закрытая на засов со стороны гаража. Он быстро прошелся по комнатам. Никаких признаков Лекси. Марк заглянул во все шкафы, под диваны и кровати — Лекси не было. Неужели он ошибся и они держат ее где-то в другом месте? Не может быть. Не такая у них организованная и многочисленная банда, чтобы позволить себе несколько домов. В отчаянии он стукнул рукой по ковру, висевшему на стене, и почувствовал, что за ним нет опоры. С силой сдернул его — и увидел каморку, в которой, прикованная к трубе отопления и привязанная к стулу, с кляпом во рту сидела Лекси. Испуг в ее глазах, когда она поняла, что это Марк в комбинезоне садовника, сменился облегчением. Он бросился к ней, вытащил кляп, обнял.

— Потерпи, родная, сейчас, я сейчас…

А у нее, похоже, не было сил даже разговаривать. Она только кивала в ответ, слабо улыбаясь.

Он развязал веревки, однако цепь сбить было нечем. Марк бегом бросился в гараж, нашел там среди всякого хлама ломик и снова вернулся к Лекси. Сбил-таки цепь и наконец прижал Лекси к себе.

— Милая моя, как же я сразу не понял, что это ты? Это же могла быть только ты. Я ведь никого бы не мог полюбить, кроме тебя… Прости меня, прости меня за все…

 

17

Когда появилась Эмили со своими дружками, Алекса сначала не поняла, что они делают на «ее» поляне. А когда поняла, что эта троица специально следила за ней, ей показалось, что она попала в плохое кино. Они произносили те же фразы, те же угрозы, что герои дешевых боевиков. Вот только цепи у нее на руках и кляп во рту были настоящими. И тело от неподвижности стало ломить уже через несколько часов. О том, чтобы поесть, она и не думала — до тех пор пока дружок Эмили не принес стакан сока и два бутерброда, да и то, похоже, тайком от всех. Он же три раза водил ее в ванную комнату — видимо, в его обязанности входило охранять ее.

«Бог мой, — думала Алекса об Эмили, сидя в тесной каморке, — и это ничтожество было причиной моих страданий столько лет!» Она вспомнила, как сердце разрывалось от боли всякий раз, стоило только подумать о том, что Марк вместе ней. И в кого превратилась теперь бывшая красотка и модница?

Несмотря на абсурдность ситуации, а может, как раз благодаря абсурдности ситуации, Алекса почти не нервничала. Она была уверена, что Марк, Бен и Ричард ее обязательно спасут. Эмили, наверное, казалось, что она с дружками все очень здорово придумала. Но Алекса-то понимала, что бандиты связались с людьми, которые способны просчитать все их действия на несколько ходов вперед — просто потому, что умнее. Поэтому все свои силы она сконцентрировала на одной мысли: нужно только подождать.

Два раза приходила Эмили, говорила что-то о деньгах и своей загубленной жизни, обвиняла ее и Марка, угрожала. Но Алекса почти не слушала ее. Нужно только подождать. Нужно только подождать… Ей казалось, будто все это происходит не с ней, а она лишь наблюдает со стороны. Но когда услышала звук отъехавшего автомобиля и в доме наступила тишина, немного встревожилась. Надолго ли ее оставили? А вдруг насовсем? Ее ведь здесь могут и не найти. Не хотелось бы, чтобы так бесславно закончилась жизнь главного редактора и красивой женщины. Впрочем, раз осталась способность иронизировать над собой, еще не все потеряно. В этот момент она услышала, как кто-то ходит по дому. Кто? Машина не возвращалась. Значит, это не Эмили… А через несколько минут она увидела Марка — непохожего на себя, в рабочем комбинезоне и кепке, но это был он! И Алекса наконец вздохнула с облегчением. Он снова спасает ее.

Пока Марк и Лекси ехали в усадьбу, она рассказывала ему обо всем, что случилось с ней за последние сутки. Ричард позвонил, когда они еще только вышли из дома, и сообщил, что преступную троицу полиция арестовала, когда те, угрожая пистолетом, остановили машину Бена. Так что в ближайшие годы и Эмили, и ее новым друзьям можно о деньгах не беспокоиться — они будут жить за государственный счет.

