Мы не успели переварить этот сюрприз, как Магнус Ларссон, стоявший рядом с Холмсом, выхватил кусок дерева из рук Фегельблада. Он пробежал глазами надпись, нахмурился, потом сломал доску пополам и со злостью швырнул оземь. Особенно напоминавший сейчас древнего викинга, который готов броситься грабить и мародерствовать, писатель смачно выругался, а потом напустился на Холмса.

– Это ваших рук дело? – проревел он, напирая на моего друга, который даже не поморщился.

Шериф Бем, стоявший в паре футов, даже не попытался воспрепятствовать Ларссону; вместо этого он, казалось, полностью погрузился в спектакль, который разворачивался на наших глазах. Хотя я чувствовал идущий от Ларссона запах алкоголя, но на ногах тот держался твердо и говорил без запинки, а значит, был не настолько пьян, как в тот вечер в «Маджестик».

– Вы во всем виноваты! – с нескрываемой ненавистью заорал писатель.

– Почему вы так думаете, сэр? – невозмутимо ответил Холмс, а Рафферти встал позади Ларссона – «на тот случай, если этот джентльмен пустит в ход кулаки», как ирландец объяснил позже.

Стоя вплотную к Холмсу и фактически дыша ему в лицо, Ларссон заговорил так громко, что толпа слышала каждое слово:

– Я думаю, что вы паршивый лжец, вот что я думаю. Я никогда не забуду, какую шутку вы сыграли со мной прошлым вечером. Теперь я раскусил вас, и я во всеоружии. Так что берегитесь!

– Вы мне угрожаете? – поднял бровь великий сыщик. – Если так, то вам самому стоит поберечься.

– Я могу угрожать вам сколько моей душе угодно! – заорал Ларссон. – Но камень мой, и я его себе верну!

Холмс все так же спокойно ответил:

– Интересно, с чего вы решили, что камень ваш, мистер Ларссон, если общеизвестно, что он принадлежит покойном мистеру Олафу Вальгрену.

– Он мой! – повторил Ларссон еще громче. – Я честно купил его у этого пройдохи, и если вы и этот идиот Фегельблад думаете…

Почему-то именно теперь шериф Бем наконец решил вмешаться: он схватил Ларссона за руку и начал оттаскивать от Холмса.

– Отпустите! – рявкнул писатель, вырываясь из рук шерифа, и обернулся к толпе. – Я не знаю, кто из вас, воры, стащил камень, но я найду виновника! Слышите?

– Хватит, – сказал Бем, который встал перед Ларссоном. – Идите лучше домой, Магнус.

– Пошел вон. Я еще не… – начал Ларссон, но его слова прервала пощечина, которую шериф влепил так быстро, что мы даже не поняли, что происходит.

– Я дважды повторять не буду, – произнес Бем тихим, но безошибочно узнаваемым тоном, готовый подтвердить свои слова делом.

Должно быть, Ларссон тоже понял это, поскольку внезапно отшатнулся от Холмса, как пес, которого резко дернули за поводок, а потом без единого слова двинулся через перепуганную толпу.

– Ладно, представление окончено, – объявил Бем. – Можете расходиться по домами, тут больше не на что смотреть. – Потом кивнул Фегельбладу. – А вы следуйте со мной. Немедленно.

Толпа начала рассеиваться. Я заметил Мэри Комсток и ее молодого «компаньона», которые, должно быть, стояли в самом заднем ряду. Они вернулись на тропинку, ведущую к ферме, и исчезли из виду; я даже не успел предупредить Холмса.

– Мы поговорим с миссис Комсток в свое время, – успокоил меня мой добрый друг. – Сейчас мне интереснее побеседовать с Эйнаром Блегеном. Посмотрим, может, мы успеем перехватить его, пока он не уехал.

– Поскольку он прибыл сюда с Магнусом Ларссоном, то вряд ли захочет разговаривать с нами, – с сомнением заметил Рафферти.

– Я согласен, мистер Рафферти. Вот я и подумал: а не сможете ли вы оказать мне небольшую услугу?

Холмс за несколько секунд объяснил свой план, и Рафферти с готовностью вызвался помочь. Мы вышли из рощи и вернулись на двор фермы, где были припаркованы экипажи и коляски. Та, что привезла Ларссона и Блегена, ехала в самом хвосте очереди, а потому могла выбыть одной из первых. Блеген как раз садился в экипаж, Ларссон готов был последовать за ним, и тут Рафферти, который обогнал нас, перехватил писателя. Хотя мы и не слышали слов Шэда, я знал, что Холмс велел Рафферти сказать Ларссону, будто шериф хочет поговорить с ним немедленно и с глазу на глаз.

