Ручка двери спальни резко повернулась. Сердце Уиллоу ушло в пятки, и она глубже закуталась в одеяло, а глаза замерли на ключе в замке.

– Уиллоу, открой дверь, – ровным голосом велел Гидеон из коридора.

– Нет, – ясным голосом ответила жена.

– Ты хочешь, чтобы я вышиб ее?

– Ты не посмеешь!

– Не посмею?

– Отец тогда бы…

– К черту твоего отца! Это он и послал меня сюда!

– Я тебе не верю.

– Отлично, – ответил он из-за крепкой преграды, разделявшей их. – А в это ты поверишь?

Наступила недолгая зловещая пауза, за которой последовал грохот, отчего дверь отлетела к противоположной стене.

Уиллоу села в постели, ее глаза расширились.

– Гидеон! – выдохнула она.

Он насмешливо поклонился:

– Добрый вечер, моя дорогая!

Несмотря на всю жестокость его поступка, Уиллоу не испугалась мужа. Если она чего-нибудь боялась, так только своей беззащитности перед ним.

– Как ты посмел?

Гидеон пожал плечами и стал развязывать галстук, который надел к обеду. Потом расстегнул верхние пуговицы на рубашке и стал стягивать пиджак.

– Посмел что? – спросил он невинным голосом, призванным разозлить Уиллоу.

Уиллоу не ответила на вопрос, так как ответ был вполне очевидным.

– Убирайся из моей комнаты, – сказала она сквозь зубы.

Он закрыл дверь, словно она ничего не говорила, сел на край кровати и, глубоко вздохнув, начал стаскивать ботинки.

– Гидеон!

Он улыбнулся, его зубы сверкнули в сумраке.

– Да, дорогая? – вежливо спросил он.

– Я велела тебе убираться!

– Я знаю, что ты велела мне, колдунья, – ответил он, явно пренебрегая оказанным ему приемом. – Подвинься-ка. Я очень устал.

– Не подвинусь! Если думаешь, что можешь дотронуться до меня после того, что ты, Гидеон Маршалл, сегодня сделал…

– Я и не собираюсь тебя трогать. Но я и не собираюсь возвращаться на ранчо. И не собираюсь спать на том чертовом диване в гостиной.

– Тогда спи в какой-нибудь комнате для гостей!

– Я буду спать здесь, большое тебе спасибо. А теперь давай, двигайся.

Взбесившись, Уиллоу вылезла из-под одеяла и собиралась выбраться из постели, ворча при этом.

Гидеон схватил ее за руку и снова бросил на подушки.

Уиллоу метнула на него злой взгляд. Ее плечи были схвачены его руками.

– Если ты не дашь мне встать с этой кровати, – прошипела она, – я позову папу!

– Всем будет очень неловко, не так ли? – пропел Гидеон. Глаза его весело блестели.

– Тебе больше всего, я думаю! Гидеон поднял бровь:

– Меня ничто не может смутить, Уиллоу. И пожалуйста, перестань вести себя так, будто ты еще носишь косички.

Вспомнив нежный упрек Дав, говорившей, что она ведет себя, как маленькая девочка, Уиллоу подчинилась. Она отодвинулась от Гидеона, натянула одеяло на голову и подавила вспышку раздражения.

Гидеон спокойно разделся и улегся в постель, вытянувшись рядом с Уиллоу, удовлетворенно вздохнув.

– Спокойной ночи, – сказал он.

Спокойной ночи! Уиллоу разозлилась. Ничего себе доброй ночи, когда она чувствует его рядом с собой, его мужскую силу, которая взывает к ней, даже когда они не касаются друг друга.

– Хм, – сказала она. Молчание.

Уиллоу не могла успокоиться; ей стало интересно, уснул ли Гидеон. Если да, черт его побери, она рассердится еще больше, чем если бы он попытался приставать к ней. В конце концов, он должен объяснить ей свое поведение этим вечером, если не извиниться за него!

– Гидеон!

Он ровно и глубоко дышал.

– Гидеон! – повторила она громким шепотом. Тишина.

Уиллоу села, сжав кулаки. У него были крепкие нервы, если он пробрался силой в ее комнату, а теперь спал, предоставив ей закипать от злости! Теперь, когда он доказал свое господство, он решил отдыхать, будто ничего не произошло!

