– Рори, нам нельзя задерживаться! – торопил меня Норт.

Я словно перенеслась в другое измерение и оттуда следила, как бригада «скорой помощи» укладывала Гриффина на носилки. Они что-то обсуждали, переговариваясь короткими, отрывистыми фразами. Я не шевелилась. Гриффин упал девятнадцать минут назад. За все это время я не произнесла ни слова. Мне казалось, что пол подо мной исчез и я, совершенно невесомая, плаваю в воздухе. Этого просто не могло, не должно было произойти. Я даже боялась подумать о том, чту с Гриффином. А вдруг он умер?

– Рори! – Норт дернул меня за рукав.

Я заставила себя повернуться к нему.

– Пошли, – сказала я.

Бек приник к своему «Джемини голд». Форум бурно обсуждал случившееся. Когда Гриффину стало плохо, операторы не отключили прямую трансляцию, и теперь миллионы пользователей выдвигали свои версии. Их сообщения появлялись с ужасающей быстротой. Сомневаюсь, чтобы Бек успевал все это прочитывать.

– Поехали с нами, – неожиданно для себя предложила ему я. – Поездом до Тэдема. Переночуешь у Норта.

Только сейчас я сообразила, что распоряжаюсь чужим жилищем.

– Ты не возражаешь? – спросила я у Норта.

– Ничуть. Места хватит.

– Нет, ребята, – замотал головой Бек. – Не могу. Завтра у меня выставка в художественном музее.

– Ты двадцать раз успеешь вернуться. Поезда на Бостон ходят каждый час.

Бек задумался. Он был растерян.

– Сейчас спрошу у Люкса.

– Не получится, – резко ответила я. – Можно сказать, меня здесь нет, поэтому он ничего тебе не посоветует.

Растерянность на лице Бека сменилась подозрительностью.

– Как это тебя здесь нет?

– Долго рассказывать. – Мне хотелось задать Беку хорошую встряску. – Бек, включи собственную голову. Я предлагаю тебе ехать с нами. Завтра у тебя будет предостаточно времени, чтобы вернуться в Бостон.

– Рори, время нас подпирает, – напомнил Норт. – Сейчас напряженка с такси. Идем, если не хочешь опоздать на поезд.

– Так ты идешь? – спросила я Бека.

Он попятился задом.

– Считай, что я тебе ничего не говорила, – бросила я, чувствуя подступающие слезы. – Норт, идем.

– Рад был познакомиться, – услышала я слова Норта. – Желаю успеха на выставке.

– Рори! – окликнул меня Бек, но я не обернулась.

* * *

Пока мы ехали на вокзал и садились в поезд, весть о случившемся с Гриффином Пейном разлетелась по всему миру. Весь обратный путь мы смотрели выпуски новостей. В двенадцатом часу «Гнозис» выпустил официальное заявление. В нем говорилось, что у Гриффина Пейна случился инсульт.

– Инсульт? – У меня дрожал голос. – Но ведь ему всего тридцать пять. В прошлом месяце его фото было на обложке журнала «Мужское здоровье». Как у такого здорового мужчины мог произойти инсульт?

– Да ты не волнуйся, – успокаивал меня Норт. – Выкарабкается. Сейчас им занимаются лучшие врачи мира.

– Ну почему так? – В отчаянии я прижала кулаки ко лбу. – Мы только успели сделать шаг вперед, а теперь нас отбросило на десять шагов назад.

Я больше не пыталась сдерживать слезы и шумно ревела, уткнувшись в пиджак Норта. Норт обнимал меня, гладя по спине. Пиджак пах одеколоном с модным «лесным» запахом и совсем не пах Нортом.

– Вместо разгадок новые загадки, – всхлипывала я. Ткань пиджака приглушала мой голос. – Гриффин рассказал мне, что маме поручили произнести торжественную речь на выпускной церемонии, а она в тот день сбежала. Рано утром. Почему?

– Возможно, она кого-то боялась. Кого-то опасного и могущественного, способного на большее, чем подделка данных в медицинской карте.

