Пока я в глубине души ругалась самыми распоследними словами, мужья активизировались не на шутку. Это они могут, когда дело касается пива и шашлычка. Даже Даня — знатный лентяй — разводил костёр трудолюбиво. Правда, и в этом случае у него мало что получалось. Пришлось «деловому» Архангельскому брать на себя и командование разведением костра.

— Не те дрова, — взревел он на Даню. — Вот шалопут! Что ты суёшь? Как разводишь костёр? Ты бы ещё воды бухнул! И щепы! Щепы побольше клади! И горкой! Домиком! Эх, не те дрова!

Признаться, я струхнула: а ну, как эти балбесы отправятся в лес искать правильные дрова да на нашу машину наткнуться? Да что там машина! Если наткнутся на пулемёт…

Однако, зря переживала. Когда дело касалось святого, наши мужья всегда умели сконцентрироваться. Дрова конечно же давно были запасены и лежали под крышей в предбаннике. Вскоре костёр запылал, и очень вовремя, потому что ночь уже зачернила небо, а луна почему-то запаздывала, не спеша его освещать.

Даня и Пупс суетились вокруг костра. Женька надевал куски мяса на шампуры. Архангельский его подбадривал и наблюдал за тем, как Тася раскладывает продукты на огромном пне, накрытом белой скатертью, в чем я сразу узнала заботливую руку бабы Раи.

«Скоро она и Юльку начнёт принимать у себя,» — мысленно ругалась я.

Мишель, похоже, начал к компании терять интерес. Впрочем, на полянке ничего занимательного и не происходило: у озера под звёздным небом мужички налаживались водки пожрать да шашлычка полопать. Эка невидаль.

— Софи, а зачем мы за всем за этим следим? — спросил Мишель.

— Сама не знаю, — буркнула я.

— Так может вернёмся в лес, сядем в машину и уедем? — предложил он.

Я и сама была не против, но не представляла, как сделать это незаметно: из леса к деревне дорога пролегала лишь мимо баньки, другой не было. Своими безрадостными мыслями я поделилась с Мишелем. Он испугался:

— Мы что же, всю ночь здесь будем сидеть?

— Зачем же? Подождём пока народ наберёт нужный градус и уедем.

— Зачем ждать? Давай уедем теперь.

Ему явно нетерпелось уединиться со мной и заняться чем-нибудь более интересным. Я не возражала, но и с любопытством своим совладать не могла. Должна же я была знать какую они собрались считать «капусту». Тут и ждать-то осталось немного, шашлыки практически готовы.

— Понимаешь, Мишель, — пояснила я, — не знаю как там у вас во Франции, но у нас, в России, жены, разводясь с мужьями, не бросают их на произвол судьбы. Не принято это у нас.

Он испугался:

— А что же жены делают?

— Заботятся о них, иногда для этого привлекают и новых мужей.

Я сочла свой намёк своевременным. Мишель растерялся, он явно не был к такому готов, потому что спросил, кивая на поляну:

— И долго я буду о твоём Евгении заботиться?

— Желательно, до конца его дней.

Он вздохнул с облегчением:

— Тогда недолго.

Сначала я рассмеялась, считая, что он пошутил, но потом встревожилась и хотела поинтересоваться о чем идёт речь, но как раз в этот самый момент Архангельский закричал:

— Ну, все, мужики! Шашлыки готовы! Садимся и считаем «капусту»!

И наши непутёвые мужья с радостным галдежом расселись вокруг пня, в предвкушении удовольствий пофыркивая и потирая руки.

Сердце моё кровью облилось.

«Эти недотёпы, эти уроды, — горестно думала я, — пристроились на берегу озера и сейчас будут на живописной природе ужинать при свете костра: трескать шашлыки, полировать их пивом и считать „капусту“. Вот как беззаботно проводят они время, данное им матушкой природой для ратных дел и трудов до седьмых потов на благо семьи и Родины.»

