Мерлин прикрыл рот рукавом, чтобы заслониться от запаха, и прокрался мимо спящих тел прокаженных. Он опустился на колени, оставив конец веревки в центре туннеля, а затем поспешил к железным воротам сокровищницы Прокаженного Короля и достал из складок мантии украденный ключ.

Потребовалась целая вечность, чтобы большие петли на дверях хранилища перестали так скрипеть. Пробравшись в зал, Мерлин двигался бесшумно и быстро – мимо рядов бесценных сокровищ, не сводя глаз с Пламени фейри, плещущегося в медной жаровне перед скелетом Боудикки. Мерлин бросил взгляд на ее мерцающие изумрудным светом глазницы.

– Простите, что соврал, миледи. Я был бы счастлив знать вас при жизни.

С этими словами он вытащил из робы чашу из змеиной глины размером не больше ладони. Шепча древние слова, Мерлин пытался заговорить пламя, чтобы оно перешло в чашу. Сперва огонь сопротивлялся, словно осознавая влияние извне, но постепенно начал уступать, склонился к поблескивающей глине и в конце концов перекинулся на нее.

В чаше Мерлина горело Пламя фейри.

Прикрыв его такой же чашей, Мерлин спрятал импровизированную жаровню в карман и поспешил к дверям сокровищницы. Распахнув их, он увидел Кейлек в ее неизменном бычьем черепе.

Мгновение они глядели друг на друга. «Может ли быть так, что она предает своего короля?» – размышлял Мерлин. Искушая судьбу, он придержал дверь сокровищницы и мотнул головой себе за спину.

Явная ошибка.

Кейлек подняла гниющий палец, тыча им в Мерлина, и издала утробный вопль, от которого содрогнулись каменные переходы в подземном замке Ругена.

Мерлин оттолкнул чертову ведьму в сторону и бросился вниз по туннелю, сорвав ржавую палицу с одного из омерзительных настенных украшений Ругена. За ним со всех сторон потянулись прокаженные в оборванных одеждах: они выползали из-под пола, из стен, с потолка. Неестественный крик Кейлек разрывал барабанные перепонки, и Мерлин застонал от боли. Теплая кровь пульсировала в ушах, звуки вокруг становились смутными и далекими.

Трое прокаженных напали спереди, так что Мерлин раскрутил палицу и ударил по их расплавленным рожам. Он прорвался через тела, едва не теряя равновесие, промчался мимо логова Ругена, и тут бесформенная тень короля накрыла стены, а гулкий голос проревел:

– МЕРЛИН!

Волшебник мысленно выругался. Быстрый побег был критически важен для исполнения плана, поскольку стоит Ругену подключить магию, как шансы Мерлина на выживание станут гораздо меньше. Тем временем путь ему преградили трое прокаженных со ржавыми мечами в руках.

«Может, магии у меня и нет, но я далеко не беспомощен!»

Мерлин рванул навстречу Страждущим, блокируя их удары палицей и обращая их бешеные атаки против них самих. Прокаженные рубили друг друга, а Мерлин нырял между ними и, выпрямляясь за их спинами, крушил позвоночники и черепа.

– Хашас эск’алам чиссхерис’калам!

Руген колдовал. Слова заклинания магии земли эхом отражались от стен замка, и Мерлин с удвоенной силой замахал палицей. Время истекало. Стены задрожали, и грязь и глина на полу превратились в сосущую слизь, охватившую сапоги Мерлина. Вдалеке он видел выход: с потолка капало, проход обрушивался. Страждущие тоже оказались в ловушке – они бессмысленно взмахивали руками и кричали, когда земля плавилась под их ногами. «Он убьет их всех, чтобы не дать мне сбежать», – осознал Мерлин, утопая в болоте. В горло набилась грязь, и он больше не чувствовал под ногами никакой твердой поверхности. «Я тону… тону, черт!»

Не обращая внимания на бедлам вокруг, Мерлин сосредоточился, перестал двигаться, чтобы замедлить погружение. Руки шарили вокруг, пока наконец не нащупали мокрый конец туго натянутой веревки. Мерлин вцепился в нее и рванул вперед. Ладони горели от боли, но по веревке он смог выбраться, дергая ногами и постепенно обретая опору. Мерлин отбивался от десятков цепких рук, карабкаясь по тонущим телам, словно по лестнице. «Спасибо, Руген», – подумал он, мысленно улыбаясь.

Он взбирался все выше, грязная веревка скользила меж пальцев, а сапоги раз за разом вонзались в слизь. Мерлин двигался к серому свечению ночного неба, а сотни прокаженных затапливали туннель, сжимаясь и извиваясь под его ногами, точно крысы.

На свежем воздухе Мерлина ждала черная лошадь с молочно-белыми глазами. Вокруг шеи у нее был обвязан другой конец веревки. Мерлин вскочил в седло, схватил поводья, вонзил пятки под ребра животного, отчего лошадь встала на дыбы и рванула вперед, топча копытами прокаженных. Мерлин галопом мчался через пустынную долину, которая кишела преследователями, однако с каждой минутой они все сильнее отставали от своей добычи.

Целый день скачки – и Мерлин вновь оказался в Харроус-Понд, где, как он и полагал, его ожидали. Двадцать солдат с гербом из трех корон на доспехах.

Мерлин не испытывал радости от того, что оставил Утера мучиться страхами. Кровавый дождь был зловещим предзнаменованием, но это лишь первый легкий бриз, предшествующий Великому Шторму, который собирался в морях. Мир не перенесет еще одну Войну Меча, так что у Мерлина не было выхода: он был полон решимости уничтожить адский клинок, пока его жажда крови не захлестнет очередную цивилизацию. Плевать на последствия, плевать, что там делают соперники, – пусть презирают его или собираются идти войной на королей.

Мерлин мог первым заявить, что был плохим советником для Утера. Несмотря на бесконечные и амбициозные планы безжалостной королевы-регента, матери Утера, Мерлин провел последние шестнадцать лет между сном и явью, утопая в сожалении, обидах и безразличии. «И Утер поплатится за это сильнее прочих», – подумал Мерлин. Но появление меча всколыхнуло его чувства. Мысль о том, что Мерлин беспомощен без своей магии, ослепила его врагов, хотя он все еще лучше прочих видел расположение фигур на шахматной доске, видел, что произойдет, если он не вмешается. Нет, он не оставит после себя лишь смерть и огонь. Не в этот раз, какую бы цену ни пришлось заплатить.

И все же Мерлин хорошо знал характер Утера, а потому предпочитал избегать прямой ссоры. Как и любой король, Утер, узнав о Мече Силы, захочет владеть им, так что Мерлину следовало умело управлять этим знанием и королевскими ожиданиями. Они еще не окончательно порвали друг с другом, а до тех пор Мерлин намеревался ходить по тонкому канату, натянутому над полной змей пропастью. Он мог лишь надеяться, что враги не воспользовались его отсутствием.

Подъехав ближе, он сунул чашу из змеиной глины в седельную сумку на лошади Вдовы, а затем наклонился к ее уху.

– Когда я спешусь, беги быстрее ветра, девочка моя.

Лошадь фыркнула в ответ.

При виде Мерлина стражники распахнули зарешеченную дверь тюремной повозки. Несколько человек поспешили взять лошадь Вдовы под уздцы, а капитан стражи обнажил меч.

– Мерлин-волшебник, ты арестован по приказу короля!

Стоило Мерлину спрыгнуть с седла, как лошадь яростно рванула, сбивая с ног солдат, и, развернувшись, поскакала прочь по узким болотным тропам, так быстро, словно дьявол гнался за ней.