Дальнейшие события потрясли Далилу. Пока оперативники потрошили жилище Шуры Делягиной, Далила мучительно жалела о том, что согласилась отправиться на это ужасное мероприятие. Видеть растерянность бедной женщины, ее трепет, панику, страх и дрожащие пальцы было невыносимо.
Но хуже всего было то, что Шура, принимая Далилу за человека, взятого с улицы, бросала ей виноватые взгляды. Делягина из уверенной деловой женщины превратилась в простую несчастную бабу, которая не способна думать и рассуждать, потому что живет на эмоциях. Эта баба как бы оправдывалась, просила Далилу по-доброму все понять, не спешить с осуждением. Глаза Шурочки отчетливо говорили: «Это ошибка, я не виновата, сейчас вы сами узнаете, у меня нет никаких документов, здесь ничего не найдут».
Ее ожидания не оправдались — нашли!
И документы нашли, и оружие, из которого был убит утром Жилин, — все улики.
— Ну что?! — торжествуя, воскликнул Шульгин. — Будем и дальше молчать или заговорим наконец?! Ловко вы меня провели! Из-за вас я сгубил Невестина, нормального человека! Убийца-то вы!
Шок, который испытала Александра Делягина при виде оружия, убедил Далилу в невиновности бедной женщины. Стал понятен и ее страх: Шура паниковала из-за Орлова. Она боялась, что обвинят ее мужа, и от этого казалась беспомощной. Теперь же, когда она осознала: «Обвиняют ее!» — страх исчез из глаз Шуры. Она обрела уверенность и невозмутимость. Обращаясь к Далиле, она жестко спросила:
— Вы убеждены, что пистолет и документы находились в моей квартире?
— У меня есть подозрение, что их сюда принесли, — призналась Далила и, с вызовом глянув на Шульгина, сообщила:
— Протокол обыска я не буду подписывать.
Делягина поблагодарила ее:
— Спасибо, вы порядочный человек.
Когда на запястья Шуры набрасывали наручники, она повернулась к Далиле и шепотом предупредила:
— Берегитесь, у вас могут быть неприятности. Эти люди опасны.
— Разговорчики! — прикрикнул Шульгин и приказал:
— Выводите!
Делягину вывели, а Далила осталась в ее квартире, недоумевая, как теперь быть? Это не Шура, это она потерпела фиаско. Из-за ее неумелых действий арестовали невинную женщину, а преступник остался на воле. Сейчас он смеется над ней; гордясь своей силой, он ее презирает!
И почему бы не презирать — Далила достойна презрения. Все, что она теперь может, лишь подписать или не подписать протокол фарса, фарса, который майор назвал обыском. Подпишут и без нее.
Далила пришла в ярость, она кипела. Заметив это, Шульгин подошел к ней и добавил масла в огонь.
— Вам теперь ясно, — снисходительно спросил он, — что каждый должен заниматься своим делом?
Пока вы, психолог, ловили мух, занимаясь психологическими экзерсисами, я, сыщик, бдительности не терял и стремительно шел по следу. И вот результат.
Он кивнул на дверь, за которой скрылась хозяйка квартиры.
— Зачем вы меня сюда привезли? — зло спросила Далила, подумав: «Как он переменился».
Шульгин ухмыльнулся самодовольно и, прищурившись, сообщил:
— Хотел, чтобы вы убедились своими глазами в правильности моей версии. Вы же Фома неверующий, потому вас и привез.
— И допустили ошибку. Теперь я, психолог, убеждена, что Шура невиновна.
— Неужели вы думаете, что я подбросил чертежи и оружие? — удивился Шульгин.
— Я не думаю, именно как психолог я абсолютно уверена! И за это вас презираю! — выплюнула ему в лицо Далила и, решительно направляясь к двери, обронила:
— Теперь мне ясно, за что вас, ментов, ненавидят.
— Постойте! — рявкнул Шульгин.
Далила застыла и, не оборачиваясь, язвительно осведомилась:
— Хотите меня арестовать?
Он буркнул:
— Вы потом пожалеете.
— Это угроза? — спросила она.
Шульгин устало посетовал:
— Нет, это обида. Вы несправедливая, вздорная баба.
От его симпатии к ней не осталось и следа — зачем притворяться? Дело сделано, его ждут награда, звездочки…
— А вы — негодяй, — парировала Далила, с болью подумав: «До чего же противно!»
