В назначенный час Далила была у подруги. Галина открыла дверь в красной фривольной комбинации и в чулках с красными подвязками.
— Здрасьте! Семенова, ты еще не готова? — возмутилась Далила.
— До свидания! Куда мне спешить? Настоящая женщина должна мужчину помучить.
— Только при условии, что настоящая женщина — это та, которая задумывает испортить свидание, — усмехнулась Далила. — У кого повышается настроение от ожидания? А мужчина от природы агрессор. Ему испортить настроение значительно легче, чем женщине. Хоть и бытует обратное мнение. Так что не искушай своего Кроликова без нужды, — посоветовала она.
Семенова уточнила:
— Но первым должен прийти все же он?
— Несомненно. Одари его радостью видеть твое появление.
— Одарю! — пообещала Галина, устремляясь к зеркалу. — Я его так одарю!
Далила заметила:
— Это звучит как угроза.
— Правильно, любовь — это бой!
— Тогда умоляю, не отдаляй начало сражения.
Семенова возвестила:
— Не отдалю!
И все же они опоздали. Кроликов поджидал Галину, не выходя из машины, и собирался уже уезжать.
Несмотря на то что из его навороченных колонок вырывалась ужасная музыка, он скучал и зверел. Увидев Далилу, озверел окончательно и вместо приветствия грозно спросил у Галины:
— Ты не одна?
— Это моя подруга, — стушевалась она.
А Далила не стушевалась и с легким кокетством осведомилась:
— Я что, совсем некрасивая?
Кроликов (уже с интересом) окинул ее типично мужским взглядом и ответил:
— Да нет.
— Оценка отличная от остальных, — рассмеялась Далила. — И весьма объективная.
Он удивился:
— Объективная?
— Вы сказали «да нет». В вашей оценке содержатся и все мои минусы, и все мои плюсы. Но все же хотелось бы знать конкретней: «нет» или «да»?
В глазах Кроликова промелькнула растерянность.
— Что «нет» или «да»? — спросил он со смущенной усмешкой. — Вы не удивляйтесь, я слегка торможу.
Мысленно Далила отметила: «Красавец, но не блещет умом, его явно тянет к образованным женщинам. Вполне мог в Машу влюбиться».
Вслух же произнесла:
— Повторяю свой вопрос: я что, совсем некрасивая?
— Да нет, — сказал Кроликов и, рассмеявшись, добавил:
— Да!
Сообразив, что и «да» его истинного мнения не выражает, он быстро поправился:
— Вы очень красивая. Даже слишком.
Галина подругу красавицей не считала, и ее мнение стояло значительно ближе к истине, чем субъективное мнение Кроликова. Поэтому она мгновенно смекнула, что разговор пошел куда-то совсем не туда.
«Кажется, комбинашку и чулки на подвязках я зря надевала. Далька с ее психологическими изысками снова дорогу мне перешла. Когда-нибудь я точно ее прибью», — с гневной обеспокоенностью подумала Галина.
Она не ошиблась, комбинашка с подвязками ей действительно не пригодились. Пока Галина столбенела, соображая, какую кару назначить Далиле и как поступить, Кроликов выпрыгнул из своего безумно навороченного джипа и, рисуясь, пружинистой походкой качка несколько раз обошел подруг. Затем он с игривой улыбочкой вернулся к джипу и, распахнув дверь, загадочно предложил:
— Покатаемся?
Галина и рта раскрыть не успела.
— Покатаемся, — согласилась Далила и добавила:
— Но сначала мы с вами одни, а Галочка нас подождет.
— Идет, — не раздумывая, согласился Кроликов.
— Идиот! — разъярилась Галина. — Вот именно, что идиот! Правильно ты представился! Рада была с тобой познакомиться! До свидания!
Далила ее осадила:
— Да ладно тебе, не ревнуй, мы быстро, одна нога туда, другая — сюда.
— Колесо, — усаживаясь за руль и настраиваясь на приятный лад, поправил ее Кроликов. — У нас колесо.
Ему хотелось блеснуть остроумием перед милой и образованной дамой.
Однако немедленно выяснилось, что ничего приятного ему не светит. Едва его джип с ревом сорвался с места, как Далила с безмятежной улыбкой спросила:
— Гоша, зачем ты Машу убил?
