Дальше я вела себя абсолютно как героиня «мыльной оперы»: попала в больницу и впала в спячку. Память, слава богу, осталась при мне, но частями.

Спала я долго. Сколько, знаю лишь по словам очевидцев. Сама помню только отдельные фрагменты того, как просыпалась, ела и вновь погружалась в сон. Просыпаясь, я обнаруживала у своей постели то Евгения, то Тамару, то Розу, то Марусю, то Елену, то Сергея, то Даню. И даже Ивана Федоровича.

Не буду перечислять всех своих друзей, но медперсонал был сражен.

Количество посетителей больше всего впечатлило санитарок. С того момента, как я появилась в больнице, у них появилась мечта. Мечтали они о той сладкой минуте, когда я проснусь окончательно и отправлюсь домой. Поскольку минута эта долго не наступала, меня отправили домой прямо спящую.

Когда я очнулась в своей спальне и в своей постели, мне сразу же расхотелось спать. Тем более что рядом со мной была Жанна.

— Как? — закричала я. — Разве ты не замужем?

— Замужем, замужем, — успокоила она меня. — Не нервничай и лежи тихо.

— А Санька? Где он?

— За Санькой присматривает бабушка Рая. Я разволновалась пуще прежнего и даже попыталась вскочить с кровати.

— Что за бабушка Рая? — закричала я. — И где Евгений? Он еще не бросил меня? Жанна рассердилась.

— Лежи, пожалуйста, спокойно, — приказала она, запихивая меня обратно под одеяло. — Все в порядке. Дом не брошен. Хозяйством занимаются Евгений и бабушка Рая. Я тоже не бросила тебя.

Желание узнать о происхождении бабушки Раи буквально завладело мной.

— Что за бабушка? — завопила я. — Откуда она взялась?

— Маруся отыскала ее. Очень милая старушка, бойкая и опрятная. Евгений доволен.

— А Санька?

— Санька тоже не против. Я несколько успокоилась и способна была вести нормальную беседу.

— А ты как? — спросила я. — Как твой муж?

— Все прекрасно, — заверила меня Жанна.

Я внимательно посмотрела на нее. Она не выглядела несчастной.

— Как прошла твоя брачная ночь? — храбро поинтересовалась я. — Ты сделала все так, как я тебе говорила?

Жанна покраснела.

— Нет, — сказала она, — я ничего не стала делать, но все в порядке.

Миша отнесся к этому с пониманием. Сам успокоил меня и сказал, что верит в мою непорочность. Не у всех же это проходит одинаково. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я все поняла и порадовалась за то, что он оказался таким грамотным.

— Теперь я живу у него и очень счастлива, — продолжила она. — Елизавета Павловна часто бывает у нас и относится ко мне прекрасно.

В это мне верилось с трудом, но, вспомнив нетребовательность Жанны, я подумала, что, может, так оно и есть. Моя девочка во всем видит только хорошее.

— Что вы сказали ей обо мне? — спросила я.

— Тамара сказала, что ты в больнице. Елизавета Павловна хотела навестить тебя, но Тамара отговорила ее, объяснив, что ты выглядишь не очень хорошо, а потому не будешь рада.

Я обратила внимание на то, что общение с Елизаветой Павловной уже отразилось на речи Жанны. Она стала степенней и вальяжней, отчего выглядела немного старше своего возраста.

— Как прошла свадьба? — ревниво поинтересовалась я.

Жанна оживилась:

— Очень хорошо! Это было нечто необычное! Мое платье! Мы венчались!

Санька нес за мной фату! Были приглашены такие люди! Такие люди! Известные артисты тоже! О! Это было волшебно! Волшебно! Я просто счастлива! Все подруги завидуют мне!

— Я рада, что тебе все завидуют, и жаль, что меня там не было. Евгений был?

— Да, я пригласила его. Сначала он не хотел, но когда мы решили, что Санька должен нести фату, он согласился. Побоялся отпускать его одного.

Жанна внезапно умолкла, покраснела и смущенно посмотрела на меня.

— Говори, что тебя мучает, — со вздохом сказала я, понимая, что мне это будет неприятно.

— Сонечка, милая, я тебя так люблю, почти как свою маму. Ты столько хорошего для меня сделала и вообще, ты очень добрая. Я тебя прошу, не надо больше искать того негодяя. Я тебя очень прошу. Честное слово, я о нем уже забыла. У меня все так хорошо. Не надо больше его искать. Ладно?

