Ситхи жили в постоянной погоне за славой. Ситхи жили, покоряя другие народы. И во дворце Людо Кресша юная Сиелах видела, что для ситхов такой образ жизни имеет смысл.

Но почему столь многие — включая ее собственную семью — приняли учение ситхов? Ведь никакой надежды на изменение статуса у них не было. Зачем становиться ситхом, чтобы жить как раб?

Это путь не для каждого. Империя ситхов — огромное, великое государство — много лет находилась в состоянии покоя и стабильности. Но состояло оно из множества маленьких миров. Находясь в команде Кресша, уже взрослая Сиелах видела, как относиться ее хозяин к рискованным начинаниям Нага Садоу. Несколько раз они встречались. Все заканчивалось скандалам. Два лидера, они не смогли понять друг друга — слишком по-разному виделось им будущее Империи ситхов. И это противостояние началось задолго до того, как ситхи проложили себе путь в сердце Республики.

Садоу был дальновиден. Он понимал, что полная изоляция для Империи невозможна — слишком много систем, слишком много возможных гиперпространственных маршрутов. Стигийская Кальдера была не стеной — вуалью; и Нага Садоу смог посмотреть сквозь нее. В окружении Садоу было много людей и экзотов с весьма неопределенным статусом. Сиелах даже видела однажды отца Яру Корсина.

Садоу любил все новое — и чужаки могли стать ситхами, как и любой, рожденный в Империи Для Кресша, проводящего дни в битвах, а ночи — в трудах, надеясь создать абсолютную защиту для своего сына, сама мысль покинуть космическую колыбель ситхов, казалась кощунством.

— Знаешь почему я делаю это? — спросил Кресш однажды ночью. Он был пьян и досталось всем, кто оказался в пределах его досягаемости, в том числе и Сиелах. — Я видел голокроны, и я знаю, что там — за Кальдерой. Мой сын похож на меня — и это будущее ситхов. Но только здесь. А там, — он сплюнул, сделав паузу между ударами, — там будущее выглядит как ты.

Адари Вааль сказала как-то Корсину, что у кешири нет достаточно большого числа, для того, чтобы обозначить собственную численность. Экипаж «Знамения» пытался заняться подсчетами, но за новыми горизонтами их ждали новые селения — кешири действительно были многочисленны. Тестубаль насчитывал около восемнадцати тысяч жителей, и был одним из последних городов, где ситхи провели перепись. После они просто опустили руки.

И сейчас им вновь придется просто опустить руки — Тестубаль был полон трупов, сосчитать их казалось невозможным. Они смотрели на город сверху, сидя на широких спинах крылатых ящеров. И видели мертвецов, разбросанных, как ветки деревьев после урагана, на грязных улочках города. Некоторые лежали прямо в дверях своих плетеных из хеджарбо хижинах. Внутри хижин картина была такой же.

И никого живого. Никого. Если кто-то из жителей и выжил, то спрятались они на славу. Впрочем, восемнадцать тысяч мертвецов — вполне достойная причина для пряток.

Что бы тут не произошло, произошло это внезапно — молодая женщина упала, так и не выпустив из объятий младенца, несколько кешири утонули в окаймлявших улицы каналах; рядом плавали их деревянные ведра.

Единственным живым существом здесь был Равилан. Лязгали в тишине, цепляясь створами, запертые изнутри городские ворота. Равилан, просидевший в Тестубале среди трупов весь вечер, выглядел отвратительно. Едва спешившись, Корсин кинулся к нему.

— Все началось внезапно, я как раз встречался со своим агентом, — рассказывал Равилан. — Люди просто стали падать. Везде — в тавернах, на рынках. Началась паника.

— А где был ты?

Равилан широким жестом обвел центральную площадь. В центре ее, как и в Тахв, возвышалась колонна — площадь служила солнечными часами. Эта колонна была самым высоким строением в городе, кроме приводимой в движение уваками блочной системы, питающей водопровод.

— Я потерял прибывшую со мной помощницу. Пытался найти ее и разобраться в том, что происходит.

