«Перестаралась, дурища! — подумала Ася. — Сейчас он меня разоблачит!»

Горохов посверлил ее взглядом и отмахнулся:

— Ну да, настоящая его жена, если ты понарошная. Оба попали в аварию, оба в больнице лежат. И с ними этот…

— Кто?

— Водитель такси. У всех сотрясение мозга и…

Горохов договорить не успел — Ася, прикрыв глаза, начала сползать с сиденья.

С воплем: «Так мы не договаривались!» — он бросился ее тормошить.

Александра открыла глаза и спросила:

— Игорек без сознания? Он будет жить?

Горохов взорвался:

— Какие переживания, черт возьми! Из-за меня ты никогда не страдала!

— При чем здесь вы? — возвращая себя на сидение, рассердилась Ася. — Вчера я увидела вас впервые, а Игорек мой законный муж!

Услышав это, Горохов снова ударился в панику.

— Болезнь Карлсона! — завопил он, хватаясь за голову. — Так и есть, это она!

Александра опомнилась и пояснила:

— Ничего не болезнь. Я все понимаю, просто привыкнуть никак не могу к тому, что давно тебя знаю, и к тому, что Игорь мне вовсе не муж. Память-то иногда возвращается, но уже возникли привычки, а от привычек так сразу отказаться, сам знаешь, трудно.

— Уж я-то знаю, — туманно согласился Горохов и с сочувствием сообщил: — Игореха со своей домохозяйкой в аварии, увы, пострадали, но жизнь их вне опасности. Домохозяйка вообще целехонька, отделалась ушибами, синяками и слегка мозги сотрясла.

— И она мозги сотрясла?

— Да, но, сама понимаешь, это все несерьезно. Там тех мозгов: с гулькин нос. Игореха тоже по-минимому пострадал. Так, кое-что себе поломал…

— Что? — подпрыгнула Ася.

— Не волнуйся, руку, кажется, или ногу, — с кривой усмешкой сообщил Горохов и добавил: — Хуже другое…

Он замялся, но, увидев как исказилось болью ее лицо, поспешил сообщить:

— Да память ему отшибло, память. Прямо эпидемия, однако, какая-то, — уныло посетовал он. — У тебя память отшибло, у него память отшибло. И у домохозяйки его тоже память отшибло. Даже у таксиста, и у того отшибло память.

— Чудеса! — ахнула Ася.

— Вот именно, что чудеса, — рассердился Горохов. — Уже и сам боюсь, как бы память не потерять. Так и не долго стать суеверным. Если честно, на полном серьезе я опасаюсь, что у всех подряд теперь пойдет ее отшибать, эту проклятую память.

Александра смотрела на него с недоверием. Он зло сплюнул:

— А что, разве не так?

— Не знаю, — пискнула Ася.

— У каждого, кто к нам хоть на метр приблизится, полное, черт возьми, помутнение разума, — задумчиво пробормотал он, уносясь куда-то грустными мыслями.

Но, вдруг вспомнив про Александру, Горохов махнул рукой и с оптимизмом воскликнул:

— А с Игорьком все в порядке. Доктора его лекарствами пичкают, так что он постоянно спит.

— А Стерлядь?

Горохов опешил:

— Какая стерлядь?

— Будто не знаешь какая.

— А-а, — догадавшись, хихикнул он, — домохозяйка его тоже спит постоянно. Спит и таксист, который их вез в аэропорт.

Ася мысленно уточнила: «Из аэропорта», — но промолчала.

— Доктора говорят, что при сотрясении мозга полезно спать, — сообщил Горохов.

— Значит, я осталась одна, — промямлила Ася, окончательно осознав, что спасать карьеру любимого мужа кроме нее-то и некому.

— Одна, но временно, — успокоил ее Горохов. — Доктора обещали, что скоро Игорь вернется в строй.

— Когда?

— Через полгода.

В глазах Александры отразился испуг:

— Так нескоро!

