ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Большой транспорт выехал из поселения и взял курс на восток. Направлял его темноволосый человек, совсем еще юнец. Тускены отлично знали, кто он. Отмеченный и посчитанный, спидер уносился за горизонт.

Сидевшие внутри не видели, как А’Ярк выскальзывает из-за дюны и черным камешком наносит нечеткую отметину на обмотки одной руки, после чего стирает отметку с другой. Остается еще много полосок, и каждая означает поселенца, находящегося сейчас в оазисе. Десятки их прибывали каждое утро еще до восхода первого солнца, и активность не угасала до поздней ночи. Вести подсчет было непросто, притом что постоянные обитатели этих строений даже не учитывались.

Разумеется, значение имел только один.

На прикладе винтовки вождя также имелись отметки. Десять насечек. Десять дней прошло с тех пор, как налет на ферму окончился крахом. Десять дней, как женщина-человек таинственным образом разминулась со смертью. Когда песчаный народ прослышал о ее свершениях, ее нарекли Эна’грош, Колдуньей. Не надо было объяснять, что это означало для тускенов. Появление столь могущественных поселенцев несло угрозу всему народу.

Племени был известен один тускен, обладавший схожими силами, но он давно уже умер. Он присоединился к песчаному народу по собственной воле — редко встретишь подобное — и, что совсем немыслимо, пережил все уготованные ему испытания. Этот воин также повелевал воздухом, что сильно помогло ему во время обряда посвящения.

Но воин оказался смертен. И сейчас осознание этого вселяло надежду. Раз умер тускен, смертна и Колдунья. А она должна умереть, причем прежде, чем сможет передать свои умения другим поселенцам.

Выследить Колдунью оказалось легко: она даже не пыталась скрыть следы своего уцелевшего рососпинника. Может, поселенцам и сложно прочесть следы на каменистой поверхности между изрытой землей и оазисом, но не тускенам. Однако стоило лишь подобраться к поселению, и стало ясно, каких громадных усилий потребует задуманное.

Дело не только в количестве поселенцев, которые ежедневно прибывали и отбывали. Оазис — настоящая крепость Улыбчивого.

Иначе и быть не могло. Машины, которые удалось рассмотреть, были теми же самыми, на которых поселенцы явились защищать ферму. Рядом стояли и другие. Насколько велико воинство Улыбчивого? Тускены не горели желанием это выяснить.

Раз на глаза попался и всадник на эопи — тот самый, чье лицо поросло волосами. Это было семь дней назад — по неизвестной причине он в спешке покидал поселение. Настоящий человек-загадка — ведь никто не видел, как он прибыл. Не мог же он путешествовать вместе с джавами — это было бы просто возмутительно! Джавы ничем не лучше паразитов, которых тускены вычесывают из шкур своих бант. Определенно, джавы — дети трусливого солнца. Всадник даже нарядился им под стать — кутался в свой коричневый плащ. Возможно, Мохнолицый — подходящее для него имя — был своего рода шаманом, способным управлять маленькими балаболами.

Можно было последовать за Мохнолицым в пустоши, но в этот момент появилась Колдунья. Она кричала что-то ему вслед, а рядом отиралась ее глупая дочка, та, что ездила верхом на рососпиннике. В тот день прояснилось и еще кое-что: у Колдуньи имелся еще и сын, не старше собственного отпрыска вождя. Именно он сейчас покидал поселение.

Юный А’Дин был сегодня вместе с остальными, проходил обряд взросления. Многие родители стремились быть рядом в такой день, но только не А’Ярк. Вождю не хотелось видеть, во что превратился обряд. По традиции молодой тускен должен был выследить и убить крайт-дракона. Но драконы в Столпах стали редкостью, равно как и молодые тускены. Так что старики порешили, что вместо дракона подойдет и другой зверь — например, логра. Тоже опасный хищник, но логре далеко до крайт-дракона.

Подлинная трусость, и А’Ярк не тот тускен, чтобы молчать об этом. Решение означало, что клан слишком ослаб и уже не способен следовать традициям. Если бы А’Дин пал в схватке с драконом, так тому и быть. Значит, он слаб и заслуживает смерти. И не важно, что иных детей, кроме А’Дина, у вождя не осталось. Уж лучше собственноручно прикончить своего отпрыска, чем позволить ему жить как рохле и неудачнику. Но теперь никто не сможет узнать, на что годится А’Дин.

И что дальше? Тускены начнут охотиться на вомп-крыс и нарекут это доблестью?

Снова движение возле гаражей. В поле зрения возник Улыбчивый, болтая с причудливым существом, которое ухаживало за летающими машинами. Стоило продолжить наблюдение. В конце концов, именно здесь крылся корень всех проблем песчаного народа. Колдунья лишь указала дорогу.

И скоро по зову вождя сюда явится все племя.

— Продолжайте, я слушаю.

Эннилин не слушала, но это вряд ли имело какое-то значение. Уайл Ульбрек оставлял в магазинчике Пиккового оазиса куда больше денег, чем любой другой посетитель… но и времени прожигал немало. У Ульбрека имелся целый взвод батраков, которые обрабатывали его обширные угодья, — старый фермер искренне считал, что джавы запрограммировали всех дроидов обкрадывать собственных хозяев. Впервые он высказался об этом, когда семнадцатилетняя Эннилин только-только встала за прилавок. Двадцать лет спустя он по-прежнему говорил на эту тему… и много о чем другом.

Сейчас Ульбрек завел другую излюбленную шарманку — рассказывал о том, как он четырежды в жизни видел настоящий дождь.

— …и вот вторая капля попадает мне… прямехонько в глаз. Зуб даю! Я почувствовал, я же вверх смотрел! Кое-кто мнит, что дождь вроде тумана, стелется по земле и испаряется. Так нет, он падает прямо сверху, как будто льется из трюма грузовоза…

— Угу. Верно.

Машинально кивая, Эннилин стирала пыль с товаров, лежащих на полках за прилавком. Разглагольствования Ульбрека походили на записи знакомых песен, каждый день звучащие в новых аранжировках. Старик много чего помнил, но порой совсем забывал, где находится. Один заезжий инженер, когда-то посетивший Дюнное море, охарактеризовал истории Ульбрека как некие абстрактные витки, отрицающие не только законы физики, но и законы повествования.

Ни в том ни в другом Эннилин не смыслила, но о причине своих регулярных мук догадывалась. Причина эта — благоверная Ульбрека, Магда. Энни никогда не встречала эту почтенную даму, но подозревала, что каждое утро та отправляет супруга в магазин, чтобы он хоть немного помучил кого-нибудь другого — для разнообразия. Мудрый поступок, но за это Магда заслуживала хорошенького тумака от Энни, если они когда-нибудь все-таки познакомятся лично.

— …но клянусь, как-то раз я видел, как грузовоз снялся с якоря и пролетел прямо сквозь стаю нибреев. Они попадали на землю, словно мешки с песком. Вот почему я больше не езжу в Мос-Айсли. Там вечно норовят тебя убить и прибрать к рукам твои денежки.

— Угу. Верно.

Хозяйка в отчаянии огляделась в поисках другого собеседника. Тщетно. Утренняя суета закончилась, и работяги потянулись на поля к влагоуловителям. Вернутся они еще не скоро. Беззарды рано утром уехали домой поднимать свою жизнь из руин. Поселенцы в оазисе стойко переносили невзгоды — как им и должно. Эннилин не расстроилась, что с ее плеч сняли лишний груз, но она скучала по малышу Беззардов.

Ее-то малыши были при деле. Джейб отправился на мини-фургоне в Бестин за припасами, а Келли на заднем дворе возилась с животными. Так что внутри остался один лишь Бомер — заторможенный родианец сидел за столиком, таращась в кружку с кафом. Эннилин порой становилось любопытно, что же такое он видел в этой кружке.

Она привалилась к шкафчику с товаром и вздохнула. Вывеска над входом гласила: «В Даннаровом наделе найдется все». Жаль, здесь не мог найтись недельный отпуск на какой-нибудь отдаленной лесистой планете.

— …и я начал зашибать на влагоуловителях настоящие деньжищи. Я просто стал менять настройки. Новичкам везет — так это зовется. Вот тогда я второй раз в жизни увидел дождь. А может, это был первый. С тех пор все силюсь понять, что же я тогда нахимичил…

Эннилин встрепенулась. В заднюю дверь, бодро насвистывая, вошел Оррин в изящном коричневом костюме, который она заказала для него из элитного каталога. Щелкнув каблуками, фермер поднял взгляд на хозяйку и расплылся в широкой улыбке:

— Как я выгляжу?

— Точно с Корусанта прилетел, — ответила та, улыбаясь в ответ.

— Спасибочки моему стилисту. — Взгляд Оррина утратил веселость, когда он заметил Ульбрека. Осознав, что старика опять понесло, вошедший закатил глаза и тряхнул сумкой. — У меня встреча в Мос-Айсли. Владельцы новой гостиницы жаждут найти поставщика воды.

Эннилин кивнула. Со времени последней неудачи Оррин с удвоенной энергией принялся искать постоянных покупателей, готовых приобретать у него воду по твердой цене.

— На обратном пути поговорю с парой фермеров насчет вступления в фонд. С теми, кого действительно волнует сохранность их имущества. — Оррин выразительно посмотрел на Ульбрека, но старик и ухом не повел. Эннилин знала, что неделю назад Оррин в который раз пытался заманить Ульбрека в свой фонд — и в который раз безуспешно.

Бросив взгляд на прилавок, Оррин похлопал себя по карманам:

— Проклятье!

— Опять забыл бумажник? — Эту историю Эннилин тоже знала слишком хорошо. Оррин приподнял подвесную секцию и зашел за прилавок — прямо к кассе. Та, как и во времена Даннара, была заперта с помощью ствола бластера, вставленного в два металлических кольца. Фермер отцепил ствол и достал из кассы пригоршню кредитов.

Спохватившись, он посмотрел на хозяйку:

— Ой, я оставлю…

— Забудь.

Зажав в руке деньги, Оррин погладил ее по щеке и подмигнул:

— Спасибо тебе, Энни. Никто меня так не любит, как ты.

— Возможно, ты прав.

Она проводила его взглядом до двери. В их семьях никто и никогда не подсчитывал, кто сколько должен, когда дело касалось подобных мелочей. Но в последнее время Эннилин все чаще стала подозревать: если она и должна была что-то фермеру за опеку над Джейбом, это меркло по сравнению с той суммой, которую он задолжал за все обеды, товары из магазина и наличку, изъятую из кассы.

Однако жизнерадостный настрой играл свою роль, и если даже Уайла Ульбрека она не собиралась лишать благодарной публики, то Оррину и подавно не откажет в его маленьких вольностях. Особенно когда он пребывал в своем «деловом» настроении. После развода Оррин запил и сделался невыносим. Новый же Оррин был отчаянный хвастун, особенно теперь, когда он без удержу пытался продать свой товар. Но по сравнению с тем, что было раньше, это был явный прогресс.

Ульбрек плюхнул на прилавок бутылку «Физззза» и кредит:

— А я уже рассказывал, как впервые встретил крайт-дракона?

Довольно! Взгляд Эннилин заметался, обшаривая пространство под прилавком. Вот они — припасы, которые неделю назад забыл здесь Бен. Хозяйка уже подумывала вернуть товар на полки, но сейчас ей в голову пришла другая мысль.

Высунувшись в окно, Эннилин позвала дочь:

— Келли!

Та обреталась на скотном дворе.

— Келли, ты меня слышишь?

— Нет!

— Присмотри за магазином пару часов!

— Нет!

— Отлично! Иди сюда.

Эннилин закрыла окно и извлекла покупки Бена из-под прилавка. Когда вспотевшая и угрюмая Келли вошла в торговый зал, ее мать как раз прихорашивалась у маленького зеркальца напротив кухонной двери. Эннилин вручила дочери лоскут ветоши:

— Приведи себя в порядок. Посидишь немного на кассе вместо меня.

Келли уставилась на мать:

— А я должна это делать?

— У тебя есть занятие получше?

— Я прибиралась в стойле у рососпинников, — девица покосилась на Ульбрека, который теперь донимал беспомощного родианца, — так что ответ будет «да».

— Извини, дорогуша. — Эннилин отошла от зеркальца. Ее волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, а на плечи она набросила легкий плащ с капюшоном. — Мне нужно смотаться в Арнтаут и договориться о поставке фруктов.

— Фруктов, ага. Знаю я, куда ты собралась. — Зайдя за прилавок, Келли выразительно посмотрела на мать, которая складывала товары в коробку. — А ведь сама говорила, что из Джандленда ничего путного не приходит.

— А ну тихо мне тут! — цыкнула Эннилин, подходя к выходу. — Я вернусь до обеда.

Голос Келли подскочил на две октавы вверх:

— Передай Бену привет от меня!

Снаружи послышался шум отъезжающего лендспидера, а у прилавка вновь объявился Ульбрек и продолжил травить байки. Похоже, он даже не заметил, что рассказывает их уже другому члену семьи Колуэлл.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«Бум! Бум! Бум!»

Если бы не этот звук, она проехала бы мимо. В слепящих лучах восходящих солнц белая хижина с куполом из пластикамня практически сливалась с окружающим пейзажем. Лишь притормозив свой Х-31, Эннилин заметила блеснувший на заднем дворе влагоуловитель. Домик примостился на краю утеса — вероятно, над какой-нибудь пещерой. Еще одна «хижина на краю мира».

Так уничижительно называли одинокие жилища, построенные на рубеже населенных земель. Якобы там, в высокогорье пустошей, в воздухе содержалось огромное количество влаги. Никто так и не доказал этого, поскольку даже самые выносливые поселенцы редко могли продержаться дольше одного сезона. На подобные авантюры отваживались только те, кто отчаянно хватался за последнюю возможность наладить жизнь — или считал себя волшебником, знающим чудесную комбинацию настроек влагоуловителя, доселе никем не примененную. Эннилин все это казалось нелепым. Даже если снизойдет случайное озарение, кто в здравом уме станет вкладывать средства в ферму в таком месте? Только сумасшедшие.

Эннилин, напротив, ехала сюда, руководствуясь исключительно здравым смыслом. Она видела, в каком направлении Бен покинул оазис, да и Оррин упоминал, что встретил новоприбывшего где-то в этих краях. Поскольку погода стояла в основном безветренная, еще можно было различить следы. Теперь же она разглядела и эопи, дрожавшую у входа в хижину. Появление Эннилин явно волновало животинку меньше, чем шум, доносившийся из-за дома.

«Бум! Бум!»

Эннилин припарковала спидер и потянулась к откидному сиденью. Это была идея Даннара: убрать часть центральной панели, чтобы можно было возить там детей — или покупки Бена, как сегодня. Когда до Эннилин дошла причина непрекращающегося шума, она едва сдержала смех.

— Ну хватит, — раздался из-за дома голос Бена, — я все понял. Ты расстроен. Теперь остановись.

«Бум!» Гора шерсти ростом с Бена попятилась, но тут же, выставив рога, снова ударила головой о стену хижины. «Бум!»

Эннилин подхватила коробку и, с трудом скрывая улыбку, оглядела хозяина жилища:

— Проблемы с местной фауной?

— Вовсе нет. А почему вы спрашиваете? — Бен схватил веревку и попытался привлечь внимание детеныша банты. Эннилин поняла, что попытки урезонить банту уже затянулись: белоснежная рубашка отшельника потемнела, а на русых волосах выступил пот. Детеныш сердито фыркнул и вернулся к своему занятию.

Эннилин указала на веревку:

— А это вам зачем?

— Подумывал о том, чтобы повеситься. — Бен в отчаянии посмотрел на гостью. — Понятия не имею, чем я его так разозлил. Обычно я лажу с животными.

— Как показывает недавний опыт Келли, животных не переделать, — заметила Эннилин, ставя коробку на землю. — Уберите веревку и дайте попробовать мне.

Бен равнодушно махнул рукой:

— Прошу.

Гостья стянула перчатки и подступила к массивной туше зверя.

— Ухаживать за животными — совсем не то же самое, что воспитывать детей. Дети, как правило, понятия не имеют, чего хотят, но хотят они этого здесь и сейчас. А вот животные обычно знают, что им нужно. Взять хотя бы этого малыша. — Она указала на детеныша банты. — Он думает, что хижина — это его мама.

— Его мама?!

— Ага.

Почувствовав горячее дыхание бантенка, Эннилин нежно коснулась его мордочки. Детеныш нетерпеливо потоптался на месте.

— Мамаша, скорее всего, где-то глубоко в пустошах.

— Он не может ее найти?

— Будь у вас на лице столько волос, вы бы тоже заблудились. Для бантенка все, что больше его повседневной пищи, считается мамой.

— Хорошее правило. — Бен скрестил на груди руки и озабоченно посмотрел на гостью, ставшую между детенышем и хижиной. — И что же нам… то есть что же мне делать?

— Ш-ш-ш… — Она провела пальцами по голове животного, чтобы нащупать глубоко запрятанные в шерсти веки. Наклонившись, она уткнулась в его мордочку. Бантенок успокоился, и Эннилин прошептала:

— Вам — смотреть, как я направлю его в другую сторону.

Бен отступил, позволив гостье надавить бантенку на рога. Животное весило примерно на тонну больше, и тем не менее оно послушно попятилось вниз по склону. У подножия холма Эннилин развернула его и размашисто шлепнула. Тряхнув длинной лохматой шерстью, бантенок засеменил прочь.

— Он там не умрет?

— Нет. — Гостья достала платок и принялась вытирать руки. — Он недолго будет один. Если не найдет свое стадо, его приютит какой-нибудь тускен.

Отшельник кивнул:

— Примите благодарность от лица моей хижины. Я пытался… гм, успокоить его.

— Все в порядке. Скорее всего, он впервые встретил человека.

Эннилин уловила на губах Бена намек на улыбку, но он тут же развернулся и зашагал обратно к дому.

В магазине он явно выглядел счастливее, тогда как здесь казался чем-то удрученным. «То еще, должно быть, удовольствие — жить в одиночку в такой глуши».

Бен повернулся к ней:

— Зачем вы приехали, Эннилин?

— Спецдоставка. — Идя рядом, она указала на коробку с покупками. — Обычно местные воришки спешат смыться с товаром, не заплатив. Вы — единственный человек на моей памяти, кто заплатил и не забрал вещи.

— В таком случае я очень плохой вор. — Бен передвинул ведро в сомнительную тень от влагоуловителя и почесал голову. — Приношу извинения за доставленные неудобства. Надеюсь, я не причинил никакого ущерба…

— Это я должна извиняться. Обычно в моем магазине с покупателями обращаются куда дружелюбнее, — ответила гостья. — Когда вы так и не вернулись, я подумала, что они вас отпугнули.

— А… — Хозяин жилища огляделся по сторонам. — Нет, я просто занят был.

Эта сторона дома чем-то напомнила Эннилин джавскую барахолку — тут и там груды всевозможной рухляди, засыпаемой песком. А в стене зиял дверной проем, хотя самой двери не было. Вместо нее вход заслоняла купленная у нее занавеска из мешковины.

— Предыдущие жильцы тут многое не доделали, — сообщил Бен.

— И съехали они достаточно давно, судя по всему.

— Да. Я планировал построить собственный дом, но это оказалось сложнее, чем я предполагал, — ответил хозяин. — Впрочем, здесь хватает заброшенных зданий.

— Вам следует хотя бы дверь поставить.

Похоже, Бена ее слова развеселили:

— Вы пытаетесь продать мне что-то еще?

— Нет, всего лишь тревожусь, как бы вы не замерзли однажды ночью. На самом деле большую часть этого хлама следует хранить внутри. — Эннилин шагнула к небольшому загону для эопи. — И вам стоит соорудить навес над кормушкой, иначе корм изжарится за час.

— Эопи разве не все равно?

— Ей — да, а вот вам — нет, если хотите задержаться надолго в ее обществе.

— А-а. — Бен приподнял голову. — А я как раз повесил брезент над моими трубколистами.

— Нет, им нужно дышать. Суше, чем сейчас, они уже не станут.

— Тогда все приходит в равновесие, — резюмировал он, сдергивая парусину, которой были укрыты занесенные песком посадки. — Я опасался песчаной бури.

— Значит, вы уже знавали наши бури. Любой, кто знавал, будет бояться. Но сегодня бури не случится. Можно начинать беспокоиться, когда зароятся каменные шершни. Они точнее любого прогноза погоды.

Бен кивнул:

— Доставка на дом и прогноз погоды. У вас просто замечательный сервис!

— Только так я и поддерживаю свою монополию. Сохраняю клиентам жизнь. — Она указала на откинутый капюшон Бена. — Например, если хотите работать на солнцепеке, голову стоит начинать прятать еще до полудня.

Отшельник рассмеялся:

— Знаете, я ведь как-то выживал до вашего появления. — Тем не менее он послушно набросил капюшон на голову.

Эннилин улыбнулась:

— Просто о вас забочусь. Вы когда-нибудь слышали о Джеллионе Бруне?

— Нет.

— Неудивительно. — Она сняла с перевязи флягу и предложила хозяину. Тот отказался, а вот сама Эннилин сделала жадный глоток. — Брун был великим голоактером во времена моего детства. Мама его просто обожала. Говорят, он приехал в Мос-Эспа для съемок какого-то фильма о гонках и влюбился в пустыню. Он вырос в полном достатке, и тут он видит Джандлендские пустоши и становится ими одержим.

Она оглядела каменистые холмы и фыркнула:

— И что в них такого, понять не могу!

— Продолжайте, прошу вас.

— Брун прикупил здесь какую-то свалку — без обид — и заявил, что хочет собрать материал для собственной картины, пустынного эпика. И рванул в пустоши.

— И с тех пор его никто не видел?

— И да и нет.

— Как так?

— Он выжил. Объявился в Бестине полгода спустя. Выглядел на двадцать лет старше. Солнца и ветер изрядно его потрепали — будто лицо ему обработали плазменной горелкой. Собственный агент Бруна не узнал, а студия отказалась вести с ним дела.

Эннилин указала на эопи. Животное мирно жевало, сунув голову под навес, который теперь прикрывал кормушку.

— Берите пример с Рух. Не снимайте капюшон, или высохнете на солнцах, будто мешок с горр-пшеном.

Воцарилось молчание. Наконец Бен подхватил свои покупки и зашагал к дому.

— Так вы актер? — крикнула она ему вслед.

Бен рассмеялся:

— Нет.

— И не рисуете местные пейзажи? Не пишете книги о жизни в пустыне?

— Нет, вообще не пишу. — Бен отдернул занавеску лишь на миг, чтобы положить коробку, так что Эннилин не успела ничего толком разглядеть. — Мне, в общем-то, не о чем рассказывать. Я никому не интересен, разве что заблудшим бантам.

— О да.

— Спасибо за доставку. Больше я не причиню вам хлопот. — Бен развернулся лицом ко двору, заваленному хламом. — Теперь прошу меня извинить. У меня полно дел.

— Надолго здесь останетесь?

Бен замер и пристально посмотрел на гостью. В этом взгляде читалось вежливое, но твердое пожелание счастливого пути.

Эннилин зашагала обратно к спидеру:

— Ну что ж, вы знаете, где запастись необходимым. Да, чуть не забыла… Через четыре дня в Мос-Эспа большие гонки. Если соберетесь за покупками и не хотите, чтобы вокруг околачивались всякие идиоты, не упустите свой шанс. — Она устремила на него проницательный взгляд. — Мы все зависим друг от друга. В одиночку здесь долго не протянешь.

