Керри и Мораг безуспешно пытались разыскать в Нижнем Ист-Сайде злополучный мак. После того, как Кэл преступным образом вынес его из квартиры Керри, а потом оставил в театре, цветок исчез.
Мораг попыталась было поднять настроение Керри разучиванием гитарной партии классической песни Джонни Тандерса «Рожден, чтоб терять», но ни сердце, ни пальцы Керри к этому не лежали. Она могла только пить пиво.
Отказ Динни играть на скрипке чрезвычайно обеспокоил Хизер. Если ей не удастся его обучить, она станет посмешищем в глазах Мораг, а этого Хизер не перенести. Она и так дрожала от мысли, что противнику может стать известно о поражении в ирландском баре.
«И зачем я только похвалялась перед чертовой Макинтошихой, что смогу научить эту бездарность играть на скрипке! Это меня его скрипка околдовала. У нее поразительное звучание! Но на этого тупицу я поставила честь клана».
— Давай, Динни. Надо учиться.
— Нет.
— Если ты не будешь учиться, Мораг Макферсон засмеет меня и весь клан Макинтошей, — вскричала Хизер, выходя из себя.
— Ага, — сказал Динни. — Так вот почему тебе так хотелось меня обучить! Как же я сразу не догадался, что должна быть и тайная причина. Так знай же: мне глубоко наплевать и на Макинтошей, и на Макферсонов.
Хизер проглотила это оскорбление и заговорила сладким голосом. Она молила, уговаривала, упрашивала, заклинала, подлизывалась, умасливала, и в конце концов воззвала к его тщеславию, сообщив, что со скрипкой под подбородком он выглядит видным мужчиной.
— Правда?
Хизер закивала.
— Очень привлекательным.
Динни расплылся в улыбке и Хизер поняла, что нащупала слабое место. Больше всего на свете Динни мечтал быть привлекательным.
— Я совершенно уверена, — продолжала она, — что если ты разучишь еще парочку мелодий и снова пойдешь в тот клуб, тебя тут же облепят ирландские девчонки. Даже на той неделе я заметила, что некоторые на тебя посматривали.
Динни взял скрипку.
«Я превзошла самое себя, — подумала Хизер. — Я заставила его полюбить скрипку». Она довольно поскакала вниз по лестнице, направляясь прямехонько в бар. На ступеньках стоял Кэл — он разговаривал с какой-то девушкой.
— Из тебя выйдет замечательная Титания, — говорил он. — Приходи на прослушивание. Тебе понравится. Ты станешь Королевой Фей, а сцена будет завалена цветами.
От упоминания цветов Хизер вспомнила о бывшей подруге. В Шотландии они обе очень дружили с цветами. Она решила слетать через дорогу и посмотреть, чем занимается Мораг.
А через дорогу Мораг и Керри слушали старые записи Лидии Ланч и пили пиво. Керри рассказала Мораг о своем детстве в штате Мэн, о родителях, которые умерли, когда она была еще совсем юной, и не оставили ей в наследство ничего, кроме большой медицинской страховки, которая оказалась очень кстати.
— И с тех пор у меня нет денег. Я пыталась зарабатывать искусством здесь, в Нью-Йорке, но безуспешно. Это ужасно обескураживает.
Последним художественным проектом Керри был заказ каких-то друзей Кэла: они просили ее оформить обложку к альбому, который выпускали на свои деньги.
— Я нарисовала прекрасную женщину по мотивам Венеры Боттичелли — кстати, она похожа на меня, — лежащую на постели из розовых лепестков. Вышло чудесно, но музыканты сказали, что такая обложка не сочетается с названием альбома.
— А как он назывался?
— «Жарь, еби и убивай». Мерзкая пластинка.
Это было последнее коммерческое предприятие Керри. С тех пор она жила практически без денег. Теперь Мораг помогала Керри воровать товары с полок, таскать деньги из касс, чтобы платить за квартиру, и жизнь стала немного легче.
