Шум терзаемого стартера не обманул. Продравшись сквозь густую растительность, я действительно выползла на дорогу и возблагодарила Всевышнего. На обочине стояла машина с открытым капотом, под капотом копошился мужчина.

“Вот он, спаситель!” — подумала я и, решительно одернув остатки французских кружев, боевито поправила шевелюру.

Натянув на лицо прелестнейшую из богатого арсенала улыбок, звонким голосом двадцатилетней кокетки спросила:

— Поломка?

Из-под капота раздалось:

— Черт возьми, да! Поломка! И не одна!

— И я не одна, — воскликнула я и предложила: — Давайте друг другу поможем. Я машину вам починю, а вы нас с подругой до города довезете.

— Машину почините? Разве вы разбираетесь в этом? — с задумчивым безразличием был мне послан ответ.

Задумчивость относилась к поломке, безразличие — явно ко мне.

Я презрительно хмыкнула:

— Хм, разбираюсь ли я?! Да я просто ас! Если клянетесь, что подбросите нас с подругой до города, то я моментально запущу ваш старый движок! И выйдите наконец из-под капота, сколько там можно торчать!

Он вышел — я поразилась: это был мой любимый Арнольд!

— И еще мне будут морочить голову, что нет на свете судьбы! — торжествуя, воскликнула я. — Вот так встреча! Признаться, не ожидала! То есть, нет, я-то ждала, но Фрося так медленно телепалась, и по всему выходило, что мы не успеем.

— А у меня машина, вот, поломалась, — с виноватой безысходностью развел руками Арнольд, — а то был бы сейчас уже в городе, — с тоскливой мечтательностью добавил он и запнулся.

И с затравленной жадностью взглянул на кусты. Взгляд его мне не понравился — не сбежал бы партнер.

— Да-да-да, — подхватила я резво и продолжила за него, — был бы в городе я и глаза мои вас не видали бы. Все бы так, дорогой, но не судьба! — добавила я от себя и грозно спросила: — Так чиним машину?

Арнольд вздрогнул, скукожился и прошелестел:

— Чиним, чиним.

Я впилась в него глазами:

— А не обманешь? До города довезешь?

Он обреченно махнул рукой:

— Довезу!

И я полезла под капот. И чертыхнулась — а как же, без этого, братцы, нельзя: отечественные машины без чертыханья не едут. А у Арнольда была отечественная машина: под капотом черт голову сломит.

Я не черт, голову не сломила, но поломала изрядно, в результате спросив:

— Двигатель, перед тем, как заглохнуть, чихал?

— Он у меня все время чихает, — удрученно ответил Арнольд.

— И плохо тянул?

— Он у меня никогда не тянет.

— Та-ак! — сделала вывод я и уверенно заявила:

— Тогда это трамблер!

— Трам — что? — изумился Арнольд.

— Не по твоей это части, мозги задаром не напрягай, а то импотенция ненароком приключится, — ответила я и подумала:

“Да-а, плохо кормит порнуха, а я за малым профессию не поменяла. Даже на приличный автомобиль партнер не наскреб, и это с гигантским фаллосом. Как же живут те порно-актеры, у которых писюн рядового колибра? Даже страшно подумать”.

Жалко мне стало Арнольда — трудится, члена не покладая, а результатов ноль. Я нежно его успокоила:

— Ничего, сейчас поедет рухлядь твоя. Ключ на семнадцать давай.

Отпустив гайку трамблера, я решительно повернула его ровно на пять градусов (не удивляйтесь, вот она, я!), затянула гайку обратно и гордо скомандовала:

— Пробуй!

Арнольда попробовал — машина завелась с пол-оборота. Я приказала:

— А теперь вместо расплаты отправляйся в кусты!

Он испугался:

— Зачем? Можно и здесь.

Пришлось поразиться:

— Что ты за эгоист? Только и думаешь о себе, а я не такая. У меня подруга в кустах.

— Ах, вот оно что, — прозрел Арнольд и покорно потопал в кусты, расстегивая ширинку.

Я шла рядом, его поучая:

— Болван, одно у тебя на уме! Нельзя же мыслить так плоско! Подругу надо в машину нести, а не то, что ты членом своим подумал.