Вылетев на улицу, она заметалась по тротуару — голова гудела от мыслей.
«Так глупо! Во всем виновата сама. Доверилась нечестному человеку: цинику, приспособленцу, менту. Он, как дуру, меня провел, выпытал, выследил, пытается сварганить дешевое дело, подставил Орлова, Делягину; припугнул Жилина, отобрал у него чертежи…»
Ее словно током прошило: «Но Жилина кто-то убил! Кто? Неужели Орлов? Тогда почему арестовали Шурочку? Что вообще происходит, не понимаю! Не с ума же сошел этот Шульгин? Не зверь же он! Не убийца! Не мог он грохнуть свидетеля ради звездочек, ради галочки, ради отчета..: Не мог, но как-то слишком красиво у него все сошлось, слишком удачно…»
Взвыв от отчаяния, Далила огляделась:
— Господи, что я топчусь здесь, на тротуаре? Куда я дела машину?
Ее «Форд» стоял во дворе, рядом с подъездом Шурочки — Далила по запарке пролетела мимо него.
«А все Шульгин! Что?! Что у него в голове?!»
Вернувшись, она уселась за руль и наткнулась взглядом на сумочку, небрежно брошенную на сиденье.
«Там же схема! Шульгин на ней рисовал! Я могу прочесть его мысли!»
Далила торопливо вырулила со двора и, отъехав подальше от дома Делягиной, остановилась. Вытащив из сумочки схему, она жадно принялась изучать каракули Шульгина, старательно припоминая, когда он их оставлял.
— Вот стрелы и молнии, когда он их рисовал? — задумчиво бормотала Далила. — Не тогда ли, когда я утверждала, что убийца Орлов? Точно, тогда. А потом я начала сомневаться и сказала, что надо покопаться в биографии покойного Александра Делягина. К тому моменту Шульгин здесь исчеркал все и спустился ниже, под схему. А ниже что? Ого, какая стрела! Он страшно злился.
Стрелы и молнии сигнализировали о том, что рисующий их держится из последних сил — еще немного, и шарахнет по столу кулаком, и завопит: «Заткнись! Куда лезешь, ты, дура!»
— А в конце разговора я заподозрила, что слежку за мной организовала Шурочка, а Шульгин двигал ручкой уже слева от схемы. Что у нас слева? — заинтересовалась Далила.
Слева были штрихи — майор перестал рисовать, он затушевывал свободное от схемы пространство. Его рука не хуже самописца выводила на листе линии психограммы.
Никакой кардиограф не мог сказать лучше о его переживаниях в этот момент — Шульгин волновался. Он нервничал.
"Мент учуял опасность? — поразилась Далила. — Но какую? Я говорила о слежке…
А-а-а! Неужели он и следил? По его приказу! Господи, где же мобильный? Куда я его подевала? — засуетилась она. — Надо срочно Женьке звонить!"
Племянник (по старой традиции) сам позвонил — словно услышал зов тетушки, — и телефон сразу нашелся, запрыгал в кармане. Далила лихорадочно трубку к уху прижала и услышала пафосное:
— Бонд! Джеймс Бонд!
— Женька, куда ты пропал?
— Я не пропал, я звоню, потому что соскучился.
— Соскучился? — удивилась Далила. — Я думала, ты… Ты узнал, кто сидел у меня на «хвосте»?
— Нет, пока не узнал.
«Кого собачонок обманывает?» — рассердилась она и приказала:
— А ну-ка не ври! Говори, это менты?
Бонд поразился:
— А ты откуда узнала?
— Почему ты скрывал? — возмутилась Далила.
— Пугать тебя не хотел, да и зачем горячку пороть? Надо же выяснить, кто конкретно дободался до вашей персоны. А что случилось? Может, расскажешь?
— Некогда! Потом! Когда разберусь!
Племянник разволновался:
— Ты где? Я к тебе еду!
Далила его успокоила:
— Все в порядке, не надо.
— В порядке? Представляю, какой у тебя порядок! Нет, еду немедленно! — решительно сообщил Бонд и приказал:
— Говори, где ты!
— Не волнуйся, я позже с тобой свяжусь, — пролепетала Далила и поспешно выключила мобильный.