Не доезжая до поворота к усадьбе, Марк припарковался на обочине. Посмотрел на Алексу.

— Как ты себя чувствуешь?

Она к этому времени заметно повеселела.

— Как ни странно, вполне сносно.

Он кивнул.

— Хорошо. — Помолчал немного, думая, с чего бы начать разговор. — Знаешь, я никогда не прощу себе того, что ты осталась без моей поддержки тогда, когда больше всего в ней нуждалась…

Она повернулась к нему, и он увидел не Сэнди — знойную красавицу. Он увидел Лексу — настоящий бриллиант, но уже в огранке — и прочитал в ее глазах ту безграничную любовь, с которой она смотрела на него в дни далекой юности. Боже, как он мог столько лет жить без нее?

— Марк, так случилось. Никто не виноват.

Он крепко прижал ее к себе и сказал то, о чем только что подумал:

— Как я мог столько лет жить без тебя?..

Лекси счастливо улыбнулась и, поудобнее пристроившись у него на груди, спросила:

— Тебе сказала бабушка?

Он помотал головой.

— Нет, я сам догадался. Когда понял, что Бен — не только ученый, но и пластический хирург. Я поехал к твоим родителям. Сильви сказала мне про сына. Лекси, я больше не хочу с тобой расставаться. Никогда. Давай прямо сейчас всем об этом скажем.

Она отодвинулась от него и покачала головой.

— Не все так просто, Марк. Есть Бен, которого Арни считает отцом. Да и он относится к нему как к своему сыну. Я не могу разрушить все в одночасье, как бы мне этого ни хотелось.

Он сжал ее плечи и легонько встряхнул.

— Лекси, я люблю тебя, ты любишь меня. Разве что-то еще имеет значение?

Она высвободилась.

— Конечно, имеет. Я не могу просто так сказать человеку, который пятнадцать лет был рядом, помогал, любил, верил… Я не могу сейчас прийти сказать: «Прощай, я люблю другого».

Марк в досаде стукнул кулаком по дверце.

— Лекси, мы и так потеряли столько лет. Давай я с ним поговорю…

— Нет! — перебила Алекса и продолжила примирительно: — Дай мне немного времени. Совсем немного.

В усадьбе было полно народу. Помимо приехавших накануне Бена, Иден, Ричарда и Марка здесь появились Джек Конорс с тремя ребятами из бронированного джипа и двое полицейских. Последние сразу же захотели поговорить с Алексой. Бен попытался было увести ее, но она его остановила.

— Дорогой, со мной все в порядке. Я готова рассказать все, что нужно. Более того, — обратилась она к старшему инспектору, — по журналистской привычке я везде ношу с собой диктофон, вот этот, в виде брошки, и мне удалось включить его. Так что улик будет достаточно.

Потом Бен все-таки повел ее в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, Алекса остановилась на секунду и обернулась. Она охватила взглядом весь холл одномоментно, словно все присутствующие были действующими персонажами какой-то пьесы и находились на сцене. Джек со своими ребятами расположились в креслах и на диване у камина. Они шумно обсуждали произошедшее. Ричард и Иден беседовали у окна с полицейскими. Из двери, ведущей на кухню, появилась Элизабет, которая говорила что-то семенящему рядом мажордому, кивая в сторону гостей. А Марк стоял почти у самого основания лестницы, держась за поручень, будто собирался подняться, но в последний момент передумал, и смотрел им с Беном вслед…

Приняв душ и облачившись в чистый халат, который нашелся в шкафу, Алекса с аппетитом съела принесенный горничной ужин. Потом прилегла на кровать и почти мгновенно провалилась в сон, почувствовав только, как Бен заботливо укрыл ее теплым пледом.

Открыв глаза, Алекса не могла сообразить, где находится. Высокие потолки с лепниной, как в музее. Огромная люстра с массой мелких элементов, сверкающая позолотой и переливающаяся хрусталем. Шкаф из красного дерева с резными позолоченными ручками, старинная кровать с изголовьем, как у Екатерины Медичи. На стене — огромные часы с такими же резными штучками, как на шкафу и кровати. И только окна современные, пластиковые с полузакрытыми жалюзи. Правда, поверх все равно висят тяжелые непроницаемые шторы, но сейчас они раздвинуты. Только через пару минут Алекса сообразила: это же Грин Хилл.