Рафферти, как мы хорошо знали, принадлежал к тому типу людей, которые умеют настоять на своем, особенно если, как он это называл, «слегка приукрасить действительность».

Рафферти удалось-таки убедить Ларссона, что тот должен вернуться и отыскать шерифа. По пути писатель прошел мимо нас и злобно посмотрел на Холмса. Когда он удалился, мы подошли к Блегену, с которым Рафферти уже вступил в беседу. Блеген был довольно тучным человеком около пятидесяти пяти лет от роду, с большой круглой головой, с одутловатыми щеками, совиными светло-карими глазами, слабовольным покатым подбородком и седыми волосами, которые он зачесывал назад в тщетной попытке скрыть огромную лысину. Одет он был в темно-серое пальто и поношенные ботинки; руки в вязаных перчатках сжимали поводья.

Вся внешность священника производила впечатление какой-то неряшливости – дырки в перчатках, потертые рукава пальто. Блеген напомнил мне старое здание, переживающее не лучшие времена. Но он сидел на повозке, гордо выпрямившись, словно безупречная осанка могла как-то защитить его от крушения жизни. При нашем приближении священник занервничал.

– Ах, мистер Блеген, я так ждал встречи с вами, – сказал Холмс, который представил нас, по обыкновению, как экспертов из Британского музея, исследующих рунический камень на подлинность. – Очень рад знакомству. Я так понимаю, вы уже поболтали с нашим другом Рафферти.

– Да, и я тоже рад знакомству, заверяю вас, – произнес Блеген пронзительным голосом, теребя вожжи.

Не теряя зря времени, Холмс перешел к делу:

– Как я понимаю, вы местный эксперт по руническому письму.

– Ну, не то чтобы. Это просто хобби.

– Уверен, чуть больше, чем просто хобби: насколько я понимаю, вы первым дали точный перевод рун с артефакта.

– Ерунда. Я сделал что мог. Уверен, что есть переводы и получше. – Произнося эту реплику, Блеген старательно избегал глядеть на кого-нибудь из нас, а голос его нервно дрожал. – Мне правда пора.

– Вы ничего не забыли? – спросил Холмс.

– Не думаю.

– Разве вы приехали не вместе с мистером Ларссоном?

– Ах да, как же я мог забыть! – Блеген слабо улыбнулся. – Надо подождать его.

– А пока вы ждете, может быть, расскажете немного о несчастном Олафе Вальгрене? Вы хорошо его знали до того, как вплотную занялись руническим камнем?

– Да, знал. Но мы просто приятели, понимаете, а вовсе не близкие друзья. Не хотелось бы вводить вас в заблуждение.

– Разумеется, – дружелюбно сказал Холмс. – Но, помнится, кто-то говорил, что вы будете произносить речь на похоронах мистера Вальгрена. Из чего я сделал вывод, что вы были не просто приятелями.

Блеген нервно заерзал и теперь уже не мог даже толком ответить.

– Ну, мы были друзьями, но не то чтобы… меня просто попросили произнести пару слов, вот и всё, а я, конечно же…

– А вы согласились, – перебил его Холмс с улыбкой. – Я понимаю. То есть вы хотите сказать, что причиной стала ваша известность как специалиста по рунам, а не особая дружба с мистером Вальгреном. Верно?

– Именно. Как я и говорил, мы не были особенно близки.

– Понятно, – протянул Холмс весьма скептически. – Очень хорошо. Тогда скажите мне, сэр, вы считаете камень подлинным? Или же все-таки некий специалист, хорошо знающий рунический алфавит, – вот хотя бы вроде вас – подделал его?

Завуалированное обвинение вызвало у священника волну протеста. Руки начали заметно дрожать, а я еще отметил нервный тик.

– В любом случае, я не могу ничего утверждать, – наконец ответил Блеген. – Это должны решать такие эксперты, как вы. Я ничего об этом не знаю.

– Но разве вы не согласны, что некто, разбирающийся в рунах, мог подделать артефакт?

Снова дрожь и нервный тик. Потом Блеген опять пролепетал:

– Не могу ответить. Я в таком не разбираюсь.

– Ох, – Рафферти впервые подал голос, – на нас надвигаются неприятности.

Я обернулся и увидел Бема, который шел к нам вместе с Ларссоном. Шериф обратился к Блегену:

– Все, Эйнар, уезжайте, и Магнуса забирайте. И я не хочу, чтобы вы когда-либо еще разговаривали с кем-то из этих персонажей. – Под «персонажами» он явно имел в виду Холмса, Рафферти и меня. – Понятно?

