— Мне и правда жаль, что тебе приходится этим заниматься, — промолвила Куинн, хотя знала, что говорит более или менее сама с собой. Она уже научилась узнавать характерный наклон головы и остекленевшие глаза, характерные для припадков максимальной сосредоточенности у Эрика. С минуту он сидел неподвижно, глядя на крупные буквы, выведенные на стене гостиничного номера черным маркером:
СТАРШИЕ КЛАССЫ
ВЫПУСКНЫЕ ТЕСТЫ
ПОИСКИ РАБОТЫ
УЧЕБА В УНИВЕРСИТЕТЕ
АСПИРАНТУРА
ДОСТУП К СЕКРЕТНЫМ МАТЕРИАЛАМ
ПРОЧЕЕ
Куинн ползком подобралась к одному из ящиков, содержащему историю короткой жизни Шэннон Дорси, и отволокла его к тому куску ковра, на котором устроила себе рабочее место.
Как оказалось, родители Шэннон точно так же не хотели расставаться с вещами погибшей дочери, как и родители Кэтрин Таннер. Они даже ФБР-то их отдавать, пусть и временно, не хотели — но все же после долгих уговоров согласились.
— По-моему… Ага. Вот результаты тестов Шэннон, — пропыхтела Куинн, водружая на колени кипу бумаг. — Тысяча триста девяносто. Неплохо.
Это, похоже, вывело Эрика из транса. Подойдя к коробкам, он рывком отодрал крышку с еще одной коробки Кэтрин. Гнетущий запах плесени усилился.
— А сколько получил ты?
Эрик прислонился к стене и сполз на пол, держа в руках ветхий трофей и пачку разноцветных блокнотов.
— А?
— На выпускном тесте?
— А-а-а, на нем? Тысяча пятьсот восемьдесят.
— Правда?
— Чему удивляешься?
— Думала, у тебя верных тысяча шестьсот.
— Наверное, ошибся где-нибудь на устных. — Он пожал плечами. — Да мне и было-то всего девять.
— Ну вот. — Куинн сдвинула очки на лоб и потерла глаза.
Часы показывали четыре, а это означало: они с Эриком возятся тут уже почти пять часов. Девушка запихнула стопку любовных писем Шэннон в коробку с маленькими мягкими игрушками и подползла по ковру туда, где сидел, привалившись к стене, Твен.
— Кофе бы, — простонала она, прислоняясь к молодому человеку.
Он перелистнул очередную страницу старых характеристик Шэннон времен ее подработки в университетской столовой.
— А мне казалось, ты не любишь кофе.
Нахмурившись, девушка перегнулась через Эрика, закрывая телом листы у него на коленях, и дотянулась до кофейника, что стоял с другой стороны.
— Помочь тебе как-нибудь? — спросила она, наливая себе полную чашку.
Он легонько толкнул ее в бок, спихивая с бумаг.
— Знаешь, вот так читать не очень удобно.
— Ой, да, конечно. Прости. — Куинн выпрямилась, облизала ложку и поморщилась от горечи. — Нет, правда. Я могу помочь?
— He-а. Уже почти все.
Девушка легла на пол и положила голову на ногу Эрика. Пить вот так, лежа, было не слишком удобно, зато затекшая шея начала потихоньку освобождаться от напряжения.
Большинство коробок, уже просмотренных и снова закрытых, стояли на задвинутой в угол номера кровати. У противоположной стенки, под надписью Эрика, лежали аккуратные стопки документов убитых девушек.
Хотя в комнате было тепло, да и кофе не успел еще остыть, Куинн пробирала дрожь. Жутковато как-то: находиться в окружении всех этих пожелтевших напоминаний о живой плоти и крови юных женщин, которые дышали, работали, учились, радовались и огорчались — а потом погибли внезапной, жуткой и бессмысленной смертью.
