Два часа ночи. Мать безостановочно раскачивается в качалке, неподвижно глядя вдаль, поглощенная своими мыслями. Это едва заметное, но полное напряжения покачивание. На втором этаже, в окне спальни, горит свет. Луна светит ярко и заливает сад голубоватым сиянием. Слева появляется Джим в пиджаке и шляпе. Он замечает мать и подходит к ней.

Джим. Есть какие-нибудь новости?

Мать. Никаких.

Джим (мягко). Нельзя же, дорогая, сидеть всю ночь. Почему вы не ложитесь?

Мать. Я жду Криса. Не беспокойтесь обо мне, Джим. Я прекрасно себя чувствую.

Джим. Но уже почти два часа.

Мать. Мне не спится. (Небольшая пауза.) У вас был срочный вызов?

Джим (устало). У пациента заболела голова, а ему показалось, что он умирает. (Небольшая пауза.) Половина моих пациентов сумасшедшие. Никто и не подозревает, сколько психопатов ходит вокруг нас. Абсолютно помешанных. Деньги. Деньги, деньги, деньги, деньги. Если слово повторять без конца, оно теряет всякий смысл.

Мать неслышно смеется.

Как бы мне хотелось дожить до дня, когда слово «деньги» действительно потеряет всякий смысл.

Мать (качая головой). Этого никогда не будет. Вы просто ребенок, Джим!

Джим (смотрит на нее). Кэт. (Пауза.) Что случилось?

Мать. Я вам сказала. Крис поссорился с Джо. Потом сел в машину и уехал.

Джим. Из-за чего они поссорились?

Мать. Просто так. Джо… плакал, как дитя.

Джим. Они поссорились из-за Энн?

Мать (с легким колебанием). Нет, не из-за Энн. Можете себе представить? (Указывая на освещенное окно наверху.) С тех пор, как он уехал, Энн не выходит из комнаты. Всю ночь одна, наверху.

Джим (смотрит на окно, затем на нее). А что будет делать Джо? Он ему скажет?

Мать (перестает покачиваться). Что?

Джим. Не бойтесь, Кэт. Я все знаю. Я всегда знал.

Мать. Откуда?

Джим. Я догадался, уже давно.

Мать. Мне всегда казалось, что в глубине души Крис… тоже догадывается. Я не думала, что это будет для него таким ударом.

Джим (вставая). Вы не знаете своего сына. Крис не смог бы жить, если бы он это знал. Для лжи нужен особый талант… У вас такой талант есть, у меня тоже. А у него нет.

Мать. Вы думаете – он не вернется?

Джим. Нет, вернется. Все возвращаются, Кэт. Наши маленькие семейные бунты всегда кончаются ничем. Компромиссом. По-своему Фрэнк прав – у каждого человека своя звезда. Звезда его честности. Вы ощупью ищете ее всю жизнь, но, когда она гаснет, ей никогда уже не зажечься снова. Нет, он уехал недалеко. Ему, вероятно, захотелось побыть одному, чтобы посмотреть, как гаснет его звезда.

Мать. Только бы он вернулся.

Джим. Я мечтаю, чтоб он не вернулся, Кэт. Несколько лет назад я сорвался с места и отправился в Новый Орлеан. Два месяца я питался одними бананами и изучал болезни. Это было прекрасно. Затем приехала Сью, она плакала. И я вернулся домой. А теперь я живу по-прежнему, в беспросветной тьме. Мне уж не найти себя. Иногда мне даже трудно вспомнить, кем я когда-то хотел стать. Но… я хороший муж… Крис – хороший сын, и он вернется.

Келлер выходит на крыльцо в халате и ночных туфлях. Идет по аллее.

(Подходит к нему.) Мне почему-то кажется, что он в парке. Пойду поищу его. Уложите ее в постель, Джо. Ей тут сидеть вредно. (Уходит по дороге.)

Келлер (подходя к ней). Что ему здесь нужно?

Мать. Его друга нет дома.

Келлер (хрипло). Мне не нравится, что он вмешивается в наши дела.

Мать. Теперь об этом поздно говорить. Он все знает.

Келлер (с тревогой). Откуда он знает?

Мать. Он давным-давно догадался.

Келлер. Это мне не нравится.

Мать (с угрожающим смешком). Да ну? Тут нахрапом не возьмешь, Джо. Держи лучше ухо востро. Еще ничего не кончилось.

Келлер (показывая на освещенное окно наверху). Что она там делает? Почему она не выходит?

Мать. Не знаю, что она делает. Сядь, перестань беситься. Ты хочешь жить? Тогда тебе лучше подумать о том, как жить дальше.

