Глава 1

– Вальтер?!!

– Ольга!

По-модному угольно-черные брови Ольги взметнулись и застыли, напоминая расправившую крылья птицу.

– Боже мой, Вальтер! Какой сюрприз! Какими судьбами?

Голос Ольги был радостен, но, вспомнив, что радость пока неуместна (со дня смерти Георгия прошло всего несколько месяцев) она нахмурилась и мученически простонала:

– Вальтер, какое горе!

– Держись, Оленька, – воскликнул он.

Ольга горестно сложила на груди руки и пожаловалась:

– Мы думали ты совсем нас забыл. Куда же ты пропал, Вальтер? Когда приехал? Почему не сообщил заранее? – засыпала она его вопросами.

Вальтер поставил на пол чемодан и шагнул к Ольге. Он бережно взял ее руку, почтительно припал к ней губами и печально произнес:

– Родная, прими мои соболезнования. Какое горе. Столько горя. Сразу. Сразу.

Ее лицо стало собираться в плаксивую гримасу, но, вовремя вспомнив, что это давно уже не украшает, Ольга кукситься передумала и взяла менее минорную ноту.

– Ах, Вальтер, – с надрывом воскликнула она, мысленно констатируя, что сейчас получилось ну точь в точь как в «Вишневом саду» у Раневской.

«Все же зря я не связала свою жизнь с Мельпоменой, – подумала она. – Ничего, и сейчас не поздно. С моими капиталами все позволить себе могу. Вот возьму и профинансирую постановку, но, разумеется, не здесь, а в Париже».

– Оленька, Оленька, – сочувственно приговаривал Вальтер, целуя ее руку.

– Ах, Вальтер, – повторила она, с удовольствием вслушиваясь в свой голос. – Присаживайся, дорогой.

Величавым движением головы она указала на диван и, не выпуская из его руки своих пальчиков, грациозно (точь в точь как это делала на сцене Раневская) опустилась на подушки сама. Вальтер осторожно, будто Ольга сверхбьющийся предмет, присел рядом.

– Как ты, Оленька? – прошептал он.

Ей очень хотелось сразу спросить как Франция, как Париж, как Луи Жаррон наконец. Она только-только дописала новую картину и кручинилась, что из-за траура нельзя устроить выставку и, конечно же, опять пригласить знаменитость-Жаррона. Он на прошлом вернисаже обеспечил ей полный триумф. Лишь своим присутствием. Как это было прекрасно, жаль, что Вальтер не видел. Очень жаль…

Об этом она хотела говорить, но, вспомнив, что нельзя, искренне запечалилась:

– Ах, мне так тяжело…

Она шмыгнула носом и осторожно, одним ноготком, смахнула набежавшую слезу.

– Ольга, родная, – прошептал Вальтер, молчаливо сочувствуя.

– После смерти Жоржа все на мне, все на мне, – пожаловалась она. – Совершенно неожиданно я оказалась владелицей сумасшедшего состояния, – Ольга закатила глаза и, слегка жеманясь, поведала: – Просто не знаю, что со всем этим делать.

Она жалобно взглянула на Вальтера. Он сочувственно покачал головой.

– Представляешь, – вздохнула Ольга, – теперь вокруг меня с утра до вечера крутятся какие-то незнакомые люди, что-то просят, что-то предлагают… Ах, голова идет кругом. Я ничего в этом не понимаю. Вальтер, как хорошо, ты приехал, ты должен мне помочь.

– Я здесь именно за этим, – с достоинством произнес Вальтер и вновь поцеловал ее руку. – С сегодняшнего дня я к твоим услугам.

– Нужно проверить дела всех фирм. Оказывается, их много. И, по-моему, везде меня обманывают. Пользуются моей некомпетентностью.

– Завтра же этим займусь, – пообещал Вальтер.

Откинув назад голову, Ольга внимательным долгим взглядом посмотрела на него и, печалясь, спросила:

– Ты знаешь подробности гибели Жоржа?

Вальтер хотел ответить, но она не дала: закрыла ладонью его рот.

– Не отвечай, вижу, что знаешь. Это ужасно. Ужасно, – стыдливо потупилась Ольга и, тут же, вскинув голову и горячась, воскликнула: – Но я его не осуждаю и не держу на него зла. Я добилась, чтобы Жоржа достойно похоронили. Все было, как положено, и даже отпевали. Ведь ты знаешь, – по христианскому обычаю самоубийц… Ах, – вздохнула она, безнадежно махнув рукой, – деньги свое дело делают. Попы, как липку меня ободрали. Впрочем, вру, взяли немного. Добавь я столько же, и хоть черта отпели бы.

Она снова тяжело вздохнула и шмыгнула носом. Опять смахнула набежавшую слезу.

– Представляешь, Вальтер, даже церковь продажна, хотя, там тоже люди… Все хотят жить…

Ольга в который раз безнадежно махнула рукой. Вальтер с благодарностью заглянул ей в глаза и прочувствованно сказал:

– Дорогая, милая моя Оленька, я так благодарен тебе за все.

Она удивилась:

– За что?

– За все: за то, что благородно простила, за то, что не держишь зла, за то, что достойно похоронила бедного мальчика…

«Хорош „бедняжка“, – беззлобно подумала Ольга, – за малым не придушил меня».

– Ты же знаешь, наверное… – Вальтер смутился, замялся, сомневаясь, стоит ли говорить, и наконец сказал, но не то, что хотел. В последний момент передумал и сказал тоже правду, но другую:

– Я очень Георгия любил… И он меня тоже очень любил.

– Я знаю, – кивнула она, – все об этом знают.

Ольга случайно взглянула на чемодан и забеспокоилась:

– Что это я? Ты же только что приехал. Боже, как я сразу не сообразила?

– Да, прилетел и немедленно к тебе.

– Наверное устал с дороги? – заботливо всматриваясь в его лицо, спросила она.

– Есть немного.

– С минуты на минуту придет Марина… Ты же знаешь: она тебя обожает. По случаю появления своего Вальтера обязательно устроит настоящее пиршество, затем приготовит комнату для гостей, если она не готова. Я не в курсе, совсем не занимаюсь хозяйством. Надеюсь, ты остановишься у нас?

Она посмотрела на него долгим испытующим взглядом и, слегка наклонив голову, (знала, что так особенно хороша, это ее поза) умоляюще прошептала:

– Вальтер…

Он старомодно поклонился:

– Был бы рад.

Ольга на миг оживилась, хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Значит решено, ты остаешься.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил он.

Чтобы скрасить ожидание Марины, Ольга завела светскую беседу. Говорили понемногу обо всем и ни о чем конкретном. Впрочем, Ольга постоянно сбивалась на Францию. Разговаривая, она с интересом рассматривала Вальтера.

«Как он красив, – думала Ольга. – Да, Георгий его точная копия, но только еще не обретшая достаточного шарма. Зато у Вальтера этого шарма хоть отбавляй. Какой уверенностью дышит его лицо. Как оно благородно. Сразу видно, настоящий мужчина. Да, такой не подведет, не предаст, даже не обманет. В этом смысле Георгий пошел не в него. Верно в свою хитрую и подлую мать. Видимо, еще та была сучка».

Вальтер в свою очередь тоже рассматривал Ольгу и тоже был восхищен.

«Мой Гоша любил эту великолепную женщину», – с грустью думал.

Вальтер не знал, как собирался его Георгий с этой великолепной женщиной поступить. Он не знал какую участь Ольге уготовил его сын. Он не мог этого знать. Ольга нашла способ убедить работников милиции, они согласились не афишировать этот маленький штрих ее «взаимоотношений» с супругом.

«На покойнике и так достаточно преступлений, стоит ли давать почву для разговоров о живых?» – рыдая, вопрошала прекрасная (это правда) и богатая (это истина – правда в квадрате) вдова.

Ольга знала чем подкрепить свои доводы. Шуршащее подкрепление милиция одобрила, а потому не долго колебалась, очень быстро решила, что конечно же не стоит, не стоит старое ворошить. Содержание записанной на пленке беседы не было предано огласке.

Вальтер ничего об этом не знал. Он смотрел на Ольгу и думал: «Что привлекло Георгия в этой женщине? Она красива, это бесспорно, ослепительно красива. Красива и элегантна. Даже сейчас в этом домашнем бесформенном халатике-распашонке она выглядит изысканной дамой. Об этом говорит все: манеры, осанка, жесты, движение головы. Трудно не залюбоваться такой женщиной, но разница в возрасте… Она же всего на несколько лет младше меня и по возрасту легко могла бы быть его матерью. Впрочем, Георгий молод, влюбчив, а она еще свежа, опытна и неотразима, чего ж тут гадать?»

Заметив на себе изучающий взгляд Вальтера, Ольга искусно изобразила смущение и, кокетливо стреляя глазами, спросила:

– Что, сильно изменилась?

– Я рад, что горе не испортило твоей красоты. Ты по-прежнему ослепительна.

– А ты, дорогой, по-прежнему сладкоголос, «но мне приятна ваша лесть», – процитировала Ольга и вдруг забеспокоилась: – Ой, ты, верно, устал с дороги и хочешь принять ванну, а я замучила тебя разговорами и пустыми расспросами.

– Да, от ванны я не отказался бы, – согласился Вальтер.

– Пойдем, пойдем наверх. Я тоже приведу себя в порядок. Совсем не ждала гостей и потому по-домашнему, – кивнула она на свой просторный халатик.

– Ты в нем прелестна, – успокоил Вальтер Ольгу, вновь целуя ее руку.

Они собрались подняться с дивана, но в этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге показалась сердитая Марина. В руках у нее были две огромные сумки.

– Уфф! Еле эту тяжесть дотащила. Зря ты отпустила сегодня садовника, – начала выговаривать она, но, увидев Вальтера, просияла улыбкой.

Ольга вспорхнула с дивана.

– Мариша, посмотри кто нас осчастливил своим появлением, – обратилась она к подруге. – Я уже пообещала достойный обед.

Марина, не скрывая своей радости, удивленно хлопала ресницами и причитала:

– Вальтер! Вот уж не ожидала! Боже мой! Вальтер! Голоден? – вспомнив о своих обязанностях, забеспокоилась она.

Он утвердительно кивнул головой и с нежностью в голосе сказал:

– Есть немного, но даже если бы и не был голоден, против твоей кухни устоять невозможно. Так что нахожусь в предвкушении…

– Тогда бегу, бегу, – хватая сумки, крикнула Марина. – А вы пока примите ванну, распакуйте чемодан…

Она резко остановилась:

– Да, я же не спросила: надеюсь, вы остановитесь здесь?

Марина, если дело касалось ее прямых обязанностей, переходила с Вальтером на «вы».

– Я уже любезно приглашен хозяйкой, – Вальтер бросил благодарный взгляд на Ольгу, – и с удовольствием принял приглашение.

По лицу Марины пробежала легкая тень, но сразу же глаза озорно сверкнули и вернулась улыбка:

– Вот и чудесно. Приводите себя в порядок, обед будет скоро. Комната для гостей у нас всегда наготове. Располагайтесь. Полотенца и прочие принадлежности в шкафу. Остальное потом…

Марина посмотрела на Ольгу.

– Дорогая, ты проводишь Вальтера? Я не хочу затягивать с обедом.

– Конечно-конечно, душечка, – заверила Ольга, – не волнуйся, я во всем разберусь.

– Тогда поспешите.

Марина скрылась в дверях столовой.

– Однако, какая у вас идиллия, – с иронией заметил Вальтер.

Ольга вздохнула:

– Напрасно смеешься, я же осталась совсем одна. У меня нет никого, понимаешь? Конечно, Павел Александрович, царства ему небесного, не одобрил бы наших с прислугой отношений, но его уже нет, а я так одинока. Марина единственный близкий человек, которому я полностью доверяю.

– Я всегда думал, что тоже вхожу в число близких людей, – с укором сказал Вальтер.

Ольга искренне смутилась:

– Ах, прости, конечно же тебе я доверяю безоговорочно, но ты почему-то совсем забыл про бедную вдову своего покойного друга. Я ждала, ждала… Кстати, – встрепенулась она, – Марина теперь обедает со мной за одним столом. Надеюсь, тебя это не шокирует?

Вальтер иронично покачал головой:

– Ни в коем случае.

– Так было уже при Жорже. Мы жили дружной семьей, пока…

Глаза Ольги подернулись грустью, Вальтер поспешил перевести разговор.

– Так ты проводишь меня в комнату для гостей? – спросил он.

– Да-да, дорогой, пойдем.

 

Глава 2

Спустившись в холл, Вальтер увидел в распахнутых дверях столовой Ольгу, увлеченно хлопочущую вместе с Мариной возле празднично убранного стола. Ольга переоделась: на ней было красивое черное полуоблегающее платье, которое, однако, не скрыло уже слегка выступающего живота.

«Удивительно, – подумал Вальтер, – неужели Ольга перестала следить за фигурой? Она же в этом была невероятно щепетильна. Хотя, если учесть две, свершившиеся подряд трагедии… Бедняжке сейчас не до фигуры. Впрочем, ее это не портит. Полные женщины хороши всегда: зимой для тепла, а летом для тени», – удовлетворенно заключил он.

– А вот и Вальтер, – оглянувшись, радостно воскликнула Ольга. – Мы так спешили, даже я включилась в процесс…

– И все испортила, – сердито перебила ее Марина. – Мои труды пошли прахом.

Ольга виновато покосилась на салат и примирительно сказала:

– Вальтер простит нам, если что не так. Правда, дорогой?

– Я так голоден, что вряд ли обнаружу какие-либо отступления от рецепта, – дипломатично подтвердил Вальтер.

Он отметил про себя, что на Марине уже нет обычного передничка и кружевной наколки. Ее наряд ни ценой, ни изысканностью не уступал туалету хозяйки.

«Да и речь ее излишне бойка, – удивленно подумал Вальтер. – Порой даже беспардонна. Что здесь происходит? Неужели банальный захват власти? Ольга слишком доверчива. Имея такое состояние, это опасно».

– Ну что, садимся за стол? – Ольга вопросительно взглянула на сердитую Марину.

В глазах ее было нечто заискивающее. Вальтер к своему неудовольствию получил подтверждение самым нехорошим предположениям.

«Так и есть, – безрадостно заключил он, – эта хитрая чертовка-Марина крепко прибрала к рукам наивную добрячку-Ольгу и командует в доме уже на правах хозяйки. Вовремя я приехал».

– Да, можно садится, – повелительно разрешила Марина.

Все уселись.

– Выпьем за встречу, – воскликнула Ольга. – Мариша, откупорь шампанское.

Вальтер запротестовал:

– Я, как единственный в доме мужчина, возьму этот труд на себя.

Он сноровисто откупорил бутылку и разлил шампанское по бокалам. Женщины молчала наблюдали за его ловкими движениями. Каждая думала о своем.

– Я уже отвык от русских привычек начинать торжество с шампанского, но не могу сказать, что не одобряю их, – сказал он, делая короткий глоток и возвращая бокал на стол.

Ольга усмехнулась:

– Мы понимаем, что тебе не терпится приступить к своему любимому салату. Не стесняйся, доставь Марине удовольствие.

На несколько минут воцарилось молчание, после чего завязался разговор. Ольге хотелось подробней расспросить Вальтера о Франции. Проницательно понимая это, он сам начал рассказ.

– Оленька, должен тебе сообщить, что я не прохлаждался в Париже, а изрядно преумножил твое состояние, – сообщил он.

Модные угольные брови Ольги радостно взметнулись:

– Вот как?

– Да, – с подчеркнутой грустью продолжил Вальтер, – после гибели Павла Георгий не стал отзывать средства из начатого проекта.

– Он так доверял вам? – неожиданно вступила в разговор Марина.

Подобного она не позволяла себе никогда. Более того, в ее голосе явственно слышалось ехидство. Вальтер удивленно воззрился на Марину и медленно перевел взгляд на Ольгу. В его глазах читался вопрос, он как бы уточнял: я должен отвечать? Этой девчонке? Да, ответь ей, как бы просила Ольга.

– Да, Георгий мне доверял, – произнес он. – А если учесть, что суммы были очень крупные и поступили в единоличное мое распоряжение, то можно сказать, что доверял безгранично, – уже с напором сообщил Вальтер и строго взглянул на Марину, как на проштрафившуюся прислугу.

Не выдержав его взгляда, она смутилась и опустила глаза в тарелку. Ольга нервно заерзала на стуле, не понимая, что происходит между Вальтером и Мариной, но опасаясь со стороны своей дерзкой подруги еще каких-нибудь непредвиденных выпадов.

– И что же? – поспешно спросила она.

– Теперь настало время доказать, что доверие это было оправданным, – твердо сказал Вальтер. – Я честный человек.

Он ласково посмотрел на Ольгу.

– Да-да, я знаю, – пролепетала она.

Вальтер с достоинством кивнул:

– Спасибо. Оленька, – уже буднично продолжил он, – дела во Франции пошли значительно удачней, чем я предполагал. Георгий был талантливым бизнесменом, теперь твое состояние утроилось.

Ольга радостно ахнула.

– А твое состояние? – язвительно поинтересовалась Марина, игнорируя испуганные взгляды подруги.

– Я тоже теперь богат. Очень богат, – надменно ответил Вальтер и, обращаясь к Ольге, нежно добавил: – Хочу донести до твоего сведения, дорогая, что Георгий перечислил на счет моей фирмы суммы, которые по договору я мог бы никогда не возвращать. Мы собирались переносить основную деятельность за границу, а поскольку я был там, а Георгий здесь, то он вынужден был доверить мне почти все свое и, прости, твое состояние. Я рискнул и с большим успехом.

– Я ничего не знала, – растерянно пролепетала Ольга. – Помню, после смерти Павла Георгий просил меня подписать какие-то бумаги, но я же в этом ничего не понимаю… Я подписала…

Она испуганно взглянула на подругу. Та осуждающе покачала головой и процедила:

– Вот-вот.

Вальтер смерил Марину презрительным взглядом и сказал:

– Я затеял этот разговор с той целью, чтобы стало ясно, – на меня можно положиться. Оленька, вот этот ключик, – он достал из кармана ключ, – открывает путь к значительной части твоего состояния.

Ольга ахнула, а Марина хищно воззрилась.

– Я легко мог оставить его в своих руках, – продолжил Вальтер. – Теперь, после смерти Георгия, это было бы очень просто, но я передаю его тебе, дорогая. После обеда мы поднимемся в кабинет, и я научу тебя как им пользоваться, – добавил он и злорадно улыбнулся Марине. – У меня много планов. Если ты, Оленька, их одобришь, мы сможем продолжить успешное сотрудничество.

– О котором ты, Оленька, даже не подозревала, – язвительно вставила Марина.

На сей раз Ольга не стерпела: рассердилась на подругу и даже вспылила.

