Тягучее ожидание, в котором Нимуэ провела несколько часов, завершилось, когда Красные Паладины ворвались в ее палатку. Они втащили Гавейна – голого, в одной набедренной повязке – и бросили на землю. Его кошмарные раны влажно блестели в свете факелов.

– Ты, кажется, заказывала мешок дерьма? – один из паладинов презрительно сплюнул, и они вышли из палатки.

При виде Гавейна Нимуэ охватил ужас. Она опустилась на землю рядом с ним, положила его голову себе на колени.

– Гавейн?.. – она прощупала его шею, грудь, на мгновение прижала ухо к его губам. Он дышал поверхностно. – Нет-нет-нет-нет… – повторяла Нимуэ, снова и снова касаясь ужасных ожогов, порезов и ссадин, покрывавших его тело. – Нет, Гавейн, только не ты! – она шептала сквозь слезы.

Его пальцы дернулись. Он пытался разлепить здоровый глаз, сказать что-то разбитыми губами. Она снова склонилась, почти приложив ухо к его рту.

– Белка, – едва слышно шепнул он. Попытался сделать глубокий вдох и повторил: – У них Белка.

Нимуэ всхлипнула, и тут Гавейн затих окончательно. Его глаз закатился, и она обхватила его щеки руками.

– О нет, держись! Держись!

Серебряные лозы поползли по ее щекам, освещая палатку. Ярость наполняла тело и вырывалась наружу с оглушительным ревом. Ее крик затушил все факелы в сумерках, сгустившихся над лагерем Пендрагонов, и эхом прокатился по деревьям в окрестных лесах.

Моргана осторожно высунулась из своего укрытия в густой роще близ королевского лагеря. Крик Нимуэ призрачным эхом повис в воздухе, и у Морганы на глаза навернулись слезы. Она знала, что это значит, и точно помнила приказы Нимуэ: если ее убьют, если станет худо, Моргана должна вернуть Меч Силы в руки фейри.

Лошадь заволновалась, встревоженная неестественным криком, и взгляд Морганы упал на меч, закрепленный в луке седла. Если и есть шанс, что Нимуэ еще жива, то меч ей пригодится. Моргана видела, как она проделывала с ним совершенно невероятные вещи, – так неужели сейчас, зайдя так далеко, они должны бросить Нимуэ на произвол судьбы?

Ни за что.

Моргана приподнялась на пятках, лошадь рванула вперед и галопом помчалась между деревьями. По извилистой оленьей тропе она спешила к лагерю Пендрагонов.

Белка дрожал в темноте. Он пробыл в палатке много часов, может, уже целый день. Крик, который он услышал, каким бы странным он ни казался, был похож на голос Нимуэ. Каким-то образом он задул пламя в пыточной палатке, и Красные Паладины изо всех сил торопились снова зажечь факелы. Руки Белки были привязаны к подлокотникам кресла, холодного и мокрого от крови Гавейна; пошевелить ногой он тоже не мог, потому что лодыжки связали схожим образом. Когда брат Солт вошел в палатку, его сердце затрепетало, точно у пойманной в силки птицы.

– Сейчас мы зажжем свет, – доложил один из двух паладинов.

– Мне он не нужен, – усмехнулся брат Солт. Его силуэт приблизился к Белке. Он положил кожаный сверток на стол перед мальчиком, развернул его, демонстрируя пыточные инструменты.

– Разве тебе не нужен огонь для твоей… – подручный паладин замялся, выбирая слово, – работы?

– Нет, – тихо ответил брат Солт, вытянув из кармашков свертка тяжелый железный винт и пару толстых клешней и поднеся их к зашитым глазам. – Я могу использовать иные предметы.

От страха Белка не мог дышать и вздрогнул, когда брат Солт коснулся его ноги.

– Ну что, может, поиграем немного?

Мальчик зажмурился, однако влажный вздох и звук двух ударов, последовавших за ним, слегка сбили его с толку, так что он решился открыть глаза.

– Братья? – брат Солт наклонил голову, прислушиваясь.

Белка почти не видел в темноте, но ощущал, что в палатке появился кто-то еще. Спустя мгновение серый капюшон навис над головой брата Солта. Тот нервно улыбнулся:

– Пришел посмотреть, мой Плачущий Брат?

– Нет, – ответил Плачущий Монах, и тонкая, еще влажная от крови сталь вонзилась в грудь брата Солта. Лезвие прошло насквозь и остановилось в нескольких дюймах от носа Белки, а затем ушло назад. Палач рухнул на спину, сандалии взметнулись в воздух, и монах оттолкнул тело сапогом. Он осмотрел спутанного Белку, затем двумя быстрыми ударами освободил руки мальчика. Еще два взмаха – и ноги тоже оказались свободными. Плачущий Монах дернул Белку за шиворот, почти подняв его в воздух.

– Идти сможешь?

– Я… я думаю, да, – пробормотал Белка.

– Держись рядом, – приказал монах, направляясь к выходу. Серый подол его рясы скользнул по шокированному лицу мертвого паладина.

