Мистер Левински, знаменитый импресарио, вылез из-под автомобиля, выплюнул снег изо рта и от души выругался. Простым смертным не избежать поломки автомобиля. Даже у королей глохнут моторы. Но казалось странным, что среди пострадавших мог оказаться импресарио. Мистер Левински даже не сердился — случившееся просто потрясло его. Если уж импресарио пришлось зимним вечером прошагать две мили до ближайшего городка, естественно, возникал вопрос: а все ли в порядке в этом мире?

Но и у самой черной трагедии обязательно найдется светлая сторона. Жалкий вид мистера Левински, когда он прибыл в «Голову герцога», никем не узнанный и в перепачканной шубе, мог бы превратить скептика в самого заядлого пессимиста, и тем не менее Юстейс Мерроуби ни разу не вспомнил о том вечере без вздоха благодарности: именно там и тогда началась его карьера. История эта неоднократно упоминалась в прессе, чуть ли не в десятке еженедельников, в полудюжине утренних и в трех провинциальных газетах, и все-таки приятно пересказать ее вновь.

Последний поезд в Лондон уже ушел, и мистеру Левински пришлось остаться в «Голове герцога». Однако после плотного обеда настроение у него заметно улучшилось, и он позвал управляющего отелем.

— Так чем можно заняться в этой чертовой дыре? — зевнув, спросил он.

Управляющий мгновенно осознал, что имеет дело с особой благородной крови, и без промедления ответил, что в театре дают «Отелло». Его дочь, видевшая спектакль трижды, охарактеризовала игру актеров как бесподобную. И он уверен, что его сиятельство…

Мистер Левински отпустил управляющего и обдумал его предложение. Грядущий вечер требовалось чем-то занять, а выбирать он мог между «Отелло» и изучением местного телефонного справочника. Левински предпочел справочник. Но, к счастью для Юстейса Мерроуби, последний оказался трехлетней давности. Поэтому мистер Левински надел шубу и пошел смотреть «Отелло».

Как он и ожидал, поначалу пришлось поскучать, но где-то к середине третьего акта Левински начал просыпаться. Игра исполнителя главной роли странным образом задевала его за живое. Он заглянул в программку. «Отелло — мистер Юстейс Мерроуби». Левински задумчиво нахмурился. «Мерроуби, — повторил он про себя. — Не знаю я этого актера, но именно он мне и нужен». Он достал золотой карандашик, подаренный ему директором театра «Император», и поставил в программке птичку.

На следующее утро, когда он заканчивал завтрак, ему сообщили о прибытии мистера Мерроуби.

— А, доброе утро, — приветствовал его Левински. — Доброе утро. Я сейчас очень занят, — он тут же принялся листать страницы телефонного справочника, — но попытаюсь уделить вам минуту-другую. Что вам угодно?

— Вы попросили меня зайти к вам, — ответил Юстейс.

— Неужели? — Левински потер руки. — Я так занят, что забыл об этом. Ага, теперь вспомнил. Я видел, как вы вчера играли Отелло. Вы — тот человек, который мне нужен. В своем театре я ставлю «Уум Бааза», эпическую драму из жизни Южной Африки. Возможно, вы знаете.

— Я читал об этом в газетах, — ответил Юстейс. Во всех газетах, мог бы добавить он, каждый день в течение последних шести месяцев.

— Хорошо. Тогда вы, вероятно, слышали, что место действия одной из сцен — страусиная ферма. Я хочу, чтобы вы сыграли Томми.

— Одного из страусов? — спросил Юстейс.

— Я не стал бы предлагать роль страуса человеку, игравшему Отелло. Томми — слуга Кафира, работающий на ферме. Вы будете играть негра, как и сегодня, только ваш текст будет короче. Но в Лондоне вы пока и не можете рассчитывать на главные роли.

— Вы очень добры! — благодарно воскликнул Юстейс. — Я всегда мечтал попасть в Лондон. И начать в вашем театре! Это же один шанс из тысячи!

— Ладно, — кивнул мистер Левински. — С этим решено. — Взмахом руки он попрощался с Мерроуби и, придав лицу деловитое выражение, вновь взялся за справочник.

Вот так Юстейс Мерроуби попал в Лондон. Переезд в столицу — знаменательное событие в жизни молодого актера. Как и предупреждал мистер Левински, роль ему досталась поменьше, чем в «Отелло». Собственно, он произносил всего одну фразу: «Осторожно, мухи цеце», — предупреждая Кафира об опасности, когда тот слезал со страуса. Но ведь произносил он ее со сцены театра «Сент-Джордж»! Тут уж ему позавидовали многие менее удачливые актеры. А участие в сцене с настоящим страусом неизбежно привело к появлению его фотографии на страницах центральных газет.

Пусть это покажется странным, но в день премьеры Юстейс Мерроуби почти не волновался. Он знал наверняка, что справится с ролью. И, если бы страус не лягнул его в шею, как уже пытался на репетиции, спектакль стал бы триумфом Юстейса. Поэтому утренние газеты он разворачивал в прекрасном расположении духа.

И действительно, его появление на сцене критики встретили весьма благосклонно. Я приведу лишь несколько рецензий:

«На сцену выходил и Юстейс Мерроуби» — «Таймс».

«Мистер Юстейс Мерроуди сыграл Томми» — «Дейли телеграф».

«…мистер Иустес Мерроуби…» — «Дейли кроникл».

«Из-за недостатка места мы не имеем возможности упомянуть остальных актеров» — «Морнинг лидер».

«Наши замечания относятся к двум актерам, названным выше, и не имеют отношения к остальному составу» — «Спортсмен».

«Там, где хороши все, особые похвалы в чей-либо адрес вызовут лишь зависть» — «Дейли мейл».

«Актерский состав заслуживал лучшей пьесы» — «Дейли ньюс».

«…Томми…» — «Морнинг пост».

Читая газеты, Юстейс понял, что будущее его обеспечено. И действительно, «Эра», взявшая за правило не упускать из виду ни одного из актеров, написала: «Мистер Юстейс Мерроуби был на своем месте в роли Томми». В том же духе высказалась и «Сцена»: «Мистер Юстейс Мерроуби отлично сыграл Томми». Но даже и без этого он стал знаменитостью, чьей частной жизнью широкая публика интересуется куда больше, чем жизнью ученых, генералов и даже дипломатов.

У меня нет возможности проследить дальнейшую карьеру Юстейса Мерроуби. Возможно, она достигла расцвета, когда он стал членом «Гэррик-клуба». Во всяком случае, нет сомнений в том, что он был инициатором всех тонких шуток, которыми славился клуб. Именно он прицепил на спину одного из членов комитета, не пользующегося популярностью, лист бумаги со словами: «Дай мне пинка». А в другой раз выдернул стул из-под известного писателя, когда тот как раз хотел сесть. Об этом и сейчас со смехом вспоминают ветераны клуба.

Наконец, для более убедительного доказательства его известности напомним, что каждый из нас наверняка слышал эти имя и фамилию: Юстейс Мерроуби — пусть даже некоторые и думают, что это название соуса. Надо ли добавлять, что в Юстейса влюбилась добрая половина молодых женщин из Уэндсворт-Коммон и Уинчмор-Хилл. Что же это, если не успех?