Умеет Тамарка огорошить. Раз десять она повторила:

— Я была второй страстью Германа.

И я не осталась в долгу, раз десять спросила:

— Ты?!

А она мне с гордостью:

— Я!

А я ей снова:

— Ты?

Долго бы мы так еще общались, если бы Тамарка не вспомнила про свои переговоры с инвестором.

— Мама, мне некогда, — заявила она, — на встречу опаздываю, а ты дурью не майся, а хватай мешки и дуй домой, пока Юлька Евгения снова не охмурила.

— Постой, — завопила я, — какая встреча? Куда ты опаздываешь? У меня вопросов тьма, а она про какого-то жалкого инвестора толкует. Как это ты — вторая страсть Германа? А я почему не знала?

Представьте себе, Тамарка еще и удивилась, хотя удивляться, по всему, должна была только я.

— Мама, ты невозможная, — презрительно рассмеялась она, — требуешь от меня, чтобы я была такой же дурой, как ты. Так я про Германа тебе и доложила! Не хватало, чтобы ты помчалась делиться радостной вестью с Алиской. Да, у нас был роман. Продолжительный. Но это было так давно, что я и сама успела о нем забыть.

— Давно? Но как ты с Германом познакомилась? Уверена была, что вы с ним и по сей день незнакомы.

— Ой, Мама, видимся и сейчас. Маруся нас познакомила. Мы с ней случайно его на улице встретили, он в командировку в Москву приезжал… Кстати, он к вам не заходил?

Я возмутилась:

— Тома, в каком году это было? Не сошла ли ты с ума, такие вопросы задавать?

Тамарка развеселилась:

— Да нет же, Мама, ты не поняла. Я не про те времена, я совсем недавно Германа встретила. Он был в Москве, и ты как раз домой приехала. Женька уже в твоей квартире жил. Мы так мило с Германом побеседовали, — в ее голосе появилось кокетство.

— Могу представить, — ядовито вставила я.

— Да нет, — отмахнулась Тамарка, — не опошляй, Мама, не опошляй. Мы уже чужие люди, все в прошлом. Я всего лишь рассказала про твои семейные затруднения, он обещал, что к вам зайдет.

— И не зашел, — констатировала я. — Но почему он в Москве? Почему не в Мексике?

— Он в Мексику и летел. Был в Питере… Я ужаснулась:

— И не зашел к Алисе? Тома, как думаешь, он и в самом деле бросает ее?

— Ты же сама с уверенностью об этом говорила, так почему же спрашиваешь у меня? — удивилась Тамарка. — Уж кто-кто, а ты о семейных делах этой чокнутой Алиски информирована лучше всех. О себе только ничего не знаешь.

«О горе! — подумала я. — Она права. Ничем я не благополучней Алиски. Моя жизнь — те же дебри, что и у нее».

И я позвонила Марусе. Она похлеще Тамарки удивила меня.

— Старушка, епэрэсэтэ! — возмутилась Маруся. — Я прямо вся сейчас упаду! Герман и Тамарка? Не верю! И даже слышать о том не хочу!

— Но ты же сама их познакомила, — напомнила я. — Неужели забыла?

Маруся не ответила, ей было не до меня. У нее происходила своя напряженная работа: мысли множились, как кролики на воле. Слава богу, она посвятила меня в результат этих трудов.

— Старушка, — закричала Маруся. — Я прямо вся поняла, где Тамарка познакомилась с Германом. Помнишь, она в Мексику ездила? А ты еще хвастала, что Алискин Герман не вылазит оттуда, ведь его папа там работал в посольстве?

— Да.

— Вот там, в Мексике, они и снюхались. Да-да, сейчас припоминаю, Тамарка что-то зачастила ко мне тогда, все выспрашивала про Алиску. Любопытно ей было, а подъезжать к тебе она не решалась.

«Еще бы, — подумала я, — все боятся силы моего ума. Однако что же это творится? За моей спиной у моих же подруг идет своя интенсивная жизнь, а я и не в курсе?»

Естественно, в связи с этим возникла настоятельная потребность позвонить Евгению. Если в течение десяти минут узнаешь Такие интересные новости про свою лучшую подругу, про мужа другой лучшей подруги и все это от третьей лучшей подруги, то кто ж тогда знает, какие сюрпризы преподнесет родной муж? Признаться, многого уже ждала.

И Евгений меня не разочаровал. Преподнес сюрприз, раскрыл тайну своего неожиданного возвращения.

— Сима зря убеждала в обратном, — бушевал он, — тебе плевать на меня, на семью, на сына! Я оторопела:

— Какая Сима? В чем это она тебя убеждала? Евгений еще больше осерчал:

— Какая Сима? Будто не знаешь. Сима! Соседка Алиски. Сама, небось, подговорила ее, вот она плетушки и плела. А я, как дурак, поверил, вернулся, ждал.

Тут мне сделалось дурно:

— Да в чем я подговорила ее? Что она тебе плела? Говори сейчас же!

