Вглядевшись в свое новое правительство, Украина оторопела. Куда подевались старые партаппаратчики? Отчего в кресле премьера не сидит очередной их представитель, чье лицо с трудом помещается на телеэкране? С экранов на них глядел молодой, красивый, подтянутый премьер. Рядом улыбалась дама с внешностью фотомодели – второй человек в правительстве. На их фоне даже Кучма, которого с такой неохотой выбрало население, выглядел как-то иначе. Помолодевшим, что ли.

Работа в правительстве Ющенко закипела сразу, с первого дня. Роли распределились так: Юлия Тимошенко – мотор предстоящих реформ; общее руководство и прикрытие ей обеспечивает председатель правительства. А где-то высоко над ними, практически в облаках, парит Леонид Кучма. Поначалу это устраивало всех.

У вице-премьера была полная свобода действий. Ющенко играл роль верховного правительственного арбитра, подотчетного лишь президенту. Президент с удовольствием осваивал новый имидж – либерала и реформатора.

Первой акцией Тимошенко на посту вице-премьера стала поездка в Москву. Россия давно уже обвиняла Украину в воровстве транзитного газа и по обыкновению грозила приостановить поставки энергоносителей. В Москве Юлия Тимошенко выступила с официальным заявлением, которое повергло в шок украинские элиты. Впервые в истории украинско-российских отношений официальный представитель Киева признал воровство газа. Кроме того, она признала и долг украинских потребителей. Сумма долга была астрономически велика: $2,8 млрд.

Слова Тимошенко произвели эффект разорвавшейся бомбы. Удар пришелся в самое сердце хитроумных бизнес-схем, позволявших уводить миллиарды из бюджетов обеих стран на номерные счета в Швейцарии. Тимошенко лучше других знала, как функционируют такие схемы.

Первым с резкой критикой Тимошенко выступил председатель государственного АО «Нафтогаз Украины» Игорь Бакай, поскольку непосильный миллиардный долг ложился на его фирму. Патрон Бакая Александр Волков обвинил Юлию Владимировну в отсутствии патриотизма. Кучма тоже сделал вид, что разгневался. Президент ездил на рыбалку с Бакаем, материл Юлю и, успокаивая одного из главных финансистов своей предвыборной кампании, обещал завести уголовное дело на сорвавшуюся с катушек бывшую «принцессу». Потом Кучма, правда, поминал недобрым словом Путина, который выкручивает ему руки и требует отдать долги, а также Запад, требующий реформ, и объяснял, что выхода, похоже, нет – признавать долг перед Россией придется. В конце концов Игорь Бакай был с треском выгнан из «Нафтогаза». Чего, в сущности, и хотел Кучма.

А настоящая работа началась по возвращении из Москвы.

Тот краткий период, когда она служила в правительстве, чиновники вспоминают как смерч. С ужасом и восхищением перед стихийными силами природы. Восхищение преобладает.

С чувством почти религиозного благоговения очевидец вспоминает, как в половине восьмого она приезжала на службу и покидала кабинет за полночь. С какой энергией, извлекая из памяти самые сокровенные запасы русского мата, проводила беседы с начальниками облэнерго. Как тряслись руководители всех рангов, находившиеся у нее в подчинении. С какими лицами входили к ней в кабинет и с какими выходили… Как здоровые мужики, вызванные на ковер, спешно ложились в больницу, пережидая удары судьбы, а то и в самом деле испытывая проблемы с сердцем.

Сама Тимошенко никогда не болела.

Ее шеф Ющенко прислушивался к тому, что творилось в кабинете заместительницы, со смешанными чувствами. «Слышите, как она на совещаниях кричит? – делился он эксклюзивной информацией с журналистом «Известий». – Это она энергорынок расчищает». Сам премьер тогда еще матом почти не ругался. И когда его из президентского кабинета впервые обматерил по телефону «родной отец», бедный Виктор Андреевич долго пребывал в трансе, не зная, как реагировать.

Правительственная программа имела типичное для Тимошенко хлесткое название: «Чистая энергия». Конечно, не случайно в этом словосочетании слышались отголоски итальянской операции по искоренению мафии – «Чистые руки». В программе было всего два центральных пункта, однако именно они выводили на свет спрятанный до сих пор от налоговых служб ключевой сектор украинской экономики. И выбивали почву из-под ног украинских мафиози.

Во-первых, из энергетики изгонялись бартер и взаимозачеты между предприятиями. Рассчитываться теперь можно было только живыми деньгами. Еще со времен КУБа вице-премьер знала, что бартер – лучший инструмент воровства.