На лице Бена мелькнула тень улыбки:

— Вас послушать, так любой на моем попечении будет мертв, не пройдет и пяти минут.

— Посмотрим, — ответила она, поворачиваясь к спидеру. — До встречи.

«Если Бен от кого-то скрывается, ему это явно в новинку», — подумала Эннилин, садясь за руль. Она много лет провела за прилавком, и не раз ей попадались клиенты-беглецы — от супругов ли, республиканского правосудия или хаттов. А один даже пытался убежать от странствующего цирка. И Энни заметила одну закономерность: там, где все друг друга знают, чем незаметнее кто-то пытается стать, тем больше подозрений вызывает у соседей. Окружающим надо навесить на тебя ярлык — только после этого они успокаиваются и оставляют тебя в покое. Сама Эннилин шутила, что, когда дети наконец доведут ее до ручки, она сбежит в холмы и местные прозовут ее чокнутой дамочкой, которая варит майноков на обед.

Возможно, однажды Бен и сам это поймет, подумала она, заводя мотор. Пока что не привлекать к себе внимание у него выходило из рук вон плохо. У него был… печальный взгляд — всякий раз, когда он думал, что на него никто не смотрит. За таким взглядом просто обязана крыться история.

Лендспидер рванул с места. Объехав скалу, Эннилин оглянулась: Бен во все глаза смотрел на солнца… вновь откинув капюшон.

Странно.

Когда она подъехала к Наделу, там уже было не протолкнуться от работяг Голта, вернувшихся с полей. Был там и Джейб, который уже возвратился из Бестина. На вошедшую мать он даже не взглянул.

Эннилин подошла к бочонку, чтобы наполнить из крана опустевшую фляжку. Рядом, держа по подносу в каждой руке, притормозила Келли.

— А где же свежие, сочные плоды?

— Ты мой плод, — ответила мать, взяв курс на заднюю комнату. — Кто-нибудь меня спрашивал?

— Да. Твоя дочь. Она хочет знать, что сказал Бен.

— Поблагодарил за заботу.

Келли в нетерпении закатила глаза:

— Она хочет знать, что сказал Бен про нее.

Надев фартук, Эннилин вернулась и пристально посмотрела на дочь:

— Он сказал, что очень рад тому, что у меня такая хорошая, преданная и работящая дочурка… которая не лезет не в свое дело.

Келли ругнулась, но Эннилин не стала ее отчитывать. Заметив, что Ульбрек по-прежнему вещает за своим столом, хозяйка подошла и, смахнув крошки, спросила:

— Итак, Уайл, на чем мы остановились?

Дорога к поселению и обратно отняла все силы. Колдунья умчалась перед самым полуднем, и пришлось бежать со всех ног к банте, чтобы поспеть за ней. Но было ясно как день, что А’Ярк даже верхом не сможет тягаться в скорости с лендспидером. Впрочем, маршрут Колдуньи совпадал с направлением, в котором несколькими днями ранее отбыл ее мохнолицый спаситель. Логично было предположить, что она отправилась повидаться с ним. Возможно, их все-таки связывали супружеские узы.

Новое полезное знание, которым А’Ярк поделится с остальными по возвращении в Столпы. У тускенов не было военных советов — не в обычае песчаных людей совещаться и обсуждать. Тускены настолько прямолинейны и схожи в мышлении, что долгих разговоров и не требовалось. Все племя действовало как единое целое. Слова нужны были лишь для того, чтобы известить клан о военной цели — а дальше каждый знал, что делать.

Но в тенях за скалами таился сюрприз — совещание было уже в разгаре. Племя не стало дожидаться своего вождя.

Басовитое ворчание Гр’Карра, самого старшего из уцелевших членов племени, было трудно не узнать.

— Знаки благоприятные, — вещал старый воин, придерживая стоявшего тут же детеныша банты за рог. — Добыча сама идет к нам в руки. Время настало.

— Чья это банта? — Старики разом повернули головы, увидев, как А’Ярк врывается в их круг. — И кто дал вам право говорить без меня?

— Я! — рявкнул еще один тускен, Х’Раак. Огромный воин только недавно присоединился к ним — он был последним уцелевшим воином из другого племени. — Нам не нужны твои слова, чтобы знать, что делать!

Не было смысла слушать этого выскочку. Х’Раак был убежден, что его рост и сила говорят сами за себя, и А’Ярк для него — никто. Какая глупость. Тот рососпинник, на котором ехала Колдунья, тоже был велик, но все равно угодил к сарлакку на обед. Иногда лучше затаиться и ждать.

— Детеныш. Как он здесь оказался?

Старый Гр’Карр потеребил шерсть бантенка:

— Его следует отдать твоему сыну, о вождь. А’Дин теперь тускен.

— Нет. Только не эту банту.

С детенышем, очевидно, было что-то не так. Некоторые верили, что тускен един со своей бантой, но только не А’Ярк. Однако воин, который не понимает своего зверя, долго не протянет.

Детеныш занервничал и попятился, почувствовав приближение предводителя тускенов. Было в нем что-то знакомое. «Нет, вовсе не в нем», — тут же пришло на ум, стоило прикоснуться к банте и сжать в ладони ее шерсть. Зверь заскулил, но не сдвинулся с места.

— Его касалась Колдунья, — запах женщины ощущался столь же явно, как и в тот день на изрытой земле.

По толпе прокатился ропот.

— Тогда он должен умереть, — взревел Х’Раак, занося гадерффай.

— Нет! — Пришлось даже заслонить детеныша от воинов. — Колдунья прикоснулась к банте сегодня. Возможно, теперь между ними связь.

От этих слов соплеменники потеряли спокойствие.

— Тускенская связь? — сбивчиво вопросил Гр’Карр.

— Колдунья ездила на рососпиннике. Теперь он мертв. Возможно, она пришла сюда в поисках нового зверя. Возможно, Колдунья мыслит как мы.

— Хватит! — воскликнул Х’Раак, гневно потрясая оружием. — Довольно этих глупостей. Мы должны ехать. А’Ярк говорит, что на нас напали обитатели этого поселения! Их дома нужно разрушить, а Колдунью — убить!

— Нет. — (Детеныш ощутил, как А’Ярк тихонько толкает его в спину, и покинул круг.) — Мы должны убить Улыбчивого, того, кто возглавляет ополченцев. Мохнолицего, если он появится. Но если Колдунья уважает бант, возможно, она не поселенец. Возможно, она станет нашей.

Собравшиеся зашумели пуще прежнего.

— Станет нашей? — засмеялся Х’Раак.

— Колдунья обладает большой силой. Быть может, у нее сердце тускена. Многие ли поселенцы постигли путь банты? — Взгляд вождя был устремлен на север сквозь каменные столбы. — Если больше никто в поселении не обладает подобным могуществом, мы захватим ее в плен. Если она познает наши обычаи, она будет жить. Если нет, мы узнаем ее секреты… так или иначе. А потом она умрет.

— Ты ошибаешься! — Голос могучего Х’Раака был подобен раскату грома. — Ты думаешь об иноземце, что когда-то присоединился к твоему клану. Это было давно. Иноземец мертв. Чужие боги его не спасли.

— Все боги небезгрешны, — был ему ответ. — Тень неудачи преследует каждое живое существо. Боги ничем не отличаются от нас.

— Ты нам не вождь! — сочась презрением, заявил Х’Раак. Его руки обхватили оружие, и он навис, как утес.

«Довольно». Прохладный презрительный взгляд — вот и все, что заслуживал соперник.

— А’Дин!

Отпрыск появился из пещер, где дети разделывали тушу на обед:

— Да, почтенный предок?

— Ты прошел испытание, сын?

— Я теперь тускен! — Юнец вознес над головой руки в обмотках и гордо потряс гадерффаем.

— Хорошо. — Резкий тычок в горло — и миг спустя из глотки Х’Раака уже торчит рукоять ножа.

Огромный тускен уронил свой гадерффай и, хрипя, попятился от вождя, нанесшего удар. Но получил еще один — ногой в пах — и повалился с ног. Еще мгновение — и все собравшиеся увидели, как А’Ярк возвышается над трупом, сжимая в руке почерневший клинок.

Бросив взгляд на тело, Гр’Карр озабоченно произнес:

— Мы не можем жертвовать воинами, А’Ярк.

— Один воин умер, другой родился. Равновесие соблюдено. А’Дин, тебе понадобится банта. Забери зверя Х’Раака.

Старый тускен попытался возразить:

— Но банта должна умереть вместе с наездником. Такова традиция…

— Многие традиции умирают, — был ему ответ, и окутавшая Столпы темнота скрыла вождя племени.

Спускалась ночь. Нужно было многое обдумать.

МЕДИТАЦИЯ

Доброе утро, Квай-Гон.

Здесь стоит такая тишина. В любое время суток. Я знаю, что на этой планете меняются времена года, но до сих пор не пойму, какое сейчас на дворе. И такой покой вокруг.

Знаете, нас учили находить покой даже в самых шумных местах. Корусант бурлил жизнью, но даже там мы медитировали без каких-либо затруднений. По сравнению с ним Татуин должен быть просто идеален для медитаций.

Не могу объяснить, почему это не так.

Вы бы сказали, что проблема кроется не в месте, а в человеке. Не знаю, смогу ли я что-нибудь с этим поделать. Вряд ли через полгода я стану беспокоиться меньше. Или даже через шесть лет — или сколько пройдет, прежде чем в Галактику вернется надежда. Вряд ли мои друзья чудесным образом восстанут из могилы. И сомневаюсь, что когда-нибудь буду спокойно вспоминать то, что сделал с бедным Энакином. Сомневаюсь, что…

Нет.

Нет, нет. Простите. Не хочу сейчас говорить об этом.

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Республика простояла тысячу поколений. Она была ярчайшим центром Вселенной и несла свет в души всех, кто жил на окраинах. Республика переживала взлеты и падения, справлялась с захватчиками и угнетателями. Отражала атаки кочевников в доспехах и сумасшедших культистов. Случалось, она даже поворачивалась спиной к остальной Галактике, переживая темные века страха и свирепого мора. Но свет всегда возвращался.

Несколько недель назад кто-то из покупателей поведал Эннилин, что в Республику вновь пришли перемены. Новость не потрясла Эннилин. Для нее центром Вселенной был Мос-Айсли, крупный космопорт далеко на востоке. По сравнению с этим шумным мегаполисом столица планеты, Бестин, была просто деревней. Эннилин нравилось бывать в Мос-Айсли, несмотря на его заслуженную репутацию прибежища порока. И в тихие деньки, подобные этому, она находила какой-нибудь предлог, чтобы сорваться туда.

Но сегодня и Джейб, и Келли умотали в Мос-Эспа. Как и практически все остальные. Гонкам «Бег кометы», конечно, далеко было до «Бунта Ив Классик», но опустошили они Пикковый оазис не хуже мора. Глоумер закрыл гаражи и уехал вместе со своими работягами. Независимые механики, которые в иной раз не преминули бы нажиться на отсутствии конкурента, рванули вместе с ним. Келли отдала напрокат половину своей живности тем, кто собрался поглазеть на гонки. И само собой, Оррин дал своим работникам выходной, хотя те и без того проводили в Наделе столько времени, что вряд ли чувствовали разницу между будним днем и выходным. Даннар всегда порицал эту черту своего лучшего друга, — по его словам, Оррин вечно путал популярность с выгодой. Да, он много зарабатывал, но и тратил немало на то, чтобы казаться значимой личностью.

Эннилин никогда не допустит подобной ошибки. Она даже не подумала о том, чтобы закрыть магазинчик. Когда гуляки вернутся, они будут в настроении потратиться, и неважно, выиграли их ставки или нет. Вечера после гонок — самое выгодное время в году. Еще до закрытия она покроет издержки за предыдущий месяц.

Но сами дни гонок были спокойными. Эннилин позавтракала вместе с Лили — для разнообразия она расположилась за столом. После этого зелтронка отправилась домой, где намеревалась предаться блаженному сибаритству до самого вечера, пока ее семья не вернется с гонок. Энни предоставила старому Ульбреку неограниченный доступ к запасам вяленой бантятины и выдала инструкции на случай визита Эрбали Нап’ти: попросила передать старой никто, что хозяйка магазина съехала на Гептуин. Наконец она поставила перед Бомером полный кувшин кафа, надела шляпу с широкими полями, взяла сумку и улизнула во двор.

Там она расстелила одеяло в тени громадного влагоуловителя, опустилась на землю и прислонилась спиной к холодному основанию башенки. Эннилин ощущала каждое дуновение прохладного воздуха, исходящего от компрессора. Положив на колени инфопланшет, она принялась разглядывать изображения и мечтать. В считаные секунды она переносилась на побережье Барунды, где все просто изобиловало жизнью. На коралловые рифы Аквилариса, где любого рыбака ждали богатые уловы. Или на Золотые пляжи Кореллии… да куда угодно.

Планшет был старый, и она не брала его в руки уже много лет. Эннилин задумчиво листала картинки. Еще больше далеких мест… отдаленных как в пространстве, так и во времени. Голопередатчик устройства давно не работал, да и не нужен был. Эту коллекцию снимков собирала еще совсем юная девушка — список мест, где ей хотелось бы, но не суждено побывать. Нет, сами миры никуда не делись, и Эннилин сомневалась, что кто-либо, даже канцлер Палпа-как-его-там, способен уничтожить целую планету. Но даже если очень сильно захотеть, ей никогда не попасть туда.

Эннилин захватила инфопланшет, чтобы освежить воспоминания об этих далеких уголках. Бен заставил ее вновь задуматься о Галактике… Много повидавшие на своем веку гости всегда пробуждали в ней такое желание. Она надеялась расспросить его, бывал ли он хотя бы на одной из этих планет. Но утро уже переходило в день, а Бен так и не появился.

Глупо надеяться, что он придет. Бен уже купил все, что хотел, и запасов ему должно хватить на несколько недель. А может, он просто забыл, что сегодня гонки. А то и вовсе сам на них поехал.

Она отогнала эту мысль. В таком случае Бен ничем не отличался бы от местных, а до сих пор он не проявлял ни малейшего сходства. Но Эннилин призналась себе, что понятия не имеет, как поступит Бен. Она в очередной раз мысленно подсчитала, сколько времени уйдет на путь от его хижины до магазина верхом на эопи. Почему он не купит себе лендспидер? Еще одна загадка… Но только подобные головоломки позволяли отличать один день в Наделе от другого.

К несчастью, она была обречена гадать вечно — множества деталей не хватало.

Обречена. Да, это был подходящий инфопланшет для подобных мыслей. Эннилин открыла другой документ и принялась читать. Она написала это письмо так давно, что казалось, будто эти строчки вывел кто-то другой.

«Меня зовут Эннилин Тейни, и я хотела бы рассказать о себе…»

Она не звалась Эннилин Тейни вот уже почти двадцать лет. Столько же прошло с тех пор, как она писала что-либо, кроме счетов. И то, что она читала сейчас, только усиливало ее тоску. Слова были написаны ребенком и о ребенке. Или, точнее, о взрослом человеке, которым она так никогда и не стала.

С каждой строчкой Эннилин испытывала все большую досаду, пока наконец ее терпение не лопнуло. Она встала и, повернувшись к барханам, которые намело за влагоуловителем, со всего размаху зашвырнула устройство вдаль. Планшет завертелся, будто диск, и исчез за ближайшей дюной.

Эннилин снова опустилась на одеяло. Она испытывала удовлетворение и одновременно стыд. Планшет действительно был старый, им редко кто пользовался… а его содержимое и вовсе было бесполезно. Пускай достается джавам.

Внезапно она поняла, что так и не услышала, как он шлепнулся в песок.

— Ничего не теряли? — донесся голос Бена. Он стоял на гребне дюны, набросив капюшон и держа под уздцы эопи, а оба солнца нещадно палили сверху. В руке он сжимал планшет.

Эннилин попыталась встать, но запуталась в одеяле.

— Извините, — произнесла она, быстро выпрямляясь. — Надеюсь, я в вас не попала.

Гость изумленно уставился на планшет:

— Устаревшая модель?

— Устаревшая жизнь, — улыбнулась Эннилин. — У меня в продаже есть десятки моделей получше.

— Боюсь, мне они ни к чему, — вежливо улыбнулся Бен, уйдя с солнцепека в тень влагоуловителя. Он взглянул на экран, и увиденное заставило его всмотреться еще раз, более внимательно. Он пробежал взглядом по строчкам.

— Образовательные возможности… другие планеты… собеседование… — Широко распахнув глаза, он уставился на Эннилин: — Это же заявка на поступление в университет!

Та покраснела:

— Взгляните на дату.

— О… — Бен сощурился. — Более двадцати лет назад.

— Я написала ее после того, как отец потерял почти все свои владения и мне пришлось устроиться к Даннару. Тогда я еще мечтала работать с животными.

— «Зоологическая экспедиция, организованная Алдераанским университетом, — прочитал Бен вслух, — посетит десять планет в рамках двухлетней экзобиологической программы». — Он поднял взгляд. — Звучит неплохо.

— Смотря для кого. — Эннилин сняла шляпу и пропустила прядку сквозь пальцы. — Двадцать лет назад — возможно.

Бен углубился в чтение.

— Даже не знаю… Похоже, этой программе не одна сотня лет. — Он взглянул на нее. — Уверен, они все еще снаряжают экспедиции…

Эннилин скорчила гримасу. Нет, она не хочет об этом вспоминать — особенно в его присутствии.

Почувствовав ее неловкость, Бен выключил планшет и протянул хозяйке:

— Разве он вам не нужен?

— Я выбросила его. — Она сменила тему. — Что привело вас… тебя… в наши края?

Бен опустил руку, выпрямился и откашлялся:

— Честно говоря, я пришел выпить.

Брови Эннилин поползли вверх.

— В самом деле?

— Да. У меня проблемы с починкой старого влагоуловителя. А тут я как-то повстречал Оррина Голта, и он угостил меня: вкуснее воды я еще не пробовал. И я подумал…

Она улыбнулась:

— Нальем, мой друг, нальем. Но сначала надо отведать вот этого.

И взяла гостя за руку.

Прикосновение его озадачило, но когда Эннилин указала Бену на влагоуловитель, тот понял, чего она хочет. В замке панели с настройками торчал ключ.

— Ага, — произнес он, наблюдая, как хозяйка открывает панель. — Это один из Орриновых… как он их называет? «Преторминов»?

— Да, — ответила Эннилин, поворачивая кран. — И он принадлежит не Оррину. Это мой. Даннар первым установил в оазисе GX-9 — незадолго до смерти. Ваша фляга, сэр?

Бен подал флягу, а потом внимательно смотрел за тем, как она наполняется. Подобрался, прежде чем сделать глоток. И все равно ахнул.

— Потрясающе, — выдал он, протирая рукой заледеневшие губы. — Это даже вкуснее, чем вода Оррина, — если такое вообще возможно.

— Благодари моего мужа.

Бен завернул флягу:

— Я думал, что он умер.

— Умер. — Эннилин указала на огоньки, которые перемигивались на открытой панели. — Даннар настроил его всего раз, давным-давно. Так, наугад. И получил такую же воду, как ты сейчас выпил. Мы никогда не меняли настроек. Оррин пытается повторить их по всей долине.

— Он позаимствовал идею и развил ее.

— Вроде того. — Она указала на магазин. — Даннар не возражал. У нас хватало забот и помимо фермерства. Знаешь поговорку — «не рой сокровища, продавай лопаты»?

Хозяйка внезапно поникла.

— Пожалуй, я слишком отвлеклась. — Она поманила Рух. — Пойдем, девочка, накормим и напоим тебя.

Эопи послушно потрусила к ней. Понаблюдав за ними, Бен подобрал одеяло.

— Сожалею, что разбередил старые раны, — покаялся он, следуя за Эннилин. — Оррин сказал, что Даннар остановился помочь кому-то в пустыне.

— Да, он был такой, — кивнула собеседница, ведя Рух на скотный двор. Она наклонилась, чтобы привязать животное, да так и осталась стоять, поглощенная какой-то мыслью.

Бен молча наблюдал за ней.

— Минутку, — произнес он. — Он умер не просто восемь лет назад. — Уставился на нее. — А ровно восемь лет назад.

— Ты очень догадлив. — Эннилин тоже пристально посмотрела на гостя. — Один из местных участвовал в «Беге кометы». Мы собирались устроить настоящий праздник. Даннар поехал в Мос-Айсли прикупить яств. — Она покачала головой. — Это просто нелепо, правда? Посылаешь кого-то за флик-угрями, а он так и не возвращается домой.

Бен уважительно отступил назад:

— Мне жаль, Эннилин. Не буду говорить, что понимаю ваши чувства. Каждая трагедия отличается от других, это личное горе. Но можно ведь найти утешение в том, что он совершил бескорыстный поступок…

— В том-то и дело, Бен. — Глаза женщины блестели от слез. — Пожалуйста, приноси себя в жертву, когда ты больше никому не нужен. Даннар принадлежал нам… и мы никогда не давали ему разрешения умереть.

Она нахмурила лоб и потуже затянула узел на поводьях.

Бен казался ошеломленным. Заметив это, хозяйка выпрямилась и слабо улыбнулась. Расстроенный покупатель — плохой покупатель.

— Прошу прощения. Это все из-за даты.

— Я могу уйти, если я некстати…

— Нет-нет, — остановила его Эннилин, забирая одеяло. — Обычно в годовщину я весь день одна. Думала, так лучше. — «И все же я позвала тебя», — мысленно добавила она. — Возможно, пора изменить этой привычке.

Какое-то время Бен безмолвно изучал ее, а затем его взгляд просветлел и на губах заиграла понимающая улыбка.

— А почему бы и нет? Нам обоим не повредит на день изменить свой распорядок.

— У тебя есть распорядок? — Эннилин рассмеялась. — А я даже не знаю, чем ты занимаешься.

— Решаю проблемы. — Он подтолкнул хозяйку к боковому входу в магазин. — И для решения этой проблемы я предлагаю стратегию взаимного отвлечения. Вы прочтете мне курс по флоре и фауне Татуина. За завтраком. Я как раз знаю одно местечко неподалеку. Мне о нем столько рассказывали!

— Будет лучше, если мне не придется готовить.

Он придержал дверь:

— Нет причин беспокоиться. Я творю настоящие чудеса с аварийными пайками.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Что ж, одно мы узнали точно, Бен. Кем бы ты ни работал прежде — ты определенно не повар. Но попытка не пытка.

— Я не пытался, я делал, — ответил гость с усмешкой, собирая тарелки. — Просто получилось не очень… У меня есть друг, который весьма щепетилен, когда речь заходит о попытках. — Его взгляд, полный сожаления, упал на остатки блюда на тарелке. — Обычно гартровые омлеты бывают куда вкуснее.

— Этот был не так уж плох, — засмеялась Эннилин.

— А еще у меня есть друг, который держит закусочную, — продолжил новый знакомый, исчезая в нише. — Он уволил бы меня без выходного пособия. — Тарелки загремели.

Эннилин качнулась назад в кресле и снова рассмеялась. Что же, как бы там ни было, у Бена есть друзья. И это неудивительно. Он вел себя сдержанно, но копни чуть глубже — и обнаружишь, что он подходит ко всему с заразительным энтузиазмом. На завтрак ушло полтора часа времени — они долго перебирали товары на полках, пытаясь подобрать продукты, и в итоге накрыли целых два стола. Гость внимательно слушал ее рассказы о жизни на ранчо и в оазисе, а теперь принялся мыть посуду.

