Я отправилась к Леле. Во-первых, мне хотелось ее успокоить и намеком предупредить об опасности. Во-вторых, мне просто хотелось ее видеть — я соскучилась, такое часто со мной бывает.

Леля…

Леля сильно сдала. Прошедшая ночь отразилась на ее внешности самым пагубным образом. Бедняжка была бледна, темные тени еще отчетливее легли у глаз, губы нервно подрагивали, в квартире стоял запах лекарств.

— Что случилось? — спросила я, поражаясь глупости своего вопроса.

— Я сама не своя, сама не своя, — пролепетала Леля и залилась слезами.

«Сама не своя, — подумала я, — еще бы! У кого нервы выдержат?»

— Господи, как это исправить? Как? Как? — приговаривала Леля.

«Еще немного, и я не устою: выложу ей все подчистую», — подумала я, из последних сил держа себя в рамках обещанного.

Только я так подумала, как зазвонил телефон. Я стояла рядом с телефонным столиком, а потому сняла трубку и услышала:

— Сто тысяч, или узнают все.

Приятный мужской голос, да и сумма невелика, учитывая возможности Турянского, однако что сделалось с Лелей. Она подскочила ко мне, выхватила трубку и закричала:

— Заткнись, ублюдок! Сказала же, завтра, завтра заплачу!

Бедняжка просто кипела.

— Леля! — воскликнула я. — Никому не вздумай платить! И что должны все узнать?

— Отстань от меня! — закричала она. — Сама знаю, что мне делать! И не пытай меня!

— Девочка, успокойся, — начала я, но бедная Леля уже не слушала. Она металась, она рыдала, она действительно была сама не своя.

— Где он? Где? — кричала она с таким отчаянием, словно речь шла о ее собственной жизни, а не о каком-то там муже.

Видит бог, я крепилась, но не могу же я позволить Леле совершить глупость. Деньги, конечно, не мои, а Турянского, но…

«Кстати, это мысль, — осенило меня. — Почему бы не попробовать? Раз Перцев в данный момент слушает уже и меня, надо этим воспользоваться».

Короче, я, не моргнув глазом, выложила Леле все, что знала. Леля поглощала информацию, светлея лицом. Думаю, с Перцевым происходило обратное.

— Значит, Сашенька жив, — переспросила Леля, облегченно вздыхая.

— Жив и абсолютно здоров, — заверила я ее. Раз десять она заставила меня повторить эту новость, а потом потребовала отвезти ее в деревню к сестрице бабы Раи.

— Леля, это невозможно, — рассердилась я. — Потерпи немного, ты не ребенок. Первым делом надо Перцева на крючок посадить, а потом уже все остальное.

— Не могу я ждать, когда ты его на крючок посадишь, да и невозможно это! — закричала Леля.

— Возможно, еще как возможно, — заверила я. — Прямо сейчас он и заглатывает наживку.

Само собой имелось в виду, что с помощью «жучков» он слышит мои слова и правильно их поймет. Что захочется сделать Перцеву в первую очередь?

Конечно же, схватить Турянского.

А где Турянский?

У сестрицы бабы Раи.

А кто из моих подруг знает, где проживает эта сестрица?

Только Маруся. (Если честно, не знает и она.)

Я на всякий случай, стараясь держаться поближе к «жучкам», еще раз пять повторила Леле о местонахождении ее мужа, раз десять напомнив, что сестрица бабы Раи живет в деревне.

— В какой деревне? Название у нее есть? — наконец заинтересовалась и Леля, не говоря уже о Перцеве.

Думаю, он просто до смерти уже хотел это знать.

— Только я и мой муж бывали у сестрицы бабы Раи, — сказала я, — тебе же, Леля, там бывать совсем не обязательно.

— Думаешь, я к Сашеньке тут же и помчусь, обманув тебя?

— Прости, но именно так я и думаю.

— И напрасно, — обиделась Леля. — Просто я волнуюсь, надежно ли вы спрятали его. Эта баба Рая всем известна своим длиннющим языком. Боюсь, каждая собака знает, где живет ее сестрица.

Мне стало смешно. Полагать такое может только тот, кто совсем не знает нашу бабу Раю. Развращенная столичной жизнью, она смертельно боится обнажать свои корни. Баба Рая перед своими подругами, игнорируя свой убийственный «акцент», героически строит из себя столичную штучку и под самыми страшными пытками никогда не сознается, что ее сестра живет в деревне, где не так давно проживала и сама баба Рая.

— А вот и нет, — сообщила я, — деревня, в которой живет сестра бабы Раи — тайна за семью печатями. Только я, мой муж и Маруся знают об этом. Кстати, Маруся знает лишь дорогу туда, поскольку всего один раз возила бабу Раю к сестрице.

— Зачем? — удивилась Леля. Я махнула рукой:

— И вспоминать не хочу. Своего Ваню накрепко приворожить хотела, а сестра бабы Раи в таких делах, говорят, мастерица.

Леля усомнилась:

— И ты считаешь, что Сашенька спрятан надежно? Маруся ничем не лучше бабы Раи. Она тоже разболтать может, если уже не разболтала.

— Да, но кому интересно, где живет сестрица бабы Раи? Посуди сама. И что может разболтать Маруся? Адреса она не знает, да и вряд ли Перцев станет Марусю пытать. Да и пока он до этого додумается, уже на нары залетит. Здесь я уже постараюсь, — пообещала я и, простившись с Лелей, помчалась стараться.