Во-вторых, реформа Тимошенко изменила правила игры в треугольнике «производитель энергии – ее распределитель в регионах – конечный потребитель».

Раньше частные владельцы облэнерго просто присваивали платежи за электричество, жалуясь, что им никто не платит, и отказываясь отдавать деньги поставщикам электроэнергии. В результате производители не имели возможности закупать топливо. Возникшие финансовые дыры, чтобы не гасли окна городов и не останавливались заводы, вынужден был латать госбюджет. Вся система функционировала, разумеется, на астрономических взятках.

Суть реформы Тимошенко сводилась к тому, что деньги от потребителей шли теперь на энергорынок напрямую, а не через облэнерго. С этой целью были созданы специальные счета в Сбербанке. Система становилась открытой, понятной, доступной для государственного контроля.

Удар по облэнерго был прямым ударом еще по одной группировке, финансировавшей переизбрание Кучмы в 1999 году. Их называли «великолепной семеркой», или «киевским кланом». Семь бизнесменов, создавших на рубеже 1980–1990-х разветвленную империю, состоявшую из бесконечных офшорных фирм, совместных предприятий и банков, которая занималась алкогольными и безалкогольными напитками, финансами, электроэнергетикой, нефтью и газом, металлургией, судостроением, сахарной промышленностью, телеканалами и газетами. Украинские журналисты утверждали, что прикрывали группу киевские криминальные авторитеты.

«Великолепная семерка» никогда не любила обходных путей в бизнесе. И не разменивалась по мелочам, приобретая отдельные заводы или регионы. Приватизировать следовало центральную власть, т. е. само государство.

Главными игроками были Григорий Суркис и Виктор Медведчук. Первый владел киевским футбольным клубом «Динамо». Второй осуществлял политическое прикрытие – сначала как президентский советник, затем как депутат, а позже – в качестве всесильного руководителя Администрации президента. Его, серого кардинала Кучмы, одно время даже прочили в наследники Леонида Даниловича. В 1994 году «семерка» просчиталась и вложила деньги в выборы Кравчука. Но потом быстро опомнилась и финансировала только Кучму.

Как и большинство мужчин-политиков, украинский премьер Пустовойтенко любил футбол. Болел он за «Динамо». Именно Пустовойтенко за бесценок передал Григорию Суркису госпакеты акций региональных энергораспределительных компаний Кировоградской, Тернопольской и Херсонской областей. К началу 1999 года под контролем Суркиса и его компаньонов оказались еще и все энергетические предприятия Западной Украины, Черниговской и Сумской областей.

Программа «Чистая энергия» была жестким ударом по киевскому клану. «Я лично, – вспоминал позже сотрудник правительственного аппарата, – присутствовал при том, как Юлия Владимировна подписала документ, мгновенно лишавший группировку Медведчука – Суркиса как минимум миллиона долларов». Рассказывают также, что в самый драматический момент расставания с деньгами в кабинет Тимошенко якобы постучался сам владелец киевского «Динамо». «Юля, – сказал ей Суркис как олигарх олигарху, – я понимаю, что вся эта ерунда, которую ты называешь реформами, для чего-то тебе нужна, но мы же с тобой свои люди. Разве мы не можем договориться?» – «Можем, – согласилась с посетителем вице-премьер. – Григорий, а ты поделись». – «С кем?» – быстро и понимающе кивнул Суркис. – «С бюджетом», – ответила Тимошенко.

Она не врала, когда при назначении на должность говорила, что купить ее невозможно.

Вообще свои матчи с владельцем киевского «Динамо» дворовая футболистка старалась выигрывать с разгромным счетом. Рассказывают, например, что Суркис встретил как-то свою обидчицу в парламенте и, прижатый к ней толпой депутатов, больно ударил локтем под ребро. Тимошенко, ни секунды не раздумывая, вонзила ему в ногу свой, как всегда высокий, острый каблук. Сильное впечатление на зрителей произвела их дуэль в телепрограмме «Эпицентр», в которой Суркис откровенно грубил, а хрупкая дама возражала ему тихо, но твердо. Именно после этой теледуэли за правительством Ющенко в глазах народа закрепился имидж бесстрашных борцов с нечистоплотными олигархами.

Народ за избиением обнаглевших мафиози наблюдал с удовольствием, свойственным слабым и бедным, изумленно глядящим, как падают сильные и богатые.

