К исходу третьего дня Рядок вышел к реке. До этого он же перебирался через две мелких речушки. Первый раз перешел по перекинутому бревну, второй — просто перепрыгнул в самом узком месте. Но в этот раз река, к которой он спустился по каменному склону, несла воды широко, и напрочь отрезала его от противоположного берега. Не лезть же в ледяную воду голышом? Замерзнешь, как цуцик, еще и не дай Бог простынешь, а это в диких местах чревато ранней смертью. Рядок присел на утопленную наполовину в галечник корягу на берегу и задумался. Вот уже три дня, как он решился уйти с хутора. Мог бы жить и дальше, разных зайцев, тетеревов и куропаток в окрестных местах хватало с избытком, но заела тоска. Почему-то никто из княжеских людей по их следам не пришел, хотя он ждал их и надеялся до последнего. И Рядок решил добираться до жилых мест самостоятельно. Старик, перед своим внезапным исчезновением вместе со всеми людьми, встретившимися ему здесь, оставил ему кресало, нож, кое-какие продукты, самым ценным из которых он посчитал соль, так что Рядок не бедствовал. По большому счету он чувствовал себя обязанным всем этим людям и больше всех старику — ведь не бросили раненого, выходили и даже потом не прикончили, хотя сам бы он наверняка на их месте не оставил свидетеля в живых. А они оставили, рискнули. Теперь, Рядок даже из одной простой вежливости гостя, отведавшего хозяйский хлеб, ни за что бы не выдал их Никифору. Правда, они же этого не знали. Или знали? Этот старик какой-то уж очень умный. У варяга иногда складывалась такое ощущение, что он понимает тебя лучше, чем ты сам себя.

Речка напористо шумела по камням у самых ног, плескались крупные рыбины на глубине, шлепая хвостами по бурливой глади, а он все сидел и не мог решить, что же делать дальше. Хорошо, хоть погода наладилась. А то в первый день его похода почти с самого утра лил дождь, туман висел над лесом и в этой хмари, он, похоже, где-то свернул не туда. Вот же третий день он пытается хоть немного определиться, где находиться и в какой стороне человеческое жилье, но пока безрезультатно. То, что он заблудился, Рядок понял еще вчера, когда после не принесшего облегчения ночного отдыха на сырой земле в мокрой одежде, не смог сообразить, куда же ему идти дальше. Костер из мокрых дров он развести не смог. К счастью, солнце наконец выглянуло на небосвод и Рядок потихоньку начал согреваться. Тогда пошагал на удачу. Первую половину дня взбирался на крутой хребет, изрезанный скалистыми овражками, отдыхая на узких террасах, дважды чуть не сорвавшись. Потом почти столько же спускался по отвесному склону в глубокую долину. Думал, внизу будет легче. Где там?! Все тоже — заросли и гниль. Весь третий день он упорно шел вперед, перебирался через мелкие ручейки, продирался через заросли колючей ежевики и барбариса, плутал по высокой траве среди толстых елей и мелких пихточек, и вот к вечеру пришел сюда. Что за река, куда бежит, Рядок не представлял даже приблизительно. Понятно, на юг. Но что там, на юге? Новые отроги скал, глухая непроходимая тайга, разбойничья вольница, где его прибьют, не спрашивая даже имени, или город, из которого он пришел? Бог его знает.

Решил ночевать на берегу. Без труда насобирал в прибрежном ивняке старых, выглаженных до блеска коряг и распалил большой костер. Не смотря на теплый, даже жаркий к обеду день, ночи здесь, в горах обычно холодные. Это он уже понял. Доел кусок зайчатины, оставшийся еще со вчерашнего ужина, и улегся спиной огню.

Проснулся от холода уже под утро. Светлели звезды, заполнившие весь окоем от края до края, тянуло прохладой от темной воды. Он рывком подскочил и замахал руками, прыгая вокруг потухшего костра. Потом накидал приготовленных с вечера дров в кострище, подсунул под них сухого мха и травы и, стуча зубами, принялся щелкать кресалом. Кое-как ему удалось заронить искру в сушняк. Быстро склонился и раздул пламя, робко заигравшее на тонких веточках. Чуть согревшись у быстро набравшего силу костра, он решил никуда отсюда не ходить, пока не обеспечит себя едой, хотя бы на пару дней. Чтобы потом по дороге не отвлекаться на добычу пищи, а все мысли сосредоточить на поисках пути к жилью.

