Сайрус Фэрфакс был так разгневан, что лицо его покраснело, а белые усы подрагивали. Он со звоном отодвинул стакан бренди.

— Господи, если бы я был на двадцать лет моложе, — прогремел он, — я выволок бы тебя во двор и отхлестал бичом!

Стивен рассмеялся бы, не будь положение столь серьезным. Но так уж получалось, что он собирался потерять жизнь и Эмму, и то и другое одинаково ценное для него.

— Начнем с того, что я не должен был привозить ее сюда, — тихо сказал он, уставившись в свой стакан виски. — Я оторвал Эмму от привычных людей и мест, и ей пришлось жить среди незнакомцев — один из которых получает удовольствие, говоря ей, что сделает ее своей любовницей, как только меня не станет.

Сайрус пристально посмотрел на внука.

— Итак, ты сдался, — сказал он. — Я был лучшего мнения о тебе.

Стивен отошел и стал смотреть на ухоженный газон, на котором он когда-то надеялся увидеть играющими своих детей. И, возможно, внуков.

— Мы с Гарриком опросили всех, кого смогли найти, и не получили ничего положительного, — размышлял он вслух, не обращая внимания на насмешку деда. — Суд должен начаться в понедельник утром, а все, что мы имеем, это мое утверждение о моей невиновности и то, что я вернулся, чтобы опровергнуть обвинение. Он посмотрел через плечо на Сайруса.

— Если меня повесят, Макон превратит жизнь Эммы в ад.

Сайрус тяжело опустился в кресло за письменным столом.

— Ты можешь рассчитывать на меня, я присмотрю за Эммой, если дела пойдут плохо. Ты знаешь это.

Стивен встал рядом с дедом, опершись о край стола и глядя ему в глаза.

— Я хочу, чтобы ты поклялся всем святым, что увезешь Эмму отсюда, как только меня приговорят.

Старик достал сигару из ящичка на столе и предложил Стивену. Когда внук отказался, покачав головой, Сайрус оборвал и выбросил в корзину для бумаг ободок сигары. Потом откусил кончик, выплюнул его и чиркнул спичкой.

— Мне кажется, что ты живешь будущим, мальчик, — наконец заметил он. — Суда еще не было, а ты уже карабкаешься на виселицу.

Клубы голубого дыма окутали его голову, когда он затянулся.

— Ты даешь мне слово? — потребовал Стивен.

— Ты же понимаешь, что да, — ответил Сайрус. — Макон не дотронется до нее. Что она ответила, когда ты сказал ей, что больше не хочешь быть ее мужем?

Стивен провел рукой по волосам, стыдясь вспоминать о разговоре.

— Она сказала, что не верит мне — назвала меня лжецом.

Сайрус уныло хмыкнул.

— Тогда ты начал собирать свои вещи. Ты дурак, какого я еще не видывал, Стивен Фэрфакс. Сейчас пойди, найди свою маленькую храбрую жену и повинись перед ней, не то будешь отвечать передо мной.

Стивен вздохнул, потом повернулся и вышел из кабинета деда, не закрыв за собой дверь.

Душой он изголодался по Эмме, так же как и телом, и понимал, что не может больше избегать ее. Прыгая через две ступеньки, он бросился наверх, желая скорее обнять Эмму и взять назад все жестокие слова, которые он говорил, хотя он все еще был убежден, что было бы лучше, если бы она покинула его.

Постучав в дверь их комнаты, он не получил ответа и повернул ручку. Дверь поддалась, и он вошел.

В комнате не было никаких признаков Эммы, и несколько ужасных мгновений Стивен думал, что Эмма поверила его словам и навсегда уехала из Фэрхевена. Боль, причиненная этим предположением, пронзила его.

Стивен подошел к шкафу и открыл его. Платье жены были на месте и шкатулка с драгоценностями стояла на полке, но это не успокаивало. Гордость Эммы заставила бы ее оставить все эти вещи.

Стивен подошел к кровати, выдвинул ящик у тумбочки и взял в руку маленький овальный предмет. Он с облегчением вздохнул — это была фотография Эммы, Лили и Каролины. Она не покинула его — она бы не уехала без этой фотографии.