Кусая губу, Уиллоу рассматривала мужа. У нее в голове всплыло то, что рассказывала ей Дав о том, как «овладеть» мужчиной. Любила ли она Гидеона достаточно, чтобы сделать это? Была ли она достаточно сердита?

На оба вопроса она дала утвердительный ответ.

– Гидео-он, – прошептала она сладким голосом, стаскивая с него одеяло и проведя легкими, как перышко, пальцами по завиткам темного золота на его груди.

Он застонал и слегка пошевелился. Его глаза были по-прежнему закрыты, но Уиллоу знала, что он не спит – просто притворяется. Каким-то образом это еще более усилило ее желание победить его.

– Бедняжка, – пропела она, – так устал…

На щеке у него сжался и расслабился мускул. Уиллоу провела рукой по его животу и дальше вниз. Она крепко сжала член, почувствовав ошеломляющее удовольствие оттого, как он непроизвольно напрягся и стал великолепно большим в ее руке.

– Так устал… – снова начала она, скользнув под одеяло, оставляя на своем пути победные поцелуи.

Он издал приглушенный звук и выгнул спину, когда она достигла конечной цели, и в этот момент дикого торжества Уиллоу поняла, что Дав была совершенно права. Всегда принадлежавшее Гидеону господство теперь переместилось. Его сильные ноги двигались в явной капитуляции, а руки ворошили волосы Уиллоу, выражая собственную мольбу.

В то же время из его горла вырывались хриплые, бессмысленные слова.

Она снова и снова торжествовала, понимая, что делает ему приятное, что она и только она одна существует теперь для него в этот мучительный и предательский миг.

Гидеон стал дрожать, бешено вцепившись в ее волосы, издавая прерывистые приглушенные крики. Наконец он затрясся и зарычал от удовлетворения, смешанного с поражением. Он снова и снова напрягался, выкрикивая имя Уиллоу, словно это была песнь спасения.

Вспыхнув от жестокости своей победы, Уиллоу села, улыбаясь ему в лицо. Он прерывисто дышал, а его глаза устремились куда-то вдаль, за пределы спальни.

Уиллоу потянулась и покровительственно потрепала его по щеке.

– Доброй ночи, дорогой, – сказала она. Теперь поспит она, пока Гидеон лежит в темноте, удивляясь.

Вместо этого он схватил ее запястье уверенной рукой, и его глаза вспыхнули, словно глаза тигра в серебристом свете луны.

– Где ты этому научилась? – потребовал он.

Уиллоу притворно зевнула.

– Дав рассказала мне. Спокойной ночи, дорогой.

– Ничего себе доброй ночи.

– Я очень устала, Гидеон.

– Ты еще сильнее устанешь, пока я закончу с тобой, – ответил он.

Уиллоу удрала бы, если бы он не держал ее так крепко.

– Что, ты разве не хочешь спать?

Гидеон засмеялся низким голосом:

– Спать? После такого? Ты, должно быть, шутишь.

– Но…

Он поднял бровь, держа ее за руку, в то время как другая рука добралась до пуговиц фланелевой ночной сорочки и начала ловко расстегивать их.

– Но? – передразнил он, растягивая слова.

– Дав сказала, что ты уснешь…

Гидеон снова засмеялся.

– Правда? – передразнил он, оголив грудь Уиллоу и проведя кончиком пальца по соскам, в ответ на что они стали твердыми и побагровели.

– Дорогая, тебе следует помнить, что Дав спит с мужчиной вдвое старше меня.

Уиллоу сильно покраснела, ударив свободной рукой по его вороватым пальцам.

– Гидеон Маршалл…

Быстрым, как молния, движением Гидеон схватил оба запястья Уиллоу одной рукой и держал их у нее за спиной. Потом медленно и нежно спустил плечи ночной рубашки до предплечий. Расчетливый толчок в спину Уиллоу заставил ее грудь выступить вперед, гордо капитулировав перед захватчиком. Он наклонился, хватая губами одну ее вершину, усмехнувшись вызванному этим глубокому стону Уиллоу.

Насладившись одним бесстыдно красивым источником, он обратился к другому, приведя его к послушанию губами, языком и зубами. Удовольствие было таким жгучим, что Уиллоу пришлось закусить прядь своих волос, чтобы не дать ему почувствовать всю силу своего желания.

