Динни попытался уговорить сторожа не выселять его, но тот был непреклонен. Он незаконно сдавал эти верхние комнаты, рискуя потерять работу, и если Динни не может платить, пусть съезжает.

— Но я тут единственный приличный человек. Если бы не я, весь дом заполнили бы педики. Я же хороший жилец: тихий, никого не трогаю. Я завтра достану денег.

Сторож поколебался. Но тут Хизер поддалась искушению усесться к нему на плечо и сыграть парочку неистовых джиг. При этом она оставалась невидимой.

— Завтра же съезжай, — объявил сторож и удалился.

— Кто тебя просил это делать? — заорал Динни. Феечка не нашлась, что ответить. Динни швырнул в нее обе сандалии, и она обиженно удалилась.

Динни плюхнулся перед телевизором.

— Надо было прихлопнуть ее скрипкой, — проворчал он.

Под руководством Хизер он разучил «Аларский мост» и еще один знаменитый шотландский стратспей — «Мельник из Дрона». Ему уже гораздо больше нравилось учиться. По людским стандартам он по-прежнему играл плохо, а уж по фейским так и вовсе ужасно, но прогресс был налицо. Он готов уже был выразить некоторую благодарность Хизер, но сдерживался.

— Присягните богу прямо сейчас — внесите тысячу долларов, — взывал к телезрителям красавец-проповедник. — Разорвите замкнутый круг нищеты и несчастий. Принесите мне сегодня тысячу долларов, и ваши проблемы с божьей помощью исчезнут!

Динни громко обругал проповедника и щелкнул пультом.

— Мы ждем вашего звонка, — ворковала обнаженная женщина, поглаживая себя красной телефонной трубкой. — Розовые, теплые, сочные юные дырочки, по телефону 970-Д-Ы-Р-А.

— Что смотришь? — произнесла Хизер, влетая в окно. На лице ее разлилась блаженная улыбка, вызванная виски.

— Не твое дело.

— А что такое «розовые, теплые, сочные юные дырочки»?

— Как ты посмела снова явиться?

— Не волнуйся, — сказал Хизер. — Я простила тебе то, что ты швырнул в меня сандалии.

На окраине Рая царило оживление. Тела сновали туда-сюда, возбужденно разговаривая друг с другом и то и дело поглядывая на землю.

— В чем дело? — спросил Джонни своего друга Билли.

— Приближается Праздник голодных духов, — объяснил ему Билли. Билли умер на несколько лет раньше Джонни, поэтому лучше знал местные порядки. — Все китайские духи, которых что-то гложет — неудавшиеся предприятия или что-то еще, чего они не успели закончить, — имеют возможность спуститься на землю, поглядеть вокруг и доделать начатое.

— Так-так, интересненько, — пробормотал Джонни. — Я бы с удовольствием узнал, что стало с моей гитарой.

Элрик оставил своих последователей, чтобы слетать в город. Оказавшись там, он немедленно отправился в читальный зал городской библиотеки. Не так-то просто было стащить огромную человеческую книгу с полки, а потом еще и прочесть ее, к тому же могла подняться паника, но Элрику была совершенно необходима информация.

Он не знал, чтобы еще такое предпринять в своей партизанской войне против короля Талы. Миролюбивые корнуоллские феи с трудом воспринимали идею партизанской войны, и ему с его небольшой командой постоянно приходилось бороться с желанием просто пойти к Тале и сказать что-нибудь вроде: «Послушай, мы же тут все одним фейским мирром мазаны. Давай договоримся». Тала принадлежал к какому-то неслыханному виду фей — фей-тиранов, договориться по-хорошему с ним было невозможно.

Элрик разыскал раздел политической философии и вытащил краткое изложение трудов Председателя Мао.

— Привет, я — Линда, мы с подружкой предлагаем самый лучший секс с двумя девочками по телефону…

— Почему ты постоянно смотришь этот идиотский порноканал?

— Я не смотрю его постоянно. Просто щелкал пультом и случайно попал.

Хизер расхохоталась.

— Ужасно хочется послушать шотландскую музыку. Пошли найдем каких-нибудь музыкантов.

— В Нью-Йорке никто шотландскую музыку не играет. Только ирландскую.

— Правда? Ну и ну! Ладно, ничего, это почти одно и то же. Всему, что они умеют, они научились у нас. Куда можно пойти?

Динни знал один бар на углу 14-й и 9-й, где регулярно играли подобное, но идти ему не хотелось. Хизер принялась его упрашивать.

— Тебе хорошо болтать про все эти джиги и рилы, — сердито сказал Динни. — А как прикажешь мне наслаждаться музыкой, если меня завтра выселяют! Тебе спасибо.

Хизер нахмурилась:

— Послушай, Динни, давай-ка по порядку. Я что-то не совсем понимаю: за то, что ты тут живешь, ты должен каждую неделю платить деньги этому человеку. Пять недель ты этого не делал. Поэтому он сказал, чтобы ты съезжал. Пока все верно?

— Еще как.

— Таким образом, — заключила Хизер, — тебе нужно всего-навсего добыть пачку этих твоих долларов и отдать их тому человеку. Тогда все будет в порядке.

— Наконец-то до тебя дошло, тупица, да вот только «этих долларов»-то у меня и нету.

— Ты же ходил работать курьером. Разве ты не заработал достаточно, чтобы заплатить за квартиру?

