Братья по крови

Милош Леонид

Это конец. Он это понял. И последняя его мысль лихорадочно метнулась к цыганке, про которую он уже совсем забыл и которая неожиданно выплыла в памяти со своим предсказанием — «вы умрете в один день». Метнулась лишь на миг и снова вернулась к Маше с Сергеем. «Простите меня!..»

***

Могила смотрелась траурно и величественно. Мужчина взглянул на три молодых, улыбающихся ему с фотографии на памятнике лица — в центре девушка, обнимающая двух парней. Все трое радостные, участливые… Он глубоко вздохнул, попрощался со всеми тремя и медленно побрел обратно к машине.

Ссылки

Казино «Алкатель» находилось в самом центре города на небольшой и не очень шумной улочке. Ровно в шесть часов вечера к казино подъехали три иномарки, сверкающие зеркальной чернотой, — большие, устрашающие и мрачные. Из машины, не торопясь, вышло человек десять здоровых молодых ребят, которые уверенно направились к входу в казино. Про таких парней рядовой обыватель говорит — крутые.

Возглавлял эту мрачную процессию крупный мужчина средних лет в легком сером пальто из кашемира, в белой рубашке с черным галстуком. У самого входа он обернулся к одному из своих спутников:

— Гриша, блокируй вход, и вместе с Костоломом быстро наводите порядок. А я буду говорить с этой сукой.

Гриша молча кивнул и сделал знак Костолому — держись ближе.

— Вы в казино? — остановили процессию у входа двое охранников, одетые в лягушачью форму. У одного из них в кармане виднелась рация, у второго на поясе кобура и короткая резиновая дубинка.

— Да, братишка, покатать пришли, — беззаботно ответил мужчина в кашемировом пальто, уверенно проходя внутрь здания.

Охранники попытались остановить гостей, внешний вид которых внушал явное недоверие, но не успели. Все произошло так стремительно и быстро, что они ничего и не поняли. Гриша с Костоломом метнулись в их сторону, несколько коротких ударов, — и оба охранника лежат без сознания на мраморном полу холла. Случайные посетители с удивлением смотрят на происходящее, а одна из дам даже нервно вскрикнула.

— Все в порядке, господа, не беспокойтесь, просто смена караула, — усмехнулся мужчина в кашемировом пальто и, минуя гардероб, быстро стал подниматься на второй этаж.

У входа в казино остались двое парней в кожанках, словно чекисты двадцатых, только на современный манер; остальные последовали за кашемировым пальто.

В игорном зале народу было не так много. Основная масса посетителей собралась в баре, откуда доносилась плавная приглушенная музыка.

На вошедших почти никто не обратил внимания, только здоровый детина в темном костюме с бабочкой профессиональным взглядом сфотографировал незнакомцев и сразу почувствовал неладное. Он поспешил навстречу кашемировому пальто, но неожиданно перед ним вырос Костолом, и в следующую секунду детина с бабочкой бесшумно опустился на пол, согнувшись пополам и судорожно схватившись за живот. Чьи-то крепкие руки с ходу подхватили обмякшее тело здоровяка и, затащив в туалет, захлопнули за ним дверь. А вот и кабинет директора.

— Здравствуйте, — улыбаясь во весь рот, полный золотых зубов, произнес кашемировый человек, резко открыв дверь директорского кабинета.

Директор сначала удивленно, а в следующую секунду уже с испугом посмотрел на вошедших.

— Зд-д-дравствуйте, — заикаясь, начал выдавливать из себя директор, но незнакомец перебил его.

— Ну что, давай познакомимся, Ефим Аронович! — Незнакомец без приглашения по-хозяйски растянулся в мягком плюшевом кресле напротив директорского стола. Меня Семеном Николаевичем зовут, а это мои люди, не обращай на них внимания.

