Дома я взяла лист бумаги и принялась составлять комбинации. Провозилась с этим довольно долго и так увлеклась, что не заметила, как пришёл Евгений.

— Что делаешь? — спросил он, звонко целуя меня в макушку.

— Вычисляю убийцу Фрола Прокофьевича.

Я по привычке едва не сказала «моего Фрысика», представляю какой был бы скандал.

— Похвально, — усмехнулся Евгений, ещё раз целуя меня в макушку. — И что получается?

И тут меня осенило: «Он же не знает о покушении на Польку!»

Само собой я тут же ввела его в курс, не забыв упомянуть и про Изабеллу и про звонок к Зинаиде. Подумав, добавила туда же и разговор с Тамаркой. В общем, как приличная жена отчиталась за весь день.

Я не ожидала, но на Евгения мой рассказ произвёл впечатление. Он побледнел и сказал:

— Завтра заскочу к корешку, у него есть связи. Надо прозондировать что там с этими пирожными и конфетами. Печально будет, если окажется, что использовали один и тот же яд.

— А если нет? — спросила я.

— Тоже печально, — заверил меня Евгений. — Ты бы бегала по улице поменьше, — посоветовал он.

— Ты же утверждал, что мне ничего не грозит, — напомнила я.

— Утверждал, — согласился он. — Но бережёного бог бережёт. Могу и ошибаться.

Он заглянул в мои записи и с усмешкой спросил:

— Что это за сложные расчёты?

— А вот смотри. Тамарка сегодня проболталась, думаю в их компании идёт борьба за управление. Контрольного пакета нет ни у кого. Власть Тамарки держалась на том, что Фрол Прокофьевич поддерживал её. Полина только его слушала, следовательно её пять процентов — это то же, что и его. Значит у них с Тамаркой на двоих, считай, пятьдесят пять процентов акций было. Кого-то это сильно не устраивало.

Евгений, слушая меня, машинально полез в карман за сигаретами, забыв, что бросил курить. Думаю, смалит он на работе одну за другой, а дома меня ущемляет.

— Ты же бросил курить? — напомнила я.

Он вздрогнул, растерянно на меня посмотрел, но тут же нашёлся, поганец, и сказал:

— Но разминать-то я не бросал. Немного поразминаю и положу обратно в пачку.

И он действительно принялся пальцами мять сигарету и так и этак. Баба Рая называет это — художественное мятие. Я заглянула в пачку, десяти сигарет как не бывало.

— И кого ты хочешь надурить? — спросила я. — Где же остальные?

— Пострадали в процессе мятия, — заверил Евгений. — Пришлось выбросить.

— Господи! — хватаясь за голову, воскликнула я. — Кого я хочу поймать, когда без трех минут муж родной дурит меня как последнюю…

Я не нашла больше слов.

— Ладно-ладно, в конечном счёте дурю я лишь себя, — успокоил меня Евгений.

— Так со всеми обманщиками бывает, — компетентно заверила я.

Евгений решил перевести разговор в более приятное русло и спросил:

— И что показали твои расчёты? Кто убийца?

— Сразу так сказать не могу, — ответила я, — но кое-что проклёвывается. Вот смотри, — показала я на исписанный цифрами тетрадный листок, — у Полины только пять процентов акций, следовательно от смерти Фрола Прокофьевича она почти ничего не выиграла. К тому же на неё было совершено покушение. Значит Полина отпадает. С Изабеллой то же самое, с той лишь разницей, что акций у неё десять процентов — это тоже немного, значительно меньше, чем у Зинаиды, Татьяны и Тамарки. И Изабелла, следовательно, отпадает. Отпадает и моя Тамарка.

На этом месте Евгений воспротивился.

— Стой, — закричал он. — Почему это Тамарка отпадает? Как я вижу, — он показал на мой листок, — у Тамарки больше всех акций — тридцать процентов.

— Это так, — согласилась я, — но ты недостаточно знаешь Тамарку. Это очень хитрая лиса. Ещё в школе она умела купить туфли за двадцать пять рублей и тут же продать их за пятьдесят. Есть у неё такая жилка. Коммерческий она человек. Уверена, Тамарка, управляя компанией, дурит их всех, как маленьких. Ты только посмотри как живёт Тамарка и как остальные.

