– Тогда давай завтра, – предложил Лиам, поворачиваясь ко мне.

Я сидела, уткнувшись в экран планшетника. Завтра – второй день промежуточных экзаменов, устраиваемых в середине осеннего семестра. Неудивительно, что главный читальный зал библиотеки был полон. Я специально выбрала угловой стол, чтобы сидеть одной. Но, как назло, соседний стол облюбовали парни из команды по водному поло. В их числе был и Лиам. Он сидел ко мне спиной. Правда, сейчас он не сидел, а раскачивался на стуле, зажав между пальцами стилус. За прошедший месяц он раз двадцать звал меня куда-нибудь сходить, однако я вежливо отказывалась. Другого парня я бы просто и доходчиво попросила отвалить. Но Лиам был членом тайного общества, и я не знала, насколько его мнение влияет на принятие решений. Возможно, я стала более циничной и расчетливой, но тем не менее не хотела, чтобы Лиам помешал мне быть принятой. За это время я получила еще восемь загадок и все их решила. Последняя пришла не далее как вчера.

– Рори, мне что, на колени встать?

– Завтра я не могу, – ответила я.

– А как насчет субботы?

– Давай сначала переживем экзамены, – дипломатично предложила я.

Было бы куда проще, если бы Лиам понял намек и оставил меня в покое. Но по непонятным причинам он не оставлял попыток вытащить меня на свидание.

В книгохранилище тоже были столы. Можно бы пойти туда, но я не захватила куртку. Там и раньше было прохладно, а теперь, наверное, сущий ледник. Помимо работающего отопления, в главном зале уютно потрескивали настоящие полешки в настоящем камине. Уют меня успокаивал. Я очень нуждалась в спокойствии, поскольку при мысли о завтрашнем дне меня охватывала паника. Экзамены первого дня были по предметам, за которые отвечало левое полушарие мозга: математике, информатике и китайскому языку. Завтрашний день пугал меня гораздо сильнее: литература, история, когнитивная психология. Но самым страшным будет экзаменационный практикум у Чудовища по имени доктор Тарсус. Подготовиться к практикуму было невозможно. Я не знала, чего ожидать. И никто не знал. Каждый год тематика существенно менялась, и старшеклассники при всем желании не смогли бы ничем нам помочь.

Ватерполист за соседним столом, похоже, рассказал друзьям какой-то анекдот. Те, забыв о правилах читального зала, загоготали во все горло. Совсем недавно они угостились крепким кофе с избыточной дозой сахара, но вместо стимулирования умственной деятельности это стимулировало у них желание тусоваться. Похоже, они совсем не боялись завтрашних экзаменов. Зато я нервничала все сильнее. Последние две недели я каждый вечер проводила в читальном зале, засиживаясь до полуночи и игнорируя настойчивые призывы Люкса спать не менее восьми часов.

Краешком глаза я увидела вошедшую Иззи. Она оглядывала зал в поисках свободного места. Заметив меня, она решительно направилась к моему столу. Я тут же принялась собирать вещи. У меня уже был печальный опыт совместной подготовки с Иззи. Всякий раз, когда она садилась рядом, занятия превращались в болтовню.

– Ой, ты уже уходишь?

Я слегка дернулась, словно ее появление оказалось для меня полной неожиданностью. Терпеть не могу такие штучки, но экзамены в середине семестра считались очень серьезными. Они влияли на итоговые оценки, и я рассчитывала если не блеснуть, то хотя бы получить приличные результаты. А общество Иззи грозило втянуть меня в очередной разговор о фильмах, косметике и ее извечной теме – в какой еде сколько калорий.

– Ты знаешь, здесь сегодня шумно. Мы с Херши решили позаниматься в комнате.

Вранье было очень грубым. Я содрогалась внутри. Мы с Херши вообще никогда не занимались вместе, и на сегодняшний вечер таких планов тоже не было.

– Она жутко не любит библиотеку, – добавила я, подмалевывая свое вранье.