— Что-о? — взревел Кроликов, нажимая на тормоз.
— Не тормози, Гоша, не тормози, — попросила она и многозначительно пояснила:
— Свидетели нам не нужны.
Нога его сразу упала на газ.
— Ты кто? — спросил Кроликов.
Далила его просветила:
— Я психоаналитик, приятельница Верховского, о покойной Маше книгу пишу.
Кроликов сказал:
— А-а! — и успокоился.
Потом задумался и снова разволновался.
— Чего вы хотите? — бессмысленно глядя в лобовое стекло, спросил он.
Далила спокойно ему сообщила:
— Хочу знать, зачем вы Машу убили.
— Я ее не убивал! — рявкнул Кроликов.
— Нет, вы ее убили!
Он перешел на «ты», пригрозив:
— Не заткнешься, выкину из джипа, прямо сейчас, на ходу.
Далила не испугалась.
— Ай-яй-яй, — издевательски пристыдила его она, — приличный мужчина, сын дипломата, внук большого ученого, а выражаетесь как сапожник.
— Хорошо, — сказал Кроликов и резко затормозил. — Поговорим.
— Поговорим, — согласилась Далила, — но ради экономии времени знайте, у меня есть свидетель, который видел, как вы топили «ТТ».
— Что-о?!
— Вы топили «ТТ» в Фонтанке, рядом с собственным домом. Это было на следующий день после трагедии. Ровно в полдень вы «уронили» в речку «ТТ».
Ведь из «ТТ» была Маша застрелена? Не правда ли?
— Так, — кивнул Кроликов и побледнел. — Дальше что?
Далила, решив, что не промахнется, попробовала его взять на пушку:
— Дальше второй свидетель. Он видел вас в тот день, когда Маша погибла.
Кроликов хмуро спросил:
— Где видел?
— В магазине, вы покупали цветы. Кажется, хризантемы. Ведь так?
Он поправил ее:
— Розы.
— Хорошо. Розы были для Маши?
— Для нее, ну и что?
«Эх, была не была, — мысленно решилась Далила. — Блефовать так блефовать».
— Есть третий свидетель, — уверенно сказала она.
Кроликов зло выплюнул:
— Что видел?
— Как вы входили с букетом в квартиру. Время вашего визита совпадает с данными медэксперта: Маша погибла примерно в это же время.
— Ну и что?
Далила пожала плечами:
— Думайте сами. Не правда ли, интересные совпадения: время, «ТТ», цветы. Кстати, я точно уже установила, что Маша застрелена из «ТТ», который вы утопили.
Кроликов затравленно забегал глазами, рыкнул и вытаращился на Далилу.
— Как? — с угрозой спросил он. — Как вы это установили, если «ТТ» на дне реки?
— Очень просто. Наковыряла из дерева пуль и отдала их на баллистическую экспертизу. Экспертиза показала, что Маша была застрелена из того же «ТТ», который вы утопили.
Кроликов, прищурив глаза, уставился на Далилу:
— Моя Морковкина мне про вас рассказывала, не соврала, стерва вы еще та. Так, говорите, пишете книгу про Золушку?
Она подтвердила:
— Пишу.
— Хорошая у вас получится книга, — обреченно констатировал он.
И вдруг яростно ударил ладонями по рулю, взвыв:
— А-а, черт! Я так и знал!
— Что вы знали? — немедленно осведомилась Далила.
— Что крайним в этой истории окажусь. Все не так, как вы думаете. Ствол мне подбросили.
— Кто подбросил?
Кроликов гаркнул:
— Если бы знать!
И взмолился (по-своему, разумеется):
— Поймите вы, не мог я Машу убить! Я до сих пор Машку люблю! Иной раз глаза закрою: она! Умная, добрая… Все понимала без слов. Таких, как Машка, я не встречал. Гад буду! Зачем мне ее убивать?
— Самой хотелось бы знать причину.
— Да не убивал я ее! Мне без нее плохо живется!
Поймите, я до сих пор Машку люблю!
«И этот влюблен до сих пор, — удивилась Далила. — Запуталась я окончательно. Где же мне Принца искать, когда все в эту Золушку влюблены и все на Принцев похожи?»
— Я с удовольствием вас пойму, — сказала она, — если ваш рассказ покажется мне правдоподобным.