— Разобраться! — зарычала Сиелах. — Действительно!

Равилан сердито выдохнул.

— Да, я пытался разобраться. Кто знает, какая инфекция убила этих кешири? Я четыре часа наблюдал, за тем, как они умирают. Я звал увака, но ящер тоже погиб.

— Привяжите наших уваков за стенами, — приказал Корсин. Причудливо плясали тени от света факелов на его взволнованном лице. Он оторвал кусок ткани от подола своей туники и закрыл нижнюю часть лица. Кажется, он не осознал, что сделал это одним из последних. Корсин посмотрел на Сиелах.

— Биологический агент?

— Я… я не знаю, — ответила она. Она знала все о ситхах, и ничего — о кешири. Болезни туземцев были ей неизвестны.

Корсин резко повернулся к Глойду:

— Моя дочь в Тахв. Она должна немедленно вернуться в горы. Иди!

Хоук кинулся к уваку с нехарактерной для него поспешностью.

— Зараза может быть в воздухе, — Сиелах медленно пошла вперед, ошеломленно разглядывая трупы. Инфекция в воздухе — это объясняло столь внезапную и массовую гибель. — Хотя мы еще живы.

Внезапно спереди донесся крик. Там, под трупом какого-то кешири обнаружилось тело помощницы, которую тщетно разыскивал Равилан. Женщине было за сорок — как и Сиелах. Как и Сиелах, она была человеком. Но, в отличие от Сиелах, она была мертва.

Живая пока, Сиелах вцепилась в марлю на лице. Дура, дура, я — дура. А если уже слишком поздно?

— О да, слишком поздно, — медленно произнес Равилан, ловя ее мысли — в панике, она не успела прикрыть разум. Он развернулся к Корсину лицом к лицу, внимательно глядя ему в глаза:

— Ты знаешь, что нужно делать.

Голос Корсина был ровен и холоден:

— Надо сжечь город. Разумеется, мы сожжем город.

— Этого недостаточно, коммандер. Надо полностью отгородиться от них!

— Отгородиться от кого? — отрывисто спросила Сиелах.

— От кешири! — Равилан указал на тела вокруг. — Что-то убивает их. И оно может убить и нас. Необходимо полностью прервать все контакты с ними!

Корсина эта тирада ошеломила.

Сиелах схватила его за плечо:

— Не слушай его. Как мы сможем без них?

— Как ситхи! — выкрикнул Равилан. — Это не наш путь, Сиелах. Ты… мы стали слишком зависимы от этих существ. Они — не ситхи.

— По стандартам твоего народа никто из нас не может быть ситхом.

— Политика тут не причем, — яро возразил Равилан. — Посмотри вокруг, Сиелах! Что бы это ни было, оно вполне могло убить и нас. Но мы до сих пор живы. Это Темная сторона предостерегает нас.

Хорошо, что ткань скрывала ее вытянувшееся от удивления лицо. Корсин встрепенулся.

— Подожди, — он взял Равилана за руку. — Это надо обсудить.

Корсин и Равилан двинулись к воротам. Их открыли только сейчас, и, казалось, Тестубаль выдохнул отравленный воздух сквозь распахнувшиеся створы. Сиелах застыла среди трупов, завороженная этим царством смерти. Погибшие кешири казались близнецами — вывалившиеся синие языки, перекошенные агонией удушья фиолетовые лица.

Она, наконец, заставила себя шагнуть в сторону ворот, и тут ее взгляд наткнулся на помощницу Равилана. Как же ее звали? Юиланна? Ильяна? Еще вчера Сиелах могла бы по памяти рассказать всю родословную этой женщины. А сейчас не может вспомнить даже ее имя, глядя в восковое лицо, черный провал рта с раздутым синим языком.

Стоп.

Сиелах опустилась на колени рядом с трупом, и, стараясь ничего не задеть, достала свой шиккар — стеклянное лезвие сделали для нее кешири. Она осторожно открыла рот женщины — язык был странного зеленоватоголубого цвета, вся слизистая в ярких пятнах от лопнувших сосудов. Сиелах видела подобное и прежде. Давным-давно.

