Энн

Мне давно пора спать. Лучше бы я спала! Бри сопит на верхней койке в блаженном неведении о том, что я услышала, когда ходила вниз попить воды.

Не следовало мне снимать трубку. А если сняла, не стоило подслушивать…

Теперь, наверное, я всю ночь не засну. Готова спорить, что мама тоже глаз не сомкнет. Возможно, в эту самую секунду она рыдает. И Кейд, может быть, тоже не спит, тихонько прислушивается к тому, как мама себя утешает.

Мне давно горько от сложившихся между родителями отношений, но сейчас я особенно огорчена. Мне кажется, они просто не понимают, как им повезло уже в том, что они просто влюбились друг в друга. Какое чудо — найти того, кого любишь и кто полюбит тебя в ответ!

Примечание для себя: если повезет и станешь взрослой, и встретишь мужчину своей мечты, и появятся у тебя прекрасные дети, не разрушай все глупыми ссорами по пустякам.

Мои родители настолько разозлили меня, что хочется кричать! Если бы Бри не спала, наверное, я бы заорала. Но если вспомнить, что эта маленькая змея пыталась флиртовать с Тэннером за моей спиной… Может быть, она заслуживает того, чтобы ее разбудили?

Слушая, как родители разговаривают друг с другом, я не перестаю думать о том, как раньше складывались у них отношения, давным-давно, когда они только познакомились. Считала ли мама папу симпатичным, как я считаю Тэннера? Чувствовала ли она, как по телу словно ток проходит, когда он ее обнимал? Вспоминала ли она о нем каждые тридцать секунд?

Надеюсь, что нет, потому что в противном случае это означает, что мои чувства к Тэннеру недостаточно сильны.

Кажется, я целую вечность лежу без сна, но наконец усталость берет свое. Глаза начинают слипаться, злость на родителей уступает место счастливым воспоминаниям сегодняшнего дня.

Я мысленно представляю, как мы с Тэннером в суши-баре выбираем прямо на конвейере разноцветные роллы. Потом прогуливаемся по городу. Он столько интересного знает об этом местечке! Слышу, как он объясняет, что Уильям Кларк и Сакагавея посетили этот пляж во время известной экспедиции Льюиса и Кларка. Что Кэннон Бич получил свое название после того, как в 1846 году здесь на берег выбросило старую пушку с американской военной шхуны, которая затонула, пытаясь пересечь отмель реки Колумбия. Потом я вспоминаю, как мы пошли посмотреть на то место, где выбросило пушку. И я мысленно хожу с ним из одного места в другое, вспоминаю, насколько приятно не чувствовать жалости к себе. Ни на секунду, пока я была с ним, я не задумалась о том, что ради спасения моей жизни умрет какой-то ребенок. Не гадала, сколько мне еще осталось. Эти несколько часов, проведенных с Тэннером, я была просто обычной девушкой — и это было чудесно!

Я продолжаю вспоминать и чувствую, что засыпаю. Последнее, что помню: молюсь, чтобы воспоминания продолжались и во сне, чтобы я без колебаний могла сказать, что Тэннер Рич — мужчина моей мечты…

Суббота пролетела, а папа так и не приехал. Настроение у мамы паршивое; бо́льшую часть времени она проводит за чтением бабушкиных дневников, которые и так занимали ее внимание почти всю неделю. Поскольку Бри уже знает, что в первую неделю в игре «Шаги навстречу» я победитель, ее напускная вежливость по отношению к нам с Кейдом немного поостыла, оставив ей больше времени для занятий живописью, но я точно знаю: как только начнется второй раунд, она будет тут как тут. Сестра воспринимает эту игру всерьез, если я не буду настороже — глядишь, она и выиграет.

Нет… Я этого не позволю. Если она думает, что может быть обворожительной, я буду еще милее!

Кейд же хочет целые дни проводить на пляже со своим металлоискателем. Он верит, что обязательно найдет сокровище и разбогатеет. Я постоянно напоминаю ему, что он уже нашел нечто более ценное, чем деньги, когда откопал письмо дедушки, адресованное бабушке, но он решительно настроен продолжать поиски. Честно признаться, я не против, потому что, пока он на пляже со своим прибором, я могу нежиться на солнышке и мечтать о Тэннере.

