Глафира явилась мгновенно и, сгорая от любопытства, закричала прямо с порога:
— Что случилось?
Глаза ее сами собой (против Глашиной воли) шарили по углам в поисках Липочкиного любовника.
— Где Ваня? — спросила она, не решаясь заговорить о главном, о том, что видела прошлым утром, стоя на общем балконе.
— Ваня на работе, — хмурясь ответила Липочка, не зная как приступить и с чего начать. — У меня к тебе важное дело.
— Это насчет него? — спросила Глафира, игриво толкая подругу в бок и делая глазки в сторону спальни. — Он что, у тебя под кроватью живет? При живом Ване? Ох и озорница ты, подружка! Устроила их прямо как в поезде: один — на верхней полке, другой — на нижней. И оба твои!
Глаша, такого не допуская, конечно же пошутила, но невольно попала в самую цель. Липочка вспыхнула и рассердилась.
— Не понимаю, о чем ты говоришь! — яростно топнув ножкой, воскликнула она.
— Не о чем, а о ком. О Романе.
— О каком Романе? — не сдавалась Липочка, отчаянно разыгрывая недоумение.
Глафира рассмеялась:
— О каком Романе? Ой, не надо! Не надо, я все слышала. И, кстати, видела как вы вчера утром на лестнице скандалили. Ты же на моих глазах повела его к себе. А он симпатяга, твой Роман, ей богу! — она снова игриво толкнула подругу в бок. — Не горюй, милые дерутся, только тешатся.
— Какой ужас! — воскликнула Липочка и, схватившись за сердце, убежала в спальню.
Там (на всякий случай под кроватью) ее поджидал Роман.
— Все пропало, вылезайте, — зашипела она. — Глаша вас видела, она все знает.
— Ну и что? — спокойно поинтересовался Роман.
— А то, что я в панике! Как мне быть?! Я пропала! Какой ужас! Что она теперь обо мне думает?! Осуждает, верно, меня!
— Осуждает? Чья бы мычала, пусть она лучше себя осуждает. Да и какая вам разница? Вы ее, если не ошибаюсь, о чем-то просить собирались?
Липочка подтвердила:
— Не ошибаетесь, собиралась.
— Ну так и просите, — посоветовал Роман. — Случай для этого подходящий. Теперь ей и объяснять ничего не надо, сама догадается. Если вы попросите то, что я вам рекомендовал, и она идею поддержит, тогда можно не волноваться. Глаша точно не проболтается Ване. Будет язык за зубами держать.
— Вы правы, — согласилась Липочка. — Но вряд ли Глаша на это пойдет. Ах, как это все неприятно, — посетовала она.
— Хорошо уже то, что вы больше не кричите “какое счастье”, — заметил Роман.
Липочка хотела ему ответить, но ее позвала Глафира:
— Куколка, ты где? Что это, ва-аще, такое? Пригласила и бросила!
— Я сейчас! — крикнула Липочка и сердито прошептала:
— Видите, вы заварили эту кашу, а теперь я должна расхлебывать. Даже не знаю с чего начать.
— Вернитесь к ней, — невозмутимо посоветовал Роман. — И завершите начатое.
— Посмотрим, что из этого получится.
А получилось совсем неплохо. Понурившись, Липочка отправилась к подруге и честно призналась:
— У меня беда, но подробностей не выспрашивай. Позже сама тебе расскажу, а пока нельзя. Но это совсем не то, что ты думаешь, — строго поджав губки, предупредила она. — Ты права лишь в одном: Роман действительно живет в моем доме.
— А-аах, ешкин кот! — ахнула Глафира. — А как же Ваня?
Липочка скорбно вздохнула:
— Ваня об этом не подозревает. Роман живет под кроватью.
— В вашей спальне?!
— В нашей спальне.
— Вот так хохма! — прыснула Глафира. — В доме любовник, а Ваня и не в курсах. Ну, Липка, ты настоящая стерва! — похвалила она подругу. — Муж на кровати, а любовник под кроватью. И оба под рукой, точнее под…
Глафира запнулась, стрельнула глазами в дверь спальни и заключила:
— Ну, не будем углубляться в подробности. Главное я поняла и должна признаться: завидую, страшно завидую. Это надо же, засыпать под бочком у мужа, а просыпаться в объятиях любовника! Просто блеск! Представляю как это бодрит, как нервы щекочет!