Кроликов с надеждой спросил:
— А что для этого нужно?
— Говорить только правду.
Он кивнул:
— Идет. Андрюха наметил Машкин юбилей отмечать вечером в кабаке, а тут вдруг она сама утром звонит, к себе приглашает. Я удивился, но за цветами потопал. Не идти же с пустыми руками…
Далила прервала рассказ:
— Нет, так не пойдет. Начните с начала.
Кроликов удивился:
— Это как?
— С того места, когда у вас с Машей начались отношения.
Он невесело усмехнулся:
— Да они у нас с того самого места и начались.
Я был пацан, а Машка новорожденная. Ее привезли из роддома, я с родителями и пошел в гости к Верховским. Когда взрослые отвлеклись, Андрюха мне ради прикола Машку на руки сунул, она тут же на меня сквозь пеленки пустила струю.
— Вы зашли слишком издали, — улыбнулась Далила. — Я имела в виду не те отношения.
— А других-то и не было, — развел он руками. — Мы даже не тискались. Пару раз поцеловались, и все.
Машка не такая была.
— А какая она была?
Кроликов, не задумываясь, определил:
— Настоящая.
— Это как? — удивилась Далила, слегка его пародируя.
Вопрос поставил его в тупик. Он долго чесал в затылке, сопел, размышлял и наконец ответил:
— Ну, человеком она была.
— Она вас понимала?
— Еще бы! Как ни одна душа!
Воцарилось молчание.
«Ясно, — мысленно заключила Далила. — Все, как я и предполагала: Маша пела ему дифирамбы, вселяла уверенность, которую все остальные (начиная с родителей) разрушали. Не оправдал он ожиданий, не захотел быть умным и образованным».
Первым нарушил паузу Кроликов — он сказал:
— Я в Наташку влюбился сперва.
— Да-да, — очнулась от мыслей Далила, — пожалуйста, расскажите.
Он продолжил:
— Наташка мне жару давала: то клеит, то посылает. Измучился с ней. А тут Машка, добрая такая всегда, веселая, с понятиями. У нее был внутренний кодекс. Как меня к ней потянуло!
— А Наташа как на это смотрела?
Кроликов свел губы в гузку и поводил ими туда-сюда:
— А черт ее знает! Наташка обожает только себя, ничего вокруг не замечает.
— А Маша?
— Маша вроде слегка меня поощряла. Нет, я ничего с ней не делал, не позволял. Да и она не позволяла. Но все шло к… Короче, сами вы понимаете.
— Понимаю, — подтвердила Далила. — А потом что случилось?
Кроликов крякнул, развел руками и, тараща глаза, сообщил:
— А хрен его знает! Все вроде было нормально, мы даже пару раз целовались, а затем как бабка та отшептала. «Прости, — говорит, — я была не права». В чем не права? Почему? Я не знаю.
— А потом?
— А потом у нее с Андреем пошла чехарда. Он жаловался, я стал меньше к ним в гости ходить, а затем это случилось. Вы знаете.
Далила кивнула:
— Я знаю. Значит, она вам в тот день позвонила.
И что говорила?
— А ничего. Плачет, «приходи!» в трубку кричит.
И время точное назначила.
— Точное?
— Ну да, еще сто раз наказала: «Смотри не подведи, не приди раньше, чтобы был минута в минуту».
Я ей: «Когда же я подводил?» Ну и пришел.
Кроликов замолчал, опустив глаза, сосредоточенно разглядывал свои башмаки.
— Что же дальше? — осторожно спросила Далила.
— А ничего! Машка мертвая на полу лежала!
— Как же вы в квартиру попали?
— Дверь открытой была. Я долго звонил, потом толкнул дверь ногой, она и открылась. Увидел Машку свою на полу, лужу крови…
Кроликов перевел дыхание и, глядя на башмаки сквозь пелену слез, зло кому-то сказал — кому-то, совсем не Далиле.
— На столе мой любимый пирог, — сказал он, — я как вспомню, мне пекла, меня поджидала, а какой-то гад пришел и Машку убил. Выходит, она кого-то боялась, потому меня и звала, а я не успел. Я не спас Машку! Не спас! — закричал Кроликов и, с трудом подавив спазм рыдания, заключил:
— Как добрался до дому, не помню.
