Леонид Павлович очень спешил и нервничал невероятно. Пока Евдокия по шкафам собирала его рубашки, он носился за ней и вопрошал:

— Даша, как я оставлю тебя одну?

Она, скрывая смятение, спокойно ему отвечала:

— Очень просто: возьмешь и оставишь. Как всегда. Не первый раз уезжаешь.

— Не первый, — соглашался Лагутин, — но раньше ты была под присмотром. На Пенелопу я мог положиться, а на тебя не могу. Ох, что теперь будет? И не ехать нельзя. Итак уже всем во вред оттянул командировку, но больше тянуть нельзя…

— Не тяни.

— Тянуть и нельзя! — рассердился Лагутин. — Нельзя не уехать! Неприятности на работе зреют, а домработницы я не нашел.

— Потому что ищешь мне няньку, — ответила Едокия, — а я уже взрослая. Порой даже старая, если на руки мои теперь посмотреть. Ты не заметил, что давно уже дом на мне. Все хозяйство на мне. И я как-то справляюсь. Будь спокоен и поезжай с легким сердцем. Все равно ты не видишь меня: днем — на работе, а ночью в другой кровати. Как я тут? Чем занимаюсь? Тебе даже некогда расспросить. Поэтому поезжай и не волнуйся.

— Но как, как я могу оставить тебя одну, когда ты такой ребенок? — разволновался Лагутин. — Дверь не всегда закрываешь, бегаешь по ночам…

— Уже не бегаю, — перебила его Евдокия.

— Так бегать начнешь без меня.

— Не начну.

Лагутин ревниво спросил:

— И не будешь разговаривать с незнакомыми людьми?

— Никогда.

— И дружить с чужими мужчинами себе не позволишь?

Евдокия закатила глаза:

— Ленечка, как возможно такое? За кого ты меня принимаешь?

— И к телефону не подойдешь?

Она, покачав головой, шепнула:

— Для меня существует только мобильный.

— И в дом посторонних не станешь пускать?

— Ни в коем случае.

— И дверь будешь тщательно закрывать?

— Ленечка, успокойся, закрою на все замки. Я буду паинька, каких свет не видывал.

Лагутин пристально посмотрел на жену и попросил:

— Поклянись.

Евдокия торжественно произнесла:

— Сто раз клянусь!

Лишь после этого он отстал от нее и занялся чемоданами. Когда чемоданы были закрыты, Лагутин вернулся к жене и с нежностью вспомнил, что надо проститься. Прощались традиционно: страстно и на кровати. И, конечно, наспех: Евдокия толком не успела раздеться — мужу оставила память, не снимая своей комбинации.

После этого времени осталось в обрез: пришло такси, поэтому все наставления (совсем как Пенелопа когда-то) Евдокия на скорую руку давала.

— Не забывай пить таблетки, — скороговоркой твердила она, выскочив к лифту за мужем в том, в чем была, а была она в комбинации. — И, Ленечка, мазать артрит не ленись, и на ночь копресс приложи себе на руку, и, умоляю тебя, вовремя спать ложись, а то потом ты весь день раздражительный и с кем-нибудь поругаешься наверняка.

Лагутин уже был в пути — жену он не слушал, но машинально со всем соглашался:

— Да, дорогая, все буду делать, не волнуйся, все будет так, как положено.

Двери лифта раскрылись, и он закричал:

— Щеку давай!

Евдокия поспешно подставила щеку, но муж ее чмокнул в губы и, виновато пожав плечами, загрузил чемоданы в лифт.

— Я тебе потом позвоню, — бросил он и замахал руками: — Иди, родная, иди, ты раздета, не ровен час соседи увидят.

Двери закрылись — Евдокия, сделав важное дело, опустошенно сказала Бродяге:

— Вот и все, неожиданно мы одни. Человек предполагает, а бог располагает.

Бродяга с ней согласился — он был очень встревожен поспешными сборами и не знал чего от них ждать.

«А вдруг хозяйка уедет и меня не возьмет?» — вопрошали его глаза, но никто не собирался ему отвечать.

Все были заняты страшно.

Лишь теперь, когда ненавистный мужчина был заключен в большой короб, Бродяга вздохнул с облегчением: хозяка осталась, и он при ней. Жизнь хороша, хоть она и собачья.

А вот Евдокие жизнь не казалась хорошей. Проводив наспех мужа, грустная она поплелась домой. В голове — тревога за брата вперемежку с обещаниями, данными мужу.

«И что же я там наобещала ему? — подсчитывала она. — Двери не открывать, с посторонними не разговаривать и к телефону не подходить. Что ж, выполнить это совсем мне не сложно».

Едва она так подумала, как в кабинете Лагутина зазвонил телефон. Евдокия, забыв про обещания и ни секунды не думая, бросилась в кабинет и схватила трубку.