Директор ошарашенно смотрел на мрачные лица не знакомцев, уже догадываясь о содержании предстоящей беседы. Наверняка это люди Креста, который являлся со учредителем нескольких казино города и в то же время предоставлял им «крышу». Но в последнее время другим соучредителям, не менее крутым чем Крест, очень не нравилось это деловое партнерство. Они постепенно стали открывать новые казино — более дорогостоящие и красивые, уже без участия Креста, и «крыша» там была тоже другой Ефим Аронович все это прекрасно знал, потому что сразу же принял сторону тех, кто ему казался более сильным и кто больше платил. А платили ему больше именно конкуренты Креста.

Ефим Аронович, казалось, целую вечность нащупывал под своим массивным дубовым столом кнопку вызова охраны, и вот наконец дрожащий палец уперся в нее.

— Итак, Ефим Аронович, я должен вам сделать официальное заявление, — продолжал Семен Николаевич откровенно издевательским тоном. — Диспозиция такова, что вы нас просто кинули. Взяли и кинули, как лохов каких-то. Ну, нельзя же так в самом деле, Ефим Аронович!

— Кого это вас? — глухо спросил директор и почувствовал, как его лысина взмокла.

Человек в пальто хмуро сдвинул брови и многозначительно посмотрел на бледное лицо собеседника. Специально выдержав паузу для эффекта, он произнес:

— Ну-у, Ефим Аронович, вы же взрослый и умный человек. Я от Ивана Никитича, которого все в городе называют Крест. Иван Никитич поручил мне…

Договорить он не успел, за дверью послышалась какая-то возня.

— Гриша! — коротко бросил Семен Николаевич, кивнув в сторону двери. — Разберись!

Гриша и Костолом торопливо встали и прямо в дверях столкнулись нос к носу с четырьмя крепкими ребятами в темных костюмах. Двое налетчиков Семена Николаевича, охранявшие вход в директорские апартаменты, беспомощно лежали на полу. С ними справились очень быстро. Гриша с резким гортанным воплем сделал шаг вперед и одновременно выкинул в горло противнику сжатый кулак. Ноги охранника подкосились. Костолом, умело блокируя удары, уже крушил остальных. Наконец сопротивление было подавлено. Всех четверых стражей казино запихали в кабинет Ефима Ароновича.

— Итак, продолжим, — повернулся Семен Николаевич к насмерть перепуганному директору. — Вы за нашей спиной открываете новые фирмы, пользуетесь нашими связями, а значит, и нашими деньгами. Ведь связи — это деньги, не так ли, Ефим Аронович? Нехорошо, очень нехорошо. Скорешились с нашими конкурентами, получаете от них деньги на организацию новых казино, а нам ни слова.

— С чего это вы взяли? — с трудом выдавил из себя Ефим Аронович.

Предчувствие беды уже не отпускало его, холодные щупальца страха медленно подбирались к горлу.

Семен Николаевич молчал, а его милая змеиная улыбочка наводила еще больший ужас. Неужели где-то получился прокол? Ведь он, Ефим Аронович, умный и дальновидный человек, все предусмотрел. Он не пацан зеленый, а старый хитрый еврей. Нет у них против него фактов, на понт берут, молокососы!

Ефим Аронович постарался взять себя в руки.

— Простите, э…

— Семен Николаевич, — подсказал незнакомец.

— Да, Семен Николаевич, я что-то не очень вас понимаю. Вы врываетесь в мой кабинет, бьете моих людей. Ведь я же исправно плачу Кресту… э-э… то есть, простите, Ивану Никитичу, его долю, тридцать процентов прибыли, и за «крышу» — двадцать пять тысяч долларов, с пяти казино по пять тысяч. Я ничего не понимаю.

Семен Николаевич с той же вежливой и по-прежнему ехидной улыбочкой щелкнул пальцами и, не поворачивая головы, обратился к кому-то из своих:

— Витек, прокрути машинку для нашего уважаемого Ефим Ароныча.

Один из парней молча достал из кармана миниатюрный диктофон, щелкнул клавишей. В следующее мгновение Ефим Аронович узнал свой голос.