Когда они вышли из палатки брата Солта, на улице стояла темень: Белка едва мог разглядеть очертания крупных предметов благодаря полумесяцу, висевшему на небе. Плачущий Монах за руку потянул Белку через извилистый лабиринт палаток, затем остановился. Оба одновременно услышали звон цепей. Оглянувшись, Белка увидел, что лунный свет упал на мертвое лицо-маску стражника из Троицы, затем высветил еще одного, и еще. Они стояли сплошной стеной и покачивали у ног ужасными цепями.

Белка насчитал десять стражей.

– Мы уже давно подозревали, что твои истинные помыслы обращены против Церкви, – аббат Уиклоу раздвинул в стороны двух стражников и обратился к Плачущему Монаху: – Любопытно узнать почему?

– Он всего лишь мальчик, – ответил монах.

– Да. Сирота-фейри. Возможно, он даже напоминает тебе кого-то, – задумчиво заметил Уиклоу. – Отдай его нам, Ланселот.

– За ту бочку, – спокойно приказал Белке Плачущий Монах, и мальчик мгновенно нырнул, укрывшись там. Монах вытащил меч и обернулся к Уиклоу:

– Я не хочу драться с вами.

– Пошатнувшиеся позиции Церкви должны быть восстановлены, – аббат Уиклоу заложил руки за спину. – Ведьма-фейри сгорит на кресте, как ей и положено. Пока мы с тобой говорим, на Побережьях Нищих уничтожают остатки ее народа, который пытался сбежать. И развратная слабость отца Кардена также должна быть устранена… Сдавайся, брат, и я обещаю тебе чистую смерть. Тебе известно мастерство воинов Троицы, так не заставляй их проливать кровь.

Монах молчал и оставался неподвижен. Закрыв глаза, он держал меч перед собой, стискивая рукоять.

– Что ж, да будет так, – аббат кивнул Троице, и солдаты окружили монаха. Некоторые принялись раскручивать цепы. Стоило им приблизиться, как Плачущий Монах подпрыгнул и нанес удар ногой, отшвырнув двух воинов к палатке напротив. Приземляясь, он отрубил руку третьему, а четвертому – голову. Однако затем кто-то цепом вырвал клинок у него из рук.

С ужасом и благоговением Белка наблюдал, как цеп коснулся сапог монаха, щелкнул возле головы и проехался по затылку. Его толкнули вперед, и он воспользовался этим, схватив воина Троицы, перекатившись через него и пережав тому шею локтем. Вставая, монах одним движением переломил противнику позвоночник и отбросил тело, как мешок с кирпичами. Он прыгнул, уворачиваясь от ударов цепами и хватая меч, который отлетел в грязь, одним кувырком преодолел расстояние между двумя стражниками и резанул обоих по ногам. Однако здесь силы, казалось, покинули его.

Когда Плачущий Монах опустился на колени, Белка увидел, что его капюшон пропитала темная кровь – возле затылка, куда пришелся удар цепом.

Монах пытался встать, но на него обрушился мощный удар, затем второй. Шипованные шары били его по рукам, по спине и голове, несколькими жестокими ударами трое оставшихся стражников сломали ему ребра. Два воина вздернули его на ноги, а третий ударил цепом спереди, целясь в лицо и грудь. Кровь брызнула во все стороны, монах сложился пополам, но его снова подняли. Воин Троицы отступил на шаг, чтобы размахнуться для удара, но тут Плачущему Монаху удалось схватить его ногами за горло. Невероятным образом владея собой, он левой ногой зафиксировал шею противника, а носок правой вонзил ему под горло – и толкнул вверх, ломая кость. Мужчина рухнул на пол, словно куча тряпья. Однако двое последних воинов обрушили на монаха удары цепами, и он тяжело опустился на землю.

Белка крепко зажмурился в ожидании неизбежного.

По другую сторону Гор Минотавра, в лагере Пендрагонов, раздались крики. Воздух наполнился воплями: «Где король?» и «К бою!»

Мерлин метался в палатке, словно плененный лев, в то время как двух его охранников все больше беспокоил шум снаружи. Наконец они смогли остановить запыхавшегося лучника.

– В чем, черт возьми, дело? – спросил стражник, у которого огромный живот свисал поверх пояса.

– Корабли Его Величества атакованы! – выдохнул лучник. – Церковь заключила тайный союз с викингами! – и он вылетел прочь из палатки.

– Боже Всемогущий! – пробормотал другой страж, запустив руку в сальные волосы. Ему было не больше пятнадцати. – Они собираются напасть на нас!

– Оставайся здесь. Следи за волшебником! – рыкнул дородный стражник, откидывая полог палатки и ныряя в хаос снаружи.

Молодой охранник повернулся, намереваясь повторить пленнику правила, и тут Мерлин набросился на него. Он крепко обхватил руками рот и шею стражника и, пока мальчик бился в его объятиях, пытался вспомнить, кто же научил его этому трюку. Это вполне мог быть Мохаммед Салех Абу-Рабиа аль-Гувайфат. А может, мастер мечей при дворе Карла Великого, чье имя Мерлин никак не мог вспомнить. Оба были отличными учителями.

Мерлин уже почти списал все на уроки мастера фехтования, когда мальчик в его руках наконец потерял сознание. Он мягко опустил тело на землю, забрал у него меч и выбежал из палатки.