Потянувшись, она выбралась из-под теплого пледа — так и проспала под ним всю ночь. На кресле у журнального столика была сложена ее чистая и выглаженная одежда — здорово, когда есть кому позаботиться о бытовых мелочах. Алекса неторопливо оделась и вышла из комнаты. Прошла по широкому коридору с множеством дверей — вокруг тишина (и правда, как в музее), завернула за угол и оказалась у лестницы. Внизу — все тот же холл, однако декорации сменились. Вернее они остались прежними, но теперь окна распахнуты и огромное пространство залито солнечным светом. От этого и казалось, что декорации сменились. Все выглядело веселее, оптимистичнее, живее. Даже несмотря на то, что холл был абсолютно пуст.

Алекса спустилась и направилась на кухню. Она опять чувствовала голод. Странно, но, пока была в плену, даже не задумывалась о том, чтобы что-нибудь съесть, а теперь, едва проснувшись, идет в сторону еды. Беременность виновата, что ли? Так она из красивой стройной леди превратится в бесформенную бочку. Надо будет срочно сдать все анализы — вдруг со здоровьем что-то не в порядке?

Войдя на кухню, она увидела миссис Гилмор, которая сидела за столом с поваром. Они вместе пили чай, как старые добрые друзья, и обсуждали обеденное меню. Надо же, а она совсем не такая заносчивая, как кажется на первый взгляд.

— Доброе утро, — громко сказала Алекса.

Элизабет повернулась.

— Алекса, проснулась? Голодна, наверное?

— Да, что-нибудь съела бы.

— Присаживайся. — Элизабет показала на соседний стул. — Когда в доме нет гостей, я обхожусь без церемоний. Или приказать накрыть для тебя в гостиной?

— Что вы! Я с удовольствием присоединюсь к вам. А где все?

— Все чуть свет отправились в Лондон, у каждого свои дела, — объяснила Элизабет. — Бен просил тебя позвонить, когда проснешься. У них с Иден, кажется, какое-то важное исследование.

— О да! — кивнула Алекса. — Это перманентное состояние Бена — у него всегда какие-то исследования.

— И еще… — неуверенно продолжила Элизабет, — Марк тоже просил тебя позвонить.

— Хорошо. — Алекса невольно вздохнула. — Спасибо.

Повар почти сразу же ушел, и они остались вдвоем. Чтобы поддержать разговор, Алекса заметила:

— Марк говорил, вы часто бываете в Монако…

Элизабет улыбнулась.

— Да, я люблю это место. Оно для меня особенное.

Алекса посмотрела на нее с интересом, но посчитала некорректным навязываться с расспросами. Однако Элизабет продолжила сама:

— Наверное, ты думаешь, что я типичная бесчувственная старая англичанка. А я ведь тоже была молода. И недурна собой, между прочим. Наша семья всегда была богата, и я с детства вращалась в кругах близких к королеве. Когда мне было девятнадцать, на одном из многолюдных мероприятий я познакомилась с молодым человеком. — Она замолчала, погрузившись в воспоминания, и потянулась за сигаретой. — И я пропала. Да, именно так — пропала. Ты не поверишь, но когда-то и я была способна на безумную любовь. Однако… Однако она не могла окончиться ничем, кроме расставания. Этот молодой человек принадлежал к семье монакских князей. А наша семья, как бы ни была влиятельна, до такого уровня все же недотягивала. Мы недолго были вместе, встречались урывками. Но я благодарю судьбу за то, что это безумие было в моей жизни. — Элизабет стряхнула пепел. — Потом, правда, я постаралась забыть обо всем. Вышла замуж за дедушку Марка. Он был замечательным человеком. Мы прожили хорошую жизнь. Я всегда уважала его и, наверное, по-своему любила. А после его смерти осознала: надо использовать отпущенное время не для того, чтобы доживать свой век, а для того, чтобы ЖИТЬ. И я нашла его — человека, которого любила в юности. Оказалось, что и он меня помнит. Он живет в Монако, как ты, наверное, уже догадалась. — Она замолчала ненадолго, потом добавила: — Такое вот бывает позднее счастье.