Впрочем, Куинн с Эриком еще крупно повезло, когда они сумели получить эти документы. Судя по всему, в их распоряжении сейчас находилось практически все, что осталось от двух первых известных жертв маньяка. К несчастью, добыть вещи Лайзы Иган оказалось невозможно: родители после смерти дочери переехали в Калифорнию. Честно говоря, Куинн была этому даже рада: во время работы то и дело из конвертов выпадали старые фотографии; с какого-нибудь клочка бумаги вдруг веяло почти выветрившимися духами, или встречалась коротенькая записка, которая дышала таким счастьем, что на краткий миг давно умершая женщина вдруг оживала. И так трудно было сохранять объективность и хладнокровие.
Куинн внезапно осознала, что шуршание бумаг за головой сменилось нетерпеливой дробью пальцев. Эрик попытался вытащить из-под головы девушки ноги, но коробки кругом не оставляли пространства для маневра.
— Честно говоря, все это не слишком помогает сосредоточиться.
— Тсс, я думаю, — пробормотала она, закрывая глаза и отставляя чашку на ковер.
— Ну, все.
Куинн открыла глаза, на миг утратив связь с реальностью. Неужели она заснула?
— Что?
— Все. Кончено. Последняя коробка.
— Нашел что-нибудь дельное?
— Ровным счетом ничего.
— И что мы имеем в конечном итоге? — спросила Куинн, опираясь на локоть.
— Сейчас посмотрим. — Эрик переполз по ковру к той стене, где под каждым заголовком лежала аккуратная стопка бумаг. Только под одной надписью было пусто. «Доступ к секретным материалам».
— Не похоже, чтобы у ФБР были основания проверять хоть одну из девушек. Кроме того, в бумагах Кэтрин не нашлось копии заявления о приеме на работу в ФБР.
Куинн нахмурилась:
— У Шэннон тоже. А Лайза?
Он пожал плечами:
— Насколько я знаю, ее интересовала только наука. Конечно, она кое-где иногда подрабатывала, но и все.
— Так наши умопостроения насчет ФБР разваливаются?
— На глазах.
Куинн тихонько вздохнула и отпила глоток остывшего кофе.
— Ну ладно. А что еще?
Эрик пролистал кипу под надписью «Старшие классы».
— Они посещали колледжи за сотни миль друг от друга. Судя по записям, обе учились хорошо. Мы с Лайзой вообще-то это никогда как-то не обсуждали, но, мне кажется, она тоже отлично успевала — поскольку потом попала в Принстон.
— А прочие занятия и увлечения?
Эрик приподнял связку разноцветных ленточек, скрепленных тугой резинкой.
— Кэтрин занималась плаванием. Ни Шэннон, ни Лайза спортом не увлекались. Все трое получали те или иные награды за научные успехи, но в разных областях науки и от разных организаций. Имя Кэтрин входило в «Кто есть кто», а Шэннон — нет. Насчет Лайзы не знаю… Нет, не думаю, что во всем этом есть что-то общее.
— А как с выпускными тестами?
Он пожал плечами:
— Оценки у всех хорошие, но не ошеломляющие. Кроме того, откуда человеку, по работе имеющему отношение к тестам, знать, что эти девочки красивы?
— А если он непосредственно проводил тесты?
— Тогда откуда ему знать результат?
Куинн нахмурилась:
— Ты прав. Слишком сложно. Мне рисуется, что такой тип придумал бы себе систему чуть более… не знаю, как сказать…
— Элегантную?
— Именно.
— Тогда дальше. Работа. Какой-нибудь большой государственный подрядчик?
Эрик снова пролистал стопку и покачал головой.
— У Шэннон тут документы из трех фармацевтических компаний — все крупные, я о них слышал. Еще я нашел несколько писем из Южной Америки, где она проходила интернатуру, занимаясь не то саламандрами, не то еще каким-то таким зверьем. Кэтрин перед окончанием подписала контракт с компанией «Интел».
— И ты говорил, что Лайза еще не закончила…
Твен кивнул.
— Складывается впечатление, что мы только попусту теряем время.
— Нет! Этих девушек должно что-то связывать. Должно! А что с высшим образованием?
— Учеба в университете, — прочел Эрик надпись на стене, взял очередную внушительную стопку и снова подполз к девушке. Ей он передал все, что касалось Кэтрин, а остальное оставил себе.
