Иркутск.
Забайкальский военный округ.
Окружной клинический госпиталь.
1988 год.
Он метался, прочно пристёгнутый ремнями к больничной койке. Тело рвалось, изгибалось, бессознательно требуя свободы. В палату, где ещё четверо таких же, как он, рвали ремни и вскидывались над белизной простыней, часто, торопливо входили медсёстры. Позвякивали стеклом и металлом разложенные на каталках принадлежности.
Ему, содрогающемуся от конвульсий, ежечасно делали уколы, меняли в капельницах лекарства, но недуг все не отступал.
Казалось, он был безумен. Лицо обезображивали гримасы, меняющиеся с пугающей быстротой. В широко распахнутых глазах плескалась пустота, безжизненно отражающая стены палаты, потолок, белые халаты…
Молоденькие медсёстры, заглядывая в жуткую пропасть его зрачков, испуганно отводили глаза и долго потом плакали в процедурной.
Плакали от сострадания и тревожной тоски. «Какой молодой! Какой красивый! Эх, если бы встретился мне такой!» — думала каждая, утирая слезы.
Шёл пятнадцатый день беспамятства.
Утренний обход выглядел необычно. Вопреки традициям, впереди начальника отделения шёл высокий военный. В петлицах его, вместо привычных здесь эмблем медика, поблёскивал пугающий символ безопасности — щит и меч.
Толпа белых халатов застыла у изголовья больного.
— Доложите, — коротко приказал предводитель — представитель КГБ.
— Товарищ генерал, — пряча испуганные глаза, отрапортовал начальник отделения, — в этой палате разместили четверых. Трое — солдаты дисциплинарного батальона, из тех, кто напрямую подвергся воздействию излучателя.
— Что с ними?
— Умерли на третьи сутки после поступления.
Генерал помрачнел.
— В сознание не пришли? — строго поинтересовался он.
— Нет, умерли не приходя в сознание.
— Четвёртый?
— Четвёртый лейтенант, выпускник Рязанского училища ВДВ, ещё жив.
Начальник отделения кивнул на кровать больного. Генерал мрачно скользнул глазами по лейтенанту и спросил:
— Во время испытаний он был защищён прибором ДАД-1?
— Да, — подтвердил начальник отделения.
— Каков прогноз?
Начальник отделения замялся.
— Это здоровый сильный молодой организм, — неуверенно сказал он, — и мы предпринимаем все меры для того, чтобы он выжил. К сожалению, состояние лейтенанта можно назвать стабильно тяжёлым. Положение осложняется тем, что нам неизвестно какие именно факторы воздействовали на его организм…
— Вам надлежит считать эти факторы неизвестными, — отрезал генерал.
В его глазах появилась опасная жёсткость.
— Так точно! — эту жёсткость заметив, вытянулся в струнку начальник отделения.
Генерал с минуту грустно постоял возле больного и спросил:
— Приходил ли в сознание хоть кто-то из выживших?
— Нет, — ответил начальник отделения. — Мы ведём постоянный контроль их состояния, поддерживаем работу сердца, но…
— Понятно, — кивнул генерал. — Представьте карту назначений.
Начальник отделения снова вытянулся в струнку:
— Так точно, товарищ генерал.
Генерал удовлетворённо кивнул и снова уставился на бьющегося в конвульсиях больного. Все смотрели туда. В толпе белых халатов стояла напряжённая тишина.
— Это последний, из тех, что к вам поступили? — наконец спросил генерал.
— Так точно.
— Общее количество больных, поступивших с полигона «Гарант», сто сорок?
— Так точно, но в живых осталось только восемь. Так что прогноз…
— Скверно, — мрачно прервал генерал.
И в этот момент больной перестал лихорадочно рваться, зрачки его утратили пустоту и наполнились смыслом. Он вдруг увидел врачей, больничные стены…
— Пить… — выдавили потрескавшиеся губы.
Огонь сумасшедшей радости сверкнул в глазах генерала.
— Пить больному! Сок! Виноградный сок! Срочно! — распорядился он.
Белые халаты растерянно застыли, начальник отделения дал сестричке знак, та вихрем вынеслась из палаты.
— Всем без исключения выйти, — приказал генерал и пояснил начальнику отделения: — Мои люди обеспечат уход за этим больным.
— Но, товарищ генерал, — робко попытался возразить тот.
— Выполняйте приказ! — рявкнул генерал. — Ваши полковничьи погоны не долго удержатся на плечах, если услышу ещё возражения!
Начальник отделения вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками и стремительно покинул палату. Помрачневшие врачи поспешили за ним.
Уже через пять минут в палату вошли медики из свиты генерала.
— Предпримите все меры, — озадачил их генерал, — чтобы больной мог пройти испытания по программе номер четыре. Это тот минимум, которого вы обязаны добиться. Все возможности госпиталя в вашем распоряжении. Если понадобится что-то сверх того, немедленно доложите. Одновременно готовьте больного к транспортировке.
С этого момента у дверей палаты заняли круглосуточный пост вооружённые часовые.
* * *
Через несколько дней генералу доложили, что все восемь офицеров, выживших после испытания установки «Аист», пришли в себя, но…
Тут же вновь погрузились в беспамятство. Впрочем, теперь уже спокойное. Двое суток спустя, убедившись, что состояние больных неизменно, генерал принял решение:
— Готовить больных к транспортировке!