Алекса слушала ее и думала, что всякий раз, как они встречались, миссис Гилмор открывалась перед ней с какой-то новой, неожиданной стороны. Пожалуй, она начинала ей даже нравиться.

— Элизабет… — Алекса подыскивала правильные слова, но, не найдя, решила сказать то, что думает. — По-моему, вы необыкновенная женщина.

Элизабет затушила сигарету.

— Я всегда была сильной. Всегда старалась жить как положено, как надо, как принято. Прежде чем принять решение, тщательно его обдумывала, учитывая прежде всего интересы дела. Я считала, что ради этого можно подавить в себе любые чувства. А теперь думаю: а стоило ли? И сына в свое время заставила принести в жертву любовь, сделала его несчастным. Он был слабым и не мог нам сопротивляться. А вот Марк не поддался, и правильно сделал. Жизнь-то одна, и заново прожить ее еще никому не удавалось. Поверь, девочка, я знаю, о чем говорю.

Понятно, что Элизабет рассказала ей свою историю неслучайно. Размышления над ее судьбой должны были подтолкнуть Алексу к правильному решению. Элизабет ведь не знала, что Алекса и без нее уже все решила.

Как только гостья достала мобильный телефон, миссис Гилмор извинилась и ушла в библиотеку. Алекса позвонила своим мужчинам, чувствуя себя предательницей по отношению и к одному, и к другому. Обоим сказала, что еще пару дней проведет у мамы. Ей нужно было морально подготовиться к предстоящему разговору с Беном. Марк порывался вернуться, но Алекса его мягко остановила, пообещав встретиться по возвращении в Лондон.

Захлопнув крышку телефона, она собралась попрощаться с Элизабет и покинуть Грин Хилл. Ее «пежо» уже пригнали в усадьбу. Здесь вообще все делалось будто по мановению волшебной палочки — быстро и незаметно. Но Алекса понимала, что эта «волшебная палочка» находится в руках Элизабет, и уже не один десяток лет.

Она подошла к массивной двери библиотеки и открыла ее.

— Элизабет, хочу поблагодарить вас за гостеприимство…

Та поднялась из-за стола и пошла ей навстречу.

— Дорогая, я была бы рада, если бы ты осталась.

— Спасибо, но я поеду к маме, я и так пропала неожиданно.

— Ну что ж, давай я тебя провожу. Если хочешь, шофер отвезет тебя.

— Что вы, в этом нет необходимости.

Сильви плотно взяла Алексу под свою опеку: заставляла пить свежевыжатые соки, есть фрукты, отслеживала количество белков в приготовленных блюдах и ходила с ней на пешие прогулки.

— Может, оставила бы ты свою работу, — предлагала она. — Приехала бы сюда, дышала бы морским воздухом, гуляла, я бы тебя вкусно кормила. А то засядешь за компьютер, встречи твои бесконечные, мероприятия, которые заканчиваются далеко за полночь. Ну разве это пойдет на пользу ребенку?

— Ма-ам, — возражала Алекса. — Я люблю свою работу, я не смогу бездельничать. Но обещаю быть аккуратнее. Я тоже хочу родить здорового малыша.

По дороге домой Алекса обдумывала предстоящий разговор с Беном. Она никогда не клялась ему в верности. Однако же ей ни разу не приходило в голову завести адюльтер — ей это было не нужно. С какой стати вдруг искать приключений с каким-то чужим, незнакомым мужчиной, когда есть Бен — замечательный и родной? Они прожили вместе много лет и были уверены друг в друге. Они даже никогда не ссорились — для этого просто не было поводов. А вот теперь впервые придется выяснять отношения. И от этого было не по себе. Конечно, они не будут швырять друг в друга сковородки, но все равно разговор обещает быть крайне неприятным.

Если бы не ребенок, который уже жил у Алексы внутри, она, может, еще и раздумывала бы: а стоит ли рушить налаженную жизнь? Но малыш не оставил ей выбора. Она воспринимала это как знак судьбы. Неслучайно же так и не удалось родить от Бена. А с судьбой не поспоришь. Да и не было желания сопротивляться и спорить.