И такой человек жил один-одинешенек?

— Не горюй, — посоветовала она, когда тот закончил. — У нас просто не нашлось всех нужных продуктов.

— Да нет, почти все было, — ответил он, вытирая руки полотенцем. — По сравнению с другими окрестными лавками этот магазин — что супермаркет на Корусанте.

— Ты там бывал?

Бен смотрел на нее еще долю секунды — а потом перевел взгляд на старого Ульбрека, который недовольно фыркнул. Он уже несколько часов кряду восседал в кресле, громко похрюкивая, после того как досыта наелся вяленого мяса. Эннилин шутила, что Магда Ульбрек или его лечащий врач вот-вот пришлют за ним охотника за головами. Бен в ответ рассмеялся, но женщина заметила на его лице тень тревоги. Поначалу она готова была поклясться, что старый фермер узнал Бена при первой встрече. Но затем Ульбрек явно отмел эту мысль и перестал обращать на приезжего всякое внимание.

Какая удача для Бена, подумала тогда Эннилин: по мнению старика, любой незнакомец либо собирается его ограбить, либо просто обязан выслушивать его бесконечные рассказы.

— Он выглядит довольным, — заметил Бен, кивнув в сторону Ульбрека.

— А я буду довольна, когда он заснет, — ответила хозяйка, вставая. — И ты увиливаешь от ответа.

— От какого ответа?

— Ты опять переменил тему. За завтраком говорила одна я, а ты не вставил и полслова.

— Гость должен быть учтивым, — возразил приезжий.

— Послушай, тебя точно не разыскивают? Никто на Дуро не объявлял награду за твою голову — скажем, за контрабанду омлетами?

— Нет, не думаю, — отшутился гость, облокотившись на стойку. Он огляделся, будто запоминая обстановку. — Пожалуй, сейчас… я просто созерцаю. И здесь достаточно мирно и спокойно, чтобы я мог этим заниматься. — Он подошел к окну, выходящему на стойла.

— И как, много уже увидел?

— На первый взгляд здесь нет ничего особенного, — ответил Бен. — Но того, что есть, в достатке.

Эннилин уловила нотку неуверенности в его голосе — будто Бен еще не понял, нравится ему на Татуине или нет.

Он повернулся к ней:

— Прости — я не хотел обидеть твою родину. У меня и в мыслях не было судить о целом по его части. — Бен снова принялся собирать посуду.

— Нет, ты совершенно прав, что судишь о Татуине по одной его части, — сказала Эннилин, оглядывая свое хозяйство. — Песчинки, поселения, поселенцы — мы все крайне мало отличаемся друг от друга. Так всегда было, и никогда не будет иначе.

— Я стараюсь избегать слов «всегда» и «никогда», — возразил Бен, принимаясь вытирать уже вымытую тарелку полотенцем. Он заговорил со всей серьезностью: — То, что казалось постоянным, незыблемым, порой быстро меняется, да так, что не узнать. И часто не к лучшему.

Она пристально посмотрела на гостя. Что же, он мягок внешне, а внутри тревога? Многие ее знакомые были устроены иначе — приходилось терпеть, пока через слои грубости проступит доброта, если она вообще имелась. Может, в этом и заключался секрет его характера.

— С тобой что-то произошло, так ведь, Бен?

— Нет, — ответил он, разглядывая тарелку. И чуть слышно добавил: — Не со мной.

Он вдруг отвернулся и принялся протирать столы. Бомера, сидевшего неподвижно за столиком наедине со своей кружкой, он обошел, стараясь не беспокоить.

— Уж он-то знает, что такое — наблюдать, — просияв, сказал Бен восхищенно.

Бомер не шелохнулся. Его взгляд был по-прежнему устремлен в кружку, из которой шел пар.

— Интересно, что он там видит, — проронила Эннилин. — И зачем, в сущности, приходит сюда что ни день? — Порой она гадала, что за горесть обрушилась на родианца.

— Ты говоришь на родианском? — уточнил Бен.

— А сам он на нем говорит? Столько лет прошло, а я о нем ничего не знаю и не ведаю. — Хозяйка приподняла бровь. — И не только о нем.

Бен поглядел на стенной хронометр.

— Что же, мне пора расплатиться за канистру воды и бежать, — сказал он. — Твои болельщики скоро вернутся.

Он направился к груде прозрачных контейнеров в углу. Выбрав один и отставив его в сторону, гость повернулся и выудил горстку кредитов из глубин плаща.

— Подожди-ка, — сказала вдруг Эннилин, пока он отсчитывал нужную сумму. Она направилась к двери в гараж. — Давай встретимся снаружи.

Удивленный Бен поднял голову:

— Мне действительно уже пора.

— Не спеши, все успеется. Я мигом.

Бен мялся на крыльце магазина с бутылью в руке. Дверь гаража растворилась, и оттуда выехал старый спидер Х-31. Подрулив к гостю, Эннилин остановилась и вылезла наружу.

— Еще пару часов никого не будет, — сообщила она, протягивая руку к баклажке с водой. — Я тебя отвезу.

— Что ты, не нужно!

— Все будет отлично, — возразила хозяйка, приподнявшись. — Мы сейчас заскочим в стойла и посадим Рух на заднее сиденье.

— Это вообще возможно?

— Мои дети ездили сзади. Значит, диких животных возить можно.

Бен оглянулся, явно встревоженный:

— Послушай, не надо. Утро выдалось на славу — я и не знал, как мне это было нужно. Но как ты оставишь магазин без присмотра?

— Так там никого нет, кроме Ульбрека и Бомера. Думаю, они обойдутся без меня. — Эннилин излучала уверенность. Она наконец добилась того, чтобы он хоть немного оттаял, и пусть только попробует снова обратиться в камень! Она протянула руку гостю, не замечая еле слышного воя в отдалении. — Все нормально, Бен. Сбережешь немного времени. Давай поедем.

Вой стал громче — и Бен широко раскрыл глаза, внезапно переменившись в лице. Он схватил Эннилин за руку:

— Осторожно!

Она углядела лишь краем глаза, как нечто медного цвета вылетает из-за угла гаража. Возникшая из ниоткуда машина зацепила ее лендспидер, и тот завертелся на месте.

За долю секунды до этого Бен бросился на Эннилин, сбивая с ног, и оба повалились на песок. Небо над ними почернело, когда его затмило днище кренящегося Х-31. Лендспидер с грохотом воткнулся в синтекаменную стену, по которой пошла огромная трещина.

Бен осторожно откатился, и ошеломленная Эннилин привстала. Ее машина сидела на брюхе неподалеку от двери гаража. На правом борту красовалась вмятина, левый двигатель отвалился и висел. А позади Бена она наконец узрела и виновника происшедшего — красный «спортстер» Вики Голт. Весь его перед был смят, наполовину зарывшись в песок. За рулем, оцепенев, сидела сама Вика.

А на пассажирском месте — Джейб!

Эннилин вскочила, вне себя от тревоги, но, дойдя до места аварии, остановилась в недоумении. Сын смотрел на нее — и беспрерывно хихикал.

— Ма, привет! Мы дома!

Она почуяла запах дешевого лума, которым хатты поили зрителей на гонках.

— Ты что, издеваешься? — Ее взгляд переметнулся на Вику — тоже в подпитии. Эннилин перелезла через раскуроченный колпак кабины, чтобы подобраться к девице. — Вика!

Та, увидев надвигающуюся фигуру, тоже разразилась смехом:

— Маленький Джейбик цел и невредим, — пропела она сладеньким голоском. — Но кто же так ставит машину? Да еще в день гонок…

— Где твой отец?

Как по заказу, из-за угла гаража разудало вылетели еще два лендспидера. Первый — с Зеддом и Малленом — чуть не учинил вторую аварию. Второй, серебристый спидер Оррина, затормозил более аккуратно. За рулем была Келли, а Оррин переговаривался с тремя рогатыми деваронцами, уместившимися сзади. Те самые коммерсанты из Мос-Айсли, поняла Эннилин, с которыми друг ее семьи так надеялся заключить сделку.

— Мы в святом месте, дорогие гости, — долетел до нее голос Оррина, когда спидер остановился. — Отряхните песок с обуви и преклоните колена, когда мы окажемся внутри. — Выйдя из машины, он наконец узрел разбитый лендспидер и его хозяйку, которая решительно шла к нему. — Ого, — протянул фермер.

— Посмотри! — яростно прошипела она, всплескивая руками. — Посмотри, что они наделали!

Оррин подошел к «спорстеру». Вика и Джейб уже вылезли наружу и, хотя нетвердо держались на ногах, были целы и невредимы. Оглядев их, он перевел взгляд на трещину в стене гаража — и присвистнул.

— Ни дать ни взять еще один круг в Мос-Эспа, — громко сказал он.

Деваронцы рассмеялись.

Но Эннилин не была расположена веселиться:

— Твоя дочь пьяна! И она везла моего сына!

— Гонки закончились рано, — объяснил Оррин.

— И что? Это тебя извиняет?

Оррин шагнул ближе:

— Гонки остановили на середине. Две хаттские команды передрались. Зрители расстроились. — Он понизил голос, указывая на магазин: — Все сейчас захотят выпить, Энни…

— Так все уже напились — ты что, слепой? — Эннилин отвернулась. Заметив, что Джейб пытается протиснуться сквозь толпу к магазину, она закричала так, что сила ее гнева чуть не сбила мальчика с ног: — Куда пошел? Думаешь, я не вижу?

После чего вновь повернулась к Оррину. Тому было явно неудобно, что перед его состоятельными клиентами закатывают сцены. Но Эннилин было все равно.

— Оррин, Джейб еще ребенок. Я разрешила ему поехать на гонки под твоим присмотром. Хорошо же ты за ним присмотрел!

Фермер примирительно воздел руки:

— Энни, ты же знаешь, на гонках подростки всегда проходят боевое крещение. К тому же мы живем на Татуине и трудимся не покладая рук, а значит, все достаточно взрослые — даже в этом возрасте. Разве не так?

Еще никто не успел поддакнуть фермеру, когда, заглушая все остальное, раздался высокий женский голос:

— Бен! — Это Келли, отвлекшись от созерцания обломков, вдруг заметила знакомое лицо.

После аварии приезжий, о котором Эннилин успела позабыть, подошел к Джейбу, чтобы справиться о самочувствии. Юноша удостоил его хмурым взглядом, и в этом он был не одинок. Насколько радостно приветствовала его Келли, настолько же неприязненно его рассматривали Вика, Маллен и Зедд. Оррин отличился от всех.

— О, привет, Бен, — сказал он спокойно, когда прошло легкое удивление. Фермер перевел взгляд на Эннилин, приподняв бровь. — Вы давно тут уже вместе?

Приезжий сделал шаг назад, к покореженной машине:

— На самом деле я просто заехал за водой.

Раздавленная баклажка валялась неподалеку, а ее драгоценное содержимое сочилось в землю и испарялось. Оррин разглядел свою фирменную наклейку и расплылся в улыбке:

— Значит, марка тебе понравилась? — Оррин оттеснил Келли в сторону и положил руку Бену на плечо. — Это замечательно! Бен, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Фермер решительно поволок его к деваронцам, и приезжий бросил на Эннилин взгляд, полный паники. Ей только и оставалось, что пожать плечами. Никто и ничто не могло совладать с Оррином, когда на того нападал дух коммерции. И особенно — когда открывались богатые возможности для рекламы.

— Бен, это владельцы «Счастливого деспота» — гостиницы, казино и конференц-центра в Мос-Айсли. — Фермер повернулся к гостям. — Этот человек — местная знаменитость, между прочим, — проделал большой путь от пустошей, чтобы испить «Газированной-7» Голта! Не отыщешь лучше вкуса — от Татуина до Оссуса!

Бен покладисто кивал, пока деваронцы с энтузиазмом пожимали ему руку и трещали без умолку — как о своей поездке, так и о нем самом. Вопросы так и сыпались:

«Вы правда преодолели огромное расстояние только затем, чтобы купить воды?»

«Вы бы поехали за ней в Мос-Айсли?»

«Сколько вы готовы заплатить за стакан такой воды в приличном городском ресторане?»

«Правда ли, что вы спасли дочь хозяйки от стада бешеных бант, как она рассказала нам по дороге?»

Услышав последний вопрос, Эннилин воззрилась на Келли, которая тут же смущенно понурилась. Да, у дочери определенно разыгралось воображение, но, по крайней мере, она была трезва, как, впрочем, и всегда. Джейб постепенно приходил в себя, но надолго ли? Вика уже прошла внутрь.

— Бар закрыт! — закричала Эннилин.

Оррин шагнул к ней, разводя руками:

— Не надо — не так громко. Должен же я оказать гостям хороший прием, развлечь их. Гонки прервали на самом интересном месте!

— Их славно развлечет убийство — если твои детки еще хоть раз подойдут к моему сыну на расстояние ближе светового года.

Фермер стиснул ее руку:

— Я возмещу тебе за лендспидер, ты же знаешь. Глоумер все починит. Мне нужны эти партнеры. Очень-очень.

Эннилин застонала от досады:

— Хорошо. Я налью деваронцам — но только им. А теперь отпусти — нужно увести Бена прочь, а то он больше сюда ни ногой…

Она замолкла, увидев, какая гримаса застыла на лице у зажатого в кольце гостей Бена. До Оррина тоже что-то дошло:

— Что стряслось, дружище?

Приезжий глядел на магазин, сощурив глаза. Он попытался что-то сказать — но тут боковая дверь с грохотом распахнулась. Из нее вылетел Бомер с глазами навыкате — запнулся о крыльцо и упал ничком. Из его спины торчал нож.

А за ним в дверном проеме высился огромный тускен.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Они подошли к оазису с северо-востока. Путь был нелегок, но племя тщательно подготовилось. Иного подхода не существовало. Три долгих дня воины двигались кружной тропой от Столпов, останавливаясь на ночлег в легко возводимых — и столь же легко разбираемых — хижинах из холстины и костей банты.

Сами солнца и те играли немалую роль в плане. Небесных братьев преследовали неудачи, но на постоянство их передвижений по-прежнему можно было положиться. По бесовским теням мудрецы из тускенов могли с точностью определить не только время суток, но и день. Каждый год в одно и то же время А’Ярк и другие воины своими глазами наблюдали, как поселенцы, словно критли на трупный запах, вереницами тянутся на северо-запад.

Что это — ритуал? Один пытливый воин раз проследовал за «пилигримами» и привез известие о великом сборище, где поселенцы обильными возлияниями и игрищами воздавали хвалу своим обрюзгшим богам-хаттам. Отвратительная глупость, иначе не назовешь, но ведь и возможность отменная. И снова поток грузовых машин с продовольствием потянулся через пустыню на северо-запад — верный признак того, что означенный день празднеств близок. И почти некому защищать оазис.

Тускены передвигались парами, скрываясь за стенами построек — достаточно крупных, чтобы утаить передвижение большого отряда. А отряд и вправду был большим. Все воины явились на зов: и пожилые, и искалеченные, — и даже сын вождя А’Дин отправился в свой первый набег. Лишь женщины и дети остались в лагере присматривать за бантами.

С крыши сарая хорошо различались силуэты Колдуньи и Мохнолицего в главной постройке поселения. Одни, насколько можно было судить. Превосходно.

Превосходно — да не все. С северо-запада раньше срока непрошеным гостем явился лендспидер, хорошо знакомый тускенам: на нем несколько дней назад поселенцы прибыли на ферму, куда вторгся песчаный народ. Следом шли еще две машины — в том числе и начищенный до блеска лендспидер Улыбчивого. Стремительный прыжок с крыши — и А’Ярк снова на земле. Назад пути нет, время для атаки настало: на стороне тускенов все еще численное превосходство и внезапность.

Все их злейшие враги в ловушке. Ручейки воинов потекли через скотный двор к дверям построек. С губ предводителя сорвался воинственный клич. Но никаких понуканий и не требовалось. Все и так знали, что нужно делать.

Захватить Колдунью — и расправиться с остальными!

— Тускен! — Оррин выхватил бластер из наплечной кобуры. Он брал с собой оружие только затем, чтобы произвести впечатление на деваронцев-инвесторов. А сейчас он стрелял из него в дверь Надела. Разбойник с ружьем пригнулся, отступил внутрь и начал палить в ответ.

Деваронцы замерли в недоумении, вероятно решив, что этот номер входит в устроенную Оррином развлекательную программу. До них дошло только тогда, когда один из них упал, сраженный выстрелом в грудь. Фермер закричал, призывая остальных последовать его примеру и спрятаться за машиной. Справа Зедд и Маллен вытащили бластеры, слева Вика и Джейб залегли за поврежденным «спортстером». Нападение кого хочешь отрезвит. В воздухе замелькали оранжевые вспышки.

— Не стреляйте! — закричал Бен, прижавшись к стене здания у входа. Он указывал на Бомера: родианец, несмотря на лезвие в спине и пальбу над головой, скреб руками песок и пытался ползти вперед.

Оррин бросил на Бена неодобрительный взгляд. Как это, в тускена — и не стрелять?

Но приезжий уже ввязался в бой. Одним стремительным движением он сорвал с себя плащ, расправил его и швырнул к двери. Выстрелы прошили предмет гардероба в полете, а Бен поднырнул под них. Добравшись до Бомера, он схватил его и поволок за собой. Через секунду они уже приникли к синтекаменной стене слева от входа. Тускен палил не переставая, и выстрелы вспарывали землю в том месте, где только что лежал родианец.

— Не стреляй! — что есть сил завопила Эннилин, забившаяся за свой поверженный лендспидер вместе с Келли. — Там Бен!

Оррин посмотрел на нее недовольно. Вика и Джейб достали свое оружие из «спортстера» и теперь налили в кого попало. Из магазина доносился гвалт — тускен явно был не один. Прекратить огонь в такой ситуации было невозможно. Бен понимал, что он предоставлен самому себе, и старался оттащить истекающего кровью родианца подальше — к воротам ближайшего гаража.

— Там еще тускены! — надсадно закричал Маллен, указывая на юго-восток. Из-за угла магазина вынырнули аборигены с гадерффаями наперевес. Один из них приложил Зедда по ребрам. Оррин всадил в дикаря заряд из бластера и приказал Маллену и Зедду отойти назад. Песчаные люди взяли их в клещи. Они наступали как через магазин, так и с обеих сторон от него.

Маллен дополз до отца.

— «Клич»! — задыхаясь, взмолился он. — Врубай «Клич»!

— Я оставил активатор дома, — кляня себя на чем свет стоит, отозвался Оррин. — Мы ж на гонки ехали! — Фермер впился взглядом в Эннилин, прилипшую к своему Х-31. — У тебя активатор с собой?

Женщина не слышала его: улучив момент, она выудила ружье с заднего сиденья и теперь исступленно стреляла в непрошеных гостей. Оррин прокричал свой вопрос погромче. Она бросила на фермера сердитый взгляд:

— Я не ношу его с собой! Это твоя база — здесь должно быть безопасно!

Бен стремительно выскочил из гаражных ворот, куда только что затащил раненого, и с трудом затормозил позади Орринова спидера. Между выстрелами Маллен недружелюбно покосился на него.

— Лучше б ты бластер захватил! Свой не отдам! — огрызнулся он.

Бен не стал отвечать.

— Еще тускены! — закричал он вместо этого и махнул в сторону южного двора — туда, где возвышался огромный влагоуловитель. Еще одна группа аборигенов, поддерживая своих сородичей, наступала через двор.

Оррин, придя в замешательство, оглянулся. Это был Старина Первый, самый первый «Претормин» в оазисе. Тускены столпились вокруг него и молотили гадерффаями по его основанию.

Эннилин указала на вершину влагоуловителя:

— Там же «Клич»! Они хотят сломать его!

«Ну еще бы», — мрачно подумал Оррин. С помощью простейшего передатчика «Клич поселенцев» связывал фермы, платившие взнос, с их защитниками. Но была также и сирена. Как и на ферме Беззарда, она размещалась в самой высокой точке — на вершине влагоуловителя.

И там же находился передатчик.

Набег средь бела дня, а теперь еще и это. За все в ответе Красный Глаз — кто ж еще? Ушлый абориген как-то разобрался, что к чему, и теперь пытался отрезать оазис от внешнего мира.

Бен потянул Оррина за рукав:

— Гаражи пока свободны.

Фермер оглянулся. Только один бокс был открыт — тот, из которого Эннилин вывела свой лендспидер. Пришелец был прав — и что с того?

— Между магазином и гаражами есть проход! — заорал Оррин. — Если они уже в торговом зале, что помешает им добраться и дотуда? — Если тускены ломанутся со стороны гаражей — пиши пропало.

— Не знаю, — сказал Бен. — Но что-то их не пускает. И в этом наше преимущество. Нужно спасти людей.

Разумные слова. Оррин растолковал жестами двум выжившим деваронцам — оба были перепуганы до смерти, — чтобы они бежали к открытой двери гаража. Вслед за ними внутрь устремились остальные. После того как Бен помог доковылять еле живому после удара по ребрам Зедду, последними в дверях скрылись Маллен и Оррин. Их позиции тут же заняли аборигены и принялись вести огонь по гаражам из-за лендспидеров.

Оррин огляделся. Если им повезет не попасть под выстрелы тускенов, они могут добраться до коридора, ведущего в другие гаражи — в том числе те, где стоят машины «Клича поселенцев». Там будут запасы оружия и появится шанс спастись бегством: и у него, и у Эннилин имелся шифр, открывающий двери. Но Бен, склонившись над беднягой Бомером, все поглядывал на дверь, ведущую к магазину.

— Они неспроста там застряли, — изрек он.

Он словно пытался сосредоточиться. Как это возможно в принципе в такой свистопляске, оставалось для Оррина загадкой.

— А нам что с этого?

— Слушай! — посоветовал Бен.

Фермер опасливо придвинулся к двери, каждый миг ожидая, что к ним ворвется Красный Глаз со товарищи, но ничего не услышал, кроме бластерной пальбы и диких криков тускенов.

— Да что там за… — Оррин поспешно оглядел спутников. Прячась за верстаками, палили по аборигенам его дети, Зедд, Эннилин и ее отпрыски.

С кем же дрались тускены там, в баре?

— Кто-то приехал с вами из Мос-Эсна? — уточнила Эннилин, выглядывая из укрытия.

— Мы сбежали раньше всех, чтобы спокойно посидеть в питейном зале. — Оррин почесал в затылке рукояткой бластера. — У тебя были сегодня посетители?

Эннилин вдруг вспомнила.

— Бен! — взволнованно прошептала она. — Камеры наблюдения!

Взгляд того метнулся вбок. На стене был закреплен мерцающий экран, на который поступала картинка со всех камер в гаражах. Бен начал быстро переключаться от одной камеры к другой. А этот парень знает толк в охранных системах, подметил Оррин. В гаражах не наблюдалось ни одного дикаря. Как показала последняя камера, бой шел только в магазине.

— Так я и думал, — проговорил Бен, решительно поворачиваясь к остальным. Отойдя от Оррина, он взял один из больших огнетушителей Глоумера. — Держите оборону, — велел он и исчез в проходе.

У фермера отвисла челюсть. Этот человек спятил?

— Бен! — закричала Эннилин. Невзирая на выстрелы, она бросилась на пол гаража и подползла к Оррину. — У него нет оружия! — простонала она. — Пойдем за ним!

— Нет! — отрезал фермер, хватая ее за рукав. — Подожди. Смотри туда!