Стивен поставил фотографию на видное место на тумбочке и вышел из комнаты. Облегчение сменилось тревогой. Надо отыскать Эмму, увериться, что с ней все в порядке, извиниться перед ней.

Он был так занят своими делами с Гарриком, что не имел представления, где и как она проводила время. Он пошел к комнате Люси.

Веселое «входите» ответило на его стук.

— Ты не видела Эмму? — спросил он невестку, сидевшую у окна с куклой на коленях.

Люси не подняла на него глаз. Она улыбалась кукле, нежно касаясь пальцем ее золотого локона. Ее голос звучал странно, был похож на детский.

— Она уехала в экипаже, — ответила Люси.

Понимая, что не узнает больше ничего от Люси, чувствуя невыразимую тоску, Стивен вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Он задумчиво спустился по лестнице к задней двери. Придя на конюшню, Стивен выбрал лошадь и начал седлать.

Экипаж грохотал по дороге. Эмма обмахивалась веером, ее немного подташнивало, но она полагала причиной ссору со Стивеном и жару. Она чувствовала себя душевно опустошенной и не могла плакать, хотя глаза горели от непролитых слез, а в горле саднило.

По приказанию Эммы, первой была остановка у разваливающегося дома Астории Макколл. Она позвонила, и дверь ей открыла сама мисс Астория.

Увидев кольца на ее пальцах, Эмма вдруг подумала, что Астория Макколл совсем не бедна. Возможно, жизнь ожесточила и озлобила ее и не было сил заботиться о своей собственности и общаться с друзьями и соседями.

— Вы, — холодно произнесла мисс Астория. Эмма выпрямилась.

— Я ищу Мейзи Ли.

— Ее здесь нет, — проворчала стареющая старая дева. — Она дома со своим пьяницей мужем.

Мисс Макколл начала закрывать дверь, но Эмма придержала ее плечом.

— Где живет Мейзи Ли? — вежливо спросила она.

— Господи, — пролаяла мисс Макколл. — Я не знаю! Где-то у порта, в одной из лачуг на задних улицах.

— У вас должен быть где-нибудь записан ее адрес, — настаивала Эмма, отказываясь сдвинуться на дюйм.

Астория сверкнула на нее глазами, но Эмма не испугалась. Никто не смог бы, наверное, обидеть ее, как обидел Стивен, сказав, что больше не любит ее, — теперь она могла идти по миру без страха.

— Ладно, — процедила пожилая дама, поворачиваясь и исчезая в темном сыром доме.

Эмма вошла в прихожую, огляделась и увидела паутину в углах потолка. Она подумала, что следовало бы навести здесь порядок, открыть окна, чтобы впустить свежий воздух и солнце.

Вскоре вернулась Астория Макколл с клочком бумаги, зажатым в руке.

— Вот, — резко сказала она. — И если Джетро изобьет бедняжку до бесчувствия за то, что она вмешивается не в свое дело, это будет на вашей совести.

Эмма не хотела причинять неприятности Мейзи Ли. Ей надо было выяснить, что знала и скрывала эта испуганная женщина.

— Благодарю вас, — произнесла Эмма, словно они с Асторией только что прекрасно провели время. — Всего хорошего.

Кучер нахмурился, когда Эмма передала ему адрес, но видел, что она настроена решительно, и не стал возражать.

В той части города у реки, где жила Мейзи Ли, теснились домишки, до чердаков заполненные людьми. Босоногие цветные дети играли на неровной булыжной мостовой; запахи рыбы, лошадиного навоза, помойки и мочи не давали дышать.

Экипаж остановился, и Эмма спустилась сама, не до кидаясь чтобы кучер помог ей.

— Мисс Эмма, — взволнованно начал он, — мистеру Стивену не понравится, что я привез вас сюда, особенно теперь, когда кругом больные.

— Я недолго, — ответила Эмма, обегая глазами стены кирпичных зданий в поисках номеров. Их не было, поэтому она подошла к трем мальчуганам, игравшим в шарики. Вытащив по монете для каждого, она получила их безраздельное внимание и спросила:

— Где живет Мейзи Ли Симпсон?

Один мальчуган с широко раскрытыми глазами показал в конец улицы.

— Там, где цветочный горшок.