Январский внешнеполитический прорыв в России Тимошенко удалось закрепить осенью, отправившись ко второму ключевому поставщику газа на Украину – президенту Ниязову. Впавший в Средневековье Туркменистан не жаловал женских свобод. Предполагалось, что отец всех туркмен Ниязов вообще не пожелает встречаться с украинским вице-премьером, как не встречался прежде ни с одной женщиной-политиком. Тимошенко добилась не только встречи. Ей хватило двух часов, чтобы убедить Ниязова отложить выплату украинских долгов, а также договориться о поставках газа на 50 лет вперед на исключительно льготных условиях. «Такая хрупкая женщина, а руководит таким тяжелым комплексом», – с игривой улыбкой говорил туркменбаши украинской гостье. Забавно было, что кокетничал он, а не она.

«Туркменская инициатива» дорого обошлась вице-премьеру. Шок от ее договоренностей с Ниязовым испытали и Кучма, и Путин. Несмотря на январские заявления украинского правительства, Москва не спешила требовать от Киева свои кровные миллиарды. Потеря монополии на поставки газа пугала Кремль куда больше, чем недополученная выгода. Ну а Кучму раздражала потеря инициативы в его давних отношениях с туркменским другом. Он назвал газовые договоренности Тимошенко «натуральным обманом» и заявил, что Восток – дело тонкое и не женское.

Президент плел очередную внешнеполитическую интригу между Киевом, Москвой и Ашхабадом и наотрез отказался поддерживать договор – явно в обмен на кредиторскую снисходительность России. А к Ниязову позже поехал сам. В Туркмении он ловко использовал наработки Тимошенко, а дома объявил победу своей личной заслугой.

Да, отчасти это была месть «газовой принцессы». Правительственная программа «Чистая энергия», так уж получилось, больнее и безжалостнее всего ударила по тем, кто в прежние времена составлял вице-премьеру конкуренцию в энергетическом бизнесе. Но для Украины такая злопамятность обернулась благом.

Как позже было подсчитано, благодаря реформам Тимошенко из тени удалось вывести более 10 млрд гривен. Перестроив систему бизнес-отношений в самой коррумпированной на Украине сфере экономики, она резко увеличила сборы в государственную казну. Если в начале ее работы в правительстве за электроэнергию с потребителей удавалось получать жалкие 8 % стоимости, то Тимошенко довела этот показатель сначала до 50 %, а потом и до 70 %.

Браконьер на должности лесника оказался самым страшным врагом для других браконьеров. Перековавшийся в вегетарианца и друга зеленых насаждений, он полюбил свой лес со всем пылом неофита.

Предварительные итоги бурной деятельности Юлии Тимошенко на посту вице-премьера можно было подводить задолго до ее отставки. Самые нейтральные наблюдатели, вовсе не склонные поддаваться общему психозу войны с олигархами, констатировали лишь факты. А из фактов складывалась картина удивительного успеха.

Кабинет Ющенко – Тимошенко стал первым в новейшей истории Украины, при котором существенно сократился государственный внешний долг. Верховная рада при этом правительстве впервые вовремя проголосовала за бюджет. Небывалая вещь выяснилась осенью: Украина оказалась готова к зиме! Юлия Тимошенко сдержала обещания, которым еще летом никто не верил: в достаточных количествах были накоплены уголь и газ, даже атомные станции в срок загружены топливом. Зимой 2000–2001-го квартиры граждан отапливались, на кухнях можно было готовить пищу, в комнатах горел свет и работал телевизор. Наконец, правительство Ющенко впервые выплатило населению львиную долю задолженностей по зарплате, а пенсии старикам были не только выплачены, но и слегка увеличены.

Не очень ясно, когда Кучма занервничал всерьез. В какой момент почувствовал, что эта пиковая дама приступила к разрушению самих основ любовно выпестованной им экономики. Лавируя между кланами, ослабляя одних и возвышая других, Леонид Данилович справедливо рассчитывал на политическое долголетие. В стране, где клановая экономика истреблялась, а ее место занимала игра по рыночным правилам, ему могло и не найтись места.

Снимать Тимошенко с должности стали чуть ли не с первого дня работы.

В марте был нанесен первый удар: правоохранительные структуры начали раскручивать дело банка «Славянский», не чуждого ей в прежней жизни. За этим просматривалась рука обиженных олигархов, предупреждавших Тимошенко о том, чтобы не слишком зарывалась. А также напоминание Кучмы о рамках ее самостоятельности. Сам Леонид Данилович тоже не оставлял вице-премьера своим вниманием.

Поначалу он довольно часто звонил ей с одним и тем же вопросом: сложила ли она уже депутатские полномочия? Тут комментариев не требовалось: депутатский флажок отгонял прокуратуру, как чеснок вампиров. Уйдя на повышение в правительство и сдав депутатский мандат, Юлия Тимошенко теперь была беззащитна перед следователями.