Женщина перевела взгляд на монитор — и замерла от удивления. На картинке с камеры, закрепленной на потолке торгового зала, они увидели, что именно задержало песчаных людей. Стеллажи с ружьями были повалены, а за ними залег старый Ульбрек — и разряжал в тускенов весь арсенал, какой попадался под руку!

— Ну надо же, — присвистнул Оррин, наводя фокус камеры на старика. — Чтоб меня приподняло да грохнуло!

— Кого грохнут, так это Ульбрека, — крикнула Эннилин. — Он так долго не продержится! — Тускены продолжали просачиваться в лавку и с главного входа, и со стороны скотного двора. Хозяйка Надела вцепилась в фермера. — Мы должны…

Неожиданно изображение на мониторе затуманилось. Видны были только бластерные вспышки, а затем и вовсе лишь всполохи света. Голубого света в дымке. Оррин покачал головой: что за бред сивой банты?

Эннилин высвободилась из его хватки и бросилась в коридор.

— Всем держать позицию! — крикнул фермер остальным. — И ждать меня!

И он тоже помчался в торговый зал. Завидев впереди Эннилин, он затормозил. Она неподвижно застыла на месте, утопая по лодыжки в оседающем облаке химического реагента. Дымка в воздухе стояла густая, но голубой огонь уже не мелькал. А посреди хаоса поваленных столиков, там, где прежде было не протолкнуться от аборигенов, стояла одинокая фигура. Бен держал руку за полой рубахи так непринужденно, будто всего лишь убирал на место свой бумажник, а вокруг было разбросано около десятка трупов песчаных людей.

Сквозь туман до Оррина и Эннилин донесся знакомый, хотя и очень слабый голос. Из-за импровизированной баррикады высунулся Уайл Ульбрек с автобластером наперевес.

— Вам крышка, подлые твари…

Бен спешно шагнул к старику, закрывая собой Эннилин и фермера:

— Все хорошо, господин Ульбрек. Это свои, — и обвел рукой поверженных аборигенов, — вы победили.

Оррин в замешательстве оглядел трупы, а затем всмотрелся в лицо Бена. Оно было непроницаемо.

— Это все Уайл?

Приезжий вдруг смутился и выдал с запинкой:

— Я увидел, что врагов много, но… — Он указал на валявшуюся рядом пустую канистру. — Их просто нужно было отвлечь, чтобы господин Ульбрек довершил начатое.

Потрясенная Эннилин уставилась на Бена, затем на Ульбрека, а после — на перевернутый вверх дном магазин.

— У меня нет слов, — выдохнула она.

Старик, покряхтывая, выбрался из-за своего самодельного укрепления.

— Я проснулся, а тут эти подвалили. — Он обвел поле боя удивленным взглядом. — Понятия не имею, как это я их всех укокошил…

— Но вы победили, — спешно вклинился Бен. — Остановили всех. В одиночку!

Оррин покачал головой. Теперь старина Ульбрек будет пересказывать эту историю до скончания веков. Он подошел ближе, чтобы помочь измученному старику встать, но получил решительный отпор.

— Пошел прочь, Голт! — ворчливо выкрикнул Уайл. Его глаза вдруг загорелись живым огнем. — И ты еще предлагал мне охрану? Да ты собственный дом защитить не можешь!

Оррин затаил дыхание. Да, это никуда не годится. Но снаружи по-прежнему продолжали стрелять, и в любую минуту могли снова нагрянуть тускены. Он подтолкнул старика поближе к центру магазина, и тот не стал возражать.

Эннилин вдруг ожила. Перепрыгивая через трупы, она ринулась к стойке.

Присев на корточки, хозяйка принялась торопливо рыться под ней.

— Что ты ищешь? — окликнул ее Бен.

— Сейф!

Оррин удивленно приподнял бровь:

— Да на кой тускенам кредиты?

Эннилин не стала отвечать. Наконец нащупав ящик за обрушившейся полкой, она сняла с крепления старый пистолет Даннара.

— Держи! — крикнула она, бросая оружие Бену.

Оррин метался от стеллажа к стеллажу, стараясь занять безопасную позицию: снаружи все еще были тускены, а химическая дымка рассеивалась и переставала служить защитой. Оказавшись рядом с Беном, Оррин увидел, что тот задумчиво рассматривает бластер.

— В твоих местах таких штуковин не водится, что ли? — съязвил фермер.

Бен открыл рог, но ответить не успел: в дверях с обеих сторон показались фигуры. Все до единого тускены были вооружены гадерффаями и бластерными ружьями. Оррин было прицелился, но Бен, положив руку на запястье фермера, сказал:

— Не нужно.

Тускены у входа расступились, кого-то пропуская. Оррин напряг зрение, пытаясь рассмотреть через дымку, кого именно. Этот тускен был ниже остальных и одет в более мешковатые одежды, а патронташа и вовсе не носил. И был у него один-единственный окуляр — слева. На месте правого поблескивал драгоценный камень.

— Красный Глаз, — сумрачно прошептал Оррин. Дело приняло серьезный оборот. Он понадеялся, что его дети уже успели скрыться.

Но предводитель тускенов даже не посмотрел на фермера. Лишь указал рукой, обмотанной полосками ткани, на Эннилин.

— Эна’грош, — прозвучал тихий голос, не такой гортанный, как был, по воспоминаниям Оррина, у других тускенов.

И остальные дикари повторили то же самое:

— Эна’грош.

— Это они про тебя, — молвил Бен.

Эннилин вышла из-за стойки с сейфом в руках.

Оррин было двинулся, чтобы остановить ее, но Бен придержал его за руку.

— Я думаю, она справится, — доверительно сказал он.

Эннилин бесстрашно встала перед тускенами и, раскрыв сейф, нажала кнопку на небольшом устройстве внутри. Оррин вмиг опознал его: это был активатор «Клича поселенцев» — и этот клич теперь летел из оазиса по радиоволнам и бил по ушам воем сирены. Целой и невредимой сирены.

Рев крайт-дракона огласил округу, и песчаные люди, пришедшие с Красным Глазом, повели себя ровно так же, как и всегда, — бросились врассыпную.

— У нас закрыто! — холодно объявила Эннилин. — Пошли вон из моего магазина!

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Вот уже второй раз за месяц тускенские воины постыдно бежали из поселения людей.

— Продорра! Продорра! — летел им вслед крик предводителя.

Подделка! Подделка!

Но все тщетно. Несмотря на все усилия вождя, нападение закончилось так же, как и недавний набег на ферму. Сколько ни увещевай их, было ясно, что А’Ярк ничего не добьется. Они знали, что ревет ненастоящий крайт-дракон. Знали, как можно убить подделку, разворотив длинного водопийцу с ревуном на верхушке. Их разумы согласились с вождем, и тела послушно последовали за ним. Но воинам не удалось добраться до сирены, и дух их оказался слаб. Даже А’Дин бежал прочь из дома Колдуньи, забыв о своем «почтенном предке».

Колдунья все еще была там, под округлой крышей, — и там же остались мертвые тела тускенов, первыми пошедших на приступ. Сколько их полегло! Может, с ними расправилась Колдунья? Ведь это было ее пристанище, и поэтому она могла призвать на помощь все свое могущество. Но численный перевес все еще оставался на стороне племени — если бы только их удалось бросить в бой!

На бархан легко взлетел А’Дин.

— Надо уходить, — заявил он прерывисто, со свистом дыша через ротовой раструб.

— Нет!

А’Дин — единственный из сыновей, кого еще не забрала смерть, — и все же как силен был порыв ударить юнца по лицу. Неужели род вождя явил на свет отъявленного труса? Немыслимо!

Нет, лучше об этом не думать.

— Верни остальных. Мы заберем то, за чем пришли, или…

Договорить не удалось — голова самопроизвольно повернулась на новый звук.

Сирена орала по-прежнему, но крайт-драконий крик теперь звучал монотонно, на одной ноте. И сквозь него пробивался рев.

— Лендспидеры! — оставалось только в сердцах сплюнуть в песок. Их приманил вой крайт-дракона или они завернули к оазису случайно? Взгляд, брошенный на юг, не добавил надежды: тускены улепетывали что есть силы, позабыв о своем предводителе и побросав все походное снаряжение.

Мальчик склонил голову, неожиданно став совсем маленьким:

— Почтенный предок! Надо уходить.

— Все мои отпрыски родились под трусливым солнцем! — был ему ответ. Ощутив родительский гнев, А'Дин посторонился. — Нужно нагнать остальных.

— Верно. Они уходят в безопасное место.

— Нет! — Трудно было в это поверить, но глупость убегающих превысила все пределы. — Нужно их догнать, потому что они движутся не туда!

Земля поплыла у Оррина под парадными ботинками. Наверху, метрах в десяти над песком, на весь оазис и его окрестности пронзительно ревела сирена «Клича». Но ни рев, ни бегущие тускены не могли отвлечь внимание фермера от горестного зрелища.

Основание Старины Первого искрило, а вся приборная панель была разнесена вдребезги. Секретная формула Даннара была утрачена безвозвратно. Конечно, Оррин с разрешения Колуэллов много раз за долгие годы копировал настройки, но влага из его «Преторминов» никогда не имела желанного вкуса. Вода из Старины Первого была единственной в своем роде. Какой-то изъян, короткое замыкание или даже особенность монтажа, о которой Даннар не рассказывал, делали ее неповторимой. Оррин боялся лезть в сложную механику, чтобы не разрушить чудо.

И вот все пропало.

Но сирена выполнила свое предназначение — враг не достал ее, из-за того что она была высоко над землей. В свое время именно Даннар предложил разместить сирену на шпиле — Оррин предпочел бы закрепить ее в другом месте, дабы не нарушить тонкую работу влагоуловителя. И хозяин Надела принял необходимые меры предосторожности, запитав сирену отдельно от влагоуловителя. Это решение покойного друга сегодня спасло их всех. Неспособные вскарабкаться наверх или опрокинуть башню, дикари не смогли испортить сигнализацию.

Их уберег Даннар. И теперь сирена отомстит и за него, и за его дом. Поселенцы стекались в оазис на лендспидерах, рососпинниках, эопи и мотоспидерах. Все возвращались из Мос-Эспа, держа путь в Надел, — сирена и сигнал только подстегнули их.

Оррин обернулся, встречая новоприбывших: поселенцы собирались у гаражей и магазина. Лендспидер, разбитый первым, был не на совести тускенов, но машины, все в темных подпалинах от бластерных лучей, ясно говорили, что здесь развернулись боевые действия. В торговом зале Джейб и Вика уже снимали оружие с поваленных стеллажей и раздавали добровольцам.

На улице размахивал руками Маллен, направляя поселенцев на позиции для обороны оазиса. Аборигены отступили, но в любую минуту могли напасть снова. Особенно такие отчаянные, как Красный Глаз. При воспоминании о хваленом воителе Оррин покачал головой. Никакой он не демон, пылающий местью, — просто кряжистый тускен-коротышка. Да, предводитель не боялся сирены, но зато не обучил этому своих сородичей. Может быть, теперь Надел будет в безопасности.

Оррин поглядел на Бена, сидевшего на земле подле раненого родианца. Доктор Мелл, возвратившийся с гонок со своим отпрыском, потянул фермера за рукав.

— Бомер-то живой, — прошептал мон-каламари.

— Да ну!

— Сам не могу понять как. Говоришь, за ним ухаживал этот парень?

— Да, как только тускены драпанули… Он… Да нет, я не видел, что именно он делал. Но наверняка перевязал ему рану. — Оррин вздохнул с облегчением — пожалуй, в первый раз за последний час. — У родианцев не иначе кожа дубленая.

Доктор снова бросил изумленный взгляд на больного.

— Все равно надо сейчас же отвезти его в Бестин, — заявил он.

Оррин кивнул:

— Мы расчистим путь.

Площадь перед магазином была заставлена транспортом. На учениях фермеров наставляли прибывать в строго определенном порядке, вооружаться и отбывать на машинах «Клича», подготовленных к боевым действиям. Но сейчас все заезжали в оазис с одной стороны, и у лавки наступил полнейший хаос.

— Сэр!

Голос принадлежал не человеку. Оррин уже и думать забыл о своих гостях. К нему подковыляли два инвестора-деваронца, неся на носилках тело мертвого коллеги.

— Мы наняли машину и возвращаемся в Мос-Айсли, — объявил старший из инородцев тихо и мрачно. — Нужно приготовиться к похоронам.

Фермер опустил голову:

— Если вы подождете, я…

— Нет, мы не будем ждать.

Деваронцы занесли тело в салон одной из машин.

— Я скорблю о вашей утрате. — Оррин пытался одновременно выразить грусть и перекричать шедшие полным ходом военные приготовления. — Но спустя какое-то время мы ведь сможем вернуться к переговорам? Вы по-прежнему располагаете гостиницей, а я…

— Нет, — хмуро отрезал младший деваронец. — Вы привезли нас посмотреть угодья Голта. Это дикое место, и вы не в состоянии его защитить. — Инородец окинул печальным взором своего павшего товарища. — Бедняга Джерветт опасался, что мы зря затеяли эту поездку. Что же, он оказался прав. Посмертно.

Оррин воздел руки:

— Пожалуйста, примите во внимание…

— Извините!

Фермеру оставалось лишь с болью наблюдать, как его без пяти минут деловые партнеры удаляются прочь со своей печальной ношей. Он лихорадочно соображал. Можно ли еще спасти сделку? Но жизнь вокруг продолжала бить ключом, и Оррин очнулся, заслышав над ухом чей-то скрипучий голос. Воспрянувший Ульбрек бродил по улице и пересказывал каждому подвернувшемуся под руку о своих великих подвигах.

И все слушали охотно, ибо дела были сотворены неслыханные. В лавке лежало с десяток тускенских трупов. И все, кто слонялся поблизости, видели, как Эннилин с помощниками вытаскивают тела наружу. На некоторых были видны следы от бластерных выстрелов, но на других — только ожоги и порезы. Что же такое раздобыл Ульбрек под стойкой, чтобы учинить над ними такую расправу? Старик и сам не ведал. Поначалу. А потом принялся с увлечением дополнять историю. Бен в ней все еще фигурировал, но оказывался на месте перестрелки только в тот момент, когда все было уже кончено. Этот бродяга, дурачок такой, зачем-то притащил туда канистру с реагентом для огнетушения.

В повести Ульбрека была и присказка.

— Вот уж не сумлевайтесь, я расправился со всеми! А на Голта и его милую компашку надежды никакой! — повторял старик то и дело. — «Клич поселенцев», говорите? — сплевывал он сквозь побуревшие зубы. — Скорее уж «Крах поселенцев»!

— Ты несправедлив, Уайл! — Оррин протолкался через толпу и встал рядом. — Нам просто не повезло. Праздничный день, вот и все.

— На вашем месте я бы ни кредита не внес в этот фонд, — возгласил Ульбрек. — Я бы потребовал возмещение!

Ему внимали, и вот уже несколько слушателей враз закивали и начали тихо переговариваться.

— Нет! — Сердце у Оррина забилось сильнее. — Эй, послушайте меня! — Фермер подошел к своему лендспидеру и поставил ногу на капот — так же, как и в миг своего торжества несколькими днями ранее. И поза, и толпа — все совпадало, но как разнился повод. — Слушайте меня! Сегодня оазис спас «Клич»! Просто вначале у Энни под рукой не было активатора. Но как только сирену включили, тускены задали стрекача, как трусливые вомп-крысы! — Оррин возвысил голос: — Все скопом — и даже Красный Глаз!

— Красный Глаз? — Все вдруг загомонили разом.

— Здесь побывал Красный Глаз? — задал вопрос один из фермеров.

— Да! И дикари отступили вон в ту сторону, — заявил Оррин, указывая на юг. — У нас донесение от патруля на скайхоппере. Они бегут к Хантеровой теснине!

Толпа на миг притихла, а затем разразилась криками. И один из голосов выразил общую мысль:

— Покончим с ними раз и навсегда!

Колеблясь, Оррин оглядел земляков. Как пить дать они были правы. С Красным Глазом на штурм оазиса пришло невиданное доселе число тускенов. Теперь уцелевшие бежали по пустыне к Хантеровой теснине, а эта часть Джандлендских пустошей была хорошо изучена. Теснина располагалась у ближайшего прохода в разлом Ройя, где в скалистых лабиринтах любили прятаться дикари. Тускены и Красный Глаз наверняка думали, что им удастся переждать бурю. Но они шли прямиком в ловушку. На этот раз вооруженный отряд «Клича поселенцев» мог уничтожить песчаных людей и искоренить угрозу.

Оррин проводил взглядом отбывающих деваронцев, и снова ему на глаза попался Ульбрек. Старик растерял своих слушателей, но еще не выдохся. Ничего, сейчас Оррин перехватит инициативу.

Он поднял взгляд на небо. Солнца стояли еще высоко, и фермер решился. Нет, такое нельзя спускать с рук. Тускены — нарочно или случайно — посягнули на базу «Клича поселенцев». А деньги, которые окрестные жители платили в фонд, доставались им отнюдь не даром. Если «Клич» не в состоянии защитить себя, то что в нем проку?

Глава фонда бросил недвусмысленный взгляд на Маллена:

— Отлично! Дело решено. Водителей выстраивай слева, стрелков — справа. — Оррин мрачно улыбнулся и пальнул из бластера в воздух. — Поохотимся!

— Какая гадость! — прощебетала Лили, пихнув труп тускена черенком метлы, и наморщила свой алый носик. — Да я тут больше ничего в рот не возьму!

— Спасибо за сочувствие, — с иронией заметила Эннилин, дергая на себя брезент. Лежавший на нем труп дикаря подскакивал, задевая за препятствия, пока она волочила его к восточному входу. Хозяйка не ведала, что едят песчаные люди, но этот абориген был весьма упитан.

Отряд Красного Глаза только-только покинул пределы хозяйства Эннилин, а та уже принялась думать, как навести порядок. Тянуть было нельзя. Слишком многие стали свидетелями разгрома в Наделе, и слишком многие реагировали на это так же, как и Лили. Открыться для посетителей и думать было нельзя. Тускенский набег похоронил не только частицу собственности Эннилин, но и возможную немалую выручку за вечер. Но если она хотела спасти магазин, к уборке нужно было приступать немедленно.

Снова вошла Келли в платке для верховой езды, повязанном поверх рта, и бросила Лили пару перчаток.

— Давайте следующего, — объявила девушка. — Может, их штабелями сложить в рососпинничьем загоне?

— Не стоит, — решила мать. — От них так разит. Животные потом там спать не смогут. — Она повернулась к дочери. — Привяжи прицеп к мини-фургону. Отвезем их в Трясуны — как только Оррин скажет, что опасность миновала.

— В Трясуны? Да у нас трупы раскидает по всему рельефу.

— Мне все равно. — Эннилин свирепо поглядела на грязное пятно в углу, оставленное трупом тускена. Чтоб его сарлакк сожрал!

Как безжалостно они надругались надо всем, что было ей дорого, — да к тому же именно сегодня! Эннилин вышла наружу лишь единожды — чтобы взглянуть, что сталось со Стариной Первым. Утрачено было одно из ее воспоминаний о Даннаре — и, не дойдя до влагоуловителя двадцати шагов, она поняла, что утрачено безвозвратно.

Но члены ее семьи были живы и здоровы, хотя привести Джейба в чувство лучше было бы не тускенским набегом. Прежние несчастья казались ей теперь пустяком. Приструнить Джейба, который отбился от рук? Легче не бывает!

Из прохода к гаражам возник Бен.

— Доктор Мелл увез Бомера, — сообщил он, вытирая руки о тряпку. — Он будет жить.

— Это чудо какое-то, — просветлев, ответила Эннилин. — Не знаю, как тебе это удалось, Бен. Я рада, что сегодня ты был рядом.

Лили перестала на миг драить полы и ткнула пальцем сначала в Бена, а затем в подругу:

— Ты. И ты тоже. Рассказывайте. Вы этот денек вместе коротали?

— С самого утра, — прошептала Келли, адресуясь зелтронке, но достаточно громко, чтобы ее слова достигли ушей матери. — Наедине.

Лили выразительно посмотрела на Эннилин и приподняла бровь.

— Парочка-другая тускенов тоже составили нам компанию, — пошутил Бен. — Мне пора. — Он водрузил капюшон на голову и стремительно зашагал к выходу, ловко обогнув зелтронку. Та усмехнулась ему вслед.

Эннилин кивнула, устало вздыхая, и подошла к груде контейнеров с водой. Они рассыпались, но были целы.

— Возьми все-таки свою воду — ты ведь заплатил.

Она сбросила перчатки и направилась к гостю, но тот уже открывал дверь наружу.

— Ио-хо-хо! — доносилось с улицы.

Бен замер в дверях. Один за другим мимо проносились лендспидеры, а их пассажиры пребывали в явно приподнятом настроении. Эннилин с трудом дотащилась до входа — силы кончались. Если это еще народ с гонок, подумала она, то им в Наделе ловить нечего.

Но, выйдя на крыльцо, она обнаружила, что гаражи «Клича» опустели — и машины, набитые дружинниками, двигались по пустыне на юг. И стар и млад — в основном млад — орали во все горло и потрясали бластерами. А во главе колонны шел USV-5 Оррина с несколькими пассажирами.

— Ох, — вырвалось у Бена. — Но ведь это не может быть он?

— Он-он, — ответила Эннилин, бранясь себе под нос.

Она поспешила обратно к гаражам, громко зовя сына, но там обнаружился только Зедд. Парень, одурманенный лекарствами, потирал ушибленные ребра. Дозваться его было нелегко.

— Они Красноглазого гонят, — отвечал он, морщась от боли. — В Хантерову теснину почесали.

— А Джейб? Они взяли Джейба?

— Да он первый рванул, — сообщил поденщик, ухмыляясь сквозь сломанные зубы. — Надеюсь, и за меня парочку тускенов поджарит.

Ярость захлестнула Эннилин. Она влетела в ворота гаража и через двадцать секунд вывела наружу старый мотоспидер, который у Глоумера брали напрокат реже остальных.

Обогнув на полной скорости угол магазина, она заметила Бена, который спешил к эопи.

— Джейб ушел с ними, — крикнула она, затормозив. — Они едут к Хантеровой теснине.

Бен с тревогой поднял взгляд:

— Что это за место? Там опасно?

— Еще как. Оттуда нельзя выбраться, — излила она душу. — Тускенам придется драться не на жизнь, а на смерть!

Он прищурился:

— С ним Оррин. Впрочем, какой от этого толк…

— Именно. — Эннилин вцепилась в ручку зажигания. — Ему шестнадцать, Бен, — и он сегодня приложился к бутылке. Я не знаю, насколько он сейчас в себе.

— Да и ты сейчас сама не своя. Ты устала, вымоталась. — Бен подошел ближе и взялся за одну из ручек мотоспидера. Зажигание было выключено, но руки женщины тряслись, хотя глаза светились отчаянной решимостью.

— В этот день много лет назад погиб Даннар, а сегодня чуть не погибло дело его жизни. И сегодня его сын не умрет!

— Лучше поеду я, — подумав, предложил Бен. — И присмотрю за мальчиком.

— Тогда присмотри за нами обоими или оставайся тут, — выпалила Эннилин, поворачивая ручку зажигания и подвигаясь на сиденье вперед. — Потому что я ни за что не останусь!