Вдруг нестерпимо захотелось увидеть Марка. До такой степени нестерпимо, что она остановила автомобиль и набрала номер его мобильного телефона.

— Да, — откликнулся он после первого же гудка.

А она так и сказала:

— Я хочу тебя видеть.

— Приезжай, родная, жду тебя. — Он назвал ей адрес.

Подъезжая к дому, Алекса увидела, что Марк ходит взад-вперед у подъезда. Увидел ее автомобиль, подождал, пока она припаркуется, и подошел, помогая выйти из машины. Сейчас он не был похож на того язвительного типа, который упражнялся в остроумии во время их последних встреч. Это был прежний Марк, которого она всегда любила. Теперь она понимала, что всегда. Ведь при одном только взгляде на него у нее сильнее забилось сердце — будто она снова стала девчонкой. «Как же это глупо, — подумала Алекса и улыбнулась, вспомнив Иден. — Глупо… и прекрасно». Оказывается, она не убила в себе чувства навсегда. Оказывается, ее душа еще способна тонуть в нереальности этих чувств.

— Ты голодна? — спросил Марк, когда они вошли в квартиру.

— Голодна, — бесстыдно сказала она, обвивая руками его шею. — Ужасно хочу тебя.

Его глаза тут же начали темнеть.

— Как мне нравится этот ответ, — прошептал он, целуя ее.

Когда, обессиленные, они лежали на широкой, почти такой же широкой, как в номере монакского отеля, кровати (гигантомания у него, что ли?), Марк положил ей руку на живот и спросил:

— А это для ребенка не опасно?

Поверх его руки Алекса положила свою.

— Думаю, что нет. А откуда ты знаешь про ребенка?

— Сильви сказала.

— Я хотела, чтобы ты узнал от меня…

Не давая ей продолжить, он снова заговорил:

— Лекси, это ничего не меняет. Наверное, Бену будет нелегко, все-таки его первый ребенок, но для меня это не имеет значения. Я люблю тебя и буду любить твоего ребенка.

Она тихо рассмеялась. Он замолчал и непонимающе посмотрел на нее. Алекса привстала и легонько поцеловала его.

— Марк, мама, похоже, сказала тебе не все. Это твой ребенок. Я «привезла» его из Монако.

— Лекси…

Если кто-то не знает, как выглядит счастье, то, посмотрев в эту минуту на Марка, он бы это понял. Оно сияло в его улыбке, плескалось в его глазах, скользило в движениях его рук, нежно обнимающих любимую, Богом данную ему женщину.

Немного придя в себя, он забеспокоился.

— Лекси, все-таки тебя надо покормить. Тебе ведь надо есть теперь за двоих. — И он счастливо улыбнулся.

— Ты прямо как мама. У нее тоже навязчивая идея превратить меня в бегемотиху. Надо есть не много, а полезно.

— Значит, надо покормить тебя чем-то полезным, — настаивал он.

Поднявшись, он ушел на кухню и через несколько минут принес оттуда блюдо с виноградом.

— Это тебе для разминки.

Отправляя в рот спелые сладкие ягоды, она решила немного пококетничать.

— Вот превращусь в толстую некрасивую тетку, сразу разлюбишь.

Он притянул ее к себе поближе и поддразнил:

— А что? У меня еще никогда не было толстых некрасивых теток…

Она уперлась кулаками в его грудь и напомнила:

— А та, из ресторана? Совсем не худенькая.

— Значит, все-таки ревновала? — улыбаясь, спросил Марк.

Пришлось признаться.

— Ревновала. Только ты сильно не задавайся.

— Не буду, — не стал сопротивляться Марк. И, глядя ей в глаза, продолжил уже серьезно: — А я, если честно, даже думать не могу о том, что ты в объятиях другого. Когда ты поговоришь с Беном?

Алекса вздохнула.

— Сегодня и поговорю. Если он не поздно вернется.

Марк сжал ее плечи.

— Пообещай мне кое-что.

— Что?

— Пообещай, что вы будете спать в разных комнатах.