— Леонид Павлович мне срочно нужен, пожалуйста, позовите его, — услышала она взволнованный мужской голос.

— Леонид Павлович только что в командировку уехал, — ответила Евдокия, и «голос» запаниковал:

— В командировку? Это совсем невозможно! Это просто беда!

— И тем ни менее, это так.

— Послушайте! — совсем уже истерически завопил «голос». — Его нужно срочно вернуть! Вы ему кто?

Евдокия призналась:

— Жена.

— Жена?! Отлично! Верните его! — приказал мужской голос.

— Вернуть? Но как?

— На мобильный звоните.

— Мобильный он отключил. Включит только тогда, когда доберется до Нузы.

— А я ему, как дурак, звоню и понять ничего не могу, — посетовал голос и строго спросил: — Зачем же Лагутин сотовый отключил?

— Он перед важной встречей хочет в дороге спокойно книги свои почитать, понимаете?

— Не понимаю!

— Да что же тут непонятного, — прикрикнула Евдокия. — Мой муж обстоятельный, ко всему подходит ответственно…

Незнакомец не стал ее слушать, он истерически завопил:

— Умоляю! Верните его! Как угодно верните! Иначе беда!

— Беда?

— Да-да! Ужасное что-то!

Евдокия насторожилась.

— Простите, а беда у кого? — спросила она. — Ужасное у кого?

— Да у всех! У меня! У него! У всего человечества! Умоляю вас! Придумайте что-нибудь! Верните его как угодно! Любым путем! Лагутин вам сам же и скажет спасибо! Иначе! Иначе! Иначе…

Незнакомца заклинило.

— Что — иначе? — воскликнула Евдокия.

— Иначе все! Все погибло!

— Ах, боже ты мой! — испугалась она и прямо в одной комбинации понеслась из квартиры.

И в этом был смысл: на разговор ушло не больше минуты. Вполне возможно, что муж еще грузит чемоданы в такси и есть вероятность его задержать.

«Если, не мешкая, поспешить, я точно его верну», — подумала Евдокия, бросаясь к лифту.

Лифт был занят — пришлось по ступеням бежать. Евдокия неслась, как угорелая, и все же она успела увидеть лишь «хвост» такси, на котором уехал Лагутин. Она прыгала, и кричала, и махала вслед мужу руками, но ее не заметили — такси, набирая скорость, уносило Лагутина в аэропорт.

— Не успела! — в отчаянии крикнула Евдокия и, осознав эту данность, вдруг поняла, что выглядит неприлично: босиком в одной комбинации на тротуаре стоит.

Спешащие мимо прохожие, с укором покачивая головами, стыдливо отводили глаза. Перцу придавал ситуации факт случайный, но очень постыдный: сквозь прозрачную комбинацию было видно обнаженное женское тело, а пышная грудь Евдокии некоторых из прохожих просто сводила с ума.

Оценив свой позор, Евдокия сконфузилась и, покраснев, со всех ног понеслась к подъезду, но и здесь ей не повезло. Одновременно с ней в дверь срочно захотел войти незнакомый мужчина. Точнее, туда он уже входил, когда приспичило поскорей сделать то же и Евдокии. Не имея желания и лишней секунды задерживаться на тротуаре, она повела себя агрессивно и даже пыталась мужчину «слегка» оттолкнуть.

Скорей всего, он тоже спешил — иначе чем объяснить и его настырность? Евдокию он вперед себя не пускал, но и сам пройти в дверь не мог, поскольку с его чемоданом и с ее бюстом желающих было чрезмерно много — габарит двери был настроен на меньшее.

Оба теснились в проеме, упрямо пытаясь войти вдвоем, до тех пор, пока мужчина не ощутил, что его рука напряженно касается полуголой женской груди, весьма привлекательной. Осознав, что его конкурентка не очень одета, он смутился и отступил.

Евдокия, почуяв свободу, на сверхчеловеческой скорости ворвалась в подъезд. Под недоуменно-насмешливым взглядом консьержки она захватила лифт и лишь там отдышалась, стараясь не рвать себе сердце случайным конфузом.

Впрочем, ей было уже не до какого-то там позора — на Леню может рухнуть беда! Догнать и спасти, вот в чем суть ее действий — остальное все чепуха, над которой они потом посмеются. Потом, когда отведут беду.

Поскольку беда была неизвестной, а такси умчалось стремительно, то лифт, казалось, на месте стоял. Евдокия с трудом дождалась своего этажа и вылетела, звуку подобно.

Дверь квартиры (какое счастье!) была нараспашку. Охваченная одним лишь желанием (догнать!!!!), Евдокия устремилась домой, но была остановлена криком о помощи.

— Пожалуйста, помогите мне! — звал незнакомый голос.