— Да нет же, все не так, — попыталась оправдаться Липочка, но Глафира ее не слушала.
Она была во власти разыгравшейся фантазии, она вся ушла в воображение, которое рисовало картины, одна другой пикантней и острей.
— Ах, как это должно быть интересно! Как сексуально! — восхищалась Глафира. — Жить тайно втроем! Но почему я сама до этого не додумалась? — внезапно огорчилась она. — Почему бы и мне не завести свой маленький гарем?
Сказав это, она подумала: “А я-то, дура, всякий раз выпроваживаю Ваню, когда приезжает Пончиков. Почему бы мне его под кровать не загнать? Хоть на одну ночь. Надо попробовать”.
Твердо решив тиражировать идею подруги, Глафира спросила:
— Так, говоришь, Ваня твой не догадывается?
Липочка сокрушилась:
— Не догадывается пока, но, чувствую, скоро догадается. Ты должна мне помочь.
— Взять к себе твоего Романа? Нет-нет! У меня мало места, — опрометчиво запротестовала Глафира, о чем тут же пожалела. “Чем идея плоха? — мысленно опомнилась она. — Роман красавчик. И кровать у меня шире. Пусть под ней поживет”.
Однако, было поздно. Липочка с досадой тряхнула кудряшками и сказала:
— Все не так!
— А как?
— Ты должна взять к себе моего Ваню, а не Романа, — зажмурившись, выпалила Липочка и снова схватилась за сердце.
— Что-ооо?!!!!!
Глафира открыла рот да так и застыла, соображая то ли она услышала. “Липка Ваню своего, что ли, навязывает? Она же над ним тряслась, как над бесценным сокровищем, а теперь избавиться хочет? Чтобы остаться с Романом? Вот это любовь! — восхитилась Глафира. — Вот это у Липка приключение! Крышу снесло прям со стропилами! А чем, спрашивается, я хуже?”
— Я что-то не поняла, — с трудом обретая дар речи, спросила она, — ты мне, что ли, Ваню отдать своего хочешь? А куда я Пончикова дену?
Липочка замахала руками:
— Не отдать! Не отдать! Боже тебя упаси! Ваня самой мне нужен!
— А чего ж ты тогда от меня хочешь? — удивилась Глафира.
— Чтобы ты мне помогла, отвлекла на себя моего Ваню.
— Как это — отвлекла?
Липочка зарделась:
— Я не знаю, ты у нас в этом специалистка: умеешь подманивать мужиков.
— Короче, ты хочешь, чтобы я соблазнила твоего Ваню, — догадалась Глафира и строго спросила: — Зачем тебе это нужно?
Липочка окончательно сконфузилась и, страдая от собственной безнравственности, со слезами на глазах призналась:
— Чтобы он дома реже бывал.
— Та-аак!
Глафира подперла бока, прикусила губу, окатила подругу презрением и выдала:
— Дожили! Это за кого ты меня принимаешь? За шлюху что ли какую? Ха! Ваню ее соблазнить! Нет, ну это надо же? Это ва-аще что такое?
И так далее и в том же роде часа эдак на полтора. Долго, долго стыдила подругу Глафира. Припомнила все, от горшка до школьной парты и далее. Ты всегда меня потаскухой считала. Осуждала всегда меня, а теперь, гляди-ка, и шалава на что-то сгодилась, понадобилась тебе…
Липочка плакала и оправдывалась, сгорая от стыда, заверяла подругу, что никогда ее не осуждала… В конце концов дошло до того, что она у Глафиры запросила прощения.
— Бог с ним, с Ваней моим, — окончательно сдавшись, сказала она, — ты прости меня, Глаша, и зла не держи, это я от отчаяния. Ну, да выкручусь как-нибудь, а не выкручусь, значит такая моя судьба. Сразу знала, что затея глупая. Согласись ты, все равно с рук не сбыть проблемы.
— Почему?
— Так в Ваню моего все уперлось бы. Он у меня верный до ужаса, спасу нет. На других женщин даже и не смотрит.
Очень впечатляющее заявление. Наша сестра, слыша такое, обычно смеется, но в Глафире взыграло женское самолюбие. Не смотрит? На меня? Что эта Липка о себе возомнила? На нее смотрит, а на меня не смотрит? Чем она лучше? Решила дурища соревноваться со мной? Что ж, утру ей нос, раз сама просит.