– Ну хватит! – прикрикнула она. – Оставь свой яд себе! Он тебе еще пригодится!

И, чтобы замять неприятную тему, Ольга обратилась к Вальтеру:

– Дорогой, мне странно, что ты не приехал на похороны Жоржа. Это странно особенно теперь, когда я знаю о вашем сотрудничестве.

Вальтер удивился:

– Дорогая, а мне странно, что никто не позаботился известить меня, вашего покорного слугу, о таком страшном горе. Я узнал о гибели Георгия уже после его похорон, от сотрудников нашей фирмы.

Ольга изумленно взглянула на Марину и растерянно спросила:

– Птичка моя, разве ты не посылала приглашение Вальтеру?

Та небрежно повела плечом и коротко бросила:

– Нет.

– Как? Почему? – испугалась Ольга.

– Я посылала приглашение на похороны Павла Александровича, но Вальтер не приехал. Если он не приехал на похороны своего лучшего друга и шефа, подумала я, то вряд ли приедет на похороны человека, который ему никто. Я же не знала об их сотрудничестве. Георгий держал в тайне свои взаимоотношения с Вальтером.

От такой бесцеремонности и от наглого тона Марины Ольга и Вальтер на несколько секунд потеряли дар речи. Пауза затянулась.

– Да, я не смог приехать на похороны Павла, но я послал телеграмму с соболезнованиями и заказал от себя венок, – наконец сказал Вальтер. – Дело в том, что проект только вступал в действие. Если бы я покинул Францию, то под угрозой оказалась бы значительная часть состояния вашей семьи. Сам я на тот момент ничем не рисковал, поскольку был еще, можно сказать, относительно беден, а подвергать риску ваше состояние не захотел. «Павел одобрил бы мои действия», – подумал я и остался в Париже.

Ольга была сражена благородством Вальтера и нападками Марины. Она гневно бросила салфетку на стол и сказала:

– Да-да, дорогой, я понимаю, ты как всегда поступил благоразумно. Как обед?

– Великолепен, – с поклоном ответил Вальтер.

– Ты насытился?

– Вполне.

– Тогда, если не возражаешь, продолжим разговор в кабинете.

– Конечно, дорогая, – любезно согласился Вальтер.

Ольга строго взглянула на Марину и приказала:

– Кофе подашь в кабинет.

 

Глава 3

Ольга и Вальтер устроились в огромных кожаных креслах кабинета и молча ждали пока Марина расставит чашки и нальет кофе. Та зловредно не спешила.

– Дорогой, не обращай на нее внимание, – начала оправдываться за подругу Ольга, едва за Мариной закрылась дверь. – Сама не пойму, какая муха ее укусила? Она же добрая, и любит тебя.

Он кивнул:

– Я знаю.

– Ах, – вздохнула Ольга. – На горе мне свалилось это состояние. Жизнь стала невыносима. В последнее время все хотят меня надуть. Марина это понимает, вот и бдит, ругает меня за расточительство. Ей, верно, не понравилось, что я ничего не знала о вашем сотрудничестве с Жоржем. Прошу, Вальтер, не сердись на нее. Она умна, но порой бывает как ребенок: совсем не желает контролировать сиюминутные порывы. Если бы не Марина, просто не знаю как выжила бы я. Обещаешь мне забыть ваши маленькие распри?

Вальтер усмехнулся и подумал, что ребенка больше напоминает как раз сама Ольга, но отнюдь не Марина. Вслух же он произнес:

– Бог с ней, я не обижен и все забыл. Лучше расскажи мне о своих планах.

– О каких планах? – опешила Ольга.

– На будущее. Что ты собираешься делать? Как жить дальше?

– Ах, вот ты о чем, – усмехнулась она. – Вальтер, это просто чудо, как хорошо, что ты приехал! Как это вовремя! Я не знала что мне делать…

– То есть?

– Я не могу больше оставаться в этой стране. Теперь, когда у меня есть средства, я хотела бы вернуться в Париж, но не знаю как это сделать. О существовании золотого ключика, – Ольга кокетливо покрутила маленьким ключиком, который действительно был похож на золотой, – я не подозревала, а как продать все, имеющееся здесь имущество, не знала. Это ужасно! – Она закатила глаза. – Все состояние Павла сосредоточилось в моих руках. Понимаешь, все в моих руках – вот такой каламбур получается. Раньше я думала, что это счастье, когда все в моих руках, а теперь…

– Теперь боишься надорваться, – закончил ее мысль Вальтер.

– Да, – согласилась Ольга, – когда все в руках, главное не надорваться. А тут надорваться немудрено. Я же вообще ничего не знаю: как перевести деньги за границу? Что делать с этими фирмами, которые занимаются непонятно чем? Ничего не знаю, – сокрушенно закончила она.

– Все это не сложно, но хлопотно, – усмехнулся Вальтер.

– Ты мне поможешь?

– Я же обещал. А как твои личные дела? Я имею ввиду планы в личной жизни.

Ольга смутилась.

– Вальтер, я хотела бы выйти замуж, – простодушно призналась она. – Не сейчас, конечно, не сразу…

– Я понимаю, – одобрил он.

Она встрепенулась и доверчиво заглянула в его глаза:

– Правда? Ты понимаешь? Мне очень одиноко, но, Вальтер, если бы ты знал, как не везет мне в любви. Все обманывают меня. Все, даже Георгий. Все меня предают. Я просто напугана.

Он печально смотрел на Ольгу и сочувственно кивал головой.

– Теперь у тебя будут еще большие проблемы, – сказал Вальтер. – Теперь надо быть еще осторожней. Богатство опасно для жизни.

– Да, я знаю, – согласилась она. – И раньше трудно было доверять мужчинам, а теперь, когда я стала наследницей такого огромного состояния, и вовсе сложно отличить истинные чувства от фальшивых.

Ольга, вспомнив Георгия, подумала о том, что Вальтер прав: не только сложно, но и смертельно опасно.

– Ты любила Гошу? – вдруг спросил он.

Ольга печально кивнула:

– Безумно. Но это не повлияет на мою дальнейшую жизнь. Ничего не поделаешь, я так устроена: слабая женщина, не могу жить без поддержки сильного мужчины. А Жорж… Мы давно симпатизировали друг другу, но после смерти Павла…

Ольга вспыхнула и замолчала. Вальтер удивился:

– Ты о чем?

– Ах, всем известно. И ты, верно, подозревал… Да что там кривить душой, – отчаянно воскликнула она. – Я не любила Павла, была благодарна ему за то, что он вытащил меня из нищеты, думала, смогу полюбить… Он был достоин, но я не смогла.

– Сердцу не прикажешь, – вздохнул Вальтер.

– О, да!

Они помолчали. Первым нарушил молчание Вальтер. Он вышел из задумчивости и спросил:

– А что за история произошла с Георгием? Все покрыто страшной тайной. Как известно, тайны порождают немыслимые сплетни. Мне рассказывали несколько вариантов, один безумней другого.

Ольга замялась:

– Понимаешь, от меня скрывают… Я хочу сказать, что сама не знаю всей правды. Он застрелился и оставил письмо. В нем он признался в убийстве своего отца.

Вальтер отшатнулся:

– Невероятно! Какой ужас! Не могу в это поверить! Так вот за что ты его простила!

– А ты что подумал? – удивилась она.

Он пожал плечами:

– Да так, он был молод. Все может случиться в его годы. Я думал за самоубийство или раскрылась холостяцкая интрижка…

– Если бы, – посетовала Ольга. – Все хуже, гораздо хуже. Убийство собственного отца. Из-за наследства.

– Нет-нет, не могу в это поверить! – воскликнул Вальтер, бледнея.

«Бедный ты мой, – подумала Ольга, – что было бы с тобой, скажи я всю правду. Ну да не буду тебя убивать, живи в неведении».

– Не веришь, – печально произнесла она вслух. – Я тоже. Так это или нет уже трудно установить. Дело закрыли окончательно. Все продажны, все продажно. О, знал бы ты каких денег и трудов мне это стоило.

Он с пониманием кивнул:

– Представляю.

– Ах, Вальтер, ты не можешь представлять! – в отчаянии заламывая руки, воскликнула Ольга. – Ты не знаешь всего! Я беременна!

Он был потрясен:

– Беременна?!!

– Да, беременна. Мы с Жоржем потому так поспешно и поженились: будущий ребенок не оставлял нам времени. Я очень щепетильна в вопросах нравственности и попала в сложное положение: с одной стороны не хотелось сплетен, а с другой стороны Георгий желал быть отцом будущему ребенку и по закону.

Вальтер был окончательно сражен ее сообщением. Какое-то время он молчал, пребывая в шоке, а потом и вовсе перестал слушать Ольгу. Она рассказывала о своих переживаниях, он же погрузился в себя. Лицо его было задумчиво и серьезно как перед принятием необычайно важного решения.

– Ведь не поженись мы, – волнуясь, оправдывалась Ольга, – и отцом, как это ни странно, считался бы Павел. Конечно же Жорж не мог допустить такого. Пришлось поспешно расписаться. Мы скрывали наш союз, но смерть Георгия обнажила все секреты. Хотя, не все. О моей беременности знает только Марина, ну и, конечно, семейный доктор.

Она говорила медленно и нараспев, отчего акцент становился еще более заметен. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль, то ли в прошлое, то ли в будущее, но не на Вальтера. Поэтому Ольга не могла видеть всех превращений его лица, которое в конце концов, утратив задумчивость, обрело вдохновенность. Вальтер схватил ее за руку и, не дожидаясь паузы, воскликнул:

– Дорогая! Я должен открыть тебе одну тайну! Нет! Не одну, две!

Ольга прервала свой рассказ и с удивлением посмотрела на Вальтера.

– Я слушаю, – рассеянно сказала она.

Вальтер немного смутился, но очень быстро взял себя в руки и поспешно продолжил:

– Георгий мой сын.

– Я знаю, – ответила Ольга.

– Знаешь?!!

– Конечно, здесь трудно ошибиться: достаточно посмотреть на вас обоих, когда вы рядом.

Вальтер был потрясен:

– Неужели? Невероятно! А я пребывал в наивном заблуждении.

– Да, могу разочаровать тебя. Об этом догадываются все, кто знает и тебя, и Георгия. Знали Георгия, – поправилась Ольга и погрустнела. – Именно поэтому я была удивлена твоим отсутствием на похоронах.

– Ну, раз ты знаешь, то не можешь не понимать моего состояния.

– Да, для тебя это ужасное горе, – вздохнула Ольга. – Я подумала об этом, когда ты приносил мне соболезнования.

– Подумала о чем?

– О том, что ты нуждаешься в соболезнованиях не меньше меня.

– Спасибо, дорогая. А как ты считаешь, Марина знает о том, что Георгий мой сын? – неожиданно спросил Вальтер.

Ольга пожала плечами.

– Не задумывалась над этим, но, судя по ее сегодняшним нападкам, даже не догадывается, – солгала она. – Хотя… Нет, не уверена. Но ты собирался открыть мне две тайны, – напомнила она.

Вальтер пришел в смущение:

– Мне неудобно сейчас об этом говорить, но после твоего сообщения, я имею ввиду беременность, сказать просто необходимо… Ольга, я влюблен в тебя… Уже давно… Раньше об этом и мечтать было неприлично, я имею ввиду не взаимность, а признание. Сама понимаешь, Павел мой друг…

Вальтер нервно взъерошил волосы (совсем как когда-то Георгий) и в упор посмотрел на Ольгу.

– Ты мне веришь? – спросил он.

– Верю. Я давно догадывалась о том, что ты испытываешь ко мне немножечко больше, чем просто симпатию, – кокетливо откликнулась она и уже серьезно добавила: – Мне это нравилось.

Он был изумлен:

– Ты догадывалась?

– Да.

– Но как? Как ты могла догадываться? Я же ничем не обнаруживал своих чувств.

Ольга усмехнулась:

– Женщины всегда хорошо понимают такие вещи. Для этого не надо слов.

– И что ты на это скажешь теперь? – с замиранием сердца спросил Вальтер.

Изображая непонимание, Ольга радостно прислушивалась к частому биению своего сердца:

– А что я должна сказать?

– Могу я рассчитывать, если не на взаимность, то хотя бы на снисхождение?

«Можешь! Можешь! Конечно можешь!» – кричала ее душа.

Но сама Ольга не могла допустить несдержанности. Она вынуждена была ограничиться скромным и строгим:

– Время покажет.

Вальтер страстно припал губами к ее руке:

– Какое время? Родная, вся беда в том, что у нас нет времени.

– О чем ты? – удивилась Ольга.

На этот раз она не притворялась. Вальтер обнял ее и прошептал в самое ухо:

– Я прошу тебя выйти за меня замуж. Я хочу быть отцом твоего ребенка.

– Отцом своего внука? – отпрянув, воскликнула Ольга.

Вальтер неожиданно рассердился (совсем как когда-то Георгий):

– Да, черт побери! Именно так, отцом моего внука. Неужели ты откажешь мне?

Она растерялась:

– Вальтер, я даже не знаю… Все так неожиданно… Что тебе сказать?

– Ольга, ты имеешь право на один только ответ. Ведь если ты не выйдешь замуж за меня, ты выйдешь за кого-нибудь другого. Так я понял тебя?

Она молчала.

– Я жду ответа, – холодно сказал Вальтер.

Предложение действительно прозвучало слишком неожиданно. Ольга не знала что сказать. После длинной паузы она спросила:

– Почему за другого? Вальтер, ну почему обязательно за другого? Может я вообще не выйду замуж?

– Но ты же совсем недавно призналась, что не можешь без поддержки сильного мужчины. Значит выйдешь замуж, и моего внука будет воспитывать чужой? Всю жизнь чужой? Как и моего сына? Знай, я этого не допущу.

Ольга растеряно смотрела на него и не знала, как поступить: сразу принять предложение или потянуть день-два. Он принял ее замешательство за нерешительность и усилил атаку:

– Ольга, ну чем мы не пара? Я богат, делаю предложение не из корыстных соображений, к тому же мне ты можешь смело доверить все свои дела. Ольга, родная, соглашайся!

– Я согласна, – решилась она, – только с одним условием. Нет, с двумя.

– Приму любые условия! – воскликнул Вальтер.

– Тогда я сохраню прежнюю фамилию: дважды носила ее, уже привыкла. Мадам Полыгалова лучше звучит, чем мадам Кох.

– Согласен, – кисло усмехнулся Вальтер.

– И пусть этот брак пока останется в тайне. Два брака за четыре месяца, это уже слишком. Я выгляжу смешно.

– Согласен!

Они спустились в холл. Там работала Марина: добросовестно чистила пылесосом персидский ковер. Она даже на них не взглянула. Ольга бросила любящий взгляд на Вальтера, волнуясь, облизала губы и скороговоркой сказала:

– Мариша, мы только что решили пожениться.

Марина побледнела, спокойно выключила пылесос, сказала: «Флаг вам в руки», – и скрылась в своей комнате. Минуту спустя она вышла и прошествовала к двери с чемоданом.

Несколько дней Ольга и Вальтер ее не видели, потом же Марина вернулась и продолжала выполнять свои обязанности как ни в чем не бывало.

 

Глава 4

Они расписались в том же загсе, в котором совсем недавно Ольга расписывалась с Георгием. Церемония снова прошла без свидетелей. Об их союзе знала лишь Марина, которая теперь невзлюбила Вальтера еще сильней, чем как когда-то Георгия.

– Тебе не надоело менять мужей? – зло прошипела она подруге вместо поздравления. – Или ты рада, что снова нашла отца своему будущему сыну? Жизнь не учит тебя. Мало тебя душили.

– Напрасно ты злишься, Мариша, – отбивалась Ольга. – Вальтер порядочный человек, не чета этому сопляку-мечтателю, своему сыночку. Вальтер настоящий мужчина.

Марина не унималась.

– У тебя настоящим мужчиной являются уже сами штаны, – парировала она.

– Ох, ну что ты говоришь, – огорчилась Ольга. – Для нас же стараюсь. Подумай сама, как мы управимся с такими капиталами без верного человека?

– Хочешь, я скажу тебе правду?

– Нет! – испугалась Ольга. – Правда – изобретение маньяков: и уши режет, и глаза колет. Лучше я тебе скажу. Не обижайся, но твои прожекты насчет деловой женщины маловнушительны. Видишь сама, пока все нас обманывают. И это легко: мы ничего не смыслим в бизнесе. Теперь же ты будешь секретаршей Вальтера, постепенно войдешь в курс всех дел, научишься…

– Хватит! – закричала Марина. – Я все же скажу тебе правду: ты слаба на передок! Но напрасно морочишь мне голову! Хватит меня успокаивать! Я не дура! Вижу, что не знаешь уже как избавиться от меня!

Ольга пришла в отчаяние:

– Мариша, зачем ты так? Сама же прекрасно знаешь, что я люблю тебя и не брошу ни при каких обстоятельствах. Ты единственный родной человек. Разве можно до конца положиться на мужчин? Ну хватит, я уже сто раз говорила тебе: прекрати ревновать.

– Иди ты, – махнула рукой Марина.

Как ни старалась Ольга, между подругами словно черная кошка пробежала: отношения день ото дня становились все более натянутыми. Напряжение внутри этой странной семьи росло. Все усугублялось бесконечными нападками Марины на Вальтера.

– Уймется когда-нибудь эта дикая кошка или нет? – в который раз вопрошал он Ольгу.

– Дорогой, не обращай внимания. Даже Павел иной раз терпел от нее. Лучше скажи, как идут наши дела? Скоро мы сможем уехать во Францию?

– Франция! – оживившись, воскликнул Вальтер. – Сам хочу поскорей туда. Мне не хватает ее суеты. Там дела, там жизнь, там настоящая работа, а не сонное царство, как здесь, где по-крупному только воруют.

– Да, во Франции сложа рук не сидят, а носятся все, как ошпаренные, – согласилась Ольга. – А вот в России ошпаренных мало, больше отмороженных.

– Особенности национального климата, – пояснил Вальтер.

Ольга нахмурилась:

– Увы, ты прав, так когда же мы едем? Надеюсь, скоро?

– Твоя Марина является серьезным стимулом для этого. Я готов работать круглосуточно, чтобы поскорей избавиться от нее.

Супруги решили, что из России поедут на Лазурный берег, снимут дом и пробудут там до родов Ольги, после чего уже обоснуются в Париже.

Ольга пока не решалась сообщить мужу, что собирается взять с собой Марину. Она оттягивала признание, еще надеялась утрясти их конфликт, но сама не слишком в это верила. «Что-то будет?» – внутренне сжимаясь, думала она.

Наконец наступил день, когда Вальтер сообщил жене:

– Ну, Олюшка, похоже, все дела улажены. Осталось только купить билеты.

Ольга пришла в замешательство:

– Дорогой, может ты поедешь один, все подготовишь, а я выеду попозже?