Арнольд оказался лентяем. Узнав, что работать ему не придется, он повеселел, как пушинку Фросю мою подхватил, и, словно нож в масло, вошел в непролазные дебри. Я конвоем шагала за ним, поражаясь честности порно-актера. Другой бы бросил меня, обманул — не помню, правду, у кого это получалось.

Бережно уложив мою Фросю на задние кресла, Арнольд сел за руль — я пристроилась рядом и приказала:

— Трогай, давай!

Он, как истинно русский в минуты опасности, матюкнулся, перекрестился, зажмурился, словно собрался в бездну сигать, обреченно воскликнул: “Ну, я попал! Якудза меня убьет!” и, тронув с места машину, бодро врубил “Русское радио”.

В салон ворвалась Пугачева-старушка и запела: “Я такая молодая! Я такая не худая!” — в общем, нахваливала себя, как это принято в наше время. Поражаюсь, чем Фрося моя недовольна — видит же, все так делают.

От звуков музыки Арнольд повеселел и придавил на газ.

— Зря вы дергать заладились, — бросил он мне, заводно притопывая свободной ногой и тряся головой в ритме песни. — Никто вас пытать там не собирался.

Я не поверила:

— Ты мне наговоришь, лишь бы не рисковать.

— Правда, — заверил Арнольд. — Слишком хорошо я знаю Якудзу. Представить себе не могу, что заставило этого зверя с пытками мешкать. Если решил он кого убить или пытать, так сразу же и приступит, прямо на месте, а вас он в покое оставил и отправился по делам. Я сам слышал как он Валету сказал: “Вернусь к вечеру”. О чем это говорит?

— О чем? — озадачилась я.

— О том, что в плане у него одно: вас задержать. Этот план он и выполняет.

— Ага, сначала задержит, потом пришьет!

— Говорю же, — рассердился Арнольд, — давно бы пришил, если это целью имел. У Якудзы явно другие цели. Я сам слышал, как он “быкам” своим повелел: “Смотрите мне, чтобы обе бабы были целые и живые: без единой царапинки”.

Я искусственно поразилась:

— Да ну! Трогательная забота! Может, прикажешь вернуться и расцеловать благодетеля нашего, Боречку Вырвиглаз, зверя-Якудзу?

— Вольному воля, — пожал плечами Арнольд, — но мне сдается, что вас в скором времени домой возвращать собирались без шуму и пыли.

— А мне сдается, что бандиты даже толком не знают кого прихватили. Вдруг, когда это выяснят, откроется им и другое: что мы вовсе не те, за кого нас принимают. Тогда “быки” нас пришьют как неугодных свидетелей. Пришьют, а беречь от царапин будут кого-то другого, ну, да нам с Фросей это уже без разницы.

Арнольд покачал головой:

— Они правильно вас схватили. Здесь стопудово уверен. Другой вопрос, что одна из вас лишняя. Это Якудзу слегка озаботило. Как я понял, он поехал к высшему руководству выяснять куда девать лишнюю: отправить домой или за компанию подержать с той, которая нужная.

Я нервно осведомилась:

— А лишняя кто? Терпеть не могу быть лишней! Я всем нужная!

Арнольд меня успокоил:

— Похоже, вы им и нужная, а лишняя — ваша подруга.

Теперь меня озаботил вопрос: чего хочет Якудза?

Поэтому я спросила:

— А чем ваш друг занимается?

— Вы о ком? — удивился Арнольд.

— О Якудзе, о ком же еще, ведь он же меня похитил, чертов Борис Вырвиглаз.

— Якудза совсем мне не друг. Он дружит с большими людьми, я для него мелкая сошка. Меня он не видит в упор.

Я отмахнулась:

— Пусть так, чем он занимается?

— Всем. Секс-индустрию тут развернул: порно и проститутки. Клубы-рестораны под ним. Там же и казино. Сейчас вот организовывает производство сакэ. Завод еще только закладывают, а он уж губернию сакэ наводнил. Пьяные здесь даже куры. Короче, Якудза у нас ко всему имеет прямейшее отношение.

“Но какое отношение он имеет ко мне?” — подумала я и с любезной улыбкой спросила:

— А литературу любит ваш вездесущий Якудза — Борис Вырвиглаз?

— Вот это вряд ли, — пожал плечами Арнольд. — Знаю, что Якудза умеет писать, а вот читающим его никогда не видал. Мне кажется, он писак презирает.

