ГЛАВА ПЕРВАЯ

Здесь все отбрасывает две тени.

Так порешили солнца на заре сотворения. Их связывали крепкие братские узы, пока младший не показал племени свое истинное лицо, и это было грехом из грехов. Старший брат попытался убить младшего, как и должно.

Но не преуспел.

Младший — пылающий, кровавый — преследовал старшего по небесному своду. Коварное древнее светило укрылось за холмами, но не суждено ему было найти покой во веки вечные. Ибо младший явил миру лишь свое лицо. А старший явил свою несостоятельность.

И тому были свидетели — на горе себе.

Первые песчаные люди застали битву в небе. Покрытые позором солнца обратили свой гнев на невольных зрителей. Взгляд с небес прожигал смертных, срывая плоть и обнажая тайны души. Песчаные люди видели свои тени на песках Татуина и прислушивались. Младший призывал нападать. Старший повелевал прятаться. То были устремления проклятых.

И песчаные люди отныне были прокляты. Двойная тень святотатства и позора неотступно следовала за ними. Они прятали свои лица. Сражались. Устраивали набеги. Бежали сами.

Песчаный народ предпочитал нападать ночью, когда ни один из небесных братьев не мог им наушничать. Но только не А’Ярк, чье племя всегда охотилось на рассвете. В такое время шепот теней тише — но поселенцы, осквернившие землю, отчетливо видят свою погибель. И это крайне важно: старший брат потерпел неудачу, пытаясь убить младшего. А песчаный народ не потерпит неудачи — как не терпел и раньше, — убивая поселенцев. Солнцу будет преподан наглядный урок, оно научится…

Пора.

— Тускены!

Резкий бросок в сторону старого фермера, криком предупредившего своих. Металлический гадерффай, дробя кость, вгрызается в выбритый подбородок. Жертва повержена на землю, но все еще не сдается, пытаясь сквозь кашель повторить свой вопль:

— Тускены!

Много лет назад этим именем другие поселенцы нарекли песчаных людей, разоривших форт Тускен. Новое слово легко прижилось в языке коренных жителей: еще одно доказательство, что у нахлебников нет ничего такого, что песчаный народ не смог бы у них отнять. Но слышать гордое имя из уст мерзких тварей было отвратительно — притом что редкие представители этого вида были столь же уродливы, как этот гнусный поселенец, корчащийся ныне на земле. Человек был стар. Если не считать повязки на голове поверх раны, его белеющие волосы и морщинистая кожа не были ничем прикрыты. Отвратительное зрелище.

Массивный гадерффай пробил металлическими перьями грудную клетку поселенца. Кости хрустнули. Острие, пройдя насквозь, заскоблило по каменной породе. Старик издал последний вздох. Гордое имя тускенов вновь стало принадлежать лишь песчаному народу.

Теперь — скорее к низкой постройке неподалеку. Раздумывать некогда. Ни один хищник на Татуине не остановится, чтобы оглянуться на убитых. И тускены поступают так же.

Долгие раздумья грозили неминуемой смертью.

Гнусное человеческое жилище походило на гнездо скетто: словно омерзительная капля вязкой жижи, наполовину просочившаяся в землю. Постройку возвели из фальшивой породы, которую поселенцы называли синтекамнем. Эка невидаль.

Снова вскрик. В дверном проеме возникло одутловатое двуногое существо с бугристым черепом, размахивающее бластерной винтовкой. И лишь в последний миг различило, как А’Ярк молниеносно выхватывает гадерффай и одним броском выбивает оружие у него из рук. Каким образом бластерная винтовка разносит свои жертвы в клочья, было загадкой, однако гадать об ответе необязательно. Оружие на то и оружие. Налетчики обернули его против поселенцев, этих никчемных приживальщиков.

Впрочем, не таких уж и никчемных. Некоторая польза от них была: запас винтовок, который можно было присвоить. Это было бы смешно, если бы вождю племени тускенов хоть раз в жизни довелось смеяться. Но сама идея была столь же чуждой этому миру, как бледнокожий труп, распластанный на полу.

Какие все-таки странные твари обрели прибежище в пустыне. И здесь же нашли свою смерть.

В хижину ввалились еще двое воинов. Незнакомых воинов. Давно прошли те времена, когда в походе спину прикрывали исключительно братья. Эти двое стали переворачивать ящики, рассыпая содержимое по полу. Железки, одни железки. Поселенцы помешались на них.

Да и воины племени тоже — а ведь сейчас было совсем не до железок. Ну как тут не рявкнешь…

— Н’гаайих! Н’гаайих!

Молодежь не отреагировала. Да и с чего бы им — чужим сыновьям. Тут бы со своим единственным разобраться, а тот совсем еще мал, чтобы на войну ходить. Вот только и отцы этих юнцов давно сгинули. Такие времена, ничего не поделаешь. Могучие племена превратились в сборища рубак, и их число неуклонно сокращалось, а уцелевшие воины одного отряда старались примкнуть к другому.

Да и эта вылазка сама по себе была свидетельством их отчаяния. Ни один из ее участников не достиг и половины нынешнего возраста предводителя, а повидали они и того меньше. Лучшие воины полегли уже годы и годы назад, а эти юнцы наверняка не доживут до того момента, когда смогут побороться за бремя вождя. Они были глупцами, и если не погибнут от руки предводителя за свою глупость, то все равно умрут — как-нибудь по-другому.

Впрочем, не в это утро. Цель была подобрана со всем тщанием. Ферма располагалась близ Джандлендских пустошей, на отшибе от других поселений. И здесь было установлено несколько нечестивых конструкций, при помощи которых местные обитатели тянули воду с неба, коим никто не имел права обладать. Чем меньше шпилей — «влагоуловителей», как называли их фермеры, — тем меньше поселенцев. Вот и сейчас казалось, что здесь никого не осталось. Если не считать бранящихся между собой юных воинов, вокруг было тихо.

Но вождя, прожившего сорок оборотов небесного свода, не проведешь. К входной двери была прислонена винтовка. Оружие, нечаянно оставленное стариком? А если подтянуть ее поближе к серебристому ротовому раструбу — чем пахнет?

Фу. Одним небрежным движением винтовка была разбита о дверной косяк. Из нее убили тускена. От приклада еще не выветрился запах пота с того дня. Запах принадлежал отнюдь не старику и не той белой твари, которую поселенцы называли битом. Поблизости затаился кто-то еще. Однако винтовка ему больше не пригодится, это точно.

Оружие, убившее тускена, не страшнее, чем любое другое; подобным суевериям могли поддаться лишь слабые духом. Но как тускены ценили своих бант, так и поселенцы, по всей вероятности, ценили некоторые винтовки, вырезая символы на прикладах. Владелец этой был поопаснее того же старика или бита, но в другой раз ему придется прибегнуть к чему-нибудь новому и непривычному. Если он выживет сегодня.

А уж А’Ярк проследит, чтобы не выжил.

Следы на песке вели на задний двор, где с жужжанием оскверняли местность три бездуховных влагоуловителя. За ними стоял небольшой сарай для служения гадким машинам.

Как кстати. Да прольется кровь за всю уловленную влагу — медленно, на глазах у солнц-близнецов. Все украденное поселенцами вернется капля за каплей в песок.

— Ру-ра, ру-ра! — Вспомнить старые слова было не так уж и просто. — Мы здесь пришли с мир.

Ответа не последовало. Это само собой — однако внутри хибары кто-то прятался и все слышал. Вождя переполняла гордость за хорошую память. Много лет назад к их семье присоединилась женщина-человек — тускены часто пополняли свои ряды, похищая чужаков. Вот и сейчас им нужна была свежая кровь, но отсюда они никого брать не станут. Слишком уж оскорбительным было то, что поселение выстроили в такой близи от пустошей. Они умрут, а другим будет неповадно, и Джандленд оставят в покое.

Из дома высыпали другие воины и обступили сарай. Тускенов в отряде было восемь — теперь их никто не остановит. Воины замерли, наблюдая за тем, как А’Ярк, сжав обмотанными тканью пальцами древко гадерффая, вставляет траанг — крюк на конце посоха — в дверную ручку.

Металлическая дверь со скрипом растворилась. Внутри, среди запасных частей к алчным машинам, съежились трое трясущихся людишек. Черноволосая женщина прижимала к себе закутанного в пеленки младенца, а мужчина-шатен обнимал их обоих. В руке он сжимал бластер.

Вот он, владелец разбитой винтовки, — и как же явно человеку ее не хватает! Подавив страх, молодой поселенец посмотрел прямо в здоровый глаз тускена:

— Уходите… прочь! Мы не боимся.

— Поселенцы лгут. — Непривычные слова из уст предводителя отряда привели людей в замешательство почти так же, как и самих тускенов. — Поселенец лжет.

Восемь гадерффаев взметнулись вверх, и в утреннем свете засверкали острия. Несколько из них найдут свою цель. И небесный брат снова увидит, что значит настоящая храбрость…

— Айооо-ЭЭЭ!

Эхо унесло рев за горизонт. Воины все как один обернулись на север. Звук раздался снова, на этот раз громче. Ошибиться было невозможно.

Самый юный тускен первым озвучил свой страх: крайт-дракон!

Воин-ребенок развернулся — и запутался в собственных ногах, рухнув ничком в песок. Остальные смотрели на вождя, чей взор вновь был обращен к сараю. Читать по человеческим лицам было не так уж сложно — но сейчас их вид ошеломил даже матерого мародера.

Фермер и его жена не просто испытали облегчение. Они ликовали.

При приближении крайта? Опаснейшего хищника Татуина после тускенов? Как видно, да. Но и это еще не все. Молодая мать свободной рукой сжимала еще что-то.

Воинам была подана резкая команда, но поздно. Звук над головами был столь ужасающим, что не устоял никто. Давешние мародеры, удирая и пытаясь прорваться туда, где припрятали добычу, едва не затоптали упавшего юнца. Остальные прижали гадерффай к груди и бросились за дом.

Нельзя. Нельзя! Не тому их учили. Совсем не тому! Но они разбежались, даже не выяснив, где дракон, и оставили своего предводителя наедине с поселенцами. Молодой фермер все так же держал бластер наведенным, но не стрелял. Возможно, он прикинул все риски и решил, что оружие само по себе отпугнет их с большей вероятностью, чем выстрел дрожащей рукой.

Но это не важно. Если поселенцы рассчитывали на отвлекающий маневр, свой шанс они получили. Что же, пусть ликуют оттого, что А’Ярк отступает, взбивая пыль полами своих коричневых одеяний.

Воины носились по двору туда-сюда. В таком реве ни один окрик не был услышан. Что-то было в этом странное — но что? Никто не мог прикинуться крайт-драконом! А если бы и смог, то звук не был бы таким…

…механическим?

— Айооо-ЭЭЭ!

Никакой ошибки. Рев дракона превратился в пронзительный визг, воспроизвести который не под силу легким живого существа. Новый источник усилившегося звука вмиг себя выдал: рупор, привинченный к одному из серебристых столбов посреди двора. А между тем над холмами к северу и востоку раздавался точно такой же рев.

С губ вождя сорвался отчаянный крик:

— Продорра! Продорра! Продорра!

Подделка!

Молодые мародеры вновь возникли в поле зрения — бежали через бугор обратно к ферме. Ладно, хоть кто-то услышал в таком-то шуме. Теперь, возможно, они сумеют…

Выстрел! Одного из бегущих охватило со спины оранжевое свечение. Другой обернулся — и вмиг был зажарен заживо. Тело вождя среагировало само, моментально скрючившись под прикрытием проклятого влагоуловителя.

— Уа-ху!

Над барханом мазнуло металлическим, медно-зеленоватым. Знакомая картина: лендспидер, который ранее преследовал их у высокой скалы. Сейчас, как и тогда, в его открытой кабине теснилось несколько молодых поселенцев, гогочущих и стреляющих наугад.

Стоило только перекатиться за другой влагоуловитель, как вернулась прежняя уверенность. Никакого крайт-дракона не было, были только поселенцы. Тускены могли бы их одолеть, могли бы выстоять.

Но они и не думали стоять. Один рванул в неизвестность востока, и за ним устремились два других лендспидера. А неуклюжий воин-ребенок, лишь несколько дней назад переживший обряд инициации, спрятался за сараем, трусливо скребя песок. Куда подевались остальные — только солнцам известно.

Плохо.

Первый спидер облетел поселение по кругу, и все это время его седоки поливали окрестности огнем. Потом появился другой, более изящный, с округлыми очертаниями. В открытом салоне, защищенные лишь ветровым щитом, умещались двое: суровый мохнолицый мужчина управлял машиной, а его спутник постарше бесстрашно привстал с сиденья.

Этого человека воины племени уже видели, правда издалека. Гладко выбритый, старше почти каждого из живущих ныне тускенов… и все время с одним и тем же неясным выражением на лице.

Улыбчивый.

— Ребята, давайте к югу! — крикнул он, сжимая в руках макробинокль. — Загоняй их!

Понимать все его слова было необязательно — смысл был очевиден. Пропавшие воины не таились поблизости, готовясь выступить. Разбитый отряд ударился в бега.

Завидев лендспидер высокого человека, съежившийся юный тускен пискнул и вскочил на ноги. Обронив гадерффай, он бросился наутек.

— Уррак!

Стой!

Но поздно. Первый лендспидер качнулся, и его шумные седоки изрешетили убегающего бластерным огнем. И шести дней не прошло, как он стал воином, а умер за секунды.

Это было уже слишком. Бежать — за хибару, только оружие, конечно, не бросать. Бежать подальше от гогочущих поселенцев, которым глаза застили их убийства. Путаясь в развевающейся рваной материи, перевалиться через дюну в пыльный распадок. Потом еще одна дюна, а за ней и другая.

Наконец, задыхаясь, опуститься на землю. Трое погибли… а может, и больше. Песчаный народ не мог себе позволить потерять ни единого воина.

Хуже того — они проиграли поселенцам из-за подлой уловки, на которую еще четыре года назад не купился бы ни один тускен. И теперь поселенцы знают: могучие тускены уже не те, что раньше.

На ноги подняться удалось с большим трудом. Взгляд упал на песок: старшая тень удлинилась. Как и старший брат, отряд нанес удар — и промахнулся.

Настало время тускенам прятаться. Снова.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Оррин Голт возвышался над поселением, надменно созерцая, как тускены бегут со всех ног — и находят лишь смерть. Обхватив рукой шпиль влагоуловителя, он проводил взглядом последний скрывшийся за горизонтом лендспидер.

— «Клич», все в порядке, — произнес он в комлинк. — Вырубайте.

Отпустив кнопку комлинка, он прислушался. В ушах до сих пор стоял звон от установленной на влагоуловителе сирены, которую он только что отключил вручную. Щурясь из-под полотняных полей походной шляпы, Оррин обводил взором окрестности. Все сирены в километрах отсюда одна за другой смолкли, и тишина снова вернулась в пустоши.

Он взглянул на комлинк и расплылся в улыбке. «Оррин, старина… умеешь ты всех построить». Было приятно достичь того периода жизни, когда окружающие выполняют то, что ты им говоришь. Тем более на Татуине, где люди рождались строптивыми и никто не подчинялся чужим приказам.

Опасность миновала. Впервые после того, как был получен сигнал о бедствии, Оррин позволил себе глубокий вдох и оглядел неплодородные просторы. Сам он родился почти пятьдесят лет назад на такой же ферме, вдалеке даже от самого захолустного транспортного узла. И даже сейчас по утрам не было для него ничего отраднее, чем отправиться в патруль.

Из-за этого его считали психом. Все его знакомые предпочитали вечер, когда жара отступала. Но как только солнца скрывались и воздух облеплял тебя тяжелой неживой массой, надо было спускаться в подземные укрытия. После заката не жди ничего хорошего, кроме рыскающих тускенов да еще кого — поди разбери. А утро было словно освобождением из тюрьмы, — по крайней мере, так виделось Оррину. На Татуине ты всю ночь проводишь в норе, как вомп-крыса, но лишь в ту секунду, когда выходишь наружу, становишься человеком.

А потом наступал тот краткий период между восходами первого и второго солнца, когда мимо в последний раз проносился холодный ночной ветер и сама планета словно вздыхала. Успешные влагодобытчики только и жили этими моментами, когда драгоценные капли, родившиеся в эту ночь, вдруг понимали, что на них охотятся, и пытались скрыться. Сметливые фермеры вроде Оррина чуяли их и шли по следу. И настичь их было возможно — потому что при дневном свете тебя ничто не могло остановить. Не в этих местах. Не по нынешним временам.

Таковы были правила. Новые правила, может быть, — но это были его правила, установленные благодаря тяжкому труду и наставничеству.

«Кажется, эту свору тускенов предупредить забыли», — подумал фермер, спускаясь по лесенке. Разбойники погубили не только утро местных жителей. Оррин поморщился. Путь тускенов вглубь поселения был усыпан «кишками» ремонтных и охранных дроидов. Два влагоуловителя искрили, эксплуатационные люки у их подножия были распахнуты настежь. То тут, то там по всему двору виднелись пятна выжженной земли. Отдельные еще дымились, а песок был расплавлен бластерными выстрелами до сверкающего стекла. Это уже его ребята постарались, не тускены. Оррин никогда не слышал, чтобы Красный Глаз врывался в поселения с бластерами.

Красный Глаз. Никто другой не смог бы организовать эту вылазку. Ни один тускен в этой части Джандлендских пустошей не осмеливался нападать на рассвете. Но никому даже мельком не удавалось взглянуть на Красного Глаза и дожить до того, чтобы рассказать об этом. Тем, кто выживал, Оррин намекал, что они столкнулись не с Красным Глазом, а с каким-то другим тускеном, у которого нрав-то полюбезнее. Описания печально известного разбойника различались. Худой или толстый? Мужчина или женщина? Низенький и коренастый или вуки в балахоне?

Только по двум пунктам все рассказы сходились. Красный Глаз был беспощаден, как пожар; и тогда как прочие песчаные люди глядели на мир сквозь металлические шоры, этот разбойник, должно быть, где-то лишился одного глаза. Вместо того чтобы снять окуляр, Красный Глаз вставил в него алый камень.

Или вроде того. Правый то был глаз или левый, никто подтвердить не мог. Впрочем, на этот раз все могло быть по-другому. Они прибыли достаточно быстро, чтобы застать кого-то из очевидцев в живых.

К тому времени как раздался клич — или, точнее, «Клич», — Оррин был уже час как одет и на ногах. Благодаря этому, а также близости его отряда семья Беззард была спасена от страшной участи. Однако и то, что случилось до их прибытия, было весьма удручающе. Двое соседей Оррина — кузены по линии его бывшей жены — вышли с черного хода, неся на руках тело работника-бита. Когда они проходили мимо, Оррин опустил взгляд. Ребята позаботятся о похоронах — равно как и несколько добровольцев, которые в данную минуту сжигали тела мертвых тускенов к востоку от дюны. Надо было, насколько это возможно, оградить Беззардов от переживаний.

Он и сам через это прошел. Когда погиб его младший сын — вот так же бессмысленно.

Оррин услышал в доме какой-то шум.

— Маллен, это ты? — спросил фермер.

— Угу.

Из дверей постройки вразвалочку вышел старший сын — Оррин никак не мог заставить себя привыкнуть, что теперь это его единственный сын, — с обломками бластерной винтовки в руках.

— Похоже, это был Красный Глаз, — сообщил Маллен.

— Уж догадался.

Маллен, прятавший черты лица за темными очками, мог показаться копией своего отца двадцатипятилетней давности — если бы не старался изо всех сил выглядеть по-другому. Оба были высокими и крепко сбитыми; краснощекими, что свойственно людям, рожденным и выросшим в песках. Этим их сходство исчерпывалось. Волосы голубоглазого Оррина были подернуты элегантной сединой. Он старался выглядеть опрятно даже в патруле: мало ли с кем доведется повстречаться. А вот Маллен, когда его подняли по тревоге, был в той же самой одежде, в которой до этого всю ночь куролесил. Вполне в его стиле. Пару лет назад в одной заварушке с кидалами в Анкорхеде он лишился нескольких зубов, а совсем недавно в том же городе история повторилась.

Люди поговаривали, что именно из-за этого Маллен хмурится так же часто, как его отец улыбается, однако Оррин знал, что причина не в этом. Мальчик уже в колыбельке недовольно морщил лицо.

Старый фермер забрал у сына разломанную винтовку. Другие тускены не оставили бы ничего, что сочли бы полезным для себя. Красный Глаз в этом плане был привередой.

— Сколько их тут было?

Маллен пощипал бородку и привалился к двери, чтобы почесать спину о косяк.

— Три дохлых тускена во дворе. Потом те, что драпанули к холмам. Вика говорит, что потеряла их у разлома Ройя. — Маллен вскинул взгляд на отца. — Я подумал, что ты захочешь отозвать погоню. Так что они возвращаются.

Оррин фыркнул:

— Соскучиться по Красноглазке мы точно не успеем. Назавтра, как придет время завтракать…

Он запнулся. Из дома донеслись горькие рыдания.

— Хозяйка. Как она?

— В прихожей со своим стариком, — ответил Маллен. — Потряхивает ее знатно.

— Надо полагать. — Оррин поднял голову. — Кто с ней там?

— Я же сказал — ее старик.

Фермер вытаращился на сына:

— Мертвый? — Он бросил обломки винтовки на землю. — Маллен, я же приказал тебе проследить, чтобы кто-нибудь побыл с ней. И ты решил — пусть это будет ее погибший отец?

Тот молчал, только хлопал глазами.

— Маллен, ну как так? — Оррин поморщился и ткнул двумя пальцами в перемычку очков сына, слегка приложив того головой о косяк. — Слов нет.

Молодой человек только молча проводил отца взглядом до лендспидера. Фермер нашел за пассажирским сиденьем свой твиловый плащ и, обернув им плечи, оглядел дом. Нелегкая предстоит работенка.

Увидев на ступеньках темноволосую Тайлу Беззард, укачивающую мертвеца, он тяжко вздохнул. То, что натворили разбойники, было ужасно — вне всяких сомнений, это дело рук Красного Глаза. Но еще сильнее угнетало то, что молодая женщина как будто не замечала, в каком состоянии находится тело ее отца.

Она почувствовала приближение Оррина, даже не поднимая головы.

— Папочка, к нам кто-то пришел.

Оррин снял шляпу и машинально опустился на колени рядом. Он знал Тайлу еще маленькой девочкой. Ее отец, Лото Пелейн, двадцать лет проработал на ферме Оррина. Пока Лото не завел собственного хозяйства, их дети все время играли вместе. Оррин накрыл плечи Тайлы своим плащом. Она тут же прижалась головой к его груди и дала волю слезам.

— Я знаю, Тайла, все знаю, — произнес он, обнимая ее. — Все это так отвратительно. — Он опустил взгляд на мертвеца, неуклюже перекинутого через ее колени. На голове Лото Пелейна была повязка недельной давности — сюрреалистичное зрелище, учитывая, в какое месиво превратилось его тело. Оррин отвел взгляд.

Тайла всхлипнула:

— Я… я старалась не забыть, господин Голт…

— Оррин.

— Я старалась не забыть. Вы дали нам сирену и пульт от нее, — выдавила из себя женщина, сунув ему под нос устройство. Она так сжимала этот пульт, что тот чуть не треснул. — Я так испугалась. — Она с трудом втянула воздух. — Даже не сразу смогла вспомнить, как включается сирена…

— Ничего, — утешал ее фермер. — «Клич поселенцев» сработал как должно. Мы услышали твой сигнал. И явились сюда по первому зову. — Он мягко поднял Тайлу со ступеньки, отчего тело Лото почти незаметно выскользнуло из ее объятий. — Ты молодец. Твои муж и сын в безопасности. Мы разделались с тускенами.

— Да мне-то что?! — Тайла опустила взгляд на тело отца. — Я не хочу здесь оставаться! Ни за что!

Оррин Голт отстранился и сжал своими крепкими руками ее плечи, помогая распрямиться.

— Послушай-ка. Мы с твоим отцом были хорошими приятелями. Ты знаешь, что Лото был бы не в восторге, услышь он такое. Он боялся тускенов не больше, чем собственной тени.

Тайла скосила взгляд на повязку на голове отца и шмыгнула носом.

— Знаете, они чуть не прикончили его месяц назад… Напали ночью в его же доме. Поэтому он переехал к нам. Ему уже стало лучше. Он говорил, что раз уж спасся однажды — спасется и второй раз…

— Верно. «Клич» вас спас. Ты все сделала правильно…

Тайла снова всхлипнула. Оррин ждал. Все это он видел не раз — хотя в последнее время реже, чем раньше.

— Это печально, никто не спорит. Но и мы их хорошенько выпотрошили, а со временем доберемся и до тех, кто уцелел. И тогда всем станет лучше. Понимаешь?

Тайла отшатнулась с неожиданной злостью:

— Чего им надо? Этой нечисти…

— На Татуине полно песка, а в нем полно всякой нечисти, — кивнул Оррин и оглянулся: у стоявшего в дверях Маллена все было готово к похоронам. — Я пойду проведаю твоих мужа с сыном. Ребята позаботятся о твоем отце, а ты пока поезжай в оазис. Эннилин Колуэлл приютит вас на эту ночь.

Тайла покорно кивнула и пошла прочь, даже не заметив, что ее платье превратилось в заляпанную кровью тряпку.

Когда она оказалась за переделами слышимости, фермер с сомнением поглядел на сына:

— Ты сможешь хоть пять минут побыть с нею, не доводя до очередной истерики?

Маллен ответил приглушенно:

— Ладно-ладно. Но чего ты не спросил ее о Красном Глазе? Сам же сказал, что…

— Где моя шляпа? — Оррин пошарил взглядом по полу. — Я тебя ею поколочу. Иди уже!

Теллико Беззарда, молодого хозяина фермы, Оррин нашел в гараже, наполненном шумной суетой. К тому моменту отряд уже вернулся из погони. Взрослые — что скорее определялось их здравомыслием, нежели возрастом, — незамедлительно принялись за все те дела, которые следовало выполнять в подобных обстоятельствах. Хотя официального командира у отряда не было, в прошлом Голт всегда брал руководство на себя, и сейчас ему было отрадно видеть, что почти все его наставления воплощаются в жизнь. Кто-то из ребят делал уборку в доме. Другие занялись ремонтом влагоуловителей. Третьи собирали вещи, которые могут понадобиться Беззардам во время их пребывания в Пикковом оазисе. Все трудились, хотя знали, что упускают самое подходящее время для плодотворной работы на собственных фермах.

А вот его дочь Вика и ее неизменный спутник, мелкий Джейб Колуэлл, сидели на ящиках, потягивая что-то из фляги в лучах утренних солнц. И была там явно не вода — иначе с чего бы Вике это пить? Со времени смерти ее брата-близнеца она твердо решила к своему двадцать первому дню рождения проделать все, чего тот не успел. А шестнадцатилетний Джейб, только пришедший работать на ферму Оррина, изо всех сил старался от нее не отставать. Сейчас они в красках расписывали, как укокошивали тускена, а их слушателем был Теллико Беззард, который сидел неподвижно, укачивая на руках ни о чем не подозревающего малыша. Бластер молодого фермера покоился на песке: из него так и не выстрелили.

Едва завидев приближение отца — и кислую мину на его лице, — Вика неловко усмехнулась.

— Ой. Прощеньица просим, — сказала она, сунув флягу Теллико. — Держи, старина. Пей на здоровье.

Измученный молодой фермер безучастно посмотрел, что ему дали.

Оррин Голт закатил глаза и решительно шагнул вперед.

— Здоровье — самое то. — Он выхватил флягу и зашвырнул ее за дом. После чего ожег Вику взглядом. — Принеси людям воды. Живее.

Вика, дернув уголками рта, удалилась, а за ней поплелся и Джейб. Оррин вздохнул. Дочка, в отличие от Маллена, умела быть обходительной, но ее участие в отношении окружающих было поверхностным. Когда всем остальным раздавали сочувствие, его детки где-то сообща прогуливали.

Как всегда, исправлять ситуацию выпало ему. Оррин пригнулся, опершись на колени, перед отцом и сыном.

— Ты как, ничего?

Теллико заговорил быстро и возбужденно:

— Да. Удивительно, как быстро вы к нам прибыли.

— Просто повезло. Когда вы включили «Клич поселенцев», мы с ребятами работали на вышках в западном секторе. Мы были уже на полпути сюда, а народ в оазисе только карабкался на свои лендспидеры.

Да, везение тут присутствовало — но также и надежный расчет. Так все и должно было работать. Когда на ферме включался «Клич», все, кто оказывался неподалеку, срывались с мест. Если поселенцы были при оружии и транспорте, они отправлялись на звук сирен. Если нет, собирались в Пикковом оазисе, а там за Даннаровым наделом, главным магазином тех мест, их ждало оружие и средства передвижения. Сирена в подвергшемся нападению поселении звучала иначе, чем соседние, однако все они, с расчетом на то, чтобы отпугнуть тускенов, воспроизводили рев крайт-дракона. Это было любимой придумкой Оррина.

— Сэр, это замечательное приспособление. Стоило каждого потраченного на него кредита.

Спаситель скромно улыбнулся:

— Расскажи о нем своим друзьям. Это ради всех нас, ты же понимаешь.

— Ее отец… Лото… был против покупки системы. Однако… — Молодой человек умолк и отвернулся. Только сильнее прижал к себе ребенка.

— Лучше выбросить все это из головы, — посоветовал Оррин. — Но кое-что ты все же припомни, если сможешь. Тускены. Что можешь о них рассказать?

Теллико резко повернулся к старому фермеру:

— Это был Красный Глаз. Никакой ошибки. Вместо правого глаза у него…

— Правого с твоей стороны?

Молодой человек указал на собственный правый зрачок:

— Нет, вот с этой. Прям сверкал.

Оррин вздрогнул:

— Что, наподобие кибернетического?

Безумие какое-то.

— Нет, сэр. Скорее какой-то кристалл. На него попал луч света — и я не мог отвести взгляд. — Юный фермер содрогнулся, несмотря на палящие солнца. — Перепугался на всю оставшуюся жизнь.

— Могу себе представить. — Голт поскреб подбородок. — А еще что-нибудь?

Теллико задумался.

— По-моему, что-то не то с одеждой. Не было ремня через плечо. Но я, правда, так зациклился на глазе…

Оррин поднялся на ноги и похлопал Теллико по спине:

— Ну и выбрось это из головы, сынок. Пойдем, вам с Тайлой помогут. Эннилин приютит вас в Наделе на столько, на сколько потребуется.

Он проводил взглядом мужчину с ребенком, и сразу же после этого к нему подошел Маллен.

— Помощь еще нужна?

— Нет.

Маллен фыркнул:

— А ведь он держал Красного Глаза под прицелом и так и не выстрелил.

— По-моему, бедняга в тот момент не отличил бы бластер от отвертки. — Фермер оглянулся и хмыкнул. — Где там наша фляга?

Из дома вышли Вика и Джейб.

— А мне ты в такую рань пить запретил, — бросила девушка.

— Вот и приходится самому допивать, — ответил отец. Он повернулся к Джейбу — румяному, возбужденному после вылазки. Ему было столько же лет, сколько и Варану — близнецу Вики, — когда пять лет назад с ним случилось то несчастье. Одна из причин, почему Оррин взял Джейба в ремонтную бригаду: тот так и лучился жизнью.

Однако фермеру было хорошо известно, что ждет мальчишку дома.

— Пострел, когда твоя матушка узнает, что я взял тебя в рейд, мне придется подыскивать место на погребальном костре рядом с теми тускенами.

Вика открыла багажник своего щегольского лендспидера:

— Малой, хочешь, спрячу? Как раз сюда поместишься.

Джейб залился краской.

— Да не так уж все и страшно, — буркнул он.

— Еще как страшно, — припечатал его взглядом Оррин. — Ты будешь умолять джав, чтобы они тебя усыновили.

Он поднялся и дважды громко хлопнул в ладоши:

— Все, народ. Вы молодцы. Возвращаемся в оазис. Выпьем в Даннаровом наделе!

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пожилая дама из народа никто бухнула на прилавок смотанный в рулон отрез ткани:

— Вы работаете или как?

Стоявшая за прилавком Эннилин Колуэлл даже головы не подняла от планшета.

— Нет, я сюда прихожу в свободное время описывать имущество.

Короткий удар сердца спустя она вдруг остолбенела.

— Постойте-ка, — сказала Эннилин, разув глаза и обозревая помещение. — Прилавок. Касса. Накладные. — Будто в смятении, она повернулась к посетительнице с алебастровой кожей. — Извините, похоже, я и правда здесь работаю.

Они играли в эту игру ежедневно с того самого момента, как Эрбали Нап’ти впервые переступила порог магазина. Вот только для никто это не было игрой: Эрбали так и не запомнила в лицо хозяйку. Эннилин некоторое время полагала, что для той в силу ее инородного происхождения все люди на одно лицо. Со временем она поняла, что Эрбали просто не утруждает себя запоминанием лиц, — так и началась их игра.

Это было одиннадцать стандартных лет назад. Сухонькая пришелица нетерпеливо цокнула языком:

— Посмотрите сюда. — По ткани постучал сморщенный палец. — Вы, может быть, знаете, почему она стоит так дорого?

— Нет, — ответила Эннилин, чопорно улыбаясь. — Почему?

Потрескавшиеся губы женщины-никто надулись. Она начала что-то бормотать, но хозяйка ее перебила:

— Секундочку. Мне нужно отойти по делам кантины. — Эннилин развернулась так резко, что взметнулся фартук, и продвинулась на полтора метра в сторону, туда, где ее галантерейный прилавок превращался в барную стойку. Она забрала стакан, опрокинутый осоловевшим посетителем, и вернулась к Эрбали. — Вот и снова я, — сообщила хозяйка.

Никто притопнула ногой:

— А еще кто-нибудь здесь есть?

— Ах это. Сейчас организуем. — Поставив стакан в раковину, Эннилин вышла из-за длинного прилавка и направилась к одному из дальних столиков, где над чашкой утреннего кафа чах зеленомордый родианец. Хозяйка похлопала его по плечу — он, кажется, даже не заметил. — Это Бомер, — отрекомендовала она родианца.

Эрбали окинула его взглядом:

— Он здесь работает?

— А кто его знает, — ответила Эннилин. — Однако толчется он здесь целыми днями.

— Вот спасибо так спасибо, — презрительно фыркнула пожилая дама и взяла курс на дверь.

Эннилин убрала ткань с прилавка и крикнула гостье вослед:

— Эрбали, я отложу это до вашего завтрашнего прихода. Счастливенько!

Эрбали ничего не ответила, только чуть не снесла по дороге Лили Пейс, лучшую подругу Эннилин, пришедшую отправлять посылку (подобные услуги здесь также предоставляли). Когда никто, хлопнув дверью, вышла, краснокожая зелтронка от души расхохоталась.

— Энни в своем репертуаре, — выдала она. — Клиенто-ориентированный сервис. Ни один не уйдет без пары ласковых.

— Да кто их держит, Лили. — Эннилин кружила у одного из буфетных столиков, наводя на нем лоск. — Видишь ли, Даннар все продумал. Все они срываются время от времени. Пока не вспомнят, что ближайшая забегаловка — в тридцати километрах отсюда. Тогда резко передумывают уходить.

— Оно и видно, — хмыкнула Лили, выкладывая свои свертки. — Ты сегодня с ней по-быстрому. Тебя что-то гложет? — спросила она подругу, катившую тележку с грязными тарелками за прилавок.

— Нет.

Эннилин и сама знала, что это неправда. Но то, что она сказала о Даннаровом наделе, действительности соответствовало. В Пикковом оазисе Надел был по всем статьям крупнейшим заведением. Пара куполов — часть какой-то древней фермы — стояла тут, сколько себя помнили старожилы. Ныне покойный муж Эннилин, Даннар, добавил еще построек, соединив один из куполов с овальным торговым павильоном под одной округлой крышей. Второй купол, стоявший позади, предназначался для проживания семьи и приема гостей.

Главное здание находилось во владении Эннилин на протяжении почти всей ее тридцатисемилетней жизни — и за это время она развила бурную деятельность, почти невозможную в столь ограниченном пространстве. Посетители на входе сразу же утыкались в ряды стеллажей, расположенных под таким углом, чтобы Эннилин могла видеть все проходы между ними со своего места за прилавком, который тянулся чуть ли не во всю длину восточной стены. Однако завсегдатаи, как правило, не задерживались у полок с ширпотребом, а сразу шли вглубь зала. Там, где дальний конец прилавка Эннилин переходил в барную стойку располагалась кухня, и поблизости от нее — восемь узких столов. Ежедневно половина работников из окрестностей оазиса подкреплялась здесь физически и морально, причем не всегда в указанном порядке.

Таким было ее гнездо, но сам комплекс простирался дальше. К северо-западу от главного здания стоял первый построенный Даннаром гараж, предназначенный для обслуживания транспорта местных влагодобытчиков; с тех пор он много раз расширялся, по мере того как механики арендовали все новые боксы. К северо-востоку располагались хлева, где несколько уцелевших животных с разоренной фермы отца Эннилин вскоре сделали ее успешной заводчицей, на радость тем безумным удальцам, что предпочитали рептилоидных рососпинников лендспидерам.

И конечно, сам оазис — простор, защищенный от ветров мягко перекатывающимися дюнами. На этой местности с комковатой почвой, в чаше доисторического озера высились пикковые ростки, несколько непривередливых деревьев деб-деб и кое-что еще. Повсюду топорщились новомодные цилиндрические влагоуловители Оррина Голта, вырабатывающие воду для последующей доставки ее во вместительных цистернах, которые стояли за гаражами. Большая часть добытого предназначалась для дальних регионов; местные пили лишь столько, сколько им требовалось, и еще чуть-чуть про запас. Они знали, чем владеют, и насколько это ценно.

У Даннара был талант к добыче воды, но он никогда не помышлял об основании влагоуловительной фермы. Он рассудил, что пережить неурожайные годы с магазином легче, и, в сущности, так и вышло. Однако он оставил своей вдове столько побочных начинаний под одной коммерческой вывеской, что Эннилин боялась отлучиться хоть на денек — не то вся экономика этой глухомани пойдет прахом.

Хозяйка держалась молодцом, по крайней мере так она думала, изредка ловя взглядом свое отражение в стеклянной посуде в мойке. Порой она даже себя узнавала. Рыжеватые в юности волосы, обычно перевязанные сзади шнурком, потускнели, но не поседели — и на том спасибо. Работа в помещении никогда ее не прельщала, зато кожа не обгорала, оставаясь нежно-розовой.

А глаза Эннилин хранили чуть ли не единственную настоящую зелень этой планеты, если не считать рососпинников или родианских выпивох. Впрочем, считать рососпинников — это теперь работа ее дочери. Выглянув в квадратное окно, она увидела Келли, светловолосую, решительную, — девушка пыталась объезжать молодняк, пока тот не осознал, что ему под силу снести забор, было бы желание.

Эннилин с облегчением отметила, что Келли, по крайней мере, сегодня не со Злюкой. Зверюга была не из породы людоедов, но вскоре после рождения Злюку цапнул критль, и с тех пор рососпинник бросался на всех, кого видел. Эннилин думала, что у дочери хватит здравого смысла держаться подальше, но как бы не так. При дрессировке рососпинников даже боевой дроид ни от чего не застрахован, что уж говорить о семнадцатилетней девице. Но Даннар Колуэлл не признавал никаких рамок, и старшенькая пошла вся в него. Такой вот наследственный признак — упрямство.

Эннилин надеялась, что мальчик, Джейб, вырастет другим. Но и тут просчиталась. Из-за всех этих сирен, проблем с детьми и с посетителями она чуть не сорвалась. Эннилин бросила взгляд в окно, но тут же поморщилась. От боли.

— Ох!

— Что за новости? — встрепенулась Лили, положив на прилавок свою посылку и кредиты. Она указала на руки Эннилин. — Ты только что сама до онемения связала себе руки завязками от фартука. Весьма в тему. Хотя и несколько грубовато.

Хозяйка проследила за ее взглядом и размотала тесьму на покрасневшей ладони.

— А ты в нашем поселке, что ли, психиатром работаешь?

— Нет, но у меня пятеро детей. И я знаю, что раз ты не отрываешь взгляда от Келли и этих зверюг, значит она намеревается взобраться на спину самой бешеной из них.

Эннилин отвернулась от окна.

— Здесь ты не угадала, — сказала она, сгребая деньги. — Я всегда беспокоюсь о том ребенке, которого не вижу.

Когда раздался «Клич поселенцев», Джейб уже давно уехал с влагодобытчиками. Сын прекрасно знал, какого Эннилин мнения о его совместных делах с Оррином. Но и ей было известно, что его это не остановит. В какой-то момент она просто перестала его понимать. У Джейба было все, о чем мечтал каждый житель Татуина: безопасная жизнь с гарантированной работой в помещении. Идти по стопам отца — что может быть лучше? Но упрямый подросток то и дело сбегал с командой Оррина. Эннилин, конечно, была осведомлена, что мальчику нравится фермерская дочка — Вика. Но добиться взаимности этой хулиганки… да проще стать канцлером всея Республики, или как там это сейчас называется.

«Нет, — пришла к выводу Эннилин, — он сбежал в сегодняшний утренний выезд в отместку за то, что его заставили чистить кастрюли перед рассветом». И если он потащился за ними в пекло, то тоже назло матери. Это ее несказанно раздражало. Назло — это глупо. Даже Келли достаточно умна, чтобы не пытаться объездить Злюку лишь ради того, чтобы кому-то что-то доказать. А ведь Эннилин всегда думала, что у Джейба с рассудком все в порядке, — в этом, как ей казалось, он должен был пойти в мать. Он бы послал тускенов куда подальше — или как?

Она боялась, что знает ответ. Достав инфопланшет с инвентарной описью, Эннилин снова уставилась в экран. Но не видела там, конечно же, ни строчки. Перед глазами стоял только Джейб… и Оррин.

Оррин. После смерти Даннара Надел процветал благодаря тому, что у Эннилин было единственное твердое правило: не обслуживать никого в долг. Исключение делалось только для одного человека — Оррина, лучшего друга и иногда делового партнера Даннара. Они водили дружбу с незапамятных времен, еще до того, как Эннилин подростком пришла работать к Даннару в магазин. У них было столько договоренностей, что она всегда стеснялась ставить ограничения. Но теперь Оррин просто испытывал ее терпение, дразня сына работой на выездах.

У самого Оррина в семье был полный кавардак. Зачем лезть в ее собственную?

Накрутив себя до предела, она снова попыталась сосредоточиться на инфопланшете.

— Ты держишь его вверх ногами, — заглянула через плечо Лили.

Эннилин не подняла головы:

— Ты еще здесь?

— Жду, когда ты мне денежку разменяешь.

— Чтобы на Татуине хоть что-нибудь менялось? Не дождешься. — Тяжело вздохнув, она посмотрела на Лили и слабо улыбнулась. — Сколько тебе сдачи?

Лили махнула рукой:

— Оставь себе. Купишь у доктора Мелла что-нибудь расслабляющее.

— Ага, — бросила Эннилин. — Билет до Алдераана.

В этот момент, словно услышав слова Лили, в боковую дверь просунул голову тот самый доктор, мон-каламари.

— Эннилин, они вернулись? — На Мелле был специальный капюшон, который обеспечивал его голову влагой, но лицо все равно раскраснелось. — Отряд. Я слышал, как сработал «Клич».

— Это слышали даже на Суурдже, — буркнула Эннилин. — А у тамошних жителей вообще нет ушей.

Она не знала, есть ли уши у мон-каламари, но доктор Мелл вряд ли осудит ее за шутку. «Клич» представлял собой неуправляемый выброс децибелов. Много лет назад при первом запуске системы половина хрупких товаров в магазине попадала с полок. Эннилин научилась вытеснять звук из сознания — навык, доведенный до совершенства за годы работы в торговле.

— Им может понадобиться врач. Я, наверное, встречу их, когда пойду назад, — сказал доктор Мелл и, раскрыв пошире дверь, втолкнул внутрь своего сына.

Эннилин замерла:

— Эй, подождите! Не оставляйте здесь ребенка!

— Я скоро!

Дверь захлопнулась.

Эннилин зашвырнула планшет подальше и потрогала лоб. Четверо детей остались здесь у нее на попечении, когда их родители сорвались по тревоге. Двое сидели за столом и ели что-то, стянутое с полок; еще двое где-то прятались. Нянькой Эннилин не нанималась, но трудно отказать людям, которые бросают все дела, чтобы помочь кому-то в беде.

Впрочем, когда никаких бед не случалось, ей все равно зачастую подкидывали детей, за которыми нужно было приглядывать.

Хозяйка посмотрела на хлюпающего носом розовокожего оборвыша и возвела очи горе. Потом вздохнула:

— Ладно. — Она взяла мальчишку за плечи и указала на подставку у стены. — Бери метлу, пострел. И не вздумай ничего больше.

— Хорошо, мэм. — Малыш начал старательно шоркать пол неподалеку от стола, где сидели двое его сверстников.

Лили, приоткрывшая было дверь, чтобы уйти, рассмеялась:

— Удачи, Энни.

Эннилин нахмурилась, но не всерьез:

— Иди уже. Ты выпускаешь прохладный воздух.

С запада раздался глухой вой, медленно набирающий громкость и частоту. Хозяйка бросилась к прилавку, чтобы проверить картинку с камеры наблюдения на южном склоне холма. Она увидела, что и ожидала: лендспидеры, которые возвращались с фермы Беззардов.

И увидела также то, чего увидеть боялась. Джейба, лихо восседающего позади Вики Голт в ее шикарной машине.

Эннилин открыла окно и крикнула дочери:

— Келли! Принеси мне бантовый стек.

Девушка оторвалась от работы:

— Учебный или тот, большой?

Темные брови Эннилин сошлись в сердитый домик.

— Без разницы.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Возвращаться в Надел для Оррина было все равно что возвращаться домой. Само собой, Надел был не его домом, а Даннара. Потом — Даннара и Эннилин, а в последние несколько лет — одной Эннилин. Но привязанность Оррина к этому месту переходила все границы; те границы, что признавались на Татуине, — уж точно. Оррин заложил здесь первые кирпичи построек, пригнал первый лендспидер в ремонт и съел первый обед у барной стойки.

Это обиталище было лишь имуществом, а так сильно привязываться к имуществу не принято. Но оно также было и последней ниточкой, связывающей его с лучшим другом, а это Оррин так просто сбросить со счетов не мог.

Надел был задуман с размахом. Даннар был горазд на задумки, в этом он был даже лучше, чем Оррин. Вместе они вершили в оазисе великие дела — мечтали, как однажды фермы Оррина и магазин Даннара вырастут во второй Анкорхед. Или даже в Бестин — Оррин вполне это себе представлял. У Пиккового оазиса хватило бы потенциала.

Но, женившись на своей продавщице, Даннар изменился. Он стал безвылазно сидеть в магазине и никогда не рисковал большим, чем мог без сожалений пожертвовать на данную минуту. А после рождения Келли? Вообще без шансов.

На Оррина отцовство произвело обратный эффект: он не мог дождаться, чтобы отправиться на выезд, что и делал каждый день, вылавливая в воздухе драгоценную влагу. А Даннар ставил только на беспроигрышные варианты, да и то — гораздо меньше, чем раньше. Благодаря этому, несомненно, заведение Даннара держалось на плаву: он хорошо зарабатывал даже по нынешним меркам Оррина. Но только один из них был готов хвататься за главный шанс всей своей жизни, как только тот покажется. Когда маленького Джейба качали в колыбельке, вложения Оррина уже практически полностью перекрывали стоимость магазина.

Даннар успеху Оррина не завидовал. Он был счастлив, что кто-то пользуется его идеями; а что это его близкий друг и что идеи приносят прибыль — так ведь даже лучше. Совместные дела Колуэлла и Голта были настолько тесными, насколько это возможно без официального оформления; последнее им и в голову не приходило, учитывая их обоюдное презрение к клеркам-законникам в Бестине. Ни один сборщик налогов не имеет прав на плоды трудов работяг. И если Оррин хотел хранить свои спидеры, которые использовал для постройки влагоуловителей, в гаражах Даннара или Даннар хотел пасти своих рососпинников в угодьях Оррина, никаких бумаг для этого им не требовалось.

Такое же — более или менее — положение дел сохранялось и при Эннилин, вот уже почти восемь лет со смерти Даннара. В гаражах Надела теперь парковалась целая рабочая флотилия Голта. А когда Оррин посвятил себя административной работе в фонде «Клич поселенцев», который основал вместе с соседями, само собой разумелось, что оперативной базой фонда послужит Надел. Здесь было достаточно помещений, чтобы вместить спецтранспорт фонда, а если силам реагирования нужна была огневая поддержка, то следовало только заглянуть в соседнюю дверь, где Эннилин хранила оружие.

И конечно, Надел вполне мог достойно вознаградить их за труды. Как управляющий фонда, Оррин хорошо представлял эту потребность, поэтому давно уже проследил, чтобы она удовлетворялась. И разумеется, никто не возражал.

У них была дружина по охране общественного порядка, обеспеченная дармовой выпивкой.

— Молодцы, ребята! — Оррин вылез из дорогого сердцу лендспидера USV-5 и смахнул с головы капюшон. Следом один за другим подлетали остальные. — У кого прокатные — паркуйтесь возле гаража; мы о них позаботимся. А сами можете пропустить стаканчик, пока не началась обеденная толкучка!

Прибывающая толпа ответила восторженным ревом. Некоторые немедленно отправились в Даннаров надел, но большинство осталось снаружи, обмениваясь рассказами и демонстрируя трофеи. Оррин и сам о чем-то вспомнил и заглянул в лендспидер, чтобы достать свою добычу — гадерффай, или как там дикари называют эти причудливые металлические огрызки. Этот принадлежал мелкому тускену, попавшему под перекрестный огонь. Поставив одну ногу на капот — тот просел, — Оррин воздел оружие над головой. Потом издал боевой клич и широко ухмыльнулся. В ответ раздался вопль одобрения:

— Да здравствует король Джандленда!

Оррин резко обернулся на женский голос. Вика уже прибыла и припарковала свой спидер позади остальных. Джейб и еще пара местных ребят с винтовками выпрыгивали из пассажирского салона. Вика улыбнулась отцу и снова выкрикнула:

— Приветствуйте короля!

— Не называй меня так, — проворчал Оррин. Он ненавидел подобное обращение — и Вика об этом прекрасно знала.

Но вот крики прокатились по растущей толпе:

— Король Джандленда! Король Джандленда!

— Нет, нет. Не надо, — попросил Оррин. Он рассмеялся так громко, что его все услышали.

Не следовало принимать эти вопли всерьез. Народ не искал себе правителя — не затем они все явились на Татуин и осели на этих землях. Им надо было знать, что ему тоже об этом известно. Оррин прислонил гадерффай к лендспидеру и смиренно поднял руки.

— Мы работаем в команде, — заявил он, стремясь утихомирить толпу. — Всегда. Вы, ребята… это вы спасли ферму. — Он повысил голос: — И никогда, никогда не забывайте, почему мы делаем это. Помните о людях, которых убили тускены ни за что ни про что. О людях, которые просто хотели честно жить и работать. Фермер за фермером — мы даже не представляем, какие знания и какие устремления потеряны с их смертями. Вот почему мы много лет назад объединились для создания «Клича поселенцев» — чтобы вернуть все то, чем мы живем.

Он указал на башню влагоуловителя, возвышающуюся на склоне дюны к югу от магазина.

— Вон там стоит первая сирена, установленная на Старине Первом — влагоуловителе Даннара Колуэлла. Некоторые, кто из новеньких, не знали Даннара, но он был лучшим другом, какой только может быть у человека… и у оазиса. Его тоже погубили тускены, но сирена осталась — одна из многих. Это часть его наследства. Даннара нет с нами, но «Клич» все еще слышен. И наше дело — откликнуться в ответ! — Оррин понизил голос. — Вот в чем загвоздка, ребята. Я знаю, что вы не солдаты. Знаю, что у вас есть собственные поля, на которых надо работать. И не всегда так просто найти лишние кредиты, чтобы поддержать «Клич». Вы и правда многое в него вложили. И речь не только о деньгах. — Он запнулся и прочистил горло. — Но ничего не попишешь. Многие из вас знают, что мой младший сын несколько лет назад погиб, поспешив на «Клич». Он спасал соседа. Не проходит и дня, чтобы я не тосковал по своему мальчику, но я не сожалею о деле, которое он выполнял. Общество — это живой организм, и наши совместные действия поддерживают его в целости.

Оррин окинул толпу взглядом. Поселенцы завороженно слушали его речь. Как, впрочем, и всегда.

— Вот и все, — произнес старый фермер, нарушая торжественность момента. — И пока вы не убежали за выпивкой, напоминаю тем, кто не оплатил взносы за нынешний сезон: контора «Клича» находится с обратной стороны, за комиссионкой. Может статься, однажды мы понадобимся именно на вашей ферме. Спидеры добрыми намерениями не заправишь!

Оррин улыбнулся, а несколько дружинников подлетели к нему пожать руку. Он устремил взгляд на восходящие солнца. Его работники тоже забросили все утренние хлопоты, но текущее дело было важнее. Убери товарищеский дух — тот кислород, на котором функционировал «Клич поселенцев», — и распадется вся община. Количество желающих вступить в него всегда возрастало после нападений тускенов, но ажиотаж возрастал многократно, стоило им успешно отразить атаку, а то еще и погнать разбойников в пустыню. Оррин кивнул Маллену, и тот открыл дверь магазина.

Оттуда выскочила Эннилин, чуть не сбив юнца с ног. Оррин заметил в ее руках что-то длинное, черное за миг до того, как она выделила своего сына из толпы. Джейб, которого в этот момент осыпала насмешками Вика, тоже заметил мать.

— Мам, я…

Бззззт! Под ногами у подростка ударила золотистая электрическая вспышка. Мальчик испуганно отпрыгнул, не удержался на ногах и плюхнулся оземь.

Маллен и Оррин замерли.

— Ой-ей… — выдал Маллен.

Его отец кивнул:

— Угу.

Джейб, сидя на песке, уставился на мать, сжимающую в руках байтовый стек.

— Ты чего… — Когда до него дошло, что происходит, то первой реакцией было не поверить глазам. — Ты чуть не вырубила меня!

— Я что, промахнулась? — рявкнула Эннилин. — Сейчас исправим!

— Мама!

В дверях магазина появилась Келли с коротким стеком.

— Мам, может, возьмешь учебный?

— А этот тоже ничего так для учебы, — откликнулась Эннилин. Сделав глубокий вдох, она оглядела стек, которым погоняли бант, — и отбросила его подальше. После чего повернулась и нависла над Джейбом. — А теперь слушай меня! Тебе не разрешали отлынивать от готовки! Тебе не разрешали торчать на солнцепеке с этими мужланами. — Тон ее набирал обороты. — И уж точно ни за что на свете не разрешали выезжать с отрядом в эту вылазку!

Джейб откашлялся, больше смущенный, чем обиженный:

— Мама, люди были в опасности!

— Это ты был в опасности!

Оррин, усмехаясь, увлек за собой развеселившихся поселенцев, которые уж и позабыли о поджидавшей их бесплатной выпивке.

— Освободите пространство, господа хорошие. Эннилин Колуэлл устраивает серьезную материнскую порку.

Услышав его голос, Эннилин резко развернулась:

— А ты!.. Ты!

Оррин перевесил бы вдову лучшего друга килограммов на тридцать, но все равно, когда она направилась к нему, он попятился. Самосохранение превыше общественного мнения. Заметив гадерффай, приставленный к капоту лендспидера, старый фермер играючи подхватил посох в обе руки и выставил перед собой в шуточном оборонительном жесте. Но Эннилин не остановилась.

— Полегче! — осадил ее Оррин.

Эннилин схватила гадерффай посередине и притянула к себе.

— Предупреждаю в последний раз, Оррин. Если ты опять позволишь Джейбу увязаться за вашим отрядом, лучше сразу напяль на себя обмотки и оставайся жить у тускенов!

— Энни, послушай…

— Никакая я тебе не Энни! — зло оборвала она. — Я тебя предупредила, Оррин. Заберешь свои спидеры из моих гаражей, и ставь их хоть под навесы, хоть куда, — рявкнула она, оттолкнув от себя гадерффай. — Хочешь, чтобы кто-то накормил твою команду, — езжайте в Бестин. А понадобится оружие — кланяйтесь в хвостяру Джаббе!

— Ну, знаешь, — задорно отозвался Оррин, ни на минуту не забывая о восторженных зрителях. Даже выпивохи из Надела высыпали наружу посмотреть на них. — Тут тебе не дикий восток, — сказал он. — Тут Пикковый оазис. Мы с Джаббой не якшаемся.

— Разозлишь меня еще раз, тебе так прилетит, будто хатт подмял! — Зеленые глаза прожигали насквозь. — Понятно?

— Ну и фантазии у тебя. Послушай. Успокойся, а то оставишь мальчика сиротой… — Оррин резко рванул гадерффай на себя. Он ожидал сопротивления, но Эннилин отстранилась, и его рука со всей силой замаха ушла назад…

…воткнув посох в ветровой щит его же лендспидера. Только осколки полетели.

Оррин оценил масштаб разрушений.

— Потрясающе, — произнес он. — Просто потрясающе. — Он повернулся к Эннилин. — Видишь, что ты натворила?

— Я? Это ты держал посох. — Эннилин едва скользнула взглядом по разбитому щиту. — Надеюсь, о моем сыне ты лучше заботился, чем о своем автопарке!

— Джейб и сам о себе прекрасно заботится, — заявил Оррин с растущим раздражением. — Зато ты обращаешься с ним, как будто он дроид с ограничителем!

— Да неужели?!

— Ужели! — Они с Эннилин были уже нос к носу. — А ты, может быть, на себя посмотришь, — сказал Оррин. — Спроси себя, почему он так рвется подальше от…

Из толпы раздался хрипловатый голос:

— Ой, да целуйтесь уже!

— Это кто сказал? — Глаза Эннилин стрельнули в сторону публики. — Кто сказал?

— Все говорят, — ответила Лили, скрестив руки на груди и качая головой.

Эннилин фыркнула:

— Я думала, ты ушла.

— Еще чего, пропустить такое представление?

Поселенцы по обе стороны от зелтронки расхохотались.

Эннилин вся кипела внутри, а Оррин поспешно передал тускенский посох сыну. С тех пор как сбежала последняя жена фермера, половина оазиса пыталась свести их с Эннилин. Другая половина полагала, что они и так вместе. Но Оррин знал, что заострять на этом внимание нельзя. Опаснее темы для разговора не было во всей Галактике.

Эннилин резко развернулась и подошла к сыну. Келли в этот момент помогала Джейбу подняться: тот был взволнован и слегка пошатывался, но в остальном был невредим.

— Лили правду говорит, мам, — услышал фермер шепот Келли. — Вы с Оррином уже сколько лет ходите вокруг да около…

— Тебя еще не хватало, — рявкнула Эннилин. — Иди займись делом.

Келли посмотрела на нее обиженно:

— Ла-адно. — Развернулась и ушла, отпустив Джейба, тот тут же плюхнулся обратно на песок.

Пока Эннилин помогала сыну подняться и дойти до дверей, Оррин велел Маллену отвести лендспидер в гараж.

— Невелика беда. Скажи Глоумеру, пусть запишет стоимость ремонта на счет, — велел фермер. Потом, припомнив, что предстоят еще платежи, добавил шепотом: — На счет магазина.

Представление закончилось, и толпа потянулась в Надел. Эннилин отряхнулась: ей предстояло еще обслужить немало посетителей. Прежде чем зайти вместе со всеми, Оррин рискнул заговорить с ней:

— Ты помогла Беззардам обустроиться?

Эннилин шумно выдохнула:

— Я поселила их в гостевых комнатах. Они приехали как раз тогда, когда я шла за Джейбом.

— Надеюсь, ты в тот момент отложила стек подальше, — хмыкнул фермер. — Они и так натерпелись страху!

Эннилин попыталась скрыть улыбку, но вышло это у нее из рук вон плохо.

— Нет, — произнесла она. — Все в порядке, правда. С ними врач.

— Хорошо.

Он собрался было идти, но женщина поймала его за рукав и посмотрела с беспокойством:

— Говорят, там был Красный Глаз.

Оррин тихо ответил:

— Был. Они прикончили старого Лото и работника-бита. Но и мы нескольких завалили. — Он помолчал. — Далеко за ними не гнались.

Ее взгляд пронзал насквозь.

— Джейб был вне опасности?

— Все мы тут в опасности. Тебе известно не хуже других. Но если ты хочешь сделать из мальчишки конторского приказчика, каким был его отец, то безвозвратно его потеряешь, уж поверь мне. — Оррин похлопал ее по плечу. — Вот что, если все вопросы о твоих детях закрыты, меня там дожидаются с выпивкой тридцать бойцов.

— За счет фонда, — заявила она с наигранной, как ему показалось, строгостью. А потом чуть не расплылась в улыбке.

«Да, между нами все наладится». Оррин улыбнулся и придержал дверь для Эннилин. Хороший будет денек, дайте только…

С противоположной стороны здания раздался громкий треск, а за ним — хищный рев. Миг спустя послышался неразборчивый женский возглас.

«Ну что еще?» Оррин в недоумении обогнул постройку. На заднем дворе его глазам предстала брешь в стене загона и облако пыли, уносящееся к барханам на юго-западе. Он еле различил в клубах пыли беловолосую фигурку, которая отчаянно болталась из стороны в сторону.

Эннилин подбежала и встала рядом:

— Скажи, что это не то, о чем я думаю!

— Врать не буду, — отозвался Оррин, вглядываясь в даль. — Это Келли на спине у бешеного рососпинника.

— Злюка!

Оррин вздохнул и пожал плечами:

— Ну… ты же сама сказала ей заняться делом…

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нож в который раз вонзился в руку юного тускена. Из разреза засочилась черная жижа и стала впитываться в обмотки. Осколки засели глубоко, слишком глубоко, чтобы достать.

Выжившие после утренней вылазки — и А’Ярк вместе с ними — не без труда добрались до Столпов, распадка между зазубренными вершинами, где поселенцы на своих машинах не могли их достать. Но пустоши были оскорблены, что их так трусливо используют, — и юный воин поплатился за это. Он спасся от выстрелов, но не от проклятой брошенной фермером гранаты и не от того крошева, в которое она превратила каменную стену. Рука омертвела, кисть не двигалась. Если внутри происходило что-то еще, тускены об этом и знать не знали. Бесполезное то было знание.

Воин получил от вождя клинок и напутствие. Слова были известны каждому из них — слова, отделяющие тускена от всех прочих, кто живет в песках.

«Имеющий руки да удержит в них гадерффай».

Воин не отрывал глаз от оружия, но участь свою не оспаривал. Его банта достанется кому-то другому: отряд не мог себе позволить лишиться и седока, и животного разом.

Соплеменники оставили раненого в одиночестве — с мыслью о том, чтобы вернуться за телом позже. Сейчас главное — заняться живущими. Утренняя вылазка была рискованной… возможно, излишне рискованной при такой малочисленности отряда. Но она была, безусловно, необходима. Поселенцы слишком осмелели. Тускенам же следовало быть еще смелее.

Остатки клана прятались среди Столпов, как трусливое солнце. Легенда гласила, что здесь неоднократно сек горы кинжалом неизвестный великан; кое-кто утверждал, что этим великаном было само младшее солнце, бичевавшее брата. Как бы то ни было на самом деле, местность была необыкновенной. Колонны из природного камня и крошащиеся обелиски тянулись к небу, а у некоторых на верхушках возлежали каменные валуны, в любой миг готовые сорваться вниз. Между колоннами петлял лабиринт узких проходов. Некоторые вели в пещеры, другие — в никуда. Просвет между высокими скалами позволял разместить вокруг священного источника небольшое городище; песчаные люди теснились вместе со своими бантами в каменистом желудке Джандленда.

Никто не проронил ни слова, завидев, что А’Ярк обходит городище. Те несколько десятков тускенов, что отсиживались здесь во время вылазки, знали, сколь много слабых погибло. Скорбеть о никчемных соплеменниках было некогда. Их имена, их голоса ушли в прошлое. А песчаному народу надо выживать в настоящем.

В языке тускенов существовало слово «завтра», но использовали его редко. Что в нем хорошего? Смерть скакала бок о бок, как тени бант. Поселенцы, похоже, ни о чем таком не знали. Возводя укрытия для защиты своего драгоценного будущего, поселенцы становились толстыми и неповоротливыми — ну точно хатты. Может, хатты таким образом и появились на свет? Не то чтобы это когда-нибудь занимало мысли тускенов.

Нет, важно только настоящее. Выживание стало каждодневным достижением, воспетым в сказаниях о прошлом. Ударом, нанесенным по проклятию, которое солнца испокон веков наложили на племена. Вот чем следовало гордиться. Но кто будет хранить сказания, если все погибнут?

Вблизи источника жажда взяла верх над праздными раздумьями, и рука предводителя сама потянулась к веревке. Скоро солнца достигнут своих зенитов. Нужно будет кормить малышей, нужно будет точить гадерффай… и выбирать новую цель для нападения. Выбирать же будет, как всегда, А’Ярк.

Веревка вытянула на поверхность ведро. В третий раз за сколько уж дней — не упомнить — в нем был только мокрый песок. Некоторые называли это дурной приметой. У вождя же жажда обыкновенная сменилась жаждой убийства.

Подбежал обмотанный с ног до головы ребенок и выпалил донесение от дозора. Раздражение предводителя нарастало с каждым услышанным словом. По барханам верхом на животном скакал незнакомец. Снова.

В последнее время такие вторжения были не редкостью. Ходили даже слухи об одном человеке в капюшоне верхом на груженом эопи, который с востока на запад разъезжал по пустошам и был недосягаем для тускенских дозоров, заметивших его. Это приводило все племя в ярость. Поселенцы могли прорываться по дюнам на машинах — и зачастую у них даже получалось. Но тот другой — он либо безумен, либо настолько могуществен, что ему любая опасность нипочем. Но неважно, в чем причина. Столь нечестивое поведение должно быть пресечено, и плевать на плачевное состояние племени.

Воины, услышав донесение, схватились за оружие. «Хорошо», — было первой мыслью вождя. Даже после утреннего поражения бойцовский дух не угас. Но сейчас нужно позаботиться о насущном. Они останутся, покуда А’Ярк лично не разберется с непрошеным гостем. А если будут возражать, то тоже недосчитаются рук.

«Так потешим же жажду убийства!»

— Поше-о-ол!

Эннилин в который раз дернула за поводья. Вилас услышал и засеменил вперед, ловко переваливаясь через горчащие камни. Через несколько секунд они миновали щебенку. Наездница снова прикрикнула на него, и он припустил по пыльной чашеобразной равнине. Пинки на рососпинника не действовали: буро-красные чешуйки защищали кожу от любых шпор. Но Вилас, похоже, понимал, куда ему двигаться и что делать.

Именно поэтому Эннилин сразу отправилась за ним, едва увидев сломанную изгородь. На лендспидере было бы быстрее, но Злюка унес Келли к Трясунам — щебенчатой полосе, где транспорт неизменно попадал в зону турбулентности. Не ахти какая проблема, но выискивать дочь при таком раскладе было бы непросто. А Вилас знал, куда бежать… наверное.

— Вон они, — крикнула наездница, выбрав нужное облачко из нескольких пылевых завихрений в отдалении.

Вилас сориентировался быстро. Эннилин уцепилась покрепче: она не ездила верхом три года, но навык вряд ли растеряла. По нынешним временам половина поголовья рососпинников в Бестине происходила от стада Кэлума Тейни. Она бы и сейчас работала на ферме отца, если бы животных не подкосила сухая парша — вялотекущее заболевание, препятствующее усвоению воды клетками организма.

Под конец от стада мало что осталось — как и от самого Кэлума, которого покинули все работники. Когда и Эннилин пришлось наняться в магазин Даннара, отец стал совсем невменяем. Четыре года спустя, когда Эннилин с матерью перебрались в маленький домик неподалеку от оазиса, он взял бластер и покончил со своими страданиями. Эннилин нашла его через три дня после своей помолвки. Он сложил десяток оставшихся яиц рососпинников в ее старую колыбельку.

Стойла и загоны для животных в Наделе были сюрпризом, который сделал Даннар к их свадьбе: наследство семьи Тейни продолжало жить за окошком ее магазина, служа утешением и развлечением. Когда Даннар умер, девятилетняя Келли нашла схожее утешение в возне с животными. С того момента Эннилин перепоручила ей все заботы о рососпинниках. Келли это было по нраву, да и к тому же так девочке не пришлось терять годы юности, споря о ценах на одеяла с посетителями, которые даже не помнят ее имени.

Снова сесть верхом на рососпинника — приятное ощущение, даже несмотря на опасность. Злюка был для Келли искушением, риском, который слишком долго откладывался на потом. Сейчас матери пришло в голову, что у Злюки была примесь дикой крови горных рососпинников; кто-то из отряда Оррина однажды притащил несколько яиц, найденных в поле. Горные особи с их заскоками мало отличались от людоедской породы. Эннилин отругала себя за то, что совсем запустила селекционную работу. Она ведь знала, как это делается, и в стойле имелись простейшие диагностические приборы. Но она была слишком занята. А ни один из ее детей никогда не мог устоять перед искушением.

Келли уже была в поле зрения, в половине километра впереди. Злюка и не думал останавливаться. Эннилин на Виласе неслась к ним напрямик через песчаные проплешины. Услышать их Келли не могла, зато было видно, что она уже не справляется с животным, если вообще справлялась до этого.

В стойлах Колуэллов особое внимание уделялось вопросам безопасности: седла охватывали туловища рососпинников тремя крепкими подпругами. Но это срабатывало только в том случае, если во время седлания животное стояло смирно, на что Злюка был по определению не способен. И сейчас хорошо было видно, как седло из-за ослабленных подпруг сползало вправо. Келли, запутавшись ногой в стремени и отчаянно цепляясь за поводья, повисла на боку животного. Каждая безуспешная попытка выпрямиться злила Злюку еще больше. Было очевидно, что он не остановится, пока не сбросит наездницу.

Злюка пересек гребень дюны и пропал из виду. Несколько долгих секунд спустя туда прискакала Эннилин. От увиденного за дюнами она задохнулась. Она знала, что восточные рубежи славились земляными провалами, но это место было просто геологическим дуршлагом. Хуже того, в подобном изрытом рельефе обитали с трудом поддающиеся описанию твари, которые зачастую сами же его и формировали.

Сарлакки. Здоровые подземные прорвы, хватающие все, что имеет глупость пронестись мимо. Затаившиеся в песке чудовища, способные целиком заглотить лендспидер.

Злюка бежал прямо к ним в пасть.

Эннилин с удвоенной силой натянула поводья, понукая своего «скакуна». Вилас захрапел и стал упираться. Она понимала, что обстановочка ему не по душе, и трудно было его винить. Но рискнуть стоило. Сарлакки встречались редко. Поговаривали, что в Каркуне обитал один особо крупный экземпляр; еще один обретался неподалеку от каких-то древних развалин, коих на Татуине не счесть. Встреча даже с крошечным представителем этой породы может быть смертельной; но сейчас выбирать не приходилось. Наездница пустила Виласа в скачущий галоп, стараясь держаться как можно дальше от рытвин.

— На помощь! — (Взгляд Эннилин метнулся от изрытой земли к тому, что происходило в сотне метров впереди. Злюка не сбавлял хода, а Келли никак не могла выпутаться.) — Мама, помоги!

У Эннилин чуть сердце не выскочило из груди. Но успокаивало хотя бы то, что Келли наконец ее заметила. Мать стиснула зубы и бросилась вперед, оглушенная переживаниями. За Злюкой тянулся шлейф взбаламученного песка; распущенные волосы Эннилин непослушно развевались за спиной. Песчаный рельеф то вздымался, то опадал — здесь дюна, а через три метра уже впадина. Непрерывное «топ-топ-топ» Виласа по пересеченной местности отдавалось в ее теле. Однако она догоняла.

Вилас было запутался в собственных ногах, но быстро оправился. Эннилин в этот момент отвлеклась от погони, и ей вдруг почудилось, что она видит тускена, наблюдающего за ними с далекой дюны. Очень скоро он пропал из виду, и наездница решила, что ей примерещилось. Слишком много адреналина. Злюке же, ударившемуся вразнос, все было нипочем.

Ветер унес ее хриплый крик:

— Стойте! Стойте!

Злюка был уже в десятке метров от них, и Эннилин хорошо видела, что у Келли застряла нога. Испуганная девушка наполовину сползла вместе с седлом на правый бок животного и в любой момент могла свалиться прямо под его массивные задние конечности. Нужно было еще прибавить ходу.

— Прости, малыш, — воззвала Эннилин к Виласу. — Но так надо!

Она подстегнула его еще сильнее и практически притерлась к крупу Злюки с левой стороны. Справа было не подойти — если Келли упадет, то окажется в двойной опасности. Матери следовало самой усмирить бешеную тварь.

Вилас замедлил шаг; Эннилин подумала, что он опасается Злюки. Но они были уже близко. Эннилин бросила поводья, рывком перенесла вес тела вперед и забралась на широкую шею Виласа, ободрав все руки о чешую.

Она оценила сужающееся пространство между двумя рососпинниками. С земли взлетали комки грунта, и каждый гулкий шаг Злюки вздымал маленький песчаный гейзер. Он, может, и обратил внимание на появление Виласа, но никак не отреагировал… пока. Однако реакция обязательно последует. Вот только какая?

Эннилин уже доводилось вскакивать на рососпинника на полном ходу, но только не на разозленного беглеца и только не из седла другого скакуна. Злюка мог выкинуть что угодно. Слишком опасно.

Но она слышала, как Келли вскрикивает на каждой кочке.

И рраз!

Эннилин перегнулась и ухватила заднюю подпругу на седле Злюки. Та, единственная из всего снаряжения, казалась хорошо закрепленной — и глаза не обманули. В ту же секунду, как Эннилин в этом убедилась, она отпустила Виласа и переметнулась на Злюку.

На это он не мог не отреагировать — к ее великому сожалению. Зверь ударил могучим хвостом, пытаясь смахнуть то, что к нему прицепилось. Эннилин только сильнее ухватилась и стала продвигаться вперед, пядь за пядью. Вилас скрылся из виду, повернув на север; ей же деваться было некуда. Цепляясь изо всех сил, мать поймала Келли за руку и попыталась притянуть к себе.

Ничего не вышло. Тянуть было тяжело, а захват был слишком неуклюжим. Эннилин испугалась, что теперь свалятся они обе. Но лучше уж вместе — удержаться или свалиться, тут как повезет. Она примерилась, чтобы загрести дочь половчее за рубашку…

…и углядела что-то справа от себя.

Он появился на краю бокового зрения. На секунду Эннилин подумала, что это привидевшийся ранее тускен. Но, мотнув головой в ту сторону, она узрела нечто еще более невероятное. К гонке присоединился наездник, несущийся наперерез с дальней дюны на северо-западе. Замотанная в коричневые одежды фигура приближалась к ним по диагонали. Скача во весь опор…

…на эопи?

Эннилин перевела взгляд на Келли, на лице которой застыла маска ужаса, а затем снова на незнакомца. Все верно: эопи. Четвероногое бурое животное, гораздо мельче рососпинника. Эопи могли хорошенько разогнаться, но состязаться с ящерами в беге были не в состоянии. Однако фигура в коричневых одеждах бодренько их нагоняла — с такой легкостью, будто управляла мотоспидером.

Эннилин не могла поверить глазам. У незнакомца не было ни шанса их настичь, однако это его ничуть не останавливало. Не все разбойники в пустыне были тускенами, но ни один стервятник в здравом уме не станет гнаться за добычей в таких местах. Он дождется, пока они сами не сломают себе шеи. Неужели этот всадник хочет им помочь? Оставалось только гадать.

Он ответил на ее мысли:

— Держитесь!

Скакун незнакомца изящно лавировал по краям рытвин, оставляя копытцами такие легкие следы, словно был без всадника. Человек — а он приблизился настолько, что Эннилин смогла разглядеть человеческий нос и каштановую бороду с усами под развевающимся капюшоном — мастерски управлялся со своей животинкой, приблизившись к Злюке будто без опасения за собственную жизнь. Хвост рососпинника метался вперед-назад, вынуждая всадника петлять и пригибаться. Но он продолжал набирать скорость.

Секунду спустя он поравнялся с разозленным рептилоидом. Эннилин глянула вперед, на раскуроченную землю — причем куда сильнее, чем те участки, что остались позади. Массивная лапа Злюки может в любой момент пробить ссохшийся песок и застрять в рытвине. Оглянувшись, она поняла, что незнакомец тоже почувствовал опасность. Он встретился с ней взглядом:

— Давайте сюда девочку!

Эннилин, не раздумывая, продела руку под грудь Келли и изо всех сил дернула на себя. Дочь, не подозревающая о третьем участнике драмы, завопила, упустив поводья. Но расстояние между рососпинником и эопи было сейчас с волосок, а из-под развевающегося плаща показалась крепкая рука. Эннилин закинула на нее руку Келли и вытолкнула дочь из седла.

Сама же она, едва отпустив ношу, распласталась на спине Злюки. Она увидела, что эопи замедляет ход, потому что седоков стало двое. Двое далеко не уедут, а троих она просто не поднимет. Оставался Злюка. Эннилин взяла себя в руки и устремила взгляд вперед. Надо только нащупать…

Крак! Задняя лапа Злюки застряла в провале. Эннилин кувырком улетела вперед, а невообразимая туша, только что бывшая под ней, навалилась следом. Эннилин увидела, как перед глазами промелькнули солнца… Миг спустя их заслонила тень рососпинника и наступила темнота.

А после не было ничего.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Мама!

Эннилин открыла глаза и немедленно закрыла.

— Я ничего не вижу.

— Подожди. — Келли смахнула с ее ресниц песок. — А сейчас?

Эннилин снова открыла глаза и увидела родное лицо с потеками седельной смазки, подсвеченное лучами солнц. Она попыталась заговорить, но голос подвел ее.

— К… Келли. Т… ты…

— Мама, все хорошо. Я цела.

— …наказана, — продолжила Эннилин. — До конца жизни.

Келли расплылась в улыбке:

— Мама приходит в себя.

— Да, — ответил чей-то голос. — Я вижу.

Эннилин не могла понять, откуда исходит голос, но подниматься и смотреть не хотелось — ведь песок был такой мягкий и гладкий.

Келли пропала из поля зрения, и ее лицо сменилось другим. Это был давешний незнакомец, уже успевший снять капюшон. У него были рыжевато-русые волосы — светлее, чем борода и усы. Серо-голубые глаза взирали с выражением, которое Эннилин определила как скептическое.

— Привет. — В его голосе слышался незнакомый акцент. — Вам крепко досталось.

— Да не может быть. — Эннилин закашлялась.

Он улыбнулся. Улыбка была приятной — не то что триумфальные ухмылки Оррина, это уж точно. Сдержанная, с налетом дружелюбия. Как и его голос.

— Вы невредимы, — сказал незнакомец. — Песок из одежды придется вытряхивать еще долго, но главное — кости целы. — Он достал из складок плаща флягу. Эннилин заметила, что вещица была старинной, темно-коричневая краска местами побурела от времени. Под плащом мелькнула выцветшая рубаха свободного покроя. Мужчина опустился на колени и замялся. — Вы позволите?

Эннилин попыталась кивнуть.

Он осторожно приподнял ей голову, чтобы напоить. Эннилин пила жадно, краем сознания беспокоясь, что семнадцать лет нравоучений о том, как вести себя с незнакомцами в пустыне, только что на глазах у дочери вылетели в трубу. Эннилин не знала, что и думать о благодетеле, кроме того, что одет он так, будто рылся в ее корзинах с распродажным барахлом.

Под конец она чуть не захлебнулась. Кивнула спасителю в знак благодарности и строго прищурилась:

— Келли?

Мужчина отодвинулся, и вместо него показалась дочь.

— Что, мам?

Рука матери поймала девушку за воротник.

— Ты что такое вытворяешь?

У той на лице мелькнуло виноватое выражение.

— Ну-у… к нам в Надел полгалактики завалилось выпить да закусить — а еще даже не обед. Я подумала, что надо быстренько заняться животными на выпасе, а то застряну в магазине за работой.

— Да, но почему именно этим животным?

— Н… не знаю. — Келли пожала плечами. — Вообще, я думала, тебе все равно. Ты, как всегда, была занята одним Джейбом…

Мужчина за ее спиной закрутил крышку фляги и хмыкнул:

— Если вы, милая барышня, пытались добиться внимания матери, вам это удалось.

Он снова сверкнул обезоруживающей улыбкой.

Карие глаза Келли вспыхнули, и она расцвела в ответ.

— Да ладно, зовите меня Келли!

Он вежливо улыбнулся, в то время как Эннилин прожгла дочь взглядом.

— Наказана пожизненно, — напомнила она и попыталась сесть. Но очень скоро осознала бесплодность своей попытки и поддалась силе притяжения.

Незнакомец мгновенно метнулся и подхватил ее. Эннилин ощутила легкое прикосновение пальцев к волосам.

— Не бросайтесь с места в карьер, — попросил он. — Вы только-только пришли в себя.

— И то верно. — С их общей помощью Эннилин приняла сидячее положение.

— Я возвращался домой из Бестина, а тут вы со своими рососпинниками, — начал незнакомец. — То, как вы гнались, — настоящее верховое искусство. Надеюсь, вы не восприняли мое вмешательство как помеху.

— Нет, не восприняла, — с каменным лицом ответила Эннилин и повернула голову, чтобы посмотреть, что случилось со Злюкой. Его некогда яростные глаза безучастно смотрели вперед, а из пасти на землю натекла пена. Скользнув взглядом вдоль туши, Эннилин отметила, что его левая задняя лапа выглядит как сдувшийся шар. Кости были сильно повреждены, когда он оступился.

Однако самое главное — место, где лежал Злюка: всего в паре метров позади. Туша едва-едва не рухнула на нее.

— Удачно вышло, — заметил спаситель.