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Они оставляли позади километр за километром, а сердце Эннилин все колотилось. Но все же ей было легче оттого, что Бен рядом. Когда мотоспидер кренило, его руки сильнее сжимали ее талию. Она сама настояла на том, чтобы вести машину, поскольку знала дорогу. И Бен не пытался отобрать руль.

Лучи полуденных солнц опаляли ей лоб: Эннилин не захватила головного убора. Что она там твердила Бену о солнцах и старении? «Попробуй завести детей — вмиг состаришься», — внутренне вздохнула она.

Джейб! Да что стряслось с мальчишкой? Понятное дело, он терпеть не мог работать в магазине. Ей это тоже не нравилось в его возрасте, но ей приходилось, и он тоже был вынужден приучаться к труду. Пусть он болтается с Голтами, пусть выпускает пар — это нормально. Но Джейб — нежный юноша, он не задира, как Зедд, не брутальный стрелок, как Маллен. Карьера охотника за головами ему точно не светит. Почему же он с таким рвением побежал за тускенами?

Она знала причину. Тускены убили его отца. Сегодня был памятный день и для Джейба.

Эннилин надеялась лишь на то, что не опоздает.

Казалось, вся планета слышала, как А’Ярк истошно кричит в муке.

Предводителю тускенов еще не приходилось мчаться с такой скоростью и так долго. Песчаные люди ведали, как бежать: трусливое солнце их этому научило, но тускены не без причины не отходили далеко от своих стоянок и бант. Преодолеть короткое расстояние с гадерффаем в руке не составляло труда, но перемещаться с ним на длинные дистанции было обременительно. Даже самый проворный бегун — А’Ярк не исключение — рисковал получить болезненный удар посохом по колену. Сейчас оба колена жгло, а боль в мышцах, уже нывших от напряжения, становилась нестерпимой.

Без бант еще зеленые юнцы наверняка заблудятся. Передовой отряд уже взял неверное направление. Они проявили глупость, но вина за это целиком лежала на вожде. Расчет был и на успешный набег, и на организованное отступление. И если не удастся вернуть беглецов, все племя погибнет.

Юный и быстроногий А’Дин, новоиспеченный воин клана, припустил вперед, спеша доставить распоряжение предводителя. Тускены уже просочились сквозь каньон с отвесными стенами, известный как Лжеустье, стремясь попасть через него в Столпы. Вождю была известна тайная тропа, но иным тускенам — нет.

Мимо со свистом пролетел серебристый лендспидер. Машина Улыбчивого.

Надо было убить его, когда представилась возможность. Из-за темного выступа в скале, где нашлось подходящее укрытие, были видны и другие машины. Некоторые неслись прямо к Лжеустью. Иные, отделившись от колонны, сворачивали к восточному и западному обрывам, взбираясь по склонам. Наверху зависла угловатая летающая машина — жаль, что слишком высоко и ружейный выстрел до нее не достанет.

Поселенцы. Машины. Их так много, что не сосчитать. Прежде А’Ярк и другие тускены не раз сталкивались с бойцами Улыбчивого и каждый раз теряли воинов и постыдно бежали. Но теперь все будет по-другому. Племя покусилось на убежище самого Улыбчивого. И потерпело поражение. Сейчас пощады ждать не стоит.

Летающая машина пролетела меж солнц. Старшее солнце тоже не смогло совершить убийство — и было приговорено к пожизненному бегству. Да, А’Ярк может бежать. И останется в живых. Но племя — нет.

И вот к ним был послан А’Дин, последний уцелевший сын. Род мог прерваться.

И не только этот род. Оставалось лишь карабкаться на скалистый холм, проклиная боль.

— Вы их догнали! Догнали!

Обрубая связь, Оррин светился от радости.

Скайхоппер привел их по нужному адресу — его пилот то и дело передавал информацию о местонахождении тускенов. Вскоре и сами дикари выдали себя, дав несколько никчемных залпов по трехкрылому летательному аппарату.

Хантерова теснина, образованная стекавшей лавой в предгорьях Джандлендских пустошей, начиналась с широкого устья, делала два изгиба и разветвлялась на десяток крутых каменных лестниц, по которым не вскарабкался бы и вуки. Но самые высокие стены каньона, восточная и западная, находились на одном уровне. И у поселенцев было преимущество над тускенами — наблюдение с воздуха. Аборигены явились на верную смерть.

— Держитесь подальше от края, — велел Оррин добровольцам. Ни к чему было лезть под выстрелы дикарей. — Ждите, пока они не полезут сами. А потом палите изо всех стволов.

Сражение уже началось. Один из отрядов дружинников, заняв позицию на уступе, который выдавался в сторону теснины, вел прицельную стрельбу по тускенам, словно по мишеням в тире. Ярко-оранжевые вспышки расцвечивали скальные обрывы, окружившие кочевников. Завывая, те падали один за другим. Другая группа добровольцев — фермер заметил среди них Джейба и свою дочь — палили по тем, кто пытался залечь и спрятаться.

Радостные крики раздались слева от Оррина — сцена бойни повторилась на другом участке каньона. После столкновения в оазисе фермеру не очень хотелось так скоро устраивать вылазку, но теперь он понял, что игра стоила свеч. Всем требовалось поднять боевой дух. Без положительной встряски репутация Даннарова надела и «Клича» пошатнулась бы навеки. Дикари должны были получить отпор.

Да, без этого никак. Оррин вразвалочку подошел к обрыву, держа ружье на изготовку и поражаясь тому, насколько поднялось у него настроение. В этом он был не одинок — лица окружающих говорили красноречивее слов. Некоторых он узнал — поселенцы с востока, которые несколько лет назад хоронили погибших из отряда Клигга Ларса. Его бросало в дрожь при мысли, что им пришлось пережить. Немногие решались говорить об этом. Разумеется, они хотели отомстить, но понимали, что так далеко забраться в глушь — верная погибель.

Нелегко остаться прежним после такого, пришло Оррину на ум. Можно жить как ни в чем не бывало, убеждать себя, что все нормально. Но еда и вода потеряют былой вкус, и камень в груди будет стеснять дыхание. Пока не настанет момент, когда можно будет дать волю чувствам.

По-другому поступить было нельзя.

Он припал к земле у самого края. Такая осторожность была излишней: никто уже не стрелял из теснины. В поисках спасения несколько десятков обернутых в лоскуты аборигенов металось по дну каньона — кое-кто даже побросал посохи и ружья.

Тупое стадо, осудил их в душе Оррин. Чуть раньше у него возникло опасение, что дикари поумнели: как-то же они догадались нагрянуть в оазис. Сомнительный вывод: какой ум может быть в голове у тех, кто обматывает себя тряпками и живет посреди пустыни? Но ведь именно Даннаров надел служил защитой и опорой для всех прилегающих к Пикковому оазису земель, и именно влагоуловитель с сиреной первым делом принялись ломать тускены. Глядя сейчас на дикарей, бестолково суетящихся на дне каньона, фермер решил, что это чистая случайность. У Красного Глаза, быть может, и есть толика ума, но остальные тускены лишены и ее.

Встав на колено, Оррин принялся сокращать их число. Один из дикарей, худощавый и высокий, успел высоко подняться по дальнему склону, вскарабкавшись по скале к гребню. Оррин заметил его и сразил метким выстрелом. Луч вонзился дикарю посредине спины, и он свалился с другой стороны гребня, исчезнув из виду.

— Это, часом, не наш Красноглазишка полетел? — спросил Оррина его сосед-дружинник.

— Нет, чересчур высокий. Но мы потом тела проверим, — ответил фермер и хмыкнул. — Они завернулись в погребальные саваны! Так похороним их, друзья!

У Эннилин вырвался вздох.

Они с Беном достигли теснины с запада, кругами взобравшись по неровной местности к подножию насыпи. Карабкаясь на груду скального крошева, она слышала, как разносится по каньону эхо от выстрелов. А теперь, лежа на животе, видела всю картину.

— Это же просто бойня.

Бен, засевший в нескольких метрах от нее, не шевельнулся.

— Они расстреливают тускенов! — повторила Эннилин, повернув к нему голову. — Это подлинная резня!

— Вижу, — промолвил ее спутник.

Он сидел с закрытыми глазами, подобрав под себя ноги, точно его мучила головная боль. От солнечных лучей или грохота ружей? Или от всего пережитого за день? Эннилин не могла разобрать. Он словно ушел в себя — далеко-далеко, где он пребывал всегда, когда ему не случалось заглянуть в Надел. Но и у нее самой начинала болеть голова — особенно тогда, когда она видела, как весело — словно в тире на ярмарке — палит в компании своих друзей Джейб.

Она покачала головой: отсюда нечего было и думать добраться до сына. Но похоже, опасность не грозила ни Джейбу, ни им с Беном. Эннилин встала, собираясь позвать ребенка, но мышцы, пребывавшие в напряжении с момента вторжения тускенов в оазис, вдруг отказались повиноваться. У нее перехватило дыхание, и она упала на колени, стараясь не потерять сына из виду.

Бен подошел к ней ближе, сел рядом и тихо, сдержанно спросил:

— Что ты чувствуешь, когда видишь все это — и вспоминаешь, что они сделали с Даннаром… и с твоим магазином? Тебе становится легче?

— Нет. — Эннилин закрыла глаза. В голове не было ни единой мысли, объясняющей, отчего она так ответила. И она повторила снова: — Нет.

Бен склонил голову. И Эннилин показалось, что с его губ слетело: «Хорошо».

Мешковатая одежда раздулась при приземлении после затяжного прыжка. В ущелье оказался еще один воин, прятавшийся за каменным выступом. При виде вождя перепуганный тускен вылез наружу — его била дрожь.

«Это не мой сын!»

Воин увидел, как А’Ярк указывает ему путь — короткую тропу наверх позади себя. Еще один трус, заблудшая душа, не заслужившая спасения. Но время для наказания пока не пришло.

Выстрел прочертил по камню рядом. Пришлось снова напрячь уставшие мышцы — и продолжить бег. Предводителю тускенов были ведомы все тайные тропы в теснине и все места, где можно укрыться. А’Дин обязательно найдется — А’Дин, который послушался и не сбежал. Послушался и поспешил на поиски остальных.

Все больше тускенских голосов слышалось у перевала. Надежда еще теплилась.

— Скорострельная у тебя пушка, — протянул Маллен, наблюдая за отцом.

— Ага, — отозвался Оррин.

Ему не удавалось хорошенько прицелиться, но этого и не требовалось. Один дикарь выскакивал из-под прицела, но на его месте тут же возникал другой, так и просясь, чтобы его поджарили.

Повсюду слышались выстрелы, и все они были нацелены вниз. «Мы творим историю», — подумалось фермеру.

Уже не одно столетие прошло с тех пор, как Алхара, разбойник, когда-то бывший ученым, предал своих союзников-тускенов и перебил их на плато Большая Мезра. Множество дикарей было истреблено больше десятилетия назад во время свары между хаттами. Никто не удосужился пересчитать тела в тот день. Что касается деяний Алхары, то о них слагались лишь легенды. Оррин работал на земле и не был генералом, но чувствовал, что битва в день гонок «Бег кометы» войдет в историю борьбы с тускенами наравне с теми легендарными событиями.

Голова пошла кругом, и фермер опустил ружье. Всюду, куда хватало взгляда, лежали трупы. Их было уже так много, что он на мгновение замер.

— Куда еще-то! — крикнул он сыну, пытаясь отдышаться.

Другой земледелец, услышав его слова, рассмеялся:

— Что, ребятки, боитесь, что «Клич» без дела останется?

Маллен с тревогой поглядел на отца.

— Это вряд ли, — ответил тот, возвысив голос. — В пустошах за каждым камешком всегда сидит по пескоеду.

Оррин снова подошел к краю и тщательно осмотрел каньон. Подняв взгляд от осыпающегося склона, он заметил движение. Палец самопроизвольно потянулся к спусковому крючку, но Оррин остановился, едва осознал, кого видит.

— Энни?

Маллен шагнул к отцу, который указывал куда-то на ту сторону каньона. Передавая друг другу макробинокль, оба всмотрелись вдаль. Да, там действительно была Эннилин.

И Бен. Снова этот Бен.

— Они просто сидят, — заметил Маллен. — Разве они не хотят тоже пострелять?

Отец осклабился:

— Не каждому дано быть бойцом.

Эннилин повернулась к мотоспидеру, оставленному у подножия каменного спуска, понимая, что здесь от нее нет никакого проку. Что ей теперь делать? Джейба довезет до дома Оррин. А там сейчас работы хоть отбавляй. Ее плечи поникли.

— Мои клиенты разбежались, — начала она, подняв взгляд на Бена. — Нам бы очень пригодилась помощь, чтобы привести Надел в порядок. Если надумаешь…

— Мне правда пора домой. Заберу Рух и сразу же уеду.

— Ладно. — Эннилин не хотела спорить. Она начала спускаться с холма к мотоспидеру, обходя огромные валуны.

Но не дошла. Из-за массивной скалы возник рослый тускен, потрясавший над головой гадерффаем. От ужаса она застыла, не в силах сдвинуться с места. Но замер и тускен — он узнал ее.

— Эна’грош!

Эннилин ощутила прикосновение Бена — и мир завертелся вокруг нее волчком. Миг спустя отшельник уже стоял на ее месте и пытался вырвать из рук разбойника массивный посох. Бурые и песочно-коричневые одежды закружились в прерывистой пляске по каменному крошеву, и упавшую Эннилин чуть было не затоптали.

Она протянула руку, надеясь схватить аборигена за ступню и повалить с ног. Но нечаянно схватилась за ботинок Бена, вынудив того потерять равновесие. Разъяренный дикарь ринулся на врага, опрокинув того назад. Лежа на земле, Бен крепко схватился за гадерффай обеими руками и попытался оттолкнуть противника, который всеми силами тщился раздавить его.

С трудом привстав на колени, Эннилин вдруг вспомнила, что прихватила с собой из Надела не только спидер и Бена. Она вырвала бластер из кобуры и, спотыкаясь, подошла к дерущимся, уже готовая выстрелить в упор.

Но тускен вдруг обмяк и навалился на противника всем телом. Бен оттолкнул от себя гадерффай: тело дикаря перевернулось и покатилось вниз по склону, цепляясь за камни.

Эннилин протянула руку Бену:

— Ты как?

— Вроде цел, — ответил тот, отряхиваясь. — А вот наш друг был уже при смерти, когда напал на меня.

Продолжая целиться из бластера, Эннилин осторожно приблизилась к трупу. Одеяния тускена были опалены, а на теле виднелась аккуратная дырочка от выстрела из бластерной винтовки.

— При смерти? — недоверчиво воскликнула Эннилин. — Да он чуть тебя не убил!

— Он пытался изо всех сил, — кивнул Бен, поднимая с земли гадерффай. Не веря своим глазам, Эннилин воззрилась на спутника — тот был совершенно спокоен. Как ни в чем не бывало.

Он подошел к ней и встал на колени у тела тускена.

— Да, — сказал он сам себе, осматривая труп. — Он мертв — мертвее не бывает. И довольно молод — лет ему примерно как Джейбу.

Глаза Эннилин расширились от изумления. Раньше она никогда не видела песчаных людей так близко. Не слишком приятное общество — как ей удалось сегодня познать на личном опыте. Да и на что там было смотреть? Полосы грубой ткани и мешковатые одеяния полностью скрывали тело. Но сейчас, когда Бен перевернул тускена, Эннилин обнаружила, что воин так же худощав, как и ее сын.

— Как Джейбу? — Ее одолевали сомнения. — Они люди? Как мы?

— Нет, не в этом суть. — Бен поднял на нее глаза. — Ты хотела изучать экзобиологию. В Галактике бесчисленное множество живых существ, которые вовсе на нас не похожи. Мы можем пытаться понять их. Более того, их стоит попытаться понять. Но даже если принять, что их поведение естественно, вовсе не обязательно добровольно лезть сарлакку в пасть, когда тот вознамерится пообедать.

Эннилин от души рассмеялась — впервые со времени их совместного завтрака. Но не успело как следует отлечь от сердца, как она заметила, что из-за северного гребня за ними кто-то наблюдает. Кровь застыла у Эннилин в жилах.

— Красный Глаз, — вымолвила она.

— И с ним другие, — добавил Бен, указав на юго-запад.

Казалось, все, кто выжил в каньоне, пришли сюда, чтобы укрыться в холмах. Из-за камней возникали головы тускенов, гадерффай, ружья — и пропадали вновь.

Эннилин бросилась к мотоспидеру, но Бен загородил ей путь.

— Нет, — твердо сказал он. — Они будут стрелять — точно так же, как отряд Оррина стрелял по ним.

Отряд! Эннилин бросила отчаянный взгляд на восточный склон. Если они с Беном попытаются взобраться по нему, то окажутся легкой мишенью и никто из дружинников не придет им на помощь. Никто даже не узнает, что они здесь.

Тускены снова задвигались.

— Они готовятся. Наверное, хотят убедиться, что мы одни, — проговорил Бен, понизив голос. — Не суетись и делай, что я скажу.

Эннилин в испуге посмотрела на него:

— И что мне делать?

— Мы проведем один экзобиологический эксперимент, — ответил ее спутник, становясь на колени у мертвого тела тускена. — Скорее. Помоги мне!

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Они сошли с ума! Сошли с ума!

Под жаркими лучами послеполуденных солнц Эннилин колотило, как в морозную стужу. От ужаса у нее в жилах заледенела кровь, а мышцы одеревенели. Но Бен шел вперед — и она не отставала.

Они шагали по обе стороны от мотоспидера, ведя его за руль и не выключая репульсоров. Гадерффай павшего воина был закреплен у руля спереди, а тело тускена Бен перекинул через сиденье.

Когда он поднял вонючий труп с земли и водрузил его на спидер, Эннилин сочла своего друга сумасшедшим. Но в ответ на ее протесты он лишь приложил палец к губам. Кругом еще оставались уцелевшие аборигены, которые могли за ними следить. И раз они до сих пор не напали, шептал Бен, то, скорее всего, еще пытаются взять в толк, сколько врагов им противостоит. Но рано или поздно это случится. И вот он повел машину к северному склону.

Теперь Эннилин хорошо различала силуэты аборигенов по ту сторону холма. Красный Глаз стоял на коленях посреди семи соплеменников, сжимая в руках оружие. Воины укрылись в расселине, выточенной бурными ветрами пустыни, которые обрушивались на окружавшие теснину склоны. Дикари распластались в неглубокой впадине. Их желто-коричневые одежды сливались с песком, и пилот скайхоппера не разглядел бы их, даже если бы сильно напряг зрение.

Эннилин с беспокойством посмотрела наверх. Уже некоторое время летательного аппарата не было видно. Или он отбыл на дозаправку, или его попросту отозвали. Но именно сейчас он был нужен как никогда. Песчаные люди видели их с Беном — и видели, что в небе пусто. «Они знают, — подумала она, тяжело дыша, — знают, что мы одни».

— Ты не одна, — вдруг произнес Бен.

До занесенной песком расселины оставалось не больше десяти метров, когда Красный Глаз поднялся. Глядя на предводителя, встали и остальные тускены. Эннилин невольно сняла руку с руля и потянулась к бластеру на бедре.

— Не надо, — предупредил Бен.

При приближении пары ошеломление предводителя нарастало. Единственный здоровый глаз определенно подводил. Люди — Мохнолицый и Колдунья — спокойно шагали навстречу племени.

Здесь у Колдуньи не было сирены — уловок ждать от нее было немыслимо. Обладает ли она такими силами, чтобы как ни в чем не бывало пройти сквозь их ряды? Пусть ее могущество велико, но подобная дерзость должна быть наказана. Племя запугано, на племя охотятся, но тускены непременно отомстят.

— А’Ярк! — позвал один из воинов. — Смотри!

Очертания тела, лежавшего на сиденье между двумя людьми, не узнать было нельзя.

А’Дин.

Эннилин позабыла слова своего спутника, когда одноглазый воин издал рык. Она отпустила руль и выхватила бластер. Тускен шагнул навстречу людям, и за ним потянулись сородичи. Бен, предупреждая выстрел Эннилин, вышел вперед и встал перед спидером на линии огня.

И только тут она поняла, что Бен держит в руках оружие погибшего мальчика. Он воздел гадерффай — и сделал то, что не ожидали от него ни Эннилин, ни тускены.

Он положил посох на землю.

Медленно, чтобы аборигены видели каждое его движение.

Красный Глаз замер на полпути.

Не сводя взгляда с дикарей, Бен выпустил оружие и отступил на шаг.

— Таким образом я показываю, — пояснил он вполголоса, — что не взял трофеев.

Он отступил еще и легонько подтолкнул спидер вперед. Испуганная Эннилин попыталась схватить машину за сиденье, но не преуспела.

Спидер легко преодолел расстояние между ними и вождем, который поймал его за руль. Красный Глаз стремительно сдернул тело со спидера и встал рядом с ним на колени. Остальные дикари не двигались.

Эннилин смотрела, как этот закоренелый разбойник осматривает труп. Что-то не вязалось. Складки одежды лежали не так, и сама коленопреклоненная фигура выглядела иначе. И то, как Красный Глаз прикасался к лицу умершего мальчика, подсказало ей, что…

— Она женщина, — прошептала Эннилин Бену. — Она его мать.

А’Ярк подняла голову, услышав голос Колдуньи, и завыла.

Пусть поселенцы слышат. Ярость разлилась по усталым конечностям. Много глупцов погибло сегодня. Но А’Дин умер как тускен!

Издав пронзительный вопль, А’Ярк подняла гадерффай сына. Воины тоже схватились за ружья. Это все по вине Колдуньи. Не будь ее, вождь не отдал бы свое племя на растерзание. Какая разница, есть ли у Колдуньи бластер или особые силы? Она заплатит за все!

Но Мохнолицый, упредив движение А’Ярк, метнулся и заслонил Колдунью собой. Его коричневый плащ распахнулся, и в лучах солнц на его поясе блеснул металл.

Еще оружие? Какая разница! Вождь замахнулся — и замер, уже пристальнее вглядевшись в короткий металлический цилиндрик, висящий на скобе посреди складок плаща. Колдунье предмет виден не был, но А’Ярк разглядела его очень отчетливо. Ей уже доводилось видеть такой много лет назад.

— Шарад, — сорвалось с ее губ, и пальцы указали на оружие, наполовину скрытое одеждой. — Шарад Хетт.

Теперь настал черед Бена застыть в недоумении. Эннилин не поняла, что остановило замах вождя тускенов. Но слова определенно поставили отшельника в тупик.

— Шарад? — Бен осторожно запахнул плащ, вдруг осознав, о чем идет речь. — Так ты знала Шарада Хетта…

За спиной тускенской женщины зашевелились два воина. Та огрызнулась на них. Последовал обмен любезностями, и Бен с живейшим интересом прислушался.

— А’Ярк, — наконец вымолвил он, решив вмешаться. — Ведь так тебя зовут — А’Ярк?

Услышав свое имя из уст поселенца, А’Ярк вздрогнула. Ее соплеменники дорого ценили свои имена. Люди давали имена животным, и те приходили, когда их звали. Ни один поселенец не имел права призывать тускена. Если дорожил своей жизнью.

Но Мохнолицый не был поселенцем. Он носил клинок из света, как и Шарад Хетт — воин-волшебник, давным-давно пришедший в ее племя и поселившийся вместе с ними. Ему были доступны те же магические силы, коими была наделена и Колдунья.

Один из воинов помоложе снова шагнул вперед. Он ничего не знал о Шараде и его способностях. А’Ярк не успела вымолвить и слова, как Мохнолицый поднял руку.