— Не имею такой возможности, — ответил Евгений. — У остальных я не был.

— Зато я имею. Даже Фрол Прокофьевич живёт гораздо скромней. Жил, то есть. Черт знает, как там крутит Тамарка этой компанией, но денежки к ней текут рекой, и нет ей никакого смысла кого-то убивать. Тех, кто ей мешает, она всегда найдёт способ надурить. Все равно сделает так, как ей надо. Уж я-то знаю.

— Ладно, — согласился Евгений. — Будем считать, что и Тамарка вне подозрений. Остаются Зинка и Татьяна?

— Да, и вот тут-то намечается интересный расклад. Обе они в делах компании разбираются плохо и проверить Тамарку не могут. То есть, раньше не могли. У неё вкупе с её Прокопычем и Полиной пятьдесят пять процентов, то есть контрольный пакет. Теперь же все изменилось. Акции Фрола Прокофьевича будут делиться простым большинством голосов. Умри Полька и Белка до собрания и большинство у Зинки и Татьяны — два голоса против одного.

Евгений задумался.

— Знаешь, — почёсывая в затылке, сказал он, — я здесь не очень петрю, но если все так, как ты говоришь, то в этом есть резон. Тут вырисовывается и ещё одна выгода. Зинка и Татьяна после раздела акций покойных Полины и Изабеллы становятся держателями контрольного пакета.

— Конечно! — с жаром подтвердила я. — У Полины и Изабеллы в совокупности пятнадцать процентов. Тамарке достанется только пять, следовательно у этих красоток по совокупности становится сорок пять процентов акций плюс почти четырнадцать процентов от покойного Фрола Прокофьевича. Пятьдесят девять.

— А у Тамарки сколько?

— У Тамарки тридцать своих, пять от Полины с Изабеллой и чуть меньше семи от Фрола Прокофьевича. Итого: сорок два.

— И что это значит? — спросил Евгений.

— А то, что Зинаида с Татьяной могут спокойно назначать своего управляющего, а Тамарка пойдёт отдыхать. Для неё кормушка прикроется. Кстати, обе они высокие и вполне могли тащить той ночью труп. Чует моё сердце — это они ведут подкоп под Тамарку.

Евгений снова почесал в затылке.

— Я бы на месте Тамарки срочно пришил бы кого-нибудь из этой парочки.

— О, да! — воскликнула я. — Это сразу поломало бы весь пасьянс.

Только мы об этом поговорили и отправились ужинать, как позвонила Татьяна. Настроение у неё было паническое.

— Соня, — кричала она, — можно я к тебе приеду?

— Когда?

— Прямо сейчас.

Я глянула на часы:

— Поздновато…

— Соня, миленькая, я погибаю! — взмолилась Татьяна.

— Ладно, приезжай, — согласилась я.

И десяти минут не прошло, как Татьяна была у меня — её пронзительный звонок, боюсь, был слышен и у соседей.

Пока я наспех доедала ужин, Евгений пошёл открывать дверь. С моим Евгением Татьяна знакома не была, поскольку заглядывала ко мне очень редко. Женька встретил её со своей обычной непринуждённой галантностью, которую некоторые женщины принимали за пикантную активность.

На Татьяну он тоже произвёл слишком выгодное впечатление.

— Это и есть твой Женька? — игриво толкая меня в бок и подмигивая, спросила она.

— Да, это он, — сдержанно ответила я, ругая себя за то, что поленилась сама открыть ей дверь.

Зная её прилипчивость, я уже предвидела для себя неприятности. Татьяне ничего не стоило вдруг резко задружить со мной. Такие бабы обожают бить клинья под чужих мужиков.

— Слушай, он просто супермен! — с искренним восхищением воскликнула Татьяна, провожая Евгения обалделым взглядом.

«Хоть бы он этого не услышал,» — забеспокоилась я, утаскивая свою гостью в Красную комнату — обитель моего сына Саньки.

— Какие бицепсы! Какие руки! — продолжала восхищаться Татьяна, опуская своё длинное змеиное тело на Санькину кровать. — А взгляд! А движения! Сколько в них молодости, скрытой силы! Как ты могла променять такого отвального мужика на этого вялого интеллигентишку Фроку, из которого не сегодня завтра посыпался бы песок? Упокой господь его душу, — опомнившись, добавила она, зачем-то крестя себе рот.

