L'ALLEGRO 590

Прочь, Меланхолия! Исчезни,

Дочь Цербера и тьмы! Вернись скорей

На Стикс, в страну теней

И призраков, стенящих в адской бездне,

Или ищи приют

Там, где крылом ревнивым ночь ширяет

И черный ворон грает —

В той Киммерии, где нагие скалы

Над степью одичалой,

Как космы у тебя на лбу, встают.

Дай место здесь иной богине —

Ясноокой Евфросине.

К нам, о Радость, как зовем

Мы на языке земном,

Тебя, дочь Вакха и Венеры,

Хоть не дать не можем веры

И таким певцам, что нас

Уверяют, будто раз

Встретился весной с Авророй

Озорной Зефир, который

С ней возлег в траве густой

Меж роз, обрызганных росой,

И плод его свиданья с нею —

Ты, кто из Граций всех милее!

Принеси нам шутки с неба,

И улыбки, как у Гебы,

Те улыбки, что таит

Юность в ямочках ланит,

Смех, целящий от кручины

И стирающий морщины,

Игры, плутни, пыл, задор,

Непринужденный разговор.

К нам стопою торопливой,

Словно в пляске прихотливой,

Порхни и приведи с высот

Свободу, что в горах живет.

Радость, чтя тебя, пребуду

Я с тобой всегда и всюду,

Деля с толпою слуг твоих

Невинные забавы их —

Под утро жаворонку внемля,

Когда, как сторож с башни, землю

Он песней будит из-за туч,

Пока не вспыхнет первый луч;

Назло всем горестям, бросая

Приветливое «Здравствуй!» маю,

Глядящему ко мне в окно,

Что лозой оплетено;

Слушая, как криком кочет

Мглу прогнать скорее хочет

И вывести своих подруг

Спешит из птичника на луг,

Как лают псы в тиши рассветной,

И вслед им голос рога медный

Катится от холма к холму,

И эхом вторит лес ему;

Иль гуляя одиноко

Меж вязов в час, когда с востока

По облакам грядет заря

В зареве из янтаря,

И за плугом пахарь свищет,

И пастух скликает, ищет,

Гонит на пастьбу овец,

И вострит косу косец,

И оглашает склоны дола

Коровницы напев веселый.

Все новые красоты взгляд

Повсеместно веселят:

Синих гор нагие кручи,

Где вкушают отдых тучи;

Серых пустошей чреда,

Где, пасясь, бредут стада;

Луговин ковры цветные;

Реки и ручьи лесные,

И над зеленью дубров

Кромка башенных зубцов,

Где, может быть, приют находит

Та, кто с ума округу сводит.

А вон над хижиною дым.

Там Коридон и Тирсис с ним

Сидят за скромною едою,

Что им Филлидой молодою

На стол поставлена была.

Она ж сама давно ушла

И с Фестилидой вяжет в поле

Тяжелые снопы, а коли

Хлеб для уборки не созрел,

Хватает им и с сеном дел.

Но, видно, нынче воскресенье,

Коль приглашает нас в селенье

Колокольный перезвон,

Что звучит со всех сторон.

Там пляшут под ребек селяне

В тенистой роще на поляне,

Там веселится стар и млад,

А когда сверкнет закат,

Всем добрый эль язык развяжет,

И каждый что-нибудь расскажет.

О Мэб заводит речь одна:

Мол, эта фея озорна

И сласти по ночам ворует.

Другой о домовых толкует —

О Джеке с фонарем, о том,

Как Гоблин к ним забрался в дом,

Взял кринку сливок и за это

Так много им зерна до света

Успел намолотить один,

Что впору дюжине мужчин.

Затем косматый гость наелся,

У очага чуть-чуть погрелся,

Шмыгнул за дверь и был таков

Еще до первых петухов.

Но вот пришел конец рассказам,

И все ко сну отходят разом.

Нас же в города влечет,

Где, шумя, снует народ;

Где лавры рыцарь и вельможа

Стяжают и в дни мира тоже

Умом или клинком своим,

А дамы присуждают им

За смелость щедрые награды —

Обворожающие взгляды;

Где факелом бог Гименей

В шафранной мантии своей

На свадьбах озаряет пляски,

Застолье, представленья, маски —

Картины, что себе поэт

В мечтах рисует с юных лет.

Теперь в театр! Там Джонсон бурный

Надел ученые котурны

И сын фантазии Шекспир

Дивит сладчайшей песней мир.

