Алиса.

— Простите, Алиса. Вы не спите? — спросил приятный женский голос.

Нет, я не спала, просто лежала с закрытыми глазами, чтобы любопытная сиделка не донимала меня расспросами. Я приоткрыла глаза, посмотреть, кто же меня побеспокоил. У двери стояла красивая брюнетка, сорок плюс, с безупречной прической и макияжем. Одета она была с шиком, но изысканно. Ее стильный ассиметричный плащ из белой замши был явно от кутюр. Вместительная сумка от Луи Виттона, говорила, что передо мной бизнес-леди, а не просто богатая бездельница.

Моя сиделка выскочила за дверь, пробормотав что-то насчет того, что не будет нам мешать.

— Кто вы? — спросила я визитершу.

— Маргарита Георгиевна Бежова, кузина вашей матери.

— Вы ошибаетесь. У моей матери не было родственников. Она детдомовская.

— Надежда просто ничего не знала о нас, как и я о ней до недавнего времени.

— Вот как, — хмыкнула я.

— Понимаю твое недоверие, но прошу, выслушай меня, — она вдруг перешла на ты, а тон ее был далек от просящего.

— Ладно, — я поставила подушку вертикально, устраиваясь поудобнее.

Бежова, водрузив "Виттона" на мою тумбочку, придвинула к кровати стул и воссела, как царица на трон:

— Я совсем недавно разыскала тебя с помощью частного детектива, и как только узнала, что ты в больнице, сразу прилетела.

— Откуда?

— Из Москвы. Как ты себя чувствуешь, Алиса?

— Терпимо.

— Я разговаривала с профессором, он настроен весьма оптимистично. Говорит, что через неделю выпишет тебя.

— В самом деле? Он мне этого не говорил, только успокоительное колол.

— Хочешь, я с ним поговорю.

— Не думаю, что он вас послушает.

— Только не меня.

— Разве вы оплачиваете мое пребывание здесь?

— Нет, — она смутилась, но быстро взяла себя в руки. — Это можно исправить. Если тебе нужны деньги, то…

— Спасибо. У меня все есть, — что-то не хотелось мне оказаться в должниках у этой "тетушки", чутье подсказывало, что проценты будут непомерными. — Вы упомянули, что наняли частного сыщика, чтобы найти меня.

— Я искала не тебя, а Надежду Белову. Когда умер мой отец, я разбирала его бумаги и нашла дневник матери. Из него я узнала, что у меня есть кузина. Нанятый мной человек искал ее, а нашел тебя.

— Поздно вы спохватились.

— По настоянию отца моя мать скрывала от меня историю своей семьи, потому я узнала о Надежде только после его смерти.

— Не понимаю, зачем ему это было нужно?

— Он избегал скандалов, сколько я его помнила.

— Каких скандалов?

— Видишь ли, Лиза, старшая сестра моей матери и твоя бабушка, была преступницей, убийцей. Согласно официальной версии следствия, она из ревности убила мужа, задушила сына и пыталась покончить с собой, но выжила. Ее признали вменяемой и осудили на двадцать лет строгого режима. Она была замужем за сыном очень высокого чина. Свекровь постаралась, чтобы невестка получила максимальный срок. Лиза не дожила до освобождения, она умерла в тюрьме от туберкулеза.

— Моя бабка — убийца и детоубийца!? — вот так наследственность, а я все гадаю, в кого я такая уродилась. Ну да, вали все на бабку, так проще, чем самой отвечать за свои поступки.

— Моя мать считала сестру невиновной в смерти племянника. Сомовы сломали Лизе жизнь, убийство мужа было шагом отчаяния с ее стороны.

— А как зовут вашу мать?

— Любовь Бежова, в девичестве Сомова, а до этого Белова, как и твоя бабка. Семья Сомовых удочерила ее после того, как Лиза вышла замуж за их сына.

— Значит, Люба и Лиза.

— Да. Лиза была на семь лет старше моей матери. Она вышла замуж за Вячеслава Сомова. Этот человек был настоящим чудовищем.

— Зачем же она тогда за него вышла?

— Любила. Слава красиво ухаживал. К тому же, его семья была не последней в столице. Он обещал забрать в Москву ее сестру, мою мать, тогда еще школьницу. Как только они поженились, мама переехала к ним.

— Значит, в девичестве Люба и Лиза были Беловы. Позже они обе стали Сомовы: одна вышла замуж, вторую удочерила семья мужа. Я ничего не напутала?

— Все верно.

— Не сходится. В этом случае у моей матери должна быть фамилия Сомова или как-то еще, но уж точно не Белова.

— Тут все просто. Когда Лиза родила в тюрьме Надю, дала ей свою девичью фамилию.

— А кто тогда мой дед?

— Неизвестно, может кто-то из охраны или тюремный врач. Твоя бабушка училась в медицинском, потому на зоне она работала в лазарете. К тому же она была красивой женщиной.

— Ясно. У вас случайно нет ее фотографии? — уж больно мне хотелось взглянуть на свою бабку-убийцу.

