Туманное «почти» подруги Евдокию напугало. Она схватилась за сердце:

— Почти? Что значит «почти»?

Ева потупилась и зарделась.

«Ну что тебе объяснять, сама ты уже немаленькая», — радостно сообщили ее глаза.

— Та-ак! — подытожила Евдокия и, дернув подругу за руку, гаркнула: — Ну-ка, пошли!

Затащив Еву в свой будуар (подальше от ушей Пенелопы), она приступила к допросу.

— Вы что, с Бобом спали? — строго спросила она.

— Бессонницей мы не страдаем, — нахально ответила та.

— Немедленно прекрати дурой прикидываться! — рявкнула Евдокия.

— Не шуми! Шуман ты мой экзальтированный! — рявкнула Ева. — Разве я виновата, что тебя не возможно понять?

— Прекрасно ты все понимаешь! Сейчас же мне признавайся, ты ему отдалась?

Заметив решимость подруги, Ева струхнула.

— Не сразу, не сразу, — оправдалась она.

Евдокия убилась за брата:

— Боб еще и настаивал! Горе мне горе! Вот же дурак! — вынесла приговор она.

— Почему это он дурак? — обиделась Ева.

— Потому, что позарился на тебя! — откровенно ответила Евдокия и передразнила подругу: — Ах, кровь! Ах, капельки-лужицы! А самой Боб мой понадобился! Какая же ты коварная!

— Дусенька, кровь правда была. Твой Боб ее видел.

— Не зли меня, Ева! В гневе я просто страшна!

— И без косметики тоже, — вставила та, чем окончательно разъярила подругу.

— А вот ты как! — набросилась на нее Евдокия. — Не ты ли мне пела, что я хорошенькая?

Ева напомнила:

— А не ты ли мне говорила, что дружба — это самое приятное состояние вражды.

Евдокия отрезала:

— Все приятное в прошлом! С тех пор, как ты совратила Боба, осталась только вражда!

— Я совратила Боба? — задохнулась от возмущения Ева. — Твой Боб удивил даже меня! За малым я не сошла с ума! Падала в обморок даже моя кровать! Стены мои краснели, когда он…

— Хватит! — взвизгнула Евдокия. — Слушать тебя не хочу!

— А я не хочу говорить о том, как ваш хваленый Боб развращал твою бывалую подругу, то есть меня!

— Вижу, ты издеваешься! Вон! Во-оон с моих глаз! Больше ты мне не подруга!

Ева остолбенела.

— Дуся, я не ослышалась? Дуся, ты гонишь меня? — растерянно прошептала она, и в мыслях не держа уходить.

Евдокия, словно очнувшись, вздрогнула и заплакала.

— Мне больно, больно, Евусик, — причитала она. — Я так своего Боба люблю!

Ева зашла в тупик.

— Да что тебя не устраивает? — поинтересовалась она. — Разве мы с Бобом пара плохая?

Евдокия вытерла слезы и заявила:

— Ты, Евусик, старуха!

— Оба-на! — выдала Ева. — Мне 29, ему 26! Разница плевая! Хочешь, чтобы его окрутила писюшка?

— Ему не такая, как ты, нужна!

— Ах вот оно что! Не ты ли меня хвалила? Еще недавно я ох как тебя устраивала!

— Как подруга — да, а как жена Боба ты никуда не годишься. Ты лентяйка и будешь ему изменять!

— Ну-у, верности я не обещаю, — задумчиво ответила Ева и с жаром продолжила: — Но в наше время верность и не нужна. Главное — это карьера. А у меня есть и красота. Слышала бы ты, какие Боб пел мне дифирамбы. Сначала я ему не поверила, а утром сегодня принарядилась, глянула в зеркало и чуть сама не влюбилась в себя.

— В себя ты давно влюблена, — заверила Евдокия.

Ева с ней согласилась:

— Да, я в моем вкусе. Что ж тут плохого?

— Плохого не видела бы совсем ничего, когда бы речь не зашла о брате.

— Ах вот оно что! Не ревнуй, я Боба сильнее люблю.

— Сильнее себя?

— И тебя тоже, — заверила Ева.

Евдокия ехидно отметила:

— Хоть что-то приятное ты сказала.