— Как видишь, Евгений со мной, — ответила я, для себя отмечая столь невысокое мнение о покойном.

— Да с тобой, но лишь потому, что Фрока вовремя загнулся, упокой господь его душу, — опять добавила Татьяна и, толкнув меня в бок, игриво спросила: — А как он в постели?

— Кто? Фрока? — ужаснулась я.

— Да нет, твой Евгений.

Ну это уж слишком!

— Если память мне не изменяет, — сухо ответила я, — ты пришла ко мне с каким-то важным вопросом.

С Татьяны игривость мигом как рукой сняло. Она сделала огромные глаза и, паникуя, сообщила:

— За мной следят! Страшно следят!

— Как это — страшно? — спросила я, не разделяя её паники. — Какой ты вкладываешь в это смысл?

— Не знаю, — призналась Татьяна, — но мне страшно. Он ходит за мной по пятам.

— Кто?

Она энергично пожала плечами, при этом её «арбузы» подпрыгнули, но тут же заняли изначальное положение.

— Самого его не видела, — лихорадочно зашептала Татьяна, — но чувствую его незримое присутствие, он дышит мне в затылок.

— Очень поэтично, конечно, — усмехнулась я, — но у меня уже было такое.

Татьяна оживилась:

— И чем это закончилось?

— Я сходила к пророчице, она объяснила, что это ангел хранитель, на том я и успокоилась.

Татьяна с недоверием уставилась на меня.

— Ты что, веришь в эту чушь? — спросила она.

— Приходится, — развела я руками.

— Не-ет, это ерунда, и тот, кто за мной ходил, вовсе не ангел хранитель. Когда я в толпе, он незрим, а как только оказываюсь в безлюдном месте он тут же начинает сокращать дистанцию.

Татьяна вскочила с кровати, схватилась за голову и зазмеилась по комнате, выставив вперёд «арбузы» и вихляя своим длинным и невероятно гибким телом.

Я задумалась.

— И давно это у тебя началось?

— Да вот только что, сегодня после обеда! — ещё больше паникуя, воскликнула Татьяна.

— Поточнее время не можешь назвать? — попросила я.

— Конечно могу: в три часа!

— Бог ты мой! — схватилась за голову уже и я. — Неужели Тамарка?!

Эта фраза случайно вырвалась у меня, от неожиданности, но Татьяна, как клещ, вцепилась и выпытала буквально все. Пришлось рассказать ей о своём разговоре с Тамаркой, попутно была задета другая тема — покушения на Полину и Изабеллу.

— Значит ты разговаривала с Томкой около двух часов? — подытожила Татьяна, снова опускаясь на кровать. — Вот своих лбов она следить за мной и послала. Сразу же! Видишь, какая оперативность. Если забрезжат деньги, Тамарка метеор. И на Польку с Танькой она покушалась. Не сама, конечно, а поручила кому-то. Вот же зараза!

Признаться, я растерялась — слишком не вязалась эта версия с той, которую я уже тщательно продумала.

— Так ты не сговаривалась с Зинаидой? — спросила я. — Не буду врать, ещё сорок минут назад я подозревала тебя.

Татьяна опять вскочила с Санькиной кровати, на которой мы сидели, и, бия себя кулаком в «арбузы», поклялась, что ни с кем не сговаривалась.

— Да подумай сама, — гремела она, — как могла я сговориться с Зинкой, когда она не выходит из своей секретной лаборатории! И на кой ляд она мне нужна, полоумная эта, чтобы с ней сговариваться? Она даже на собрания не ходит. Выписала разрешение и со своими пауками и тараканами возится.

Я опешила:

— Как это — выписала разрешение?

— А вот так: поручила Фроке распоряжаться её акциями на его же усмотрение. Зинке некогда на собрания ходить, она вся в пауках и тараканах, а акций у неё до фига. Фроке она доверяла, вот и поручила ему свой голос. Он и за себя и за неё голосовал.

— И как на это дело смотрела Тамарка? — поинтересовалась я.