— А Андрей вам обеспечил алиби, — догадалась Далила.
Он, совсем как ребенок, шмыгнул носом и горестно подтвердил:
— Да, Андрюха мужик. А я баба. Сдрейфил, не смог Андрюхе сказать, что был в тот день, видел Машку и сбежал, как скотина.
— А что за история с пистолетом?
Кроликов, стуча в грудь кулаком, клятвенно сообщил:
— Вот не поверите, сам ничего не пойму! Какая-то сволочь мне «ТТ» подложила! Всю ночь не спал, Машка то с дыркой во лбу, то пальчиком мне грозит: «Эх, Гоша, не спас ты меня, а я так надеялась». Лишь под утро заснул.
— И проспали, — продолжила мысль Далила.
— И проспал. Разбудил меня шеф телефонным звонком. Я вскочил и бежать. Уже в дверях вспомнил про документы, ну шеф оставил мне на хранение, я их в нижний ящик стола подальше затырил. Сунул руку и учуял холодное что-то, вроде оружия. Вытащил и обалдел: Наташкин «ТТ». Кто подложил? Меня с головы до ног аж прошило: какая-то падла хочет подставить меня!
Далила снова продолжила:
— И вы сразу избавились от «ТТ».
— Сразу же, — закивал нервно Кроликов. — А куда мне деваться? Не у себя же бандитский «ТТ» оставлять.
Уже позже узнал, что из него была застрелена Маша.
— Почему вы решили, что именно из него?
— А на кой мне тогда его было подкладывать? Вы мне верите?
Далила пожала плечами:
— Если честно, не знаю.
Кроликов удивился:
— Но почему вы не верите? Вы только прикиньте, если я убил Машу, то почему не сразу утопил чертов ствол? Почему на другой день? Зачем бы я хранил «ТТ» у себя? Разве это не глупо?
— Логично, — согласилась Далила. — Но если Машу убили из того пистолета, а утром вас шеф разбудил, значит, подложить «ТТ» могли или ночью…
Кроликов это предположение тут же отмел, решительно сообщив:
— Ночью в ту квартиру невозможно зайти. В доме охрана, и я дверь закрывал на засов. Лень было возиться с замками. Родители тогда были в загранке, я жил один и вел себя кое-как. Узнай они, им не понравилось бы.
Далила вздохнула:
— Значит, остается тот день, в который погибла Маша. Кто к вам тогда заходил?
Кроликов призадумался и ответил очень уверенно:
— В тот день — только Мискин. Андрюхе было не до меня, остальным, видимо, тоже.
— А Мискин зачем к вам заходил? — поинтересовалась Далила.
— Да поэтому и заходил, рассказать, что погибла Маша. Он недолго сидел. Повздыхал, выпил пивка и по делам учапал.
— По каким делам, вы не знаете?
— А фиг его знает. Мискин дюже у нас деловой, — с теплом отозвался Кроликов. — Деловее его лишь Пашка, муж Наташкин, вы знаете, Замотаев, мой шеф.
Далила осторожно допустила:
— А это не Мискин?
— Что?
— Вам пистолет подложил.
— А у него он откуда?
— Мало ли. Может, взял у Наташи.
Кроликов яростно замотал головой:
— Да нет! Борька не мог подложить!
— И все же вспомните, он не входил в ту комнату, где вы пистолет обнаружили?
— И вспоминать не хочу! Это не Мискин!
— Почему вы так уверены?
— Что бы там ни было, Борька мой друг! — отрезал Кроликов.
— А вы не запомнили время, когда Мискин к вам заходил?
Он надолго задумался и сообщил:
— Запомнил, когда он ушел.
— Когда же?
— В два часа дня. На кухне радио пропикало, и начались новости. Борька грустно сказал: "Два часа дня.
Через пять часов мы должны были все собраться, чтобы поздравить Машеньку, а ее уже нет. Даже не верится". Сказал так и поднялся. И быстро ушел. Вот и все, — с тяжелым вздохом заключил Кроликов.
Верховский вызвал милицию в три часа дня, следовательно, в три часа дня официально стало известно о гибели Маши. Почему же Мискин узнал об этом раньше?
Далила поняла, что пора встречаться с Борисом Мискиным.