В апреле президент в первый раз поставил перед Ющенко вопрос о смене вице-премьера. Не очень ясно, хотел ли он тогда всерьез отставки Тимошенко или только изображал перед приближенными, на которых сам натравил Юлю, готовность с ней расправиться. Настоящий политик, Кучма мог так увлечься игрой, что и сам начинал верить в произносимые им речи. Так или иначе, президент позволил себя успокоить. Тем более что Виктор Андреевич расставаться с Тимошенко не соглашался.

Тогда и позже в общении с президентом и прессой Ющенко находил спокойные, веские слова. Почти год, защищая вице-премьера, он называл Тимошенко экономистом высокого класса и утверждал, что только под ее руководством Украина, наконец, перестанет играть унизительную роль попрошайки у российского «Газпрома».

Президент с ним вроде бы не спорил. Но успокаивался ненадолго.

На исходе лета последовал новый удар, уже по-настоящему страшный. В офис корпорации «Единые энергетические системы Украины» 18 августа ворвались бойцы спецподразделения «Беркут». Они провели обыск, изъяли деловую документацию и увели с собой двух руководителей ЕЭСУ – Александра Тимошенко, мужа Юлии Владимировны, и Валерия Фальковича, ее школьного друга. Общественное мнение восприняло новость однозначно: Тимошенко сел потому, что женат на вице-премьере, – это его основная вина перед законом…

Юлия Владимировна хотела встретиться с президентом. Тот ее принять отказался. К Кучме отправился Александр Турчинов. Кучма сказал прямо: «Пусть прекратит эту войну. Кто она такая, чтобы разоблачать всех и каждого? У самой рыльце в пушку. Будет и дальше заниматься херней – пойдет следом за мужем». Это уже мало напоминало игру на публику.

Ситуация складывалась фантастическая. Юлия Тимошенко на свободе, в правительстве, чуть ли не третий человек в государстве – и совершенно бессильна перед этим государством. В тюрьме сидит заложник – ее собственный муж. На правительственной машине она ездит к Лукьяновскому СИЗО на свидания с ним. Александр легко может выйти на свободу, если она прекратит «заниматься херней»: свернет свою деятельность, успокоит «обиженных», наладит отношения с Кучмой.

Надо было выбирать. Сюжет древнегреческой трагедии или пьесы одного из французских экзистенциалистов. Выбор между долгом и жизнью близкого человека.

В этой фантастической ситуации Юлия Тимошенко приняла столь же фантастическое решение. Действовать так, словно ничего не происходит. Продолжать работать, словно муж не сидит в тюрьме. Она наймет любых адвокатов, предпримет все, чтобы его освободить, но прогибаться перед этим изменчивым миром не будет. Почему? Возможно, действовал простой расчет. Юлия Тимошенко сочла, что, отправляясь на легендарное чаепитие к Кучме, уже исчерпала свой лимит компромиссов с президентом. Сдаться сейчас – значит навсегда выбыть из украинской политики, где слабаков не прощают. Политическая карьера стала для нее важнее, чем судьба мужа, с которым она не жила. Нет, он не был пешкой, которой можно с легкостью пожертвовать. Однако она могла им жертвовать – и прекрасно об этом знала, и в этом знании было много печали.

Успокаивало одно. С того момента, когда она сделала выбор, Юлия Тимошенко знала, что сядет в тюрьму, а значит, искупит вину перед Александром.

Внешне она ничуть не изменилась: такая же стремительная и бесконечно уверенная в себе. Разве что стала еще более эмоциональной. Она уже почти не выбирала выражений на пресс-конференциях. Расправу над мужем называла местью врагов; впервые с тех пор, как Юлия Тимошенко стала налаживать отношения с президентом, зазвучали обвинения в адрес Кучмы, хотя пока и не в лоб: она говорила о грязных интригах президентского окружения. «Я чиста, не боюсь ни допросов, ни тюрьмы! – восклицала она. – Но мне страшно за страну, где так расправляются с инакомыслящими!»

Муж вышел на свободу через год после ареста, когда она давно уже была в отставке, в оппозиции и сама прошла через тюрьму.

А Кучма перестал ломать комедию осенью 2000 года. Юлю надо снимать, окончательно решил он, и не только из-за ее безумной «энергетики». Нельзя, чтобы в окружении президента безнаказанно действовал политик, до такой степени неуправляемый – буквально без тормозов. У нее сидит муж, а она воюет с «президентским окружением»! Кроме того, не сломив «обнаглевшую» Тимошенко, он демонстрировал слабость. А Леонид Данилович не хуже Юлии Владимировны знал, что слабаков украинская политика не щадит.