Эмма кивнула в знак благодарности и пошла к указанному дому. Кучер следовал за ней в экипаже, и она чувствовала его озадаченный взгляд.

В глиняном цветочном горшке с отбитыми краями рос единственный поникший кустик красной герани. Эмме стало его жаль, когда она постучала в шаткую дверь дома Мейзи Ли.

Мейзи Ли чуть приоткрыла ее; глаза расширились, когда она увидела, кто к ней пожаловал.

— Ты одна? — спросила Эмма.

Мейзи Ли кивнула, но не двинулась, чтобы впустить гостью.

— Я могу войти, пожалуйста? — настаивала Эмма.

Женщина неохотно отступила, и Эмма вошла в комнату, тесную, но опрятную. Несколько маленьких детей играли на полу, между стенами на натянутых веревках висело постиранное белье.

Испуганные огромные глаза Мейзи Ли продолжали смотреть на дверь, словно она ожидала появления самого сатаны, который утащит ее в ад.

— Что вы хотите, миссис? — умоляюще спросила она.

— Ты что-то знаешь о той ночи, когда была убита Мэри Макколл, — то, что ты никому не рассказывала. Я хочу узнать, что это.

Черная женщина отступила на шаг, подхватывая одного из детей себе на бедро, потому что он начал плакать.

— Я ничего не знаю, — возразила Мейзи Ли голосом, в котором сквозило отчаяние.

— Ты знаешь, а моего мужа повесят, если ты не скажешь мне. Кто был там в ту ночь, Мейзи Ли? Это был Макон Фэрфакс?

Глаза Мейзи Ли стали еще больше.

— Нет, мэм. Я не видела мистера Фэрфакса. Клянусь Богом, я не видела его.

— Но ты видела кого-то, и это был не Стивен. Кого ты видела?

Мейзи Ли снова посмотрела на дверь. — Мой мужчина скоро придет, — беспокоилась она. — Он не любит, когда у меня гости.

Эмма вздохнула, потом стала умолять.

— Ты должна помочь мне.

В глазах Мейзи Ли появились и заблестели слезы. Одна большая слеза покатилась по щеке, оставляя извилистый след, когда она замотала головой.

— Я не могу, миссис, — сказала она. — Я ничего не знаю. Клянусь…

Эмма совсем упала духом.

— Хорошо, — со вздохом произнесла она, — если ты решишь сказать правду, Мейзи Ли, дай знать в Фэрхевен.

Мейзи Ли с трудом проглотила слезы, но ничего не сказала. Она крепче прижала к себе орущего малыша, когда Эмма открывала дверь.

На пороге Эмма столкнулась с самым большим мужчиной, которого видела в своей жизни. Это был, очевидно, муж Мейзи Ли, и ему явно не понравились посторонние в доме. Он кипел от ненависти, когда Эмма проскользнула мимо него и поспешила к дороге, где взволнованный кучер уже открывал дверцу экипажа.

Как только Эмма уселась на неровное кожаное сиденье, она услышала вопль из дома и на миг закрыла глаза, чтобы не видеть картин, вставших в ее воображении. Муж Мейзи Ли вышел на улицу и швырнул горшок с геранью на дорогу. Горшок разбился, рассыпая сухую землю и обнажая корни растения. Ой повернулся и захлопнул за собой дверь.

— Но! — крикнул кучер лошадям как раз в тот момент, когда Эмма была готова вернуться и попытаться защитить Мейзи Ли.

Она грустно смотрела на свои руки. Ничего она не добилась. Как и говорила Астория, это была ее вина, что Джетро рассердился на Мейзи Ли, и если женщина пострадает, это тоже будет из-за Эммы.

К тому времени, когда она добралась до Фэрхеве-на, она совсем упала духом.

Кучер попытался помочь ей спуститься, но его отстранил Стивен.

— Где тебя черти носили? — потребовал муж, схватив ее за плечи.

Эмма твердо встретила его взгляд.

— А тебя это заботит? — парировала она. Его руки поднялись к ее щекам.

— Заботит, — ответил он.

Эмма отпрянула от него и пошла к дому, но он поймал ее за руку и привлек к себе.

— Нам надо поговорить, — заявил он и потащил ее вокруг дома, через большой и хорошо ухоженный сад, в котором любила проводить время Люси, когда у нее бывало хорошее настроение. Стивен не останавливался, пока они не подошли к закрытому летнему домику, заросшему глицинией.

