Дознание назначено на три часа; следовательно, после трех Энтони уже не может рассчитывать на гостеприимный кров Рэд Хауза. К десяти часам его вещи были упакованы и приготовлены к отправке в "Георг". Билл, поднявшийся наверх после довольно продолжительного завтрака, при виде столь ранних сборов весьма удивился.
— К чему такая спешка? — поинтересовался он.
— Никакой спешки. Но зачем нам сюда возвращаться после дознания? Лучше тоже соберись поскорей, тогда все утро будет в нашем распоряжении.
— Идет. — Билл уже направился к двери, но на пороге обернулся. — Послушай, а мы предупредим Кейли, что собираемся поселиться в "Георге"?
— Но ты-то сам не собираешься поселиться в "Георге", по крайней мере официально. Ты собираешься вернуться в Лондон.
— Вот как?
— Конечно. Попроси Кейли, чтобы он распорядился отправить твой багаж в Стэнтон, и скажи, что после дознания немедленно отправляешься в Лондон. Соври ему что хочешь. Например, что тебе приспичило немедленно посетить епископа Лондонского. Конфирмация у тебя! Твой отъезд объяснит и мое переселение в "Георг".
— Так где же все-таки я проведу сегодняшнюю ночь?
— Официально, я думаю, в Фулемском дворце; неофициально, подозреваю, в моей постели, если только не найдется свободной комнаты в "Георге". Твой костюм для конфирмации — как-то пижаму, зубную щетку и прочее — я уже сложил в свою сумку. Что еще тебя интересует? Ничего? Тогда иди и собирайся. Встретимся в десять тридцать под расщепленным молнией дубом, или в холле, или еще где-нибудь. Я намерен сегодня разговаривать, болтать просто без умолку.
— Ладно, — согласился Билл и отправился к себе.
Часом позже, успев известить Кейли о своем предстоящем отъезде, они вместе вышли прогуляться в парк.
— Ну? — нетерпеливо сказал Билл, когда они удобно уселись под деревом, — рассказывай.
— Целый ряд блестящих идей пришел мне в голову, пока я сегодня утром принимал ванну, — начал Энтони. — Самая блестящая из них та, что мы полные идиоты и взялись за дело совсем не с того конца.
— Что ж, для начала неплохо.
— Конечно, весьма затруднительно быть сыщиком, когда ты ничего не смыслишь в уголовном розыске и никто не знает, что ты сыщик, и ты не имеешь права расспрашивать свидетелей, и нет ни сил, ни средств провести необходимые разыскания; короче, когда ты все делаешь непрофессионально и непродуманно.
— Для непрофессионалов, мне кажется, мы не так уж плохо начали, — обиделся Билл.
— Да, для непрофессионалов. Но если бы мы были профессионалами, мы бы, наверно, начали совсем с другого конца. С Роберта. Мы же все время думаем про Марка и Кейли. Давай теперь немного поразмыслим о Роберте.
— Но мы так мало о нем знаем.
— Давай хотя бы прикинем, что мы знаем. Прежде всего, нам до некоторой степени известно, что в семье он считался паршивой овцой — он из тех родственников, которых стараются не показывать друзьям и знакомым.
— Верно.
— Нам известно также, что он сообщил Марку о своем приезде весьма нелюбезным письмом, которое сейчас лежит у меня в кармане.
— Так.
— И кроме того, нам известна еще одна весьма любопытная вещь. Нам известно, что Марк всем вам объявил, что этот родственничек, эта паршивая овца к нему приезжает. Спрашивается, зачем он это сделал?
Билл на минуту задумался.
— Я полагаю, — медленно сказал он, — он понял, что мы так или иначе его увидим, и решил, что лучше уж сразу нас предупредить.
— Но так ли уж непременно вы должны были с ним увидеться? Ведь вы собирались ехать играть в гольф.
— Мы бы его увидели, если бы он остался на ночь.
— Что ж, верно. Одно обстоятельство мы выяснили. Марк считал, что Роберт останется ночевать. Или, скажем так: от считал, что вряд ли ему удастся быстро отделаться от Роберта.
Билл с ожиданием взглянул на своего приятеля.
— Продолжай, — сказал он. — Это уже интересно.
— Он еще кое-что знал заранее, — продолжал Энтони. — Он знал, что при встрече с вами Роберт наверняка проявит свой крутой нрав. Он не сказал вам, что вот, мол, приезжает братец из далеких колоний, провинциал, возможно, даже говорит с акцентом; ему пришлось вам сразу объяснить, ибо вы все равно об этом бы узнали, что Роберт — человек, мягко говоря, необычный.
— Что ж. Звучит убедительно.
— Хорошо, теперь скажи, не удивляет ли тебя, что Марк все это продумал и решил так быстро?
— Что ты имеешь в виду?