— Ты не хочешь причинить нам зла, — произнес он на странном языке поселенцев. А’Ярк немного понимала его — она научилась ему от приемной сестры, К’Шик, и от самого Хетта, за которого та вышла замуж.

Молодой воин не знал человечьего языка. И все же повторил сказанные ему слова по-тускенски:

— Я не хочу причинить вам зла.

— Довольно убивать, — потребовал Мохнолицый.

— Довольно убивать, — повторил за ним воин.

А’Ярк вытаращила глаз. Таких слов тускен ни за что бы не произнес ни на одном языке! Сомнений больше не было: вождь осознал свою ошибку. В тот день в пустыне не Колдунья спаслась от гибели под тушей гигантского зверя. Это Мохнолицый применил свое особое могущество. И тот день был не единственным.

А’Ярк вспомнила усеянный телами пол жилища Колдуньи. Тускены пали не от бластерных выстрелов — как выглядят такие раны, было хорошо известно. Тогда она ни о чем не догадалась. Но теперь…

— Не подходить, — услышали воины короткий приказ предводителя. — Объясню позже. Не подходить и быть настороже.

Аборигены беспокойно зашевелились, но повиновались, отступив обратно к расселине.

— Бен? — обратилась к Мохнолицему испуганная и сбитая с толку Колдунья.

— Бен, — вдруг повторила А’Ярк, снова бросив взгляд на серебристый цилиндрик, едва пробивавшийся сквозь складки плаща. — Ты Бен.

До этого Эннилин думалось, что перепугаться сильнее она уже не сможет. Но непривычно гортанные слова на общегалактическом из уст тускена повергли ее в шок.

Бен кивнул.

— Так ты знаешь наш язык? — произнес он, осторожно подбирая слова. Таким же мягким тоном он говорил с воинами несколько мгновений назад. И они прекрасно его поняли и послушались.

У Эннилин даже челюсть отвисла. Откуда он взялся, этот Бен?

— Возможно, ты поймешь, — протянул Бен, указывая на тело на песке, — что эта женщина — Эннилин — не убивала твоего сына. Ты знаешь, что это за ожог. Рана от дальнобойного ружья.

А’Ярк даже не повернула головы.

— Поселенец убивал. Все поселенцы убивал.

— Ты ошибаешься.

Что за дурацкий спор, устало подумала Эннилин. Она сама не раз и не два пальнула по дикарям в Наделе. Бен, конечно, сейчас старается разрядить обстановку уговорами. Его мышцы напряжены, он готов немедля вступить в драку — но как, собственно говоря, может противостоять тускенской банде невооруженный человек?

Эта женщина… Эннилин во все глаза смотрела на А’Ярк, которую раньше видела только сквозь клубы реагента и которую поселенцы знали исключительно по набегам. Насколько ей было известно, у тускенов четко разделялись социальные роли полов. Мужчины сражались, а женщины ухаживали за бантами. Эннилин видела несколько изображений тускенок: их одежда была еще более бесформенной, чем мужская, а под капюшонами виднелись огромные металлические маски. Но одноглазая дикарка была одета как воин — не хватало только патронташа.

Бен указал на солнца, подползавшие к горным вершинам Джандленда на западе. Стараясь говорить как можно проще, чтобы тускенка его понимала, он произнес:

— Вы воевали. Поселенцы воевали. День кончается. Мы уходим. — Он кивнул на возвышение на востоке, из-за которого раздавались гиканье и крики, и сурово добавил: — Мы уходим, и вы уходите — пока вы еще можете.

А’Ярк воззрилась на гадерффай, который держала в руках. Когда-то он принадлежал ее отцу, но не спас ему жизнь. И теперь не спас жизнь ее сыну. Было бы только правильно воткнуть его острие в плоть врагов, раздавить их тупым концом, переломать им кости прикладом. У Мохнолицего — Бена, — может, и достанет сил убить ее; она умрет, но остальные выживут и отомстят.

Но А’Ярк опять вспомнила о волшебном оружии, висевшем у человека на поясе, и о том, при каких обстоятельствах она видела такое в последний раз. Ей очень хотелось узнать больше — но если волшебник умрет, ей не узнать ничего. И если радостные крики людей из-за гребня значили, что с тускенами в каньоне покончено, ей и сородичам следовало поспешить.

А’Ярк снова повернулась к сыну. Отдав свой гадерффай соплеменнику, она подняла тело с земли.

— Мы уходим, и вы уходите, — повторила тускенка. — Пока вы еще можете.

— Сорок восемь! — провозгласил Маллен.

— Сорок восемь? — переспросил Оррин, спустившись по каменным ступеням на дно теснины. — По головам считал?

Сын разразился густым горловым смехом, от которого фермер всегда морщился.

— Другие части тела не в счет! — выдал Маллен. — Некоторые тускешки расшиблись чуть ли не в лепешку!

Оррин огляделся по сторонам. Зрелище внушало. Все дно каньона — даже за изгибом ущелья — было усеяно трупами. Он присвистнул:

— Что, неужели все они были в оазисе?

— Джейла Джи видела еще нескольких к востоку от Надела, — сообщил Маллен, имея в виду их общую подругу на скайхоппере. — Они наверняка готовились взять пленников. Но потом основной отряд бежал из Надела, и те припустили следом.

Большинство дружинников уже спустились в теснину, чтобы добить раненых, — никто не желал, чтобы песчаные люди выжили и принялись мстить. С ними была и дочь Оррина, которая пыталась преодолеть полосу препятствий из тел у восточной стены ущелья.

— Какая мерзость! — зажав нос, пожаловалась отцу Вика. — Пойдем отсюда!

Оррин не успел ответить: из кармана раздался резкий звонок.

— Погоди, — сказал он дочери, вытаскивая комлинк. — Как у нас дела, Небо-один?

— Все спокойно, господин Голт, — затрещал голос пилота скайхоппера. Она только что сделала широкий круг по просьбе Оррина. — И вы были правы, — продолжила Джейла. — Энни Колуэлл и этот бродяга были здесь, но сейчас они идут на запад.

На запад? Оррин выгнул бровь. Неужели они поехали к Бену? Надел находился к северу. Он было подумал, не отправиться ли вслед за ними, но подошедшие дружинники, бурно праздновавшие победу, напомнили ему о его обязанностях. Среди них был и Джейб с ружьем — старшие поселенцы похлопывали его по плечу. Фермер выключил комлинк и улыбнулся:

— Попал в цель, сынок?

— Да, сэр. Мне так кажется.

— Что же, тебе полагается трофей. И пора ехать.

Сияя, Джейб шагнул к двум кучкам металлического барахла: дружинники сложили посохи гаффи и ружья отдельно. Паренек оглянулся на Оррина:

— Как вы думаете, здесь есть оружие, которым убили моего отца?

— Великие солнца! Не знаю. Выбери, что понравится.

Пока Джейб медлил, фермер отошел посовещаться с сыном:

— Нам нужно что-нибудь из этого хлама?

— Нет, у нас всего навалом.

Джейб запустил руку в горку посохов и вытащил серебристый гадерффай — покороче остальных и относительно чистый. Вика рассмеялась:

— Как раз тебе по руке, пупсик.

Захохотали и остальные, глядя, как покраснел паренек, но вскоре обступили и принялись его поздравлять.

Оррин оглянулся на поле боя — поистине гиблое место. Без сомнения, тускены получили по заслугам. Он вспомнил своего сына Варана. Даннара Колуэлла. И даже жену Ларса — сегодня все они дождались справедливости. Но Оррин понимал, что сведение счетов в теснине не поможет ему свести концы с концами.

— Скоро ли поправится Зедд? — прошептал он на ухо сыну.

— Я бы на него не рассчитывал, — бросил Маллен. — Доктор Мелл с первого взгляда выдал, что наш бугай выбыл на месяц, а то и больше. — Он повел густой бровью. — А что? Думаешь, сегодняшняя заваруха сильно испортит нам дела?

— Не знаю.

Оррин повернулся к толпе и сосредоточил взгляд на Джейбе. Мальчик всегда был счастлив, когда выбирался из лавки, но сейчас и вовсе был на седьмом небе. Джейб заметил, что привлек внимание фермера, и потряс своим блестящим трофеем, вызвав радостные возгласы публики.

Оррин улыбнулся мальчику. Юный Колуэлл определенно вырос. Стоило ему поаплодировать.

— Вот так-то, ребята, — выкрикнул Оррин, подойдя к остальным. — Сначала праздник нам хотели сорвать гонщики, потом тускены. Так вернемся же в Надел и покажем, как мы умеем веселиться!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Медленно, осторожно складывала А’Ярк камень на камень. Было важно правильно подобрать камни и сложить их в определенном порядке. Погребальная насыпь, возносящая останки А’Дина над почвой Татуина, должна быть выстроена прочно и простоять вечность. Завтра имело значение только для мертвых.

Род А’Ярк не хоронил своих погибших в земле. Да они и не смогли бы сделать этого здесь, в тени Столпов, где почва расщепит любой инструмент. Нет, А’Дин будет лежать высоко, на спальном алтаре, и массиффы, ручные рептилии тускенов, будут охранять его покой от диких зверей. И дух его будет бороться с духами солнц.

В конце концов тело даже самого несгибаемого воина истачивает ветер. Тогда над останками кладут еще слой камней, и груда вырастает, становясь крепостью, где будут покоиться сыновья и внуки воина. Но могилы предков А’Дина были далеко, в другой части пустошей.

И потому в вечерних сумерках в этом бесприютном месте А’Ярк безмолвно возводила усыпальницу на одного — для мальчика, который и недели не пробыл воином. Его дети не лягут вместе с ним спустя годы, но его дух будет жить — столько же, сколько проживут погребальные камни. Она тщательно отбирала их — с материнской заботливостью.

А’Ярк была матерью — но и воином тоже. Соблюдение старых обычаев в отношении полов стало роскошью, которую клан не мог себе позволить. Племя стало малочисленно. Все переменилось в один ужасный день тринадцать циклов тому назад. Сегодня клан понес тяжелые потери, но они были пустяком по сравнению с тем, что произошло во время битвы с хаттами.

В тот день погиб Шарад Хетт.

А’Ярк отвлеклась от работы и задумалась. Она могла себе это позволить — более безопасного места теперь уже не найти. Она вспомнила, какое оружие было у Бена, и вызвала в памяти образ владельца первого виденного ею меча. Шарад Хетт прибыл издалека, и в легендах его называли Иноземцем. Но для А’Ярк он был другом и членом семьи. Последнее вышло благодаря другому человеку, который появился в ее жизни еще раньше, — К’Шик.

А’Ярк — шестой ребенок в семье — при рождении получила имя К’Ярк. Когда трое старших детей умерли от чумы, ее отец Ярк решил пополнить число своих домашних освященным временем способом — похищением. К’Шик, как ее стали называть среди тускенов, выкрали из близлежащего селения. Она была почти взрослая, когда начала жить в семье А’Ярк. И той, пусть она была еще ребенком, частенько выпадала честь — и ежедневная кропотливая работа — по обучению К’Шик обычаям и языку тускенов.

Так А’Ярк выучила несколько невыразительных дуновений, которые поселенцы называли словами. Несомненно, она хорошо запомнила их, раз тот, кого звали Беном, понял ее сегодня. К’Шик произносила немало человеческих слов, и многие из них были печальны. Спустя время А’Ярк поняла, что среди людей ее новая сестра была рабыней. Жизнь в племени не была свободной: тускены не свободны, они прокляты и обречены населять пустынные земли. Для бледной, несчастной К’Шик такая доля была горше смерти. А’Ярк часто казалось, что дунь ветерок посильнее — и сестры не станет.

Но, как установили многие поколения пыточных дел мастеров из народа тускенов, немощные телом люди часто бывали крепки духом. Ярк разрешил и А’Ярк, и К’Шик изучать путь воина. Он верно рассудил, что так К’Шик быстрее станет тускеном, — и оградил дочерей от порицания других членов племени. «Придет день, когда всем придется взять в руки оружие, — сказал он мудрецам племени. — Нас слишком мало».

И вот К’Шик училась говорить по-тускенски, в то время как обе сестры учились сражаться. И А’Ярк видела, на что способны люди, — талант сестры ее просто поражал. Но еще больше ее поразил человек, покинувший далекие города ради тускенского лагеря.

Доброволец.

Шарад Хетт по собственной воле прибыл в пустоши, намереваясь совершить самоубийство или стать тускеном, что по сути было одно и то же. Поселенец, уведенный силой, мог быть принят в племя — как К’Шик. Но здесь имелось существенное отличие — К’Шик выбрали сами тускены. Шарад Хетт же притязал на многое — и его следовало сломить.

Клан А’Ярк постарался на славу.

Но Шарад пережил истязания и стал лишь сильнее. Старики шептались, что он служил в какой-то древней иноземной армии, которая черпала боевую мощь у злых духов. И человек владел великим волшебным оружием, подобного которому не носил ни один поселенец. Сияющий клинок из зеленого пламени.

Спустя время Шарад заслужил одеяние и гадерффай тускена — и в последний раз показал небу свое лицо. Он взял в жены К’Шик, тускенку из человечьего племени, — по любви, не по расчету, — и у них родился сын, А’Шарад. Но его жене не суждено было увидеть, как растет их отпрыск. Уметь бороться с врагами — это одно, а выжить на Татуине — другое. Вскоре после рождения сына К’Шик пропала во время песчаной бури.

Ее сдуло порывом ветра — но А’Ярк не печалилась о потере сестры. Рождение ребенка навсегда привязало Шарада к тускенам. Человек, обладавший немыслимыми способностями и искусно владевший своим оружием, стал военным предводителем племени и обучил всему своего сына.

В то время А’Ярк нечасто приходилось встречать людей. Когда умер ее отец-вольнодумец, ее участь стала такой же, как у всех женщин племени. Она обрела супруга; она родила детей. Клан разросся, когда к нему примкнули остатки других племен, и на какое-то время стал весьма могуществен. Под началом Шарада хаос обрел форму. Главенство одного над всеми, которое тускены напрочь отвергали, постепенно стало нормой, так как Шарад мог настоять на своем в чем угодно.

Они опасались его, этого не отнять. Но и повиновались охотно. Шарад никогда не верил, что тускены — проклятый народ. С таким воином — вернее, кудесником — они могли избежать рока и стать сильными.

Но это была дерзость. Татуину было что противопоставить сколь угодно могучему воину. Величайший из хаттов, Джабба, по неведомой причине вовлек тускенские племена по всему Джандленду в жестокую войну с поселенцами — и эти стычки стоили жизни старшему сыну А’Ярк, которому было всего шесть циклов от роду. Такое не могло остаться безнаказанным, и Шарад повел клан А’Ярк и союзников на битву с хаттами. Но Джабба выставил против них множество своих рабов, и тускенов в тот день погибло без счета. Пал и ее супруг, Дин. Не стало Шарада. Исчез без вести Шарадов сын — никто из племени так и не нашел его тела.

Это было дурным предзнаменованием. Шаткий союз остатков тускенских племен, созданный волей Шарада, распался, а уцелевшие кланы растворились среди барханов. И А’Ярк с двумя малыми детьми на руках пришлось поддерживать боевой дух малочисленного рода. После битвы у племени осталось несколько воинов, но их раны были тяжелы, а дух сломлен. Они могли носить гадерффай, но никто из них не повел бы клан в бой. У Шарада не осталось преемника.

А’Ярк не собиралась становиться военным предводителем. Забот хватало и без этого: соплеменников нужно было хотя бы накормить. Но когда момент настал и никто не вызвался — вызвалась она. В конце концов, когда-то предводителем был ее отец, и она не раз отправлялась с воинами в набеги. К тому же ее сородичи, числом вдесятеро меньше прежнего, хорошо помнили собственный девиз: «Имеющий руки да удержит в них гадерффай».

Прошло десять лет после гибели Шарада, и племя снова понесло потери. Горе постигло и А’Ярк: погиб ее второй сын, а сама она лишилась глаза из-за осложнений после ранения. Драгоценный камень, который она вставила в глазницу, подарил ей когда-то Шарад. Но самой тяжелой потерей клана стала утрата веры. Когда тускенский отряд буквально исчез с лица земли, не вернувшись в лагерь, все племя заразилось трусостью. А’Ярк пыталась поднять их боевой дух, устраивая утренние вылазки. Но после сегодняшней бойни предпринять уже ничего нельзя. Кого теперь воодушевлять?

А’Ярк оглянулась назад. Между двумя каменными столбами виднелись палатки. Ее сородичи бродили как потерянные, смиренно ожидая, когда их добьют. И удар последует. В племени осталось лишь семеро мужчин, достигших возраста воина, — именно стольких она вывела из теснины. И они выжили лишь потому, что из трусости бежали быстрее всех.

А’Ярк без колебаний вооружила бы и оставшихся членов клана. Но даже если вложить ружье в руки каждой матери, каждому старику и ребенку, исход любой стычки все равно был ясен. Тускенов не учат воевать — они доходят до всего на собственном опыте. Они погибнут в бою, не успев ничему научиться.

Нет, любые потуги были тщетны. Ее род исчезнет, уцелевшие соплеменники войдут в банды, неприкаянно кочующие по пустыне. Если только…

Мысль поразила ее. Племя однажды уже потеряло всякую надежду, и тогда Шарад с его необыкновенными способностями дал им цель в жизни. Он привлек на их сторону другие кланы. Появись сейчас такой вождь — и род А’Ярк перестанет быть жалкой тенью славного прошлого. Племя вновь объединит тускенов, и вместе они сокрушат поселенцев — раз и навсегда. Будь только с ними второй Шарад.

Будь с ними Бен.

Если его способности таковы, нельзя допустить, чтобы он сражался за поселенцев. Но что, если он перейдет на сторону тускенов? Его придется принудить — он уже применил насилие к ее соплеменникам в оазисе. Что же вынудит его переметнуться?

С одной стороны, Бен стремится уберечь Колдунью — но ее не удастся использовать для шантажа. Новый набег на оазис им не под силу. Люди — странные существа, и у них нелепые привязанности. Возможно, Бену на Татуине дорог кто-то еще. И ради этого кого-то он пойдет на что угодно — даже станет тускеном.

Широко распахнув здоровый глаз, А’Ярк решилась. Новая мысль вдохнула жизнь и энергию в ее измученное тело. Если у Бена есть слабость — она обнаружит ее и не преминет ею воспользоваться.

Но сначала ее младшего сына нужно уложить спать.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

По пути домой Бен почти не раскрывал рта. Эннилин, напротив, так и сыпала вопросами, пока их мотоспидер погружался в растущие тени Западного Джандленда.

«Что случилось с Ульбреком в магазине?»

«Что за имя назвала тебе эта женщина, этот Красный Глаз?»

«И почему это имя тебе знакомо, хоть ты прилетел сюда совсем недавно?»

Бен сделал вид, будто не слышит ее из-за шума мотора. Может, и правда не слышал. Эннилин начала сбрасывать скорость, надеясь, что теперь-то дождется ответа. Но куда там.

— Мы теряем высоту, — только и сказал он.

«Что ж, с этим не поспоришь». Когда они спускались к лачуге Бена, Эннилин ощутила, как давит на плечи груз дневных забот.

— Мы на месте, — объявила она, нажимая на тормоз. Чуть раньше, возле ущелья, они слегка повздорили насчет возвращения в Надел, откуда Бен должен был забрать свою эопи. Между тем на Татуине наступала ночь, и пусть тускены уже скрылись, природа планеты оставалась неизменной — все прочие хищники в темноте выходили на охоту.

— Спасибо, — ответил он, спрыгнув с парящей машины. Женщина окинула взглядом жилище своего нового знакомого. Бен продолжал расчищать двор, хотя и без особого успеха. — Завтра я забегу за Рух. Ты даже не заметишь, что я приходил.

Эннилин соскочила вслед за ним:

— Если хочешь сэкономить время, мое предложение по-прежнему в силе. Комната для гостей свободна, и я буду рада…

— Нет! — Тут он, похоже, смутился, потому что продолжил уже спокойнее: — То есть… После того, что перепало на твою долю сегодня, ты захочешь уделить время семье и магазину. Посторонние будут только путаться под ногами.

— Куда уж без них, — проворчала она, вспоминая, чем обычно занимаются дружинники после очередного рейда в пустоши. Они и правда собираются всю ночь кутить в баре, который разграбили тускены?

«Судя по всему, так и будет», — подумалось ей.

— Что ж, тогда тебе и без меня забот хватит, — проронил Бен, направившись к своей хижине. — Надеюсь, твой завсегдатай поправится.

Эннилин побледнела от одного лишь воспоминания о том, как выглядел раненый родианец.

— Бедняга Бомер. Я и раньше о нем думала. Он всегда сидел на одном месте, уставившись в одну точку. Никогда не понимала почему. Но только сейчас мне представилось, до чего ж ему грустно, что он готов вот так просиживать дни напролет. И каково это — угодить в такую передрягу…

Бен оглянулся:

— Дело вовсе не в грусти.

— А в чем же?

— Я видел его сегодня — и раз до этого, когда только прибыл. — Отшельник сжал ладони. — Я бы сказал, что он испытывал не грусть, а удовлетворение.

Эннилин уставилась на него:

— Но… как ты узнал?

— Это лишь ощущение. — Взгляд его голубых глаз задержался на заходящих светилах. — Понимаешь, я видел, что такое грусть, и это читалось по многим лицам. А Бомер был доволен. Напиток, который ты приносила ему утром, и столик, за которым он сидел, были пределом его мечтаний.

— Но его же ранили…

— …Когда он защищал то, чем дорожил. Думаю, с ним все будет хорошо. — Бен развернулся и в молчании продолжил подниматься по склону.

Эннилин вспомнила, как днем Бен говорил об утрате. Он боролся с каким-то чувством, и она могла бы поклясться, что оно не из приятных. Но в то же время он выглядел таким сосредоточенным — и это в самом центре вселенской пустоты.

Эннилин долго подбирала слова, прежде чем остановиться на трех:

— Кто же ты?

Он усмехнулся:

— Бен. Мы уже это проходили.

«Да что ты говоришь». Эннилин встряхнула головой:

— Вольнонаемный философ из пустыни, а вдобавок — целитель и спасатель!

— Сомневаюсь, что все было именно так. Потом ты будешь помнить события иначе.

Эннилин встала у подножия холма, уперев руки в бедра:

— Слушай, ты же талант в землю зарываешь. А ведь человек вроде тебя должен чему-то посвящать свое время. — Ненадолго умолкнув, она с пылом продолжила: — Хотя бы заботе о семье.

Бен остановился и бросил взгляд через плечо. По губам скользнула легкая улыбка.

— Как знать? Может, у меня уже есть семья, о которой надо заботиться.

После такого ответа оставалось только глаза закатить. Эннилин развернулась и вскарабкалась на мотоспидер.

— Эй! — неожиданно окликнул ее Бен. Он порылся в складках плаща и выудил какой-то прямоугольный предмет. — Из-за всей этой суеты я чуть не забыл, что твой планшет так и остался у меня.

— Оставь себе. — Она уже заводила мотор. — На память о безумном деньке.

— Но сафари, твое заявление…

— Зачем мне куда-то ехать, если прямо здесь обнаружился новый редкий вид, который требует тщательного изучения? — Она отпустила тормоз и стала набирать высоту.

Из всех трудностей, что довелось пережить Эннилин, сегодняшние уступали разве что осложненным родам. А ведь день еще не закончился.

