Вернувшись с прогулки, подруги празднично отобедали. Потом Далила поиграла с крестницей и, уложив ее спать, собралась уходить.

Уходила долго, по-русски. Как известно, самые важные и увлекательные разговоры у женщин происходят в прихожей. Стоит подругам расцеловаться и распрощаться, как их прорывает: нужные мысли к ним обычно являются именно в этот момент. Когда Далила взялась за ручку двери, Галина вдруг едко спросила:

— Удивляюсь тебе, как ты можешь?

Та растерялась:

— О чем разговор?

— Да снова я про мужиков. С мужем ты развелась, с любовником тоже рассталась и спокойно живешь одна.

— Я не одна, я с сыном, — уточнила Далила.

— Да брось ты, — отмахнулась Галина, — Димка взрослый уже, у него своя личная жизнь. А у тебя что? Слезы в подушку?

— Здрасте! А это разве не жизнь?

— До свидания! Это не жизнь, а суррогат! Ты только делаешь вид, что активно живешь.

Далила, бледнея, спросила:

— А на самом деле?

— А на самом деле ты активно заполняешь пустоты, оставшиеся от мужа с любовником. Ты ведешь себя как истеричка: митингуешь, хлопочешь, решаешь чужие проблемы.

— Да, решаю чужие проблемы. Это плохо?

— Плохо, если не замечать своих. Тебе нужен мужик. Настоящий, классный мужик. Ты обязана это признать, потому что баба без мужика что песня без музыки: одни слова и некому их говорить.

— Да где я возьму тебе мужика?! — разъярилась Далила.

— Не мне, а себе. Я как-нибудь без тебя обойдусь. Находила пока.

— Вот именно, что «как-нибудь». Где они, мужики? Может, за Граблина посоветуешь мне выходить? Или за Ванека?

Галина тоскливо подперла ладонью щеку и простонала:

— Эти уроды еще на тебе и не женятся.

Далила оптимистично воскликнула:

— Отлично! И что я должна теперь делать? Схватить топор и повеситься?

— А ты Матвея верни, — вдруг предложила подруга.

— У Матвея с его Ириной будет ребенок.

— У них только будет, а у вас уже есть, — оживилась Галина. — Нет, правда, девятнадцать лет вместе прожили. Димка красавец у вас. Я извожусь. Я страдаю. В голове просто не помещается, была такая семья. Столько лет счастливо бок о бок терлись. Как ты можешь?

— Что я могу? — взвыла Далила. — Ты не забыла? Он от меня ушел!

— Тогда Сашку верни. Хороший был любовник. Щедрый. В рестораны регулярно водил. Его Ирка к твоему Матвею ушла. Сашка теперь холостяк. Почему бы вам не сойтись?

— Он мне что, предлагает?

Галина с энтузиазмом дала совет:

— Ты ему предложи!

— Здрасте! — ошалела Далила. — Просить? Унижаться? Еще чего!

— До свидания! Гордая слишком!

— Догоняя, не нацелуешься.

— Но ты же психолог! — поразилась Галина. — Ты всем всех возвращаешь. Влюбляешь. Миришь. Сводишь. Разводишь. Ты маг и волшебник в чужой судьбе! А в своей что, слабо?

Далила вздохнула и жалобно попросила:

— Подруга, я тебя умоляю, угомонись. Мне хорошо. Я ничего не хочу менять. Я устала. Нет сил для борьбы.

Галина злорадно напомнила:

— А в бабском клубе ты борешься.

— Это совсем другая борьба. Поверь мне, я счастлива. Я довольна свободой, работой, жизнью. У меня все хорошо. Я не тоскую без мужа. Мне радостно без любовника. Всем этим, честное слово, по горло сыта. А в клубе я оттягиваюсь, отрываюсь, расслабляюсь, отвисаюсь от дел.

— Ага, и борешься!

Далила воскликнула:

— Черт возьми, да, борюсь!

— Так вот знай, пока вы боретесь с Лизкой за равенство между самками и самцами, я присмотрю себе приличного муженька, и ты потом обзавидуешься.

— Господи! — вздохнула Далила. — Да я только о том и мечтаю, чтобы наступил тот долгожданный момент, когда я тебе позавидую. У меня-то покой в душе, а ты сплошное смятение.

Галина знала, что подруга не лжет и говорит без иронии, искренне. Ей стало стыдно.

— Ладно, Далька, я не психолог, — виновато призналась она.

— Ты просто кусаешься.

— Да нет, я переживаю, что годы идут, а ты жизнь свою не устраиваешь.

— А ты устраиваешь?

— Вот именно. За тридцать обеим перевалило. Шутка ль сказать: вошли в возраст Христа. Ты хоть сына вовремя родила, а мне еще Линку растить и растить.

— Вовремя, — горько рассмеялась Далила, — не дожидаясь пятнадцати. Стыд мне и срам. Ладно, неплохо поговорили. За меня не волнуйся.

— А я волнуюсь.

— Ну, погоди, дай с духом собраться. От старого счастья не отойду, а ты меня в новое тянешь.

Галина изумленно воскликнула:

— Я тяну? Это не я, это ты, дорогая, тянешь. А нельзя нам тянуть! Время злейший враг женщин!

— Здрасте! Не могу я спешить, — взмолилась Далила. — Надо разобраться, чего хочу, а потом уже действовать.

— До свидания! Что там разбираться? Логика здесь не нужна. Любовь не математика, она познается методом проб и ошибок.

— А я как раз любви-то и не хочу. Мне не семнадцать, чтобы без всяких причин чего-то как-то хотеть. Любовь — это чувство, которое приходит само. Его не надо искать.