– Что подготовлю? – удивился он.

– Ну домик и все такое…

– Мой агент уже «все такое» сделал. Слава богу, зимой это не проблема.

Ольга растерялась.

– Ну… А почему бы тебе не заехать сначала в Париж? – промямлила она. – Ты же сам говорил, что мои средства лежат без дела непозволительно долго. Вот и запустишь их в дело.

Вальтер решительно запротестовал:

– Нет, я не могу допустить, чтобы ты, в твоем положении, путешествовала одна. Приедем на побережье, устроимся, а затем я со спокойной душой отправлюсь решать все проблемы. Да, мы несем колоссальные убытки, держа твои деньги без дела, но ничего не поделаешь, так уж сложились обстоятельства.

Исчерпав все доводы, Ольга замолчала, но Вальтер видел, что она расстроена.

– В чем дело, дорогая? Ничего не пойму. То ты дни считала, когда мы уедем, а то вдруг не чаешь как здесь остаться? – спросил он.

Ольга поспешила успокоить мужа:

– Нет-нет, все в порядке. Я только волновалась о тех средствах, которые заперты золотым ключиком. Раз ты считаешь, что это не страшно, поедем когда скажешь. Я не против.

«Ну и разговорчик предстоит мне с Мариной», – поеживаясь, подумала она.

– Ну и умница, – целуя жену, сказал Вальтер. – Значит заказываю билеты.

Марина, узнав, что остается в России, пришла в бешенство.

– Так я и знала! – завопила она. – Использовала меня как было удобно и оставила с носом!

Казалось, еще немного и она набросится на Ольгу с кулаками.

– «Я люблю тебя!» «Нет никого родней!», – передразнивала она подругу, искусно подражая ее французскому акценту.

– Мариша, но это действительно так, – отчаянно оправдывалась та.

– Какой к черту «люблю»?! – бушевала Марина. – Нужна я тебе! Думаешь я дура? Не понимаю, что больше никогда не увижу тебя?

Ольга отшатнулась:

– Бог с тобой. Ну это ты уже слишком. Как можно так думать обо мне?

– Как? Тебе удивительно?

– Конечно.

– Удивительно? Хорошо. Тогда ответь: куда ты едешь?

– Как куда? Во Францию, ты сама знаешь. Что за глупый вопрос?

Марина, подперев руками бока, пытливо смотрела в глаза подруги:

– Ты можешь назвать точный адрес?

– Нет…

– Вот видишь?

Ольга поспешила добавить:

– Но я узнаю у Вальтера точный адрес. Я не думала, что это потребуется. Собиралась сразу же по приезду написать тебе письмо, да и позвонить оттуда можно…

– Ага, так я и поверила во все эти сказки. Но то, что ты не дала мне сразу же точный адрес, несколько успокаивает. Значит есть надежда на то, что не собираешься обманывать. Иначе солгала бы, глазом не моргнув.

Ольга обрадовалась:

– Вот видишь, Мариша…

– Пока! – прикрикнула та. – Пока не собираешься, но как только приедешь, сразу же и думать обо мне забудешь. Зачем тебе какая-то русская дурочка, которая несколько лет решала все твои проблемы?

– Не говори так, не рви мне сердце, – заплакала Ольга. – Клянусь, сегодня же я выпытаю у Вальтера адрес и сообщу тебе, но ты не пиши мне по нему. Лучше я буду звонить.

– Все ясно, – уже мягче сказала Марина. – И долго мне придется прятаться?

– Мариша, обещаю, что не долго. Как только я рожу, сразу же…

Марина переменилась в лице.

– Что? – прерывая подругу, закричала она. – Рожу? Все ясно! Прощай дорогая, лучше сразу прощай! Но не обещаю тебе свое абсолютное молчание! Ты предала меня, я могу отомстить!

– Нет!

Ольга схватила ее за руку. Она пришла в отчаяние и готова была молить Марину едва ли не на коленях.

– Девочка моя, – закричала она. – Нет, не буду я ждать родов, раньше, гораздо раньше вызову тебя.

– Когда?

– Я не знаю, но выберу подходящий момент и вызову тебя. Клянусь!

– Когда?

– Я не знаю… Но скоро, очень скоро. Не больше месяца, обещаю.

Марина задумалась:

– Хорошо, я согласна, но если ты меня обманешь, пеняй на себя.

– Нет-нет, не обману. Я оставлю тебе достаточно денег. Ты ни в чем не будешь нуждаться, – Ольга чмокнула подругу в щеку и пояснила: – Ты можешь не верить в мои чувства, но поверь в мое здравомыслие.

– Лучше бы я все же поехала с вами, – оттаивая, сказала Марина.

– Ах, я тоже так думаю.

– Неужели ты не можешь совладать с собственным супругом? С предыдущими у тебя неплохо получалось. В чем дело? Я тебя не узнаю.

Ольга тяжело вздохнула:

– И с этим получилось бы, когда б ты не была такой неугомонной. Зачем ты терроризировала Вальтера? Зачем нападала на него?

– Импульсивно, – сочла не лишним оправдаться Марина. – Согласна, возможно перестаралась.

– Вот теперь и пожинай плоды своей невоздержанности. Он даже слышать не хочет о тебе. Не могу же я рассказать ему о наших взаимоотношениях.

Марина расхохоталась:

– Почему же? Расскажи. Он человек современный, достаточно пожил во Франции.

– Зря смеешься, – рассердилась Ольга. – Он и так уже задает мне всевозможные вопросы. Ему странно, что я так много тебе позволяю.

«Каков подлец!» – подумала Марина и спросила:

– Значит он в постели, в ваших интимных беседах настраивает тебя против меня?

Ольга сообразила, что взболтнула лишнее и это лишнее сейчас грозит новой бурей.

– Нет-нет, – поспешно возразила она, – Вальтер просто интересуется…

– Пределом твоего терпения, – перебив подругу, продолжила Марина. – А чем он интересуется еще?

– Спрашивал как ты попала в наш дом, из какой ты семьи, – призналась Ольга.

– Раньше он этим не интересовался.

– Раньше это ему было ни к чему, а теперь, когда ты почти член нашей семьи…

– Он мечтает от меня избавиться, – вновь не дала договорить Ольге Марина и вновь подумала: «Каков подлец!»

– Черт с вами, – зловеще прищурившись, сказала она. – Поезжайте.

 

Глава 5

Ольга, подставив лицо скудным декабрьским лучам, блаженствовала в солярии. Она только что поговорила по телефону с Мариной и пребывала в чудесном настроении.

«Приеду через два-три дня, – вертелось в голове Ольги сообщение подруги. – Все в порядке. Я уже не сержусь».

По утверждениям докторов до родов оставалось около двух месяцев. Теперь уже врачи гарантировали Ольге, что будет мальчик. Вальтер торжествовал. Она тоже была рада, что мальчик, что Франция и что скоро наступит избавление от бремени.

– Ах, быстрей бы уж, – вздыхала она, поглаживая тугой, как мячик, живот. – Как ты меня измотал, измучил, малыш.

Она тяжело поднялась из кресла и вразвалочку отправилась в дом выпить чашечку кофе.

Если в первые дни брака Вальтер покорил Ольгу обилием превосходных степеней своего характера, то теперь здесь, на Лазурном берегу, она вынуждена была признать, что и на солнце есть пятна. Вальтер оказался, по мнению Ольги, чрезмерно прижимист.

– В какую дыру ты меня завез? – поразилась она, увидев свое пристанище на несколько месяцев.

– А что тебе не нравится? – искренне удивился он.

– Что? Да все!

– Так не бывает, – усомнился Вальтер, но Ольга живо его опровергла:

– Я тоже думала, что так не бывает, оказалось – очень даже.

– Чем же ты в конце концов не довольна? – обиделся он.

– Всем!!! Абсолютно всем. Привез не туда, поселил не там. Кошмар какой-то. Здесь же отдыхают одни нищие и пенсионеры.

– Но мы же приехали не отдыхать, а жить здесь. Я нарочно выбрал малолюдное место. Домик не большой, но зато уютный, и хозяйка милая женщина. К тому же полный пансион. Тебе не придется ничего делать самой, даже стирать свои носовые платки и чулки.

– Я никогда в жизни не делала этого! – возмутилась Ольга. – Просто ужас, что такое ты говоришь!

– Но ты же недавно стала богата, – напомнил Вальтер, не решаясь говорить о тех временах, когда она работала сиделкой.

– Да, но и моя мать не так давно умерла. К тому же, мы были не настолько бедны, чтобы самим заниматься стиркой, – не моргнув глазом, соврала она.

– Как хочешь, дорогая, но за дом уже уплачено вперед и жить будем здесь, – подытожил их разговор Вальтер.

Это была их первая ссора, но Ольга поняла, что он бывает несокрушим. Сколько она ни возмущалась, Вальтер стоял на своем, как гранитная скала.

И теперь, возвращаясь в столовую, Ольга пользовалась отсутствием Вальтера и ругала мужа почти с наслаждением:

– Вот же скряга! Еще прижимистей Павлика оказался! Зато какие обещания! Не немец, а испанец какой-то, что ни попросишь, ответ один: «Завтра, амиго,» – и баста.

Она вспомнила едва не заставившие ее прослезиться рассказы Вальтера о том, как выхаживал он свою больную жену, троюродную сестру Павла Александровича, как не жалел средств на самые дорогие заграничные лекарства. Вспомнила и усомнилась в их истинности.

– Как же? – злобно закричала она на весь дом. – Самые дорогие лекарства! Особенно тогда, когда был не богаче церковной крысы. Скупердяй-Павлик ее небось и лечил.

Она явно преувеличивала и была несправедлива, но обида на мужа уже прочно залегла в сердце, и Ольга не могла остановиться.

«Заграбастал все мои денежки, – беспомощно наполняясь ненавистью, думала она, – ввалил их куда-то, а теперь сиди и жди вместе с ним результата. Прогорит его дельце или выгорит, чет или не чет. Я с ума с ним скоро сойду. Как, оказывается, непросто быть богатой! Тяжкое бремя ждать беды!»

В дверь постучали.

– Войдите, – сердито крикнула Ольга и более мягко добавила: – Открыто.

В дверях показалась хозяйка.

– Доброе утро, мадам Полыгалова, – вежливо склонила голову хозяйка.

– Доброе утро, мадам Песси, – нехотя отозвалась Ольга и подумала: «Сейчас начнет три часа крутить свои старомодные реверансы».

И хозяйка начала.

– Как вам спалось? – спросила она.

– Отлично, – буркнула Ольга.

– Как ваше здоровье?

– Чудесно.

– Как здоровье вашего мужа?

– Превосходно.

– Как вам понравились новые простыни? Не правда ли, чудесная материя?

– О, да, – ответила Ольга, изнывая от скуки и моля бога поскорей избавить ее от импровизированного допроса.

«Когда же эта столетняя карга сообщит, наконец, какие черти принесли ее в мои покои?» – вопрошала Ольга небеса, чувствуя, что «столетняя карга» явно набивается к ней на чашечку турецкого кофе, а это значит, что в их городке нечто произошло.

Ольгу не интересовали местные сплетни, и на сей раз напрасно. Если бы она набралась терпения выслушать старушку, то могла бы узнать кое-что жизненно важное для себя.

Но Ольга этого терпения не набралась и на все вопросы мадам Песси отвечала сухо и односложно. В конце концов хозяйка исчерпала запас любопытства и сообщила:

– Вам пришла посылка.

– Посылка? – изумилась Ольга.

– Да.

– Именно мне, не мужу?

– Да, именно вам.

– Вы уверены?

Ольга ни от кого не ждала посылок и была крайне удивлена.

– Абсолютно уверена, – ответила хозяйка. – На посылке написано: мадам Полыгаловой, следовательно вам. Если бы там было написано…

– Простите, – нетерпеливо прервала старушку Ольга, сердясь на ее хитрые маневры, – где же эта посылка?

– Так ее принести? – оживилась та.

– Ну конечно.

Хозяйка чинно удалилась. Бедняжке было одиноко и скучно, поэтому она дорожила каждым мгновением общения с людьми.

Ольга была не в состоянии относиться с пониманием к ее «старческим маразмам». Ольгу бесила подобная назойливость.

«Что за идиотизм? – гневно думала она. – Идти сообщать мне о том, что на мое имя пришел пакет и не захватить самого пакета».

Старушка уже семенила в комнату. В руках у нее был какой-то сверток.

– Вот, пожалуйста, – протянула она сверток.

– Но это же не по почте отправлено, – удивилась Ольга, рассматривая сверток.

На нем действительно крупными буквами было написано «МАДАМ ПОЛЫГАЛОВОЙ», но никаких признаков того, что он побывал в руках почтовых работников не было.

– Как он попал к вам?

Старушка пожала плечами:

– Не знаю. Я нашла его на террасе на столике для корреспонденции.

Ольга кивнула:

– Хорошо, спасибо.

Старушка не спешила уходить. Ей явно было любопытно узнать, что находиться в том пакете, но Ольга не собиралась делиться с ней этой тайной. Она выжидательно смотрела на хозяйку, и та была вынуждена удалиться.

Едва за мадам Песси закрылась дверь, Ольга вскрыла бандероль и на стол веером выпали письма. Много писем.

 

Глава 6

Письма были без конвертов, с замаранными черной пастой целыми абзацами или некоторыми строчками, а порой одним словом.

Ольга начала читать первое, попавшееся в руки, не дочитав, бросила и принялась за другое, затем за третье, за четвертое…

«Любимая, соскучился ужасно…»

«Это мука жить без тебя…»

«Если бы ты знала, любовь моя, радость моя, как я без тебя скучаю. Здесь, в Париже, идут дожди…»

– Нет, черти меня раздери! – ничего не понимая, закричала Ольга. – Что это такое? Какие-то любовные письма. Зачем они мне? Какой болван их прислал?

Она задумалась.

«Может Вальтер решил подшутить? Да нет, он слишком серьезен, вряд ли склонен к таким приколам. Но что это? Кто их прислал? И зачем? Может разгадка содержится там?»

Ольга попыталась углубиться в чтение, но текст был так однообразен и приторен, так пестрил нежными словцами, что ее едва не стошнило.

– Какой идиот это писал? – гневно закричала она, отбрасывая письма и снова хватая их. – Боже мой, какие сопли! Вот например это.

С издевательскими интонациями она начала читать вслух: «Если бы ты знала, любовь моя, радость моя, как я без тебя скучаю. Здесь в Париже уже идут дожди, а у нас в России еще лежит снег, и я представляю как ты…»

Она остановилась, изумленно воскликнула:

– Что? Здесь в Париже… У нас в России… Значит эти письма посланы из Парижа в Россию. Но кем и кому, черт возьми?

Ольга заглянула в конец каждого письма и не обнаружила никаких иных свидетельств личности автора, кроме как «твой любимый медведь» и «твой непослушный мальчик».

– Дебилизм форменный! – возмутилась она и опять отбросила письма в сторону. – Хотела бы я взглянуть на этого «мальчика-медведя». Такой ли он идиот на самом деле, каким прикинулся в этих слезливых писульках? Неужели еще существуют подобные любители эпистолярного жанра? Даже не верится. Ха, надо же такое придумать: «твой непослушный мальчик», «твой медведь». Тьфу! Мерзость какая! Как хорошо, что прекратился токсикоз. Иначе не избежать мне рвоты.

Несмотря на гнев, Ольга пребывала в растерянности. Если письма посланы, значит это кому-то надо. Вдруг ее осенило:

– Господи! Какая я дура! Вальтер! Вальтер был в Париже!

Ольга посмотрела на дату в конце письма и обмерла.

– Точно, именно в это время он был в Париже и легко мог писать в Россию. Почерк. Я не знаю его почерка. И, как на зло, в доме нет ни одной бумажки, подписанной им.

В дверь постучали.

– Войдите, открыто, – раздраженно воскликнула Ольга.

На пороге показалась мадам Песси.

– Извините, что беспокою вас, – вкрадчиво начала запуганная неприветливостью Ольги старушка, – но мы не обсудили меню обеда. Позвонил ваш муж и сообщил, что постарается приехать к обеду…

– Вальтер?

– Ну да…

– Он вам звонил?

– Только что…

– Мадам Песси, у меня к вам просьба.

Старушка оживилась и даже просияла.

– Охотно, все что в моих силах… – затараторила она, но Ольга ее оборвала.

На сей раз вполне вежливо.

– Спасибо, – сказала она. – Не могли бы вы показать мне свой экземпляр договора, составленного между вами и моим мужем.

– Зачем? – насторожилась мадам Песси. – У вас же есть свой экземпляр.

– Да, но он у мужа, а я хотела бы внести кое-какие изменения.

Этим сообщением Ольга опрометчиво едва не лишила старушку жизни. Бедняжку едва не хватил апоплексический удар. Ольга вынуждена была вскочить с места и подсунуть под нее стул, что оказалось весьма своевременным. Старушка обессилено плюхнулась на сиденье и, схватившись за сердце, с укором посмотрела на Ольгу.

– За что вы меня так не любите? – спросила она. – Я же ничего плохого вам не делаю, приветлива, стараюсь окружить заботой. Я всегда очень внимательна к своим пансионерам.

Ольга только теперь осознала, насколько жестока она была к мадам Песси.

– Ну что вы, милая моя, как вы могли сделать такое заключение. Просто у меня несносный характер, к тому же беременность в моем возрасте серьезно отразилась на нервной системе. Я вспыльчива, недоброжелательна, но это только снаружи. Внутри я испытываю к вам самые лучшие чувства.

– Это действительно так? – с большим сомнением спросила старушка.

– Уверяю вас. Я хочу сделать изменения в договоре только в вашу пользу. Вы так добры ко мне, что я просто не могу не откликнуться на вашу заботу.

Мадам Песси проворно поднялась со стула и засеменила к двери.

– Куда же вы?

– За договором.

Через минуту Ольга уже скрупулезно сверяла почерк Вальтера с почерком, которым были написаны слащавые признания в любви. Итог был неутешительным.

– Да-а, – тяжело вздохнула Ольга, – не может быть никаких сомнений: Вальтер и «непослушный мальчик-медведь» одно и то же лицо. Значит у моего мужа была в России пассия. Что ж в этом удивительного? Он был холостым, свободным, а все эти сюсюканья говорят лишь об одном: пассия молода, глупа и не слишком-то любима.

Ольге вдруг стало смешно. Она представила как Вальтер, ее солидный импозантный Вальтер делает двумя пальцами козу какой-то сопливой девчонке и, желая казаться особенно ласковым, прикидывается непослушным мальчиком.

«Как глупы бывают мужчины, прибегая к таким нежностям, – подумала она. – Во всяком случае выглядят таковыми».