«— Алло, Коля, это я, Ефим.

— Привет, старина, ну, как у тебя?

— Все готово. «Черный кот» и «Игрок» уже можно запускать.

— Молодец.

— Деньги когда я могу получить?

— Не беспокойся, Ефим, ты нас знаешь, мы не подведем. Свои сто штук баксов получишь завтра, на даче у Михал Иваныча. Ну, и твоя доля пятнадцать процентов в каждом заведении неприкосновенна.

— Хорошо. И насчет Креста не забудьте, а то сами знаете. От этого кровососа спасения нет.

— Не волнуйся, еще пару казино откроем и твою сеть будем прикрывать. Ты их грамотно разоришь, а вместе с ними и Креста на дно пустишь. Он от тебя сам отвяжется…».

Потом из динамика зазвучала другая кассета. Другой разговор, но на ту же тему.

Ефим Аронович, замерев, слушал. Его тело сковал липкий страх, сердце больно давило и все глубже опускалось в какой-то мешочек, который вот-вот должен лопнуть. Неужели эти сволочи прослушивали даже его сотовый телефон и машину? С рабочего и домашнего он никогда ни о чем таком не говорил, только официоз и пустая болтовня с приятелями. Догадывался, с кем дело имеет. Но вот по сотовому он говорил обо всем. Но ведь они даже и номера телефона его не знали. Второй, «конспиративный», сотовый он зарегистрировал совсем на чужое имя. Как же это так получается?! Кошмар! Ужас! Что же сейчас будет? Бить будут или сразу?..

— Итак, Ефим Аронович, — продолжал Семен Николаевич, — слушать всю эту дребедень нам сейчас некогда, оставляю все эти пленки вам на память. А у нас к вам в связи с вышеизложенным есть деловое предложение. Первое — вы должны заплатить штраф в двести тысяч долларов; второе — передать нам свою долю в пятнадцать процентов с казино «Черный кот» и «Игрок»; третье — увеличить нашу долю в пяти казино до пятидесяти процентов и повысить оплату за охрану — до сорока тысяч баксов в месяц за все объекты. Это предложение Ивана Никитича, — он снова выдержал паузу для эффекта, и уже очень жестко, с угрозой в голосе добавил: — И не забудьте, вы его человек, на его деньги поднимались, а за такие подставы у нас обычно по головке не гладят. Ну как, устраивает наш вариант?

Ефим Аронович был раздавлен. Его толстое брюшко подобралось, руки судорожно вцепились в край стола. В голове творилась полная сумятица. Сейчас он понимал лишь одно: у него забирают все. Все, что он заработал с таким трудом за последние десять лет каторжного труда. Все деньги, все доли. Оставят только почетное кресло президента акционерной фирмы «Игрок». И другого выхода у него нет. Или деревянный ящик и море цветов, или продолжать и дальше тянуть лямку, но только уже за бесплатно… А ведь его заверяли, обещали. Его задача была открыть два новых казино, которые смогли бы затмить все остальные, дать прибыль, и тем самым доказать, что он, Ефим Аронович, стоящий партнер. Возьмите его в долю и избавьте от Креста. И ему это было твердо обещано.

Ефим Аронович сидел и лихорадочно думал. С одной стороны, с Крестом шутки плохи. Но с другой, те люди, которым сейчас верой и правдой служит Ефим Аронович, сильнее Креста, а значит, как во все времена, у них и прав больше. Они смогут отодвинуть Креста в сторону и забрать весь игорный бизнес в свои руки. Кто такой Крест — вчерашняя дворовая шпана, уголовник! А его конкуренты по игорному бизнесу — бывшая партноменклатура с мощными связями во властных структурах города и сильной финансовой поддержкой за рубежом. Ни один серьезный человек с Крестом дела иметь не будет, тем более западные компании. Это только он, Ефим Аронович, старый дурак, связался в свое время. Угораздило же…

— Что-то пауза у нас затянулась, — вывел его из задумчивости Семен Николаевич, его губы снова растянулись в змеиной улыбочке, рот засверкал золотом. — Если вариант Ивана Никитича вас не устраивает, готовы выслушать встречные предложения.