Келлер. Она еще ничего не знает, а?

Мать. Она видела, как Крис убежал отсюда. Просто, как дважды два, а она умеет считать.

Келлер. Может, мне с ней поговорить?

Мать. Не спрашивай меня, Джо.

Келлер (вспыхнув). Так кого же мне спрашивать! Но я не думаю, что она станет что-нибудь предпринимать.

Мать молчит.

Я спрашиваю тебя! Что я тебе, чужой? Я думал, что у меня есть семья. Куда делась моя семья?

Мать. У тебя есть семья. А вот у меня больше нет сил.

Келлер. Нет сил! Приходит беда, а у тебя нет сил!

Мать. Джо, ты опять за свое: стоит прийти беде, ты кричишь на меня и думаешь, что этим все можно уладить…

Келлер. Что же мне делать? Скажи мне, что мне делать? Поговори со мной!

Мать. Джо… если он вернется…

Келлер. Он вернется! Почему ты говоришь – если? Он вернется, но что мне тогда делать?

Мать. Ты сядешь с ним рядом и… объяснишь ему. Ты понял, что сделал ужасную вещь. (Избегая его взгляда.) Если он поверит, что ты понял…

Келлер. Какой в этом толк?

Мать (с некоторым страхом). Скажи ему, что готов заплатить за то, что ты сделал.

Келлер (тихо). Чем я могу заплатить?

Мать. Скажи ему… что ты готов пойти в тюрьму.

Пауза.

Келлер (пораженный, гневно). Пойти в тюрьму?..

Мать (быстро). Тебе не придется туда идти. Он не заставит тебя идти в тюрьму. Но если ты скажешь… если он почувствует, что ты готов это сделать, он, может быть, простит тебя.

Келлер. Простит меня?! За что?!

Мать. Джо, ты меня понимаешь.

Келлер. Я тебя не понимаю! Ты хотела иметь деньги. Я делал деньги. Разве не так? За что меня прощать? Ведь ты хотела иметь деньги?

Мать. Я не хотела таких денег.

Келлер. Ты думаешь, я хотел именно таких денег? Кому какое дело, чего ты хочешь? Я испортил вас обоих. Мне следовало отдать его в люди, когда ему стукнуло десять, – как сделали со мной, – и заставить самого зарабатывать себе на хлеб. Тогда бы он знал, как в Америке достаются деньги. Он, оказывается, должен меня простить. Сам я мог бы жить на четверть доллара в день, но у меня на плечах семья…

Мать. Джо, Джо… Ты сделал это ради семьи, но это ничего не меняет.

Келлер. То есть как это – ничего не меняет?

Мать. Для Криса есть нечто более важное, чем семья!

Келлер. Ничего на свете нет более важного и быть не может.

Мать. Для него есть.

Келлер. Я все могу простить ему, потому что он мой сын. Потому что я его отец, а он мой сын.

Мать. Джо, говорю тебе…

Келлер. Нет ничего важнее и не может быть. Ты ему это должна сказать! Понятно? Я его отец, а он мой сын! Если есть что-нибудь важнее этого – я пущу себе пулю в лоб.

Мать. Перестань!

Келлер. Ты знаешь, что ему сказать. (Пауза. Отходит от нее и останавливается.) Но он не оттолкнет меня… Он этого не сделает… Правда?

Мать. Он любил тебя, Джо, а ты разбил его сердце.

Келлер. Но отречься от меня…

Мать. Думаю, что мы плохо его знаем. Говорят, на войне он был бесстрашен. А здесь он боялся мышей. Я не знаю его. Не знаю, что он может сделать.

Келлер. Проклятие! Будь Ларри жив, он бы так не поступил. Ларри понимал, как устроен мир. Он меня слушался. Для него мир кончался нашим забором. А этому все не слава богу. Он не понимает, что такое деньги. Они слишком легко ему достались. Ларри… Вот это был сын. Сын, которого мы потеряли. Ларри! Ларри! (Падает на стул против нее.) Что мне делать, скажи?

Мать. Джо, Джо, прошу тебя… Все будет хорошо…

Келлер (с отчаянием). Ведь я это для тебя, Кэт, для вас обоих, ведь вы были все для меня… все на свете.

Мать. Знаю. Я знаю.

Энн выходит из дома.

Они ожидают, чтобы она заговорила первая.

Энн. Почему вы не ложитесь? Я скажу вам, когда он вернется.

Келлер. Ты ужинала? (Матери.) Почему ты не дашь ей чего-нибудь поесть?