– Что я слышу? Херши готовится к экзаменам? – встрял Лиам.

Ватерполисты захихикали.

– Пока, ребята, – сказала я и вышла.

На улице заметно холодало. Накрапывал дождь, заставивший меня не идти, а бежать. Когда я с мокрым лицом, задыхающаяся после вынужденного спринта, добралась до жилого корпуса и вошла в нашу комнату, моим глазам предстала идиллическая картина. Херши сидела за столом, склонившись над планшетником. Неужели готовится к экзаменам? Я чуть ли не на цыпочках прошла к своему столу и тут вдруг услышала ее всхлипывания.

– Херши, ты чего?

Она не шевельнулась. Мне показалось, что она вообще не слышала, как я вошла. Бросив сумку на кровать, я подошла к ней. Херши действительно плакала, сжимая и разжимая кулаки. Я тронула ее за плечо. Херши подняла голову. Лицо ее покраснело и распухло от слез.

– Что случилось?

– Я провалюсь, – всхлипывая, ответила она хриплым, совсем не своим голосом. – Сегодня была жуть, а завтра меня ждет полный провал. Рори, я ведь совсем не готовилась. Понимаешь, совсем! Я думала… Сам черт не разберет, о чем я думала. Понадеялась, что меня, как в Сиэтле, пронесет. Выплыву. А здесь все не так. – Херши сокрушенно мотала головой.

– Не дрейфь, не провалишься, – без особого энтузиазма возразила я.

Так положено говорить друзьям, когда те находятся в трудном положении. Несмотря на все недавние осложнения, я продолжала считать Херши своей подругой.

– Думаешь, я этого заслуживаю? – Ее глаза снова наполнились слезами. – Бабушка меня просто возненавидит. А родители… О них я и вспоминать боюсь.

Херши еще что-то говорила, прикрыв лицо ладонями, но слова перемешивались с всхлипываниями, и я ничего не понимала.

Помоги ей.

С тех пор как я узнала о мамином заболевании, я боялась снова услышать голос Сомнения. Боялась своей реакции. И вот я услышала его, но почему-то ни капельки не испугалась. Наоборот, рассердилась. Я и сама, без его подсказок, только что решила помочь Херши. Но теперь получалось, что я буду действовать не по собственному решению, а по приказу Сомнения.

Херши была на пять дюймов выше меня, однако сейчас она показалась мне маленькой испуганной девчонкой. Ее сгорбленные плечи тряслись.

«Тебя не спросили!» – мысленно огрызнулась я, как будто Сомнение могло меня слышать.

– Я помогу тебе готовиться, – сказала я, беря Херши за руку.

Херши перестала всхлипывать. Распухшие глаза удивленно смотрели на меня.

– А твои экзамены?

Мы с Херши были в разных группах. Во второй день ее ожидали экзамены, которые наша группа сдавала сегодня. Ни один из предметов не пересекался.

– Я уже подготовилась. В библиотеке, – ответила я, пытаясь верить сказанному.

Да, Херши сама виновата, что вместо занятий смотрела телевизор и болтала с девчонками. Возможно, учеба в Тэдеме ей не по зубам, но я не могла допустить ее провала.

– Спасибо. – Она схватила мою руку и крепко сжала. Заплаканные глаза смотрели на меня с надеждой и благодарностью.

Мы начали с информатики, в которой Херши неплохо соображала, после чего перешли к математике, где лучше соображала я. Подруга сказала правду: уровень ее подготовленности был близок к нулю. Но Херши умела схватывать основные понятия и запоминать нужные сведения. И все равно объем материала был велик. Время перевалило за полночь. Мы обе зевали, но продолжали заниматься.

В половине четвертого мы отправились в общую гостиную, где стоял кофейный автомат. Там я застала Лиама, готовившегося к устному экзамену по истории. Я постаралась не попасться ему на глаза. Вытащив унисмарт, я вызвала Люкса и изменила время отхода ко сну с полуночи на четыре часа утра, добавив фильтры «энергия» и «жизненные силы». Затем коснулось сенсорной панели кофейного автомата. Выскочил бумажный стаканчик, в который полилась дымящаяся черная жидкость.