— Скажи, Мораг, ну где мне найти красно-желто-оранжевый валлийский мак? Без этого мака кельтский алфавит будет неполным, а он должен быть полным, если я собираюсь победить Кэла на конкурсе.
Произнеся его имя, Керри в ярости швырнула на пол индейскую головную повязку. Мало того, что он отверг ее из-за калоприемника, он еще и устроил эту диверсию с цветком.
Магента дошла до скверика на Хаустон-стрит и присела на скамью свериться с трактатом Ксенофонта. Рядом бродили голуби, клевали крошки. Не успела она начать читать, как ее окликнул знакомый нищий. Он оторвался от мытья ветровых стекол на перекрестке и неспешной походкой подошел к ней.
— Что это у тебя? Ксенофонт? — он расхохотался. — Ксенофонт — дерьмо. Все новейшие литературные и археологические исследования показывают, что его роль в экспедиции сильно преувеличена.
Магента не стала слушать дальше. Она проверила, что свежий трофей, бесценный цветок с тремя соцветиями, надежно спрятан в пластиковом пакете, и зашагала прочь.
— Погоди, вот доберется до тебя Джошуа! — прокричал он ей вслед.
— Оказывается, вчера из-за прорыва канализации на Лонг-Айленде было закрыто три пляжа. А на комитет здравоохранения округа Нассо обрушился шквал звонков от людей, отравившихся моллюсками.
Мораг читала газету; Керри потерпела фиаско с гитарным соло. Любовь к «Нью-Йорк Доллз» была в ней неистребима, и окончательно Керри не сдастся никогда.
— А в Бруклине в парке Сансет до смерти забили подростка в драке.
— М-м-м…
— А двое грабителей в Мидтауне, угрожая ножами, совершили три ограбления за пять минут.
Керри скривилась.
— Может, лучше расскажешь мне какую-нибудь историю про Шотландию?
— Ну раз ты настаиваешь…
Мораг проглотила овсяное печенье, запила пивом и начала:
— Давным-давно жил в Шотландии знаменитый разбойник и непревзойденный скрипач Джеймс Макферсон. Он не боялся никого на свете, о его похождениях ходили легенды, но, в конце концов, по вине предателей, его поймали на рынке в Ките. Это был, я думаю, год 1700-й. Макферсон был хорошим другом фей, у него даже был роман с русалкой, а это ведь тоже своего рода фея… В то же время жил знаменитейший скрипичный мастер из рода Макферсонских фей, Рыжий Дугал Макферсон, и он очень хорошо относился к разбойнику Макферсону. Они часто вместе пили пиво или играли на скрипках на холмах неподалеку от Банфа. Рыжий Дугал научил Джеймса многим фейским приемам игры, и считается, что такого виртуозного скрипичного дуэта не было ни до, ни после. За это разбойник Макферсон делился с Рыжим Дугалом награбленным — приносил ему и всем феям его клана громадные бурдюки виски и отборные украшения… Они стали такими большими друзьями, что Рыжий Дугал, вложив все свое мастерство, сделал скрипку и отнес ее великой Энни Макферсон, главе фейского клана Макферсонов. Она наделила скрипку способностью изменяться в размерах, чтобы та могла становиться достаточно большой для людей, и Рыжий Дугал преподнес ее Джеймсу… У этого инструмента было неповторимое звучание. В хороших руках он вводил слушателей в транс. Он мог заставить их плакать или смеяться. Мог вести воинов по долинам, а мог убаюкать ребенка. Скрипка эта была знаменита на всю Шотландию, и хотя Макферсон носил ее с собой, она считалась одной из трех фейских святынь и собственностью всего клана… Потом кто-то предал разбойника Макферсона, его схватили, и шериф графства приговорил его к смерти. Его заперли в Банфской тюрьме. Феи пытались его освободить, но шериф владел искусством английской магии, и мы оказались бессильны. Сидя в камере, Макферсон написал последнюю песню — знаменитейшую «Похоронную песнь Макферсона»… А Энни Макферсон удалось-таки, благодаря ее огромному могуществу, добиться помилования разбойника, и весь шотландский народ был бы доволен, поскольку Макферсон никогда не грабил бедняков, только богачей. Но шериф прознал, что бумага о помиловании должна вот-вот прибыть в город, и коварно перевел стрелки городских часов на час вперед. Поэтому казнь состоялась на час раньше, и весть о помиловании пришла слишком поздно… Стоя на эшафоте, Джеймс Макферсон исполнил ту самую песню, которую написал в тюрьме, — «Похоронную песнь Макферсона». Присутствовавшие на казни макферсонские феи запомнили мелодию, и так она дошла до наших дней. Потом разбойник в ярости разломал свою скрипку об колено на мелкие кусочки и прокричал, что презирает этот мир. После этого его повесили… Так погибла знаменитая Скрипка Макферсонов. Неизвестно даже, что стало с ее обломками.