— Он получил письмо за завтраком. Прочел его. И как только прочел, тут же стал вам все это доверительно выкладывать. То есть, в течение одной секунды он продумал всю ситуацию и пришел к решению, вернее, сразу к двум решениям. Сперва он взвесил все возможности отделаться от Роберта, прежде чем вы вернетесь, и решил, что это не получится. Тогда он прикинул — будет ли Роберт вести себя в вашем обществе как обыкновенный воспитанный человек и решил, что это тоже маловероятно. И пришел к этим двум решениям мгновенно, пока читал письмо. Не слишком ли быстро?
— Ну и какое объяснение ты предлагаешь?
Прежде чем ответить, Энтони вновь набил свою трубку и закурил.
— Объяснение? Давай пока с объяснениями повременим и взглянем на братьев с другой стороны. На этот раз в связи с миссис Норбери.
— С миссис Норбери?
— Ну, да. Марк рассчитывал жениться на мисс Норбери. В таком случае, если Роберт действительно был позором семьи, Марку оставалось одно из двух: либо скрыть его от семьи невесты, либо, если скрыть не представилось возможным, рассказать обо всем самому, не дожидаясь, пока Норбери узнают это от других. И он рассказал. Но странно, что сделал он это накануне получения письма от Роберта. Роберт приехал и был убит позавчера — во вторник. Марк рассказал о нем миссис Норбери в понедельник. Как ты это объяснишь?
— Совпадение, — рассудил Билл после недолгих раздумий. — Он давно собирался им об этом рассказать, дело, как он считал, шло к помолвке и прежде чем решить все окончательно, он провел этот неприятный разговор. По случайности это произошло в понедельник. А во вторник он получил письмо от Роберта и порадовался — как вовремя он с этим разделался.
— Допустим, что гак, хотя для совпадения что-то уж больно удачно. Но есть еще кое-что весьма любопытное. Мне это пришло в голову только утром в ванной. Вдохновенное место, скажу я тебе. Марк рассказал миссис Норбери о Роберте в понедельник утром, направляясь в Мидлстон на машине.
— Ну и что?
— Ну и то.
— Извини, Энтони, я сегодня утром что-то плохо соображаю.
— На машине, Билл. А где ты остановишь машину на подъезде к Джелландз?
— Метрах в пятистах примерно.
— Вот именно. Теперь представь: по пути в Мидлстон, куда он едет но делу, Марк останавливает машину, тащится пешком по холму чуть ли не полкилометра, говорит: "Кстати, миссис Норбери, кажется, я вам еще не успел сообщить, что у меня есть братец по имени Роберт, человек весьма сомнительной репутации", — после чего плетется полкилометра обратно, садится в машину и катит в Мидлстон. Правдоподобно?
Билл задумчиво нахмурился.
— М-да. Но я все равно не пойму, к чему ты клонишь. Правдоподобно ли, нет ли, но ведь он именно так и поступил.
— Конечно. Единственное, что я хочу сказать, это что у него были веские причины, чтобы немедленно сообщить об этом миссис Норбери о брате. И причина, как я предполагаю, в том, что в тот день — утром в понедельник, а не во вторник — он уже знал, что Роберт собирается его навестить.
— Да… но…
— Это объясняет и другую загадку почему он столь мгновенно решил за завтраком сообщить вам о приезде Роберта. Это была вовсе не мгновенная сообразительность. Он знал еще в понедельник, что Роберт приезжает, и решил, что следует вас предупредить.
— Но как тогда объяснить письмо?
— Давай-ка на него взглянем.
Энтони вытащил письмо из кармана и разложил его между ними на траве.
"Марк, любящий брат приезжает завтра из Австралии тебя навестить. Предупреждаю тебя об этом, чтобы ты успел скрыть свое удивление, но надеюсь, не радость. Так что жди братца около трех часов пополудни".
— Обрати внимание, что дата отсутствует, — сказал Энтони. — Просто "завтра".
— Но он получил письмо во вторник.
— Ты уверен?
— Хорошо, он нам его во вторник прочел.
— Именно! Он вам его прочел.
Билл еще раз пробежал письмо, затем перевернул лист и посмотрел на обратную сторону. Но ничего примечательного не обнаружил.
— А почтовый штамп? — спросил он.
— К сожалению, у нас нет конверта.
— Так ты думаешь, он получил письмо в понедельник?
— Я склонен так думать, Билл. Во всяком случае, я думаю, почти уверен: в понедельник он уже знал, что брат приезжает.
— А что нам это дает?
— Ничего. Только усложняет дело. Во всем этом есть что-то жуткое. Ничего не понимаю. — Он немного помолчал, а затем добавил: — Интересно, даст ли нам что-нибудь дознание.