Динни фыркнул:

— Даже на одну пиццу не заработал!

— А пицца может заменить квартплату?

Динни сжал пальцами виски.

— Все, хватит. Еще одна фейская глупость — и я за себя не отвечаю.

Хизер выхватила меч и бегло глянула в зеркало. Слегка поправив килт, она улыбнулась.

— Как ты в скором времени убедишься, находчивости и изобретательности фей чертополоха нет предела. Своди меня послушать музыку, и я найду денег на квартиру.

Хизер по-прежнему не понимала, почему нужно платить какие-то доллары, чтобы жить в грязной комнате — странно это как-то, — но она была полна решимости помочь.

Вечер ей страшно понравился. Она всего пару раз насмешливо пофыркала над музыкантами — те действительно хорошо играли, хоть и были людьми; потом они расселись за столиком в углу бара и погрузились в сигаретный дым. Как приятно было слушать волынку, дудочки, скрипки, мандолины, банджо и бубен! А джиги и рилы она отстукивала на столе босыми пятками. Хотя они с Мораг и старались исполнять шотландскую фейскую музыку в радикальном стиле, традиционная музыка ей тоже по-прежнему нравилась.

Когда же музыканты заиграли на хорнпайпах «Парней из Блухилла» и «Урожай дома», старые и молодые потомки ирландцев и ирландские эмигранты побросали свои «Гиннессы» и «Джеймсоны» и все как один пустились в пляс.

— Как трогательно, — сказала Хизер, глядя на них.

— Почему?

— Потому что они вспоминают свой дом.

Итальянские феи дружат с ветром и отлично ездят на нем верхом.

Трое оседлали воздушный поток над Хаустон-стрит, севернее своего обиталища — Маленькой Италии. Они осмотрели улицы, идущие на север, и подождали.

— Вон, — сказала младшая фея, показывая вперед, — вон она. Сидит на плече у огромного толстяка.

Динни тащился по Бродвею, уставившись под ноги. Он был раздосадован, унижен и обозлен.

— Мне очень жаль, — в двадцатый раз сказала Хизер. Динни ее проигнорировал. Кроме того, он игнорировал нищих, влюбленных и бражников, шедших вместе с ним в темноте. — Это было смело, — продолжала фея. — Молодец, что попробовал. В следующий раз будет лучше.

Динни сообщил, что следующего раза не будет. И первого-то не было бы, если б Хизер не начала шантажировать его, что если он не сыграет, она сделается видимой для всех и устроит скандал. После нескольких стаканов виски она решила, что теперь Динни самое время показать, чему он научился, но все вышло ужасно. Пальцы его от волнения одеревенели, он еле-еле любительски проскрипел два стратспея на глазах у профессиональных музыкантов, которые не знали, смеяться им или плакать.

Когда закончилось это ужасное выступление, наступила мертвая тишина. Даже пьяный, который сидел за соседним столиком и казался совершенно невменяемым, — и тот притих. Никто из публики никогда в жизни не слышал такой паршивой игры, да и в этом клубе такого не видывали. Динни, вообще-то довольно толстокожий, и представить себе не мог, что на свете бывает такое унижение.

Он сообщил Хизер, что другого раза не будет, потому что он вообще не собирается больше играть на скрипке — ни перед кем-нибудь, ни в одиночестве. Более того, он будет чрезвычайно благодарен Хизер, если она подыщет себе какое-нибудь другое обиталище и оставит его в покое. Навсегда.

Когда он прошагал мимо лотка с арахисом, жаренным в меду, и не бросил на него даже короткого голодного взгляда, Хизер поняла, что дело серьезно.

— Ну не надо так убиваться, — взмолилась она. — Все когда-то начинают. Прости, что я заставила тебя играть, когда ты еще не был готов. Это было ошибкой. Я понимаю, как тебе неловко. Но все эти хорошие музыканты тоже когда-то были новичками. Они знают, каково это.

— Их не шантажировала фея, чтобы они выступили и сделались посмешищем.

Хизер пришлось признать, что, вероятнее всего, так оно и есть.

— Но я могу загладить свою вину. У меня есть деньги на квартиру, — с этими словами она достала из споррана пачку плотно свернутых долларов и протянула их Динни.

Он молча принял деньги. Даже отмена выселения не смогла обрадовать его после того позора, который он испытал.

— Где взяла? — спросил он, когда они оказались дома.

— Наколдовала, — соврала Хизер.

Динни включил телевизор.

— Я буду лизать твою задницу, а ты можешь трахать мою, — мурлыкала обнаженная женщина с длинными темными волосами, стоя на коленях у тахты. — Всего двенадцать долларов за три минуты.

— Я не совсем понимаю, — сказала Хизер, пытаясь завязать разговор. — Это как-то связано с розовыми теплыми, сочными юными дырочками?

Динни ничего не ответил.

Итальянские феи направились домой.

— Она отдала ему краденые деньги.

— Что это значит? Кто она такая?

Итальянские феи этого не знали. До них дошли слухи о каких-то беспорядках у китайских фей, живших неподалеку, и теперь они гадали, имеют ли к этому отношение китайцы. Уже давно никаких контактов с ними не было, но недоверие, зародившееся когда-то в старину, оставалось.

Как бы то ни было, а итальянским феям совсем не понравилось, что какая-то незнакомая феечка нагло проникла в итальянский банк, вскрыла хроанилище и вынесла полный спорран денег.