Несколько дней Далила ломала голову, как припереть к стенке Хренова. Сам он в убийстве Маши, ясное дело, никогда не сознается. На свидетельство Эвальда Авраамовича он скажет: «Да, я заходил к ней. Подарил цветы и ушел».

Что дальше? Чем будем крыть?

«Надо искать причину, по которой он убил Машу, — решила Далила. — Иначе мне никто не поверит».

Пользуясь протекцией Верховского, она позвонила Сергею Хренову. Он был очень любезен и назначил ей встречу в офисе своей фирмы, с иронией извинившись:

— С приятной дамой хотелось бы побеседовать в более веселом месте, но, к сожалению, в офисе я почти живу. Полно работы. Домой прихожу только спать.

Далила его успокоила:

— Ничего-ничего, меня и офис устроит. Я не отниму у вас много времени.

К встрече с Хреновым она хорошо подготовилась и знала, что он сноб, но старается это скрывать. Все друзья отмечали, что Хренов обидчив и самолюбив, но исключительно услужлив и добр. Еще было известно, что он из богатой семьи, что его предки дворяне, что его дядюшка по материнской линии занимает в Кремле довольно высокий чин, чем Хренов не козыряет. Он скромен и горд. Со своими проблемами он сам управляется. Связями пользоваться не любит и окружающим помогает при условии, что потребуются только его усилия.

Составленный по отзывам друзей и знакомых портрет вышел в общем-то симпатичным. Это смущало Далилу. Успокаивало одно: отзывов было мало, что повышало вероятность ошибки.

«Ничего, — решила она, входя в приемную Хренова, — положусь на свое впечатление. Надеюсь, сегодня его и составлю».

Офис Далилу потряс дорогой и изящной отделкой.

Было очевидно, что бизнес Хренова процветает. В приемной ее встретил охранник. Он вежливо помог Далиле снять плащ, повесил его на вешалку и приветливым жестом указал на диван.

На диване ей посидеть не пришлось. Интеллигентного вида секретарша даром времени не теряла: хорошо поставленным голосом она сообщила шефу, кто пришел и по какому поводу. Тот любезным тоном выразил готовность к беседе.

«Все по самым высоким стандартам деловых приличий, — мысленно усмехнулась Далила. — Красиво, дорого, интеллигентно, душевно. Не мешало бы так завести у себя, но где брать для этого деньги? Даже мебель в приемной обновить не могу, но зато у меня есть Даша», — успокаивающе заключила она, устремляясь в кабинет к Хренову.

Он, увидев ее, вскочил, приветливо поздоровался и.., зачем-то зашел со спины, опуская руки на плечи Далилы.

— Что вы делаете? — удивилась она.

— Хочу вас раздеть.

Далила взревела:

— Что-о?

В голове ее промелькнуло: «Он точно маньяк!»

— Я хочу помочь вам снять плащ, — отступая на шаг, растерянно пояснил Хренов.

Она рассмеялась:

— Плащ? Простите, но на мне только платье.

Плащ я в приемной сняла.

Теперь и он улыбнулся:

— Это вы простите, кажется, я оплошал.

Далила его успокоила:

— Ничего страшного, мое платье действительно смахивает на плащ.

Глаза их встретились, и она поняла, что Хренов ей нравится.

* * *

Сергей Хренов Далилу очаровал. Не писаный красавец, но его огромные голубые глаза были умными, пухлые губы — добрыми, руки — сильными, а манеры — приятными. Далила не нашла в нем Вечного Принца. Говорил Хренов уверенно, красивым негромким голосом; спокойно, без тени смущения, смотрел в лицо собеседника. Рядом с ним было комфортно и очень легко. Он внимательно слушал, не перебивал, формулировал мысли четко и без напряжения.

Короче, какой там невроз!

Скорей невроз был у самолюбивой Далилы — вернувшись домой, она себе места не находила. Еще бы!

Образно выражаясь, с диким грохотом рухнула легкая конструкция, которую она быстро и удачно сложила. О, как Далила собой гордилась: почти поймала убийцу!

Собралась хвастать тетушке Маре! Нос задрала!

Хвост трубой подняла!

Глупая! Торопыга! Слепая!

Теперь о невиновности Хренова говорило все: его успешность, добропорядочность, интеллигентность, открытость. Бизнес его давно процветает, Маша еще жива была. Да и чем она, девчонка, могла ему помешать? За что ее убивать?

О покойной Хренов вспоминал охотно и очень легко. Пожалуй, слишком легко. Далила даже спросила:

— Вам хочется о ней говорить?

И вот тогда-то настоящий пошел разговор. Он, глядя ей прямо в глаза, признался:

— Да. Мне хочется о ней говорить. С вами особенно.

— Потому что я психолог? — догадалась она.

— Потому что вы все понимаете.

— Вы с ней не просто дружили?

Хренов кивнул:

— Вы проницательны. Да, я Машей был увлечен, а когда ее вдруг не стало, понял — это любовь. Эта любовь до сих пор жива, потому и не женюсь.

Далила нехотя возразила — ей уже не нужно было его ловить.

— Ваше долгоживущее чувство скорей походит на угрызения совести, — мягко сказала она.