Но если она могла сдерживать крики, подступавшие к горлу, требовавшие выхода, то ей никак не удавалось остановить реакцию собственного тела. Каждый раз, когда Уиллоу вздрагивала, Гидеон впивался в ее грудь, возобновляя свои усилия, доставлявшие ей большее, чем райское, наслаждение.

Однако наконец он утолил свою жажду. Они сидели на коленях посередине кровати лицом к лицу. Гидеон был совершенно голый, а Уиллоу все еще заточенная в свою растрепанную ночную рубашку. Влажные вершины груди Уиллоу пульсировали в ночном воздухе. Она сидела неподвижно, когда Гидеон умело снял ее одеяние через голову.

Медленно, почти благоговейно, он придвинул ее, усадив себе на колени, широко раздвинув ей ноги. Его губы согревали ямку за правым ухом.

– Тебя ждет сладостная месть, маленькая язычница, – хрипло пообещал он. – Сладкая месть.

Когда он бережно вошел в нее, Уиллоу раскрыла рот, хватая воздух и откинув голову, понимая, что, как бы она ни старалась скрыть, страсть была очевидна для него.

– О, Гидеон, – поперхнулась она. – Гидеон… Гидеон!

– Скоро, – сказал он, наклоняясь к напрягшемуся соску, в то время как его руки приподняли Уиллоу, а потом снова медленно опустили.

Она тихо вскрикнула и попыталась ускорить движения своих бедер только затем, чтобы Гидеон вернул ее к более медленному темпу, который он задал им обоим. Удовлетворенный тем, что она будет подчиняться его ритму, Гидеон отпустил ее бедра и схватил обе груди, сжимая их пьянящую полноту. Теперь он подверг обе вершины набегу своего жаждущего языка.

– Гидеон, – простонала Уиллоу, – Гидеон, пожалуйста, я больше не могу…

Он только усмехнулся и продолжал сладостную пытку, играя зубами и губами.

Наконец, поддавшись силе, большей, чем воля и гордость, вместе взятые, Уиллоу начала двигаться на нем. На этот раз он позволил ей это, и их тела оставили далеко позади их разум, когда они воспарили к захватившему их обоих неистовому облегчению, которое бросило их в пустоту вселенной, наполненной только их животными криками.

Когда Уиллоу снова смогла подчинить себе свое слабое тело, она упала на спину, готовая уснуть. Но Гидеон не позволил ей этого. Он был просто ненасытен, и его нежная месть носила их от одной вершины к другой. Их лихорадочные вздохи и мольбы, сказанные шепотом, далеким эхом отдавались в ночи.

* * *

Стивен Галлахер откинулся на рассохшемся деревянном стуле. Его раненое плечо и голова болели одновременно. Позади него, сидя за маленьким столом, Кой и Рэйли, как обычно, спорили.

Стивен вздохнул, закрыл глаза рукой. Господи, он так устал от них, от жизни, устал прятаться и устал от того, что за ним охотятся.

А теперь появилась еще и Дафна.

Протянув к пустому очагу свои длинные ноги, он вспомнил это темноволосое, синеглазое чудо, и впервые пожалел, что прожил свою жизнь не так. Если бы он был законопослушным и честным человеком, то был бы теперь свободен и мог пойти к Дафне с букетом цветов в руке.

Цветы! Стивен поднес ко лбу руку, проверив, есть ли у него жар. Господи, скоро он станет носить костюм и котелок и рассылать визитные карточки.

Девлину это понравилось бы, сказал себе Стивен, но старое горькое средство не сработало. Внезапно ненависти к отцу стало недостаточно. Что хуже всего, Кой и Рэйли втянулись в такую жизнь, которая более чем вероятно приведет их к тому, что обоих убьют.

В голове у него стучало, когда Стивен прислушался к глупой карточной ссоре своих сводных братьев. Они уже не были детьми, как он частенько говорил себе, они были мужчинами – Кою двадцать пять лет, Рэйли двадцать два. Им давно пора обзавестись работой, домами, женами и детьми. А вместо этого благодаря общению со Стивеном за их головы была назначена плата.

– Стивен, – захныкал Кой, – ведь два туза не могут побить трех?