– Кого? – почти выкрикнула я. – Почему она не обратилась в полицию? Почему не рассказала Гриффину? Она легко могла бы доказать ему, что тест на беременность – фальшивка.

Следом явилась шальная мысль: «А вдруг электронное письмо – дело ее рук?» И новый вопрос: зачем?

Мое внимание отвлекла яркая вспышка за окном. По темному небу несся метеор. На мгновение мне показалось, что их два: один летел выше, а второй – ниже. Потом я догадалась: то, что я приняла за нижний метеор, было всего лишь его отражением в воде. Водохранилище близ Тэдема. Мы почти приехали.

– Подъезжаем к Тэдему, – послышался голос автоинформатора. – Следующая станция – Тэдем-центральный.

Я вытерла глаза и выпрямилась. Еще пара минут – и мы приедем.

– Бывают же такие скучные презентации, – тоном пресыщенного богатенького парня произнес Норт.

– Редкостная скукотища, – поддакнула я.

– Я рад, что тебе удалось поговорить с Гриффином, – уже мягче и искреннее добавил он.

– И я рада.

Об остальном мы молчали, хотя и думали одинаково. Мы оба надеялись, что мой разговор с ним не был последним.

Поезд остановился. От модных туфель Херши у меня жутко болели ноги.

– Завтра увидимся? – спросил Норт, когда мы выходили на пустую платформу.

– Думаю, да.

Занятий в субботу у меня не было, но, вообще-то, я собиралась взяться за домашние задания, которых накопилось достаточно. Отправляясь в Бостон, я надеялась, что разговор с Гриффином даст ответы на вопросы, а не породит сотню новых. Сейчас я сомневалась в своих благих намерениях. Вряд ли я вспомню о занятиях раньше понедельника, и новая неделя не будет отличаться от прошедшей. Инфоблоки, на которых я буду думать о своем, и домашние задания, отложенные на потом.

Мои джинсы и кроссовки остались в бардачке под сиденьем мотоцикла Норта. Мотоцикл он оставил на стоянке возле станции. Мое переодевание происходило, что называется, на открытом воздухе. Норт снял пиджак и держал его наподобие ширмы, а сам задрал голову к небу. Я быстро надела джинсы. Оставалось облачиться в фуфайку. Я сделала шаг вперед, и как-то само собой наши тела соприкоснулись. Моя голая грудь уткнулась в белую рубашку Норта. Норт удивленно посмотрел на меня.

– Ты что? – оторопел он.

– А вот что, – ответила я, вставая на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Когда наши губы соприкоснулись, все мои мысли затихли, и на мгновение я представила, что мы просто парень и девчонка, целующиеся на стоянке. Парень, не являющийся киберпреступником, и девчонка, чья жизнь действительно имеет какой-то смысл. Я почувствовала, как руки Норта опускаются ниже.

– Мы так не договаривались! – крикнула я.

– Извини, – пробормотал он, вновь поднимая руки с пиджаком. – Отвлекся.

– Задирай голову, – хихикнула я.

Норт послушно поднял голову и выдохнул большое облако теплого воздуха. Я быстро натянула фуфайку, но тело успело покрыться гусиной кожей.

– Я готова. Скажи от меня спасибо Ноэль. Чудное платье.

Норт свернул платье и свой пиджак, отправив их в бардачок.

– Мне надо позвонить отцу, – сказала я, надевая шлем. – Я не имею права скрывать это от него. Он заслуживает того, чтобы знать правду. – У меня слегка дрогнул голос. Я понимала: это необходимо сделать. Но что я ему скажу? «Ты знаешь, мама тебе соврала. Я не твой ребенок»? – Норт, ты можешь сделать для меня еще кое-что?

– Именно?

– Загрузить из Люкса профиль Бека.

– Что будем искать?