— Удачно, — согласилась она, потирая висок. Будет шишка, это уж как нить дать. — Я боялась, что мы наткнемся на сарлакка.

— Здравое опасение.

Эннилин с усилием поднялась. Убедившись, что крепко стоит на ногах, она вытерла руку о рубашку и протянула собеседнику ладонь:

— Эннилин Колуэлл.

— Эннилин. — Незнакомец будто бы колебался — пожимать ли ей руку, но все-таки дружелюбно ответил на приветствие. — Никогда не слышал такого имени. Родовое имя?

— Да какое там, — ответила она с улыбкой. — Почти все зовут меня Энни.

Он замер, и на миг ей показалось, что его глаза остекленели, словно обратились к каким-то неведомым далям. Но тут же снова показалась добрая улыбка.

— Нет, лучше уж Эннилин.

— А с маленьким ураганом вы уже знакомы, — продолжила та.

— Келли, — снова представилась девушка, тоже протягивая руку.

Мужчина кивнул в ответ:

— Бен.

Не успела Эннилин спросить, что да как, а он уже отвернулся, чтобы осмотреть Злюку. Тот, похоже, впал в кататонию.

— В этих животных я не разбираюсь, — проронил Бен. — Что-то он неважно выглядит.

— Он пережил шок.

Бен, казалось, огорчился.

— Сможет передвигаться на трех ногах?

— Сейчас спросим у главного зоотехника. — Эннилин обернулась к Келли, которая подтягивала подпруги седла Виласа. — Что ты на это скажешь?

Дочь расстроенно всплеснула руками:

— Я не хотела!

Келли терпеть не могла, когда животные страдали. Но даже если Злюка каким-то образом поднимется на ноги, Эннилин уже почти решилась пристрелить его, во избежание.

И вот тут-то до нее дошло, что она безоружна, посреди пустыни, нос к носу с каким-то бродягой. Но, как и раньше, Бен будто уловил ее беспокойство. Он свистнул, и эопи резво подбежала к хозяину. Такая задорная животинка, несмотря на то что тяжело нагружена.

Келли улыбнулась:

— Как ее зовут?

— Рух. По крайней мере, так мне сказали, когда я ее покупал. — Бен потрепал эопи по мордочке. — Умница, Рух, — ободряюще произнес он.

Эннилин это и правда ободрило. Что отличает татуинское отребье — они никогда не бывают ласковы с детьми и животными. Бен же спас ее дитя от животного.

На этом с сомнениями было покончено.

— Вы, Бен, тоже не промах, — сказала Эннилин, отряхиваясь. — А куда, вы говорите, направлялись?

Поглаживая эопи по шее, он указал на юго-восток:

— Я… поселился неподалеку от пустошей. Ездил по делам. То одно, то другое, знаете, как бывает.

Эннилин просияла:

— В Бестин ездить необязательно. — Она заметила какие-то запчасти, прикрученные к седлу эопи. — Тут недалеко есть оазис.

— Пикковый оазис? — Бен почесал подбородок. — Говорят, там есть магазин.

— Даннаров надел. Лучший магазин во всем оазисе.

— Единственный, — вклинилась в разговор Келли.

Мать отрезала, даже не обернувшись:

— Дорогая, ты бы помолчала. А не то придется извиняться не только передо мной, но и перед этим человеком. И перед рососпинником, которого ты чуть не угробила.

Бен подавил зарождавшийся смешок. Эннилин решила, что у него есть собственные дети либо он имел с ними дело по долгу службы. Он перевел взгляд на поклажу эопи:

— А есть в этом магазине запчасти для влагоуловителя?

— Куда ж мы без них. К тому же перед вами лично…

Договорить Эннилин не успела, заметив, как собеседник меняется в лице.

— Подождите. — Он встревоженно воздел руку и обернулся.

Все трое уставились на неподвижную тушу Злюки, которая у них на глазах начала проваливаться в песок. Внизу зародился стон, а под их ногами задрожала земля.

— Боюсь, это и есть ваш сарлакк, — сказал Бен. Показались щупальца, охватившие гигантскую тушу рососпинника.

Эннилин увидела, как Бен сунул руку под плащ, но замер, когда заметил, что она смотрит. Она махнула рукой.

— Сарлакка бластером не возьмешь, — пояснила она.

— Наверное, вы правы.

Щупальца сжали тушу, утягивая ее вниз. Бен схватил свою напуганную эопи за поводья, а Эннилин потащила Келли к Виласу.

Та расстроенно оглядывалась:

— Злюка…

— …Больше тебе не подспорье, — отрезала Эннилин, подсаживая ее в седло. — И на этот раз держись как следует.

Бен, уже верхом на эопи, притормозил, с изумлением наблюдая за исчезновением гигантского ящера. Сарлачий аппетит — незабываемое зрелище для любого туриста, подумалось Эннилин.

Она хотела спросить, откуда он родом, но момент явно был неподходящий.

— Еще раз — спасибо вам! Надеюсь увидеть вас в нашем оазисе!

Бен сдержанно улыбнулся и кивнул:

— Все может быть. — Он натянул на голову капюшон.

— До встречи, Бен! — крикнула Келли, махая рукой.

Эннилин закатила глаза. Вот тебе и скорбь по Злюке. Вилас потихоньку двинулся вперед, стремясь уйти подальше от сарлачьей норы.

Эннилин внезапно опомнилась и обернулась к Бену, который уже начал свой путь на юго-восток.

— Послушайте!

— Да?

— Извините, — сказала она, — но я не расслышала вашу фамилию!

— А, — отозвался он, качнувшись назад, когда Рух внезапно ударилась в резвую рысцу. — Извините, — только и смог он развести руками. — По-моему, ей не терпится домой.

«Ну да, — подумала Эннилин, — и не ей одной!»

Красный глаз на гребне дюны был нацелен на расстающуюся троицу.

Зрение редко подводило вождя тускенов, а линза на здоровом глазу, при правильной настройке, давала хороший обзор. Тот, кто ее изготовил, мог гордиться тем, что создал в своей жизни хоть одну стоящую вещь. Но в настоящую минуту мастерство этого умельца вызывало сомнение, потому что окуляр показывал нечто невероятное.

Едва всадник на эопи снял молодую женщину с разбушевавшегося рососпинника — впечатляющий трюк, нет слов, — зверюга провалилась ногой в рытвину и опрокинулась, сбросив вторую женщину-седока. Животное грозило раздавить свою наездницу, но вместо этого зацепилось за воздух и парило в нем, подрагивая, целую секунду. Как будто сама планета отторгла взбесившуюся тварь. Потом ее туша покачнулась и рухнула оземь чуть поодаль от распростертой всадницы.

Девица, повисшая на седле эопи и смотревшая в другую сторону, этого не видела. Но мужчина видел — и нисколько не удивился. Уж удивление на человеческих лицах любой тускен мог опознать. Этот человек и бровью не повел — даже когда гигантский рососпинник воспарил в воздухе.

Не только А’Ярк — все тускены превосходно знали, какими уловками обладают поселенцы. Они использовали низшую магию, в основе их чар всегда лежали предметы, соединенные вместе определенным образом. Их лендспидеры были нагромождением загадочных безделушек. Если нарушить порядок присоединения, чары рассеивались. Очень ненадежная магия.

Но здесь не было ни металла, ни другой искусственной материи, ни механизмов. Только люди. Хочешь не хочешь призадумаешься.

Никакого фальшивого дракона сейчас не было и в помине. Какую напасть все это предвещает? Песчаному народу и так живется несладко. Если у поселенцев появился новый дар, надо усилить меры предосторожности. Узнать, с чем на этот раз столкнулся песчаный народ. Что это за новый дар?

И кто из людей им обладает?

Рассуждая здраво, всаднику не было никакого резона рисковать ради спасения этих женщин. Что привело их в пустыню — как раз понятно. Эти простофили, как и многие другие поселенцы, пытались усмирить дух Татуина — на этот раз в лице рососпинников, обитателей гор. Они не преуспели, и поделом. Их ждала смерть, и мохнолицый мужчина не должен был вмешиваться.

Все живое заботится только о себе — так было заведено у тускенов. Из этого вытекало, что колдовским даром обладала женщина: безболезненно опустилась на землю и оттолкнула от себя рососпинника. Мужчина, должно быть, знал, что она вне опасности, что у нее есть возможность спастись. Да. Такое объяснение разумно.

Пока женщина приходила в себя после падения, у предводителя тускенов была возможность обдумать дальнейшие действия. Решение очевидно. Ее нужно прикончить, и чем скорее, тем лучше, пока она не научила своему искусству остальных. Например, сейчас — пока рососпинник идет с двойной ношей…

По песку пробежала дрожь. Очень слабая, кто-то другой бы не заметил. Но тускенам эта дрожь была знакома. Дети проклятого сарлакка расползлись по неведомым песчаному народу местам. Большинство из них вели тихую, голодную жизнь и никогда не высовывались. Но сегодняшнее пиршество, доставшееся одному, потревожило остальных. Выяснять, сколько же их тут, было некогда.

Нет, новые откровения должны достигнуть клана. Людей можно выследить потом. Вот тогда-то тускены и ударят разом, с осознанием того, какая важная цель стоит перед ними. Им нужна эта победа, чтобы раз и навсегда вернуть былой непокорный дух.

Прочь из укрытия в дюнах — обратно, к холмам. Не как трусливый солнечный брат, а как охотник.

Ощущение было непередаваемым!

МЕДИТАЦИЯ

Попробуем еще раз.

Боюсь, я не преуспел в этом способе общения, учитель Квай-Гон. Может быть, вам нечего мне сказать? Ну ладно. Я пытался мысленно говорить с вами. Попробую теперь говорить вслух, и посмотрим, что изменится.

С предыдущего раза, когда я пытался связаться с вами, я предпринял, если так можно выразиться, несколько тактических маневров. Оуэн Ларс больше не хочет, чтобы я болтался вблизи его дома. Хотите верьте, хотите нет — в этом есть резон. Если я буду каждое утро и каждый вечер карабкаться по близлежащим холмикам, вряд ли это поможет отвлечь от него нежелательное внимание.

Поэтому я нашел жилье в другом месте. Вы, может быть, обеспокоитесь, что оно слишком далеко. Я вот точно обеспокоен. Помните лощину Зелрик, где много лет назад мы посадили набуанский корабль? Мой дом к югу от нее, на северном склоне нагорья — Джандлендских пустошей. Только дом Оуэна на другом конце хребта — наверное, в сотне километров.

Странный способ приглядывать за малышом, я знаю. Я не могу за день съездить туда и обратно на Рух, а на мотоспидер никак не решусь, потому что боюсь привлечь внимание. Тускенские аборигены, по-моему, бросаются сломя голову за всем блестящим — вдруг я по неосторожности наведу их на ферму Ларса? А со спутника могут заметить повторяющийся маршрут моих передвижений.

Я отказался и от систем наблюдения. Здесь и так перебои с доступом в галактическую Сеть, я решил не держать ничего, что могло бы дать мне выход в мир. Я даже не воспользовался той одноразовой посыльной капсулой, которую дал мне Бейл Органа, чтобы я сообщил ему, как устроился. Чем меньше от моего дома будет исходить сигналов, тем лучше. Вдруг у Палпатина и здесь есть шпионы, которые рыщут в поисках недобитых рыцарей-джедаев? Мало ли что.

Джедаи. Как же я мечтаю, чтобы нашлись еще выжившие. Быть единственным из уцелевших — невыносимо. Даже вообразить трудно.

Если бы вы только могли мне рассказать…

Ладно, насчет фермы Ларса. Мне кажется, ничего страшного, если я буду заглядывать туда мимоходом, пешком или верхом на Рух. Так я лучше замаскируюсь и даже смогу разбить лагерь. И никто не сможет отследить закономерность в моих передвижениях. Да, я не смогу быстро отреагировать, если у мальчика возникнут проблемы, и даже не сразу узнаю об этом. Но, по крайней мере, я сам не буду проблемой.

И все-таки я очень хотел бы, чтобы рядом с ним был кто-то, кому я смог бы довериться. Я слышал на севере какие-то сирены; вот и сегодня утром они сработали. Я было забеспокоился, что тут замешана Империя, но теперь склонен думать, что это просто какое-то оповещение. Может, нам это пригодится, я не…

Мне было бы легче, если бы вы отвечали. Ну да ладно. Буду краток.

Мой дом. Он в худшем состоянии, чем я думал сначала. Я съездил в Бестин убедиться, что дом свободен, но это было излишне. Джавы здесь давным-давно все растащили. Остался корпус от влагоуловителя, и я не уверен, что мне удастся его довести до ума, — не хватает кое-каких важных деталей. А если дойдет до уборки мусора со двора, надо ведь сделать это по-тихому. И вы только представьте, что там за хлам, им даже джавы побрезговали.

Я боялся, что придется еще вдоволь помотаться до Бестина — а это сорок километров с гаком, — но тут подвернулся другой вариант. Эннилин…

То есть Эннилин Колуэлл, женщина из Пиккового оазиса, и ее дочь. Оазис ближе, и, по их словам, там полно всего, что мне нужно для обустройства.

Благодаря этой встрече я наконец смог опробовать новое имя, которое я выбрал. Вам понравится: Бен. Я заметил его на карте в кадастровой конторе в Бестине: где-то здесь есть холм с таким названием. Сатин тоже меня так называла — в этом есть что-то доверительное. Мне нравится, как оно звучит.

Я… боюсь, что привлек ненужное внимание, когда повстречал Эннилин. Если без подробностей: она попала в беду, и я ей помог. Так хорошо заняться делом — не все же прятаться. И хорошо поговорить с кем-нибудь, когда тебе одиноко и…

Что ж.

Не знаю. Оазис стал ближе, но и я с ним сближаюсь. Может, не следует слишком часто мелькать на глазах у его жителей?

Наверное, я туда не поеду.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Как смотрица-а-а-а, мастер Голт?

— Прелестно, Глоумер. — Оррин провел рукой по ветровому щиту своего лендспидера. — Как новенький. Прямо не знаю, как ты это делаешь.

Ничего удивительного. Из всех механиков в гаражах Колуэллов Глоумер, зеленокожий финдианец со свисающими чуть ли не до пола длинными руками, был неоспоримо лучшим. Пять лет назад он начинал с единственного взятого в аренду бокса, а сейчас заведовал процветающим предприятием, занявшим целое здание, да еще и часть соседнего. Таким образом, он считался третьим по размаху арендатором гаражного пространства после Голта с его передвижными монтажными установками влагоуловителей и фонда «Клич поселенцев» с его транспортом. А поскольку Глоумер обслуживал и то и другое, его самого и его помощников можно было увидеть снующими практически повсюду.

— Лу-у-у-учий сиидер в оа-а-аз’ссе, — пропел механик, а его золотистые радужки в белых глазницах засияли. — Чу-у-удо!

Оррин расплылся в улыбке. В речи финдианцы как будто зацикливались на гласных. И он мало встречал тех, кто бы разбирался в технике лучше их. Что касается спидера, Глоумер не слукавил: USV-5 и впрямь выглядел так, будто прилетел с другой, более опрятной планеты. При покупке Оррин сильно сомневался: фермеру не к лицу корчить из себя мажора. Но добывать воду еще полдела — нужно ее кому-то продавать; а зажиточные городские воротилы не желали связываться с тем, кто ходит в обносках.

Ладно, пусть так. Оррин мог играть по таким правилам.

Мимо пробежал помощник Глоумера с деталью крыла в руках. На взгляд Оррина, этот ваврианец был жутковатым типом. Двуногий, но с головой как у насекомого… и притом хорошо рубил в системах контроля двигателей малой тяги. Претензий к нечеловеческим расам Оррин не имел — по сравнению со своим дедом-мракобесом он отличался широтой взглядов. Любое существо, готовое надрывать спину в праведном труде, заслуживало одобрения в его глазах. Усердие не различало рас. Так же, как и лень: по кантинам Анкорхеда ошивалось немало людей, из-за которых весь их род поминали недобрым словом.

Но в одном дедуля Голт был прав. В основе успеха любого предприятия лежало то, насколько тщательно ты снимешь мерку со всех, кто принимает в нем участие. Всегда существовала некая точка соприкосновения, когда один хотел нечто, а другой мог это нечто предложить. Точка эта была ценой, а чтобы добиться нужной тебе цены — высокой или низкой, — ты должен отчетливо представлять, как мыслит твой партнер. Но кто мог поручиться, о чем на самом деле думают ваврианцы или биты?

Невозможно заглянуть кому-то в глаза, если сам он — один сплошной глаз.

Однажды, еще подростком, Оррин побывал на другой планете. Дед отрядил работников на Родию, чтобы приобрести влагоуловитель: даже подержанное устройство с более развитой в технологическом смысле планеты было лучше всех тех, которые могли себе позволить фермеры Татуина. Оставшийся дома Даннар все шутил, что Оррин, узрев звезды, уже никогда не вернется обратно.

Но эта поездка лишь убедила Оррина в том, что Татуин — настоящий кладезь возможностей. В Галактике полно пройдох, охотящихся за кредитами… а Родия лишь сырая планетка, где население ютится под куполами, как рой песчаных мух, накрытый банкой. Подержите их там подольше — и они начнут жрать друг друга. Нет, на Татуине гораздо лучше. Мос-Айсли, может, и похож на зверинец, но оттуда в любой момент можно уехать.

Татуин располагал землями — и у Оррина был свой кусок.

Поблагодарив Глоумера, он прошел мимо боксов и оглядел свои репульсорные грузовики. Их всегда было много в ремонте: вот и сегодня утром пригнали еще три. Дело было не в качестве работы Глоумера, а в криворукости тех, кто эксплуатировал эти фуры. Оррин каждый день выезжал в поля под мнимым предлогом, что ему необходимо настроить влагоуловители для оптимальной работы. Но на самом деле он большую часть времени тратил на то, чтобы надзирать за бригадами работников, которые ежедневно изобретали новые способы покалечить механизмы, транспорт и самих себя. Они сильно отставали от графика подготовки полей к сбору урожая, а затраты тем временем росли.

Раньше Оррин надеялся, что подрастающее поколение снимет с него часть забот. Но и Маллен, и Вика каким-то образом перевалили за двадцатилетний рубеж, так и не повзрослев. Маллен только и умел, что наступать окружающим на их любимые мозоли, вместо того чтобы взять на себя лидерское бремя, а Вика… это Вика, что с нее взять. Впрочем, Джейб Колуэлл унаследовал от отца некоторое трудолюбие. Оррин предполагал, что мальчик может сыграть немалую роль в грядущих делах, если мать не будет препятствовать. Так что сначала надо позаботиться об Эннилин. Кому нужен бригадир, которому мать не позволяет работать?

Уже несколько дней со времен происшествия на ферме Беззардов все было тихо; когда еще у Красного Глаза найдется столько наглости — да и подручных, — чтобы совершить новую вылазку? Однако разногласия между матерью и сыном не утихали, в чем Оррин еще раз убедился, открыв дверь в торговый зал Надела.

— Так нечестно, мам! — прозвенел мужской голос, молодой, с новыми низкими нотками и при этом возмущенный. — Так нечестно, и ты сама об этом знаешь!

— Честность? — переспросила Эннилин. — Как честность связана с ценами на воду?

Джейб сидел на корточках в окружении мешков по несколько килограммов каждый — такой разнобой, пожалуй, и на полках не уместишь. Вид у него был пренесчастный.

— А почему ты не поручила это Келли?

Эннилин кинула сердитый взгляд через прилавок:

— У Келли своя работа, и ты это знаешь.

— Это звериный корм. А животными занимается она!

— Животные на улице. Корм в помещении. Хочешь послушать запись наших прошлых десяти разговоров об одном и том же? — Эннилин заметила Оррина. — А ты тут не ошивайся, а то тоже достанется.

Фермер забрал свой выходной плащ с вешалки у входа и усмехнулся:

— Ну уж нет, Энни, я знаю, когда надо ретироваться. — Он взглянул на Джейба. — Извини, приятель. Может, в другой раз повезет.

Увидев, как поникли плечи Джейба, Оррин ободряюще подмигнул. Мальчик должен знать, что кто-то и на его стороне. Надо только время подгадать.

Оррин застегнул плащ на шее и обошел залежи мешков с кормом:

— Как Келли?

Хозяйка закатила глаза:

— Спросишь, когда соизволит приземлиться. — Она указала на прилавок кафетерия. Келли, уже успевшая оправиться от недавнего происшествия, в энный раз пересказывала историю своего спасения — теперь уже друзьям-подросткам с полей.

— …а он такой появился из ниоткуда, как будто с неба сошел. А там везде сарлакки, но он по их головам проскакал — и прямо ко мне…

Этот кусок Оррин уже слышал дважды за последние пару дней. Он приподнял бровь:

— Сарлакки?

— В сегодняшней версии — да. — Эннилин перестала скрести прилавок и подняла голову. — Слушай дальше. Сейчас будет гигантский обрыв.

— Слушать-то я слушаю, но о тебе что-то не слышно, — заметил Оррин.

— А меня там и не было, — сказала Эннилин, скривив рот. — Меня уже давно удалили из этой истории.

— …нет, ну понятно, что я хорошая наездница и справилась бы одной левой. Но Бен таков, что просто не может пройти мимо другого человека — мимо женщины — в беде. И он понял, что должен спасти меня от неминуемой…

— Когда ж я увижу этого чудотворца? — полюбопытствовал Оррин.

— Без понятия. — Эннилин с раздражением принялась тереть какое-то пятно. — Ты же знаешь этих бродяг из пустошей. Заблудился небось, да и слопал свою эопи.

Оррин хохотнул. Ответ был в духе Энни, но она явно была разочарована тем фактом, что спаситель так и не заглянул к ней с визитом. Оррин рад был, что ей помогли: поскольку коммуникатор она не захватила, никто из оазиса не смог бы ее разыскать. Но и то, что незнакомец так и не объявился, его устраивало. Добросердечные бродяги имеют обыкновение садиться тебе на шею, стоит только им задолжать.

Он услышал, что разговор уже перекинулся за ближайший столик, где Лили и прочие старожилы пытались сообразить, о каком Бене толкует девчонка.

— Есть такой Бен Геддинк, который торгует песочными скульптурами из кузова своего грузовика, — сказала Лили.

— Ты перепутала его с Беном Мурдрайвером, — поправил ее доктор Мелл. — У Бена Геддинка аптека в Бестине.

— Может, это Бен Криссл, карточный шулер, — предположил молодой фермер.

— Бен Сарреп! — выпалил другой фермер, пожилой. — А, нет, он иторианец…

Меньше чем за две минуты они расширили список местных Бенов до двузначного числа, и Оррин окончательно потерял интерес к их беседе. Он подошел к прилавку, где на обычном месте его ждал контейнер с обедом и наполненная фляга. Эннилин только сейчас обратила внимание, что он в плаще.

— Куда-то собрался?

— За новыми подписчиками.

— Опять? Я думала, фонд уже несколько недель назад выполнил годовую норму.

— Как сказать, безопасности много не бывает, — пояснил Оррин. — А то, как мы отогнали тускенов от фермы Беззардов, ясно показывает, что «Клич» работает как надо.

Эннилин понизила голос:

— Не считая двух трупов. — (Фермер Беззард вернулся домой, но Тайла с ребенком все еще оставались в оазисе.) — Даже не верится, что еще остались такие, кто не подписался на услуги фонда.

— Большинство уклонистов ты знаешь, — ответил он. — Но, думаю, мы можем предложить свои услуги более отдаленным фермам.

— Такими темпами не успеешь оглянуться, как в Мос-Айсли распустят ополчение, — хмыкнула Эннилин, выходя из-за прилавка с охапкой батарей. — Удачи, герой.

Оррин весело прищелкнул языком и повернулся к гаражной двери. Предстояло пройти мимо Джейба и его мешков. Фермер еще никогда не видел мальчишку таким расстроенным.

— Меня больше никогда с вами не отпустят. — Джейб поднял на Оррина тоскливый взгляд.

— Ты можешь помочь нам в другом, — заверил его тот. — И дай ей недельку. Она и думать забудет про то, что случилось.

— Не надо было отпускать Тара, — насупился Джейб.

Из прохода между стеллажами раздался голос Эннилин:

— Тар бы не остался, и тебе это хорошо известно. А ты, между прочим, член семьи. И у нас семейное дело.

Оррин усмехнулся:

— Заруби себе на носу, мальчик мой: женщина все слышит и знает.

Однако он не мог с ней не согласиться. Тар Лап был мохнатым шиставаненом, которого Даннар нанял в магазин, когда стало ясно, что вторая беременность Эннилин протекает с осложнениями. Обходительный и честолюбивый Тар уехал, чтобы вести собственную торговлю в большом городе, и вскоре преуспел. После смерти Даннара Оррин уговорил шиставанена приехать на несколько месяцев, чтобы помочь с магазином, что тот с готовностью и сделал. «Можно покинуть оазис, — любил говаривать Оррин, — но чувство сопричастности так просто тебя не покинет». Однако вряд ли Тар вернется сюда навсегда, чтобы стать складским рабочим, и все это прекрасно понимали. Джейб грустно покачал головой и вернулся к работе.

Придя в гараж, Оррин обнаружил там своих детей, которые, перевесившись через борт, сосредоточенно изучали содержимое кузова репульсорного грузовика.

— Это то самое?

— Угу, — ответил Маллен, отодвигаясь, чтобы дать отцу пройти. — Последняя партия тускенского барахла с фермы Беззардов.

Оррин заглянул внутрь. Пара ремней через плечо, еще один посох гаффи, какие-то дурно пахнущие мешки. Все, чем владели тускены, было отобрано у их соседей по планете, но интересно было взглянуть на мир с их точки зрения.

— А одежда?

Маллен фыркнул:

— Еще и раздевать эту падаль?

— Необязательно.

Не тот опыт, который хотелось бы повторить. Какими бы тускены ни рождались, годы под солнцами, да еще в обмотках, превращали их в нечто непотребное. Воняли-то они и впрямь омерзительно.

Достав из складок плаща отвертку, Оррин аккуратно поддел пару защитных очков. Тускены носили на глазах странные штуки. Некоторые выглядели как обыкновенные очки, другие являли собой глубоко посаженные отдельные окуляры. Но и у тех и у других были эти нелепые шоры. Какую бы защиту от солнца ни придавали глазам эти грубо сработанные металлические трубки, она не стоила отнятого бокового зрения. А если линзы и усиливали зрение, то непонятно — каким образом.

— Ничего интересного, — буркнул фермер. — Ты знаешь, что с этим…

— Знаю, — ответил Маллен, сворачивая вещи в кулек.

Оррин отступил от грузовика и столкнулся с помощницей Глоумера. Девушка-механик — человеческой расы, ненамного старше Джейба — сразу покраснела:

— Простите, господин Голт!

Оррин отряхнул плащ.

— Ничего страшного, — сказал он. — Я по жизни натыкаюсь на славных ребят.

— У нас срочное дело, — сообщила темноволосая девушка. Она достала с этажерки баллон с синей жидкостью. — Старый Ульбрек. На пути сюда у него опять закипел двигатель.

Оррин прекрасно знал Ульбрека. Скупердяй небось покупал охладитель по чайной ложке.

— Он застрял в дюнах?

— Ну да, — ответила она. И, оглядевшись, прошептала: — Боится, что, если уйдет, кто-нибудь уведет у него драндулет. Дело привычное — такое происходит сплошь и рядом. Сегодня моя очередь работать на выезде.

Оррин наскоро все просчитал в уме и остановил девушку:

— Послушай, мне как раз по пути. Вот и выручу его. — Фермер забрал баллон с охладителем. — Это меньшее, чем я могу отплатить за вашу помощь.

— Было бы чудесно, сэр! Я скажу Глоумеру.

Девушка убежала, и Голты остались одни. Маллен посмотрел на отца:

— Ты решил все-таки додавить Ульбрека насчет вступления в фонд?

— Я король безнадежных затей и дохлых номеров, — фыркнул Оррин. — А не только одного Джандленда. — Он рассмеялся. — И вообще — мало ли что? Может, спасение старика вознесет нас до небес. Может, я даже побью в этой гонке героя-спасителя Келли Колуэлл.

— Давай, — кивнул Маллен, бросив яростный взгляд на ведущую в магазин дверь. — Мне уже невмоготу слышать, как эта идиотка нахваливает своего оборванца.

Вика подавила смешок:

— Будь снисходительней. Это, наверное, первый мужчина, которого она видела за пределами стойла для рососпинников.

Оррин отыскал свой лендспидер и уселся на водительское кресло.

— Вы там полегче. Людям скучно, вот и выдумывают всякое, — сказал он. — Но если сюда заявятся бронзовые божки под три метра ростом, скиньте мне сообщение. Я бы полюбовался…

Возле кассового аппарата зашелся трелью красный комлинк: прямой канал между Эннилин и Оррином. Коммуникации на Татуине работали с перебоями, но Оррин уж постарался, чтобы всегда быть на связи. Эннилин ответила на звонок:

— Тебе что, уже некого там окучивать?

— Да я не об этом, — раздался сквозь треск голос Оррина. — Просто, когда выезжал, кое-кого заметил. У тебя скоро гость ожидается.

Эннилин задержала дыхание.

— Нет, не тот гость, — уточнил Оррин, каким-то чутьем правильно интерпретировав ее молчание. — Кое-кто другой.

Эннилин выслушала его объяснения.

— Ясно, — ответила она, выключая комлинк. — Келли! Джейб! Идите сюда!

Оглянувшись на зов, Келли увидела, что мать достает из-под прилавка бластерный карабин. Джейб, внезапно заволновавшись, выронил метлу:

— Мам, включить «Клич поселенцев»?

— Нет, — ответила она, вручая ему еще одну винтовку. — Это клич Колуэллов. Возьми оружие, Келли. Мы ждем непрошеных гостей.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Песчаный краулер начал свой путь далеко на юге, за большим перевалом. Джандлендские горы расступались, чтобы дать дорогу к Западному дюнному морю, если найдутся сумасброды, которые там что-то забыли. Места между перевалом и оазисом не отличались насыщенностью обстановки, поэтому заметить ползущего по ним металлического исполина было совсем нетрудно.

Тем не менее Эннилин была рада, что Оррин известил ее заранее. Краулер шел с хорошей скоростью — при таком-то размере, — а благодаря предупреждению Эннилин как раз успела спрятать и запереть выручку. К тому моменту, как передвижная барахолка вкатилась в южный дворик, Эннилин с детьми уже были наготове.

Эннилин, в охотничьей шляпе с серыми полями, встала в тени краулера. Лучи солнц заливали угловатый нос махины, и разглядеть, кто сидел в кабине — и сидел ли в принципе, — не представлялось возможным. Ну и пусть. Ей предстояло кое-что сделать — нечто такое, чем она занималась все двадцать лет непредвиденных джавских визитов. Точно так же поступал и Даннар в первые годы ее работы в Наделе — тогда-то она и убедилась, что ее босс не какой-то там увалень, который и года не продержится со своим магазином.

— Поехали, — скомандовала Эннилин, щелчком вставив источник питания в карабин.

— Ой, Энни, — проворковала Лили. Она и еще несколько посетителей вышли на улицу, заслышав приближение краулера. — Ты же их не застрелишь?

Ничего не ответив, хозяйка подвела детей поближе к исполинской машине. От перегретых двигателей исходил вонючий чад.

— Вы знаете, что делать, — сказала она. Джейб и Келли кивнули, и тут гигантский трап со скрипом начал открываться. Его дальний край уткнулся в землю с приглушенным лязгом. Колуэллы подняли оружие…

…и повернулись к толпе.

— Слушайте внимательно, — объявила Эннилин. — Вы находитесь на моей территории. И торгую здесь с джавами только я. Если не хотите покупать у меня с наценкой, залезайте на своих рососпинников и дуйте к Моспикскому кряжу, или где у них там следующая остановка.

Из толпы раздался глухой недовольный ропот. В ответ Эннилин произвела выстрел в воздух.

— Я не шучу, — рявкнула она, прожигая собравшихся взглядом. — Любой, кто купит хоть винтик у этих типов, должен знать: я не стреляю в джавов. Их дело — торговля. Понятие границ частной собственности для них — пустой звук. А вы, в отличие от них, прекрасно знаете, на чьей территории находитесь и какие правила тут действуют. Так что топайте внутрь. Если нам попадется что-нибудь стоящее, вскоре оно появится на прилавке. Только отмытое от грязи.

До них дошло довольно быстро. Завсегдатаи Надела, ворча, потянулись обратно под крышу. Эннилин уже давно не пускала в ход оружие. Раз в несколько лет приходилось давать парализующий залп, и этого, как правило, хватало, чтобы убедить окружающих, что это ее торговая вотчина. Разве что Глоумеру было позволено выйти из гаражей и торговать напрямую; в неудачные годы он благодаря джавам пополнял свои запасы всяким ломом, который потом доводил до ума. Но магазин был в доле гаражного бизнеса, так что прибыль оставалась в семье.

На трапе показалась крошечная фигурка в коричневом плаще с капюшоном. Джава, бывший Эннилин до пояса, поднял на нее горящие глаза и махнул рукой. Она кивнула.

— Приглядывайте за ними, — велела она детям, будучи все еще настороже. — Вдруг чего украдут.

Келли рассмеялась:

— Кто? Джавы или наши забулдыги?

— Да хоть кто. Келли, ты присматривай за джавами. Джейб, иди внутрь и возьми там все в свои руки, пока они не начали пить прямо из кранов.

Джейб простонал:

— Я и так там целый день безвылазно!

— Ладно. Тогда ты здесь, а Келли пойдет внутрь.

Келли уставилась на нее возмущенно:

— Так тоже нечестно. Моя работа на улице, ты разве забыла?

Эннилин чопорно посмотрела на дочь:

— Ну да. Это же на улице ты только что развлекала народ, расписывая в красках, как Бен помешал тебе убиться. — Она хлопнула себя по лбу в жесте притворного удивления. — Ой, подожди. Это было в помещении. А ну, марш работать!

Келли удалилась в Надел. Джейб издал ликующий возглас и поспешил к Маллену и Вике, которые вместе с другими работниками ферм стояли поодаль и взирали на происходящее с недовольством.

Эннилин проводила его взглядом и вздохнула. Ее детям — шестнадцать и семнадцать. Хоть когда-нибудь они перестанут соперничать? Любой их спор, кто бы ни выиграл, оборачивался для нее очередной головной болью.

А уж то, как Джейб выбирал друзей, совсем не приводило в восторг. Маллен Голт с детства был брюзгой и с тех пор мало изменился, ну а Вика пошла вразнос, когда умер ее брат-близнец. Эннилин не позволяла Келли водиться с этой девушкой. Но сына оградить не смогла.

В этот момент кто-то подергал ее за рукав. Эннилин ожидала встретиться лицом к лицу с джавой. Но нет — обернувшись, она увидела перед собой Эрбали Нап’ти.

— Милочка, вы работаете или как? За прилавком никого нет.

Эннилин громко вздохнула. Перекинув карабин за спину, она аккуратно взяла женщину-никто за плечи и развернула к джавам:

— Слушайте. Мэм, я даю вам персональное разрешение купить у них что-нибудь. Акция от Даннарова надела.

Предводитель джавов что-то недоуменно пискнул, когда к нему подошла покупательница. Эннилин пожала плечами:

— Она продается — если надумаешь брать, — и быстро отошла к трапу, чтобы осмотреть товары.

Менее чем за пять минут джавы вытащили наружу все, что заслуживало внимания, — хорошо наловчились. Эннилин окинула взглядом торговый развал. Как и всегда, слишком много дроидов. Их она никогда не брала. Даннар не любил выставлять на продажу вещи, которые не знал, как починить, — и это было разумным правилом. Не хочется давать гарантии на машину, которая может устроить марафон убийств на чьей-то кухне. Мелкую же утварь можно было бы продать без доработок. Прохаживаясь вдоль развала, она, как и всегда, почувствовала укол раскаяния: все эти вещи были вынесены из домов влагодобытчиков в холмах, которые не преуспели в своем начинании. Одну кастрюльку Эннилин узнала с первого взгляда, потому что уже три раза ее продавала.

— Того-тогу! Того-тогу!

Эннилин оглянулась на трап. Двое крошечных джав проворно взбегали на него, позабыв третьего, который, собственно, и вопил. Вика и несколько голтовских работников встали в круг и перебрасывали напуганного джаву друг другу, словно мячик.

— Кто уронит, с того выпивка! — хрипела Вика, потеряв голос от хохота.

— Эй! — закричала хозяйка. — Прекратите! — Она подскочила к ним… и встала как вкопанная, увидев в кругу Джейба. Эннилин вытаращила глаза. — Джейб!

Тот обернулся на голос, отвлекся… и пропустил «подачу». Джава завизжал и быстренько шмыгнул прочь. Джейб слышал, что мать его окликнула, но дружки были ближе — и начали сжимать круг.

— С тебя выпивка! Выпивка!

— А ни фига, — выпалил Джейб, прорвавшись сквозь круг и бросившись следом за карликом. Эннилин достигла основания трапа, когда Джейб уже взбежал наверх и скрылся в темном проеме. — Вот и попался, ты, мелкий…

— …а-а-а-а-айй!

Джейб вынырнул на воздух с вытаращенными глазами и белым как мел лицом. За ним в проеме появился еще кто-то. Фигура в коричневом плаще — таком же, как и у сбежавшего джавы, только вдвое больше. В отчаянной попытке скрыться от великана Джейб споткнулся и кувырнулся с трапа, а Вика и остальные уже тянулись к кобурам за бластерами.

Эннилин рассмеялась, когда сын приземлился ей под ноги:

— Никаких бластеров, народ. Это вам не «возмездие джав-великанов». — Она улыбнулась своему спасителю, который в ответ приветственно поднял руку. — Здравствуй, Бен, — сказала она. — Добро пожаловать в Надел!

Бен снял капюшон:

— Благословен ваш дом под солн… э-э… цами. — Он посмотрел на небо и глубоко вдохнул, явно наслаждаясь свежим после тесного пространства краулера воздухом. — Надеюсь, я никого не напугал. Джавы любезно согласились подвезти нас.

Он свистнул, и позади него возникла Рух. Бен пошарил рукой и поймал поводья.

— Я бы раньше вышел, но мы запутались в привязи. — Взгляд Бена обратился к подножию трапа, где в песке у ног Эннилин валялся Джейб. — Мальчик в порядке?

— Он уже давно не в порядке, — фыркнула Эннилин, поднимая сына за воротник и ставя на ноги. — Я сказала приглядывать за джавами, а не швыряться ими. Иди и займись делом!

Джейб взял карабин и покорно поплелся к дальнему краю развала, стараясь не встречаться взглядом с дружками.

Бен сошел с трапа, ведя за собой эопи.

— Ваш сын?

— Стыдно признаться, но да, — со смешком ответила Эннилин. — Он, наверно, принял вас за джаву-переростка.

— А, — отозвался гость. — У нас же глаза — один в один.

— Хах!

Потрепав Рух по шее, Бен обвел взглядом стоящее перед ним здание магазина:

— Уютное местечко.

— Для пустошей сойдет, — кивнула хозяйка.

— Я ничего такого не говорил.

— Да ладно, — сказала она, тщетно пытаясь припомнить, когда в последний раз кто-то переживал, что задел ее чувства. — Конечно, оно уютное. Оно ведь принадлежит мне.

Подведя эопи к постройке, Бен прочитал буквы на резной вывеске у входа. В некоторые бороздки забился песок.

— Даннаров надел.

— Он основал Надел, а я пришла уже потом, — пояснила Эннилин, выудив из кармана какую-то сладость и угостив эопи. Что за кроткая зверушка. Под стать хозяину. — Даннар, мой муж.

— Ваш муж, — повторил Бен. Его глаза обшарили толпу возле краулера.

Эннилин ласково погладила Рух по мордашке.

— Я осталась одна… Я да еще двое детей, с которыми вы знакомы. — Она улыбнулась. — А что вас сюда привело?

— Ваше приглашение, — сказал он, кивнув на эопи. — Хочу приобрести немного корма для Рух.

Эннилин застыла:

— Это вы удачно зашли. — Она оглянулась на краулер, где под гигантским бортом понуро стоял ее сын, едва ли что-то охраняя. — Джейб! Принеси корм для эопи! Немедленно!

Мальчик встрепенулся:

— Я думал, что должен надзирать за джавами.

— Уже нет, — сказала Эннилин. Джавы между тем обступили Эрбали, то и дело перебрасываясь какими-то фразами и выслушивая ее вопросы. «Они, похоже, взаимно недоумевают, как отвязаться друг от друга», — подумала Эннилин. И повернулась к Бену. — Первый мешок — подарок от заведения.

Бен опустил взгляд. Она заметила, как часто он это делает.

— Пожалуйста, не надо ничего давать мне просто так. Я могу заплатить…

— Это в благодарность за то, что мне не придется тратиться на похороны дочери. Кроме того, Рух стоит только попробовать — и она будет привозить вас сюда каждую неделю. У нас все самое лучшее.

— Тогда давайте я ее привяжу, — сказал Бен, заглядывая на скотный двор. — Я знал, что мешок корма будет для нее слишком тяжел, поэтому попросил джав меня подвезти.

Эннилин проводила его взглядом. Джейб задержался у двери, чтобы спросить шепотом:

— Ты сказала «Бен»? Тот самый?

— Ага. — Она поправила шляпу и выдохнула. — Не прошло и полгода.

— Бен!

Джейб зашел в магазин всего на двадцать секунд раньше матери и ее гостя, однако все равно успел известить сестру о приезде Бена. А та успела растрезвонить об этом двум десяткам посетителей в зале.

Бен кивнул встречавшей его у дверей девушке. Эннилин заметила, что гость снова накинул капюшон. Она его не винила.

— Привет, Келли, — поздоровался Бен.

— Ой, вы меня помните! — засияла девушка. — Добро пожаловать в наши пенаты. Я вам сейчас тут все покажу…

— Твои пенаты — загон рососпинников, — оборвала ее мать.

Келли ткнула в ее сторону пальцем:

— Да, но ты сама сказала мне идти внутрь. Пойдемте, — позвала она, хватая Бена за рукав. — Что вам хочется? У нас все есть.

— Ну… у меня сломалась скоба на поводьях…

— Идем в каптерку! — Она повела гостя мимо полок с товарами и между столиками с любопытствующими посетителями. Эннилин шла следом, беспокоясь о приличиях. Если Бен и замечал, что на него все пялятся, то не подавал вида. Но она-то не позволит отпугнуть нового покупателя. Особенно того, перед которым осталась в долгу.

Бен остановился в дверях крохотного помещения с залежами запчастей.

— Раньше тут был чулан, — объяснила Келли, едва сдержав заливавшую лицо краску. — Но зато эта часть магазина — мои владения.

Эннилин протиснулась между ними к ящику со скобами:

— Я подумала, что так она займется хоть чем-то полезным.

Бен оглянулся на шумный зал, полный покупателей и обедающих, выпивох и тех, кто пришел за почтой.

— Я смотрю, вы тут развернули бурную деятельность.

— Ну, разве что рососпинников на скаку не останавливаем. — Эннилин вручила Келли скобу и велела: — Иди подгони под упряжь.

Девушка, расстроенная тем, что ее отсылают, улыбнулась Бену и побежала к выходу.

— Я скоро!

— Она скоро, — без выражения повторил Бен.

Хозяйка снова провела его мимо столов — полосой препятствий в виде посетителей, которые стали донимать расспросами о чудесном спасении. Кто он такой? Откуда приехал? Знает ли, что никто в здравом уме по Трясунам не ездит? Где он живет и не нужно ли ему подшаманить влагоуловитель? Может, он купит лендспидер, чтобы не таскаться повсюду с джавами? Не явился ли он с другой планеты, и если да, то что творится с Республикой? Почувствовав, что Бен слегка стушевался перед этим шквалом вопросов, Эннилин утянула его в свободную от клиентуры часть магазина.

— Продолжите свою пресс-конференцию после того, как он купит все, что нужно.

— Ну да, ну да, — проворчала Лили, поднимаясь и пожирая Бена взглядом, какой бывает только у возбужденных зелтронок. — Ты просто хочешь его себе захапать.

Эннилин повернулась к подруге и прошептала:

— У тебя муж и пятеро детей!

— И горячая кровь, — добавила Лили, демонстративно прижимая пальцы к алому запястью. Она улыбнулась. — Скорей приводи его обратно.

Бен еще ниже опустил голову. Эннилин беспокойно посмотрела в проход между стеллажами. На них теперь пялились все, кто только мог; да и Голты зашли внутрь, приглядываясь к новоприбывшему. Надо было что-то предпринять.

— Прошу прощения, — проговорила она, отходя от Бена, застывшего возле вешалки с рубашками. Она подошла к прилавку и запрыгнула на него. Выпрямившись, хозяйка сложила руки рупором и выкрикнула хорошо поставленным голосом: — Слушайте все! Аттракцион невиданной щедрости. Запрет на торговлю с джавами снят! Налетайте!

Понадобилась секунда, чтобы до них дошел смысл сказанного, а затем началось безумие. Бен от неожиданности попятился, когда поток посетителей хлынул к дверям. У бара осталось маячить лишь несколько фигур, но все праздные зеваки ушли.

Гость поднял взгляд, в котором явственно читалась благодарность.

— Я так понимаю, это одноразовая акция.

— А я всегда говорила, что однажды и джавы на что-то пригодятся, — хмыкнула Эннилин.

Он изучил ее задумчивым взглядом.

— Никогда не знаешь, какая роль уготована тому или иному существу, — пробормотал он, помогая хозяйке спуститься с прилавка.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Металлическая лохань была полной. Точнее, даже переполненной. Воспользовавшись передышкой, Эннилин провела Бена по всем рядам стеллажей и помогла найти все вещи из его списка, а также множество тех, что в списке не упоминались. Она даже подсказала несколько дешевых импортных товаров, которые не уступали по качеству более дорогим местным. Услышал бы от нее такое кто-то из завсегдатаев — потом всю жизнь казнила бы себя. Никого прежде здесь так не обслуживали.

В Бене же она нашла, как ей подумалось, душевный отклик.

— Магазин для вас — как живой, — изрек он. Странное замечание, это уж точно. Почти поэтичное, а произнесено… кем, собственно? Она не знала. Бен так и не рассказал о себе ничего существенного.

«Где вы раньше жили, Бен?»

«Много где».

«А сюда зачем приехали?»

«На Татуин или к вам, в магазин?»

«Чем вы занимаетесь?»

«Всяким разным. По мелочи».

Последняя фраза подходила под описание почти двух третей местной публики. Даже ее разговоры с Бомером, родианцем, который и общегалактического-то не знал толком, были более содержательны. Но хотя ответы Бена и ставили ее в тупик, она не была ни удивлена, ни оскорблена. Никто из посетителей не рассказывал о себе много в первую же встречу. В любом случае — не прямым текстом.

Покупки, впрочем, говорили сами за себя. А лохань Бена — портативный умывальник, приспособленный под магазинную корзинку, — была полна информации для наметанного глаза продавца.

Штанга для занавески означала, что живет он не в палатке. Основные хозяйственные инструменты — что он объявился здесь недавно. Банки с паштетом — что осел надолго, но жил слишком далеко, чтобы часто пополнять запасы. Упаковки промышленного растворителя намекали на то, что ему предстоит грандиозная уборка.

И тряпки. Кто покупает тряпки? Тот, кто путешествует налегке и не располагает старыми вещами, которые не жалко пустить на ветошь.

Наконец, одна маленькая деталь, которую Эннилин чуть было не проглядела: подушка. Одна подушка.

Неторопливо прохаживаясь по рядам, хозяйка узнавала о своем госте все больше, а ее дочь то и дело забегала с улицы, чтобы доложить о проделанной работе. Когда отведенное для поклажи место внезапно не поддалось попыткам впихнуть в него что-нибудь еще, девушка возложила на себя обязанность смастерить вьюк из подручных материалов. Она примотала два маленьких мешка с кормом к третьему, побольше, и закрепила на манер седельной сумки, а потом еще целый час навешивала оставшееся. За это время до Эннилин и Бена лишь дважды донеслось с улицы недоуменное блеяние перегруженной эопи.

— Келли хочет как лучше, — пояснила Эннилин.

Бен, казалось, об этом и вовсе не беспокоился.

Хотя он высказывался о жизни в пустыне со знанием дела, она все больше убеждалась, что о Татуине ему известно немного. Засушливые планеты похожи между собой… да не во всем. Многие самонадеянные переселенцы убедились в этом на собственной шкуре. Один глупый геонозианец разорился, строя вокруг дома защиту от внезапных селевых потоков, которые существовали только в его воспоминаниях о родной планете.

Посетители начали подтягиваться обратно, и Бен все больше проявлял нетерпение.

— Этого будет достаточно, — сказал он.

— Вы уверены? Я вам не навязываю ничего ненужного.

— Просто я боюсь, что мне понадобится еще одна эопи, чтобы все вывезти.

Хозяйка рассмеялась:

— Эопи тоже есть в продаже. — Она выложила небольшую горку на прилавок, а Бен опустил свою лохань на синтекаменный пол. — Итак, одна касса, и никаких очередей.

Он помялся, переступив с ноги на ногу, и сунул руку в карман.

— А… э-э… республиканские кредиты вы принимаете?

— Принимаем, что с ними станется, — бросила Эннилин, заходя за прилавок. — Мы не придаем большого значения политике. Давайте я разберусь с этой мелочовкой, а потом займемся тем, что у вас в лохани.

Она стала прибавлять наименования к и без того раздувшемуся чеку — и заметила, что Бен тоже считает, только не произносит вслух. Он не стоял над душой, как делали некоторые прижимистые покупатели, но конечную сумму прикидывал. «Значит, может все это себе позволить, — подумала Эннилин. — Но деньгами все-таки не разбрасывается».

— Опачки, — раздался грубый голос. — Кто-то нехило так затарился!

Эннилин вскинула взгляд на дверь, где стояли Маллен и его сестра Вика. Позади маячил Зедд, один из игроков в подкидного джаву. Зедд носил гордое звание человека, пусть и с натяжкой: гора мускулов да свежий фингал под глазом в придачу — вот и все, что у него было. Говорили, что последнее — как и потеря нескольких зубов — явилось результатом столкновения культур с участием какого-то вуки в Анкорхеде. Из-за временной нетрудоспособности Зедда Джейб смог затесаться в банду Голтов, поэтому Эннилин была рада, что Зедд снова в строю.

Однако видеть его здесь и сейчас было совсем не в радость. Когда эта цепная зверюга прикрывала Маллена, тот давал волю своему дурному нраву. За троицей захлопнулась дверь, и они целенаправленно зашагали к прилавку.

— Странно, что ты отовариваешься здесь, а не у своих мелких дружков, — бросил Маллен, заходя Бену за спину. — Приличные люди с джавами не ездят.

— Не такси, конечно, но что поделать, — ответил Бен, даже не подняв взгляда от одежды, которую сворачивал и раскладывал по стопкам на прилавке.

Эннилин оторвалась от подсчетов:

— Маллен, прояви уважение.

— Точно. Али ты забыл, что перед нами великий герой? — заявила Вика, облокотившись на прилавок рядом с Беном. Она вдруг вспрыгнула и села сверху, чуть не сбросив аккуратную стопку одежды на пол.

— Слезь, — велела Эннилин, пытаясь столкнуть девушку. Та даже бровью не повела.

Бен смахнул груду покупок в купленную тут же наволочку.

— Ничего страшного, — тихо проговорил он. — Это просто кровь играет.

— Алкоголь это играет, вот что, — отрезала Эннилин, принюхавшись. — А еще даже не обеденное время. Так держать. — Она пожалела, что Даннар в свое время решил оставить бар открытым на протяжении всего дня. Глянув на Маллена с Зеддом, она убедилась, что и те уже набрались. — Вам не пора ли вернуться к своим влагоуловителям?

Маллен сплюнул:

— Наши машины. Когда хотим, тогда и работаем.

— По-моему, твой отец так не считает, — ответила Эннилин.

Маллен присел на корточки рядом с лоханью Бена.

— Сколько всякого барахлишка прикупил. Бабло-то хоть настоящее? — Он схватил ручку лохани и потянул на себя. Бен, может, и разозлился — если вообще заметил, — что темноволосый парень роется в его вещах, но Эннилин ничего такого не увидела. — Я бы ему не доверял, — наконец провозгласил Маллен.

Хозяйка резко отодвинула инфопланшет:

— Довольно, слышите вы! Если я не ошибаюсь, Маллен Голт, твое имя не фигурирует в документах на магазин… да и ни в каких других, кроме, может, ордера на арест в Мос-Эспа. Вот и катись туда, — выкрикнула она.

Вика бочком придвинулась к Бену и приподняла пальцем его подбородок.

— Хорошенький, — сказала она, запрокидывая ему голову, как скотине на торгах. — Только какой-то недокормленный.

— Еще один поденщик, перебивающийся в пустошах. — Маллен поднял взгляд от лохани и повернул голову. — Он там не Келли спасал — он на рососпинника охотился!

Зедд за его спиной хохотнул.

Вика сжала заросший подбородок Бена двумя пальцами:

— Ну, не знаю. Я бы не отказалась, чтобы он меня спас. — Она притянула его лицо к своему и плотоядно на него уставилась. — Что скажешь, Бенни? Не хочешь для разнообразия спасти взрослую женщину?

— Очень хочу, — вежливо ответил Бен. — Скажешь мне, когда она появится.

Эннилин в голос рассмеялась.

Услышав смех в адрес Вики, Зедд бросился вперед. Для него, как и для половины работников фермы Голта, на хозяйской дочке свет сошелся клином. Пылая праведным гневом, он схватил хозяйку магазина за плечо, тогда как Маллен по-прежнему сидел у ног Бена и копался в его вещах.

Вот тут-то все и произошло.

Келли зашла в магазин со стороны скотного двора. В руках у нее был байтовый стек — очередной инструмент, который она тащила в свою каптерку, чтобы по пути еще раз увидеться с Беном. Вот и увиделись: ее ненаглядный герой неловко застыл лицом к лицу с вольготно рассевшейся на прилавке Викой, которая чуть ли не обнимала его ногами.

Ошеломленная и злая Келли, в голове которой давно и плотно обосновалась мысль, что из двух близнецов пять лет назад погиб не тот, который того заслуживал, вытянула стек. Увидев, какой ненавистью пылают глаза Келли, Эннилин схватила Вику за воротник и попыталась увести из-под удара, а дочь уже замахнулась стеком, метя в болтающуюся ногу «соперницы».

Все дальнейшее приключилось в один миг. Бен увернулся от стека, лишь слегка приподняв руку. И стек, с его запатентованной антискользящей рукояткой, ни с того ни с сего выскользнул из пальцев Келли. Его рабочий конец безобидно чиркнул по прилавку, не попав ни в ногу Вики, ни в бок Бена. Инструмент разминулся с его коленями и угодил в металлическую лохань с покупками, да так и застрял там, воткнувшись в ворох вещей.

В металлическую лохань, в которой копался Маллен Голт.

Скраккт! С этим скрипучим звуком стек в молниеносной вспышке выбросил весь заряд своей батареи. Маллен возопил громче сирены «Клича поселенцев». Вика от испуга навалилась спиной на Эннилин, а та не удержала равновесия, и они дружно рухнули за прилавок, путаясь в руках и ногах.

Эннилин выпуталась раньше и вскочила на ноги. Первым, кого она увидела, был Зедд, который тупо пялился на катающегося по полу Маллена. Затем он зарычал и бросился к Бену. Тот был старше и меньше ростом и проворно отступил в сторону, отчего неуклюжий Зедд пролетел мимо и воткнулся в стеллаж, на котором громоздились банки с отбеливателем. Столкновение не сопровождалось таким воем, как в случае с Малленом, но вышло гораздо более разрушительным.

Бен без единого слова развернулся, коротко поклонился Эннилин и Келли — единственным, кто в данный момент стоял на ногах, — и с хлопком опустил на прилавок пачку кредитов. Потом подхватил свою наволочку и ретировался за дверь, ведущую на скотный двор.

Недоумевающая Эннилин запрыгнула на прилавок и приземлилась с обратной стороны, едва не припечатав трясущегося и стонущего Маллена. Лохань, всеми забытая, так и стояла на месте. Эннилин бросилась к двери, где уже надрывалась, выкрикивая имя своего избавителя, Келли.

Но снаружи творился настоящий бедлам. Крик Маллена джавы, очевидно, приняли за верный признак того, что в магазине откопалась логра — норный хищник, обожающий охотиться на этих маленьких торгашей. Они быстренько сворачивали все переговоры и затаскивали товары обратно в краулер, из-за чего оставшиеся покупатели подняли несусветный крик. Тут же завязалась пара потасовок.

А чуть поодаль, за разогревающим двигатели краулером, Бен на своей эопи удалялся в пустыню. Растерянная Эннилин бросилась было за ним, чтобы напомнить о забытых покупках.

Но в дверях ее остановила Эрбали Нап’ти.

— Мелкий тип с горящими глазами сказал мне идти к вам, — заявила женщина-никто. — Вы работаете или как?

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Оррин зашипел в комлинк:

— Я же сказал не дергать меня из-за чепухи!

Он едва заметно повернул голову к своему лендспидеру, стараясь, чтобы движение вышло как можно более небрежным. Но старик не подслушивал. Уайл Ульбрек сидел в его USV-5, наслаждаясь потоком прохладного воздуха из кондиционера.

Оррин сомневался, что старый скряга способен получать удовольствие от чего-либо, кроме подсчета денег, — ну да какая разница. Он пришел на помощь этому фермеру не из соображений дружбы или там душевной доброты. Это был маркетинговый ход. А Вика только что отвлекла его странным и несвязным рассказом о дебоше в Наделе, разгроме магазина, травмах его сыночка и еще каким-то бредом о герое Келли.

— Да плевал я, кто что сделал, — раздраженно прорычал он в микрофон. Только ссоры с Эннилин ему сейчас недоставало. Однажды она отлучила всех голтовских работяг от обедов в Наделе. Промучившись неделю с термосами, они предъявили Оррину ультиматум. Поэтому его ответ дочери был однозначен. — Вы сейчас же приберетесь в магазине, извинитесь перед Энни, а потом приедете и закончите работу! — С этими словами он отключился.

Стоя под лучами солнц, Оррин оглянулся на старика в лендспидере и слабо улыбнулся. Ульбрек по-прежнему не обращал на него внимания. У него было больше растительности на щеках, чем на макушке, и да — Ульбрек взял расческу Голта и чесал ею свою бороду. «Как мило», — подумал Оррин, захлопывая капот обездвиженного репульсорного грузовика. Теперь с помощью свежепривезенного охладителя видавший виды ST-101 дотянет до Надела. Настало время предъявить счет за услуги.

— Все готово, господин Ульбрек, — объявил фермер, открывая пассажирскую дверь своего лендспидера. — Извини за задержку: пришлось ответить на звонок. — Старикан на это что-то проворчал. Оррин ответил кривой улыбкой. — Семейные хлопоты. А ты… не хотел бы завести детей, Уайл?

— Мне семьдесят пять.

— Послушай моего совета, — сказал Оррин, поморщившись. — Лучше не надо. Целее будешь. — Он протянул руку, помогая Ульбреку встать, но старик не принял ее.

Для своего возраста он был в хорошей форме. Совсем недавно, после какого-то происшествия, о подробностях которого Оррин ничего не знал, Ульбрек бросил пить. Но фермер относил бодрое состояние старика скорее на счет того, что в последние годы тот переложил всю работу в своих обширных владениях на армию тружеников, а сам больше не торчал на солнцепеке. Владения Ульбрека к югу и востоку от владений Оррина превосходили их по величине вдвое, и тот сомневался, что за последние десять лет старикан сам лично осмотрел хоть один из своих влагоуловителей. Но на их производительность это никак не влияло. Ульбрек утопал в деньгах, которые никогда не тратил.

Тем больше причин оберегать их.

— К вопросу о целости, — начал Оррин, вполне отдавая себе отчет в том, насколько неуклюже переводит тему разговора. — Ты, случайно, не надумал вступить в фонд «Клич поселенцев»?

— Снова-здорово, — бросил Ульбрек с явной усмешкой в голосе. — Так и знал, что охладитель обойдется мне дорого. — Он закинул расческу Оррина в салон лендспидера.

— Я же ничего не втюхиваю. Фонд помогает людям сообща защищаться. Таким же фермерам, как и ты…

— У меня своя система безопасности. — Ульбрек протопал по песку к своему грузовозу. — Очень мне надо выкладывать деньги за то, чтобы твои парни прохлаждались по углам.

— Они не мои, — заявил Оррин. — Фонд принадлежит жителям оазиса — я только руковожу его работой. — Он закрыл пассажирскую дверь машины и пошел следом за стариком. — Смотри сам: ты занимаешься бизнесом и ожидаешь отдачи. Так же и я. Я уважаю твою позицию. Но если нужна отдача, вспомни, что произошло на ферме Беззардов…

— Я помню, что половину народа вы не спасли!

Оррин отступил на шаг:

— Уайл, это удар ниже пояса. Они погибли до того, как был включен «Клич поселенцев». А что касается фермера, его жены и ребенка — их мы спасли. — Он попробовал зайти с другой стороны. — Слушай, ты единственный из крупных землевладельцев, кто еще не вступил в фонд. Если будешь с нами, мы сможем обновить технику. Может, даже выставим больше патрулей на твоей территории, да и на других тоже. Будем работать на опережение.

Старый фермер остановился у открытой двери грузовика и повернул голову. Оррин с готовностью подошел ближе, но тот только сплюнул на песок.

— Твои дела меня не касаются, — сказал Ульбрек. — Мои ребята стерегут ферму. Если к нам заявится Красный Глаз, так попляшет — все увидите. — Он забрался в кабину высокого транспортного средства. Заведя мотор, кинул взгляд на стоящего внизу Оррина — словно что-то вспомнил. — Кхем… спасибо за охладитель.

Оррин покачал головой. Некоторым людям уже не помочь.

Когда грузовик уехал, фермер швырнул пустой баллон от охладителя на песок. Тем или иным способом он втянул в свою затею большинство самых осторожных фермеров. Но только не Ульбрека. Старикан знал, что сумма взноса в фонд зависит от размеров охраняемой территории. Ульбрек просто из принципа не хотел платить больше, чем все остальные.

«Ладно, разберемся… со временем», — подумал Оррин. Были еще кандидаты на вступление: надо только свериться с картой. Фермер открыл дверь своего лендспидера: мотор вовсю работал, нагнетая воздух в салон. Он скользнул на водительское сиденье, под спинкой которого обнаружилась засаленная расческа. Поменявшись в лице, он и ее вышвырнул на песок через окно…

…и увидел на вершине дюны к северо-западу какие-то фигуры, направляющиеся в его сторону. Достав электробинокль, Оррин присмотрелся.

— Ну кто бы мог подумать, — сказал он сам себе. — Не было бы счастья…

И с этими словами сорвался с места.

USV-5 завис в непосредственной близости от странных прохожих. Приглядевшись, Оррин нашел эту парочку невзрачной: мужчина в капюшоне, ведущий под уздцы тяжело груженную эопи. Ни тот ни другая не среагировали, когда Оррин опустил верх у лендспидера.

Фермер улыбнулся:

— Эй, привет!

— День добрый.

— Нехилая у тебя поклажа.

Мужчина с волосами песочного цвета настороженно посмотрел на него:

— Я все это купил, если вас интересует. Иду из магазина.

Оррин рассмеялся:

— Да знаю я. Для тускена у тебя не хватает кое-каких деталей одежды. — Он заглушил двигатель и выпрыгнул из лендспидера. — Я Оррин Голт. Здесь мои владения…

— Приношу извинения, — сказал путник, оглядываясь на горизонт. — А можно ли как-то добраться до магазина Колуэллов, не вторгаясь в ваши владения?

— Да ну где там? Нельзя, — расплылся в улыбке Оррин и протянул руку. — По-моему, я тебя знаю. Тот самый Бен, о котором все только и твердят.

Бен принял руку Оррина и нерешительно пожал ее:

— Твердят… обо мне?

— Это все Келли Колуэлл. Колуэллы и Голты — неразлейвода. Так что должен тебя поблагодарить. Похоже, ты спас ее от самой себя.

Бен опустил глаза:

— Мне кажется, Келли немного преувеличила. Я просто ехал мимо и чуть-чуть помог. Любой бы поступил так на моем месте.

Оррину такой ответ понравился.

— И то верно. Но все же разреши угостить тебя выпивкой. — Он повернулся к лендспидеру.

— Бар отсюда не в двух шагах, — недоуменно заметил Бен.

— У меня свой мини-бар. — Фермер достал блестящую серебром флягу и протянул Бену. — Прошу.

Бен кивнул и открутил крышку. Сделал глоток… и взглянул на флягу словно новыми глазами:

— Ого.

— И это она еще теплая, — сказал Оррин, широко улыбаясь. Он хлопнул по ветровому щиту лендспидера. — Бен, я знаю, что ты куда-то направлялся, но самое меньшее, что я могу для тебя сделать, — это показать окрестности. Как новому соседу.

Бен настороженно посмотрел на него:

— А с чего вы взяли, что я… ваш сосед?

Оррин рассмеялся. Необходимость следовать татуинской моде на капюшоны почему-то внушала всем новичкам мысль, будто они на каком-то секретном задании.

— Сомневаюсь, что ты закупаешься для джавов. Да и вообще, они уехали в другую сторону. — Он указал на лендспидер. — Запрыгивай — это всего пара минут. Зашел на территорию — получи тур с экскурсоводом. Можешь считать, что это такое наказание.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

USV-5 летел над дюнами. Вершина за вершиной щетинились новенькими сверкающими влагоуловителями, металлическими сталагмитами пронзающими небо. Бен молча сидел на пассажирском кресле, вбирая в себя открывающиеся виды. Поначалу он противился поездке. Однако Оррин извлек из лендспидера тентовое полотно, и в считаные секунды эопи оказалась в тени. Теперь она расслабленно жевала корм, который до этого везла на своем же горбу.

Оррин краем глаза наблюдал за Беном. Тот был весьма сдержан; и, к счастью, произошедшее в Наделе не оставило на нем ни малейших отпечатков. Оррину было немного совестно. Старожилы оазиса, включая его отпрысков, порой бывали весьма грубы с новоприбывшими.

— Послушай, — снова начал он. — Не держи на них зла за эту выходку в Наделе. Когда дочка позвонила — я сразу понял, кому надо мозги вправить. Бен, а у тебя есть малышня?

— Если только эопи, — ответил тот.

Фермер рассмеялся:

— Знаешь — если бы дети так же поддавались дрессировке, как эопи, у меня было бы меньше седых волос. У Эннилин не лучше — ты же видел Келли?

— Переизбыток энергии, — изволил согласиться попутчик.

— Генератор проблем.

Бен повернулся к нему:

— Но оно ведь того стоит?

— За меня не договаривай, — попросил Оррин с притворной серьезностью и тут же снова рассмеялся. — Так вот, я почти все время работаю на полях с Малленом и Викой… и иногда с Джейбом, сыном Эннилин. Вы с ним познакомились?

— В песчаном краулере, — подтвердил Бен.

— Я понимаю: в местные порядки надо вникнуть. Иногда я и сам затрудняюсь сказать, где заканчивается семья Энни и начинается моя. — Фермер вкратце рассказал о своей дружбе с Даннаром и о том, как Эннилин взяла бразды правления магазином после смерти мужа. — Эннилин — наш оплот.

Бен кивнул и снова безучастно уставился в окно.

Оррин усмехнулся. Если бы Бен заинтересовался Эннилин, то выдал бы хоть какую-то реакцию. Но чужак казался отстраненным или, если на то пошло, вел себя почтительно в отношении Оррина и его территории. Что, конечно же, вызывало смех. Оррин с Эннилин не позволяли себе ничего такого, по крайней мере Эннилин точно не позволяла. Когда Даннар взял ее на работу, Оррин уже успел жениться. К тому моменту как его брак стал разваливаться, Колуэллы уже сами были женаты и ждали первого ребенка. Иногда фермер спрашивал себя, как бы все сложилось, если бы Дизель оставила его раньше… но ответ был «нет». Пикковый оазис никогда бы не стал таким, каким был сейчас, если бы они с Даннаром соперничали в делах сердечных.

Бен нарушил тишину вопросом:

— Как погиб Даннар Колуэлл?

«Странный поворот беседы», — подумалось Оррину.

— К этому мы еще вернемся, — сказал он, нажимая на тормоза. — Приехали.

Лендспидер остановился на вершине холма, с которого открывался вид на нескончаемый простор, заполненный, куда ни кинь взгляд, одними лишь влагоуловителями. Мужчины вышли наружу и осмотрелись. Некоторые башни стояли кучно, другие были отделены от них сотнями метров.

— Красота ведь, а?

— Необычная схема. Они стоят, как…

— Произведение искусства? Почти в точку, — подхватил Оррин. — Это поле номер семь, но я называю его «Симфонией». — Он указал на ближайший влагоуловитель на середине склона. — Пойдем.

Когда они подошли к башне, Оррин повернул ключ в замке и открыл маленькую дверцу на корпусе влагоуловителя. Внутри была мензурка, зафиксированная под краником. Фермер вытащил ее:

— Ты — дорогой гость, Бен. Окажи честь.

Бен взял мензурку и осмотрел ее.

Оррин кивнул:

— Не стесняйся. Я тебя уже ею угощал.

Бен поднес емкость к губам и жадно отпил. Зря он так сделал, и долю секунды спустя на его лице появилось осознание этого просчета.

— Она ледяная!

— Новая модель влагоуловителя «Претормин»: водичка выходит из компрессора вот такой, — сказал Оррин, забирая у него мензурку. — Но пробовал ли ты в жизни что-нибудь вкуснее?

— Скажу, когда язык оттает, — ответил Бен, тряся головой, чтобы прийти в себя. Сосуд не был таким уж холодным…

— Не все таково, каким кажется. — Оррин закрыл дверцу и указал на горизонт. — Видишь: на это у меня ушло шесть лет. Но мы все-таки открыли на Татуине новую эру. Башни, с которых я начинал в стародавние времена, уже списаны в утиль. Хлам, на радость джавам. А вот «Претормины» изменят планету, и оазис будет колыбелью этих изменений.

Бен посмотрел на вершину башни:

— Вынужден признать, что никогда раньше не понимал этого. Я думал, что вода — самое доступное, что есть во Вселенной.

— Во Вселенной — может быть, — признал фермер. — Но не на Татуине. По многим причинам. Топливные элементы производят не только воду, но и тепло, а у нас этого добра и так навалом. Это для начала.

Бен с интересом поддержал:

— И планета слишком удалена от цивилизации, чтобы на нее что-то завозить.

— Верно. Да и кому это надо? — Оррин зашагал обратно на вершину дюны. — Понимаешь, в том-то и секрет этой старой омертвелой планеты. Она прячет воду. Но та, которую удается найти, — вкуснейшая на свете. Она так хороша, что Татуин может развернуть сеть по экспорту воды… если у кого-нибудь дойдут руки. — Его голос посерьезнел. — А у меня дойдут.

Он провел руками по воздуху, словно соединяя точки — удаленные башни.

— Капли воды утекают, но им не спрятаться. Мои машины, расположенные в правильном месте, правильно настроенные, месят небо, как глину. Они издают ноты — а получается мелодия.

— Симфония, — уважительно заметил Бен.

Оррин кивнул:

— Здесь многие элементы должны слаженно сработать. Мы еще подгоняем их друг под друга.

— Впечатляюще.

Бен не был фермером — да и ничем другим, в общем-то, тоже не занимался, как успел выяснить Оррин. Однако чужак, похоже, проникся его идеями и планами. Может быть, если проявит способности, даже будет неплохим работником, когда Оррин снова начнет набирать людей.

Подойдя к лендспидеру, фермер внезапно почувствовал себя усталым. Сбор воды он любил. Остальное в жизни было просто необходимостью. Вот и сегодня он выехал не для работы на ферме. Так что сначала о главном.

— Ты спрашивал про Даннара, — тяжело произнес он. — Восемь лет назад его убили тускены. Он остановился, чтобы помочь путнику в пустыне, как ты с Келли. Тускены убили их обоих.

— Печально, — сказал Бен.

— Теперь-то уж что. — Оррин повернулся к своему более молодому спутнику. — Эннилин сказала, что ты ехал с востока. Полагаю, ты никогда не слышал о семье Ларсов?

Бен откашлялся:

— Как вы сказали, Ларсов?

— Клигг Ларс. Все о нем знают. — Оррин махнул рукой на восток. — У него ферма по ту сторону Джавовых высот. Ты новенький, можешь и не знать. Тускены — та же шайка, что погубила Даннара, — похитили жену Клигга.

Бен хотел было что-то сказать, но осекся.

Оррин рассказывал дальше:

— Ну так вот, тамошние ребята собрали спасательный отряд: кучку фермеров, которые не могли отличить дуло винтовки от приклада. До этого они никогда в жизни не выслеживали тускенов. У них не было нужного снаряжения. Не было даже машин, пригодных для чего-то, кроме как съездить проверить влагоуловители.

— Все… плохо закончилось?

— Сынок, это мягко сказано. Ушли тридцать. Вернулись четверо. — Оррин отчетливо помнил тот жуткий день, а также дни, последовавшие за ним. Некоторые из убитых были его давними знакомыми. Тогда в одночасье было утрачено немало знаний о фермерских премудростях. — Двадцать шесть — погибли, — подвел он итог.

Фермер замолчал, давая собеседнику осмыслить услышанное. Было видно, что Бен обеспокоен рассказом. Иногда для пущего эффекта приходилось расписывать происходящее в красках, а злоключения Ларсов иллюстрировали печальнейшую из трагедий. Оррин никогда не знал Клигга: ему сказали, что бедняга уже и помер давно. Но его история почти всегда трогала за душу.

Бен поднял глаза:

— Что же было потом?

— В основном — похороны. — Оррин решил умолчать о том, что он получил несколько участков земли от осиротевших владений, — кто-то же должен был на ней работать. Он облокотился на крышу покачивающегося лендспидера. — Похороны и взаимные обвинения. Понимаешь, у них не было того, что есть у нас в оазисе. У них не было «Клича».

Оррин кратко разъяснил действие системы «Клич поселенцев». Бен внимательно слушал и даже заметил, что однажды слышал разносящийся по пустошам звук сирен. Фермер отвлекся от рассказа, чтобы похвалить себя за выдумку с ревом крайт-дракона:

— У них ни от чего так не трясутся поджилки, как от воя крайта.

Он перешел к агитационной речи, хорошо к этому моменту отработанной:

— Если бы вылазка Ларса состоялась здесь, исход ее был бы совсем другим. Отряд — это тоже бизнес. Люди собираются вместе ради общей цели. Вкладывают средства и готовят почву. А когда раздается «Клич», — он указал на башню влагоуловителя, — у них есть шанс спастись.

Бен заметил динамик на верхушке башни. Его это, похоже, впечатлило.

— Так это ополчение?

— Ничего подобного. Ну да, в Мос-Айсли есть ополчение — три или четыре штатных сотрудника, которые от собственных теней шарахаются. Они никогда не выезжают в такую даль. С таким отношением к защите можно смело улетать на другую планету и жить там припеваючи. А у нас тут все держится на людях. Они не стремятся заработать. Они хотят помочь.

Бен кивнул.

Оррин перешел к заключительной части:

— Мы откликаемся. Мы спасаем. А если не поспеваем вовремя дать отпор, мы наносим ответный удар за каждую поруганную ферму. Тускены об этом знают. И это работает.

Бен посмотрел на восток:

— А далеко распространяется ваша защита?

— Везде, где живут наши подписчики, — пояснил Оррин, проходя к дверям лендспидера. — У меня здесь карта.

Бен тоже подошел.

— Даже там, где живут эти… как вы их назвали — Ларсы?

— Нет, но все возможно, если у нас будет достаточно народу, — ответил Оррин, когда они садились в спидер. — Но я думал, ты ехал на юго-запад.

Бен покачал головой, рассматривая карту:

— Да я так, из любопытства.

Когда они вернулись, эопи спала под навесом. Оррин был уверен, что Бен заинтересовался «Кличем поселенцев», но много информации из него выудить не удалось.

Дом Бена располагался у северных одиночных отрогов западного Джандленда, а сам он приехал откуда-то издалека — возможно, из Галактической Республики. Республика уделяла мало внимания Татуину, и местные жители платили взаимностью. Оррин был наслышан о недавних значительных переменах в большом мире, но Бен, судя по всему, знал о них еще меньше. Он даже поинтересовался, не знает ли сам Оррин новостей.

Но пусть фермер так и не выяснил, чем зарабатывает на жизнь его новый знакомый, он был уверен, что деньги у того есть. Иначе Эннилин не продала бы ему столько добра, что эопи едва могла вывезти. Благодарность хозяйки магазина редко простиралась так далеко.

— Итак, — произнес Оррин, наблюдая, как Бен снова нагружает эопи. — Хочешь вступить в фонд? Тебе не надо будет выезжать с отрядом — только платить, чтобы они это делали за тебя.

Бен затянул упряжь и обернулся:

— Я… пока не знаю. Я еще толком не обустроился.

— Понятно. Так это ж как раз причина, чтобы вступить. Меньше головной боли.

— Я с вами еще свяжусь. Пока не уверен… — Бен замолчал, как будто услышал что-то вдалеке. Оррин проследил за взглядом Бена, но несколько секунд в холмах ничего не появлялось. А потом он услышал знакомый гул дочкиного лендспидера «Селаникио Спортстер», который приближался со стороны оазиса.

— Хороший слух, — сказал Оррин. — Это Маллен с Викой. Протрезвели, наверное, и готовы взяться за работу.

Бен настороженно посмотрел в том направлении и взял эопи под уздцы:

— Я лучше поеду, а то наше знакомство как-то не задалось.

Эопи зарысила, и Бен побежал трусцой рядом с ней. Оррин же стоял, облокотившись на лендспидер, и молча злился. Деткам приспичило выйти на работу. Очень вовремя.

— Подумай над предложением, — крикнул он вслед. — Цена, которую я назвал, действительна, только пока я не закончу объезжать всех участников. На следующей неделе она будет выше.

— Я подумаю, — ответил Бен и махнул рукой не оборачиваясь. — Спасибо за угощение.

— Ты не собираешься…

— Нет-нет, мне пора. Я далеко живу.

— Ну ладно. Но как только решишь — приезжай.

— Приеду.

Плечи Оррина поникли. Две пустышки за один день. И еще две только что подъехали, спешились и сейчас топали к нему. Вика выглядела как обычно — для послеполуденного часа. А вот Маллен был таким потрепанным, что Оррин даже опешил. Во что, интересно знать, сынок вляпался там, в Наделе?

— Где Зедд? — спросил фермер.

— Снова нетрудоспособен, — буркнул Маллен, глядя вслед удаляющимся на юго-восток силуэтам. — Это он?

— Кто? — обернулся Оррин в ту же сторону. — Человек без работы и без прошлого, рвущийся в самую глушь, как какой-то безумец? Ну да, это Бен. — Он обратил сердитый взгляд на дочь. — Свяжешься с таким — я самолично скормлю тебя сарлакку. А теперь — за работу. Мы и так выбились из графика.

МЕДИТАЦИЯ

Этот день был… интересным.

Я рискнул побывать в Пикковом оазисе. Даннаров надел — это такой большой магазин там. У них есть все, что мне нужно, кроме разве что армии для освобождения Республики.

Я в нем не задержался. Все слишком сложно. Там чересчур много людей — но все равно недостаточно. В крупных городах вроде Мос-Айсли я мог бы затеряться. Там постоянно снуют туда-сюда путешественники. Оазис тоже оживленный, но в нем слишком много домоседов, которые только и делают, что примечают, кто прибыл, а кто убыл. Мое появление обернулось — стыдно признать — целым спектаклем. И… э-э… мое отбытие тоже.

Больше такого не повторится.

На пути назад мне повстречался один из самых влиятельных землевладельцев — Оррин Голт, нечто вроде местного столпа управления. Я опасался разговаривать с ним слишком долго и старался не выдать в разговоре ничего существенного. Однако он приятен в общении, и мне кажется, что ему легче на душе, когда он знаком со всеми соседями. С таким человеком пытаться скрытничать — себе дороже. Он кажется доброжелательным.

А его система «Клич поселенцев» может стать решением нашей проблемы с защитой семьи Ларсов, если этот «Клич» когда-нибудь будет простираться так далеко на восток. Я знаю: было бы лучше не привлекать их. Но раз мать Энакина была похищена, нечто подобное может повториться.

Я здесь, чтобы защищать ребенка. Если опасность будет исходить от тускенов, помощь местных жителей может оказаться действеннее. Они знакомы с этой угрозой. У меня была мимолетная стычка с песчаными людьми много лет назад, когда мы привезли сюда Падме. Они могучие воины. Если случится что-то подобное, я не смогу нести свою службу…

…Так, не будем в это углубляться. Но неплохо ведь иметь запасной вариант.

Оррин, как я уже сказал, человек приятный. Он мне понравился. Тот еще торгаш, этого уж у него не отнять. И хотя он явно гордится тем, что создал тут, но в то же время как будто немного стесняется — до такой степени, что пытается придать своему поведению налет скромности. Это маркетинговая хитрость, но по мне — весьма располагающая к себе.

Энакин мог бы у него поучиться. Мы все поражались его способностям. Но и он был поражен ими не меньше — вот только не проявил ни капли благодарности, что был ими наделен. Особенно под конец.

Представляете, у меня его световой меч. Прямо здесь, в моих руках. Иногда — по ночам, как сейчас, — я просто сижу и смотрю на него и спрашиваю себя, что же можно было сделать, чтобы уберечь Энакина.

Я смотрю — и я ищу ответы на вопросы. А потом я кладу меч в сундук и пытаюсь все забыть.

Конечно же, безуспешно.

Может быть, если бы он повзрослел — если бы ему дали повзрослеть, — он бы пришел к какому-то пониманию. Но не суждено.

Если бы он послушал наши доводы, если бы не вынудил меня сделать то, что я сделал, тогда я не был бы сейчас здесь и не чувствовал себя как…

Нет.