Улыбки у меня как не бывало. После такого высказывания сразу расхотелось признаваться в своей знаменитости.

“Ничего, — успокоила я себя, — скоро мы с Фросей доберемся домой, прихватим мой чемодан крокодилий и в Москву сквозанем, подальше от всех грехов”.

— Да-а, жалко, что так получилось, — горестно вдруг вздохнул мой Арнольд.

Я мигом насторожилась:

— Что вас печалит?

Он признался:

— Да все. И баба ты, видно, хорошая, и подруга твоя еще молода, и капустка моя уродилась.

Я поразилась: “Что у него в голове?” — и спросила:

— К чему этот разброс: я, баба, подруга, капустка? Не пойму, куда вы, право, и клоните.

— Да туда и клоню, что всем нам теперь каюк: Якудза мне не простит, что я вам сдернуть помог.

— Что, и гигантский член вам не поможет? — довольно-таки равнодушно спросила я, какое мне дело до порно-огородника Арнольда.

Он страдальчески как-то завыл и сообщил:

— Когда Якудза наш разъярится, он забывает про все, даже про член. А вас он теперь просто в асфальт закатает. После того, как до смерти замучает.

— Но он же о нас обещал заботиться, — настороженно напомнила я. — Сами ж сказали, что Якудза “быкам” приказал, чтобы мы в абсолютно живом состоянии были. И без единой царапины.

— Это так, — согласился Арнольд, — но уж очень Якудза побегов не может терпеть. Тут в прошлом году один сумасшедший пытался бежать, до сих пор содрогаюсь, когда случай тот вспоминаю.

Он взглянул на меня и, озабоченно покивав головой, заключил:

— Не будем о страшном.

— Нет уж, — воскликнула я, — вы мне, пожалуйста, поподробней о случае том расскажите.

— Хозяин барин, — нехотя согласился Арнольд. — Чувак тот оказался дурным, вот и дернул. И взяли-то его из-за сущей мелочи. Якудза и свирепствовать не собирался: так, утюгом слегка засранца погладили бы, да паяльничком, может, пару раз к заднице приложились бы. И все, отпустили б домой, должок получив. Чувак же, дурак, сбежал.

Вспомнив свой, настораживающе благополучный побег, я спросила:

— Плоховато жертв своих “быки” охраняют, слишком часто от них бегут.

— Не часто, — расстроил меня Арнольд. — Вы — второй случай. А то, что плохо “быки” охраняют, так стараться им нет резона. Куда от Якудзы сбежишь?

— Россия страна большая.

— Ага, а у Якудзы везде свои люди. Якудза найдет и в могиле, об этом знает любой дурак. Бесполезно бежать.

Я проглотила ком, застрявший в ставшем вдруг узким горле, и, облизав нервно губы, спросила:

— И что было с тем чуваком, который сбежал?

— Ну, ясное дело, Якудза его поймал и так долго пытал, что весь город за беднягу просил: “Пожалей ты его, горемычного, убей сразу, не мучай!”.

— И что Якудза, послушал, убил? — холодея, спросила я.

Арнольд с непередаваемой болью потряс головой и сообщил:

— Не-а, зверь, не убил! Так и замучил!

Я в панике оглянулась на Фросю (боже, как молода!) и призналась:

— Мы первым же рейсом отбудем в Москву.

— Не поможет, — отмахнулся Арнольд. — Тот, замученный, как только удрал, тоже так сделал, но Якудза нашел его и в Москве.

— И что?!

— На колени поставил и спокойно сказал: “Теперь, братишка, тебе хана: так тебя проучу, чтобы другим неповадно было”.

“Неужели меня имел Якудза ввиду?” — ужасаясь, подумала я и закричала:

— Проучил?!

Арнольда вдруг передернуло:

— Проучил. Как мучился, горемычный! — ударился в воспоминания он. — Как сильно мучился! Узники концлагеря — отдыхают!

У меня неожиданно обнаружилась дрожь в коленях.

“Вот так не повезло! — зашевелила я в панике имеющимися (ПОКА!!!) мозгами. — Если Якудза какого-то затрапезного чувака так быстро нашел, то меня, умницу и красавицу, да еще знаменитость, и подавно найдет. Мои же фанаты ему и подскажут где надо искать. Мои же подруги меня и сдадут ненароком, а подруг у меня четверть Москвы”.