— Ладно, — согласилась я и подумала, что тут же продолжу поиск, как только это станет возможно.

Когда Жанна ушла, я не заснула, а целиком погрузилась в воспоминания.

Что-то говорило мне: не там ищешь, голубушка. Видимо, сбила меня с правильного пути Татьяна со своей Земфирой. Все мое существо понимало, что преступление совершил не чужой мне человек. Во всяком случае, я с ним знакома. Не знаю почему, но я чувствовала, что это именно так.

Пословицу «дома и стены помогают» я ощутила на себе. Действительно, дома уже через несколько дней я была на ногах.

Евгений с утра до вечера меня пилил.

— Выбрось свои глупости из головы, — требовал он. — Больше месяца прошло. Кого ты искать собираешься? Мало тебе сотрясения мозга? Подумай, у тебя ребенок и муж, если, конечно, ты меня таковым считаешь.

— Скажу тебе честно, Женя, пока не найду того подлеца, не смогу считать тебя мужем. Он опешил:

— Почему?

— Потому что не уверена до конца, что это не ты.

Он даже не обиделся. Пальцем локрутил у виска и пошел делать ремонт. Он начал переклеивать обои в Красной комнате и в гостиной.

— Кто видел мою рулетку? — донесся из прихожей его разъяренный голос. — Опять пропала рулетка!

"Зря я не опросила всех жильцов нашего дома, — расстроилась я. — Надо было сразу по горячим следам поговорить с теми, у кого окна выходят во двор.

Может, кто-нибудь видел эту ужасную сцену с Жанной. Не бывает так, чтобы никто не видел. Дом большой, столько народу.

Почему я не подумала об этом вовремя? Прав Женька, теперь уже поздно".

Я пошла к Евгению. Он носился по комнате с криками «кто видел мою рулетку?».

Бабушка Рая, которая с любовью кормила Саньку на кухне, в конце концов заинтересовалась поисками и крикнула:

— Какая рулетка-то? Черненькая?

— Да! — с надеждой возопил он.

— Значит, мыться пошла, — удовлетворенно заключила ядовитая старушка и продолжила трапезу.

Евгений беззвучно выругался и схватился за голову. Мне стало его жалко.

— Вот она, — сказала я, показывая на рулетку, висящую на поясе его брюк.

— Ну и ведьма, — пожаловался он, глазами показывая на кухню.

— Женя, как ты думаешь, — спросила — это был случайный человек или маньяк?

— Я об этом совсем не думаю и тебе не советую, — рассердился он и пошел клеить обои. Я пошла за ним следом.

— Зря сердишься. Лучше помоги мне. У тебя же в таких делах опыт.

— Лучше ты помоги мне, — сказал он, взбираясь на стул. — Черт, а где отвертка? Отвертка где?! — истошно завопил он.

— Черненькая? — тут же откликнулась из кухни бабушка Рая.

Евгений аж позеленел от злости и не своим голосом заорал:

— Да, черненькая, отвертка тоже черненькая и тоже мыться пошла!

— Нет, — спокойно ответила бабуля, — вон она, у плиты лежит.

— Вы доведете меня до инсульта! — сквозь зубы процедил он, спрыгнул со стула и пошел на кухню.

— Что ты злишься? — побежала я за ним. — Это настораживает меня. Как только я заговорю об этом, ты сразу злишься. Разве не подозрительно? Сам подумай.

— Уже подумал. Очень подозрительно. Жена возвращается с сотрясением мозга, а муж злится, потому что боится повторения ее подвигов, и это выглядит подозрительно. Баба Рая! — внезапно перешел он на крик.

И я, и бабушка Рая, и даже Санька вздрогнули и, вытаращив глаза, уставились на него.

— Чем вы его кормите? Это же мой клейстер для обоев!

— А бабушка сказала, что это молочный кисель, — рассмеялся Санька и с наслаждением выплюнул содержимое изо рта.

— Нет! Я сойду с ума! — рявкнул Евгений, хлопая дверью.

Баба Рая изумленно посмотрела ему вслед и сказала:

— Тю-юю… Че это он? Сказився, что ли? То был добрый, коханый такой, а то вдруг раз тебе, в сто чертей превратился. Это я должна орать, Что через него мальца одной мукой накормила. Еще и орет. Ишь какой. Сам подставил мне свой клейстер и орет.