Спокойной ночи, Квай-Гон.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Большой транспорт выехал из поселения и взял курс на восток. Направлял его темноволосый человек, совсем еще юнец. Тускены отлично знали, кто он. Отмеченный и посчитанный, спидер уносился за горизонт.

Сидевшие внутри не видели, как А’Ярк выскальзывает из-за дюны и черным камешком наносит нечеткую отметину на обмотки одной руки, после чего стирает отметку с другой. Остается еще много полосок, и каждая означает поселенца, находящегося сейчас в оазисе. Десятки их прибывали каждое утро еще до восхода первого солнца, и активность не угасала до поздней ночи. Вести подсчет было непросто, притом что постоянные обитатели этих строений даже не учитывались.

Разумеется, значение имел только один.

На прикладе винтовки вождя также имелись отметки. Десять насечек. Десять дней прошло с тех пор, как налет на ферму окончился крахом. Десять дней, как женщина-человек таинственным образом разминулась со смертью. Когда песчаный народ прослышал о ее свершениях, ее нарекли Эна’грош, Колдуньей. Не надо было объяснять, что это означало для тускенов. Появление столь могущественных поселенцев несло угрозу всему народу.

Племени был известен один тускен, обладавший схожими силами, но он давно уже умер. Он присоединился к песчаному народу по собственной воле — редко встретишь подобное — и, что совсем немыслимо, пережил все уготованные ему испытания. Этот воин также повелевал воздухом, что сильно помогло ему во время обряда посвящения.

Но воин оказался смертен. И сейчас осознание этого вселяло надежду. Раз умер тускен, смертна и Колдунья. А она должна умереть, причем прежде, чем сможет передать свои умения другим поселенцам.

Выследить Колдунью оказалось легко: она даже не пыталась скрыть следы своего уцелевшего рососпинника. Может, поселенцам и сложно прочесть следы на каменистой поверхности между изрытой землей и оазисом, но не тускенам. Однако стоило лишь подобраться к поселению, и стало ясно, каких громадных усилий потребует задуманное.

Дело не только в количестве поселенцев, которые ежедневно прибывали и отбывали. Оазис — настоящая крепость Улыбчивого.

Иначе и быть не могло. Машины, которые удалось рассмотреть, были теми же самыми, на которых поселенцы явились защищать ферму. Рядом стояли и другие. Насколько велико воинство Улыбчивого? Тускены не горели желанием это выяснить.

Раз на глаза попался и всадник на эопи — тот самый, чье лицо поросло волосами. Это было семь дней назад — по неизвестной причине он в спешке покидал поселение. Настоящий человек-загадка — ведь никто не видел, как он прибыл. Не мог же он путешествовать вместе с джавами — это было бы просто возмутительно! Джавы ничем не лучше паразитов, которых тускены вычесывают из шкур своих бант. Определенно, джавы — дети трусливого солнца. Всадник даже нарядился им под стать — кутался в свой коричневый плащ. Возможно, Мохнолицый — подходящее для него имя — был своего рода шаманом, способным управлять маленькими балаболами.

Можно было последовать за Мохнолицым в пустоши, но в этот момент появилась Колдунья. Она кричала что-то ему вслед, а рядом отиралась ее глупая дочка, та, что ездила верхом на рососпиннике. В тот день прояснилось и еще кое-что: у Колдуньи имелся еще и сын, не старше собственного отпрыска вождя. Именно он сейчас покидал поселение.

Юный А’Дин был сегодня вместе с остальными, проходил обряд взросления. Многие родители стремились быть рядом в такой день, но только не А’Ярк. Вождю не хотелось видеть, во что превратился обряд. По традиции молодой тускен должен был выследить и убить крайт-дракона. Но драконы в Столпах стали редкостью, равно как и молодые тускены. Так что старики порешили, что вместо дракона подойдет и другой зверь — например, логра. Тоже опасный хищник, но логре далеко до крайт-дракона.

Подлинная трусость, и А’Ярк не тот тускен, чтобы молчать об этом. Решение означало, что клан слишком ослаб и уже не способен следовать традициям. Если бы А’Дин пал в схватке с драконом, так тому и быть. Значит, он слаб и заслуживает смерти. И не важно, что иных детей, кроме А’Дина, у вождя не осталось. Уж лучше собственноручно прикончить своего отпрыска, чем позволить ему жить как рохле и неудачнику. Но теперь никто не сможет узнать, на что годится А’Дин.

И что дальше? Тускены начнут охотиться на вомп-крыс и нарекут это доблестью?

Снова движение возле гаражей. В поле зрения возник Улыбчивый, болтая с причудливым существом, которое ухаживало за летающими машинами. Стоило продолжить наблюдение. В конце концов, именно здесь крылся корень всех проблем песчаного народа. Колдунья лишь указала дорогу.

И скоро по зову вождя сюда явится все племя.

— Продолжайте, я слушаю.

Эннилин не слушала, но это вряд ли имело какое-то значение. Уайл Ульбрек оставлял в магазинчике Пиккового оазиса куда больше денег, чем любой другой посетитель… но и времени прожигал немало. У Ульбрека имелся целый взвод батраков, которые обрабатывали его обширные угодья, — старый фермер искренне считал, что джавы запрограммировали всех дроидов обкрадывать собственных хозяев. Впервые он высказался об этом, когда семнадцатилетняя Эннилин только-только встала за прилавок. Двадцать лет спустя он по-прежнему говорил на эту тему… и много о чем другом.

Сейчас Ульбрек завел другую излюбленную шарманку — рассказывал о том, как он четырежды в жизни видел настоящий дождь.

— …и вот вторая капля попадает мне… прямехонько в глаз. Зуб даю! Я почувствовал, я же вверх смотрел! Кое-кто мнит, что дождь вроде тумана, стелется по земле и испаряется. Так нет, он падает прямо сверху, как будто льется из трюма грузовоза…

— Угу. Верно.

Машинально кивая, Эннилин стирала пыль с товаров, лежащих на полках за прилавком. Разглагольствования Ульбрека походили на записи знакомых песен, каждый день звучащие в новых аранжировках. Старик много чего помнил, но порой совсем забывал, где находится. Один заезжий инженер, когда-то посетивший Дюнное море, охарактеризовал истории Ульбрека как некие абстрактные витки, отрицающие не только законы физики, но и законы повествования.

Ни в том ни в другом Эннилин не смыслила, но о причине своих регулярных мук догадывалась. Причина эта — благоверная Ульбрека, Магда. Энни никогда не встречала эту почтенную даму, но подозревала, что каждое утро та отправляет супруга в магазин, чтобы он хоть немного помучил кого-нибудь другого — для разнообразия. Мудрый поступок, но за это Магда заслуживала хорошенького тумака от Энни, если они когда-нибудь все-таки познакомятся лично.

— …но клянусь, как-то раз я видел, как грузовоз снялся с якоря и пролетел прямо сквозь стаю нибреев. Они попадали на землю, словно мешки с песком. Вот почему я больше не езжу в Мос-Айсли. Там вечно норовят тебя убить и прибрать к рукам твои денежки.

— Угу. Верно.

Хозяйка в отчаянии огляделась в поисках другого собеседника. Тщетно. Утренняя суета закончилась, и работяги потянулись на поля к влагоуловителям. Вернутся они еще не скоро. Беззарды рано утром уехали домой поднимать свою жизнь из руин. Поселенцы в оазисе стойко переносили невзгоды — как им и должно. Эннилин не расстроилась, что с ее плеч сняли лишний груз, но она скучала по малышу Беззардов.

Ее-то малыши были при деле. Джейб отправился на мини-фургоне в Бестин за припасами, а Келли на заднем дворе возилась с животными. Так что внутри остался один лишь Бомер — заторможенный родианец сидел за столиком, таращась в кружку с кафом. Эннилин порой становилось любопытно, что же такое он видел в этой кружке.

Она привалилась к шкафчику с товаром и вздохнула. Вывеска над входом гласила: «В Даннаровом наделе найдется все». Жаль, здесь не мог найтись недельный отпуск на какой-нибудь отдаленной лесистой планете.

— …и я начал зашибать на влагоуловителях настоящие деньжищи. Я просто стал менять настройки. Новичкам везет — так это зовется. Вот тогда я второй раз в жизни увидел дождь. А может, это был первый. С тех пор все силюсь понять, что же я тогда нахимичил…

Эннилин встрепенулась. В заднюю дверь, бодро насвистывая, вошел Оррин в изящном коричневом костюме, который она заказала для него из элитного каталога. Щелкнув каблуками, фермер поднял взгляд на хозяйку и расплылся в широкой улыбке:

— Как я выгляжу?

— Точно с Корусанта прилетел, — ответила та, улыбаясь в ответ.

— Спасибочки моему стилисту. — Взгляд Оррина утратил веселость, когда он заметил Ульбрека. Осознав, что старика опять понесло, вошедший закатил глаза и тряхнул сумкой. — У меня встреча в Мос-Айсли. Владельцы новой гостиницы жаждут найти поставщика воды.

Эннилин кивнула. Со времени последней неудачи Оррин с удвоенной энергией принялся искать постоянных покупателей, готовых приобретать у него воду по твердой цене.

— На обратном пути поговорю с парой фермеров насчет вступления в фонд. С теми, кого действительно волнует сохранность их имущества. — Оррин выразительно посмотрел на Ульбрека, но старик и ухом не повел. Эннилин знала, что неделю назад Оррин в который раз пытался заманить Ульбрека в свой фонд — и в который раз безуспешно.

Бросив взгляд на прилавок, Оррин похлопал себя по карманам:

— Проклятье!

— Опять забыл бумажник? — Эту историю Эннилин тоже знала слишком хорошо. Оррин приподнял подвесную секцию и зашел за прилавок — прямо к кассе. Та, как и во времена Даннара, была заперта с помощью ствола бластера, вставленного в два металлических кольца. Фермер отцепил ствол и достал из кассы пригоршню кредитов.

Спохватившись, он посмотрел на хозяйку:

— Ой, я оставлю…

— Забудь.

Зажав в руке деньги, Оррин погладил ее по щеке и подмигнул:

— Спасибо тебе, Энни. Никто меня так не любит, как ты.

— Возможно, ты прав.

Она проводила его взглядом до двери. В их семьях никто и никогда не подсчитывал, кто сколько должен, когда дело касалось подобных мелочей. Но в последнее время Эннилин все чаще стала подозревать: если она и должна была что-то фермеру за опеку над Джейбом, это меркло по сравнению с той суммой, которую он задолжал за все обеды, товары из магазина и наличку, изъятую из кассы.

Однако жизнерадостный настрой играл свою роль, и если даже Уайла Ульбрека она не собиралась лишать благодарной публики, то Оррину и подавно не откажет в его маленьких вольностях. Особенно когда он пребывал в своем «деловом» настроении. После развода Оррин запил и сделался невыносим. Новый же Оррин был отчаянный хвастун, особенно теперь, когда он без удержу пытался продать свой товар. Но по сравнению с тем, что было раньше, это был явный прогресс.

Ульбрек плюхнул на прилавок бутылку «Физззза» и кредит:

— А я уже рассказывал, как впервые встретил крайт-дракона?

Довольно! Взгляд Эннилин заметался, обшаривая пространство под прилавком. Вот они — припасы, которые неделю назад забыл здесь Бен. Хозяйка уже подумывала вернуть товар на полки, но сейчас ей в голову пришла другая мысль.

Высунувшись в окно, Эннилин позвала дочь:

— Келли!

Та обреталась на скотном дворе.

— Келли, ты меня слышишь?

— Нет!

— Присмотри за магазином пару часов!

— Нет!

— Отлично! Иди сюда.

Эннилин закрыла окно и извлекла покупки Бена из-под прилавка. Когда вспотевшая и угрюмая Келли вошла в торговый зал, ее мать как раз прихорашивалась у маленького зеркальца напротив кухонной двери. Эннилин вручила дочери лоскут ветоши:

— Приведи себя в порядок. Посидишь немного на кассе вместо меня.

Келли уставилась на мать:

— А я должна это делать?

— У тебя есть занятие получше?

— Я прибиралась в стойле у рососпинников, — девица покосилась на Ульбрека, который теперь донимал беспомощного родианца, — так что ответ будет «да».

— Извини, дорогуша. — Эннилин отошла от зеркальца. Ее волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, а на плечи она набросила легкий плащ с капюшоном. — Мне нужно смотаться в Арнтаут и договориться о поставке фруктов.

— Фруктов, ага. Знаю я, куда ты собралась. — Зайдя за прилавок, Келли выразительно посмотрела на мать, которая складывала товары в коробку. — А ведь сама говорила, что из Джандленда ничего путного не приходит.

— А ну тихо мне тут! — цыкнула Эннилин, подходя к выходу. — Я вернусь до обеда.

Голос Келли подскочил на две октавы вверх:

— Передай Бену привет от меня!

Снаружи послышался шум отъезжающего лендспидера, а у прилавка вновь объявился Ульбрек и продолжил травить байки. Похоже, он даже не заметил, что рассказывает их уже другому члену семьи Колуэлл.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«Бум! Бум! Бум!»

Если бы не этот звук, она проехала бы мимо. В слепящих лучах восходящих солнц белая хижина с куполом из пластикамня практически сливалась с окружающим пейзажем. Лишь притормозив свой Х-31, Эннилин заметила блеснувший на заднем дворе влагоуловитель. Домик примостился на краю утеса — вероятно, над какой-нибудь пещерой. Еще одна «хижина на краю мира».

Так уничижительно называли одинокие жилища, построенные на рубеже населенных земель. Якобы там, в высокогорье пустошей, в воздухе содержалось огромное количество влаги. Никто так и не доказал этого, поскольку даже самые выносливые поселенцы редко могли продержаться дольше одного сезона. На подобные авантюры отваживались только те, кто отчаянно хватался за последнюю возможность наладить жизнь — или считал себя волшебником, знающим чудесную комбинацию настроек влагоуловителя, доселе никем не примененную. Эннилин все это казалось нелепым. Даже если снизойдет случайное озарение, кто в здравом уме станет вкладывать средства в ферму в таком месте? Только сумасшедшие.

Эннилин, напротив, ехала сюда, руководствуясь исключительно здравым смыслом. Она видела, в каком направлении Бен покинул оазис, да и Оррин упоминал, что встретил новоприбывшего где-то в этих краях. Поскольку погода стояла в основном безветренная, еще можно было различить следы. Теперь же она разглядела и эопи, дрожавшую у входа в хижину. Появление Эннилин явно волновало животинку меньше, чем шум, доносившийся из-за дома.

«Бум! Бум!»

Эннилин припарковала спидер и потянулась к откидному сиденью. Это была идея Даннара: убрать часть центральной панели, чтобы можно было возить там детей — или покупки Бена, как сегодня. Когда до Эннилин дошла причина непрекращающегося шума, она едва сдержала смех.

— Ну хватит, — раздался из-за дома голос Бена, — я все понял. Ты расстроен. Теперь остановись.

«Бум!» Гора шерсти ростом с Бена попятилась, но тут же, выставив рога, снова ударила головой о стену хижины. «Бум!»

Эннилин подхватила коробку и, с трудом скрывая улыбку, оглядела хозяина жилища:

— Проблемы с местной фауной?

— Вовсе нет. А почему вы спрашиваете? — Бен схватил веревку и попытался привлечь внимание детеныша банты. Эннилин поняла, что попытки урезонить банту уже затянулись: белоснежная рубашка отшельника потемнела, а на русых волосах выступил пот. Детеныш сердито фыркнул и вернулся к своему занятию.

Эннилин указала на веревку:

— А это вам зачем?

— Подумывал о том, чтобы повеситься. — Бен в отчаянии посмотрел на гостью. — Понятия не имею, чем я его так разозлил. Обычно я лажу с животными.

— Как показывает недавний опыт Келли, животных не переделать, — заметила Эннилин, ставя коробку на землю. — Уберите веревку и дайте попробовать мне.

Бен равнодушно махнул рукой:

— Прошу.

Гостья стянула перчатки и подступила к массивной туше зверя.

— Ухаживать за животными — совсем не то же самое, что воспитывать детей. Дети, как правило, понятия не имеют, чего хотят, но хотят они этого здесь и сейчас. А вот животные обычно знают, что им нужно. Взять хотя бы этого малыша. — Она указала на детеныша банты. — Он думает, что хижина — это его мама.

— Его мама?!

— Ага.

Почувствовав горячее дыхание бантенка, Эннилин нежно коснулась его мордочки. Детеныш нетерпеливо потоптался на месте.

— Мамаша, скорее всего, где-то глубоко в пустошах.

— Он не может ее найти?

— Будь у вас на лице столько волос, вы бы тоже заблудились. Для бантенка все, что больше его повседневной пищи, считается мамой.

— Хорошее правило. — Бен скрестил на груди руки и озабоченно посмотрел на гостью, ставшую между детенышем и хижиной. — И что же нам… то есть что же мне делать?

— Ш-ш-ш… — Она провела пальцами по голове животного, чтобы нащупать глубоко запрятанные в шерсти веки. Наклонившись, она уткнулась в его мордочку. Бантенок успокоился, и Эннилин прошептала:

— Вам — смотреть, как я направлю его в другую сторону.

Бен отступил, позволив гостье надавить бантенку на рога. Животное весило примерно на тонну больше, и тем не менее оно послушно попятилось вниз по склону. У подножия холма Эннилин развернула его и размашисто шлепнула. Тряхнув длинной лохматой шерстью, бантенок засеменил прочь.

— Он там не умрет?

— Нет. — Гостья достала платок и принялась вытирать руки. — Он недолго будет один. Если не найдет свое стадо, его приютит какой-нибудь тускен.

Отшельник кивнул:

— Примите благодарность от лица моей хижины. Я пытался… гм, успокоить его.

— Все в порядке. Скорее всего, он впервые встретил человека.

Эннилин уловила на губах Бена намек на улыбку, но он тут же развернулся и зашагал обратно к дому.

В магазине он явно выглядел счастливее, тогда как здесь казался чем-то удрученным. «То еще, должно быть, удовольствие — жить в одиночку в такой глуши».

Бен повернулся к ней:

— Зачем вы приехали, Эннилин?

— Спецдоставка. — Идя рядом, она указала на коробку с покупками. — Обычно местные воришки спешат смыться с товаром, не заплатив. Вы — единственный человек на моей памяти, кто заплатил и не забрал вещи.

— В таком случае я очень плохой вор. — Бен передвинул ведро в сомнительную тень от влагоуловителя и почесал голову. — Приношу извинения за доставленные неудобства. Надеюсь, я не причинил никакого ущерба…

— Это я должна извиняться. Обычно в моем магазине с покупателями обращаются куда дружелюбнее, — ответила гостья. — Когда вы так и не вернулись, я подумала, что они вас отпугнули.

— А… — Хозяин жилища огляделся по сторонам. — Нет, я просто занят был.

Эта сторона дома чем-то напомнила Эннилин джавскую барахолку — тут и там груды всевозможной рухляди, засыпаемой песком. А в стене зиял дверной проем, хотя самой двери не было. Вместо нее вход заслоняла купленная у нее занавеска из мешковины.

— Предыдущие жильцы тут многое не доделали, — сообщил Бен.

— И съехали они достаточно давно, судя по всему.

— Да. Я планировал построить собственный дом, но это оказалось сложнее, чем я предполагал, — ответил хозяин. — Впрочем, здесь хватает заброшенных зданий.

— Вам следует хотя бы дверь поставить.

Похоже, Бена ее слова развеселили:

— Вы пытаетесь продать мне что-то еще?

— Нет, всего лишь тревожусь, как бы вы не замерзли однажды ночью. На самом деле большую часть этого хлама следует хранить внутри. — Эннилин шагнула к небольшому загону для эопи. — И вам стоит соорудить навес над кормушкой, иначе корм изжарится за час.

— Эопи разве не все равно?

— Ей — да, а вот вам — нет, если хотите задержаться надолго в ее обществе.

— А-а. — Бен приподнял голову. — А я как раз повесил брезент над моими трубколистами.

— Нет, им нужно дышать. Суше, чем сейчас, они уже не станут.

— Тогда все приходит в равновесие, — резюмировал он, сдергивая парусину, которой были укрыты занесенные песком посадки. — Я опасался песчаной бури.

— Значит, вы уже знавали наши бури. Любой, кто знавал, будет бояться. Но сегодня бури не случится. Можно начинать беспокоиться, когда зароятся каменные шершни. Они точнее любого прогноза погоды.

Бен кивнул:

— Доставка на дом и прогноз погоды. У вас просто замечательный сервис!

— Только так я и поддерживаю свою монополию. Сохраняю клиентам жизнь. — Она указала на откинутый капюшон Бена. — Например, если хотите работать на солнцепеке, голову стоит начинать прятать еще до полудня.

Отшельник рассмеялся:

— Знаете, я ведь как-то выживал до вашего появления. — Тем не менее он послушно набросил капюшон на голову.

Эннилин улыбнулась:

— Просто о вас забочусь. Вы когда-нибудь слышали о Джеллионе Бруне?

— Нет.

— Неудивительно. — Она сняла с перевязи флягу и предложила хозяину. Тот отказался, а вот сама Эннилин сделала жадный глоток. — Брун был великим голоактером во времена моего детства. Мама его просто обожала. Говорят, он приехал в Мос-Эспа для съемок какого-то фильма о гонках и влюбился в пустыню. Он вырос в полном достатке, и тут он видит Джандлендские пустоши и становится ими одержим.

Она оглядела каменистые холмы и фыркнула:

— И что в них такого, понять не могу!

— Продолжайте, прошу вас.

— Брун прикупил здесь какую-то свалку — без обид — и заявил, что хочет собрать материал для собственной картины, пустынного эпика. И рванул в пустоши.

— И с тех пор его никто не видел?

— И да и нет.

— Как так?

— Он выжил. Объявился в Бестине полгода спустя. Выглядел на двадцать лет старше. Солнца и ветер изрядно его потрепали — будто лицо ему обработали плазменной горелкой. Собственный агент Бруна не узнал, а студия отказалась вести с ним дела.

Эннилин указала на эопи. Животное мирно жевало, сунув голову под навес, который теперь прикрывал кормушку.

— Берите пример с Рух. Не снимайте капюшон, или высохнете на солнцах, будто мешок с горр-пшеном.

Воцарилось молчание. Наконец Бен подхватил свои покупки и зашагал к дому.

— Так вы актер? — крикнула она ему вслед.

Бен рассмеялся:

— Нет.

— И не рисуете местные пейзажи? Не пишете книги о жизни в пустыне?

— Нет, вообще не пишу. — Бен отдернул занавеску лишь на миг, чтобы положить коробку, так что Эннилин не успела ничего толком разглядеть. — Мне, в общем-то, не о чем рассказывать. Я никому не интересен, разве что заблудшим бантам.

— О да.

— Спасибо за доставку. Больше я не причиню вам хлопот. — Бен развернулся лицом ко двору, заваленному хламом. — Теперь прошу меня извинить. У меня полно дел.

— Надолго здесь останетесь?

Бен замер и пристально посмотрел на гостью. В этом взгляде читалось вежливое, но твердое пожелание счастливого пути.

Эннилин зашагала обратно к спидеру:

— Ну что ж, вы знаете, где запастись необходимым. Да, чуть не забыла… Через четыре дня в Мос-Эспа большие гонки. Если соберетесь за покупками и не хотите, чтобы вокруг околачивались всякие идиоты, не упустите свой шанс. — Она устремила на него проницательный взгляд. — Мы все зависим друг от друга. В одиночку здесь долго не протянешь.

На лице Бена мелькнула тень улыбки:

— Вас послушать, так любой на моем попечении будет мертв, не пройдет и пяти минут.

— Посмотрим, — ответила она, поворачиваясь к спидеру. — До встречи.

«Если Бен от кого-то скрывается, ему это явно в новинку», — подумала Эннилин, садясь за руль. Она много лет провела за прилавком, и не раз ей попадались клиенты-беглецы — от супругов ли, республиканского правосудия или хаттов. А один даже пытался убежать от странствующего цирка. И Энни заметила одну закономерность: там, где все друг друга знают, чем незаметнее кто-то пытается стать, тем больше подозрений вызывает у соседей. Окружающим надо навесить на тебя ярлык — только после этого они успокаиваются и оставляют тебя в покое. Сама Эннилин шутила, что, когда дети наконец доведут ее до ручки, она сбежит в холмы и местные прозовут ее чокнутой дамочкой, которая варит майноков на обед.

Возможно, однажды Бен и сам это поймет, подумала она, заводя мотор. Пока что не привлекать к себе внимание у него выходило из рук вон плохо. У него был… печальный взгляд — всякий раз, когда он думал, что на него никто не смотрит. За таким взглядом просто обязана крыться история.

Лендспидер рванул с места. Объехав скалу, Эннилин оглянулась: Бен во все глаза смотрел на солнца… вновь откинув капюшон.

Странно.

Когда она подъехала к Наделу, там уже было не протолкнуться от работяг Голта, вернувшихся с полей. Был там и Джейб, который уже возвратился из Бестина. На вошедшую мать он даже не взглянул.

Эннилин подошла к бочонку, чтобы наполнить из крана опустевшую фляжку. Рядом, держа по подносу в каждой руке, притормозила Келли.

— А где же свежие, сочные плоды?

— Ты мой плод, — ответила мать, взяв курс на заднюю комнату. — Кто-нибудь меня спрашивал?

— Да. Твоя дочь. Она хочет знать, что сказал Бен.

— Поблагодарил за заботу.

Келли в нетерпении закатила глаза:

— Она хочет знать, что сказал Бен про нее.

Надев фартук, Эннилин вернулась и пристально посмотрела на дочь:

— Он сказал, что очень рад тому, что у меня такая хорошая, преданная и работящая дочурка… которая не лезет не в свое дело.

Келли ругнулась, но Эннилин не стала ее отчитывать. Заметив, что Ульбрек по-прежнему вещает за своим столом, хозяйка подошла и, смахнув крошки, спросила:

— Итак, Уайл, на чем мы остановились?

Дорога к поселению и обратно отняла все силы. Колдунья умчалась перед самым полуднем, и пришлось бежать со всех ног к банте, чтобы поспеть за ней. Но было ясно как день, что А’Ярк даже верхом не сможет тягаться в скорости с лендспидером. Впрочем, маршрут Колдуньи совпадал с направлением, в котором несколькими днями ранее отбыл ее мохнолицый спаситель. Логично было предположить, что она отправилась повидаться с ним. Возможно, их все-таки связывали супружеские узы.

Новое полезное знание, которым А’Ярк поделится с остальными по возвращении в Столпы. У тускенов не было военных советов — не в обычае песчаных людей совещаться и обсуждать. Тускены настолько прямолинейны и схожи в мышлении, что долгих разговоров и не требовалось. Все племя действовало как единое целое. Слова нужны были лишь для того, чтобы известить клан о военной цели — а дальше каждый знал, что делать.

Но в тенях за скалами таился сюрприз — совещание было уже в разгаре. Племя не стало дожидаться своего вождя.

Басовитое ворчание Гр’Карра, самого старшего из уцелевших членов племени, было трудно не узнать.

— Знаки благоприятные, — вещал старый воин, придерживая стоявшего тут же детеныша банты за рог. — Добыча сама идет к нам в руки. Время настало.

— Чья это банта? — Старики разом повернули головы, увидев, как А’Ярк врывается в их круг. — И кто дал вам право говорить без меня?

— Я! — рявкнул еще один тускен, Х’Раак. Огромный воин только недавно присоединился к ним — он был последним уцелевшим воином из другого племени. — Нам не нужны твои слова, чтобы знать, что делать!

Не было смысла слушать этого выскочку. Х’Раак был убежден, что его рост и сила говорят сами за себя, и А’Ярк для него — никто. Какая глупость. Тот рососпинник, на котором ехала Колдунья, тоже был велик, но все равно угодил к сарлакку на обед. Иногда лучше затаиться и ждать.

— Детеныш. Как он здесь оказался?

Старый Гр’Карр потеребил шерсть бантенка:

— Его следует отдать твоему сыну, о вождь. А’Дин теперь тускен.

— Нет. Только не эту банту.

С детенышем, очевидно, было что-то не так. Некоторые верили, что тускен един со своей бантой, но только не А’Ярк. Однако воин, который не понимает своего зверя, долго не протянет.

Детеныш занервничал и попятился, почувствовав приближение предводителя тускенов. Было в нем что-то знакомое. «Нет, вовсе не в нем», — тут же пришло на ум, стоило прикоснуться к банте и сжать в ладони ее шерсть. Зверь заскулил, но не сдвинулся с места.

— Его касалась Колдунья, — запах женщины ощущался столь же явно, как и в тот день на изрытой земле.

По толпе прокатился ропот.

— Тогда он должен умереть, — взревел Х’Раак, занося гадерффай.

— Нет! — Пришлось даже заслонить детеныша от воинов. — Колдунья прикоснулась к банте сегодня. Возможно, теперь между ними связь.

От этих слов соплеменники потеряли спокойствие.

— Тускенская связь? — сбивчиво вопросил Гр’Карр.

— Колдунья ездила на рососпиннике. Теперь он мертв. Возможно, она пришла сюда в поисках нового зверя. Возможно, Колдунья мыслит как мы.

— Хватит! — воскликнул Х’Раак, гневно потрясая оружием. — Довольно этих глупостей. Мы должны ехать. А’Ярк говорит, что на нас напали обитатели этого поселения! Их дома нужно разрушить, а Колдунью — убить!

— Нет. — (Детеныш ощутил, как А’Ярк тихонько толкает его в спину, и покинул круг.) — Мы должны убить Улыбчивого, того, кто возглавляет ополченцев. Мохнолицего, если он появится. Но если Колдунья уважает бант, возможно, она не поселенец. Возможно, она станет нашей.

Собравшиеся зашумели пуще прежнего.

— Станет нашей? — засмеялся Х’Раак.

— Колдунья обладает большой силой. Быть может, у нее сердце тускена. Многие ли поселенцы постигли путь банты? — Взгляд вождя был устремлен на север сквозь каменные столбы. — Если больше никто в поселении не обладает подобным могуществом, мы захватим ее в плен. Если она познает наши обычаи, она будет жить. Если нет, мы узнаем ее секреты… так или иначе. А потом она умрет.

— Ты ошибаешься! — Голос могучего Х’Раака был подобен раскату грома. — Ты думаешь об иноземце, что когда-то присоединился к твоему клану. Это было давно. Иноземец мертв. Чужие боги его не спасли.

— Все боги небезгрешны, — был ему ответ. — Тень неудачи преследует каждое живое существо. Боги ничем не отличаются от нас.

— Ты нам не вождь! — сочась презрением, заявил Х’Раак. Его руки обхватили оружие, и он навис, как утес.

«Довольно». Прохладный презрительный взгляд — вот и все, что заслуживал соперник.

— А’Дин!

Отпрыск появился из пещер, где дети разделывали тушу на обед:

— Да, почтенный предок?

— Ты прошел испытание, сын?

— Я теперь тускен! — Юнец вознес над головой руки в обмотках и гордо потряс гадерффаем.

— Хорошо. — Резкий тычок в горло — и миг спустя из глотки Х’Раака уже торчит рукоять ножа.

Огромный тускен уронил свой гадерффай и, хрипя, попятился от вождя, нанесшего удар. Но получил еще один — ногой в пах — и повалился с ног. Еще мгновение — и все собравшиеся увидели, как А’Ярк возвышается над трупом, сжимая в руке почерневший клинок.

Бросив взгляд на тело, Гр’Карр озабоченно произнес:

— Мы не можем жертвовать воинами, А’Ярк.

— Один воин умер, другой родился. Равновесие соблюдено. А’Дин, тебе понадобится банта. Забери зверя Х’Раака.

Старый тускен попытался возразить:

— Но банта должна умереть вместе с наездником. Такова традиция…

— Многие традиции умирают, — был ему ответ, и окутавшая Столпы темнота скрыла вождя племени.

Спускалась ночь. Нужно было многое обдумать.

МЕДИТАЦИЯ

Доброе утро, Квай-Гон.

Здесь стоит такая тишина. В любое время суток. Я знаю, что на этой планете меняются времена года, но до сих пор не пойму, какое сейчас на дворе. И такой покой вокруг.

Знаете, нас учили находить покой даже в самых шумных местах. Корусант бурлил жизнью, но даже там мы медитировали без каких-либо затруднений. По сравнению с ним Татуин должен быть просто идеален для медитаций.

Не могу объяснить, почему это не так.

Вы бы сказали, что проблема кроется не в месте, а в человеке. Не знаю, смогу ли я что-нибудь с этим поделать. Вряд ли через полгода я стану беспокоиться меньше. Или даже через шесть лет — или сколько пройдет, прежде чем в Галактику вернется надежда. Вряд ли мои друзья чудесным образом восстанут из могилы. И сомневаюсь, что когда-нибудь буду спокойно вспоминать то, что сделал с бедным Энакином. Сомневаюсь, что…

Нет.

Нет, нет. Простите. Не хочу сейчас говорить об этом.

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Республика простояла тысячу поколений. Она была ярчайшим центром Вселенной и несла свет в души всех, кто жил на окраинах. Республика переживала взлеты и падения, справлялась с захватчиками и угнетателями. Отражала атаки кочевников в доспехах и сумасшедших культистов. Случалось, она даже поворачивалась спиной к остальной Галактике, переживая темные века страха и свирепого мора. Но свет всегда возвращался.

Несколько недель назад кто-то из покупателей поведал Эннилин, что в Республику вновь пришли перемены. Новость не потрясла Эннилин. Для нее центром Вселенной был Мос-Айсли, крупный космопорт далеко на востоке. По сравнению с этим шумным мегаполисом столица планеты, Бестин, была просто деревней. Эннилин нравилось бывать в Мос-Айсли, несмотря на его заслуженную репутацию прибежища порока. И в тихие деньки, подобные этому, она находила какой-нибудь предлог, чтобы сорваться туда.

Но сегодня и Джейб, и Келли умотали в Мос-Эспа. Как и практически все остальные. Гонкам «Бег кометы», конечно, далеко было до «Бунта Ив Классик», но опустошили они Пикковый оазис не хуже мора. Глоумер закрыл гаражи и уехал вместе со своими работягами. Независимые механики, которые в иной раз не преминули бы нажиться на отсутствии конкурента, рванули вместе с ним. Келли отдала напрокат половину своей живности тем, кто собрался поглазеть на гонки. И само собой, Оррин дал своим работникам выходной, хотя те и без того проводили в Наделе столько времени, что вряд ли чувствовали разницу между будним днем и выходным. Даннар всегда порицал эту черту своего лучшего друга, — по его словам, Оррин вечно путал популярность с выгодой. Да, он много зарабатывал, но и тратил немало на то, чтобы казаться значимой личностью.

Эннилин никогда не допустит подобной ошибки. Она даже не подумала о том, чтобы закрыть магазинчик. Когда гуляки вернутся, они будут в настроении потратиться, и неважно, выиграли их ставки или нет. Вечера после гонок — самое выгодное время в году. Еще до закрытия она покроет издержки за предыдущий месяц.

Но сами дни гонок были спокойными. Эннилин позавтракала вместе с Лили — для разнообразия она расположилась за столом. После этого зелтронка отправилась домой, где намеревалась предаться блаженному сибаритству до самого вечера, пока ее семья не вернется с гонок. Энни предоставила старому Ульбреку неограниченный доступ к запасам вяленой бантятины и выдала инструкции на случай визита Эрбали Нап’ти: попросила передать старой никто, что хозяйка магазина съехала на Гептуин. Наконец она поставила перед Бомером полный кувшин кафа, надела шляпу с широкими полями, взяла сумку и улизнула во двор.

Там она расстелила одеяло в тени громадного влагоуловителя, опустилась на землю и прислонилась спиной к холодному основанию башенки. Эннилин ощущала каждое дуновение прохладного воздуха, исходящего от компрессора. Положив на колени инфопланшет, она принялась разглядывать изображения и мечтать. В считаные секунды она переносилась на побережье Барунды, где все просто изобиловало жизнью. На коралловые рифы Аквилариса, где любого рыбака ждали богатые уловы. Или на Золотые пляжи Кореллии… да куда угодно.

Планшет был старый, и она не брала его в руки уже много лет. Эннилин задумчиво листала картинки. Еще больше далеких мест… отдаленных как в пространстве, так и во времени. Голопередатчик устройства давно не работал, да и не нужен был. Эту коллекцию снимков собирала еще совсем юная девушка — список мест, где ей хотелось бы, но не суждено побывать. Нет, сами миры никуда не делись, и Эннилин сомневалась, что кто-либо, даже канцлер Палпа-как-его-там, способен уничтожить целую планету. Но даже если очень сильно захотеть, ей никогда не попасть туда.

Эннилин захватила инфопланшет, чтобы освежить воспоминания об этих далеких уголках. Бен заставил ее вновь задуматься о Галактике… Много повидавшие на своем веку гости всегда пробуждали в ней такое желание. Она надеялась расспросить его, бывал ли он хотя бы на одной из этих планет. Но утро уже переходило в день, а Бен так и не появился.

Глупо надеяться, что он придет. Бен уже купил все, что хотел, и запасов ему должно хватить на несколько недель. А может, он просто забыл, что сегодня гонки. А то и вовсе сам на них поехал.

Она отогнала эту мысль. В таком случае Бен ничем не отличался бы от местных, а до сих пор он не проявлял ни малейшего сходства. Но Эннилин призналась себе, что понятия не имеет, как поступит Бен. Она в очередной раз мысленно подсчитала, сколько времени уйдет на путь от его хижины до магазина верхом на эопи. Почему он не купит себе лендспидер? Еще одна загадка… Но только подобные головоломки позволяли отличать один день в Наделе от другого.

К несчастью, она была обречена гадать вечно — множества деталей не хватало.

Обречена. Да, это был подходящий инфопланшет для подобных мыслей. Эннилин открыла другой документ и принялась читать. Она написала это письмо так давно, что казалось, будто эти строчки вывел кто-то другой.

«Меня зовут Эннилин Тейни, и я хотела бы рассказать о себе…»

Она не звалась Эннилин Тейни вот уже почти двадцать лет. Столько же прошло с тех пор, как она писала что-либо, кроме счетов. И то, что она читала сейчас, только усиливало ее тоску. Слова были написаны ребенком и о ребенке. Или, точнее, о взрослом человеке, которым она так никогда и не стала.

С каждой строчкой Эннилин испытывала все большую досаду, пока наконец ее терпение не лопнуло. Она встала и, повернувшись к барханам, которые намело за влагоуловителем, со всего размаху зашвырнула устройство вдаль. Планшет завертелся, будто диск, и исчез за ближайшей дюной.

Эннилин снова опустилась на одеяло. Она испытывала удовлетворение и одновременно стыд. Планшет действительно был старый, им редко кто пользовался… а его содержимое и вовсе было бесполезно. Пускай достается джавам.

Внезапно она поняла, что так и не услышала, как он шлепнулся в песок.

— Ничего не теряли? — донесся голос Бена. Он стоял на гребне дюны, набросив капюшон и держа под уздцы эопи, а оба солнца нещадно палили сверху. В руке он сжимал планшет.

Эннилин попыталась встать, но запуталась в одеяле.

— Извините, — произнесла она, быстро выпрямляясь. — Надеюсь, я в вас не попала.

Гость изумленно уставился на планшет:

— Устаревшая модель?

— Устаревшая жизнь, — улыбнулась Эннилин. — У меня в продаже есть десятки моделей получше.

— Боюсь, мне они ни к чему, — вежливо улыбнулся Бен, уйдя с солнцепека в тень влагоуловителя. Он взглянул на экран, и увиденное заставило его всмотреться еще раз, более внимательно. Он пробежал взглядом по строчкам.

— Образовательные возможности… другие планеты… собеседование… — Широко распахнув глаза, он уставился на Эннилин: — Это же заявка на поступление в университет!

Та покраснела:

— Взгляните на дату.

— О… — Бен сощурился. — Более двадцати лет назад.

— Я написала ее после того, как отец потерял почти все свои владения и мне пришлось устроиться к Даннару. Тогда я еще мечтала работать с животными.

— «Зоологическая экспедиция, организованная Алдераанским университетом, — прочитал Бен вслух, — посетит десять планет в рамках двухлетней экзобиологической программы». — Он поднял взгляд. — Звучит неплохо.

— Смотря для кого. — Эннилин сняла шляпу и пропустила прядку сквозь пальцы. — Двадцать лет назад — возможно.

Бен углубился в чтение.

— Даже не знаю… Похоже, этой программе не одна сотня лет. — Он взглянул на нее. — Уверен, они все еще снаряжают экспедиции…

Эннилин скорчила гримасу. Нет, она не хочет об этом вспоминать — особенно в его присутствии.

Почувствовав ее неловкость, Бен выключил планшет и протянул хозяйке:

— Разве он вам не нужен?

— Я выбросила его. — Она сменила тему. — Что привело вас… тебя… в наши края?

Бен опустил руку, выпрямился и откашлялся:

— Честно говоря, я пришел выпить.

Брови Эннилин поползли вверх.

— В самом деле?

— Да. У меня проблемы с починкой старого влагоуловителя. А тут я как-то повстречал Оррина Голта, и он угостил меня: вкуснее воды я еще не пробовал. И я подумал…

Она улыбнулась:

— Нальем, мой друг, нальем. Но сначала надо отведать вот этого.

И взяла гостя за руку.

Прикосновение его озадачило, но когда Эннилин указала Бену на влагоуловитель, тот понял, чего она хочет. В замке панели с настройками торчал ключ.

— Ага, — произнес он, наблюдая, как хозяйка открывает панель. — Это один из Орриновых… как он их называет? «Преторминов»?

— Да, — ответила Эннилин, поворачивая кран. — И он принадлежит не Оррину. Это мой. Даннар первым установил в оазисе GX-9 — незадолго до смерти. Ваша фляга, сэр?

Бен подал флягу, а потом внимательно смотрел за тем, как она наполняется. Подобрался, прежде чем сделать глоток. И все равно ахнул.

— Потрясающе, — выдал он, протирая рукой заледеневшие губы. — Это даже вкуснее, чем вода Оррина, — если такое вообще возможно.

— Благодари моего мужа.

Бен завернул флягу:

— Я думал, что он умер.

— Умер. — Эннилин указала на огоньки, которые перемигивались на открытой панели. — Даннар настроил его всего раз, давным-давно. Так, наугад. И получил такую же воду, как ты сейчас выпил. Мы никогда не меняли настроек. Оррин пытается повторить их по всей долине.

— Он позаимствовал идею и развил ее.

— Вроде того. — Она указала на магазин. — Даннар не возражал. У нас хватало забот и помимо фермерства. Знаешь поговорку — «не рой сокровища, продавай лопаты»?

Хозяйка внезапно поникла.

— Пожалуй, я слишком отвлеклась. — Она поманила Рух. — Пойдем, девочка, накормим и напоим тебя.

Эопи послушно потрусила к ней. Понаблюдав за ними, Бен подобрал одеяло.

— Сожалею, что разбередил старые раны, — покаялся он, следуя за Эннилин. — Оррин сказал, что Даннар остановился помочь кому-то в пустыне.

— Да, он был такой, — кивнула собеседница, ведя Рух на скотный двор. Она наклонилась, чтобы привязать животное, да так и осталась стоять, поглощенная какой-то мыслью.

Бен молча наблюдал за ней.

— Минутку, — произнес он. — Он умер не просто восемь лет назад. — Уставился на нее. — А ровно восемь лет назад.

— Ты очень догадлив. — Эннилин тоже пристально посмотрела на гостя. — Один из местных участвовал в «Беге кометы». Мы собирались устроить настоящий праздник. Даннар поехал в Мос-Айсли прикупить яств. — Она покачала головой. — Это просто нелепо, правда? Посылаешь кого-то за флик-угрями, а он так и не возвращается домой.

Бен уважительно отступил назад:

— Мне жаль, Эннилин. Не буду говорить, что понимаю ваши чувства. Каждая трагедия отличается от других, это личное горе. Но можно ведь найти утешение в том, что он совершил бескорыстный поступок…

— В том-то и дело, Бен. — Глаза женщины блестели от слез. — Пожалуйста, приноси себя в жертву, когда ты больше никому не нужен. Даннар принадлежал нам… и мы никогда не давали ему разрешения умереть.

Она нахмурила лоб и потуже затянула узел на поводьях.

Бен казался ошеломленным. Заметив это, хозяйка выпрямилась и слабо улыбнулась. Расстроенный покупатель — плохой покупатель.

— Прошу прощения. Это все из-за даты.

— Я могу уйти, если я некстати…

— Нет-нет, — остановила его Эннилин, забирая одеяло. — Обычно в годовщину я весь день одна. Думала, так лучше. — «И все же я позвала тебя», — мысленно добавила она. — Возможно, пора изменить этой привычке.

Какое-то время Бен безмолвно изучал ее, а затем его взгляд просветлел и на губах заиграла понимающая улыбка.

— А почему бы и нет? Нам обоим не повредит на день изменить свой распорядок.

— У тебя есть распорядок? — Эннилин рассмеялась. — А я даже не знаю, чем ты занимаешься.

— Решаю проблемы. — Он подтолкнул хозяйку к боковому входу в магазин. — И для решения этой проблемы я предлагаю стратегию взаимного отвлечения. Вы прочтете мне курс по флоре и фауне Татуина. За завтраком. Я как раз знаю одно местечко неподалеку. Мне о нем столько рассказывали!

— Будет лучше, если мне не придется готовить.

Он придержал дверь:

— Нет причин беспокоиться. Я творю настоящие чудеса с аварийными пайками.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Что ж, одно мы узнали точно, Бен. Кем бы ты ни работал прежде — ты определенно не повар. Но попытка не пытка.

— Я не пытался, я делал, — ответил гость с усмешкой, собирая тарелки. — Просто получилось не очень… У меня есть друг, который весьма щепетилен, когда речь заходит о попытках. — Его взгляд, полный сожаления, упал на остатки блюда на тарелке. — Обычно гартровые омлеты бывают куда вкуснее.

— Этот был не так уж плох, — засмеялась Эннилин.

— А еще у меня есть друг, который держит закусочную, — продолжил новый знакомый, исчезая в нише. — Он уволил бы меня без выходного пособия. — Тарелки загремели.

Эннилин качнулась назад в кресле и снова рассмеялась. Что же, как бы там ни было, у Бена есть друзья. И это неудивительно. Он вел себя сдержанно, но копни чуть глубже — и обнаружишь, что он подходит ко всему с заразительным энтузиазмом. На завтрак ушло полтора часа времени — они долго перебирали товары на полках, пытаясь подобрать продукты, и в итоге накрыли целых два стола. Гость внимательно слушал ее рассказы о жизни на ранчо и в оазисе, а теперь принялся мыть посуду.

И такой человек жил один-одинешенек?

— Не горюй, — посоветовала она, когда тот закончил. — У нас просто не нашлось всех нужных продуктов.

— Да нет, почти все было, — ответил он, вытирая руки полотенцем. — По сравнению с другими окрестными лавками этот магазин — что супермаркет на Корусанте.

— Ты там бывал?

Бен смотрел на нее еще долю секунды — а потом перевел взгляд на старого Ульбрека, который недовольно фыркнул. Он уже несколько часов кряду восседал в кресле, громко похрюкивая, после того как досыта наелся вяленого мяса. Эннилин шутила, что Магда Ульбрек или его лечащий врач вот-вот пришлют за ним охотника за головами. Бен в ответ рассмеялся, но женщина заметила на его лице тень тревоги. Поначалу она готова была поклясться, что старый фермер узнал Бена при первой встрече. Но затем Ульбрек явно отмел эту мысль и перестал обращать на приезжего всякое внимание.

Какая удача для Бена, подумала тогда Эннилин: по мнению старика, любой незнакомец либо собирается его ограбить, либо просто обязан выслушивать его бесконечные рассказы.

— Он выглядит довольным, — заметил Бен, кивнув в сторону Ульбрека.

— А я буду довольна, когда он заснет, — ответила хозяйка, вставая. — И ты увиливаешь от ответа.

— От какого ответа?

— Ты опять переменил тему. За завтраком говорила одна я, а ты не вставил и полслова.

— Гость должен быть учтивым, — возразил приезжий.

— Послушай, тебя точно не разыскивают? Никто на Дуро не объявлял награду за твою голову — скажем, за контрабанду омлетами?

— Нет, не думаю, — отшутился гость, облокотившись на стойку. Он огляделся, будто запоминая обстановку. — Пожалуй, сейчас… я просто созерцаю. И здесь достаточно мирно и спокойно, чтобы я мог этим заниматься. — Он подошел к окну, выходящему на стойла.

— И как, много уже увидел?

— На первый взгляд здесь нет ничего особенного, — ответил Бен. — Но того, что есть, в достатке.

Эннилин уловила нотку неуверенности в его голосе — будто Бен еще не понял, нравится ему на Татуине или нет.

Он повернулся к ней:

— Прости — я не хотел обидеть твою родину. У меня и в мыслях не было судить о целом по его части. — Бен снова принялся собирать посуду.

— Нет, ты совершенно прав, что судишь о Татуине по одной его части, — сказала Эннилин, оглядывая свое хозяйство. — Песчинки, поселения, поселенцы — мы все крайне мало отличаемся друг от друга. Так всегда было, и никогда не будет иначе.

— Я стараюсь избегать слов «всегда» и «никогда», — возразил Бен, принимаясь вытирать уже вымытую тарелку полотенцем. Он заговорил со всей серьезностью: — То, что казалось постоянным, незыблемым, порой быстро меняется, да так, что не узнать. И часто не к лучшему.

Она пристально посмотрела на гостя. Что же, он мягок внешне, а внутри тревога? Многие ее знакомые были устроены иначе — приходилось терпеть, пока через слои грубости проступит доброта, если она вообще имелась. Может, в этом и заключался секрет его характера.

— С тобой что-то произошло, так ведь, Бен?

— Нет, — ответил он, разглядывая тарелку. И чуть слышно добавил: — Не со мной.

Он вдруг отвернулся и принялся протирать столы. Бомера, сидевшего неподвижно за столиком наедине со своей кружкой, он обошел, стараясь не беспокоить.

— Уж он-то знает, что такое — наблюдать, — просияв, сказал Бен восхищенно.

Бомер не шелохнулся. Его взгляд был по-прежнему устремлен в кружку, из которой шел пар.

— Интересно, что он там видит, — проронила Эннилин. — И зачем, в сущности, приходит сюда что ни день? — Порой она гадала, что за горесть обрушилась на родианца.

— Ты говоришь на родианском? — уточнил Бен.

— А сам он на нем говорит? Столько лет прошло, а я о нем ничего не знаю и не ведаю. — Хозяйка приподняла бровь. — И не только о нем.

Бен поглядел на стенной хронометр.

— Что же, мне пора расплатиться за канистру воды и бежать, — сказал он. — Твои болельщики скоро вернутся.

Он направился к груде прозрачных контейнеров в углу. Выбрав один и отставив его в сторону, гость повернулся и выудил горстку кредитов из глубин плаща.

— Подожди-ка, — сказала вдруг Эннилин, пока он отсчитывал нужную сумму. Она направилась к двери в гараж. — Давай встретимся снаружи.

Удивленный Бен поднял голову:

— Мне действительно уже пора.

— Не спеши, все успеется. Я мигом.

Бен мялся на крыльце магазина с бутылью в руке. Дверь гаража растворилась, и оттуда выехал старый спидер Х-31. Подрулив к гостю, Эннилин остановилась и вылезла наружу.

— Еще пару часов никого не будет, — сообщила она, протягивая руку к баклажке с водой. — Я тебя отвезу.

— Что ты, не нужно!

— Все будет отлично, — возразила хозяйка, приподнявшись. — Мы сейчас заскочим в стойла и посадим Рух на заднее сиденье.

— Это вообще возможно?

— Мои дети ездили сзади. Значит, диких животных возить можно.

Бен оглянулся, явно встревоженный:

— Послушай, не надо. Утро выдалось на славу — я и не знал, как мне это было нужно. Но как ты оставишь магазин без присмотра?

— Так там никого нет, кроме Ульбрека и Бомера. Думаю, они обойдутся без меня. — Эннилин излучала уверенность. Она наконец добилась того, чтобы он хоть немного оттаял, и пусть только попробует снова обратиться в камень! Она протянула руку гостю, не замечая еле слышного воя в отдалении. — Все нормально, Бен. Сбережешь немного времени. Давай поедем.

Вой стал громче — и Бен широко раскрыл глаза, внезапно переменившись в лице. Он схватил Эннилин за руку:

— Осторожно!

Она углядела лишь краем глаза, как нечто медного цвета вылетает из-за угла гаража. Возникшая из ниоткуда машина зацепила ее лендспидер, и тот завертелся на месте.

За долю секунды до этого Бен бросился на Эннилин, сбивая с ног, и оба повалились на песок. Небо над ними почернело, когда его затмило днище кренящегося Х-31. Лендспидер с грохотом воткнулся в синтекаменную стену, по которой пошла огромная трещина.

Бен осторожно откатился, и ошеломленная Эннилин привстала. Ее машина сидела на брюхе неподалеку от двери гаража. На правом борту красовалась вмятина, левый двигатель отвалился и висел. А позади Бена она наконец узрела и виновника происшедшего — красный «спортстер» Вики Голт. Весь его перед был смят, наполовину зарывшись в песок. За рулем, оцепенев, сидела сама Вика.

А на пассажирском месте — Джейб!

Эннилин вскочила, вне себя от тревоги, но, дойдя до места аварии, остановилась в недоумении. Сын смотрел на нее — и беспрерывно хихикал.

— Ма, привет! Мы дома!

Она почуяла запах дешевого лума, которым хатты поили зрителей на гонках.

— Ты что, издеваешься? — Ее взгляд переметнулся на Вику — тоже в подпитии. Эннилин перелезла через раскуроченный колпак кабины, чтобы подобраться к девице. — Вика!

Та, увидев надвигающуюся фигуру, тоже разразилась смехом:

— Маленький Джейбик цел и невредим, — пропела она сладеньким голоском. — Но кто же так ставит машину? Да еще в день гонок…

— Где твой отец?

Как по заказу, из-за угла гаража разудало вылетели еще два лендспидера. Первый — с Зеддом и Малленом — чуть не учинил вторую аварию. Второй, серебристый спидер Оррина, затормозил более аккуратно. За рулем была Келли, а Оррин переговаривался с тремя рогатыми деваронцами, уместившимися сзади. Те самые коммерсанты из Мос-Айсли, поняла Эннилин, с которыми друг ее семьи так надеялся заключить сделку.

— Мы в святом месте, дорогие гости, — долетел до нее голос Оррина, когда спидер остановился. — Отряхните песок с обуви и преклоните колена, когда мы окажемся внутри. — Выйдя из машины, он наконец узрел разбитый лендспидер и его хозяйку, которая решительно шла к нему. — Ого, — протянул фермер.

— Посмотри! — яростно прошипела она, всплескивая руками. — Посмотри, что они наделали!

Оррин подошел к «спорстеру». Вика и Джейб уже вылезли наружу и, хотя нетвердо держались на ногах, были целы и невредимы. Оглядев их, он перевел взгляд на трещину в стене гаража — и присвистнул.

— Ни дать ни взять еще один круг в Мос-Эспа, — громко сказал он.

Деваронцы рассмеялись.

Но Эннилин не была расположена веселиться:

— Твоя дочь пьяна! И она везла моего сына!

— Гонки закончились рано, — объяснил Оррин.

— И что? Это тебя извиняет?

Оррин шагнул ближе:

— Гонки остановили на середине. Две хаттские команды передрались. Зрители расстроились. — Он понизил голос, указывая на магазин: — Все сейчас захотят выпить, Энни…

— Так все уже напились — ты что, слепой? — Эннилин отвернулась. Заметив, что Джейб пытается протиснуться сквозь толпу к магазину, она закричала так, что сила ее гнева чуть не сбила мальчика с ног: — Куда пошел? Думаешь, я не вижу?

После чего вновь повернулась к Оррину. Тому было явно неудобно, что перед его состоятельными клиентами закатывают сцены. Но Эннилин было все равно.

— Оррин, Джейб еще ребенок. Я разрешила ему поехать на гонки под твоим присмотром. Хорошо же ты за ним присмотрел!

Фермер примирительно воздел руки:

— Энни, ты же знаешь, на гонках подростки всегда проходят боевое крещение. К тому же мы живем на Татуине и трудимся не покладая рук, а значит, все достаточно взрослые — даже в этом возрасте. Разве не так?

Еще никто не успел поддакнуть фермеру, когда, заглушая все остальное, раздался высокий женский голос:

— Бен! — Это Келли, отвлекшись от созерцания обломков, вдруг заметила знакомое лицо.

После аварии приезжий, о котором Эннилин успела позабыть, подошел к Джейбу, чтобы справиться о самочувствии. Юноша удостоил его хмурым взглядом, и в этом он был не одинок. Насколько радостно приветствовала его Келли, настолько же неприязненно его рассматривали Вика, Маллен и Зедд. Оррин отличился от всех.

— О, привет, Бен, — сказал он спокойно, когда прошло легкое удивление. Фермер перевел взгляд на Эннилин, приподняв бровь. — Вы давно тут уже вместе?

Приезжий сделал шаг назад, к покореженной машине:

— На самом деле я просто заехал за водой.

Раздавленная баклажка валялась неподалеку, а ее драгоценное содержимое сочилось в землю и испарялось. Оррин разглядел свою фирменную наклейку и расплылся в улыбке:

— Значит, марка тебе понравилась? — Оррин оттеснил Келли в сторону и положил руку Бену на плечо. — Это замечательно! Бен, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Фермер решительно поволок его к деваронцам, и приезжий бросил на Эннилин взгляд, полный паники. Ей только и оставалось, что пожать плечами. Никто и ничто не могло совладать с Оррином, когда на того нападал дух коммерции. И особенно — когда открывались богатые возможности для рекламы.

— Бен, это владельцы «Счастливого деспота» — гостиницы, казино и конференц-центра в Мос-Айсли. — Фермер повернулся к гостям. — Этот человек — местная знаменитость, между прочим, — проделал большой путь от пустошей, чтобы испить «Газированной-7» Голта! Не отыщешь лучше вкуса — от Татуина до Оссуса!

Бен покладисто кивал, пока деваронцы с энтузиазмом пожимали ему руку и трещали без умолку — как о своей поездке, так и о нем самом. Вопросы так и сыпались:

«Вы правда преодолели огромное расстояние только затем, чтобы купить воды?»

«Вы бы поехали за ней в Мос-Айсли?»

«Сколько вы готовы заплатить за стакан такой воды в приличном городском ресторане?»

«Правда ли, что вы спасли дочь хозяйки от стада бешеных бант, как она рассказала нам по дороге?»

Услышав последний вопрос, Эннилин воззрилась на Келли, которая тут же смущенно понурилась. Да, у дочери определенно разыгралось воображение, но, по крайней мере, она была трезва, как, впрочем, и всегда. Джейб постепенно приходил в себя, но надолго ли? Вика уже прошла внутрь.

— Бар закрыт! — закричала Эннилин.

Оррин шагнул к ней, разводя руками:

— Не надо — не так громко. Должен же я оказать гостям хороший прием, развлечь их. Гонки прервали на самом интересном месте!

— Их славно развлечет убийство — если твои детки еще хоть раз подойдут к моему сыну на расстояние ближе светового года.

Фермер стиснул ее руку:

— Я возмещу тебе за лендспидер, ты же знаешь. Глоумер все починит. Мне нужны эти партнеры. Очень-очень.

Эннилин застонала от досады:

— Хорошо. Я налью деваронцам — но только им. А теперь отпусти — нужно увести Бена прочь, а то он больше сюда ни ногой…

Она замолкла, увидев, какая гримаса застыла на лице у зажатого в кольце гостей Бена. До Оррина тоже что-то дошло:

— Что стряслось, дружище?

Приезжий глядел на магазин, сощурив глаза. Он попытался что-то сказать — но тут боковая дверь с грохотом распахнулась. Из нее вылетел Бомер с глазами навыкате — запнулся о крыльцо и упал ничком. Из его спины торчал нож.

А за ним в дверном проеме высился огромный тускен.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Они подошли к оазису с северо-востока. Путь был нелегок, но племя тщательно подготовилось. Иного подхода не существовало. Три долгих дня воины двигались кружной тропой от Столпов, останавливаясь на ночлег в легко возводимых — и столь же легко разбираемых — хижинах из холстины и костей банты.

Сами солнца и те играли немалую роль в плане. Небесных братьев преследовали неудачи, но на постоянство их передвижений по-прежнему можно было положиться. По бесовским теням мудрецы из тускенов могли с точностью определить не только время суток, но и день. Каждый год в одно и то же время А’Ярк и другие воины своими глазами наблюдали, как поселенцы, словно критли на трупный запах, вереницами тянутся на северо-запад.

Что это — ритуал? Один пытливый воин раз проследовал за «пилигримами» и привез известие о великом сборище, где поселенцы обильными возлияниями и игрищами воздавали хвалу своим обрюзгшим богам-хаттам. Отвратительная глупость, иначе не назовешь, но ведь и возможность отменная. И снова поток грузовых машин с продовольствием потянулся через пустыню на северо-запад — верный признак того, что означенный день празднеств близок. И почти некому защищать оазис.

Тускены передвигались парами, скрываясь за стенами построек — достаточно крупных, чтобы утаить передвижение большого отряда. А отряд и вправду был большим. Все воины явились на зов: и пожилые, и искалеченные, — и даже сын вождя А’Дин отправился в свой первый набег. Лишь женщины и дети остались в лагере присматривать за бантами.

С крыши сарая хорошо различались силуэты Колдуньи и Мохнолицего в главной постройке поселения. Одни, насколько можно было судить. Превосходно.

Превосходно — да не все. С северо-запада раньше срока непрошеным гостем явился лендспидер, хорошо знакомый тускенам: на нем несколько дней назад поселенцы прибыли на ферму, куда вторгся песчаный народ. Следом шли еще две машины — в том числе и начищенный до блеска лендспидер Улыбчивого. Стремительный прыжок с крыши — и А’Ярк снова на земле. Назад пути нет, время для атаки настало: на стороне тускенов все еще численное превосходство и внезапность.

Все их злейшие враги в ловушке. Ручейки воинов потекли через скотный двор к дверям построек. С губ предводителя сорвался воинственный клич. Но никаких понуканий и не требовалось. Все и так знали, что нужно делать.

Захватить Колдунью — и расправиться с остальными!

— Тускен! — Оррин выхватил бластер из наплечной кобуры. Он брал с собой оружие только затем, чтобы произвести впечатление на деваронцев-инвесторов. А сейчас он стрелял из него в дверь Надела. Разбойник с ружьем пригнулся, отступил внутрь и начал палить в ответ.

Деваронцы замерли в недоумении, вероятно решив, что этот номер входит в устроенную Оррином развлекательную программу. До них дошло только тогда, когда один из них упал, сраженный выстрелом в грудь. Фермер закричал, призывая остальных последовать его примеру и спрятаться за машиной. Справа Зедд и Маллен вытащили бластеры, слева Вика и Джейб залегли за поврежденным «спортстером». Нападение кого хочешь отрезвит. В воздухе замелькали оранжевые вспышки.

— Не стреляйте! — закричал Бен, прижавшись к стене здания у входа. Он указывал на Бомера: родианец, несмотря на лезвие в спине и пальбу над головой, скреб руками песок и пытался ползти вперед.

Оррин бросил на Бена неодобрительный взгляд. Как это, в тускена — и не стрелять?

Но приезжий уже ввязался в бой. Одним стремительным движением он сорвал с себя плащ, расправил его и швырнул к двери. Выстрелы прошили предмет гардероба в полете, а Бен поднырнул под них. Добравшись до Бомера, он схватил его и поволок за собой. Через секунду они уже приникли к синтекаменной стене слева от входа. Тускен палил не переставая, и выстрелы вспарывали землю в том месте, где только что лежал родианец.

— Не стреляй! — что есть сил завопила Эннилин, забившаяся за свой поверженный лендспидер вместе с Келли. — Там Бен!

Оррин посмотрел на нее недовольно. Вика и Джейб достали свое оружие из «спортстера» и теперь налили в кого попало. Из магазина доносился гвалт — тускен явно был не один. Прекратить огонь в такой ситуации было невозможно. Бен понимал, что он предоставлен самому себе, и старался оттащить истекающего кровью родианца подальше — к воротам ближайшего гаража.

— Там еще тускены! — надсадно закричал Маллен, указывая на юго-восток. Из-за угла магазина вынырнули аборигены с гадерффаями наперевес. Один из них приложил Зедда по ребрам. Оррин всадил в дикаря заряд из бластера и приказал Маллену и Зедду отойти назад. Песчаные люди взяли их в клещи. Они наступали как через магазин, так и с обеих сторон от него.

Маллен дополз до отца.

— «Клич»! — задыхаясь, взмолился он. — Врубай «Клич»!

— Я оставил активатор дома, — кляня себя на чем свет стоит, отозвался Оррин. — Мы ж на гонки ехали! — Фермер впился взглядом в Эннилин, прилипшую к своему Х-31. — У тебя активатор с собой?

Женщина не слышала его: улучив момент, она выудила ружье с заднего сиденья и теперь исступленно стреляла в непрошеных гостей. Оррин прокричал свой вопрос погромче. Она бросила на фермера сердитый взгляд:

— Я не ношу его с собой! Это твоя база — здесь должно быть безопасно!

Бен стремительно выскочил из гаражных ворот, куда только что затащил раненого, и с трудом затормозил позади Орринова спидера. Между выстрелами Маллен недружелюбно покосился на него.

— Лучше б ты бластер захватил! Свой не отдам! — огрызнулся он.

Бен не стал отвечать.

— Еще тускены! — закричал он вместо этого и махнул в сторону южного двора — туда, где возвышался огромный влагоуловитель. Еще одна группа аборигенов, поддерживая своих сородичей, наступала через двор.

Оррин, придя в замешательство, оглянулся. Это был Старина Первый, самый первый «Претормин» в оазисе. Тускены столпились вокруг него и молотили гадерффаями по его основанию.

Эннилин указала на вершину влагоуловителя:

— Там же «Клич»! Они хотят сломать его!

«Ну еще бы», — мрачно подумал Оррин. С помощью простейшего передатчика «Клич поселенцев» связывал фермы, платившие взнос, с их защитниками. Но была также и сирена. Как и на ферме Беззарда, она размещалась в самой высокой точке — на вершине влагоуловителя.

И там же находился передатчик.

Набег средь бела дня, а теперь еще и это. За все в ответе Красный Глаз — кто ж еще? Ушлый абориген как-то разобрался, что к чему, и теперь пытался отрезать оазис от внешнего мира.

Бен потянул Оррина за рукав:

— Гаражи пока свободны.

Фермер оглянулся. Только один бокс был открыт — тот, из которого Эннилин вывела свой лендспидер. Пришелец был прав — и что с того?

— Между магазином и гаражами есть проход! — заорал Оррин. — Если они уже в торговом зале, что помешает им добраться и дотуда? — Если тускены ломанутся со стороны гаражей — пиши пропало.

— Не знаю, — сказал Бен. — Но что-то их не пускает. И в этом наше преимущество. Нужно спасти людей.

Разумные слова. Оррин растолковал жестами двум выжившим деваронцам — оба были перепуганы до смерти, — чтобы они бежали к открытой двери гаража. Вслед за ними внутрь устремились остальные. После того как Бен помог доковылять еле живому после удара по ребрам Зедду, последними в дверях скрылись Маллен и Оррин. Их позиции тут же заняли аборигены и принялись вести огонь по гаражам из-за лендспидеров.

Оррин огляделся. Если им повезет не попасть под выстрелы тускенов, они могут добраться до коридора, ведущего в другие гаражи — в том числе те, где стоят машины «Клича поселенцев». Там будут запасы оружия и появится шанс спастись бегством: и у него, и у Эннилин имелся шифр, открывающий двери. Но Бен, склонившись над беднягой Бомером, все поглядывал на дверь, ведущую к магазину.

— Они неспроста там застряли, — изрек он.

Он словно пытался сосредоточиться. Как это возможно в принципе в такой свистопляске, оставалось для Оррина загадкой.

— А нам что с этого?

— Слушай! — посоветовал Бен.

Фермер опасливо придвинулся к двери, каждый миг ожидая, что к ним ворвется Красный Глаз со товарищи, но ничего не услышал, кроме бластерной пальбы и диких криков тускенов.

— Да что там за… — Оррин поспешно оглядел спутников. Прячась за верстаками, палили по аборигенам его дети, Зедд, Эннилин и ее отпрыски.

С кем же дрались тускены там, в баре?

— Кто-то приехал с вами из Мос-Эсна? — уточнила Эннилин, выглядывая из укрытия.

— Мы сбежали раньше всех, чтобы спокойно посидеть в питейном зале. — Оррин почесал в затылке рукояткой бластера. — У тебя были сегодня посетители?

Эннилин вдруг вспомнила.

— Бен! — взволнованно прошептала она. — Камеры наблюдения!

Взгляд того метнулся вбок. На стене был закреплен мерцающий экран, на который поступала картинка со всех камер в гаражах. Бен начал быстро переключаться от одной камеры к другой. А этот парень знает толк в охранных системах, подметил Оррин. В гаражах не наблюдалось ни одного дикаря. Как показала последняя камера, бой шел только в магазине.

— Так я и думал, — проговорил Бен, решительно поворачиваясь к остальным. Отойдя от Оррина, он взял один из больших огнетушителей Глоумера. — Держите оборону, — велел он и исчез в проходе.

У фермера отвисла челюсть. Этот человек спятил?

— Бен! — закричала Эннилин. Невзирая на выстрелы, она бросилась на пол гаража и подползла к Оррину. — У него нет оружия! — простонала она. — Пойдем за ним!

— Нет! — отрезал фермер, хватая ее за рукав. — Подожди. Смотри туда!

Женщина перевела взгляд на монитор — и замерла от удивления. На картинке с камеры, закрепленной на потолке торгового зала, они увидели, что именно задержало песчаных людей. Стеллажи с ружьями были повалены, а за ними залег старый Ульбрек — и разряжал в тускенов весь арсенал, какой попадался под руку!

— Ну надо же, — присвистнул Оррин, наводя фокус камеры на старика. — Чтоб меня приподняло да грохнуло!

— Кого грохнут, так это Ульбрека, — крикнула Эннилин. — Он так долго не продержится! — Тускены продолжали просачиваться в лавку и с главного входа, и со стороны скотного двора. Хозяйка Надела вцепилась в фермера. — Мы должны…

Неожиданно изображение на мониторе затуманилось. Видны были только бластерные вспышки, а затем и вовсе лишь всполохи света. Голубого света в дымке. Оррин покачал головой: что за бред сивой банты?

Эннилин высвободилась из его хватки и бросилась в коридор.

— Всем держать позицию! — крикнул фермер остальным. — И ждать меня!

И он тоже помчался в торговый зал. Завидев впереди Эннилин, он затормозил. Она неподвижно застыла на месте, утопая по лодыжки в оседающем облаке химического реагента. Дымка в воздухе стояла густая, но голубой огонь уже не мелькал. А посреди хаоса поваленных столиков, там, где прежде было не протолкнуться от аборигенов, стояла одинокая фигура. Бен держал руку за полой рубахи так непринужденно, будто всего лишь убирал на место свой бумажник, а вокруг было разбросано около десятка трупов песчаных людей.

Сквозь туман до Оррина и Эннилин донесся знакомый, хотя и очень слабый голос. Из-за импровизированной баррикады высунулся Уайл Ульбрек с автобластером наперевес.

— Вам крышка, подлые твари…

Бен спешно шагнул к старику, закрывая собой Эннилин и фермера:

— Все хорошо, господин Ульбрек. Это свои, — и обвел рукой поверженных аборигенов, — вы победили.

Оррин в замешательстве оглядел трупы, а затем всмотрелся в лицо Бена. Оно было непроницаемо.

— Это все Уайл?

Приезжий вдруг смутился и выдал с запинкой:

— Я увидел, что врагов много, но… — Он указал на валявшуюся рядом пустую канистру. — Их просто нужно было отвлечь, чтобы господин Ульбрек довершил начатое.

Потрясенная Эннилин уставилась на Бена, затем на Ульбрека, а после — на перевернутый вверх дном магазин.

— У меня нет слов, — выдохнула она.

Старик, покряхтывая, выбрался из-за своего самодельного укрепления.

— Я проснулся, а тут эти подвалили. — Он обвел поле боя удивленным взглядом. — Понятия не имею, как это я их всех укокошил…

— Но вы победили, — спешно вклинился Бен. — Остановили всех. В одиночку!

Оррин покачал головой. Теперь старина Ульбрек будет пересказывать эту историю до скончания веков. Он подошел ближе, чтобы помочь измученному старику встать, но получил решительный отпор.

— Пошел прочь, Голт! — ворчливо выкрикнул Уайл. Его глаза вдруг загорелись живым огнем. — И ты еще предлагал мне охрану? Да ты собственный дом защитить не можешь!

Оррин затаил дыхание. Да, это никуда не годится. Но снаружи по-прежнему продолжали стрелять, и в любую минуту могли снова нагрянуть тускены. Он подтолкнул старика поближе к центру магазина, и тот не стал возражать.

Эннилин вдруг ожила. Перепрыгивая через трупы, она ринулась к стойке.

Присев на корточки, хозяйка принялась торопливо рыться под ней.

— Что ты ищешь? — окликнул ее Бен.

— Сейф!

Оррин удивленно приподнял бровь:

— Да на кой тускенам кредиты?

Эннилин не стала отвечать. Наконец нащупав ящик за обрушившейся полкой, она сняла с крепления старый пистолет Даннара.

— Держи! — крикнула она, бросая оружие Бену.

Оррин метался от стеллажа к стеллажу, стараясь занять безопасную позицию: снаружи все еще были тускены, а химическая дымка рассеивалась и переставала служить защитой. Оказавшись рядом с Беном, Оррин увидел, что тот задумчиво рассматривает бластер.

— В твоих местах таких штуковин не водится, что ли? — съязвил фермер.

Бен открыл рог, но ответить не успел: в дверях с обеих сторон показались фигуры. Все до единого тускены были вооружены гадерффаями и бластерными ружьями. Оррин было прицелился, но Бен, положив руку на запястье фермера, сказал:

— Не нужно.

Тускены у входа расступились, кого-то пропуская. Оррин напряг зрение, пытаясь рассмотреть через дымку, кого именно. Этот тускен был ниже остальных и одет в более мешковатые одежды, а патронташа и вовсе не носил. И был у него один-единственный окуляр — слева. На месте правого поблескивал драгоценный камень.

— Красный Глаз, — сумрачно прошептал Оррин. Дело приняло серьезный оборот. Он понадеялся, что его дети уже успели скрыться.

Но предводитель тускенов даже не посмотрел на фермера. Лишь указал рукой, обмотанной полосками ткани, на Эннилин.

— Эна’грош, — прозвучал тихий голос, не такой гортанный, как был, по воспоминаниям Оррина, у других тускенов.

И остальные дикари повторили то же самое:

— Эна’грош.

— Это они про тебя, — молвил Бен.

Эннилин вышла из-за стойки с сейфом в руках.

Оррин было двинулся, чтобы остановить ее, но Бен придержал его за руку.

— Я думаю, она справится, — доверительно сказал он.

Эннилин бесстрашно встала перед тускенами и, раскрыв сейф, нажала кнопку на небольшом устройстве внутри. Оррин вмиг опознал его: это был активатор «Клича поселенцев» — и этот клич теперь летел из оазиса по радиоволнам и бил по ушам воем сирены. Целой и невредимой сирены.

Рев крайт-дракона огласил округу, и песчаные люди, пришедшие с Красным Глазом, повели себя ровно так же, как и всегда, — бросились врассыпную.

— У нас закрыто! — холодно объявила Эннилин. — Пошли вон из моего магазина!

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вот уже второй раз за месяц тускенские воины постыдно бежали из поселения людей.

— Продорра! Продорра! — летел им вслед крик предводителя.

Подделка! Подделка!

Но все тщетно. Несмотря на все усилия вождя, нападение закончилось так же, как и недавний набег на ферму. Сколько ни увещевай их, было ясно, что А’Ярк ничего не добьется. Они знали, что ревет ненастоящий крайт-дракон. Знали, как можно убить подделку, разворотив длинного водопийцу с ревуном на верхушке. Их разумы согласились с вождем, и тела послушно последовали за ним. Но воинам не удалось добраться до сирены, и дух их оказался слаб. Даже А’Дин бежал прочь из дома Колдуньи, забыв о своем «почтенном предке».

Колдунья все еще была там, под округлой крышей, — и там же остались мертвые тела тускенов, первыми пошедших на приступ. Сколько их полегло! Может, с ними расправилась Колдунья? Ведь это было ее пристанище, и поэтому она могла призвать на помощь все свое могущество. Но численный перевес все еще оставался на стороне племени — если бы только их удалось бросить в бой!

На бархан легко взлетел А’Дин.

— Надо уходить, — заявил он прерывисто, со свистом дыша через ротовой раструб.

— Нет!

А’Дин — единственный из сыновей, кого еще не забрала смерть, — и все же как силен был порыв ударить юнца по лицу. Неужели род вождя явил на свет отъявленного труса? Немыслимо!

Нет, лучше об этом не думать.

— Верни остальных. Мы заберем то, за чем пришли, или…

Договорить не удалось — голова самопроизвольно повернулась на новый звук.

Сирена орала по-прежнему, но крайт-драконий крик теперь звучал монотонно, на одной ноте. И сквозь него пробивался рев.

— Лендспидеры! — оставалось только в сердцах сплюнуть в песок. Их приманил вой крайт-дракона или они завернули к оазису случайно? Взгляд, брошенный на юг, не добавил надежды: тускены улепетывали что есть силы, позабыв о своем предводителе и побросав все походное снаряжение.

Мальчик склонил голову, неожиданно став совсем маленьким:

— Почтенный предок! Надо уходить.

— Все мои отпрыски родились под трусливым солнцем! — был ему ответ. Ощутив родительский гнев, А'Дин посторонился. — Нужно нагнать остальных.

— Верно. Они уходят в безопасное место.

— Нет! — Трудно было в это поверить, но глупость убегающих превысила все пределы. — Нужно их догнать, потому что они движутся не туда!

Земля поплыла у Оррина под парадными ботинками. Наверху, метрах в десяти над песком, на весь оазис и его окрестности пронзительно ревела сирена «Клича». Но ни рев, ни бегущие тускены не могли отвлечь внимание фермера от горестного зрелища.

Основание Старины Первого искрило, а вся приборная панель была разнесена вдребезги. Секретная формула Даннара была утрачена безвозвратно. Конечно, Оррин с разрешения Колуэллов много раз за долгие годы копировал настройки, но влага из его «Преторминов» никогда не имела желанного вкуса. Вода из Старины Первого была единственной в своем роде. Какой-то изъян, короткое замыкание или даже особенность монтажа, о которой Даннар не рассказывал, делали ее неповторимой. Оррин боялся лезть в сложную механику, чтобы не разрушить чудо.

И вот все пропало.

Но сирена выполнила свое предназначение — враг не достал ее, из-за того что она была высоко над землей. В свое время именно Даннар предложил разместить сирену на шпиле — Оррин предпочел бы закрепить ее в другом месте, дабы не нарушить тонкую работу влагоуловителя. И хозяин Надела принял необходимые меры предосторожности, запитав сирену отдельно от влагоуловителя. Это решение покойного друга сегодня спасло их всех. Неспособные вскарабкаться наверх или опрокинуть башню, дикари не смогли испортить сигнализацию.

Их уберег Даннар. И теперь сирена отомстит и за него, и за его дом. Поселенцы стекались в оазис на лендспидерах, рососпинниках, эопи и мотоспидерах. Все возвращались из Мос-Эспа, держа путь в Надел, — сирена и сигнал только подстегнули их.

Оррин обернулся, встречая новоприбывших: поселенцы собирались у гаражей и магазина. Лендспидер, разбитый первым, был не на совести тускенов, но машины, все в темных подпалинах от бластерных лучей, ясно говорили, что здесь развернулись боевые действия. В торговом зале Джейб и Вика уже снимали оружие с поваленных стеллажей и раздавали добровольцам.

На улице размахивал руками Маллен, направляя поселенцев на позиции для обороны оазиса. Аборигены отступили, но в любую минуту могли напасть снова. Особенно такие отчаянные, как Красный Глаз. При воспоминании о хваленом воителе Оррин покачал головой. Никакой он не демон, пылающий местью, — просто кряжистый тускен-коротышка. Да, предводитель не боялся сирены, но зато не обучил этому своих сородичей. Может быть, теперь Надел будет в безопасности.

Оррин поглядел на Бена, сидевшего на земле подле раненого родианца. Доктор Мелл, возвратившийся с гонок со своим отпрыском, потянул фермера за рукав.

— Бомер-то живой, — прошептал мон-каламари.

— Да ну!

— Сам не могу понять как. Говоришь, за ним ухаживал этот парень?

— Да, как только тускены драпанули… Он… Да нет, я не видел, что именно он делал. Но наверняка перевязал ему рану. — Оррин вздохнул с облегчением — пожалуй, в первый раз за последний час. — У родианцев не иначе кожа дубленая.

Доктор снова бросил изумленный взгляд на больного.

— Все равно надо сейчас же отвезти его в Бестин, — заявил он.

Оррин кивнул:

— Мы расчистим путь.

Площадь перед магазином была заставлена транспортом. На учениях фермеров наставляли прибывать в строго определенном порядке, вооружаться и отбывать на машинах «Клича», подготовленных к боевым действиям. Но сейчас все заезжали в оазис с одной стороны, и у лавки наступил полнейший хаос.

— Сэр!

Голос принадлежал не человеку. Оррин уже и думать забыл о своих гостях. К нему подковыляли два инвестора-деваронца, неся на носилках тело мертвого коллеги.

— Мы наняли машину и возвращаемся в Мос-Айсли, — объявил старший из инородцев тихо и мрачно. — Нужно приготовиться к похоронам.

Фермер опустил голову:

— Если вы подождете, я…

— Нет, мы не будем ждать.

Деваронцы занесли тело в салон одной из машин.