— Сама знаешь, что плела. Каждый день мне звонила. Все донимала рассказами о том, как ты меня любишь, как страдаешь. Все брехня! Ваши бабские интриги. Одного не пойму, зачем тебе нужно за нос меня водить? Садистка ты, что ли? Или мазохистка?

Вот какие у него проблемы — садистка я или мазохистка! Меня же волновали проблемы другие.

— Женя, толком скажи. Когда Сима тебе звонила? Откуда она твой номер знает?

— Об этом я тебя должен спросить! — рявкнул Евгений. — Все! Ухожу! Надоело ждать, когда ты вспомнишь наконец и обо мне.

— Женя, милый, скоро приеду! — закричала я, но крик мой прозвучал гласом вопиющего в пустыне.

Мой муж уже не слушал меня. Он отправился к Юльке. Я окоченела от этого всего, остолбенела, оцепенела, окаменела и бог знает что еще.

Не знаю, долго ли я сидела в прострации… В голове образовалась пустота, но не от отсутствия мыслей, а от сумасшедшего их переизбытка.

«Как же так? — поражалась я. — Эта Симочка, эта аферистка, травит Алиску буквально у меня под носом. Я же бегаю за Нюрками, Лорками, Каринками и Фаинками, ворошу старое белье. Даже Тамарку уже вывела на чистую воду… А зачем? Чтобы Симочка спокойно продолжала творить свое черное дело?»

Очень обидно было признавать, что какая-то девчонка так легко меня — тертый калач — вокруг пальца обвела. И как затеяла? Простенько! Не особо утруждая себя. На живую нитку интригу собрала, а я так легко купилась! Со всех ног кинулась в чащобах прошлого искать то, что располагалось у меня под носом.

Ох, как я была зла. Зла на всех. Особенно почему-то на Германа.

«А этот Герман? — со скрежетом зубовным думала я. — Этот престарелый ловелас! Мышиный жеребчик! Бросился в роман с юной соседкой, как саврас без узды. И до чего дошел — Алиску побоку! А сама Алиска? Где были ее глаза? Такую змею на груди пригрела!»

Я помчалась к Симе. По странному стечению обстоятельств, входя в подъезд, встретила соседку, живущую этажом ниже.

— Софья Адамовна, — воскликнула она, — как здоровье Алисочки?

Я мысленно обругала язык Марго, оповестивший уже весь дом о недомоганиях Алисы. Однако тут же выяснилось, что я не права — язык Марго здесь ни при чем.

— Очень она нас напугала, — пожаловалась соседка, имея в виду Алису. — Когда Симочка прибежала ко мне, я даже струхнула.

Я удивилась:

— О чем вы? Не пойму.

— Ну как же, — расстроилась соседка, — говорю о том дне, когда Алисочка потеряла сознание. Мы с Симочкой вдвоем тащили бедняжку на себе. С виду она стройненькая, но такая тяжелая. Еле дотащили.

Теперь я совсем ничего понять не могла и, слегка досадуя, воскликнула:

— Почему? Почему тащили? Соседка всплеснула руками:

— Потому что мужчин не было на этаже, вот Симочка меня и попросила помочь перенести бедняжку к себе. Не лежать же Алисочке одной в квартире.

Наконец до меня дошло, что речь идет о том дне, когда я приехала из Москвы и застала Алису в квартире Симочки. Но я полагала, что Алиса туда своими ногами пришла, теперь же выясняется, что ее тащили. Разве это не удивительно?

— Неужели Симочка не могла остаться с Алисой в ее квартире?

— Не могла, — ответила соседка, сердобольно качая головой, — Симочка ждала важного звонка из-за границы, а Алисочка потеряла сознание. Вот и пришлось ее к Симочке тащить.

Простившись с соседкой, я укрепилась во мнении, что Алису травит Сима.

— Скажи мне, дорогая, — воскликнула я, входя в ее квартиру, — а сама ты была в Мексике? Сима побледнела.

— Почему ты спрашиваешь? — испуганно вскричала она. — С какой стати?

— Да потому, что в моей голове возникли вопросы, которые давно пора тебе задать. В общем-то, и без них все очевидно, но все же спрошу. Помнишь, я приехала из Москвы и застала умирающую Алиску в твоей квартире?

Сима сразу успокоилась.

— Конечно, помню, — ответила она. — Я не могла у нее сидеть, я ждала звонка, потому и попросила соседку помочь. Мы перетащили Алису ко мне.

— А какой смысл тащить ее, бесчувственную, прибегая к помощи соседки, когда всего лишь достаточно было захватить с собой трубку?

Я сняла с подставки трубку радиотелефона, грозно потрясла ею в воздухе и вернула на место.

Симочка растерялась.

— Я ждала звонка, ждала звонка, — севшим голосом лепетела она.

— Правильно, ждала звонка. Вот и ждала бы его в Алискиной квартире. Зачем было ее, умирающую, к себе тащить?