— Плохо. Плохо смотрела. В последнее время Фрока с Томкой частенько из-за этого ругались, когда принимали решения по управлению компанией. Фрока ж и Польку с Белкой под себя подмял. Он же акции свои им подарил, вот они и готовы ему угождать. Полька и Белка всегда голосовали только так, как он им говорил, вот и получалось у него с ними пятьдесят пять процентов, а у нас с Томкой всего сорок пять. Томка сильно по этому поводу ругалась, а я её поддерживала всегда.

— Почему? — насторожилась я.

— Из чистой справедливости, — с гордостью заявила Татьяна. — Томка же пашет больше всех, ей и решения принимать.

«А она тебя из чистой справедливости сейчас жизни лишит, — подумала я. — Да-а, ещё та загадка. Неужели Тамарка могла заварить эту кашу? Но с другой стороны ей не выгодна смерть Фрысика. Как-то разделят его акции? Это решение принимается простым большинством, а здесь у Тамарки всего один голос. Но если она уберёт Польку, Белку да ещё и Татьяну, тогда… И все же не могу я поверить.»

— Слушай, — спросила я, — если ты поддерживала Тамарку, то как бы проголосовала на этом вашем собрании при разделе акций?

Татьяна с непониманием уставилась на меня.

— Ты о чем? — спросила она. — Каких акций? Белкиных и Полькиных что ли?

Я замахала на неё руками.

— Да нет, они, слава богу, ещё живы. Акций Фрысика нашего.

— А с чего ты взяла, что их будут делить? — изумилась Татьяна.

— Ну как же, по уставу. Раз он не явился на собрание, значит отстраняется от управления делами компании, а потом и акции его…

— Да ты что? — перебила меня Татьяна. — Кто тебе таких глупостей наплёл?

Я растерялась:

— Тамарка.

Татьяна хлопнула себя по ляжка и гаркнула:

— Вот хитрая! Да она же сама управляет его акциями! Фрока выдал ей доверенность, вот Томка и распоряжается его акциями по своему усмотрению.

Я уже ничего не могла понять и потому страшно разозлилась.

— Слушай! — закричала я. — Ты же говорила, что они ругались из-за управления компанией, а теперь выясняется, что Фрысик сам доверил ей все свои акции. Так что же это выходит?

— Что выходит?

— Выходит, что Тамарка распоряжается всем одна!

Татьяна опешила.

— Ну да, так и выходит, — задумчиво ответила она. — Потому Фрока и возмущался.

Никакой логики у этой Татьяны.

— Зачем же он тогда акции свои ей доверил? — возмущённо поинтересовалась я.

— Так у него выхода не было. Он же адвокат. Ему надо было защищать своих богатеньких подзащитных, а для этого приходилось часто ездить в командировки. Он выгодной работы своей бросать не хотел и с головой уходить в дела компании. Компания же ждать не могла, когда он вернётся. Вот Тамарка и заставила его акции ей доверить.

Я помчалась за своей бумажкой, на которой выводила сложные расчёты.

— Так что же это у нас выходит? — склонившись над бумажкой задалась вопросом я. — Выходит, у Тамарки и без того контрольный пакет.

— Ну да, пока не выяснится, что Фрока мёртв, контрольный пакет у неё, — подтвердила Татьяна.

— Тогда этого никогда не выяснится, — обрадовала её я. — Тамарка Фрысика и пришила!

— Мы все так и думаем, — спокойно согласилась со мной Татьяна.

Нет, с этими жёнами можно сойти с ума — так замутить воду.

— Кто — вы? — раздражаясь, спросила я.

— Да все мы, исключая Зинаиду. Зинаида твердит про постороннего убийцу.

Я была поражена. Они уверены, что убийца Тамарка и продолжают спокойненько с ней общаться.

— Тамарка грохнула вашего общего мужа, а вы ни гу-гу? — возмутилась я. — Что же вы молчите? Что же не заклеймите её позором?

— Как можно? — возмутилась Татьяна и с уважением добавила: — Она же руководитель нашей компании, через неё мы все получаем дивиденды. Начнём кобениться, тут нам Тамарка и фигу под нос.

— Как такое возможно? — изумилась я.

Татьяна удручённо покачала головой:

— Не знаю. Не понимаю я в этом, да только пробовали мы несколько раз в отсутствие Фроки залупиться, так сразу же на следующий месяц выяснялось, что прибыли нам с гулькин нос. А Тамарка руки в боки и говорит: «Плевать я на вас хотела! Не нравится, берите и управляйте сами, погляжу как у вас получится!» Ну мы все на жопу и присели. В общем, держит она нас всех вот так, — и Татьяна показала кулак.