Теперь, когда она уже узнала автора писем, Ольга не слишком расстроилась. Напротив, ей захотелось вволю посмеяться над мужем.

– Как хорошо, что он как раз сегодня приезжает из Парижа. Вот уж повеселюсь! – радостно воскликнула она и принялась вновь читать письма мужа.

На этот раз она отнеслась к ним гораздо внимательней и некоторые даже перечитывала по нескольку раз.

«Интересно, кто она, эта дурочка, которой можно так не изобретательно лгать? – гадала Ольга. – Верно мне эти письма послала сама пассия. Но зачем?»

Ольгу удивляла вздорность этой неопытной девчонки, а в том, что адресатом мужа была именно такая девчонка, Ольга не сомневалась. Стоит ли зря стараться? Мало ли что было в жизни пятидесятилетнего мужчины до брака? Разве можно этим шокировать такую опытную женщину, как она, Ольга?

«Нет, на что рассчитывала эта идиотка? – изумлялась она. – Самое большее, чем рискует Вальтер, так это быть мною высмеянным».

Но тут взгляд Ольги остановился на дате одного из писем. Она не поверила своим глазам: дата совпадала со днем их приезда на Лазурный берег.

– Что?!! Так это не в прошлом!!! Значит его роман продолжается!!! – вознегодовала она.

Теперь уже Ольге стало не до смеха. До сей поры она была уверена в честности и благородстве мужа. Измена Вальтера ввергла ее в неописуемое состояние.

– Боже мой, боже мой! – мечась по комнате, стонала она. – Вальтер! Тот, кому я так верила! Тот, кто сам клялся, никто его за язык не тянул! Как же жить, когда кругом одно предательство?!! Как же жить?!

Звук подъехавшей к дому машины известил ее о прибытии мужа. Ольга схватилась за голову:

– Что делать? Что?! Что?!

 

Глава 7

Когда на стол перед Вальтером легла его «душещипательная» переписка, он удивился, но не испугался.

– Дорогая, – спокойно сказал он, – надеюсь ты не станешь из-за такой мелочи устраивать скандалов?

«Дорогая», вид которой однозначно говорил, что она не согласна со столь мягким определением сего удручающего факта, сорвалась с места и фурией заметалась по комнате.

– «Из-за такой мелочи?» – закричала она. – О, боже! Что я слышу? Я не ошиблась? Ты сказал: «Из-за такой мелочи»?

Вальтер спокойно кивнул:

– Именно. Ты не ошиблась.

– Какой цинизм! Как это унизительно! У тебя бурный роман, а я должна относится к этому как к какой-то мелочи?!

– Дорогая…

– Нет! Не смей так мне говорить!

Он шагнул к жене, но Ольга, как ошпаренная, отскочила в сторону.

– Не прикасайся ко мне! Не смей ко мне прикасаться! – истерично закричала она. – И никогда больше не смей прикасаться! Слышишь?!! Никогда! Никогда!

Вальтер понял, что переоценил благоразумие жены и истерики избежать не удастся.

«Черт, – удрученно подумал он, – как нелепо все получается. Ей же нервничать нельзя. Еще начнутся преждевременные роды».

Он растерянно смотрел на бушующую жену и не знал, что предпринять.

– Кто она? – хлестко выкрикнула Ольга. – Говори! Сейчас же говори!

Вальтер молчал. Его молчание еще больше взбесило Ольгу.

– Я вижу ты язык проглотил. Кто она? Я не успокоюсь, пока ты не скажешь!

– Дорогая, так ли это важно? Я люблю только тебя, ты же сама знаешь…

– «Люблю»? Ну, это уже слишком! – едва не задохнулась она. – Не смей произносить в моем присутствии слово «люблю». Я начиталась этих слов досыта. Понимаешь? Меня тошнит от них. Какой цинизм! Какой цинизм! – запричитала она.

Вальтер был жалок: растерян и бледен. Она никогда не видела его таким.

– Я тебе все объясню, – бубнил он.

– Нет! Только не пытайся сделать из меня окончательную дуру!

– Но все же безобидно, ты же читала. Умоляю, выслушай и сама поймешь как все это безобидно…

Ольга затопала ногами и истерично завопила во весь голос:

– За-мол-чи! Замолчи!

Она упала на диван и разразилась горькими рыданиями. Вальтер бросился к ней.

– Оля, Олюшка, – ласково шептал он, опасаясь дотрагиваться до жены.

Ольга оторвала лицо от подушки и жалобно спросила:

– Вальтер, как же так? Ты писал ей, что скучаешь… Писал уже отсюда. Как же так, Вальтер? Это ужасно! Я так верила тебе, а ты! Ты писал ей такие письма, Вальтер! А где же любовь? Где же твоя любовь? Значит ты женился на мне только из-за Георгия? Вальтер! Скажи! Не молчи! Где же любовь? Где же, черт возьми, наша любовь?

Он схватил ее руку, страстно прижал к груди и воскликнул:

– Она здесь, Олюшка, здесь. Мое сердце переполнено любовью к тебе. Я не изменял. Нет-нет, измены не было. Ты успокоишься и поймешь, что ошибаешься, что все не так, как может показаться на первый взгляд. Я люблю тебя, только тебя. Эти письма… О, господи, эти письма… Это чушь. Глупость. Это было давно и несерьезно. Я давно люблю тебя, только тебя.

– Но два письма датированы…

– Да, я писал отсюда, но не стоит принимать их содержание близко к сердцу. Я вынужден был изворачиваться, лгать.

– Ах, нет, я не могу тебе верить. Ты обманываешь меня, – закричала Ольга и снова уткнулась в подушку.

Вальтер погладил ее по голове:

– Умоляю, выслушай, сейчас я говорю правду, только правду.

– Ах, как мне тебе поверить? – сквозь рыдания спросила она.

– Поверь, постарайся поверить.

– Это невозможно! – закричала Ольга, снова отрывая лицо от подушки.

– Тогда просто выслушай меня. Я больше ни о чем не прошу.

Вальтер с такой мольбой заглянул в глаза жены, что она сдалась:

– Хорошо, говори.

– У меня был роман, это так. Сама понимаешь: одинокий мужчина и все такое…

– Говори не об этом, – приказала она.

– Да-да, письма. Она угрожала мне, я боялся, вынужден был обманывать и ее, и тебя. Я потом рассказал бы все, клянусь, дорогая, обязательно рассказал бы.

– Это ты сейчас так говоришь, когда тебя приперли к стенке.

– Нет, я не хотел скрывать и сейчас, но твое положение… Не хотел причинять тебе боль. После родов, когда наш малыш появился бы на свет, ты узнала бы правду. Я просто тянул время. Только этим объясняется происхождение этих двух дурацких писем.

«Они все дурацкие, – подумала Ольга. – Похоже Вальтер не врет, но так просто помириться ему не удастся. Заставлю пострадать, обязательно заставлю».

Она опять уткнулась в подушку и расплакалась теперь уже не так искренне. Вальтер осмелился еще раз погладить жену по голове, но Ольга резко сбросила его руку.

– Не трогай. Уйди. Я должна подумать. Уйди. Оставь меня одну.

Дверь с треском захлопнулась, отсекая от всех неприятностей.

«Каким чудным обещал быть вечер, – с искренним сожалением подумал Вальтер. – Зачем Ольге понадобилось его портить? Неужели непонятно, что эти письма из прошлого ничего уже не значат?»

Он остановился. Нервно провел рукой по усталому лицу, прошептал:

– Ох, словно в аду побывал.

Багровая, разметавшаяся в полнеба заря, сползала за горизонт кровавыми подтеками перьевых облаков. Вальтер поежился, ощутив неприятный холодок, леденящей струйкой просочившийся в душу.

«Погода наверное меняется…» – рассеянно подумал он.

Взглянул на часы. До свидания оставалось минут двадцать. Деловитое перемещение стрелок золотого «Роллекса» вернуло его к угнетающей реальности.

«Неужели Ольга могла принять всерьез такую ерунду? – вновь подумал он. – Она же неглупая женщина. Содержание двух последних „свежих“ писем, на которых она построила обвинение, говорит, в конце концов, само за себя. Нужно же было как-то амортизировать выход из этой, в общем-то заурядной интрижки».

Он вновь бросил взгляд на часы. Стрелка передвинулась всего на несколько делений.

«Как тянется время», – подумал Вальтер.

Он равнодушно посмотрел на быстро гаснущую южную зарю и неторопливо побрел к морю по мощеной коричневой цементной плиткой дорожке.

До берега было еще довольно далеко, но шум прибоя долетал даже сюда, взвиваясь над крутым скалистым обрывом, ограждающим узкую полоску пляжа.

Вальтер оглянулся на еще виднеющиеся огни дома и с надеждой подумал: «Позже, наверное, удастся все утрясти, помириться… А пока, нет худа без добра. Пришлось бы придумывать предлог для того, чтобы выйти из дома, а так все выглядит вполне естественно. Хоть из-за этого не будет проблем».

Он остановился закурил сигарету, без всякого удовольствия вдохнув пряный запах любимого египетского табака. В голове крутилось одно и то же: «И что она, глупая, так вцепилась в эти письма?»

И вдруг ему стало стыдно.

«Какая я все-таки свинья, – обругал себя Вальтер. – Женщина ждет ребенка. Она уже немолода. Беременность измотала ее. В таком состоянии любая закатила бы истерику, а Ольга всего лишь на несколько минут вышла из себя. Бедняжка, как она плакала».

Сердце сжалось в его груди. Вальтер разозлился на себя.

«Черт меня толкал писать эти письма. Бессмысленная сентиментальность одинокого мужчины. И ведь фарс, все один лишь дурацкий фарс. Захотелось на старости лет романтики. Покрасоваться захотелось и перед кем? Перед этой сукой…»

Он щелчком отбросил окурок, прочертивший в сгущающейся темноте длинную огненную дугу и горько вздохнул.

«И вообще, – внезапно подумал он, – как эти злосчастные письма попали в руки Ольги? Это вопрос. Если бы кто-то хотел на них заработать, то в первую очередь предложил бы мне. Но может быть Ольга заплатила шантажисту?»

Он зло тряхнул головой, отчетливо понимая, что пытается обмануть себя. Нет, конечно же нет. Не могли эти письма оказаться ни у кого постороннего. Какой уж тут шантажист.

«Это конечно же она», – решил Вальтер.

Он медленно побрел в направлении скальных выступов, высоко взметнувшихся над обрывом. В причудливых их формах, созданных водой и ветром, человек, наделенный фантазией, легко мог увидеть все, что пожелает.

Вальтер вновь остановился и задымил очередной сигаретой. Скальный ансамбль возвышался совсем рядом, темнея на фоне неба, уже начинающего покрываться звездным узором.

«Да, – грустно подумал он, – вечерок сегодня, – врагу не пожелаешь…»

Он окинул взглядом дымные очертания камней и поежился: высокие крайние столбы, взметнувшиеся, казалось, к самому небу, поднимались, словно крылья над изготовившейся к взлету еще более темной фигурой.

«Прямо Ангел Смерти – подумал Вальтер, унимая невесть откуда взявшуюся нервную дрожь. – Господи, ну зачем ей это понадобилось? Денег, которые получила эта дешевка, хватило бы на содержание приличного борделя. Вот ведь шлюха! Наглая, поганая, ненасытная шлюха!»

Вальтер уже в который раз посмотрел на часы. До свидания оставалось шесть минут.

«Что ж, – с ожесточением подумал он, – сама напросилась. Не знаю чего она хотела добиться этим выпадом, но сейчас я в цветах и красках распишу ее дальнейшую жизнь. После того, что она сделала, я этой суке больше гроша ломаного не дам».

Он решительно направился к скалам. Остановился на отполированной ветрами площадке, завороженный зрелищем пенных валов, катящихся от светящегося багрянцем горизонта к уже темному берегу.

Что-то мягкое и холодное легко коснулось его лица, и Вальтер отпрянул, поскользнувшись на полированном граните площадки.

В воздухе заметались уродливые крылатые тени, издававшие высокий характерный свист и поскрипывание.

«Летучие мыши,» – подумал он, брезгливо отирая лицо платком.

С трудом удержавшись от падения, Вальтер, как зачарованный вновь подошел к краю высокого обрыва.

«Если отсюда свалиться, всем неприятностям разом придет конец, – подумал он. – Монумент уже приготовлен и ждет. Осталось только…»

Он не видел, как от крайней скалы отделилась легкая серая фигурка, почти сливающаяся с камнями. Неслышно скользнула она за спину Вальтера, пружинисто выпрямив руки.

– А-а-а-а!!!

Последний отчаянный крик его потонул в шуме волн так никем и не услышанный.

Вальтер успел обернуться, скользя подошвами по скользкому камню, рывком протянул руку к серой тени, но не смог, не успел дотянуться и сорвался вниз к набегающим на песок пляжа волнам.

Легкая тучка, медленно продолжая свой путь по небу, открыла луну, начинающую набирать силу. Она осветила изломанную человеческую фигуру, лежащую на песке у самой воду. Бледные ее лучи скользнули по неторопливо движущимся стрелкам «Роллекса», бесстрастно отмеряющих время, которое для их хозяина остановилось.

 

Глава 8

Проснулась Ольга от веселого солнечного луча, игриво скачущего по ее лицу. Ветер слегка раскачивал створку распахнутого окна, щедро пуская по комнате солнечных зайчиков.

– Как славно! – рассмеялась Ольга и сладко потянулась.

Она вспомнила вчерашний конфликт с мужем и пришла в благодушное настроение.

«Бедный Вальтер, – подумала она. – А сильно я вчера его застращала. Ну, да хватит мучать беднягу. За завтраком обязательно помирюсь. Пусть видит, как я добросердечна».

Она представила как лежит он сейчас один в своей комнате, несчастный, расстроенный, затравленный угрызениями совести, и совсем растрогалась.

«Я слишком жестока. Такой парфос на супруга надела: закрыла дверь спальни на ключ, к ужину не вышла. Не стоило так уж слишком наказывать его. Похоже он был вполне искренним и в самом деле не изменял мне».

Ольга вскочила с кровати, накинула пеньюар, повернула ключ в замке двери и выбежала в коридор. С криком: «Вальтер, дорогой, давай мириться!» она вбежала в комнату мужа.

– О, боже! – как вкопанная остановилась она на пороге.

Комната была пуста и кровать не разобрана: все говорило о том, что Вальтер эту ночь провел вне дома.

– Ах вот как! – рассердилась Ольга. – Хорошо, я ему это не спущу!

Она бросилась к хозяйке пансиона.

– Мадам Песси! Мадам Песси! – гневно закричала она. – Я вчера легла рано и потому не знаю в котором часу мой муж вернулся домой. Может вы подскажете…

Но в этот момент Ольга наткнулась на полные ужаса глаза мадам Песси и остолбенела. Старушка хлюпнула носом и уткнулась в платок.

– Мадам Песси, что случилось? – растерянно спросила Ольга. – У вас горе?

Та не ответила.

– Мадам Песси, что происходит?

Старушка залилась слезами.

– Ну, мадам Песси…

Ольга, сочувствуя, подошла к женщине и ласково обняла ее за плечи.

– Расскажите мне, дорогая мадам Песси, что случилось? Может я смогу вам помочь.

Мадам Песси покачала головой и испуганно посмотрела на Ольгу.

– Ну? Ну же?

– Ах, мадам Полыгалова, даже не знаю как вам и сказать, – вздохнула старушка и опять залилась слезами.

Ольга почувствовала неладное.

– Что случилось? Вальтер? – закричала она.

Мадам Песси скорбно кивнула головой и с новой силой залилась слезами.

– Да, ваш супруг…

– Что? Что с ним? – затормошила хозяйку Ольга. – Не тяните! Скорей говорите!

– Погиб… Упал со скалы…

– Боже мой!!!

Ноги подкосились у Ольги, она медленно осела на стул. Не было ни слез, ни причитаний, – одно лишь непонимание: как такое могло произойти?

Веселая трель звонка вывела из оцепенения и мадам Песси, и Ольгу. Старушка подскочила со стула и засеменила к входной двери. Через минуту она вернулась.

– Мадам Полыгалова, – обратилась она к Ольге неуверенным тоном. – Там какая-то девушка… Она очень плохо говорит по-французски, но по-моему спрашивает вас.

Ольга бессмысленно взглянула на хозяйку и равнодушно спросила:

– Меня?

– Кажется вас.

– Пусть войдет.

Мадам Песси поспешила к выходу, но едва не была сбита с ног нежданной гостье, которая не стала дожидаться разрешения и смело ворвалась в дом без оного.

– Что здесь происходит? Почему меня заставляют так долго ждать? – раздался ее звонкий голос.

Ольга изумилась.

– Марина?!! – вскрикнула она и залилась слезами.

– Да, это я, но почему же ты плачешь? – удивилась Марина.

– Вальтер…

Ольга не смогла закончить начатой фразы. Спазм перехватил горло.

– Вальтер? – забеспокоилась Марина. – Что с ним?

Она вопросительно посмотрела на мадам Песси.

– Иль э мор… (Он мертв…) – прошептала старушка, услышавшая имя своего пансионера и сообразившая о чем идет речь.

Марина ужаснулась, вскрикнула и приказала Ольге:

– Пойдем в твои покои. Тебе надо немедленно лечь в постель.

Как только Ольга улеглась в кровать, она начала жалобно стенать:

– Бедный Вальтер! Он упал! Упал со скалы!

Марина хлопотала у аптечки, готовила для подруги успокоительную смесь.

– Да-а, – со зловещей улыбкой прошептала она. – Вальтер действительно упал со скалы, но не так страшно падение, как его резкое прекращение.

Марина приехала очень вовремя. Ольга и ввиду своего положения, и ввиду неожиданности случившегося пребывала в полнейшей беспомощности. Она лишь плакала и молчала.

Марина взяла на себя все хлопоты с похоронами Вальтера, опекала подругу в каждой бытовой мелочи и вообще повела себя уверенно и энергично.

Едва крышку гроба прикрыл надлежащий слой земли, как Марина принялась суетиться по поводу оставшегося от Вальтера наследства.

– Ах, не надо душечка, к чему так спешить? – отмахивалась Ольга.

– Как это не надо? – возмущалась Марина.

– Слишком рано. Неприлично. Эти бумажные дела, я их боюсь. И к тому же, слишком рано, уж слишком рано. Все равно мы получим деньги только тогда, когда выйдет отведенный законом срок.

Но Марина была неумолима:

– Нет, дорогая, чем раньше, тем лучше. Деньги приличные, почему надо отказываться от них?

– Да ведь никто же не отказывается, только всему свое время.

– Уж извини, мне все равно делать нечего, так что приложу все силы туда.

– Ах, Марина, Марина.

– Не волнуйся, дорогая, для тебя это будет не очень волнительно. Время от времени потребуется твоя подпись на очередной бумажке и все. Остальное я беру на себя.