— А как насчет вчерашней ночи? Я сгораю от нетерпения услышать, что ты обо всем этом думаешь. Ты уже все разгадал?
— Вчерашняя ночь, — задумчиво протянул Энтони. — Вчерашняя ночь тоже требует объяснения.
Объяснение-то как раз Билл и надеялся услышать. Например, что Энтони искал в шкафу?
— Думаю, — медленно начал Энтони, — после вчерашней ночи нам следует отбросить гипотезу, что убит Марк; вернее, гипотезу, что Марка убил Кейли. Согласись, это довольно странно — прилагать столько усилий, чтобы спрятать одежду, если у тебя на руках труп. Гораздо важнее припрятать труп. Полагаю, нам следует признать, что одежда — это все, что Кейли мог спрятать.
— Но почему не оставить ее в подземном ходе?
— Там ненадежно. Про подземный ход знает мисс Норрис.
— Ну, хорошо, тогда в своей спальне, либо в спальне Марка. В конце концов, любой знает, какой у Марка гардероб — у него вполне могло быть и два коричневых костюма. Не исключаю, что так оно и есть.
— Может быть, но не думаю, чтобы это могло остановить Кейли. Коричневый костюм — таил в себе какой-то секрет, значит, его надо спрятать. Это только говорится так, что самый надежный тайник — это положить у всех на глазах, на самом-то деле редко кто решается на подобные эксперименты.
Билл, похоже, даже огорчился.
— В итоге мы вернулись к тому, с чего начали, — ворчливо заметил он. — Марк убил брата, Кейли помог ему сбежать через подземный ход, чтобы его подставить, либо, наоборот, чтобы выручить. И выгородил его, соврав насчет коричневого костюма.
Энтони весело ему улыбнулся.
— Вот незадача, Билл, — посочувствовал он. — Всего-навсего одно убийство. Мне очень жаль. Я, конечно, виноват, что…
— Заткнись, болван. Ты знаешь, я же не это имел в виду.
— Да, но ты так расстроился.
Билл немного помолчал, а потом, рассмеявшись, признался:
— Вчера все было так загадочно, — сказал он извиняющимся тоном, — и казалось, мы вот-вот подбираемся к разгадке, а сейчас…
— А сейчас?
— Сейчас все так заурядно.
Энтони расхохотался.
— Заурядно! — изумился он. — Заурядно! Черт побери! Это ж надо — заурядно! Да если б хоть что-то в этом деле было заурядного, за это можно было бы как-то уцепиться, но в том-то и штука что тут все загадочно.
Билл мигом просиял.
— Загадочно? Что именно?
— Да все. Взять к примеру одежду, которую мы вчера нашли. Коричневый костюм еще как-то можно объяснить, но с какой стати нижнее белье? Впрочем, ладно, с натяжкой можно объяснить и это — ты мне, допустим, скажешь, что Марк всегда переодевал исподнее, прежде чем поговорить с кем-нибудь из Австралии но в таком случае, почему, дорогой Уотсон, почему он не сменил воротничок?
— Воротничок? — изумленно переспросил Билл.
— Воротничок, Уотсон.
— Что-то я не пойму.
— Ты же уверяешь, что все так заурядно, — поддразнил его Энтони.
— Ладно, Тони, я погорячился. Объясни мне про воротничок.
— Хорошо. Сам посуди: вчера ночью воротничка в сумке не было. Рубашка, носки, галстук — все, кроме воротничка. Почему?
— Так это его ты искал в шкафу? — догадался Билл.
— Конечно. "Почему нет воротничка?" — спросил я себя. По каким-то соображениям Кейли счел необходимым спрятать всю одежду Марка; не только костюм, но все, что на нем было, то есть то, что на нем должно быть в момент убийства. Но воротничок не спрятал. Почему? Забыл? Вот я и посмотрел в шкафу. Воротничка там не было. Выходит, Кейли отложил его с какой-то целью. Если так, то с какой? И где тогда воротничок? Естественно, я задался вопросом: "Где же я недавно видел воротничок? Один воротничок — и больше ничего". И вспомнил — что я вспомнил, Билл?
Билл старательно наморщил лоб, потом покачал головой.
— Не спрашивай меня, Тони. Я так не могу — ах, ты черт! — он вскинул голову. — В корзине в комнате рядом с кабинетом!
— Вот именно.
— А это тот самый?
— Принадлежит ли он ко всему остальному? Не знаю. Но где ему еще быть? Но если это тот самый воротничок, то почему Кейли совершенно спокойно бросает его в корзину для грязного белья и предпринимает неимоверные усилия, чтобы спрятать все остальное? Почему?
Билл старательно кусал мундштук своей трубки, но так ничего умного и не придумал.
— Во всяком случае, — сказал Энтони, поднимаясь, — в одном я уверен. Марк уже в понедельник знал, что Роберт приезжает.