Там без забот, не знаясь с грустью,

Лидийской музыкой упьюсь я;

И со стихом бессмертным слив

Змеею вьющийся мотив,

То робкий, то безмерно страстный,

Проникнет пенье в душу властно,

И, вновь умиротворена,

До дна исполнится она

Гармониею прирожденной,

От всех оков освобожденной;

И дивным звукам вняв сквозь сон,

Орфей в Элизии, где он

Спит на цветах, вспоенных Летой,

Сочтет, что можно песней этой

Опять Плутона укротить

И Эвридику возвратить.

Радость, дай мне это счастье,

И в твоей навек я власти.

IL PENSEROSO

Прочь, Радости, химеры,

Которые бездумьем рождены!

Как мало вы нужны

Душе, взалкавшей знания и веры!

Царите в тех умах,

Что предаются с пылом беззаботным

Фантазиям, бессчетным,

Как сны, ночной эскорт Морфея, или

Частицы мелкой пыли,

Танцующие в солнечных лучах.

Богиня мне мила другая —

Ты, Меланхолия благая,

Чей лик нарочно зачернен,

Затем что слишком светел он

Для слабого людского взора;

Но это чернота, которой

Лишь умножалась прелесть той,

Кому Мемнон был брат родной,

Иль царственной Кассиопеи,

Дерзнувшей дочерей Нерея

Прогневать похвальбой своей.

К тому ж твой род стократ знатней:

Родитель Весты светлокудрой,

Тебя Сатурн с ней прижил мудрый —

Когда над миром он царил,

Такой союз за грех не слыл.

Не ведая, что свергнет с трона

Его Юпитер беззаконно,

Бог проводил нередко дни

На Иде с ней в лесной тени.

Отшельница, ты вся — терпенье,

Раздумье, самоотреченье!

Надень наряд, чей черен цвет,

И пускай тебе вослед

Струится он волною темной,

Окутай столой плечи скромно

И низойди ко мне, но так,

Чтоб был величествен твой шаг

И, зеркало души крылатой,

Был холодней, чем мрамор статуй,

Твой лик нездешний до тех пор,

Пока вперенный в небо взор

Сама и нежно и сурово

К земле не обратишь ты снова.

Веди сюда Покой, и Мир,

И Пост, которого на пир,

Равно как муз, в свои чертоги

От века приглашают боги.

Пускай с тобой придут Досуг,

Садов трудолюбивый друг,

И златокрылый тот возница

Огнеколесой колесницы,

Тот херувим, кого наш род

Высоким Помыслом зовет.

И пусть вокруг все стихнет разом

И ждет, чтоб Цинтиею к вязам,

Глядящимся в окно мое,

Привязан был дракон ее

И звонкой трелью Филомела

Чело разгладить мгле сумела.

О птица, как чарует нас

Твой сладкий, твой печальный глас!

Твоим напевом упиваясь,

Я часто по лесам скитаюсь;

Когда ж ты петь кончаешь нам,

Брожу по скошенным лугам

Одиноко и безмолвно

И гляжу, как месяц полный

Плывет в бескрайных небесах,

То исчезая в облаках,

То вновь из толщи их волнистой

Являя лик свой серебристый.

С холма я слышу звон — сигнал,

Что час тушить огни настал,

И стучит прибой о взморье,

Этим звукам мрачно вторя.

В ненастье же и в холода

Скрываюсь я в глуши всегда,

Где гасят свет, едва стемнеет,

И видно лишь, как уголь тлеет

В очагах у бедняков,

И слышны лишь песнь сверчков

Да окрик сторожа ночного,

Смолкающего тут же снова.

Порой сижу у ночника

В старинной башне я, пока

Горит Медведица Большая,

И дух Платона возвращаю

В наш мир с заоблачных высот,

Где он с бессмертными живет,

Иль тщусь, идя за Трисмегистом

Путем познания тернистым,

Заставить слушаться меня

Тех демонов воды, огня,

Земли и воздуха, чья сила

Стихии движет и светила.

Порой Трагедия в слезах

Мне повествует о делах

Детей Пелопса, и о Фивах,

И о троянках несчастливых,

И о событьях поновей,

Хоть редко здесь дивлюсь я ей.

Ты, Меланхолия, всесильна!

Прервать ты можешь сон могильный

Мусея в роще иль велеть

Душе Орфея так запеть,

Чтоб отпустил Плутон железный

Его с женой из адской бездны.

Своди ж меня в полночный час

С тем, кто оставил нам рассказ,

Не дописав его, однако,

Про Камбускана и Канаку,

Про Альгарсифа, Камбало,

Чудесное кольцо, стекло

И скакуна из меди звонкой,

Иль с тем, кто выспренно и тонко

Воспел турниры, шум дубрав,

Волшбу и фей, словам придав

Смысл больший, нежели обычный,

Для слуха нашего привычный.