Откинувшись на спинку сиденья, она с горестным вздохом начала припоминать, как хорошо начался день: «На свидание с Шульгиным собиралась, волновалась, летела, тетушке о чувствах своих доложила. Вот срамотища!» — ужаснулась она.
В ушах зашумело.
— Господи! Тетушка! — закричала Далила.
Рука потянулась к ключу, торчащему в замке зажигания, нога упала на газ — «Форд» понесся на Кирочную. Все складывалось в нечто кошмарное: Далила торопилась кошмар этот подтвердить авторитетным мнением тетушки Мары. Когда она влетела в прихожую, старушка испуганно отшатнулась:
— Бог мой! Детка, на тебе нет лица!
— Зато голова появилась! — порадовала Далила и сообщила:
— Не получилось свидания. Кавалер оказался ментярой.
Тетушка Мара слегка удивилась:
— Но ты же знала, что он милиционэром работает.
— Мент и милиционэр — разные вещи. Впрочем, дело не в этом.
— А в чем?
Далила посверлила тетушку недоверчивым взглядом и приказала:
— Немедленно говори, как ты нашла пистолет?
Старушка всплеснула руками, хотела поведать, но осеклась и осторожно спросила:
— А стоит?
— Ты обязана мне рассказать!
— Хорошо. Но помни, это всего лишь предположение. Логическая задачка…
— Не тяни, — взмолилась Далила.
Тетушка Мара вздохнула и сообщила:
— Милиционэр мог сообщником быть. Я не хочу сказать, что Шульгин, но кто-то из его коллег унес пистолет. Больше некому.
— Не унес, а принес, — уточнила Далила.
— Принес? — удивилась тетушка Мара.
— Да, принес.
— Но зачем? И как потом…
Далила достала из сумочки схему и протянула тетушке:
— На, посмотри, синей пастой он рисовал, Шульгин, во время нашего разговора.
Старушка взглянула и удивилась:
— За что же он молнии-стрелы в тебя метал?
— Метал, когда я говорила о покойном Делягине. О том, что надо в его биографии убийцу искать.
— Выходит, он лично знает покойного? — растерялась тетушка Мара.
Далила машинально поправила:
— Знал, раз Делягин убит.
— Да, знал, конечно, — печально согласилась старушка.
Далила продолжила:
— Я теперь вот припоминаю, когда именно. Шульгин мою версию принял. До этого он все возражал, убеждал меня, что Невестин убийца, а потом вдруг начал со мной соглашаться.
Тетушка Мара с интересом осведомилась:
— И почему?
— А я сказала, что все неверно, не там копаем. В окружении покойного Делягина надо искать, исследовать его биографию. Точно! — подскочила Далила. — Именно с этого момента Шульгин перестал сопротивляться. Он ухватился за ту мою версию, на которую легче улики собрать.
Она виновато взглянула на тетушку и горестно сообщила:
— Только что была арестована Делягина Шурочка. Я ее погубила и не знаю, как исправить ошибку. Шульгин вешает на нее два убийства.
Тетушка поразилась:
— Уже два?!
— Да, шантажиста Жилина сегодня утром убили. В Шурочкиной квартире нашли чертежи на сейф и пистолет. Я уверена, из него Жилина и застрелили… Ой, ты же ничего об этом не знаешь, — спохватилась Далила, наткнувшись на изумленный тетушкин взгляд.
Объяснить она ничего не успела: в кармане запрыгал мобильный. Свиридов от ужаса сам не свой завопил:
— Умирает! На этот раз действительно умирает! Кошмар! Я себе не прощу! Спасите ее! Сделайте что-нибудь! Приезжайте!
— Что я могу сделать? — посетовала Далила (увы) не Свиридову, а пораженной тетушке Маре.
Та тревожно спросила:
— Кто звонил?
— Мой сосед, Свиридов. Он с нетерпением ждал, когда теща умрет. Вот, дождался, но почему-то не радуется, а страдает. Понял, что за годы ссор и обид сроднился с ней и любит ее. Он в панике. Удивительно.
— Люди — странные существа, — философски согласилась тетушка Мара. — Сами не знают, чего хотят. Кошки, собаки, овцы, коровы, даже мухи всегда точно знают, чего им надо, а люди не знают. С вопросами рождаются и в сомнениях умирают.