Войдя в Столетний Лес, Пух направился к бывшему дому Совы. Только теперь он ничем не напоминал дом. Пух видел перед собой дерево, сваленное ветром. А если твой дом так выглядит, то самое время подыскать себе другой. В это утро Пух обнаружил под дверью Загадочное Паслание: «Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ КРОЛИК», — и пока он гадал, что все это значит, появился Кролик и все ему прочитал.

— Такие же письма я разношу всем остальным, — продолжил Кролик, — а потом рассказываю, что я им написал, и они все тоже отправляются на поиски. Ладно, мне некогда. До свидания, — и убежал.

Пух неторопливо последовал за ним. Новый дом для Совы ему искать не хотелось. У него было более важное дело — сочинить песню о старом доме. Он давно уже обещал Хрюке сочинить ее, и после этого, когда бы они с Хрюкой ни встречались, тот ни о чем не спрашивал, но Пух знал, чего от него ждут. А если вдруг речь заходила о бубнилках, деревьях, веревке или ветре, а то и урагане, пятачок у Хрюки розовел, и он сразу старался перевести разговор на другую тему.

— Но это не так-то просто, — сказал себе Пух, глядя на то, что осталось от дома Совы. — Поэзия и бубнилки откуда ни возьмись не берутся, надо ждать, когда они сами придут к тебе. И в твоих силах только одно: оказаться в том месте, где они могут тебя найти.

Вот он и ждал, с надеждой…

— Что ж, — изрек Винни-Пух после долгого ожидания. — Начну я с «Дерево стояло, а потом упало», потому что так оно и было, а потом посмотрим, что получится.

А получилось у него вот что:

— Вот и все, — подытожил Пух, трижды пропев свое новое сочинение. Получилось не совсем так, как я ожидал, но получилось. Теперь я должен найти Хрюку и пропеть ему все от начала и до конца.

* * *

«Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ КРОЛИК».

— Что это? — спросил Иа.

Кролик объяснил.

— А что случилось с ее старым домом? — спросил Иа.

Кролик объяснил.

— Никто мне ничего не говорит, — пожаловался Иа. — Никто не держит меня в Курсе Событий. В следующую пятницу исполнится семнадцать дней с того момента, как со мной в последний раз разговаривали.

— Такого быть не может, чтобы семнадцать дней!..

— В следующую пятницу, — повторил Иа.

— Но сегодня только суббота, — напомнил Кролик. — Значит, прошло только одиннадцать дней. И я был здесь неделю тому назад.

— Но мы же не разговаривали. Ни я, ни ты. Ты на ходу бросил: «Привет», — и умчался. Я еще только обдумывал ответ, а твой хвост уже исчез из виду. Хотел было сказать: «Что?» — да только ты бы меня не услышал.

— Видишь ли, я торопился.

— Я не узнал ничего нового и ничем не поделился с тобой, — продолжал брюзжать Иа. — Никакого обмена информацией не произошло. «Привет» и «Что?». Что из этого можно почерпнуть, особенно если хвост твоего собеседника исчезает до того, как ты успеваешь открыть пасть?

— Это твоя вина, Иа, — перешел в наступление Кролик. — Ты никогда не заходишь к нам в гости. Сидишь в своем углу и ждешь, когда кто-нибудь заглянет к тебе. Почему бы тебе иногда не заглянуть к кому-то из нас?

Иа помолчал, обдумывая слова Кролика.

— В этом что-то есть, Кролик, — наконец нарушил он затянувшуюся паузу. Мне надо больше двигаться. Приходить и уходить.

— Совершенно верно, Иа. Забегай к любому из нас, как только у тебя возникнет такое желание.

— Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет: «Ну надо же! Да это никак Иа!» — я всегда смогу и убежать.

Кролик оторвал одну лапку от земли.

— Ну, мне пора.

— Да свидания.

— Что? Да, конечно, до свидания. Если вдруг увидишь подходящий дом для Совы, дай нам знать.

— Я займусь этой проблемой, — пообещал Иа.

Кролик убежал.

* * *

Пух нашел Хрюку, и вот вдвоем они вновь зашагали к Столетнему Лесу.

— Хрюка, — застенчиво начал Пух после довольно-таки продолжительного молчания.

— Что, Пух?

— Помнишь, я говорил, что должен сочинить песню Ты Знаешь О Чем?

— Ты ее сочинил, Пух? — от волнения у Хрюки порозовел пятачок. — Да, я чувствую, что сочинил.

— Ты прав, Хрюка.