Ольга утомленно вздыхала и соглашалась на все, лишь бы избежать ссоры. Бурная деятельность Марины, искренне озабоченной делами наследства, удивляла ее.

Подруга металась по французским и международным юристам, куда-то надолго исчезала и даже дважды умудрилась слетать в Россию.

Ольга по-прежнему жила на Лазурном берегу в ожидании разрешения от желанного бремени. Внезапные появления и исчезновения Марины временами раздражали ее, и тогда она начинала бунтовать.

 

Глава 9

Ольга в дорогой широкополой шляпе и стильном купальнике сидела в солярии. Глаза ее защищали модные очки с едва затемненными стеклами. Ольга была не в духе, она медленно вскипала в ожидании чашечки кофе.

В огромных двустворчатых дверях с подносом в руках показалась Марина. Она изменилась, ее одежда стала строже и элегантней, отчего девушка выглядела несколько старше своего возраста.

– Вот, дорогая, все как ты любишь, со сливками и бергамотовым ликером, – сказала Марина, подавая подруге чашечку.

Ольга, сделав слишком резкое движение, расплескала кофе на обнаженный живот и вскрикнула.

– Осторожно, дорогая, – нежно воскликнула Марина, стараясь предотвратить вспышку гнева.

Но было поздно. Эта мелочь окончательно вывела из себя жаждущую скандала Ольгу.

– Вот видишь, видишь! – взвилась она. – Ты даже самое простейшее сделать не можешь, а еще лезешь в дела бизнеса.

Побледневшая Марина, промокая салфеткой живот подруги, огрызнулась:

– Тогда может бизнесом ты займешься сама?

Марина прекрасно знала как беспомощна Ольга. Она никогда не умела зарабатывать, зато обожала тратить. В этом ей не было равных.

«Если не считать той мазни, которую она называет картинами, ведь отроду же ничего не делала и даже не пыталась», – презрительно подумала Марина.

Но она была неправа, однажды Ольга пыталась заняться делом. Когда заболела мать, Ольга призадумалась: как жить дальше? Где брать деньги? Откуда вообще их берут?

Так, ломая голову, она случайно зашла в зоологический магазин. Там элегантная дама с интересом листала каталог, выбирая котенка.

– Вот, – наконец сказала она продавцу-консультанту, – этот палевый ушастый звереныш мне подойдет.

– У вас прекрасный вкус! – обрадовался консультант и назвал цену.

Дама не моргнула и глазом, а вот Ольга не поверила своим ушам.

– Не может быть! – воскликнула она. – Так много?

Консультант обиделся:

– Дешевле вы нигде не найдете, разве что прямо в питомнике у заводчика.

– Но почему этот котенок стоит так дорого?

– Дорого? Это кот, кошечка стоит еще дороже.

– Но что в нем такого? – удивилась Ольга.

– Это очень редкая порода: ушастый старс. Попробуйте вырастить хотя бы троих таких котят, и мы с удовольствием их у вас приобретем почти за ту же цену, – ответил консультант и занялся богатой дамой.

В тот же день потрясенная Ольга отправилась в ближайший кошачий питомник. Ушастых старсов она там не нашла, но очень много о них узнала. Оказывается, они невероятно плодовиты: уже в первый окот самочка может принести до десяти котят.

«Так в чем же дело? – удивилась Ольга. – Почему этих старсов не разводит весь мир?»

Поразмыслив, Ольга решила, что мир, пускай, как хочет, а она ими займется всенепременно. Пользуясь тем, что мать в больнице, Ольга взяла все, доступные ей сбережения, продала из дома все ценное и даже заняла везде, где смогла. Когда набралась необходимая сумма, она отправилась за старсом. В питомнике она и вовсе пришла в восторг: оказывается, эти старсы просто находка. Кошечки невероятно темпераменты и готовы к вязке уже в девять месяцев, а не в четырнадцать – восемнадцать, как другие породы.

– Эдак я быстро разбогатею, – обрадовалась Ольга. – Учитывая, что этой кошечке уже три месяца, через пять можно вязать.

– Да, – подтвердила заводчица, – при благоприятном исходе через семь месяцев у вас уже будут свои котята, а еще через два – их можно продавать и, уверяю, старсы в моде. От покупателей нет отбою. Мадам, возьмите мой номер, я консультирую в любое время.

– Спасибо! Думаю, мне консультаций немного понадобится!

Счастливая Ольга схватила кошечку и понеслась домой. Поначалу все шло отлично: кошечка быстро росла и не требовала никаких особых условий – консультаций абсолютно не требовалось. Однако, когда ей исполнилось семь месяцев, кошечка словно взбесилась. Она стала агрессивна, Ольга бросилась звонить заводчице. Та обрадовала ее: кошечка входит в половозрелую пору.

– Первую и вторую течки пропустите, – посоветовала заводчица, – а в третью срочно вяжите, пускай даже девяти месяцев и не исполнится. И, главное, следите, чтобы кошечка не попала под хулигана.

– Не попала под кого? – удивилась Ольга.

– Под хулигана, под обычного кота, – пояснила заводчица. – Дело в том, что самцы ушастых старсов очень изнежены и не так темпераментны, как самочки. Если вы не уследите и кошечка попадет под обычного кота, то ушастый старс ее уже никогда не устроит. Пиши пропало, вам не удастся добиться от своей малютки породистых котят.

«Ну все как у людей, – порадовалась Ольга. – Если уж попадешь под настоящего мужика, пиши пропало. Лишь бы что уже никогда не устроит».

И она дала себе клятву не спускать с кошечки глаз. Однако это было не легко: питомица ее так вопила, что соседские коты толпами собирались под окнами и дверью. Дальше – хуже, они стали самым дичайшим способом проникать в дом: через форточки, по вентканалам и даже по мусоропроводу.

Время от времени звонила заводчица и интересовалась как идут дела.

– Дела мои ужасны, – жаловалась Ольга. – Нет отбою от котов. Уж не знаю, что эта чертова кошечка с ними делает, чем их приманивает (хоть бери и учись у нее) да только нет мне теперь никакого покоя.

– Держитесь, – посоветовала заводчица, – дело того стоит, да и страдать вам мало осталось.

О второй течке кошечки знал уже весь дом, соседи ужасно волновались, грозились обратиться в полицию, да и было с чего. Казалось, со всего Парижа к дверям и окнам Ольги собрались коты. И все норовили проникнуть в ее квартиру, чуть зазевайся и беда. Несколько раз Ольга буквально чудом спасала невинность своей питомицы. День ото дня становилось все трудней и трудней жить в таком страшном напряжении. Нервы Ольги не выдерживали: она похудела и уже плохо спала, вскакивая по ночам и с криком «хулиган!» выбегая к своей кошечке. А кошечка уже так воспламенилась, что даже в клетке могла исхитриться и попасть под простого кота.

Но бог не выдал, и наконец настал тот долгожданный день, когда заводчица сказала:

– Пора!

Она дала адрес жениха – медалиста ушастого старса, и охваченная нетерпением Ольга в тот же миг подхватила кошечку на руки (нести в корзине заводчица не советовали) и помчалась на вязку. Поскольку вязка проходила обычно туго, то требовался специальный настрой. По этой причине заводчица советовала относиться к пышущей желанием кошечке как можно нежней.

– Надо постараться нашу крошку совсем не нервировать, – посоветовала она.

– Да как же постараться, – изумилась Ольга, – когда ее нервирует буквально все?

– Да, вы правы, сейчас она болезненно реагирует на все и абсолютно не терпит машин. Поэтому советую на вязку нести ее на руках и лучше всего пешком. Иначе ничего не получится.

– Пешком? На другой конец Парижа? – ужаснулась Ольга, но тут же решилась: – Черт с ней! И это я вытерплю.

И пошли пешком. Ольга шла по Парижу, а за ней бежали коты: стада остро жаждущих секса котов. И все, как один, хулиганы. Но Ольга, сцепив зубы, героически шла. Кошечка варварски царапалась и орала, коты дико вторили ей, прохожие испуганно шарахались и даже притормаживали автомобили, но Ольга СТОИЧЕСКИ ШЛА, если можно так выразиться. И когда она ценой невероятных мучений сохранила кошечку для жениха и была уже в нескольких кварталах от страстно желанной цели, вдруг случилась беда: Ольга споткнулась и на мгновение потеряла равновесие, чем молниеносно воспользовалась исстрадавшаяся по хулиганской ласке кошечка. Проказница вырвалась из Ольгиных рук, виртуозно вскарабкалась по трубе на первый попавшийся балкон и там же, прямо на глазах у хозяйки попала под хулигана столько раз, сколько захотела.

Ольга едва не лишилась чувств. Это был страшный удар. Было очевидно, что для бизнеса кошечка потеряна. Ольга даже не стала ее ловить и, обреченно махнув рукой, потопала обратно к своему кварталу, омывая слезами потерю и придумывая байку для матери. А темпераментная кошечка осталась на улицах Парижа, еще долго услаждая собой хулиганов.

С тех пор на бизнесе Ольга поставила жирный крест, частенько вспоминая тот злополучный эксперимент с ушастой кошечкой. Вспомнила его она и теперь, едва Марина завела речь о бизнесе.

– Знаешь сама, что бизнес не для меня, – примирительно сказала Ольга. – Но и дождаться не могу, когда ты, наконец, угомонишься.

– Скоро, дорогая, очень скоро, – ответила Марина. – Ты даже представить себе не можешь, сколько пользы извлечешь из моей деятельности.

Ольга залпом выпила кофе, вернула чашку подруге и сердито сказала:

– Холодный.

– Сама виновата. Приказала подавать в пиалах, в них кофе быстро остывает. От кухни до солярия далеко, пока дойду…

– Ладно, дело не в этом, – отмахнулась Ольга. – Я о другом. Мне нельзя больше одной оставаться. Это опасно. Со дня на день могут начаться роды, а тебя нет под рукой.

– Но я же не врач, – удивилась Марина.

– Ах, пожалуйста, замолчи. Прекрасно понимаешь о чем идет речь.

– Дорогая, я думаю только о тебе.

– Не надо обо мне думать. Неужели не понятно, что я скучаю одна в этой дыре. Здесь даже поговорить не с кем. Эта мадам Песси, эта старая грымза…

Марина протянула подруге газеты.

– Что это?

– Пресса.

– Вот именно, – успокаиваясь проворчала Ольга. – Единственное развлечение.

– А телевизор?

– Да, все как у старой девы. Осталось еще диванную собачку завести.

Ольга развернула газету и демонстративно углубилась в чтение, давая подруге понять, что разговор окончен. Но Марина не ушла.

– Ничего, дорогая, потерпи немного. Скоро мы не расстанемся ни на минуту, – сказала она. – Скоро в нашем доме будет счастливый шум-гам: детский плач, памперсы, пеленки, агу-агу. Я уже нашла чудесную няню. Рекомендации великолепные.

Ольга оторвалась от чтения и гневно выкрикнула:

– Не заговаривай мне зубы! Никуда ты сегодня не поедешь!

– Олюшка, не дури, – взмолилась Марина.

– Нет! – отрезала она.

– Но это же грозит нам…

– Нет! Сказала «нет», значит нет! Надоело мне сидеть одной!

Ольга вновь демонстративно погрузилась в чтение, но вскоре ее отсутствующий взгляд сосредоточился и начал излучать интерес. Она опустила газету и задумчиво посмотрела на Марину.

– А впрочем, – вдруг сказала она, – поступай как знаешь, я тебя больше не держу. Можешь ехать хоть прямо сейчас. Так даже лучше, раньше освободишься от своих дурацких дел, раньше вернешься.

Марина обрадовалась неожиданной перемене настроения подруги.

– Не своих, – воскликнула она, – не своих, любовь моя, а твоих дел.

Она чмокнула Ольгу в щеку и ласково заглянула в ее подобревшие глаза:

– Ты не сердишься?

– Уже нет.

– Тогда я поехала?

– Ладно уж, – усмехнулась Ольга, – поезжай. Только возвращайся поскорей.

Едва за Мариной закрылась дверь, Ольга сорвалась с места и, раскинув руки, закружилась.

– Я счастлива! – кричала она. – Счастлива!

Дав волю своим эмоциям, она позвонила в Марсель, и начала тщательно, но торопливо «чистить перышки». Первым делом рассмотрела себя в зеркало и осталась недовольна.

– Воистину, – воскликнула она, – утренний макияж в моем возрасте – это восстановление лица по черепу. Но не будем сдаваться.

Тронув ресницы тушью, щеки – пудрой, а губы – помадой, Ольга посвежела и, подмигнув себе в зеркало, констатировала:

– Не так страшна женщина, как она себя малюет. Тут главное не перестараться, что я, похоже, сделала. Ну да ладно. Главное не опоздать!

Она была к себе снисходительна, хорошее настроение к этому располагало.

– Надо же, какое счастье, он во Франции, он уже рядом, – радостно приговаривала она, бегая от туалетного столика к гардеробу.

На сборы Ольга отвела себе удивительно мало времени, и уже через час она ехала в Марсель, с трудом сдерживаясь, чтобы не превысить скорость. Промелькнул указатель на Сан-Тропе. Дальше дорога стала свободней.

«Ах, как долго, как долго, – нервничала она. – Я умру от нетерпения».

Но Ольга не умерла. В Аэропорту Марселя она припарковала свою машину у самого терминала, решив сначала выяснить какие рейсы сегодня прилетят из Парижа. Но этого не понадобилось. Тот, к которому она так спешила, легкой пружинящей походкой уже шел навстречу, изысканный и элегантный, свежий и благоухающий. Ольга залюбовалась его тонкими одухотворенными чертами лица, его высокой изящной фигурой, его костюмом, как всегда безупречно сидящем на гибком и сильном теле.

– Ну здравствуй, Луи, – по-французски сказала она и порывисто протянула ему обе руки.

Жаррон на секунду растерялся, остановился, удивленно глядя на Ольгу, но, мгновенно осознав важность события, радостно схватил ее руки и страстно прижался к ним губами.

– Ольга! Здравствуй! – воскликнул он. – Не верю глазам, какое счастье! Откуда ты здесь?

– Встречаю тебя…

– Но откуда ты здесь? Я о встрече и не мечтал, думал ты в России.

– А я уже несколько месяцев во Франции. Жутко соскучилась.

– Но как ты узнала, что я прилетаю в Марсель? – не переставал удивляться Жаррон. – Я лишь недавно вернулся…

– О, это было просто, – не дала ему договорить Ольга. – Ты теперь знаменитость.

– О, да.

Она протянула ему газету и пояснила:

– Здесь сообщается, что сегодня ты прилетаешь в Марсель, а завтра будешь открывать свою выставку. Удовлетворен?

Жаррон растерялся:

– Неужели ты ждешь меня здесь с утра?

Ольга рассмеялась:

– Ты невероятен, дорогой.

Она встала на цыпочки и, нежно чмокнув Жаррона в щеку, шутливо спросила:

– Милый Луи, почему мужчины не хотят признавать присутствия элементарного здравого смысла у женщин? Пара звонков, и вся нужная информация получена. И вот я здесь.

– Это просто чудо! – восхитился Жаррон. – Я даже мечтать не мог о таком! Это счастье! Но завтра я улетаю в Париж. Ты со мной?

«Марина вернется через несколько дней, – подумала Ольга, – значит можно смело соглашаться».

Она с улыбкой сказала:

– Конечно, дорогой.

Они сразу отправились в отель. Всю дорогу Ольга рассказывала о своих злоключениях.

– Надо же?! Сколько событий произошло за это время! – воскликнул Жаррон, входя в номер. – Значит ты трижды вдова и теперь богата?

– Не просто богата, а очень богата, немыслимо! Но не это важно, – усмехнулась Ольга.

Он изучающе уставился на нее:

– А что же важно?

– То, что я тебя люблю.

Он обнял ее:

– Своевременное признание. Ты так долго молчала, что начал уже сомневаться.

– Но я не услышала твоего признания, – слегка отталкивая его, воскликнула Ольга.

Он притянул ее к себе и, с нежностью глядя в глаза, прошептал:

– О моих чувствах нужно говорить очень долго. Полагаю, у нас впереди много времени?

– Безусловно, – кивнула она.

– Выпьем шампанского за нашу встречу?

Он глянул на часы:

– У меня в запасе целый час, а потом, уж извини, любовь моя, я должен заняться делами.

– Понимаю, – ответила Ольга, расстегивая песцовое манто и становясь к нему спиной.

Жаррон помог ей раздеться.

– Надеюсь ты не против моего присутствия на открытии выставки? – воскликнула она и повернулась к нему лицом.

Жаррон замер от удивления, остолбенел. Взгляд его остановился на животе Ольги. Та усмехнулась и открыла сумочку.

– Мы так давно не виделись, что твое изумление вполне понятно, – сказала она, доставая листок бумаги. – Вот, прочти и сразу же все поймешь.

Это была справка врача, определяющая примерную дату зачатия ребенка. Художник быстро пробежал документ глазами и растроганно уставился на Ольгу.

– О-ля-ля! Значит я скоро буду отцом? – воскликнул он. – Ты чудо! Родная! Сейчас сойду с ума!

– Надеюсь, от счастья, – рассмеялась она.

– Конечно! Конечно!

Жаррон схватил Ольгу на руки закружил по комнате.

– Ах, оставь меня! Перестань! – радостно отбивалась она.

– Мы поженимся? – спросил он, возвращая ее на пол. – Теперь ты свободна, мы можем пожениться.

– А ты разве еще не сделал этого на своих противных островах, на которых, подражая Гогену, проводишь большую часть жизни? – спросила Ольга, капризно надувая губы.

– Как ты можешь такое говорить? – спросил он с укоризной. – Ты моя единственная.

Она шутливо притопнула:

– Но твоя единственная больше не хочет, чтобы ты ее покидал.

Жаррон поднял вверх руки.

– Все! – закричал он. – Все, никаких островов! Теперь я мечтаю лишь об одном.

– О чем же? – лукаво спросила Ольга.

– Остаток дней провести у твоих ног, моя богиня!

Она рассмеялась:

– Остаток дней? Учитывая твой возраст, меня это вполне устраивает.

 

Глава 10

Вернисаж прошел с блеском.

– Надо же, ты стал очень моден. Не ожидала и никто не ожидал, – с удовлетворением отметила Ольга. – Потрясающий успех.

Жаррон снисходительно усмехнулся:

– Да, мне везет. Особенно я понял это в тот момент, когда увидел тебя в аэропорту. Кстати, уже заказал два билета до Парижа. Ты не передумала?

Он испытующе посмотрел на Ольгу. Она озабоченно нахмурилась, но не обманула его ожиданий:

– Нет-нет, не передумала, с тобой полечу, вот только позвоню в пансионат мадам Песси, оставлю сообщение для Марины. Помнишь, у меня в России была домработница?