Она вылетела из ворот маленьким смерчем:

— Мне срочно нужно в Палаты!

Корсин, раздающий указания по поводу устройства пожара, недоуменно посмотрел на нее.

— Сиелах, даже если кто-то еще и выжил… забудь. Главное — мы живы. Сейчас вся надежда на нас.

Равилан, безуспешно пытающийся успокоить почуявших неладное уваков, тревожно оглянулся:

— Если ты думаешь, о том, чтобы нести эту заразу в нашу крепость.

— Нет, — перебила она. — Я полечу одна. Если мы уже заразились, то все бессмысленно, — она выхватила уздечку из рук Равилана и одарила его ослепительной улыбкой:

— Но если мы здоровы, то ты прав. Это предостережение.

Корсин пару секунд смотрел ей вслед, прежде чем вернуться к плану уничтожение Тестубаля. Сиелах на обреченный город и не оглянулась. Она летела сквозь ночь, подгоняя ящера. Времени было мало. Как можно скорее необходимо встретиться с медиками, работающими в Палатах — самыми верными ее помощниками.

И как можно скорее необходимо встретиться с сыном.

* * *

Когда солнце взошло над горами Такары, Тильден Каах не нашел, по обыкновению, Сиелах в душе — а душ ей бы не помешал. Этой ночью Сиелах не сомкнула глаз. Корсин и Равилан вернулись в глухой, предрассветный час. И горная крепость ситхов стала кризисным центром.

Возникли серьезные проблемы с коммуникацией. Нельзя сказать, что массовая смерть кешири сильно обеспокоила ситхов — благополучие туземцев их не интересовало; а вот последствия подняли в умах столько смятения, что даже опытные связные с трудом передавали сообщения. Корсин осторожно призывал ситхов из кеширских селений. Ни в Тахв, ни в других крупных городах до сих пор не знали о Тестубальской катастрофе. Корсин не хотел вызывать у туземцев подозрения. Ситхи были проинструктированы по возможности незаметно выбраться из селений и вернуться домой.

Никаких данных о повторении трагедии до сих пор не поступило — по крайней мере, из крупных селений. Но еще не все разведчики вернулись. Когда придут новости с озер Рагнос, все ситхи уже должны быть в своей крепости.

Этим утром Сиелах лишь пару раз мимолетно видела Корсина. Он успел высказать пожелание о создании карантинной зоны для тех, кто возвращается в крепость извне. У ситхов, побывавших в Тестубале — сейчас от некогда крупного селения осталось лишь большое пожарище — никаких опасных симптомов не наблюдалось, но риск был велик. У Сиелах и своих проблем хватало; ее сотрудники, фактически, безвылазно провели все это время в Палатах.

— Мы работаем, — коротко сказала она Корсину.

В полдень Сиелах нашла Корсина в компании Равилана. Они просматривали отчеты. Корсин выглядел не выспавшимся. И его маленькая фиолетовая пустышка не приедет сегодня на обед! А вот Равилан, несмотря на пережитое им вчера, казался помолодевшим; его лысый череп светился, словно красный фонарик.

— Все куда лучше, чем мы надеялись, Корсин, — говорил Равилан. И никаких титулов, заметила Сиелах — ни Великого Лорда, ни, даже, коммандера.

Корсин хмыкнул.

— Твои все вернулись?

— Я знаю, что в загонах видели почти всех. Отсутствующих не так уж много, — лицевые отростки Равилана слегка закрутились. — Но предстоит много работы. Учитывая новые приоритеты.

Сиелах посмотрела вверх. Что ж, вот и начало.

— Всадник!

Часовой почувствовал увака задолго до его появления на южном горизонте. Спикировав прямо над колоннадой, всадник посадил ящера и спрыгнул на каменный пол, приковав к себе внимание всех присутствующих. Всех, кроме Сиелах.

— Великий Лорд, — пытаясь отдышаться, проговорил вновь прибывший. — Это… случилось снова. Раболоу!