— Я скорблю о вашей утрате. — Оррин пытался одновременно выразить грусть и перекричать шедшие полным ходом военные приготовления. — Но спустя какое-то время мы ведь сможем вернуться к переговорам? Вы по-прежнему располагаете гостиницей, а я…

— Нет, — хмуро отрезал младший деваронец. — Вы привезли нас посмотреть угодья Голта. Это дикое место, и вы не в состоянии его защитить. — Инородец окинул печальным взором своего павшего товарища. — Бедняга Джерветт опасался, что мы зря затеяли эту поездку. Что же, он оказался прав. Посмертно.

Оррин воздел руки:

— Пожалуйста, примите во внимание…

— Извините!

Фермеру оставалось лишь с болью наблюдать, как его без пяти минут деловые партнеры удаляются прочь со своей печальной ношей. Он лихорадочно соображал. Можно ли еще спасти сделку? Но жизнь вокруг продолжала бить ключом, и Оррин очнулся, заслышав над ухом чей-то скрипучий голос. Воспрянувший Ульбрек бродил по улице и пересказывал каждому подвернувшемуся под руку о своих великих подвигах.

И все слушали охотно, ибо дела были сотворены неслыханные. В лавке лежало с десяток тускенских трупов. И все, кто слонялся поблизости, видели, как Эннилин с помощниками вытаскивают тела наружу. На некоторых были видны следы от бластерных выстрелов, но на других — только ожоги и порезы. Что же такое раздобыл Ульбрек под стойкой, чтобы учинить над ними такую расправу? Старик и сам не ведал. Поначалу. А потом принялся с увлечением дополнять историю. Бен в ней все еще фигурировал, но оказывался на месте перестрелки только в тот момент, когда все было уже кончено. Этот бродяга, дурачок такой, зачем-то притащил туда канистру с реагентом для огнетушения.

В повести Ульбрека была и присказка.

— Вот уж не сумлевайтесь, я расправился со всеми! А на Голта и его милую компашку надежды никакой! — повторял старик то и дело. — «Клич поселенцев», говорите? — сплевывал он сквозь побуревшие зубы. — Скорее уж «Крах поселенцев»!

— Ты несправедлив, Уайл! — Оррин протолкался через толпу и встал рядом. — Нам просто не повезло. Праздничный день, вот и все.

— На вашем месте я бы ни кредита не внес в этот фонд, — возгласил Ульбрек. — Я бы потребовал возмещение!

Ему внимали, и вот уже несколько слушателей враз закивали и начали тихо переговариваться.

— Нет! — Сердце у Оррина забилось сильнее. — Эй, послушайте меня! — Фермер подошел к своему лендспидеру и поставил ногу на капот — так же, как и в миг своего торжества несколькими днями ранее. И поза, и толпа — все совпадало, но как разнился повод. — Слушайте меня! Сегодня оазис спас «Клич»! Просто вначале у Энни под рукой не было активатора. Но как только сирену включили, тускены задали стрекача, как трусливые вомп-крысы! — Оррин возвысил голос: — Все скопом — и даже Красный Глаз!

— Красный Глаз? — Все вдруг загомонили разом.

— Здесь побывал Красный Глаз? — задал вопрос один из фермеров.

— Да! И дикари отступили вон в ту сторону, — заявил Оррин, указывая на юг. — У нас донесение от патруля на скайхоппере. Они бегут к Хантеровой теснине!

Толпа на миг притихла, а затем разразилась криками. И один из голосов выразил общую мысль:

— Покончим с ними раз и навсегда!

Колеблясь, Оррин оглядел земляков. Как пить дать они были правы. С Красным Глазом на штурм оазиса пришло невиданное доселе число тускенов. Теперь уцелевшие бежали по пустыне к Хантеровой теснине, а эта часть Джандлендских пустошей была хорошо изучена. Теснина располагалась у ближайшего прохода в разлом Ройя, где в скалистых лабиринтах любили прятаться дикари. Тускены и Красный Глаз наверняка думали, что им удастся переждать бурю. Но они шли прямиком в ловушку. На этот раз вооруженный отряд «Клича поселенцев» мог уничтожить песчаных людей и искоренить угрозу.

Оррин проводил взглядом отбывающих деваронцев, и снова ему на глаза попался Ульбрек. Старик растерял своих слушателей, но еще не выдохся. Ничего, сейчас Оррин перехватит инициативу.

Он поднял взгляд на небо. Солнца стояли еще высоко, и фермер решился. Нет, такое нельзя спускать с рук. Тускены — нарочно или случайно — посягнули на базу «Клича поселенцев». А деньги, которые окрестные жители платили в фонд, доставались им отнюдь не даром. Если «Клич» не в состоянии защитить себя, то что в нем проку?

Глава фонда бросил недвусмысленный взгляд на Маллена:

— Отлично! Дело решено. Водителей выстраивай слева, стрелков — справа. — Оррин мрачно улыбнулся и пальнул из бластера в воздух. — Поохотимся!

— Какая гадость! — прощебетала Лили, пихнув труп тускена черенком метлы, и наморщила свой алый носик. — Да я тут больше ничего в рот не возьму!

— Спасибо за сочувствие, — с иронией заметила Эннилин, дергая на себя брезент. Лежавший на нем труп дикаря подскакивал, задевая за препятствия, пока она волочила его к восточному входу. Хозяйка не ведала, что едят песчаные люди, но этот абориген был весьма упитан.

Отряд Красного Глаза только-только покинул пределы хозяйства Эннилин, а та уже принялась думать, как навести порядок. Тянуть было нельзя. Слишком многие стали свидетелями разгрома в Наделе, и слишком многие реагировали на это так же, как и Лили. Открыться для посетителей и думать было нельзя. Тускенский набег похоронил не только частицу собственности Эннилин, но и возможную немалую выручку за вечер. Но если она хотела спасти магазин, к уборке нужно было приступать немедленно.

Снова вошла Келли в платке для верховой езды, повязанном поверх рта, и бросила Лили пару перчаток.

— Давайте следующего, — объявила девушка. — Может, их штабелями сложить в рососпинничьем загоне?

— Не стоит, — решила мать. — От них так разит. Животные потом там спать не смогут. — Она повернулась к дочери. — Привяжи прицеп к мини-фургону. Отвезем их в Трясуны — как только Оррин скажет, что опасность миновала.

— В Трясуны? Да у нас трупы раскидает по всему рельефу.

— Мне все равно. — Эннилин свирепо поглядела на грязное пятно в углу, оставленное трупом тускена. Чтоб его сарлакк сожрал!

Как безжалостно они надругались надо всем, что было ей дорого, — да к тому же именно сегодня! Эннилин вышла наружу лишь единожды — чтобы взглянуть, что сталось со Стариной Первым. Утрачено было одно из ее воспоминаний о Даннаре — и, не дойдя до влагоуловителя двадцати шагов, она поняла, что утрачено безвозвратно.

Но члены ее семьи были живы и здоровы, хотя привести Джейба в чувство лучше было бы не тускенским набегом. Прежние несчастья казались ей теперь пустяком. Приструнить Джейба, который отбился от рук? Легче не бывает!

Из прохода к гаражам возник Бен.

— Доктор Мелл увез Бомера, — сообщил он, вытирая руки о тряпку. — Он будет жить.

— Это чудо какое-то, — просветлев, ответила Эннилин. — Не знаю, как тебе это удалось, Бен. Я рада, что сегодня ты был рядом.

Лили перестала на миг драить полы и ткнула пальцем сначала в Бена, а затем в подругу:

— Ты. И ты тоже. Рассказывайте. Вы этот денек вместе коротали?

— С самого утра, — прошептала Келли, адресуясь зелтронке, но достаточно громко, чтобы ее слова достигли ушей матери. — Наедине.

Лили выразительно посмотрела на Эннилин и приподняла бровь.

— Парочка-другая тускенов тоже составили нам компанию, — пошутил Бен. — Мне пора. — Он водрузил капюшон на голову и стремительно зашагал к выходу, ловко обогнув зелтронку. Та усмехнулась ему вслед.

Эннилин кивнула, устало вздыхая, и подошла к груде контейнеров с водой. Они рассыпались, но были целы.

— Возьми все-таки свою воду — ты ведь заплатил.

Она сбросила перчатки и направилась к гостю, но тот уже открывал дверь наружу.

— Ио-хо-хо! — доносилось с улицы.

Бен замер в дверях. Один за другим мимо проносились лендспидеры, а их пассажиры пребывали в явно приподнятом настроении. Эннилин с трудом дотащилась до входа — силы кончались. Если это еще народ с гонок, подумала она, то им в Наделе ловить нечего.

Но, выйдя на крыльцо, она обнаружила, что гаражи «Клича» опустели — и машины, набитые дружинниками, двигались по пустыне на юг. И стар и млад — в основном млад — орали во все горло и потрясали бластерами. А во главе колонны шел USV-5 Оррина с несколькими пассажирами.

— Ох, — вырвалось у Бена. — Но ведь это не может быть он?

— Он-он, — ответила Эннилин, бранясь себе под нос.

Она поспешила обратно к гаражам, громко зовя сына, но там обнаружился только Зедд. Парень, одурманенный лекарствами, потирал ушибленные ребра. Дозваться его было нелегко.

— Они Красноглазого гонят, — отвечал он, морщась от боли. — В Хантерову теснину почесали.

— А Джейб? Они взяли Джейба?

— Да он первый рванул, — сообщил поденщик, ухмыляясь сквозь сломанные зубы. — Надеюсь, и за меня парочку тускенов поджарит.

Ярость захлестнула Эннилин. Она влетела в ворота гаража и через двадцать секунд вывела наружу старый мотоспидер, который у Глоумера брали напрокат реже остальных.

Обогнув на полной скорости угол магазина, она заметила Бена, который спешил к эопи.

— Джейб ушел с ними, — крикнула она, затормозив. — Они едут к Хантеровой теснине.

Бен с тревогой поднял взгляд:

— Что это за место? Там опасно?

— Еще как. Оттуда нельзя выбраться, — излила она душу. — Тускенам придется драться не на жизнь, а на смерть!

Он прищурился:

— С ним Оррин. Впрочем, какой от этого толк…

— Именно. — Эннилин вцепилась в ручку зажигания. — Ему шестнадцать, Бен, — и он сегодня приложился к бутылке. Я не знаю, насколько он сейчас в себе.

— Да и ты сейчас сама не своя. Ты устала, вымоталась. — Бен подошел ближе и взялся за одну из ручек мотоспидера. Зажигание было выключено, но руки женщины тряслись, хотя глаза светились отчаянной решимостью.

— В этот день много лет назад погиб Даннар, а сегодня чуть не погибло дело его жизни. И сегодня его сын не умрет!

— Лучше поеду я, — подумав, предложил Бен. — И присмотрю за мальчиком.

— Тогда присмотри за нами обоими или оставайся тут, — выпалила Эннилин, поворачивая ручку зажигания и подвигаясь на сиденье вперед. — Потому что я ни за что не останусь!

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Они оставляли позади километр за километром, а сердце Эннилин все колотилось. Но все же ей было легче оттого, что Бен рядом. Когда мотоспидер кренило, его руки сильнее сжимали ее талию. Она сама настояла на том, чтобы вести машину, поскольку знала дорогу. И Бен не пытался отобрать руль.

Лучи полуденных солнц опаляли ей лоб: Эннилин не захватила головного убора. Что она там твердила Бену о солнцах и старении? «Попробуй завести детей — вмиг состаришься», — внутренне вздохнула она.

Джейб! Да что стряслось с мальчишкой? Понятное дело, он терпеть не мог работать в магазине. Ей это тоже не нравилось в его возрасте, но ей приходилось, и он тоже был вынужден приучаться к труду. Пусть он болтается с Голтами, пусть выпускает пар — это нормально. Но Джейб — нежный юноша, он не задира, как Зедд, не брутальный стрелок, как Маллен. Карьера охотника за головами ему точно не светит. Почему же он с таким рвением побежал за тускенами?

Она знала причину. Тускены убили его отца. Сегодня был памятный день и для Джейба.

Эннилин надеялась лишь на то, что не опоздает.

Казалось, вся планета слышала, как А’Ярк истошно кричит в муке.

Предводителю тускенов еще не приходилось мчаться с такой скоростью и так долго. Песчаные люди ведали, как бежать: трусливое солнце их этому научило, но тускены не без причины не отходили далеко от своих стоянок и бант. Преодолеть короткое расстояние с гадерффаем в руке не составляло труда, но перемещаться с ним на длинные дистанции было обременительно. Даже самый проворный бегун — А’Ярк не исключение — рисковал получить болезненный удар посохом по колену. Сейчас оба колена жгло, а боль в мышцах, уже нывших от напряжения, становилась нестерпимой.

Без бант еще зеленые юнцы наверняка заблудятся. Передовой отряд уже взял неверное направление. Они проявили глупость, но вина за это целиком лежала на вожде. Расчет был и на успешный набег, и на организованное отступление. И если не удастся вернуть беглецов, все племя погибнет.

Юный и быстроногий А’Дин, новоиспеченный воин клана, припустил вперед, спеша доставить распоряжение предводителя. Тускены уже просочились сквозь каньон с отвесными стенами, известный как Лжеустье, стремясь попасть через него в Столпы. Вождю была известна тайная тропа, но иным тускенам — нет.

Мимо со свистом пролетел серебристый лендспидер. Машина Улыбчивого.

Надо было убить его, когда представилась возможность. Из-за темного выступа в скале, где нашлось подходящее укрытие, были видны и другие машины. Некоторые неслись прямо к Лжеустью. Иные, отделившись от колонны, сворачивали к восточному и западному обрывам, взбираясь по склонам. Наверху зависла угловатая летающая машина — жаль, что слишком высоко и ружейный выстрел до нее не достанет.

Поселенцы. Машины. Их так много, что не сосчитать. Прежде А’Ярк и другие тускены не раз сталкивались с бойцами Улыбчивого и каждый раз теряли воинов и постыдно бежали. Но теперь все будет по-другому. Племя покусилось на убежище самого Улыбчивого. И потерпело поражение. Сейчас пощады ждать не стоит.

Летающая машина пролетела меж солнц. Старшее солнце тоже не смогло совершить убийство — и было приговорено к пожизненному бегству. Да, А’Ярк может бежать. И останется в живых. Но племя — нет.

И вот к ним был послан А’Дин, последний уцелевший сын. Род мог прерваться.

И не только этот род. Оставалось лишь карабкаться на скалистый холм, проклиная боль.

— Вы их догнали! Догнали!

Обрубая связь, Оррин светился от радости.

Скайхоппер привел их по нужному адресу — его пилот то и дело передавал информацию о местонахождении тускенов. Вскоре и сами дикари выдали себя, дав несколько никчемных залпов по трехкрылому летательному аппарату.

Хантерова теснина, образованная стекавшей лавой в предгорьях Джандлендских пустошей, начиналась с широкого устья, делала два изгиба и разветвлялась на десяток крутых каменных лестниц, по которым не вскарабкался бы и вуки. Но самые высокие стены каньона, восточная и западная, находились на одном уровне. И у поселенцев было преимущество над тускенами — наблюдение с воздуха. Аборигены явились на верную смерть.

— Держитесь подальше от края, — велел Оррин добровольцам. Ни к чему было лезть под выстрелы дикарей. — Ждите, пока они не полезут сами. А потом палите изо всех стволов.

Сражение уже началось. Один из отрядов дружинников, заняв позицию на уступе, который выдавался в сторону теснины, вел прицельную стрельбу по тускенам, словно по мишеням в тире. Ярко-оранжевые вспышки расцвечивали скальные обрывы, окружившие кочевников. Завывая, те падали один за другим. Другая группа добровольцев — фермер заметил среди них Джейба и свою дочь — палили по тем, кто пытался залечь и спрятаться.

Радостные крики раздались слева от Оррина — сцена бойни повторилась на другом участке каньона. После столкновения в оазисе фермеру не очень хотелось так скоро устраивать вылазку, но теперь он понял, что игра стоила свеч. Всем требовалось поднять боевой дух. Без положительной встряски репутация Даннарова надела и «Клича» пошатнулась бы навеки. Дикари должны были получить отпор.

Да, без этого никак. Оррин вразвалочку подошел к обрыву, держа ружье на изготовку и поражаясь тому, насколько поднялось у него настроение. В этом он был не одинок — лица окружающих говорили красноречивее слов. Некоторых он узнал — поселенцы с востока, которые несколько лет назад хоронили погибших из отряда Клигга Ларса. Его бросало в дрожь при мысли, что им пришлось пережить. Немногие решались говорить об этом. Разумеется, они хотели отомстить, но понимали, что так далеко забраться в глушь — верная погибель.

Нелегко остаться прежним после такого, пришло Оррину на ум. Можно жить как ни в чем не бывало, убеждать себя, что все нормально. Но еда и вода потеряют былой вкус, и камень в груди будет стеснять дыхание. Пока не настанет момент, когда можно будет дать волю чувствам.

По-другому поступить было нельзя.

Он припал к земле у самого края. Такая осторожность была излишней: никто уже не стрелял из теснины. В поисках спасения несколько десятков обернутых в лоскуты аборигенов металось по дну каньона — кое-кто даже побросал посохи и ружья.

Тупое стадо, осудил их в душе Оррин. Чуть раньше у него возникло опасение, что дикари поумнели: как-то же они догадались нагрянуть в оазис. Сомнительный вывод: какой ум может быть в голове у тех, кто обматывает себя тряпками и живет посреди пустыни? Но ведь именно Даннаров надел служил защитой и опорой для всех прилегающих к Пикковому оазису земель, и именно влагоуловитель с сиреной первым делом принялись ломать тускены. Глядя сейчас на дикарей, бестолково суетящихся на дне каньона, фермер решил, что это чистая случайность. У Красного Глаза, быть может, и есть толика ума, но остальные тускены лишены и ее.

Встав на колено, Оррин принялся сокращать их число. Один из дикарей, худощавый и высокий, успел высоко подняться по дальнему склону, вскарабкавшись по скале к гребню. Оррин заметил его и сразил метким выстрелом. Луч вонзился дикарю посредине спины, и он свалился с другой стороны гребня, исчезнув из виду.

— Это, часом, не наш Красноглазишка полетел? — спросил Оррина его сосед-дружинник.

— Нет, чересчур высокий. Но мы потом тела проверим, — ответил фермер и хмыкнул. — Они завернулись в погребальные саваны! Так похороним их, друзья!

У Эннилин вырвался вздох.

Они с Беном достигли теснины с запада, кругами взобравшись по неровной местности к подножию насыпи. Карабкаясь на груду скального крошева, она слышала, как разносится по каньону эхо от выстрелов. А теперь, лежа на животе, видела всю картину.

— Это же просто бойня.

Бен, засевший в нескольких метрах от нее, не шевельнулся.

— Они расстреливают тускенов! — повторила Эннилин, повернув к нему голову. — Это подлинная резня!

— Вижу, — промолвил ее спутник.

Он сидел с закрытыми глазами, подобрав под себя ноги, точно его мучила головная боль. От солнечных лучей или грохота ружей? Или от всего пережитого за день? Эннилин не могла разобрать. Он словно ушел в себя — далеко-далеко, где он пребывал всегда, когда ему не случалось заглянуть в Надел. Но и у нее самой начинала болеть голова — особенно тогда, когда она видела, как весело — словно в тире на ярмарке — палит в компании своих друзей Джейб.

Она покачала головой: отсюда нечего было и думать добраться до сына. Но похоже, опасность не грозила ни Джейбу, ни им с Беном. Эннилин встала, собираясь позвать ребенка, но мышцы, пребывавшие в напряжении с момента вторжения тускенов в оазис, вдруг отказались повиноваться. У нее перехватило дыхание, и она упала на колени, стараясь не потерять сына из виду.

Бен подошел к ней ближе, сел рядом и тихо, сдержанно спросил:

— Что ты чувствуешь, когда видишь все это — и вспоминаешь, что они сделали с Даннаром… и с твоим магазином? Тебе становится легче?

— Нет. — Эннилин закрыла глаза. В голове не было ни единой мысли, объясняющей, отчего она так ответила. И она повторила снова: — Нет.

Бен склонил голову. И Эннилин показалось, что с его губ слетело: «Хорошо».

Мешковатая одежда раздулась при приземлении после затяжного прыжка. В ущелье оказался еще один воин, прятавшийся за каменным выступом. При виде вождя перепуганный тускен вылез наружу — его била дрожь.

«Это не мой сын!»

Воин увидел, как А’Ярк указывает ему путь — короткую тропу наверх позади себя. Еще один трус, заблудшая душа, не заслужившая спасения. Но время для наказания пока не пришло.

Выстрел прочертил по камню рядом. Пришлось снова напрячь уставшие мышцы — и продолжить бег. Предводителю тускенов были ведомы все тайные тропы в теснине и все места, где можно укрыться. А’Дин обязательно найдется — А’Дин, который послушался и не сбежал. Послушался и поспешил на поиски остальных.

Все больше тускенских голосов слышалось у перевала. Надежда еще теплилась.

— Скорострельная у тебя пушка, — протянул Маллен, наблюдая за отцом.

— Ага, — отозвался Оррин.

Ему не удавалось хорошенько прицелиться, но этого и не требовалось. Один дикарь выскакивал из-под прицела, но на его месте тут же возникал другой, так и просясь, чтобы его поджарили.

Повсюду слышались выстрелы, и все они были нацелены вниз. «Мы творим историю», — подумалось фермеру.

Уже не одно столетие прошло с тех пор, как Алхара, разбойник, когда-то бывший ученым, предал своих союзников-тускенов и перебил их на плато Большая Мезра. Множество дикарей было истреблено больше десятилетия назад во время свары между хаттами. Никто не удосужился пересчитать тела в тот день. Что касается деяний Алхары, то о них слагались лишь легенды. Оррин работал на земле и не был генералом, но чувствовал, что битва в день гонок «Бег кометы» войдет в историю борьбы с тускенами наравне с теми легендарными событиями.

Голова пошла кругом, и фермер опустил ружье. Всюду, куда хватало взгляда, лежали трупы. Их было уже так много, что он на мгновение замер.

— Куда еще-то! — крикнул он сыну, пытаясь отдышаться.

Другой земледелец, услышав его слова, рассмеялся:

— Что, ребятки, боитесь, что «Клич» без дела останется?

Маллен с тревогой поглядел на отца.

— Это вряд ли, — ответил тот, возвысив голос. — В пустошах за каждым камешком всегда сидит по пескоеду.

Оррин снова подошел к краю и тщательно осмотрел каньон. Подняв взгляд от осыпающегося склона, он заметил движение. Палец самопроизвольно потянулся к спусковому крючку, но Оррин остановился, едва осознал, кого видит.

— Энни?

Маллен шагнул к отцу, который указывал куда-то на ту сторону каньона. Передавая друг другу макробинокль, оба всмотрелись вдаль. Да, там действительно была Эннилин.

И Бен. Снова этот Бен.

— Они просто сидят, — заметил Маллен. — Разве они не хотят тоже пострелять?

Отец осклабился:

— Не каждому дано быть бойцом.

Эннилин повернулась к мотоспидеру, оставленному у подножия каменного спуска, понимая, что здесь от нее нет никакого проку. Что ей теперь делать? Джейба довезет до дома Оррин. А там сейчас работы хоть отбавляй. Ее плечи поникли.

— Мои клиенты разбежались, — начала она, подняв взгляд на Бена. — Нам бы очень пригодилась помощь, чтобы привести Надел в порядок. Если надумаешь…

— Мне правда пора домой. Заберу Рух и сразу же уеду.

— Ладно. — Эннилин не хотела спорить. Она начала спускаться с холма к мотоспидеру, обходя огромные валуны.

Но не дошла. Из-за массивной скалы возник рослый тускен, потрясавший над головой гадерффаем. От ужаса она застыла, не в силах сдвинуться с места. Но замер и тускен — он узнал ее.

— Эна’грош!

Эннилин ощутила прикосновение Бена — и мир завертелся вокруг нее волчком. Миг спустя отшельник уже стоял на ее месте и пытался вырвать из рук разбойника массивный посох. Бурые и песочно-коричневые одежды закружились в прерывистой пляске по каменному крошеву, и упавшую Эннилин чуть было не затоптали.

Она протянула руку, надеясь схватить аборигена за ступню и повалить с ног. Но нечаянно схватилась за ботинок Бена, вынудив того потерять равновесие. Разъяренный дикарь ринулся на врага, опрокинув того назад. Лежа на земле, Бен крепко схватился за гадерффай обеими руками и попытался оттолкнуть противника, который всеми силами тщился раздавить его.

С трудом привстав на колени, Эннилин вдруг вспомнила, что прихватила с собой из Надела не только спидер и Бена. Она вырвала бластер из кобуры и, спотыкаясь, подошла к дерущимся, уже готовая выстрелить в упор.

Но тускен вдруг обмяк и навалился на противника всем телом. Бен оттолкнул от себя гадерффай: тело дикаря перевернулось и покатилось вниз по склону, цепляясь за камни.

Эннилин протянула руку Бену:

— Ты как?

— Вроде цел, — ответил тот, отряхиваясь. — А вот наш друг был уже при смерти, когда напал на меня.

Продолжая целиться из бластера, Эннилин осторожно приблизилась к трупу. Одеяния тускена были опалены, а на теле виднелась аккуратная дырочка от выстрела из бластерной винтовки.

— При смерти? — недоверчиво воскликнула Эннилин. — Да он чуть тебя не убил!

— Он пытался изо всех сил, — кивнул Бен, поднимая с земли гадерффай. Не веря своим глазам, Эннилин воззрилась на спутника — тот был совершенно спокоен. Как ни в чем не бывало.

Он подошел к ней и встал на колени у тела тускена.

— Да, — сказал он сам себе, осматривая труп. — Он мертв — мертвее не бывает. И довольно молод — лет ему примерно как Джейбу.

Глаза Эннилин расширились от изумления. Раньше она никогда не видела песчаных людей так близко. Не слишком приятное общество — как ей удалось сегодня познать на личном опыте. Да и на что там было смотреть? Полосы грубой ткани и мешковатые одеяния полностью скрывали тело. Но сейчас, когда Бен перевернул тускена, Эннилин обнаружила, что воин так же худощав, как и ее сын.

— Как Джейбу? — Ее одолевали сомнения. — Они люди? Как мы?

— Нет, не в этом суть. — Бен поднял на нее глаза. — Ты хотела изучать экзобиологию. В Галактике бесчисленное множество живых существ, которые вовсе на нас не похожи. Мы можем пытаться понять их. Более того, их стоит попытаться понять. Но даже если принять, что их поведение естественно, вовсе не обязательно добровольно лезть сарлакку в пасть, когда тот вознамерится пообедать.

Эннилин от души рассмеялась — впервые со времени их совместного завтрака. Но не успело как следует отлечь от сердца, как она заметила, что из-за северного гребня за ними кто-то наблюдает. Кровь застыла у Эннилин в жилах.

— Красный Глаз, — вымолвила она.

— И с ним другие, — добавил Бен, указав на юго-запад.

Казалось, все, кто выжил в каньоне, пришли сюда, чтобы укрыться в холмах. Из-за камней возникали головы тускенов, гадерффай, ружья — и пропадали вновь.

Эннилин бросилась к мотоспидеру, но Бен загородил ей путь.

— Нет, — твердо сказал он. — Они будут стрелять — точно так же, как отряд Оррина стрелял по ним.

Отряд! Эннилин бросила отчаянный взгляд на восточный склон. Если они с Беном попытаются взобраться по нему, то окажутся легкой мишенью и никто из дружинников не придет им на помощь. Никто даже не узнает, что они здесь.

Тускены снова задвигались.

— Они готовятся. Наверное, хотят убедиться, что мы одни, — проговорил Бен, понизив голос. — Не суетись и делай, что я скажу.

Эннилин в испуге посмотрела на него:

— И что мне делать?

— Мы проведем один экзобиологический эксперимент, — ответил ее спутник, становясь на колени у мертвого тела тускена. — Скорее. Помоги мне!

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Они сошли с ума! Сошли с ума!

Под жаркими лучами послеполуденных солнц Эннилин колотило, как в морозную стужу. От ужаса у нее в жилах заледенела кровь, а мышцы одеревенели. Но Бен шел вперед — и она не отставала.

Они шагали по обе стороны от мотоспидера, ведя его за руль и не выключая репульсоров. Гадерффай павшего воина был закреплен у руля спереди, а тело тускена Бен перекинул через сиденье.

Когда он поднял вонючий труп с земли и водрузил его на спидер, Эннилин сочла своего друга сумасшедшим. Но в ответ на ее протесты он лишь приложил палец к губам. Кругом еще оставались уцелевшие аборигены, которые могли за ними следить. И раз они до сих пор не напали, шептал Бен, то, скорее всего, еще пытаются взять в толк, сколько врагов им противостоит. Но рано или поздно это случится. И вот он повел машину к северному склону.

Теперь Эннилин хорошо различала силуэты аборигенов по ту сторону холма. Красный Глаз стоял на коленях посреди семи соплеменников, сжимая в руках оружие. Воины укрылись в расселине, выточенной бурными ветрами пустыни, которые обрушивались на окружавшие теснину склоны. Дикари распластались в неглубокой впадине. Их желто-коричневые одежды сливались с песком, и пилот скайхоппера не разглядел бы их, даже если бы сильно напряг зрение.

Эннилин с беспокойством посмотрела наверх. Уже некоторое время летательного аппарата не было видно. Или он отбыл на дозаправку, или его попросту отозвали. Но именно сейчас он был нужен как никогда. Песчаные люди видели их с Беном — и видели, что в небе пусто. «Они знают, — подумала она, тяжело дыша, — знают, что мы одни».

— Ты не одна, — вдруг произнес Бен.

До занесенной песком расселины оставалось не больше десяти метров, когда Красный Глаз поднялся. Глядя на предводителя, встали и остальные тускены. Эннилин невольно сняла руку с руля и потянулась к бластеру на бедре.

— Не надо, — предупредил Бен.

При приближении пары ошеломление предводителя нарастало. Единственный здоровый глаз определенно подводил. Люди — Мохнолицый и Колдунья — спокойно шагали навстречу племени.

Здесь у Колдуньи не было сирены — уловок ждать от нее было немыслимо. Обладает ли она такими силами, чтобы как ни в чем не бывало пройти сквозь их ряды? Пусть ее могущество велико, но подобная дерзость должна быть наказана. Племя запугано, на племя охотятся, но тускены непременно отомстят.

— А’Ярк! — позвал один из воинов. — Смотри!

Очертания тела, лежавшего на сиденье между двумя людьми, не узнать было нельзя.

А’Дин.

Эннилин позабыла слова своего спутника, когда одноглазый воин издал рык. Она отпустила руль и выхватила бластер. Тускен шагнул навстречу людям, и за ним потянулись сородичи. Бен, предупреждая выстрел Эннилин, вышел вперед и встал перед спидером на линии огня.

И только тут она поняла, что Бен держит в руках оружие погибшего мальчика. Он воздел гадерффай — и сделал то, что не ожидали от него ни Эннилин, ни тускены.

Он положил посох на землю.

Медленно, чтобы аборигены видели каждое его движение.

Красный Глаз замер на полпути.

Не сводя взгляда с дикарей, Бен выпустил оружие и отступил на шаг.

— Таким образом я показываю, — пояснил он вполголоса, — что не взял трофеев.

Он отступил еще и легонько подтолкнул спидер вперед. Испуганная Эннилин попыталась схватить машину за сиденье, но не преуспела.

Спидер легко преодолел расстояние между ними и вождем, который поймал его за руль. Красный Глаз стремительно сдернул тело со спидера и встал рядом с ним на колени. Остальные дикари не двигались.

Эннилин смотрела, как этот закоренелый разбойник осматривает труп. Что-то не вязалось. Складки одежды лежали не так, и сама коленопреклоненная фигура выглядела иначе. И то, как Красный Глаз прикасался к лицу умершего мальчика, подсказало ей, что…

— Она женщина, — прошептала Эннилин Бену. — Она его мать.

А’Ярк подняла голову, услышав голос Колдуньи, и завыла.

Пусть поселенцы слышат. Ярость разлилась по усталым конечностям. Много глупцов погибло сегодня. Но А’Дин умер как тускен!

Издав пронзительный вопль, А’Ярк подняла гадерффай сына. Воины тоже схватились за ружья. Это все по вине Колдуньи. Не будь ее, вождь не отдал бы свое племя на растерзание. Какая разница, есть ли у Колдуньи бластер или особые силы? Она заплатит за все!

Но Мохнолицый, упредив движение А’Ярк, метнулся и заслонил Колдунью собой. Его коричневый плащ распахнулся, и в лучах солнц на его поясе блеснул металл.

Еще оружие? Какая разница! Вождь замахнулся — и замер, уже пристальнее вглядевшись в короткий металлический цилиндрик, висящий на скобе посреди складок плаща. Колдунье предмет виден не был, но А’Ярк разглядела его очень отчетливо. Ей уже доводилось видеть такой много лет назад.

— Шарад, — сорвалось с ее губ, и пальцы указали на оружие, наполовину скрытое одеждой. — Шарад Хетт.

Теперь настал черед Бена застыть в недоумении. Эннилин не поняла, что остановило замах вождя тускенов. Но слова определенно поставили отшельника в тупик.

— Шарад? — Бен осторожно запахнул плащ, вдруг осознав, о чем идет речь. — Так ты знала Шарада Хетта…

За спиной тускенской женщины зашевелились два воина. Та огрызнулась на них. Последовал обмен любезностями, и Бен с живейшим интересом прислушался.

— А’Ярк, — наконец вымолвил он, решив вмешаться. — Ведь так тебя зовут — А’Ярк?

Услышав свое имя из уст поселенца, А’Ярк вздрогнула. Ее соплеменники дорого ценили свои имена. Люди давали имена животным, и те приходили, когда их звали. Ни один поселенец не имел права призывать тускена. Если дорожил своей жизнью.

Но Мохнолицый не был поселенцем. Он носил клинок из света, как и Шарад Хетт — воин-волшебник, давным-давно пришедший в ее племя и поселившийся вместе с ними. Ему были доступны те же магические силы, коими была наделена и Колдунья.

Один из воинов помоложе снова шагнул вперед. Он ничего не знал о Шараде и его способностях. А’Ярк не успела вымолвить и слова, как Мохнолицый поднял руку.

— Ты не хочешь причинить нам зла, — произнес он на странном языке поселенцев. А’Ярк немного понимала его — она научилась ему от приемной сестры, К’Шик, и от самого Хетта, за которого та вышла замуж.

Молодой воин не знал человечьего языка. И все же повторил сказанные ему слова по-тускенски:

— Я не хочу причинить вам зла.

— Довольно убивать, — потребовал Мохнолицый.

— Довольно убивать, — повторил за ним воин.

А’Ярк вытаращила глаз. Таких слов тускен ни за что бы не произнес ни на одном языке! Сомнений больше не было: вождь осознал свою ошибку. В тот день в пустыне не Колдунья спаслась от гибели под тушей гигантского зверя. Это Мохнолицый применил свое особое могущество. И тот день был не единственным.

А’Ярк вспомнила усеянный телами пол жилища Колдуньи. Тускены пали не от бластерных выстрелов — как выглядят такие раны, было хорошо известно. Тогда она ни о чем не догадалась. Но теперь…

— Не подходить, — услышали воины короткий приказ предводителя. — Объясню позже. Не подходить и быть настороже.

Аборигены беспокойно зашевелились, но повиновались, отступив обратно к расселине.

— Бен? — обратилась к Мохнолицему испуганная и сбитая с толку Колдунья.

— Бен, — вдруг повторила А’Ярк, снова бросив взгляд на серебристый цилиндрик, едва пробивавшийся сквозь складки плаща. — Ты Бен.

До этого Эннилин думалось, что перепугаться сильнее она уже не сможет. Но непривычно гортанные слова на общегалактическом из уст тускена повергли ее в шок.

Бен кивнул.

— Так ты знаешь наш язык? — произнес он, осторожно подбирая слова. Таким же мягким тоном он говорил с воинами несколько мгновений назад. И они прекрасно его поняли и послушались.

У Эннилин даже челюсть отвисла. Откуда он взялся, этот Бен?

— Возможно, ты поймешь, — протянул Бен, указывая на тело на песке, — что эта женщина — Эннилин — не убивала твоего сына. Ты знаешь, что это за ожог. Рана от дальнобойного ружья.

А’Ярк даже не повернула головы.

— Поселенец убивал. Все поселенцы убивал.

— Ты ошибаешься.

Что за дурацкий спор, устало подумала Эннилин. Она сама не раз и не два пальнула по дикарям в Наделе. Бен, конечно, сейчас старается разрядить обстановку уговорами. Его мышцы напряжены, он готов немедля вступить в драку — но как, собственно говоря, может противостоять тускенской банде невооруженный человек?

Эта женщина… Эннилин во все глаза смотрела на А’Ярк, которую раньше видела только сквозь клубы реагента и которую поселенцы знали исключительно по набегам. Насколько ей было известно, у тускенов четко разделялись социальные роли полов. Мужчины сражались, а женщины ухаживали за бантами. Эннилин видела несколько изображений тускенок: их одежда была еще более бесформенной, чем мужская, а под капюшонами виднелись огромные металлические маски. Но одноглазая дикарка была одета как воин — не хватало только патронташа.

Бен указал на солнца, подползавшие к горным вершинам Джандленда на западе. Стараясь говорить как можно проще, чтобы тускенка его понимала, он произнес:

— Вы воевали. Поселенцы воевали. День кончается. Мы уходим. — Он кивнул на возвышение на востоке, из-за которого раздавались гиканье и крики, и сурово добавил: — Мы уходим, и вы уходите — пока вы еще можете.

А’Ярк воззрилась на гадерффай, который держала в руках. Когда-то он принадлежал ее отцу, но не спас ему жизнь. И теперь не спас жизнь ее сыну. Было бы только правильно воткнуть его острие в плоть врагов, раздавить их тупым концом, переломать им кости прикладом. У Мохнолицего — Бена, — может, и достанет сил убить ее; она умрет, но остальные выживут и отомстят.

Но А’Ярк опять вспомнила о волшебном оружии, висевшем у человека на поясе, и о том, при каких обстоятельствах она видела такое в последний раз. Ей очень хотелось узнать больше — но если волшебник умрет, ей не узнать ничего. И если радостные крики людей из-за гребня значили, что с тускенами в каньоне покончено, ей и сородичам следовало поспешить.

А’Ярк снова повернулась к сыну. Отдав свой гадерффай соплеменнику, она подняла тело с земли.

— Мы уходим, и вы уходите, — повторила тускенка. — Пока вы еще можете.

— Сорок восемь! — провозгласил Маллен.

— Сорок восемь? — переспросил Оррин, спустившись по каменным ступеням на дно теснины. — По головам считал?

Сын разразился густым горловым смехом, от которого фермер всегда морщился.

— Другие части тела не в счет! — выдал Маллен. — Некоторые тускешки расшиблись чуть ли не в лепешку!

Оррин огляделся по сторонам. Зрелище внушало. Все дно каньона — даже за изгибом ущелья — было усеяно трупами. Он присвистнул:

— Что, неужели все они были в оазисе?

— Джейла Джи видела еще нескольких к востоку от Надела, — сообщил Маллен, имея в виду их общую подругу на скайхоппере. — Они наверняка готовились взять пленников. Но потом основной отряд бежал из Надела, и те припустили следом.

Большинство дружинников уже спустились в теснину, чтобы добить раненых, — никто не желал, чтобы песчаные люди выжили и принялись мстить. С ними была и дочь Оррина, которая пыталась преодолеть полосу препятствий из тел у восточной стены ущелья.

— Какая мерзость! — зажав нос, пожаловалась отцу Вика. — Пойдем отсюда!

Оррин не успел ответить: из кармана раздался резкий звонок.

— Погоди, — сказал он дочери, вытаскивая комлинк. — Как у нас дела, Небо-один?

— Все спокойно, господин Голт, — затрещал голос пилота скайхоппера. Она только что сделала широкий круг по просьбе Оррина. — И вы были правы, — продолжила Джейла. — Энни Колуэлл и этот бродяга были здесь, но сейчас они идут на запад.

На запад? Оррин выгнул бровь. Неужели они поехали к Бену? Надел находился к северу. Он было подумал, не отправиться ли вслед за ними, но подошедшие дружинники, бурно праздновавшие победу, напомнили ему о его обязанностях. Среди них был и Джейб с ружьем — старшие поселенцы похлопывали его по плечу. Фермер выключил комлинк и улыбнулся:

— Попал в цель, сынок?

— Да, сэр. Мне так кажется.

— Что же, тебе полагается трофей. И пора ехать.

Сияя, Джейб шагнул к двум кучкам металлического барахла: дружинники сложили посохи гаффи и ружья отдельно. Паренек оглянулся на Оррина:

— Как вы думаете, здесь есть оружие, которым убили моего отца?

— Великие солнца! Не знаю. Выбери, что понравится.

Пока Джейб медлил, фермер отошел посовещаться с сыном:

— Нам нужно что-нибудь из этого хлама?

— Нет, у нас всего навалом.

Джейб запустил руку в горку посохов и вытащил серебристый гадерффай — покороче остальных и относительно чистый. Вика рассмеялась:

— Как раз тебе по руке, пупсик.

Захохотали и остальные, глядя, как покраснел паренек, но вскоре обступили и принялись его поздравлять.

Оррин оглянулся на поле боя — поистине гиблое место. Без сомнения, тускены получили по заслугам. Он вспомнил своего сына Варана. Даннара Колуэлла. И даже жену Ларса — сегодня все они дождались справедливости. Но Оррин понимал, что сведение счетов в теснине не поможет ему свести концы с концами.

— Скоро ли поправится Зедд? — прошептал он на ухо сыну.

— Я бы на него не рассчитывал, — бросил Маллен. — Доктор Мелл с первого взгляда выдал, что наш бугай выбыл на месяц, а то и больше. — Он повел густой бровью. — А что? Думаешь, сегодняшняя заваруха сильно испортит нам дела?

— Не знаю.

Оррин повернулся к толпе и сосредоточил взгляд на Джейбе. Мальчик всегда был счастлив, когда выбирался из лавки, но сейчас и вовсе был на седьмом небе. Джейб заметил, что привлек внимание фермера, и потряс своим блестящим трофеем, вызвав радостные возгласы публики.

Оррин улыбнулся мальчику. Юный Колуэлл определенно вырос. Стоило ему поаплодировать.

— Вот так-то, ребята, — выкрикнул Оррин, подойдя к остальным. — Сначала праздник нам хотели сорвать гонщики, потом тускены. Так вернемся же в Надел и покажем, как мы умеем веселиться!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Медленно, осторожно складывала А’Ярк камень на камень. Было важно правильно подобрать камни и сложить их в определенном порядке. Погребальная насыпь, возносящая останки А’Дина над почвой Татуина, должна быть выстроена прочно и простоять вечность. Завтра имело значение только для мертвых.

Род А’Ярк не хоронил своих погибших в земле. Да они и не смогли бы сделать этого здесь, в тени Столпов, где почва расщепит любой инструмент. Нет, А’Дин будет лежать высоко, на спальном алтаре, и массиффы, ручные рептилии тускенов, будут охранять его покой от диких зверей. И дух его будет бороться с духами солнц.

В конце концов тело даже самого несгибаемого воина истачивает ветер. Тогда над останками кладут еще слой камней, и груда вырастает, становясь крепостью, где будут покоиться сыновья и внуки воина. Но могилы предков А’Дина были далеко, в другой части пустошей.

И потому в вечерних сумерках в этом бесприютном месте А’Ярк безмолвно возводила усыпальницу на одного — для мальчика, который и недели не пробыл воином. Его дети не лягут вместе с ним спустя годы, но его дух будет жить — столько же, сколько проживут погребальные камни. Она тщательно отбирала их — с материнской заботливостью.

А’Ярк была матерью — но и воином тоже. Соблюдение старых обычаев в отношении полов стало роскошью, которую клан не мог себе позволить. Племя стало малочисленно. Все переменилось в один ужасный день тринадцать циклов тому назад. Сегодня клан понес тяжелые потери, но они были пустяком по сравнению с тем, что произошло во время битвы с хаттами.

В тот день погиб Шарад Хетт.

А’Ярк отвлеклась от работы и задумалась. Она могла себе это позволить — более безопасного места теперь уже не найти. Она вспомнила, какое оружие было у Бена, и вызвала в памяти образ владельца первого виденного ею меча. Шарад Хетт прибыл издалека, и в легендах его называли Иноземцем. Но для А’Ярк он был другом и членом семьи. Последнее вышло благодаря другому человеку, который появился в ее жизни еще раньше, — К’Шик.

А’Ярк — шестой ребенок в семье — при рождении получила имя К’Ярк. Когда трое старших детей умерли от чумы, ее отец Ярк решил пополнить число своих домашних освященным временем способом — похищением. К’Шик, как ее стали называть среди тускенов, выкрали из близлежащего селения. Она была почти взрослая, когда начала жить в семье А’Ярк. И той, пусть она была еще ребенком, частенько выпадала честь — и ежедневная кропотливая работа — по обучению К’Шик обычаям и языку тускенов.

Так А’Ярк выучила несколько невыразительных дуновений, которые поселенцы называли словами. Несомненно, она хорошо запомнила их, раз тот, кого звали Беном, понял ее сегодня. К’Шик произносила немало человеческих слов, и многие из них были печальны. Спустя время А’Ярк поняла, что среди людей ее новая сестра была рабыней. Жизнь в племени не была свободной: тускены не свободны, они прокляты и обречены населять пустынные земли. Для бледной, несчастной К’Шик такая доля была горше смерти. А’Ярк часто казалось, что дунь ветерок посильнее — и сестры не станет.

Но, как установили многие поколения пыточных дел мастеров из народа тускенов, немощные телом люди часто бывали крепки духом. Ярк разрешил и А’Ярк, и К’Шик изучать путь воина. Он верно рассудил, что так К’Шик быстрее станет тускеном, — и оградил дочерей от порицания других членов племени. «Придет день, когда всем придется взять в руки оружие, — сказал он мудрецам племени. — Нас слишком мало».

И вот К’Шик училась говорить по-тускенски, в то время как обе сестры учились сражаться. И А’Ярк видела, на что способны люди, — талант сестры ее просто поражал. Но еще больше ее поразил человек, покинувший далекие города ради тускенского лагеря.

Доброволец.

Шарад Хетт по собственной воле прибыл в пустоши, намереваясь совершить самоубийство или стать тускеном, что по сути было одно и то же. Поселенец, уведенный силой, мог быть принят в племя — как К’Шик. Но здесь имелось существенное отличие — К’Шик выбрали сами тускены. Шарад Хетт же притязал на многое — и его следовало сломить.

Клан А’Ярк постарался на славу.

Но Шарад пережил истязания и стал лишь сильнее. Старики шептались, что он служил в какой-то древней иноземной армии, которая черпала боевую мощь у злых духов. И человек владел великим волшебным оружием, подобного которому не носил ни один поселенец. Сияющий клинок из зеленого пламени.

Спустя время Шарад заслужил одеяние и гадерффай тускена — и в последний раз показал небу свое лицо. Он взял в жены К’Шик, тускенку из человечьего племени, — по любви, не по расчету, — и у них родился сын, А’Шарад. Но его жене не суждено было увидеть, как растет их отпрыск. Уметь бороться с врагами — это одно, а выжить на Татуине — другое. Вскоре после рождения сына К’Шик пропала во время песчаной бури.

Ее сдуло порывом ветра — но А’Ярк не печалилась о потере сестры. Рождение ребенка навсегда привязало Шарада к тускенам. Человек, обладавший немыслимыми способностями и искусно владевший своим оружием, стал военным предводителем племени и обучил всему своего сына.

В то время А’Ярк нечасто приходилось встречать людей. Когда умер ее отец-вольнодумец, ее участь стала такой же, как у всех женщин племени. Она обрела супруга; она родила детей. Клан разросся, когда к нему примкнули остатки других племен, и на какое-то время стал весьма могуществен. Под началом Шарада хаос обрел форму. Главенство одного над всеми, которое тускены напрочь отвергали, постепенно стало нормой, так как Шарад мог настоять на своем в чем угодно.

Они опасались его, этого не отнять. Но и повиновались охотно. Шарад никогда не верил, что тускены — проклятый народ. С таким воином — вернее, кудесником — они могли избежать рока и стать сильными.

Но это была дерзость. Татуину было что противопоставить сколь угодно могучему воину. Величайший из хаттов, Джабба, по неведомой причине вовлек тускенские племена по всему Джандленду в жестокую войну с поселенцами — и эти стычки стоили жизни старшему сыну А’Ярк, которому было всего шесть циклов от роду. Такое не могло остаться безнаказанным, и Шарад повел клан А’Ярк и союзников на битву с хаттами. Но Джабба выставил против них множество своих рабов, и тускенов в тот день погибло без счета. Пал и ее супруг, Дин. Не стало Шарада. Исчез без вести Шарадов сын — никто из племени так и не нашел его тела.

Это было дурным предзнаменованием. Шаткий союз остатков тускенских племен, созданный волей Шарада, распался, а уцелевшие кланы растворились среди барханов. И А’Ярк с двумя малыми детьми на руках пришлось поддерживать боевой дух малочисленного рода. После битвы у племени осталось несколько воинов, но их раны были тяжелы, а дух сломлен. Они могли носить гадерффай, но никто из них не повел бы клан в бой. У Шарада не осталось преемника.

А’Ярк не собиралась становиться военным предводителем. Забот хватало и без этого: соплеменников нужно было хотя бы накормить. Но когда момент настал и никто не вызвался — вызвалась она. В конце концов, когда-то предводителем был ее отец, и она не раз отправлялась с воинами в набеги. К тому же ее сородичи, числом вдесятеро меньше прежнего, хорошо помнили собственный девиз: «Имеющий руки да удержит в них гадерффай».

Прошло десять лет после гибели Шарада, и племя снова понесло потери. Горе постигло и А’Ярк: погиб ее второй сын, а сама она лишилась глаза из-за осложнений после ранения. Драгоценный камень, который она вставила в глазницу, подарил ей когда-то Шарад. Но самой тяжелой потерей клана стала утрата веры. Когда тускенский отряд буквально исчез с лица земли, не вернувшись в лагерь, все племя заразилось трусостью. А’Ярк пыталась поднять их боевой дух, устраивая утренние вылазки. Но после сегодняшней бойни предпринять уже ничего нельзя. Кого теперь воодушевлять?

А’Ярк оглянулась назад. Между двумя каменными столбами виднелись палатки. Ее сородичи бродили как потерянные, смиренно ожидая, когда их добьют. И удар последует. В племени осталось лишь семеро мужчин, достигших возраста воина, — именно стольких она вывела из теснины. И они выжили лишь потому, что из трусости бежали быстрее всех.

А’Ярк без колебаний вооружила бы и оставшихся членов клана. Но даже если вложить ружье в руки каждой матери, каждому старику и ребенку, исход любой стычки все равно был ясен. Тускенов не учат воевать — они доходят до всего на собственном опыте. Они погибнут в бою, не успев ничему научиться.

Нет, любые потуги были тщетны. Ее род исчезнет, уцелевшие соплеменники войдут в банды, неприкаянно кочующие по пустыне. Если только…

Мысль поразила ее. Племя однажды уже потеряло всякую надежду, и тогда Шарад с его необыкновенными способностями дал им цель в жизни. Он привлек на их сторону другие кланы. Появись сейчас такой вождь — и род А’Ярк перестанет быть жалкой тенью славного прошлого. Племя вновь объединит тускенов, и вместе они сокрушат поселенцев — раз и навсегда. Будь только с ними второй Шарад.

Будь с ними Бен.

Если его способности таковы, нельзя допустить, чтобы он сражался за поселенцев. Но что, если он перейдет на сторону тускенов? Его придется принудить — он уже применил насилие к ее соплеменникам в оазисе. Что же вынудит его переметнуться?

С одной стороны, Бен стремится уберечь Колдунью — но ее не удастся использовать для шантажа. Новый набег на оазис им не под силу. Люди — странные существа, и у них нелепые привязанности. Возможно, Бену на Татуине дорог кто-то еще. И ради этого кого-то он пойдет на что угодно — даже станет тускеном.

Широко распахнув здоровый глаз, А’Ярк решилась. Новая мысль вдохнула жизнь и энергию в ее измученное тело. Если у Бена есть слабость — она обнаружит ее и не преминет ею воспользоваться.

Но сначала ее младшего сына нужно уложить спать.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

По пути домой Бен почти не раскрывал рта. Эннилин, напротив, так и сыпала вопросами, пока их мотоспидер погружался в растущие тени Западного Джандленда.

«Что случилось с Ульбреком в магазине?»

«Что за имя назвала тебе эта женщина, этот Красный Глаз?»

«И почему это имя тебе знакомо, хоть ты прилетел сюда совсем недавно?»

Бен сделал вид, будто не слышит ее из-за шума мотора. Может, и правда не слышал. Эннилин начала сбрасывать скорость, надеясь, что теперь-то дождется ответа. Но куда там.

— Мы теряем высоту, — только и сказал он.

«Что ж, с этим не поспоришь». Когда они спускались к лачуге Бена, Эннилин ощутила, как давит на плечи груз дневных забот.

— Мы на месте, — объявила она, нажимая на тормоз. Чуть раньше, возле ущелья, они слегка повздорили насчет возвращения в Надел, откуда Бен должен был забрать свою эопи. Между тем на Татуине наступала ночь, и пусть тускены уже скрылись, природа планеты оставалась неизменной — все прочие хищники в темноте выходили на охоту.

— Спасибо, — ответил он, спрыгнув с парящей машины. Женщина окинула взглядом жилище своего нового знакомого. Бен продолжал расчищать двор, хотя и без особого успеха. — Завтра я забегу за Рух. Ты даже не заметишь, что я приходил.

Эннилин соскочила вслед за ним:

— Если хочешь сэкономить время, мое предложение по-прежнему в силе. Комната для гостей свободна, и я буду рада…

— Нет! — Тут он, похоже, смутился, потому что продолжил уже спокойнее: — То есть… После того, что перепало на твою долю сегодня, ты захочешь уделить время семье и магазину. Посторонние будут только путаться под ногами.

— Куда уж без них, — проворчала она, вспоминая, чем обычно занимаются дружинники после очередного рейда в пустоши. Они и правда собираются всю ночь кутить в баре, который разграбили тускены?

«Судя по всему, так и будет», — подумалось ей.

— Что ж, тогда тебе и без меня забот хватит, — проронил Бен, направившись к своей хижине. — Надеюсь, твой завсегдатай поправится.

Эннилин побледнела от одного лишь воспоминания о том, как выглядел раненый родианец.

— Бедняга Бомер. Я и раньше о нем думала. Он всегда сидел на одном месте, уставившись в одну точку. Никогда не понимала почему. Но только сейчас мне представилось, до чего ж ему грустно, что он готов вот так просиживать дни напролет. И каково это — угодить в такую передрягу…

Бен оглянулся:

— Дело вовсе не в грусти.

— А в чем же?

— Я видел его сегодня — и раз до этого, когда только прибыл. — Отшельник сжал ладони. — Я бы сказал, что он испытывал не грусть, а удовлетворение.

Эннилин уставилась на него:

— Но… как ты узнал?

— Это лишь ощущение. — Взгляд его голубых глаз задержался на заходящих светилах. — Понимаешь, я видел, что такое грусть, и это читалось по многим лицам. А Бомер был доволен. Напиток, который ты приносила ему утром, и столик, за которым он сидел, были пределом его мечтаний.

— Но его же ранили…

— …Когда он защищал то, чем дорожил. Думаю, с ним все будет хорошо. — Бен развернулся и в молчании продолжил подниматься по склону.

Эннилин вспомнила, как днем Бен говорил об утрате. Он боролся с каким-то чувством, и она могла бы поклясться, что оно не из приятных. Но в то же время он выглядел таким сосредоточенным — и это в самом центре вселенской пустоты.

Эннилин долго подбирала слова, прежде чем остановиться на трех:

— Кто же ты?

Он усмехнулся:

— Бен. Мы уже это проходили.

«Да что ты говоришь». Эннилин встряхнула головой:

— Вольнонаемный философ из пустыни, а вдобавок — целитель и спасатель!

— Сомневаюсь, что все было именно так. Потом ты будешь помнить события иначе.

Эннилин встала у подножия холма, уперев руки в бедра:

— Слушай, ты же талант в землю зарываешь. А ведь человек вроде тебя должен чему-то посвящать свое время. — Ненадолго умолкнув, она с пылом продолжила: — Хотя бы заботе о семье.

Бен остановился и бросил взгляд через плечо. По губам скользнула легкая улыбка.

— Как знать? Может, у меня уже есть семья, о которой надо заботиться.

После такого ответа оставалось только глаза закатить. Эннилин развернулась и вскарабкалась на мотоспидер.

— Эй! — неожиданно окликнул ее Бен. Он порылся в складках плаща и выудил какой-то прямоугольный предмет. — Из-за всей этой суеты я чуть не забыл, что твой планшет так и остался у меня.

— Оставь себе. — Она уже заводила мотор. — На память о безумном деньке.

— Но сафари, твое заявление…

— Зачем мне куда-то ехать, если прямо здесь обнаружился новый редкий вид, который требует тщательного изучения? — Она отпустила тормоз и стала набирать высоту.

Из всех трудностей, что довелось пережить Эннилин, сегодняшние уступали разве что осложненным родам. А ведь день еще не закончился.

После остановки у Бена она заехала к доку Меллу, где ей сказали, что Бомер получил успокоительное и сейчас отдыхает в Бестине. Предчувствуя, что в магазине ее ждет жуткая неразбериха — и новая ссора с младшим ребенком, — она полетела домой. Джейб махнул рукой на работу, сбежав со своими никчемными дружками, и, несмотря на ее запрет, отправился вслед за тускенами. Уже второй раз за последние дни! Похоже, что сын с самого рождения вознамерился испытывать терпение матери — начиная с того, что появился на свет не той стороной.

Эннилин не удивилась, когда увидела, что в Наделе горит свет, а вокруг беспорядочно припаркованы лендспидеры. Куда больше поразило воображение зрелище внутри.

Само собой, пьянчуги что-то праздновали, хотя их было куда больше, чем она привыкла видеть. Но весь зал сиял чистотой. Стеллаж для оружия и полки починили, пятна грязи на полу отчистили, а товары расставили по местам. Даже вонь исчезла.

Лили, улыбаясь, отсалютовала ей бокалом прямо из толпы гуляк, большей частью мужского пола.

— Тут поучаствовали все, кто не отправился с отрядом, — сообщила она. — Без дела мы не сидели.

Эннилин мнительно огляделась. Она не доверяла никому, кто побывал в магазине в отсутствие ее или детей.

— Всё на месте?

— Ну, может, мы и прихватили чего пожевать с полок, но это ведь мелочи, правда?

Эннилин протолкалась к подруге. Лили выглядела чересчур пунцовой даже для зелтронки: веселье определенно началось уже давненько. Ее муж Уоллер в окружении посетителей рассказывал собственный вариант истории о погоне за тускенами.

— А кто остался с вашими детьми?

— Их стерегут дроиды, — ответил Уоллер, вознося пустую кружку. — С Красным Глазом покончено. Теперь нам и дроидов вполне хватит.

— На сегодня — да! — выкрикнул из-за барной стойки Оррин, шумно прочистив горло. Запасной костюм, по-городскому причудливый, вместе с повязанным поверх него передником придавали ему сногсшибательный вид. Хозяин и бармен в одном лице, он с улыбкой наполнял бокалы. Заметив Эннилин, фермер кивнул на бутылки. — Я за всем слежу.

— Ну да, конечно. — Она подошла и устало опустилась на табурет перед стойкой. — Верни мне все, что осталось.

Оррин уже наливал ей.

— Ты же была там, верно? — усмехнулся он. — Энни, ты просто чудо! Как там говаривал Даннар? «Как писать „адреналин“, знает только Эннилин!»

— Даннар с грамотой был не в ладах, — сказала она. — Потому меня и нанял. — Взяв стакан со стойки, она в секунду его опустошила. — И о чем ты только думал, когда брал с собой Джейба?

Улыбка Оррина на миг поблекла, но его выручил юный голос, раздавшийся откуда-то сзади:

— Не ругай его, мам! Он тут ни при чем!

Эннилин сердито посмотрела на подошедшего Джейба. Мальчик остановился перед Оррином:

— Уайл Ульбрек уехал, сэр.

— Проклятье! — встряхнул головой фермер. — А я-то надеялся ткнуть его физиономией в нашу победу. — Он окинул взглядом зал и возвысил голос: — Теперь уж все знают, что на «Клич поселенцев» можно положиться, так? Доказательство этому — прямо здесь!

Ответом ему был нестройный хор пьяных голосов, на который Эннилин не обратила ни малейшего внимания. Соскользнув со стула, она загородила путь сыну, который спешил присоединиться к веселящейся толпе.

— Джейб, пора прекращать это.

— Прекращать что?

— У меня нет сил перечислять все, — бросила она, схватив его за рубашку. — Но достаточно и того, что творилось в ущелье. Вы же убивали!

— Убивали тускенов! — Мальчик картинно развел руками. — Да они же просто дикари, мам! Пустое место!

— Много ты о них знаешь. Это тебе не вомп-крысы, которых можно отстреливать ради забавы!

Джейб вырвался из ее хватки:

— Они убили папу. И всех нас пытались сегодня прикончить!

— Я знаю, но…

— Хватит! По крайней мере, я сделал хоть что-то. — Его глаза налились яростью. — А что после гибели папы сделала ты?

Сердце Эннилин сковало льдом. Сын с каждым днем все больше походил на Даннара, даже когда вел себя как совершенно незнакомый ей человек.

— Кое-что я сделала, — вырвалось наконец. — Уже на следующий день я открыла магазин. Именно так, как он и хотел бы, — добавила она уже спокойнее.

Джейб оттолкнул ее и пошел прочь. У стойки он задержался и, специально повысив голос, чтобы мать услышала, обратился к Оррину:

— Раз Зедд слег надолго, в вашей команде влагодобытчиков, по-видимому, освободилось место. Можете взять меня.

— Ну уж нет, — крикнула Эннилин ему вслед.

Оррин, вытиравший руки посудным полотенцем, натянуто улыбнулся:

— Прости, сынок, но она тут хозяйка. — Фермер кивнул Эннилин, но та никак не отреагировала. Тогда он перегнулся через стойку и шепнул пареньку: — Уверен, ты сможешь мне помочь и иначе.

Эннилин всплеснула руками:

— Например, с уборкой, если к ночи тут хоть что-то останется. Все, мне пора. — Она прихватила из-за прилавка готовый паек и початую бутыль и направилась к дверям в жилые комнаты, с трудом протолкавшись сквозь веселящуюся толпу.

Победу над тускенами праздновали так бурно, что весь Надел ходил ходуном. Шум из питейного зала доносился до ушей Эннилин почти весь остаток ночи, только ей было совсем не до этого. Сил едва хватило, чтобы перекусить и дотащиться до постели. Уронив голову на подушку и проваливаясь в сон, она вдруг поняла, что с самого возвращения не видела Келли. Но ворох проблем, накопившихся за день, уже давил так сильно, что она просто отключилась.

МЕДИТАЦИЯ

Я не знаю, что вам видно оттуда, где вы сейчас, Квай-Гон, но вряд ли вы проглядели сегодняшнее веселье.

Конечно же, я вовсе не планировал, что все так выйдет. И вам нет нужды напоминать мне слова, которые любил повторять наш общий учитель. Я не жаждал каких бы то ни было приключений… «Не жаждал приключений я», — как бы он выразился. Я отправился в магазин за водой именно сегодня, потому что рассчитывал застать его пустым. Только и всего.

Я полагал, что все мои трудности на сегодня ограничатся встречей с тем щупленьким стариком из анкорхедской кантины. Похоже, что он завсегдатай Надела. Когда он не узнал меня, я решил, что проблема исчерпана.

Но серьезно ошибся, потому что угодил прямиком на поле боя. И конечно, совершенно позабыл и про воду, и про свою эопи.

Что же, галактическая катастрофа будет случаться всякий раз, когда я выйду из хижины? Так я могу сидеть дома безвылазно. Никаких проблем!

С другой стороны, все-таки хорошо, что я там оказался, — вспоминая все, что приключилось в магазине. Жаль, что не могу сказать того же про вторую половину дня — когда мы отправились вслед за Джейбом. Той резне не было конца. Это невероятно тяжело — наблюдать подобное со стороны и не иметь возможности вмешаться.

Но я считаю, лучше смотреть и не вмешиваться, чем не смотреть вовсе. Я и так пропускаю почти все, что творится в округе. Я не могу закрывать глаза на все подряд — это не путь Кеноби.

Сегодня я увидел Оррина Голта с той стороны, что вряд ли мне нравится. Ему пришлось спасать репутацию после набега на поселение — это вполне объяснимо. Но влияние этого человека на жителей практически безгранично. Голт должен понимать, что окружающие его слушаются, а значит, он обязан нести ответственность.

Возможно, я слишком суров к нему. Он поступил так во многом потому, что его семья и друзья оказались в опасности. Но оба мы знаем, до чего могут довести подобные оправдания.

Тускены — что ж, еще одна неожиданность. Но вряд ли тут стоит удивляться. Я встречал человека, которого знает А’Ярк, уже очень давно, а впоследствии слышал истории о нем. Придется поднапрячь память, чтобы вспомнить подробности. Но это может и подождать.

И наконец, Эннилин.

Меня так и подмывало назвать ее «неустрашимой Эннилин» за умение выкарабкаться из любой передряги. Вот к чему я должен стремиться: научиться совладать с любой местной напастью. И дело не в отсутствии страха, а в необходимости жить дальше — и заботиться о своих близких.

Неплохой образец для подражания. Пожалуй, я мог бы стать «неустрашимым Кеноби», если придется.

Если я собираюсь жить дальше — а мы оба знаем, что иного пути нет, — нужно как-то прекратить казнить себя из-за случившегося. Да, внутри меня жива боль, но в основном потому, что я сам себе ее причиняю.

Как сейчас. Вы видите, что у меня в руках. Последнее напоминание, твержу я себе. Но сейчас я лишь уберу его на место. А было бы куда как лучше избавиться от него раз и навсегда и продолжить жить как живешь.

Именно так пришлось поступить Эннилин. Похоже, есть чему у нее поучиться.

И еще, когда я вспоминаю ее, приходится признать…

Минутку…

Я сейчас.

…

Там кто-то есть!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Кеноби.

Эннилин спросонья протерла глаза:

— Что?

— Кеноби, — повторила сияющая Келли, наливая в чашку голубое молоко. — Вот его фамилия.

— Повтори-ка, что ты сейчас сказала. — Эннилин сердито уставилась на дочь. Она по старой традиции в панике вскочила с постели с мыслью о том, что вечером Келли не оказалось дома. Но сейчас девушка нашлась за обеденным столом, вполне бодрая — и дрожащая от нетерпения.

— Это его фамилия.

— Его фамилия? Кого его?

— Да Бена же, мама!

Эннилин подошла на шаг:

— Откуда ты узнала?

— Она залезла к нему в хижину! — донесся из кладовой голос Джейба. На прилавке уже стоял сваренный сыном каф отменного качества. Эннилин сделала большой глоток и повернулась обратно к Келли:

— Итак. Что-о-о?

— Она залезла к нему в хижину, — повторил Джейб, подойдя к столу с тарелкой в руках. Взгляд у него был замутненный, а видок такой, будто он спал в одежде. — К Бену.

Эннилин остолбенела и уставилась на дочь:

— Перед тем, как я привезла его?

— Нет, ты что. — Келли с совершенно невинным видом набросилась на завтрак. — Когда он уже был там. После твоего отъезда.

— Погоди-ка. Так ты была там ночью?

— Одна, — поддакнул Джейб, за что и получил от сестры яростный взгляд.

— Ночью. Одна. — Эннилин содрогнулась. — С Беном?

Келли натянуто улыбнулась:

— Да успокойся, мам! Таращишь глаза, как родианка!

Эннилин поборола желание выскочить на улицу и заорать во все горло. Вместо этого подлила в чашку кафа и присела за стол напротив хихикающего Джейба.

— Так, — сказала она, потирая лоб тыльной стороной ладони. — Давайте-ка с самого начала.

— Я взяла мини-фургон, как ты и просила, — с неохотой начала Келли. — Чтобы отвезти тела.

— Я имела в виду, что тебе помогут Орриновы молодцы, — о том, чтобы ехать одной, не было ни слова!

— Мам, там ужас что творилось. Смрад такой стоял, что рососпинники взбесились. Да и у меня голова пошла кругом. — Келли хлюпнула носом. — Я только туда приехала и отцепила прицепной кузов — поверь, он уже никуда не годился.

Опять расходы. Эннилин нахмурилась.

— Что дальше?

— Потом добралась до Хантеровой теснины, но там как раз все закончилось, потому что лендспидеры уже улетали. Тут я и увидела вас — вы как раз направлялись к хижине Бена. И решила убедиться, что с вами все нормально…

— Так ты летела за нами?

— Я попыталась, но куда фургону до твоего мотоспидера. Когда я наконец добралась до Бена, ты, наверное, уже домой усвистела.

— Как же ты тогда узнала, что попала в нужное место? — спросила Эннилин.

Келли указала на карту за прилавком:

— Ты сама его отметила чуть раньше.

— Я могла обозначить логово сарлакка, чтобы потом облетать его стороной!

— Да брось, ма-ам… — отозвалась Келли. — И ты же сама сказала мне про занавеску на двери.

В душе у Эннилин продолжала закипать злость.

— И ты говорила с ним? Не могу поверить, что ты потревожила его, когда он…

— Не-а, он не знал, что я там, — сказала Келли. — То есть я думаю, что не знал. Я всего лишь… побродила снаружи.

Эннилин вскочила со стула так, что тот грохнулся об пол.

— Ты подглядывала за ним?

— Да там и видно-то было всего ничего…

— Меня это не волнует! — Лицо окаменело, и она обратила взор к потолку. — Ты вторглась в чужую личную жизнь?

— Целая выволочка — и даже не мне, — тряхнул головой Джейб в перерыве между глотками. — Неплохо для разнообразия.

Сестра зыркнула на него:

— Заткнись.

— Погоди-ка, — повернулась к ней мать. — Ты решила, что я внутри, не так ли? В его хижине!

Келли от смущения залилась румянцем:

— Ну, была такая мысль.

— Так ты еще и подслушивала под дверью!

— Не под дверью. Это только занавеска. И я постояла рядом совсем недолго, — оговорилась девушка.

— Сколько?

— Пару часов.

Эннилин вытаращила глаза:

— Пару часов?

— Должна же я была убедиться, что ты не прячешься в другой комнате, — смиренно улыбнулась Келли. — И мне стало интересно…

— Ах, тебе стало интересно… — оборвала ее мать. — Ты же могла убиться там, в темноте кромешной!

— Мам, ну не убилась же…

Эннилин покачала головой. Что тут скажешь. Вечно ее дети находят всему оправдание. Беседы об осторожности повторялись изо дня в день. А детей послушать, так опасности, которых удалось избежать, — это и не опасности вовсе.

А теперь еще и вторжение в чужой дом… Такого они раньше не вытворяли — это было что-то новенькое и не укладывалось ни в какие рамки. Как могла Келли считать свое поведение приемлемым? Эннилин нащупала под собой стул и со вздохом опустилась.

По отрешенному лицу матери девушка решила, что можно продолжать:

— Его фамилия — Кеноби.

— Кто-то его так назвал?

— Это сам Бен сказал, — объяснила Келли. — Но я не видела кому. Он просто сидел и рассказывал о том, как прошел день, кого он встретил. И еще про тускенов.

Во взгляде Эннилин сквозило недоверие.

— А ты ничего не выдумываешь? — Она произнесла новое имя, словно пробуя его на вкус: — Бен Кеноби. — На протяжении лет ей попадались покупатели с такой или похожей фамилией: на чеках она писалась по-разному.

Джейб доел остатки подливы с тарелки:

— Вокруг полно Кеноби. Вон, у каньона Билдора живет парочка.

— А еще был гонщик, — тут же встряла Келли.

— Да ты что, он же муун!

— Только не начинайте опять, — осекла их Эннилин. — У меня и так голова болит. Просто перескажи, о чем он говорил. Каждое слово.

Смущенная улыбка вновь заиграла на губах дочери, пока она вытирала с них молоко.

— А я думала, ты оберегаешь его право на личную жизнь.

— Поздно уже. Выкладывай.

Девушка постаралась, как могла, рассказать матери все, что запомнила. Итак, Бен Кеноби был разочарован поездкой в Надел и тем, что все время попадал в какие-то переделки. Он был обеспокоен тем, что увидел в теснине, — ну еще бы, подумала Эннилин — и ни капли не восхищен тем, как Оррин проводил там облаву. При последних словах Джейб закатил глаза. Наконец Бен заговорил о «неустрашимой Эннилин».

— А дальше что?

— А дальше все, — развела руками Келли. — Он услышал что-то — меня, наверное. И я побежала обратно за холм, где оставила фургон.

Джейб фыркнул:

— А он припустил вслед за тобой, размахивая здоровенным гаморреанским топором?

— Нет, — пожала плечами Келли. — А даже если и так, мне некогда было оглядываться. — Она закусила губу. — Я сейчас припоминаю, что чуть раньше увидела кое-что…

— И что же? — Эннилин едва хватило смелости задать этот вопрос.

— В общем, он сидел ко мне спиной, как я и сказала. Перед тем сундуком. И я решила, что он держит что-то — что-то особенное. Он говорил, что хочет убрать это на место, — в общем, он так и сделал.

Джейб не сводил глаз с сестры:

— И что это было?

— Если б я знала, сразу бы и сказала, — огрызнулась та. — У ронто и то мозгов больше, чем у тебя.

Эннилин откинулась на спинку стула, словно в полусне:

— «И еще, когда я вспоминаю ее, приходится признать…» — Она подняла взгляд и пробормотала: — Что, во имя великого провала Каркун, все это означает?.. Ты абсолютно уверена, что он не сказал больше ни слова?

— Ни слова о тебе, хочешь сказать?

— Келли!

— Не-а. — Она со скучающим видом оперлась локтем о стол. — И он вообще ни слова не сказал обо мне.

Джейб усмехнулся:

— Какая неблагодарность! И это после того, как ты столь великодушно позволила себя спасти…

— Да! — проворчала в ответ сестра.

Мать все еще пыталась осмыслить услышанное.

— И ты говоришь, там больше никого не было.

— Думаю, да — но откуда мне знать наверняка?

Эннилин погрузилась в размышления. Он мог говорить с кем-то по комлинку — хотя в районе Джандлендских пустошей сигнал всегда оставлял желать лучшего. Или мог делать запись.

А еще у Бена могла действительно оказаться тайная семья, о которой он вскользь упомянул. Может, предмет в его руках — это напоминание о близких, которых ему пришлось оставить? Вполне подходящее объяснение для той грусти, что овладевала им время от времени.

Джейб предложил свой вариант:

— Да он точно с головой не дружит. — Мальчик встал из-за стола, взяв тарелки. — Чокнутый придурок. Торчит посреди пустыни, болтает сам с собой…

— Придержи язык, — цыкнула на него мать. — Если ты забыл, этот чокнутый придурок помог нас всех спасти. И только благодаря ему я смогла проследить твой путь до каньона.

— Где мне вообще ничего не угрожало, если ты забыла, — заявил мальчишка, вытирая руки. — А вот тебе бы стоило подумать о безопасности — когда вы были с ним наедине.

Эннилин потупила взор:

— Не совсем уж и наедине. Слишком скоро нагрянули тускены…

— А все прочее время? — не унимался Джейб. — Что ты вообще знаешь про этого мужика?

— Маловато, если признаться. — Она взяла паузу, чтобы поразмыслить, а затем вдруг усмехнулась. — Разве ты не поняла, Келли? Он услышал твои шаги. Он отлично знал, что ты там, снаружи. Вот и устроил тебе целый спектакль.

Келли поднялась из-за стола:

— Думай что хочешь, мама. Но мне кажется, ты крепко запала ему в душу. — И она снисходительно похлопала мать по спине, проходя мимо.

Та закрыла лицо руками:

— Просто не верится… Я вырастила садиста и вуайеристку. Вы что, оба не в своем уме?..

Джейб, уже стоявший рядом с сестрой в дверном проеме, бросил:

— Не знаю, мам, это ведь ты пустилась в погоню за тускенами, да еще и в компании психа.

Дети ушли работать, а Эннилин так и осталась за столом, словно пристыла к месту.

— И вовсе он не псих, — пробормотала она хмуро. — Просто… говорит сам с собой.

Отодвинув кружку, она решила, что дело стоит тщательно обдумать… и сама не заметила, как вновь погрузилась в сон — прямо не поднимаясь со стула.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Король Джандленда!

В ответ на окрик Оррин лишь кивнул и помахал семейству в лендспидере, которые славили его на прощание, покидая оазис. Что ж, скромность нынче не к месту. Накануне добровольцы одержали историческую победу, и слухи уже разлетелись по окрестностям. А уж Оррин позаботится, чтобы они достигли ушей деваронцев в Мос-Айсли. Если те узнают, что Голт без промедления отомстил за их коллегу, появится надежда спасти гостиничный контракт.

Даже после ночной гулянки Оррин поднялся ни свет ни заря, чтобы удачный день начался как можно раньше. Утро и так уже превзошло его надежды. Все вокруг знали, что в этот день недели он работает в конторе, и многие не преминули к нему наведаться. Ах, конечно, поздравления соседей — это здорово. Но важнее, что землевладельцы, которых он намеревался посетить в этот день, сами приезжали, чтобы подписаться на предлагаемые фондом услуги.

Успех подстегивает продажи.

Он никому не позволит испортить себе праздник. Даже Ульбреку, который притащился в Надел после завтрака с полными мешками историй — донимать посетителей, куда ж без этого. Ну ничего, Оррин дождется, когда старик выдохнется, а потом снова попробует заманить его в «Клич поселенцев».

Дорогостоящее свидание с механиком Глоумером тоже не особенно беспокоило Голта. Забавно вышло — почти все, что разрушили тускены, уже было восстановлено, а наибольший урон Наделу нанесла его избалованная дочурка, учинив аварию, после которой лендспидер Эннилин протаранил каменную стену. Теперь ремонт Х-31 займет не одну неделю, и Оррин с превеликим удовольствием одолжит Колуэллам любую машину из своего внушительного парка. Что касается Вики, чей «спортстер» пострадал еще сильнее, — пускай поищет себе извозчиков. Может, жизнь в замедленном темпе пойдет ей на пользу.

Нет, единственное, что омрачало его настроение в этот день, — Старина Первый. Техники Оррина подтвердили то, о чем он и так уже подозревал. Влагоуловитель уцелел — хатт раздери, как же прочны эти «Претормины», — но бесценные Даннаровы настройки, естественно, были утрачены. Жидкость в первой пробной мензурке оказалась самой что ни на есть заурядной смесью из двух частей водорода и одной части кислорода. На второй, на третий, на десятый раз агрегат выдавал то же самое. И сердцем Оррина постепенно овладевало отчаяние.

Но и об этом чувстве можно пока забыть. Каждый посетитель приходил сегодня не с пустыми руками: кто-то с предложением о сделке, кто-то с поздравлениями, а один даже принес сладкий пирог. И когда Оррин завидел силуэт очередного гостя, который приближался пешком со стороны юго-запада, то задумался, какие еще добрые вести сейчас услышит.

Он прищурился, подумав: «Да неужели?..», поднялся и помахал новоприбывшему:

— Эй, Кеноби! Бен Кеноби!

На миг ему показалось, что человек в капюшоне сейчас скроется обратно за бархан. Но когда Оррин вскочил с места и побежал навстречу, то оказалось, что Бен просто наклонился поправить обувь.

— Я так и знал, что это ты.

Пришелец выпрямился и, пока Оррин тряс его руку в энергичном рукопожатии, ответил:

— Извините, мне показалось, что вы сказали…

— Бен Кеноби — это ведь твое имя?

Бен огляделся по сторонам и вновь посмотрел на фермера:

— Да, но…

— Что «но»? — улыбнулся в ответ Голт.

— Просто любопытно, где вы его услышали.

— А-а, вон в чем дело! — расхохотался землевладелец, от души хлопнув Бена по спине. — Поймешь, когда зайдешь внутрь. — Он повернулся к магазину, увлекая гостя за собой.

— Как-нибудь в другой раз. — Бен указал в сторону от постройки. — Внутрь мне не нужно, я только хочу забрать эопи…

— Бен! — вдруг раздался девчачий визг откуда-то из Надела.

Повернув головы, мужчины увидели в дверном проеме Келли, которая махала рукой как безумная. Позади стояла слегка смущенная Эннилин.

— Не-е, ты лучше зайди, дружище. — Оррин положил руку на плечо Бена. — Кеноби. Был тут один Кеноби, в Арнтауте, продавал обмотки-гасители для репульсорного привода. Вы, часом, не родственники?

— Все может быть, — едва приоткрыв стиснутые зубы, улыбнулся Бен. Фермер подтолкнул его ко входу.

Келли вышла навстречу, чтобы поприветствовать своего доброго знакомого.

— Рух тебя уже ждет, Бен.

Вслед за ней подошла Эннилин, ухватила дочь за плечи и развернула лицом к себе.

— Ты. Исчезни. Сейчас же.

Келли оглянулась на Бена, сверкнув улыбкой, и под хохот Оррина со счастливым видом рванула вглубь магазина.

Кеноби перевел взгляд на мать девушки:

— Я здесь и правда только из-за эопи…

— Не пори чепуху, парень, — перебил его фермер. За утро уже восемь человек, некогда отказавшихся от услуг «Клича поселенцев», вдруг резко поумнели и решили записаться. Почему бы Бену не стать девятым? — Стаканчик для нашего нового соседа!

Оррин придержал для Кеноби дверь. Но прежде чем тот успел шагнуть внутрь, его остановила Эннилин:

— Пока ты не вошел… Я только хотела сказать — прости.

— Не очень-то понимаю, за что ты просишь прощения, — удивился Бен, проходя в двери.

— Кеноби!!!