Открыв дверь, Стивен втащил за собой Эмму, и она с удивлением увидела, что там было чисто. Стояли кровати с матрацами и несколько деревянных кресел с вытертыми подушками.

— Я иногда спал здесь, когда впервые приехал в Фэрхевен, — сказал Стивен.

Эмма прикусила нижнюю губу. Она молилась, чтобы Стивеи больше не обижал ее, потому что она не вынесет этого.

— Ты все еще хочешь отослать меня? — осмелилась она спросить.

— Да, — решительно ответил Стивен. — Мне было бы спокойнее знать, что ты в безопасности в Витнивилле под присмотром Хлои.

Эмма была обижена, но высоко держала голову и выпрямила плечи.

— Понимаю.

Он взял ее за подбородок.

— Не думаю, что ты понимаешь, Эмма, — хрипло произнес он. — Я лгал прежде — я никогда не любил тебя сильнее, чем сейчас, в эту самую минуту. Ты была права с самого начала — я хотел, чтобы ты уехала из Фэрхевена, чтобы Макон не смог обидеть тебя, чтобы тебе не пришлось видеть…

Сердце Эммы забилось с облегчением, и она обвила Стивена за талию и прильнула щекой к его груди.

— Слава Богу, — прошептала она. Он крепко обнял ее.

— Где ты была сегодня, Эмма? Чем занималась?

Эмма не осмелилась признаться, что ездила повидать Мейзи Ли: Стивен пришел в ярость прошлый раз, когда она вмешалась в его дела.

— Это имеет значение? — уклончиво спросила она.

Он усмехнулся и поцеловал ее в лоб.

— Нет, кажется, не имеет.

Он снова поднял ее подбородок, глазами стараясь встретить ее взгляд.

— Прости меня, Эмма. За все.

Слезы наполнили ее глаза.

— Обними меня, — сказала она, руками обвивая его шею. — Скажи мне, что все будет хорошо.

Он обнял ее сильнее, но ничего не говорил, и Эмма поняла, что он не может говорить.

Желание, подобного которому она раньше не испытывала, родилось в ее усталом, трепещущем теле. Она притянула голову мужа, и ее поцелуй сказал ему все.

Со стоном он оторвался от нее. Он поднял ее на руки, и Эмма поняла, что он хочет отнести ее в дом, в их спальню.

— Нет, — прошептала Эмма, касаясь его губ пальцем. — Здесь, где я могу вдыхать запах цветов и слышать пчел. Прямо здесь, Стивен.

Он долго смотрел на нее, словно гипнотизируя, потом так крепко поцеловал, что у нее подогнулись колени. Пока она стояла, прислонившись к нему, он начал расстегивать длинный ряд пуговиц у нее на спине.

Закончив, он спустил верх платья, обнажив грудь Эммы. Она вытащила руки из рукавов и осталась перед мужем только в панталонах и нижней юбке.

Он снял с нее нижнюю юбку и поднял за талию так, что ей пришлось обхватить ногами его бедра и почувствовать обладание, ждущее ее. Ртом он захватил ее, сосок и жадно втянул в себя.

Эмма прильнула к нему, слегка откинув голову. Из горла вырвался легкий стон, когда он двигал бедрами, дразня ее первобытной силой.

Стивен припал ко второй груди. Эмма лихорадочно перебирала его волосы, сильнее прижимая его к себе.

— Скажи мне, что ты хочешь, — прошептал он, когда напился неосязаемого нектара, которого так жаждал.

— Тебя, — прерывисто простонала Эмма. — Я хочу тебя. О, Стивен, пожалуйста… не заставляй меня ждать… не в этот раз… прошло так много времени, и ты мне так нужен…

Он положил руку между ее ногами и дерзко провел там, где панталоны стали влажными. Эмма громко застонала, поднимаясь ему навстречу, желая вобрать его в себя.

Стивен просунул руку ей в панталоны и пальцами стал возбуждать ее. Она становилась все влажнее и все неистовее.

— О, нет, — прошептал он. — Я не сделаю это сразу. Я хочу все, что ты должна дать мне, Эмма, — все.