Она прильнула к нему всем телом, целуя.

— Конечно.

Марк почувствовал, как на него вновь накатывает желание, но все-таки успел спросить:

— Это точно не опасно для ребенка?

— Точно…

Алексе совсем не хотелось уезжать от Марка. Вот если бы все решилось само собой — без объяснений и вообще без ее участия… Конечно, если бы она захотела, Марк избавил бы ее от неприятного разговора. Но это было бы малодушно. Она должна сказать Бену сама. Однако про ребенка говорить все же не станет — признаваться в измене совсем не хотелось, хотя в свете предстоящего разрыва это, может, уже и не имеет значения.

Подъехав к дому, Алекса привычно щелкнула пультом, въехала в ворота, потом в гараж, прошла в дом. Она нервничала. Достала успокоительное, потом подумала, что это может навредить малышу, и положила упаковку назад в аптечку. Включила чайник, открыла дверцу шкафа — кажется, там был чай с травами. И вообще, нечего себя накручивать. Бен интеллигентный человек, все поймет правильно. К тому же он сам сказал ей когда-то, что ничего от нее не требует. Впрочем, это слабое утешение. Хорошо еще Арни в лагере, с ним ведь тоже предстоит объясниться. Как он воспримет известие, неизвестно, подростки — народ непредсказуемый.

Алекса налила себе чай, посомневавшись, все-таки взяла пирожное, и в этот момент за окном раздался визг тормозов. Ричард — вот некстати!

— А, ты дома! — начал он с порога, тряся журналом.

Она испугалась.

— Что там? Серьезный косяк? Постой… но это же не наш журнал. Что ты трясешь им? — Алекса смотрела на него с недоумением.

— Конечно, не наш. Это конкуренты. И, знаешь, на обложку последнего номера они поместили замечательного персонажа.

Он швырнул журнал на низкий столик, и тот проскользил почти в руки к Алексе, которая сидела в кресле по другую сторону. Она взяла его в руки и замерла.

На обложке крупным планом был изображен не кто-нибудь, а Сэнди Морель собственной персоной, в струящемся платье с декольте и в ожерелье с изумрудами. И анонс рядом — «Главный редактор известного журнала отдыхает в Монако без семьи. Но не одна. Кто же он, ее мачо? Читайте на стр. 78». Да, значит, впечатление безмятежности, царившее в маленьком княжестве, было обманчивым. Папарацци достают людей и там. А она ведь тогда совсем потеряла голову, она просто сошла с ума. Но Ричарду сказала, усмехнувшись:

— По-моему, я здесь неплохо выгляжу.

Он съязвил:

— Выглядишь потрясающе. Страницу семьдесят восьмую открой, там еще лучше.

Она пролистала журнал, уже предвидя, что увидит. Конечно. Помимо невинных фотографий из ресторана целый ряд явного компромата с пляжа: Марк гладит ее спину (это когда втирал крем), они целуются в воде, они идут, держась за руки, влюбленно глядя друг на друга. И подписи соответствующие. Статью она читать не стала, зная наперед, что там написано. Конечно, насчет конкурентов Ричард погорячился. Конкуренты это были довольно условные. В их журнале никакой желтухи никогда не было — это всегда претило и ей, и Ричарду. Все тексты и размещаемые фото обязательно согласовывались с героями. Однако бульварная пресса тоже имеет место быть на медиарынке. Не стоило об этом забывать. Но что уж теперь? Как еще вездесущие папарацци к ним в постель не забрались? Она бы не удивилась. Видимо, охрана в отеле у Марка работает неплохо. Надо будет ему сказать.

— Кадры удачные, — заметила она вслух.

Ричард смотрел на нее с жалостью.

— Сэнди, ты понимаешь, что это увидит Бен?

— Понимаю. Что ты предлагаешь — упасть на пол и забиться в истерике или покончить жизнь самоубийством? Кстати, как раз сегодня я собиралась с ним поговорить.

Ричард устало рухнул в кресло.

— Может, дашь выпить?

— Ты у нас останешься что ли? — И повторила многозначительно: — У нас с Беном будет серьезный разговор.