Хизер съежилась за окном Керри на втором этаже и слушала.
— Ужасно жалко, что этой скрипки больше нет, — продолжала Мораг, — потому что Рыжий Дугал был лучшим фейским мастером во все века, и без сомнения скрипка Макферсонов была лучшим инструментом, который он изготовил за свою жизнь.
Хизер за окном сжала руками виски. Ее переполнял благоговейный ужас. Со всех ног бросилась она обратно к Динни.
Хизер давно ломала голову, почему у скрипки Динни такой волнующий звук — даже в руках такого слабого исполнителя, — и тут у нее возникло одно из тех неясных предчувствие, которыми она на самом деле вовсе не славилась.
— Динни! Это не что иное как легендарный фейский инструмент, Скрипка Макферсонов!
Динни развалился перед телевизором и не обращал на Хизер никакого внимания.
— Ох детка, я мечтаю пососать твой член, — проворковала в красную трубку женщина в бикини. — Набери 970-С-О-С-И и получишь лучший телефонный секс.
«Когда-нибудь я ее прикончу», — подумала Хизер.
Мораг изъездила, исходила и облетела весь город, но не нашла и следа пропавшего цветка. До состязания меньше трех недель. Остается только одно. Она взобралась на пожарную лестницу, посмотрела в небо и стала молиться Дианне, Богине Фей.
А соскользнув вниз, на улицу, она тут же увидела Магенту — та направлялась прямо к ней, а из ее пластикового пакета торчал злополучный цветок.
— Спасибо тебе, Дианна, — сказала Мораг и материализовалась.
Она кратко изложила Магенте суть дела и попросила вернуть цветок.
Магента же бросилась бежать, на ходу отдавая приказ войскам выстроиться каре, а лучникам и кавалерии — замыкать боевой порядок.
— Может, найдем где-нибудь другой такой же? — спросила Мораг, вернувшись к Керри.
— Нет, — сказал Динни. — Нет, нет и еще раз нет. Не отдам.
Он вцепился в скрипку.
— Ну она же тебе не нравится!
— Нет, нравится. Я с ней выгляжу очень привлекательно. Скоро вокруг меня будут увиваться толпы юных ирландских девушек. Твои слова.
Хизер разъярилась — она не знала, что и делать. Сама заставила его полюбить скрипку и самой же теперь она нужна.
— И вообще, — возмутился Динни. — Быть такого не может. Какая еще «знаменитая Макферсонская Скрипка»?
— Это одна из самых знаменитых фейских святынь Шотландии. Не знаю, как, но она попала в Нью-Йорк. Я узнаю ее звучание. Любая шотландская фея узнала бы. Просто мы полагали, будто ее уже много столетий не существует. Я должна ее получить. Если я вернусь в Шотландию с Макферсонской Скрипкой, мне простят порчу Маклаудского Знамени.
— Как эта скрипка может быть фейской? Она же большая.
— Она может становиться меньше.
— Ну еще бы.
Динни и Хизер смотрели друг на друга в упор.
— Я могу ее выкрасть.
— Не можешь, — победно воскликнул Динни. — Ты же добрая фея. Ты не можешь украсть любимую вещь человека. Тем более — Макинтоша!