Я развела руками и пожаловалась:

— И главное, без всякой причины.

— Ой, смотри, Сонька, — со вздохом сказала ехидная бабуля, вытирая Саньке рот, — не вздумай с ним расписываться. Это он сейчас тебе такие концерты закатывает, а дальше что? Как мужем себя почувствует да в твою квартиру навсегда заедет, что он скажет тогда? Еще не так заорет. В такую квартиру всяк не дурак перебраться.

Я рассердилась:

— Что вы говорите? У него есть своя квартира. И не хуже моей. При чем здесь жилплощадь?

— А при том, люба моя, что он тебя, ретивый наш, еще и бить станет!

Я пришла в ужас, не зная, что отвечать.

— Да, да, — подтвердила она, довольная произведенным эффектом, — распишешься и опомниться не успеешь, как он тебя бить спочнет. Уж я-то знаю, уж навидалась на своем веку.

Сделав такое заявление, она потеряла ко мне всякий интерес и переключила свое внимание на Саньку.

— Иди, милай, — сказала она, осторожно вытряхивая его со стула, — иди, родненький, бабушке веничка с совочком принеси. Подмести надо здеся. Засралися мы что-то с тобой.

Санька обрадовался и бегом умчался в прихожую. Я же, сраженная этой сценой, пошла в его комнату звонить Марусе.

— Ты что мне подсунула? — зло прошипела я в трубку, стараясь, чтобы не услышала баба Рая. — Где ты отрыла это ископаемое?

— Ты же сама жаловалась, что с ребенком невозможно экономить, вот я и нашла подешевле, — сочла не лишним оправдаться Маруся.

— Да, с ребенком экономия невозможна, — согласилась я, собираясь произнести проникновенную речь, но Маруся перебила меня вопросом:

— А зачем тебе экономить, ты же богатая?

— Стыдно расточительствовать, когда вокруг такая нищета.

— Тогда отдай свое богатство бедным.

— Нет, я лучше буду экономить.

— Старушка, я тебя не пойму, — зашла в тупик она. — Если хочешь экономить, чем тебе не нравится баба Рая?

— Тем, что я не собираюсь экономить на ребенке. Это вредно для моей старости. Рядом с этой бабой Раей ребенок вырастет черт-те чем.

— Ну, старушка, я прямо вся тебя не понимаю. По-моему, ты привередничаешь.

— Я привередничаю? Знаешь, что минуту назад сказала твоя баба Рая?

«Засралися мы с тобой», — вот что она Саньке сказала. Он учится быстро. Долго ждать не придется. Он будет говорить «здеся» и носить за женой веник и совок.

Из него не получится настоящего мужчины, такого, как мой Астров.

На этом месте разговор был прерван. В трубке раздались гудки, потому что рука моего Астрова легла на рычажок аппарата.

— Пойдем потолкуем, — мрачно сказал он и потащил меня в гостиную.

— Ты не дал мне поговорить с Марусей! — уже на ходу возмутилась я.

— И правильно сделал, — рявкнул он, усаживая меня в кресло. — Нечего засорять линию глупостями. Чем тебе не нравится баба Рая?

— Всем!

— А если конкретней? Только что с Марусей ты была гораздо словоохотливей.

— Она не тащила меня за шиворот. Правильно баба Рая сказала. Скоро ты меня и бить начнешь. Уже почти начал.

— Она так сказала? — радостно изумился Евгений. — Так и сказала?

— Да, так и сказала, — крикнула я, не понимая, чему он радуется. — И посоветовала гнать тебя в шею. Знай, раз уж ты ее защищаешь.

— Посоветовала гнать в шею? — Он поскреб в затылке и рассмеялся. — Нет, она фрукт. Просто чудо природы.

— Что же здесь чудесного?

— Да то, что примерно так же она отозвалась о тебе. Слышала бы ты ее советы, убила бы старушку на месте.

Я всегда предполагала, что старость очень портит людей, но чтобы так…

— Значит, она еще и лицемерка! — вдохновляясь, закричала я. — Теперь-то ты понимаешь, что ее оставлять нельзя? В нашем доме всегда будет раздор. Она не успокоится, изо дня в день будет подогревать нас инсинуациями, инспираторша эта! Подожди, она еще сплетни начнет из дома таскать и подружится со Старой Девой, — пригрозила я.

