Квинт.

Догнав тримаран, я принял облик Тэтсуя. Мне не нужна была паника на борту — пусть команда и дальше считает, что господин Лю жив. О фамильярах речи не шло, но они либо были уже мертвы, либо полностью утратили память. Жаль, Мирославу этим не обмануть. Если на яхте с кем-то случился припадок, она, непременно, догадается о его причине.

Забравшись на корму через дайв-палубу, я оделся в одежду Тэтсуя. Аккуратно сложенная, она будто ждала, когда ею воспользуются.

Рубка находилась на самом верху. Миновав пустынный холл средней палубы, я по винтовой лестнице поднялся на уровень выше. Здесь находилась столовая, капитанская каюта и мостик. Там собралась большая часть команды, но Мирославы среди них не было. Люди выглядели встревоженными, не без причины. Ван-Шэнли тихо скулил, всхлипывая как младенец. Он забился под капитанское кресло и не хотел оттуда вылезать. Потеря господина — жалкое зрелище. Я остановил ему сердце телекинезом — он затих, уронив голову на грудь. По рубке прошел общий вздох, но никто не сдвинулся с места.

— Помощник, — рявкнул я по-китайски, ни на кого конкретно не глядя, поскольку понятия не имел, кто здесь кто.

— Господин Лю, — мне поклонился один из присутствующих — мой трюк сработал.

— Поворачивай "Чертополох" назад, мы возвращаемся в Шанхай. Теперь ты капитан.

— Благодарю, господин Лю, — он поклонился еще ниже.

— Мои гостьи видели это? — я указал на тело Ван-Шэнли.

— Да, обе госпожи были здесь, когда у капитана случился приступ. Потом они удалились к себе.

На средней палубе царила тишина и покой. Апартаменты владельца встретили роскошью и пустотой. Двери гостевых кают были заперты. Никаких ментальных следов присутствия Мирославы или Алисы я не ощутил. За одной из дверей по правому борту мой чуткий слух уловил два сердцебиения. На стук никто не открыл. Я применил заклятие Отмычку, но оно не сработало.

— Мирослава, я знаю, что ты там. Хватит прятаться, — громко сказал я.

— Пошел к черту, Тарквин! — отозвался стервозный голос.

— Рассчитываешь, что эта хлипкая преграда остановит меня? Открывай!

— Тебе нужно, ты и открывай! — заорала она. У нее явно сдавали нервы. Жаль, что разумные доводы на женщину, впавшую в панику, не действуют.

Отступив к левому борту, я ударил по двери "Воздушным тараном". Силы не пожалел — судно ощутимо качнуло. Дверь выстояла. Одно из двух: либо очередной артефакт Странника, либо советница обманом перетянула Алису на свою сторону, и теперь та помогает ей держать Щит. Я ударил снова — опять неудача, так и тримаран развалить недолго. С верхней палубы уже бежали люди, выяснить, что происходит. Пришлось успокоить их ментальным внушением и отправить обратно, чтоб не мешались под ногами. Бить дальше не имело смысла — тут нужен иной подход. В моем арсенале было одно мощное заклятие Разрушения, способное даже камень превратить в пыль. Я применил его, вложив ровно столько Силы, чтобы уничтожить только дверь, не тронув переборки и все остальное. Выглядело это так, будто на дверь напало семейство изголодавшихся термитов, пожиравших ее в ускоренном темпе. Через пару минут от нее осталась лишь кучка трухи на полу.

Видимая сквозь проем часть каюты пребывала в полном беспорядке. Прежде чем переступить порог, я ментально прощупал вход. Не зря. Сфера заклятия охватывала почти все пространство каюты. В магическим восприятии она напоминала шар омелы: переплетение ветвей и шипов, сотканных из света, запутанное и невообразимо сложное. Распутать такое — долго и хлопотно, проще сломать или убедить Мирославу снять Щит.

Краем глаза я заметил двух женщин, прижавшихся к переборкам по обе стороны от входа. Мирослава была справа. Слева — женская фигурка в черной пайте с натянутым на глаза капюшоном. Лица не разглядеть, но ростом и комплекцией она была с Алису.

— Убери щит, Мирослава!

— Сниму, если поклянешься Кровью Хаоса, что отпустишь нас, — она стала торговаться — уже прогресс. Только отпускать ее в мои планы не входило.

— Алиса тоже хочет, чтобы я ее отпустил?

— Хочет, она теперь с нами.

— Пусть сама скажет.