— Почему же вы раньше мне не сказали, что дела обстоят для нас с Фросей столь неблагоприятно? — обиделась я. — Почему не уберегли от оплошности?

— Разве вас можно от чего-нибудь уберечь? — посетовал несчастный Арнольд.

Пришлось согласиться — нельзя. До чрезвычайности я бываю порой неуправляемая.

Ладно — я! А он-то! — Тоже хорош! Зачем на побег нас подбил? Не попадись мне в злую минуту этот подлый партнер, сидела бы я на третьем своем этаже и в ус бы не дула — так там хорошо! Сумеречно! Спокойно! Тепло!

Я накинулась на Арнольда:

— Но вы-то зачем ввязались? Зачем нас в город везете? Вам бы разумней было от нас сбежать. Оставили бы нас на дороге в безвыходном положении, все и было бы тип-топ и у вас, и у нас. Вы к капустке своей в огород вернулись бы, а мы с Фросей, по дебрям досыта нагонявшись, полезли б обратно в дом, под бочок к добрым верзилам. Эх, какой вы дурак!

— В том-то и дело, что слишком умный, — посетовал подлый Арнольд. — Глянув на вас, сразу понял: дамочка еще та, вломит по полной программе.

Ну как тут не поразиться?

Я поразилась:

— Вломлю? Да с чего вы, несчастный, взяли?

— С жизненного опыта. С первого взгляда на вас был уверен, что вы бессовестно убедите Якудзу, будто я помог вам смыться вторично. Сознательно теперь уж помог, не по ошибке, как в первый раз.

Я усомнилась:

— Так Якудза меня и послушает.

— Послушает, ему все равно. Якудза сильно разбираться не станет, не в его это правилах. Нет, как ни крути, а выбора не было у меня, — удручился Арнольд. — А так хоть лишний часок поживу.

“Но какою ценой! Ведь ему за предательство больше нашего от Якудзы достанется, осиротеет его капустка”, — зашлась от жалости я — добрая женщина, да и воскликнула:

— А ну, поворачивай быстро оглобли!

— Что?

— Поворачивай, может, еще не обнаружили верзилы наш дурацкий побег. Может, еще успеем залезть обратно в окно.

Арнольд грустно покачал головой:

— Не успеете.

— А вот и посмотрим! Давай, поворачивай!

— А что теперь поворачивать? Куда вы теперь успеете? Уж лучше поехали прятаться, хоть денек-другой, бог даст, поживем. А то, может, лучше нам отравиться? Вы как?

Я взбесилась:

— Да вы что? В своем вы уме?! Зачем мне травиться в полном расцвете лет?

Арнольд с оскорбительным скептицизмом на меня посмотрел и промямлил:

— Насчет расцвета вы погорячились, а отравиться нам не помешает.

— Да с чего я вдруг стану травиться!

— Со мной за компанию, — ответил Арнольд. — Оно как-то надежней, организовать смерть себе самому. Надежней и безопасней. Якудза так изощренно умеет пытать!

— Что за панические настроения? — воскликнула я. — Поворачивай быстро назад!

— Какой смысл? Подруга ваша лежит, вон, без чувств. Вы-то в окно, может, сгоряча и залезете, а ее как туда затащить?

Я Арнольда обрадовала:

— Фрося моя не без чувств. Спит она, уморилась, по дебрям набегавшись, силы молодые свои восстанавливает. Как раз к тому времени, как мы обратно вернемся, она окончательно силы свои восстановит да с ними и полезет на третий этаж.

— Вы уверены? Точно полезет? Боюсь, хуже не вышло бы.

Я заявила, больше рассчитывая на себя, чем на Фросины силы:

— Уверена! Полезет как миленькая! Если, конечно, еще успеем, если верзилы нас не хватились…

— Успеете! — радостно заверил Арнольд. — Если подруга здорова, значит успеете. Когда я уходил, “быки” только-только пулечку расчертили и замахнулись на классику. Игра бесконечная, так что режутся в карты, что те фраера, не управятся до прихода Якудзы.

С этими словами он повернул на сто восемьдесят градусов, а я закричала:

— Ура-а! На мины! Вперед!

Арнольд вздохнул с облегчение:

— Слава богу, есть у вас ум, возвращаемся.