Она всхлипнула, потому что понимала значение его слов — длинную медленную любовную игру, в которой Стивен будет раз за разом доводить ее до пика, прежде чем, наконец, даст ей полное удовлетворение.

— Пожалуйста, — молила она.

Но он вернулся к ее груди, продолжая возбуждать и ласкать самую чувствительную часть ее тела. Эмма, как дикарка, вцепилась в его плечи и спину, пытаясь обвить его ногами.

Он снял с нее панталоны, положил на один из старых, матрацев и встал на колени между ее ногами, схватив за лодыжки и широко разведя ее ноги. Эмма вскрикнула, когда он упал на нее, извиваясь, поглощая ее без колебаний и жалости.

Ее голова металась из стороны в сторону; ощущения нарастали, чтобы взорваться и разорвать ее на части. Ее тело стало неистово содрогаться, бедра прижались к голове Стивена, и она прорыдала его имя.

Он не оставил ее, пока она не успокоилась и снова не затихла, подрагивая от удовлетворения и от особой, сладкой ярости, которая возникает при полном подчинения. Он нежно поцеловал ее в живот, пока она бранила его задыхающимся хриплым голосом, и он наказал ее за непокорность, повторив то же самое, но заставив ее встать, так что она была совершенно беззащитна перед нам.

Когда все было кончено, Эмма опустилась на пол, сев сверху на Стивена и обхватив его коленями. Потрясенная и изумленная, она не могла говорить, а только стонала. Она почувствовала, что его ствол вырвался на свободу и легко начал проникать в нее. Возбуждение достигло своего апогея. Она поймала Стивена в бархатную ловушку и взяла его с такой же силой, как он брал ее. Его стон звучал для нее сладкой музыкой.

Она опустила к нему голову и покусывала его губы, медленно поднимаясь и опускаясь, доводя его до экстаза. Она целовала его шею, мочки ушей и, наконец, соски, а его руки, беспорядочно скользили вдоль ее спины.

Эмма ускорила темп, он издал стон и запрокинул голову, закрыв глаза. Она стала двигаться все быстрее и быстрее, радуясь выражениям, которые сменяли друг друга на его великолепном лице.

С сильным толчком вверх и бурным восклицанием он излился в нее, и она была близка к кульминации, почувствовав его тепло, наклонилась к нему и проводила сосками по его губам. Он захватил их ртом, пока она трепетала на его стволе.

Когда Эмма пришла в себя и поняла, что она обнаженная, с распущенными волосами, все еще верхом на муже, она вспыхнула и отвела глаза.

Стивен взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Я люблю тебя, — ясно произнес он. Эмма прислонилась лбом к его лбу.

— Стивен, — прошептала она со слезами в голосе. — Давай убежим, как только стемнеет. Мы начнем заново где-нибудь еще…

Руками он подхватил ее ягодицы, словно выжимая последнюю каплю наслаждения.

— Нет, Эмма, больше никаких побегов. Ярость охватила ее, и она покинула бы его, но он крепко держал ее за бедра и заставил остаться на месте.

— Ты хочешь умереть? — взмолилась она в отчаянии. — Верно?

— Конечно, нет, — сказал он, и она почувствовала, как он стал твердеть внутри нее. Он стал лениво двигать ее вдоль себя, и она уже откликнулась. — Но я не собираюсь убегать. Я покончил с этим в тот день, когда встретил тебя.

Эмме не хотелось заниматься любовью — ей хотелось спорить. Но он поднимал и опускал ее, ее соски слегка задевали его мускулистую волосатую грудь, остановись твердыми и выпуклыми. Она попыталась возражать, но единственным звуком, вырвавшимся из ее горла, был сдавленный стон неприкрытого наслаждения.

Он поднял руки к ее груди и ласкал, терзая соски большими пальцами.

— В тебе сейчас уже ребенок, — сказал он, наклоняясь вперед, чтобы прочертить поцелуями ее ключицу, когда Эмма сдалась и позволила бедрам двигаться в собственном ритме. — И как только ты родишь этого, я вложу в тебя следующего, Эмма. А потом еще одного. Я буду брать тебя утром, днем и ночью…

— О-о-о, — беспомощно простонала Эмма, когда он прервал свою речь, закрыв рот одним из ее сосков. Он был глубоко внутри нее и такой же твердый и требовательный, как раньше. Он нежно покусывал ее тело, и оно пришло в неистовство.

