Совершенно секретно.

«Бобу» — Центру.

Категория срочности — «Литер 1».

Канал связи — «Экстра».

Объект активно расширяет связи с обозначенными Вами лицами.

Первая попытка взлома легенды агента «Палтус» с использованием прессы предотвращена активными действиями Объекта.

Полностью исключить контакты с Кармайком не удалось. Однако провокационных действий с его стороны не последовало. Более того, Кармайк сам вызвался обеспечить выход объекта на Мавина Инга. Оценить мотивы его действий пока не представляется возможным.

Вторичный взлом легенды агента «Палтус», тем более с применением насилия, считаю в настоящее время маловероятным. Однако буду иметь в виду указанную Вами возможность. Готов предпринять все меры к тому, чтобы при попытке повторного взлома обнаружить каналы и личность «крота».

— Так что он там за пресс-конференцию затевает, этот прохвост? Надеюсь ты ему отказала? — строго спросил Горохов.

Ася похолодела.

— А что, надо было ему отказать? — пролепетала она.

Горохов в ярости воззрился на Асю:

— Неужели пообещала?!

— Нет, уже дала, — пятясь, призналась она.

Рев разъяренного льва — наивный шепот, в сравнением с тем, что удалось извергнуть Горохову:

— Что-ооо?!!!!

— Уже состоялась пресс-конференция, — не слыша своего голоса, пискнула Ася и зачем-то добавила: — В прямом эфире.

Горохов, бледнея, бросился к телевизору. Бормоча «это провал, ты нас провалила», он лихорадочно метался по всем каналам — Ася думала, что кнопки пульта начисто отлетят. Отыскав «новости», он рухнул в кресло и, нервно вжавшись в упругую спинку, с мукой на лице принялся гипнотизировать плазменный экран.

Возвращаясь с пресс-конференции, Ася была уверена, что одержала победу. Она гордилась собой, но теперь, глядя на мучения Александра Горохова, она усомнилась в правильности своей оценки. Поэтому пока Горохов смотрел в экран, Ася искоса и напряженно поглядывала на его лицо, но ничего она там не находила, ничего не могла прочесть. За то время, пока шли новости, ни один мускул не дрогнул на мужественном лице Горохова. Мученический надлом бровей, крепко сжатые губы — казалось, все это вылеплено из камня, не способного отражать движений души. Лишь когда Горохов выключил телевизор и всем торсом (прямо с громоздким креслом) повернулся к Асе, она с облегчением увидела его восхищенный взгляд и улыбку:

— Ну ты титан!

— Зря ругался? — чувствуя, что второй раз одержала победу и не смея в это поверить, робко спросила она.

Горохов в озадаченности поскреб затылок и растерянно согласился:

— Выходит, зря. Но как ты узнала, что подленький журналюга не этот, как его…

— Не Витя Петров, — подсказала Ася.

— Да. У тебя же память, это, как ее…

— Отшибло, — опять подсказала Ася.

— Ну да, — подтвердил Горохов и раздраженно признался: — И у меня уже начало отшибать, так ты меня потрясла. Как услышал про пресс-конференцию, так сразу подумал: «Теперь точно провал!».

— Я хитрая, — пискнула Ася.

Горохов, прищурив глаза, спросил:

— И как же ты выкрутилась?

Она небрежно повела плечом:

— А что там было выкручиваться.

— Ну да, мгновенно вспомнить мелкую, незначительную подробность и в своей жизни непросто. Подумаешь, какой-то там одноклассник. Да еще из младшего класса. Вот я не всех помню, с кем в четвертом классе учился. А тебе пришлось в чрезвычайном режиме вспоминать чужую жизнь.

«Кому чужая, а кому и своя», — с гордостью подумала Ася.

Не подозревая о ее мыслях, Горохов продолжил:

— Многие разведчики до отупения учат свою легенду, кажется, знают ее вдоль и поперек, а «прокалываются» именно на таких ничтожных подробностях. А ты вспомнила. Надо же! Какой-то Витя Петров, одноклассник глупой домохозяйки, утонул в этом, как его…

Ася еще раз подсказала:

— В реке Дульке в четвертом классе.

Горохов с восторгом воскликнул:

— Ну да! В Дульке! В четвертом классе! И ты это знала! Вряд ли сама домохозяйка вспомнит про Дульку, задай ей вопрос. Слушай, ты гений!

От похвал Ася расслабилась, почувствовала свою неуязвимость, и тут-то Горохов задал ей коварный вопрос:

— А этот, блондин, который не Гриша Серов, как ты догадалась, что он провокатор?

— Да Гришка лысый уже, — брякнула Ася.

Горохов опешил:

— Откуда ты знаешь?

— Да три года назад случайно столкнулась с Гришкой в метро. Я даже мимо прошла, так он изменился, а Гришка меня сразу признал и…

Ася разогналась рассказывать о встрече в метро, но Горохов грубо ее оборвал:

— Ты что заливаешь мне тут? Ты ври да не завирайся. Как это он тебя сразу признал?