– Это что? – спросила Херши.

– Сама не знаю, – ответила я, забирая стаканчик. – Люкс выбирал.

Я сделала глоток. Кофе был крепким и терпким.

– По вкусу – «Красный глаз». Вместо сахара – стевия.

– Я возьму такой же.

Херши быстро сделала заказ и приложила унисмарт для оплаты. Появился второй стаканчик. Пока он наполнялся, я украдкой поглядывала на Лиама.

Я заметила, что Херши следит за нами обоими.

– Между вами что-то произошло? – вдруг спросила она. – На балу у вас так здорово начиналось. А потом смотрю, ты его очень быстро остудила.

– Не выдумывай, – отмахнулась я. – У нас ничего и не было. Мы просто друзья.

– Пусть будет так, – согласилась Херши, забирая свой кофе. – Но я все равно думаю, ты чего-то недоговариваешь.

У меня вспыхнули щеки. Я снова увидела ее красное платье, разложенное у Норта на диване. Я действительно недоговаривала, однако это не было связано с Лиамом.

– Идем-ка в комнату. Мы еще не все просмотрели. – Я накрыла стаканчик пластиковой крышкой и пошла к двери.

– Постой, Рори.

– Что еще? – недовольным тоном спросила я.

Херши стояла, разглядывая стаканчик с кофе. Волосы закрывали от меня ее лицо.

– Зачем ты это делаешь?

– Что делаю?

– Помогаешь мне.

– Потому что ты – моя подруга, – не задумываясь ответила я.

Как и тогда в комнате, Херши схватила мою руку и крепко сжала, что-то прошептав. Я не расслышала, а просить повторить не хотелось. Мы вернулись к себе и продолжили занятия. Математика, затем китайский. А сцена в гостиной продолжала крутиться у меня, как фоновая музыка. В какой-то момент мне показалось, что я поняла, какие слова она прошептала. «Прости меня».

Мы так и не ложились. Было уже семь часов утра, но наша экспресс-подготовка продолжалась. Херши больше не паниковала. Она подготовилась. Конечно, не настолько, чтобы получить «А+», но экзамены она сдаст. А я? Нельзя сказать, что я вообще не готовилась к сегодняшним экзаменам, но я очень рассчитывала на финальную подготовку. И на шесть часов крепкого сна. До моего первого экзамена оставалось меньше часа. Я была похожа на вареную рыбу. Бодрость от позднего кофе сменилась противной вялостью. Глаза резало так, словно я окунула их в раствор хлорки, а потом подставила жаркому пустынному солнцу. Впору зареветь самой, но в моем сильно обезвоженном организме слезам было неоткуда взяться.

Я приняла душ и надела теплое трикотажное платье, надеясь, что этот наряд меня немного взбодрит. Но сил сушить волосы не было, и потому я завязала их в узел, стянув зажимом. Херши даже напевала, румяня себе щеки и скрывая мешки под глазами.

– Я почти готова, – объявила она, поймав в зеркале мой взгляд. – Может, сходим и чего-нибудь перехватим на завтрак?

Еда бы мне не помешала, но я боялась, что изможденный организм ее просто вытолкнет. Я и так зверски обошлась с ним, влив крепчайший кофе.

– Я, пожалуй, обожду, – сказала я. – Сдам практикум и тогда схожу поесть.

Мой экзамен начинался через двадцать две минуты. Это я знала без всякого унисмарта. Подхватив сумку, я пошла к двери.

– Между прочим, я поняла, почему ты мне помогала, – вдруг сказала Херши.

– И почему же? – спросила я, поворачиваясь к ней.

– Из-за Сомнения.

Она произнесла эти слова совсем тихо, но внутри меня они отозвались громким криком.

Я оторопела. Первой мыслью было: «Откуда она узнала?» Вторая мысль была более прагматичной: «Не вздумай оправдываться».