Прикрытыми затуманенными глазами она наблюдала, как наслаждение пронзило Стивена, сильное тело выгнулось под ней, и он издал тихий протяжный стон.

Эмма встала и стала одеваться. Стивен первым закончил одеваться и начал застегивать пуговицы на платье Эммы.

— Ты правда считаешь, что там ребенок? — шепнула она.

— Да, — ответил он, поворачивая ее к себе лицом.

Он освободил волосы из спутавшейся косы и нежно расчесал пальцами. Она прижалась лбом к его плечу, обхватив егр руками за талию. — «О, Стивен, не оставляй меня. Никогда!» — молила она.

Когда они оба успокоились, он вывел ее из летнего домика в шумный летний вечер. Эмма удивилась, как незаметно пробежал день.

Они вошли в дом через заднюю дверь и поднялись по черной лестнице на второй этаж и, когда они добрались до своей комнаты, Эмма испытала облегчение, Она боялась, что наткнется на кого-нибудь — любой, кто увидел бы их, понял бы, чем они занимались.

— Есть хочешь? — спросил Стивен, когда она расчесывала волосы перед зеркалом.

Эмма подумала и кивнула, заплетая косу и закалывая ее корону на макушке.

— Но я не хочу со всеми, — сказала она.

Стивен понимающе кивнул. Она как раз опускалась в ванну с горячей ароматизированной водой, когда снова услышала его голос. Она не смогла сдержать улыбки, услышав, что Стивен напевает.

Он просунул голову в дверь ванной комнаты, и его глаза расширились, когда он увидел, что она смывает следы их любовных ласк, — Я… принес тебе ужин, — смущенно сказал он. Эмма сонно улыбнулась, потянулась и зевнула. Стивен тихо выругался.

— Не делай так, — предупредил он.

Эмма снова опустилась в воду, слишком расслабленная, чтобы двигаться, хотя и была голодна. Ее глаза закрылись в истоме, но резко распахнулись, когда она почувствовала, как рука Стивена касается ее груди.

Он широко улыбнулся и, достав из небольшой чаши ягоду клубники, провел ею по губам Эммы, прежде чем опустить ей в рот.

— У-гм, — с восхищением сказала она.

Стивен дал ей еще ягоду, потом отставил чашу. Эмма стала подниматься из воды, но он прижал сильной рукой ее бедро и не дал подняться. Он положил спелую ягоду на ее грудь и наклонился, чтобы подхватить ее губами.

Сильнейшее наслаждение пронзило существо Эммы, — губы захватывали не только ягоду, но и сосок. Он наслаждался и тем, и другим.

Эмма потрясенно рассмеялась при виде лукавой улыбки на его лице.

— Не говори, что снова будешь заниматься любовью со мной, — запротестовала она, когда он поднял ее из воды и начал вытирать.

— Ладно, — ответил он, все еще широко улыбаясь. — Я не буду тебе говорить.

Он поднял ее и отнес на постель, нежно опустив на шелковое покрывало. Он ласкал глазами ее молочно-белое тело, пока раздевался и ложился на нее.

Эмма вытянулась, хотя здравый смысл подсказывал ей свернуться клубочком. Стивен поймал ее руки над головой и легко поцеловал между грудями. Она всхлипнула и широко расставила ноги, чтобы принять его, хотя была уверена, что не сможет больше ничего ему дать.

— На этот раз никаких ожиданий, — пообещал он, потом провел языком вокруг соска, отчего тот восстал, готовый доставить ему удовольствие.

Она приняла Стивена, не ожидая, что будет возбуждена, уверенная, что ее тело отдало все, что могло. Но вскоре ее бедра извивались, а Стивен поцелуями заглушал восклицания и мольбы.

Когда все было кончено и они пришли в себя, то сели, скрестив ноги, в середине кровати напротив друг друга и ели из одной тарелки. Потом лежали под покрывалом — голова Эммы покоилась на плече Стивена, — и он вслух читал книгу сонетов.

Эмма заснула, и ей снилось, что они со Стивеном старые и из сада до них доносится счастливый смех их внуков.