– Объяснение. Я знаю Бека с восьми лет. Он никогда не был таким, как сегодня. Он терпеть не мог Люкса и меня ругал. Говорил: надо пользоваться своими мозгами. И вдруг… он сам начинает пользоваться Люксом, перестает отвечать на мои звонки. У него были потрясающие снимки. А теперь он ляпает какое-то дерьмо и еще гордится. Вряд ли все это случайно.

– Удовлетворенность меняет людей, – ответил Норт. Он сел на мотоцикл и опустил пассажирское сиденье. – Думаю, Бека осыпали комплиментами за эти снимки. Он поднялся в собственных глазах. Кстати, напрасно ты называешь его снимки дерьмом.

– Мне есть с чем сравнивать. Я помню его прежние работы. Небо и земля.

– А Бек чувствует, что его жизнь наконец-то стала упорядоченной. Он достиг согласия с самим собой. По этой же причине девяносто восемь процентов жителей нашей страны не могут шагу ступить без Люкса. С ним жизнь заметно облегчается.

– Ты никак защищаешь Люкса? – удивилась я.

– Ни в коем случае. Просто объясняю, почему парень-бунтарь так привязался к золотистой игрушке.

Я мотнула головой, и шлем ударил по вискам.

– А я думаю, с Беком что-то произошло. Или происходит. И не только с ним.

– Например? – спросил Норт, заводя мотор.

– Пока не знаю. – Я села сзади и ухватилась за Норта. – Возможно, Гриффин хотел сказать об этом в своей речи. Перед тем как уйти, он обронил странную фразу. Сейчас вспомню… «Мне надо кое о чем сказать, пока это не зашло дальше, чем уже успело зайти».

– Его вообще понесло куда-то в сторону. А потом – бессвязные слова и… все остальное.

– Тебя ничего не удивляет? Какие-то уж очень странные совпадения.

Мы еще не тронулись с места, поэтому Норт повернулся ко мне:

– Так ты думаешь, вся эта история с Гриффином не просто несчастный случай?

– Я думаю, что мы очень многого не знаем.

Я вошла в библиотеку за десять минут до закрытия. Мой «Джемини» лежал там, где я его оставила: под диванной подушкой в одном из читальных залов второго этажа. Пока нас не было, программа Норта внесла два незначительных изменения в мой статус и поставила в нескольких местах банальное «мне нравится». Форум практически не интересовался моей персоной. Надеюсь, что и администрация Тэдема – тоже, если только Гриффин не проговорился Тарсус о моем присутствии на встрече или, хуже того, если она сама меня там не видела. Но сейчас я могла лишь гадать. Если что-то и было, об этом я узнаю позже.

Возвращаясь к себе, я позвонила отцу. В Сиэтле было на три часа меньше, а они с Кари рано не ложились. Унисмарт отца ответил на втором сигнале.

– Привет, папа, – произнесла я срывающимся голосом.

– Доченька, у тебя что-то случилось?

У меня хлынули слезы. Он даже не догадывается! Думает, у меня неприятности с учебой или что-то в этом роде. Нет, папа, который на самом деле не мой папа, все гораздо серьезнее. Такого ты себе и представить не мог.

– Это касается… мамы, – начала я.

– Я тебя слушаю, – медленно, сдержанным тоном ответил он.

Послышался звук открываемой двери. Скорее всего, он вышел на заднее крылечко. Совсем маленькое, где едва помещался его угольный мангал для барбекю.

Я решила начать сразу.

– Мама… В общем, когда вы поженились, она уже была беременна.

Отец вздохнул:

– Дорогая, я это знаю.

– Тогда получается, что ты… ты не мой отец.

Он молчал. Я остановилась и крепко зажмурила глаза, приготовившись услышать слова, полные боли.

– И это я знаю. – Его голос звучал тяжело и глухо.

– Знаешь? – переспросила я.

– Да, дорогая. Знаю уже больше семнадцати лет, – грустно ответил он. – Понимаешь, Рори, мы с твоей мамой… мы не были настоящей супружеской парой. В наших отношениях не было ничего романтического. Твоя мама… Она любила кого-то другого. Но это никогда не влияло и не влияет на мою любовь к тебе. Рори, девочка, я всегда любил и буду тебя любить. Я был и останусь твоим отцом. И для меня не важно, моя ты дочь по рождению или нет. – У него дрогнул голос.