Мать. Конечно, сейчас…

Энн. Не стоит, Кэт, мне ничего не нужно. (Пауза.) Я хочу вам что-то сказать. (Направляется к дому, затем останавливается.) Я ничего не буду предпринимать против Джо.

Мать. Ты славная девочка. (Келлеру.) Вот видишь? Она…

Энн. Я ничего не буду предпринимать против Джо, но вы… вы должны мне помочь. (Матери.) Вы заставляли Криса чувствовать себя виноватым. Из-за меня. Хотели вы этого или нет, вы изувечили его чувство ко мне. Теперь скажите ему, что Ларри мертв и что вы это знаете. Одна я отсюда не уйду. Без него я не могу жить. Я хочу, чтобы вы освободили его. Обещаю, – все тогда кончится, и мы уедем.

Келлер (матери). Ты ему скажешь… Ты это ему скажешь.

Энн. И так, чтобы он вам поверил.

Мать. Дорогая моя!.. Если бы Ларри был мертв, мне не понадобилось бы убеждать в этом Криса… В ту ночь, когда он придет к тебе, сердце его сморщится и высохнет, как губка. Ведь он знает и ты знаешь, что Ларри жив. До самого своего смертного часа он будет ждать своего брата! Нет, дорогая моя! Ты утром уедешь, и ты уедешь одна. Тебе предстоит одинокая жизнь. (Направляется к дому.)

Энн. Ларри мертв, Кэт.

Мать. Не говори мне этого.

Энн. Он умер. Я это знаю! Он разбился у берегов Китая двадцать пятого ноября. Его самолет был в порядке, а он умер. Я знаю.

Мать. Как… как же он умер?.. Как он умер? Ты лжешь. Если ты знаешь, скажи, как он умер?

Энн. Я любила его. Вы знаете: я его любила. Я не взглянула бы ни на кого другого, не будь я уверена, что он умер. Вам этого достаточно?

Мать (подходя к ней). Чего для меня достаточно? О чем ты говоришь? (Хватает Энн за руки.)

Энн. Пустите руки, мне больно…

Мать. О чем ты говоришь? (Смотрит на Энн, потом подходит к Джо.)

Энн. Джо, прошу вас, ступайте в дом…

Келлер. Почему?..

Энн. Прошу вас. Ступайте.

Келлер. Скажите мне, когда он вернется. (Входит в дом.)

Мать (видит, что Энн вынимает из кармина письмо). Что это?

Энн. Сядьте…

Мать подходит к стулу, но не садится.

Но помните, когда я приехала, у меня не было никаких подозрений о том, что Джо… У меня не было ничего против него или против вас. Я приехала, чтобы выйти замуж. И надеялась… Я привезла письмо не для того, чтобы причинить вам боль. Я решила, что покажу вам его только в крайнем случае… Если не будет никакого другого способа убедить вас в смерти Ларри.

Мать. Что это? (Выхватывает письмо из рук Энн.)

Энн. Ларри написал мне как раз перед тем, как он…

Мать разворачивает письмо и начинает читать.

Я не хотела причинять вам боль, Кэт. Вы сами заставили меня это сделать. Запомните… Запомните…

Мать читает.

Я была так одинока все эти годы, Кэт… Я не могу больше быть одинокой.

Протяжный, глухой стон вырывается из груди матери в то время, как она читает.

Вы заставили меня показать вам письмо. Вы не поверили мне. Сколько раз я вам говорила! Почему вы мне не поверили?

Мать. Ах, господи…

Энн (с жалостью и страхом). Кэт, не надо, не надо…

Мать. Господи, господи…

Энн. Кэт, простите… Простите…

Крис идет по аллее; он совершенно без сил.

Крис. В чем тут дело?..

Энн. Где ты был?.. Ты весь мокрый.

Мать не двигается.

Где ты был?

Крис. А я думал – ты уже уехала.

Энн. Куда мне ехать? Мне некуда ехать.

Крис (матери). Где отец?

Энн. Он у себя. Он лег.

Крис. Сядьте обе. Я вам скажу… все, что надо сказать.

Мать. Я не слышала, как подошла машина…

Крис. Я оставил ее в гараже.

Мать. Джим поехал тебя искать.

Крис. Мама… я уезжаю. Думаю, что мне удастся устроиться в Кливленде. Понимаешь, я уезжаю навсегда. (К Энн.) Знаю, что ты думаешь, Энни… Это правда! Я действительно трус. Меня сделали здесь трусом. В этом доме. Я подозревал своего отца и молчал. Но если бы то, что я знаю сейчас, я знал тогда, когда вернулся с фронта, – он бы давно был у прокурора. Я сам отвел бы его туда. А теперь… Я могу только плакать.