От увиденного внутри у него глаза на лоб полезли. Народ сбился в кучку возле барной стойки, выкрикивая имя новоиспеченного героя. А тут еще и Голт напирал сзади.

Лили Пейс выглянула из-за груды товаров и помахала рукой:

— Эй, Бен Кеноби!

В боковом проходе меж двух стеллажей док Мелл втолковывал своему сыну:

— Смотри, это Бен Кеноби. Он еще и самый настоящий лекарь, можешь мне поверить!

Из-за стойки на него снисходительно взглянул сам Джейб, протиравший прилавок:

— А, чокнутый старый Бен. Все болтаешь сам с собой?

Кеноби переводил взгляд с Эннилин на Оррина и обратно. К вящему удовольствию последнего, гость был слегка ошарашен — и это еще мягко сказано. Но необычного в этом мало. Все, кто приезжал сюда, рассчитывали держать свои секреты под замком, не осознавая, что в столь тесной общине любая тайна очень быстро становилась достоянием гласности. Завидев приближение Уайла Ульбрека, Оррин посмотрел на Бена так, словно извинялся.

— Эй, это ты — вчерашний парень, — проскрипел старик, дернув Бена за рукав плаща, будто дроид-портной, проверяющий шов. — Ты Кеноби?

Пришелец аккуратно извлек свой рукав из цепкой хватки Ульбрека:

— Я…

— Батрачил у меня как-то один Кеноби. Звать его Гормел. Воришка. И спайсом от него вечно несло. Уволил его в одночасье — быстрее, чем ты успел бы сказать свое имя.

— А я его и не говорил, вам — так уж точно. — Бен деликатно отвернулся. — Прошу меня извинить.

Но от Ульбрека так просто было не отделаться, и старый фермер потащился следом:

— Ты ж видал меня вчера, когда эти проклятые пескоеды сюды нагрянули, — вспомни, скольких я укокошил. — Ульбрек махнул рукой в сторону столов. — Пошли-ка со мной, поведаем ребятишкам о моих славных подвигах. Некоторые подлецы не желают верить на слово честному человеку…

Тут на помощь гостю наконец подоспел Оррин:

— Да погоди ты, Уайл. Давай в другой раз. — Он оттащил Бена от старика и повел к бару. — Извини, — прошептал он. — Некоторые люди что майноки — прилепятся так, что не отдерешь.

— Все в порядке. — Взгляд Бена остановился на Келли, которая оживленно болтала о чем-то с друзьями. — Кажется, я понял, откуда что взялось.

— Прости, — повторила Эннилин. — Она поехала вслед за нами, а в итоге осталась подслушивать. Я готова провалиться от стыда.

Оррин махнул гулякам у стойки, чтобы потеснились.

— Сам знаешь, в тихих местах слухи расходятся быстро.

Бен кивнул:

— Казалось бы, набег вкупе с резней займут их умы хоть на какое-то время.

Оррин удивленно вскинул бровь:

— Резня? Нет-нет, я бы не стал так выражаться. — Он вмиг посерьезнел; ему пришлось не по душе, как Бен окрестил произошедшее в каньоне. — Правосудие — вот подходящее слово.

Кеноби потупил взор, будто сказал лишнее.

— Послушай, среди тускенов нет невинных добрячков, Бен. Мы знаем, что это племя вторглось в наши дома, но и это не главное. Они такие же хищники, как крайт-дракон.

— Понимаю.

Оррин махнул Джейбу, чтобы тот плеснул выпить. Фермер не собирался слишком уж сильно напирать на Бена — вдруг тот все-таки согласится на услуги фонда. Но и слегка проучить новичка тоже не помешает. Голт знал, из какого Кеноби теста. Будет играть в невозмутимого скромнягу, пока не завладеет вниманием всех женщин оазиса, а потом они вдруг поймут, что он — ходячая неприятность. В чем именно она заключается, Оррин пока не выяснил. История Келли, которую еще до обеда обсудили все, кому не лень, добавила свидетельств в пользу безумия Бена. Но, оглядываясь на вчерашние события, скорее уж можно было счесть его за ветерана Войн клонов, у которого сдали нервы на поле боя. Вот почему его сердце обливалось кровью из-за судьбы, постигшей тускенов.

Пора сменить тактику. Оррин поднял бокал и объявил тост:

— За безопасность всех жителей округи!

Бен кивнул:

— Поддерживаю.

Вот теперь можно было и к обработке клиента приступать. В этот раз Оррин попытался представить «Клич поселенцев» как самую что ни на есть главную надежду оазиса на мирную жизнь. Вероятно, тускены разумны — а последняя стычка с Красным Глазом наводит именно на такую мысль, твердил фермер. И может быть, они способны кое-что запомнить. Если они поймут, что все владения в пустыне защищены одинаково прочно, то оставят их в покое и уйдут в Западное дюнное море.

— Пусть теперь донимают джав.

Он плавно перешел к обсуждению цены — домик Кеноби стоял неподалеку от Джандленда, значит за охрану можно будет накинуть сверху. Но тут собеседник прервал его, да еще и самым неожиданным вопросом.

— А насколько, — спросил Бен осторожно, — дороже встанет, если продлить сеть охраны еще дальше в пустыню? — Он уткнулся взглядом в стакан. — К примеру… туда, где случилось похищение, о котором вы мне рассказывали?

— Это на участке Ларса, что ли?

— Да, вроде бы там.

Оррин заметил, что Эннилин застыла неподалеку. С самого начала беседы она сновала туда-сюда по магазину, но при этом то и дело возвращалась к стойке, стараясь уловить детали разговора.

— Значит, участок Ларса. Это далековато. Правда, Энни?

— За оазисом Мотеста, — ответила та и повернулась обратно к полкам.

— Я бы даже сказал, за Джавовыми высотами, — поправил ее Оррин, прикидывая цену. — И что же у тебя там за дело, раз оно требует охраны?

— Я спросил из чистого любопытства, — буднично ответил Кеноби. — Вы тут так расписывали потенциал вашей затеи, что мне захотелось узнать, насколько он велик.

— Хмм, давай посмотрим, — кивнул фермер и извлек из кармана куртки инфопланшет.

Бен сидел в ожидании, пока Оррин делал вид, что занят подсчетами. Но, откровенно говоря, все это было немыслимо. Он отлично знал, что не сможет выделить патрули для фермы Оуэна Ларса. Она находилась более чем в сотне километров от оазиса, и часть пути туда пролегала через восточные предгорья. Чтобы только задуматься об охране этого участка, «Кличу поселенцев» пришлось бы создать вспомогательный арсенал далеко на востоке. А они задумываться точно не будут — ведь фонд, по сути дела, лишь небольшое местное объединение.

Но Кеноби незачем было об этом знать.

— Полагаю, девятнадцати сотен кредитов в год было бы достаточно, — подвел итог Оррин. А цифра-то огромная. Никто был не в состоянии столько заплатить, не считая Ульбрека, и то если он наконец поддастся уговорам. — Причем все деньги вперед — чтобы закупить оружие и снарядить патрули. — Он заглянул Бену в глаза. — Не знаю, сможешь ли ты наскрести столько.

Бен выдавил смешок:

— И я не знаю, смогу ли.

«Да, я так и думал». Оррин кивнул и начал убирать планшет. Но Кеноби продолжил уже тише:

— Но я также не уверен, что не смогу.

На лице Голта просквозил скепсис. Да, у этого парня есть средства на покупку всего необходимого, но зачем, во имя звезд, человеку при деньгах жить в глуши и одеваться непонятно во что?

— И чем же ты зараба…

Фермера оборвал на полуслове странный вой, донесшийся снаружи. Он прерывался характерным «тум-тум-тум», но нарастал с каждой секундой, и вот уже банки зазвенели на полках. Эннилин посмотрела на дверь:

— Что за?..

Джейб выглянул из окошка позади прилавка:

— Мам, ты не поверишь!

Вой пронесся с востока на запад в направлении стоянки. Хозяйка поспешила к двери, Оррин — следом за ней.

На то, чтобы осознать увиденное, понадобилась всего секунда. Это был всего лишь лендспидер, но какому-то психу взбрело в голову переделать его под истребитель: по бокам торчали крылья, а спереди выпирал длинный острый нос. Машину выкрасили в режущий глаза кроваво-алый, а на воздухозаборниках красовались оранжевые языки пламени. И она крутилась на песке как бешеная, едва не цепляя припаркованные тут же спидеры своими фальшивыми пушками на кончиках крыльев.

«Тум-тум-тум» оказалось звуком ударных, отбивавших музыкальный ритм. Теперь Оррин понял, что центральная турбина нелепого творения представляла собой огромный динамик. Он выдавал такие басы, что булыжники на площади едва не подпрыгивали.

За спинами взрослых вовсю вопила Келли:

— Животные с ума посходили! Что это, сирена «Клича» поломалась?

— Если б я знала, что это, — не сводя глаз с удивительного зрелища, сказала Эннилин.

Фонарь кабины странного «истребителя» отъехал, и показался пилот — долговязое создание с кожистым лицом и головой в форме капли. Его череп венчал серый завиток, торчавший вверх. Незнакомец носил черную полушинель — это под двумя-то солнцами, и, когда он приподнялся с сиденья, Оррин приметил у него под одеждой не одну, а сразу три наплечные кобуры. Прихватив инкрустированную драгоценными камнями трость, инородец наконец выбрался из диковинного спидера.

Добрая половина посетителей магазина столпилась возле окон, стараясь получше рассмотреть водителя. У каждой из его ног было по два сустава, и золотые ножные браслеты болтались туда-сюда в такт движению. Звук его шагов можно было лишь вообразить — динамик продолжал надрываться вовсю.

— Это госсам, — заметил Бен из окна.

— Это идиот! — ответила ему Эннилин из дверного проема. — Какого сарлакка он там притащил?

Вскоре они увидели какого. На заднем сиденье были втиснуты две огромные зеленые туши, которые щедро осыпали друг друга тумаками. И если пилот принадлежал к виду, неизвестному публике Надела, то гаморреанцев узнали все. Свиноподобные мордовороты работали на любого отморозка, готового их прокормить. Сейчас они грызлись друг с другом за право первым протолкнуться наружу через узкий выход лендспидера. Когда один из них наконец выиграл схватку и выкарабкался справа, машина чуть не опрокинулась. Госсам накинулся на гаморреанцев с отборной бранью, осыпая их ударами трости.

— Да кто же он такой? — выдохнула Эннилин.

Оррина вдруг накрыло ледяной волной понимания. «Нет. Нет, они бы никого сюда не послали. Ведь так?»

Ответ пришел сам собой. Фермер попятился вглубь магазина, едва не зацепившись ногой за ногу. Прекрасный день оборачивался кошмаром.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Мы к Оррину Голту! — проорал госсам, обратив свое сморщенное лицо к дверям Надела.

— Ничего не слышно! — крикнула в ответ Эннилин. — Мы тут все оглохли! — Она впустила инородца только после того, как он согласился вырубить грохочущую музыку; на переговоры ушло две минуты активного махания руками.

Госсам процокал по синтекаменному полу и окинул взглядом болезненно-желтых глаз окружающие полки, будто собирался провести учет. Потянувшись в карман за фляжкой, он нарочно позволил Эннилин увидеть бластеры. После затянувшегося глотка инородец звучно причмокнул губами.

— Орри-Орри-Орри, — позвал он, будто пробуя новые слова на вкус. — Оррин. Оррин Гооо-ууууулт. Оррин Голт. Слыхала это имя, а, торгашка?

Оррина нигде не было, но поверх полок Эннилин разглядела, что дверь в его контору приоткрыта. Побежал за бластером, не иначе. Джейб, стоявший за прилавком, вытащил из кассы свой — мать махнула ему, чтобы убрал оружие. Если она не хотела, чтобы сын охотился на тускенов, то уж точно была против его гибели в перестрелке с… кем? Кем бы ни были эти парни.

— Я Боджо Бупа, — объявил госсам, на этот раз вперив глаза в Эннилин. — Но ты зови меня хозяин Бупа.

— Если только смеха ради. — Эннилин скосила взгляд налево. Бен стоял у вешалки, всем видом выражая отсутствие интереса к окружающим. Но она заметила, что его взгляд мечется между ней и Джейбом, и это наблюдение ее несколько успокоило.

Гаморреанцы двинулись вперед, словно песчаная буря. Товары с грохотом посыпались с полок.

— Эй! — Эннилин отважно бросилась наперерез громилам, но пыл ее сразу угас, когда один из амбалов громко заворчал в ответ. Другой со всего маху влепил кулаком по витрине, обрушив целую гору товаров. Джейб начал вылезать из-за прилавка.

— Нам ни к чему проблемы, — втиснулся между гаморреанцами и Эннилин Бен.

Брошенный на незнакомца взгляд Бупы источал злобу. Убрав фляжку под плащ, госсам в очередной раз дал внимательным посетителям шанс насладиться видом своих бластеров.

— Ты кем себя возомнил? Героем хреновым?

— Вовсе нет. — Бен опустился на колени. — Я лишь уборщик. — Он начал собирать упавшие контейнеры и расставлять обратно по местам.

Из своей конторы в дальнем углу зала показался Оррин:

— Я Оррин Голт. — Его всегдашняя улыбка куда-то исчезла. Фермер подошел к Бупе и холодно оглядел его. — Мы можем вам что-нибудь предложить?

— Едва ли. — Госсам презрительно фыркнул и вытянул шею. Зацепившись взглядом за дверь, из которой вышел Голт, он ткнул в ее сторону пальцем. — Это там ты обстряпываешь свои делишки, Орри?

— Иногда.

— Вот и чудно. Пошли. — Вертя в руках трость, Бупа зарысил к дальнему концу магазина.

Посмотрев на Эннилин и едва удостоив взглядом Бена, Оррин побрел следом.

— Я лишь на минутку, — сказал он. Дверь за ним закрылась.

«Оррин, ты соврал», — мелькнуло в голове у Эннилин. Минутка растянулась почти на пятнадцать, а беспокойство за друга то и дело сменялось раздражением.

То, что происходило сейчас за закрытыми дверями конторы, не могло не вызывать тревогу. Незваные гости точно не были фермерами-влагодобытчиками. Оррину и раньше доводилось вести дела с подозрительными типами — это было почти неизбежно, учитывая масштабы его деятельности. Всегда находился какой-нибудь поставщик, сидевший, что называется, под хвостом у хатта. И Эннилин знала, что ее друг нередко срезал углы, общаясь с торговцами, которые не всегда зарабатывали себе на жизнь честным путем. Нынешний же случай походил на что-то новенькое.

— По-твоему, это деваронцы отправили их отомстить за своего партнера? — шепнула она Бену.

— Никогда не слышал о мстительных владельцах гостиниц.

Эннилин отослала Келли и Лили на улицу. Некоторые посетители тоже ретировались прочь при виде — а также характерном звуке и не менее характерном запахе гаморреанцев. Но те из завсегдатаев, кто порешительнее, остались за столами и напряженно следили за происходящим. Джейб уйти отказался. Он занял позицию возле стеллажа с оружием. Эннилин подумалось, что раз Ульбрек смог выстоять здесь против тускенов, то ее сын тоже в безопасности. Кстати, сам старик уже отбыл, очевидно решив, что вчерашних приключений ему хватит на неделю вперед.

Зато Бен остался с ней. Он, словно на автопилоте, перебирал на полках одеяла и приценивался к гаечным ключам. Время от времени внимание отшельника как бы ненароком переключалось на гаморреанцев и закрытую дверь. Ему определенно было интересно происходящее за ней, но едва ли он переживал так же, как Эннилин, и рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.

Спокойнее настолько, чтобы ощущать раздражение. Если гаморреанцы и бывали в магазине раньше, по ним не скажешь. Они хватали с полок все, что попадалось под руку, будто у себя в хлеву. Беспорядок развели еще тот, но зато, увлеченно набивая рты, хотя бы ничего — и никого — не сломали.

— Плохо дело, — шепнул ей Бен, проходя мимо.

— Магазин пережил тускенов. И с этими как-нибудь управимся.

— Я не об этом. Один из них только что сожрал целую горсть шурупов. Живот ему спасибо не скажет.

Эннилин закончила прибирать после гаморреанцев уже пятый по счету проход, когда дверь наконец открылась. Она напрягла слух, чтобы разобрать, о чем говорит Бупа.

— …не пойдет, Голт. Здесь ты, может, и большая шишка, — бухтел госсам, покидая комнату. — Но твое владеньице — лишь песчинка в глазу хозяина.

Оррин вышел следом и, остановившись, упер руки в бедра:

— Слушай, передай своему хозяину — и всем остальным. Этот оазис — для хороших парней и девчонок. Таким, как вы, тут не рады! — Он мельком глянул в сторону столов — посетители ловили каждое слово — и указал на выход. — Проваливай и мордоворотов своих забери!

Бупа поманил пальцем своих жирных приятелей:

— Идем, ребятки. Местечко-то смердит. — Он посмотрел вокруг и наморщил нос. — Да у вас тут тускены побывали!

Троица незваных гостей стройным шагом покинула заведение. Пойдя за ними, Оррин остановился у двери и крикнул напоследок:

— И избавьте нас от этой долбежки!

Эннилин шагнула к окну и поразилась тому, что увидела. Забравшись в свой нелепый «истребитель», Бупа неторопливо отъезжал — и, что удивительно, в тишине.

— Позволь узнать, что это было? — обратилась она к Оррину.

Фермер повернулся лицом к залу и вновь завладел всеобщим вниманием.

— Ничего особенного, — расправив плечи, заявил он. — Бандиты с большой дороги вознамерились выбить деньги из честных людей «на охрану». Старо, как Галактика. — Теперь его палец указывал за окно. — Но оказалось, что «Клич поселенцев» может служить разным целям. Стоило им услышать, как споро мы снарядили отряд для погони за тускенами, как они сразу утратили к нам всякий интерес.

Эннилин еще не доводилось слышать, чтобы в речах Оррина сквозила такая скромность, — и это здорово взбудоражило зал. Несколько клиентов тут же приблизились к нему, желая переговорить об услугах фонда. Хозяйка перевела взгляд на Бена. Тот, похоже, находился в таком же замешательстве, как и она сама.

Она вернулась к уборке остатков гаморреанского обеда, когда Оррин вдруг освободился из объятий толпы и ухватил ее за рукав:

— Послушай, Энни. Надо поговорить — насчет твоего лендспидера.

Эннилин не поверила своим ушам. Она никак не ожидала, что он заведет этот разговор именно сейчас — когда по уши занят новыми сделками.

— С ремонтом задержка, — с убеждением заговорил фермер. — Это мне Глоумер сказал. Но ты не переживай. — Отпустив рукав, он взял ее за руку. — Я планирую с этим разобраться. А пока — мой USV-пять в твоем распоряжении.

— Твой личный лендспидер?! — Эннилин поразилась такой щедрости. Роскошная машина была гордостью всей Орриновой жизни. Она подозревала, что сын Голта оказался за панелью управления единственно для показухи — будто его отец заслуживал личного водителя.

— Почему бы и нет? — Теперь уже обе его руки лежали поверх ее ладоней. Он крепко сжал их и заглянул ей в глаза. — В конце концов, мы — почти семья.

От этих слов у Эннилин мурашки пошли по коже. Когда речь зашла о лендспидере, она решила, что дело закончится стандартными извинениями и «кроткой» улыбкой. Но в этот раз все было иначе. Фермер был серьезен, как никогда. Других это, может, и провело бы, но для Эннилин его поведение было столь непривычным, что у нее просто не нашлось мерки, с которой можно было бы сравнить искренность его нынешнего поступка.

— Семья, — повторил он достаточно громко, чтобы услышали все остальные.

Эннилин вдруг поняла, что сейчас на нее смотрит весь зал. Она хотела спросить, с чего вдруг такие речи. Но едва сумела выдавить:

— С-спасибо… — и, высвободив руки, отступила назад.

Оррин тем временем переключился на Бена, который застыл в проходе по соседству:

— А, ты еще здесь, Кеноби. — Тон его был суше песка. — Решился наконец поговорить насчет фонда?

Тот лишь пожал плечами:

— Простите. Наверное, я зря потратил ваше время…

Фермер спокойно оглянулся:

— Это не запрещено. — Обратив внимание на беспорядок под ногами, он продолжил: — Знаешь, парень, а ведь всякий раз, когда ты здесь, что-то случается. Мне так жаль, что мы все время доставляем тебе неудобства.

— Да, лучше я займусь своими делами, — тихо ответил Бен, поклонился и направился к выходу.

Оррин вернулся в свою контору, и ликующие посетители потянулись вслед за ним. А Эннилин так и осталась стоять, потрясенная произошедшим. «Оррин просто велел одному из моих друзей проваливать?»

Неожиданно воспылав праведным гневом, она устремилась в контору фермера с твердым намерением тут же во всем разобраться. Если он действительно спровадил Бена, то самым легким и ненавязчивым образом, какой только можно представить. Но как бы там ни было, в этом магазине лишь у нее было право указывать посетителям, что делать. Она уже протолкнулась через толпу к двери Оррина, как вдруг под влиянием внезапного порыва обернулась.

Бен ушел.

У ворот загона ее перехватила запыхавшаяся Келли.

— Бен уехал? — спросила она, явно растревоженная. — Рух нет в стойле!

— Угу… — Эннилин со вздохом посмотрела на магазин. — И он так и не забрал канистру с водой, что мы ему должны.

— Странный какой-то. Как ты думаешь, мам, откуда он?

— Не знаю. Но они там точно ничего не смыслят в покупках.

МЕДИТАЦИЯ

Хватит.

Всего три поездки — и разразился хаос.

Не стоило мне ездить. Я ставлю под угрозу свою миссию. Больше я не вернусь.

Да, и отныне я продолжу общаться с вами только мысленно. Надеюсь, вы понимаете, по какой причине.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Раны и болячки были для песчаных людей обычным делом. Новорожденных тускенов туго пеленали бинтами. Повитухи работали так быстро, что А’Ярк не видела лиц своих сыновей. Их крики, раздававшиеся через маленькие ротовые раструбы, были резкими и неистовыми от боли. Младенцы еще не понимали, сколько мучений приносит существование. Не понимали и того, каким позором считается обнаженная кожа. Но они быстро узнавали цену, которую приходилось платить за бессменные повязки.

Каждую новую болячку — а за жизнь счет им терялся — нужно было просто перетерпеть. Годы назад К’Шик не желала понимать этого. Чужачка из человечьего племени считала, что обмотки можно менять ради чистоты и удобства. Но она ошибалась. По мере роста песчаные люди добавляли к своим младенческим повязкам все новые. Каждая новая полоска — доказательство непокорности и жизнестойкости. Если под обмотки попадал камень, его просто заматывали поверх, а полученная язвочка служила напоминанием о прошлом. Растения-трубколисты просто наращивают кору поверх своих ран. Тускенам следует поступать так же.

А’Ярк понимала, что поражение для ее народа — это еще одна болячка, не более. Провалы нужно было прочувствовать, все до единого, и запомнить навсегда. Стоило А’Ярк проснуться утром, как она вспоминала бой в ущелье. Выжившие имели плачевный вид — они цеплялись за жизнь, как лишайники. Первые несколько дней были хуже всего — горстка уцелевших совершала жалкие вылазки за тыквами хубба. Гордые воины, что сказать!

Начались ссоры. Они не представляли для А’Ярк большой угрозы, ведь почти все ее соперники пали. Но злосчастные старики, бродившие кругами и проклинавшие судьбу, изрядно ей досаждали.

И в довершение всего — священный колодец в Столпах, обычно такой надежный, теперь почти иссох. А после резни потребность в воде у клана отнюдь не уменьшилась — осталось стадо бесхозных бант, и не имело большого смысла забивать их, что бы ни твердили традиции. Воины винили в нехватке воды А’Ярк и ее провальный набег на поселение, хотя другие кланы тускенов переживали те же трудности. Если Татуин разгневался на своих детей, страдал весь песчаный народ, а не только одно племя.

Однако А’Ярк некогда было обмениваться упреками. Она тратила почти все время на то, чтобы не позволить племени распасться. И притом ей удавалось выкроить часок-другой на еще одно важное дело: наблюдение за Беном.

Человечье логово было близко — дальше на запад, под северным склоном Джандлендских гор. А’Ярк нашла его без труда. Ветры были слабые, и хотя Бен при помощи хитростей пытался скрыть свои следы, никто не умел выслеживать так, как тускен.

Бен не возвращался в оазис много дней. А’Ярк это ставило в тупик. Разве он не защищал женщину из человечьего племени, Эннилин? Поселение было ее домом. Может, женщина перебралась жить к нему? А’Ярк не знала, однако не собиралась проверять. Отправляться сейчас в оазис было сродни самоубийству.

Однажды она видела, как Бен верхом ехал на восток. Там были города, однако человек не искал коротких путей. Более того, он двигался вдоль хребта, избегая встреч с поселенцами. Вождь тускенов не мог отправиться за ним и оставить свой беззащитный клан, и момент был упущен.

Ей осталось затаиться вместе с бантой, наблюдать и ждать.

Бен вернулся на следующий день. На ездовом звере было только походное снаряжение, которое хозяин брал с собой, так что на восток он ездил явно не за припасами.

Что двигало этим человеком? Оставалось пожалеть, что в свое время А’Ярк так мало слушала Шарада Хетта. Он неохотно делился историями о своей прошлой жизни с чужаками. Собственно, эта жизнь и побудила его примкнуть к тускенам. Она и у К’Шик почти ничего не выпытывала. Песчаному народу нет нужды понимать своих врагов. Достаточно знать, что при нападении они истекают кровью и умирают.

Однако теперь, когда племя было так слабо, ей необходимо было понять. Бену что-то было нужно, как и любому живому существу. На этом строились все его привычки и перемещения. Находился ли источник его потребностей на востоке?

А’Ярк придется подумать об этом позже. Сборщики тыкв запаздывали. Они даже с таким делом не могут управиться! Закончив точить наконечник гадерффая, вождь племени выбрался из Столпов на песчаную пустошь.

Вдали, на северо-востоке, из-за горизонта показалась цепочка идущих след в след бант. На первом животном восседал старший из добытчиков. У последней, четвертой банты вокруг шеи был обмотан канат, и она тянула за собой нечто, похожее на лендспидер. Только он был в три раза длинней любого из тех, что А’Ярк приходилось видеть.

— Что еще?! — Она в негодовании вскинула гадерффай и побежала по песку, стараясь привлечь внимание странного каравана. У машины был обширный плоский кузов, на котором громоздилась какая-то конструкция.

Башня влагоуловителя.

А’Ярк резко затормозила, прочертив борозду на песке. Машиной управлял молодой тускен, и управлял очень неумело. Она кренилась, дергалась и била по ногам шедшей впереди банты, все больше раздражая животное. Транспорт искрил, из-под капота валил дым. Едва ли он переживет еще одно путешествие.

Заметив вождя, наездники остановились. Вполне предсказуемо лендспидер вновь саданул по задним ногам банты. Животное заревело и начало лягаться. Задетая массивной лапой машина подпрыгнула и закачалась в воздухе.

А’Ярк даже не знала, кому из «добытчиков» первым устроить взбучку. Выбор пал на горе-водителя.

— Поселенец бросил ее, — оправдывался тот.

— И ты не убил его?

Тон предводителя племени говорил сам за себя. Молодой воин, устыдившись, склонил голову:

— Они сбежали. Мы подумали, что трофей важнее.

— Трофей?! — А’Ярк прошлась вдоль длинного кузова. — На что нам это? — Она ткнула в башню гадерффаем — раздался громкий лязг. — Вы теперь кто, джавы? Станете менять мусор на объедки?

— Он собирает воду, — вступился воин, сидевший на первой банте. — Воду! А нам нужна…

— Я знаю, что он делает! — А’Ярк бросила лютый взгляд на мерзостный механизм. Надо же! Нашлись тускены, которые не знают, что машины разрушают естественный порядок вещей. — Поселенцы оскверняют землю своими влагоуловителями, а мы их убиваем. Мы не… — Голос вождя вдруг затих. — Подожди-ка. — А’Ярк обернулась к горе-водителю. — Ты забрал эту вещь с фермы Улыбчивого?

— Предводителя людей из оазиса… и теснины? — Тускен весь сжался. Память о бойне была еще слишком свежа. — Нет. Ты велела нам держаться подальше от его земель. Мы забрали механизм в другом месте.

«Ну хоть что-то они усвоили», — подумала она. Благодаря разведке им удалось очертить территорию, которую Улыбчивый считал своей. Если забрать что-либо оттуда, его люди отправятся на новую охоту. Она никогда не бежала от битвы, но ее клан не готов был к новому сражению с поселенцами. Столкновений лучше избегать.

Из глубины скал послышались голоса — выглядывали дети, привлеченные неожиданным зрелищем. Скоро и остальные увидят огромную диковинную машину, если оставить ее прямо у входа в расщелину. Указав гадерффаем на трофей, А’Ярк прорычала:

— Этот механизм поместится в пещере под выступом. Отнесите его туда и постарайтесь не сломать.

Молодые воины переглянулись, озадаченные внезапной переменой настроения. Но новый окрик А’Ярк подстегнул их.

Наблюдая за тем, как соплеменники уносят башню, она взвешивала все за и против. А’Ярк не знала, пригодится ли им эта машина. Но времена были суровые, и даже предмет, бесполезный для тускенов, мог сыграть важную роль в противостоянии с поселенцами. Порой даже самые мелкие камешки приносят множество страданий.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Давай выкладывай плохие новости. — Оррин, прищурившись, глянул вверх из-под надвинутой на глаза шляпы.

Вика соскочила с лесов:

— Восемьдесят семь миллиметров.

— И это все? — поразился фермер. На Татуине с человека за пять минут сойдет больше пота. — Значит, настройки неверные.

Девица отерла бровь и бросила на отца гневный взгляд:

— Хочешь подняться и проверить?

Оррин не хотел. То же самое происходило во всех восточных угодьях. Формула Голта прекрасно показала себя во время испытаний на пробных башнях всего-то месяцем ранее. И ее внедрили во все «Претормины» на сезон, который обычно считался самым благоприятным.

Однако пути небесные оказались неисповедимы.

— А что диагностика?

— То же, что и вчера. — Вика вытерла руки о рабочие штаны. — Пап, надо придумать что-то еще.

Что? Оррин понятия не имел. Производительность была — хоть плачь. Она противоречила всему, что фермер знал о науке и технике. В атмосфере ничего не изменилось, все было в пределах ожидаемых значений. Вот только его машины стоимостью в десять тысяч кредитов каждая выдавали в час по чайной ложке.

Ходили разговоры, что кое-кто из фермеров просто потерял сноровку. Оррин не верил, что разгадка в этом. Всему есть своя причина. Выглядело так, будто из-за тускенов, расколошмативших Старину Первого пару недель назад, влагоуловители дали сбой повсюду. Конечно, никакой связи не было, ведь каждая машина работала сама по себе и настраивалась вручную. Однако у всех башен одновременно словно иссякла волшебная сила.

Вика вновь полезла на башню — закрыть эксплуатационные люки, расположенные достаточно высоко, чтобы до них не добрались песчаные люди или дикие звери.

Уцепившись за поручни, она крикнула:

— Кто-то едет!

На горизонте со стороны оазиса медленно тащился старенький репульсорный грузовик Уайла Ульбрека. Оррин вмиг узнал стариковскую колымагу — не ускользнула она и от внимания сына, работавшего неподалеку. Маллен заметил, как отец поправляет рубашку.

— Только не начинай опять!

— Фермер живет надеждой, — ответил Оррин, помахав водителю шляпой.

Грузовик Ульбрека затормозил рядом с ними. Старикан выглянул из окна.

— А, — протянул он, узнав Голта, — это ты.

Тот усмехнулся. «Да кого еще ты ожидал встретить на моей земле, кретин?»

— Ты рано уезжаешь, Уайл. — Оррин шагнул к двери машины. — Неужто всех уже поставил в известность, как спас Надел от разъяренной орды?

— Я не за этим, — отмахнулся Ульбрек. — Получил сигнал. Клятые пескоеды умыкнули одну из моих новых башен. Мы даже установить ее не успели!

Старик разразился пространной тирадой о тускенах, джавах и заполонивших всю округу неумехах. Голт даже не пытался скрыть улыбки.

— Жаль это слышать, — наконец изрек он. — Кто-нибудь пострадал?

— Только мой карман! — Ульбрек саданул кулаком по приборной панели. — На кой хатт тускенам сдался влагоуловитель?

Оррин понятия не имел. Он впервые слышал о подобной краже. Некоторые влагоуловители были не выше человеческого роста, однако его «Претормины» и новые промышленные машины Ульбрека были сущими гигантами. Чтобы тускены могли уволочь такую махину, техники должны были бросить свой тягач с работающим мотором и сбежать.

Кризис назрел.

— Может, пора уволить пару ребят и договориться с профессионалами? — предложил Оррин.

— Опять двадцать пять! — Ульбрек ожег Голта взглядом. — Ты даже Надел защитить не можешь. Как ты собрался охранять мою землю? — Он отвернулся и сплюнул в чашку, которую держал в руке. — Эти пескоеды просто паразиты. Еще тратить на них время и деньги…

Оррин был непоколебим.

— Подумай сам, Уайл. С тех пор как тускены нагрянули в оазис и мы отбились, больше никто не видел Красного Глаза и других песчаных людей. Однако вот они, ломятся прямо к тебе. А у тебя самые большие угодья, которые не защищает «Клич поселенцев».

— Что ты сказал? — Ульбрек в бешенстве заглушил мотор, и грузовик глухо шлепнулся на песок.

— Я говорю вот что: возможно, несколько уцелевших тускенов узнали, где уязвимое место. И это как раз твоя земля.

Ульбрек выругался:

— Ты из ума выжил. У тускенов головы что твои булыжники. Они не способны мыслить. — Он оглянулся на нависавшую над ними башню влагоуловителя. — А пусть и способны — я могу установить собственные сирены, как и ты.

— Да, но кто на них отзовется? — Порывшись в кармане, Оррин извлек пульт дистанционной активации. После набега на оазис он с этим устройством не расставался. — Это не просто сирены, Уайл. Услышав этот звук, здесь соберется армия. Одно мое слово, и эта армия отправится в пустыню — вернет твой влагоуловитель и заодно раскроит пару черепов.

— Твой сброд — никакая не армия. Им лишь бы выпить задарма.

— На войне все средства хороши. — Голт хитро глянул на него. — Но я уже не могу принять тебя по старым расценкам. Сейчас они подросли. Чтобы взять под защиту все твои угодья, потребуются расходы. Все уже с нами, знаешь ли, — ты последний, кто решил примкнуть.

— Я не решил и не примкну! — Ульбрек завел мотор. — Пусть хоть сам Джабба Хатт запляшет под вашу дудочку. Уайл Ульбрек свои дела решает сам!

Оррин всплеснул руками. Грузовик с металлическим скрипом двинулся дальше.

Маллен проводил его взглядом:

— Говорил же, только зря время потеряешь.

— Решил, что стоит попытать счастья еще разок, — отозвался отец. — В это предурожайное время деньги могут водиться только у Уайла. — Задумавшись на секунду, фермер усмехнулся. — Может быть, еще у этого Кеноби.

Брови Маллена полезли вверх.

— Кеноби?

— Бен. Парень, что выставил тебя джавам на смех, помнишь? Так его зовут, — ответил Оррин. Он кратко пересказал их последний разговор с Беном, когда тот расспрашивал его насчет расширения зоны охвата далеко на восток.

— До самого Анкорхеда? — изумилась Вика, спускаясь по лестнице. — Что за дела у него там?

— Если б я знал. — Оррин постарался припомнить детали той беседы. Бен упомянул ферму Ларсов. Что ему за печаль до того, что может там произойти?

Вика швырнула свой комплект инструментов на заднее сиденье их рабочей машины.

— Думаешь, он не просто так трепал языком и у него всерьез есть наличка? — усмехнулась девушка. — Ты вроде говорил, что он идиот.

— Говорил, было дело. — Фермер смотрел на пики Джандлендских гор вдалеке. — Человек живет в приграничье, что-то бормочет себе под нос и одет так, будто тускены уволокли все его шмотки. Твоя мать с радостью приютила бы такого бродягу без роду и племени. — «А потом сбежала бы вместе с ним», — добавил он про себя, хотя эти слова и так висели в воздухе. — Но помешанным тоже нужна защита. У некоторых даже водятся деньжата.

Хотя у этого — вряд ли. Что толку о нем думать? Бен не появлялся несколько дней, а у них на носу проблемы куда серьезней. Фермер бросил последний, полный безысходности взгляд на влагоуловитель. — Ладно, давайте собираться. Мы не починим его к крайнему сроку.

Маллен удивился:

— Останемся без урожая? Но типы, которые к тебе подкатывали…

— Их вообще нельзя было близко подпускать к Наделу, — со злостью процедил Оррин. Для их семейства это было больной темой. Кто-нибудь из рабочих бригад должен был остановить «хозяина Бупу» прежде, чем тот добрался до оазиса. Или хотя бы предупредить Оррина.

Вика встала рядом с братом. Взгляд ее был серьезен, как никогда:

— Что ты… вернее, что мы будем делать?

— Ваш прапрадедушка как-то сказал мне, — наставительно произнес отец. — У каждой проблемы есть два решения. Нужно подождать, пока не найдешь их, а потом воплощать сразу оба. В противном случае, когда понадобится запасной план, будет уже слишком поздно.

Оррин замолчал, задумавшись о том, что должно случиться в ближайшие сутки — и как ему все это разрулить.

— Проверьте, готов ли Зедд к работе. — Забираясь в кабину, он постарался подбодрить детей широкой улыбкой. — А мне надо кое-что подготовить.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Открыв дверь, Лили едва не выронила посылки.

— Эннилин!

Посреди обеденного зала громоздились монтажные леса. Две опоры углом упирались в купол потолка, а Эннилин, пошатываясь, цеплялась за верхушку конструкции. Она оглянулась через плечо на вошедшую:

— Привет, Лили! Что новенького?

Зелтронка отложила посылки и поспешила к хозяйке. Рядом с шаткими лесами разлилась белая пенистая лужа, посреди которой валялось опрокинутое ведро.

— Потолок моешь?

— Уже нет. — Мокрая рука Эннилин опять соскользнула. Она ухватилась за опору, отчего вся конструкция задрожала. — Я звала Джейба, но он, наверное, в кладовой.

— Ты имеешь в виду — дрыхнет? — Лили отодвинула в сторону столик и придержала конструкцию.

Эннилин наконец удалось повернуться и схватиться за одну из вертикальных опор. Она осторожно спустилась.

— Спасибо, — поблагодарила хозяйка, глубоко вздыхая. — Я боялась, что придется ждать вечернего наплыва посетителей.

Лили огляделась. В пору урожая в полуденное время народу в магазине почти не было. Кроме них, в помещении наблюдалась только старая Эрбали Нап’ти, которая копалась в корзине с распродажным барахлом.

— А Эрбали не вызвалась помочь?

— Напротив, она очень просила помочь ей. — Эннилин вытерла руки о рабочий комбинезон. — Хорошо, что я знаю все товары наизусть. Когда висишь в воздухе, это очень полезно.

Она перевернула опрокинутое ведро и огляделась в поисках швабры, как будто ничего особенного не произошло.

— Ты решила помыть потолок… одна? — удивилась Лили.

— На самом деле наложить герметик, — ответила хозяйка. — Вы, ребята, так здорово все вычистили после набега! Я хотела только замазать следы от бластеров, пока по пластикамню не пошли трещины.

— Да они пойдут лет через тридцать!

Эннилин пожала плечами:

— Но свободное-то время у меня сейчас.

И принялась мыть пол. Озадаченная Лили вернулась к своим сверткам и подняла их.

— Хорошо, что я заглянула. Наверное, будь у тебя под рукой активатор, пришлось бы вызвать «Клич поселенцев».

— История разошлась бы по всей округе, — улыбнулась хозяйка. — Прямо так и вижу заголовки голоновостей: «Женщина вызывает дружинников, чтобы те спасли ее от собственной глупости».

Решив закончить уборку позже, Эннилин встала за прилавок. Она с удивлением взглянула на кипу свертков, которые Лили приготовила к отправке. Зелтронка была талантливым скульптором и свободное время посвящала искусству. Она специализировалась на первобытной стилистике, и у нее имелись заказчики на планетах всего Внешнего кольца.

— Как ты их всех находишь? — поинтересовалась Эннилин.

— Бывшие любовники, — откликнулась зелтронка с улыбкой. Она пробежала алым пальцем по списку имен в накладной. — И до сих пор поклонники.

— Твоих работ… или тебя самой?

— Художник о таком не спрашивает. Ты тоже могла бы завести хобби, Энни. Уже несколько недель в тебе столько энергии. Что происходит?

— Не знаю. — Эннилин приступила к оформлению посылок. Разумеется, Лили была права. Всего за пару минувших недель она полностью поменяла планировку отделов, помогла Келли починить ограду загона для рососпинников и усовершенствовала ведение бухгалтерской отчетности. Сегодня утром она своими руками собрала новый столик для Бомера, специально под его новое парящее кресло, чтобы, когда ему наконец разрешат вернуться, он мог, как и прежде, потягивать каф. В эти дни в ее жизни не случилось ничего нового, однако она жила словно в водовороте событий.

— Да знаю я, что происходит, — заметила художница.

— Мне не нужны советы, Лили. — Эннилин прекратила вбивать данные. — Слушай, я все понимаю. Каких-то глобальных перемен в моей жизни не предвидится. Но есть множество мелочей, которые я могу уладить, так что лучше возьмусь за них как можно скорее.

— Полная чушь, — усмехнулась зелтронка. — Думаю, ты не видела Бена с того раза, как он сбежал отсюда, и от этого просто на стену лезешь. А то и на потолок, — добавила она.

Ее подруга закатила глаза.

— Неужели? — переспросила она холодно. — И с чего ты это взяла?

— Ты собираешься отправить мой последний шедевр в место под названием Система Кеноби.

Эннилин бросила взгляд на этикетку с адресом, которую рассеянно набивала, и залилась краской.

— Ой!

— Да все нормально, — успокоила ее Лили, кивнув на сверток. — Эта статуэтка символизирует плодородие.

— Прямо то, что нужно, — рассмеялась Эннилин. Она встряхнула головой и исправила адрес. — Ладно, признаю. Я переживаю из-за того, что он так и не вернулся.

Как же давно это было? Набег тускенов и тот безумный день, оставивший ощущение нереальности. Визит «хозяина Бупы». Странно изменившееся по отношению к ней поведение Оррина. И исчезновение Бена сразу после того, как он оказался в центре внимания. Он так больше и не появился.

— Похоже, мы напугали его, — протянула Эннилин.

С приезжими такое случалось. Бедняги не знали, что местные перемывают косточки каждому новоприбывшему, но тут же забывают о нем, стоит появиться на горизонте кому-то еще. Она сама старалась не подливать масла в огонь и хранила в тайне ту встречу в пустыне с тускенской женщиной. За последнее время только двое напомнили Эннилин о Бене. Оррин как-то спросил, не вернется ли он. И Келли спрашивала то же самое, правда каждые пять минут.

Оррин появился в коридоре, ведущем из гаража, — он бросил взгляд на леса и тут же исчез в конторе, не сказав ни слова.

— Еще один чудик, — прошептала она Лили. То, как необычно Оррин вел себя с Эннилин, вызвало немало удивлений и стало новой горячей сплетней среди завсегдатаев. — Хочешь поговорить с кем-нибудь — поговори с ним.

Лили фыркнула и произнесла торжественным тоном:

— Энни, подружка, Бен был тебе совершенно необходим.

— Это почему же?

— Ты годами не подпускала Оррина к себе, — объяснила зелтронка. — И он к этому привык. Но теперь появился еще один претендент на руку принцессы Энни, и наш фермер вынужден перейти к решительным действиям.

Эннилин в ужасе покосилась на дверь офиса:

— Но я не хочу никаких решительных действий!

— В самом деле? — ухмыльнулась художница. — Я думаю, интерес Оррина тебе только на руку. На его фоне твой загадочный поклонник тоже захочет себя как-то проявить.

— У тебя с головой плохо, — заметила хозяйка. — Вы, зелтроны, вообще не в себе. Вы бы и дроидов сватали, если бы они вас слушали.

— А они и слушают, Энни. Поэтому дроидов так много.

Эннилин застонала. Вовсе ей это не нужно. Прошлые отношения с Оррином вполне ее устраивали. Ну, теперь, конечно, уже нет. Голт был для нее кем-то вроде старшего брата — а иногда и третьего ребенка. Он был другом Даннара, и Эннилин до сих пор видела его в этом качестве. Почему же он захотел все изменить?

Она попыталась что-то сказать, но подруга шикнула на нее. Из конторы вышел Оррин. Фермер привел себя в порядок после дня, проведенного на полях, — переодел рубашку и причесал волосы. Он бросил взгляд на Эннилин с Лили и улыбнулся:

— Как поживают мои любимые девочки?

— Одна из них едва не распрощалась с жизнью, — ответила зелтронка, указывая на монтажные леса. — Тебе надо вытащить Энни отсюда, пока она не начала расставлять по алфавиту канистры с маслом.

Фермер с сияющим видом зашел за прилавок.

— Не беспокойся. У Оррина Голта есть план, и он уже в действии, — сказал он, слегка приобняв Эннилин. — Завтра у тебя будет выходной. — Он широко улыбнулся. — С днем рождения!

Эннилин отпрянула:

— О чем ты?

— Я только что говорил с Таром Лапом, — ответил Оррин, имея в виду шиставанена, некогда помогавшего Колуэллам в Наделе. — Он временно отдыхает от дел в своем заведении в Айсли, и я уговорил его провести завтрашний день здесь, приглядывая за магазином.

— А почему Джейб не может… — Зеленые глаза хозяйки недоверчиво прищурились. — Постой-ка. А где буду я?

— В Мос-Айсли. Ты заслужила денек в городе, — объяснил фермер. — Возьми с собой семью. Келли может закрыть загон — все равно вокруг никого. — Он прищурился. — Захвати и Джейба. Может быть, если вы будете больше времени проводить вместе, дела пойдут на лад.

Эннилин, совершенно ошеломленная, посмотрела на Лили. Глаза зелтронки были широко раскрыты, и она слушала в сосредоточенном восхищении.

— Полагаю, ты поедешь с нами? — спросила Эннилин у Оррина.

— О нет, — ответил тот, роясь в кармане. — Только не в сезон урожая!

— Конечно, — кивнула она, все еще не понимая, к чему клонит ее непредсказуемый «ухажер». — Почему Мос-Айсли?

Фермер наконец нашел то, что искал, — маленький запечатанный конверт.

— Вот, держи. Это второй сюрприз, чтобы ты уж точно не увильнула от поездки. Открой сегодня вечером.

Эннилин взяла конверт:

— Что ты задумал, Оррин?

Он засмеялся:

— Только открой, когда я буду поблизости. — Подмигнув Лили, фермер вышел из-за прилавка.

— Мой день рождения послезавтра, — напомнила ему Эннилин.

— Это предложение действует только завтра, — объявил Оррин, направляясь в контору. — Я полдня потратил, все планируя. Не отсылай беднягу Тара!

Дверь за ним закрылась.

Лили попыталась выхватить конвертик:

— Дай сюда! Я хочу посмотреть!

— Нет! — Эннилин убрала его. У нее кружилась голова. Да что же творится в этом мире?

МЕДИТАЦИЯ

Снова этот сон.

Все так, как я уже описывал. Я не был собой. Однако я видел окружающий мир — через какой-то туннель или фильтр. А потом услышал крик.

Полагаю, вам уже надоело слушать про этот сон. Он повторяется каждую неделю с тех пор, как я прилетел на Татуин. И я всегда просыпаюсь в замешательстве. Я чувствую, что это как-то связано с Энакином.

Только в двух последних версиях появились изменения. Туннель уже и светлее. Обычно картинка размытая и в красных тонах. В этот раз все было так, словно я смотрел, скажем, глазами тускена — как бы странно это ни звучало.

И этот крик не поразил меня так, как раньше. Я был словно где-то поодаль, в стороне. Прежде он чрезвычайно сильно на меня действовал. Не понимаю, что это значит.

Я боюсь, что сон символизирует затухание света в Галактике и мои тревоги, порожденные изгнанием. Смогу ли я оставаться здесь так долго, что перестану слышать крики жертв Палпатина?

Не беспокойтесь, Квай-Гон. Я не говорю все это вслух. Мне до сих пор стыдно, что меня тогда подслушали. Что бы вы подумали о такой чудовищной промашке? Наверное, что мне пора назад в падаваны.

Я знаю, как это произошло. Я был слишком сосредоточен, пытаясь связаться с вами, пытаясь снова вернуть те чувства, которые возникли у меня в тот раз, когда вы говорили со мной и Йодой. Я пытался мысленно отгородиться от окружающего мира и поэтому не почувствовал приближения Келли.

Вряд ли девочка услышала что-то важное или увидела меч Энакина у меня в руках. Сила была со мной. И в округе найдутся несколько жителей, чьи имена звучат похоже на Кеноби, так что пока никто не сопоставил факты. Пока.

Но я не могу и дальше испытывать судьбу. Я оказался слишком вовлечен в жизнь оазиса. Горькая ирония. Вы всегда учили меня концентрироваться на Живой Силе, на окружающих нас живых существах, в противовес той общей картине, которую описывал Йода. Жить сегодняшним днем, стать частью этого маленького мирка, участвовать в его незначительных драмах — в высшей степени просветляюще.

Я пропускал все это, занятый спасением Галактики. Но потом я понял, что для многих существ их каждодневная борьба так же важна, как эпохальные события с нашим участием — для нас. Это послужило мне хорошим уроком.

Но всему приходит конец.

Теперь все мои передвижения будут связаны только с моей миссией. В начале недели я проверил, как там малыш, — на ферме все в порядке. В этот раз мне удалось избежать встречи с Оуэном Ларсом. Я ему совсем не нравлюсь.

И мне пора заняться работой по дому. Надо что-то делать с холодильным, блоком, который, похоже, помнит еще живого Арку Джета. Не беспокойтесь — на Татуине есть и другие магазины, помимо Надела. Не так много, но есть…

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— С днем рождения, Энни!

Эннилин помахала в ответ из окна фургона:

— Спасибо!

Незачем было сообщать рабочим, что ее день рождения на самом деле завтра. Все, кто заходил в Надел с прошлого вечера, знали, почему она отправляется в путешествие. Сборщики урожая на трех предыдущих холмах тоже прокричали поздравления — все были рады за нее.

Именинница и сама была довольна. Красиво одетая, она ехала в Мос-Айсли; ее дочь сидела на пассажирском сиденье, сын — на заднем, и они еще ни разу не поссорились. Просто праздничное чудо.

Они отправились в дорогу на мини-фургоне. Даннар отремонтировал старенькую модель «СороСууба» в тот год, когда они поженились, и до сих пор на машину приходилась большая часть тяжелой работы в Наделе. Оррину зачем-то понадобился его лендспидер USV-5, но Эннилин не возражала. Она все еще не пришла в себя, до конца не веря содержимому открытки из конверта Оррина. Джейб и Келли обсуждали его сюрприз в темноте кабины.

— Я же говорил, Оррин — мужик что надо, — заявил Джейб.

— Наверное, я ошибалась, — признала Келли. Нарядная, в ярком новеньком платье, она поднесла золотой бланк поближе к свету из окна и стала читать вслух: — «Для Энни. В обмен на этот сертификат…» Бен!

Эннилин озадаченно посмотрела на дочь:

— Чего?

— Вон там! — воскликнула Келли, опуская открытку и показывая в окно. — Справа! Бен Кеноби!

Эннилин резко затормозила, посадив массивный фургон в песок. Теперь и она заметила Бена и Рух.

Это было комичное зрелище, напомнившее ей первый визит в хижину Кеноби и разъяренного детеныша банты. Бен стоял на четвереньках посреди выжженной равнины и разговаривал с эопи. Та лежала на животе, поджав под себя ноги, и жевала одинокий кустик. К ее упряжи были пристегнуты самодельные сани, на которых возвышался тяжеленный старинный охладительный насос.

Эннилин подняла фургон в воздух и поравнялась с необычной парочкой.

— Собрался куда-то? — спросила она.

— Вообще планировал, — отозвался Бен. — Но как-то все не складывается.

Женщина заглушила мотор. Келли тут же открыла дверцу. Джейб перегнулся через сиденье и раздраженно заворчал:

— Мам, не начинай снова! Этот тип…

— …Помог нам, а теперь помощь нужна ему самому, — отрезала мать. — Сиди в машине и не высовывайся на солнце.

Когда она выбралась из фургона на песок, Келли уже крутилась рядом, изо всех сил стараясь, чтобы Бен заметил ее красное выходное платье. Но внимание человека в плаще было приковано к эопи.

— Рух остановилась, — объяснил Бен. — И что-то ест. Даже не знаю что.

— Это пустынная полынь, — пояснила Эннилин.

— Не думал, что здесь что-нибудь растет.

— Везде что-то растет. — Она опустилась рядом на колени и погладила мордочку вялого животного. — Вот так, девочка. Все хорошо.

Явно смущенный появлением Эннилин, Бен поднялся и указал на груз:

— Не могу сдвинуть животину с места. Наверное, неправильно запряг ее в сани.

— Да нет же, все нормально.

— Значит, не хочет тащить лишний вес, — предположил Бен, встав над неподвижным животным.

— Что верно, то верно! — подтвердила Келли, безуспешно пытаясь сдержать смех. Мать жестом велела ей прекратить, но сама заулыбалась.

Кеноби смотрел на них, слегка обеспокоенный.

— Я что-то упускаю?

— Напротив, готовься к прибавлению, — ответила Эннилин, притрагиваясь к животу эопи. — Дней эдак через пару.

— Неужели… — Бен, совершенно пораженный, взглянул на Рух. — Она беременна? — Он запнулся. — Да быть такого не может. У меня только одна эопи.

— Это ненадолго, — хихикнув, вставила Келли.

Эннилин ощупала живот Рух:

— Давно она у тебя?

Бен поколебался:

— Ну, точно не помню. Уже какое-то время. — Он нахмурил брови. — Вы же не думаете, э-э, что это… случилось в оазисе?

Келли прыснула со смеху.

Эннилин тоже улыбалась, но смотрела себе под ноги, чтобы не смущать Бена чрезмерно.

— Беременность у эопи длится чуть дольше. Похоже, ты уже покупал двух по цене одного.

— За любовь винить нельзя, — изрек Бен, — или как там говорят. — Он против воли улыбнулся, после чего опустился на песок и погладил мордаху животного. — Умеешь ты хранить секреты, подруга.

— Поздравляю, дедушка! — объявила Эннилин.

С помощью дочери она сняла упряжь со спины Рух. Освободившись, животное поднялось на ноги и продолжило жевать полынь.

Эннилин перевела взгляд на холодильный блок.

— Совсем убитый, — отметила она.

— Застал и лучшие времена, — согласился Бен.

— Похоже, еще Великую гиперпространственную войну. — Она покачала головой. — Впервые вижу такой старый насос.

Кеноби прочистил горло:

— Ну, я надеялся, что ребята в мастерской в Бестине сталкивались с чем-то подобным. — Он указал на восток.

— Ты едешь в другой магазин? — Взгляд Келли полнился возмущением.

— Покупатели все такие, милая, — заключила ее мать. — Сделаешь им разок скидку, и они перестают тебя уважать.

Из-за затемненного окна фургона раздался сварливый голос:

— В Бестине это не починят!

Бен приподнял бровь.

Эннилин в ответ закатила глаза:

— Мой сын. Еще один отшельник. — Она подошла к машине и постучала по дверце. — Откуда ты знаешь, Джейб? Ты же не видел поломку.

Подросток выглянул из окна:

— Магазин в Бестине закрыт. Сын Гилеров женится. Их не будет всю неделю.

Кеноби с беспокойством посмотрел на сломанный агрегат и сглотнул:

— Всю неделю?

— Может, и больше. — Джейб снова исчез в полумраке кабины. — Свадьба пройдет на Набу. Заодно решили сгонять в отпуск.

— Повезло им, — расстроенно протянул Бен.

Келли схватила мать за руку с такой силой, что та еле устояла на ногах:

— Мам! Бен может поехать с нами в Мос-Айсли!

— Мос-Айсли? — Он помрачнел, с тревогой глядя на восток. — Мне туда не надо.

— Слышали? — снова раздался голос Джейба. — Ему не надо в Мос-Айсли. Поехали уже!

— Помолчи, — шикнула на него мать. Она еще раз осмотрела насос. — В Мос-Айсли тебе починят его день в день.

Бен замахал руками:

— Нет, нет. Вы, наверное, едете за припасами. Вам потребуется место…

Келли сияла от энтузиазма.

— А вот и нет! Мы ничего не везем!

— Не везете?

— Нет и нет! — Девушка достала из кармана открытку и показала Бену. — Прочти!

Не став забирать бланк из ее руки, Кеноби прочел вслух рукописные строчки: «Для Энни. В обмен на этот сертификат в „Спидерах Делруа“ в Мос-Айсли ты получишь лендспидер „СороСууб“ класса „люкс“ модели JG-8. Спроси Гарна. Прости за все проблемы с вашим семейным транспортом. Надеюсь, это поможет загладить вину». — Он сделал паузу, потом дочитал: — «С днем рождения! С любовью, Оррин».

Подняв взгляд на Эннилин, он приподнял бровь и улыбнулся:

— Значит ли это?..

— Ох, не знаю. Оррин в последнее время ведет себя так странно. Теряюсь в догадках, что и думать.

Келли ликующе захлопала в ладоши:

— А я знаю! У меня будет свой лендспидер! Тот старый мамин, как только Глоумер его починит.

— Еще чего! — завопил из фургона Джейб. — Пока ничего не решили!

Их мать пожала плечами:

— Мы до сих пор обсуждаем передел имущества. Возможно, он будет их общий.

— Мудро ли это? — поинтересовался Бен.

— О да! — улыбнулась Эннилин. — По крайней мере, когда они решат сбежать из дома, то смогут убраться подальше. Так что, поехали с нами?

— Право, в этом нет необходимости. — Отшельник указал на две фигуры возле башни на отдаленном северном хребте. — Я попрошу помощи у здешних хозяев.

Эннилин прищурилась.

— Незачем, — заметила она, узнав рабочих. — Мы на земле Уайла Ульбрека. После того как его вчера обокрали тускены, охранники, небось, цепями прикованы к влагоуловителям.

— Скупердяй на все пойдет, лишь бы не вступать в «Клич поселенцев», — раздался голос Джейба из фургона. — Ничего, жизнь его научит.

Эннилин с насмешливой серьезностью погрозила Бену пальцем:

— Если вы будете упорно отворачиваться от удачи, господин Кеноби, она в ответ отвернется от вас. Давай, — добавила она, подходя к саням. — Погрузим эту штуку в фургон.

Сдавшись, Бен погладил Рух по загривку:

— А ее мы повезем с собой?

Из кабины раздался пронзительный мальчишеский вопль:

— Не смейте пихать это животное в мой грузовик!

— Твой?.. — вздохнула мать. — Минуту назад твоим был спидер!

В фургоне все стихло.

— Он дуется, — объяснила Эннилин. — Но ничего. Думаю, нашей будущей мамочке будет лучше дома. — Она развернула Рух на запад и хлопнула по крупу. Животное тут же вприпрыжку припустило по бороздам в песке, оставленным санями. — Она найдет дорогу.

Бен с беспокойством смотрел вслед эопи.

— Знаешь, пойду-ка я лучше с ней. Так будет спокойнее.

Келли засмеялась:

— Не представляю, в какие еще неприятности она может угодить!

— Не переживай, — успокоила его Эннилин, вытирая руки. — Она вернется домой еще до того, как начнутся роды. А ты будешь жить в прохладном и комфортном доме.

Наконец смирившись, Бен помог им поднять холодильный блок:

— Мне очень неудобно вмешиваться в ваши планы.

— Никаким планам ты не мешаешь! — воскликнула Келли. — Мы ведь едем в Мос-Айсли!

Эннилин усмехнулась. Упорство Бена было таким милым — ей казалось, что он просто не хочет быть ни у кого в долгу. Оставалось лишь убедить его, что он не причиняет никаких неудобств.

— Клан сказал свое слово, — постановила она. — Тебе лучше отправиться с нами.

Бен в ответ страдальчески улыбнулся.

«Ох и зловещая у шиставанена физиономия», — подумал Оррин. Клыки, заостренные уши и шерсть цвета глины. И тем не менее Тар Лап был одним из самых приветливых созданий, каких он когда-либо встречал. А сейчас, стоя за прилавком Даннарова надела в нарядном городском пиджачке, он просто сиял.

— Еще раз спасибо за эту возможность, господин Голт! — поблагодарил Тар. Его рычание было на удивление дружелюбным. — Так здорово быть за главного, пусть и на один день. На моей обычной работе мне такого не доверяют.

Стоя на стуле посреди обеденного зала, Оррин опустил голокамеру, которую держал в руках.

— Все нормально, Тар. Хорошо, что ты смог выбраться и помочь.

Отключив устройство, фермер спустился вниз. Ему сегодня тоже нужно было выглядеть наилучшим образом в костюме, который Эннилин заказала с другой планеты. Просто необходимо.

Задержавшись перед продавцом, Оррин глянул на голокамеру.

— А… Это еще один сюрприз для Эннилин, — объяснил он. — Надо настелить здесь нормальный пол — для разнообразия.

Тар улыбнулся, обнажив клыки:

— Это замечательно. Мне всегда нравились Колуэллы.

— Мне тоже, — ответил фермер, обходя столик, за которым сидел Бомер. Родианец решил вернуться как раз в тот день, когда Эннилин была в отъезде, но она немногое потеряла. Бомера заштопали, но так накачали лекарствами, что он был еще более заторможенным, чем обычно. Оррин прошел за прилавок:

— Тар, я зайду на минутку, если не возражаешь.

— Конечно. — Шиставанен отошел с дороги.

«Тогда за дело», — подумал фермер, бросив еще один взгляд на электронную накладную, лежащую позади кассы. Он сверился с хронометром на стене. У него было все необходимое — и куча времени, чтобы успеть на встречи. Все шло по плану. По каждому из двух.

С парковки подошла Вика:

— Выдвигаемся по твоему сигналу, па.

У стойки девица вытащила из кармана куртки флягу. Взгромоздившись на прилавок — и ошарашив тем самым Тара, — она потянулась за бутылкой на полке.

— Не смей, — одернул ее отец, пока она еще не успела ничего налить. — Не сегодня.

— Да подумаешь, — огрызнулась Вика и со звоном поставила бутылку на место. Оррин передал ей голокамеру.

Тар с удивлением провожал их взглядом, пока они шли к выходу.

— Вы вернетесь на обед, сэр?

— Нет, меня не будет весь день. — Фермер напоследок оглядел магазин. — Но, э-э… передай Эннилин, что вечером я хочу с ней кое о чем потолковать.

Шиставанен ответил, но Оррин уже не слушал. Ему было чем заняться.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

В юности Эннилин имела о Мос-Айсли лишь самое общее представление. Ее отец боялся этого места как огня, а когда она устроилась в магазин, стало не до путешествий. Но город всегда был где-то рядом — словно магнит, притягивающий космические корабли, которые иногда мелькали над головой. Этот образ питал юное воображение.

Она видела Мос-Айсли на картинках: узловатая паутина шумных улиц и пыльные купола, старые и обветшалые. Ей не хотелось этому верить. Корабли в небе прилетали из многомиллионных городов, над которыми высились сияющие шпили. Разве стали бы они посещать Татуин, если бы в Мос-Айсли не было ничего особенного? Эннилин не терпелось увидеть все самой.

И возможность представилась — в день, на который и так возлагается слишком много ожиданий: день ее свадьбы. После того как они сердечно распрощались с гостями, Даннар удивил ее, направив одолженный у Оррина лендспидер не в Бестин, а еще дальше на восток. Вместе с бегущими прочь километрами ожидание новобрачной только росло. Звездолеты, беззвучно парившие где-то в вышине над оазисом, здесь проносились с ревом и отблесками, устремляясь или к затянутому дымкой городу-миражу на горизонте, или прочь от него. Эннилин на секунду даже поверила, что они отправятся в свадебное путешествие на одном из таких кораблей. Может быть, на центральные планеты. Или даже лучше — в какое-нибудь дикое местечко из университетского буклета о сафари. Представшие перед ней улицы Мос-Айсли, которые оказались такими же жалкими и захудалыми, как и на картинках, развеяли ее мечты. Она ждала гораздо большего.

Даннар остановил машину возле гостиницы «Двойная тень» — далеко не шикарного, но довольно чистенького заведения рядом с площадью Кернера. Это и был подарок, который мог позволить себе хозяин сельского магазина, недавно открывший свое дело.

Однако, пусть мечты о звездах и развеялись, Эннилин вскоре обнаружила, что Мос-Айсли вполне соответствует ее представлениям об экзотическом месте со странными обитателями. Площадь Кернера представляла собой практически фешенебельный квартал с чистыми витринами магазинов, которые соседствовали с уличными лотками. Рядом квартировал «Республиканский центр содействия путешественникам», поэтому по здешним улицам даже в сумерках можно было ходить без бластера в руке. Даннар сводил ее поужинать в «Фонтанный дворик», интерьеры которого восхитили молодую жену. Только хатты были настолько богаты, чтобы использовать воду для украшения своих заведений.

Мос-Айсли действительно был дикой перенаселенной дырой, но при этом он будоражил воображение и удивлял, точно дверь, приоткрытая навстречу приключениям. Этот город был на Татуине ближе всех к далеким звездам. И по сей день Эннилин помнила каждую деталь той поездки.

С тех пор они с Даннаром так и не смогли выбраться в Мос-Айсли вместе — всегда мешали срочные дела в магазине. Эннилин бывала здесь несколько раз уже после смерти мужа — чаще всего одна. Как-то раз она съездила в город с сыном и еще раз — с дочерью. Супруги мечтали однажды наведаться сюда всей семьей, но случай так и не представился.

Теперь она шла по улицам Мос-Айсли сразу с обоими детьми и впервые — с новым спутником. Бен держался позади всей группы, низко надвинув капюшон. Он двигался быстро, чтобы не отставать от Колуэллов, и говорил мало. Они смотрелись как обыкновенная семья, выбравшаяся в город, только сын явно не пребывал на седьмом небе от присутствия «папаши», да и тот был не слишком-то рад.

— Он мог бы подождать и в мастерской, — пробурчал Джейб, когда они завернули за угол.

— Но это же пять часов работы! — воскликнула Келли.

— Я бы не возражал, — вежливо отозвался Бен. — Там было кресло.

— На нем лежала выхлопная труба, — покачала головой Эннилин. Недовольство Джейба их спутником нисколько не уменьшилось с тех пор, как они встретили его в пустыне. Обогнав мать и сестру, подросток устремился вперед, в самую гущу толпы.

— Помедленнее, Джейб, — сделала ему замечание мать. — Держись вместе со всеми. — Она оглянулась на Бена и улыбнулась. — И ты тоже.

Бен прибавил шагу. Эннилин отметила, что ему явно не по душе бродить по шумному городу. Странно — ведь казалось, будто ее спутник немало поскитался на своем веку. Может, ей удастся его расшевелить.

Завернув за угол на площадь Кернера, четверка оказалась в эпицентре столпотворения. Пространство наводняло скопище молотоголовых иторианцев, которые ликующе топали ногами. Они дули в свистульки и размахивали праздничными серебряными кисточками. Буквально за секунду толпа смуглых великанов поглотила горстку людей.

— Похоже на свадьбу. — Бен старался перекричать шум.

— Они здесь часто бывают, — улыбнувшись, крикнула в ответ его спутница.

Мимо на тонких веретенообразных ногах провальсировал иторианец. Схватив Эннилин за плечи, длинношеий кавалер увлек ее за собой в гудящую толпу и закружил в танце. Вращаясь, она заметила, как Джейб потянулся к бластеру, но Бен положил руку ему на запястье. Келли тоже вытащили танцевать, как и почти всех несчастных пешеходов, которым не повезло оказаться поблизости.

Вращение ненадолго замедлилось, и Эннилин увидела испуганного Кеноби, которого заграбастала высоченная, украшенная гирляндами иторианка. «Может, это мать невесты?» — пришло ей на ум. Пока пары кружились, Эннилин поняла только одно: Бен совершенно не хочет танцевать. Но выбора у него не было, поскольку на празднующих накатила новая волна буйства.

Наконец кавалер отпустил ее, и центробежная сила выбросила танцовщицу поневоле на обочину улицы. Она ухватилась за каменную колонну, пытаясь отдышаться и одновременно давясь от смеха. Через минуту рядом оказалась восторженная Келли, а следом — Бен. Его капюшон свалился, волосы растрепались, и выглядел он как пилот болида, только что пришедший к финишу после безумной гонки.

Надев шляпу, Эннилин обернулась в поисках Джейба. Она обнаружила сына у стены соседнего здания. Поза и грозный взгляд подростка недвусмысленно намекали, что он тут же выхватит бластер, если хоть кто-нибудь посмеет приблизиться.

— Я думала, ты хотел выбраться из магазина и немного повеселиться, — напомнила ему мать.

— Я веселюсь по-другому, — пробурчал Джейб.

Однако его хандра тут же улетучилась, едва из здания позади них показалась процессия полураздетых тви’лек. У них в руках были подносы с разноцветными напитками.

«Ах, вот как ты веселишься!» — подумала Эннилин. Появилось еще несколько официантов, на этот раз тви’леки-мужчины, одетые совсем уж легкомысленно для двух беспощадных солнц. Их серебряные подносы были уставлены экзотическими закусками на любой вкус.

— Вечеринка набирает обороты, — улыбнулась Келли. — Может, здесь и останемся?

Эннилин оглянулась на Бена. Он был мрачен. Непохоже, чтобы он горел желанием провести на празднике еще хоть минуту. Она перевела взгляд на здание, из которого выходили официанты, и вдруг поняла, что это. «Счастливый случай», — с удивлением осознала Эннилин.

Сделав знак зажатому в толпе Кеноби подождать, она отвела детей в сторонку.

— Можете пообедать внутри. Даю вам один час.

— Два! — воскликнула Келли.

— Три! — подхватил Джейб, продолжавший таращиться на тви’лек.

— Полтора часа, — подвела итог мать. Она ткнула пальцем в грудь Джейба. — Веди себя прилично. Мне не нужен еще один Мос-Эспа. Если Келли потеряет тебя из виду хоть на секунду или ты окажешься рядом с пойлом хоть на градус крепче голубого молока, она тут же позвонит мне. Я примчусь в мгновение ока, и тебе ой как не поздоровится. — Она оглянулась на разбушевавшихся гуляк. — И не вздумайте ни с кем обручиться!

Келли расхохоталась. Ее брат, закатив глаза, кивнул.

— А где же будешь ты? — спросил он.

Эннилин оглянулась на Бена, который стоял достаточно далеко и не мог их слышать.

— Мне нужно задать пару вопросов, — ответила она. — Ладно, развлекайтесь.

Со шляпой в руке Оррин спустился по ступеням крыльца дочернего отделения инвестиционного фонда «Ааргау». Печалиться причин не было, поскольку там ему ответили то же самое, что он слышал ежемесячно уже три года кряду. Банкиры раздражали его даже больше, чем юристы. Что взять с проходимцев, которые гребут деньги лопатой и готовы выбрасывать их на ветер просто потому, что у кого-то на другом конце Галактики появилась идея?

«Пусть даже хорошая идея», — добавил про себя Оррин. По крайней мере, банкир подтвердил то, что ему было нужно. Фермер вытащил из сумки голокамеру и бросил ее на заднее сиденье USV-5.

Там дрых Маллен. Отец огляделся. Куда же запропастилась Вика?

— Проснись! — велел он, хлопнув сына шляпой.

Тот машинально потянулся к наплечной кобуре, но расслабился, узнав отца.

— Как прошло?

— Все по плану. По крайней мере, по плану номер один. — Оррин обвел взглядом здания напротив банка, пока не нашел то, что искал. Разумеется, Вика шаталась у кантины с тремя замызганными космолетчиками. И вряд ли кто-нибудь из этой троицы был в состоянии поднять корабль в воздух, хотя день еще только приблизился к экватору. Заприметив отца, девица живо распрощалась с новыми знакомыми.

— Быстро она заводит друзей, — констатировал Оррин, уже смирившись с неизбежным.

— А она всегда угощает, — отозвался Маллен, перебираясь на переднее сиденье.

Уперев руки в бока, фермер посмотрел на приближающуюся дочь:

— Ты на ногах-то стоишь?

— Я в порядке, — протянула Вика, отбросив с сиденья голокамеру и усаживаясь за спиной брата. — Мне только чуток проветриться, и все.

По прикидкам Оррина, она выглядела вполне трезвой. Правда, сейчас не было времени наводить порядок в семье. Этим можно заняться позже.

Фермер пристегнул бластер и забрался на пассажирское сиденье. Взревел мотор, и лендспидер снова нырнул в запруженные улицы Мос-Айсли.

— Затемни ветровой щит, — сказал он сыну. — Мне ни к чему сегодня наткнуться на Энни.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Эннилин нашла кафе с легкостью. Они с Даннаром открыли его для себя много лет назад. Всего несколько шагов от гостиницы «Двойная тень», чуть дальше по улице от того места, где их взорам предстали тви’леки-официанты. Бен не сопротивлялся, когда спутница взяла его под руку и, проведя сквозь толпу, потянула за собой внутрь.

— Спасибо, — поблагодарил он со вздохом. — Я тебе жизнью обязан.

— Надо же, как ты не переносишь толпу, — отметила Эннилин, пока они поднимались по лесенке на второй этаж.

— Когда иторианцы танцуют, лучше убраться подальше.

Хозяин заведения тепло их поприветствовал. Эннилин нравилось в «Тату-2», и она всегда посещала это кафе во время своих поездок в космопорт. Любезный пожилой человек проводил их на крытый тентом балкон с видом на площадь. Бен выбрал столик в стороне от остальных посетителей. Усевшись напротив, Эннилин заказала по фирменному блюду для них обоих и потерла руки, готовясь приступить к «инспекции». Она целую вечность ждала возможности снова поговорить с ним наедине. Сейчас она не знала, с какого вопроса начать — да и расположен ли Бен отвечать в принципе.

Ее спутник неловко поерзал в кресле:

— Мастер-ремонтник сказал, будет готово через пять часов, верно?

— Пять часов, — подтвердила она. — Сними капюшон. Мы же в цивилизованном месте.

Бен послушался.

— Я беспокоилась, когда ты перестал появляться в магазине, — начала Эннилин. — Столько времени прошло.

— Ах да. Я был занят. — Бен отпил из стакана.

— Чем?

— Делами.

— Делами? — повторила она. Ей казалось невероятным, что он способен был спрятаться даже за таким маленьким предметом, как стакан.

Почувствовав ее обиду, он отставил напиток в сторону и усмехнулся:

— Ты же видела угодья вокруг моего дворца. Я до сих пор убираю мусор, который вполне может оказаться токсичным.

Эннилин кивнула:

— Я боялась, что мы тебя отпугнули. Келли шпионила за тобой, всем растрезвонила твою фамилию…

— Почти у всех, кто живет в Галактике, есть фамилия, — ответил Бен. — Я не исключение.

Эннилин положила локти на стол и наклонилась ближе.

— Еще я волновалась, что тебя отпугнул Оррин, — сообщила она, понизив голос.

— О, да нет же. — Он небрежно откинулся в кресле, и расстояние между ними снова увеличилось. — Мне вполне нравится Оррин. И… ему определенно нравишься ты.

— На этой неделе — да, — признала она. — Обычно это означает, что ему что-то нужно.

— Лендспидер — это широкий жест. Похоже, для него это серьезно.

Распрямившись в кресле, она посмотрела на него скептически:

— Да неужели?

Бен снова заерзал, водя пальцем по краешку стакана.

— Знаешь, я не очень разбираюсь в таких вещах. Но за годы отношения между людьми могут измениться. Со временем можно стать ближе друг другу. — Он неуклюже улыбнулся.

— Хмм… — Эннилин отпила из стакана. Теперь уже она старалась спрятать лицо. Все это безмерно удивляло. Она не знала, пытается ли Бен сосватать ее Оррину или нет, однако усвоила одну важную вещь. Бен Кеноби мог на скаку останавливать рососпинников и отваживать тускенов, однако дела сердечные были для него совершенно незнакомой территорией.

Подошедший из-за спины Бена шатающийся дроид-официант спас их от неловкого молчания. Эннилин вмиг его узнала:

— Привет, GG!

Двуногий, крашенный в сиреневый цвет дроид поставил на стол тарелки с едой и поклонился:

— Так приятно, что вы меня помните, госпожа.

Это была совсем старенькая модель. Манипуляторы дроида слегка подрагивали, когда он ставил блюда.

— Приятного аппетита!

Эннилин улыбнулась, когда механический официант с дребезжанием отковылял от их столика.

— GG-8 обслуживал нас, когда мы с Даннаром пришли сюда в наш медовый месяц, — объяснила она. — Впервые мне что-то приносил дроид. Я чувствовала себя королевой Алдераана.

Бен взял вилку:

— Ты могла бы завести дроида в оазисе, разве нет?

— Рабочие их не любят. Дроиды отнимают у них хлеб.

— Ты к ним очень добра, — отметил собеседник.

— У меня нет причин с ними ссориться, — согласилась она.

Бен улыбнулся и приступил к еде.

В течение всего обеда Эннилин чувствовала себя следопытом, теряющим след. Грусть, по-прежнему таившаяся глубоко внутри Бена, то и дело пробивалась наружу, хотел он этого или нет. Но каждый раз, когда Эннилин пыталась подтолкнуть его к признанию, он ловко менял тему. Впрочем, сердиться на него было сложно — даже эта словесная дуэль имела тот же налет веселья и легкости, что и в то утро за завтраком, когда весь оазис опустел из-за гонок. Скорее она ощущала к нему жалость: сколько же усилий прикладывал бедняга, чтобы каждый раз направлять диалог в нужное ему русло.

Ладно, решила она, приканчивая десерт. Бен категорически отказывался говорить о себе, однако проявлял интерес к ее жизни — пусть будет так. Бен и вправду крайне внимательно слушал о ее нескончаемых заботах. О будущем, которое ждет Келли. Следить за загоном пока не казалось девушке рутиной, но, помимо этого, выбор занятий был очень скудным. Будет ли она счастлива, выскочив замуж за одного из батраков?

Разумеется, говорили они и о Джейбе. После тускенской резни Эннилин не спускала с сына глаз. Парень не отбился от рук, но по какой-то причине хотел, чтобы матери так казалось. Похоже, Бен разделял ее беспокойство.

— Когда люди хотят подать тебе знак, важно уметь его прочесть, — заметил он.

Но больше всего они говорили о ней самой. О ее детстве и любимых животных. Об отце и разорившемся ранчо. О ее мечтах учиться и о том, как с ними пришлось попрощаться. Ну и конечно, о том, что занимало огромную часть ее мира — помимо тускенских разбойников, странных выходок Оррина и даже воспитания детей.

О Даннаровом наделе.

Бен не воспринимал всерьез ее жалоб.

— Я знаю, как ты любишь свой магазин. Видел собственными глазами. Тебе нравится быть хозяйкой такого места, быть центром, который все объединяет.

Эннилин засмеялась:

— Хочешь, уступлю работенку? Милости прошу.

— О нет, — откликнулся Бен, отламывая ложечкой кусочек десерта. — Я никогда не годился для большой политики. — Он съел еще кусочек. — Да и для маленькой тоже.

Собеседница улыбнулась.

— Или взять вечеринки, — продолжил он. — Для меня это всегда крупные неконтролируемые эксперименты в области социальной динамики. Это словно проверять на прочность отношения сразу со всеми, кто тебя окружает.

— В твоих пустошах проходит много вечеринок?

— Да, нам с эопи очень весело. Скоро еще один прибавится.

— И еще разные любители подслушивать, — добавила Эннилин. — Знаешь, на мой взгляд, ты не создан для жизни отшельника.

Бен удержался от смеха, поскольку рот у него был набит пирожным.

— Вообще-то, мы говорили о тебе!

— Точно. Ну, жизнь в магазине совсем не похожа на праздник. — Она взглянула на потертый навес над головой и машинально сжала кулаки. «Ладно. Если и впрямь хочешь знать — слушай».

— Продолжай.

— Понимаешь, Надел — это место, куда приходят все, — начала она. — Чтобы пообщаться, сбежать от суеты. Все в оазисе воспринимают его именно так. Все. Они появляются в магазине еще до восхода второго солнца и больше не уходят.

— Действительно, некоторых можно принять за жильцов.

— Некоторых? — Руки Эннилин задрожали, отчего даже посуда на столе слегка зазвенела. — Даннар шутил, что Надел во время наплыва посетителей становится десятым по величине городом на Татуине. Думаю, это недалеко от истины. — Она окинула взглядом свою пустую тарелку. — Меня едва хватает на собственную семью, но при этом я кормлю и одеваю всю эту огромную братию!

Переведя дух, она посмотрела на собеседника. Он участливо слушал, но Эннилин все равно смутилась.

— Прости, — сказала она. — Наверное, у тебя уже уши вянут.

В спокойном голосе Бена чувствовался изрядный запас стоицизма.

— Жизнь, которая кажется незначительной снаружи, может быть бесконечной внутри. Даже находясь в самой глуши, человек может заботиться о сотнях других. Или вообще обо всей Галактике.

Эннилин смотрела на него пораженно:

— Да кто же ты?

— «Чокнутый Бен», как твой сын меня величает, — улыбнулся он. — Вообще, звучит не так уж…

Он внезапно замолк. Эннилин проследила за его взглядом и на противоположной стороне улицы заметила человека в черной военной форме и фуражке рядом с фигурой, полностью облаченной в белую броню. Новая экипировка для космических перелетов?

— Что это? — спросила она.

Кеноби вжался в спинку кресла, отодвигаясь как можно дальше от перил.

— Я не уверен. — Его голос прозвучал еще тише. Он снова взглянул на улицу краешком глаза. — Похоже на клона. Я… видел их на голографиях. — Он еще секунду изучал фигуру и наконец отвел взгляд. — Но доспехи немного отличаются.