Вот так всю ночь при свете фонаря

Я жду, пока придет заря,

Но не в порфире, как бывало

Во дни охотника Кефала,

А спрятав лик под клобуком

Из черных туч, коль вихрь кругом

Неистовствует, злобно воя,

Иль под вуалью дождевою,

Если ветер замолчал

И ливень в окна застучал.

А если солнце светит ныне,

Ты уведешь меня, богиня,

В леса, где тишину топор

Не смел нарушить до сих пор,

Где в полусумраке сильваны

По чаще бродят невозбранно,

Где сосны и дубы приют

Дриадам, как и встарь, дают.

Там, на траве, росой омытой,

От зноя и от взоров скрытый,

У говорливого ручья

Раскинусь утомленно я,

Внимая плеску волн и гуду

Хлопотливых пчел, покуда

Не забудусь в легком сне

И не слетит с небес ко мне

Чреда таинственных видений,

Бесплотных и немых, как тени,

И ласковые крылья их

Не коснутся век моих.

Когда ж я вновь глаза открою,

Пусть музыкою неземною

Всю местность огласит вокруг

Дух леса, смертных добрый друг.

Затем направлюсь непременно

Я в древний монастырь, где стены

О своды прочно оперлись

Под кровлей, устремленной ввысь,

И через витражи цветные

Едва сквозят лучи дневные.

И пусть там громовой орган,

Сливаясь с хором прихожан

В благоговейном песнопенье,

Меня исполнит восхищенья

И небеса очам моим

Отверзнет рокотом своим.

И пусть, когда промчатся годы,

Я возвращусь под эти своды,

Во власяницу облачусь,

В замшенной келье поселюсь,

Вникая в свойства нам известных

Целебных трав и тел небесных,

И в старости сложу, даст бог,

Хоть несколько высоких строк…

Коль ждет меня судьба такая,

Твой, Меланхолия, слуга я.

СОНЕТ К СОЛОВЬЮ

О соловей, чей зов так звонок в дни

Зеленого ликующего мая,

Защелкай, трели с ветви рассыпая, —

Пусть ввечеру глаза смежат они.

Пока не начала в лесной тени

Стенать кукушка, скорбная и злая,

Влюбленному несчастья предвещая,

В него надежду пением вдохни,

Иль будет кукованьем неизбежно

Заглушено — в который раз! — оно,

И вновь себя спрошу я безнадежно:

«Ужель мне утешенья не дано?»

Пой, Музы и Любви наперсник нежный, —

Ведь им обеим я служу равно.

МАЙСКАЯ УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ

С востока вслед за утренней звездой

Приходит май и щедрою рукой

На землю льет в лучах зари победных

Дождь желтых буковиц и примул бледных.

В юных душах, светлый май,

Пыл желаний пробуждай,

Снова зеленью веселой

Разубрав холмы и долы.

Прими, желанный гость, привет от нас,

Тебе хвалу поющих в этот час!

К ВРЕМЕНИ

Часов свинцовостопых вереницу,

Завистливое Время, подгоняй

И тем, чего мы алчем до гробницы,

В пути свою утробу наполняй;

А так как все, что б ты ни поглощало, —

Лишь суета и ложь,

Ты мало обретешь,

Мы потеряем мало!

Когда же ты пожрешь дурное в нас

И с ним само себя, наступит час

Безмерного, как море, ликованья,

Затем что нам лобзанье

Даст вечность и откроет вход туда,

Где добродетель царствует всегда,

Где истина святая,

Любовь и мир сияют, окружая

Престол того, к кому

Душа стремилась сквозь земную тьму;

Туда, где мы, отринув плоти бремя,

Вплетем наш голос в звездный хор

И где над нами станут с этих пор

Не властны смерть, судьба и ты, о Время!

К ВЫСОКОЙ МУЗЫКЕ

Податели восторгов неземных,

Посланцы сфер, чета сирен благая,

Соединитесь, пение и стих,

Безжизненную персть одушевляя,

Чтоб насладиться мы могли сполна

Мелодией, которая слышна

Вокруг того, чей трон сапфироцветный

Воздвигся средь несметной

И грозной рати ангельских чинов;

В чью честь хвалу на арфах златострунных

Слагают сонмы херувимов юных,

И трубы серафимов вторят им

Раскатом победительным своим,

И праведники с просветленным взором

Псалмы и гимны хором

Поют спокон веков.

Мелодия не умолкала эта

И на земле у нас в былые лета,

Пока завет творца, чуждаясь зла,

Покорно вся живая тварь блюла

И не разладил грех людского рода

Начальную гармонию природы,

Где каждый голос прославлял того,

Кем созданы и свет и естество.

О, пусть скорей тот наш напев чудесный

Опять сольется с музыкой небесной,

И вновь свой лик нам даст господь узреть

В сиянье дня, что не померкнет впредь!