Я едва сдерживалась, чтобы не разреветься.

– Пап, я тоже тебя люблю, – прошептала я. – Очень люблю.

– Хочешь, я прилечу к тебе? – предложил он. – Я бы смог…

– Не надо. Со мной все нормально.

Самолет из Сиэтла в Бостон стоил дорого, а деньги им с Кари доставались нелегко. Похоже, мы с Нортом начали до чего-то докапываться, и присутствие моего отца могло нам помешать.

– Пап, пойми: у меня тут очень напряженная учебная программа. И задают много. Мы бы с тобой виделись урывками. Что это за общение?

– Ну если ты так считаешь, – неуверенно произнес он. – Ты сейчас скажешь, что уже взрослая. Но я-то представляю, как тебе тяжело, когда все надо решать самой.

В этом он был прав. Моя мать умерла давным-давно, мой биологический отец лежал в коме, мой друг детства превратился в придаток к Люксу, моя соседка по комнате исчезла неизвестно куда, а мой фактический отец и мачеха находились в трех тысячах миль от меня. Я ощущала себя оранжевым буем, качающимся на океанских волнах. Но буи хоть крепятся канатами к якорям. У меня якоря не было.

Ты не одинока, – услышала я шепот.

Голос был прав. Я не одинока. У меня есть Норт.

– Пап?

– Да, дорогая.

– А ты знаешь… кто он?

Не могла я произнести слов «мой настоящий отец». Этот человек меня вырастил. Я решила пока не рассказывать ему о Гриффине. Может быть, потом. Но ни в коем случае не сейчас.

– Нет, дорогая, не знаю. Твоя мама не хотела мне говорить. Она считала: будет лучше, если я не узнаю, кто он. Даже не лучше, а безопаснее. Так она мне сказала.

К этому времени я дошла до комнаты и открыла дверь. Внутри было тепло, но мне вдруг стало очень холодно.

– Безопаснее… почему?

– Я не знаю. Твоя мама так сказала. Она даже поставила мне условие: ни в коем случае не пытаться узнавать имя этого человека. И еще она взяла с меня обещание: никогда не говорить тебе, что ты не моя дочь.

– Почему? Чего мама боялась?

На самом деле я подразумевала «кого».

– Этот вопрос, дорогая, я потом задавал себе миллион раз. Но твоя мама молчала. Единственное ее объяснение было совсем кратким. Она считала, что ее жизнь находится в опасности и твоя – тоже. Поэтому мне нужно на ней жениться, а если с ней что-то произойдет – растить тебя. И ни в коем случае не говорить тебе, что я не твой отец. Только если ты сама узнаешь и спросишь.

В то время моему отцу – я все-таки привыкла называть его отцом – было столько же, сколько сейчас Норту. Неужели восемнадцатилетний парень был способен так серьезно и с пониманием отнестись ко всему?

– И ты на все ее просьбы и требования отвечал «да»?

– Для Авианы я был всего лишь другом детства. Но я по-настоящему ее любил и ради нее был готов на все. – Голос отца снова дрогнул. – И потом, она предлагала то, о чем я всегда мечтал. Быть рядом с ней. Я думал, у нас впереди целая жизнь. Я и представить не мог, что она…

Он не мог произнести вслух «она умрет». Не верил в это. Но она умерла, через считаные часы после моего рождения.

Мама считала, что ее жизнь в опасности, и через девять месяцев ее опасения подтвердились.

А вдруг ее смерть не была трагической случайностью?

Ночью я не могла уснуть. Ни я, ни Гриффин не знали, кто вторгался в мамину жизнь. Даже если она и не любила моего приемного отца, она бы не стала придумывать мнимые опасности. Зачем? Этот человек искренне любил ее и готов был принять с чужим ребенком. В головоломке, на которую я натолкнулась, не хватало большого куска, и я не представляла, где мне его искать.