– Нет, – отозвался Стивен. Он слишком устал, чтобы распутывать ходы брата.

– Я больше не могу видеть это место! – выпалил Рэйли. – Ни женщин, ни виски – я отправляюсь в Мексику с Бланшаром.

Стукнув ножками стула по полу, Стивен обернулся:

– Что?

Кой и Рэйли злобно смотрели на него, покраснев и приготовившись бросить ему вызов.

– Ты был неправ, Стивен, когда велел ему убираться, – пожаловался Рэйли. – Он был хорошим человеком.

– Хорошим? – крикнул Стивен. – Он ограбил «Сентрал пасифик», а нас обвиняют в этом! Он убил человека!

– И что с того? – обиженно спросил Кой. – Разве не это должен делать изгой?

– Господи, – рассеянно пробормотал Стивен. «Смотри, что ты с ними сделал, – сказал ему внутренний голос. – Посмотри, что ты наделал».

– Я ухожу отсюда, – сказал Рэйли, необычайно оживляясь.

– Ты собираешься всю жизнь досаждать своему богатенькому папочке, дело твое. Я больше не хочу прятаться, и мне надоело все время оглядываться, нет ли сзади Венсела Тадда.

– Я того же мнения, – сказал Кой.

– Прекрасно, – небрежно кинул Стивен. – Вы взрослые мужчины, и я не собираюсь учить вас, что делать. Но если вы свяжетесь с Бланшаром, то вас убьют еще до того, как вы успеете добраться до Мексики!

– Но ведь это ты сказал, что он может ехать с нами, Стивен! – напомнил ему Рэйли, собирая свои вещи, ружье, спальный мешок. Вскоре и Кой стал собираться.

Трудно было отрицать это, и Стивен слишком устал, чтобы спорить с братьями. Кроме того, к чему в конечном счете привели его советы?

– Идите, – сказал он.

– Мы напишем Уиллоу или судье, – пообещал Кой. – Ладно, Стивен?

Последние слова отозвались в голове Стивена мрачным похоронным звоном.

– Мы верим тебе. Хорошо, Стивен? Мы станем жить, как живешь ты. Хорошо, Стивен? Однажды нас застрелят или повесят. Хорошо, Стивен?

– До свидания, – сказал он, закрывая глаза.

– С тобой все будет в порядке? Что ты теперь собираешься делать, Стивен?

Он вздохнул, желая, чтобы они уехали, чтобы они остались, жалея о том, что они делали после того, как умерли Частити и Джей Форбз.

– Я позабочусь о себе.

– Конечно, – с уверенностью сказал Кой.

– До свидания, Стивен, – добавил Рэйли. Они ушли, за ними тихо закрылась дверь.

Он услышал, как они уехали в непроглядную тьму. Стивен встал со стула, подошел к маленькой плите в углу старой хижины и налил кофе в кружку с отколотой эмалью.

Пока он пил его, он представлял себя, стучащимся в двери отцовского дома. «Привет, папа», – скажет он.

Смехотворность этого предположения заставила его громко расхохотаться. Возможно, несмотря на все мольбы и возражения отца, было всегда слишком поздно.

Уиллоу почувствовала, как солнце коснулось ее глаз, и крепко зажмурилась, похлопав по тому месту, где лежал Гидеон. Если он здесь, рядом с ней, она притворится спящей, пока он не уйдет.

Но кровать была пуста, так же как и – Уиллоу вскоре увидела – комната. Она почувствовала смешанное чувство разочарования и облегчения, когда зевнула и села.

Она предположила, что Гидеон после вчерашней ночи теперь ходит с важным видом, как петух. Он будет просто невыносимо напыщенным, и, представив себе довольный блеск в его глазах, Уиллоу вскипела.

В дверь постучали, и Уиллоу замерла, подумав, что ей придется снова столкнуться с мужем. Потом до нее дошло, что из-за своей наглости Гидеон не побеспокоился бы постучать.

– Войдите, – сказала она, ожидая увидеть в дверях Марию.

Вместо этого в комнату проскользнула Дафна, вид у нее был дружелюбный.

– Что касается того, что произошло вчера за обедом…

Уиллоу остановила ее, подняв руку.

– Если вам нужен Гидеон Маршалл, можете забирать его, – сказала она.