Голова Семена Николаевича почти такая же лысая, как и у Ефима Ароновича, только он гораздо моложе, сильнее и злее. И кличка у него — Горчичник. Так Семена прозвали за то, что «лечить» клиентов умеет. После такого «лечилова» очень жжет, как после горчичника. Рожа у Семена и правда страшная, вон, два дня, наверное, специально не брился, чтоб позлее выглядеть, но говорит культурно — умеет вести переговоры, дипломат хренов. Хотя в прошлом тоже, наверняка, урка. И до чего же наглый, так и прет буром! А какие могут быть другие предложения у Ефима Ароновича? Никаких! Тупик. И этот наглый, лысый, молодой и крутой прекрасно знает, что поймал старого еврея, прищучил. Остается только впрячь его хорошенько да поехать, посвистывая в воздухе плеткой и по бокам охаживая, чтоб бежал пошустрее. А когда шестой десяток на носу, резвость-то не та, так и мотор запороть можно.

— Я… э-э… сейчас не готов, — промямлил Ефим Аронович. — Я уважаю Ивана Никитича и не собираюсь с ним рвать деловых отношений.

— Это мы уже поняли, — жестко заметил собеседник в кашемировом пальто.

— Но понимаете, как бы это точнее выразиться, я не имею пятнадцати процентов в тех казино, они принадлежат другим людям, и я готов организовать встречу с ними Ивану Никитичу.

— Встретимся, не беспокойся.

Снова Семен Николаевич перешел на «ты».

— И ста тысяч я не получал, — продолжал мямлить Ефим Аронович, — меня обманули, я хотел сказать обо всем Ивану Никитичу, но мне было стыдно. Я понимаю, что поступил… э-э… не совсем хорошо. Но я остался у разбитого корыта, эти мерзавцы меня обманули, вы просто не все знаете.

— Что-то я плохо вас понимаю, Ефим Аронович, вы не хотите принять наше предложение?

— Ну почему же, почему… Просто у меня нету… сейчас… э-э, как бы это сказать…

— Ты! Сука жирная! — вдруг взорвался Семен, и его и без того грубое лицо перекосила злая гримаса. — Тащи сюда своего главбуха, я из него душу сейчас выну, и готовь бабки, понял?!

Ефима Ароновича затрясло. С ним уже давно никто так не разговаривал — с тех самых пор, когда весь город узнал, что он теперь работает с Крестом. А ссориться с Крестом не у каждого появлялось желание.

Через минуту люди Семена Николаевича приволокли за шиворот главбуха АО «Игрок». Тот тоже был в возрасте, далеко за пятьдесят, тоже еврей, и такое бесцеремонное обращение незнакомцев шокировало его. Он непонимающе смотрел на своего генерального директора и попытался возмутиться, но слабо, так как тоже испытывал страх перед этими молодчиками.

— Ефим Аронович, что это за люди, что это значит?!

— Заткнись, бля! — грубо осадил главбуха Семен. — Давай, потроши всю кассу, бабки готовь!

— Но…

Договорить главбух не успел, Гриша резко ударил его в челюсть; тот беспомощно повалился прямо под широкий директорский стол.

— Но зачем же так! — тихо и испуганно пробормотал Ефим Аронович. — Не надо его бить, прошу вас… Я подумаю… Мы договоримся… Я уверен… А так, ведь это грабеж!..

— Да, Ароныч, это обычный гоп-стоп, — невозмутимо усмехнулся главарь рэкетиров. — Мы будем с тобой так же поступать, как и ты с нами! Ты нас паришь, а мы по-простому, по-нашенскому. А то непонятуха какая-то!

— Не надо, прошу вас!

— Я жду.

— Но я хочу лично переговорить с Иваном Никитичем.