— Именно поэтому и останусь. Думаю, ему понадобится поддержка.

Сэнди подошла к бару.

— Виски устроит?

— Устроит.

Она налила ему как обычно без добавок, а сама села допивать чай.

— Ты, кажется, не особенно удивлен?

— Не особенно. Я знаю, что Арни сын Марка.

Сэнди усмехнулась:

— Быстро в Лондоне слухи расходятся. И давно ты об этом знаешь?

— Дня три. Марку пришлось сказать мне, когда ты в плену была. Значит, ты решила так вот Бену объявить — с ходу, без подготовки?

Сэнди тяжело вздохнула. Что теперь скрывать, раз весь Лондон знает, как она провела отпуск?

— Нет времени для подготовки, Ричард. Я беременна от Марка. Да и, — она обреченно махнула рукой в сторону журнала, — теперь при всем желании ничего не скроешь. — Потом, поставив чашку на столик, подняла на Ричарда глаза. — Осуждаешь?

Допив последним глотком остатки виски, Ричард откинулся на спинку кресла.

— Да нет… кто я такой, чтобы осуждать? К тому же понятно, что это не обычный адюльтер. Бену вот только нелегко будет.

Сэнди покачала головой.

— Знаешь, в него ведь Иден влюблена. Мне кажется, у них может что-то получиться.

Ричард в очередной раз восхитился ее наблюдательностью.

— Надо же, заметила… Когда успела?

Она улыбнулась.

— Это у меня врожденное. Если бы не стала журналисткой, я бы стала психологом.

— Хочешь, я поговорю с ним?

— Спасибо, Ричард. Но я должна сделать это сама.

Бен приехал около восьми вечера. Ричард практически сразу пошел «прогуляться». Бен принял душ и спустился вниз, в гостиную. Сэнди, теребя в руках журнал, спросила:

— Ты ужинал?

— Да, милая, спасибо, я не голоден. Чашку чая бы выпил. Сделаешь?

— Конечно.

Сэнди отправилась на кухню, а он сел в кресло и взял со столика газету.

— Как продвигается ваше с Иден исследование? — спросила она, вернувшись.

— Нормально, Иден большой молодец. — Как всегда, когда речь заходила о работе, в глазах Бена появился блеск вдохновения. Он увлеченно начал рассказывать о ходе исследования.

Она делала вид, что внимательно слушает, хотя на самом деле не слышала ни слова. Когда он закончил, Сэнди, решившись, положила перед ним журнал и села на диван.

— Посмотри, Бен.

Он бросил взгляд на обложку.

— Я это уже видел.

Сэнди судорожно сглотнула и, набрав воздуха в легкие, начала:

— Бен… я… Это не то, что можно подумать и что там написали…

Он подошел к ней и присел рядом.

— Я знаю, дорогая. Не забывай, что я пластический хирург, который работает с лицами. Когда я познакомился с Марком, я практически сразу понял, что он отец Арни. Ну а когда выяснилось, что Грин Хилл находится рядом с домом твоих родителей, сомнений у меня не осталось.

Сэнди молчала, отвернувшись.

— Ты до сих пор его любишь? — спросил Бен.

Она, не глядя на него, кивнула. Он обнял ее одной рукой.

— Я все понимаю. Не переживай. Тебе вредно.

Она повернулась к нему и положила голову ему на грудь.

— Ты снова определил это раньше меня?

Он грустно улыбнулся, поглаживая ее плечо.

— Я все же врач. И, говорят, неплохой.

Сэнди подняла голову.

— Ты самый лучший врач. И замечательный человек. Бен, спасибо тебе за все. Ты заслуживаешь счастья, и ты обязательно будешь счастлив.

 

Эпилог

Теплым июльским днем в Грин Хилл царило оживление, которого здесь не было давным-давно — наверное, больше двадцати лет, со дня пятидесятилетнего юбилея Элизабет Гилмор. Несколько дорогих автомобилей подъехали к усадьбе еще накануне. А сегодня с самого утра движение продолжилось: машины прибывали и прибывали, подвозя все новых гостей.