Жаррон задумался.

– Да-да, что-то припоминаю, – рассеянно ответил он. – Девушка, Марина. Так ты взяла ее с собой? – удивился он.

– Да, ты не представляешь как она мне помогла. На меня обрушилось столько бед, столько бед! Если бы не Марина…

– Так она во Франции? – переспросил Жаррон.

– Да. Но тебя это не должно волновать. И вообще, я хочу пока скрыть от нее наши отношения.

Он удивился:

– Почему?

Ольга замялась.

– Видишь ли, дорогой, – тщательно подбирая слова, объяснила она, – мы с ней дружны. У меня перед ней есть некоторые обязательства: Марина рассчитывает на материальную поддержку. Она очень мне помогла, год был непростой. Не забывай, в последнее время я только тем и занята, что хороню мужей и выхожу замуж по новой.

При словах «хороню мужей» Жаррон поежился, но промолчал.

Прилетев в Париж, они отправились в скромный, но очень уютный дом Жаррона. Едва закрыв дверь, Луи страстно набросился на Ольгу.

– Сейчас, прямо сейчас, – шептал он.

– Да, да, – помогая ему, раздевалась она.

Но раздался телефонный звонок. Жаррон нахмурился, виновато посмотрел на Ольгу, нехотя достал из кармана пиджака трубку и, приложив ее к уху, не слишком вежливо рявкнул:

– Алло.

И в тот же миг лицо его переменилось: взгляд затравленно остановился на Ольге, Жаррон побледнел.

– Что случилось, любимый? У тебя неприятности? – взволновалась она.

Он отключил микрофон и ее успокоил:

– Все в порядке. Пока я занят, располагайся, если хочешь прими душ или ванну.

– Да, конечно, любимый, – ответила Ольга.

Она вышла из холла, но не отправилась в ванную, а остановилась под дверью, твердо намереваясь подслушать разговор Жаррона. Он явно старался понизить голос, но был слишком раздражен, а потому почти кричал в трубку.

– Нет, – рычал он, – нет, прямо сейчас не могу, занят, очень занят.

Ему, видимо, выдвигались какие-то требования. Жаррон перешел в защиту.

– Все объясню при встрече, – уже мягче бубнил он. – Не сообщил, потому что не смог. Я недавно вернулся во Францию. Да. И тут же вылетел в Марсель. Да, на открытие выставки.

«Интересно, с кем он разговаривает, – гадала Ольга, – с женщиной или мужчиной?»

Но с кем бы Жаррон ни разговаривал, ей было очевидно: беседа его не только раздражает, но и пугает.

– Давай адрес… Так поздно?.. Ладно, давай… Зачем записывать? У меня пока превосходная память… Что? Ого, далековато.

Судя по всему, к нему назойливо напрашивались в гости, потому что Жаррон тяжело вздохнул и сказал по слогам:

– Запомни раз и навсегда: ко мне нель-зя, понимаешь? Нель-зя! Все, я тороплюсь.

Ольга поспешила в ванную.

Когда она спустилась в холл, Жаррон сидел в кресле и перебирал почту.

– Ну, как, дорогой? Все уладилось? – беспечно спросила она.

Жаррон сделал вид, что удивлен:

– Уладилось? Да у меня все в порядке, особенно теперь, когда рядом ты.

Весь день он был весел. В конце концов Ольга забыла о телефонном разговоре. Вечером они поужинали в ресторане, а когда вернулись в дом, Луи был нежен как никогда.

– Я люблю тебя, люблю, – нежно шептал он Ольге на ухо.

Под этот шепот она и уснула.

Проснулась Ольга неожиданно, словно от легкого толчка. Сон слетел как-то сразу. Спальня, подсвеченная тусклыми лучиками ежика-ночника, обняла ее мягким теплом и уютом. Ольга сладко потянулась и… не обнаружила Жаррона в постели.

– Луи-и, – нежно позвала она.

Подушка и простыни еще хранили тепло и очертания его тела.

– Луи-и, лю-бовь моя, – вновь позвала она, представляя, как он появится сейчас из дверей ванной, высокий и стройный даже в спальной пижаме.

Вдруг в ночной тишине гулко лязгнул замок. Звук в открытое окно влетел с улицы. Ольга откинула одеяло, вскочила с кровати, босиком метнулась к окну и, перевесившись через подоконник, выглянула на улицу.

– О, боже, – прошептала она.

Жаррон, озабоченно осматриваясь, спускался по ступеням подъезда. Неожиданно он оглянулся и поднял голову, вглядываясь в окно спальни. Ольга отпрянула: он мог увидеть ее в слабом свете ночника.

«Куда это он? Неужели…» – растерянно подумала она, вновь делая шаг к окну и прячась за занавеской.

В первый момент она не увидела Жаррона и испугалась, но тут же успокоилась, различив его силуэт. Склонившись над дверцей автомобиля, он шарил в кармане плаща. До Ольги явственно донеслось непристойное ругательство, смягченное ласковым выражением.

«Даже ругается талантливо, в своем стиле», – растроганно подумала она, но тут же опомнилась и прошептала:

– Он же собирается куда-то ехать. Тайно от меня. Вот я глупая, тут стою, а надо срочно одеваться и бежать в гараж, надеюсь у Луи заправлены обе машины.

Еще раз ругнувшись, Жаррон повернул обратно. Ольга прыгнула в постель, почти до глаз натянула одеяло и прислушалась. Электромагнитный замок входной двери вновь лязгнул; Ольга услышала, как Жаррон тихо передвигается по дому.

«Забыл ключи», – догадалась она.

Дверь в спальню неслышно приотворилась. Из-под прикрытых ресниц Ольга увидела как Жаррон, просунув голову в узкую щель, вглядывается в полутьму. Желтая полоска света мешала рассмотреть его лицо.

«Проверим, как у тебя с нервами», – подумала она и, негромко застонав, пошевелилась.

Реакция Жаррона была мгновенной: голова его тут же исчезла, и дверь тихо прикрылась.

Ольга почувствовала, что Луи притаился в коридоре, и тоже притихла. Постояв, он тронулся с места; Ольга услышала, как скрипнула дверь на лестницу, а вскоре вновь лязгнул замок.

«Пора, – решила она. – Нет времени на одежду, на ночную рубашку накину плащ и – в гараж».

Ольга вскочила с кровати и помчалась в гостиную; в окно было видно как «Ситроен» Жаррона выезжает со двора. Наощупь отыскав под вешалкой ключи от второй машины, она накинула плащ и выбежала в гараж. К ее радости сразу выяснилось, что второй автомобиль тоже заправлена. Славя аккуратность Жаррона, Ольга пустилась в погоню.

Улицы были пустынны. Навстречу им попалось несколько автомобилей, но за Жарроном, как назло, ехала только Ольга.

«Как это он меня до сих пор не заметил?» – удивлялась она.

Луи, видимо, был так поглощен своими мыслями, что даже ни разу не взглянул в зеркало заднего вида. Впрочем, Ольга не очень боялась быть замеченной.

Проскочив добрую часть города, он резко свернул с магистрали, ведущей к центру Парижа, на боковую улочку и затормозил у подъезда двухэтажного дома очень старой постройки. Когда Ольга припарковала свою машину рядом с «Ситроеном» Жаррона, улица была уже пуста. Она вышла, осторожно огляделась и по положению автомобиля Луи поняла, что он скрылся в единственном, освещенном старинным ржавым фонарем, подъезде.

«Что делать? Идти туда? А если это опасно? Не зря же так нервничал Луи», – подумала Ольга.

Ей вдруг стало страшно. Электрическая лампочка, упрятанная в древнюю кованую сталь, раскачиваясь на ветру, разбрасывала по улице жутковатые мечущиеся тени.

«Надо продолжить преследование», – приказала она себе и опасливо поглядела на подъезд.

Входить в него очень не хотелось. Дом был мрачен и не вызывал приятных ощущений. Более того, он нагонял жуть. Ольга поежилась от страха и подумала: «Вряд ли там безопасно. Что могло понадобиться Луи в этой дыре? Знаю я такие дома, в них живут одни нищие. Если происходит то, что я предполагала, то риск слишком велик, но ничего не поделаешь… Или плюнуть на все и вернуться в постель?».

Однако любопытство оказалось сильнее страха. Несмотря на тревожные предчувствия, Ольга заставила себя войти в подъезд. Она сделала несколько шагов по скрипучей деревянной лестнице. Ступени завизжали, как придушенный поросенок.

«Да, тут сигнализация не нужна, вор не подкрадется беззвучно», – подумала Ольга, останавливаясь и испуганно прислушиваясь.

Дверь одной из двух квартир на площадке второго этажа была слегка приоткрыта. Оттуда доносились возбужденные голоса.

Мужской она легко узнала по своеобразному тембру Жаррона. Другой голос был женским. Владелица его говорила по-французски с ужасным акцентом. Она была возбуждена и все время срывалась на крик.

С первых же минут Ольге стало ясно, что ни о каком любовном свидании не может быть и речи: Жаррон был очень зол. Она на какое-то мгновение даже почувствовала разочарование. Слишком велико было желание тут же на месте уличить Луи в неверности. Ведь она так ловко его выследила. И уже привыкла к предательству, уже другого от людей и не ждала.

 

Глава 11

Всей массой опираясь на перила, Ольга сумела заставить ступени скрипеть тише. Таким образом она добралась до второго этажа и остановилась у самой двери, вслушиваясь в диалог Жаррона с таинственной незнакомкой.

– Ну ты неправа. Я так не могу. Ты же понимаешь, что положение, в котором я оказался, обязывает, – мягко, с умиротворяющими нотками призывал Луи к разуму незнакомку.

– Глупости! Чепуха! Отговорки! – громко возмущалась та.

– Нет, я не могу допустить со своей стороны неблагородных поступков. Положение меня обязывает…

– Положение?!

– Да, положение обязывает, – продолжал увещевания Жаррон, но незнакомка фыркнула и грубо прервала его:

– Ха! Обязывает? Ты смешон! Какое благородство! Обязывает к чему?!

– Как к чему? Неужели не понятно? Ребенок! Я скоро стану отцом.

Раздраженный смех прозвучал в ночной тишине невероятно громко и вновь раздался склочный женский голос:

– Ребенок? Наивная простота! Да у него за несколько месяцев ты четвертый отец. И каждый был уверен, что именно он автор ее проекта.

– Это не совсем так.

В интонациях Жаррона стало явственно проступать раздражение.

– Я все знаю, – сердито воскликнул он. – Не думай, что глаза мне откроешь. У меня есть неопровержимые доказательства, что отцом будущего ребенка являюсь все-таки я, Луи Жаррон. Доказательства! Слышишь? Все по времени сходится.

– Доказательства? – Ее голос сумел выразить все презрение к человеческой глупости. – По времени сходится?

– Да. Я уверен.

В квартире раздались мелкие шаги и вновь прозвучал злорадный смех.

– Да ты с этой старой сукой совсем мозги потерял. Твои доказательства я сама покупать ходила. А что до времени, так можно ли определить от какого кобеля щенки, если сука побывала под всей сворой?

– Мерзавка, не смей так о ней! – закричал Жаррон. – Не смей, а то я тебя ударю!

Ольга никогда не слышала, чтобы он в подобном тоне разговаривал с женщиной, да еще и с Мариной, которой явно симпатизировал в России.

Марина тем временем перестала бушевать и перешла на уговоры.

– Луи, – голос ее стал мягким и ласковым, – ты же клялся мне в любви, говорил, что не можешь без меня жить. Я верила тебе… Мне ничего и не нужно, главное, чтобы ты был со мной. Неужели я хуже этой старой шлюхи?

«Хочет через него получить французское гражданство», – догадалась Ольга.

Жаррон молчал. Послышались всхлипывания, после длинной паузы Марина с надрывом продолжила:

– Луи, дорогой! Ну чем привлекла тебя эта старушка?

– Перестань о ней так говорить, это глупо, знаешь сама. Ольга выглядит потрясающе. Если ты не перестанешь, я уйду, – пригрозил Жаррон.

– Эта старая грымза эгоистка, – словно не слыша его, сказала Марина. – Ты молод, красив, талантлив. Зачем тебе она? Она богата, это правда, но я могу дать тебе больше. Я скоро буду тоже богата, невероятно богата, и смогу родить тебе не одного ребенка, а сколько пожелаешь. И все они будут твои. Без доказательств и сомнений. Я красива и молода, а она через несколько лет будет ужасна. Ты просто остолоп, если этого не понимаешь.

– Прекрати, а то я сейчас же уйду. Прекрати по-хорошему! – В голосе Жаррона послышалась угроза: – Я не хочу больше продолжать….

Марина его перебила и с жаром заговорила:

– Ты не представляешь сколько сил я положила на то, чтобы мы были вместе, через какие муки и опасности прошла. И теперь, когда осталось совсем немного до победы, ты так подло меня предаешь?!

Последние слова подействовали на Жаррона отрезвляюще. Он ощутил угрызения совести и растерялся.

– Марина, милая, обстоятельства так сложились, – неуверенно начал он, но запнулся, увидев, как изменилось ее лицо.

Она с ужасом глядела мимо него. Жаррон оглянулся и тоже обомлел: в дверях стояла Ольга.

– Так каким же образом, дорогая моя, ты собираешься разбогатеть? – спросила она у Марины, брезгливо рассматривая комнату и убогую обстановку. – Сильно разбогатеть. Насколько мне известно, ты, голубушка, блефуешь в надежде одурачить Луи. Хочешь с помощью одних лишь посулов отбить у меня любимого? Дураку понятно, кроме как на мои деньги тебе рассчитывать не на что. Что ты задумала, расскажи?

Жаррон окаменел, Марина тоже застыла, Ольга ждала ответа. Пауза затягивалась.

Наконец Марина очнулась и принялась копаться в сумочке в поисках сигарет. Луи попытался что-то сказать, но не нашел подходящих слов. Махнув рукой он отвернулся и от Марины и от Ольги.

– Так что же ты молчишь? – с ядовитой усмешкой воскликнула Ольга. – Может, объяснишь, подруженька, откуда на тебя должно свалиться неожиданное и, главное, огромное богатство? Думаю, это интересно не только мне.

– Объясню, – голос Марины прозвучал глухо и невыразительно. – Обязательно, радость моя, объясню.

Ее сумочка упала на пол. Луи вскрикнул: в руке Марины появился массивный короткоствольный револьвер.

– Как тебе этот аргумент? Не кажется слишком слабым? – ухмыляясь, по-французски спросила она. – Ты сделала глупость, когда захотела знать правду. Не радуйся, если ты докопался до истины, лучше подумай, как будешь вылезать из ямы.

Ольга попятилась. Она побледнела и с ужасом переводила глаза с револьвера на искаженное злобой лицо Марины и обратно. На бледном лице Жаррона тоже отразился испуг.

– Но ты же не станешь стрелять? – хриплым голосом спросил он.

– Почему же не стану? – удивилась Марина. – Может, ты помешаешь мне?

– Сейчас я вызову полицию, – пригрозил он.

– Полицию? Насмешил. В этом районе не водится полиции. Здесь, если и бегают, то от полиции, а не за ней, так что…

Марина выразительно повела стволом револьвера. Жаррон сунул руку в карман, но не решился вытащить сотовый телефон. Ольга продолжала молчать.

– Ну что, старая дура, – рассмеялась ей в лицо Марина, – дрожишь? Ты все еще сомневаешься выстрелю я или нет? Не сомневайся. Сама приперлась и сама напросилась. Впрочем, я не в обиде, так даже лучше: семь бед, один ответ.

Она смотрела на Ольгу так, будто выбирала место куда всадить пулю.

– Чего ты хочешь? – не своим голосом спросила та.

– Тебе же интересно откуда придет ко мне богатство, – презрительно усмехнулась Марина, – вот я и хочу рассказать. Любопытство перед смертью – вещь похвальная, даже заслуживающая уважения.

– Марина, – с трудом выдавила из себя Ольга. – Одумайся…

У нее не было сомнений выстрелит ли подруга, она знала: выстрелит. Был слабый шанс договориться, Ольга попыталась это сделать, но ее прервал грубый окрик Марины:

– Заткнись, стерва! Заткнись и слушай, если не хочешь сдохнуть в неведении!

Марина шумно и тяжело дышала, лицо ее исказили злоба и ненависть, а револьвер опасно вздрагивал в побелевшей от напряжения тонкой руке.

– Ты думаешь, – уже по-русски продолжила она, – все происходило само по себе? Ошибаешься!

Она хрипло рассмеялась. От этого смеха по телу Ольги прошел мороз.

– Это я, я дергала за ниточки: все марионетки плясали в моих руках. Я автор всех перемен в твоей жизни. Ты – ничтожество, самая глупая, самая управляемая марионетка с куриными мозгами. Это я убивала всех, одного за другим: Павла, Георгия, Вальтера. А теперь я убью тебя, старую глупую гусыню.

– Но зачем, зачем ты это делала? – закричала Ольга, нервно облизывая губы.

Она покосилась на застывшего Жаррона и осознала, что помощи от него нет смысла ждать. С тех пор, как Марина перешла на русский, он ничего не понимал: в его глазах застыли растерянность и изумление.

– Зачем? – удивилась Марина. – А зачем вообще люди убивают друг друга? Не догадываешься?

– Из-за денег?

– Не только, но в основном из-за них.

Марина мельком взглянула на художника и усмехнулась:

– Иногда, конечно, можно сделать это и из-за мужчины, но только не из-за такого жадного рохли, польстившегося на тебя, шлюху.

Марина перевела взгляд на Ольгу, жадно фиксируя каждое движение мышц ее лица. Она ненавидела Ольгу и наслаждалась ее страхом. Марина не спешила ее убивать.

– Твое любопытство еще не иссякло? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Я действительно убила всех твоих мужей. Первого с помощью Жорика, который был моим любовником.

– Георгий?!! – схватилась за сердце Ольга. – Не может быть! Впрочем… Я догадывалась, – сникла она.

Марина зло усмехнулась:

– Продолжим счет. Второго я убила собственноручно, на твоих глазах, а третьего – Вальтера…

Ольга отшатнулась:

– Это он тебе писал?!!

– Вальтера, который тоже был моим любовником, – зловеще продолжила Марина. – Его я просто столкнула со скалы.

По щекам Ольги покатились слезы.

– Ты чудовище! – в бессилии выкрикнула она. – Чудовище! Ходячее зло!

– Нет, – издевательски рассмеялась Марина, – я христианка и верю, что добро всегда побеждает зло. Значит кто победил, тот и добрый. Я добрая, на моей стороне справедливость, а вот ты ходячее зло. Ты использовала меня, а сама гуляла налево и направо, мне же морочила голову. Ты хотела иметь рядом с собой верного друга? У тебя никогда не было и не будет друзей. Ты слишком себя любишь.