И после неловкой паузы, тихо добавила:

— Простите. Я не хотела…

Хренов поспешил ее остановить:

— Не извиняйтесь, вы снова правы. Я же сказал, что вы все понимаете. С вами можно просто молчать.

— Но вы, пожалуйста, говорите, — попросила Далила.

— Конечно, я ценю ваше время. Да, вы точно подметили, я простить себе не могу гибели Маши. В тот страшный день…

Он замолчал.

— Вы там были? — прошептала Далила.

— Да.

Она подсказала:

— Решили раньше всех Машу поздравить.

Хренов отрицательно покачал головой:

— Нет. Зачем? Вечером намечался банкет, там бы ее и поздравил.

— Зачем же пошли?

— Она мне позвонила и попросила прийти. Я в ближайшем цветочном купил букет и помчался.

— Помчались? — удивилась Далила. — Почему вы спешили?

— Не знаю. Может, мне не понравился Машин голос. Она нервничала, так мне показалось.

— И вас торопила?

— Да, просила скорей приехать. Я на нее потом рассердился. Топтался с букетом под дверью, а Маша мне не открыла. Я расстроился и ушел. Уже после обеда узнал, что Маша убита. Это был шок.

— А за что вы себя вините?

Хренов исподлобья взглянул на Далилу и, сделав усилие, спокойно признался:

— Когда я цветы покупал, видел Андрея, старшего брата Маши.

После паузы он воскликнул:

— Ну почему я ему не сказал, что она мне звонила? Проклинаю себя!

Далила слушала молча.

Он отвернулся и вдруг тихо спросил:

— Могу я на вас положиться?

Она заверила:

— Конечно. Я психоаналитик, это почти как священник. Грехов я не отпускаю, но тайны храню. Если, конечно, в них нет ничего криминального.

Хренов потряс головой:

— Криминального нет. Я не стал бы доставлять вам неприятности.

— Тогда я внимательно слушаю.

Он снова взглянул ей в глаза:

— Понимаете, надоело мне малодушничать. Я хочу вам доверить тайну, которую носить в себе уже не могу. Я только что вам солгал. Я не ушел. Я долго звонил, а потом толкнул дверь. Дверь оказалась открытой. Я вошел и увидел Машу.

Хренов опять замолчал. Чтобы ему помочь, Далила осторожно спросила:

— Маша была убита?

— Да. Она в прихожей лежала. В луже крови.

— Вы испугались и сразу ушли?

— Нет. Я растерялся и долго стоял. Ноги словно вросли в пол. А может, я был там недолго, но мне показалось — вечность.

— Что вы увидели?

— В открытую дверь было видно гостиную, накрытый празднично стол, посуда, бокалы, мой любимый пирог. Это было ужасно. Она словно меня ждала.

Хотя нет, об этом я позже подумал, а в тот жуткий момент струсил и не думал о Маше. Я думал лишь о себе.

Да, еще вспомнил, в прихожей были рассыпаны белые лепестки. Их было много, рассыпаны, словно снег.

В первый миг я хотел позвонить в милицию, но испугался, что меня обвинят в убийстве, и убежал. Собрал с пола лепестки и убежал.

— Зачем собрали? — удивилась Далила.

— В прострации был, действовал неосознанно.

Видимо, хотел узнать, кто был у Маши. Я сам не очень-то в цветах разбираюсь, цветочнице лепестки показал, она сказала, что это хризантемы, даже вид назвала.

— Вам это о чем-то сказало?

Хренов задумчиво покачал головой:

— Не-ет.

Далила поняла, что он раздумывает, стоит ли говорить, и попросила:

— Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего.

Он грустно кивнул:

— Хризантемы любит Наташа Верховская, теперь Замотаева: Машенька эти цветы не любила. Она подтрунивала над сестрой: «Хризантемы — цветы для покойников: искусственные на вид и без, запаха».

Хренов потряс головой и воскликнул:

— Ужас! Представляете, а я убежал! Мне очень стыдно. Даже Андрей об этом не знает.

Он жалобно взглянул на Далилу и с надеждой, что ему возразят, как ребенок спросил:

— Я, наверное, трус?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Вряд ли. В нашей стране так поступил бы любой. Во всяком случае, многие. Маше было уже все равно, а вы спасались от неприятностей.

— Да-да, я спасался. Меня и без того затаскали, допросы-расспросы. А скажи я, что был там…

Хренова передернуло. Далила поспешила заверить:

— Вы правильно поступили.

Он согласился:

— Да, с житейской точки зрения я правильно поступил. Менты разбираться не любят, кого схватят, того и сажают. Разум-то понимает: я не мог спасти Машу, а душа все равно болит.

Далила его пожалела: сменила тему и вскоре ушла.

А вернувшись домой, неудачу остро переживала: ходила по комнате, охала, вспоминая ход своих мыслей, удивлялась себе — с чего вдруг взяла, что способна раскрыть это старое запутанное преступление?

Племянник Далилу добил. Он позвонил тетушке и после обычного: «Бонд! Джеймс Бонд!» — спокойно ей сообщил:

— Наташа Замотаева сестричку пришила.