Ася охнула и поправилась:

— Ну не меня, а эту, как ее…

— Ушакову, — с подозрением глядя на Асю, подсказал Горохов.

— Ну да. Гришка признал Ушакову и это, как его…

— Очень обрадовался, а заодно оказался лысым. Возможно все было именно так, но ты как про это узнала?

— Ой! — растерялась она и тут же нашлась: — Так Игорь же мне рассказал!

— Ага, и приложил к рассказу портрет Серова. Что-то ты, мать, завралась.

«Завралась», — подумала Ася и рассердилась.

— Это ты ничего не поймешь! — закричала она, бросаясь в атаку. — Не Игорь мне, а я Игорю все рассказала. И не путай меня! Три года назад я в метро встретила Гришку Серова и, разумеется, его не узнала. Он же не мой одноклассник, а этой, как ее…

— Ушаковой, — сосредоточенно слушая, буркнул Горохов.

— Да, но мы-то с ней похожи как близнецы, вот он Ушакову во мне и признал. Сначала я не поняла и растерялась, а потом в ходе беседы, слово за слово, я всю правду из Гришки и вытянула.

— Уж это ты четко умеешь, — без одобрения вставил Горохов.

— Да, правду вытянула. И сразу подумала: «Так вот ты какой, Гришка Серов, надо тебя хорошенько запомнить». И запомнила. И, как видишь, это мне пригодилось.

— Похоже на правду…

— Это правда, клянусь! — с чувством воскликнула Ася, умело демонстрируя искренность.

Горохов слегка посверлил ее недоверчивым взглядом и восхищенно воскликнул:

— Ну, мать, тебе и везет! А этот, твой однокурсник…

— Дмитрий Калинский?

— Ну да, он что, я не понял, настоящий или тоже подстава. И кстати, а куда делась родинка?

Не моргнув глазом, Ася солгала:

— Родинку вывела.

— Как?

— Посредством косметического кабинета.

— Как вовремя, — поразился Горохов и заключил: — Нет, все же хорошо, что тебя крышкой люка огрело!

Ася обиделась:

— Что ж тут хорошего?

— А разве сама ты не замечаешь? С одной стороны, вроде, беда…

— Конечно беда, память я потеряла, — вставила Ася.

— Память ты действительно потеряла, — без особого сочувствия согласился Горохов и радостно констатировал: — Но зато какие отличные с тобой произошли перемены!

Александра насторожилась:

— Какие?

— Ты стала проще, доступней, без фанаберии. У тебя появились сомнения, ты допускаешь ошибки, ты даже глупой бываешь. Короче, теперь ты стала похожа на нормальную женщину. Не знай я о твоем образовании, так и подумал бы: обычная баба. Настоящая домохозяйка.

Заметив на лице Александры гримаску отчаяния и недовольства, он поспешил сообщить:

— Это все делает тебя симпатичней и даже умней. Ничто так не глупит человека, как самоуверенное самодовольство помноженное на самомнение. Зато легкая глупость, ведущая к мелким ошибкам, отличнейше оттеняет незаурядность ума и высокий уровень профессионала.

Ася задумалась, пытаясь постичь туманный смысл сказанного. Горохов с доброй улыбкой свою мысль пояснил:

— Раньше я тебя (теперь уже можно сказать) считал круглой дурой. Образованной дурой, — добавил он, подняв назидательно перст. — Образованной, от чего ты выглядела еще дурней. Как известно, образование увеличивает глупость, позволяет продемонстрировать ее во всем неприглядном блеске.

«Это он все про Стерлядь?» — подумала Ася, подпрыгнув от радости.

По-своему истолковав ее порыв, Горохов оптимистично продолжил:

— Но зато с тех пор как тебя крышкой люка огрело, у нас все будто по маслу пошло. До этого наши дела шли не шатко не валко. Денег вбухано в раскрутку Общества домохозяек немеряно, а результаты скромны.

Ася поразилась: «Ничего себе скромны результаты!»

— У меня же фанатки, — с гордостью напомнила она. — Меня на улицах узнают.

Горохов покачал головой:

— Разве в этом смысл «операции»? Ну обзавелась Ушакова стайкой фанаток, а результатов-то ноль. Авторитета у Общества никакого. Акулы политики, финансовые воротилы и прочее, прочее — где они?

— Где? — эхом спросила Ася.

— Они Ушакову не видят в упор. Короче, «наверху» стало ясно, что ты не тянешь. Созрело решение: все силы бросить на предстоящий конгресс.

— Какие силы?

— Слушай, мать, ты совсем отупела, — подивился Горохов. — «Какие силы», — передразнил он ее. — В основном финансовые. Реклама, контракты с ведущими телекомпаниями, широкое освещение во всех «новостях». Если результатов и это не даст, было решено урезать финансирование «операции». Боссы решили: тогда пусть идет как пойдет, Общество вещь полезная, может где и пригодится. Фактически это провал. Намеченных задач (при сложившихся обстоятельствах) мы решать не могли. И на конгресс я не надеялся. Мне было очевидно: ты не справишься, не добьешься того резонанса, кого от нас ждут «наверху». А твое поражение, это и мое поражение. И тут, вопреки всем моим прогнозам, ты вдруг толкаешь такую речь! — в который раз восхитился Горохов.