Евгений задумался.

— Да, — сказал он, — это баба Рая может, но придется терпеть.

Меня потрясло его высказывание. Как это «терпеть»? Я неоднократно слышала это слово, но так до конца и не уяснила себе его смысл.

— Слушай, Астров, — срываясь на самые высокие ноты, сообщила я, — если бы я умела терпеть, не была бы столько раз замужем. На что ты меня толкаешь? И ради кого? Ради бабы Раи?

Он покачал головой и спокойно сказал:

— Нет, ради Саньки. Не кипятись, подумай сама. Ты — сирота. Я — сирота.

Рискну сказать: отсутствие тещи и свекрови нас не пугает, но зато у Саньки нет законных бабушек и дедушек. Без дедушек еще можно обойтись, а вот без бабушек плохо.

Хоть одна бабушка должна быть. У тебя же была?

— О! Моя бабушка! Такую не купишь ни за какие деньги. Только мечтать могу, чтобы у моего Саньки была такая! Но ее нет.

— Пусть будет, какая есть. Лично меня воспитывала примерно такая бабушка. Тебя же устраивает твое воспитание?

— Не всегда, — для порядка возразила я. Евгений озадаченно хмыкнул и тоном, не терпящим возражений, сказал:

— Но временами все же устраивает.

— Временами — да.

— А я, между прочим, зачастую тоже искал своей бабушке веник, но от этого у меня не развилась любовь к уборке полов. Рискну сказать: отвращение тоже не развилось. На определенном отрезке своего жизненного пути я проводил с бабушкой очень много времени и не считаю, что это худшие моменты моей жизни.

Мне жаль, но вы, леди, не правы.

Меня впечатлила его история.

— Ты искал веник? — пребывая в задумчивости, спросила я.

— Искал, — подтвердил Евгений.

«Что ж, — подумала я, — может, и в самом деле не стоит лишать ребенка бабы Раи. Во всяком случае я могу отметить, что он к ней тянется».

— Но она кормит его клейстером, — не сразу сдавалась я.

— У своей бабушки я ел и похуже.

— Похуже? Что же?

— Не рискну сказать.

— Бог мой! Евгений! Ты меня пугаешь. Но дело не только в клейстере. Ты слышал, что она сказала? «Засралися». А «здеся»? Как тебе это «ндравится»?

— Моя бабка знала слова и похуже. Я решила выдвинуть последний аргумент, с моей точки зрения, самый весомый.

— А сплетни? — воскликнула я. — Она будет носить их по всему дому.

Евгений с сожалением посмотрел на меня и покачал головой.

— Леди, как вы несообразительны. Моя покойная мама легко справлялась с этим недостатком бабули.

— Но как? — изумилась я.

— Подумай, куда направить ее энергию.

— Куда же я ее направлю…

Высказаться окончательно по этому вопросу мне не дал телефонный звонок.

Вышеупомянутая баба Рая схватила трубку и с ходу повела разговор, активно сообщая подробности нашей жизни.

— Они уже тута чуть ли не дерутся, — кому-то фальшиво сокрушалась она.

— Мне аж от ребенка стыдно, уж не знаю, куда и мальца девать.

— С кем она разговаривает? — нервно поинтересовалась я у Евгения.

Он добродушно улыбнулся и пожал плечами. Мне бы его спокойствие.

Я ворвалась в прихожую и закричала:

— Баба Рая! Кто вам разрешил разговаривать с моими друзьями?

Она и ухом не повела.

— Вон, уже и она прибегла, — сообщила она в трубку. — Ореть як резаная.

Уже даю ей, даю. На, — протянула она мне трубку и добавила:

— Тамарка твоя несчастная, этот мужик в юбке.

— Ты слышала? — возмущенно спросила я у Тамары. — Теперь ты меня понимаешь?

— Мама, что там у тебя происходит? Вы что, и вправду деретесь?

Мне стало смешно. Честное слово. Что за наивность?

— Ты видела моего Евгения?

— Конечно, что за вопрос?

— Бицепсы его видела?

— Само собой, — подтвердила Тамара.

— И вес его помнишь?

— Думаю, килограммов девяносто. К чему все эти вопросы?