В воскресенье, перед обедом, мама зовет нас на кухню за стол, чтобы подбить результаты в наших блокнотах. Через несколько минут очки тщательно подсчитаны, и, когда все сказано и сделано, ничуть не удивительно, что я одержала безоговорочную победу. За это я получаю право на следующей неделе выбирать себе место в машине и большую жирную «1» рядом со своим именем в таблице «Победители за неделю», которую мама прикрепила на боку холодильника.

— А теперь переворачивайте страницу в своих блокнотах, — велит мама, — начинаем набирать очки за следующую неделю. У всех чистый лист — табула раса, любой может выиграть.

— На самом деле, — замечает Бри, — выиграю я. На этот раз я не проиграю.

— Посмотрим, — обещает Кейд.

Я с улыбкой киваю:

— Да, посмотрим.

Как только мама официально объявляет «Старт!», вторая неделя игры «Шаги навстречу» начинается точно так же, как и первая: Бри с Кейдом тут же выдают столько фальшивых комплиментов, сколько могут придумать. Большей частью они адресуют их мне, но и друг о друге тоже не забывают — только теперь они научились благодарить за комплименты, чтобы добавить себе еще очков за вежливость, — ведь именно таким образом я выиграла на прошлой неделе.

Через пять минут я объявляю перерыв:

— Секундочку внимания. Бри, какой у тебя сейчас счет?

Сестра пересчитывает пометки в блокноте и отвечает:

— Восемнадцать.

— А у тебя, Кейд?

Он следует примеру сестры и горделиво говорит:

— Двадцать два.

— А у меня шестнадцать.

— Значит, ты проигрываешь, — делает вывод Бри с немалым удовлетворением.

— Неужели? Я еще даже не начинала играть, а у меня всего на два очка меньше.

Она склоняет голову на бок.

— К чему ты все ведешь?

— Что пока игра не работает. Когда мы только сыплем фальшивыми комплиментами, чтобы засчитать себе очко, а другой засчитывает себе очко за то, что сказал «спасибо», — это все ерунда. Никто не движется вперед. Правда, никто.

Мама внимательно прислушивается к разговору. Шагает вперед, кладет руку мне на плечо.

— Энн точно подметила. Понимаю, что говорить друг другу приятные слова — отличная привычка, но, если при этом ваша единственная цель — набрать побыстрее очки, не утрачивается ли смысл самого комплимента?

Бри пожимает плечами:

— Ты сама придумала эту игру, не мы.

— Строго говоря, ее придумала бабушка, — поправляет мама Бри. — Но ее цель заключалась в том, чтобы побудить их с дедушкой быть по-настоящему добрее друг к другу, а не только быть добрым на словах ради победы.

Кейд хмурится:

— Только не говори мне, что хочешь опять изменить правила.

— Нет, — смеется мама. — Но я могу дать совет? Чем просто говорить приятное, может быть, разумнее попытаться что-то сделать, чтобы по-настоящему порадовать своих сестер. Как сказала Энн, если все будет продолжаться, как сейчас, — никто не выиграет. Может быть, вам стоит быть хитрее в своих добрых делах — я точно знаю, что всем известно, как можно схитрить. Сделайте что-то для брата или сестры, пока они не видят или когда меньше всего ожидают, чтобы получить дополнительные очки, о которых они и знать не будут. Я не говорю, что вы должны поступать только так. Я имею в виду… Просто подумайте об этом.

Кейд кажется встревоженным.

— Но если мы будем делать это в тайне, как остальные узнают, что мы на самом деле заслужили все те очки, которые засчитали себе? Например, Бри запишет себе незаслуженно очки, и никто не сможет доказать обратное, значит, она схитрит и выиграет.

— Я не шулер! — восклицает Бри. — Мне не нужно мухлевать, чтобы тебя обыграть.

— Никто не говорит, что ты шулер, — вступается мама. — Львиная доля доброты и любви — это доверие. Если хотите, чтобы сработало, вам придется поверить, что все играют честно. И помните: если вы будете думать об окружающих вас людях, дополнительные очки станут тому подтверждением.

— И все равно сто долларов будут моими, — бормочу я.