– Сомнение? – переспросила я, изображая недоуменную улыбку, от которой у меня заболело лицо. – Ты думаешь, я слышу голос Сомнения?

– Я знаю, что твоя мама слышала, – уверенным тоном ответила Херши.

– Что-что? – спросила я, отходя от двери.

– Я знаю, что твоя мама слышала голос Сомнения.

– Кто это тебе сказал?

– Никто, – торопливо ответила она. – Сама додумалась.

«Врет», – пронеслось в моей голове. Не могла она додуматься. Значит, ей кто-то сказал. Кто? И что еще она знает?

Держалась Херши очень уверенно. Придумать такое она никак не могла. Да и в логических умозаключениях она не сильна.

– Ты не бойся, я никому не скажу, – добавила она.

– Я не могу говорить на такие темы между делом, – сказала я, снова поворачиваясь к двери. – Мне пора. Удачи на экзаменах. – Я открыла тяжелую старинную дверь, вышла, почти закрыв ее за собой. Но что-то заставило меня обернуться. – Я не слышу никаких голосов, – с максимально возможной убедительностью произнесла я. Не дав Херши вымолвить ни слова, я закрыла дверь.

Она мне, конечно же, не поверила. Я видела это по ее лицу.

– Сегодня всем вам предстоит сыграть роль Господа Бога, – услышала я слова доктора Тарсус.

До этого момента я вообще не слушала ее пояснений, продолжая крутить в мозгу недавний разговор с Херши. Но роль Господа Бога мгновенно вернула меня в реальность экзаменационного практикума.

На экране моей кабинки появился снимок громадного деревянного плота, покачивающегося на бирюзовых волнах. Морская вода переливалась солнечными бликами. Позади был зеленый холмистый остров. Я залюбовалась пляжем, покрытым тончайшим белым песком. На наших вашингтонских пляжах песок был серо-коричневым. От плота к берегу был переброшен свайный мост длиной ярдов в сто. Сваи тоже были деревянными, из толстых стволов. На плоту громоздилась пирамида из деревянных ящиков.

– Плот, который вы видите, через минуту начнет заполняться участниками празднества. Остров отмечает день своей независимости. Местные жители и туристы соберутся на праздничный фейерверк. Плот рассчитан на двести пятьдесят человек, но к началу фейерверка там соберется втрое больше.

Изображение на экране увеличилось, и теперь я отчетливо видела ящики.

– В этих двенадцати ящиках находится более двух тонн пиротехнических изделий. Каждый фейерверк снабжен электрическим запалом – так называемой электрической спичкой. Через тринадцать минут один из фейерверков по непонятной причине взорвется и начнется цепная реакция взрывов. Они разрушат плот и вызовут многочисленные человеческие жертвы.

Я начинала догадываться о своей «роли Господа Бога».

– Погибнут не все, и ваша задача – решить, кто останется жив, а кто умрет, – продолжала доктор Тарсус.

Снимок изменился. Теперь на плоту яблоку было негде упасть.

– Как и на планшетных компьютерах, движением пальцев вы сможете увеличивать изображение. Дважды коснувшись того или иного человека, вы узнаете основные сведения о нем: происхождение, страна проживания, возраст, род занятий. Все это поможет вам в принятии решений. Как всегда, ваши оценки будут зависеть от суммарного позитивного воздействия. Чем меньше погибнет тех, кто обладает наибольшей общественной значимостью, тем выше ваша оценка.

Мои глаза бегали по экрану, разглядывая участников празднества. На плоту собрались люди едва ли не всех рас и социальных слоев. В каждом таком практикуме имелись скрытые подсказки, позволявшие сориентироваться, – теперь я это знала. В данном случае – дорогие солнцезащитные очки. Модные шляпы. Понятно, что наиболее значимыми людьми на плоту были иностранные туристы. У меня противно заурчало в животе. Я не хотела играть роль Господа Бога.