Она слышала шумный вздох Корсина, но смотрела, не отрываясь, как расширяются желтые глаза Равилана — впрочем, всего секунда, и рулевой вернул себе хладнокровие.

— Раболоу?

— Это на озерах Рагнос? — Сиелах чопорно улыбнулась Равилану. — Там, где вчера были твои люди, не так ли, Равилан? Деревни на озерах Рагнос.

Он кивнул. Все слышали о его поездке на озера. Равилан прочистил ставшее вдруг сухим горло.

— Я… мне нужно поговорить кое с кем из своих — он только что вернулся оттуда, — Равилан проковылял мимо Сиелах, повернулся и поклонился:

— Я… я действительно должен встретиться с ним, коммандер.

— Ну, так иди, — сказала Сиелах. Корсин промолчал, осмысливая последние новости и странные совпадения. Он пристально смотрел вслед бредущему к загонам Равилану.

Всадник!

Корсин, дернувшись, задрал голову. И Сиелах поняла — он почти боится. Боится новостей, которые несет всадник.

И вновь — известие о мертвом городе. Озерном городе. Третий всадник рассказал о третьем. И о четвертом. Сто тысяч мертвых кешири. Глаза Корсина стали огромными, в них прятался страх.

— Что-то с озерами? Это. Что это было? Водоросли Равилана?

Сиелах скрестила руки на груди, смотря прямо в ставшие почти кеширских размеров глаза мужа. Он нагнулся к ней и казался меньше. Сейчас их лица были на одном уровне. Как хотелось продлить этот момент…

…но предстояло слишком много работы. Она позвала Тильдена. Обеспокоенный слуга появился со стороны Палат, неся в руках небольшой контейнер. Забрав контейнер у Тильдена, Сиелах прогнала слугу.

— Знаешь, что это такое, Корсин?

Корсин повертел в руках пустую на вид пробирку:

— Цианоген силикат?

Этот яд был на «Знамении» — в ее медицинском отсеке, а также у Равилана. В твердом виде, объяснила Сиелах, цианоген силикат используется целителями массасси для куатеризации. Его часто использовали, когда она служила у Людо Кресша. Ничего больше не брало грубые шкуры массасси.

— Это вещество и в твердой форме небезопасно, — сказала она. — Но если добавить воду, начинается реакция — и яд становиться сильнее в тысячу раз. Достаточно одной частицы на биллион.

Корсин поднял брови:

— Что… как яд мог попасть в грунтовые воды? Или водопровод?

Сиелах крепко взяла его за руки и посмотрела прямо в глаза.

Тестубаль.

Не отпуская Корсина, она рассказала о великане Гореме — погибшем кешири из ее Палат. Он разбирал разрушенные отсеки «Знамения» вместе с отрядом Равилана. Яд из аптечного склада массасси мог попасть на пластины внутренней обшивки во время крушения, а оттуда — на руки Горема. Кешири умер, едва выйдя из корабля, видимо, сразу после того, как помыл руки. Его смерть была почти мгновенной.

Равилан это видел, видел смерть Горема. И понял, что у него есть оружие против кешири — яд, способный убивать тысячи разом. Оружие, которое заставит Корсина забыть об обустройстве жизни на Кеше и более активно искать способы покинуть планету.

Теперь каждое селение, которое вчера посетили члены Пятидесяти семи, разделит участь Тестубаля.

Корсин крутанулся, разбив о мраморную колонну свое капитанское кресло. Он не обратился к Силе. Ему это и не было нужно.

— Зачем? — он схватил Сиелах за плечи. — Зачем они сделали это? Ведь было ясно, что их сразу разоблачат! Как глупо! Они, должно быть, в отчаянии.

— Да, — сказала Сиелах, обнимая его. — Они в отчаянии.

Корсин долго смотрел на солнце, обливающее гору ослепительным светом.

Потом, выпустив Сиелах из объятий, он обвел взглядом удивленные и одновременно выжидающие лица своих советников.

— Приведите их всех, — сказал он. — Скажите им — время пришло.