«Господи, да чем он там восхищается? — изумилась Ася. — Просто несла все подряд, что в голову приходило».

— И какой результат? — поинтересовалась она. — Я выполнила ту задачу, о которой ты говорил?

— Нет пока, но зато стало ясно: можно начинать «операцию».

Она ужаснулась:

— Так мы и не начинали еще?

Горохов опешил:

— Неужели так крепко люком тебя долбануло?

Она виновато пожала плечами.

— Неужели и это забыла?

Ася заверила:

— Намертво.

— Ну ты даешь! Конечно не начинали. Не имели возможности начинать.

— Почему?

— Я только что говорил! — взорвался Горохов. — Твое Общество никого не волновало.

— А теперь что, волнует? — спросила Ася, нехотя себе признаваясь: «Страшно боюсь этого Александра Горохова. Но почему? Да потому, что он начальник Игоря», — решила она.

Однако найденный ответ не успокаивал. Ася не могла избавиться от ощущения, что этот мужчина не просто ненавидит ее. Порой он готов Асю убить. Конечно, он это скрывает, даже пытается демонстрировать равнодушие, показывает объективность, даже изредка похваливает ее. Но разве Асю обманешь? Бесспорно: Горохов ненавидит ее, с трудом ее переваривает. Вот и теперь, от невиннейшего вопроса, лицо его гневом перекосило, а ведь она всего-то хотела знать кого волнует ее (да, уже и ее!) Общество. Ася начала переживать за успех «операции». Что же в этом плохого? С чего беситься Горохову?

— Ты как дурой была, так и осталась! — рявкнул он. — Хоть люком тебя долбани по башке, хоть чем покрепче. А чего еще ждать от бабы, у которой нету мозгов?

Ася опешила. К нападкам его она кое-как привыкала, но такого неприкрытого хамства снести не могла.

— Что вы себе позволяете? — рассердилась она, переходя на «вы». — Чем заботиться о моих мозгах, позаботились бы о своих. Да о чем это я? Трудно предположить присутствие хоть каких-то мозгов у такого, как вы, грубияна.

Она думала его устыдить, но Горохов буром попер.

— Это я грубиян?

Обиженно поджав губы, она подтвердила:

— Да, вы грубиян.

— А ты кто? — огорошил Асю Горохов.

— Я нормальная женщина.

— Ты не нормальная женщина, ты предательница!

— Я предательница? — удивилась она. — И кого же я предала?

— Будто не знаешь!

— И все же?

— Меня! — рявкнул Горохов.

С облегчением Ася вздохнула:

— Слава богу, не Родину!

— Издеваешься?! Ты еще издеваешься?!

Горохов сжал кулаки и так посмотрел на Асю, что она струхнула, промямлив:

— Нет. Просто не помню.

Неожиданно он успокоился:

— Вот и прекрасно. И эту тему закроем.

Ася отчетливо вдруг поняла, что Горохов Стерлядь любил. И не просто любил, возможно, до сих пор любит.

«А она его предала, — прозрела с сочувствием Ася. — Предала, значит, бросила. Бедный мужик».

— Я задала тебе вопрос, — миролюбиво сказала она, вновь переходя на «ты», — и жду ответа.

Горохов (а он впал в задумчивость) вздрогнул и рассеянно буркнул:

— Вопрос? Что за вопрос?

— Каково положение нашего Общества?

— А-а, ну да, теперь положение наше блестяще, — окончательно возвращаясь из прошлого в настоящее, ответил он. — Своей речью ты произвела революцию на всех биржах. Акции «Аббаг Рэпид», «Фоланс Маги» и «Тити» резко упали в цене.

— Но почему?

— И ты еще спрашиваешь? Своей речью ты очаровала всех домохозяек. Услышав твой ажиотажный призыв, они бросились к холодильникам…

— Я тоже, когда смотрю телевизор, обожаю пожрать, — вставила Ася.

— Да нет же, — отмахнулся Горохов, — На этот раз домохозяйки бросились к холодильникам совсем с другой целью. Продукция «Аббаг Рэпид», «Фоланс Маги» и «Тити» полетела из окон, с балконов. За сегодняшний день эти монстры-компании продали жалкие крохи. Не говорю уже о карьере Хайлайтера. От нее вообще ничего не осталось. Англия не Россия. В России непопулярный политик может спокойно «скрипеть» до следующих выборов, здесь это не так. На Хайлайтера смотрят теперь как на покойника. Зато на тебя смотрят с большим уважением.

— Почему? — без особой веры в себя, спросила Ася.

Горохов снова взорвался:

— Почему-почему! Заладила одно и то же! Хватит болтать! Делом займись!

— Делом?

— Да, черт возьми!

— Каким еще делом? — пугаясь, спросила она.

— Английский учи! — рявкнул Горохов.