— А к тому, что вдруг ты забыла, раз такие глупости говоришь. Какой смысл мне драться с Евгением, когда у него девяносто, а у меня шестьдесят? В крайнем случае я могу его бить. Если он будет не против.

— Так ты что, била его?

— К сожалению, не догадалась. Эта баба Рая наговорит еще и не то.

В этот момент я заметила, что та не ушла далеко. Она остановилась за моей спиной и, не скрывая интереса, слушала.

— Баба Рая! — истошно завопила я. — Оставь меня одну! Иди к Саньке.

— Что там еще? — заинтересовалась Тамара.

— Представляешь, она разговаривать мне не дает. Стоит и слушает, — пожаловалась я, выразительно сигнализируя старухе рукой и показывая глазами на дверь кухни.

Бабка вздохнула, опустила руки на фартук и нехотя тронулась в указанном направлении.

— Чувствуется, это не Жанна, — констатировала Тамара.

— Тысячу раз я еще вспомню Жанну, согласилась я. — Но хватит об этом.

Очень хорошо, что ты мне позвонила. Я как раз собиралась звонить тебе сама. Мне нужна информация об одном мужчине. Записывай: Глыба Юрий. Живет на моей улице.

Соседний дом. Впрочем, адрес я узнаю сама. Ты лишь…

Тамара отреагировала неадекватно.

— Нет, Мама, нет! — панически завопила она и бросила трубку, пользуясь тем, что дозвониться ей практически невозможно.

Я растерянно уставилась в висящее на стене зеркало. Оттуда смотрело невозмутимое лицо Евгения, стоящего за моей спиной.

— Да, — сообщил он моей спине. — Это я запретил Тамаре снабжать тебя информацией. Рискну сказать: когда-нибудь из-за этого мы расстанемся. Но не потому, что ты бросишь меня или я тебя, а потому, что твои мозги не только сотрясутся, но и выскочат за пределы черепа. Если не угомонишься.

— Ты змей, — сказала я и отправилась к бабе Рае.

Она сидела на кухне. На руках у нее был Санька. Она, охая и страдая от радикулита, натягивала ему на ногу ботинок. Не понимаю, почему это надо делать в кухне, если есть прихожая?

— Баба Рая, — уже без прежнего запала сказала я, — ребенок с трех лет прекрасно справляется с этим занятием сам.

— С каким занятием? — опешила она. Я глазами показала на ботинки. Ее это не смутило.

— Насправляется еще за свою жизнь, — ответила она, натянула второй ботинок и с непоколебимой решимостью принялась завязывать шнурки.

Санька победоносно посмотрел на меня, тепло на бабу Раю и спросил:

— А что такое оргазм?

Мне сделалось дурно, а старуха спокойно объяснила:

— Это то, внучек, что я испытываю сейчас: когда тело ломит, в позвоночнике как кто палкой хватил, по коже мурашки, в голове шум, а в душе полнейшее удовлетворение.

«Боже мой! — подумала я. — И ведь это еще не все. Сейчас пойдет на улицу и сдружится со Старой Девой. Тогда и мне наступит полный оргазм. А Евгений еще советует управлять ее энергией. Разве можно этим управлять? Чем занять такую силу? Это поколение выросло на чистых продуктах и не знало ни о какой экологии».

И тут меня осенило. И направлять никуда не надо. Только вопросы задавай.

— Баба Рая, вы уже со всеми познакомились в нашем доме? — вкрадчиво спросила я.

Она посмотрела на меня с опаской и сказала:

— Тех, что уехали за границу, с пятого этажа, из пятнадцатой квартиры, не видала еще.

— Они вернутся через два года, — успокоила я ее.

— Столько я не проживу, — опечалилась она.

— Вы проживете, это я — вряд ли.

— А тебе что сделается? — окинула меня равнодушным взглядом баба Рая.

Я не стала вводить ее в курс этих своих проблем, а перешла к другим.

— А в соседнем доме вы еще не всех знаете? — с легким подвохом спросила я.

— В соседнем доме еще не всех, — озабоченно ответила она, спуская Саньку с колен. — Пойдем, милай, погуляем, воздухом подышим.

«Посмотрим, — подумала я, — насколько можно на нее рассчитывать».

Этим же вечером она подробно рассказала мне, в какой квартире живет Юрий Глыба, сколько там комнат и с кем изменяет ему жена.

Я твердо решила, что она мне нужна.