– Разумеется, – закивал Блеген. – Разумеется.

– А я хочу… – начал было Ларссон.

– Хватит, – перебил его Бем, грубо подталкивая Ларссона к экипажу. – Заткнитесь и полезайте в коляску!

Ларссон зыркнул на шерифа, но сдержался и сел рядом с Блегеном, который натянул вожжи и немедленно уехал, не удостоив нас более ни единым взглядом.

Бем сделал шаг назад, упер руки в боки и оглядел на нас так, будто мы были самыми паршивыми овцами в его стаде, а затем сосредоточил свое внимание на Холмсе:

– Вы выглядите сегодня куда лучше, чем Магнус Ларссон. Почему же?

Странное замечание даже Холмса сбило с толку:

– Боюсь, я не понимаю вашего вопроса, шериф.

– Позвольте объяснить. Я слышал о вашем маленьком спектакле в «Маджестик». Весь город об этом говорит. Я хочу сказать, что вы неплохо выглядите для человека, который вчера напился до полусмерти.

– Я всегда быстро восстанавливаюсь.

– Возможно. Но портье отеля «Дуглас-хаус» сообщил, что, когда вы вернулись вчера, то выглядели совершенно нормально. Удивительно, не находите?

– Жизнь полна загадок.

– Вот тут я с вами согласен. Например, одна из загадок – кто вы такие на самом деле. Я размышлял над этим, но, знаете ли, ответ меня не особо беспокоит. Хотите знать почему?

– Был бы рад, шериф.

– Я так и думал. Меня не беспокоит ответ, поскольку вы трое… – он обвел взглядом нашу компанию, – …пустое место. Вы вне игры. Конец. Это значит, что отныне вы не суетесь в мое дело. Не допрашиваете свидетелей по всему городу. Не ездите на ферму к Олафу Вальгрену или на другие места преступления. Короче говоря, вы никоим образом не доставляете мне неприятностей и не вмешиваетесь в расследование. В противном случае вы окажетесь за решеткой, а то и хуже. Я ясно выразился?

– Более чем, – кивнул Холмс. – Но могу я поинтересоваться: а что такого страшного в нашем присутствии? В конце концов, мы стремимся к одной и той же цели, как мне кажется.

Бем сделал шаг к Холмсу, окинул сыщика взглядом с ног до головы, как сержант новобранца, и сказал:

– Слушайте, кто бы вы ни были, и слушайте внимательно. Я самозванцев распознаю с первого взгляда. Я еще не раскусил, что за игру вы ведете, но непременно докопаюсь до истины, и тогда вам лучше не попадаться мне на глаза. Это все, что я хотел сказать… – шериф на секунду замолк, а потом добавил: –…вам.

Потом он резко повернулся к Рафферти, стоявшему рядом с Холмсом:

– Я вижу по выпуклости на пальто, что у вас пистолет. Я не люблю людей, которые тайком носят оружие в моем округе. Так что вы сейчас же отдадите его мне, да?

Я тут же приготовился к худшему. Мы с Холмсом знали, что Рафферти с его бешеным темпераментом еще и совершенно бесстрашен – опасное сочетание.

Холмс тоже мгновенно распознал опасность и сказал:

– Не думаю, что в этом есть необходимость, шериф. Мистер Рафферти…

– Мистер Рафферти может сам за себя заступиться, – проревел ирландец. – Попрошу вас помолчать, мистер Бейкер, поскольку это мое дело, и только мое. – С презрением оглядев шерифа, Рафферти продолжил: – Хорошо, мистер Бем, давайте поболтаем. Да, сэр, у меня есть пистолет. И вы правы, он заряжен, но иначе зачем вообще пистолет? Однако вы ошибаетесь, думая, что я вам его отдам. Тут вы чертовски ошибаетесь.

Я понял, что мы с Холмсом не сможем разрешить ситуацию, если шериф и дальше будет требовать сдать оружие, поскольку физически не сможем удержать ирландца. Как только у Рафферти закипает кровь – а судя по всему, он был близок к тому, – он напоминает разогнавшийся товарный поезд, и тогда лучше не попадаться ему на пути. Я надеялся только на одно: что у шерифа хватит здравого смысла отступить. К несчастью, Бем, обладавший, видимо, таким же взрывным характером, как и Рафферти, не спешил оправдывать мои надежды. Он зло посмотрел на Шэда и рявкнул:

– Отдай мне пистолет, ты, жирный ирландец, а не то я заберу его силой!