Женщины зашушукались. Советница поставила заклятие Тишины, чтобы я их не подслушал. Зря старалась. Ее собственная ворожба была не только бесполезна, но и бессмысленна против меня, не то соотношение Сил.

— Что теперь? — спросил знакомый голос, но не Алисин.

— Не знаю, — нервно ответила советница.

— Хватит секретничать! — во мне росла ярость. — Я уже в курсе, что Алисы здесь нет. Это ты там прячешься под капюшоном, Алла?

— Да, я, — ответила Плетнева или Полонская.

— Сними Щит, Мирослава! — мой голос был способен заморозить море.

— Клянись! — наглости ей было не занимать.

— Будь по твоему. Клянусь Силой Хаоса и своей Крови, что не убью ни тебя, советница Мирослава, ни тебя, Алла Полонская, если вы снимите защиту и впустите меня в каюту, — пробежавший по загривку холодок дал понять, что клятва принята моим источником Силы.

— Ты не сказал, что отпустишь нас! — взвилась Мирослава разъяренной фурией.

— Ты обманула меня — я тебя. Мы квиты. Другой клятвы не жди.

Снова тишина, но не абсолютная. Судя по шороху, видящие переговаривались жестами, обсуждая, как поступить. Дабы не терять время даром, я стал исследовать Щит на наличие слабых мест. Если найти такое и ударить по нему — заклятие рухнет как карточный домик. Щит горел ярким светом, но в одном месте чуть тусклее, самую малость. Я выбросил ментальный щуп и попытался сломать там пару "веточек". Они гнулись, и только. Поднажал — одна "ветка" лопнула с легким хлопком, но Щит устоял, пока.

— Что ты делаешь!? — взревела Мирослава.

— Тороплю вас с решением, — спокойно ответил я, подавляя боль ментального ожога. Лопнув, "ветка" окатила меня магическим жаром. Кусачая оказалась вещичка. Жжется как клинок Странника — сразу видно руку автора.

— Ладно, сейчас сниму, — сфера Щита побледнела и исчезла. Путь был свободен.

— Что ж, дамы, нам пора о многом поговорить, — я вошел в каюту и занял единственное кресло. — Где Алиса?

— Не знаю, — Мирослава села на диван напротив меня. Она была расстроена и сердита, ибо не умела проигрывать и не желала этому учиться, продолжая считать себя непогрешимой, чтобы не натворила. Даже сейчас она была уверена, что если и не победила, то уж точно не проиграла.

— Так, так. Значит, Зигмунд все-таки обманул тебя, советница. Не удивлен.

— Откуда ты знаешь?

— О вашей сделке меня любезно просветила Антония Винд.

— Что вы с ней сделали? — Полонская все также подпирала плечом переборку слева от входа, только капюшон сняла. — Где она?

— Твоя дочь в надежных руках и, поверь мне, ни в чем не нуждается, — я посмотрел ей прямо в глаза. Она хотела спросить что-то еще, но осеклась. Я продолжил: — Итак, пора переходить к ритуалу.

— Какому ритуалу? — Мирослава удивленно вскинула брови.

— Передачи Силы.

— С ума сошел! Решил нарушить клятву? — она вскочила с дивана. — Ты обещал, что не тронешь нас.

— Клятву я не нарушу — убивать вас лично не стану. Ты добровольно передашь Силу Полонской. Она ведь твой потомок — значит, получится.

— Я не собираюсь кончать с собой по твоей прихоти, — она заметалась по каюте, действуя мне на нервы.

— Сядь и подумай! Добровольная передача Силы позволит тебе искупить вину перед Древом. Ты нарушила Договор, возглавила заговор против Морганы и меня. В Лондоне тебя ожидает казнь, но на этом дело не закончится. Ветвь Влияния расформируют, а твоих пособниц казнят вслед за тобой.

— Я туда и не собираюсь, — Мирослава вернулась на диван. — По крайней мере пока.

— Твои планы уже не играют роли. Я с превеликим удовольствием сопровожу вас обеих на суд Совета, еще Мару и Андриану, потом Клементину и ее дочерей. Остальных вычислит Моргана, ее взыскатели умеют допрашивать.

— Пугаешь меня? — она хищно усмехнулась, закинув ногу на ногу. — За мной половина Совета. У Морганы связаны руки. Будь это иначе, она бы уже давно расправилась со мной.

— Вижу, ты собираешься расколоть Древо. Хочешь устроить революцию?

— Если придется. Мы отошли от заветов Отца — чистка нам не повредит, — она с вызовом смотрела на меня.