– Чудовище! – ужаснулась Ольга. – И это мне говоришь ты? Я столько для тебя сделала!

– Сделала? Что ты для меня сделала? Это я для тебя сделала!

– Ты?! Что же?!!

– Я сохранила тебе жизнь. Думаешь мне не хотелось сразу покончить с тобой после смерти Павла Александровича?

– Покончить? Со мной? – растерянно переспросила Ольга, опять косясь на Жаррона.

Тот по-прежнему не понимал о чем говорят подруги.

– Мариша, тебе хотелось покончить со мной?

– Еще как хотелось, только не время было, да и Жорик сильно мешал, а уж после того, как и его не стало, я решила нанизывать на тебя деньги, наследства, как чеки в кассе магазина. А почему бы и нет, раз ты такая шустрая старушка: меняешь богатых мужей, как перчатки. Все равно мне наследства достанутся.

Ольга остолбенела.

– Ничего не понимаю! – воскликнула она. – Что говоришь ты? Ведь это глупо! Ты не можешь получить мои деньги! Если я умру, ты станешь нищей. Зачем тебе убивать меня?

Марина смерила ее презрительным взглядом и прошипела:

– Ох и дура же ты. Почему это я не могу? Почему? Я законная дочь Павла Александровича Марина Павловна Полыгалова! Что съела? Я его законная наследница. А ты, старая индюшка, хотела завладеть всем тем, что принадлежит мне по праву рождения.

Ольга была потрясена.

– Зачем же ты скрывалась? – спросила она. – Я не стала бы препятствовать, я поделилась бы с тобой раньше, а теперь, когда я дважды выходила замуж, тебе будет трудно всем завладеть.

– Ты не просто дура, ты дура конченная! – рявкнула Марина и рассмеялась: – Неплохой каламбур. Если бы ты не примчалась сюда, могла бы еще десять раз замуж сходить. Что это изменило бы? Теперь я и твоя законная наследница.

Марина сунула руку в карман, достала документы и бросила их Ольге:

– На, почитай.

Ольга прочитала и остолбенела: это было свидетельство о рождении, выданное Марине Петровне Шаталовой, дочери Петра Ивановича Шаталова – отца Ольги. По всему выходило, что Марина ее сводная сестра и единственная наследница.

– Как тебе это удалось? – изумилась Ольга.

– Слава богу, пока в России все можно купить, – торжествуя, сообщила Марина. – А во Франции официальным документам пока верят, ведь наследовать я буду здесь – ты не меняла гражданство. Вот так-то, подруженька! А ты думала, я руки тебе буду целовать, в ожидании подачек?

Ольга была потрясена.

– Но это же глупость! – закричала она. – Такая наглая фальсификация не пройдет!

– Почему фальсификация? – удивилась Марина. – Документы подлинные. Юристы могут делать запросы: все будет тип-топ.

– Но мой отец никогда не был в России!

– Зато моя мать приезжала во Францию. Не переживай, я очень хорошо подготовилась к получению наследства: если у кого-то возникнут сомнения, я куплю и свидетелей. Здесь, во Франции, деньги любят еще сильней, чем в России. Думаю, свидетельства старушек, подруг твоей матери, мне обойдутся недорого. Уж они расскажут каким гулякой был твой отец. И чтобы у тебя исчезли последние надежды, на, почитай.

Марина бросила Ольге листок бумаги. Это была ксерокопия письма, написанного (о, боже!) рукой самой Ольги.

«Дорогая моя сестра, когда я узнала, что ты есть у меня, то поклялась тебя разыскать и как только попала в России, так сразу же принялась за дело…»

Дальше Ольга читать не смогла, ей сделалось дурно. Она даже вопросов задавать не стала: и без них понятно. Марина не зря затеяла ту грамматическую игру. Благодаря ей она не только от Георгия нужное письмо получила.

– Пока ты, черепаха, на солнышке грелась, я все устроила так, что все твои денежки станут моими. – Марина издевательски подмигнула Ольге и добавила: – После того, конечно же, как я от тебя избавлюсь.

Ольга переменилась в лице. Она поняла, что не в двух шагах от смерти, а практически уже покойница. Голос ее стал жалобным, на глазах выступили слезы:

– Мариша… Так это все ты, Мариша, ты устроила… Из-за мужчин, из-за денег… А мы с тобой? Как же мы? Я же тебя любила! Ты же была так добра ко мне… Мариша… Как же так? Разве можешь ты убить меня? И как будешь потом жить? С какой совестью?

– С чистой, – заявила Марина. – Наше темное прошлое обеспечивает нам светлое будущее.

– Но разве это справедливо? И где же наша любовь? Где она? Где? – беспомощно лепетала Ольга.

Марина зло тряхнула головой:

– Любовь? С ума сошла? Какая любовь? Спасибо, дорогуша, что приперлась сюда. От лишних трудов меня избавила. А я уже начала ломать голову как заманить тебя в ловушку. Ха! Глупая гусыня ловушку устроила себе сама. Что ж, пора тебе последовать за своими дорогими муженьками. Зажилась ты что-то, зажилась…

Рука Марины, сжимающая револьвер, напряглась; Ольга почувствовала, что она не шутит. Сейчас Марина ее убьет.

– Нет, – закричала она, и этот крик словно плеткой хлестнул Жаррона.

Неожиданно он сорвался с места, метнулся к Марине, схватив ее руку, повернул вместе с револьвером. Несколько мгновений они боролись, а затем кисть девушки неестественно вывернулась, и раздался выстрел.

– Луи! – испугалась Ольга, бросаясь к Жаррону. – Луи! Ты жив?

Он медленно отступал от оседающей на пол Марины.

– Это она… Она сама… – бормотал он, с ужасом глядя на расползающееся по ее одежде кровавое пятно.

Ольга, оторопев, смотрела на свою несостоявшуюся убийцу и не могла поверить, что сама она все еще жива. Она растеряно и беспомощно оглянулась на бледного, вздрагивающего от нервного озноба Жаррона и спросила:

– Марина мертва?

Луи пожал плечами и, с видимым усилием сделав несколько шагов, склонился над девушкой. Он расстегнул верхние пуговицы блузки и почти сразу выпрямился.

– Она умрет. Это дело десяти-пятнадцати минут. Я попал прямо в сердце. Я убил ее! – вдруг закричал он. – О кошмар! Убил! Теперь меня арестуют…

Ольга схватила Жаррона за руку и, потянув к выходу, закричала:

– Бежим, Луи, бежим!

Он удивился:

– Как? Куда? Это убийство. Бежать бесполезно. Нас могли видеть…

– Никакое это не убийство. Ты защищал меня, она хотела выстрелить и выстрелила. Это не убийство, а самоубийство. Посмотри она все еще держит револьвер.

Действительно, рука Марины продолжала сжимать оружие.

– Да, но нас могли видеть, – растерялся Жаррон.

– Чепуха, на улице ни души.

Ольга подтолкнула его к двери, но он, как истинный кавалер, не мог позволить себе пройти первым. Он пропустил ее вперед.

В этот момент смертельно раненая Марина открыла глаза, вглядываясь в два смутных силуэта, двигающихся по комнате. Наконец силуэты совместились, она более или менее отчетливо увидела одну фигуру.

Нечеловеческим усилием ей удалось поднять револьвер и выстрелить. Пуля попала Жаррону в затылок.

Ольга обернулась на выстрел и увидела падающего возлюбленного.

– Луи! – бросилась она к нему.

Он упал лицом вниз, открыв взгляду Ольги свою страшную рану.

– Луи, как же так, мой милый Луи?

 

Глава 12

Все дальнейшее, казалось нереальностью, сном, страшным сном. Ольга не помнила, как бежала по лестнице, как вела машину, как вернулась в дом Жаррона. Жизнь, казалось, потеряла смысл. Ее Луи, единственного мужчины, которого она действительно любила, больше не было на свете.

Ольга лежала в той же спальне, из которой недавно выбежала вслед за ним. В душе она чувствовала щемящую пустоту. Но Ольга не хотела сдаваться, она оказывала этой пустоте яростное сопротивление. Ольга была сильной и хладнокровной женщиной и потому не могла позволить себе упасть духом.

«Почему я так разнюнилась? Актриса! Художница! Фантазерка! Сама же этого хотела, – сердилась она и тут же себе возражала: – Нет, на этот раз все случилось не так, как я хотела, не совсем так. Смерть Луи не входила в мои планы».

Она вспомнила как все началось. Бедная актриса, дочь русских эмигрантов подцепила богатого русского старичка, приехавшего в Париж по делам и решившего слегка развлечься.

Он был почти вдовцом, а она была на двадцать с лишним лет его младше, поэтому стать женой Павла Александровича для Ольги оказалось задачей, не требующей особого напряжения. В довольно короткий срок она из Ольги Шатло (так звучала в натурализованном виде ее девичья фамилия Шаталова) превратилась в Ольгу Петровну Полыгалову.

В Россию она приехала уже совсем другой женщиной. Оказалось, что к богатству и беззаботной жизни человек привыкает гораздо легче и быстрее, чем к бедности и нищете.

Тогда Ольга, уцепившись за мужа, еще и не помышляла о независимости и собственном капитале, она была счастлива тем, что имела: ролью комнатной собачки, пусть и любимой. Мысли о независимости пришли позже, когда Павел Александрович раскрыл ей свою тайну. Однажды он признался жене, что кроме сына Георгия у него есть дочь.

– Понимаешь, дорогая Оленька, – в пароксизме откровения сообщил он, – я хочу, чтобы ты знала обо мне все. Мы венчаны и вместе теперь до конца дней, а мой конец, по всем божьим и человеческим законам, гораздо ближе чем твой.

Она, по обыкновению, почти не слушала тогда мужа, и лишь упоминание о дочери заставило Ольгу отключиться от собственных мыслей. Потрясенная, она уставилась на него, утратив дар речи.

Павел Александрович, неправильно истолковав ее долгий внимательный взгляд, пустился в пространные объяснения:

– Не нужно осуждать меня, Оленька, так часто бывает… Внебрачный ребенок… Я не бросил ее, я сделал для девочки все, что мог, но…

– Она что же, не оправдала твоих надежд? – спросила мужа Ольга, еще не понимая, что так встревожило ее в его рассказе.

– Пожалуй, что так, не оправдала, – задумчиво ответил он.

Ольга ухмыльнулась:

– Так говорят все отцы, не желающие воспитывать своих детей.

И тут Павла Александровича прорвало.

– Да она от рождения – маленькая криминальная дрянь! – с ненавистью закричал он. – Я только и занимался тем, что вытаскивал ее из разных историй. Сколько раз я посылал деньги, немалые деньги, чтобы ее мать могла замять очередную историю. А историй этих в ее жизни пруд пруди. Самые невероятные истории. И каждый раз мать обращалась ко мне. Я спасал, разумеется деньгами. И все же она угодила в колонию. А ведь ей тогда и шестнадцати не было. Моя дочь в колонии! Какой позор!

Павел Александрович виновато посмотрел на супругу и горестно заключил:

– Вот так-то, ангел мой.

– Дорогой, – попыталась успокоить его Ольга, – ты не виноват. Возможно, она глупа, или никто не сумел ей растолковать, что преступление – не самый легкий способ зарабатывать на жизнь.

– Растолковали, Оленька, еще как растолковали. В колонии для несовершеннолетних, от которой не удалось ее спасти даже с помощью моих связей. Дочь моя принялась за прежнее едва вышла из этой колонии.

– В таком случае она просто глупая девчонка, – пожала плечами Ольга.

– В том-то и беда, что не глупая, – возразил Павел Александрович. – В том-то и беда. После того, как вышла из колонии, вдруг взялась за ум и умудрилась с отличием закончить вечернюю школу и сама, без всякой помощи, поступила в университет.

– Значит она исправилась?

В голосе Ольги явственно звучало разочарование, которое, впрочем, муж оставил без внимания.

– Если бы, – с горечью возразил он. – Вышла замуж за какого-то абсолютно криминального типа. Через своих людей я навел о нем справки.

– И что же?

Павел Александрович брезгливо поморщился и ответил:

– Совершеннейший болван. Он тут же сел в тюрьму за хитро продуманное преступление, которое его недоразвитые мозги никак не могли изобрести. Там явно чувствовался почерк Марины. Да только все испортил болван, не смог толково воплотить в жизнь.

– Почерк Марины? – не поняла Ольга.

– Да, так зовут мою дочь.

– Интересно, она похожа на тебя? Я имею ввиду внешне.

– Не знаю. Последний раз я видел девчонку, когда ей было шесть лет. Тогда это был прелестный озорной ребенок. Потом многие годы я получал информацию о дочери только из писем ее матери….

– Надо же, ее мать поддерживала с тобой связь? – удивилась Ольга.

– Да. Вынуждена была… Впрочем, она не так давно умерла. Связь с дочерью пропала. Слышал только, что она развелась, потом вышла замуж опять, и ее новый муж, вроде, тоже оказался в тюрьме.

– А далеко они жили?

– Нет, не очень.

– Почему же ты не встретился с Мариной, не поговорил? – удивилась Ольга.

Павел Александрович пожал плечами:

– Собирался, но знаешь как в жизни бывает: то одно, то другое… Всякий раз что-то мешало, да и сама она не стремилась к встрече. Потом болезнь жены приключилась, да и работа… А теперь вот ты у меня появилась.

Тогда, во время беседы с мужем, Ольгу мало взволновала судьба какой-то незнакомой девушки, но зато немало озаботил сам факт: на капиталы, которые останутся после смерти мужа, будут претендовать сразу трое, – она, Георгий и Марина. Обязательно будут. Ольга несколько раз заикалась о завещании, но Павел Александрович такие разговоры всячески пресекал.

– После смерти моей, – твердо говорил он, – все разделят по закону. И тебе, ангел мой, немало достанется. Хватит на безбедную жизнь.

Она смирялась, но наступило то время, когда Ольга поняла: в графе «семейное положение» она может написать лишь одно слово: «безвыходное». Она почувствовала, что скрывать брезгливое отношение к мужу становится все мучительней и трудней. В общем, когда Ольга окончательно отчаялась, выход нашелся сам собой – пришла простая и естественная для нее мысль: нужно как-то избавиться от мужа, но избавиться так, чтобы деньги достались ей. Только ей одной. Делиться она ни с кем не хотела.

«Павел еще крепкий мужик и в ближайшем будущем умирать не собирается, – с грустью думала Ольга. – А жизнь идет, я старюсь. Что же, мои годы так и закончатся возле этого лишнего человека? Зачем мне нужна его золотая клетка?»

Вот тогда в голове Ольги и возник план. Сложный и в то же время простой. Нет, она не думала убивать мужа, она этого не умела и потому хотела, чтобы это сделали за нее другие.

Конечно, развитие событий могло пойти совсем не так, как она замыслила, но в ее задачу и не входило, чтобы исполнители ее воли действовали строго по ее плану.

«Люди, – думала Ольга, – в определенных обстоятельствах если и не поступают одинаково, то уж наверняка стремятся к одной, строго определенной цели. Хватит пальцев на одной руке, чтобы перечислить их желания: деньги, женщины, власть… Пути достижения тоже известны».

В ее плане был только один, но весьма существенный изъян: приманкой для преступников должна была служить она сама.

«Ну что ж, – мужественно решила Ольга, – если действовать с умом, это не так уж и опасно. Всего-навсего нужно моделировать обстоятельства, чтобы моим противникам до поры до времени не выгодно было меня убивать. При моем умении владеть собой и знании человеческой натуры, в общем-то, это не так уж и сложно. Справлюсь», – рискнула Ольга.

Осторожно расспрашивая мужа, она узнала все о Марине. Павел Александрович был даже тронут таким вниманием к своей блудной дочери, однако проявил обдуманную и непреклонную решимость.

– Марина никогда больше не появится в моей жизни. Слышать о ней не хочу, – заявил он.

«Что ж, дорогой муженек, – подумала Ольга, – если ты говоришь правду, для совместной жизни Марина действительно непригодна, а вот смерть твою сможет организовать, как никто другой, коль так она алчна и изобретательна. И мотивы у нее для этого серьезные, а дочерней любви, думаю, нет. Так что вряд ли рука ее дрогнет. Сам виноват. А мне просто повезло».

 

Глава 13

Ольга приложила немало усилий, чтобы отыскать Марину. Организовала «случайную» встречу, пригласила поужинать. Потом были еще встречи, подарки, обещания.

Ольга с усмешкой вспомнила, как Марина восприняла то, что богатая и избалованная дама дарит ее своим вниманием из-за любви к ней. Не то, чтобы она никогда не слышала о подобных взаимоотношениях, но столкнулась с этим, видимо, впервые.

– После того, как я увидела, узнала тебя, мне не нужен теперь никто, – убеждала Ольга Марину. – Мужчины, они такие грубые, противные. От них так дурно пахнет…

Понадобилось время, чтобы уговорить Марину переехать к ней в дом, в другой город.

– Побудешь пока прислугой, – убеждала ее Ольга, – это ненадолго. В дальнейшем мы обязательно что-нибудь придумаем.

Марина, однако, заартачилась:

– Не хочу прислугой!

Ольга использовала все свое очарование помноженное на терпение.

– Мне и это-то нелегко сделать, – терпеливо уговаривала она. – Как я объясню тот факт, что хочу взять на работу именно тебя? Ума не приложу! Ведь мой муж, Павел Александрович, весьма капризный человек. Он может не согласиться.

Когда Марина узнала в чей дом ей предстоит войти в качестве домработницы, у нее мгновенно отпали все возражения. С этого момента начал осуществляться план Ольги. «Моя задача посадить пауков в банку, – решила она, – а уж сожрут друг друга они сами».

Все действительно начали играть по ее сценарию. Ольга удовлетворенно наблюдала, как дочь Павла помогает ей организовать конкурс прислуги, единственная цель которого сделать появление в особняке Марины случайным.

Ольга читала мысли Марины, как открытую книгу. Попав в дом отца и выяснив, как он богат, жадная и циничная девушка не могла смириться с тем, что все достанется не ей одной. Она сразу начала действовать. И примерно так, как предопределила ей Ольга: джинн был выпущен из бутылки и подбирался к наследству нагло, виртуозно и решительно. Ольге оставалось следить, как ее подопечная обрабатывает Георгия, который, в общем-то, ни в какой обработке и не нуждался. Зная, как относится к нему отец, этот молодой повеса не мог рассчитывать на его щедрость.

Ольга, разумеется, сложа руки не сидела, а подливала масла в огонь своими намеками на завещание. Уразумев, что Павел Александрович не терпит таких разговоров даже от нее, она смело прививала Георгию мысль, что в ближайшем будущем муж намерен составить завещание. При этом она улыбалась так, что Георгию становилось очевидно в чью пользу оно будет. В довершение удара однажды Ольга сообщила, что завещание наконец составлено.

