Квинт.

Я вернулся в салон. До Пекина оставалось чуть больше часа. Мне еще предстояло допросить Ветрову, а затем изменить ее воспоминания за последние пару десятков лет. Она знала о дочери Странника — дарить такой подарок Лонгвею я не собирался, хватит с него и наложницы-видящей.

Ветрова или Винд не могла лгать или утаивать правду под заклятием Подчинения, нужно только задавать правильные вопросы. Я снял с нее кислородную маску и спасательный жилет. Водворив их на место, я занял соседнее кресло:

— Как мне тебя называть Антонина или Антония?

— Антония.

— Хорошо, Антония, расскажи мне все, что тебе известно о планах Мирославы.

— Советнице нужны яйцеклетки дочери Энтаниеля. Она хочет вырастить и воспитать полный Круг второго поколения, чтобы уничтожить вашу расу, — монотонно ответила она.

— Кто еще из шпионок Мирославы приглядывал за Алисой, кроме тебя и Серовой? — меня интересовали все сообщницы опальной советницы.

— Моя мать.

— Кто она такая?

— Алла Полонская. Сейчас она носит фамилию Плетнева.

— Как интересно, — я присмотрелся к ее чертам. Некое сходство прослеживалось, особенно теперь, когда ее лицо не скрывала маска возраста. — Кто еще из твоих родственников замешан?

— Ублюдок моей бабки, Игнат Зарецкий.

— Брат твоей матери!? Как имя твоей бабки?

— Ирина Неженская, — частицы пазла медленно становились на свои места.

— Тебе известно, что с ней стало?

— Она опозорила наш род. Влюбилась в мужчину и родила ему мальчишку. Она должна была за это заплатить, — в ее монотонном голосе прорезались нотки негодования, что говорило о сильных эмоциях, раз они смогли прорваться сквозь заклятие. — Мне пришлось доложить об этом Мирославе.

— Что советница сделала с ней?

— Отдала какому-то китайцу из ваших.

— Его имя?

— Она его не называла. Сказала только, что раз Неженской нравится рожать ублюдков — пусть рожает их во благо общего дела.

— В каком году это было?

— В 2000-м.

Все сходилось, Игорь, сын Тэтсуя, был рожден Неженской.

— Что Мирослава получила взамен?

— Не знаю. Она не говорила об этом.

— Где твоя мать?

— Не знаю. Она позвонила накануне, сказала, ей срочно нужно уехать по заданию Мирославы. Я перезвонила советнице, но она велела мне оставаться на месте и продолжать наблюдение.

— Что еще Мирослава или Полонская говорили тебе.

— Мама говорила о Палаче.

— О Зигмунде Ковальски? Она встречалась с ним?

— Нет, только сказала, что он до чертиков напугал Мирославу.

— О чем Зигмунд говорил с советницей?

— О похищении Алисы. Он согласился выкрасть ее для нас.

— Мне нужны подробности плана, все, что тебе известно.

— У дочери Странника изъяли бы двенадцать яйцеклеток, потом устранили, она слишком своенравна, не поддается нашему влиянию. Ее дочерей выносили бы мы.

— Кто мы? Мне нужны имена всех двенадцати.

— Мирослава. Клементина и три ее дочери: Гертруда, Магда, Синтия. Кузины: Андриана и Мара. Я тоже. Остальных не знаю, они из других Ветвей.

— Где их можно найти?

— Кузины управляют частной клиникой репродуктивной медицины в Москве, она называется "Надежда". Точного адреса я не помню, он где-то записан. Я никогда там не была. Мирослава открыла ее уже после того, как отправила меня на задание в ваш город. Где остальные — я не знаю.

— Это там вы собирались потрошить Алису на яйцеклетки?

— Нет, в клинике должно было пройти искусственное оплодотворение. Ее держали бы в закрытой психлечебнице.

— Как вы собирались удерживать дочь Странника? — мой голос был холоднее льда.

— У Мирославы был какой-то способ обуздать ее примерно на год, этого должно было хватить, — она задрожала. Ее зубы почти стучали, коленки покрылись мурашками, заметными даже сквозь чулки.

— Успокойся, — мой тон потеплел. — Что за способ?

— Это какая-то порча. Больше мне ничего неизвестно.

— Где находится эта психлечебница?

— Не знаю, — она всхлипнула.

— Может, в Шанхае?

— Не знаю.

— Ладно. Что насчет твоей тетки, Аделаиды Лавровой? — я припомнил имя из письма Морганы. — Она тоже участвует в заговоре?

— Нет. Мирослава обещала ее Силу мне после захвата Алисы, чтобы я смогла выносить одну из яйцеклеток.

— Чем дальше, тем интересней, — я откинулся на спинку кресла. — Расскажи мне о Зарецком. Зачем вы втянули его в свои дела?

— Алисе нужен был дефлоратор, но она ни с кем не шла на контакт. Мама привлекла ублюдка, из-за дара инкуба. Она навела раковую порчу на его отца. Игнат не знал этого. Алла пообещала ему, что излечит отца, если он соблазнит дочь Странника.

— Зарецкий знал, кто такая Алиса на самом деле?

— Нет.

— Почему инициация сорвалось?

— Советница требовала результата — мама слишком давила на него. Когда все сорвалось, ее чуть не лишили дара. Мирослава велела ей все исправить.

— Ей это удалось, — холодно констатировал я.

— Что со мной теперь будет? — она снова задрожала.

— Сколько тебе лет, Антония?

— Шестьдесят два.

— Дочери есть?

— Нет. После рождения бездарной сестры, я решила не иметь детей. Какой толк плодить простых смертных?

— Тогда сын тебя не разочарует, он уж точно не будет простым смертным.

— Вы о чем? — она подняла на меня глаза, чем я и воспользовался. Обхватив ее лицо ладонями, я удержал ее взгляд.

— Тебя ждет встреча с мужчиной всей твоей жизни, ты это заслужила, — я без сопротивления вошел в ее разум.

Изменение воспоминаний за столь длительный период — дело непростое. Когда я покинул ее сознание, мы уже заходили на посадку. Я задал ей контрольный вопрос, чтобы проверить результат:

— Где ты жила последние десять лет, Антония?

— В Москве, на Кутузовском, — без запинки ответила она.

Теперь Лонгвей вряд ли откопает в ее голове что-то стоящие, даже в момент зачатия.