Тут уж у Хрюки порозовел не только пятачок, но вся мордочка до самых кончиков ушей.

— Правда, Пух? — от волнения у Хрюки даже сел голос. — О… о… о Том Самом… Ты и впрямь ее сочинил?

— Да, Хрюка.

Кончики ушей Хрюки внезапно полыхнули ярко-алым цветом, он попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова.

— В ней семь куплетов, — добавил Винни-Пух.

— Семь? — к Хрюке наконец-то вернулся дар речи. — Ты ведь нечасто сочиняешь бубнилки из семи куплетов, не так ли, Пух?

— Первый раз, — признался Пух. — Не думаю, чтобы кто-нибудь сочинял такие длинные и торжественные бубнилки.

— А Остальные уже слышали ее? — Хрюка наклонился, поднял палочку и тут же ее отбросил.

— Нет, — ответил Пух. — Я как раз собирался с тобой посоветоваться. Ты бы хотел, чтобы я пробубнил ее тебе прямо сейчас, или сначала найдем всех остальных и я пробубню ее при всех?

Думал Хрюка недолго.

— Мне бы хотелось, Пух, чтобы сейчас ты пробубнил ее мне, а потом еще раз всем остальным. И если Иа потом захочет ее услышать, я смогу сказать: «Да, Пух мне ее уже спел», — и притвориться, будто совсем и не слушаю.

Вот Пух и пробубнил ему свое сочинение, все семь куплетов, а Хрюка слушал, не произнося ни слова, просто стоял, сияя, как медный таз. Никогда раньше никто не складывал песен в его честь. Когда же Пух умолк, Хрюке очень хотелось попросить медвежонка повторить один куплет, но он постеснялся. А хотелось ему услышать последний куплет, начинавшийся словами «О, храбрый Хрюка, О, герой!». По его разумению, именно с таких слов следовало начинать куплет песни или строфу стихотворения.

— Неужели я действительно все это сделал? — наконец спросил он.

— Да, — без малейшего колебания подтвердил Пух, — в поэзии, в стихах, ты это сделал, потому что стихи это подтверждают. И теперь все узнают о твоих подвигах.

— Ой! — пискнул Хрюка. — Дело в том… думаю, я все-таки немного боялся. Во всяком случае, сначала. А бубнилке сказано: «О, храбрый Хрюка». Вот в чем дело.

— Если ты и боялся, то страха не выказывал, — ответил Пух. — А для Очень Маленького Зверька это высшее проявление храбрости.

Хрюка раздулся от счастья и гордости, и начал думать о том, какой же он ХРАБРЫЙ…

Когда Винни-Пух и Хрюка подошли к старому дому Совы, там уже собрались все, кроме Иа. Кристофер Робин говорил каждому, кто что должен делать, а потом Кролик повторял его указания — на случай, если кто-то чего-то не понял. Работа уже кипела. Они раздобыли веревку и на ней вытаскивали из старого дома Совы стулья, картины и все прочее, чтобы потом перенести эти вещи в новый дом. Кенга стояла внизу, увязывала вещи в узлы и изредка кричала Сове: «Тебе больше не нужно это старое, рваное посудное полотенце, не так ли»? или «Зачем тебе этот ковер, он же весь в дырах»? На что Сова с негодованием отвечала: «Разумеется, нужны. Мебель можно расставить так, что дыр видно не будет. И это не посудное полотенце, а моя шаль». Ру то скрывался в старом доме Совы, то поднимался на веревке, усевшись на очередной узел, чем очень нервировал Кенгу, потому что она постоянно теряла его из виду. В итоге она рассердилась на Сову и заявила, что у нее не дом, а Сущее Безобразие, везде грязь и сырость и нет ничего удивительного в том, что он в конце концов рухнул. Достаточно взглянуть на гроздь поганок, растущих на полу! Сова в удивлении обозрела пол, потому что понятия не имела о том, что в ее доме растут поганки, а потом ехидно рассмеялась и объяснила, что это не гроздь поганок, а губка для мытья, и в интересные, понимаешь, времена мы живем, если некоторые уже не могут отличить поганок от губки для мытья.

— Ничего себе губ… — начала Кенга, но тут в доме появился Крошка Ру и запищал: «Я хочу посмотреть на совиную губку для мытья! Ага, вот она! Ой, Сова! Сова, это не губка, а вонька! Ты знаешь, что такое вонька, Сова? Губка превращается в воньку…» — но тут Кенга остановила его, — Ру, дорогой! потому что негоже говорить подобным образом с тем, кто мог разобрать по буквам и правильно написать такое длинное и сложное слово, как ПОНЕДЕЛЬНИК.