— Конечно. Сейчас покажу, — она схватила сумку и стала в ней рыться, бубня при этом: — Только она очень старая, сделана в 1951 году, когда мама впервые попала в столицу.

Она наконец-то нашла то, что искала, и протянула мне старый пожелтевший снимок. На нем была запечатлена молодая счастливая пара и неказистая девочка-подросток с тонкими косичками. На заднем плане виднелись Мухинские "Рабочий и колхозница".

— Вы хотите сказать, что это моя бабушка? — я указала на привлекательную, по меркам того времени, молодую женщину.

— Да, это Лиза, а это Люба, моя мать, — она ткнула багровым ноготком в девочку на снимке. — Ей здесь тринадцать.

— Скажите, Маргарита Георгиевна, с чего вы взяли, что моя мать — та самая Надежда Белова, которую родила Лиза в колонии? Беловы — достаточно распространенная фамилия. Ее мог даже работник Загса придумать, просто от потолка.

— Существуют соответствующие документы. Нанятый мной человек перерыл архивы колонии, где отбывала срок и умерла Лиза, и детского дома, в котором воспитывалась Надежда. Все совпадает. Да ты сама посмотри, разве твоя мать не похожа на Лизу?

Я присмотрелась, да, определенное сходство присутствовало: темные волосы и глаза, нос с легкой горбинкой, пухлые губы.

— А тест ДНК? Уверена, у вас есть возможность его провести.

— К сожалению, моя мать умерла, а совпадение наших хромосом может быть несущественным для установления родственной связи.

— Любовь умерла? Примите мои соболезнования.

— Благодарю, но это было почти четыре года назад, а отец скончался в марте. После его смерти я стала разбирать документы родителей и нашла дневник матери. В нем лежало письмо от Лизы, в котором она писала о рождении Нади и просила позаботиться о ней. Но, как я уже сказала, мой отец запретил маме, он не хотел скандалов с Сомовыми. Тем не менее, она втайне от него ежемесячно переводила деньги в детдом на содержание племянницы, но навещать ее лично не могла. Она лишь однажды ездила в детдом. Когда отец узнал об этом, то пригрозил ей разводом без права опеки. Я помню тот день, хоть и была маленькой. Родители громко спорили в кабинете отца. Они так кричали, что я спряталась за креслом, чтобы меня не заметили, если кто-то из них оттуда выйдет. Мама выбежала вся в слезах со следом от пощечины. Она была слабохарактерной женщиной.

— Мама не рассказывала, что ее навещала тетка. О денежных переводах я от нее тоже не слышала.

— Она могла об этом не помнить. У нее ведь и позже случались провалы в памяти.

— Вам и это известно? — удивилась я.

— Мой человек достал ее медкарту, там это было.

— Не думаю, что это законно.

— А кто в этой стране обращает внимание на закон? За взятку все возможно.

С этим не поспоришь. Честный чиновник — взаимоисключающие понятия.

— Зачем вы стали искать кузину? Ведь столько лет прошло.

— Понимаешь, Алиса, у меня нет детей, и не будет. С мужем я разведена. Других родственников со стороны матери у меня нет. Ты тоже одинока. Так почему бы нам не возобновить родственную связь? Я могу помочь тебе перебраться в столицу. У меня большой дом, свой бизнес, весьма прибыльный, кстати.

— Спасибо, конечно, но я так не могу, — моя интуиция орала: "АФЕРА!", а ей я доверяла куда больше, чем Бежовой.

— Не стану тебя торопить, просто подумай, какие перспективы могут открыться перед тобой в столице…

— Можно почитать дневник вашей матери? — перебила я ее.

— Конечно. У меня с собой копии всех документов и тех страниц из дневника, где говорится о твоей бабушке и моей маме, — она достала из сумки темно-зеленую папку и протянула мне.

— Спасибо, обязательно это прочту.

— Выздоравливай. Завтра еще загляну. Если что-то нужно, только скажи.

— Спасибо, у меня все есть, — эта фраза уже набила оскомину. — До свидания, Маргарита Георгиевна. Приятно было познакомиться.

— Взаимно, Алиса, и подумай над моим предложением, — она улыбнулась хорошо отрепетированной доброй улыбкой и также величественно, как вошла, удалилась, оставив шлейф туберозы и ландыша, и стойкое ощущение обмана у меня на душе.

В палату вернулась сиделка.

— Какая женщина, — она восхищенно вздохнула. — Прямо королевна, и нескупая, хоть и богатая. Тортик в ординаторскую принесла, для всех, не только для врачей. Вкуснятина. Шоколадный ёж. Большой такой, килограмма на два. Там еще осталось. Вам принести кусочек, Алиса Сергеевна.

— Спасибо, обойдусь, — я почувствовала раздражение. Моя новоявленная родственница успела очаровать всех вокруг, а у меня вызвала острое чувство недоверия.

Сиделка плюхнулась в кресло, но романчик открывать не спешила. Ее глаза поблескивали любопытством. Не сдержавшись, она спросила:

— А кто она вам?

— Тетка, — буркнула я, открывая оставленную Бежовой папку.