— А ты ищи себе мужика! Далила с жалостью уставилась на подругу.

— Что за каша в твоей голове? — устало спросила она.

— Обычная женская каша, — с гордостью сообщила Галина.

— Дурацкая каша, это я как специалист тебе говорю. Ты пойми, желание любым способом заполучить мужика — оно не твое. Тебе его навязали.

— Кто это навязал?

— Наше общество, кто же еще. Обществом управляют мужчины, им выгодно ажиотаж вокруг себя создавать. Этот ажиотаж везде: в кино, в литературе, в песнях и даже в танцах. Везде идет пропаганда идеи, что мужчина невероятно ценный объект, который женщина самоотверженно должна заслужить, завоевать, заманить, дабы он восхищался ею.

Галина прыснула со смеху:

— Самоотверженно. Ну и словечки ты подбираешь.

— Именно самоотверженно, — упрямо повторила Далила. — Рассчитывая на принца, женщина лишает себя всего: образования, карьеры, общественного признания, материальной независимости, а ведь все это жизнь и есть. А в твоем понимании жизнь — это обслуживание мужчины, угождение ему и охота за ним, как нас убеждает устаревшая мораль. И такие дуры, как ты, следуя старой морали, носятся за царями природы, косяками ходят вокруг них, а цари природы выбирают, перебирают: эта подойдет, а та не подойдет. Ноги не от ушей растут. Или подряд всех хватают и гаремы себе создают.

— И мы частенько имеем гаремы.

— Ну да, им назло, — уточнила Далила и сделала вдруг открытие:

— А на самом деле все в женской душе не так, женской душе не нужны лишь бы штаны.

— А что ей надо, женской душе?

— Любовь.

— А я про что! — вдохновилась Галина.

Далила горестно пояснила:

— Любовь не к мужчине, к себе. И прошу не путать любовь с эгоизмом. Не простое ведь совпадение, когда женщина не уверена в себе, ленива, цепляется за мужчину и при этом действительно целиком от него зависит. Он, разумеется, ею пренебрегает, унижает и даже бьет. И наоборот, женщина любит себя, уважает, и при этом она себя в жизни нашла, занимает приличный пост, деятельна, материально независима. Такая счастлива и желанна.

Галина ехидно вставила:

— Как Лиза твоя ненормальная.

— Отличный пример, — согласилась Далила. — Какая разница, женщина ты или мужчина? Каждый человек обязан проявить себя в обществе, обязан собой хоть в чем-то гордиться. А ты мне предлагаешь гордиться тем, что захомутала мужчину.

— А как же любовь в сексуальном смысле? Ее что же, по-твоему, нет?

— Эта любовь и есть то самое чувство, которое приводит нас, женщин, к мужчинам. Но она не должна делать из нас рабынь. Мы живем своей жизнью, они — своей, и вдруг пробегает искра, после которой наши жизни смешиваются в одну.

— Эт точно, — компетентно подтвердила Галина. Далила, нетерпеливо дергая ручку двери, с укором спросила:

— И что ты мне предлагаешь? Себя уговаривать: «Искра, появись! Появись хоть к кому-нибудь!» Так что ли? С таким же успехом я могу уговаривать себя захотеть красной икры тогда, когда я есть не хочу. Но зачем? Возникнет желание, тогда и поем. И здесь тоже можно себе сказать: «Все хотят красной икры, а я не хочу. Видимо, у меня что-то не так. Видимо, без икры я неполноценная и несчастливая». Ладно, что-то я увлеклась. Пока: Я опаздываю.

— Во дает! — поразилась Галина и, провожая подругу задумчивым взглядом, крикнула:

— Сейчас-то ты куда убегаешь?

— В клуб! — сообщила Далила, стуча каблучками по лестнице и стремительно удаляясь. — У тебя лекцию начала, у Елизаветы в клубе закончу.

— Вот и скажи мне спасибо!

— За что?

Галина свесилась с перил и, уже не видя подруги, крикнула:

— За разминку!

— Спасибо! — раздалось ей в ответ.

Галина вернулась в квартиру, плюхнулась в кресло и долго сидела в задумчивой неподвижности.

Перед ее мысленным взором проходила вся ее жизнь — жизнь, потраченная на поиск мужчины.

С детства ей говорили, что он, этот мифический принц, предел женских мечтаний. Мужчина для женщины — бог, который исполнит ее желания. А богу надо покорно служить — это суть, если снять красивую романтическую обертку о любви, пышной свадьбе, семье.

И Галина стремилась к мужчинам, искала их общества и доверчиво принимала мужскую игру. Жизнь мужчины — погоня за удовольствиями, и Галина так же жила. Она успевала попутно учиться, даже ученой степенью обзавелась, но все это не из искренней увлеченности, не для себя, а чтобы повысить свою ценность в глазах все тех же мужчин. Все для них: речь, остроумие, жесты, походка, одежда-прическа, пяточки-ноготки…

"Бог мой, — ужаснулась она, — сколько времени на это уходит! Я, как наложница из гарема, кому-то готовила свое тело, а для чего? Им что картошка, что каша, что Вера, что Маша. А я так старалась. И на карьеру, на настоящее дело не хватало ни времени, ни желания, ни сил.

А ведь могла бы!

Могла б…

Но все в прошлом".

Не подозревая о мыслях матери, Ангелина ползала по ковру, катая шар с рыбками, принесенный Далилой. Галина взяла на руки дочь, прижала ее к груди и зло прошептала:

— Я уже неисправима, будем спасать тебя. Тебе повезло с крестной. Слушайся ее, мое солнышко, она умная. Ей легче живется. У нее все по полочкам.