Мать. Что ты говоришь? Что ты можешь сделать?

Крис. Отправить его в тюрьму. Я говорю это вам обеим. Посадить его в тюрьму – если бы я был еще человеком. Но теперь я такой, как все. Я практичный. Вы сделали меня практичным.

Мать. Человек должен быть практичным.

Крис. Кошки на крыше тоже практичны. Мерзавцы, прятавшиеся, когда мы сражались, тоже практичны. Только убитые не были практичны! Я теперь человек практичный – и плюю на себя. Я уеду отсюда, сейчас!

Энн. Я еду с тобой…

Крис. Нет, Энн. Это невозможно.

Энн. Я не прошу у тебя ничего… насчет Джо. Клянусь, я никогда не попрошу тебя ни о чем.

Крис. Нет, попросишь. В глубине сердца ты всегда будешь просить.

Энн. Тогда сделай то, что ты должен сделать!

Крис. Что? Что можно сделать? Я всю ночь искал для него расплаты…

Энн. Ты ее можешь найти.

Крис. Какая это расплата? Разве я воскрешу мертвых, если посажу его за решетку? Так какая же это расплата? На фронте мы пристреливали, как собаку, всякого, кто вел себя как собака. На фронте была настоящая честь, и там было что защищать. А здесь? Страна остервенелых псов. Здесь все ненавидят, здесь все пожирают друг друга. Таков здесь закон. Единственный закон, по которому мы живем… Ну, хорошо, убили несколько человек, только и всего! Так устроен наш мир… Как же я могу вымещать это на своем отце? На нем одном?! Это зверинец, чудовищный зверинец!

Энн (матери). Что же вы молчите? Вы знаете, что он должен делать! Скажите ему!

Мать. Пусть он уходит.

Энн. Я не пущу его. И вы – вы скажете ему.

Мать. Энн!

Энн. Тогда я скажу!

Из дома выходит Келлер . Крис, заметив отца, обходит его стороной.

Келлер. Что с тобой? Я хочу поговорить с тобой.

Крис. Мне не о чем разговаривать с тобой…

Келлер (берет его за руку). Я хочу поговорить с тобой!

Крис (яростно вырывая руку). Не смей, отец. Тебе будет только хуже. Говорить нам не о чем. Поэтому говори покороче.

Келлер. В чем, собственно, дело? Только без философии. В чем дело? У тебя слишком много денег? Тебя это беспокоит?

Крис (с оттенком сарказма). Меня это беспокоит.

Келлер. В чем же загвоздка? Если тебя что-нибудь беспокоит – либо смирись, либо отделайся от того, что тебе мешает. Если ты не можешь привыкнуть к деньгам – выбрось их. Возьми их, все до последнего цента, раздай или выкинь на помойку. Тогда все будет в порядке. На помойку! Думаешь – я шучу? Если это грязные деньги – сожги их. Это не мои – это твои деньги. Я мертвый человек. Я старый, мертвый человек. У меня ничего нет. Но не смей молчать – скажи, чего ты хочешь?

Крис. Дело не в том, чего я хочу. Чего ты хочешь?

Келлер. Чего я хочу? Тюрьмы, да?

Крис молчит.

Ты этого хочешь? Если ты этого хочешь – скажи! Мое место в тюрьме?! Скажи! (Небольшая пауза.) В чем дело, почему ты не можешь сказать? (Яростно.) Ты всегда говорил мне все, скажи и это. (Небольшая пауза.) Хочешь, я объясню тебе, почему ты молчишь? Ты знаешь, что мое место не там. Ты знаешь! (Кружа около Криса, порывисто, с отчаянием, со страстью). Если мои деньги – грязные деньги, то в Америке нет ни одного чистого цента. Кто даром работал в эту войну? Если бы кто-нибудь в Америке работал на войну даром – я тоже работал бы даром. Разве они отправили хоть одну пушку, хоть один грузовик, прежде чем получили за них прибыль? И это чистые деньги? Нет в Америке чистых денег. Война и мир – это доллары и центы, серебро и медь, что же здесь чистого? Половине этой проклятой страны место в тюрьме, а не мне одному – вот почему ты молчишь.

Крис. Да, потому я молчу.

Келлер. Тогда… чем же я виноват?

Крис. Я знаю, что ты не хуже других, но я ведь думал, что ты лучше… Я не понимал, что ты за человек. Я тебя любил. (С трудом сдерживая слезы.) Я не могу на тебя теперь смотреть… на себя тоже… (Резко поворачивается и идет к крыльцу.)