— Сильно сомневаюсь, что тебе удастся свергнуть Моргану, — я спокойно принял ее взгляд. — Без Алисы и ее потомков у тебя нет шансов, а значит, нет сторонниц в других Ветвях.

— Ты многого не знаешь, Квинт, — она демонстративно рассматривала свои ногти, излучая саму безмятежность. Перепады ее настроения граничили с безумием.

— Так поделись. Я — само внимание.

— Обойдешься, я не намерена посвящать тебя в свои планы, — ее улыбка сияла превосходством.

— Блеф! Все твои планы пошли прахом, Царица, и "А", и "Б", — Полонская будто плюнула. А у них не все гладко, как я погляжу.

— Что ты несешь!? — Мирослава снова подскочила с дивана.

— Сядь! — рявкнул я. Она бессознательно подчинилась. — Признай наконец, что проиграла, и понеси кару достойно. Моргана еще тридцать лет назад дала мне добро на твое устранение. Я медлил, ждал, что одумаешься, не дождался.

— Послушай, я могла бы помочь тебе отыскать Алису, — она умоляюще посмотрела на меня. — Соври Моргане, что сделал дело, и отпусти меня. Я исчезну, могу поклясться в этом Силой.

— Я и так знаю, где искать Алису, в отличии от тебя.

— Но этот палач может убить ее в любую минуту. Я могла бы связаться с ним и…

— Нет. Цель Зигмунда — я, Алиса — лишь приманка в его ловушке.

— Приманка может быть и мертвой, — Мирослава не сдавалась. — Он страшный человек. Ты не знаешь, на что он способен.

— Ошибаешься, только я и знаю. Все, торг окончен. Приступайте к ритуалу.

— Нет! — она забилась в угол дивана. — Пощади, Квинт! Ты ведь можешь, прошу. Мы родня в конце концов. Как ты объяснишь мою смерть Ольгеру? Он тебе этого не простит.

— Посмотрим.

— Нет! Я не хочу! — она билась в истерике.

— Хватит ныть, Царица, — Алла села рядом с ней и схватила за руки. — Пора платить за все: за Сеню, за Настю, за маму, за всех, кого ты сбила с пути, втянув в свои интриги, за планы твои черные, погубить все человечество. Время пришло.

Мирослава потеряла дар речи, тупо глядя на свою праправнучку.

— Приступайте, я не намерен больше ждать, — подстегнул я их.

— Пообещай мне, — Мирослава перевела на меня безумный взгляд, — Что не тронешь Клементину.

— Мне и незачем, с ней разберется Моргана.

Мирослав лишь всхлипнула и посмотрела в глаза Полонской. В магическом зрении было видно, как Сила советницы потекла через руки к Алле. Ее аура наливалась Светом, а аура Мирославы тускнела, пока не погасла совсем. Ее тело безвольно откинулось на спинку дивана. Полонская отпустила руки почившей советницы и закрыла ей глаза.

— Вот и все, — Алла повернулась ко мне. — Что теперь?

Я подошел к дивану. Она подскочила и отошла в сторону. Обыскав тело советницы, я отыскал в карманах ее жакета два артефакта Странника. Первый, "Ветка Отца" — мой старый знакомец. Второй я видел впервые: белый клубок переплетенных веточек и шипов, размером с шарик для пинг-понга. Он слегка фосфоресцировал в тени моей ладони. Присмотревшись, я заметил, что одна веточка обломлена. Значит, это тот самый Щит.

— Где остальные? — я повернулся к Полонской.

— Там, — она кивнула на прикроватную тумбочку. — В чемоданчике для косметики.

Чемоданчик более походил на сундучок, обитый серебристой жестью. Крышка не открывалась. Замочной скважины не было, заклятий Оберегов тоже, значит, какая-то механика. Разбираться я не стал, вскрыл универсальным заклятием Взлома. Внутри было пять пузырьков с зельями, связка амулетов и еще два артефакта Странника. Первый меня не заинтересовал: аметистовый кулон земной работы с заклятием Сокрытия ментального следа, как и на "Ветке Отца". Второй — фигурка эльфа, наподобие японских нецке, только не из кости, а из белого полупрозрачного минерала с фиолетовым отливом, явно неземного происхождения. Эльф был в доспехах, но вместо меча держал посох. На его голове был обруч Энтаниеля.

— Что это? — я показал фигурку мага Пути Алле.

— Мирослава говорила, что Странник оставил этот артефакт для дочери. Советница должна была передать его Алисе после инициации.

— Артефакт? Я не ощущаю в нем магии.

— Только Алиса может активировать его. Для всех остальных это просто фигурка из игры Дарас.