Да, я так подумала, потому что искренне считаю, что мужчины созданы для славных и трудных дел, а такой безделицей, как тресканье шашлыков и попивание пивка могут и женщины заниматься. Женщины же, их жены, пашут, надрываются, чтобы лбов этих прокормить, лбы же развлекаются у костра, как пионеры.

Конечно сердце кровью облилось! Я сразу вспомнила Тамарку. Бедная баба до отвала лет двадцать уже не спала. Все мечется, из кожи лезет, для семьи старается, а Даня за неё сон добирает.

А Тося? Маленькая, тощая, взвалила на себя бизнеса воз и тянет его как улитка.

А Маруся? Та бедная с утра до вечера ноги в буфете оттаптывает, с немыслимым напряжением по десять часов в день глядит, чтобы покупатель её не облапошил.

А Роза? Куда с утра до вечера гинеколог Роза глядит и говорить не хочется… Хотя, наши непутёвые мужья круглосуточно с радостью смотрели бы туда, дай им денег и воли.

Можно представить как негодовала я. Сильно негодовала, но недолго, потому что мужья быстро стрескали шашлыки и принялись считать «капусту». Архангельский, по старинке, инициативу взял на себя.

— Ну, Жека, — обратился он к моему бывшему, — рассказывай. Как вы с Тасей съездили?

Конечно же я превратилась в уши, потому что начала во вкус входить с этим их бизнесом: любопытно было, что эти непутёвые придумали на этот раз.

— Значит так, — обстоятельно начал Евгений. — Эта тема, похоже, попрёт, это, думаю, толковый бизнес. Надо начинать. Короче, мы с Тасиком удачно пересекли границу ближнего зарубежья, встретил нас там зёма, прижился там, считай уже местный. Встретил нас, все путём…

«Куда это их носило?» — изумилась я.

Женька тут же мне и ответил, ну не мне, конечно, ну, да и я уши не затыкала.

— Из Симферополя зёма повёз нас на тачке своей в Севастополь, а как к Севастополю подъехали — не пущают. И взяток не берут. Что делать? Воскресенье. Зёма наш разволновался. «Братаны, — говорит, — все начальство отдыхает.»

— Думали уже в горах ночевать, — пожаловался Тася.

«Цену себе набивают,» — сразу установила я.

— Короче, — продолжил Евгений, — мы отправили зёму одного через пост, а сами почапали пешим через горы. Договорились, что он от поста отъедет и нас на дороге подождёт. А зёма предупреждает: «Вы, — говорит, — только через горы осторожно идите, а то там беркутовцы частенько в засаде сидят. Это типа вашего ОМОНа.» Мы с Тасей переглянулись и пошли.

«Ну, — подумала я, — сейчас такими балладами душу корчевать начнёт.»

Не я одна так подумала. Архангельский тоже насторожился:

— И как?

— Нормально, — разочаровал его и меня Евгений. — Через горы прошли, зёма нас подобрал и сразу в цех отвёз. Поглядели мы, вполне приличные гробы, хоть и беспредельно дешёвые. Хохлов расспросили что да как, короче, все нормально.

Я ушам своим не поверила и у Мишеля поинтересовалась:

— Что он сказал? Приличные что?

— Гробы, — ответил он.

«Совсем наши мужики офигинели, — подумала я. — С котиков на гробы переключились.»

А разговор, тем временем, темпы набирал. Архангельский деловито спросил:

— Жмурконтору цена устраивает?

Женька оживился:

— Ещё бы, в три раза ниже нашей. И материалу — хоть задницей ешь. Витя уже и ДВП нашёл дешёвую, и с тканью договорились и даже с гробом этим в жмурконторе побывали. Марусин родственник, ну тот, к которому ты нас посылал, сказал, что хоть сегодня товар возьмут, только ГОСТ требуют.

Даня с важностью заявил:

— ГОСТ добудем и можно производство открывать.

Пупс засомневался:

— А не слишком ли хлипкие эти гробы? ДВП все же материал ненадёжный.