— Ну ладно, — начала Куинн, пролистывая свою порцию. — Кэтрин поступила в Массачусетсский технологический институт. Тут имеется копия заявления в Хопкинс. — Она взглянула на Эрика, но он помотал головой. — Непонятно, отослала она его или нет. Уведомления о приеме из Принстона и Виргинского университета. А Йель ее не принял.
Лицо у Эрика вдруг стало какое-то рассеянное, далекое.
— Слушаешь?
— Шэннон отправилась в Калифорнийский университет, — негромко произнес молодой человек. — А еще тут есть уведомления о приеме в Гарвард и Стэнфорд. И в Виргинский.
Куинн взвилась и схватила Эрика за ногу.
— Виргинский? А Лайза подавала туда заявление?
— Понятия не имею. Вполне возможно.
— О Боже мой! Кажется, нашли!
Девушка вскочила на ноги, но сама не знала — а что, собственно, делать дальше.
— Успокойся, Куинн. Они обе из тех краев, а Виргинский университет там самый большой. Это может быть всего лишь совпадением.
— А родители Лайзы? — спросила Куинн. — Они ведь должны знать, правда? Как можно с ними связаться?
Вид у Эрика был слегка сконфуженный, словно он утратил нить происходящего.
— Эрик! Где можно раздобыть их номер? Ты знаешь, где они живут? Может, поискать в Сети?
Расхаживая взад-вперед по комнате, она не замечала, что Твен торопливо царапает что-то на клочке бумаги, пока он не схватил ее за ногу.
— Попробуй по этому номеру. Он десятилетней давности. Но вдруг они еще живут там?
Девушка на миг застыла на месте, а потом выхватила обрывок.
— Какого черта ты мне не говорил, что знаешь номер?
— Вот только что и сказал.
— Мне позвонить, или лучше это сделаешь ты?
— Думаю, тебе. Я, знаешь ли, не в самых хороших отношениях с родителями Лайзы…
— Ой, да. Конечно.
Телефон на том конце провода успел прозвонить трижды. «Пожалуйста, ну, пожалуйста, окажитесь дома», — заклинала Куинн.
— Алло?
Женский голос.
— Алло… Миссис Иган?
— Говорите.
— Миссис Иган, это Куинн Барри из ФБР.
Молчание.
— Вы здесь?
— Простите, вы сказали, ФБР?
— Да, мэм. Простите, что извещаю вас об этом по телефону, а не лично, но мы возобновили расследование по делу о гибели вашей дочери.
Снова молчание.
— Мэм…
— Вы нашли какие-нибудь новые доказательства? Вы… вы арестовали Эрика Твена?
— Нет. Строго говоря, мистер Твен выбыл из числа подозреваемых.
Улыбка на лице Эрика вышла чуть грустноватой, но он подбодрил Куинн, показав ей большой палец.
— Выбыл из числа подозреваемых?
— Да, мэм. Мы получили доказательства его невиновности. Мы считаем, что смерть Лайзы имеет отношение к гибели еще нескольких молодых женщин…
— О Господи! Но полиция сказала нам…
— Мне нужно задать вам один вопрос, — перебила Куинн. — Это очень важно. Не помните ли вы, подавала ли ваша дочь заявление в Виргинский университет?
Миссис Иган ответила не сразу, и с каждой секундой паузы сердце Куинн все ускоряло и ускоряло бег.
— Да, кажется, подавала.
— Подавала?
Эрик встал и, подойдя к девушке, нагнулся поближе к трубке.
— Да-да. Правда, в результате туда не пошла. Просто подавала туда для… Как там она выразилась? Для верности.
Встав перед девушкой, Эрик одними губами произнес слово «собеседование». Куинн понимающе кивнула.
— А она сама лично ездила туда или проходила какое-нибудь собеседование?
— Гм… нет. Не ездила.
Вид у Эрика стал разочарованный.
— Благодарю вас, миссис Иган, вы очень нам помогли. Будем держать вас в курсе.
— Подождите! А…
Куинн положила трубку и посмотрела на Эрика, который снова принялся вышагивать по комнате.
— Как он узнал? — спросил он.
— Что?