В два часа ночи я включила свет. Я больше не могла ворочаться в темноте, сжимая края моего детского одеяла, которое мама с таким упорством вышивала, торопясь успеть к моему рождению. Мне было чем себя занять, но только не домашними заданиями. Для них требовалось иное состояние. Я взяла с ночного столика выпрошенный у Норта мильтоновский «Потерянный рай». Мамина карточка служила закладкой места, откуда были выписанные ею строки. Я вернулась в кровать. Мои пальцы двигались по одеялу, повторяя спираль Фибоначчи, а я читала вслух:

Норт был прав. Если произносить слова вслух, их смысл становился понятнее. «Себя они творцами возомнили в суждениях и выборе своем». Этим Мильтон подтверждал, что у нас всегда есть сила для правильного выбора. Даже если мы редко ею пользуемся. Его слова перекликались с пифагорейским значением буквы «ипсилон» и с еврейским словом «тимшель», выгравированном на перстне Гриффина. «Ты можешь». Ты всегда можешь выбрать между добром и злом, пороком и добродетелью.

Положив книгу на колени, я потянулась к унисмарту. Скорее, по привычке что-то вертеть в руках. А потом… потом я впервые почувствовала Сомнение раньше, чем услышала его голос. Мне показалось, мой мозг был готов услышать слова, исходящие неведомо откуда.

Странные слова. Странные фразы. Все это напоминало загадки, присылаемые мне тайным обществом. Но сейчас мне не нужно было ломать голову над ответом. Ответ я держала в руке. Я вдруг ощутила всю нелепость своего недавнего благоговения перед этим маленьким прямоугольником. Можно подумать, что на четырех квадратных дюймах, под корпусом, в программном обеспечении унисмарта хранились все тайны Вселенной.

Я убрала «Джемини» на ночной столик и снова раскрыла поэму Мильтона. Перевернув страницу, я увидела вверху, на полях, женское имя и телефонный номер. Они были написаны размашистым почерком, довольно редкими темно-красными чернилами. Кристин. Телефон, судя по коду города, был бостонским.

– Потрясающе… – пробормотала я.

Что называется, отвлекла себя поэзией от тяжелых мыслей. Я едва остановила поток навязчивых мыслей о маме и Гриффине, как на тебе! Теперь в моей голове застряли мысли о девице, не пожалевшей букинистическую редкость, чтобы написать свое имя и телефон. Кто она? Какая-нибудь бостонская подружка Норта? Причем имя было написано не в привычной английской транскрипции, а через «у» – Kristyn. Такое могла придумать только какая-нибудь горячая девчонка. Насколько я знала, раньше у Норта было пруд пруди горячих девчонок. Спал ли он с кем-нибудь из них? Чувствовалось, он опытен в подобных делах. Я это поняла по тому, как он целовался. Следом я вспомнила, как целовалась сама, и у меня вспыхнули щеки. Понял ли Норт, насколько я неопытна?

Вздохнув, я положила шедевр английской поэзии на ночной столик и снова взяла унисмарт. Последний раз я узнавала о состоянии Гриффина пару часов назад. Тогда же я вышла на Форум и добавила к своей ленте новостей хештег #GriffinPayne. Так мне было легче следить за сообщениями. Последнее официальное сообщение появилось в первом часу ночи.

@Gnosis: В настоящее время Гриффина Пейна готовят для срочной нейрохирургической операции. Все новости о его состоянии узнавайте через @GnosisNews; хештеги #GriffinPayne #Gnosis

Нейрохирургическая операция. Операция на головном мозге… Когда слез больше не осталось, я продолжала смотреть на дисплей унисмарта, пока не заснула.