Хизер принялась лихорадочно соображать. Что делает фея, если ей нужна какая-то вещь, принадлежащая человеку, а украсть ее нельзя? Ну конечно. Сделка!
— Давай заключим сделку.
Кэл испытывал жуткий стресс. Оказалось, что поставить «Сон в летнюю ночь» на минимальные средства очень трудно. К тому же, актеры оказались все как на подбор жутко взвинченные, и вторжения сумасшедших нищенок были выше их сил.
Чтобы немного расслабиться, он воткнул в усилитель гитару. Играл Кэл хорошо. Он мог исполнить что угодно, мог подыгрывать хоть автомобильному гулу, хоть жужжанию кондиционера.
Кэл сыграл несколько джазовых риффов и аккордов, и вскоре пальцы сами собой заиграли его любимые вещи.
Он нахмурился. Старые соло «Нью-Йорк Доллз» вызвали в нем легкий стыд — он ведь обещал научить им Керри, а сам бросил ее, так и не сделав этого.
— Слышь? — сказал Джонни на небесах.
— Чего? — сказал Билли.
— Там, где-то внизу. Меня все еще играют.
До Джонни Тандерса и Билли Мурсиа, покойных музыкантов группы «Нью-Йорк Доллз», доносились слабые отзвуки начальных аккордов «Рок-н-ролльной нянечки».
— Хотел бы я все-таки знать, что стало с моей гитарой, — повторил Джонни. — Мне очень не хватает этого «Гибсона» с тигровой отделкой 58-го года выпуска… Другой такой больше нет. Даже тут я не могу найти достойной замены.
На другой стороне благословенной райской поляны китайские духи продолжали готовиться к путешествию на землю на Праздник голодных духов.
— Фея чертополоха, предлагающая сделку, способна дать что угодно, — заявила Хизер. — Проси чего хочешь.
Динни с подозрением глянул на Хизер.
— Хорошо, — сказал он. — Я отдам тебе скрипку за миллион долларов.
— Э, ну… В общем, этого я дать не могу.
— Ха! Так и знал, что ты врешь.
Хизер беспокойно заметалась по комнате.
— Я не вру. Я могу дать тебе что угодно, кроме денег. Мы не имеем права предлагать в обмен материальные ценности. Извини.
— Ты же добыла деньги на квартиру.
— Это называется помощь человеку в беде, а не сделка.
— Да ну тебя к черту. Скрипку не отдам.
— Послушай, ну тебе же наверняка чего-то хочется. Я могу исполнить самое сокровенное желание твоего сердца.
Динни подошел к окну. Чего желает его сердце, он придумать не мог, и со скрипкой расставаться ему совершенно не хотелось.
— Ничего мне не нужно. И скрипку ты не получишь. А теперь, извини, я пошел за пивом. И пусть это послужит тебе уроком: может вы, феи, и воображаете себя очень умными, но по сравнению с таким человеком, как я, вы ничто.
С этими словами Динни, крайне довольный тем, что одержал верх над Хизер, которую считал не в меру настырной, потрюхал вниз по лестнице и вскоре уже мурлыкал какую-то песенку.
В Корнуолле Магрис был недоволен. Король Тала приказал ему вернуть Тюльпанку и Лепестка. По мнению Магриса, это было бессмысленной тратой времени. Они теперь страшно далеко, и вреда от них никакого нет.
Магриса куда больше занимало переустройство фейского общества Корнуолла. К нынешнему моменту под его руководством феи уже не проживали свободно в лесах, а были сосредоточены на мануфактурах, которыми руководили бароны. В результате производство страшно выросло и начался бурный расцвет торговли с феями из Франции и других стран. Единственную проблему он видел в Элрике и его банде и был совершенно уверен, что их в ближайшее время задержат спецслужбы.
— Я превратил тебя из номинального повелителя общества собирателей и охотников в короля хорошо структурированного государства, — говорил он Тале. — А теперь, после того как я изобрел паровой двигатель, прогресс будет только нарастать. Мы создадим столько же товаров, что и люди. Забудь о Тюльпанке и Лепестке, это ерунда.