— Но я боялась! Мне там страшно! — закричала Симочка. — Алиска чахнет, а от чего? Никто не может сказать! Неужели ты не чувствуешь, там происходит что-то странное? Марго права, там живет нечистая сила! Там стены дышат. Там раздаются стоны. Даже я черных человечков вижу. Честное слово, всерьез подумываю: не показаться ли психиатру.

Она разрыдалась.

«Что за артистка? — удивилась я. — За кого она меня принимает?»

Рассердившись, я закричала:

— Ты мне человечками зубы не заговаривай! Признавайся, зачем Евгению моему звонила?

Симочка испуганно отшатнулась. Однако в руки взяла себя быстро, вытерла слезы и спокойно ответила:

— Хотела вас помирить.

Мне стало смешно. Кого она провести хочет? Она же против меня ребенок.

— Добрая? — ехидно поинтересовалась я, — Всем добра желаешь? Германа у Алиски умыкнула и святую из себя строишь?

Симочка побледнела, нервно глянула на часы. Было очевидно, что она не решается прекратить разговор, хотя о том лишь и мечтает, как бы выпроводить меня поскорей.

Конечно же, я осталась, было что ей сказать. Не скупясь на подробности, я поведала, как Симочка встретилась с Германом в Мексике и как он посмотрел на нее совершенно другими глазами. Ведь в Мексике только и открываются у него глаза.

Вернувшись в Питер, он понял, что на этот раз слишком увлекся. Соседка — это не Тамарка, живущая в Москве. Герман испугался и снова в Мексику удрал. Симочка же поняла, что бросить Алису он вряд ли отважится, и решила немножко делу помочь. Но как она дерзнула, как пошла на такое преступление? Герман же не дурак!

Все это я ей и выложила.

— Вот именно! — обливаясь слезами, воскликнула Симочка. — Герман не дурак. Он сразу понял бы, что Алиса умерла от отравления. Нет, не такая я глупая, как ты думаешь. И вообще, у меня жених есть. Я его люблю.

Телефонный звонок оборвал ее откровения. Ужас, появившийся в глазах Симочки, придал мне ту необходимую скорость, которая позволила опередить хозяйку квартиры. Перед самым ее носом я схватила трубку и жадно прижала ее к уху. Герман! Я сразу узнала его голос.

— Малышка, это опять я, — нежно сказал он. — Нам надо поговорить.

Симочка стояла, объятая ужасом. Но я не стала разоблачать Германа, а передала трубку ей, прошептав:

— Поговори, я, так и быть, подожду. Она благодарно кивнула, нерешительно взяла трубку и… нажала на клавишу отключения.

— Почему ты не стала с ним говорить? — возмутилась я.

— Он мне звонит, — грустно сообщила Симочка. — Все время звонит, но мне нечего ему сказать. Я его не люблю. У меня есть жених…

Ее прервал новый телефонный звонок. Симочка одними глазами попросила меня не трогать телефон, но я не послушалась.

— Малыш, ты снова не хочешь меня слышать? — взволнованно спросил Герман. Симочка опять прервала разговор.

— Не надо, — попросила она. — Он сказал, что не вернется из Мексики, если я не соглашусь стать его женой. А как я могу согласиться, если не люблю его? К тому же Алиса моя подруга…

Я была изумлена:

— Зачем же ты голову ему вскружила? О чем ты думала, когда роман закручивала? Симочка понуро пожала плечами:

— Тогда все было не так… Тогда я еще не встретила своего жениха, тогда с Алисой еще дружна не была, даже не подозревала о ее существовании. Мы с Германом случайно встретились в Мексике. Там жизнь похожа на сказку. Я не знала, что он женат, и вообще, мне показалось… — Она вздохнула:

— Но все прошло, прошло, а Герман не хочет с этим смириться. Я прозрела:

— Значит, эту квартиру Герман купил только из-за тебя? Чтобы быть поближе? Симочка снова вздохнула:

— Да, и сделал глупость. Когда я увидела, какая добрая и хорошая у него жена… Сразу поняла… Это так некрасиво… Наши с ним отношения… С тех пор пытаюсь порвать, но Герман не унимается. Уже не знаю, что делать, я похудела, извелась… Соня, ты ведь не скажешь Алисе? Честное слово, я с ума сойду! Даже не знаю, как после такого предательства смотреть ей в глаза. Она же, как ребенок. Ой, Соня, не могу!

И Симочка заплакала.

— Ничего Алисе не скажу, — успокоила я ее. — За эти дни столько всяких секретов узнала, что Алисе их не переварить. Рассказывать начну, бедняжка точно сойдет с ума. У самой уже голова идет кругом.

Симочка роняла слезы, глядя на меня с благодарностью и надеждой.

— Соня, а мне как быть? — спросила она. — Я уже квартиру собралась менять.

— Даже так?

Она с жаром воскликнула:

— Соня, клянусь, мне чужого не надо! Германа я не люблю. Сама же видела, я с ним даже разговаривать не хочу.

И видела, и слышала. Бесспорно, она не лгала, я же зашла в тупик. Если Симочка говорит правду, то кто же тогда травит Алису?