Территория Грин Хилл вся была увешана гирляндами из цветных лампочек, шаров и цветов. На нескольких полянах стояли покрытые белоснежными скатертями столики, между которыми сновали официанты, расставляя и поправляя приборы. В стороне, у бассейна, расположился оркестр, и музыканты в порядке репетиции наигрывали веселые мелодии.

А в одной из спален родового поместья семьи Гилмор, чертыхаясь, повязывал галстук Марк.

Ричард, развалившись, сидел в кресле и посмеивался:

— Что, жених, не получается?

— Не получается. И кто придумал жениться в костюмах? Может, поможешь, у тебя ведь большой опыт?

— Нет, не помогу. В отместку за то, что ты не был ни на одной из моих свадеб.

— Я не был по объективным причинам, а не из вредности.

— Ну ладно, — сжалился Ричард и поднялся, — давай помогу. А то опоздаешь еще, невеста сбежит. — Завязав другу галстук, он сообщил: — Марк, готовься. Думаю, в ближайшее время нас ожидает еще как минимум две свадьбы.

— Да? — удивился Марк. — Ну про одну я догадываюсь: Бен и Иден… А вторая — неужели снова ты?

— Нет, не я, — с деланным сожалением вздохнул Ричард. — Всех достойных девушек, увы, друзья разобрали… Вторую, сильно подозреваю, сыграют наши родители: твоя мама и мой отец.

— Ух ты! Было бы здорово. — Марк посмотрел на часы и глубоко вздохнул. — Кажется, пора. Что-то я волнуюсь перед встречей с невестой.

А невесте в это время стилист пристраивал в прическу последний цветок. Окончив работу, посмотрел на Алексу с восхищением:

— Я не видел невест красивее.

Она посмотрелась в зеркало и улыбнулась.

— Здорово получилось, спасибо.

У ворот раздался автомобильный сигнал. Пора спускаться. Внизу уже ждали нарядные родители. Отец подошел к Алексе и обнял ее:

— Дочка, ты потрясающе выглядишь.

Голос его немного дрогнул, а сам он отвернулся и, кажется, смахнул слезу. Сильви своего волнения и не скрывала, то и дело поднося к глазам платок.

— Мамочка, ну хватит, — успокаивала ее Алекса. — А то вся косметика расползется. А ты ведь у меня такая красивая.

— И правда, — улыбнулась сквозь слезы Сильви. — Что-то я совсем расклеилась.

Марк с Ричардом, Арни и священник уже стояли у импровизированного алтаря в конце длинной дорожки, вдоль которой расположились гости. Алекса шла под руку с отцом, не осознавая до конца, что это действительно происходит с ней. Увидела Бена и Иден, кивнула и улыбнулась им. А почти рядом с Арни стоят Джек, Меган и Элизабет с маленькой Лизи на руках — Алекса, проходя мимо, приостановилась и поцеловала детей, гости зааплодировали.

И вот, наконец, она подошла к мужчине, который более пятнадцати лет назад стал отцом ее сына, а полгода назад — отцом ее дочки и с которым сегодня бог соединит их судьбы навсегда.

Пока священник говорил положенные в таких случаях слова, они смотрели друг на друга и читали в любимых глазах то, чего не скажет ни один священник. Да и никто не скажет того, что говорят глаза, — потому что это невозможно и еще потому, что однажды наступает момент, когда больше не нужно слов.

По окончании церемонии Элизабет, передав правнучку Меган, подошла к молодоженам, обняла Алексу одной рукой, а в другую взяла микрофон.

— Друзья, хочу представить вам новую хозяйку Грин Хилл — Александру Гилмор! А я, — и она заговорщически улыбнулась Алексе, — переберусь в Монако. Мне его климат больше подходит.

Молодожены подошли к Меган, которая как раз передавала внучку другой бабушке — Сильви. Та не видела ее один день и уже ужасно соскучилась. Алексе, чтобы взять на руки дочку, приходилось ждать своей очереди. Но это ее нисколько не огорчало.

Элизабет стояла чуть в сторонке и с улыбкой смотрела на семейную идиллию. Марк подошел к ней и, крепко обняв, сказал:

— Знаешь, ба, а ты ведь была права. Чудеса случаются в жизни. Теперь я это знаю.