Однако Тала был тверд и не мог смириться с их побегом. Он приказал Магрису вернуть их. Поэтому Магрис разослал гонцов, снабдив их золотом, чтобы те набирали наемников, а сам размышлял, как бы исхитриться и отправить их в Америку.
Керри и Мораг зашли в магазин за кофе и пивом.
— Что за шум?
Вдалеке слышался какой-то гул. Очень скоро он перерос в громкую смесь криков и топота, и на 4-ю улицу вывернула большая процессия.
— Это марш протеста.
— А в чем дело?
— МЫ-НЕ-ЗВЕ-РИ, ПРО-СТО-ГЕ-И, — скандировала толпа.
Демонстранты протягивали руки сквозь строй полицейских, раздавая прохожим листовки с описанием всяческих притеснений геев. Керри взяла одну листовку и прочитала Мораг. В ней говорилось, что в последнее время в городе участились нападения на геев. Какие-то мужчины ошивались у дверей гей-клубов и задирали всех выходящих. В результате было много серьезных травм, и гейское сообщество заявило, что полиция недостаточно их защищает.
— МЫ-НЕ-ЗВЕ-РИ, ПРО-СТО-ГЕ-И!
Женщины и мужчины, участвовавшие в процессии, были в большинстве своем молоды, а лица их — мрачны. Вокруг шли десятки полицейских, грубо подгоняя демонстрантов. Беспорядки случились как раз неподалеку, на Томкинс-сквер, и по мере приближения к площади в действиях полиции чувствовалась все большая нервозность.
Керри увидела в толпе знакомые лица и замахала демонстрантам. Она рассказала Мораг, что буквально на прошлой неделе избили парочку ее друзей, выходивших из гей-клуба в Вест-Виллидж.
Мораг все это озадачило. Керри изо всех сил пыталась объяснить, в чем тут дело, но каково же было ее изумление, когда Мораг вдруг весело рассмеялась.
— Над чем ты смеешься?
— Да над вами, людьми. — Мораг уже хохотала во весь голос, поэтому говорила с трудом. — Вы сами создаете себе проблемы на пустом месте. У нас, фей, таких сложностей нету. Даже у Макинтошей, воров, обманщиков и подлецов, — и у тех хватит ума не обращать внимания на двух феечек, которые кувыркаются себе в лесной долине.
— Чем больше я слышу про эту долину, тем больше она мне нравится, — сказала Керри. — Когда-нибудь ты ее мне покажешь.
— А ну, с дороги, пидары проклятые, — послышался грубый голос. — Уже за пивом спокойно сходить нельзя, повсюду эти педрильные радикалы.
Это Динни локтями прокладывал себе дорогу в продуктовый.
— Привет, Динни, — сказала Керри. Тот вздрогнул, замолчал на полуслове и, ничего не говоря, пошел прочь.
— Мы же не в ту сторону идем, — сказала Хизер, сидевшая у него на плече. — И чего это ты покраснел?
Придя домой, Динни смочил горло пивом. Хизер прыснула:
— Ты влюблен в Керри.
— Вот еще глупости, — фыркнул Динни.
— Это не глупости. Я сама видела, как ты покраснел, замолчал на полуслове и пошел не в ту сторону, стоило ей только сказать «привет». Фею в таких вещах не проведешь… Так вот, Динни, тебе крупно повезло. Соединять влюбленных — мой конек. Безнадежных случаев не бывает. Прекрасная сделка: ты отдаешь мне Макферсонскую Скрипку, а я достаю тебе Керри!
Динни предложение Керри вовсе не показалось таким чудесным. Он отмел его как полную нелепицу.