— Как она выглядела? Она ведь там никогда не была.
Куинн погрызла ноготь, а потом снова сняла трубку и набрала номер справочной.
— Какой город вам нужен?
— Шарлоттсвиль. Приемную комиссию Виргинского университета. Соедините, пожалуйста.
В трубке раздалось несколько щелчков.
— Приемная комиссия, говорит Карла. Чем могу помочь?
— Здравствуйте. У меня к вам вопрос по поводу процедуры подачи документов. Надо присылать фотографию?
— Фотографию? Нет.
— Не надо? — Почувствовав вдруг смертельную усталость, Куинн тяжело села на стоявшую сзади нее коробку. А она-то была так уверена, что они нашли. Нашли общее между жертвами.
— Нет, мэм. Мы сняли это требование в девяносто восьмом году. Вы ведь понимаете, что это условие никогда не относилось к числу обязательных, и университет не…
— В яблочко! — выдохнула Куинн, опустив трубку.
— Так они просят присылать фотографию?
— Просили. До девяносто восьмого года.
— Боже праведный!
Эрик снова пустился ходить по номеру.
— Наверняка так оно и есть, — убежденно проговорила Куинн. — Наверное, он работал в Виргинском университете на какой-то должности, дававшей ему доступ к заявлениям поступающих. И выбирал девушек себе по вкусу — красивых и умных. А потом ждал… — Голос ее оборвался, волосы на затылке поднялись дыбом. Только представить, что какой-то урод, маньяк, разглядывал фотографии девочек, просматривал их работы, читал сочинения — и решал, выйдут ли из них интересные жертвы…
— И наблюдал, — добавил Эрик, заканчивая ее мысль. — Смотрел, что с ними станется дальше во взрослой жизни. Чего они сумеют достичь. И если они не утрачивали для него интереса и в более старшем возрасте…
Куинн наклонилась, опершись локтями на колени и лишь вполуха слушая Эрика. Ну вот. Получилось. Наконец они узнали про убийцу хоть что-то. В первый раз за все время они были на коне. Но она знала — это ненадолго.
— Что теперь будем делать, Куинн? Тебе не кажется, что мы нашли вполне достаточно? Теперь только и надо, чтобы кто-нибудь просмотрел документы в отделе кадров и отобрал белых мужчин, имевших доступ к этой информации за интересующий нас период. А потом найти среди них того, кто работает на «Современную термодинамику».
Девушка подняла на него глаза.
— Кому звонить? Ты упустил одну мелкую деталь. Интересующий нас белый мужчина, работавший в Виргинском университете, теперь стал влиятельным членом какой-то очень и очень серьезной организации. Помнишь CODIS? Помнишь Ренквиста?
— Но ведь в ФБР должен быть хоть кто-то, кому мы могли бы позвонить. Кто не связан с CODIS. Кому мы можем доверять.
Куинн покачала головой:
— Не знаю… Возможно. Есть у них там один такой Марк Бимон…
Эрик остановился.
— Где же я уже слышал это имя? Это не тот, который схлопотал столько неприятностей из-за скандала с прослушиванием телефонов? Попало во все газеты.
— Да. Сейчас он глава отдела «Феникс». Говорят, парень слегка чокнутый. Но не продажный.
Эрик махнул рукой на телефон, но Куинн не тронулась с места.
— А как насчет тех людей, которые сожгли твой дом? Ты говорил, выглядели они точно как государственные служащие.
— Для меня всякий в костюме — точно на государственной службе. Это не обязательно что-то значит.
— А вдруг ты прав? Что, если кто-то из ФБР подкуплен? Вдруг ФБР как-то замешано в этой истории?
Эрик пару секунд обдумывал слова девушки, но потом покачал головой.
— Мне кажется, это уж слишком сильное допущение.
Она прислонилась к стене и промолчала.
— Куинн? — позвал он слегка нерешительно. — Нет, правда, слишком сильное.
Девушка по-прежнему молчала.
— Ты мне что-то недоговариваешь. Что именно?
Она наконец выпрямилась и поймала взгляд Эрика.
— Только обещай, что не станешь ругаться, хорошо?