Энн быстро подходит к матери, выхватывает письмо из ее рук и порывается догнать Криса.

Мать (бросается, чтобы перехватить ее). Отдай!

Энн. Он его прочтет! (Вырывается и сует письмо в руку Крису.) Это письмо Ларри; он написал его мне в тот день, когда погиб.

Келлер. Ларри?

Мать. Дай его мне! (Хватает Криса за руку.)

Крис выдергивает руку, начинает читать.

Джо… уйди… (Отчаянно толкает Келлера, глядя на Криса.) Иди на улицу, Джо!

Келлер сопротивляется.

Не надо, Крис… (Умоляюще.) Не говори ему!

Крис (убийственно спокойно, сквозь зубы, отцу). Три с половиной года… разговоров, разговоров… Сейчас ты мне сам скажешь, что ты должен делать… Послушай, как умер Ларри… Скажи мне тогда сам, где твое место.

Келлер (отступая). Мир устроен не для святых, Крис.

Крис. Я знаю все об этом проклятом мире. Все его плутни. Послушай теперь ты и скажи, каким должен быть человек. (Читает.) «Моя дорогая Энн!..» Ты слушаешь? Он написал это в день своей смерти. Слушай! И не плачь! «Моя дорогая Энн! Не могу выразить того, что я чувствую, но должен написать тебе. Вчера самолет привез газеты из Штатов, и я прочел в них – о папе и о твоем отце – о том, что их осудили. Как я теперь посмотрю людям в глаза?.. Я не могу больше жить. Вчера ночью я двадцать минут кружил над базой, прежде чем заставил себя пойти на посадку. Как отец мог это сделать? Что ни день, в нашей части гибнут трое, четверо ребят, а он сидит там и «делает деньги». Как я могу смотреть людям в глаза – не знаю!.. Через несколько минут я вылетаю на задание, и вам, вероятно, сообщат, что я пропал без вести. Тогда знай, что меня не надо ждать. Энн, если бы отец был здесь, я бы его убил».

Келлер выхватывает у Криса письмо и молча читает.

Пауза.

Крис. Теперь оправдывайся тем, что Америка полна такими, как ты. Ты понял, что написал Ларри?

Келлер (почти неслышно, вперив глаза в пространство). Я думаю, да. Заводи машину. Я надену пиджак. (Поворачивается, едва не падает.)

Мать (спешит его задержать). Куда ты, Джо?.. Ложись спать, куда ты?

Келлер. Я не могу остаться. Мне будет лучше, если я пойду.

Мать. Глупый, ведь Ларри тоже был твоим сыном. Он никогда бы тебя не заставил…

Келлер (глядя на письмо). Видишь, и он бы заставил. Ну да, он был моим сыном. Но для него все они были моими сыновьями. И так оно, пожалуй, и есть… Пожалуй, они все и были моими сыновьями, эти наши парни. Я вернусь… через минуту. (Поворачивается и идет в дом.)

Мать (Крису, решительно). Ты его не возьмешь, слышишь?

Крис. Нет, возьму.

Мать. Если ты ему скажешь, чтобы он остался, он останется. Пойди скажи ему!

Крис. Никто его сейчас не остановит.

Мать. Ты, ты его не пустишь. Разве он выживет в тюрьме? Тогда убей его своими руками.

Крис (протягивая ей письмо). Ты читала письмо Ларри?

Мать (о Ларри, о письме). Война кончилась. Разве ты не слышал – война кончилась!

Крис. Разве Ларри только камень, который упал в воду, не оставив следа? Он погиб, и вы хотите, чтобы это было зря? Раз и навсегда вам надо понять – эти заборы не закрывают весь мир; там, за ними, – вселенная. И мы – простые люди – ответственны за вселенную. Если же это не так, то вы напрасно убили своего сына, ибо он умер во имя этого!

Из дома слышится выстрел. На мгновение все замирают.

Крис (направляясь к Энн). Ступай за Джимом. (Входит в дом.)

Энн бежит по дороге.

Мать (тихо, стеная). Джо… Джо… Джо… Джо… Джо…

Крис выходит из дома.

Крис. Мама… Я не хотел…

Мать. Тсс…

Крис (обнимая ее). Я не хотел, чтобы он…

Мать. Тсс! Тсс!.. Не надо, не надо, дорогой: ты здесь ни при чем. Забудь. Живи.

Крис хочет ей что-то ответить.

Тсс! (Тихонько высвобождается из его рук и идет к дому.) Тсс! (Рыдая, поднимается по ступенькам.)

Занавес.