Рядок поднялся на небольшой пригорок, отделяющий галечник от леса. У него было с собой пару силков, которые он смастерил из найденной на хуторе бечевки. Оглядевшись, он направился вглубь еловой чащи. Светлело. Под деревьями проглядывали шапочки разросшихся после дождей мясистых боровиков, и тонких сыроежек. Он подумал, что пока ждет удачи с силками, можно поджарить на прутиках грибов. И еще попытать удачи с острогой в реке. Авось, какой налимчик и попадется.

Расставив силки, он вернулся к костру с крепкой палкой в руках, которую решил использовать как копье. Пояском привязал к ее острию нож, снял портки и вошел в ледяную воду. Жалистые струи, словно крапивные стебли обожгли голые ноги. Он поежился и стерпел. Через несколько шагов стало легче. Вглядываясь в воду, набирающую прозрачность под встающим солнцем, он побрел вдоль берега. Мимо сновали мелкие рыбки, так стремительно, что он не успевал даже занести руку с копьем. Вдруг у ног появилась и быстро сформировалось в крупную рыбину массивная тень. Он поднял руку и замер. Тень тронула его ногу скользким телом и, дернувшись, направилась от берега. Рядок на глаз добавил расстояние, сделав сноску на преломление воды, и резко бросил копье в воду. И тут же вскинул древко вверх. На ноже яростно трепыхалась крупная рыбина. Рядок с ходу определил муксуна. Он выскочил на берег и скинул добычу на камни. Отвязал нож от копья и одним движением отсек муксуну голову. Вскоре рыбина, капая жиром на шипящее пламя, вычищенная и выпотрошенная висела над костром. Рядок суетился перед ней на корточках, поворачивая добычу на вертеле — том же копье.

Рыбины хватило бы, наверное, на двоих, таких как варяг. Он съел только половину вкуснейшего блюда, когда почувтвовал, что больше в него не влезет ни одного кусочка. Рядок убрался у костра и, подкинув в пылающее пламя пару толстых веток, или, скорее тонких бревен, чтобы горели дольше, направился на взгорок проверить силки. И только поднялся на его вершинку, как внезапно замер, скованный страхом: на него смотрел немного насмешливо широкий, словно трехсотлетняя сосна, мужик. Он стоял внизу, уперев одну руку в бок, во второй сжимая крепкий боевой топор. Уж в этом оружии, как впрочем, и в любом другом, он разбирался получше многих, даже в их бродячем десятке.

— Силки проверить решил?

Голос мужика разливался по окрестному лесу так же густо, как и он сам бы выглядел среди тонких 18-летних парней-горожан.

— Ну, решил, — Рядок не мог сообразить, как же вести себя с этим несомненно разбойником.

— Косой один попался. Здоровый, — он кивнул куда-то в левую сторону.

Рядок перевел взгляд. В стороне стоял молодой воин в заношенной одежде и, чуть приподняв лук, держал его на прицеле. Парень сжимал оружие расслабленно, но за этой слабостью варяг углядел набитым глазом опыт и силу уверенного в себе мастера. Такого лучше не злить.

— Ты удачный охотник, — продолжил незнакомец. — Вторая ловушка тоже не пуста, — он глянул направо.

Рядок, уже догадываясь, что и там он увидит воина, повернул голову. Второй парень, с пушком на подбородке, тоже сжимал лук. У его ног валялся колонок. Шея его была свернута на бок.

— Правда, шкура его сейчас ни на что не годна. Ну, да мясо мы заберем, если ты не возражаешь — собак кормить.

Рядок сглотнул слюну:

— Поговорим?

— Отчего не поговорить с хорошим человеком. У тебя там костерок, чую, горит, пойдем посидим.

Рядок первым развернулся и, сопровождаемый наконечниками стрел, двинулся назад. Мужик пошел за ним.

У огня они сели напротив друг друга. Немного поодаль расположись парни, не выпускающие оружия из рук. Рядок разглядел, что они совсем молодые, не больше восемнадцати и очень похожи. И каждый из них чем-то повторяет этого кряжистого мужика. Явно отец с сыновьями.

Старший мужик внимательно разглядел воина, сидящего перед ним. Глаза у него отсвечивали голубыми бликами от огня, как и у самого Рядка.

— Варяг, — не то спросил, не то определил для себя мужик.

— Ну, варяг. И что с того?

— Да, ничего. Кому служишь? Купцам?

— Не, не купцам. Служил у князя.

— Как здесь очутился?

— Раненным в плен попал каким-то хуторским. Где-то в этих лесах. Они меня вылечили, да и бросили одного на хуторе. Я сидел, сидел, скучно стало, вот и пошел бродить по лесам. Не знаю, куда и зашел.