– За один раз вы сможете эвакуировать с плота только одного человека, – пояснила доктор Тарсус. – Для этого коснитесь его пальцем и держите палец до тех пор, пока фигура человека не начнет мигать. Не отрывая пальца, переместите спасаемого в любое безопасное место. Завершив эвакуацию этого человека, переходите к спасению следующего.

У меня забилось сердце. На экране появился таймер. Сейчас он показывал тринадцать минут и десять секунд.

– Учтите и такую особенность. Велика вероятность того, что поспешно проведенная эвакуация вызовет увечья и гибель людей. Поэтому не пытайтесь спасти как можно больше участников этого трагического празднества. Уж лучше пусть они погибнут от взрыва, чем от ваших рук. Желаю удачи. Время пошло.

В динамиках щелкнуло. Начался отсчет времени.

«Быстрее! – подгоняла я себя. – Надо торопиться». Но я продолжала сидеть, уставившись на экран. В самом центре плота собралась куча туземной ребятни. Все босые. Их головы и плечи украшали цветастые ленты. Они смеялись, ожидая начала зрелища. Их голоса перекрывали все остальные. Я дважды коснулась пальцем фигуры одного мальчишки.

Мужчина, 8 лет. Индо-фиджийское происхождение. Ай-кью 75. Образование на зачаточном уровне.

В животе нарастало какое-то мерзкое ощущение. А мальчишка был таким симпатичным. Он улыбался беззубым ртом, – наверное, коренные еще не выросли. Но я прошла достаточно таких практикумов и понимала: мои личные симпатии субъективны. Полезность этого мальчишки была крайне низка. Каждый человек, предмет, событие и действие обладали определенной ценностью. Суммарное позитивное воздействие измерялось в диапазоне от –1 до 1. Одни люди представляли собой бо́льшую ценность для общества, другие – меньшую. Отец малыша, которого я так отчаянно спасала в свой первый день, был не только крупным бизнесменом. Он был очень образованным человеком, доктором философии. А я тогда пожалела слепоглухого толстяка. Сейчас я сдавала экзамен. Все было предельно просто: если я хочу получить высокий балл, надо спасать тех участников зрелища, кто обладает наибольшей полезностью. Если останется время, возможно, я спасу и этих ребят.

Мне хотелось спасти всех.

Может, я сумею обнаружить дефектный фейерверк? Но как? Условия практикума не включали осмотр и удаление ящиков. И потом, как по внешнему виду распознать опасную штучку? Я оглянулась на таймер. Оставалось двенадцать с половиной минут. А на плоту по-прежнему находилось более семисот пятидесяти человек. «Торопись!» – снова приказала я себе.

Я поднесла руку к экрану и… снова застыла, услышав одно-единственное слово.

Подожди.

– Что? – вслух спросила я и, спохватившись, зажала себе рот.

Я не должна была ничего говорить. Доктор Тарсус могла видеть и слышать каждого из нас. Как она отреагирует на мой странный вопрос? «Ждать?» – мысленно переспросила я.

Жди.

Этот совет, совершенно дурацкий и неразумный, подхлестнул мои действия. Я должна делать прямо противоположное тому, что говорило мне Сомнение. И прежде всего, хватит терять время.

В толпе собравшихся я заметила молодого мужчину, на руке которого поблескивали часы «Ролекс».

Мужчина, 29 лет. Американец норвежского происхождения. Ай-кью 156. Менеджер крупной инвестиционной компании.

Я знала, по каким признакам выискивать спасаемых. Но сами критерии были мне противны. Я еще раз мысленно напомнила себе, что всех мне не спасти и что результатом моего гуманизма будет заваленный экзамен. Может, вытащить его на мостки? А вдруг он снова вернется на плот? «Сбрось его в воду, так надежнее», – сказала я себе. Я поднесла палец к его голове, дождалась, когда фигура замигает, и легким движением бросила менеджера в океан. Мужчина тут же поплыл к берегу.