– Но я не хочу, Уиллоу, он меня подстрекал к этому… Он хотел вызвать вашу ревность.

Значит, Дав была права. Уиллоу откинула одеяла и сунула ноги в тапочки, стоявшие возле кровати.

– Как мило с вашей стороны делать ему одолжение, – холодно проворчала она.

– Уиллоу…

– Вы сделали это за моей спиной, Дафна Робертс, особенно после того, как делали вид, что стали моей подругой!

– Но я правда ваша подруга.

– Значит, мне не придется искать себе врагов – вы несомненно подойдете на обе роли!

Дафна опустила голову:

– Я думала тогда, что это как-то поможет, Уиллоу. Честное слово!

Уиллоу натягивала халат.

– Разумеется, – усмехнулась она.

Дафна подошла ближе, сложив на груди руки:

– У вас так много подруг, что вы можете обойтись без меня, Уиллоу Маршалл?

– Вы собираетесь позволить Гидеону отвести себя на танцы сегодня вечером? – продолжала Уиллоу.

Покраснев, Дафна оглядела смятую постель:

– Вы ведь не хотите сказать, что… что между вами с Гидеоном ничего не произошло…

Уиллоу подняла голову:

Ничего не изменилось. И если вы действительно моя подруга, как это утверждаете, Дафна Робертс, вы настоите на том, чтобы Гидеон сдержал свое слово и взял вас вечером на танцы.

У Дафны открылся рот.

– Уиллоу Маршалл, Бога ради! Разве вы с Гидеоном…

Уиллоу не могла сдержать усмешки.

– Да. Несомненно, Гидеон уверен, что поставил меня на место примерной жены. Его ожидает большой сюрприз!

– Какою рода? – осторожно спросила Дафна.

– Прежде всего, – ответила Уиллоу, – я не собираюсь покорно плестись снова в наш дом, готовить, мыть и греть ему постель. Кроме того, я не собираюсь, взяв его под руку, идти на вечерние танцы, улыбаясь и нарядившись в ситец!

Теперь вид у Дафны был явно обеспокоенный.

– Уиллоу, я давно знаю Гидеона. Он… он думает сам за себя, но он рассчитывает, что вы подчинитесь определенным условностям!

– Пусть рассчитывает на что ему угодно, – ответила Уиллоу, вскинув голову.

Дафна пожала плечами и оставила свою подругу совершать утренний туалет.

Гидеон в полном замешательстве стоял перед запыленной витриной главного магазина Вирджинии-Сити. Столкнувшись с проблемой, какой подарок выбрать для Уиллоу, он понял, как мало ее знает.

Вспомнив ее пристрастие к брюкам и обычай носить волосы, заплетенные в косу, он улыбнулся. Такие желанные для любой из бывших у него женщин драгоценности и платья с оборочками вовсе не для нее.

Гидеон вздохнул, переминаясь с ноги на ногу и засунув руки в карманы. В самом деле, только в одном он был уверен: Уиллоу была совсем не такая, как все другие женщины, которых он знал.

– Дела закона, должно быть, не спешат, – растягивая слова, сказал чей-то голос рядом, – если у тебя есть время глазеть на витрины.

Гидеон остановил взгляд на лице брата и нахмурился.

– Я пытаюсь найти подарок для жены, – сказал он в свое оправдание, делая легкое ударение на последних словах.

– Неприятности? – просиял Захарий.

– Нет! – слишком поспешно выпалил Гидеон. Захарий поднял обе руки ладонями вверх:

– Полегче, Гид, полегче. Я хотел вежливо поговорить с тобой.

– Разумеется. Кстати, когда ты уезжаешь? Захарий пожал плечами.

– Завтра, на следующей неделе, когда будет настроение. – Он оценивающе посмотрел на выставленные в витрине товары. – Кстати, насколько ты щедр с Уиллоу?

– Какое тебе-то дело?

– Я просто хочу помочь, только и всего. Мы разве говорим о грехе, который требует бриллиантов и рубинов, или что плохого, скажем, в разных лентах для волос?

Гидеон раздраженно ухмыльнулся и покачал головой:

– Ты никогда не уберешься, Зах?

В глазах Захария сверкнула едва заметная искорка торжества.

– Никогда, братишка. Вероятно, Уиллоу не очень-то интересуют драгоценности или ленты, но я-то знаю, что она любит музыку. Почему бы тебе не купить одну из этих штук?