Я вздохнула:

— Как это на неё похоже. Она и Даньку своего так держит, и даже кота. Дай ей волю, она бы и меня так держала, но я не вы. Я устрою ей ночь перед рождеством!

— Может — варфоломеевскую? — уточнила Татьяна.

— И ту и другую устрою, — пообещала я. — Но все же мне странно, что вы терпите эту жуткую Тамарку. Раз она убила Фрысика, так тут бы и сдать её ментам. Сразу все вопросы решились бы.

— Ничего бы не решилось, — посетовала Татьяна. — Кто будет компанией управлять?

— Тамарка же вас дурит безбожно.

— Мы управлять компанией не умеем, придётся брать кого-то другого. Другой ещё хуже будет дурить и выкинет нас оттуда вовсе, а у Тамарки все же совесть есть. К тому же Фроку она убила, тоже угодила всем. Все довольны.

Меня восхитила простота Татьяны. Всегда знала, что она женщина простая, но не до такой же степени? Так запросто мне признаваться…

— Так вы не от горя над трупом плакали? — изумилась я.

— Конечно от радости, — подтвердила Татьяна. — Мы же все его ненавидим. Его каждая из нас готова была убить, да все руки не доходили, а тут Тамарка наш грех на себя взяла. Да мы ей всё за это простить готовы. Лично я умирать буду — не забуду.

— Чем же мой Фрысик так вам не угодил? — возмутилась я. — Уж и акции все свои роздал, и квартиры всем вам купил, и носился с вами до самой смерти, а вы только унижали его и издевались.

Татьяна задумалась, горестно вздыхая и оглаживая свои «арбузы».

— Знаешь, — наконец сказала она. — Это объяснить тебе не могу, со стороны все выглядит действительно странно, только ненавидели мы Фроку больше своих свекровей. Передать не могу, как ненавидели. Эта ненависть нас всех в стаю и сбила. Вот сейчас, когда он убит, эта стая быстро развалится. Нас ведь ничего больше не связывает.

— Ваша стая не развалится, а отправится вслед за Фрысиком, — предсказала я.

Татьяна подпрыгнула даже, так была она со мной согласна.

— Точно! — закричала она. — Этот лоб как толкнул меня под машину, так я сразу и подумала, что скоро всем нам конец. Или нет, — замялась она, — я тогда только про себя подумала, а про всех уже сейчас, когда ты про Польку и Белку рассказала.

С этой Татьяной точно можно сойти с ума. Самое важное она приберегает на конец.

— Как — толкнул? — возмутилась я. — Куда? Почему ты об этом так поздно рассказываешь?

— Я же из-за этого и пришла, — лихорадочно зашептала Татьяна, почему-то опасливо поглядывая на дверь, будто Евгению надо нас подслушивать, будто я сама ему все не расскажу.

— Ну пришла, так давай выкладывай!

— Короче, лоб этот гулял за мной гулял, а потом, когда я собралась переходить дорогу, взял и толкнул меня под колёса, но водитель успел вырулить и даже меня не задел. Только отматюкал.

— Сумасшедшая, с этого надо было и начинать! Это уже третье покушение! Тебя же хотели убить!

— Теперь, когда ты рассказала мне про Польку и Белку, я уже и сама так думаю, а тогда это было не очевидно, — сказала Татьяна и, накуксившись, жалобно попросила: — Можно я у тебя переночую, мой в командировку уехал, а Полька и Белка пропали. Звоню-звоню им, не отвечают. Тамарка тоже неуловимая.

— Ха! Тамарка хочет тебя убить, и ты сама же звонишь Тамарке? — поразилась я.

— Мне же просто некуда приткнуться, — пожаловалась Татьяна. — Не станет же она своими руками убивать меня. Ох, можно я у тебя заночую?

— Конечно можно, какой разговор, — согласилась я. — Постелю тебе здесь, в Санькиной комнате, только я сейчас уеду по очень важным делам, останешься здесь с моим Женькой. Ничего?

Татьяна пришла в восторг, но, при всей своей простоте, восторг этот попыталась скрыть.

— Ничего, — скромно сказала она.

Ещё бы!