— Дарас?

— Да. "Власть" в переводе с эльфийского. Эта игра с Эды, родного мира Энтаниеля. В учебниках по истории Света, была целая глава, посвященная ей. Дарас — что-то вроде шахмат, только сложнее. В нее Странник играл со своей старшей дочерью Лорелью, когда обучал ее магии. В Академии до сих пор хранится доска и набор игровых фигурок, их 124, ровно двенадцать дюжин. Никто не умеет в нее играть. Лорель не поделилась секретом Дарас даже с сестрами.

— Фигурка Странника тоже там?

— Да, насколько мне известно. Я видела их в музее, но это было почти сто лет назад.

— Каково его назначение, помимо игры, конечно?

— Мирослава предполагала, что это что-то вроде учебника по магии. Она, кстати, не собиралась отдавать его Алисе.

— Вполне ожидаемо, — я вернул фигурку в чемоданчик и вытащил пузырьки с зельями. Выставив их в ряд на тумбочке, спросил: — Что в них?

— В том, что с прозрачной жидкостью, "Слезы забвения". С их помощью Странник стер память Надежде Беловой. Если дать человеку каплю — он забудет день, если сделает глоток — из памяти выпадет год. Мирослава выпросила у него это зелье, когда он передал ей мать Алисы перед уходом, точнее смертью…, - она замялась, осознав, что невольно напомнила мне об убийстве Странника.

— Не знал, что Энтаниель доверил Надежу Белову Мирославе.

— Не совсем так. Странник собирался вернуть ее в знакомую среду. Потеря памяти и смена обстановки — слишком большой стресс для беременной женщины. Мирослава была против, она хотела оставить Надежду в Москве, но Странник ее мало праздновал. Тогда советница напросилась сопровождать Белову, чтобы, так сказать, присматривать за ней. Странник перебросил Надежу и Мирославу с Кругом туда, откуда похитил ее. Когда он отправился к порталу, советница пыталась выяснить у Беловой, где она проживает, но та еще не отошла от зелья и ничего не соображала. Потом в магическом поле стали происходить колебания — Мирослава поняла, что со Странником творится что-то неладное, и поспешила за ним. Круг она прихватила с собой, поскольку не знала, чего ожидать. Надежду бросила одну на остановке, посчитав, что с ней ничего не случится. Потом она долго кусала локти, что вы опередили ее и забрали Белову.

— Ясно. Что в остальных пузырьках?

— Тот, что из красного стекла, содержит афродизиак. Его изготовила Мирослава. В синем флаконе — Гламур, чары Приворота, тоже ее формула. Советница пыталась с их помощью затащить Зигмунда в постель, но не вышло. В черном флаконе — яд, без цвета и запаха. Он останавливает сердце, причину обнаружить невозможно. Продукт кого-то из Целителей. В зеленом — зелье Храбрости. Его подлил в Алисин коктейль бармен перед тем, как она прыгнула с моста.

— Храбрости?

— Да. Это зелье делает из человека героя, даже из последнего труса. Проще говоря, оно лишает инстинкта самосохранения.

— Тоже работа Мирославы?

— Нет, не ее, но чья, не знаю.

Я вернул пузырьки на место и достал черный бархатный мешочек, от него прямо-таки разило Тьмой. Темный артефакт в ларце Светлой ведьмы — интересно. Я вытряхнул содержимое на ладонь — моему взору предстал перстень в виде змея с обсидиановыми бусинами глаз. Увидев его, Полонская вздрогнула и поежилась будто от холода. Тьма артефакта была густой, насыщенной. В магическом восприятии я держал в руках маленькое дымное облако. На перстень было наложено заклятие Подчинения, нет, даже не так, Подавления личности. Я такого еще не встречал. Оно было достаточно сильным даже для меня.

— Откуда это у Мирославы, и зачем оно ей?

— Это "Кольцо забвения". Она собиралась одеть его Алисе, если та заартачится. При активации змей оживает и забирается под кожу, а человек превращается в "овощ". Чье оно и откуда взялось — без понятия, советница на этот счет не распространялась. Знаю только, что этот артефакт был ключевым элементом ее плана "Б".

— "Кольцо забвения", говоришь. Такое только Темный маг большой Силы изготовить мог, — я пристально рассматривал дымный узор заклятия.

— Я слышала лишь об одном Темном маге, Кащее, но не от Мирославы. Кащей в розыске Древа еще со времен моей молодости. Его ждет кара за связь с дочерью советницы Гудрун, но Крошки Ламии его до сих пор не поймали.