— Не обижайся, всего лишь стараюсь быть откровенной с будущей родственницей. Ведь ты мне теперь золовка.

— А ты мне невестка?

— Точно.

— О, горе! Невестка старуха! — сокрушенно воскликнула Евдокия.

Ева ее успокоила:

— То, что я старше, совсем не помеха. Молодые слишком тяжело и конкретно смотрят на жизнь. Они чрезмерно много хотят, часто к мужьям придираются. Совсем недавно и я такою была, а с возрастом в моей голове появилась приятная легкость.

— Твоя легкость в народе дурью зовется. Как хочешь, Евусик, но тебе обещаю только одно: буду настраивать Боба против женитьбы, сил не жалея.

Подруга совсем не обиделась.

— Чудесно! — обрадовалась она. — Дусенька, я обожаю соревнования! Посмотрим еще кто кого!

— А зачем ты пришла? — наконец-то озадачилась Евдокия. — Если тебя уже не тревожит кровь…

Ева всплеснула руками:

— Тут столько всего произошло! Ирка-дура руки почти на себя наложила! Этот Зая, этот ее импотент-муженек точно в гроб нашу подружку загонит!

— Она же в Париже! Кстати, ты не знаешь, зачем Ирка туда летала?

— Реструктуризировать Заин супружеский долг в рамках парижского клуба.

— Что-что?

— Понимаешь, Зая или не может, или не хочет, козел, отдать Ирке супружеский долг, просит списать, — пошутила Ева и уже серьезно добавила: — Редактор ее послал материал какой-то важный готовить. Прилетела сегодня и сразу в петлю полезла.

— О, господи, почему?

— Да из-за Заи! Говорю же, этот урод когда-нибудь точно ее угробит! Бедная Ирка!

— А сейчас она где?

— У себя дома, нас ждет.

Евдокия, вылетая в прихожую, призвала подругу:

— Так что же мы тут сидим? Надо ехать на помощь Ирке!

— Я же за этим к тебе и пришла, — с трудом поспевая за ней, пробубнила Ева.

Уже в лифте Евдокия вспомнила про бедного пса и вернулась. Пенелопа убрала его на балкон.

— Дуняша, надо бы с животинкой что-то нам сделать, — посетовала она. — Был бы он поладней, пристроила бы в деревню к сестре, а так, просто не знаю как быть. Но в доме ему нельзя оставаться. Не ровен час, Леонид Павлович на обед пожалует, а тут…

Пенелопа горестно развела руками и, закатив глаза, предсказала:

— Тогда не сдобровать ни мне, ни тебе, а псину он просто убьет.

Евдокия задумчиво уставилась на собаку.

«Я очень рассчитываю на тебя», — прочитала она в его грустных глазах и решилась:

— Возьму бродягу с собой!

— С ума сошла! — ужаснулась Ева. — Он дикий, сам не пойдет. Что, будешь его на руках таскать?

— Он легкий, — успокоила подругу Евдокия, сгребая в охапку пса.

Ева брезгливо отшатнулась, неодобрительно пропуская вперед странную парочку.

— Легкий, но очень гадкий, — прошипела она, оглядываясь на Пенелопу в ожидании сочувствия.

Но Пенелопа поддержала свою хозяйку.

— Зато у него душа хорошая, — сказала она.

А вот консьержка не оценила хорошей души. Увидев в руках Евдокии пса, она удивилась:

— Зачем ты дрянь с собой тащишь?

— Истину глаголешь, тетя Маша, — одобрила комментарий Ева.

— Это бродяга, это не дрянь, он на меня рассчитывает. Я не могу его бросить, — воскликнула Евдокия и, вылетев из подъезда, запрыгала и закричала: — Такси! Такси!

Ева подивилась наивности своей младшей подруги.

— Кто тебя с ужасом этим возьмет? — спросила она и, усмехнувшись, добавила: — Пойдем, я на машине, оставила за углом.

Всю дорогу Ева жаловалась на отсутствие женского счастья, изощренно проклиная злую судьбину. Шарманка известная: красивая, но несчастливая, не везет с мужиками, долго влюбиться никак не могла, а как повезло, тут и налетела коса на камень.