Мама бросает на меня взгляд.

— Попробуйте, ребята. Узнайте, что же на самом деле сделает счастливыми ваших близких. Это не значит, что не нужно говорить приятные вещи, но случайные комплименты не должны стать мерилом вашей доброты, особенно если вы говорите их неискренне. Проявите сообразительность. Повеселитесь. Тогда это и станет настоящей игрой. Или же именно тогда игра станет настоящей. — Она молча переводит взгляд на каждого из нас. — Знаете что? Я хотела бы обратиться к вам с просьбой. Когда в конце недели сюда приедет ваш отец, будьте, пожалуйста, предельно изобретательны. Не стоит скрывать того, что вы любезны друг с другом и делаете добрые дела, только не показывайте ему свои блокноты. Пусть это будет частью игры, хорошо? Продолжайте быть приветливыми, только не говорите ему, что это игра. Хочу, чтобы это стало для него сюрпризом.

— Зачем? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами:

— Если он слишком рано узнает об этом, мне не удастся убедить его сыграть с нами. — Мама опять умолкает, вне всякого сомнения, вспоминая свой телефонный разговор с отцом в пятницу вечером. — А мне действительно необходимо, чтобы он начал в нее играть.

За ночь мамин совет быть не такими откровенными в проявлении доброты явно дал свои ростки, потому что в понедельник утром, когда после душа я возвращаюсь в комнату, обнаруживаю, что моя кровать идеально застелена, а на подушке лежит шоколадка! Затем, когда я стала выбирать, что надеть, увидела, что все мои вещи в ящиках аккуратно сложены!

Чтобы заработать и себе очко, я тут же несусь в кладовую и хватаю с пола грязное белье Бри, тащу его вниз и бросаю в стирку.

Когда достаю блокнот, чтобы записать очки, решаю, что мой поступок заслуживает не меньше трех очков: одно за то, что подняла белье, второе — что отнесла его вниз, третье — что бросила в стиральную машину.

Чуть позже тем же утром я замечаю, как Кейд тайком пробирается с чердака, что-то пряча у себя за спиной.

— Ага! Что ты задумал?

— Ничего, — отвечает он с виноватым лицом. — Не твое дело.

— Тогда почему ты что-то прячешь за спиной?

— Ничего я не прячу.

Он пятится вдоль стены, чтобы я не смогла увидеть, что же он прячет. Как только протискивается мимо меня, пулей несется вниз по лестнице и исчезает из поля зрения.

Через час, когда я возвращаюсь к себе в комнату, вижу на своей кровати маленькую старую фотографию прадедушки с малышом на руках. А еще записку, написанную корявым подчерком Кейда: «Я нашел это на чердаке. Решил, что тебе понравится».

На обороте фото синими чернилами надпись: «Энн с дедом Элом, 1996 год».

Три года спустя он умер, всего за пару месяцев до рождения Бри.

Несмотря на то что всем весело сновать по дому и тайно зарабатывать очки за доброту, я меньше всего думаю о том, как выиграть в этой игре, когда в три часа раздается звонок в дверь. Знаю, что улыбаюсь до ушей, когда открываю дверь, но мне наплевать на это.

Тэннер тоже улыбается:

— Привет, сегодня у тебя найдется время для меня?

— Шутишь? Я ждала все выходные. — Я не хочу быть настолько откровенной, но не могу сдержаться.

Он заходит в дом, приветствует всех и спрашивает, не хочу ли я прогуляться по пляжу.

Направляясь к задней двери, мы проходим мимо Бри, и я отлично вижу, что она безумно ревнует, — это не может не тревожить, потому что для него она все же слишком юна. Почему она просто не может позволить мне наслаждаться настоящим и не совать свой нос в мои отношения? Придет и ее время. А мое? Это, может быть, мой единственный шанс на настоящие отношения с симпатичным парнем!

Пока мы гуляем, Тэннер рассказывает еще массу интересных историй о Кэннон Бич. Например, я всегда знала, что гигантская скала вон там называется Хейстек Рок (Стог сена). Но я понятия не имела, что острые скалы поменьше возле южного подножия называются Нидлс (Иглы). Как иголки в стоге сена.