Георгий был потрясен, но завести об этом разговор с отцом не решился. Почему? Да потому, что Ольга систематически проводила работу с мужем: открывала ему на сына глаза. И до того дооткрывалась, что Павел Александрович, увидев Георгия, просто зверел. Таким образом Ольга подвела и пасынка к нужному ей решению.

В том, что Марина и Георгий станут любовниками, у Ольги сомнений не было. Желание избавиться от отца и мачехи неизбежно делало их союзниками. Было очевидно Ольге и то, что хитрая Марина не станет сама марать руки. В лучшем случае надоумит сводного братца как ловчей избавиться от папаши и избежать даже тени подозрений. Появление Игоря, которого Георгий пристрелил, как досадную помеху, – явно удачный ход Марины. Конечно же это она посоветовала Георгию приударить за своей старой знакомой – авантюристкой-Региной, жестокой и алчной. Юная, но многоопытная Регина прекрасно знала как обделываются такие делишки. Георгию всего лишь оставалось убедить мошенницу, что она не останется за кормой. Когда Регина поверила в искренность чувств Георгия и возомнила себя мадам Полыгаловой, она начала действовать и с изобретательным энтузиазмом взялась за дело. Так появился опытный вор-гастролер Игорь, которого Регина обвела вокруг пальца, как ребенка. По ее хитрому плану Игоря заманили в ловушку и на него свалили убийство Павла Александровича…

Да, Регина была хитра, но не хитрей Марины, которая незримо дирижировала этим спектаклем. Нечто подобное Ольга и ждала от своей новой подруги, но даже она не сразу догадалась о роли Игоря, этого несчастного молодого человека. Узнав, Ольга мысленно аплодировала хитрой и коварной Марине, но и гордилась собой: она сумела переиграть опасного врага. Она избавилась от ненавистного мужа и осталась жива.

Почему в ту страшную ночь Ольга выжила? Да потому, что заблаговременно позаботилась о своей безопасности: Марина и Георгий были уверены, что их отец все завещал жене. В этом случае права на имущество семьи переходили Ольге, а в случае ее смерти – уже ее наследникам. Марина и Георгий становились нищими, потому что, не имея наследников, Ольга все завещала детскому дому. Так она убедила своих врагов. И правильно все рассчитала.

«Раз после смерти Павла Александровича все имущество переходит мне, – рассуждалал она, – а после моей смерти – практически государству, то за жизнь свою я могу не опасаться. Тягаться с государством не рискнут ни Георгий ни даже Марина».

Ольга гордилась собой. Все было под контролем и складывалось даже лучше, чем она планировала. Павел Александрович был мертв, его предполагаемый убийца Игорь последовал за ним, а сыночек-сопляк, который пристрелил их, переселился в постель Ольги. Узнав об отсутствии завещания, Георгий понял, что рисковал значительно сильней, чем рассчитывал: оказывается у него был мотив желать смерти отца, раз наследник и он, а не только Ольга (о том, что Марина его сестра, Георгий не подозревал). Но, поскольку Ольга ему помогла избежать тюрьмы, он зла на нее не держал.

Теперь у него была задача срочно стать наследником Ольги. Как? Женившись на ней. И это ему удалось, что входило и в планы Марины: надо же объединить имущество покойного отца, которое за отсутствием завещания разделилось. В дальнейшем Марина рассчитывала избавиться от Ольги руками Регины, судьба которой была предрешена с самого начала авантюры, о чем, естественно, сама Регина не подозревала. Она тоже мечтала поскорей избавиться от Ольги, чтобы занять ее место рядом с Георгием.

Все мечтали избавиться от Ольги, и она это знала. Правда до поры до времени она не подозревала о Регине, но это мало что меняло. Чаяния Георгия и Марины были очевидны, поэтому вышло все иначе, не так, как планировала Марина. Во-первых, непредсказуемо повел себя Георгий: он поверил в свое отцовство и уже явно симпатизировал жене, что вызвало у Марины приступ неистовой ярости. А тут и Регина взбунтовалась и едва все не испортила. Марина вынуждена была срочно менять планы, она чувствовала как почва уходит из-под ног.

Ольга это поняла еще раньше Марины, правильно все оценила и всячески способствовала выгодному для себя решению. Она сумела окрутить юнца, что для женщины с ее опытом было не слишком трудно. Ее стараниями у Георгия назревал конфликт с Мариной. С другой стороны Ольга убеждала подругу в своих искренних чувствах, что совсем перестал делать Георгий. Он явно охладел к жестокой и жадной Марине, которая была лишь за немалым лучше Регины. На фоне двух этих девиц Ольга выглядела ангелом, добрым и безобидным. Таким же ангелом она казалась и Марине, глупым и покладистым. Короче, Ольге удалось разругать союзников. Зная нерешительность Георгия, теперь она ждала удара только от Марины.

«Марине нужно убрать и Георгия и меня, – прикидывала она, – причем последовательность очевидна: убрав меня, она рассчитывала выйти замуж за Георгия, у которого в руках сосредоточится все наследство, но теперь он кажется ей ненадежным. Я же паинька, подписываю документы не глядя, клянусь ей в дружбе и любви, сорю деньгами – иными словами, даю повод думать, что облапошить меня проще простого. Вряд ли так можно подумать о кобеле-Жорже, следовательно его черед пришел, а не мой».

Так все и случилось, Марина начала заблаговременно готовиться, но к скорой развязке неожиданно подтолкнула Регина. Ольге бы руки от радости потирать, но на этот раз было страшно. Ольга слишком близко подошла к роковой черте и сразу же пожалела, что затеяла авантюру. Галстук Георгия, затянувшийся на ее шее, чуть не лишил ее жизни. Ольга сильно струхнула и на какой-то миг даже подумала, что Марина переиграла ее, решила оставить в живых Георгия.

«Какая дура она, – задыхаясь, думала Ольга. – Но дура и я: ошиблась, смертельно ошиблась, переоценила умственные способности этой сучки».

Но в конце концов расчеты Ольги оправдались: Марина не должна была и не дала ей погибнуть. Она сама убила Георгия, предварительно озаботившись фактами, подтверждающими его самоубийство. Ольга удивлялась, как легко Марина это сделала. Георгий даже не заметил, что сам, своей рукой подписал себе приговор во время безобидной грамматической игры.

Вот когда подошла Ольга вплотную к развязке. Вот когда наступил самый опасный момент. Теперь Марине ничто не мешало убить и ее: путь к наследству расчищен. Но Марина почему-то медлила.

Медлила и Ольга, хотя и всерьез беспокоилась. Те дни она жила в страшном напряжении, ожидая удара в любой момент. Почему она медлила? Почему не избавлялась от Марины? Ольге нужен был Вальтер, точнее его деньги. Жадность? Да, но Ольга не могла от них отказаться, как не могла связать с ним свою жизнь навсегда: у нее были другие планы. Вальтера должен был умереть. В этом, конечно же, Ольга рассчитывала только на Марину. Но Вальтер не приезжал. Опасность становилась смертельной.

В глубоком трауре Ольга примчалась в офис Георгия и в разговоре с сотрудниками выразила недоумение: Вальтер не только не приехал на похороны, но даже не прислал телеграммы с соболезнованиями. В чем дело? Не случилось ли с ним беды?

Результат не заставил ждать: не прошло и недели, а друг семьи Вальтер уже жил в их доме.

Ольга торжествовала, ломая игру Марины, для которой появление Вальтера было полнейшей неожиданностью. Ведь девчонка предприняла все меры к тому, чтобы он не узнал о гибели сына.

Еще большей неожиданностью для Марины стало то, что Вальтер сделал Ольге предложение. На его богатства Марина навострилась сама и, конечно же, не понимала, как такое возможно: он бросил молодую красавицу ради стареющий Ольги.

Что там бросил, он мгновенно на ней женился, испортил Марине так хорошо спланированную игру. Рассчитывать на него она уже не могла, Вальтер явно охладел, более того, он возненавидел Марину. Уж он-то знает как сделать так, чтобы из денег отца ей не досталось ни копейки.

«Ах, чего-то я не учла», – лютовала Марина.

Теперь убийство Ольги было бессмысленным: наследником доли мадам Полыгаловой был Вальтер. Не задумываясь, Марина приговорила к смерти и его, но возникли осложнения: Ольга устремилась во Францию.

Когда счастливые супруги отбывали на Лазурный берег, Марина ходила мрачнее тучи. Ее планы рушились. Но Ольга знала упрямый и жесткий характер этой молодой женщины. Франция, Россия, любая другая страна, – для Марины не имело значения. Ольга была уверена, что Вальтер обречен.

И все-таки его смерть застала Ольгу врасплох. Ей было жаль беднягу, который много лет смотрел на нее такими влюбленными и преданными глазами, что только слепой не догадался бы о его чувствах.

«Подвела Марину самоуверенность: переоценила она силы своих чар, – пришлось срочно организовывать лишний труп, – удовлетворенно заключила Ольга. – Впрочем, вряд ли она, получив его денежки, дала бы Вальтеру на этом свете зажиться. Он в любом случае был обречен».

Но теперь Ольга снова ходила по лезвию бритвы. Марина металась, делая вид, что озабочена ее наследством. Ольга охотно верила. Она действительно была им озабочена, но каким образом собиралась Марина заполучить денежки подруги, Ольга не знала. Она по-прежнему прикидывалась слабовольной дурочкой, обнадеживала Марину, все чаще и чаще поговаривала о завещании в ее пользу, но сама уже понимала, что все это несерьезно. Марина, хитрая и коварная Марина готовится сделать последний ход.

Какой? Задумывая все это, Ольга не знала, что забеременеет. Еще меньше она предполагала, что станет беспомощной именно в финале, тогда, когда понадобятся особые силы, чтобы противостоять Марине. Ольга чувствовала свою беспомощность. Беременность надломила ее, она испугалась.

А Марина наоборот была на подъеме, она развернула пугающую Ольгу деятельность. Больше всего интересовало Ольгу зачем Марине понадобилось летать на родину. На этот вопрос ответ пришел слишком поздно, лишь чудом Ольге удалось выжить, но это потом, а пока она нервничала, тряслась от страха: каждый день ее жизни мог оказаться последним. Становилось горячо. Так горячо, что Ольга запаниковала. Она с нетерпением ждала прибытия Жаррона, понимая, что он единственная надежда на спасение. Она рассчитывала только на него, Жаррон же задерживался на своих любимых островах…

Марина же была так уверена в себе, что Ольгу начали одолевать сомнения.

«Ах, – думала она, – но в нем ли мое спасение?»

Первоначально она планировала с помощью Марины завладеть капиталами Павла Александровича, выйти замуж за Жаррона и жить припеваючи, однако Марина так жестоко и решительно убирала всех со своего пути, что теперь уже Ольга не знала остановит ли ее Жаррон? Что помешает дерзкой Марине разделаться и с ним?

Ответ на этот вопрос не радовал.

Этот ответ вел за собой решение, к которому Ольга не была готова: пора убирать Марину. Но как? На убийство Ольга не была способна. Значит надо искать другой выход. И Ольга нашла: она решила разделаться с Мариной ее же руками. Она знала: попав во Францию, Марина конечно же постарается разыскать ловеласа-Жаррона. Он красив, знаменит – чем не муж? Французское подданство через год обеспечено. У них в России была интрижка – все сладится, не сомневалась Марина.

Ольга же знала, что не сладится. Жаррон был из породы мужчин-альфонсов. Он был мил, но расчетлив. Зачем ему молодая вертихвостка-Марина, когда так легко руководить зрелой, покладистой и глупой Ольгой?

Ольга была уверена: когда-нибудь он вынужден будет сказать это Марине, и вот тогда-то она захочет его убить, убрать с пути. Ольге остается лишь оказаться рядом и вызвать полицию.

Преследуя Жаррона по ночному Парижу, она осознавала, что Луи может погибнуть, но тень собственной гибели, неотступно следующая за ней в образе Марины, заставляла принести и эту жертву. От подруги-убийцы пришла пора избавляться.

«Ей место на кладбище, ну в крайнем случае в тюрьме, – думала Ольга. – Меня и это устроит».

Она рисковала, конечно, но больше рассчитывала появиться тогда, когда Марина попытается убить Жаррона (впрочем, Ольга надеялась, что художник в крайнем случае будет ранен) и появиться не одна, а с полицией. Во Франции за покушение на жизнь человека дают немало.

Однако их беседа повернула в такое русло, что Ольга усомнилась: будет ли все так, как она предполагала, ведь Марина явно не собиралась убивать Жаррона. Вдруг она и в самом деле влюбилась? Вдруг дрогнет Жаррон? Вдруг она убедит его, что тоже богата? «Бессмысленно здесь торчать, – стоя под дверью в подъезде, подумала Ольга. – Надо вызывать полицию и постараться спровоцировать на убийство Марину прямо сейчас».

Пришлось рисковать, но случилось непредвиденное: полиция почему-то не спешила. Глядя в черное отверстие револьверного ствола, Ольга уже последними словами ругала себя за дерзость и тряслась от страха. Она старательно тянула время, рыдала, умоляла, давая Марине возможность насладиться своей победой, но полиция все не появлялась и не появлялась. Возможно Ольга не была убедительна, возможно полицейских настораживал сам район. Она была очень близка к смерти, в какую-то секунду даже с жизнью простилась…

Но и на этот раз ей повезло. Повезло окончательно. Даже заминка полицейских пришлась кстати: Ольга успела скрыться и избежала лишних неприятностей.

Теперь она свободна!

Свободна!

Перебрав в памяти события прошлых месяцев Ольга словно очнулась. Она с удивлением обвела взглядом спальню Жаррона и подумала: «Что я здесь делаю, глупая? Надо срочно отправляться в свою парижскую квартиру. Теперь уже это можно сделать смело. Марина мертва. Больше мне ничто не грозит».

 

Глава 14

Только дома Ольга окончательно осознала, какой опасности избежала, чудом избежала. Напрасно она рассчитывала на помощь Жаррона. Стоило Марине выстрелить в нее, и Жаррон вряд ли устоял перед искушением стать богатым. Он помог бы убийце, Ольга ясно это осознавала, Марина уговорила бы его. Жаррон женился бы на Марине Петровне Шаталовой, молодой красивой наследнице очень приличного состояния.

Ольга словно подкошенная упала на кровать.

«Надо позвонить Аделине,» – устало подумала она и набрала номер телефона.

– Алло, мадам Каррэн, извините за столь ранний звонок, но мне требуются ваши услуги. Я жду вас у себя.

Через час старая знакомая Ольги, подруга ее покойной матери, мадам Каррэн, хлопотала вокруг своей «бедной девочки».

– Все поняла, крошка, – успокаивала ее она. – Очень хорошо, что я рано ложусь спать и меня не видели соседи. Так и скажу, что всю ночь провела у твоей постели.

– Чудесно, а теперь приготовьте мне кофе. Что-то я неважно себя чувствую.

Мадам Каррэн тревожно всмотрелась в осунувшееся лицо Ольги и бесшумно вышла из комнаты.

«Как все просто. В жизни еще проще, чем на сцене. Даже не интересно, – теперь уже подумала Ольга. – И будет просто до тех пор, пока есть легко предсказуемое зло. Только добро непредсказуемо, но как мало на свете его».

Повернувшись на кровати, она охнула от внезапной боли. Ольга никогда не рожала, но сразу поняла, что начались схватки.

«Ну вот и пришла пора, – подумала она. – Скоро появиться на свет тот, в чьей любви не придется сомневаться. Он никогда не причинит мне смертельного зла, он способен только на детские шалости».

Ольга с усилием нажала на кнопку звонка и сказала появившейся почти мгновенно мадам Каррэн:

– Не надо кофе. Позвоните доктору Моррису. Пусть он позаботится о том, чтобы меня доставили в больницу. Скажите, что схватки начались.

Мадам Каррэн испуганно кивнула головой и поспешила выполнить распоряжение.

Ольга гладила себя по животу и ласково приговаривала:

– Сейчас, мой маленький Луи, потерпи, ангелочек, уже скоро ты будешь в объятиях своей дорогой мамочки. Я знаю, сыночек, знаю, что ты уже любишь меня и будешь любить, несмотря ни на что, всегда, с самого своего рождения. Только ты, ты один, тот единственный человек, которого я могу не бояться в этом мире. Только ты, мой малютка-Луи.

Роды были тяжелыми, длинными и изматывающими. Ольга лежала на операционном столе безучастная ко всему. Время от времени сознание возвращало ее к действительности, но тут же уплывало в сгущающийся мрак небытия.

Раздавшийся плач младенца она не услышала, как не услышала и голос врача:

– Уф-ф! Мальчик! Прелестный малыш, а тяжелый какой. Настоящий богатырь. Как жаль, что не удастся спасти его маму.

Акушерка приняла младенца, подняла его над головой и грустно спросила:

– Как она хотела его назвать?

– Луи, по-моему, – ответил доктор.

– Здравствуй, Луи, ты еще не знаешь, что, являясь на свет, убил свою маму.

И все же Ольга не умерла. Жадно цепляясь за жизнь, она удивила врачей. Ее сердце снова забилось тогда, когда в это уже никто не верил. Реаниматоры изумленно радовались и разводили руками. Бригада интенсивной терапии была потрясена. Врачи не знали, что за секунду до смерти Ольга (впервые в жизни) обратилась к Богу.

«Господи, – мелькнула в ее гаснущем сознании отчаянная мысль, – Господи, неужели это конец? Не дай мне, о, Боже, уйти, не покаявшись и не постигнув, что я здесь натворила! Что и зачем? Позволь, Всевышний, найти мне, глупой, ответы на эти страшные вопросы!»

Или Бог Ольгу услышал, или так живуча оказалась она, но возможность найти ответы ей предоставилась. Лежа в реанимационной палате, она мучительно вспоминала когда и с чего все это началось. Жизнь мелькала перед глазами: вот мама, вот папа, вот первый священник, грозящий хитрым коварным дьяволом желаний. Она не вняла предостережениям, не послушала его, не поверила…

«Когда же это началось? – гадала теперь Ольга. – Ведь все, что со мной произошло, имело начало».

Она мучительно копалась в памяти и обнаруживала там одни лишь свои желания. Их было много, много-много с самых юных лет. Все эти желания ей, родившейся заново, теперь казались нечеловеческими. Появился вопрос: «Зачем внезапно смертному человеку надобно так много желать?» Ольга возненавидела все то, чего раньше страстно хотела.

«Да, это они, они толкали меня на злодеяния, мои желания. Видимо прав святой отец: в этом мире вершат преступления не люди, а их желания. Желания», – подумала Ольга.

И в этот миг дверь распахнулась; на пороге показалась нянька с младенцем, с ее сыном, с ее Луи. Луи громко заплакал: он желал материнского молока.