Эннилин наблюдала за странной парой. На нее они не смотрели, впрочем, как и на праздную толпу вокруг. Они изучали постройку, перед которой стояли.

— В этом костюме на такой-то жаре можно свариться, — подметила она. — Зачем они здесь?

— Не знаю, — ответил Бен. Он склонился над тарелкой, собирая остатки пирожного. — Э-э… что они делают?

Заметив в руках мужчины в фуражке планшет, Эннилин сразу поняла, чем они заняты.

— Проводят инвентаризацию, — объяснила она. — Раньше здесь был Республиканский центр содействия путешественникам. Уж не знаю, что здесь теперь, учитывая, что творится в последнее время.

— А что творится? — спросил Бен.

— Ты наверняка знаешь об этом больше. Я никогда не покидала планету, — ответила она. — Но если они представляют новые власти, то, наверное, выясняют, какая собственность им теперь принадлежит.

— Мм, — отозвался Бен. Его настроение переменилось, и он с беспокойством огляделся.

Эннилин взглянула на хронометр:

— Думаю, нам уже пора спуститься вниз и поискать детей.

— А знаешь, наверное, мы можем немного задержаться. — Бен потянулся и погладил живот. — Ни к чему так сразу рваться на улицу.

Немного удивившись, его спутница кивнула:

— Ладно. Можем еще поболтать.

— Это странно, но похоже, я немного простыл. — Бен потер кадык. — Надеюсь, я не разболеюсь. — Он снова накинул капюшон и еще глубже забился в кресло.

Эннилин покачала головой. «Ускользающий Бен Кеноби» вернулся.

В другой части города Маллен подал сигнал со своего поста возле круглого здания.

— Пока ничего, — ответила по комлинку Вика.

Оррин, ждавший на пассажирском сиденье лендспидера, покачал головой:

— Они сказали, восемьдесят седьмой ангар.

Третий раз за минуту он проверил бластер в кобуре. Ему было спокойнее оттого, что оружие на месте.

Вторая встреча Оррина в Мос-Айсли отнюдь не должна была пройти в ангаре. Встречу назначил он сам, но другая сторона постаралась сделать все, чтобы он чувствовал себя не в своей тарелке. Фермер считал, что беспокоиться не о чем: все шло по плану. Но ему все равно хотелось, чтобы Маллен и Вика были поблизости и следили за обстановкой. У его детей хватало недостатков, но в одном он был уверен: если дело дойдет до перестрелки, на них можно положиться.

Он практически не сомневался, что не дойдет. Однако снова похлопал по рукояти бластера.

— Он тебе не понадобится, — проскрипел голос за спиной.

Обернувшись, Оррин узрел Боджо Бупу, который развалился на заднем сиденье USV-5, целя в фермера из бластера. Оррин не слышал, как госсам забрался в машину. С ним появились двое гаморреанцев, которые заняли позиции по обеим сторонам лендспидера, предварительно пропустив внутрь еще одного типа, которого Голт видел впервые.

— Миленький драндулет, — проронил покрытый бронзовой чешуей клатуинец, занимая место водителя. И разразился хихиканьем. — Будет мой! Мой!

Оррин с беспокойством перевел взгляд на Бупу.

— Поехали, Джоррк, — приказал госсам, опуская бластер и растягиваясь на мягком сиденье. — Нашему приятелю Голту кой-куда надо. И лучше бы ему рассказать нам все, что мы хотим услышать.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— А теперь, дети, — сказала Эннилин, — запомните: этот лендспидер будет моим, а не вашим. Поняли? Я хочу, чтобы между нами все было предельно ясно.

— А? — откликнулся сидевший за рулем Джейб.

Келли, как и он, завороженная видом машины, провела рукой по капоту:

— О да. Конечно, мам.

Бен улыбнулся, глядя на спутницу:

— Похоже, у тебя проблемы.

— Уже семнадцать лет.

Эннилин оглядела демонстрационный зал «Спидеров Делруа». Вокруг были модели, которых она никогда прежде не видела — да и вряд ли могла увидеть в пустыне-то. Открытая кабина, вычурные крылья — сложно было представить себе менее практичную машину, чем этот JG-8. Придется держать его в гараже, чтобы рубиновая краска не поблекла.

— Неплохо. — Бен изучал характеристики на дисплее. Цена модели, как в базовой комплектации, так и с наворотами, была указана в самом низу. В обоих вариантах счет шел на десятки тысяч кредитов. — Это действительно щедрый подарок.

— Подарок. Ну да, — закатила глаза Келли. — Если не можешь завоевать чье-то сердце, купи его с потрохами. Вот принцип Голта. — Она оглянулась на мать, которая с восхищением рассматривала салон. — Но никак иначе нам подобную вещь не заполучить.

— Вообще-то, я могу его себе позволить, — вслух подумала Эннилин. — Но никогда бы не купила.

Бен воззрился на нее с удивлением:

— Не ожидал, что владелица сельского магазина может так преуспевать.

Спутница лишь улыбнулась:

— А ты думал, персональная доставка новоприбывшим урезает доходы?

— Но я правда не…

— Это итог двадцати с лишним лет скупости и экономии, да еще своевременных отказов от любых «инвестиционных проектов», в которые пытался втянуть нас Оррин. — Она погладила богатую обивку сидений. — Но спидер в самом деле потрясающий. Не думала, что существует нечто подобное.

— Потрясающий, я не ослышался? — просипел чей-то голос. Продавец, пышущий здоровьем детина лет пятидесяти, с любовью похлопал двигатель и указал на сиденье. — Увеличенная модель, мэм, прямиком с Салласта. Расширенный задний отсек для легкого багажа — или для детей. — Он посмотрел на подростков, поглощенных изучением машины, после чего перевел взгляд на Бена. — Мои поздравления, сэр, — у вас чудесное семейство.

Бен опешил:

— Ох, они вовсе не…

— …не так чудесны, как вам кажется, — закончила Эннилин и ухмыльнулась, почувствовав его неловкость. «Можешь выдыхать, Бен». Она повернулась к продавцу. — А вот лендспидер — истинное чудо, Гарн. Что дальше?

— Господин Голт подписал договор вчера днем, мэм. Машина полностью в вашем распоряжении. — Он вручил клиентке пакет с кодами техобслуживания. — И обязательно передайте Оррину, что Гарн Делруа обслужил вас по первому разряду.

— Всенепременно. — Эннилин оглянулась: Келли уже устроилась на пассажирском сиденье, а Джейб заводил двигатель. — Лучше отправиться сейчас, иначе я эту машинку больше не увижу. Поехали, Бен!

Они сели сзади. Эннилин вздохнула, опускаясь на сиденье:

— Ты когда-нибудь ездил на такой красотке?

— Да, очень красивая машина, — отозвался Бен.

Джейб вывел спидер через широкие ворота на переполненные улицы Мос-Айсли. Голоса и топот пешеходов тут же перекрыли шум двигателей.

— Теперь потихоньку, — предупредила Эннилин, наклонившись вперед, чтобы сын ее расслышал.

— Без проблем. — Широко улыбнувшись, он сжал рычаг управления… и спидер ринулся вперед так резко, что от ускорения троих Колуэллов и одного Кеноби вжало в дорогущие подушки сидений. Джейб сломя голову понесся по кривым улочкам. Лендспидер болтало из стороны в сторону — он чуть не задел угол дома, затем другой и наконец промчался прямо под шеей ящероподобного ронто. Зверь отшатнулся, но JG-8 уже давно летел по другой улице.

— Стой! Стой!

Услышав крик Эннилин, Джейб тут же дал по тормозам — и мир вокруг застыл. Пилота и пассажиров швырнуло на ремни безопасности, которые поймали их, как мать ребенка.

Эннилин обошлась со своим ребенком не столь нежно:

— Джейб, каким местом ты думал?!

— Прости! Я едва дотронулся, — ответил он, с восхищением погладив рычаг. — Эта штука не так хороша на поворотах, как я думал, но, готов спорить, Глоумер доведет ее до ума.

— Ни за что! — крикнула в ответ мать.

Бена ситуация явно позабавила. Эннилин перевела взгляд на дочь:

— Оба — пулей назад. Теперь наша очередь.

Келли открыла дверь парящего спидера и соскочила на землю. Ее мать тем временем пыталась разобраться, куда их занесло. Это была торговая площадь в той части Мос-Айсли, где она никогда не бывала прежде. Дочь вдруг показала куда-то влево:

— Эй, это там не Беззарды?

Эннилин повернулась. Там и вправду была молодая пара — но все же не настолько молодая, как ее недавние постояльцы.

— Нет, не Беззарды, — ответила она, щурясь. — Но этих я тоже знаю.

Бен, откинувшись на сиденье, снисходительно улыбнулся:

— Эннилин знает всех и каждого.

— Да, глава семейства как-то приезжал к нам за запчастями, — сказала она. — Это сын Клигга Ларса, Оуэн.

Кеноби тут же во все глаза уставился на парочку, отошедшую от лотка с фруктами. Мужчина держал в руках корзину с покупками.

— Печальная история у этой семьи, — произнесла Эннилин, лишь краем глаза заметив, как Бен неожиданно наклонился, чтобы поправить сапог. Темноволосая девушка, шедшая вместе с Оуэном Ларсом по дальней стороне улицы, повернулась, и наконец стало видно, что у нее в руках. — Смотрите-ка, у них малыш!

Келли стала активно махать Ларсам рукой:

— Давайте позовем их!

Вдруг — совершенно без участия Джейба — рычаг управления дернулся вперед, и машину снова понесло. Келли отбросило мощными струями воздуха из двигателей, и она, завертевшись, шлепнулась на песок. Непристегнутая Эннилин упала прямо на руки Бену.

Подросток в панике схватился за рычаг. Лендспидер проскочил над крышей колесного экипажа и рванул через перекресток, в то время как юный пилот силился перехватить управление.

— Заело! — вопил он.

Эннилин протиснулась к приборной панели и помогла сыну оттянуть рычаг. Спидер начал терять ход. Он проплыл еще немного и завис перед незаконно припаркованным звездолетом, владелец которого тут же рванул вверх по грузовому трапу, не иначе как в страхе перед властями.

Эннилин рухнула на сиденье, едва дыша. Бен, похоже, отделался легким испугом. Мать ухватила сына за рукав:

— Джейб! Я же сказала тебе его выключить!

— Это не я, мам! Он сам!

— Сам, значит? — Эннилин будто кровь в голову ударила. — Ты чуть сестру не угробил!

Медленно поднявшись, Бен попытался ее успокоить:

— Нет, нет, подожди. Джейб говорит правду. Я точно видел, как рычаг сам сдвинулся вперед, когда ты отвернулась.

Мать и сын одновременно уставились на Кеноби. Во взгляде Эннилин сквозило недоверие, а Джейб был попросту ошарашен.

— С-спасибо, — только и смог выдавить он.

— Не верю! — продолжала браниться Колуэлл-старшая. — Дорогущие лендспидеры не могут вот так запросто сами трогаться с места!

— И тем не менее я видел именно это, — примирительно сказал Бен. — Джейб нас спас. — Он коротко кивнул подростку, который посмотрел на него с удивлением.

Эннилин в раздражении тряхнула головой:

— Ах этот мерзкий торгаш! Ну я ему устрою!

Бен вновь попытался ее успокоить:

— По-моему, в этом нет необходимости…

Она вытаращила глаза:

— Что? Ты, значит, от диких животных и тускенов спасать нас будешь, а от сломанных спидеров — нет?

На этот раз Кеноби промолчал.

Она впервые на своей памяти заговорила с ним так резко и тут же пожалела об этом. Нырнув обратно на сиденье, Эннилин постаралась успокоиться.

Чуть погодя она осмотрелась и поняла, что они попали еще в один район, куда ее не заносило прежде.

— Где мы?

Набросив капюшон обратно, Бен тоже осмотрелся по сторонам.

— Явно не там, где мы были до этого, — сказал он таким тоном, будто был почти доволен происходящим. Дышал он уже спокойнее, и Эннилин тоже почувствовала себя лучше. Но вот тишину разорвал крик из комлинка:

— Джейб пытался меня убить!

— Нет, это просто глупая ошибка, — ответила дочери Эннилин. — Никуда не уходи, Келли. Мы заберем тебя через…

Бен дернул ее за рукав:

— Эннилин, посмотри туда! — Он указал куда-то в сторону от себя.

Повернув голову, она узрела лендспидер точь-в-точь как у Оррина, только управлял им какой-то клатуинец. Он остановился возле гостиницы «Мос-Айсли», и с заднего сиденья вылез Боджо Бупа. Затем открылась противоположная дверь.

— Оррин!

Привстав с сиденья, Эннилин словно зачарованная наблюдала, как два вооруженных головореза подступают к фермеру с явным намерением его обыскать. Вид у него был мрачный. И обыску он не противился — кобура была пуста.

— Это же тот госсам из магазина! — выпалила она.

Джейб потянулся за бластером:

— Они его грабят!

— Нет. — Бен, твердо положил руку на плечо подростка. — Я думаю, происходит что-то другое.

«И что же?»

Гангстеры повели фермера за гостиницу, в проулок. Эннилин перевела взгляд на Бена:

— Оррин сегодня даже в город не собирался!

Джейб снова дернулся, но на этот раз его остановила мать.

— Мам, они его уводят! Мы должны помочь!

— Нам неизвестно, что тут происходит, — отрезала Эннилин. — Может, у них какие-то дела, о которых мы не знаем. Или это вообще недоразумение, — добавила она. Хоть и сама себе не поверила.

Ее понурый взгляд вновь остановился на Бене, который уже выбрался из спидера. Он подошел к водительскому окну и быстро проговорил:

— Подберите Келли и возвращайтесь сюда. А я посмотрю, что можно сделать.

— Ты? — изумился Джейб. — Да ты спятил! У тебя даже бластера нет.

— Если дело дойдет до бластеров, — тон Кеноби не оставлял места для пререканий, — то вам тем более нечего здесь делать. — Голос его смягчился. — Оррин был одним из первых, кто меня здесь радушно принял. Если ему нужна помощь, он ее получит.

Мальчик, хоть и с неохотой, согласился. Бен махнул рукой Эннилин:

— Увидимся!

Оррин приблизился к дюрастальной двери особняка. Выглядел тот непритязательно — обычный каменный блок в тени гостиницы «Мос-Айсли», с большим куполом слева от входа. Фермер ожидал чего-то совершенно иного. Вдобавок, хоть он и шел под конвоем, снаружи здание не охранялось. Слишком много непонятного.

Или как раз таки понятного? У кого поедет крыша настолько, чтобы вторгнуться в этот дом?

Бупа жестом велел зайти внутрь. Голт медленно взошел по ступеням, приготовившись к любым сюрпризам. И чуть не споткнулся, когда из-за перегородки сбоку от входа выскочил черный сенсорный глаз.

Прозвучала фраза на хаттском, а потом на общегале:

— Имя и цель посещения!

Фермер вдохнул поглубже.

— Оррин Голт, — представился он. Затем посмотрел на руки и сжал пальцы. — Я пришел обсудить важные дела… с Джаббой Хаттом!

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Пот, стекавший с лица Оррина, капал прямо на покрытую резьбой напольную плитку. Непритязательная снаружи резиденция Джаббы внутри поражала роскошью фойе. Впрочем, фермера это не удивляло. Он и раньше слышал, что у Джаббы есть не только дворец в горах, но и городская резиденция в Мос-Айсли. Видимо, хатт желал время от времени проявлять «отеческую благосклонность» в отношении местных жителей.

Но обитателям этого дома слово «благосклонность» было незнакомо. Вот где засели охранники, понял Оррин. В проходе высились четыре гаморреанца, по двое с каждой стороны от двери, с секирами на изготовку. Они явно скучали.

Боджо Бупа и Джоррк шли за ним, целя в спину из бластеров. Когда они ввели его в широкий коридор, Оррин вновь ощутил неприятную пустоту в кобуре. Госсам забрал даже комлинки, так что Маллен и Вика понятия не имели, где сейчас отец.

Впереди, за отъезжающей взрывозащитной дверью, виднелась приемная. Серебристый двуногий дроид осмотрел и просканировал Оррина, подтвердив, что тот не вооружен. Фермеру казалось, что все на него пялятся. К чему вся эта процедура? Она что, действительно необходима?

— Джабба сейчас почтит вас своим присутствием, — гортанно произнес дроид.

«Во имя двойных солнц, — подумал Оррин, с трудом заставляя себя переставлять ноги, — как же я докатился до такого?»

Вдохнув поглубже, он шагнул внутрь. В центре круглого зала, на длинной деревянной платформе, созданной специально для хаттских антигравитационных саней, Оррин узрел…

…нечто неожиданное.

Никаких саней не было и в помине, а над столом склонилась щупленькая фигура в светло-зеленом деловом костюме. Розово-коричневое существо вбивало цифры в инфопланшет. На столе в аккуратные столбики были составлены кредиты всех цветов. Приземистый дроид-сейф качался туда-сюда, раскрыв «рот» в ожидании валюты.

Видовую принадлежность существа с планшетом Оррин распознать не смог. Лицом оно сильно смахивало на обезьяну, на щеках выделялись две длинные, аккуратно расчесанные метелки похожих на перья усов. Взгляд больших умных черных глаз инородца ни на секунду не отрывался от расчетов, пока он старательно вводил новые цифры. Как и гаморреанцы у двери, он не обратил на нового посетителя ни малейшего внимания.

Джоррк подтолкнул фермера к центру зала. По периметру помещения тот заметил еще троих гаморреанцев — а также Бупу, который положил его комлинки и бластер на небольшой столик.

Оррин поднял взгляд на купол. Узкие полосы света из отдушин, прорубленных высоко в «чаше», просачивались через толстую проволочную сеть, подвешенную под потолком. Сеть не была частью архитектурной композиции. Единственный разрыв в ней находился аккурат в центре купола. Там, в темноте, виднелась какая-то квадратная масса, расположенная прямо над центром зала. Оррин прищурился: это еще что такое?

Осторожно посмотрев на охрану, он снял шляпу и произнес:

— Ну что же, я тут.

— Разумеется! — Существо у стола подняло взгляд и зубасто улыбнулось. — Обожаю этого парня. Наблюдательный.

— Мне сказали, что здесь Джабба, — продолжил фермер, ощутив, как восстанавливается кровообращение в конечностях. — Или наврали, или ты отощал.

— Ха-ха! — Наряженному в костюм инородцу так понравилась шутка, что он от души стукнул кулаком по столу. — Наблюдательный, да еще с чувством юмора. — Усатый положил планшет и выпрямился. — Да, это мне по душе! Я не против вести дела с таким парнем, клянусь!

— Сначала скажи, кто ты такой?

— Ах, конечно. Забыл представиться. Мосеп Биннид, ваш покорный слуга, — ответил он с поклоном. Существо было на целую голову ниже Оррина. — Я веду дела Джаббы в его отсутствие.

Взявшись за край шляпы, Оррин без особого энтузиазма кивнул:

— Бупа сказал, это резиденция Джаббы, так что я решил…

— Его необъятность весь в заботах, — изрек Мосеп. Подняв небольшой лоток с кредитами, он смахнул их в дроида, как крошки со стола. — Но Джаббе известно, что жители Мос-Айсли радуются, когда он рядом. А благодаря этому представительству он всегда здесь. Мы же с моим кузеном Лоджуггом здесь заправляем.

— Да ну! — без всякого уважения буркнул Оррин. — Джаббы здесь нет? Потрясающе!

Мосеп посмотрел вверх, и в его глазах мелькнули искорки.

— Иногда я также путешествую под именем Джаббы, представляя его интересы. Нет ничего зазорного в том, чтобы сбить конкурентов с толку. Так что сегодня — с милостивого позволения нашего господина — перед тобой сам Джабба.

Джоррк сдавленно хмыкнул:

— Мартышка Джабба! Мартышка Джабба!

— Джоррк, это невежливо, — с напускной строгостью сказал Мосеп, косясь в сторону громилы. — Прошу простить моего коллегу. Однажды ему довелось увидеть генизерийскую песчаную мартышку, и с тех пор он все никак не нашутится. Сам-то я, конечно, нимбанел. — Биннид вновь посмотрел на фермера. — Хотя это неплохая тактика для Джаббы, как считаешь?

Голт понемногу начал закипать:

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ты часть семьи, Оррин, мой мальчик. А в семье секретов не бывает, не правда ли?

— Я тебе не родственник!

Джоррк вновь прыснул.

Мосеп подкрутил усы и вернулся к планшету.

— Что ж, если ты настаиваешь на деловом подходе, то давай поглядим. Ага, вот и запись о тебе. — Он начал тихо читать ее, время от времени причмокивая безволосыми губами. — Да, тут есть от чего забеспокоиться.

Пока Биннид продолжал нудно бубнить, прищелкивая языком, Оррин боролся с искушением пошевелиться, сказать хоть что-то. «Это же настоящая пытка!»

Размышляя о незавидности своего положения, фермер посмотрел вверх и приметил какое-то движение над сетью. Темное, гибкое нечто порхало за полосами света, поглядывая сквозь ячейки, и периодически галдело.

— Там… там кто-то есть!

Мосеп не отрывал взгляд от инфопланшета:

— А, так это кайвенские свистуны. Плотоядные пернатые. Живут на стропилах — иногда мы поднимаем туда угощение.

Оррин опасливо воззрился на потолок. Квадратный предмет под потолком, как он теперь видел, был клеткой. Ее присоединили к системе блоков, уходившей вверх, в темноту.

— Угощение?

Мосеп посмотрел на Бупу:

— Да, кстати, а кто был угощением сегодня?

Бупа подобрал с пола кость — остаток человеческой ноги:

— Какой-то неудачливый игрок.

Нимбанел хищно улыбнулся Оррину:

— Они уже насытились, так что можешь расслабиться.

Едва ли Голт был в состоянии это сделать. Звуков под потолком прибавилось — как и теней. На миг он почти различил пролет двулапой тени от вентиляционной отдушины к тросу. Вновь раздался стрекот, и сеть зашумела от ударов многочисленных крыльев.

— Я узнал достаточно. — Управляющий отложил планшет. — Ты задолжал нам кругленькую сумму, мой мальчик.

— Я не твой мальчик, Биннид!

— Насколько мне известно, не внесена оплата по некоторым обязательствам, — отмахнулся тот. — Однако я чересчур тороплю события. Именно ты предложил встретиться. — Мосеп сел и размял волосатые пальцы, сочно хрустнув костяшками. — Хотя, как я подозреваю, причина не в том, что ты готов полностью выплатить долг.

— Поверь, я работаю в этом направлении. — Оррин призвал на помощь все свое самообладание. — Но речь не о том. Я хочу, чтобы вы исчезли.

— Исчезли? — Мосеп мягко улыбнулся, встопорщив усы. — В каком смысле? Поясни, будь добр.

— Исчезли из моей жизни. Ваши отморозки уже крутились вокруг моей фермы, моего магазина…

— Твоего магазина? — Неожиданно проявив интерес к словам Оррина, Мосеп снова взял планшет. — Нет, нет. Согласно моим записям, в твою собственность входят только ферма, машины в гаражах и казармы, где живут твои наемники.

— Они работники! — взъярился фермер. — Не то что твои головорезы. Да вы ни дня в жизни честно не трудились!

— Они трудятся, — спокойно сказал Мосеп, лениво разбирая кредиты. — Да, они не роются в песке и не выжимают из воздуха влагу, но они трудятся. Вложения сделаны. Деньги потрачены. Время платить долги.

— О да, или вы выжмете все из нас по капле!

— Ты сам все усложняешь, Оррин. Или предпочитаешь «господин Голт»? Ты должен понимать, что разговор со мной — это показатель уважения к тебе. Мой босс знает, что к каждому делу нужен свой подход. — Взгляд его черных глаз застыл на фермере. — Пожелай Джабба сыграть грязно, ты бы уже понял это, уж поверь. Однако мы по-прежнему должны проверять результаты наших вложений — то есть отправляться в соответствующие места. В том числе и в магазин, где ты, похоже, принимаешь клиентов.

Наверху снова зашумело. И гангстеры вновь пропустили это мимо ушей.

— Мой бизнес во многом зависит от моей репутации, — с куда большим смирением заговорил Оррин. — Деловой престиж — краеугольный камень всего. Я работал ради этого двадцать с лишним лет. Если появятся твои головорезы, все это полетит в пасть к крайт-дракону.

— Да неужто?

— Говорю как есть. Люди начнут замерять объемы воды во «флягах Голта», чтобы проверить: вдруг я не доливаю до нормы.

Встав из-за стола, Мосеп стал мерить зал шагами.

— Поздновато для таких аргументов. Ты отлично понимаешь это, Оррин, — ты ведь толковый делец. Или был им когда-то. Ты знаешь, что мы не можем оставить все как есть.

Фермер оглянулся, опасаясь нападения:

— Послушай, урожай в этом году обещает быть богатым. Действительно богатым. На установку новых влагоуловителей уйдет какое-то время, но в итоге доходы только вырастут…

— Я мало что понимаю в сельском хозяйстве, — сказал управляющий. — Зато разбираюсь в арифметике. Даже если мы оставим в силе прежний график, ты никак не успеешь выплатить все, что задолжал Джаббе. Даже подключив другие источники, — добавил нимбанел.

От последней фразы у Оррина чуть не подкосились ноги.

— Другие источники? О чем ты говоришь?

Мосеп постучал по экрану планшета и понимающе улыбнулся:

— Твои парни неплохо там устроились. Хотя Джабба первым это придумал еще десять с лишним лет назад.

— Я не понимаю, о чем ты…

— Чудно. Можешь и дальше разыгрывать невинность. — Биннид толкнул планшет на стол, рассыпав столбики кредитов. — Это ведь несложно, каждому под силу. Впрочем, нынче тускены не очень-то и отбиваются.

В который уже раз зашумело сверху. Оррин потряс головой, пытаясь понять, что происходит.

— Постой. Ты хочешь сказать, что вы собираетесь изменить график выплат?

— Точно. Мы хотим исчезнуть, выражаясь твоими словами. — Инородец потрогал заклепки костюма. — Оплата регулярного взноса в двойном размере к завтрашнему утру — и полное закрытие долга в ближайшие две недели.

«Две недели?!» Оррин шумно сглотнул. Даже первое условие было невыполнимо.

— Я же платил все как надо! Ты ведь знаешь это! Только последние два взноса пришлось урезать. Почему именно сейчас?

Мосеп ощерил зубы в подобии широкой улыбки:

— Я так понял, ты хотел завязать.

— Завязать?! Легко сказать! — Голт был в ярости. — Знаю я вас! Да из ямы сарлакка сбежать проще!

— В другой раз мы были бы несказанно рады заключить с тобой… долгосрочную сделку. Для поселенца ты весьма и весьма изобретателен. Но суть в том, что сейчас Джаббе нужны наличные, а вовсе не вложения.

— Наличные… — Оррин окинул взглядом зал. Не считая мрачной клетки под потолком, все остальное здесь просто смердело деньгами, вплоть до прекрасно сотканного гобелена со сценой из хаттской истории, висевшего позади платформы. — Вы же купаетесь в деньгах!

Нимбанел взглянул на кредиты на столе и усмехнулся:

— О нет, Джаббе нужно гораздо больше. Республика стала Галактической Империей. Эти перемены серьезнее любых других, и пока мы не узнаем, как они отразятся на хаттах, Джабба хочет заполучить всю наличность, какую сможет.

— Для новых взяток, вот зачем!

— В том числе. Бизнес не любит неопределенности. — Мосеп посмотрел на свои карманные часы. — Итак, у тебя остались сутки, чтобы внести предпоследний платеж.

От этих слов Оррин сгорбился так, словно ему на плечи рухнула вся Галактика. Заикаясь, он пролепетал:

— У… У меня есть план. Я смогу достать нужную сумму. Но мне нужно еще время. Если бы вы подождали чуть дольше, чем до утра…

Нимбанел вдруг прищелкнул пальцами, что-то припоминая:

— Да, точно. Чуть не забыл. Последние три платежа были меньше, чем следовало. Поэтому мы отправили к тебе Боджо. — Он выразительно посмотрел на охранников. — Но раз уж ты сам почтил нас своим присутствием, то прямо сейчас и понесешь наказание.

— Что?! — Оррин выронил из рук шляпу.

— Сломать ему руки, — захихикал Джоррк, предвкушая зрелище. — Может забыть про свой потрясный спидер-лидер!

— Не-а, — перебил Бупа, шлепнув клатуинца по груди тыльной стороной ладони. — Сломать ему ноги. Много торчит в магазине. Ползать сможет, а больше и не надо.

— Стоп-стоп-стоп! — Мосеп тряхнул головой так энергично, что распушенные усы на мгновение скрыли его лицо. — У этого благородного… кхм… господина еще целый день в запасе, чтобы найти деньги. — Нимбанел смерил Оррина взглядом. — Но в качестве задатка он все же получит час наедине с нейродеструктором в подвале. Сэр, в какой форме ваше сердечко?

Фермер выпучил глаза:

— Я… я…

— Полагаю, мы скоро узнаем. — Мосеп кивнул охранникам. — Пусть один из вас устроит представление. — Затем он поманил рукой дроида, который стоял возле входа. — Я буду наслаждаться им отсюда. Будь любезен, принеси мне чашечку кафа.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Оррин ринулся вправо. Мгновением раньше он углядел закрытую дверь шириной с хатта, ведущую на улицу. Но к той вразвалочку уже подгреб гаморреанец с тесаком в огромной лапище. Еще один мордоворот наступал со спины. Боджо Бупа и Джоррк перекрыли главный вход — а заодно и путь к комлинку и бластеру, которые столь дразняще лежали на столе.

— Сыграем в «Поджарь-ка фермера»! — провозгласил Бупа.

— Жарь! Жарь! — ликующе подхватил Джоррк.

Оррин в отчаянии огляделся. На глаза ему попался Мосеп, всеми силами тщившийся не попасть под горячую руку великану-гаморреанцу.

— Спокойнее, друзья! — призывал счетовод. — Не нужно никуда спешить. Несчастные случаи на производстве нам совершенно ни к чему!

Гаморреанец за спиной у Оррина бросился в атаку. Фермер извернулся, и пухлые пальцы лишь поскребли по затылку. Но уйти от лапищ Джоррка ему не удалось.

— Жарь-жарь-жарь!

— Не-ет! — Оррин вырвался из хватки клатуинца и бросился к помосту, но упал, больно стукнувшись грудью о кафельный пол. Он ужом пополз вперед, но Джоррк ловко ухватил его за лодыжку. Извиваясь, фермер перекатился на спину — и в этот миг до его ушей донесся металлический щелчок. Что-то темное нависло над головами отморозков…

Кла-а-ац! Тяжелая металлическая клетка сорвалась со стропил, размазала по полу одного из гаморреанцев и, отскочив, свалила с ног Джоррка. Другой гаморреанец дернулся назад, как ошпаренный, споткнулся и распластался на Мосепе. Счетовод взвыл от боли.

Бупа ткнул пальцем под купол: там, где раньше была темница из металла, зияло квадратное отверстие. Лежа на спине, Оррин проследил за его взглядом: высоко в густых тенях, хватаясь за обрывок цепи, висела закутанная в бурый плащ фигура.

— Там кто-то есть! — заорал госсам. — Прибейте его!

Вмиг позабыв про фермера, Бупа начал палить почем зря в потолок. Джоррк составил ему компанию, а из коридора выскочили еще двое громил с бластерами на изготовку. Оррин бросил быстрый взгляд наверх: фигура пришла в движение, эффектно раскачиваясь от стены к стене на обрубленном конце цепи. Медлить было нельзя. Заелозив руками и коленями, фермер поспешно влез на платформу и спрятался за спинку письменного стола.

Рабочее место нимбанела на поверку оказалось самым безопасным во всем зале. Головорезы целили исключительно вверх, где имелся просвет в переплетении проволок. На проворного до неправдоподобия гостя выстрелы не оказывали никакого воздействия, зато растормошили кайвенских свистунов под куполом. Всполошенные пальбой, десятки метровых рептилий срывались с высоких насестов и бросались на все, что движется.

— Йааааргх! — заверещал Джоррк, когда кайвенский свистун впился в его плечо.

Гаморреанцы визжали и хрюкали, безуспешно отбиваясь секирами от крылатых хищников.

— Дверь! — завопил Бупа, съежившись за статуей. — Откройте дверь на улицу!

— Выключатель — только на Джаббовых санях! — донесся чей-то ответ.

Оррин забился под стол. Снова и снова перепуганный фермер слышал, как сочно впиваются в плоть зубы и когти. Он рискнул высунуться, чтобы поискать оружие, но нашел лишь разбросанные по полу кредиты.

— Закройте вход! — орал кто-то. — Они прорвутся в дом!

Но хлопка дверей так и не последовало. Только вопли, топот ног и пронзительный свист кайвенских хищников, дорвавшихся до вкусненького. Лишь когда схватка перетекла в одно из внутренних помещений особняка, гвалт наконец поутих.

Зал погрузился в тишину. Оррин съежился под столом, который в суматохе боя развернуло боком. Решив выбираться, он заметил Бупу, который забился в тень бронзовой статуи. Измочаленный госсам настороженно оглядывался. Заприметив Оррина, он потянулся к кобуре за бластером.

— Я не виноват! — проорал фермер.

— Знаю, что не виноват, мистер водяной. Но кто-то за это заплатит, — огрызнулся Бупа, взбираясь на помост и наводя оружие на Оррина.

Тот вдруг ощутил тяжелый удар подошв по столешнице сверху. Заметил, как Бупа поднимает взгляд, как лицо его кривится от изумления…

— Ты? — взвизгнул гангстер. — Опять ты! — Госсам поднял бластер…

…и исчез. Оторвался от пола и стрелою отлетел к дальней стене. Затылок впечатался в пластикамень, и обмякшее тело осело на пол подобно насекомому, которого размазало по ветровому щиту.

Оррин моргнул. Кто сцапал гангстера? Кайвенский свистун? Ему было невдомек, как так могло выйти. Тварюшки были не так уж велики размером. Одна из них уселась на труп Бупы и принялась пировать. Не слыша других, Оррин высунулся из-под стола. На столешнице никого не было — кого же тогда видел Бупа?

Наверху, в просвете между проволоками, продолжал раскачиваться обрывок цепи, отражая свет из узеньких окошек. Одно из окон было распахнуто, но свистуны не рвались наружу. Исключая того, что клевал Бупу, все остальные разлетелись.

Нетвердой походкой спустившись с края помоста, Оррин обозрел беспорядок, в который превратился зал. Два гаморреанца истекали кровью на полу — как и еще двое подручных, коих Оррин видел впервые. Рядом с перевернутым столом валялся его бластер и белый комлинк. Слышал он и попискивание красного — где-то под грудами обломков, — но откапывать не стал. Его шляпу придавило клеткой.

И повсюду были разбросаны кредиты, которые свалились со стола Мосепа. Без задней мысли в голове Оррин принялся набивать карманы. Как-никак здесь были и его деньги. И никто не посмеет утверждать, что…

— Э-эй!..

Оррин застыл на месте. Где-то под тушей гаморреанца Мосеп простонал:

— Здесь кто-нибудь есть? Кажется, я что-то сломал.

— Я ни в чем не виноват, Мосеп, — крикнул Оррин, вмиг позабыв про кредиты и бочком-бочком пробираясь к двери. — Я всего-навсего деловой человек!

Замерев в проеме, фермер поразмыслил мгновение, а затем вернулся. Сильным рывком он сбросил гаморреанца с тела Мосепа. Нимбанел ловил ртом воздух.

С заметным усилием Мосеп повернул голову вправо. Обозрев погром, он вздохнул:

— Я начинаю думать, что ловушка эта была спланирована прескверно. — Его взгляд задержался на Оррине. — Прими мои поздравления, — прохрипел простертый на полу счетовод.

— Что-нибудь еще? — спросил фермер, прижав руки к бокам, чтобы скрыть распирающую карманы валюту.

— Двадцать четыре часа. — Мосеп еще раз оглядел зал. — К возвращению Джаббы нам придется немало потратиться на ремонт.

Оррин удостоил разруху последнего взгляда и бросился наутек.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Эннилин отключила красный комлинк.

— Оррин не отвечает, — сообщила она. Ну и какой прок иметь прямую линию с человеком, который не хочет брать трубку?

Если, конечно, он вообще может ее взять. Эннилин старательно отгоняла эту мысль, стоя подле своего новенького лендспидера у фасада гостиницы «Мос-Айсли». Оррин и Бен отсутствовали уже больше часа. Она подобрала Келли и отправила Джейба забрать мини-фургон, чтобы хоть чем-то его занять. Чем угодно, лишь бы мальчишка не бросился сломя голову выручать Оррина, если вдруг потребуется.

Устав от ожидания, Эннилин спрятала комлинк:

— Я вот сейчас возьму и пойду туда.

Келли дернула ее за рукав:

— Мам, постой. Джейб едет!

Мини-фургон завис по соседству с ее новым лендспидером.

— Глядите, кого я встретил, — объявил Джейб, выпрыгивая наружу. Задняя дверь открылась, и из машины выгрузились Маллен и Вика.

— Счастье-то какое, — проворчала Келли.

— Ш-ш-ш. — Эннилин подошла к Маллену, который выглядел куда более растерянным, чем обычно. — Маллен, ты говорил сегодня с отцом по комлинку?

Молодчик выдал что-то нечленораздельное. Вика лишь покачала головой.

Эннилин не унималась:

— Да что вы все забыли в Мос-Айсли?

Маллен словно воды в рот набрал и лишь таращился на сестру. Вика нервно передернула плечами:

— Да так… По городу шатались…

Эннилин не сводила глаз с пары оболтусов.

— От вас помощи как от хатта молока.

Дети Голта определенно что-то знали, что само по себе, в ее понимании, было делом из ряда вон выходящим. Но не успела она продолжить расспросы, как тишину разорвал ужасающий визг.

— Глядите! — крикнул Джейб, тыча пальцем в противоположную сторону улицы.

Тяжелая входная дверь особняка распахнулась. Полдесятка представителей самых разных разумных видов выплеснулись на свежий воздух, спасаясь бегством от неведомой беды. Миг спустя из проема выпорхнули три крылатых создания. Описав низкий круг над головами перепуганных прохожих, они разлетелись по городским крышам.

— Кайвенские свистуны, — изумленно выдохнула Эннилин. Вот вам и межпланетное сафари — даже с Татуина уезжать не пришлось!

Последним наружу выскочил Оррин. Растрепанный, раскрасневшийся, он имел такой вид, словно что-то не поделил с вуки, — разве что руки были на месте. Фермер сделал шаг в одном направлении, затем будто бы передумал и развернулся. Он вот-вот готов был сменить курс еще раз, когда его заметила и окликнула Эннилин:

— Эй! — Она приблизилась. — Оррин, что происходит? Из-за чего столько шума?

Перевозбужденный Оррин оглянулся на двери дома и сделал несколько поспешных шагов. Полиция — или то, что могло сойти в Мос-Айсли за полицию, — уже подтянулась к месту происшествия, в то время как зеваки во все глаза таращились на то, как обожравшиеся кайвенцы устраивают себе гнездовье. Оррин протолкался сквозь толпу, и Эннилин пришлось поспешить, чтобы не отстать. Замедлил он шаг, лишь когда достиг USV-5, припаркованного Бупой на заметном удалении от особняка.

Там он перевел дух и выжал из себя затравленную улыбку:

— Чтоб я еще хоть раз предложил им свою воду!

— Это что, шутка? Что за сброд там был?

— Дохлый номер, — буркнул он, извлекая зеркальце из бардачка машины. — Так мне, дуралею, и надо. За семью вомп-крысами погонишься… — Он пригладил волосы пальцами.

Эннилин обвела остальных непонимающим взором.

— Обычная, эмм, деловая встреча — что такого? — ляпнул Маллен.

Вика поддакнула:

— Гм… точно. Затем мы сюда и это… приехали… — Она икнула. — Да.

Оррин закатил глаза. Он сделал попытку расправить воротничок, но от резкого движения десятки кредитных чипов вывалились из карманов его жилетки.

Колуэллы и Голты, опешив, уставились на него.

— Оррин, что это? — подступила к нему Эннилин.

Красный, как деваронец, Оррин сел на корточки и принялся ворошить руками пыль, сгребая кредиты. В основном мелочь, но очень разнообразная — из целого десятка звездных систем.

— Клиенты, гхм… возместили мне дорожные расходы.

Келли окинула взглядом горку чипов в его руках и усмехнулась:

— Вы не иначе как через Корусант сюда добирались.

Вместо ответа, фермер лишь нервно покосился на сына:

— Маллен, иди-ка сюда и дай мне свою шляпу.

Тот уставился на него в недоумении:

— Пап, а где же твоя?

— Заткнись и дай сюда.

Маллен передал головной убор отцу. Оррин продолжил лихорадочно сгребать валюту и остановился, лишь когда заметил движение на другом конце улицы — с противоположной стороны от особняка.

Оррин выпустил деньги из рук и поднялся.

— Кеноби, — выдохнул он, наблюдая за приближением их нового знакомого.

Эннилин обернулась:

— Ты пришел! — Она перевела взгляд с Бена на особняк. — Я думала, ты собирался поискать Оррина.

Бен склонил голову:

— Похоже, вам повезло больше.

Она посмотрела на него долгим испытующим взглядом.

Джейб встряхнул головой:

— Да уж, без тебя мы его бы не нашли.

Оррин уткнулся взглядом в пол, переваривая услышанное. Его глаза вдруг расширились.

— Ты меня искал? Так ты… — Он замолк на полуслове, быстро бросив взгляд на особняк. И опять обратил все внимание на Бена. — Ты был в городе — все это время?

Кеноби ткнул пальцем себе за спину:

— Я приехал кое-что отремонтировать. Колуэллы были весьма добры ко мне и направили по нужному адресу. И да, Эннилин сказала, что видела вас в городе. Я пытался разыскать вас, но меня отвлек какой-то назойливый лавочник. — Он сложил руки в замок. — А что, я пропустил какое-то веселье?

Фермер адресовал ему хмурую гримасу:

— Нет, отнюдь. — Он повернулся к Эннилин — и только сейчас углядел за ее спиной новенький, с иголочки, лендспидер. Лицо его вмиг прояснилось. — Ты все-таки получила мой подарок!

— Ты же за этим нас сюда отправил, — был ему ответ. — Машина просто чудесная, Оррин. Но стоит, должно быть, целое состояние…

— Ерунда. Могу себе позволить! — Оррин указал себе под ноги, где Маллен и Вика подбирали остатки кредитов. Переступив через них, он подошел к Эннилин и ее новенькой машине: левую руку положил на переднее крыло JG-8, правой обвил талию дамы — и как будто разом обнял обеих. — Красавица, не правда ли?

Прильнув к нему, несмотря на испытываемую неловкость, Эннилин кивнула:

— Правда.

— Как и моя Энни, — объявил он остальным, еще крепче прижимая ее к себе. — Тоже красавица, вот я о чем.

Оррин отпустил ее и развернул лицом к себе:

— Послушай, Энни. Это очень важно. Я не просто так… э-э… позвал тебя в город. Мос-Айсли — для тебя особенное место. — Он взял ее за руку. — Лендспидер — это только начало. Выходи за меня замуж.

— Замуж! — Эннилин выпучила глаза. — Что?

— Нас уже много лет как поженили. Всем оазисом. Так чего же мы ждем?

— А мы ждем? — Для нее это было новостью. Эннилин оглядела остальных. Келли и Джейб были потрясены не меньше ее самой; Маллен и Вика чутко прислушивались. А Бен просто наблюдал, не выдавая чувств.

Оррин крепче сжал ее руку:

— Я в какой-то степени растил твоих детей. Ты помогала растить моих…

— Вот только не вешай этот грех на мою душу! — Эннилин вырвалась из его хватки и оглянулась на Маллена и Вику. — Без обид.

— Какие обиды, — буркнул Маллен. Брат и сестра Голты стискивали в руках шляпы, полные наличности.

Эннилин вновь обратила взор на Оррина:

— Тебе самому не странно? До последнего времени ты не проявлял ко мне ни малейшего интереса!

— Неправда, — не сдавался фермер. — Ты сама это знаешь!

— Да ты только и делал, что шутки шутил…

— Если я и шутил, то лишь потому, что боялся, — произнес Оррин. — Ты могла посчитать, что я недостоин занять место Даннара. — Он отвел глаза. — Что ж, я старался. Сколько сил я вложил в свою ферму, в «Клич поселенцев»… Все ради тебя!

— Ради меня?

— Чтобы ты поняла, чего я стою.

Эннилин так и вытаращилась на него. Вокруг уже столпились зеваки, которым надоело глазеть на попытки горожан выловить кайвенских свистунов. Придя в себя, она отступила на шаг:

— Ты ждешь ответа сейчас?

— Как можно скорее, — ответил Оррин. Он нервно оглянулся, и его взгляд заскользил вдоль по улице в направлении особняка. — Да почему бы и не сейчас? Тебе по душе площадь Кернера. Сколько себя помню, здесь всегда играли свадьбы. Ну так что ты думаешь?

— Думаю, тебе пора принять таблетки от стресса и успокоиться!

— Я не шучу, Энни, — возразил он, опускаясь на одно колено. — Все всерьез!

Ее пробрала дрожь, и взгляд заметался между лендспидером и Беном. Всеми остальными и снова Беном. И наконец остановился на Оррине. Она заговорила громче, чтобы и зеваки в толпе могли расслышать.

— Мне нужно время, чтобы все обдумать, — объявила она.

Улыбка фермера приувяла. Он поднялся с земли, отряхнул пыль со штанины. Затем поклонился Эннилин и повернулся к машине. Праздношатающиеся, почувствовав, что представление окончилось, поспешили разойтись.

Видя, как Оррин о чем-то советуется с детьми, Эннилин решила переговорить со своими:

— Ну? Видали когда-нибудь такие чудеса в решете?

Келли покачала головой:

— Если Вика Голт сделается моей сестрой, я лучше подамся в б’омаррские монахи.

— Они тебе вырежут мозги, — вставил Бен.

— Поверь, — проворчала Келли, — это будет куда приятнее.

Полушепотом Оррин наскоро пересказал Маллену и Вике события последних часов.

— Простыми разговорами делу не поможешь, — подытожил он, вытирая пот со лба. — Но я предвидел такой поворот. Всегда два плана наготове, сами знаете.

— Насчет плана номер два я не уверен, — вставил веское слово Маллен.

Отец бросил на него измученный взгляд:

— Пресвятые солнца, что не так с Зеддом на этот раз? Его ребра давно зажили, разве нет?

— Он звонил из больницы. Похоже, принимал не то обезболивающее, — сообщила Вика. — Зедд подсел на препараты для вуки.

Оррин встряхнул головой:

— Непроходимый идиот. Глаза б мои его больше не видели.

— Нам точно надо ехать сегодня? — уточнил Маллен. — Без него мы не управимся.

— Сегодня или никогда, — постановил отец. — Нужно раздобыть четвертого — и чем скорее, тем лучше. Но, по-моему, я его уже нашел. — Оррин поглядел на Колуэллов, собравшихся между фургоном и щегольским лендспидером Эннилин. Джейб уважительно кивнул в ответ.

Шаг за шагом, с пустыни по песчинке Оррин завоевывал расположение юноши, и сейчас тот просто рвался доказать делом свою преданность.

— Да, пожалуй, дело выгорит, — резюмировал фермер, подходя к семейству Эннилин. — Джейб, — позвал он, — не хочешь прокатиться с нами до оазиса?

Мальчишка был явно изумлен таким поворотом событий. Вика, стоявшая у лендспидера Голтов, подмигнула ему. Восхищенный Джейб посмотрел на мать.

Но Эннилин была настроена скептически.

— Келли нужно вернуться и покормить животных. Она возьмет фургон, и я не хочу, чтобы она ехала одна…

— Мы поедем караваном до моей фермы, — пообещал Оррин. — Мой дроид-повар накормит Джейба, и я подвезу его прямиком к крыльцу дома. Все будет в порядке.

И без того ошеломленная недавним признанием, Эннилин не стала спорить.

— Значит, решено, — объявил Оррин, взмахом руки подзывая мальчишку к своей машине. Обернувшись, фермер наткнулся глазами на Бена, который стоял в раздумьях, спрятав лицо в тени капюшона. — Я думал, у тебя ремонт горит, — холодно заметил Оррин.

— Все верно, — кивнул Бен и повернулся к Эннилин. — Я сам доберусь до дома.

— Нет, — отрезала та. — Я довезу тебя вместе с холодильным блоком. — Она оглянулась на Оррина, которого этот расклад не слишком воодушевил. — Я ведь еще вправе собой распоряжаться… кажется.

— Добро, — бросил «жених», и его прежняя улыбка вернулась. — Что ж, тогда до вечера.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

«Так вот как выглядит жизнь отшельника», — подумала Эннилин, осматривая жилище Бена. Внутри было чище, чем снаружи, — что, зная Бена, нетрудно было предположить. Но меблировка была до невозможности скудна. Эннилин не могла взять в толк, как здесь можно жить: все равно что каждую ночь проводить в палатке. Впрочем, это не так уж плохо, если вспомнить, в какой суматохе протекала ее собственная жизнь.

Гостья сполоснула ладони в раковине и встряхнула, чтобы просушить. Не стоит здесь задерживаться, учитывая, что она всего-навсего напросилась в уборную, да и это, если уж на то пошло, было маленькой хитростью.

Но приехала она определенно не зря. Эннилин верно предсказала, что Рух самостоятельно найдет дорогу домой, но серьезно ошиблась в том, насколько близки роды. Они с Беном прибыли к дому, когда первое солнце едва коснулось западных отрогов Джандлендских гор, и обнаружили у лохани с водой не только мать, но и дитя. Наскоро осмотрев эопи и ее отпрыска, Эннилин убедилась в том, что оба вполне здоровы. Очевидно, перенапряжение, испытанное утром, и привело к преждевременным родам.

В последний раз окинув взглядом помещение, гостья раздвинула занавески и шагнула в теплоту татуинского вечера. Бен склонился над Рух, которая с довольным видом пережевывала свой корм. Не желая нарушить трогательный момент, Эннилин застыла у дверей.

Но Бен ее заметил.

— А Рух держится молодцом, если вспомнить, что ей пришлось пережить, — проронил он, поглаживая мордочку новоиспеченной матери. — Долго ей еще отдыхать?

— Эопи сделаны из резиновых жгутов, — пошутила гостья. — Ей хоть сейчас скакать галопом.

Бен изумился:

— Уже?

Эннилин рассмеялась:

— Не представляешь, как я ей завидую. После Джейба я на месяц в постель свалилась.

Она прошла во двор. Отремонтированный холодильный блок стоял посреди другой рухляди. По дороге домой Бен был не слишком разговорчив. Про Оррина он не проронил ни слова, если не считать вопроса о состоянии его финансов, который показался ей несвоевременным. Больше он ни о чем не спрашивал. И он так и не заговорил о том, что ей больше всего хотелось обсудить.

— Что ж, — протянул Кеноби, поднимаясь, — занесу-ка я агрегат в дом, пока еще светло. День был очень плодотворным, так что спасибо за помощь. — С этими словами он прошел мимо нее к холодильному блоку и склонился над ним.

Наконец она решилась.

— Бен, — выпалила она. — Стоит ли мне выходить замуж за Оррина?

Кеноби помедлил с ответом.

— А ты этого хочешь?

— Не особенно, — призналась она. — Но очень многие считают, что стоит.

Бен поднял агрегат и выпрямился:

— Уверен, из твоих друзей советчики выйдут получше, чем из меня. Лили, например…

— Нет, — отрезала Эннилин. — Только не Лили. — Она обошла его и преградила путь в дом. Кеноби с удивлением наблюдал за тем, как женщина отобрала у него холодильный блок и положила у двери. — Я хочу услышать, что скажешь ты.

Бен пожал плечами:

— Это твоя жизнь. Каждый сам выбирает свою судьбу…

Эннилин застонала:

— Все-то ты к абстракциям сводишь. Бен, ты когда-нибудь сталкивался с настоящей жизнью? Неужели тебе не приходилось решать в делах сердечных?

Ощутив наконец, что ответ ее ни в коей мере не удовлетворяет, Бен отвел взгляд.

— Я обычный человек, — сказал он. — Было когда-то… Но теперь все в прошлом.

— А ты, значит, сдался и переехал жить в Джандлендские пустоши? — Она рассмеялась. — Я бы сказала, она просто тебе не подходила.

— Едва ли, — признал Кеноби, оглядев ее из-под капюшона. — Скорее это я ей не подходил.

— О нет, снова Чокнутый Бен и его уклончивые речи, — выдохнула Эннилин. Ее уверенность в себе окрепла, и она подошла к собеседнику еще на шаг. — Я-то вовсе не считаю тебя чокнутым. Наверное, ты просто встретил того, кого совсем не ожидал встретить. И в этом нет ничего дурного, — добавила она, протягивая руку.

Бен попытался остановить ее напор:

— Эннилин… нет. Я не могу.

— Ты уверен? — Она заглянула ему в глаза. — А я думаю, можешь.

— Нет. Определенно не могу.

— Всякому свойственно однажды потерять самообладание…

Он издал тихий, неуверенный смешок:

— Я ведь так и говорил, да?

— О да. — Она сжала его руки и потянула к себе…

…а он отступил назад и отвернулся.

— В чем дело? — Она уставилась ему в спину. — Все из-за Оррина? Не переживай из-за него. Я же сказала, что не питаю к нему никаких чувств.

— И ко мне тоже, как я думаю, — произнес Бен, подходя к животным.

— А ты, значит, знаток моих чувств? — Она тепло ему улыбнулась. — Еще одно доказательство того, что между нами пробежала искра. Оррин знает меня всю жизнь и до сих пор понятия не имеет, о чем я думаю. А с тобой мы пересекались считаное число раз, и ты уже как будто насквозь меня видишь. — Ее глаза сверкнули в вечернем свете. — Ты либо сверхчеловечески проницателен, Бен, либо… я занимаю все твои мысли.

Бен взял Рух за поводья и подвел к загону. Детеныш ни шатко ни валко последовал за родительницей.

— Эннилин, у тебя прекрасный дом, любящая семья, успешное дело. Но мне кажется, тебе просто скучно. Скучно до умопомрачения.

Она посмотрела на него скептически:

— Думаешь, со мной все так просто?

— Нет. — Он помог детенышу перебраться через изгородь. — С тобой все так сложно.

Эннилин скрестила руки на груди:

— Стало быть, бедняжка Энни заскучала на Татуине, и стоило заезжему инопланетнику объявиться в округе, как тут же сердечко затрепетало?

— Дело известное.

— Так вот, ты ошибся.

Он оглянулся:

— В самом деле? Тебе совсем не скучно?

Эннилин в сердцах пнула ногой холодильный блок:

— Я слишком устаю, чтобы оставались силы скучать! У меня дом рассыпается на части, потому что каждый вечер я возвращаюсь с работы ходячим трупом и засыпаю чуть ли не на кухонном столе. И дня не проходит, чтобы мои детки не нашли новый способ свести себя в могилу — как будто здесь и без того не хватает бед и опасностей. А моя работа… — с жаром добавила она, стремительным шагом приблизившись к загону. — Моя работа — играть роль мамаши-банты при стаде совершеннолетних сироток! И никто не бросит все, чтобы рвануть на задворки Галактики и поменяться местами со старой доброй Эннилин.

— Я знавал таких, кто бросил бы, — проронил Бен, прислонившись спиной к ограде.

Она ожгла его взглядом.

Он хотел сказать еще что-то, но осекся. Несколько секунд тишину нарушал лишь детеныш эопи, который терся носом о свою мать.

Наконец Бен решился:

— Эннилин… Думаю, ты уже свыклась с такой жизнью. Но она не ставит перед тобой новых задач, а ты больше не можешь делать вид, что это тебя устраивает. — Повернувшись, он положил обе руки на ограду и устремил взор в пустыню. — Ты дошла до предела и ищешь путеводную нить. И раз ты считаешь, что двигаться дальше некуда, тебе отчаянно нужен кто-то, кто будет рядом весь остаток жизни. Тот, кто поставит перед тобой новую задачу.

— Даже не знаю, — протянула Эннилин, вставая рядом у изгороди. — Эрбали Нап’ти столько задачек задает…

— Ты отлично понимаешь, о чем я.

Она со вздохом опустила взгляд на эопи. Она и правда отлично поняла, о чем он.

— Намекаешь, что нельзя выбраться из ловушки, заманив в нее еще кого-нибудь?

— Из любой ловушки можно выбраться по-разному, — заметил Кеноби. — Сегодня у меня была отличная возможность в этом убедиться.

Эннилин это замечание показалось несколько странным, но он тут же сменил тему.

— К тому же, — сказал он, — торговать в магазине — явно не мое призвание.

— Ты и покупки-то делать толком не умеешь.

Они посмеялись.

Бен шагнул было прочь от ограды, но она взяла его за рукав — не так настойчиво, как в прошлый раз:

— Подожди. Так просто ты не отвертишься. Дело ведь не только во мне. Дело и в тебе.

Он снова воздел руки:

— Я же говорил, что мне не нужно…

— Нет, — прервала его Эннилин. — Речь не об этом. Как-то я спросила тебя, не случилось ли с тобой что-то дурное. Ты ответил, что не с тобой, а с кем-то другим.

— Да.

Она сжала его запястье:

— Ты лжец.

— Прости?

— Ты лжешь самому себе. Это дурное, быть может, оно и случилось с кем-то другим. С кем-то, кто был тебе дорог. А значит, и с тобой тоже.

Бен упрямо возразил:

— Я не…

— Да, именно так. Произошло что-то ужасное, Бен, и мысль об этом разрывает тебя на части. Возможно, поэтому ты здесь. Но ты делаешь вид, что тебе все равно. Что тебя там не…

Она запнулась. Он опустил руки на ограду и внимательно смотрел на гостью.

— Ты был там, — прошептала Эннилин. — Ведь так? Когда все это случилось, — добавила она одними губами, — ты был рядом.

Закрыв глаза, Бен кивнул.

— Не просто случилось, — прерывисто дыша, проговорил он. — Я сам послужил тому причиной.

Ее мысли лихорадочно заметались. Перед глазами вставали мрачные образы, которые хотелось тут же отогнать. Но Бен говорил вполне серьезно, и ей приходилось поддерживать этот тон.

— Из-за тебя… кто-то пострадал?

— Они пострадали по своей вине, — выпалил Бен. — Я оказался рядом лишь в самом конце. Но и в самом начале — тоже. Я должен был положить этому конец.

Она покачала головой:

— Ты же не всесилен.

— Я должен был положить этому конец! — Изгородь пошатнулась. — И ничего не сделал! В моих силах было остановить это безумие, но я сидел сложа руки. И этот грех теперь навеки на моей совести.

Взгляд Эннилин метался из стороны в сторону. Ограда под его руками ходила ходуном, и ей представилось, что еще немного — и стойки вырвутся из земли.

— Бен, не стоит винить…

— Откуда тебе знать? — Повернувшись, он схватил собеседницу за плечи, чем сильно ошарашил ее. — Я всех подвел. Ты хоть знаешь, сколь многие за это поплатились? И сколь многие платят до сих пор?

— Одного я знаю, — ответила она.

Бен отпустил ее. Его руки в бессилии опустились.

Ей еще не приходилось видеть в глазах других людей такую боль. Что он пережил? Через что прошел? Что, по его собственному разумению, натворил? Каждый день, что она с ним знакома, рождались и разбивались в прах новые догадки о его прошлом. Эннилин попыталась перебрать их все. Трагедия постигла его близких? Он был солдатом, чей поступок стоил жизни целому взводу? Управленцем, чья халатность привела к краху корпорации?

Ее мысли перескакивали с мелких промашек к неправдоподобным трагедиям, и в конце концов она решила, что это не так уж важно. Боль есть боль. Пусть даже Бен причинил кому-то страдания в прошлом, теперь его поведение не представляло угрозы. Ну, разве что собственному счастью.

Все инстинкты твердили: обними его. Но что-то удержало ее.

И она его не обняла.

— Бен, кажется, я поняла. Ты здесь ради того, чтобы искупить вину. Быть может, ради чего-то еще — я не знаю. Но искупление — одна из очевидных причин. Может, тебе станет легче, если ты выговоришься…

Бен покачал головой:

— Нет, не станет. — Бросив взгляд на заходящие солнца, он глубоко вздохнул и распрямился. — Извини. Мы приятно провели время, за что я тебе очень благодарен, но тебе лучше бы успеть домой засветло.

Он повернулся к дому; прежняя сдержанность вернулась. На краткий миг Эннилин пробила его стену самообладания — в этом она была уверена на все сто. Но не сомневалась она и в том, что большего не добьется. Точно не сегодня.

Опустив руки, Эннилин подошла к лендспидеру, на боках которого отражались алые закатные лучи. Она в последний раз оглянулась на Бена.

— Хорошо, — проговорила она. — Я не буду прятаться у тебя под дверью, дожидаясь, когда ты мне все выложишь. Ты расскажешь мне сам, когда придет время.

Отшельник застыл на месте и меланхолично посмотрел на закат:

— Времени у меня хоть отбавляй.

— У меня тоже, — кивнула Эннилин, скользнув в кресло водителя. — Я никуда отсюда не денусь. — Она завела двигатель. — Слышишь меня, Бен? Я никуда отсюда не денусь. И когда ты будешь готов… сам ведь знаешь, что гласит вывеска.

Она скрылась в сумраке, оставив Бена в раздумьях. Полагая, что он отлично понял смысл ее слов.

«В Даннаровом наделе найдется все».

МЕДИТАЦИЯ

Эннилин.

Похоже, тут наметилась проблема. Для нее — а значит, и для меня.

Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Я уже проходил эту проверку — и видел, к чему приводит близость. Давным-давно, с Сири Тачи… вы и сами тогда были рядом.

А потом еще Сатин… Я поклялся, что никогда больше не подвергну никого такому риску.

В том-то и дело: я больше не витающий в облаках падаван. Я понимаю, что узы любви могут выйти нам боком. Природа наших обязанностей такова, что мы подвергаем близких опасности. Хуже того, мы становимся одержимы ими и тщимся всеми силами их защитить.

Признаюсь, порой мне кажется, что джедаи погрязли в самообмане. Не каждый из нас Энакин. И если самая простая забота о близком человеке — в особенности таком добром и отзывчивом, как Падме, — деструктивна по своей природе, то надо признать, что у Силы весьма своеобразный взгляд на добро и зло. Вы сами говорили мне, что джедаи не всегда были противниками близких отношений. И только представьте на минуту: семьи, могущественные в Силе. Понимает ли Сила, чего от нас хочет?

Впрочем, неважно. Главное, что понимаю я сам. Я могу отказаться от любви. Я уже проходил через это. Но я оказался не готов отказаться от того, что получил взамен.

От нашего сообщества.

Я прожил в Ордене джедаев целую жизнь. Да, он был организацией с определенными задачами — но для меня еще и семьей. Я сам так и говорил: Энакин — мой брат. У меня было много братьев и сестер. А также отцов и матерей. И даже один маленький зеленый чудаковатый дядюшка.

У меня больше нет этого дома. Нет семьи.

Почти все мои друзья мертвы.

Я только сейчас понял, насколько кошмарна эта мысль. Она резанула мне по сердцу. Почти все, кого я знал, мертвы. Погублены злобой ситхов.

Орден джедаев всю жизнь был мне опорой, и я не представляю, как буду жить без него. Каково это — быть джедаем-одиночкой?

Вы пытались объяснить мне это, и даже не раз. Вспоминаю ваши рассказы о джедаях, живших вне Ордена, но продолжавших следовать Кодексу. Керра Холт — та, что жила в эпоху Бейна, вдали от Республики. И этот полуджедай, как бишь его? Зейн как-его-там? Зейн Керрик. Он не был членом Ордена, но совершал добрые дела — пусть и сам по себе. Он полагался на своих друзей, и для этого ему совсем не требовалась официальная санкция Совета.

Быть может, и я смогу последовать его примеру. Мне не возродить Орден джедаев, но я по-прежнему смогу помогать другим, как делали рыцари Ордена. Буду сопротивляться Императору — пусть не буквально, но по духу.

Начав, быть может, с Эннилин и Даннарова надела…

Нет. Так я буду следовать только Живой Силе — занимать мысли только настоящим, не думать о будущем, о далеко идущих последствиях, о судьбах государства и общества. Джедай должен заботиться и о малом, и о великом. Я должен. Особенно сейчас, когда больше никого не осталось.

Но все же Эннилин…

Постойте.

Я вдруг кое-что понял.

Мы договорим позже.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Окуляры маски тускена сужают поле зрения, но сосредотачивают взгляд на главном. Спустя несколько часов после захода солнц на обширном ранчо к юго-западу от оазиса можно было разглядеть много интересного.

Сквозь линзы был хорошо виден фермерский дом — скопление куполов, которые светились желтым в сиянии восходящих лун. Более крупный, чем многие другие обиталища поселенцев, дом дополнительно освещался фонарями на столбах. Крытые настилы, проложенные по песку, соединяли здание с гаражами.

На этих мостках стоял старик, ежась на холодном ночном ветру. За его спиной была открыта дверь в дом, откуда лился свет и доносились слова его жены, долетавшие даже до северного гребня. По вечерам старый Ульбрек частенько искал покоя снаружи — не изменил он себе и сегодня. Вопреки запрету доктора и жены, фермер попыхивал сигарой и чувствовал себя раскрепощенно и уверенно. Здесь были его владения, и никто не смел указывать ему, как жить.

Еще одного человека заметить было бы труднее, но он выдавал себя движением. Лангер, ночной сторож, закутавшись потеплее, мерно вышагивал туда-сюда. Обычно он стоял неподвижно, но когда старик выходил на улицу, приходилось шевелиться. Лангер считался неплохим стрелком, но ружья в руки не брал уже много лет; приходясь каким-то родственником жене Ульбрека, он получил непыльную работенку — охранять дом. Другие часовые находились в поле — объезжали дозором влагоуловители. Эти механизмы были необычайно дороги стариковскому сердцу.

Наблюдательные пришельцы, которые исследовали ранчо прошлыми ночами, все это знали. Они изучили привычки Ульбрека и организацию обороны, запомнили график движения лендспидеров часовых по периметру участка. После позавчерашней кражи влагоуловителя посреди бела дня Ульбрек увеличил число охранников в каждой машине, но маршруты и графики объезда не изменились.

Налетчики прибыли порознь с двух сторон. На подходе к ферме четверка собралась вместе и побежала гуськом, как делают тускены, пока не заняла заранее облюбованные позиции за северным гребнем. Через окуляры каждый видел одно и то же. Все шло по плану. Оставалось дождаться, когда облака скроют большую из лун.

Облака набежали, и двое налетчиков бросились вниз по склону, стараясь не запутаться в мешковатых балахонах. Остальные двое на вершине дюны вскинули ружья и открыли огонь. Несколько выстрелов погасили фонари на столбах, и ферма погрузилась в темноту.

Лангер первым заметил посторонних.

— Тускены!

В ответ на его крик раздались новые выстрелы. Лангер пригнулся, и пальба утихла, чтобы первая пара налетчиков могла наброситься на добычу. Самый юркий подскочил первым, подняв гадерффай, и ударил тупым концом в лицо Лангера. Сторож рухнул без сознания.

Ульбрек засуетился, услыхав крик часового. Его ружье было на обычном месте, возле самой двери. Но настил содрогался от выстрелов, и фермер не мог добраться до оружия. Он бросился за столб и крикнул в открытую дверь:

— Магда! Зови на помощь!

Поздно. Свалив Лангера, пара разбойников без помех добежала до дома. Коренастый налетчик выбил сапогом боковую дверь и швырнул что-то внутрь. Вспышка — и через пару секунд из дома повалил дым.

Кашляя, из дверей выбралась пожилая женщина и угодила прямо в руки нападавших. Она завопила в испуге:

— Уайл! Уайл!

— Я иду, Мэгги! — крикнул Ульбрек. Но сдвинуться с места не мог: по мосткам барабанили выстрелы. Наконец пальба прекратилась, но лишь потому, что стрелки с боевым кличем ринулись вниз. Старый фермер попытался подняться на ноги, но меньший из разбойников подскочил и, взмахнув ружьем, как дубинкой, ударил старика прикладом в нос. Ульбрек взвыл и с окровавленным лицом грянулся на настил.

Нападавшие выволокли вопящую Магду Ульбрек и швырнули перед домом, на виду у поверженного супруга. Вожак четверки положил ружье и достал из перевязи нож. Ржавое лезвие блеснуло в лунном свете. Фигура в грубом балахоне угрожающе нависла над фермером.

Магда снова взвизгнула. Но ее муж, несмотря на боль, не желал покоряться.

— В Наделе вы не смогли меня убить, ублюдки! Я и сейчас не стану унижаться!

Владелец ножа кивнул. Ответ был ожидаем. Все знали, что Ульбрек покорится, только если пригрозить его жене. Надо заняться Магдой, напугать ее. Для этого можно ей немного попортить кожу — так, косметически. Если будет дергаться, то и сильнее.

Ульбреки испытают страх и унижение, но останутся живы. И если тревожная ночь не убедит Уайла в ошибочности его поведения, то это сделает Магда.

Все пройдет точно по плану. Прежде у них всегда получалось.

Без сучка и задоринки.

Получилось бы и здесь, если бы не таинственный незнакомец, спрыгнувший с крыши галереи.

Он приземлился точно на плечи вожаку, сбив того с ног. Нож вылетел из руки налетчика, когда он ударился о землю. Очки ночного видения под тускенской маской съехали набок. Несколько секунд он ничего не видел, только слышал повсюду вокруг звуки борьбы.

Сдвинув очки, чтобы видеть хотя бы одним глазом, вожак перекатился в отчаянной попытке дотянуться до ружья. Но человек, который прыгнул на него, уже дрался с бывшими мучителями Магды. Именно бывшими, потому что женщина упала на песок, когда закутанный в плащ неизвестный напал на них. Теперь мужчина стоял между хозяйкой фермы и тускенами, проворно уворачиваясь от неуклюжих ударов гадерффаев.

Он прыгнул. Пригнулся. Очередным молниеносным движением поймал один из посохов и кувыркнулся назад, вырвав гадерффай. А когда вскочил на ноги, то снова бросился в свалку, только уже с посохом в руке. Обезоруженный налетчик вдруг упал навзничь — насколько вожак мог видеть одним глазом, он даже не споткнулся, — и перед неизвестным остался только один противник. Гадерффай зазвенели друг о друга, высекая искры в ночи.

С удивительной для своих лет энергией Магда поползла прочь. Самый низкий из нападавших, завороженный картиной боя, даже не пробовал помешать старухе, которая схватила своего окровавленного мужа и поволокла к гаражам. Пока Ульбреки спасались бегством, вожак наконец нашел пропавшее ружье. Он попытался прицелиться в незнакомца, но не смог: маска снова съехала.

Дуэль на гадерффаях меж тем близилась к завершению. Нежданный спаситель Ульбреков выступом посоха поймал противника под руку, отчего тот испустил пронзительный — и совершенно человеческий — вопль.

«Ну все, хватит!» Вожак сорвал с себя маску и очки, вскинул ружье. Теперь, когда глазам наконец ничто не мешало, Оррин Голт смог разглядеть лицо смельчака.

Это был Бен Кеноби.

Оррин уставился в темноту. На секунду ему показалось, что он бредит.

— Ты?

Он нажал на спуск.

Развернувшись, Бен каким-то непостижимым образом сумел отбить выстрел гадерффаем. Разряд просвистел мимо и ударил в одну из опор крыши над настилом — прямо над головой самого маленького из лжетускенов. Мальчишка в испуге бросился прочь.

— Бежим, Оррин!

Фермер выстрелил снова.

Он увидел, как за спиной у Бена один налетчик помогает другому встать. Когда противник отбил и второй выстрел, они двинулись к нему.

Кеноби оглянулся.

— Даже не пытайся, Маллен, — предупредил он. — Маскарад окончен.

В отдалении приоткрылся купол. Оттуда выехал репульсорный грузовик Ульбреков, за рулем которого сидела Магда. Машина заложила крутой вираж и помчалась на восток. Оррин знал: там бараки, а в них — охрана.

Дети тоже это знали:

— Пап, скорее!

И Маллен с Викой побежали за дом.

Бен с удовлетворением оглянулся снова… А потом посмотрел прямо Оррину в глаза:

— Я кое-что подметил сегодня. В одиночку у тебя мало что получается.

Фермер развернулся и побежал.

В темноте к северу от ранчо он увидел двух тускенов, улетающих прочь на мотоспидерах. Зрелище было фантасмагорическое, но по крайней мере Маллену и Вике удалось сбежать. С колотящимся сердцем Оррин припустил через барханы на запад.

«Ну почему я припарковался так далеко?»

Тяжело дыша, фермер обернулся. Скатываясь со склона, он потерял ружье, но возвращаться не собирался. Тем более что на гребне дюны появился Бен. Бродяга швырнул гадерффай Маллена на песок.

Оррин на бегу похлопал по груди. После событий в доме хатта он взял новый бластер, но не намеревался искать его в складках глупого тускенского балахона. Мотоспидер был уже близок, мотор заведен — спасибо юному помощнику.

Джейб Колуэлл, тоже без маски, стоял между спидерами. Было видно, что он напуган до смерти.

— Оррин, скорее! — заорал парень. — Он идет!

Фермер быстро обернулся. Бен все еще стоял на гребне и что-то кричал.

— Оррин, берегись!

Тот решил, что на трюк не поведется. Протянул руку к спидеру…

И в этот миг из темноты на них обрушились четыре фигуры.

Настоящие песчаные люди.

Двое тускенов схватили Джейба и утащили в темноту. Еще один двинулся к Оррину, ударив гадерффаем по мотоспидеру. Машина закружилась в воздухе перед фермером. Тот, не задумываясь, прыгнул в седло.

Спидер продолжал вертеться, и мир перед глазами Оррина тоже отплясывал безумный танец. Он увидел Кеноби, замершего на склоне. Джейба, тщетно молотившего руками по воздуху, в то время как один из дикарей замахивался на него камнем. И наконец, четвертого тускена, подошедшего к нему с высоко занесенным посохом.

Красный Глаз.

Оррин утопил педаль и исчез в ночи.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Эннилин устало мерила шагами темный магазин. Опять ночь, опять ребенок где-то запропастился. Каждый раз одно и то же.

Она терялась в догадках, почему Джейб задерживается, но на этот раз хотя бы знала, где он. Или думала, что знает. Оррин увез своих детей и Джейба на ферму Голтов; Келли, как и обещала, отправилась обратно в Надел. Рассказав обо всем матери, измотанная дочь побрела к себе в комнату и завалилась спать.

Но уже близилась полночь, а у Голтов никто не отвечал на звонки. Эннилин даже пробовала звонить Оррину с красного комлинка, но, видимо, подпространственная связь барахлила. На другом конце только хрюкали в ответ, как те гаморреанцы в магазине. Она не туда попала, это точно. Кто бы мог подумать, что у гаморреанцев вообще есть комлинки?

По крайней мере, она могла сходить с ума от тревоги в тишине и покое. Когда Эннилин вернулась от Бена, в магазине было пусто. Тар Лап закрыл Надел точно по графику, что ей самой редко удавалось. Шиставанен поселился у местного друга и должен был передать ключи утром. Не забыть бы поблагодарить его, подумала Эннилин. Сама она держала Надел в полном порядке, но была вынуждена признать, что когда-нибудь Тар сам станет превосходным управляющим собственного заведения.

В окно за прилавком заглядывали луны, озаряя помещение голубоватым светом. Эннилин вздохнула. Ночью магазин всегда казался ей более приветливым. В дневное время он пытался либо вымотать ей все нервы, либо заморить скукой. Третьего было не дано.

За долгие годы она примирилась с тем фактом, что никаких изменений в ее жизни не предвидится. Грядущие ежедневные бедствия и периодические приступы хандры в счет не шли. Джейб и Келли повзрослеют, и общаться с ними станет еще сложнее. Угодить покупателям будет все более непросто, и к концу каждого дня у нее будет оставаться все меньше свободного времени. Но жизнь будет катиться под уклон плавно, и ее труды закончатся только в тот день, когда ее репульсорное кресло не сможет заехать за прилавок. Тогда ее определят в дом престарелых у околицы Бестина, где, без сомнения, ее соседкой по комнате будет Эрбали Нап’ти. И до конца дней своих Эннилин будет объяснять, что «нет, она тут не работает».

И до сего дня жизнь катилась под уклон тихо и незаметно. Но теперь началась тряска. Радости стали глубже и дарили ей новые надежды, а моменты затишья стали казаться бесконечными. Теперь Эннилин больше боялась потерять время, чем доходы. Жизнь как будто обрела новое значение и новую ценность, которой она раньше не видела или не хотела признавать. Причины она сама не понимала.

Впрочем, нет: кое-что изменилось. Появился Бен.

После той встречи в Трясунах каждый день в обществе Бена казался полным жизни. Даже не верилось, что, вообще-то, они виделись раз пять-шесть от силы и провели вместе всего несколько часов. Но сколько всего случилось за это время!

Тускены — подумать только! — впервые за много лет напали на оазис. Эннилин участвовала в битве и встретилась с самым грозным из тускенских вождей — который оказался матриархом и матерью, как и она сама. На них с Оррином «наехали» городские бандиты. А человек, которого ее дети знали как «доброго дядюшку», внезапно признался ей в любви.

И сама Эннилин начала задумываться о другой жизни. Все это произошло с того момента, как Бен прибыл из… откуда же? Она до сих пор не знала. Уму непостижимо.

«Некоторые личности притягивают неприятности, словно магнит», — говаривала мать. Причем под «личностями» она понимала мужчин, а под «некоторыми» — всех. У Даннара ушло четыре года, чтобы выдержать экзамен Неллы Тейни. И только за четыре года он смог доказать, что хоть раньше он и был дебоширом-пескогоном, но вполне способен пустить корни и каждый день по графику открывать магазин. Первые два года, когда Эннилин стояла за прилавком, мать еженедельно пересчитывала ее жалованье — просто чтобы удостовериться, что Даннар держит слово. Если бы она недосчиталась хоть кредитки, на следующий день он недосчитался бы Эннилин. Но Даннар был лучшим торговцем Татуина, потому что в конце концов сумел продать себя Нелле Тейни в зятья.

Бена Кеноби Нелла не подпустила бы к дочери и на ружейный выстрел.

В голове так и звучали слова матери: «Человек без прошлого не имеет будущего». «Никто в здравом уме не приезжает жить на Татуин». «Из Джандленда ничего путного не приходит». Эннилин прекрасно помнила эти наставления. Она сама пару раз повторяла их Келли, хотя потом честно не забывала выбранить себя. Судя по всему, у Бена не было ни источника дохода, ни работы, ни желания посвятить себя чему-либо, кроме отшельничества. И, несмотря на все старания, неприятности на него так и сыпались.

Но если он настолько невезуч, почему же ей так уютно, когда он рядом?

Эннилин подошла к прилавку и закрыла створку. Бластер ей не понадобится. Она не станет заводить новенький лендспидер и не помчится в ночь, чтобы посмотреть, горит ли свет в доме Оррина. Лучше представить себе, что Джейб засел до утра играть в сабакк с Малленом, Викой и их дружками, и на этом успокоиться.

Потому что она снова увидится с Беном. Когда-нибудь. Может быть, скоро, и тогда все будет хорошо. Потому что так всегда выходило, когда он был рядом.

Эннилин прошла мимо сдвинутых столов и перевернутых стульев к коридору, ведущему в ее комнату. Но в темном зале шевельнулась какая-то тень, напугав ее до полусмерти.

— Келли, я думала, ты спать пошла! — Сердце Эннилин бешено стучало. Она сощурила глаза, всматриваясь в темноту. — Келли?

Из коридора, ведущего к гаражам, в магазин неуклюже ввалилась темная фигура.

— Энни, это я. — Голос Оррина звучал хрипло и до странности визгливо. — Надо поговорить.

Оррин уселся на табурет, который Эннилин выдвинула из-за прилавка.

— Не включай свет, — попросил он.

— Я никогда его не включаю в эту пору, — ответила хозяйка, в темноте наливая ему выпить. — Меньше всего хочу, чтобы подумали, будто у меня открыто.

Придержав кружку, она окинула гостя взглядом. В лунном свете Оррин выглядел мрачнее тучи. Волосы у него были спутаны, лицо в грязи. Щегольской костюм, который он надевал в Мос-Айсли, исчез; можно было подумать, что фермер переоделся в какое-то тряпье, которое хранил в багажнике лендспидера.

— Джейба-то ты привез, надеюсь?

Оррин протянул руку мимо кружки и схватил бутылку.

— Я не знаю, с чего начать, — произнес он, поднося выпивку ко рту.

— Попробуй с самого начала. — Эннилин выплеснула содержимое кружки в раковину.

Оррин попытался что-то выдавить, но в конце концов покачал головой:

— Нет, нет, об этом я не могу тебе сказать прямо сейчас. Ты ни за что…

— Ну хоть с чего-нибудь начни!

Оррин стиснул дрожавшие руки. Наконец, собравшись с духом, фермер выпалил:

— Время у меня на исходе. Завтра в этот час… — Он осекся, взглянув на хронометр над прилавком. — Нет. Через пятнадцать часов я должен отдать пятьдесят шесть тысяч кредитов.

Эннилин рассмеялась:

— И зачем тебе бешеные деньги на этот раз? Очередная безумная авантюра?

— Никаких авантюр. — Оррин сделал два глотка, вытер лицо рукавом. — Просто хочу спасти свою жизнь. Свою ферму. Все, что у меня есть.

Эннилин уставилась на него, разинув рот, а потом перевела взгляд на дверь кабинета Оррина.

— Постой. Это связано с госсамом и гаморреаицами? — Она уперла руки в прилавок, нависая над гостем. — Так вот из-за чего ты ездил в Мос-Айсли?

Оррин молча опустил глаза.