Мужик заинтересовался:

— А они, это кто? Объясни-ка.

— Староверы какие-то. Старик там был, главный. Седой, как лунь. Его Белогостом кличут. С ним еще люди.

— На лице мужика проявилось беспокойство. Он быстро глянул на парней. Они опустили луки и подтянулись поближе.

— Белогост, говоришь?

— Ну, да.

— И что, отпустил он тебя.

— Отпустил или бросил, не понять. Только вечером на хуторе полно народу было. Меня в сарае закрыли, а утром проснулся, сарай открыт, а на хуторе никого. И все вынесено, что можно было. Похоже, перебрался он в другое место.

— А тебя, значит, не тронул.

— Не тронул, как видишь.

— Видать, приглянулся ты ему чем-то.

— Видать, так.

— А хутор, Васильчиковский?

— Это я не ведаю. Нас туда чернец привел, сказал, вороги здесь.

— А дальше что?

— А дальше… — Рядок помрачнел, вспомнив тот злополучный бой. — Перестреляли они моих товарищей, как куропаток. Я сам стрелу в руку получил. Чернец вроде сбежал, что с остальными тоже не ведаю.

— И что ты туда ходил? Что тебе староверы сделали плохого?

— Ничего не сделали. Служивый я. Человек подневольный, приказано, надо выполнять.

— Довыполнялся.

— Рана что? В нашем деле без этого не обойтись. Мы привычные. Меня, почитай, уже разов десять кололи.

— А меня и того больше.

— Что, тоже служивый?

— Мужик усмехнулся:

— Что-то вроде того. Ну, а звать-то тебя как?

— Рядком родители назвали.

— Ну, а меня зови Кряж. А это сыновья мои: Починок и Ростик.

Парни молча склонили головы, но оружие не убрали. Рядок тоже вежливо кивнул.

— Чего дальше думаете? — варяг решил воспользоваться возникшим вдруг небольшим потеплением в их отношениях.

Кряж кивнул парням, и они наконец опустили луки и подошли поближе к костру. Оглянувшись, они подтащили старую корягу и устроились на ней рядом с отцом.

— Если угостишь чем, пообедаем. А то с утра не емши.

— Конечно, угощу, — насмотря на противоестественность ситуации, он почувствовал себя неловко. Словно, забыл пришедших к нему гостей, накормить.

Рядок повернулся и вытащил из-за коряги остатки муксуна:

— Вот, у меня тут рыба осталась.

Парни заинтересованно рассмотрели ее:

— Муксун?

— Ага. Если не торопитесь, можно зайца приготовить.

— Не торопимся.

— Вот и отлично, — варяг подхватил тушку косого и потащил ее к реке — потрошить.

Дело это нехитрое, шкурка в умелых руках снимается как чулок. Не успели Кряж с сыновьями расправится с муксуном, как Рядок, обмазав тушку солью, уже насаживал ее на то же копье. Устроив ее над огнем, он присел напротив. Парни тем временем насобирали по берегу сушняка и кинули рядом с кострищем две крупные охапки.

Облизав последнюю косточку косого, Кряж скинул ее туда же куда и остальные — в котомку. Он уже давно объяснил варягу, что это для его лайки. Так же поступили и парни.

— Ну, спасибо, добрый человек за угощение, — Кряж завязал котомку и поднялся. Тут же, как по команде подскочили и сыновья. — Пора нам дальше топать.

— Далеко вам еще? — Рядок тоже встал, вытирая руки о лист лопуха. — А то посидели бы еще.

— Мы бы посидели, да пора. А ты, что с нами не идешь? — притворно удивился Кряж. — Неужто одному не надоело по лесам шастать?

— Надоело ужасть как. А мне с вами можно?

— Отчего нельзя. Пошли. Отведем тебя к нашему атаману. Он казак справедливый, да и мы за тебя слово скажем. От тебя будет зависеть, что дальше…

— Я сейчас, — засуетился Рядок.

В этот момент он почувствовал, что готов идти к любому атаману, только бы не оставаться снова одному в лесу. Он быстро допинал недогоревшие головешки до воды и они зашипели, подняв облако пара. Сунув нож за пояс, он повернулся к мужикам:

— Я готов.

Кряж чуть улыбнлся. Подобревшими глазами на него смотрели и парни.

— Ну, пошли раз готов. Мы здесь недалече устроились. Вот увидишь, тебе у нас понравится.