– Можешь попробовать, немчура! – процедил Рафферти.

Я ожидал, что в любую секунду могут раздаться выстрелы. Поскольку я видел, как Рафферти искусно обращается с карманным пистолетом, который прячет в рукаве, то не слишком высоко оценивал шансы шерифа. Но вместо этого я услышал сладкозвучный женский голос:

– Господа, я вам помешала? – И перед нами предстала Мэри Комсток, невесть откуда неожиданно подошедшая к нам.

То ли успокаивающее журчание голоса миссис Комсток так повлияло на шерифа, то ли уже само присутствие женщины, но Бему расхотелось драться. Медленно отойдя от Рафферти, он снял шляпу, приветствуя даму, со словами:

– Мы просто обсуждаем тут кое-что, миссис Комсток, но сейчас уже закончили. Пока что.

– Да, закончили, – сказал Холмс, глядя на Рафферти, а потом добавил: – Как всегда, рад вас видеть, миссис Комсток.

– Взаимно, мистер Бейкер, – промурлыкала красавица, делая особое ударение на вымышленном имени. – В любом случае я хотела бы поговорить пару минут с шерифом. Как вы можете представить, я обеспокоена исчезновением рунического камня. Надеюсь, мистер Бем, вы расскажете мне, как намерены продолжить свое расследование. Как вы знаете, мой дорогой супруг очень хотел приобрести этот камень. Однако, боюсь, мне так и не удастся завершить начинание покойного мужа.

Бем, который точно так же не мог устоять перед чарами леди, как и любой другой мужчина, сказал, что был бы счастлив пообщаться с миссис Комсток, оговорив, впрочем, что, разумеется, не сможет открыть никаких деталей расследования.

– Я понимаю, – сказала она нежным голосом. – Мне лишь хотелось узнать, есть ли какая-то надежда. А теперь прошу извинить нас, джентльмены, я украду у вас шерифа, чтобы мы могли поговорить.

Как только миссис Комсток с шерифом ушли, Холмс проворчал Рафферти:

– Что ж, сэр, вижу, ваш талант нарываться на неприятности ни на йоту не уменьшился с тех пор, как мы вместе расследовали дело в Сент-Поле. Но мне хотелось бы, чтобы вы проявляли благоразумие. Перестрелка с шерифом вряд ли пошла бы на пользу расследованию.

– Виновен по всем статьям, – глупо ухмыльнулся Рафферти. – Но это вопрос чести, мистер Холмс: я ни за что не расстанусь с пистолетом и не отдам его ни проныре Бему, ни еще кому другому. Это правило Первого добровольческого полка Миннесоты и мое тоже.

– Ну, – сухо сказал Холмс, – думаю, вы преуспели в своем упрямстве. Что до шерифа, то, по крайней мере, из этой стычки можно сделать один полезный вывод: очевидно, что Бем в курсе, кто я такой, и мне было бы очень интересно, как именно он узнал.

Смеркалось, и я ожидал, учитывая происшествия этого волнительного дня, что мы тут же вернемся в Александрию, однако Холмс не собирался уезжать. Хотя вокруг сгущалась темнота, он настоял на том, чтобы вернуться в рощу и осмотреть двор фермы в поисках улик, которые помогли бы объяснить исчезновение камня с места хранения.

– То есть вы поверили, что мистер Фегельблад невиновен, – заметил Рафферти.

– Да, – кивнул Холмс, но больше ничего объяснять не стал.

– А что мы ищем? – поинтересовался я.

– Мы ищем улики, – отозвался Рафферти, к которому вернулась привычная веселость. – Разумеется, то, что мы понятия не имеем, какими могут быть эти улики, несколько замедлит поиски, но не сильно, да, мистер Холмс?

– Как скажете, мистер Рафферти. А теперь пойдемте, надо управиться до темноты.

Как и все необычные люди, Холмс верил в удачу, поэтому для него любая находка служила не чистой случайностью, а скорее доказательством того, что бесконечный хаос мира вновь поддался его превосходному интеллекту и несгибаемой воле. Так и случилось: уже совсем стемнело, сильный ветер налетел с севера и трепал ветки деревьев в роще рядом с домом Нильса Фегельблада, когда Холмс нашел-таки улику, которую искал.

Это был фрагмент гнутого стекла с выпуклыми буквами, который сыщик подобрал возле тропинки, ведущей в рощу. В тусклом свете Холмс продемонстрировал осколок Рафферти и мне и спросил, что мы думаем.