Воодушевленная успехом, я поднесла палец к фигуре девушки. Проверять ее статус мне было некогда. Вопреки советам мудрецов не судить о человеке по внешнему виду, сейчас только это могло мне помочь. У девушки были модные солнцезащитные очки от Шанель и летнее платьице, при всей его незатейливости, явно сшитое на заказ. Еще одним аргументом в пользу ее спасения являлось кольцо с крупным брильянтом, блестевшее на пальце. Судя по благосклонным улыбкам, бросаемым девушкой в сторону туземных детей, она из числа богатых филантропов, верящих в свои возможности сделать мир лучше. Я быстро сбросила филантропку в воду, и она поплыла к берегу.

Мои действия становились все быстрее и увереннее. Почти не задумываясь, я сбрасывала людей в воду. За семь минут я спасла двести девяносто восемь человек. А вот с двести девяносто девятым у меня случился облом. Это был мужчина лет тридцати с небольшим. Судя по маленьким якорям на поясе его летних брюк, любитель парусного спорта. Уж он-то мигом доплывет до берега. Но, оказавшись в воде, мужчина беспомощно замолотил руками и вскоре утонул. Первая смерть, случившаяся по моей вине.

Черт! Ведь не все умеют плавать. Как же я об этом не подумала? Во мне зашевелилась паника, но я мгновенно подавила ее. Спишем этого дядьку на случайность. Вероятность того, что туристы, отправившиеся на тропический остров, не умеют плавать, крайне мала. Пересматривать избранную стратегию спасения было поздно. Надо сбрасывать людей в воду, и как можно быстрее. Когда до взрыва оставалась ровно минута, число тех, кого я сбросила с плота, достигло шестисот человек. И больше никто не тонул.

За десять секунд до взрыва мой живот снова скрутили спазмы. У меня не оставалось времени на спасение туземных детей и их молоденьких учительниц. «А может, никакого взрыва и не будет?» – подумала я. Вдруг Сомнение давало мне правильный совет? Что, если нам подстроили ловушку, чтобы проверить, кто из нас способен мыслить нестандартно и нарушить инструкции? Сейчас закончится отсчет, и я…

За две секунды до конца ящики с фейерверками вспыхнули. Из динамиков послышалось громкое «хлоп-хлоп-хлоп». Первые взрывы. Плот заволокло дымом: сначала черным, затем серым. Сквозь эту серую стену прорывались языки пламени. Хлопки продолжались. Моя кабинка заполнилась оглушительными криками умирающих. В воздух, словно тряпичные куклы, взлетали тела. Я зажмурилась и сидела так, пока крики и стоны не затихли совсем. Но последствия катастрофы были еще страшнее. Среди почерневших обломков плота плавали оторванные руки, ноги, головы и куски тел. Некоторые трупы еще догорали, покачиваясь на волнах.

Я проглотила слюну, перемешанную с желчью. «Это лишь имитация, – твердила я себе. – Ничего подобного в реальности не было». И все равно я сидела с низко опущенной головой. Мне никого не хотелось видеть.

– Поздравляю, Рори, – послышался голос доктора Тарсус. – У тебя наименьшее число погибших: сто восемьдесят восемь человек. На экзамене ты показала наивысший результат.

Я подняла голову. На экране был список нашей группы. Моя фамилия занимала верхнюю строчку. У парня, шедшего сразу за мной, число погибших было почти вдвое больше.

– Если все остальные проверяли статус каждого спасаемого, Рори опиралась на рациональный инстинкт, действовала почти автоматически и тем не менее показала наивысший результат.

Это был первый комплимент, который я услышала от доктора Тарсус.

Я горделиво улыбнулась. Я победила! Меня вдохновляло не только первое место. Я победила Сомнение, не поддавшись его голосу. Возможно, «победила» – это слишком сильно сказано. Но я наконец-то ответила на вопрос: «Могу ли я доверять голосу Сомнения?» Этот вопрос не давал мне покоя с самого первого дня, когда Сомнение вновь заявило о себе. Теперь я знала: если бы я послушалась дурацкого совета «подождать», провал на экзамене был бы мне гарантирован. А если бы события на плоту происходили в реальной жизни, число жертв вместо ста восьмидесяти восьми равнялось бы почти восьмистам.