Гидеон взглянул на одну из музыкальных шкатулок, на которую указывал Захарий. Он понял, что Уиллоу она понравится, но его задело, что ему первому не пришла в голову эта мысль.

– Возможно, – сказал он. Захарий засмеялся.

– Купи ту, которая похожа на маленький рояль, – любезно предложил он и пошел своей дорогой, засунув руки в карманы и насвистывая мелодию, которую дома наигрывала Уиллоу.

Гидеон выругался про себя, зашел в лавку и купил шкатулку. Пока жена хозяина заворачивала ее, его внимание привлекла игрушечная обезьянка. Когда ее заводили, это механическое существо ударяло в маленькие медные тарелочки.

Улыбнувшись себе самому, Гидеон купил и обезьянку тоже. У Уиллоу было достаточно от ребенка, так что эта вещица заставит ее смеяться.

Он уже выходил из магазина с завернутыми в коричневую бумагу покупками, когда увидел Уиллоу, входившую в сопровождении Дафны в маленький шляпный магазинчик через дорогу. Было странно, что эти двое подружились, но он порадовался за них. Он знал, что Уиллоу несла тяжкое бремя дурной репутации матери и столь же дурной славы отца. Очень плохо, что скоро Дафна уедет обратно в Нью-Йорк.

– Маршалл!

Обернувшись, Гидеон с раздражением увидел рядом с собой Венсела Тадда, который криво усмехался.

– Тадд, – ответил он, внезапно порадовавшись, что музыкальная шкатулка и обезьянка, которые он купил, были завернуты и спрятаны таким образом.

– Я снова отправляюсь искать Галлахера. Просто решил сообщить вам об этом, чтобы вы дали телеграмму управляющему железной дорогой и удостоверились, что мои наградные уже поступили к тому времени, когда я привезу его.

– Вам не откажешь в самоуверенности, – сухо сказал Гидеон.

Тадд пожал плечами, жуя мокрую щепку.

– Думаю, найду его уже сегодня.

– Вам известно что-то, чего не знаю я, мистер Тадд? Охотник за преступниками переложил щепку в другой уголок рта и сплюнул:

– Думаю, мне известно многое, чего не знаете вы, мистер Маршалл. Так что приготовьте денежки, потому что я привезу всех троих еще до утра.

– Они нужны мне живыми, – ответил Гидеон. Тадд снова пожал плечами:

– Может быть. В плакатах говорится живыми или мертвыми, все равно.

У Гидеона по спине пробежали мурашки холодного ужаса. Возможно, Тадд просто блефует, но с другой стороны…

– Всего хорошего, мистер Маршалл, – протянул Венсел Тадд, собираясь уходить.

Гидеон удержал его, схватив за руку.

– Я еду с вами, – сказал он. Тадд покачал головой:

– Нет, сэр. Я ни с кем не делю свои деньги.

– Мне наплевать на деньги. Если вам известно, где Галлахер…

Седеющий человек выглядел почти невинным.

– Маршалл, я не знаю, где Стивен Галлахер, по крайней мере, наверняка. Но у меня есть предчувствие, что я найду его.

– Тадд…

– Он ведь ваш шурин, не так ли? Возможно, вы забываете свой долг. Любой забыл бы, лежа в постели с такой пышкой, как эта Уиллоу.

Гидеон ощутил холодную ярость, но сохранял спокойствие.

– Я не забыл свой долг, мистер Тадд, уж будьте уверены. Условия поимки Стивена Галлахера изменились. Если вы застрелите его, я назову это убийством.

– Можете называть это как вам угодно. А люди в этом городе думают совсем по-другому. Они все знают, что Венсел Тадд просто старался сделать Вирджинию-Сити более безопасным для детей и женщин.

Гидеон свободной рукой схватил Тадда за отворот грязной рубахи, а потом снова отпустил.

– Привезете Стивена Галлахера живым, мистер Тадд, и я удвою ваше вознаграждение.

Тадд ухмыльнулся:

– Подпишете бумагу, где говорится об этом?

Гидеон со вздохом кивнул. Идя с охотником к конторе шерифа, он подумал, как воспримет эту сделку Уиллоу: как одолжение или как предательство?