И Кристофер Робин, и зверушки очень обрадовались появлению Винни-Пуха и Хрюки и прервали работу, чтобы отдохнуть и послушать новую песню Пуха. А потом, когда все наперебой хвалили Пуха, говоря, какую хорошую он сочинил песню, подал голос и Хрюка: «Неплохая вроде бы получилась песенка, верно»?

— А как насчет нового дома? — спросил Винни-Пух. — Сова, вы его уже нашли?

— Она нашла для него название, — ответил Кристофер Робин, покусывая травинку, — так что теперь осталось найти сам дом.

— Вот как я его назвала, — с важностью сказала Сова и продемонстрировала всем квадратный кусок доски с одним-единственным словом:

САВЯТНИК

Но в этот волнующий момент кто-то вышел из леса и натолкнулся на Сову. Доска упала на землю, и Ру и Хрюка тут же наклонились над ней.

— А, это ты, — сердито буркнула Сова.

— Привет, Иа! — воскликнул Кролик. — Наконец-то! Где же ты был?

Иа их словно и не услышал.

— Доброе утро, Кристофер Робин, — он отпихнул Крошку Ру и Хрюку и уселся на «САВЯТНИК». — Мы тут одни?

— Да, — с улыбкой ответил Кристофер Робин.

— Мне тут сказали… слухи доползли и до моего лесного захолустья, а живу я в таком медвежьем углу, который никому не нужен… что Кое-Кто ищет дом. Так я его нашел.

— Молодец, — энергично кивнул Кролик.

Иа неторопливо огляделся, вновь повернулся к Кристоферу Робину.

— У нас появилась компания, — громко прошептал он. — Но неважно. Мы их здесь оставим. Кристофер Робин, если ты пойдешь со мной, я покажу тебе этот дом.

Кристофер Робин кивнул, посмотрел на Винни-Пуха.

— Пошли, Пух.

— Пошли, Тигер! — воскликнул Крошка Ру.

— Нам тоже идти, Сова? — спросил Кролик.

— Одну минуту, — Сова подобрала с земли доску, с которой поднялся Иа.

Иа, однако, остановил их.

— Мы с Кристофером Робином отправляемся на Короткую Прогулку, но это же не Массовый Забег. Если он хочет взять с собой Пуха и Хрюка, я буду им только рад, но целая толпа нам совсем ни к чему. А то воздуха не хватит.

— Идите, идите, — не стал спорить с ним Кролик, который сразу смекнул, что ему представилась отличная возможность покомандовать. — А мы продолжим собирать вещи. Тигер, где веревка? В чем дело, Сова?

Сова, обнаружившая, что теперь ее новый адрес «МАЗНЯ», сурово посмотрела на Иа, но ничего не сказала, и ослик, с большей частью «САВЯТНИКА» на заду, последовал за своими друзьями.

Через какое-то время они подошли к найденному Иа дому, а за несколько минут до этого Хрюка уже начал толкать в бок Пуха, а Пух — Хрюку. При этом они говорили друг другу: «Это он!», «Да нет, не он», «Он, точно, он»!

А потом они все действительно вышли к дому.

— Вот! — гордо заявил Иа, остановив всех перед домом Хрюки. — И название есть, и все остальное!

— Ох! — выдохнул Кристофер Робин, не зная, смеяться ли ему или плакать.

— Очень даже подходящий дом для Совы. Как по-твоему, маленький Хрюка?

И тут Хрюка поступил очень благородно, возможно, даже не отдавая себе в том отчета, поскольку думал о той прекрасной бубнилке, что сочинил в его честь Винни-Пух.

— Да, это подходящий дом для Совы, — со всей серьезностью ответил он. — И я надеюсь, что она будет в нем счастлива, — и дважды сглотнул слюну, потому как сам был очень счастлив в своем домике.

— А что скажешь ты, Кристофер Робин? — озабоченно спросил Иа. Он все же почувствовал: что-то не так.

На этот вопрос Кристофер Робин мог ответить, лишь предварительно задав другой. И заговорил не сразу: искал нужные слова.

— Действительно, это очень хороший дом, Если б твой дом снесло ветром, Хрюка, тебе пришлось бы перебираться в другой дом, не так ли? Куда бы ты пошел, если б твой дом разрушился?

— Он бы пришел ко мне и стал жить у меня, — ответил Пух. — Правда, Хрюка?

Хрюка сжал лапу медвежонка.

— Спасибо тебе, Пух. С радостью.