Рафферти, который, как и Холмс, был наделен необычно острым зрением, изучил стекло.

– Ну, я могу различить две буквы – одна вроде «С», а вторая «Г» – и начало третьей. Не берусь утверждать наверняка, но это скорее всего часть фонаря.

– И я так думаю, – сказал Холмс. – Если мы правы, то стоит понять, какого именно.

– Без шансов, мистер Холмс, – заявил Рафферти. – Почти у всех есть фонари.

– Тогда давайте надеяться, что это часть какого-то необычного фонаря, – предложил Холмс, убирая стекляшку в карман. – В любом случае, пока что это лучшее, что у нас есть. Но улика забавная, поскольку вряд ли ожидаешь найти осколок фонаря на краю леса, ведь сюда редко захаживают по ночам.

– Кстати о ночи. Нам бы лучше вернуться, – забеспокоился Рафферти, – а то мистер Кенсингтон решит, что нас поглотила темнота.

На обратном пути пришлось поторопиться, поскольку температура резко упала, как только стемнело и на небе зажглись во всем своем величии звезды. Хотя я хотел подремать в тишине, Холмс, который сел впереди рядом с Кенсингтоном, вскоре принялся расспрашивать спутника обо всем, что ему известно об Эйнаре Блегене.

Кенсингтон, который был не только очень терпеливым, но и знал почти всех в округе, с радостью согласился ответить на вопросы Холмса.

– Мы познакомились с Эйнаром вскоре после того, как он приехал в город. Это случилось около десяти лет назад, как мне кажется, когда его назначили священником в Первую шведскую церковь в Холандберге. Он мне сразу же понравился: умный мужик, интересный собеседник, что редко скажешь о большинстве местных жителей. Кроме того, он потешный. Но тут слухи поползли: дескать, пьющий, и вскоре община дала ему пинка под зад.

– Из-за пьянства? – спросил Холмс.

– Нет, думаю, не поэтому. Просто я слышал, что они решили, будто он стал безбожником. Кстати, Эйнар и сам мне признавался, что давно уже не верит в Господа.

– Не лучшее качество для христианского священника, – заметил Холмс.

– Во всяком случае, не у нас здесь, – хихикнул Кенсингтон.

– А что он делал, потеряв приход? – спросил я.

– Просто околачивался по округе, – пояснил Кенсингтон. – Ходили слуги, что после смерти родителей в Швеции он получил большое наследство и жил за счет Него. У Эйнара достаточно денег, чтобы содержать собственную лошадь и экипаж, так что не совсем уж он нищий.

– Понятно, – сказал Холмс. – Скажите, а вы обсуждали когда-нибудь руны с мистером Блегеном?

– Раз или два. Как я уже говорил, Эйнар очень умен. Не знаю, можно ли назвать его экспертом по этому вопросу, но точно могу сказать, что он очень интересовался камнем Олафа.

– Ведь он сделал первый перевод надписи, – заметил Холмс.

– Ну да. Я слышал, что в день, когда нашли камень, Эйнар поехал прямиком на ферму Олафа, уселся перед камнем и начал переводить. Я говорил с фермером, который видел все своими глазами, так он утверждал, что Эйнар переводил надпись «с такой легкостью, будто читал свой молитвенник».

– Очень любопытно, – пробормотал Холмс. – Блеген и Вальгрен были хорошими друзьями?

– Думаю, да, но не уверен. Я знаю, что они встречались периодически и до того, как нашелся этот камень. Но тут вообще все друг дружку знают.

– Разумеется. А вы, кстати, не в курсе, когда познакомились мистер Ларссон и мистер Блеген?

– Тут я вам не смогу помочь. Говоря по правде, я был удивлен, увидев их сегодня вместе. Но, полагаю, раз они оба увлекаются рунами, то у них есть что-то общее.

– Без сомнения, – кивнул Холмс. – Без сомнения.

Мой друг помолчал какое-то время, но на подъезде к Александрии задал вопрос о Муни Вальгрен.

– Надеюсь, что с ней все в порядке, – сказал он. – Я удивлен, мистер Кенсингтон, что девочка не приехала с вами сегодня, учитывая ее интерес к руническому камню.

– Я решил не брать ее с собой, – ответил Кенсингтон. – Сказать честно, мистер Бейкер, я немного беспокоюсь из-за нее.

– Бедняжка не заболела?

– Дело не в этом. Просто прошлым вечером кто-то пробрался в наш дом, пока нас не было. И самое интересное, больше всего взломщика интересовала комната Муни.