Но чему я радуюсь? А эти сто восемьдесят восемь, что, не люди? Вся моя радость и гордость мгновенно испарились. Я вспоминала улыбающиеся лица обреченных детей.

«Это была всего лишь искусственно смоделированная ситуация», – твердила я себе, выходя из массивных двойных дверей Хэмилтон-Холла на яркое октябрьское солнце. Ситуация только выглядела реальной и была направлена на проверку нашего умения мыслить рационально, не поддаваясь эмоциям. Но сотня туземных детишек преследовала меня, как сонм призраков. Мне казалось, что я бросила их на произвол судьбы. В ушах звенел их смех. Как они охали и ахали, радуясь празднеству и предвкушая редкое зрелище. Это ведь их тела полетели в воздух, когда начались взрывы. Это они пронзительно кричали, сгорая заживо и захлебываясь водой.

Увы, мир не застрахован от катастроф. Случись такое на самом деле, было бы много жертв. Возможно, даже больше, чем в моем случае. И никто не знал, в каком ящике окажется коварный фейерверк. Такое просто не отследить. Бесполезно и пытаться. Единственной переменной величиной было количество людей, остававшихся на плоту в момент взрыва. Конечно, наш экзамен не являлся просто игрой в числа. Доктор Тарсус говорила об этом. Нашей задачей было спасти как можно больше людей, представлявших наивысшую ценность для общества. Мои результаты считались наилучшими не потому, что я спасла максимальное число людей, которых можно спасти за такой отрезок времени, а потому, что оставшиеся на плоту представляли для общества меньшую ценность, нежели спасенные мною.

Во время ланча Лиам без приглашения сел за наш стол, благо место Иззи пустовало. Она страдала дислексией, и потому ей на экзамены отвели больше времени.

– До чего же это дерьмовая концепция, – сказала я Лиаму. – Людей оценивают по степени их полезности для общества. Как будто жизнь одного человека может быть ценней жизни другого.

– Может. Ты и сама это понимаешь. Просто не хочешь признавать.

– Не хочу, – глядя ему в глаза, подтвердила я. – И не понимаю.

– Вот тебе пример. – У Лиама был тон преподавателя, вынужденного объяснять глупой ученице совершенно очевидное. – Поезд, в котором везут отъявленных преступников, приближается к переезду. К тому же переезду приближается автобус, полный нобелевских лауреатов. Водитель думал проскочить переезд, но не рассчитал время. Ты можешь либо спасти автобус, пустив поезд под откос, либо спасти поезд, опрокинув автобус в глубокий овраг. В случае твоего бездействия произойдет столкновение и погибнут все. Выбирай, – предложил он, отправляя в рот кусок цветной капусты.

Херши оторвалась от своего планшетника. Время ланча она использовала для подготовки к экзамену по математике, почти не притрагиваясь к томатному супу.

– Я бы спасла преступников.

Я прекрасно понимала: она так сказала, чтобы позлить нас обоих, однако не сдержалась:

– Ребята, вы оба свихнутые. Лиам предлагает дурацкую задачку, а ты – дурацкое решение.

Но Херши смотрела на меня серьезно и даже задумчиво:

– В мире Лиама нужно спасать нобелевских лауреатов, поскольку отъявленные преступники несут обществу только вред. А если взглянуть на ситуацию по-другому? Вдруг неожиданное спасение заставит преступников раскаяться? Вдруг у них появится желание стать другими людьми? Ты учел ценность раскаяния?

– Что? – удивился Лиам. – Это какой-то новый термин. Ты ведь его даже обосновать не можешь.

Херши покусывала губы, напряженно думая.

– Они знают, что они преступники, и потому не ждут, что их будут спасать. Все вместе они не стоят и одного нобелевского лауреата. И если вдруг все происходит наоборот… Не знаю. Потрясение меняет людей. Возможно, то, чем они промышляли раньше, потеряет всякую привлекательность. Может, и другие преступники, услышав про эту историю, задумаются о своей жизни. И суммарное позитивное воздействие на общество будет даже выше, чем если бы мы спасли автобус с нобелевскими лауреатами.