— Ну конечно. — Будто в полусне Эннилин прошлась вдоль прилавка. — Конечно! — Она снова повернулась к фермеру. — Я звонила тебе на прямой номер. В ответ мне хрюкал гаморреанец!

Оррин прислонил бутылку ко лбу и повозил туда-сюда, будто охлаждая голову.

— Я потерял комлинк в приемной Джаббы.

— Джаббы! — вскричала Эннилин.

Оррин не шелохнулся:

— Они убьют меня, Энни.

— Пусть становятся в очередь! — рявкнула хозяйка Надела, наступая на него. — Это из-за влагоуловителей? Я думала, кредит на покупку «Преторминов» тебе дал банк в Мос-Айсли!

— Так и было, — объяснил Оррин. — Шесть лет назад. После смерти Даннара. После того, как ушла Лизель. Я заложил землю. Но урожай, на который я рассчитывал, не удался. Я так и не смог вывести формулу. — Он вдруг встал и принялся расхаживать по залу. — Приходилось занимать снова и снова. Но потом они перестали давать мне взаймы, а я не мог выплачивать даже проценты.

— И поэтому обратился к Джаббе? — прошипела Эннилин. Ни единый проступок сына, никакие прошлые сумасбродства Оррина не приводили ее в такое бешенство. — К хатту! К преступнику!

— Я обращался ко всем, — сказал Оррин, глядя на нее снизу вверх. В лунном свете, лившемся из окна, он напоминал раненого зверя. — Никому нет дела до фермерских невзгод! Но к Джаббе я сам и не обращался. Когда мне предложили деньги, я взял…

— Не задавая лишних вопросов, — закончила Эннилин.

Оррин пристыженно повесил голову:

— Да, без лишних вопросов. И теперь мне нужна твоя помощь. — Он устремил взгляд за спину женщины, к сейфу и планшетам. — Я знаю, ты всех спасаешь. Ты можешь спасти и меня. Спасти мой мир…

Ошарашенная Эннилин привалилась спиной к раковине.

— Тебе нужны мои деньги. Чтобы расплатиться с хаттом!

— Нет, — замахал руками Оррин. — То есть да. Но все будет не так, как ты думаешь. Это будут наши деньги, а мои поля станут твоими. Как только мы поженимся!

Эннилин потерла виски:

— Меня сейчас удар хватит. — Она искоса поглядела на гостя. — Ты все еще носишься с этой идеей?

— Да. Нам суждено быть вместе! — На лице Оррина возникла улыбка, но под взглядом Эннилин быстро увяла.

Она покачала головой:

— Не понимаю. У тебя финансовые трудности, но притом хватило денег купить лендспидер, чтобы завоевать мое сердце? Он стоил, должно быть…

— Несколько тысяч. Но тысячи роли не играют. Мои проблемы гораздо серьезнее. Чтобы Джабба отстал, понадобятся все твои сбережения.

— Откуда ты знаешь, что он отстанет? Он же хатт!

— Не знаю, — согласился Оррин. — Может, и не отстанет. Но банк точно никуда не денется, и банку я должен намного больше. — Он снова подошел к прилавку, стараясь держать себя в руках. — С ними я тоже сегодня разговаривал, — уже спокойнее сообщил фермер. — Они готовы пересмотреть условия выплаты долга… и вот тут-то в игру вступает магазин.

Эннилин в шоке огляделась по сторонам:

— Я не отдам им мой магазин!

— Это будет наш магазин, — напирал Оррин. — Если добавить Надел к моей земле в качестве залога, они предложат другие условия погашения кредита. На твоем счету достаточно денег, чтобы рассчитаться с Джаббой. Далее оборот магазина поможет мне вернуть ссуду, пока мы не соберем хороший урожай. — Он жестом указал на темные полки у себя за спиной. — Они знают, сколько стоит эта недвижимость и какой доход приносит. Они хотят, чтобы магазин работал!

Эннилин отпрянула — от услышанного у нее закружилась голова.

Оррин, нервничая, оперся о прилавок.

— Они только хотят железной гарантии того, что Надел всегда будет залогом, всегда будет работать, чтобы погасить долг.

— Я не могу этого гарантировать, — отрезала Эннилин. Бросив взгляд на гостя, она на миг почувствовала жалость. — Сам знаешь, если бы ты попросил как нормальный человек, я бы попробовала помочь. Но и тогда я бы не смогла приковать себя цепью к магазину на годы… на годы! Просто чтобы помочь другу!

— Потому-то мы и должны пожениться, — заявил Оррин, подойдя к прилавку и подняв створку. — В банке сказали…

— Так ты сначала посоветовался с банком, а уже потом пошел делать мне предложение? — Эннилин чуть не лопнула от гнева. — Как романтично! И что же, дали они благословение?

— Они будут удовлетворены. — Оррин зашел за прилавок и взял ее за руку. — Мы расскажем им, что давно с тобой сотрудничаем, поэтому и ферма, и Надел будут приносить доход. — Он снова попытался выдавить улыбку. — Они не отберут залог. И Джабба тоже не станет. Все будет хорошо.

Эннилин попыталась вырваться. Она не была согласна на эти условия, но и Оррину беды тоже не желала. На миг она задумалась, а знает ли что-нибудь Джейб об этих замыслах. Приехал ли он вообще с Оррином?

Тут ей в голову пришла совсем другая мысль, и она яростно выдернула руку.

— Минуточку, — сказала она, подходя к сейфу и планшетам. — Откуда ты знаешь, сколько денег у меня на счету? И каким образом банк выяснил, сколько стоит мое имущество?

В тусклом свете было видно, как Оррин повесил голову. Он вздохнул:

— Утром, когда ты уехала, я сделал копии бухгалтерских отчетов.

— Что-что ты сделал? — разинула рот Эннилин.

— И несколько голографий.

Эннилин стукнула кулаком по прилавку. Теперь было понятно, зачем ее спровадили в город. Семейная поездка в Мос-Айсли за новым лендспидером — все было затеяно ради этого.

— Это Тар Лап помог тебе залезть в мои файлы?

— Нет-нет. Но ты же дала мне коды, чтобы он мог работать. Я зашел в систему еще до его прихода.

— Убирайся, — велела Эннилин.

— Энни…

— Не называй меня Энни. — Она повернулась к нему спиной. — Я не собираюсь решать твои проблемы. Выметайся вон.

Оррин приблизился к ней:

— Энни, они убьют меня.

Хозяйка, встав у дальнего конца прилавка, промолчала. Слов не находилось.

— Энни, прошу тебя, — задыхаясь, прошептал фермер. — Ты должна выйти за меня. В банке сказали…

— Просто уйди, — с трудом сдерживая слезы, приказала Эннилин. Она чувствовала, что он стоит за спиной, слышала его учащенное дыхание. Этот человек разрушил свою жизнь и явился сюда — в единственное место, которое принадлежало только ей, — чтобы отнять его. — Уйди.

— Ладно. — Оррин опустил руки. Развернулся и направился к выходу. Но спустя секунду шаги затихли: Оррин остановился у прилавка, размышляя. — Может быть, есть другой способ, — произнес он.

Хозяйка обернулась, но промолчала.

— Магазин должен стать семейной собственностью. — Оррин приблизился к ней, глаза его пылали безумием. — Возможно, дети…

Эннилин поморщилась. Нашел время ломать комедию!

— Сомневаюсь, что Маллен годится в женихи!

— Нет, — сказал фермер. — Но я мог бы жениться на Келли.

Женщина приподняла брови:

— Что?

Оррин вскинул руки:

— Ей скоро двадцать…

— Через три года!

Хрясь! Прежде чем Оррин успел ответить, кулак Эннилин врезался в его челюсть.

Прижав ладонь к окровавленному рту, Оррин уставился на нее. В глазах читались обида и недоумение.

— Вон отсюда! — заорала Эннилин, силясь выпихнуть его из-за стойки. Но мужчина был сильнее и сжал ее плечи как в тисках. Глаза его полыхнули гневом.

— Мне все равно, как это произойдет! Но просить я больше не буду! Я должен спасти свою шкуру, понимаешь ты или нет?

Эннилин дернулась:

— Пусти!

Они боролись в тесном пространстве. Бутылки летели на пол. Оррин, разъярившись еще больше, сильно встряхнул Эннилин. Она закричала.

— Энни, послушай…

Крр-фьюу-у-у!

Осветив темноту, в стену возле самого плеча Оррина ударила голубая вспышка. Тот обернулся, по-прежнему сжимая Эннилин в объятиях. В лунном свете стояла Келли в ночной рубашке, и ружье дрожало у нее в руках.

— Убери от нее руки! — крикнула девушка.

— Келли, ты же не станешь в меня стрелять…

— Спорим! — Келли пальнула снова, разбив бутылку слева от фермера. — Мне ваша семейка никогда не нравилась! — На ее лице вспыхнул гнев. — Вы всегда пользовались маминой добротой, а теперь и Джейба испортить хотите! А ну давай, отпусти ее… и выкладывай, что здесь происходит!

Оррин освободил Эннилин и встряхнул головой.

— Келли, — сказал он, — ты не понимаешь. Вы обе не понимаете. — Фермер поднял глаза, и лицо его осветил тусклый уличный свет. — Джейб мертв.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

А’Ярк посмотрела на голое лицо беспамятного поселенца, выряженного в одежду тускена. Оно было уродливо, как и всякая обнаженная плоть. Хорошо еще, что стояла ночь, но и в темноте А’Ярк определила, что человек лишь ненамного старше погибшего А’Дина. Лоб его был в крови от удара камнем. И дышал он до сих пор только потому, что вождь хотел кое-что выяснить. «Что он здесь делал?»

На ферму А’Ярк привело главным образом любопытство. Те тускены, которые накануне похитили влагоуловитель, были отребьем клана, но они наткнулись на брешь в охранной системе Улыбчивого. А’Ярк настояла на том, чтобы всем вместе вернуться после наступления темноты и разузнать, что к чему.

Увиденное разочаровало. Стащив никому не нужное водоизготовительное приспособление, юные глупцы только усилили бдительность фермера. Его дом был защищен не слишком хорошо, но А’Ярк все равно не верила, что ее спутники смогут его захватить.

Но прежде чем она успела увести отряд обратно к Столпам, появились фальшивые тускены. А’Ярк, пусть и одноглазая, распознала в них самозванцев даже издалека и в кромешной темноте. Самые неуклюжие из ее племени не вели себя так, как эти переодетые растяпы. Потом мимо проскакал Бен на своей эопи. А’Ярк немедленно решила остаться и велела остальным вырыть себе укрытие возле мотоспидеров самозваных тускенов.

Оставшись одна на западном гребне, она наблюдала, как Бен, который недолго оставался безоружным, сражается с переодетыми поселенцами. Бой подтвердил ее догадку.

— Ты — Бен, — сказала она ему теперь.

— Да, — отозвался человек. Он стоял на середине склона, глядя сверху на вождя и ее спутников, окруживших неподвижного юнца.

А’Ярк с усилием вспоминала слова, которые произносила К’Шик во время их бесед. То было давным-давно, но нужные выражения послушно всплыли в памяти.

— Ты… хорошо боишься.

Бен тихо рассмеялся:

— Пожалуй.

— Хорошо бьешься, — досадливо поправилась А’Ярк.

— Не битвы делают воина… — начал он, все еще улыбаясь в лунном свете. Видя, что улыбка ее оскорбляет, он посерьезнел. — Не важно.

Бен осторожно спустился в овражек. Выглядел он теперь иначе. Для боя он снял свой темный плащ, под которым оказалась легкая рубаха, дающая больше простора для движений, но не было заметно, что ему холодно. Пришелец указал жестом на пленника, неподвижно лежавшего на дне ямы под охраной воинов.

— Этот мальчик, Джейб, — сын моей знакомой. Ты ее видела.

— Энн-а-ли-ин, — не задумываясь проговорила А’Ярк.

— Да, ты слышала, как я называл ее по имени, — отозвался Бен.

Отчего-то вождю стало легче понимать человеческие слова, а чужак понимал ее. Какое-то волшебство Бена?

— Отпусти Джейба, — медленно произнес человек. — Чтобы я мог отвезти его к ней.

— Нет, — ответила А’Ярк.

Бен поднял ладонь и провел перед ее лицом:

— Ты отпустишь его.

— Нет, — повторила она.

Бен кивнул:

— Хорошо. — Он опустил руку. А’Ярк настороженно смотрела, как он расхаживает туда-сюда, держась на приличном расстоянии от тускенов.

— Хорошо. Но отпустить его все-таки стоит, — произнес Бен. — Это будет правильно. Если помнишь, я привез тебе твоего сына. В день побоища.

— Мой сын был мертвец. — Слова А’Ярк прямо сочились желчью. Переступив через тело Джейба и повернувшись так, чтобы человеку было видно, она занесла гадерффай над головой мальчишки, готовая вонзить тяжелое острие в его череп. — Ты берешь сын Эннилин мертвец, — объявила она. — Это будет правильно.

Ее воины рассредоточились, держа гадерффай наготове. Бен сунул руку в складки рубахи. В темноте А’Ярк не видела, где его оружие, но не сомневалась, что оно есть.

— Я надеялся, что мы сможем договориться, — спокойно сказал пришелец. — Впрочем, у вас нет деловой жилки.

А’Ярк молчала, не понимая, о чем он говорит.

Почувствовав ее недоумение, Бен поправился:

— Торг. Тускены не торгуют.

— Да. Тускены берут! — выкрикнула А’Ярк, поднимая оружие.

При звуке ее голоса двое молодых воинов бросились на Бена с разных сторон. Тот воздел руки. Бойцы взмыли в воздух, несомые невидимой бурей, и приземлились по обе стороны ямы. Один из посохов просвистел прямо над головой вождя, а другой зарылся в песок слева.

Бен даже головы не повернул.

— Стойте, — приказала остальным А’Ярк на родном языке. Атака была безумием, но она напомнила ей, насколько Бен могуч. Однако пришелец решил не убивать ее спутников. Умышленно?

Бен оглянулся через плечо:

— Люди, которых приведут Ульбреки, сначала оцепят дом и только потом начнут прочесывать территорию. Еще есть время, чтобы каждый из нас получил желаемое. А’Ярк, мне нужен мальчик.

— Нет. — Она снова угрожающе занесла гадерффай над телом Джейба. Потыкала тупым концом в одежду подростка. — Тускен снимает маску — запрет. Но поселенец надевает маску тускена…

— …невообразимо хуже, — закончил Бен. — Таково ваше верование, я прав?

— Это известно. — А’Ярк крепче сжала гадерффай. — Надо убить Джейб.

— Значит, ситуация безвыходная. — Бен достал металлическое оружие, которое А’Ярк уже доводилось видеть. Вспыхнул клинок голубой энергии, осветив овражек. Шарад Хетт как-то сказал ей название: световой меч.

Бен подошел к яме:

— Я не позволю вам убить Джейба, что бы он ни натворил.

— Мы рождаемся умереть, — ответила А’Ярк.

— Вы, может, и да, — сказал Бен. — Но можно быть готовым к смерти — и все-таки желать жизни. Ты, мне кажется, желаешь.

Самоцвет в глазнице вождя сверкнул багрянцем.

— Неправда!

— Отнюдь, — проговорил Бен, глядя на нее в упор. — Я слышал, что поселенцы говорят о тебе, А’Ярк, и о твоих делах. Ты никогда не нападаешь для устрашения. У тебя всегда есть цель. — Он опустил меч. — Как в оазисе. Ты пришла из-за Эннилин. Почему?

А’Ярк потрясенно застыла. Как человек мог разгадать намерения тускена?

Бен помедлил.

— А, — сказал он. — Понимаю. Ты думала, что она такая, как я. И как Шарад Хетт. Если ты знала Шарада, то должна была видеть, что он не похож на поселенцев. У него было вот такое оружие. — Бен рассек воздух перед вождем и пленником пылающим мечом. — И он умел многое другое.

— Шарад… волшебник, — сказала А’Ярк.

— Волше… — Бен прекратил размахивать оружием. — Да. Так могло показаться.

— Ты как он, — зачарованно проговорила женщина. — Ты знал его.

— Да, я такой же, как он. И я знал его. — Бен прищурился, осторожно подбирая слова. — Шарад Хетт… покинул мою общину. Много лет назад. Он принес свои знания вам и стал тускеном. — Пришелец бросил в сторону мрачный взгляд. — Он не должен был этого делать. Но вы приняли его.

— Да.

Пораженный внезапной мыслью, Бен внимательно посмотрел на вождя:

— Ты ведь не была его женой, верно?

А’Ярк покачала головой:

— Нет. К’Шик жила как сестра мне — пока жила.

— А. Я не знал ее имени.

Воины, пытавшиеся напасть на Бена, оправились и теперь посылали вождю долгие умоляющие взгляды. Конечно, они недоумевали. Это же безумие — разговаривать с таким могучим человеком, да еще на земле поселенцев! Но А’Ярк понимала, что именно к этому моменту готовилась со времен побоища в теснине.

— Бен перейдет к нам, — выпалила она внезапно.

— Я… — Пришелец растерялся. — Мне… перейти к вам?

— Да. Как Шарад. — А’Ярк пнула мальчишку в плечо. — Чтобы Джейб спасен. Это будет… то, что ты звал торг. Торг тускена.

Бен задумался, как будто оценивая возможность, которая никогда не приходила ему в голову.

— Песчаных людей в Столпах мало, — продолжала А’Ярк. — Бен перейдет к нам. Ведет отряды в бой.

Бен указал на нее рукой:

— Но у вас уже есть вождь, А’Ярк. Грозный вождь. Это ты.

Женщина усмехнулась. Хотел он ей польстить или нет, не имело значения. Кем бы ни была А’Ярк, Бен был несоизмеримой с ней величиной.

— Ты привлекаешь других, — сказала она. — Еще жив, кто помнит Шарад. Они идут за тобой. Песчаный народ процветает.

Никогда еще на ее памяти такое предложение не делалось иноземцу. Даже Шараду пришлось пройти испытания. Но стоявшего перед ней человека предложение явно позабавило.

— Да уж, — под нос пробормотал Бен. — Верный способ исчезнуть из виду.

— Что?

— Ничего. — Пришелец посерьезнел.

Вождя вдруг охватили сомнения. Не то чтобы тревожил скорый приход поселенцев, просто не было уверенности, стоит ли рассказывать остальное. А’Ярк много раз твердила себе, что не так суеверна, как другие. Но некоторые предания очень даже имели смысл, и, насмотревшись Хеттовых чудес, она была склонна им верить.

— Говорили, с неба спускается сильный воин, чтобы повести нас. Он будет могуч. Из-за того поколения нерожденных ходят в страх.

Бен недоуменно взглянул на нее. А’Ярк усомнилась, правильно ли она выговорила слова.

— Это было… пророчество? — спросил человек. — Или чей-то сон?

— Это одно и то же.

— И вы этого хотите?

— Тускены хотят. Да. — Глупый вопрос, подумала А’Ярк. Неужели он не слышал о бойне, которая случилась несколько лет назад в лагере тускенов? Где умерли все, от мала до велика? Песчаные люди не могли жить там, где подобное оставалось без ответа. Если воином из легенды был не Шарад, то, возможно, Бен?

Однако по какой-то неведомой для А’Ярк причине Бена явно тревожила перспектива обретения невероятного могущества. Он склонил голову.

— Я не могу перейти к вам, — промолвил человек. — Не обижайтесь. Я… э-э… понимаю, от чего отказываюсь. Но это невозможно.

— Тогда мальчишка умирает. И мы умирает, убивая его. И клан кончается. — Тускенка снова занесла гадерффай над головой Джейба. — Это будет правильно.

Бен, явно разочарованный, опустил голову. Взмахнув световым мечом, он приблизился к тускенам. И вдруг остановился. Посмотрел на одинокий мотоспидер.

— Ты видела того, кто был с мальчиком.

А’Ярк кивнула:

— Вождь поселенцев. Улыбчивый.

— Улыбчи… — Лицо Бена озарила догадка. — Оррин Голт. Ты имеешь в виду Оррина Голта!

— Ор-рин-голт, — проговорила А’Ярк. — Я убиваю Орринголт. И всех с ним. — Она изложила вслух свои догадки, которые обдумывала с тех самых пор, как увидела самозванцев. — Он нападает на нас днем. Хитрит ночью — чтобы нападать снова днем.

Бен опустил оружие:

— Ты хочешь сказать, что Оррин уже проделывал такое раньше?

— Поселенцы мстят за нападения, которых нет, — поведала А’Ярк. — Я не известно, что делают поселенцы. Но я известно, что делают тускены.

Она быстро перечислила несколько мест, где случались нападения. Бен знал пустыню не так, как она, и в ответ стал задавать вопросы. А’Ярк объяснила.

Наконец он погасил меч и спрятал под одеждой.

— А’Ярк, твой народ оклеветали. То, что сделал Оррин, запрещено у моего народа. Табу. И он вовлек в это Джейба. Если ты позволишь мне забрать мальчика, я сделаю так, что никто из них больше не причинит вам вреда.

А’Ярк не отступалась.

— Месть должна быть наша. — Она окинула Бена внимательным взглядом. — И ты не говоришь от поселенцев.

Человек поскреб поросший волосами подбородок:

— Да, ты права. Не говорю. Теперь это вообще не моя обязанность. Но сами вы тоже удовлетворения не добьетесь. У вас не хватает сил, чтобы угрожать оазису, я прав?

Она промолчала.

— Так я и думал. — Бен кивнул на воинов, которых пощадил. — Если вы… потерпите еще день, я найду способ добиться справедливости для вас.

А’Ярк не знала, что значит «справедливость». К’Шик и Шарад были битком набиты бессмысленными словами. Но намерение Бена она угадала.

— Я должна видеть эту спра-вед-ли-восссть, — ответила она, прошипев последний слог. — Чтобы знать.

Бен кивнул:

— Думаю, я понял. Способ есть.

— Говори.

Пришелец изложил свой план.

— Вот что я предлагаю, — заключил он несколько минут спустя. — Но это значит привести поселенцев прямо к вам… э-э… на порог.

А’Ярк обвела взглядом своих молодых воинов, и в ее душе зашевелилось сомнение.

— План хорошо, — сказала она. — Я вижу. Но клан может умирать.

— Я понимаю, но не нужно волноваться, — ответил Бен. — Я не допущу, чтобы им или вам угрожала опасность. Я буду рядом, чтобы защитить твой…

— Ложь! — выкрикнула А’Ярк. — Иноземцам нет дела, что с тускенами!

Лежавший у ее ног Джейб очнулся и застонал. Открыв глаза, мальчишка увидел над собой А’Ярк и еле слышно застонал: «Мама».

— Тихо, сынок, — посоветовал Бен. — Наступает переломный момент. — Он снова посмотрел на предводителя тускенов. — Я сказал тебе, что собираюсь сделать. Ты отпустишь его?

А’Ярк оглянулась на своих никчемных спутников. Не зная, о чем идет разговор, они беспокойно ерзали, вслушиваясь в далекие звуки: где-то там гудели лендспидеры, которые двигались к ферме с северо-востока. Времени оставалось мало, и А’Ярк была склонна отвергнуть предложение Бена. В его успех практически не верилось. Никто не был способен на такое.

Она стиснула гадерффай:

— Я говорю…

Ее прервал другой звук, на этот раз с юга. Движение! Воины в страхе шарахнулись назад.

— Поселенцы! — крикнул вождю один из них. — Мы окружены!

— Все хорошо, — сказал Бен, направляясь к южной дюне. — Сейчас вернусь.

— Не бросай меня! — заверещал Джейб.

Бена не было всего секунды три, а затем с южного гребня сбежала эопи. За нею показался Бен, неся в руках сверток.

— Я и забыл, что оставил ее здесь, — извинился он.

Эопи прошла прямо в гущу озадаченных тускенов. Остановившись у ног вождя, она стала тыкаться носом в щеку Джейба. А’Ярк посмотрела на сверток — тот шевелился.

— Что это?

Изнутри непонятного кулька послышалось блеяние, и Бен положил ношу на землю. Темная ткань раскрылась. Детеныш эопи, всего несколько часов от роду, побрел к матери.

— Это… это не отсюда, — заметила А’Ярк. Она знала, что здешний старик живности не держит.

— Мм? Ах да. — Бен задумчиво поглядел на мать и дитя. — Когда я понял, что Оррин решил напасть на дом, мне надо было добраться сюда как можно скорее. Пришлось ехать верхом. Но Рух как раз утром родила, и я не мог оставить малыша.

А’Ярк уставилась на него:

— Как…

Бен поднял с земли ткань:

— Я привез его с собой. Завернул в плащ. — Пришелец встряхнул одеяние и закутался в него. — Он проспал всю дорогу.

Женщина посмотрела на эопи и двух детей, один из которых был человеком. Она знала, как далеко дом Бена. Он пересек пустыню… с эопенком на коленях?

Ей вдруг пришло в голову: Бен пойдет на крайние меры, чтобы вернуть Эннилин сына, как до этого вернул ей А’Дина. И возможно, поэтому он в самом деле способен на все.

Восточный гребень озарили огни.

— Они приходят, — сказала А’Ярк. Она легонько ткнула Джейба в плечо острием посоха. — Ты должен уйти. Я соглашаюсь на торг Бена.

Бен огляделся. Заметил мотоспидер.

— Мне надо поскорее добраться до оазиса, но… — Он с сомнением посмотрел на эопи. — Я не угонюсь за машиной, а всех нас она не вывезет.

А’Ярк подала знак, и двое воинов увели обоих животных. Это, по крайней мере, было им по силам. Ночь только началась, и ей тоже предстояло много дел.

Подсадив недоумевающего Джейба в седло спидера, Бен снова оглянулся с опаской:

— Вы… вы же их не съедите, правда?

— Мы делаем что хотим, — обиделась женщина. Намек на то, что может быть иначе, был еще хуже, чем измышления на предмет их рациона. — Но все делают, как я говорю. — Это, по крайней мере, было правдой.

Бен забрался в седло впереди Джейба:

— Я вернусь. А если не получится… в следующий раз, когда увидимся, я сделаю, как ты хочешь. Клянусь.

— Я убедится в этом, — ответила А’Ярк.

Тускены и их новые подопечные скрылись за дюной и растворились в ночи.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

В темном магазине ослабевшая Эннилин привалилась спиной к прилавку:

— Что… что ты сказал?

— Джейб мертв, — повторил Оррин. Он присел и начал собирать осколки бутылок. В темноте разум его лихорадочно работал. Рано или поздно Эннилин узнала бы, что Джейба схватили тускены, но фермер рассчитывал оттянуть этот момент как можно дольше, желая сперва уладить финансовые дела.

Теперь он гадал, как же все объяснить. Может, что громилы Джаббы метили в него, а подстрелили Джейба? Тогда Эннилин поверит, что ему действительно грозит опасность, но не исключено, что это только укрепит ее решимость не платить преступникам. Нет, решил Оррин. Все-таки есть способ убедить ее помочь. И для этого придется сказать правду.

Но подать ее надо умело.

— Его убили тускены, — начал он, поднимаясь. — Я вез его к тебе, но по дороге сломался спидер. Джейба прикончил Красный Глаз.

— Тускены? — Эннилин схватила его за ворот. — Где?

Оррин высыпал осколки в мусорное ведро.

— В пустыне. Ты его не найдешь. Его тело забрали.

— Значит, он может быть еще жив! — выкрикнула Келли. В глазах у нее заблестели слезы.

Эннилин оттолкнула Оррина и наконец-то выбралась из-за прилавка.

— Надо ехать, — объявила она, направляясь к стеллажу с ружьями. Коротко оглянулась на Келли: — Одевайся.

Девушка вручила винтовку матери и побежала обратно в дом.

— Чего ты ждешь, Оррин? Врубай «Клич поселенцев»!

Фермер выпрямился. План в его голове созрел.

— На заре, — постановил он. — Ты же знаешь, пока не рассветет, никто ничего не сможет сделать. — Оррин вышел из-за стойки. — Но клянусь: я вызову все машины, какие у нас есть, и мы не успокоимся, пока не найдем его. Ты должна остаться…

— Ни за что! — Эннилин снова повернулась к нему. — Врубай «Клич», или это сделаю я!

Оррин вытер руки ветошью, которую взял с прилавка.

— В этот час никто не приедет. Ты просто спугнешь тускенов, и они сбегут в пустыню. Или толкнешь Красного Глаза на что-нибудь безумное. Доверься мне, Энни. Никто не знает его лучше меня. Я гоняюсь за этим тускеном уже много лет!

Эннилин ожгла его взглядом:

— Тоже мне эксперт. Красный Глаз — женщина!

— А?

— В тот день мы с Беном повстречали ее снова! — крикнула хозяйка, хватая сумку.

Оррин недоуменно уставился на нее. Очень хотелось расспросить ее о предводителе тускенов… Но он решил не отвлекаться от более насущных проблем. Он приблизился к женщине, косясь на ружье:

— Даю слово. Подожди немного, и здесь соберется наше войско.

Эннилин покачала головой. Похоже, отговорить ее от поисков было невозможно. Прибежала Келли в теплой одежде, и мать вернула ей ружье. После чего сердито повернулась к фермеру:

— Почему ты сразу не сказал?

— Надо было, чтобы ты поняла, — начал объяснять Оррин. — Я не смогу помочь тебе в поисках Джейба, если хаттовы прихвостни завтра явятся по мою душу. — Решив, что нужно наглядно показать свою поддержку, он тоже подошел к стеллажу и взял ружье. — Послушай, я поеду с вами. Быстренько осмотримся — и назад. — Он заглянул Эннилин в глаза. — Забудь, что я говорил насчет магазина. Ты просто дашь мне денег, чтобы расплатиться с Джаббой…

— С Джаббой? — потрясенно переспросила Келли.

— …и я посвящу остаток моих дней поискам Джейба, — как можно более искренним тоном произнес Оррин. — А если уже поздно, я истреблю их всех под корень. Эти чудовища отняли у тебя Даннара, а у меня — сына. Сделай, как я говорю, и мы…

На двери магазина щелкнул замок.

Оррин крепче сжал ружье и оглянулся. Эннилин и Келли уже мчались по темному коридору к двери. Ружья обеих с грохотом попадали на пол.

— Джейб, Джейб!

Фермер в недоумении последовал за ними. И верно: в дверь, пошатываясь, вошел Джейб. Ночной ветер раздул просторный коричневый плащ, который был ему великоват. Секунда — и мать с сестрой уже обнимали подростка.

— Ты ранен, — сказала Эннилин, заметив засохшую кровь на его лбу.

— Пустяки, мам, — слабо отозвался Джейб. — Бен все осмотрел.

— Бен? — хором переспросили Оррин и женщины.

— Он привез меня домой, — смущенно сказал юноша.

Оррин бросился к двери, подняв ружье:

— Кеноби здесь?

— Нет, — сказал Джейб. — Он спас меня от Красного Глаза. Не знаю как, но он меня спас. — Он потрогал свои синяки. — Думаю, я был не прав насчет него.

Эннилин снова обняла сына.

— Это плащ Бена! — выпалила она, схватив сына за капюшон.

— Он… э-э… боялся, что я замерзну, — пояснил мальчик, высвобождаясь из объятий.

Оррин ошарашенно застыл. Да, Кеноби видел его у Ульбреков в тускенском обличье. Но фермер полагал, что настоящие тускены прикончили и Джейба, и Бена. Если Кеноби остался жив, это меняло все.

Когда мать и дочь отправились в магазин за водой и аптечкой, Оррин отвел Джейба в сторонку и тихо спросил:

— Где Кеноби?

— Ты бросил меня, — холодно ответил мальчишка.

— И что с того! Куда он делся?

— Не знаю, — сказал Джейб. — Но он очень спешил. — Подросток оглянулся и, убедившись, что мать и сестра еще не вернулись, слегка приоткрыл плащ. Оррин увидел, что на нем все еще костюм тускена. — Он не хотел, чтобы меня видели в этом, — прошептал юнец.

— Хм. — Оррин призадумался. Почему Бен решил не разоблачать Джейба? Не иначе как вознамерился окончательно подорвать благополучие Оррина. Кеноби теперь уверен, что у него есть мощное средство воздействия. Рычаг. Как он им распорядится? Станет вымогать деньги? Не даст ему жениться на Эннилин?

Фермер решил, что особой разницы нет. С Кеноби надо что-то решать.

— Никому ни слова о том, что сегодня произошло, — тихо приказал он Джейбу. — Не рассказывай…

— Не рассказывать мне что? — Эннилин застыла, держа в руках стул. Она поставила его рядом с Джейбом. — Это еще не все, так? Ты еще что-то натворил, чтобы расплатиться с долгами? — Она перевела взгляд с фермера на сына и обратно. — Сегодняшнее с этим связано? Что ты сделал? Что еще ты натворил?

— Я сделал то, что должен был, — молвил Оррин. — И теперь у меня могут возникнуть неприятности.

— У тебя уже неприятности!

— Другого рода, — ответил фермер. — С законом. Такие, что я не смогу свободно ходить по улице, даже если рассчитаюсь с бандитами и банком.

Эннилин воздела руки к потолку:

— А почему бы и нет? Ты сам разрушил свою жизнь. — Она сделала глубокий вдох, схватила его за рукав и потащила к выходу. — Оррин, хватит. Уходи и не возвращайся. Я соберу вещи из твоего кабинета и отошлю тебе!

— Ты не понимаешь, — сказал фермер. — Насчет моих неприятностей. Да, я влип по уши. Но и Джейб тоже.

Эннилин и Келли недоуменно посмотрели на подростка:

— Джейб?

Тот, по-прежнему держась в тени, повесил голову и сглотнул:

— Да. И я тоже.

Его мать остолбенела:

— Ну? Ты-то что сделал?

— Не имеет значения, — вмешался Оррин, ткнув пальцем в мальчика. — Важно то, что Джейб тоже влипнет, если это всплывет. Но не всплывет. Об этом знает только один человек, и я позабочусь, чтобы он никому не разболтал.

Растерянная и ошеломленная Эннилин не знала, что и думать. Оррин покончил с ее сомнениями, заглянув прямо ей в глаза.

— Слышишь? Я могу сделать так, чтобы Джейб не сел в тюрьму, — прорычал он. Скрывать гнев теперь было ни к чему. — Я годами помогал твоей семье. Перенес сюда свой бизнес, присматривал за вами. Пора платить за добро! Забрак тебя забодай, да помоги же мне пережить этот день. — Он наставил палец на сейф. — А это значит, завтра мы платим Джаббе. Я… и ты. Мы с тобой повязаны, хочешь ты того или нет.

Келли придвинулась к матери:

— Мам, о чем это он? Что теперь будет?

— Не знаю, дорогая, — ответила Эннилин, глядя то на Джейба, то на Оррина. — Но думаю, нам нужна помощь.

Оррин посмотрел на хронометр. До назначенного Джаббой срока оставалось чуть более четырнадцати часов. На этот раз громилы церемониться не станут. Неизвестно, что там сегодня произошло в особняке, — фермер все еще терялся в догадках, — но Мосеп Биннид и его прихвостни пережили унижение. Оррин не сомневался: второго такого случая в структуре Джаббы не допустят. Если жить хотят. Надо им заплатить и покончить с этим.

Но сначала — разобраться с Кеноби. Снова почувствовав прилив сил, Оррин открыл дверь и вдохнул ночной воздух:

— Я вернусь завтра. И все улажу. Вот увидите.

Эннилин стояла, обняв обоих детей и содрогаясь всем телом.

— Я вижу перед собой чудовище, — сказала она.

— Я всего-навсего фермер, — отозвался Оррин, — который хочет спасти свою ферму. — Он подрегулировал ружье и повернулся к Джейбу. — Кеноби… он говорил, куда поехал, парень? Он хоть что-нибудь сказал?

Джейб ответил холодным тоном:

— Он просил передать тебе послание.

— Мне? — Голт замер, недоуменно уставившись на мальчишку.

— Да, — ответил Джейб. — «Отступись».

Фермер приподнял брови, задумавшись. Затем переступил через порог и исчез в темноте.

Эннилин заперла дверь на засов. Поменяла коды всех электронных замков, даже на входе со стороны гаражей. Тар Лап утром просто постучится. Она подумала было зайти в кабинет Оррина, но вспомнила, что надо заняться Джейбом.

Сын сидел за кухонным столом под одинокой лампой, глядя, как Келли любовно складывает снятый с него плащ Бена. Под плащом у Джейба оказалось тускенское тряпье. Скрыть странный костюм он не пытался, но вид у него был пристыженный.

Заметив взгляд матери, Келли проговорила в пустоту:

— Думаю, что, когда будем снова цапаться, мне надолго хватит боеприпасов.

Сын покачал головой.

— Это долгая история, — пробормотал он. — Ты не поверишь.

Эннилин придвинула стул и утомленно вздохнула:

— А ты попробуй рассказать мне.

Джейб заговорил — поначалу медленно, потом все быстрее, одно за другим перебирая события своей пока еще недолгой жизни. Утрату отца. Ненавистную работу. Потребность стать своим у Голтов, которые, как ему представлялось, не теряли времени попусту. И отчаянное желание заслужить похвалу Оррина, человека солидного и независимого.

Потом он поведал об услуге, о которой Оррин попросил у него в Мос-Айсли.

— Он говорил, это будет просто розыгрыш, — сказал Джейб. — Мы должны были нарядиться тускенами и напугать Ульбреков.

Эннилин обмякла, как будто из нее выпустили воздух.

— Уайл Ульбрек. Мой лучший клиент, Уайл Ульбрек.

Келли принесла матери теплого питья. Кружка в руках Эннилин ходила ходуном. Она поставила ее на стол, не сделав ни глотка.

— С ними должен был ехать Зедд, но он не смог, — рассказывал дальше Джейб. — У Оррина был целый склад тускенских шмоток — от других спасательных операций, видимо. Я подумал… не знаю, а вдруг это мой шанс попасть в его отряд.

— Переодевшись в тех, кто убил твоего отца, и напугав старика. — У Эннилин уже не осталось сил возмущаться. — Очень правильно, как по мне. — Она машинально махнула рукой, словно дроид. — Продолжай.

— Они говорили, что просто пальнем пару раз из ружей в оглушающем режиме, — дрожащим голосом выговорил Джейб. — Проучим старого Уайла за то, что он все время насмехается над Оррином. Да этого Ульбрека все терпеть не могут, мам, ты же знаешь!

Не понимая, на каком она свете, Эннилин поднялась и отыскала аптечку в кухонном шкафчике. Надо было что-то сделать с синяком и уродливым порезом, которые красовались у Джейба на лбу. Их она могла залечить, даже не имея представления, что происходит в голове у сына.

Джейб задышал учащенно. Подробности так и сыпались из него, пока Эннилин промывала рану. Он рассказал, как сшиб Уайла на землю, а Маллен и Вика схватили Магду Ульбрек. Поведал о прибытии Бена и бегстве Голтов. И о появлении настоящих тускенов, которые подстерегли самозванцев. Он говорил все быстрее и громче, отдергивая голову, когда Эннилин к ней прикасалась.

— Ай! Ай!

— Мне перестать? — спросила Эннилин, убирая палочку с мазью.

— Нет, — сквозь слезы отвечал Джейб. — Я должен это прочувствовать. — Он повернулся к матери с несчастным видом. — Мне перестать говорить?

Эннилин покачала головой:

— Я должна знать. Ты говорил, что тебя спас Бен?

Мальчик кивнул:

— Когда я очнулся, Оррина не было. Зато был Красный Глаз. И Бен с ним разговаривал. На общегале, — озадаченно добавил сын. — Он с ними как-то разговаривал, торговался за меня! — Казалось, каждое слово напоминало Джейбу о том, как близок он был к гибели. Он никак не мог перевести дух. — Мам, они хотели меня убить… или сделать еще что похуже! — Мальчишка замигал, из его глаз хлынули слезы.

Эннилин отложила палочку и прижала сына к груди:

— Я знаю. Но Бен был там.

— Ага. — Джейб шмыгнул носом. — Не знаю, что он им сказал, но они отпустили меня. И он забрал меня оттуда. — Он посмотрел на мать покрасневшими глазами. — А Голты меня бросили. Оррин сбежал…

— Ничего…

— …он сбежал, а остальные смылись еще раньше. — В голосе Джейба послышались тревожные нотки. — А Маллен и Вика с той старушкой… мам, они вели себя так, будто взаправду собирались ее покалечить! А я ударил старика…

— Вот это уже плохо, — молвила Эннилин, гладя его окровавленные волосы. — Но мы все сегодня узнали очень многое.

— Я хотел заниматься чем-нибудь стоящим, — запинаясь, проговорил Джейб. — У меня этот магазин в печенках сидел. Хотелось приключений. Но это не было похоже на выезды отряда. Это было… неправильно.

Эннилин оставалось лишь кивнуть. «Что же, рада слышать».

Она отпустила сына и вытерла ему глаза.

— Ты рассказал все это Бену? — спросила она, обматывая его голову бинтом.

— Все без утайки.

— И?

Джейб потер глаза:

— Он ответил, что я должен внять тому же совету, какой он велел передать Оррину, — отступиться. И еще он сказал, что только глупец слушается другого глупца.

Келли недоуменно посмотрела на него:

— И ты по-прежнему считаешь его сумасшедшим?

Джейб вяло улыбнулся:

— Не мне судить.

 

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Эннилин и ее дети засиделись далеко за полночь, рассказывая, кто что знал об Оррине и его делах. Когда усталая молодежь отправилась на боковую, хозяйка заслонилась подушкой от ветерка и лежа стала еще раз мысленно перебирать услышанное. Столько новостей. И так много вопросов.

То, что натворил Джейб, было скверно — что правда, то правда, — но Эннилин не могла взять в толк, что же затеял Оррин. Из его слов выходило, что проступок мальчика гораздо серьезнее, чем неудавшаяся шутка. Но если фермеру понадобились деньги, то грабить Уайла Ульбрека не имело смысла: все знали, что старик держит свое состояние в ауродиевых слитках, которые хранит в тайном месте под системой очистки стоков.

Чем же тогда они там занимались?

Эннилин в седьмой раз посмотрела на хронометр, висевший над кроватью. Сегодня был день ее рождения, — в сущности, он наступил три с половиной часа назад. За все это время она ни разу не сомкнула глаз, только плакала. Незатейливо обставленная комната Эннилин более чем на метр зарывалась под землю, и окно под самым потолком выходило во двор. Запах стойл, пускай едкий и смрадный, напоминал о доме, где она выросла. Но после событий этой ночи ей было просто зябко. Она потянула на себя коричневую ткань, под которой лежала, пока не укрылась с головой.

— И как, удобно под моим плащом?

Эннилин выглянула из-под импровизированного одеяла. Освещенный лунным светом, на подоконнике сидел Бен. На нем была та же одежда, в которой он расхаживал перед своей хижиной в день ее первого визита. И лицо у него было мрачнее тучи.

Но Эннилин все равно была рада его видеть — даже здесь, даже в такой час. Учитывая его склонность являться в самый неожиданный момент, обстоятельства казались почти что нормальными.

— Привет, Бен. — Эннилин села. Запоздало вспомнив, что под плащом на ней почти ничего нет, она покраснела и натянула ткань до подбородка.

— Извини, — сказала она. — Надо тебе его вернуть, наверное.

— Нет-нет, оставь себе! — Бен быстро отвернулся, едва не ударившись головой о потолок.

Эннилин тихо рассмеялась — впервые за долгие часы. Попросив гостя не смотреть, она быстренько отыскала ночную сорочку.

— Кризис предотвращен, — объявила хозяйка. Бен спрыгнул на пол, и она вручила гостю его плащ.

— Да ты совсем обессилел, — заметила Эннилин, когда он утомленно опустился на пол, привалившись к стене. Она совсем забыла, что вчера они встретились еще в пустыне, до поездки в Мос-Айсли.

— Я устал. Но дел было очень много, — тихо ответил Бен, держась на почтительном расстоянии от кровати. В коридоре было еще темнее. — Нужно, чтобы ты выслушала, — сказал он, — потому что времени у меня мало. — Гость поднял глаза. — Я знаю, что Оррин был здесь.

Переместив вес тела на колени, Эннилин кивнула.

— Он рассказал тебе, что должен Джаббе денег? — спросил Бен.

— Джаббе и банку. — Она грустно покачала головой. — Очень большую сумму. Ума не приложу, как он до этого докатился.

— Все дело в воде, — объяснил гость. — В волшебной воде, которая вкуснее любой другой. И во влагоуловителях, которые бы ее вырабатывали.

— Ты эту воду имеешь в виду? — Эннилин подала ему фляжку со столика у кровати.

Бен не стал отказываться. Жадно выпил почти все, после чего вытер лицо и продолжил:

— Ты говорила, что Даннар так и не нашел формулу, из-за того что изыскания стоили очень дорого. И что после смерти Даннара Оррин вложил большие деньги в это дело.

— Да, шесть лет назад, — кивнула Эннилин. — Даннара не стало. Жена от Оррина ушла. Он оказался на самом дне. Думаю, он решил, что таким способом вернет свою жизнь в нормальное русло.

— Но результата все не было и не было, — продолжал Бен. — Долги его росли. И тогда он занял денег у одного из подручных Мосепа Биннида, счетовода Джаббы.

— Да, Оррин говорил, — подтвердила Эннилин.

— Он начал распродавать свое имущество, — сказал Бен. — Я знаю это, поскольку только что побывал в его кабинете на ферме.

Хозяйка распахнула глаза:

— Серьезно?

Бен кивнул:

— Я подумал, что именно там он хранит документы, которые не станет держать в здешней конторе. — Гость виновато посмотрел на нее. — Хотя здесь я тоже смотрел.

— Но как ты туда проник? — Эннилин прищурилась, но спустя секунду нетерпеливо вздохнула. — Не важно. Продолжай.

Кеноби встал и произнес, не повышая голоса:

— Оррин был на мели. И поэтому запустил руку в кассу, которую контролировал. В общественный фонд.

— «Клич поселенцев»! — выдохнула Эннилин.

— Ты говорила, что когда-то денег в фонде хватило бы на оборону половины Галактики.

— На полном серьезе. — Протянув руку, она прикрыла дверь, ведущую в коридор. — И он вполне обоснованно распоряжался этими деньгами — закупал оружие и лендспидеры. В гаражах целый арсенал накопился!

— Но эти спидеры он использовал и в своем хозяйстве, — заметил Бен. — К тому же все машины фонда заложены. Что до ружей, то все они были куплены в твоем магазине. Он же не платил полную стоимость.

— А мой новый лендспидер?

— Взят напрокат. Продавец не должен был тебе говорить.

— Да уж. — Эннилин скривилась. — Выходит, он растратчик. Впрочем, чему тут дивиться?

Бен снова подошел к окну, освещенному луной. Его тень легла на кровать.

— Боюсь, это еще не все. Оррин мог черпать средства из «Клича поселенцев», пока фонд процветал. Пока тускены буянили, проблем не было. Но года три назад… все переменилось.

— Да, я помню, — сказала Эннилин. — После нападения на ферму Ларсов.

— Да. — В лунном свете вид у Бена был таинственный. — Я тоже слышал. После того нападения с тускенами произошло что-то страшное… Что именно, я не знаю. Но песчаные люди перепугались до смерти. И налеты практически прекратились. Не так ли?

Эннилин одеревенело застыла, размышляя.

— Налеты прекратились, — повторил гость. — И за несколько месяцев денежный поток иссяк. Касса «Клича» начала пустеть.

— И ружей тоже стали меньше покупать, — добавила хозяйка.

— Оррин уже не мог платить Джаббе. Закладывать тоже было нечего. Его стратегия была основана на страхе перед тускенами. Поэтому, когда страх исчез, пришлось его нагонять.

У Эннилин глаза полезли на лоб:

— Быть того не может!

— Это правда. — Бен стиснул кулаки. — Оррин с детьми — а скорее всего, и с несколькими батраками — начал сам устраивать набеги. В результате у тебя снова пошла торговля оружием, а фонд стал богатеть. — Он посмотрел в окно. — Причем нападали не на всех подряд. Выбирали тех, кто не хотел платить.

Эннилин разинула рот:

— Откуда ты все это знаешь? Джейб рассказал?

Бен покачал головой:

— Похоже, что мальчика подключили только сейчас, под самый конец.

Эта новость, по крайней мере, была хорошей.

— На самом деле первая догадка у меня появилась сегодня, во время разговора с А’Ярк. Она сказала, что на ее тускенов из разлома Ройя — они зовут его Столпами — в этом сезоне уже девять раз нападали поселенцы. — Гость сосчитал на пальцах. — Именно столько рейдов «Клича» прописано в документах фонда. Но А’Ярк заверила меня, что тускены за это время напали только на четыре фермы.

Эннилин выпрямилась:

— И ты ей поверил?

Бен посмотрел ей прямо в глаза:

— С какой стати тускенке лгать?

— Нападать могла другая банда. Их же полно! — Она бросила взгляд на закрытую дверь и прошептала: — Одна дикарка не может знать всего, что происходит в пустыне!

— Я думаю, конкретно эта дикарка знает. По крайней мере, больше многих. — Бен присел возле кровати. — Оррин нападал на уклонистов. При этом никого не убивали, но калечили и запугивали, и фермеры верили. А для полного правдоподобия он посылал своих дружинников в карательные экспедиции против тускенов — и вот тогда убивали по-настоящему. Чтобы фонд приносил прибыль, Оррину был нужен непрерывный цикл насилия. И он его создал. — Бен отвернулся. — Я такое уже видел, — мрачно добавил он.

Эннилин с болью в глазах посмотрела на гостя:

— Но были же и настоящие атаки тускенов! Ты сам видел!

— Да. Но как часто, по-твоему, тускены нападают на отдаленные хозяйства и оставляют фермеров в живых? — Бен огладил бороду. — Ты знаешь Лото Пелейна?

Конечно, она знала.

— Отец Тайлы Беззард. Когда-то давно работал у Оррина. Тускены убили его в тот день, когда мы с тобой познакомились!

— Лото был уклонистом. За несколько недель до того ночью его избили налетчики. Он перебрался к детям, после чего все они наконец вступили в фонд. — Бен повернул голову. — Об этом есть запись в журнале Оррина и там же примечание: «Проблема решена», датированное той ночью, когда на Лото якобы напали дикари. — Бен вздохнул. — Были и другие случаи. Оррин не просто разворовывал фонд. Это был настоящий рэкет — даже Джабба пришел бы в восторг, если бы узнал.

Эннилин уставилась в ночную тьму:

— Значит, он предал всех, кто живет в оазисе.

— И в пустошах, — добавил гость. — Не забывай об этом. Песчаные люди гибли, потому что их смерть приносила ему доход.

— Ты что, хочешь, чтобы я пожалела бедных тускенов? — с негодованием спросила Эннилин.

— Любая жизнь священна. Даже в тех формах, которые нам непонятны. Но ты это знаешь, не так ли?

Она плотно зажмурилась и, сделав вдох, кивнула.

— Но сегодня все изменилось. Мосеп потребовал денег. Это и послужило причиной поездки в Мос-Айсли, — продолжал Бен.

— Значит, ты все-таки что-то подслушал!

— Да. — Не отводя взгляда, Бен со всей тактичностью проговорил: — Я… э-э… боюсь, что предложение о браке было продиктовано не столько любовью, сколько желанием добраться до твоих денег. Сожалею, что вынужден об этом говорить.

— Я и сама это выяснила пару часов назад, — кивнула Эннилин. — Мне все равно. Жаль, что ты мне не рассказал этого на обратном пути!

Бен сделал глубокий вдох:

— Я не люблю вмешиваться не в свое дело. Но Мосеп упомянул «другие источники» Оррина, что заставило меня задуматься о «Кличе поселенцев» и об Ульбреке, самом крупном уклонисте. По наитию я поехал туда и увидел Оррина в костюме тускена. А он увидел меня. Это все меняет. — Голос Бена сделался еще мрачнее. — Прямо сейчас, насколько я понимаю характер Оррина, он готовится меня убить.

— Убить! — Эннилин рассмеялась. — Оррин может играть в переодевания, но он не убийца!

— Он придет не один, — возразил Кеноби. — Такие, как он, никогда не действуют в одиночку. Но я справлюсь, я знаю, как действовать.

Сидя на кровати, она подалась вперед и проговорила умоляющим тоном:

— Бен, нет. Серьезно. Ты же сам сказал, что он не убивал никого из поселенцев. Он не какая-то угроза галактического масштаба…

— В жизни нас повсюду подстерегают чудовища, — ответил гость. — Чтобы творить зло, не нужно обладать абсолютной властью. Достаточно, чтобы тебя загнали в угол.

— В нем еще есть добро, — молвила Эннилин, думая о том улыбчивом человеке, которого она знала много лет. — Да, он лживый, двуличный, неуправляемый негодяй, и что-то хорошее в нем разглядеть тяжело…

— Может, добро в нем и осталось. — Бен поднялся. — Оно есть в каждом из нас. Но посмотри, что он сделал. И на что еще готов пойти. Где провести черту?

У Эннилин голова пошла кругом.

— Я думала, вы подружились.

Кеноби устремил взгляд в темный угол.

— Не знаю, — тихо сказал он. — Но даже если бы мы дружили много лет, это ничего бы не меняло. Когда друг сбивается с пути, особого выбора не остается.

— Такое чувство, что… что тебе эта ситуация знакома.

— Даже слишком знакома, — буркнул он и отвернулся.

Эннилин встала. Она знала, что нужно его отговорить. Да, если преступления Оррина раскроются, Колуэллы тоже пострадают, пусть даже никто не узнает об участии Джейба в нападении на Ульбреков. В сознании всего оазиса обе семьи были единым целым, а сама Эннилин неплохо зарабатывала, продавая оружие «Кличу поселенцев». Если Оррин лишится всего, такая же судьба уготована и ей. Но ставить под угрозу жизнь другого человека ей совсем не хотелось.

Она протянула руку:

— Не связывайся с ним, Бен. Ты не обязан рисковать своей шеей.

— Нет, — ответил тот, поворачиваясь спиной. — Маховик уже запущен. Чтобы заставить меня молчать, он приведет своих друзей. А я приведу своих. — Что это за друзья, он не уточнил. — Но при любом исходе твой путь ясен.

— Мой путь? — повторила она.

Бен повернулся и мягко положил руки ей на плечи:

— Эннилин, ты мне веришь?

— Что?

— Ты мне веришь? Веришь, что я знаю, как поступить?

— Да, — не раздумывая, прошептала она. — Всем сердцем. — И едва не добавила: «Как никому после смерти Даннара».

Бен посмотрел ей в глаза:

— Чем ты готова пожертвовать, чтобы спасти свое будущее?

Эннилин сделала глубокий вдох:

— Буквально вчера я была готова отдать все, чтобы спасти моего сына.

— Это я и хотел услышать, — сказал отшельник. Он заговорил быстро и настойчиво: — Завтра, когда Оррин придет за мной, я хочу, чтобы ты уехала отсюда. Вместе с семьей. Возьми не только самое необходимое, но и те вещи, которые тебе дороги. Потому что сюда ты уже не вернешься.

У Эннилин сердце ушло в пятки.

— Все настолько плохо?

Кеноби не отрываясь смотрел ей в глаза.

— Думаю, ты и сама знаешь. Я сказал, что могу справиться с Оррином, и я с ним справлюсь. Но если мы поступим по совести, пострадает вся твоя семья. Прости. — Он опустил глаза. — Я бы не допустил этого, если бы мог. Знаю, нет ничего хуже, чем потерять дом, в котором прожил много лет. Но что бы ни произошло дальше, это неизбежно.

Теперь-то слезы из глаз Эннилин хлынули потоком. Она не знала, что сказать, кроме как подтвердить его правоту. Ее благополучие целиком зиждилось на добром расположении соседей. Когда правда всплывет, весь труд двадцати лет пойдет прахом. Независимо от того, как к ней относились раньше.

Бен легонько погладил ее по щеке:

— Знаю, это несправедливо. Бывает, что весь привычный уклад жизни меняется в одночасье. Иногда из-за нашей собственной невнимательности. Порою в этом никто не виноват…

Эннилин всхлипнула и подняла глаза.

— Нет, — сказала она, утирая слезы. — Это моя вина. Я была невнимательна. — Она вдруг почувствовала решимость. Ветер перемен — или что там занесло Бена в ее мир? Не важно. Момент слабости миновал. Плакать — это было не в ее характере. Она расправила плечи. — Ладно, — сказала она. — Решено. Я готова.

Лицо Бена прояснилось.

— Хорошо. — Он взобрался обратно на подоконник. — Начинай собирать вещи. Сделай все приготовления, но никому ни о чем не рассказывай. Встретимся перед заходом солнц. К тому времени я должен управиться.

Эннилин вручила ему плащ.

— И куда же мне перебираться?

— В мою хижину, — сказал Бен. — Но это только начало.

МЕДИТАЦИЯ

Сегодня я положу этому конец.

Вы видите, где я сейчас, Квай-Гон. Сижу, одинокий и продрогший, на склоне дюны, ожидая, когда взойдут солнца. Вы видели, чем я занимался, какие шаги предпринял.

Более того, вы видели, зачем я их предпринял. Надеюсь, вы не судите меня слишком сурово.

«В нем еще есть добро». Точно такие слова сказала мне Падме об Энакине. Не знаю, поверил ли я ей. Возможно, знай я о меньших его грехах, то увидел бы, к чему это все ведет. Не знаю. Но я вижу, что Оррин Голт опустился не в одночасье: он всю жизнь совершает мелкие преступления. Он улыбается, лжет, и его любят. Но пришло время платить по счетам. И страх толкнул его на еще худшие злодеяния.

Для Джейба Колуэлла, я думаю, не все потеряно, если он расстанется с Оррином. Знаю, знаю: в падении Энакина виноват не только Палпатин. У него хватало собственных недостатков. Недостатков, которые я упустил из виду, с которыми не научил его бороться. Но Император тоже сыграл свою роль. Не знаю, можно ли было уберечь Энакина от его влияния. Я попытался… но слишком поздно. С Джейбом, думаю, будет по-другому.

На этот раз я могу все исправить.

Я все понимаю. Я здесь не для того, чтобы исправить свою ошибку, возвращая случайно подвернувшихся юнцов на путь истинный. Я здесь даже не ради искупления, как недавно предположила Эннилин. Я понимаю, что нахожусь здесь по одной-единственной причине.

Чтобы защищать Люка Скайуокера.

И быть наготове, когда ему — или Бейлу Органе, или кому-то другому, в ком живет надежда на лучшее будущее, — потребуется моя помощь. Если этим поступком я искуплю свой грех, то хорошо. Но это — второстепенно.

Увы, как и все остальное, что меня окружает. Эннилин. Оазис. Здешние поселенцы. Все это должно быть на втором плане. Чтобы действовать в галактическом масштабе, на Татуине я вынужден бездействовать. Полностью.

Что бы ни говорили мне разум и сердце.

Вы выслушивали меня на протяжении этих недель. По крайней мере, я на это надеюсь.

Говорить вы со мной не говорили, но я надеюсь, что хотя бы слышали. Вы знаете, что я опять не справляюсь со своей ролью — на этот раз как отшельник. Оби-Ван постоянно берет верх над Беном Кеноби. Конечно, он и я — одно целое. Но Оби-Ван стремится помогать другим, восстанавливать справедливость. Быть джедаем! Только так я могу жить в мире с собой, зная о страданиях других.

Это так трудно — примирить обе личности. Как может появиться Бен, если Оби-Ван ему мешает?

Но Сила указывает мне путь.

Будет трудно, но этим путем я смогу идти, несмотря на все сторонние влияния. Смогу добиться правосудия, в то же время храня свою тайну. Успех зависит от многих факторов, в том числе от посыльной капсулы, о которой я упоминал несколько недель назад.

И есть еще проблема моих «союзников». Я даже гадать не смею, как поступят тускены. Они способны на самые тяжкие преступления. Я знаю, что сделал один из кланов с матерью Энакина несколько лет назад. Падме рассказала. И у меня тогда сложилось впечатление, что рассказала она не все: возможно, была еще какая-то деталь, связанная с дальнейшей судьбой Энакина. Не знаю, отыщу ли я здесь отгадку. Но А’Ярк, по крайней мере, чувствует ответственность за свой народ. Я надеюсь, что Оррин покается и отступится — но если нет, я должен не допустить дальнейшего кровопролития.

Так много проблем.

Но мне кажется, что, когда солнца взойдут, я смогу их решить. Надеюсь.

Впрочем… есть еще одна потенциальная сложность.

Эннилин. Она ко мне неравнодушна — и оправданно или нет, но я этим воспользовался. Менее часа назад я привел в исполнение свой план относительно нее. Но что, если она не согласится?

Что тогда?

 

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Татуинское утро никогда не подводило Оррина Голта. Но сегодня произошло такое, что ему даже в самых сладких снах не могло привидеться.

Спать Оррину почти не довелось с тех самых пор, как он спешно покинул Надел. Когда фермер вернулся к себе, дома было пусто и тихо, только в кабинете что-то еле слышно скреблось — песчаная мышь за полками, решил он. Маллен и Вика на дворе жгли костюмы тускенов. Таков был план на случай разоблачения.

У Вики было перевязано плечо в том месте, куда Бен попал гадерффаем. Маллен при падении ушиб копчик. Оррин постоял с ними на утреннем холодке, обдумывая последующие шаги.

Начать предстояло с Надела. Едва взошло второе солнце, Оррин запустил «Клич поселенцев». Сирена выла несколько минут, а затем перед гаражами появились трудяги из оазиса, ожидавшие распоряжений. Собрались они быстро. Многие спешили в Надел на завтрак и были голодны — а Оррину как раз того и требовалось.

Сегодня они будут сражаться за него. И не только.

— Видишь, Уайл? — спросил фермер, разглядывая толпу дружинников. — Это моя армия. И твоя тоже.

— Угу, — отозвался Ульбрек. Старик стоял рядом с Голтом, и вид у него был безмерно усталый. Сломанный нос закрывала повязка, и он регулярно прикладывался к бутылочке с кислородом, которую имел при себе впервые на Орриновой памяти. — Надо еще моих парней дождаться, — проворчал Уайл и сплюнул.

Оррин хмыкнул. Появление Ульбрека стало сюрпризом, сказочным подарком. «Клич» он запустил бы все равно, в плане это стояло первым пунктом. Но вскоре после восхода первого солнца на машине с водителем прикатил Уайл. Пожилой фермер нехотя рассказал о том, что накануне ночью его охрана спасовала и Магду чуть не убили. После чего произнес слова, которых Оррин ждал столько лет: «Я хочу вступить».

План все-таки сработал. Потрясающе!

Что ж, толика резонности в этом имелась. Ульбрек видел, как появился Бен, но не то, как он, Голт, снимал маску. А разведчики засекли Красного Глаза, когда тот покидал территорию. Этого оказалось достаточно, чтобы заставить самого скупого скрягу Татуина раскошелиться на охрану. Ульбрек даже привез нужную сумму в ауродиевых слитках, только кто-то должен был отскрести их от грязи и других следов пребывания под очистной системой.

Этих денег хватит, чтобы уплатить Джаббе значительную часть долга. Поэтому акцию возмездия Оррин решил провести бесплатно.

Так попутно решится и еще одна проблема. Прибытие Ульбрека означало, что Бен не настучал ему на Оррина, по крайней мере пока — если вообще собирался это делать. Его секрет на данный момент в безопасности. А вскоре этот вопрос будет полностью закрыт.

Все наладится.

Оррин заметил Эннилин, которая вышла из Надела и направилась в гаражи. Показываться в магазине фермер не смел, но предположил, что она попросила Тара Лапа остаться и поработать в утреннюю смену. Вот и славно. После ночных событий Эннилин нуждалась в отдыхе. Оррину стало немного стыдно, и он решил, что надо с ней помириться. Прямо сейчас.

Избавившись от Ульбрека под благовидным предлогом, фермер подошел к Эннилин. Сегодня на ней была самая прочная рабочая одежда, а волосы она собрала в тугой узел. Женщина настороженно посмотрела на соседа.

— Есть хорошая новость, Энни, — сообщил Оррин. — Денег нужно меньше, чем я думал.

— Я рада.

— Я хотел тебя успокоить.

— Я рада. — Она выделила из толпы Ульбрека и двинулась к нему. — Как вы, Уайл?

Оррин с беспокойством смотрел, как она приближается к старику. Он знал, что Джейб мог разболтать матери о налете, но больше мальчишка ничего не знал.

Слова Эннилин успокоили его.

— Сочувствую вам с Магдой, — проговорила женщина, сжав руку пожилого фермера. — Искренне сочувствую. — С укоризной взглянув на Оррина, она отошла в сторону.

Ну и ладно, подумал тот. Она захочет защитить сына, и ей придется раскошелиться. Ничего, переживет.

Эннилин остановилась и посмотрела на собравшуюся на площади толпу.

— Что происходит? — почти равнодушно спросила она.

— Ты слышала «Клич»? — сказал Оррин, прекрасно зная, что сигнал услышит любой, у кого есть уши. — Ты знаешь, как работает система. Сегодня ночью было нападение. Мы ответим. — Он внимательно посмотрел на нее. — Как дела у Джейба?

— Все будет в порядке. У него сегодня выходной. — Заметив возле гаражей Глоумера, хозяйка магазина извинилась и поспешила к нему.

— И что, не пожелаешь нам удачи? — улыбаясь, спросил Оррин. Напрасная надежда. Эннилин только ускорила шаг.

«Вот те на, — подумал фермер. — Что же, меньше знает — крепче спит».

— Пове-е-е-ерить не могу, хозяйка, — протянул Глоумер.

— Да, именно это я и предлагаю, — повторила Эннилин, еще раз пробегая глазами документ на экране планшета. — Ты прекрасно управляешься в гаражах, и я знаю, что ты подумываешь о расширении дела.

Крошечные глазки на удлиненном черепе придавали финдианцу неизменно скорбный вид. Но сейчас даже Эннилин было заметно, что он искренне поражен. Глоумер пригласил ее в гараж, чтобы сообщить о долгожданном прибытии запчастей для ее старого лендспидера. А в ответ услышал предложение, способное изменить всю его жизнь.

— Це-е-е-елый магазин! — Финдианец воздел длинные руки. — Не зна-а-аю. Не уме-е-ею…

— Это вряд ли. — Эннилин похлопала его по спине. — Ты хорошо ладишь с покупателями. Да и продавать батарейки и эль — не такая уж хитрая наука. Поговори с Таром, он объяснит. Кстати, он ухватился бы за такую возможность.

Механик в раздумье принялся гудеть под нос. Наконец он кивнул и отступил на шаг, протягивая хозяйке неимоверно длинную руку.

— Я переведу де-е-е-еньги, — сообщил он, хватая планшет.

— Только никому не говори, — велела Эннилин. — До самого вечера, когда мы уедем.

Глоумер наклонил голову почти горизонтально. Желтые глаза печально посмотрели на нее.

— Куда-а-а-а же вы уезжаете?

Эннилин ласково улыбнулась:

— Навстречу приключениям.

С этими словами она развернулась и пошла обратно в Надел; выдохнула, с глухим стуком прислонилась к стене. «Неужели дело сделано? Неужели я продала магазин?»

Еще удивительнее было то, что дети как будто не возражали — пока что. Проснувшись утром, Эннилин узнала, что Келли и Джейб слышали ее разговор с Беном, по крайней мере его окончание. Джейб после налета был в таком состоянии, что с готовностью поехал бы куда угодно, хоть в Корпоративный сектор. А Келли Бен сразил наповал еще в первую их встречу, и ожидание того, что он придет спасти ее семью от бесчестия, идеально вписывалось в ее представления.

Тем не менее минувший час выдался непростым. Увидав Ульбрека, Джейб запаниковал, ожидая самого худшего; мать извлекла его чуть ли не из-под кровати и поручила паковать вещи. А Келли, отправившись в загон, вдруг осознала последствия отъезда. Перепоручить уход за ее любимыми животными было некому, а лучший выход, который пришел в голову матери, — оставить зверей тем, кто их арендовал, — дочку не устраивал.

Самой Эннилин тоже было не по себе. Войдя в магазин, она увидела всех: Бомера с кружкой; Лили, спешно готовящую очередную партию посылок; даже Эрбали Нап’ти, залезшую в шкаф с ношеной одеждой и вслух считающую пуговицы. Нельзя так просто взять и сказать «прощай».

Эннилин будто услышала в голове голос собственной матери. «Ты с ума сошла!» — сказала бы та. Да, Бен был ей небезразличен. Даже больше, чем она представляла. До сих пор никто даже близко не мог сравниться с Даннаром Колуэллом. Но разве Бен в самом деле ожидал, что она откажется от всего, что имеет, испугавшись неприятностей?

Нелла Тейни развернула бы дочь кругом и отправила обратно в гаражи. Велела бы сказать Глоумеру, что все это шутка и пусть он обо всем забудет. Механик все равно не понимал юмора. Возможно, даже не пришлось бы защищать семью от последствий вчерашнего «розыгрыша»: через боковую дверь она увидела Оррина, который с улыбкой на лице беседовал с Ульбреком. Фермер найдет способ решить свои проблемы. Он всегда находил. Да и Бену опасность не грозила: Оррин ведь просто хвастун! Так зачем идти на такие жертвы?

Но Эннилин знала зачем. Знала и потому отмела прочь все сомнения. Оставалось только выяснить, что замыслил Оррин.

Она выбралась наружу, чтобы посмотреть спектакль, который там разыгрывался. Затеряться в толпе оказалось нетрудно; народу собралось много, как никогда. Сегодня явились не только дружинники: вдоль восточной дюны стояли лендспидеры Уайла Ульбрека с его батраками. Маллен и Вика раздавали оружие. Эннилин стало интересно, как Оррина будет видно во всей этой массе, а уж тем более — слышно.

Гадать пришлось недолго.

— Слушайте все! — взревел Оррин. Эннилин посмотрела вверх. Фермер залез на стремянку, приставленную к Старине Первому. В свободной руке он держал громкоговоритель — переносной усилитель звука, разносивший его голос по всей площади.

— Сегодня великий день, — провозгласил Оррин. — И ужасный. Один из нас оказался предателем!

Вооруженная толпа загудела. Предатель? Здесь?

— Не волнуйтесь, он не совсем из нас, — прибавил фермер. — Все вы хорошие люди. Но вы его знаете: это Бен Кеноби!

Эннилин стало трудно дышать. Имя, которое когда-то подслушала Келли, вдруг оказалось у всех на устах.

— Вы не ослышались, — продолжал вещать Оррин в металлическое устройство. — Вы могли видеть его, могли слышать, что о нем говорят. Некоторые прозвали его Чокнутым Беном. Живет в пустыне, болтает сам с собой. Так вот, он точно чокнутый. Он за тускенов!

— Нет! — услышала Эннилин чей-то возглас.

— Понимаю, — сказал Оррин. — Трудно представить, чтобы кто-то из поселенцев помогал этим чудовищам. Но вот факты. Кеноби появился здесь сразу после того, как начались налеты Красного Глаза. В первый раз он выбежал из магазина, даже не забрав свои покупки. А во второй? Тускены напали на Надел! — Фермер повысил голос. — Он был здесь во время налета, но не дрался с ними! А потом он якобы спас Энни Колуэлл, всего лишь поговорив с ними. Поговорив, подумать только!

Толпа потрясенно загомонила. Этот бродяга говорил с тускенами? Быть не может!

— Да, это звучит нелепо. — Оррин снова заговорил тише. — Но смотрите сами. Ни один дикарь не смог бы разобраться, как работает «Клич поселенцев», верно? Ну так Кеноби им помог. Он подслушал, что я говорил в Наделе. Он знал, что ферма Ульбрека — единственная, которую мы не охраняем. — Фермер кивнул в направлении старика. — И что? Пару дней назад тускены украли у господина Ульбрека влагоуловитель, а сегодня ночью напали на его дом. И с ними был Кеноби!

Эннилин потрясенно смотрела, как батрак подставляет Уайлу ящик под ноги. Старик трясся.

— Голт правду говорит, — воззвал Ульбрек к слушателям, поднявшись. — Я видел Кеноби. Но я думал, он, наоборот, тускенов колотил. Не знаю. Моя Мэгги была в беде…

— Из-за Кеноби, — поспешно перебил Оррин. — Из-за песчаных людей, которых он привел! Бьюсь об заклад, старина Бен крепко зол на своих дружков. Готов поспорить, он за деньгами Уайла явился, но тускенов-то деньги не интересуют. И они начали бить и крушить.

Толпа снова зароптала. О богатствах Ульбрека знали все.

Оррин покачал головой, чтобы все видели, как ему грустно.

— Этот Кеноби — если только это его настоящее имя, — я не знаю, кто он такой. Он показал мне одно лицо, фальшивое. Я не знаю: может, он бандит, может, подался в тускены, как бы дико это ни звучало. Это не важно. Важно то, что он подвергает угрозе мирных жителей. И мы остановим его раз и навсегда!

Все принялись налить в воздух из бластеров. Эннилин поморщилась. Она ожидала совсем другого! Бен сказал, что Оррин соберет каких-то приятелей, но она думала увидеть скорее туповатых поденщиков вроде Зедда. Реальность оказалась иной. Войско было слишком большим, и сам Оррин тоже изменился. Он был весь наэлектризован. Рассказывая дружинникам об убежище Бена в Джандленде — в пустоши, где не стал бы селиться ни один порядочный человек, — Оррин заряжал толпу ненавистью, подзуживая всех к расправе над Кеноби.

Всего несколько слов — и поселенцы купились, а Оррин в мгновение ока превратился из льстеца в главнокомандующего. Ничего подобного Эннилин раньше не видела. И уж точно не в его исполнении.

Голос Оррина достиг пика:

— Мы своих в беде не бросаем. Все за мной — поехали!

Раздался громкий, сердитый гул одобрения. Один за другим заревели моторы, снова зазвучали выстрелы. В изнеможении Эннилин чуть не упала на колени. Такого Бен никак не мог ожидать. А кто мог?

Фермер спрыгнул с лестницы и обернулся. Маллен и Вика уже держали наготове бронежилет. Оррин протянул руки, и они облачили его, словно знатного военачальника.

Приблизившись к своему USV-5, Оррин заметил Эннилин, подмигнул ей. И умчался.

Оборудованные бластерными пушками лендспидеры один за другим уносились в пустыню, обдавая магазин клубами пыли. Эннилин, которая могла только беспомощно смотреть, вспомнила карательный рейд после налета на оазис. Тогда она вскочила на мотоспидер и вместе с Беном помчалась за Джейбом. Сегодня в опасности был Бен. Бен, который спас Джейба. Бен, который ночью сказал ей, что ехать за ним не надо, что он сам справится с Оррином.

Эннилин окинула взглядом опустевшие гаражи, где остались только два ее лендспидера. Увидев свою роскошную машину, взятую напрокат, она вдруг кое-что вспомнила.

Она бросилась обратно в магазин. Тар, который кормил оставленных родителями детей, удивленно посмотрел на нее из обеденного зала. Не обращая внимания, Эннилин метнулась за прилавок. Упала на колени, перевернула мусорное ведро и принялась копаться в хламе.

Среди осколков стекла она нашла красный комлинк, который выбросила ночью. Включила его и нажала кнопку вызова.

— Алло? Кто это? — осведомился вежливый голос на том конце.

— Это Эннилин Колуэлл, — быстро проговорила она. — Соседка Оррина Голта. Я знаю, кто вы. А вам стоит узнать, что он задумал!

 

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

«Отступись».

Эти слова Джейб произнес в магазине — послание Бена, как он выразился. Проверяя бластер, Оррин вдруг ясно услышал их снова. Или это был просто свист ветра?

Фермер терялся в догадках, как понимать это послание. Пожелай Бен его шантажировать — назначил бы встречу. Если бы он просто планировал разоблачить Голтов, то поехал бы в Надел. Или отправился на поиски кого-нибудь облеченного властью, не подозревая, что никаких властей в этой глуши не существует.

В общем, бессмыслица какая-то.

— Пятнадцать километров до хижины Кеноби, — сообщил Маллен, сидевший за рулем в защитных очках.

Отец кивнул. Сунув бластер в кобуру, он повернул голову и зачарованно посмотрел назад. USV-5 мчался на острие клина репульсорных машин, которые неслись на юго-запад. Здесь были все до единого спидеры «Клича поселенцев», а также парни Ульбрека на собственных машинах. Оррин сомневался, что раньше пустыню пересекало столько транспорта разом.

Он невольно хихикнул. «Да уж, Оррин, народ за тебя горой». Может, фермерство все-таки не было его призванием. На Татуине мудрено было сделать карьеру политика, но с появлением этой новой Империи — кто знает?

Плевать. Бен даже не поймет, кто его прикончил. Оррин поднес к глазам макробинокль и принялся разглядывать барханы впереди.

Вика с заднего сиденья махнула рукой влево:

— Вон он!

Посреди пустыни нахально торчал Бен, восседавший на мотоспидере. «На моей собственной машине», — осознал Оррин, наведя резкость. Это был тот самый спидер, на котором Джейб поехал к Ульбрекам.

Маллен указал на Кеноби:

— Все его видят. Пап, теперь нам лучше отступить.

Оррин вздрогнул и посмотрел на сына:

— Что ты сказал?

— Я говорю, нам надо отступить, повернуть назад. Левый фланг поедет за нами, — пояснил Маллен. — Зажмем его с двух сторон и загоним как банту.

— А, ладно. — Отец выудил из кармана куртки платок и отер пот со лба. Лендспидер заложил вираж и помчался в другую сторону. Более десятка машин пристроились следом.

Оррин снова направил видоискатель на Бена, до которого оставалось около километра. Кеноби просто сидел и глядел в ответ, как будто зная, что на него смотрят. Наконец он включил зажигание и тронулся с места.

— Ну-ну, — ухмыльнулся Оррин. — Гляди-ка, кто из нас первый отступил.

Кеноби зигзагами мчался по песчаной пустоши. Путь на запад, к хижине, ему преграждала одна цепь лендспидеров; другая закрывала дорогу на север, на открытую равнину. Оррин подумал было, что Бен попробует прорваться к перевалу в Джандленде, по которому джавы обычно ездили в Западное дюнное море. Но бродяга явно забирал восточнее, к отрогам горной гряды.

Оррин моментально раскусил его намерения.

— Мило, — произнес фермер. — Заманивает нас в Хантерову теснину. — Эннилин говорила, что оттуда они с Беном наблюдали за избиением тускенов. Оррин не знал наверняка, действительно ли Бен питает слабость к дикарям, но попадаться в ловушку не собирался.

— Перекройте ему путь, — сказал он в коммуникатор. — Загоняйте в ущелье!

Разлом Ройя неизменно напоминал Оррину постройку, которую ребенок соорудил из кубиков, а потом опрокинул. Здесь Джандленд вдавался внутрь, образуя полукруг плоской, как стол, пустыни, отороченный полукольцом высоких зубчатых скал. Широкие извилистые проходы между «зубами» вели дальше на юг, поднимаясь все выше и разветвляясь на узкие коридоры; тускены обожали здесь прятаться. Напавшие на оазис дикари удирали в разлом, но по ошибке их занесло в Хантерову теснину, расположенную в нескольких километрах к востоку. В разломе, однако, никто не смог бы стрелять по отряду со скал. Каменные столпы вздымались слишком высоко, а проходы между ними вели в гору слишком полого, извиваясь на всем пути.

Машины держали строй, и Бен метнулся в разрыв между ними. Не задерживаясь, мотоспидер помчался по одному из самых узких подъемов, усеянных булыжниками. Несколько секунд — и он скрылся из виду. Оррин знал, что Кеноби конец. Лендспидеры дружинников выстроились полукругом, перекрыв не только тот проход, где скрылся Бен, но и все остальные.

Маллен остановил лендспидер Голтов:

— Теперь за ним?

— А зачем? — отозвался Оррин. — Он всего лишь турист. Наткнется на тускенов да и повернет обратно.

— А что, если он в самом деле с пескоедами закорешился? — спросил сын.

Фермер закатил глаза:

— Это же сказочка, Маллен! — Он фыркнул. — Но даже если так, что с того? Они увидят, что нас целая армия, и Кеноби в любом случае ничего хорошего не светит.

Оррин вышел из машины и поправил куртку. Жестом подозвал детей к себе.

— Имейте в виду, — тихо проговорил он. — Если Кеноби покажется, не дайте ему даже пикнуть. Сразу пристрелите, а остальные и возражать не станут.

Вика покосилась на отца:

— А если он будет безоружен?

— Скажем, что видели, как он достает бластер. — Оррин сердито посмотрел на дочь. — Тебе жалко его, что ли? Ты хочешь дальше жить на моих харчах или как?

— Мне-то что, — сплюнула Вика. — Одним нищим в пустыне меньше. Просто хотела знать, что ты скажешь.

— Просто слушайтесь меня, как и всегда. — Фермер достал из машины громкоговоритель и прошел в гущу ополченцев.

Под полуденными солнцами каменная формация казалась каким-то гигантским природным амфитеатром. В наступившей тишине раздавалось лишь щелканье рычажков на бластерах. Поселенцы с ружьями в руках укрылись за парящими на репульсорах машинами. Все взгляды, которые не были прикованы к расселинам, обратились на Оррина.

Фермер крикнул в громкоговоритель:

— Кеноби, выходи!

Скалы отозвались эхом. Но ответа не последовало.

Ульбрек беспокойно выглянул из-за укрытия:

— Не нравится мне все это.

— Не волнуйся, — бросил ему Оррин и махнул рукой группе поселенцев, которые остались в тылу. — Давайте дымовые шашки.

Мортиры были одним из первых приобретений фонда, хотя до сего дня использовать их не доводилось. Но оружие было предназначено как раз для того, чтобы выкуривать врага из укрытия. Запустить пару шашек в скалы по параболической траектории — и Бену ничего не останется, как…

— Айооо-Э-Э-Э!

Оррин застыл. Вой раздался снова: он доносился откуда-то из-за холмов. Это был рев крайт-дракона — такой же, как сирена «Клича поселенцев», но звучал он более естественно. Жуткое завывание услышали все, кто был на «арене амфитеатра».

Оррин с хитрой улыбочкой посмотрел на свое войско:

— Не ведитесь, народ. Это наш трюк, не его.