— И ничего нелепого! Верняк! Лучше и не придумаешь. Ты мне скрипку, я тебе — Керри… Ты только подумай: начнешь повсюду появляться с Керри — и все тут же станут набиваться к тебе в друзья, она ведь жутко популярная, и раз кого-то выбрала, значит, кадр ценный. Да ты практически в одночасье превратишься из жалкого, всеми презираемого одиночки в хипового парня с шикарной подружкой. Не будешь вечера напролет сидеть в кресле перед телевизором и смотреть бейсбол или порнуху, а сможешь завалиться на вечеринку или в ночной клуб под ручку с Керри, и все будут тебе завидовать. Керри — девушка очень привлекательная и весьма соблазнительная. Счастье твое будет безмерным… Я же, заполучив Макферсонскую Скрипку, из преступницы в розыске превращусь в самую знаменитую фею Шотландии. Стоит мне предстать перед фейским сообществом с такой знаменитой и давно утраченной реликвией, все тут же ахнут и застынут в изумлении, и инцидент со знаменем сразу забудется. Даже до невежд Маклаудов дойдет, что такую фею, как я, надо чествовать и славить, а не гонять с ножами и клейморами через весь Бен-Ломонд. — Она вздрогнула, вспомнив эту жуткую картину. — А если даже и не дойдет, благодаря такому геройскому поступку, я, конечно, тут же окажусь под защитой Мэвис, шотландской Королевы Фей. Я буду повсюду в полной безопасности, везде желанна.
Хизер засияла, представив себе, как в лучах славы вернется она в родные земли под Томатином. Если знаменитую и прославленную Макферсонскую Скрипку вернет именно она, фея из клана Макинтошей, то Макферсоны заткнутся впечатляюще и надолго. Может, удастся даже убедить жюри пересмотреть результаты конкурса юных скрипачей и заставить их признать, что она исполнила «Туллохгорум» лучше Мораг.
А, кроме того, если Динни станет встречаться с Керри, Мораг жутко огорчится. То, что Мораг могла хвастаться своей популярной и привлекательной подругой, веселой, как целый мешочек смеха, в придачу, пока она, Хизер, вынуждена довольствоваться общением с этим слизнем рода человеческого, было просто возмутительно. Что скажешь, Мораг, если твоя очаровательная подружка втрескается в прекрасного Динни Макинтоша, гордость клана?
Динни согласился на сделку, и Хизер довольно захихикала.
Керри перешла через дорогу к театру. Мораг вскрыла замок, и они проникли внутрь. Оказавшись в театре, Керри тут же принялась уничтожать весь реквизит «Сна в лунную ночь». Костюмы она резала ножом, а декорации разбивала молотком.
— Ну как, полегчало? — спросила ее Мораг, когда они вернулись к себе.
— Немного, — ответила Керри. — Что бы мне приколоть к волосам — розу или гвоздику?
Мораг крепко задумалась. Нет, слишком трудный вопрос.
— Какой у тебя следующий цветок?
Они продолжали работу над алфавитом, надеясь, что самый важный цветок как-нибудь да раздобудут.
Керри сверилась с книжкой.
— Ярко-оранжевая эшшольция. Произрастает в Калифорнии. Это должно быть не очень трудно.
Хизер отправилась в сквер на Хаустон-стрит, чтобы хорошенько обмозговать положение Динни на любовном фронте.
Перед ней по улице проходили группки молодых людей — они направлялись на концерт на «Трикотажной Фабрике». Разглядывая их, Хизер не могла не отметить, что они отличаются от тех молодых людей, которых она знавала в своей деревне.
Пожалуй, прежде чем решать, как свести их вместе, придется провести небольшое предварительное исследование. Город чужой, а тратить время на заведомо проигрышные ходы не хочется. К примеру, коробка овсяных лепешек в подарок гарантированно смягчила бы сердце горной феи, но кто его знает, сработает ли это в Нью-Йорке… Тут нужен четко продуманный план.
Ужасно довольная своей проницательностью, она поднялась в воздух и направилась на сбор данных.
Как это ни странно, Динни никогда не ел вне дома. Ему не нравилось тратить деньги на рестораны. Вместо этого он покупал самые дешевые продукты, которые можно было пожарить на плитке. Он проводил спокойный вечер перед телевизором — смотрел телевикторины и ел тушенку, размышляя, вдруг Хизер и впрямь сдержит свое обещание. Хизер он бы в жизни не признался в том, что у него еще никогда не было девушки. Казалось невероятным, что первой окажется именно такая желанная Керри.