– А мне сдается, что эти парни посчитают себя редкими везунчиками и спасение сделает их еще более наглыми и жестокими, – ответил Лиам. По нему было видно: слова Херши показались ему верхом идиотизма.

– Ты просто болван! – огрызнулась Херши. Она повернулась ко мне: – А ты что думаешь?

– Я думаю, что Лиам придумал совершенно нереальную ситуацию. Кто сейчас возит опасных преступников по железной дороге? И какой водитель автобуса в Штатах рискнет проскакивать переезд, когда тот закрыт?

– А кто сказал, что это обязательно должно быть в Штатах? – усмехнулся Лиам. – Ситуация хоть и маловероятная, но вполне правдоподобная. Здесь важна даже не сама ситуация. Важно, как каждый человек обосновывает свой выбор и итоги выбора.

– Я не властна над итогами выбора, – возразила я. – Это ведь не компьютерная игра. Когда происходят катастрофы, никто не сидит перед экраном и не решает, кому жить, а кому умереть.

– Люди постоянно принимают решения. Если не такие, то очень похожие, – сказал Лиам.

– Да? И кто же эти нажиматели кнопок? Я еще ни одного не встречала, – язвительно ответила я.

Лиам усмехнулся и снисходительно на меня посмотрел:

– А ситуация, по которой ты сдавала экзамен? Люди на переполненном плоту. Где это произошло?

– Это смоделированная ситуация.

– Тарсус строит свои имитационные модели на основе реальных событий. Это ее главный принцип. Потому ее практикумы и считаются такими полезными.

Только сейчас, слушая Лиама, я вспомнила: доктор Тарсус действительно говорила нам об этом. Просто я забыла. Где-то в глубине сознания я и сейчас слышала крики гибнущих детей. Они погибали в огне, их разрывало на куски. Так, значит, в каком-то уголке земли однажды произошел настоящий взрыв фейерверков и там погибли дети? У меня свело живот. Почему я поспешила спасать богатых туристов, оставив детей на потом? Только потому, что их «полезность» для общества была наименьшей? Ну и что? Это же дети.

Усилием воли мне все же удалось вытолкнуть из мозга картину тонущего плота. Помогло то, что после ланча меня ждали еще два экзамена. К половине пятого, когда все закончилось, у меня в мозгах была полнейшая каша.

Открыв дверь нашей комнаты, я увидела сияющую Херши. В руке она держала бутылку с яблочным сидром.

– За тебя! – объявила она. – За то, что спасла мою задницу.

– Надо понимать, ты сдала все экзамены, – сказала я, входя.

– Да. Одна «A» и две «B», – с гордостью ответила Херши. – Будем надеяться, что вчерашнюю литературу я тоже не завалила. – Она налила мне сидра. Мы чокнулись и выпили.

– Странно, что у тебя не припрятано шампанское, – поддразнила я ее.

– Нет. У меня теперь новая жизнь. – Херши налила себе вторую порцию. – Теперь я подворовываю только безалкогольные напитки.

Мы обе засмеялись.

– А если без трёпа, то огромное тебе спасибо, Рори. Я не заслуживала твоей помощи.

– Херш, мы, кажется…

– Помолчи. Я знаю, о чем говорю. Если бы такое случилось с тобой, я бы, скорее всего, палец о палец не ударила, чтобы тебя вытащить… Нет, Рори, я не наговариваю на себя. Стерва – она и есть стерва. А на ангела я не тяну. Но теперь я у тебя в долгу и сделаю все, о чем попросишь. Договорились? – Херши почти умоляюще смотрела на меня. Чувствовалось, ей очень важно, чтобы я согласилась. – (Я кивнула.) – Отлично. А сейчас я с помощью косметики освежу твое усталое личико. – Херши поставила бутылку на стол и жестом указала мне на стул. – Садись.