Некоторые вояки нервно заерзали, но все остались на местах. Фермер вернулся к лендспидеру и снова взял в руки громкоговоритель:

— Лучше выходи, Кеноби, а то приятелей своих напугаешь. — Он подал знак поселенцам, заряжавшим мортиры. Пора.

Тогда-то все и случилось. Первым обратил внимание зелтрон, муж Лили.

— Слушайте! — сказал Уоллер Пейс. — Чувствуете?

Оррин не собирался тратить время на всяких эмпатов и их ощущения.

— Не отвлекаться, — велел фермер. Но теперь он и сам слышал этот звук — глухой гул, медленно набирающий силу. По склонам покатились камешки. Взметнулась пыль.

— Землетрясение! — крикнула Вика.

Оррин покачал головой. Нет, здесь было что-то другое. Что-то мчалось в лощину по тропам из Джандленда. И тут он увидел.

Банты!

Одно за другим гигантские животные неслись вниз по каменному коридору, в котором исчез мотоспидер Бена. И не только оттуда! С гор спускалось несколько широких проходов — и каждый из них извергал из себя поток бант всех размеров. Прямо на поселенцев.

— Нас затопчут! — крикнул Ульбрек, ныряя под свою машину. Косматая масса лилась по пустыне, словно прорвавший дамбу водяной поток. Дружинники бросились врассыпную.

Оррин уронил громкоговоритель на сиденье лендспидера. Он попытался спрятаться за машиной, но не успел: огромная банта врезалась в транспорт, вогнав его капотом в живот фермеру. Миг спустя в USV-5 ударил второй зверь. Спидер бешено завертелся, и перед глазами Оррина все поплыло.

У других поселенцев дела обстояли не лучше. Бегущие животные атаковали лендспидеры, которые разлетались, как игрушки. Растерянные дружинники бросались ничком, прятались, как могли. В тылу звери опрокинули мортиры, и над головами ополченцев взмыли дымовые шашки. Две из них врезались в стену ущелья, раздался оглушительный лязг — и все исчезло в дыму.

Оррин цеплялся за свой лендспидер, пока тот не налетел на камень. Фермер не удержался и полетел на землю. Оглушенный, он несколько секунд вглядывался в дым, пытаясь понять, где очутился. Где-то неподалеку раздался выстрел. Какой-то фермер закричал. Оррин не шелохнулся.

Из-за дымовой завесы раздался голос — голос Бена:

— Отступись.

Оррин заморгал. Прежде он слышал это слово только из уст Джейба да еще Маллена. Услышав его от самого Бена, фермер понял, что послание на самом деле не было требованием. Бен произнес его спокойно и увещевательно, как будто давая дружеский совет.

Оррин потянулся за бластером — к счастью, оружие находилось в застегнутой кобуре и уцелело, — но куда стрелять, было непонятно.

Наконец, когда желтоватый дым рассеялся, он прочистил горло и протер глаза. Лендспидеры разбросало по пустыне, как игральные карты от порыва ветра. Некоторые все еще парили над землей — двигатели работали, тщетно силясь вогнать машины в скальные стены. Другие опрокинулись или наехали на соседние. Поселенцы, все в пыли, отдувались и шарили вокруг себя в поисках оброненного оружия. По крайней мере, все как будто были живы.

В этот момент с нагорья спустились трое оставшихся животных. В ущелье трусцой сбежал детеныш банты, за которым — кто бы мог подумать — следовали самка эопи и ее малыш. Отставшие беззаботно протопали через хаос и побежали догонять стадо, которое умчалось на северо-запад.

Оррин повертел головой и нашел Маллена и Вику, с трудом поднимавшихся на ноги. Маллена банта задела рогом по голове: его висок был в крови.

— Стрелять сможешь? — спросил его отец.

Парень что-то сердито пробурчал. Оррин решил, что это значит «да».

— Кеноби решил с нами поиграть, — проворчал он и обернулся, сжимая в руке бластер.

Но из расселины вырвался не очередной зверь. По тому самому проходу, через который удрал в горы Кеноби, с ревом несся мотоспидер. Машина шла строго по прямой — наездник явно намеревался перелететь над головами отряда и скрыться в пустыне.

— Сбейте его! Сбейте!

Скорые на подъем дружинники обстреляли машину, когда та проносилась мимо. Несколько выстрелов достигли цели, спидер вспыхнул и стал заваливаться вправо. Переднее шасси с силой ударилось о землю. Машина с пассажиром покатилась по земле и наконец врезалась в пустой лендспидер.

Оррин бросился туда. Мототранспорт разбился всмятку. Среди обломков горело тело. Вне себя от возбуждения фермер пробрался к водителю.

И увидел, что это не человек, а лишь холщовый мешок. Тлеющая ткань наполовину разорвалась в том месте, где была привязана к рулю. Не раздумывая, Оррин запустил руку в обугленную торбу и вытащил ее содержимое — ворох тускенских головных обмоток.

— Из твоего гардероба, Оррин, — произнес Бен. Голос его разносился далеко и казался громче рева крайт-дракона — уж точно громче того призрачного шепота, который Оррин слышал раньше. — Я привез их из твоего дома!

Удивленно оглядевшись по сторонам, фермер отбросил тряпки подальше. Откуда у Кеноби такой голос, значения не имело. Вспомнив, где он положил громкоговоритель, Оррин бросился к своему лендспидеру. Остановившись перед воткнувшейся в скалу машиной, он сунул руку в кабину и принялся нашаривать рукоятку устройства. Наконец что-то нашел, вытащил… И недоуменно уставился на гадерффай.

— Тоже с твоего склада, — проговорил откуда-то сверху Бен.

«Громкоговоритель», — понял фермер. Каким-то образом бродяга во время неразберихи спустился с горы и подменил громкоговоритель гадерффаем. Но размышлять об этом было некогда. Половина отряда с любопытством взирала на Оррина и на оружие тускена в его руке.

И Кеноби, где бы он ни находился, тоже все видел.

— Они интересуются твоей коллекцией, Оррин. Трофеями, отобранными у тускенов. Именно в их одежде и с их оружием ты и твои дети нападали на своих соседей!

Не зная, куда деваться от взглядов, фермер с отвращением швырнул оружие на землю.

— Что за ахинея! — с вымученным смешком воскликнул он. — Танцы с тускенами — это по части Кеноби!

— Ты неправильно меня понял. — Голос Бена раздавался из ниоткуда и словно бы отовсюду одновременно. — Я просто хотел мирной жизни. Войну ведешь ты — чтобы услуги твоего фонда хорошо продавались!

— Это не наше! — взвилась Вика, явно задетая за живое. — Скажи им, пап!

Оррин сердито посмотрел на дочь. «Заткнись, — приказал он взглядом. — Говорить буду я!»

— Это неправда. — Фермер повернулся лицом к толпе. — Да, мы собираем трофеи. Что в этом такого? А весь этот хлам ему дали его приятели — те самые, которые выпустили на нас стадо бант. А фонд «Клич поселенцев» — он не наш. Это кооператив!

— Расскажи им о балансе, — ответил Бен. — Расскажи, что не брал денег из кассы на уплату своих долгов. И что не нападал на отца Тайлы Беззард, когда тот отказался вступить в фонд, после чего старик остался хромым и не смог защититься, когда нагрянули настоящие тускены. — Кеноби повысил голос: — Скажи им, что не нападал на ферму Ульбрека прошлой ночью. И что не сбежал при моем появлении!

Оррин выпрямился и обвел взглядом ополченцев в поисках хоть одной дружеской физиономии, которая помогла бы ему вернуть равновесие. Таких осталось немного. Один за другим поселенцы менялись в лице: ими овладевали гнев, страх или смятение. А Уайл Ульбрек готов был взорваться:

— Это правда, Голт? Это правда?

Маллен в ужасе смотрел на отца.

Но ситуация не была безнадежной. Оррин выдал свою самую чарующую улыбку:

— Народ, народ. Я просто фермер. — Приходилось кричать, чтобы всем было слышно. — Такой же, как и вы. Я добываю воду из воздуха. Этот человек — он просто выдумщик. — Оррин театрально пожал плечами. — Все вы кормились от моих щедрот. И должны знать, что я крепко стою на ногах. Денег у меня достаточно!

— Отличная новость, — отозвался еще один рупор откуда-то со стороны пустыни.

Оррин обернулся и вдруг увидел большой катер, парящий у разлома. На палубе стоял Мосеп Биннид в окружении головорезов с пушками. Под подбородком у него был шейный корсет, а в руке счетовод держал громкоговоритель.

— Джабба хочет получить свои деньги, Оррин Голт! Причем немедленно!

 

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Прижавшись к одному из столпов, А’Ярк смотрела на каменистый склон и на копошащихся внизу поселенцев.

— Слуги хатта, — с отвращением сказала она. — Мы чуем их. — Тускенка бросила взгляд вглубь естественного коридора. — Ты говорил, там только поселенцы.

Бен сидел неподалеку с зеленым звуковым прибором Оррина и тоже обозревал происходящее. Он не только надел капюшон, но и, уважая чувства тускенов, закрыл тканью нижнюю часть лица; теперь он сдвинул повязку и поскреб подбородок. Похоже, появление катера оказалось для человека неприятным сюрпризом.

— Этого я не планировал.

Женщина почувствовала, как в ней закипает гнев.

— Ты сказал нам…

— Я сказал, что свершу над Оррином правосудие. Он мог выбрать между правосудием своей общины… или вашим. — Бен покачал головой. — Я думал, он отступится.

А’Ярк было безразлично, чего хотят поселенцы. Бен привел врагов к ее дому, как и обещал, но врагов оказалось слишком много для клана. Своих немногочисленных воинов А’Ярк расставила по другим выходам, но если бы поселенцы и впрямь решили последовать за Беном в Столпы, их бы ничто не остановило. Горный лагерь был бы разорен.

Бен тогда сориентировался быстро: крикнул, чтобы женщины и дети гнали своих драгоценных бант вниз, на равнину. После бойни в теснине многие банты остались без наездников, и А’Ярк было приятно, что они хоть как-то отомстили за это. Животные позволили им выиграть время. Но появление прислужников хатта усугубило опасность. Бандиты не боялись тускенов, как следовало всем.

Это хатты убили Шарада Хетта много лет назад.

Бен заслуживал смерти за то, что навлек на них эту напасть. И А’Ярк бы его казнила, будь это в ее власти.

Но в свете солнц она была вынуждена признать, что упадок племени начался задолго до его появления.

— Беда нам, — проговорила А’Ярк, неизвестно почему изливая душу перед чужаком. — Мы слишком слаб — мы, тускены, — из-за того, что случается более чем три цикла назад.

Бен посмотрел на нее с любопытством:

— А что тогда случилось?

— Другая бойня, — сказала А’Ярк. — Целый лагерь могучих воинов полег весь. И женщины, и дети с ними.

Неизвестно почему, но Бена ее слова задели за живое.

— Даже дети погибли? — Он сглотнул. — Кто же это сделал, крайт-дракон? Какой-то другой хищник?

Женщина покачала головой.

— Да, хищник. Только смерть приходила на двух ногах, — сказала она. — Мы знаем.

— Но дети? — возразил Бен. — Поселенцы обычно не убивают детей, ведь так?

— Поселенцы делают сиротами, поселенцы бросают, — поведала А’Ярк. — Хищник убивал всех.

Бен молчал, как будто сопоставляя что-то в уме.

— Интересно…

Его взгляд застыл. А’Ярк показалось, что Бен мысленно перенесся в другое место, воображая — или переживая — то, что наполнило его ужасом.

— Что? — спросила она.

Бен взял себя в руки.

— Этим я займусь после, в другое время, — ответил он. — Я начинаю подозревать, что уверенность песчаных людей в своих силах была не единственной жертвой того происшествия.

— Сейчас не важно, — сказала тускенка, отступая. — Я должна укрывать клан.

— Я помогу, — вставая, отозвался Бен. — Защищать дома — моя специальность. — С этими словами он последовал за ней вверх по склону.

Маллен посмотрел на отца, разинув рот:

— От Джаббы? Еще рано! У нас еще целых пять часов!

Оррин уставился на новоприбывших, не находя слов. Следом за катером показалось еще несколько лендспидеров с бандитами. Но почему именно сейчас? С какого перепугу?

Поселенцы навели оружие на катер, взяв головорезов на прицел. Дружинники после нашествия бант и слов Бена были и так на взводе. В списке врагов поселенцев громилы Джаббы соседствовали с тускенами. И те и другие жили в своем замкнутом мирке, по своим собственным законам, и выходили во внешний мир лишь для того, чтобы терроризировать мирное население. Не успели поселенцы выкурить Бена, как их самих поймали в западню в разломе.

Уоллер вытаращил глаза и посмотрел на Оррина, приподняв красные брови:

— Джабба? У тебя что, дела с Джаббой?

Прежде чем Оррин успел придумать складный ответ, Мосеп заговорил снова:

— Мне сообщили, что ты собрал армию — как я вижу, это правда — и отправился в холмы. Интересно зачем, если сегодня пора платить по счетам?

Вика с тревогой посмотрела на отца.

— Это старо как мир, — продолжал нимбанел с палубы катера. — Должники пренебрегают своими обязательствами и пытаются сбежать. Некоторые берутся за оружие и пробуют вести войну. — Он щелкнул волосатыми пальцами, и Джоррк встал у пушки. — Перенос выплаты на полдень отменен, Оррин. Плати сейчас.

— Что такое? — нервно выкрикнул Оррин. — Это тускенолюб вас сюда привел? — Окрыленный свежей идеей, он просиял и огляделся. — Кеноби и с этой сволочью ведет делишки, как пить дать!

— Не знаю, о ком ты. — Мосеп явно начал терять терпение. Позади катера показалась еще одна машина, которая двигалась с севера. — Мне позвонили твои соседи.

— Соседи? — Оррин сглотнул. В горле у него пересохло. Среди выехавших на охоту фермеров у него были конкуренты. Неужто кто-то из них о чем-то проведал? Он обвел взглядом толпу, старательно изображая шок и по трясение. — Кто-то из вас решил меня подставить, очернить своими бреднями?

Лендспидер, который приближался со стороны пустыни, миновал линию бандитских транспортов. Поселенцы навели ружья на машину, влетевшую в их круг, — и тут же опустили, узнав водителя.

Объехав перевернутые лендспидеры, Эннилин остановила красный JG-8 у одного из входов в ущелье. Она соскочила на землю в нескольких шагах от Голтов и показала всем красный комлинк.

— Это я им позвонила, — сообщила она.

На палубе катера Мосеп поднял ровно такое же устройство — то самое, которое Оррин обронил в его логове. Счетовод ухмыльнулся, ощерив зубы:

— Рад вас видеть, госпожа Колуэлл.

Оррин уставился на Эннилин:

— Т-ты?

— Да. — Отдышавшись, хозяйка магазина повернулась к поселенцам. — Бен невиновен. Я слышала, что Оррин говорил в Наделе. А теперь выслушайте, как все было на самом деле!

Маллен с угрожающим видом шагнул к ней:

— Женщина, не смей!

Обернувшись, Эннилин увидела Вику, которая подбежала с другой стороны и схватила ее за руку. Глаза у нее были дурные.

— Подумай о своем щенке! — процедила девчонка.

Оррин умоляюще посмотрел на Эннилин.

Та вырвалась из рук Вики. Повернувшись к фермеру, она заговорила с уверенностью, которую он не раз слышал в ее словах. «За ней — как за каменной стеной», — часто говаривал сам Оррин.

— Я не позволю тебе причинить зло человеку, который провинился лишь в том, что помог мне, — заявила она. — Да, я люблю своих детей. Но то, что ты натворил, — это подло!

Ульбрек с ружьем в руке вышел вперед. Вид у него был растерянный:

— Разрази меня гром, если я понимаю, что тут происходит!

— Зато я, кажется, понимаю, — отозвался Уоллер. Он метнул взгляд на Оррина и покачал головой. — А мы тебе верили.

Один за другим поселенцы начали терять интерес к катеру и его свите и наводить оружие на Голтов.

Оррин покосился направо. USV-5 так и стоял там, где застыл после атаки бант. Фермер бросился к нему… И тут его прекрасная машина взорвалась облаком огня и раскаленного металла.

Ударной волной Оррина развернуло, и он увидел, что было тому причиной. На палубе катера Мосеп указывал рукой на клатуинца у дымящейся пушки.

— Джоррк, конечно, болван, но из такой дуры даже он не промахнется, — прокомментировал счетовод. — Вы получите Голта, когда мы с ним закончим. Он задолжал нам денег!

Ульбрек прожег нимбанела свирепым взглядом:

— Чего это вы тут раскомандовались, пираты? Здесь вам не город!

Соратники старого фермера вскинули ружья.

— Мы с ним первые разберемся! — выкрикнул другой поселенец.

Посмотрев на солнца, Мосеп отер пот с усов.

— До чего невыносимый народец, — молвил он. — А я говорил куратору Оррина, что никому из вас нельзя предлагать кредит. — Нимбанел поднес ко рту рупор. — Постарайтесь не убить женщину, которая только что подъехала, — обратился Мосеп к своим головорезам. — Это будет неучтиво. Мы здесь благодаря ей. — Он пощупал свой воротник и снова посмотрел вниз на поселенцев. — Прошу простить, но раз вы хотите по-плохому…

Грянуло бластерное ружье, и слева от Мосепа раздался резкий хлопок. Нимбанел испуганно вывернул туловище — посмотреть, что происходит. Джоррк тупо глядел на останки взорвавшейся пушки, из которых валил дым. Еще выстрел — и клатуинец опрокинулся на спину, сраженный наповал. Мосеп повернулся к поселенцам.

— Я давеча ухлопал целую ораву тускенов, — прицеливаясь, крикнул Ульбрек. — И собой помыкать не дам!

Заслышав слова старика, все поселенцы дружно пришли к такому же заключению. Как один они вскинули ружья и принялись палить по бандитам Джаббы. Те открыли ответный огонь, и фермеры укрылись за перевернутыми лендспидерами. Мосеп на палубе катера завопил и спрятался за спину ближайшего гаморреанца, но зеленый громила тут же схлопотал заряд в лоб и рухнул, придавив счетовода.

Оррин, оказавшийся между молотом и наковальней, схватил Эннилин за руку и потащил прочь от перестрелки. Какую-то секунду она смотрела на него, лишившись дара речи, но в следующий миг он усилил хватку.

— Дети! Скорее! — заорал Оррин.

Испуганная Эннилин попыталась вырваться, но Маллен схватил ее за другую руку. Под выстрелами бандитов, паливших по ущелью, Оррин поволок женщину к стоявшему неподалеку JG-8.

Эннилин закричала, но в грохоте перестрелки ее услышали только Уоллер и еще двое поселенцев, сидевших в укрытии.

Пейс обернулся:

— Оррин, стой!

Тот свободной рукой достал бластер и приставил к виску Эннилин.

— Мы валим отсюда, — рявкнул он, толкая женщину к лендспидеру.

Вика швырнула на переднее сиденье охапку оружия и уселась за руль.

— Нам не продраться! — крикнула она, махнув рукой туда, где кипела битва.

Оррин и не собирался ехать в ту сторону. Он указал на пологий коридор, ведущий наверх, — каменистый путь, по которому Бен поднялся в горы.

— Туда! Езжай!

Под огнем прихвостней Мосепа Уоллер мог лишь бессильно наблюдать, как дочь Оррина погнала JG-8 по непроходимой местности. Машина протестующе подвывала, скребя днищем по склону, на преодоление которого не была рассчитана. Рядом просвистел шальной разряд. Рулевая лопасть задела за скалу и отломилась. Лендспидер исчез из виду…

А’Ярк в развевающемся одеянии пробежала через горный лагерь.

— В пещеры! — кричала она, прогоняя всех — и стариков, и животных. Дети и чешуйчатые псообразные массиффы с воплями разбегались, бросая свои занятия и оставляя еду возле священного колодца.

Пустырь располагался на высоте полукилометра и являл собой ровный амфитеатр, окруженный каменными башнями. Большую часть дня это место находилось в тени, но сейчас, в полдень, все было залито лучами двух солнц. С востока и запада возле стен лежали груды потрескавшихся каменных глыб. Обычно за ними отдыхали и прятались от жары, но сегодня это было последнее прибежище. А’Ярк сунула бластерные ружья в руки двум нянькам, которые прятали детей. Она сомневалась, что те сумеют управиться с оружием. Учить их надо было начинать намного раньше.

Со стороны северной расселины — спуска, который сторожили А’Ярк и Бен, — донесся механический звук. Лендспидер, сразу же поняла женщина. Но подъем же непроходим! В отчаянии она посмотрела по сторонам. Немногочисленные уцелевшие воины все еще толпились внизу, на наблюдательных пунктах, откуда следили за перестрелкой. Позвать их не было возможности. Слишком поздно.

Повернувшись, А’Ярк увидела, как Бен ведет в укрытие двух упирающихся детей. Схватив гадерффай, она бросилась к человеку.

Вручив второго ребенка няньке в укрытии, Бен обвел взглядом широкий проем между исполинскими камнями, который вел на юг.

— Туда? — спросил он.

— Плохие места, — ответила А’Ярк. — Слишком поздно. Они уже здесь. Скорей!

Вдвоем они нырнули за кучу гранита. Высунув головы над камнями, оба увидели, как через каменный порог северного проема прогромыхал красный лендспидер.

— Оррин, — вполголоса произнес Бен. — Отступиться — не по нему.

А’Ярк выглянула. Улыбчивый был не один. На передних сиденьях расположились его отпрыски, а сам он устроился сзади с Эннилин, которую держал под прицелом бластера. Несколько секунд спустя машина, проехав еще немного по неровному грунту, мучительно заскрежетала и остановилась метрах в ста от их укрытия. Дети Оррина вышли наружу, настороженно оглядываясь.

А’Ярк тихо опустила гадерффай на землю. За спиной у нее лежало ружье. Она потянулась за ним, но Бен коснулся ее руки, обмотанной тряпками.

— Нельзя, — сказал он. — У них Эннилин!

— Она не важно, — прошептала в ответ воительница.

— Это мне решать.

А’Ярк покачала головой. Просто безумие. Люди уже доставали оружие. Не придут ли им на помощь другие поселенцы?

Эннилин, которую все еще держал Оррин, закричала:

— Бен… если ты здесь, не выходи!

А’Ярк не услышала, что после этого прорычали ее похитители, но было ясно, что они не собираются ее затыкать.

— Они хотят меня выманить, — прошептал Бен. Он потянулся за световым мечом, спрятанным под плащом… и отдернул руку. — Я не могу подвергать Эннилин опасности.

— Тогда я нападаю. — А’Ярк сжала его руку. — Ты тоже. У тебя есть долг.

— Не волнуйся. — Бен оглянулся назад, где под скальным выступом прятались трое малышей. — Я же сказал, что буду защищать твое племя, если Оррин…

— Не это. — А’Ярк с сомнением посмотрела на него. Неужели он не знает того, что знают все тускены?

Она заговорила быстро, но тихо:

— Орринголт открыл свое истинное лицо. Ты убивай его сейчас, или он преследует тебя всегда! — Она указала на солнца. — Это путь небесных братьев.

Бен вытаращил глаза:

— Это… это еще одна легенда?

— Это главная легенда.

А’Ярк пристально посмотрела на Бена, который переваривал эту историю. Наконец он покачал головой:

— На полпути я это дело не брошу. Но и жизнью Эннилин рисковать не хочу. — Он посмотрел влево, на груду монолитов у западной скалы. — Стой здесь, — велел он и пополз прочь под укрытием камней. — У меня идея!

 

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Все здесь казалось бесцветным, кроме лендспидера. Но даже машину, еще недавно блестевшую яркими красками в автосалоне, теперь покрывал слой пыли. У спидера на коленях стояла Вика, заглядывая под днище, порядком пострадавшее во время безумной гонки по горам.

— Поедет? — спросил Оррин, все еще удерживая Эннилин.

Дочь покачала головой.

— Стабилизаторы поотлетали, — пробурчала она. — Поехать-то поедет, но в какую сторону — вопрос.

— Так и ехать некуда. — Маллен настороженно оглядел покинутый лагерь. — Как здесь вообще жить можно?

— Да разве это жизнь? — презрительно фыркнул Оррин. Он подтолкнул Эннилин к сыну. — Держи ее.

Фермер осмотрел основания стоявших поблизости каменных столпов. Приняв решение, он проверил бронежилет и бластер.

— Вика, забудь про спидер и наблюдай, нет ли поблизости снайперов. Я кое-что попробую.

Он осторожно прошел по булыжникам на середину пустыря. Там уходил в землю убогий колодец — простая дыра в поверхности. Вокруг были разбросаны погнутые жестянки. Фермер обернулся.

— Кеноби! — закричал он.

В ответ раздалось только эхо.

И голос Эннилин:

— Тебе его не обхитрить.

Оррин сердито посмотрел на нее:

— Заткнись.

Он переключил внимание на периметр. Там что-то двигалось, причем по обе стороны пустыря. По крайней мере, оттуда доносились шорохи. Но как только Оррин направлял взгляд в ту или иную сторону, возня прекращалась.

«Скверно», — подумал фермер, оглядываясь на дорогу, по которой они приехали. Отчаянно хотелось знать, что происходит внизу. Если он с детьми привезет тело Кеноби, удастся ли свалить всю вину на него? Или надо двигаться дальше — возможно, пересечь Джандленд? Оррин обошел колодец и пнул какую-то кадку.

Из-за валуна на пустырь выскочила колючая рептилия длиной с метр. Массифф! Темноглазая тварь с огромными челюстями бросилась на Оррина, но тот быстро прицелился и выстрелил. Пораженный оранжевым разрядом, массифф взвизгнул и повалился на землю.

Оррин обернулся к детям.

— Спасибо за помощь, — сухо бросил он.

— Мы крупную дичь высматриваем, — отозвался Маллен. Одной рукой он держал Эннилин, а другой сжимал бластер, продолжая обшаривать взглядом окрестности.

При виде дымящегося тела животного у Оррина родилась идея. Убедившись, что его прикрывают, фермер спрятал оружие в кобуру и приподнял окровавленный труп массиффа.

— Немного улучшим водоснабжение, — громко объявил он и, вернувшись к колодцу, театральным жестом занес сочащееся кровью тело над дырой. — Лети, птич…

— Стой! — донесся откуда-то издалека голос Бена.

Оррин поднял массиффа за лапы и огляделся.

— Что? — крикнул он в ответ. — Не хочешь, чтобы я отравил твоим дружкам колодец?

— Я обращался к А’Ярк, — гулко отозвался Бен. — Той, которую вы зовете Красным Глазом. Она хочет выстрелить в тебя, но ты все равно можешь нечаянно уронить тушу.

Послышался щелчок: где-то сняли ружье с предохранителя. Оррин кивнул. Значит, тускены и впрямь слушаются Кеноби.

— Рад, что ты обратил на меня внимание, — сказал он.

— Отступись, — повторил свои слова Бен.

На этот раз Оррин определил, что голос доносится с запада, из густой «рощи» каменных столпов.

— Не хочу, — заявил он и бросил труп животного в колодец. Тело дважды ударилось о стенки и с громким стуком шлепнулось на дно. Колодец уже пересох.

Оррин огляделся. Выстрелов не последовало. Бен хотел вернуть Эннилин живой, и тускены ему подчинялись. Но отшельник мог в любой момент передумать, и фермер не собирался ждать, когда тот спустит на него своих пескоедов.

Снова достав оружие, он осторожно приблизился к просвету в западных скалах. Обернулся к Маллену с Викой и одними губами прошептал: «Ждите здесь».

Оррин углубился в гущу мегалитов. Это была самая причудливая естественная формация из всего, что он видел на Татуине, — казалось, природа нарочно создала этот лабиринт. Ветер шелестел между каменными башнями такой высоты, что они закрывали полуденные солнца. Найти здесь укрытие, конечно, не проблема. Совсем другое дело — поразить цель.

— Кеноби, я знаю, что ты здесь! — заревел фермер.

— Отступись, — донесли скалы эхо голоса Бена, который казался ближе, чем раньше.

Оррин развернулся и выстрелил. Разряд угодил в подножие башни, оставив дымящуюся вмятину.

В скалах опять наметилось движение. Послышались шаги, быстрые и легкие. Оррин разрядил бластер в длинный каменный коридор.

Ничего. Где-то заплакал тускенский младенец. Фермер нетерпеливо зарычал:

— Довольно игр, Кеноби!

— Согласен. — Теперь голос Бена раздавался совсем с другой стороны. — Отступись.

— Нет! — Оррин почувствовал жжение в глазах. Достав второй бластер, он открыл огонь из обоих стволов. Фермер стрелял снова и снова куда попало, совсем не целясь. Теперь он видел движущиеся тени и клубы пыли. Достаточно было попасть один раз. Всего один!

От скал, окружавших пустырь, эхом отражались звуки пальбы.

— Бен, берегись! — снова закричала Эннилин.

Маллен, которого больше не сдерживало присутствие отца, отшвырнул ее прочь, и Эннилин упала, поскользнувшись на обломках. Она перекатилась на камнях и увидела, что юнец наводит на нее бластер.

— Никогда не выносил этих наглых Колуэллов, — заявил Маллен и двинулся к ней. У парня дергался глаз.

Вика, не выпуская ружья из рук, повернула голову к брату:

— Папа не просил ее убивать.

— А на что она нам? — спросил Маллен.

— Не думаю, что она была нужна нам в принципе, — ответила сестра.

— Так какие проблемы?

— Никаких.

Оррин, паля на ходу, продолжал продвигаться вперед. Он выстрелил с двух рук сразу в оба примыкающих каменных хода, затем развернулся вполоборота и стал палить вперед и назад. Из многочисленных укрывищ донеслись крики — жалкие вопли перепуганных тускенят. Что ж, и то хорошо. Все отчаяние прошлых месяцев, все тревоги последних дней будто изливались наружу через дула бластеров в его руках.

— Покажись!

Сверху послышался треск, и Оррин рефлекторно вскинул бластеры. Однажды Кеноби уже застиг его врасплох — второй раз такой трюк ему не удастся.

Но, присмотревшись, фермер понял, что на каменные колонны такой высоты залезть физически невозможно. Однако жуткий хруст раздался снова, и огромное каменное лезвие, которое тысячи лет покоилось в хрупком равновесии, откололось от скалы и полетело прямо на него.

Оррин отскочил за миг до того, как массивный обломок вонзился в то место, где он только что стоял. На соседней каменной башне появилась трещина. Потом на следующей. Оррин в испуге уставился на длинный ряд каменных колонн. Это уже не было «бантотрясение». Происходило что-то ирреальное, — казалось, будто какая-то невидимая рука расталкивает скалы!

Фермер побежал. Оружия он не выпустил, но руками закрывался от летящей в лицо пыли. Полетело каменное крошево, а затем от колонн стали отваливаться и лететь на землю целые глыбы.

Оррин закашлялся под градом камней, молотивших в спину. Еще один гигантский обломок врезался в землю как раз перед ним, другой упал сзади.

Фермер закричал:

— Что происходит?

Подняв глаза, он увидел, как на него обрушивается тьма.

Со стороны западных скал донесся грохот, и Маллен недовольно посмотрел на сестру:

— Что за хрень там твори…

Закончить он не успел: Эннилин швырнула ему в лицо пригоршню песка. Ослепленный молодчик отпрянул. Она схватила его за щиколотку, потянула и впилась в ногу зубами.

Маллен взвыл. Вика наставила ружье на Эннилин и выстрелила, но из-за раненого плеча ствол дернулся влево, и разряд просвистел мимо. Повинуясь животному инстинкту, Эннилин дернула Маллена за ноги, опрокинув на спину. Она попыталась сцепиться с ним, чтобы Вика не могла прицелиться, но юнец был слишком силен. Он прижал ее к земле и наставил бластер в лицо.

В этот момент Вика закричала.

С запада из укрытия выскочила А’Ярк и с тускенским боевым кличем бросилась на врага. Прежде чем Вика успела прицелиться, гадерффай выбил ружье из ее рук. На обратном замахе острие посоха распороло ей бок.

Скривившись от боли, Вика зажала рану и поползла прочь. А’Ярк перепрыгнула через нее и бросилась к Эннилин с Малленом. Тот в испуге попытался навести бластер на тускенку.

Собрав все силы, Эннилин оттолкнула молодчика от себя. Бластерный разряд пролетел возле головы А’Ярк, но предводителя тускенов это не остановило. Взмахнув гадерффаем, А’Ярк воткнула острие Маллену в живот. Эннилин отползла подальше, глядя, как А’Ярк снова и снова вонзает оружие в тело врага.

— Поселенец убивает, — выдавила тускенка на общегалактическом. — Поселенец умирает!

Окутанный клубами пыли Оррин пытался выползти из-под груды камней. Каждое движение причиняло боль. Услыхав вопль Вики, он резко приподнялся — и почувствовал, как сместились кости в левой ноге.

Фермер повалился на землю у ног Бена.

В сумраке Оррин увидел человека в плаще, который встал подле него на колени.

— Я же говорил: отступись, — произнес Бен.

Вдали взвыл Маллен. Бен оглянулся и с грустью на лице покачал головой. Что бы там ни происходило, подумал Оррин, Кеноби явно готов был удовлетвориться тем, что Эннилин жива. Уходить он не спешил.

Фермер выплюнул горькую пыль, которая набилась в рот:

— Не мог я… отступить. Наемники Джаббы…

Отшельник снова покачал головой:

— Я другое имел в виду. Все это породил твой страх, все без исключения. Страх лишиться всего, что у тебя было. Ты сам ступил на путь страдания.

Кеноби оглянулся. Оррин углядел испуганного тускененка, который возник из-за каменного столпа и во все глаза таращился на двух людей. Бен ободряюще улыбнулся малышу в маске и снова перевел взгляд на фермера.

— Я знаю, куда приведет тебя этот путь, — продолжал отшельник. — Но время еще есть, если ты сейчас отступишься. Признай свою вину. С тускенами это тебя не помирит, но ты встанешь на путь исправления.

Оррин сел и заморгал: в глазах щипало от песка.

— Я потеряю все.

Бен глубоко вздохнул:

— Иногда необходимо потерять все, чтобы обрести свой истинный путь.

Он начал подниматься — и вдруг настороженно посмотрел наверх. С западной стороны огромный монолит, на вершине которого покоилась треугольная плита, внезапно накренился, как будто был не в силах больше выдерживать свой невообразимый вес. Покатились здоровенные валуны. Тускененок бросился к Бену в поисках защиты. Все новые и новые камни отрывались от столпа и падали вниз.

Оррину были слышны голоса других детей, которые завывали в лабиринте среди грохота обломков. Но куда больше его заинтересовала реакция Бена. Недавняя тряска, казалось, бродягу нисколько не напугала — можно было подумать, что он сам ее и устроил. Теперь же, прикрывая рукой жавшегося к нему ребенка, Бен встревоженно смотрел по сторонам.

— Что-то случилось, — еле слышно произнес отшельник. — Это не я…

А’Ярк била и била гадерффаем. Пытаясь встать на ноги, Эннилин заметила скорчившуюся рядом Вику. Дочь Оррина, неподвижная и белая как стена, не могла отвести глаз от брата, который извивался, царапал землю и наконец замер неподвижно. Потом девчонка повернулась и побежала к северному проходу и тропе, ведущей вниз.

А’Ярк вскинула окровавленную палицу, провожая взглядом удирающую Вику. Но прежде чем она успела броситься в погоню, тускенские дети, напуганные суматохой в каменном лабиринте, выбежали из скальных укрытий и окружили вождя, заслонив ее от Эннилин.

Та повернулась, стремясь не потерять А’Ярк из виду, но тускенка вдруг крикнула: «Бен!»

Эннилин оглянулась на зов. А’Ярк, в чью одежду вцепилась целая орава ребятишек, опустила оружие и смотрела на запад. Над исполинскими валунами поднималось облако серой пыли. А’Ярк, только что готовая в слепой ярости крушить и убивать, стояла как зачарованная. Она что-то сказала детям на родном языке, потом повторила на общем:

— Смотри, Энн-а-ли-ин. Смотри на Бена.

Эннилин непонимающе уставилась на клубы пыли. Она понимала, что угодила в самое сердце тускенской земли и что лучше всего бежать следом за Викой, под защиту дружины. Но Бен все еще оставался здесь, где-то рядом был Оррин — и мгновение назад произошло что-то важное.

— Это лавина? — спросила она, глядя на растущий столб пыли. — Бен в беде?

— Не в беде, — тихо ответила А’Ярк. Снова устремив взгляд на запад, она кивнула. — Не лавина. Я была права.

Эннилин напрягла мускулы, готовясь к бегству. Но тускенята вдруг загалдели и принялись тянуть А’Ярк за полы одежды. Та что-то быстро сказала в ответ: новости, которые сообщила возбужденная молодежь, явно ее обеспокоили. Затем с запада донесся грохот такой силы, что затряслись все столпы.

— Это тоже не беда? — уточнила Эннилин. В окружении напуганных детей грозный вождь тускенов уже не казался таким страшным.

— Теперь беда, — ответила А’Ярк.

Новый звук, раздавшийся вдалеке, заставил Эннилин похолодеть:

— Айоооооо-Э-Э-Э!

Этот вой она слышала много раз, но то, что сейчас это не запись, опознала мгновенно.

— Крайт-дракон, — прошептала она.

— Шум разбудил. — А’Ярк поспешно сгребла в охапку двух малышей, не выпуская из рук окровавленный гадерффай. Со стороны западных столпов на пустырь выбежали оставшиеся детеныши.

— Я должна спрятать ули-а, — сказала воительница.

Повинуясь порыву, Эннилин шагнула к ней и взяла за руку маленького тускена:

— Я помогу.

 

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Оррин, оцепенев, застыл, глядя на чудовище, которое ломилось сквозь каменные столпы. Ящер был слишком огромен, чтобы пройти между монолитами; он просто пер напролом, как танк, круша камни на ходу. Увесистые булыжники отскакивали от отливавшей зеленым шкуры, не причиняя животному вреда.

Это был каньонный крайт — о таких здоровенных Оррин даже не слыхивал. Пятьдесят метров в длину? Шестьдесят? Заниматься измерениями было некогда. Фермер в испуге принялся шарить вокруг, разыскивая свои бластеры. Один лежал под камнем, разбитый вдребезги. Где же второй? Да и будет ли от него толк?

— Кеноби! — заорал Оррин. — Помоги мне встать!

Бен, явно ошарашенный появлением зверя, обернулся. Но тут мимо с визгом пронеслись еще несколько тускенских сопляков, которых спугнул ящер, и бродяга переключил внимание на них.

— Скорей! — крикнул он, махнув рукой на восток. — Бегите!

— Забудь о них! — Оррин снова попытался привлечь внимание Бена, но понял, что поздно. Крайт разглядел их сквозь облако пыли. Золотистые глаза вспыхнули огнем, и рептилия бросилась вперед, без труда карабкаясь по камням когтистыми лапами.

Взмахнув могучим хвостом, крайт устремился к первым жертвам — Бену и тускененку. Оррин в ужасе закрыл лицо рукой. Однако, выглянув, увидел, как Бен упал ничком, толкнув малыша на землю. От удара хвоста скала разлетелась на куски и обломки полетели прямо на бродягу и ребенка. Кеноби приподнялся. Хочет схватить малого, подумал Оррин. Но бродяга поднял обе руки вверх. Камни зависли в воздухе, как будто угодив в невидимую сеть. Потрясенный Оррин застыл. И зачарованно уставился на Бена. Лицо Кеноби напряглось от усилия, но он стиснул зубы и оттолкнул пустой воздух. Полтонны обломков отлетели в сторону от распростертого на земле тускененка.

Оррин разинул рот. Крайт прыгнул.

Бен тоже. В руке у него материализовалось оружие — сверкающий синий клинок. Световой меч!

Преградив путь чудовищу, отшельник взмахнул клинком. Режущий удар пришелся прямо по морде зверя, отколов несколько и без того щербатых зубов. Ошеломленный дракон попятился. За спиной Бена тускененок пополз к Оррину — но фермер был слишком напуган и не стал его отгонять. Кеноби снова пришел в движение: ловко запрыгнул на камень слева от ящера, отвлекая внимание от Оррина и малыша.

Растаптывая в пыль огромные камни, великан свирепо развернулся и ударил рогами в сломанную колонну, на которую взобрался Бен. Но того уже и след простыл. Кувыркнувшись назад, бродяга приземлился позади зверя, попутно рубанув мечом по одному из его твердых гребней.

Дракона это только разозлило. Он бросился прочь от противника, снося на ходу новые столпы. Из глубины крошащегося лабиринта появился тускенский старик с младенцем на руках и замер в испуге, узрев стремительно надвигающееся на них чудовище.

Бен бросился к ним. Свободной рукой он сделал какой-то жест — оба тускена взмыли в воздух и приземлились вне досягаемости ящера. Дракон удивленно остановился, поднял голову и завыл.

Этот крик, должно быть, слышали даже в оазисе, подумал Оррин. Тускененок съежился, прижавшись головой к его плечу. На этот раз фермер отогнал малого. Бен, безумец, добрался до дракона на новой проплешине, которую тот расчистил. Все мысли о бегстве испарились: Оррин решил, что должен увидеть, что произойдет дальше.

Осознав, сколь грозным оружием обладает противник, крайт развернулся на всех четырех лапах и стал хлестать массивным, увенчанным шинами хвостом. После первого удара Бен подпрыгнул, после второго — пригнулся и на третьем замахе рубанул мечом. Четвертого не последовало. Крайт взвыл и отполз назад.

Оррин глядел разинув рот. Каменные колонны, окружавшие место поединка, придавали ему вид арены — правда, очень уж тесной. Рано или поздно это погубит Бена, подумал Оррин. Крайт, видимо, пришел к тому же выводу. Раненный в хвост, дракон избрал новую тактику — решил раздавить Бена своей невообразимой тушей. Нацелившись на врага, ящер наклонил голову и покатился колесом. Бен, которому отступать было некуда, исчез под лавиной разъяренной плоти. Дракон снес один мегалит, за ним другой — камни падали и разбивались, как бутылки эля с барной стойки. На крайта сыпались обломки, но он продолжал катиться, пока не исчез в облаке пыли. Бен пропал из виду.

Миг спустя дракон возник из тумана и на всех парах помчался к Оррину и тускененку. Фермер завопил, и крайт тоже взвыл, остановившись от них в считаных метрах. Повернув голову, зверь щелкнул клювообразной пастью куда-то назад — и Оррин наконец разобрал, что случилось. Цепляясь за шершавую шкуру, на спине чудовища восседал Бен; его рубаха была изорвана и вся в грязи. Каким-то чудом Кеноби уцелел, ухитрившись даже оседлать дракона. И он не просто сидел там, а терзал задние лапы ящера своим мечом — это и заставило крайта остановиться.

А остановившись, дракон подписал себе приговор. Прыгая по твердой, как камень, чешуе, Бен перебрался на шею чудовища, нашел слабое место в панцире и вонзил туда меч. Крайт завизжал громче любой из Орриновых сирен и задрожал так, что Бен едва удержался на спине чудовища. Но не упал, и меч снова вошел в тело животного — на этот раз в его примитивный мозг.

Дракон издох. Его голова с громким стуком шлепнулась на землю в нескольких метрах от Оррина и ребенка.

Фермер зачарованно уставился на массивную тушу. Из пасти крайта вывалился отвратительный черный язык. Малыш обвел взглядом дракона, потом — их спасителя и убежал, не проронив ни слова.

Кеноби съехал с шеи чудовища и молча посмотрел на поверженного противника. Бродяга выглядел довольным, но в следующий миг его лицо перекосила гримаса: он осознал, что натворил в присутствии свидетеля.

— Ты… ты — джедай! — воскликнул Оррин.

Бен молчал. Руки его бессильно обвисли, а острие меча смотрело в землю.

Оррин лихорадочно соображал. Он вспомнил выпуск голоновостей, который не так давно смотрел в Анкорхеде. Кажется, там говорилось о каком-то перевороте, который пытались устроить джедаи. Оррин об Ордене знал мало, но никогда не мог взять в толк, почему Республика так доверяет организации, которую не понимает и не контролирует. Это было попросту глупо. Видимо, что-то у них пошло не так, потому что джедаев истребили, а на месте Республики воцарилась Империя.

— Так вот почему ты здесь. — Фермер ухватился за камень, пытаясь встать. — Вот почему прячешься. Тебя ищут. Все, кому не лень!

Бен не сводил глаз с трупа ящера. Но меч не выключал, и Оррин вдруг понял, что влип. Бен только что убил крайт-дракона — и теперь его тайна была раскрыта.

Фермер приподнялся, опираясь о скальную стенку, и скривился от боли.

— Ты меня убьешь!

Бен повернул голову:

— Этого я пока не решил.

— Что значит — не решил?

На лице бродяги появилась усмешка.

— Я не убиваю, чтобы заставить замолчать. Это больше в твоем стиле.

Хватаясь руками за камни, Оррин заковылял в сторону пустыря. Бен со вздохом двинулся следом — но брел медленно и меч свой уже успел погасить и спрятать под плащом.

«Он не собирается меня убивать», — подумал Оррин, продвигаясь вперед, несмотря на боль. Логично родилась следующая мысль: «Мне пришла новая карта».

Можно убраться с планеты и отправиться в эту самую Империю, где он снова обретет положение в обществе. Ведь у него есть кое-что на продажу: шкура Бена Кеноби. Пропади он пропадом, этот Татуин и все его обитатели. Фермер с трудом выбрался на пустырь, залитый светом двух солнц.

Эннилин нигде не было видно, да и Вики тоже. Маллен покоился на земле возле JG-8. Над его телом пировал массифф.

В ужасе Оррин заковылял к сыну, подволакивая ногу. Массифф, уже успевший насытиться, отошел. Фермер кое-как дополз до сына и, издав скорбный крик, приник к земле. Маллен погиб от рук тускенов, как и его младшенький, близнец Вики.

Где же сама Вика? Прищурив глаза, Оррин увидел слабый след крови и отпечатки ног, ведущие к северному выходу. Чья это кровь — Вики или Эннилин? Могла ли Вика вырваться и бежать к отряду? Если да, ей уже не помочь: с тем же успехом она могла сдаться тускенам.

Держась на почтительном расстоянии, подошел Бен. Оррин оторвал взгляд от кровавой массы, которая когда-то была его сыном. Неужто Бен ожидает, что теперь он покается? После всего, что случилось?

Он злобно процедил:

— Я им расскажу. Расскажу Империи! И тебя сотрут в порошок!

Бен сложил руки на груди и устремил взгляд в землю.

Оррин с усилием поднялся на ноги:

— Ты что, не слышал, джедай? Империя уничтожит тебя — и все, что тебе дорого.

Бен покачал головой:

— Они уже это сделали.

Пропустив ответ мимо ушей, фермер подковылял к своему поврежденному лендспидеру.

— Лучше убей меня, потому что я не шучу! — Он с трудом забрался в машину. — Я донесу на тебя, Кеноби!

— Нет, не донесешь, — сказал Бен. — Я видел твое будущее. Сомневаюсь, что тебе долго осталось.

— По твоей вине!

— По своей собственной. Потому что ты не отступился. — С этими словами джедай развернулся и пошел прочь.

Оррин на мгновение вытаращил глаза, но быстро пришел в себя. Он завел спидер, который отозвался протестующим хрипом. Пути назад не было — там ждали дружинники и головорезы Джаббы. Нет, только вперед, через южный проход, что бы ни лежало на той стороне. Если Вика жива, он отыщет ее — как-нибудь, да отыщет.

Бен лишь безучастно смотрел, как машина рывками движется вперед, останавливаясь через каждые несколько метров. Оррин лупил кулаком по приборной панели: «Езжай, тупая колымага!»

Когда всех детей спрятали, Эннилин возвратилась на пустырь через узкий проем с восточной стороны. Оказаться в последнем прибежище тускенов было само по себе страшновато, но женщина чуть не бросилась обратно, завидев Оррина, который вел потрепанный JG-8 прямо на нее.

Она быстро взяла в толк, что фермер спешит вовсе не к ней, а просто пытается сбежать через южный выход. Выглядел Оррин даже более помятым, чем машина: одежду покрывал слой пыли, рот был в крови. И он совершенно не обращал на нее внимания. Оглянувшись, Эннилин увидела Бена, который стоял метрах в пятидесяти и даже не пытался догнать беглеца.

Когда непослушный лендспидер в очередной раз заглох, Оррин наконец заметил ее. Эннилин едва узнала человека, который столько лет был рядом, — прежней осталась только язвительная усмешка, возникшая на лице при виде ее.

— Бен врал тебе, — самодовольно заявил фермер. Слова его сочились ядом.

Эннилин пожала плечами:

— Ты все время этим занимался.

Оррин осклабился. Но прежде чем он успел сказать что-то еще, из западного лабиринта появилась женщина, которую он знал под именем Красный Глаз. В руках она сжимала гадерффай. Враги наконец-то увидели друг друга. Оррин примерился и вдавил педаль акселератора.

JG-8, казалось, забыл обо всем, что с ним произошло, и понесся вперед. Машина шла на таран. А’Ярк стоически выжидала — и в последний момент швырнула гадерффай: тяжелый снаряд, вращаясь, полетел к цели и с ужасающей силой вонзился в ветровой щит.

Оррина окатило градом осколков — уже второй раз за последнее время ему разбивали ветровой щит, причем усилиями той, кого он разозлил. Но машину это не остановило: лендспидер на полном ходу врезался в тускенку и потащил ее к южному выходу.

Эннилин бросилась за ними. За потрескавшимся ветровым щитом ничего не видать, поняла она, но Оррин продолжал разгоняться. Она остановилась как раз в тот момент, когда спидер разминулся с началом бантовой тропы, ведшей со скалы на равнину. На миг машина зависла, не имея другой точки опоры, кроме собственных репульсоров. Потом рухнула вниз, кувыркаясь в воздухе, и исчезла в каменной глуши.

Бен, отставший всего на несколько шагов, подбежал к краю.

— А’Ярк! — крикнул он.

Эннилин посмотрела вниз. Цепляясь за выступающий камень, на отвесной скале у бантовой тропы висела фигура. Эннилин пробралась сбоку и протянула женщине руку. Та ошеломленно уставилась на нее, и драгоценный камень в глазнице полыхнул светом в лучах двух солнц. Потом тускенка что-то пробормотала, и Эннилин поняла, что ее хватка слабеет.

Подбежавший Бен заглянул через плечо спутницы.

— Ты хочешь жить, — сказал он. — Помнишь?

Какую-то секунду А’Ярк не шевелилась, но затем ее пальцы сомкнулись вокруг руки Эннилин. Вдвоем женщина-поселенец и чужестранец вытащили воительницу на скалу.

Сбитая с ног, но несломленная, А’Ярк встала на колени и воззрилась на дым, который поднимался из каньона внизу. Джандленд не ведал пощады.

— Ты добилась, чего хотела, — сказал Бен.

— Не всего. — Тускенка обернулась. Поднявшись на ноги, она прошла мимо Бена и Эннилин вверх, в сторону плато. — Но уговор исполнен. Вы уходите.

Эннилин кивнула. Уже был слышен топот: тускены могли вернуться в любую минуту. Но в присутствии Бена она не испытывала ни малейшего страха.

— Благодарю тебя, — сказал Кеноби, поклонившись А’Ярк.

Остановившись на входе в лабиринт, женщина-вождь невозмутимо посмотрела на него.

— Ты помни, Бен, — произнесла она. — Ты знай, кем можешь быть. — Сказав это, она исчезла среди теней.

Бен и его спутница быстро пересекли пустырь, задержавшись только у трупа Маллена. Эннилин побледнела и невольно обернулась в ту сторону, где исчез Оррин.

— Мне жаль, — сказал ей Кеноби.

— А мне нет, — ответила она. Затем повернулась и обняла его.

То не был порыв страсти: Эннилин просто повисла без сил после утомительного дня — да еще ночи и дня перед тем. Против таких объятий Бен не мог возражать. Она подняла голову, собираясь что-то сказать, но отшельник ее опередил.

— Не здесь, — сказал он и улыбнулся. — У меня. Вечером.

И легонько подтолкнул ее к тропе, ведущей вниз.

 

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Бен нашел путь домой. Эннилин тоже, и так начался самый трудный день в ее жизни.

Спустившись с холмов, она застала довольно скромное празднование победы. Фермеры ехали в Джандленд на расправу с предателем, а вместо этого вынуждены были сразиться с извечными врагами — гангстерами из Мос-Айсли. И деревенские разгромили городских в пух и прах. Мосеп Биннид, прирожденный математик, на лету прикинул шансы и отказался от дальнейших попыток заполучить Голта. Ему удалось уйти, только корму катера подпалили.

Ульбрек и остальные при виде Эннилин вздохнули с облегчением, но все же остались недовольны, что лишились возможности поквитаться с Оррином. Тут же оказалась и Вика, которую выхаживал доктор Мелл. Раненая девица была в глубоком шоке и никак не отреагировала, когда Эннилин поведала ей о смерти отца.

Вопросы сыпались на нее со всех сторон. К счастью, муж Лили быстро смекнул, что творится у Эннилин на душе, и предложил отвезти ее домой. Он высадил ее у порога и, не проронив ни слова, уехал. Дома изголодавшаяся женщина набросилась на еду, одновременно успевая паковать вещи и с набитым ртом пересказывая удивленным детям все, что произошло за день. Во всяком случае, как она сама в этом разобралась.

Ближе к вечеру в дверь с черного входа постучала Лили. Лицо зелтронки побледнело до нежно-розового. Не переступая порога, она пересказала подруге, о чем говорилось в ее доме — и в других жилищах оазиса.

Все, кто таил обиды на Голтов, не стеснялись их озвучивать, и большинство фермеров поспешили признать, что Бен ни в чем не виноват. Свалить вину на незадачливого чужестранца вполне в духе Оррина, заявили они. Чтобы прятаться в тускенском логове, надо ого-го как перепугаться, говорили фермеры. Или мозгами поехать. Но хоть все и были благодарны Бену за разоблачение Оррина, многих, очевидно, задело за живое то обстоятельство, что он за считаные дни раскрыл тайну, о которой они не подозревали много лет. Пускай Бен и оказался невиновным, он по-прежнему оставался странным типом, и мало кто горел желанием видеть его снова.

Подвергнутая допросу Вика, еще недавно строившая из себя крутую девчонку, разревелась и в подробностях рассказала о том, как Оррин присваивал деньги фонда и устраивал налеты на уклонистов. Затем, опасаясь за свою жизнь, она обрушилась на Колуэллов, заявив, что Джейб участвовал не только в инсценировке налета на Ульбреков, но и во всех предыдущих нападениях. А Эннилин, по версии Вики, знала обо всем с самого начала и зарабатывала на продаже ружей и эля.

Никто не был особенно настроен верить Вике — как и туповатому Зедду, который повторил ее историю слово в слово. Но в бухгалтерских записях, найденных в доме Оррина, — он не уничтожил их то ли из-за спешки, то ли от самонадеянности, — обнаружились доказательства. В файлах были обозначены десятки тысяч кредитов, которые за многие годы — еще со времен живого Даннара Колуэлла — фонд перечислил Наделу за эль, оружие и места в гараже.

С точки зрения Эннилин, в этом не было ничего незаконного, но суммы просто потрясли многих влагодобытчиков победнее, кто увидел во всем этом сговор. Кое-кто из старожилов припомнил, как много лет назад Джабба раздул войну с тускенами, чтобы нажиться на торговле дрянным оружием. Может, и в этот раз имело место что-то похожее? Казалось бы, Эннилин обвинить не в чем — но сколько раз все видели, как Оррин заходит за прилавок и таскает деньги из сейфа с ее согласия. И почему ее частная бухгалтерия оказалась в планшете, который лежал на его столе? Что вообще у двух семей не было общим?

Эннилин знала ответ: мало что. Их связывало слишком многое — и этим отношениям она позволяла углубляться, потому что было проще не спорить с Оррином. Но если в прошлом эти связи обеспечивали ей уважение и относительную зажиточность, то теперь они сделали ее объектом зависти и подозрений.

Все произошло в точности так, как и предсказывал Бен; к его прочим талантам Эннилин теперь относила и ясновидение. Она уже успела отметить про себя, что никто не явился в Надел обедать. Ее положение сделалось безнадежным. Со временем, возможно, ей удалось бы восстановить свою репутацию — живи она на Корусанте и располагай адвокатом. Но здесь, на Татуине, дурные слова разлетались, как песок по ветру, а однажды составленное мнение никогда не менялось.

Эннилин и Лили обнялись со слезами на глазах. Бывшая хозяйка заведения не могла объяснить подруге, что произошло на самом деле и какие у нее планы. Просто пообещала написать.

И закрыла дверь, чтобы пройтись по Наделу в последний раз.

Свет постепенно возвращался. Он был резким и пронизывающим — как и боль.

Небо почему-то переливалось, словно яркий разноцветный вихрь. Ног своих Оррин не чувствовал. Нижние конечности никуда не делись — на них лежали его руки, — но сами ноги и пальцы на них казались чужими.

«Авария, — подумал Оррин. — Я обгорел». Такое с ним уже случалось. Однажды в детстве он слишком долго пробыл под полуденными солнцами без головного убора — и кожа на лице впоследствии так горела и саднила, что даже улыбаться было больно. После этого родители целый день не выпускали его из дома, а лицо обмотали бинтами, чтобы он не трогал его. Ткань на лице напоминала ту повязку, только была грубее.

Да, вот оно что. Его перевязали и отвезли в Бестин. Должно быть, доктор Мелл тоже здесь, советуется с другими врачами насчет лечения. Оррин облегченно вздохнул.

И услышал собственное дыхание.

Что-то закрывало ему рот, какое-то металлическое приспособление, о которое стукнулись обломки зубов, когда фермер открыл рот.

Вспомнился иной случай, когда Оррин летал на другую планету. Он тогда подцепил бактериальную инфекцию, от которой руки и ноги покрылись струпьями и кровоточили. Пришлось провести час в бакта-камере — неслыханное дело для татуинца. В резервуаре он плавал в дыхательной маске. Сейчас на его лице было нечто подобное — только холодное и с оловянным привкусом.

Солнечный свет что-то заслонило. Медленно в поле зрения появилось лицо тускена — но тут же исчезло.

«Нет».

Оррин оттолкнулся от земли обеими руками и немного приподнялся. Увидел свои перевязанные ноги. Почувствовал на руках перчатки. Обмотки на лице и металлические окуляры на глазах.

«Милосердная Вселенная, нет!»

Показался другой тускен.

— Орринголт.

Эти звуки показались Оррину каким-то звериным рыком. Но имя принадлежало ему, и перед ним определенно стоял одноглазый тускен, которого он пытался протаранить. Красный Глаз.

— Я А’Ярк, — сообщил вождь. — Ты жив, Орринголт.

Фермер ощупал неровную поверхность под собой. Он обнаружил, что лежит не на земле, а на каменной насыпи прямоугольной формы.

— Это гроб моего сына, — сказала А’Ярк.

Вместо ответа Оррин покачал головой. В его глазах не осталось влаги для слез. Такие сооружения ему уже доводилось видеть.

А’Ярк схватила его за плечи:

— Есть работа. — Она развернула пленника. Перед глазами Оррина поплыли уже знакомые каменные столпы — и вскоре появился приземистый металлический цилиндр.

Влагоуловитель.

Фермер моментально узнал модель. Тот самый агрегат, который тускены выкрали у Уайла Ульбрека. Но вместо того, чтобы разнести его вдребезги на металлолом, воины поставили его прямо. Теперь они поднесли влагоуловитель ближе к Оррину, и тот понял, что гроб — это уже не просто погребальное возвышение.

Он не станет его могилой. Это его рабочее место.

— Ты дай нам вода, — сказала А’Ярк. — Мы тебя кормим.

Оррин пожал плечами. Те части тела, которые могли двигаться, задыхались под туго накрученными обмотками.

— Мы тебя кормим. И возим, когда идем дальше. И ты будь жить — пока у нас вода.

Оррин услышал свое хриплое дыхание, все громче и громче.

Нет. Нет. Нет.

Вслух он этого не произнес, только подумал. Ибо «нет» было словом, а услышать собственный голос через ротовой раструб значило согласиться с тем, что Оррин уже понял, что отныне он один из них.

Песчаный человек.

Он решил, что никогда больше не заговорит.

Первое солнце уже садилось за горами на западе, когда к подножию холма, где жил Бен, подъехали две машины. Глоумер оставил себе старый потрепанный лендспидер Эннилин, а также мини-фургон, который понадобится Тару для обслуживания магазина. Взамен он отдал два модифицированных спортивных спидера, которые, по прикидкам Эннилин, очень пригодятся в пустыне — или куда еще их с Беном занесет.

Припарковав машину, она тихонько рассмеялась про себя. Она видела Бена в седле мотоспидера, но понятия не имела, умеет ли он водить машины покрупнее. Что ж, будет время это выяснить — и научить, если все-таки не умеет. Она вышла из машины, заднее сиденье которой было доверху набито пожитками и припасами. Из загруженного под завязку второго лендспидера выбрались Джейб и Келли.

Столько было накоплено вещей — и сколь мало новая жизнь будет походить на прежнюю. Грустно, подумала Эннилин. Но в то же время это вселяло надежду.

Увидев хижину Бена, Джейб поморщился:

— Это здесь он и живет, что ли?

— Дверь так и не приделал, — заметила Келли. После расставания с животными дочь было приуныла, но при виде Бена ее настроение улучшилось. У Эннилин тоже.

— Добро пожаловать, — промолвил отшельник, спускаясь к ним по склону. Вместо плаща он надел белую рубашку с длинными манжетами и светло-серые брюки — в таком наряде Эннилин его еще не видела. Выглядел Бен бодро, как будто успел отоспаться за эти несколько часов. На плече он нес бежевый рюкзачок.

Эннилин, зардевшись, шагнула навстречу. Но прежде чем они успели встретиться, из хижины с блеянием выбежали две эопи.

— А, — проронил он, кладя рюкзак на землю. — Я подобрал их по дороге домой.

— Все в сборе, — нежно проговорила Эннилин.

Бен поднял глаза:

— Ты все уладила?

— Целиком и полностью, — ответила Эннилин.

В машине лежала наличность, которую она выгребла из тайника. А деньги, которые Глоумер перевел на ее электронный счет, можно будет снять в Бестине или Мос-Айсли. Этого хватит надолго, тем более если жить они будут в здешних местах. Эннилин не знала, что задумал Бен: он просто велел собрать вещи для долгой отлучки. В любом случае она не сомневалась, что они будут вместе.

В то время как Келли присела на корточки, чтобы приласкать Рух и детеныша, Бен окинул Джейба изучающим взглядом.

— Нормально себя чувствуешь, сынок? — спросил он.

— Ага. Я… я хотел сказать вам спасибо, что помогли нам. И что спасли меня прошлой ночью. — Джейб пристыженно опустил глаза. — Я этого не заслужил…

Бен пожал подростку руку.

— Ты сделал всего несколько шагов по неверной дорожке, — проговорил он, посмотрев Джейбу в глаза. — Ты спешил проявить себя. Но один мой друг, которого я очень уважаю, однажды сказал мне, что мудрые люди никогда не принимают поспешных решений. — Задумавшись о чем-то своем, Бен улыбнулся. — На самом деле он сформулировал это совсем по-другому. Но совет справедлив.

Джейб тоже улыбнулся. Просияв, его мать оглянулась на лендспидеры:

— Скоро стемнеет. Может, выгрузить вещи?

— Нет. — Бен подобрал с земли свою поклажу. — Подождет до Мос-Айсли.

Келли вытаращила глаза:

— Мос-Айсли?

— Знаю, мы только вчера туда ездили, — сказал Бен, закидывая рюкзак на плечо. — Хотя кажется, что это было очень давно. Но послезавтра из пятьдесят шестого ангара отправляется транспортный корабль, и билеты уже куплены.

Эннилин разинула рот:

— Как так?

Прежде чем Бен успел ответить, Келли обняла его — и от неожиданности он опять выронил рюкзак. Бен засмеялся:

— И вам даже не интересно куда?

— Да нет! — Джейб шагнул назад, и они с сестрой торжествующе ударили по рукам.

— Первая остановка — Бестин, — сообщил Бен. — Планета, не город.

— Первая? — переспросила Эннилин.

— Точно. — Бен улыбнулся и устремил взгляд на еще не зашедшее солнце. — Дорога до Мос-Айсли безопасна, особенно нынешней ночью. После того, что сегодня сотворила дружина, тускены еще несколько недель не сунутся на север. — Он указал на второй лендспидер. — Дети, подождите-ка внизу. Мне надо перекинуться парой слов с вашей матерью.

Келли воззрилась на мать:

— Ты не говорила, что мы улетаем с Татуина!

— Я сама не знала. — Эннилин никак не могла прийти в себя. Впрочем, это вписывалось в картину дня, богатого на необычные события. Казалось, дальше они узнают о том, что исчезла сила притяжения.

Джейб уже махал рукой из второй машины:

— Келли, иди сюда!

Келли встала на цыпочки и поцеловала Бена в щеку:

— Скоро увидимся! — Она развернулась и побежала к машине, вздымая клубы пыли. Вскоре молодежь отъехала к подножию холма. Их радостные крики заглушали шум мотора.

Эннилин восхищенно посмотрела на Бена:

— Не даешь бедной женщине даже дух перевести, да?

Бен ответил слабой улыбкой и повернулся к своим эопи.

— Хочу тебе кое-что сказать, — произнес он, беря Рух за поводья. — Я… я бы предпочел спасти Оррина.

— Ты не обязан был за него отвечать, — возразила Эннилин, глядя, как он заводит животных в загон. — Ты не жил с ним бок о бок, даже не подозревая, в кого он превратился.

Кеноби улыбнулся:

— Но ты, когда узнала, сразу начала действовать. Не откладывая.

— Ты мне льстишь. Я сделала это только ради тебя.

— Нет, я считаю, что ты все-таки заслуживаешь некоторой похвалы. И возможности начать новую жизнь. — Бен открыл свой рюкзак и достал планшет.

Несмотря на тусклый сумеречный свет, Эннилин сразу узнала его.

— Эй, это же мой старый. Который я тебе отдала!

Бен включил устройство.

— Утром мне пришлось сесть на мотоспидер и съездить в поселок, чтобы отправить межпланетное сообщение. А днем я прискакал туда на Рух и получил ответ. Но теперь это официально, — произнес он, вручая гостье планшет. — Ты зачислена.

Пробежав глазами текст, Эннилин отпрянула, словно от удара.

— Ты отослал мое заявление? — Она раскрыла рот от изумления. — Но оно же двадцатилетней давности!

— Алдераан никуда не делся, не так ли? Как и университет. — Бен встал рядом и указал на экран. — И они по-прежнему отправляют экзобиологические экспедиции из своего филиала на Набу.

Это объявление Эннилин помнила наизусть. Посети десять планет за два года, изучи тысячу видов живых существ, малоизвестных науке. Она снова посмотрела на экран:

— Меня зачислили? Как?

Бен скрестил руки:

— Это один из тех вопросов, которые тебе лучше не задавать. Скажем так: у тебя нашлись влиятельные покровители на Алдераане.

Эннилин сама не знала, верить или нет. Все это казалось невозможным, необъяснимым.

— Поступить в университет в моем возрасте! Просто не верится. Абсурдно же!

— Не более абсурдно, чем то, что такая одаренная личность, как ты, подает каф и раскладывает товары по полкам магазина, — возразил Бен. — Для Келли в этом сезоне тоже есть вакантное место. А у твоего сына перспективы там будут, конечно же, куда радужнее, чем здесь.

Эннилин невольно рассмеялась:

— Я так понимаю, в школу на Корусанте ты меня определить не сумел.

— Мои возможности и впрямь небезграничны. — Забрав у нее планшет, Кеноби зашагал к лендспидеру.

Она поспешила следом, не чувствуя земли под ногами. Бен спрятал устройство в машине. Дурачась, она спросила:

— А ты уверен, что хочешь путешествовать с довольно уже немолодой студенткой?

— Не стану скрывать: я тоскую по звездам, — признал отшельник, положив руки на дверцу лендспидера. — В другой жизни — как знать? — Он кивнул, и его губы разошлись в едва заметной улыбке. Посерьезнев, он повернулся к гостье. — К сожалению, я с вами поехать не могу.

Эннилин застыла:

— Как это?

— У меня здесь есть обязанности. Нужно кое за кем присматривать.

— Какие обязанности? — Эннилин оглянулась на дом. Увидела Рух за загородкой. — Если это эопи, то мы можем их оставить на любой ферме по пути в порт!

— Нет, не эопи, — покачал головой Бен, направляясь к хижине.

— Постой. Ты же все это устроил. Спас нас. Это благодаря тебе мы здесь! — Эннилин шагнула к нему. — Это за нами ты присматриваешь!

— За тобой не нужно присматривать, Эннилин. — Не оборачиваясь, Бен продолжал подниматься на холм. — Ты более чем способна позаботиться о себе.

Эннилин растерянно стояла, глядя на быстро темнеющее небо. События этого дня она пережила, окрыленная тем разговором в спальне. И уверенностью, что отныне они с Беном будут вместе.

— Я не хочу, чтобы ты оставался здесь, — умоляюще проговорила она. — Я хочу, чтобы ты был со мной!

— Эннилин…

— Энни! Я же говорила, все зовут меня Энни!

— Ты сама знаешь, это невозможно. Да и неблагоразумно…

— Неблагоразумно? А что тогда благоразумно? — Она пнула песок. — Работать с человеком двадцать лет, не подозревая, что он морочил голову всему оазису?

— Это просто фантазия…

— Как и то, что ты можешь договориться с тускенами? — Она схватила его за плечо и развернула к себе. — Или что незнакомец может явиться из ниоткуда и рисковать собой ради чужих для него людей, словно какой-то… — Она замолчала, тщетно силясь подобрать нужное слово.

Бен сделал шаг назад. Совсем крошечный, почти незаметный. Но для Эннилин, которая смотрела на него не отрываясь, этот шаг был равен световому году, и она сбилась с мысли.

Гостья перевела дыхание.

— Прости, — сказала она, стараясь взять себя в руки. — Но мы хотим, чтобы ты поехал с нами. — Она протянула ладонь и взяла его за руку. — Я хочу, чтобы ты был с нами. Со мной. Просто…

— У меня уже есть семья, — ответил Бен, высвобождаясь. В сумеречном свете глаза его блестели.

— У тебя… у тебя…

— Ты как-то спросила, нет ли у меня семьи, о которой надо заботиться, — продолжал он. — Есть. Вот поэтому я здесь.

Посмотрев по сторонам, Эннилин нервно рассмеялась.

— Не эопи же? — слабым голосом уточнила она.

— Нет. Есть ребенок, — произнес Бен. Вид у него был такой, будто он открыл свою самую сокровенную тайну. — Я несу за него ответственность.

Эннилин покачала головой. Из глаз ее наконец хлынули слезы. Да, она рассматривала такую возможность, но сразу выбросила ее из головы. Просто не верилось, что из-за этого он может застрять здесь навечно.

— Ты можешь перечислять деньги, — сказала она. — Так часто делают. Ты будешь заботиться о ребенке и в то же время…

— Нет, не могу, — твердо ответил Бен. — Я должен быть здесь. — Он развернулся и пошел наверх.

Ее взгляд задержался на тенях вокруг.

— Тогда мы тоже остаемся! Нам не надо никуда уезжать!

— У тебя своя судьба, Эннилин. У меня своя.

Эннилин оглянулась на лендспидер:

— Так вот, значит, для чего это все — это зачисление в университет? Ты отсылаешь меня подальше?

— Ты не можешь жить со мной, — отозвался Бен, подходя к дому. — Оставаться здесь тебе нельзя.

Эннилин безучастно смотрела, как он отдергивает входную занавеску. Ей просто не верилось. От самого рассвета она грезила о новой жизни, где они с Беном будут вместе, и эта картинка помогла ей пережить безумие дня. Произошедшие события были настолько радикальными, что спасение, которое олицетворял собой Бен, казалось давно лелеемой мечтой.

И из-за этого удар был еще больнее.

— Ты лгал мне, — еле слышно прошептала Эннилин.

Бен обернулся в дверях:

— Что-что?

— Ты лгал мне, — оцепенело повторила она. — Лгал. Пускай всего пятнадцать часов, а не годами, как Оррин, но лгал. Как он и сказал.

Глаза Бена широко распахнулись.

— Я никогда… — начал он и умолк. — Да, пожалуй, я лгал тебе. — Он отвел взгляд. — И не только сегодня, не только о ребенке. Я лгал и о другом. Об очень многом. С самого начала.

Эннилин закрыла глаза.

— Что ж, — тихо проговорила она. — Думаю, в одном мы с тобой согласимся. — Их взгляды встретились. — Лгать больше ни к чему. Незачем. — Она развернулась и пошла прочь. — Мне жаль тебя, Бен. Прощай.

Эннилин чопорно уселась в лендспидер. Она задержалась, только чтобы в последний раз взглянуть на Бена, который одиноко стоял в дверях.

Затем она подъехала к тому месту, где ждали дети, и знаком велела следовать за собой. Обе машины помчались по пустыне под ночным небом, на котором высыпали звезды.

 

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Взмахнув гадерффаем, молодой воин проткнул джаву. Тварюшка взвизгнула, содрогнулась всем телом, и жизнь ее покинула.

А’Ярк одобрительно наблюдала за резней. Перемены уже были заметны. Всего два дня назад поселенцы едва не захватили Столпы, а сегодня маленький отряд песчаных людей, решив атаковать не утром, а на закате, совершил первый налет в Западном дюнном море, к югу от Джандленда. Места были глухие, и им попался только караван джав, опоздавших на встречу со своим пескоходом. Клан Ярка и Шарада Хетта побрезговал бы такой мелочью. Но сегодня старьевщики оказались превосходной добычей для воинов, потерявших уверенность в своих силах.

Тускенам подобало жить сегодняшним днем — это был единственный путь для тех, кто навеки проклят. Кое-что, однако, изменилось, и эта перемена произошла в А’Ярк. Вождю хотелось, чтобы клан обрел будущее. Это значило, что цели нужно выбирать в должном порядке. Что о войне на истощение не может быть и речи. Что налеты нужны не просто для высвобождения ярости и утверждения власти тускенов. Они должны приносить пользу — пусть воины учатся в походах.

Но для выживания требовалось кое-что еще.

Тот, кого звали Оррином, теперь только жалобно блеял часами напролет. К нему привязали сторожевого массиффа, чтобы бывший поселенец не уполз куда-нибудь, но это казалось маловероятным. А’Ярк сомневалась, что он долго протянет. Однако, провозившись на гробнице несколько часов, Улыбчивый заставил влагоуловитель работать, а иного и не требовалось. В этом сезоне из всех тускенских кланов только подопечные А’Ярк будут пить воду и крепнуть.

Да, забирать воду с небес было запрещено. Но А’Ярк и раньше не особо жаловала разные суеверия. Ни один из небесных братьев не был достоин уважения. Какой тогда смысл оберегать их небеса? Металлический нож, вонзенный в облака? Они этого заслуживали.

За считаные часы вода начала преображать остатки племени. Она была сладкой на вкус — волшебной, говорили старики. Дети, лежавшие при смерти, начали крепнуть. Банты стали работать дольше. Даже горстка уцелевших воинов смелее рвалась в бой. А’Ярк была рада любому прогрессу. Иногда маленькое святотатство помогало выжить.

И они выживут. Должны выжить, потому что впервые народ А’Ярк осмелился думать о завтрашнем дне.

Другие тускены видели, как защищался Бен, — видели чудовищную тучу, которую он поднял над Столпами, видели труп крайт-дракона. Наверное, неспроста эти могучие колдуны появляются среди песчаных людей. В следующей главе истории солнц ее клану суждено сыграть некую роль. Как никогда страстно тускены высказывали свои мечты о приходе могущественного иноземца, который поможет уничтожить врагов.

Бен не станет этим иноземцем. А’Ярк предупредит других тускенов, чтобы те обходили его дом стороной: брать у него нечего, а раздражать чародея слишком накладно. Это не имеет значения, говорили верующие: придет кто-то другой. Но хотя А’Ярк поощряла в своих подопечных всякую надежду, которая возвращала им жажду борьбы, сама она ждала иного дня.

Дня, когда клан поймет, что никакой таинственный чужак ему не нужен — что у него уже есть настоящий вождь.

С этой мыслью А’Ярк снова вонзила гадерффай в спину предводителя джав. Да, жизнь — это страдание. Но она не лишена определенных радостей.

«Бестинианка» висела над сияющим золотистым полумесяцем Татуина. Эннилин стояла перед гигантской обзорной панелью в своей каюте и смотрела вниз. Она впервые видела свою планету в таком ракурсе, и это было так ново, так необычно. Под этим углом в атмосфере планеты было заметно больше облаков, чем она когда-либо видела с поверхности.

Алдераанский покровитель Бена, кем бы он ни был, позаботился не только о ее зачислении в университет, но и о каюте первого класса. «Бестинианка» отправлялась только утром, и Эннилин решила было поселиться с детьми в гостинице «Двойная тень». Но апартаменты на корабле оказались просторнее любого номера, который можно было снять на площади Кернера, и поэтому семья, занеся вещи, просто осталась на борту.

Они спустились обратно на планету лишь для того, чтобы закрыть банковский счет и избавиться от новеньких лендспидеров Глоумера. Один они оставили на парковке салона Гарна Делруа, прикрепив записку с извинениями. В конце концов, тот, сданный в аренду Оррину JG-8 обратно он уже не получит. Второй продали автосалону близ космопорта. Вырученные деньги — плюс еще немного, сколько Эннилин могла себе позволить, — были сложены в пакет и отправлены в Надел на имя Лили, чтобы та распределила их среди участников фонда «Клич поселенцев».

Слишком мало. Но это необходимо было сделать.

Старт Эннилин едва почувствовала. Не желая все время торчать у окна, как дети, она бесцельно бродила по кораблю, кружившему на орбите в ожидании челнока с другими пассажирами. На борту «Бестинианки» Эннилин прохаживалась в своем шикарном чандриланском платье, которое когда-то подарил муж; наконец-то нашелся повод его надеть. Но ощущения, что Татуин уже позади, не было.

Нет, мысленно она была внизу, в маленькой хижине у отрогов гор. Узнав, что Бен отказался ехать с ними, Келли чуть не разрыдалась; Джейб же попросту растерялся. Их мать испытывала оба чувства. Она ходила и размышляла, прокручивая в памяти каждый краткий миг, пережитый с ним вместе, думая о том, как она могла неправильно его понять.

Эннилин не знала, стоит ли вообще верить рассказу Бена о ребенке, и раз за разом спрашивала себя, не слишком ли поспешно она ушла. Двуличие Оррина задело ее за живое, и слова Бена оказались тяжелым ударом. Но было ясно, что он действительно предан какому-то делу, которое заставило его поселиться в пустыне, и это было главное.

В конечном итоге Эннилин осталась наедине с тайной, такой же неприступной, как сами Джандлендские пустоши. Сейчас, вернувшись в каюту, она смотрела сверху на эту суровую землю, уползавшую за терминатор, на ночную сторону планеты.

Там, внизу, в Мос-Айсли, садились солнца и местные мерзавцы и подонки начинали чувствовать себя более вольготно. Рососпинники на ранчо ложились на землю и засыпали. Песчаные люди в холмах выходили разбойничать. А завсегдатаи Надела, свыкшись с новым хозяином, собрались в магазине, чтобы выпить и забыться после трудового дня. Эннилин надеялась, что кто-то не забывает наполнять кувшин для Бомера.

К окну подошли дети.

— Мы скоро прыгнем в гиперпространство, — передала ей Келли. — Думаешь о Бене?

Мать покачала головой.

— О магазине, — ответила она. — Когда умер ваш отец, я поклялась, что магазин разорится только через мой труп. Это было все, что я могла сделать в память о нем.

— Ты справилась, мам, — произнес Джейб.

Эннилин повернула голову. В строгом костюме сын был так красив. Совсем как отец.

— Да, справилась. — Она приобняла Джейба. — И я заставляла вас помогать, уж простите. Вы совсем не о том мечтали. — Она слабо улыбнулась. — Да и сама я тоже. Но я чувствовала, что должна проявить стойкость.

Келли придвинулась ближе, и Эннилин обняла обоих детей.

— Мне кажется… кажется, что с Беном то же самое, — продолжила она. — Он остается на Татуине не потому, что ему так хочется. Я думаю, он считает это своим долгом. Возможно, кто-то доверил ему что-то важное, и он считает, что не имеет права покинуть свой пост. Возможно, это тоже чья-то мечта… как у Даннара о магазине.

Келли шмыгнула носом и подняла голову:

— Но все-таки ты уезжаешь.

Эннилин почувствовала на глазах слезы и вымученно улыбнулась.

— Я свою вахту отстояла, — сказала она. — Бен еще нет. Но как знать? Возможно, лет через пять, десять, двадцать его вахта тоже подойдет к концу.

Прижав к себе детей, она смотрела в пустоту космоса, а корабль уже прогревал двигатели.

— Прощай, Бен, — прошептала Эннилин. — И спасибо за все.

Мир вытянулся в размытые полосы и исчез.

МЕДИТАЦИЯ

Последние два дня выдались весьма долгими. Но я не чувствую усталости.

Это было еще одно испытание, не так ли, Квай-Гон? Когда вы наконец заговорите со мной, расскажите мне, что вы думаете о моем поступке.

Я понимаю свое положение. Сейчас я в области дождевой тени. Много лет я провел в самом сердце гроз и бурь, посреди всех важных событий в Галактике. Ныне я вдали от штормов, на подветренной стороне. Здесь и должно быть сухо.

Но когда-нибудь я выйду из этой тени.

Сегодня я наблюдал за фермой Ларсов — и хотел увидеть кое-что еще. Наверху, высоко над горизонтом, — я думаю, это был пассажирский корабль. Звезды не исчезают в мгновение ока.

Они теперь в безопасности — там. Люк в безопасности здесь.

А я… ничего, справлюсь.

До хижины путь далек, Квай-Гон. Да пребудет с вами Сила.

Пора бы мне домой.