— Кащей — известная личность, но это не его работа. По Силе оно равно ларцу Пандоры. Только проклятая дочь Странника его не делала, не ее почерк. Здесь виден большой опыт владения Темным искусством. Скажи-ка мне, Алла, тебе что-нибудь известно о Велиаловом болоте?

— Конечно, гиблое место, порченное. Двадцать тысяч лет назад там был прорыв реальности, через который в наш мир явился высший демон Тьмы…, - она будто академический учебник цитировала.

— Эти бусины, — я провел ногтем по глазам змея, перебив ее монотонный тон, — Из остатков обсидиановой башни Велиала. Раздобыть такие можно только на том болоте. Раньше там жила Темная ведьма, Баба-Яга.

— Яга!? Это ведь сказки, суеверия.

— Не сказки. Кем Яга была до болота и куда пропала — не знаю. Могу лишь предположить, что она из Древа. Возможно, это ее работа, но сказать наверняка не могу, не сталкивался с ее поделками.

— Неужели какая-то видящая перешла на Темную сторону? После проступка Пандоры до такого додумалась только Мирослава, и то она собиралась толкнуть на это дочерей Алисы, чтоб ее "царские" ручки остались Светлыми.

— У Яги была Сила. Откуда она у нее, если не от вас?

— Она могла быть любовницей-фамильяром кого-то из даркосов. Может, ее господин погиб, вот она и подалась на болота.

— Маловероятно. Такая связь даркоса с женщиной предполагает наличие сильных чувств с обеих сторон, даже если до гона еще далеко. Среди фамильяров, переживших смерть господина, не бывает женщин, они умирают сразу.

— Смерть от любви, я что-то слышала об этом, — кивнула она.

— Можно и так сказать, — сухо ответил я. После всех тех поединков, через которые я прошел в молодости, мне пришлось сжечь немало женских тел любовниц-фамильяров моих проигравших соперников. Потому я и не заводил Кровных связей с женщинами.

Я вернул перстень в мешочек и спрятал в карман, не место ему рядом с артефактами Странника. "Ветку Отца" и Щит положил в сундучок, закрыл крышку и запечатал собственным заклятием. Подарю Алисе, когда верну ее. Все-таки там вещи ее отца. Подхватив чемоданчик-косметичку подмышку, я взял Аллу за руку и потащил из комнаты.

— Куда мы? — недоуменно спросила она.

— Идем в каюту Тэтсуя, там поуютней.

— А Мирослава? — она обернулась к трупу советницы.

— Пусть пока полежит здесь. Когда прибудем в Шанхай, я организую ее доставку в Лондон. Моргана обрадуется такому подарку.

— Отдайте ее мне, лорд Тарквин.

— Зачем?

— Это все, что осталось от моего прошлого. Тело Царицы беззаконий — точка в моей истории мести. Я сама хочу о нем позаботиться, когда буду готова перевернуть эту страницу своей жизни.

— Оно твое.

Мне было все равно, кто сожжет труп старой интриганки: Полонская или Совет. Главное, не оставлять его людям. В наше время простое вскрытие может выявить аномалию, отличающую их от простых смертных.

Согласно Покрову тела видящих кремировались. Прах развеивался по ветру, бросался в воду, удобрял растения — зависело то обычаев Ветви, к которой принадлежала покойная. Целительницы, например, добавляли его в свои мази и эликсиры. Кремация в политику Покрова была введена триста лет назад, когда медицина стала активно практиковать вскрытия. Раньше видящие хоронили своих усопших в склепах, пещерах, семейных усыпальницах. Если ведьма умирала вдали от семьи, где-нибудь в глуши, то так и оставалась не похороненной. Трупы видящих не разлагались и пахли цветами. С годами они превращались в некое подобие статуй. Когда люди натыкались на нетленные останки красавицы где-нибудь в лесу, пещере, заброшенном замке — начинали сочинять всякие небылицы, вроде "Спящей красавицы" или "Белоснежки". Только разбудить такую мертвую "царевну" поцелуем не смог бы ни один царевич. Христиане считали их тела святыми — хранили в монастырях. Наука рассматривала подобную нетленность, как генетическое заболевание или мутацию. В некотором роде так и было: разница между ДНК человека и видящей была в разы больше той, что отличала людей от неандертальцев.

Покинув каюту советницы, я поставил на дверной проем заклятие Отвода глаз. Оно создавало иллюзию закрытой двери, точной копии своих соседок. Не хотелось мне, чтобы кто-то из команды увидел труп Мирославы. Один покойник на борту — куда ни шло, два — уже ЧП.