В ноябре 2000 года генеральный прокурор Украины Михаил Потебенько сделал сенсационное заявление. Он сообщил, что на Украине работает группа его коллег из России, расследующих дело о взяточничестве в Министерстве обороны РФ. Речь шла о долгах ЕЭСУ перед российской армией. Вызванная на допрос, Юлия Тимошенко отказалась явиться к прокурорам, ссылаясь на занятость. В самом деле, у нее было мало времени и много дел. Скоро ее снимут и посадят – это было уже очевидно.

Последней акцией вице-премьера Юлии Тимошенко стала попытка реформировать угольную отрасль. Она долго откладывала эту самоубийственную схватку с донбасской мафией: на нее действительно надо было решиться. В начале года и весной ее даже обвиняли в том, что она действует в союзе с «угольщиками». Дело в том, что в начале реформ эти группировки, работающие не только в Донецке, но и в Харькове и Днепропетровске, рукоплескали Тимошенко вместе с народом. С ее помощью рынок был освобожден от киевских конкурентов, боровшихся с угольщиками за контроль над промышленными предприятиями. Да и отказ от бартера им не страшен – в 2000 году рекордно поднялись цены на металл, так что и у донетчан, и у днепропетровцев наличности было много.

Но в конце 2000 года, когда Тимошенко терять было уже нечего, пришел черед Донбасса.

Она знала, на кого поднимает руку. Она помнила кровавые гангстерские войны начала и середины 1990-х – так беспощадно, как в Донецке, не велась ни одна криминальная война в Украине. И понимала, что за относительной тишиной конца 1990-х стояли поделившие между собой Донбасс «крестные отцы» с руками в крови не по локоть, а по самые плечи. Однако она не испытывала благоговейного ужаса – только яростный азарт. Она с презрением оглядывалась вокруг и не видела вообще никого, кто теперь мог бы внушить ей страх.

Позже она скажет, что не было никакого правительства Ющенко, а было только два человека: она и он, премьер-министр. Это не самовосхваление. Скорее, комплимент Ющенко. Она прекрасно знала, что «правительство реформаторов» под руководством Ющенко заслужило славу не только при помощи кредитов доброжелательно настроенного к премьер-министру Запада, но и благодаря ее трудам. Одному из «крестных отцов» теневой экономики приписывали даже такие слова: «Я не боюсь перспективы иметь во врагах пятерых Ющенко при условии, что рядом с ним не будет Тимошенко».

С Виктором Ющенко конфликт у нее назревал долго, но наружу вышел только к концу 2000 года.

Конфликт этих политиков были не случаен. Имелись у них нешуточные идеологические разногласия, но самым важным было другое: стратегия успеха.

Жизнь приучила Виктора Андреевича к тому, что дорога, ведущая на верх, длинна и утомительно однообразна, но другой нет. Ющенко как минимум раз в год поднимался на Говерлу – самую высокую на Украине гору, которую называл украинской Фудзиямой. Медленное, бесконфликтное, упорное восхождение полностью отвечало его темпераменту и характеру. Он симпатизировал Юлии, готов был даже слегка рискнуть карьерой, вступаясь за нее, но существовал предел, который он перейти не мог. Он не хотел ни с кем воевать, а уж тем более с президентом. Он не желал скандала, по крайней мере тогда.

У Тимошенко были другой характер и иной жизненный опыт, диктовавшие свой стиль поведения. Заглядывая в себя, она постепенно догадывалась о главном: залог ее побед – экстремальные ситуации. Только на войне, в драке она чувствовала себя в своей стихии. Московский автор Тамара Гузенкова, исследовавшая феномен Тимошенко в своей книге «Антропология власти», позже сформулирует такой парадокс: леди Ю, «находясь в оппозиции… стремится вести себя как власть, а пребывая во власти, внутренне остается оппозицией». Добавим, что в такую ситуацию ее порой загоняет судьба, на которую она почти не жалуется. Ибо нормой для Тимошенко был и остается повышенный адреналин в крови: преодоление сопротивления и конфликт ей необходимы для самореализации. Осознав это, она уже почти обреченно вступает на тот путь, который сулит ей столько горя и счастья одновременно.

Впрочем, осенью 2000 года и даже в январе 2001-го, за считанные дни до изгнания из правительства, у нее вдруг появился шанс остаться на службе и на свободе. Шанс по-настоящему серьезный, поскольку связан он был с личной судьбой Леонида Кучмы.

Разгорался «Кучмагейт».