— Погоди, ты о чем? — опешила Евдокия. — Не хочешь ли ты сказать, что в моего Боба уже влюбилась?

— Только об этом и говорю, считай с полчаса. Влюбилась с первого взгляда.

— Да как же возможно такое? Почему же я раньше не замечала?

— Ненаблюдательная ты, — попеняла подруге Ева.

Евдокия, машинально лаская пса, возмутилась:

— Что? Ненаблюдательная? Пять лет с вашего первого взгляда прошло, а я не заметила? Так не бывает! Где-нибудь и прокололась бы ты!

— При чем здесь пять лет? — удивилась Ева. — Речь совсем не о том взгляде идет. Я пять лет Боба вмертвую не замечала, а вчера с первого взгляда влюбилась в него. Он в дверь вошел, высокий, умный такой! Я как глянула на очки, так сразу его увидала и до смерти сразу влюбилась.

— Погоди-погоди, а что ты мне про развод говорила? — с надеждой вспомнила Евдокия.

— Мы с ним вчера друг друга до гроба любить поклялись, а утром уже дошло до развода!

Ева резко остановила машину, рухнула на руль и такого реву дала, что у Евдокии защипало в носу.

— Первый раз в жизни клялась, первый раз и, как назло, твоему Бобу, — сквозь слезы причитала она.

— Хорошо, хоть что-то у тебя было в первый раз. Я думала, ты все уже перепробовала, — съязвила Евдокия и изумленно подумала: «Ну и дела. Евка-то плакать умеет оказывается. Неужели и в самом деле влюбилась?»

Слезы текли рекой — Евдокие стало жалко подругу.

«Будь что будет, — решила она. — Кто его знает, может это судьба. Может у них и сладится, под моим присмотром, а уж я постараюсь, чтобы Евка поменьше наставляла Бобу рога».

— Рассказывай, — приказала она, — что у вас приключилось?

И Ева затараторила:

— Он не хотел есть на завтрак котлету, а я подогрела, он отказался, а я настояла, он психанул, я назвала его козлом, а он назвал меня дурой, я — ах, он — да, я — пошел вон, он сказал, что развод! Теперь я его не прощу! Никогда!

И она опять зарыдала. Евдокия занервничала и, откладывая в сторону заласканного пса, сказала:

— Подожди, Евусик, давай по порядку. Значит он не хотел есть вчерашнюю котлету?

— Да.

— Это нормально. Зачем ты его заставляла? Больше не было ничего?

— Да, — промямлила Ева. — Накануне все съели.

— А потом ты его оскорбила, и он назвал тебя дурой. Это правда?

— Да.

— Да? Значит ты дура? Тогда чем же ты недовольна? — подытожила Евдокия.

— А ты была бы довольна, если бы после ночи любви тебя обозвали бы дурой? — вызверилась Ева.

— Но он же правду сказал, только что ты признала сама, а на правду грех обижаться.

— Что я признала?

— Что дура. Я спросила, а ты признала, сказала: «Да!»

— Слушай, ты меня запутала! — рассердилась Ева. — Вот и Боб твой такой же!

— Никто его тебе не навязывает, — парировала Евдокия. — Куда подальше тебя послал и правильно сделал!

У нее много было чего подруге сказать по этому важному поводу, но зазвонил телефон. Евдокия прижала к уху мобильный и растерянно пролепетала:

— Боб… Это Боб…

И вспышкой молнии вдруг страшный сон: ее борьба с молодым человеком. Она убегала, он ее догонял. Евдокия неслась босиком по ночному городу, а в руке у нее был огромный нож. Молодой человек кричал:

— Куда же вы? Погодите! Я не сделаю вам ничего плохого! Я сам вас боюсь!

— Зачем же тогда за мной бежите? — задыхаясь, выкрикнула она.

— Я хочу угостить вас клубникой. Я специально для вас принес.

Евдокия остановилась и, стараясь увидеть во мгле его глаза, спросила:

— Откуда вы знаете, что я клубнику люблю?

— Вы сами мне говорили, — растерянно отступая, ответил молодой человек…

Евдокия вздрогнула, сон быстро с себя стряхнула и подумала: «Если это предчувствие, то оно касается Боба».