Первым делом мне нужно было собрать доказательную базу. В этом деле я очень рассчитывала на помощь Маруси. Конечно же, я ей сразу позвонила и предупредила:

— Если тебя спросит кто-нибудь про деревню, в которой живет сестрица бабы Раи, отвечай, что не знаешь.

— Я не знаю, — сразу же ответила Маруся. — Я прямо вся и не знаю. С чего у меня спрашивать станут?

— С того, что я кое-кого убедила, будто ты это знаешь. Понимаешь? Так мне надо. Можешь ты подыграть?

— Прямо вся могу! — загораясь, заверила Маруся. — А зачем?

— Чтобы преступников изловить, — ответила я.

— Каких преступников? — изумилась Маруся. Что она за человек? Удивляюсь ей порой. И не порой, а постоянно удивляюсь.

— Маруся, — раздражаясь, закричала я. — Ты задаешь странные вопросы! Разве мало в нашей стране преступников?

— Старушка! Епэрэсэтэ! Неужели ты их всех изловить решила?

— Ну, не всех, а парочку изловлю.

Вот она, моя скромность! На самом деле я изловила гораздо больше, но вернемся к Марусе.

— Так вот, — сказала я ей, — ты должна мне помочь, если хочешь узнать, чем закончится эта история с похищением Турянского.

— Хочу! Хочу!

— Еще бы, я и сама хочу, поэтому отвечай любому, кто бы про деревню ни спросил. Сначала скажи, что не знаешь, где эта деревня, а потом, посомневавшись, добавь, что забыла, мол, забыла намертво и не вспомню никак. Поняла?

— Поняла, — заверила Маруся, и я тут же отключила телефон, чтобы избежать дальнейших вопросов.

«Теперь домой, — подумала я, — пока доеду, Перцев наверняка уже Марусе позвонит. Господи, но как же хочется есть! Если я когда-нибудь и умру, то только от диеты!»

С этой мыслью я машинально отыскала пакетик жвачки, от которой, судя по рекламе, зубы не только не болят, но едва ли не отрастают вновь. Сунув остро пахнущую мятой пластинку в рот, я мысленно поблагодарила Марусю, которая когда-то эту жвачку мне дала. «Не поем, так хоть пожую», — удовлетворенно подумала я и вся отдалась логическим комбинациям. Мысли в голове замелькали со скоростью звука. Самые разнообразные.

Мой «Мерседес» тем временем, тихо урча мотором, выкатился на проспект. Светофор показал красный свет, и я затормозила. От потока несущихся по перекрестку машин рябило в глазах. Красный свет сменился на желтый, а следом и на зеленый.

Я собралась уже ехать, но вдруг мое внимание привлекло необычное, чарующее зрелище: из-за серого монументального здания сталинской постройки выплыла и повисла над проспектом аквариумная рыбка. Большая такая рыбка, красная с хвостом, напоминающим алую вуаль. Жабры ее ритмично вздрагивали, вуалеобразный хвост плавно шевелился, а толстые насмешливые губы причмокивали, выпуская длинной вереницей пузырьки, медленно всплывающие в послеполуденное московское небо.

Это было невероятно! Сзади раздавались настойчивые сигналы, но я не могла двинуть автомобиль с места, зачарованно следя за рыбкой.

«Надо позвонить Тамарке», — подумала я.

А рыбка пухла, на глазах увеличиваясь в размерах, и бока ее уже касались зданий. Серый сталинский дом, не выдержав натиска ее плоти, стал трещать, разваливаться. Огромные его обломки, словно после взрыва, разлетелись в разные стороны. Один из них летел прямо на меня…

Я отчетливо видела девочку со старушкой, мирно пьющих чай за открытым окном кухни, вращающейся вместе с этим обломком. Все ближе подлетал ко мне щербатый серый кусок бетона. Все ближе и ближе. Тень его закрыла белый свет, всосала его без остатка. Мир погрузился во тьму, которой не было ни конца ни края. Я напряглась, охваченная первобытным ужасом, всем своим существом уперлась в эту тьму, пытаясь раздвинуть ее, отчаянно рванулась и…

Глаза резанул яркий, нестерпимо яркий свет, от которого я ослепла.

Когда зрение вернулось, я вновь увидела мир. Он, в основном, находился внизу, подо мной. В самом прямом смысле этого слова, потому что сама я стояла на широком карнизе того самого сталинского дома, который развалила аквариумная рыбка. Одна моя рука судорожно сжимала металлический крюк, вколоченный в стену дома (видимо, на нем когда-то держалась водосточная труба), а вторая сжимала сотовый телефон.

В голове было пусто, как в гулкой цистерне, и лишь где-то на дне плескалась мысль: «На что-то это похоже… Так уже было… Точно было… Сейчас из окна справа высунется симпатичный мужчина, психолог, кажется, и начнет меня нахваливать…»

В предвкушении приятной беседы я повернула голову вправо и встретилась глазами с девочкой. Ну той самой, что пила чай на кухне, когда рыбка дом развалила. Бабушка этой девочки тоже беззастенчиво пялилась на меня, а вот мужчина рядом с ними оказался редкостным мерзавцем: никакого интереса ко мне не проявил. Занят был. Свесившись из окна, он орал толпе, собравшейся внизу…

Стоп! Что это? Сон?

Нет, не сон!