Под воздействием счастливой ауры, возникшей от одного присутствия Мораг и Хизер, парочку нищих, сидевших на ступенях театра, окутал сон о чудесных краях, и края эти были настолько прекрасны, что возвращаться из них совершенно не хотелось.
— Приветик, Динни, — произнесла Хизер, весело перекувыркнувшись в воздухе и опустившись на подоконник. — А вот и я. Я все обдумала. Считай, дело в шляпе.
Динни покраснел.
— И, — Хизер запрыгнула к Динни на плечо, — у меня готов детальный план. Керри в тебя влюбится, это гарантированно.
Динни усмехнулся.
— Можешь не усмехаться. Я все устрою, вот увидишь. Смогла же я сделать так, что ты играл сложнейший стратспей? А это было практически невозможно, учитывая твой уровень. Короче, сердце Керри я тебе добуду.
Хизер запрыгнула Динни на голову, чего он терпеть не мог, и, наклонившись, заглянула ему в глаза.
— Только не думай, что я не представляю себе, насколько трудная это задача. Я прекрасно понимаю, что твои шансы невелики. Может, даже, равны нулю. Ведь Керри — ужасно привлекательная, у нее нет ни одного недостатка, а ты — жирдяй без единого видимого достоинства.
— Большое спасибо, — буркнул Динни.
— Кроме того, не думай, что мне не известны нью-йоркские нравы. Я все знаю. Я в курсе, что овсяные лепешки тут не имеют такой силы, как в нашей деревне. Одно из моих лучших воспоминаний о Крукшанке связано с тем, как я подарила одному эльфу четыре овсяных лепешки и банку меда. Да мы потом три недели подряд как безумные занимались любовью в тихом гроте. Это было волшебно. Однако у вас тут все иначе. Керри увлечена рок-н-роллом, и мы должны действовать соответственно.
Она спрыгнула на стол, рыже-золотые волосы ее струились, лицо светилось.
— Ты хочешь знать, откуда я это знаю? — продолжала она. — Я тебе расскажу. Я весь день шпионила за Керри и ее тупой подружкой Мораг, а весь вечер шлялась по хиповым кафе на авеню Эй, слушала, о чем болтает модная молодежь, и читала рок-н-ролльные журналы. Я знаю, что ей нравится, и знаю, как такое сделать из тебя. Просто слушай, что я говорю.
Динни молчал. Он боялся верить своим ушам. Хизер обменялась парой сплетен с тараканом, который в этот момент пробегал мимо плитки, подбирая крошки. Плитку не мыли много лет, поэтому она представляла собой богатые угодья.
— В общем, Динни, сделка такова. Я обещаю тебе, что Керри в тебя влюбится. А ты за это отдашь мне Макферсонскую Скрипку. Идет?
Динни согласился — и это притом, что Хизер специально уточнила, что с этого момента он должен четко выполнять все ее указания, иначе она будет считать сделку расторгнутой и удалится, прикарманив скрипку.
— Тот, кто нарушит сделку, заключенную с феей, достоин самой страшной кары.
Фея выглянула в окно.
— О, боже, только не это, — вскричала она. — Еще два нищих умерли на ступенях театра!
Динни ничего не ответил.
— Сделай же что-нибудь, Динни.
— Что?
— Позвони куда-нибудь, куда звонят в Нью-Йорке, когда умирает человек? Это ужасно, что они вот так тут лежат.
Динни проворчал, что ему наплевать, пусть хоть весь год проваляются.
— Послушай меня хорошенько, Динни. Насколько я успела заметить, Керри, несмотря на то, что у нее в подружках ходит проклятая Макферсониха, — человек очень добрый и отзывчивый. Отсюда вывод: ты тоже должен стать добрым и отзывчивым. А если не стать, то хотя бы притвориться. Давай, звони.
И Динни послушно взял трубку.