Кабинет Кейза. Гельбург сидит один. Входит Кейз, перелистывая кипу бумаг. Гельбург встает. Поведение Кейза очень прохладно, он едва отрывает взгляд от соих бумаг.
КЕЙЗ: Доброе утро, Гельбург.
ГЕЛЬБУРГ: Доброе утро, мистер Кейз.
КЕЙЗ: Вы хотели поговорить со мной?
ГЕЛЬБУРГ: Я почувствовал, что должен сказать вам кое-что.
КЕЙЗ: Конечно. (Садится на стул.) Итак?
ГЕЛЬБУРГ: Никогда в своей жизни я не сделал бы ничего, что могло бы повредить вам или «Бруклин Гаранти». Мне не надо говорить, что я никогда не работал в другой фирме. Я провел здесь всю свою жизнь. Я горжусь фирмой, как ничем другим, кроме моего сына. Мне хочется объяснить вам: вся это история с «Уонамейкерз» произошла только лишь потому, что я не хотел пропустить даже мельчайшей детали. Я не хотел, чтобы вы через два-три года проснулись бы однажды утром, а «Уонамейкерз» и след простыл. И вы бы платили безумные Нью-Йоркские налоги за здание в мертвом районе.
Кейз не поддерживает Гельбурга. Тот нервничает.
Честно говоря, я не знаю, в чем тут дело, но я заметил, что вы не оказываете мне должного доверия, и я… в общем, я считаю это несправедливым.
КЕЙЗ: Понимаю.
ГЕЛЬБУРГ: (подождав, затем). Но… вы что, не верите мне?
КЕЙЗ: Нет, думаю, что верю.
ГЕЛЬБУРГ: Но… вы, кажется, не…
КЕЙЗ: Просто дело в том, что здание — то я потерял.
ГЕЛЬБУРГ: Но вы ведь… вы не думаете и сейчас, что я с Кершовичем дул в одну дуду, нет?
КЕЙЗ: Ну, скажем так: я надеюсь, что со временем мое доверие к вам вернется к прежнему знаменателю. На большее я, к сожалению, не способен, и не считаю, что вы можете меня в чем-то упрекнуть.
Встает.
ГЕЛЬБУРГ: (не желая того, повышает голос). Но как же мне здесь работать, если вы так думаете? Человеку нужно доверие, не так ли?
КЕЙЗ: (дает понять, что должен идти). Я должен просить вас…
ГЕЛЬБУРГ: Этого я не заслужил! Это не честно, мистер Кейз! У меня никогда не было ничего общего с Аланом Кершовичем! Я почти его не знаю. А то немногое, что я о нем знаю, мне весьма не симпатично: я не стал бы делать с ним дела. Правда, нет! Вся эта история… (взрывается)… не понимаю, что происходит? Что, черт побери, здесь происходит? Что вообще у меня с Аланом Кершовичем? Только то, что он тоже еврей?
КЕЙЗ: (не веря своим ушам, в ярости). Что? О, господи, о чем вы говорите?
ГЕЛЬБУРГ: Простите, я не то имел в виду.
КЕЙЗ: Не понимаю, как можете вы такое говорить?
ГЕЛЬБУРГ: Пожалуйста, извините! Я что-то плохо себя чувствую.
КЕЙЗ: (выражая негодование). И как вы только дошли до того, чтобы говорить такое. Это чудовищно, Гельбург!
Гельбург делает шаг, чтобы уйти, падает на колени, хватается за грудь, пытается сделать вдох, лицо его багровеет.
КЕЙЗ: Что такое? Гельбург! (Он вскакивает и устремляется к рампе). Вызовите скорую помощь! Быстрее же, ради всего святого! (Выбегает, громко взывая). Скорее, позовите врача! Гельбург! Гельбург!! С Гельбургом плохо!
Гельбург стоит на четвереньках и, хрипя, пытается не рухнуть лицом на пол.
Затемнение.
Скрипач играет, музыка стихает.