Меня разбудили шум и крики, доносившиеся со двора. Какие-то парни затеяли игру в умопомрачительный вариант фрисби. Мало того что они орали сами. Вместе с ними надрывала глотки довольно значительная группа поддержки. Я так и уснула с «Джемини», поэтому, не вылезая из постели, тут же прочитала новости о состоянии Гриффина. В семь утра, более двух часов назад, появилось новое официальное сообщение. Гриффин по-прежнему находился в операционной, но, по словам команды нейрохирургов, операция протекала успешно.

Обрадованная хорошими новостями, я встала, умылась и снова полезла в гардероб Херши. К поездке в Бостон я готовилась в полной суматохе, опять забыв сдать свои вещи в стирку. Они у меня были в таком состоянии, что я легко сошла бы за бездомную. Оставалось одно: еще раз попастись у Херши.

Секретарь декана просила меня собрать все вещи Херши. Потом их отправят ее родителям. Но я тянула время. Почему? Собирая ее вещи, я невольно признавала, что Херши больше не вернется в Тэдем. На Форуме я прочла несколько сообщений ее сиэтлских подруг. Естественно, я написала им и спросила, связывалась ли Херши с ними. Вчера одна из них мне ответила. Ее родители узнали от родителей Херши, что Херши сняла в банкомате в бостонском аэропорту тысячу шестьсот долларов и вроде бы собиралась лететь в Сиэтл. Родители Херши не сомневались, что дочь вернется домой, как только закончатся деньги. Меня удивляло их спокойствие. Или они устали от выкрутасов дочери? Конечно, Херши – отнюдь не трусливая домашняя девочка. Если надо, она сумеет за себя постоять. И все равно я тревожилась за нее. Но это я. Что же тогда говорить о родителях? Особенно настораживало молчание самой Херши. Ни ее родители, ни подруги до сих пор не получали никаких вестей.

Я надела ее дорогие кроссовки и потому пошла не напрямик, а по дороге. На ходу я читала в Паноптиконе статью о Гриффине. Статью успели подредактировать, добавив туда информацию об инсульте. Я внимательно читала, стараясь найти хотя бы отдаленное упоминание о моей маме. Ни строчки. Удивляло и то, что их с Гриффином свидетельство о браке как сквозь землю провалилось. А ведь журналисты так любят вынюхивать разные подробности о личной жизни знаменитостей.

Оттуда я перешла по ссылке на статью о «Джемини голд». Новый унисмарт был вдвое меньше прежней модели «Джемини», однако вдвое превосходил ее объемом памяти. К тому же он имел внутреннее зарядное устройство, работающее от движений руки пользователя. Новый унисмарт предлагалось носить на руке, как раньше носили часы. Снятый с руки, «Джемини голд» еще почти час держал заряд. В продаже новый унисмарт должен появиться в понедельник утром. Менее часа назад к материалу статьи добавили слова финансового директора «Гнозиса». Он выражал надежду, что пользователи морально поддержат Гриффина, делая предварительные заказы на «Джемини голд». Ведь Гриффин столько сил отдал тому, чтобы новый унисмарт в кратчайшие сроки появился на рынке. Маркетинговая уловка была настолько явной, что мне стало противно. Зачем он лицемерит? «Гнозис» и так едва успевал принимать предварительные заказы: ведь «Джемини голд» стоил дешевле прежней модели!

Я зашла в «Парадизо» и заказала две чашки кофе.

– Что, второй раунд? – спросил меня парень за стойкой.

Норт нас знакомил, но имя парня тут же вылетело у меня из головы. Кажется, Блейк?

– Второй раунд? – переспросила я, наградив его загадочной улыбкой.

– Норт уже был здесь двадцать минут назад, – пояснил парень.

– В таком случае мне не надо кофе, – снова улыбнулась я, пряча унисмарт.

Я обошла здание кафе. Конечно же, Норт взял кофе и на меня. Предусмотрительный, ничего не скажешь.

Но когда Норт открыл дверь, я сразу поняла, что кофе предназначался не мне. У него за спиной маячила какая-то девица. Увидев меня, она вдруг заулыбалась и очень знакомым жестом уперла руку в бок.

– А тебе, красотка, идет чужой прикид, – сказала Херши.