В какой-то момент Тэннер хочет пробежаться по мокрому песку. Я знаю, что мне бегать не следует… но все равно бегу.

Господи, я совсем потеряла форму! Когда мы бежим, я чувствую, как резко кольнуло у меня в груди после тридцатисекундной пробежки, поэтому говорю, что лучше пройдусь. Я уверена на сто процентов, что он заметил, как я поморщилась, потому спрашивает, все ли в порядке. Я обманываю, что все хорошо.

По крайней мере, теперь я знаю пределы своих возможностей. Проводить время с Тэннером? Хорошо. Бегать? Плохо.

Тэннер приходит и во вторник, но на этот раз моросит дождь, поэтому мы остаемся дома и играем в игры. Маме это нравится намного больше, потому что мы у нее на виду. Кейду тоже нравится, что Тэннер с нами, а Бри продолжает ревновать.

Боже мой! Неужели она полагает, что он тут же безумно в нее влюбится? Кто знает, что творится в голове у этой девчонки?

В среду Тэннер хочет покататься на велосипедах, но я отвечаю, что не очень люблю велосипеды. На самом деле я люблю кататься на велосипеде, но это единственная отговорка, которая приходит мне в голову. Ложь во благо, потому что вместо катания на велосипедах он приглашает меня покататься на пляже на лошадях!

Мама говорит, что для меня это слишком рискованно, но когда мне выпадет еще один шанс? Кроме того, мне ничего делать не придется — только сидеть в седле и держать вожжи.

Самый приятный момент — когда Тэннер помогает мне взобраться на лошадь. Хотя его руки задержались на моей талии всего на секунды, в животе у меня запорхали бабочки. Приятные бабочки, не те, что кусают.

Когда в пятницу приходит Тэннер, мне хочется еще раз прогуляться по пляжу.

— Отлично, — говорит мама, — но должна тебя предупредить: я могу послать Кейда с Бри приглядывать за тобой, поэтому веди себя хорошо.

Разумеется, я замечаю этих двоих, крадущихся за нами метрах в пятидесяти позади. Тэннер тоже их замечает.

— Плохо, что они здесь, — холодно говорит он.

— Почему?

— Не знаю… я просто подумал… может быть, если ты не против, мы могли бы взяться за руки. Но они, скорее всего, расскажут твоей маме.

— Они ей обязательно расскажут, — отвечаю я, чувствуя, как пылают щеки. Поспешно еще раз оглядываюсь через плечо. Бри следит за нами, как ястреб. Отлично. Я тяжело сглатываю и продолжаю: — Но мне все равно, что они скажут.

— Правда?

— Правда.

Опять бабочки в животе, когда он берет меня за руку!

Когда я оглядываюсь через плечо, Кейд тыкает в нас пальцем. Однако Бри вне себя. Она тут же разворачивается и убегает прочь.

Когда мы возвращаемся домой, мама, подбоченившись, стоит на террасе. Я думала, что Тэннер попытается отпустить мою руку перед мамой, но он продолжает ее крепко держать.

Первое, что произносит мама:

— Ого… похоже, пора беспокоиться. — Я ожидаю, что она разозлится, но, кажется, в ней идет внутренняя борьба. С одной стороны, она рада за меня, с другой — невероятно обеспокоена моим здоровьем. Потом она добавляет: — Может быть, пригласим Тэннера в воскресенье на обед, посмотрим, что обо всем этом скажет твой отец.

В течение ближайшего часа должен приехать папа, поэтому после ухода Тэннера мы начинаем готовиться к его приезду. Мы целых две недели его не видели, и мама, похоже, немного нервничает.

Неужели любовь со временем заставляет нервничать? А двадцать лет назад мама ощущала бабочек в животе, когда папа держал ее за руку? Смеялись ли они и общались так, как будто знают друг друга целую вечность? Даже несмотря на то, что недавно познакомились? И что потом? Они поцеловались, поженились, родились дети, и вдруг они забыли, как любить друг друга? Забыли то, что испытывали, когда все только-только начиналось?

Такого я не хочу. Если я проживу достаточно долго и выйду замуж, буду горячо любить своего мужа каждый божий день. Может быть, мне придется воспользоваться чужим сердцем, но я буду любить от всей души…