После остановки у Бена она заехала к доку Меллу, где ей сказали, что Бомер получил успокоительное и сейчас отдыхает в Бестине. Предчувствуя, что в магазине ее ждет жуткая неразбериха — и новая ссора с младшим ребенком, — она полетела домой. Джейб махнул рукой на работу, сбежав со своими никчемными дружками, и, несмотря на ее запрет, отправился вслед за тускенами. Уже второй раз за последние дни! Похоже, что сын с самого рождения вознамерился испытывать терпение матери — начиная с того, что появился на свет не той стороной.

Эннилин не удивилась, когда увидела, что в Наделе горит свет, а вокруг беспорядочно припаркованы лендспидеры. Куда больше поразило воображение зрелище внутри.

Само собой, пьянчуги что-то праздновали, хотя их было куда больше, чем она привыкла видеть. Но весь зал сиял чистотой. Стеллаж для оружия и полки починили, пятна грязи на полу отчистили, а товары расставили по местам. Даже вонь исчезла.

Лили, улыбаясь, отсалютовала ей бокалом прямо из толпы гуляк, большей частью мужского пола.

— Тут поучаствовали все, кто не отправился с отрядом, — сообщила она. — Без дела мы не сидели.

Эннилин мнительно огляделась. Она не доверяла никому, кто побывал в магазине в отсутствие ее или детей.

— Всё на месте?

— Ну, может, мы и прихватили чего пожевать с полок, но это ведь мелочи, правда?

Эннилин протолкалась к подруге. Лили выглядела чересчур пунцовой даже для зелтронки: веселье определенно началось уже давненько. Ее муж Уоллер в окружении посетителей рассказывал собственный вариант истории о погоне за тускенами.

— А кто остался с вашими детьми?

— Их стерегут дроиды, — ответил Уоллер, вознося пустую кружку. — С Красным Глазом покончено. Теперь нам и дроидов вполне хватит.

— На сегодня — да! — выкрикнул из-за барной стойки Оррин, шумно прочистив горло. Запасной костюм, по-городскому причудливый, вместе с повязанным поверх него передником придавали ему сногсшибательный вид. Хозяин и бармен в одном лице, он с улыбкой наполнял бокалы. Заметив Эннилин, фермер кивнул на бутылки. — Я за всем слежу.

— Ну да, конечно. — Она подошла и устало опустилась на табурет перед стойкой. — Верни мне все, что осталось.

Оррин уже наливал ей.

— Ты же была там, верно? — усмехнулся он. — Энни, ты просто чудо! Как там говаривал Даннар? «Как писать „адреналин“, знает только Эннилин!»

— Даннар с грамотой был не в ладах, — сказала она. — Потому меня и нанял. — Взяв стакан со стойки, она в секунду его опустошила. — И о чем ты только думал, когда брал с собой Джейба?

Улыбка Оррина на миг поблекла, но его выручил юный голос, раздавшийся откуда-то сзади:

— Не ругай его, мам! Он тут ни при чем!

Эннилин сердито посмотрела на подошедшего Джейба. Мальчик остановился перед Оррином:

— Уайл Ульбрек уехал, сэр.

— Проклятье! — встряхнул головой фермер. — А я-то надеялся ткнуть его физиономией в нашу победу. — Он окинул взглядом зал и возвысил голос: — Теперь уж все знают, что на «Клич поселенцев» можно положиться, так? Доказательство этому — прямо здесь!

Ответом ему был нестройный хор пьяных голосов, на который Эннилин не обратила ни малейшего внимания. Соскользнув со стула, она загородила путь сыну, который спешил присоединиться к веселящейся толпе.

— Джейб, пора прекращать это.

— Прекращать что?

— У меня нет сил перечислять все, — бросила она, схватив его за рубашку. — Но достаточно и того, что творилось в ущелье. Вы же убивали!

— Убивали тускенов! — Мальчик картинно развел руками. — Да они же просто дикари, мам! Пустое место!

— Много ты о них знаешь. Это тебе не вомп-крысы, которых можно отстреливать ради забавы!

Джейб вырвался из ее хватки:

— Они убили папу. И всех нас пытались сегодня прикончить!

— Я знаю, но…

— Хватит! По крайней мере, я сделал хоть что-то. — Его глаза налились яростью. — А что после гибели папы сделала ты?

Сердце Эннилин сковало льдом. Сын с каждым днем все больше походил на Даннара, даже когда вел себя как совершенно незнакомый ей человек.

— Кое-что я сделала, — вырвалось наконец. — Уже на следующий день я открыла магазин. Именно так, как он и хотел бы, — добавила она уже спокойнее.

Джейб оттолкнул ее и пошел прочь. У стойки он задержался и, специально повысив голос, чтобы мать услышала, обратился к Оррину:

— Раз Зедд слег надолго, в вашей команде влагодобытчиков, по-видимому, освободилось место. Можете взять меня.

— Ну уж нет, — крикнула Эннилин ему вслед.

Оррин, вытиравший руки посудным полотенцем, натянуто улыбнулся:

— Прости, сынок, но она тут хозяйка. — Фермер кивнул Эннилин, но та никак не отреагировала. Тогда он перегнулся через стойку и шепнул пареньку: — Уверен, ты сможешь мне помочь и иначе.

Эннилин всплеснула руками:

— Например, с уборкой, если к ночи тут хоть что-то останется. Все, мне пора. — Она прихватила из-за прилавка готовый паек и початую бутыль и направилась к дверям в жилые комнаты, с трудом протолкавшись сквозь веселящуюся толпу.

Победу над тускенами праздновали так бурно, что весь Надел ходил ходуном. Шум из питейного зала доносился до ушей Эннилин почти весь остаток ночи, только ей было совсем не до этого. Сил едва хватило, чтобы перекусить и дотащиться до постели. Уронив голову на подушку и проваливаясь в сон, она вдруг поняла, что с самого возвращения не видела Келли. Но ворох проблем, накопившихся за день, уже давил так сильно, что она просто отключилась.

МЕДИТАЦИЯ

Я не знаю, что вам видно оттуда, где вы сейчас, Квай-Гон, но вряд ли вы проглядели сегодняшнее веселье.

Конечно же, я вовсе не планировал, что все так выйдет. И вам нет нужды напоминать мне слова, которые любил повторять наш общий учитель. Я не жаждал каких бы то ни было приключений… «Не жаждал приключений я», — как бы он выразился. Я отправился в магазин за водой именно сегодня, потому что рассчитывал застать его пустым. Только и всего.

Я полагал, что все мои трудности на сегодня ограничатся встречей с тем щупленьким стариком из анкорхедской кантины. Похоже, что он завсегдатай Надела. Когда он не узнал меня, я решил, что проблема исчерпана.

Но серьезно ошибся, потому что угодил прямиком на поле боя. И конечно, совершенно позабыл и про воду, и про свою эопи.

Что же, галактическая катастрофа будет случаться всякий раз, когда я выйду из хижины? Так я могу сидеть дома безвылазно. Никаких проблем!

С другой стороны, все-таки хорошо, что я там оказался, — вспоминая все, что приключилось в магазине. Жаль, что не могу сказать того же про вторую половину дня — когда мы отправились вслед за Джейбом. Той резне не было конца. Это невероятно тяжело — наблюдать подобное со стороны и не иметь возможности вмешаться.

Но я считаю, лучше смотреть и не вмешиваться, чем не смотреть вовсе. Я и так пропускаю почти все, что творится в округе. Я не могу закрывать глаза на все подряд — это не путь Кеноби.

Сегодня я увидел Оррина Голта с той стороны, что вряд ли мне нравится. Ему пришлось спасать репутацию после набега на поселение — это вполне объяснимо. Но влияние этого человека на жителей практически безгранично. Голт должен понимать, что окружающие его слушаются, а значит, он обязан нести ответственность.

Возможно, я слишком суров к нему. Он поступил так во многом потому, что его семья и друзья оказались в опасности. Но оба мы знаем, до чего могут довести подобные оправдания.

Тускены — что ж, еще одна неожиданность. Но вряд ли тут стоит удивляться. Я встречал человека, которого знает А’Ярк, уже очень давно, а впоследствии слышал истории о нем. Придется поднапрячь память, чтобы вспомнить подробности. Но это может и подождать.

И наконец, Эннилин.

Меня так и подмывало назвать ее «неустрашимой Эннилин» за умение выкарабкаться из любой передряги. Вот к чему я должен стремиться: научиться совладать с любой местной напастью. И дело не в отсутствии страха, а в необходимости жить дальше — и заботиться о своих близких.

Неплохой образец для подражания. Пожалуй, я мог бы стать «неустрашимым Кеноби», если придется.

Если я собираюсь жить дальше — а мы оба знаем, что иного пути нет, — нужно как-то прекратить казнить себя из-за случившегося. Да, внутри меня жива боль, но в основном потому, что я сам себе ее причиняю.

Как сейчас. Вы видите, что у меня в руках. Последнее напоминание, твержу я себе. Но сейчас я лишь уберу его на место. А было бы куда как лучше избавиться от него раз и навсегда и продолжить жить как живешь.

Именно так пришлось поступить Эннилин. Похоже, есть чему у нее поучиться.

И еще, когда я вспоминаю ее, приходится признать…

Минутку…

Я сейчас.

…

Там кто-то есть!

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Кеноби.

Эннилин спросонья протерла глаза:

— Что?

— Кеноби, — повторила сияющая Келли, наливая в чашку голубое молоко. — Вот его фамилия.

— Повтори-ка, что ты сейчас сказала. — Эннилин сердито уставилась на дочь. Она по старой традиции в панике вскочила с постели с мыслью о том, что вечером Келли не оказалось дома. Но сейчас девушка нашлась за обеденным столом, вполне бодрая — и дрожащая от нетерпения.

— Это его фамилия.

— Его фамилия? Кого его?

— Да Бена же, мама!

Эннилин подошла на шаг:

— Откуда ты узнала?

— Она залезла к нему в хижину! — донесся из кладовой голос Джейба. На прилавке уже стоял сваренный сыном каф отменного качества. Эннилин сделала большой глоток и повернулась обратно к Келли:

— Итак. Что-о-о?

— Она залезла к нему в хижину, — повторил Джейб, подойдя к столу с тарелкой в руках. Взгляд у него был замутненный, а видок такой, будто он спал в одежде. — К Бену.

Эннилин остолбенела и уставилась на дочь:

— Перед тем, как я привезла его?

— Нет, ты что. — Келли с совершенно невинным видом набросилась на завтрак. — Когда он уже был там. После твоего отъезда.

— Погоди-ка. Так ты была там ночью?

— Одна, — поддакнул Джейб, за что и получил от сестры яростный взгляд.

— Ночью. Одна. — Эннилин содрогнулась. — С Беном?

Келли натянуто улыбнулась:

— Да успокойся, мам! Таращишь глаза, как родианка!

Эннилин поборола желание выскочить на улицу и заорать во все горло. Вместо этого подлила в чашку кафа и присела за стол напротив хихикающего Джейба.

— Так, — сказала она, потирая лоб тыльной стороной ладони. — Давайте-ка с самого начала.

— Я взяла мини-фургон, как ты и просила, — с неохотой начала Келли. — Чтобы отвезти тела.

— Я имела в виду, что тебе помогут Орриновы молодцы, — о том, чтобы ехать одной, не было ни слова!

— Мам, там ужас что творилось. Смрад такой стоял, что рососпинники взбесились. Да и у меня голова пошла кругом. — Келли хлюпнула носом. — Я только туда приехала и отцепила прицепной кузов — поверь, он уже никуда не годился.

Опять расходы. Эннилин нахмурилась.

— Что дальше?

— Потом добралась до Хантеровой теснины, но там как раз все закончилось, потому что лендспидеры уже улетали. Тут я и увидела вас — вы как раз направлялись к хижине Бена. И решила убедиться, что с вами все нормально…

— Так ты летела за нами?

— Я попыталась, но куда фургону до твоего мотоспидера. Когда я наконец добралась до Бена, ты, наверное, уже домой усвистела.

— Как же ты тогда узнала, что попала в нужное место? — спросила Эннилин.

Келли указала на карту за прилавком:

— Ты сама его отметила чуть раньше.

— Я могла обозначить логово сарлакка, чтобы потом облетать его стороной!

— Да брось, ма-ам… — отозвалась Келли. — И ты же сама сказала мне про занавеску на двери.

В душе у Эннилин продолжала закипать злость.

— И ты говорила с ним? Не могу поверить, что ты потревожила его, когда он…

— Не-а, он не знал, что я там, — сказала Келли. — То есть я думаю, что не знал. Я всего лишь… побродила снаружи.

Эннилин вскочила со стула так, что тот грохнулся об пол.

— Ты подглядывала за ним?

— Да там и видно-то было всего ничего…

— Меня это не волнует! — Лицо окаменело, и она обратила взор к потолку. — Ты вторглась в чужую личную жизнь?

— Целая выволочка — и даже не мне, — тряхнул головой Джейб в перерыве между глотками. — Неплохо для разнообразия.

Сестра зыркнула на него:

— Заткнись.

— Погоди-ка, — повернулась к ней мать. — Ты решила, что я внутри, не так ли? В его хижине!

Келли от смущения залилась румянцем:

— Ну, была такая мысль.

— Так ты еще и подслушивала под дверью!

— Не под дверью. Это только занавеска. И я постояла рядом совсем недолго, — оговорилась девушка.

— Сколько?

— Пару часов.

Эннилин вытаращила глаза:

— Пару часов?

— Должна же я была убедиться, что ты не прячешься в другой комнате, — смиренно улыбнулась Келли. — И мне стало интересно…

— Ах, тебе стало интересно… — оборвала ее мать. — Ты же могла убиться там, в темноте кромешной!

— Мам, ну не убилась же…

Эннилин покачала головой. Что тут скажешь. Вечно ее дети находят всему оправдание. Беседы об осторожности повторялись изо дня в день. А детей послушать, так опасности, которых удалось избежать, — это и не опасности вовсе.

А теперь еще и вторжение в чужой дом… Такого они раньше не вытворяли — это было что-то новенькое и не укладывалось ни в какие рамки. Как могла Келли считать свое поведение приемлемым? Эннилин нащупала под собой стул и со вздохом опустилась.

По отрешенному лицу матери девушка решила, что можно продолжать:

— Его фамилия — Кеноби.

— Кто-то его так назвал?

— Это сам Бен сказал, — объяснила Келли. — Но я не видела кому. Он просто сидел и рассказывал о том, как прошел день, кого он встретил. И еще про тускенов.

Во взгляде Эннилин сквозило недоверие.

— А ты ничего не выдумываешь? — Она произнесла новое имя, словно пробуя его на вкус: — Бен Кеноби. — На протяжении лет ей попадались покупатели с такой или похожей фамилией: на чеках она писалась по-разному.

Джейб доел остатки подливы с тарелки:

— Вокруг полно Кеноби. Вон, у каньона Билдора живет парочка.

— А еще был гонщик, — тут же встряла Келли.

— Да ты что, он же муун!

— Только не начинайте опять, — осекла их Эннилин. — У меня и так голова болит. Просто перескажи, о чем он говорил. Каждое слово.

Смущенная улыбка вновь заиграла на губах дочери, пока она вытирала с них молоко.

— А я думала, ты оберегаешь его право на личную жизнь.

— Поздно уже. Выкладывай.

Девушка постаралась, как могла, рассказать матери все, что запомнила. Итак, Бен Кеноби был разочарован поездкой в Надел и тем, что все время попадал в какие-то переделки. Он был обеспокоен тем, что увидел в теснине, — ну еще бы, подумала Эннилин — и ни капли не восхищен тем, как Оррин проводил там облаву. При последних словах Джейб закатил глаза. Наконец Бен заговорил о «неустрашимой Эннилин».

— А дальше что?

— А дальше все, — развела руками Келли. — Он услышал что-то — меня, наверное. И я побежала обратно за холм, где оставила фургон.

Джейб фыркнул:

— А он припустил вслед за тобой, размахивая здоровенным гаморреанским топором?

— Нет, — пожала плечами Келли. — А даже если и так, мне некогда было оглядываться. — Она закусила губу. — Я сейчас припоминаю, что чуть раньше увидела кое-что…

— И что же? — Эннилин едва хватило смелости задать этот вопрос.

— В общем, он сидел ко мне спиной, как я и сказала. Перед тем сундуком. И я решила, что он держит что-то — что-то особенное. Он говорил, что хочет убрать это на место, — в общем, он так и сделал.

Джейб не сводил глаз с сестры:

— И что это было?

— Если б я знала, сразу бы и сказала, — огрызнулась та. — У ронто и то мозгов больше, чем у тебя.

Эннилин откинулась на спинку стула, словно в полусне:

— «И еще, когда я вспоминаю ее, приходится признать…» — Она подняла взгляд и пробормотала: — Что, во имя великого провала Каркун, все это означает?.. Ты абсолютно уверена, что он не сказал больше ни слова?

— Ни слова о тебе, хочешь сказать?

— Келли!

— Не-а. — Она со скучающим видом оперлась локтем о стол. — И он вообще ни слова не сказал обо мне.

Джейб усмехнулся:

— Какая неблагодарность! И это после того, как ты столь великодушно позволила себя спасти…

— Да! — проворчала в ответ сестра.

Мать все еще пыталась осмыслить услышанное.

— И ты говоришь, там больше никого не было.

— Думаю, да — но откуда мне знать наверняка?

Эннилин погрузилась в размышления. Он мог говорить с кем-то по комлинку — хотя в районе Джандлендских пустошей сигнал всегда оставлял желать лучшего. Или мог делать запись.

А еще у Бена могла действительно оказаться тайная семья, о которой он вскользь упомянул. Может, предмет в его руках — это напоминание о близких, которых ему пришлось оставить? Вполне подходящее объяснение для той грусти, что овладевала им время от времени.

Джейб предложил свой вариант:

— Да он точно с головой не дружит. — Мальчик встал из-за стола, взяв тарелки. — Чокнутый придурок. Торчит посреди пустыни, болтает сам с собой…

— Придержи язык, — цыкнула на него мать. — Если ты забыл, этот чокнутый придурок помог нас всех спасти. И только благодаря ему я смогла проследить твой путь до каньона.

— Где мне вообще ничего не угрожало, если ты забыла, — заявил мальчишка, вытирая руки. — А вот тебе бы стоило подумать о безопасности — когда вы были с ним наедине.

Эннилин потупила взор:

— Не совсем уж и наедине. Слишком скоро нагрянули тускены…

— А все прочее время? — не унимался Джейб. — Что ты вообще знаешь про этого мужика?

— Маловато, если признаться. — Она взяла паузу, чтобы поразмыслить, а затем вдруг усмехнулась. — Разве ты не поняла, Келли? Он услышал твои шаги. Он отлично знал, что ты там, снаружи. Вот и устроил тебе целый спектакль.

Келли поднялась из-за стола:

— Думай что хочешь, мама. Но мне кажется, ты крепко запала ему в душу. — И она снисходительно похлопала мать по спине, проходя мимо.

Та закрыла лицо руками:

— Просто не верится… Я вырастила садиста и вуайеристку. Вы что, оба не в своем уме?..

Джейб, уже стоявший рядом с сестрой в дверном проеме, бросил:

— Не знаю, мам, это ведь ты пустилась в погоню за тускенами, да еще и в компании психа.

Дети ушли работать, а Эннилин так и осталась за столом, словно пристыла к месту.

— И вовсе он не псих, — пробормотала она хмуро. — Просто… говорит сам с собой.

Отодвинув кружку, она решила, что дело стоит тщательно обдумать… и сама не заметила, как вновь погрузилась в сон — прямо не поднимаясь со стула.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Король Джандленда!

В ответ на окрик Оррин лишь кивнул и помахал семейству в лендспидере, которые славили его на прощание, покидая оазис. Что ж, скромность нынче не к месту. Накануне добровольцы одержали историческую победу, и слухи уже разлетелись по окрестностям. А уж Оррин позаботится, чтобы они достигли ушей деваронцев в Мос-Айсли. Если те узнают, что Голт без промедления отомстил за их коллегу, появится надежда спасти гостиничный контракт.

Даже после ночной гулянки Оррин поднялся ни свет ни заря, чтобы удачный день начался как можно раньше. Утро и так уже превзошло его надежды. Все вокруг знали, что в этот день недели он работает в конторе, и многие не преминули к нему наведаться. Ах, конечно, поздравления соседей — это здорово. Но важнее, что землевладельцы, которых он намеревался посетить в этот день, сами приезжали, чтобы подписаться на предлагаемые фондом услуги.

Успех подстегивает продажи.

Он никому не позволит испортить себе праздник. Даже Ульбреку, который притащился в Надел после завтрака с полными мешками историй — донимать посетителей, куда ж без этого. Ну ничего, Оррин дождется, когда старик выдохнется, а потом снова попробует заманить его в «Клич поселенцев».

Дорогостоящее свидание с механиком Глоумером тоже не особенно беспокоило Голта. Забавно вышло — почти все, что разрушили тускены, уже было восстановлено, а наибольший урон Наделу нанесла его избалованная дочурка, учинив аварию, после которой лендспидер Эннилин протаранил каменную стену. Теперь ремонт Х-31 займет не одну неделю, и Оррин с превеликим удовольствием одолжит Колуэллам любую машину из своего внушительного парка. Что касается Вики, чей «спортстер» пострадал еще сильнее, — пускай поищет себе извозчиков. Может, жизнь в замедленном темпе пойдет ей на пользу.

Нет, единственное, что омрачало его настроение в этот день, — Старина Первый. Техники Оррина подтвердили то, о чем он и так уже подозревал. Влагоуловитель уцелел — хатт раздери, как же прочны эти «Претормины», — но бесценные Даннаровы настройки, естественно, были утрачены. Жидкость в первой пробной мензурке оказалась самой что ни на есть заурядной смесью из двух частей водорода и одной части кислорода. На второй, на третий, на десятый раз агрегат выдавал то же самое. И сердцем Оррина постепенно овладевало отчаяние.

Но и об этом чувстве можно пока забыть. Каждый посетитель приходил сегодня не с пустыми руками: кто-то с предложением о сделке, кто-то с поздравлениями, а один даже принес сладкий пирог. И когда Оррин завидел силуэт очередного гостя, который приближался пешком со стороны юго-запада, то задумался, какие еще добрые вести сейчас услышит.

Он прищурился, подумав: «Да неужели?..», поднялся и помахал новоприбывшему:

— Эй, Кеноби! Бен Кеноби!

На миг ему показалось, что человек в капюшоне сейчас скроется обратно за бархан. Но когда Оррин вскочил с места и побежал навстречу, то оказалось, что Бен просто наклонился поправить обувь.

— Я так и знал, что это ты.

Пришелец выпрямился и, пока Оррин тряс его руку в энергичном рукопожатии, ответил:

— Извините, мне показалось, что вы сказали…

— Бен Кеноби — это ведь твое имя?

Бен огляделся по сторонам и вновь посмотрел на фермера:

— Да, но…

— Что «но»? — улыбнулся в ответ Голт.

— Просто любопытно, где вы его услышали.

— А-а, вон в чем дело! — расхохотался землевладелец, от души хлопнув Бена по спине. — Поймешь, когда зайдешь внутрь. — Он повернулся к магазину, увлекая гостя за собой.

— Как-нибудь в другой раз. — Бен указал в сторону от постройки. — Внутрь мне не нужно, я только хочу забрать эопи…

— Бен! — вдруг раздался девчачий визг откуда-то из Надела.