Тут уж хором заговорили и Женька и Тасик. Бросились рассказывать как в том цехе, где они гроб купили, устраивались испытания: положили в гроб местного бугая и трясли его, пока он не взмолился.

— И не развалился? — скептически осведомился Пупс.

— Если хочешь, на Ване проверим, — предложил Тасик. — Женька, вытаскивай трофей.

Мгновенно на поляне появился гроб, на который Архангельский без всякого вдохновения посмотрел и тоскливо изрёк:

— Мал он мне. Не пройду по росту. Женьку лучше положим давайте.

Даня запротестовал:

— Сам лезь. Ты тяжелей. Уж если проверять, так проверять, тут нужен верняк. Как-никак производство открывать собираемся, бабки вкладывать.

«Вот же урод!» — возмутилась я, вспоминая экспроприированные из домашнего сейфа три штуки и горе Тамарки.

— Да, Ваня, — согласился Женька, — для пользы предстоящего дела лучше всего тебя положить в гроб.

Умный Пупс с этой мыслью так грамотно согласился, что у Архангельского отпали последние сомнения, и он нехотя полез в гроб. Мужики его мигом подхватили и затрясли. Долго трясли, но гроб, как ни странно, выдержал.

— Хорошая вещь, — похвалил гроб Даня, когда Архангельский восстал из него. — Как вы довезли такую неудобную штуковину?

Женька заскромничал:

— Нормально, из экономии в поезде. Он же лёгкий. Я как чемоданчик его нёс, ручки с Тасей приделали. С проводницей договорились, она поставила его в тамбур, в последний вагон. Чудесно доехали.

«Слышала бы его Юлька, — подумала я и возрадовалась: — Господи! Какая я счастливая! Мой Мишель! Мой замок! Сколько у меня приятного всего! А у Юльки одни гробы и котики.»

И в это время Мишель мне шепнул:

— Слышишь?

Я прислушалась:

— Нет.

— Машина приближается. Остановилась.

— Тебе показалось.

Отмахнувшись, я вернулась к мужьям. Даня подробно рассказывал о том, как добывал ГОСТ. По всему выходило, что нет смелей героя. Всех чиновников за копейку купил и ГОСТ почти добыл, только куда, спрашивается, Тамаркины три штуки делись?

— Завтра утром ответ получу, — заключил Даня. — Очень обнадёжил меня чинуша.

Архангельский не согласился:

— Зачем завтра, прямо сейчас с мобильного и звони. Время ещё не позднее.

Даня что-то ему отвечал, но я уже не услышала. Меня снова Мишель отвлёк.

— Опять, — сказал он.

— Что? Машина?

— Нет, на этот раз шаги.

Я напрягла слух — бесполезно.

— Показалось, — шепнула я.

— Нет, не показалось. На дорогу посмотри.

Я вгляделась во тьму. Действительно, что-то двигалось по дороге с горушки, причём в сторону баньки. Мне уже стало не до мужей.

— Неужели тот? — я кивнула в сторону леса.

Мишель согласился:

— Очевидно, за пулемётом идёт. Теперь ясно, почему в лесу его прятал: заранее знал, что машину придётся на приличном расстоянии оставить и не хотел с пулемётом по дороге шагать.

«Интересно становится, — подумала я. — Это что же выходит: мой будущий муж спас от верной смерти бывшего? Везучий же Женька! Что было бы с ним, не предложи мне Мишель руку и сердце?»

Если исходить из того, что в этот день до встречи с Мишелем у меня не возникало острой необходимости в поездке в деревню, то пулемёт в данный момент был бы в целости и исправности, а вот Женька и другие мужья…

«Да, — заключила я. — Если б не мой Мишель, Юлька, считай, вдова, как Тамарка, и Маруся, и Тося и Роза. Но кто этот пулемётчик? И чем ему помешал мой Женька?»

Вопрос не праздный и требует ответа.