— Ладно, фиг с тобой, — согласилась Глафира, — не могу я на горе твое смотреть. Подруга как никак, и сердце у меня не каменное. Сегодня же Ваню к себе заберу, забавляйся спокойно с Романом.
Тут уже Липочка взволновалась:
— Как это заберешь? А если он не пойдет?
— Пойдет, куда денется. Я попрошу его починить бачок моего унитаза. Всем известно откуда у Пончикова растут руки.
Липочка подумала, что у ее Вани руки растут примерно оттуда же, но разочаровывать Глашу не стала, лишь уточнила:
— И долго он будет чинить твой бачок?
— А сколько скажешь, столько и будет, — пообещала Глафира.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Липочка сникла:
— Так все просто?
— Проще не бывает.
— И чем вы будете заниматься?
Глафира, заметив слезы в глазах подруги, вдруг проявила благородство.
— Не бери в голову, — посоветовала она. — Ты обратилась к специалисту экстра-класса. Твой Ваня будет жить у меня хоть день, хоть неделю и при этом не станет тебе изменять.
— Как же это? — удивилась Липочка.
В глазах ее появилось недоверие, обидевшее Глафиру.
— У меня есть свои хитрости и секреты, — заверила та. — В любое время можешь звонить и спрашивать чем мы занимаемся. Все скажу, как на духу.
Липочка встревожилась:
— Что значит — в любое время? Он что, совсем дома бывать перестанет?
— Ну почему? Изредка отпускать его буду, чтобы запах стойла окончательно не забыл, — великодушно пообещала Глафира.
— А Пончикова ты денешь куда?
— Пончикова отправлю в длительную командировку, а если в командировку не получится, тогда в запой. Прямо сейчас этим я и займусь.
У Глафиры все просто: сказано — сделано. Этим же вечером Ваня двинулся к соседке чинить бачок ее унитаза. Минут сорок добросовестно чинил: поломал окончательно, а потом Глафира погладила его по спине и пожаловалась:
— Совсем ты, Ванечка, меня забросил.
— Работы много, — буркнул Желтухин. — Да и муж твой все время дома.
— Пончикова три дня не будет, если дело только в нем, — победоносно сообщила Глафира.
— Да-аа?
Иван Семенович, чья уверенность в себе была внезапно подорвана родной женой, почесал в затылке. Раньше у него при таких обстоятельствах не возникало вопросов, а теперь бедняга задумался: “Что если Глаша добьет меня окончательно? Она же ненасытная. Про таких говорят: всем бл…дям бл…дь, коню дала и конь сдох…”
— Так что, остаешься? — нетерпеливо поинтересовалась Глафира.
Желтухин глянул в ее белое холеное лицо и заподозрил в нем обидную насмешку. “А, была не была!” — решил он и сказал:
— Хорошо, я останусь, но нет ли у тебя каши?
Глафира опешила:
— Каши? Какой?
— Желательно манной, — пояснил Желтухин.
— Зачем тебе манная каша? — рассмеялась Глафира.
— У меня от каши этот, как его, дух поднимается, настроение встает, — выпалил Желтухин и заключил: — Короче, без каши ничего не получится — я не останусь. Изволь варить.
— Ну хорошо, я сварю, — растерянно согласилась Глафира.
Желтухин тотчас вернулся домой и горестно пожаловался, что у него образовалась внезапная командировка.
Липочка все по-своему поняла и сразу подумала: “Ваня мой скромник известный. Когда бачок Глашин чинил, она к нему приставала. Приставала не от души, а по моей просьбе, но Ваня-то скромник. Он испугался и решил сбежать”.
Сделав такой странный вывод, Липочка обрадовалась и, как только за мужем закрылась дверь, сразу позвонила Глафире.
— Нам повезло, — сообщила она, — не придется тебе с Ваней мучаться. У него снова командировка.
— Я всегда говорила, что ты, Липка, везучая, — нежась в объятиях Желтухина, изрекла Глафира. — И когда он вернется?
— Сказал, что не раньше, чем через три дня, — похвастала Липочка.
— Представляю, как ты будешь скучать, — ухмыльнулась Глафира и нежно чмокнула в темечко мужа подруги.