Повернув головы, мужчины увидели в дверном проеме Келли, которая махала рукой как безумная. Позади стояла слегка смущенная Эннилин.

— Не-е, ты лучше зайди, дружище. — Оррин положил руку на плечо Бена. — Кеноби. Был тут один Кеноби, в Арнтауте, продавал обмотки-гасители для репульсорного привода. Вы, часом, не родственники?

— Все может быть, — едва приоткрыв стиснутые зубы, улыбнулся Бен. Фермер подтолкнул его ко входу.

Келли вышла навстречу, чтобы поприветствовать своего доброго знакомого.

— Рух тебя уже ждет, Бен.

Вслед за ней подошла Эннилин, ухватила дочь за плечи и развернула лицом к себе.

— Ты. Исчезни. Сейчас же.

Келли оглянулась на Бена, сверкнув улыбкой, и под хохот Оррина со счастливым видом рванула вглубь магазина.

Кеноби перевел взгляд на мать девушки:

— Я здесь и правда только из-за эопи…

— Не пори чепуху, парень, — перебил его фермер. За утро уже восемь человек, некогда отказавшихся от услуг «Клича поселенцев», вдруг резко поумнели и решили записаться. Почему бы Бену не стать девятым? — Стаканчик для нашего нового соседа!

Оррин придержал для Кеноби дверь. Но прежде чем тот успел шагнуть внутрь, его остановила Эннилин:

— Пока ты не вошел… Я только хотела сказать — прости.

— Не очень-то понимаю, за что ты просишь прощения, — удивился Бен, проходя в двери.

— Кеноби!!!

От увиденного внутри у него глаза на лоб полезли. Народ сбился в кучку возле барной стойки, выкрикивая имя новоиспеченного героя. А тут еще и Голт напирал сзади.

Лили Пейс выглянула из-за груды товаров и помахала рукой:

— Эй, Бен Кеноби!

В боковом проходе меж двух стеллажей док Мелл втолковывал своему сыну:

— Смотри, это Бен Кеноби. Он еще и самый настоящий лекарь, можешь мне поверить!

Из-за стойки на него снисходительно взглянул сам Джейб, протиравший прилавок:

— А, чокнутый старый Бен. Все болтаешь сам с собой?

Кеноби переводил взгляд с Эннилин на Оррина и обратно. К вящему удовольствию последнего, гость был слегка ошарашен — и это еще мягко сказано. Но необычного в этом мало. Все, кто приезжал сюда, рассчитывали держать свои секреты под замком, не осознавая, что в столь тесной общине любая тайна очень быстро становилась достоянием гласности. Завидев приближение Уайла Ульбрека, Оррин посмотрел на Бена так, словно извинялся.

— Эй, это ты — вчерашний парень, — проскрипел старик, дернув Бена за рукав плаща, будто дроид-портной, проверяющий шов. — Ты Кеноби?

Пришелец аккуратно извлек свой рукав из цепкой хватки Ульбрека:

— Я…

— Батрачил у меня как-то один Кеноби. Звать его Гормел. Воришка. И спайсом от него вечно несло. Уволил его в одночасье — быстрее, чем ты успел бы сказать свое имя.

— А я его и не говорил, вам — так уж точно. — Бен деликатно отвернулся. — Прошу меня извинить.

Но от Ульбрека так просто было не отделаться, и старый фермер потащился следом:

— Ты ж видал меня вчера, когда эти проклятые пескоеды сюды нагрянули, — вспомни, скольких я укокошил. — Ульбрек махнул рукой в сторону столов. — Пошли-ка со мной, поведаем ребятишкам о моих славных подвигах. Некоторые подлецы не желают верить на слово честному человеку…

Тут на помощь гостю наконец подоспел Оррин:

— Да погоди ты, Уайл. Давай в другой раз. — Он оттащил Бена от старика и повел к бару. — Извини, — прошептал он. — Некоторые люди что майноки — прилепятся так, что не отдерешь.

— Все в порядке. — Взгляд Бена остановился на Келли, которая оживленно болтала о чем-то с друзьями. — Кажется, я понял, откуда что взялось.

— Прости, — повторила Эннилин. — Она поехала вслед за нами, а в итоге осталась подслушивать. Я готова провалиться от стыда.

Оррин махнул гулякам у стойки, чтобы потеснились.

— Сам знаешь, в тихих местах слухи расходятся быстро.

Бен кивнул:

— Казалось бы, набег вкупе с резней займут их умы хоть на какое-то время.

Оррин удивленно вскинул бровь:

— Резня? Нет-нет, я бы не стал так выражаться. — Он вмиг посерьезнел; ему пришлось не по душе, как Бен окрестил произошедшее в каньоне. — Правосудие — вот подходящее слово.

Кеноби потупил взор, будто сказал лишнее.

— Послушай, среди тускенов нет невинных добрячков, Бен. Мы знаем, что это племя вторглось в наши дома, но и это не главное. Они такие же хищники, как крайт-дракон.

— Понимаю.

Оррин махнул Джейбу, чтобы тот плеснул выпить. Фермер не собирался слишком уж сильно напирать на Бена — вдруг тот все-таки согласится на услуги фонда. Но и слегка проучить новичка тоже не помешает. Голт знал, из какого Кеноби теста. Будет играть в невозмутимого скромнягу, пока не завладеет вниманием всех женщин оазиса, а потом они вдруг поймут, что он — ходячая неприятность. В чем именно она заключается, Оррин пока не выяснил. История Келли, которую еще до обеда обсудили все, кому не лень, добавила свидетельств в пользу безумия Бена. Но, оглядываясь на вчерашние события, скорее уж можно было счесть его за ветерана Войн клонов, у которого сдали нервы на поле боя. Вот почему его сердце обливалось кровью из-за судьбы, постигшей тускенов.

Пора сменить тактику. Оррин поднял бокал и объявил тост:

— За безопасность всех жителей округи!

Бен кивнул:

— Поддерживаю.

Вот теперь можно было и к обработке клиента приступать. В этот раз Оррин попытался представить «Клич поселенцев» как самую что ни на есть главную надежду оазиса на мирную жизнь. Вероятно, тускены разумны — а последняя стычка с Красным Глазом наводит именно на такую мысль, твердил фермер. И может быть, они способны кое-что запомнить. Если они поймут, что все владения в пустыне защищены одинаково прочно, то оставят их в покое и уйдут в Западное дюнное море.

— Пусть теперь донимают джав.

Он плавно перешел к обсуждению цены — домик Кеноби стоял неподалеку от Джандленда, значит за охрану можно будет накинуть сверху. Но тут собеседник прервал его, да еще и самым неожиданным вопросом.

— А насколько, — спросил Бен осторожно, — дороже встанет, если продлить сеть охраны еще дальше в пустыню? — Он уткнулся взглядом в стакан. — К примеру… туда, где случилось похищение, о котором вы мне рассказывали?

— Это на участке Ларса, что ли?

— Да, вроде бы там.

Оррин заметил, что Эннилин застыла неподалеку. С самого начала беседы она сновала туда-сюда по магазину, но при этом то и дело возвращалась к стойке, стараясь уловить детали разговора.

— Значит, участок Ларса. Это далековато. Правда, Энни?

— За оазисом Мотеста, — ответила та и повернулась обратно к полкам.

— Я бы даже сказал, за Джавовыми высотами, — поправил ее Оррин, прикидывая цену. — И что же у тебя там за дело, раз оно требует охраны?

— Я спросил из чистого любопытства, — буднично ответил Кеноби. — Вы тут так расписывали потенциал вашей затеи, что мне захотелось узнать, насколько он велик.

— Хмм, давай посмотрим, — кивнул фермер и извлек из кармана куртки инфопланшет.

Бен сидел в ожидании, пока Оррин делал вид, что занят подсчетами. Но, откровенно говоря, все это было немыслимо. Он отлично знал, что не сможет выделить патрули для фермы Оуэна Ларса. Она находилась более чем в сотне километров от оазиса, и часть пути туда пролегала через восточные предгорья. Чтобы только задуматься об охране этого участка, «Кличу поселенцев» пришлось бы создать вспомогательный арсенал далеко на востоке. А они задумываться точно не будут — ведь фонд, по сути дела, лишь небольшое местное объединение.

Но Кеноби незачем было об этом знать.

— Полагаю, девятнадцати сотен кредитов в год было бы достаточно, — подвел итог Оррин. А цифра-то огромная. Никто был не в состоянии столько заплатить, не считая Ульбрека, и то если он наконец поддастся уговорам. — Причем все деньги вперед — чтобы закупить оружие и снарядить патрули. — Он заглянул Бену в глаза. — Не знаю, сможешь ли ты наскрести столько.

Бен выдавил смешок:

— И я не знаю, смогу ли.

«Да, я так и думал». Оррин кивнул и начал убирать планшет. Но Кеноби продолжил уже тише:

— Но я также не уверен, что не смогу.

На лице Голта просквозил скепсис. Да, у этого парня есть средства на покупку всего необходимого, но зачем, во имя звезд, человеку при деньгах жить в глуши и одеваться непонятно во что?

— И чем же ты зараба…

Фермера оборвал на полуслове странный вой, донесшийся снаружи. Он прерывался характерным «тум-тум-тум», но нарастал с каждой секундой, и вот уже банки зазвенели на полках. Эннилин посмотрела на дверь:

— Что за?..

Джейб выглянул из окошка позади прилавка:

— Мам, ты не поверишь!

Вой пронесся с востока на запад в направлении стоянки. Хозяйка поспешила к двери, Оррин — следом за ней.

На то, чтобы осознать увиденное, понадобилась всего секунда. Это был всего лишь лендспидер, но какому-то психу взбрело в голову переделать его под истребитель: по бокам торчали крылья, а спереди выпирал длинный острый нос. Машину выкрасили в режущий глаза кроваво-алый, а на воздухозаборниках красовались оранжевые языки пламени. И она крутилась на песке как бешеная, едва не цепляя припаркованные тут же спидеры своими фальшивыми пушками на кончиках крыльев.

«Тум-тум-тум» оказалось звуком ударных, отбивавших музыкальный ритм. Теперь Оррин понял, что центральная турбина нелепого творения представляла собой огромный динамик. Он выдавал такие басы, что булыжники на площади едва не подпрыгивали.

За спинами взрослых вовсю вопила Келли:

— Животные с ума посходили! Что это, сирена «Клича» поломалась?

— Если б я знала, что это, — не сводя глаз с удивительного зрелища, сказала Эннилин.

Фонарь кабины странного «истребителя» отъехал, и показался пилот — долговязое создание с кожистым лицом и головой в форме капли. Его череп венчал серый завиток, торчавший вверх. Незнакомец носил черную полушинель — это под двумя-то солнцами, и, когда он приподнялся с сиденья, Оррин приметил у него под одеждой не одну, а сразу три наплечные кобуры. Прихватив инкрустированную драгоценными камнями трость, инородец наконец выбрался из диковинного спидера.

Добрая половина посетителей магазина столпилась возле окон, стараясь получше рассмотреть водителя. У каждой из его ног было по два сустава, и золотые ножные браслеты болтались туда-сюда в такт движению. Звук его шагов можно было лишь вообразить — динамик продолжал надрываться вовсю.

— Это госсам, — заметил Бен из окна.

— Это идиот! — ответила ему Эннилин из дверного проема. — Какого сарлакка он там притащил?

Вскоре они увидели какого. На заднем сиденье были втиснуты две огромные зеленые туши, которые щедро осыпали друг друга тумаками. И если пилот принадлежал к виду, неизвестному публике Надела, то гаморреанцев узнали все. Свиноподобные мордовороты работали на любого отморозка, готового их прокормить. Сейчас они грызлись друг с другом за право первым протолкнуться наружу через узкий выход лендспидера. Когда один из них наконец выиграл схватку и выкарабкался справа, машина чуть не опрокинулась. Госсам накинулся на гаморреанцев с отборной бранью, осыпая их ударами трости.

— Да кто же он такой? — выдохнула Эннилин.

Оррина вдруг накрыло ледяной волной понимания. «Нет. Нет, они бы никого сюда не послали. Ведь так?»

Ответ пришел сам собой. Фермер попятился вглубь магазина, едва не зацепившись ногой за ногу. Прекрасный день оборачивался кошмаром.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Мы к Оррину Голту! — проорал госсам, обратив свое сморщенное лицо к дверям Надела.

— Ничего не слышно! — крикнула в ответ Эннилин. — Мы тут все оглохли! — Она впустила инородца только после того, как он согласился вырубить грохочущую музыку; на переговоры ушло две минуты активного махания руками.

Госсам процокал по синтекаменному полу и окинул взглядом болезненно-желтых глаз окружающие полки, будто собирался провести учет. Потянувшись в карман за фляжкой, он нарочно позволил Эннилин увидеть бластеры. После затянувшегося глотка инородец звучно причмокнул губами.

— Орри-Орри-Орри, — позвал он, будто пробуя новые слова на вкус. — Оррин. Оррин Гооо-ууууулт. Оррин Голт. Слыхала это имя, а, торгашка?

Оррина нигде не было, но поверх полок Эннилин разглядела, что дверь в его контору приоткрыта. Побежал за бластером, не иначе. Джейб, стоявший за прилавком, вытащил из кассы свой — мать махнула ему, чтобы убрал оружие. Если она не хотела, чтобы сын охотился на тускенов, то уж точно была против его гибели в перестрелке с… кем? Кем бы ни были эти парни.

— Я Боджо Бупа, — объявил госсам, на этот раз вперив глаза в Эннилин. — Но ты зови меня хозяин Бупа.

— Если только смеха ради. — Эннилин скосила взгляд налево. Бен стоял у вешалки, всем видом выражая отсутствие интереса к окружающим. Но она заметила, что его взгляд мечется между ней и Джейбом, и это наблюдение ее несколько успокоило.

Гаморреанцы двинулись вперед, словно песчаная буря. Товары с грохотом посыпались с полок.

— Эй! — Эннилин отважно бросилась наперерез громилам, но пыл ее сразу угас, когда один из амбалов громко заворчал в ответ. Другой со всего маху влепил кулаком по витрине, обрушив целую гору товаров. Джейб начал вылезать из-за прилавка.

— Нам ни к чему проблемы, — втиснулся между гаморреанцами и Эннилин Бен.

Брошенный на незнакомца взгляд Бупы источал злобу. Убрав фляжку под плащ, госсам в очередной раз дал внимательным посетителям шанс насладиться видом своих бластеров.

— Ты кем себя возомнил? Героем хреновым?

— Вовсе нет. — Бен опустился на колени. — Я лишь уборщик. — Он начал собирать упавшие контейнеры и расставлять обратно по местам.

Из своей конторы в дальнем углу зала показался Оррин:

— Я Оррин Голт. — Его всегдашняя улыбка куда-то исчезла. Фермер подошел к Бупе и холодно оглядел его. — Мы можем вам что-нибудь предложить?

— Едва ли. — Госсам презрительно фыркнул и вытянул шею. Зацепившись взглядом за дверь, из которой вышел Голт, он ткнул в ее сторону пальцем. — Это там ты обстряпываешь свои делишки, Орри?

— Иногда.

— Вот и чудно. Пошли. — Вертя в руках трость, Бупа зарысил к дальнему концу магазина.

Посмотрев на Эннилин и едва удостоив взглядом Бена, Оррин побрел следом.

— Я лишь на минутку, — сказал он. Дверь за ним закрылась.

«Оррин, ты соврал», — мелькнуло в голове у Эннилин. Минутка растянулась почти на пятнадцать, а беспокойство за друга то и дело сменялось раздражением.

То, что происходило сейчас за закрытыми дверями конторы, не могло не вызывать тревогу. Незваные гости точно не были фермерами-влагодобытчиками. Оррину и раньше доводилось вести дела с подозрительными типами — это было почти неизбежно, учитывая масштабы его деятельности. Всегда находился какой-нибудь поставщик, сидевший, что называется, под хвостом у хатта. И Эннилин знала, что ее друг нередко срезал углы, общаясь с торговцами, которые не всегда зарабатывали себе на жизнь честным путем. Нынешний же случай походил на что-то новенькое.

— По-твоему, это деваронцы отправили их отомстить за своего партнера? — шепнула она Бену.

— Никогда не слышал о мстительных владельцах гостиниц.

Эннилин отослала Келли и Лили на улицу. Некоторые посетители тоже ретировались прочь при виде — а также характерном звуке и не менее характерном запахе гаморреанцев. Но те из завсегдатаев, кто порешительнее, остались за столами и напряженно следили за происходящим. Джейб уйти отказался. Он занял позицию возле стеллажа с оружием. Эннилин подумалось, что раз Ульбрек смог выстоять здесь против тускенов, то ее сын тоже в безопасности. Кстати, сам старик уже отбыл, очевидно решив, что вчерашних приключений ему хватит на неделю вперед.

Зато Бен остался с ней. Он, словно на автопилоте, перебирал на полках одеяла и приценивался к гаечным ключам. Время от времени внимание отшельника как бы ненароком переключалось на гаморреанцев и закрытую дверь. Ему определенно было интересно происходящее за ней, но едва ли он переживал так же, как Эннилин, и рядом с ним она чувствовала себя спокойнее.

Спокойнее настолько, чтобы ощущать раздражение. Если гаморреанцы и бывали в магазине раньше, по ним не скажешь. Они хватали с полок все, что попадалось под руку, будто у себя в хлеву. Беспорядок развели еще тот, но зато, увлеченно набивая рты, хотя бы ничего — и никого — не сломали.

— Плохо дело, — шепнул ей Бен, проходя мимо.

— Магазин пережил тускенов. И с этими как-нибудь управимся.

— Я не об этом. Один из них только что сожрал целую горсть шурупов. Живот ему спасибо не скажет.

Эннилин закончила прибирать после гаморреанцев уже пятый по счету проход, когда дверь наконец открылась. Она напрягла слух, чтобы разобрать, о чем говорит Бупа.

— …не пойдет, Голт. Здесь ты, может, и большая шишка, — бухтел госсам, покидая комнату. — Но твое владеньице — лишь песчинка в глазу хозяина.

Оррин вышел следом и, остановившись, упер руки в бедра:

— Слушай, передай своему хозяину — и всем остальным. Этот оазис — для хороших парней и девчонок. Таким, как вы, тут не рады! — Он мельком глянул в сторону столов — посетители ловили каждое слово — и указал на выход. — Проваливай и мордоворотов своих забери!

Бупа поманил пальцем своих жирных приятелей:

— Идем, ребятки. Местечко-то смердит. — Он посмотрел вокруг и наморщил нос. — Да у вас тут тускены побывали!

Троица незваных гостей стройным шагом покинула заведение. Пойдя за ними, Оррин остановился у двери и крикнул напоследок:

— И избавьте нас от этой долбежки!

Эннилин шагнула к окну и поразилась тому, что увидела. Забравшись в свой нелепый «истребитель», Бупа неторопливо отъезжал — и, что удивительно, в тишине.

— Позволь узнать, что это было? — обратилась она к Оррину.

Фермер повернулся лицом к залу и вновь завладел всеобщим вниманием.

— Ничего особенного, — расправив плечи, заявил он. — Бандиты с большой дороги вознамерились выбить деньги из честных людей «на охрану». Старо, как Галактика. — Теперь его палец указывал за окно. — Но оказалось, что «Клич поселенцев» может служить разным целям. Стоило им услышать, как споро мы снарядили отряд для погони за тускенами, как они сразу утратили к нам всякий интерес.

Эннилин еще не доводилось слышать, чтобы в речах Оррина сквозила такая скромность, — и это здорово взбудоражило зал. Несколько клиентов тут же приблизились к нему, желая переговорить об услугах фонда. Хозяйка перевела взгляд на Бена. Тот, похоже, находился в таком же замешательстве, как и она сама.

Она вернулась к уборке остатков гаморреанского обеда, когда Оррин вдруг освободился из объятий толпы и ухватил ее за рукав:

— Послушай, Энни. Надо поговорить — насчет твоего лендспидера.

Эннилин не поверила своим ушам. Она никак не ожидала, что он заведет этот разговор именно сейчас — когда по уши занят новыми сделками.

— С ремонтом задержка, — с убеждением заговорил фермер. — Это мне Глоумер сказал. Но ты не переживай. — Отпустив рукав, он взял ее за руку. — Я планирую с этим разобраться. А пока — мой USV-пять в твоем распоряжении.

— Твой личный лендспидер?! — Эннилин поразилась такой щедрости. Роскошная машина была гордостью всей Орриновой жизни. Она подозревала, что сын Голта оказался за панелью управления единственно для показухи — будто его отец заслуживал личного водителя.

— Почему бы и нет? — Теперь уже обе его руки лежали поверх ее ладоней. Он крепко сжал их и заглянул ей в глаза. — В конце концов, мы — почти семья.

От этих слов у Эннилин мурашки пошли по коже. Когда речь зашла о лендспидере, она решила, что дело закончится стандартными извинениями и «кроткой» улыбкой. Но в этот раз все было иначе. Фермер был серьезен, как никогда. Других это, может, и провело бы, но для Эннилин его поведение было столь непривычным, что у нее просто не нашлось мерки, с которой можно было бы сравнить искренность его нынешнего поступка.

— Семья, — повторил он достаточно громко, чтобы услышали все остальные.

Эннилин вдруг поняла, что сейчас на нее смотрит весь зал. Она хотела спросить, с чего вдруг такие речи. Но едва сумела выдавить:

— С-спасибо… — и, высвободив руки, отступила назад.

Оррин тем временем переключился на Бена, который застыл в проходе по соседству:

— А, ты еще здесь, Кеноби. — Тон его был суше песка. — Решился наконец поговорить насчет фонда?

Тот лишь пожал плечами:

— Простите. Наверное, я зря потратил ваше время…

Фермер спокойно оглянулся:

— Это не запрещено. — Обратив внимание на беспорядок под ногами, он продолжил: — Знаешь, парень, а ведь всякий раз, когда ты здесь, что-то случается. Мне так жаль, что мы все время доставляем тебе неудобства.

— Да, лучше я займусь своими делами, — тихо ответил Бен, поклонился и направился к выходу.

Оррин вернулся в свою контору, и ликующие посетители потянулись вслед за ним. А Эннилин так и осталась стоять, потрясенная произошедшим. «Оррин просто велел одному из моих друзей проваливать?»

Неожиданно воспылав праведным гневом, она устремилась в контору фермера с твердым намерением тут же во всем разобраться. Если он действительно спровадил Бена, то самым легким и ненавязчивым образом, какой только можно представить. Но как бы там ни было, в этом магазине лишь у нее было право указывать посетителям, что делать. Она уже протолкнулась через толпу к двери Оррина, как вдруг под влиянием внезапного порыва обернулась.

Бен ушел.

У ворот загона ее перехватила запыхавшаяся Келли.

— Бен уехал? — спросила она, явно растревоженная. — Рух нет в стойле!

— Угу… — Эннилин со вздохом посмотрела на магазин. — И он так и не забрал канистру с водой, что мы ему должны.

— Странный какой-то. Как ты думаешь, мам, откуда он?

— Не знаю. Но они там точно ничего не смыслят в покупках.

МЕДИТАЦИЯ

Хватит.

Всего три поездки — и разразился хаос.

Не стоило мне ездить. Я ставлю под угрозу свою миссию. Больше я не вернусь.

Да, и отныне я продолжу общаться с вами только мысленно. Надеюсь, вы понимаете, по какой причине.