Горохов заверил:

— Это даже и к лучшему.

— К лучшему? — она удивилась. — Переломы? Больница? Это, как его, сотрясение! Все это к лучшему?

Горохов решительно мотнул головой:

— Да. Это единственный способ спрятать настоящую Ушакову, натуральную домохозяку. Не хотел пугать тебя, но вынужден сообщить. Выдержишь?

— Выдержу! — заверила Ася, тоже решительно тряхнув головой.

Загробным голосом он сообщил:

— Агенты на днях донесли, что ты у врагов в подозрении. Похоже, они о тебе что-то узнали. А тут эта настоящая Ушакова путается под ногами. Шеф, бедняга, сломал уже голову что с этой дурочкой делать. Пока Игорь в командировке, она дома никак не сидит. Носится по подругам, по магазинам, по городу…

— Ну и что?

— А твоя популярность растет. И конгресс на весь мир транслируют. Короче, сама понимаешь, скрывать ее от врагов все трудней. Не в тюрьму же сажать эту глупую бабу…

Ася из «симпатии» к Стерляди посоветовала:

— Лучше упрятать в психушку.

Горохов совет оценил:

— Неплохо бы было, но совсем не гуманно. Живой человек. Живет себе кухней, борщами… Глупая, безобидная, беззащитная как ребенок. Мне ее даже жалко. Вот начальство голову и ломало как быть с ней, с убогой. Куда ее ни отправишь, везде она как на ладони, кроме тюрьмы и психушки.

«Мама родная! — подумала Ася. — Страшно подумать чего избежала! Спас меня сам Господь! Упекли бы меня! Упекли бы в психушку!»

В унисон ее мыслям Горохов признался:

— Пока у нас с этим бабским обществом дела шли не шатко не валко, там, наверху, домохозяйку как-то терпели, а теперь, после конгресса, когда твой рейтинг взметнулся, хочешь не хочешь, а пришлось бы кардинальные меры к ней принимать. Уж не знаю на чем шеф остановился бы: думаю, на психушке. А тут само собой все решилось: и авария подвернулась, и домохозяйка на редкость удачно пострадала. Теперь, пока она на больничной койке лежит, мы быстро провернем операцию. Облизнутся враги.

После оптимистичного заключения Горохов уставился на Александру и строго сказал:

— Короче, всю правду ты уже знаешь. Теперь ты согласна?

Она кивнула:

— Согласна.

Горохов обрадовался и, потянувшись к заднему креслу за брюками, гордо воскликнул:

— Ты молодчина!

— Я справлюсь, — снова кивнула Ася.

— Если правду сказать, (хоть и грех), но с тех пор, как крышкой люка тебя отоварило, ты значительно лучше стала соображать. Честное слово. И это после того, как память совсем потеряла.

— Ну-у, не совсем, — зардевшись от удовольствия, заметила Александра.

Он кивнул:

— Это да. В иных местах ты просто ас. Речь толкнула что надо. Захудалое Общество домохозяек в разряд первостепенных одной, двумя фразами вывела. Эх, ну теперь мы с тобой покажем заморским «капиталюгам» где их раки зимуют!

Упаковывая себя в костюм прямо там, за рулем, на сидении, Горохов принялся торжествующе строить планы на будущее:

— Сейчас едем в отель, ты представляешь меня сэру Генри, и рыжему Стоуну, говоришь им, что я твой охранник, а по совместительству референт, а вечером я с тобой отправлюсь к лорду Августу. Согласна? Идет?

Ася опять кивнула:

— Согласна. Идет.

Он бросил руки на руль:

— Эх, поедем! Эх, помчимся!

— Только не забудь губную помаду с губ вытереть, — рассмеялась она, — а то Стоун, боюсь, неправильно нас поймет.

Горохов приблизил лицо к зеркалу заднего вида и охнул:

— Если бы только помада! А румяна! А тени! Как я про них забыл? Спасибо, что подсказала.