— Он сейчас очень занят, и ты очень мелкий клерк, чтобы лично с ним базарить, — Гриша пнул ошалело глядящего на все происходящее главбуха. Тот от неожиданного удара дернулся, судорожно схватился обеими руками за пах. — Давай, падла, иди готовь бабки. Не ясно сказано, что ли?! И все выгребай, понятно?!

Двое ребят Семена быстро вытолкали главбуха в коридор.

Ефим Аронович, ошарашенный, смотрел на происходящее и не верил своим глазам. В такое было трудно поверить. Это же казино Михаила Ивановича! И вот так — внагляк забрать из него деньги, — это же война! Да у этих парней, что, совсем башка не варит?! Ведь не отморозки какие-то дешевые, а люди самого Креста. А дураков тот не держит.

— Мы тут у тебя будем теперь частенько хулиганить, — как бы между прочим сказал Семен Николаевич. — Чтобы умишка набрался.

Боевики Семена уже вовсю разошлись в зале казино. Съездили по зубам одному из крупье, оттолкнули в сторону нескольких посетителей, играючи схватили за задницу одну из дам. Народ поспешил к выходу, тягаться силами с этими крепышами никто не решался. И вообще, такое солидное казино отгрохали, а порядок навести не могут! Бардак, а не казино! Чтоб они сюда еще хоть одной ногой — да ни в жизнь!

Нескольких работников казино боевики вытолкали на улицу, по пути били окна, двери, мебель. Кто-то из посетителей попытался защищаться, неуклюже пнул одного из парней.

— Я вам покажу, — орал взбешенный посетитель, — я своих пацанов пришлю! Давай забьем «стрелку»! Ты, суча… — договорить он не успел. Ударом в челюсть рэкетир опрокинул его, затем выпихнул на улицу и стал добивать ногами. Тело бедняги катилось по тротуару прямо к проезжей части. Но крепыш не останавливался; как заведенный продолжая молотить свою жертву ногами, он выкатил того на дорогу.

Белые «Жигули» шестой модели резко взвизгнули тормозами — чуть не наехали на дерущихся. Боевик не обращал на остановившиеся «Жигули» никакого внимания, пусть стоит и ждет, пока он как следует не отделает этого идиота.

— Эй, приятель, может, освободишь дорогу? — раздался из машины недовольный мужской голос.

— Засохни, козел! — огрызнулся парень, даже не глядя в сторону незнакомца.

Из «шестерки» молча вышел мужчина. Крепкий, среднего роста, лет сорока пяти, не меньше, на подбородке еле заметный маленький косой шрам. Ему одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь происходит. У входа в казино шла потасовка, кто-то что-то не поделил. Мужчина неторопливо приблизился к парню, тот только сейчас посмотрел на него. Парень хотел обматерить мужика, открыл было уже рот, но слова застряли в горле — перед глазами что-то мелькнуло, и послышался хруст сломанного предплечья.

Парень с диким стоном рухнул на тротуар. Мужчина наклонился к нему и нанес еще один удар. Парень затих. Двое боевиков, которые разгоняли посетителей у входа, все это видели. Они мгновенно подскочили к незнакомцу:

— Эй, фраерок!

Один из парней тут же принял боевую стойку каратиста и нанес незнакомцу удар ногой. Но нога пролетела мимо, зато горло парня наткнулось на такой мощный удар, словно его огрели толстым железным прутом. Лицо незнакомца по-прежнему не выражало никаких эмоций — холодное спокойствие и невозмутимость. Молниеносное и короткое движение ногой с выпадом прямо в коленную чашечку второго парня, очень неприятный хруст ломаемых костей, и парень, с выпученными от мучительной боли глазами и с вывернутой в обратную сторону ногой, завалился на бок. Заорать он Даже не успел, сознание покинуло его от болевого шока.

— Степаныч, поехали, мы опаздываем, — крикнул из белой машины водитель.

— Успеем.

Степаныч помог валяющемуся на середине дороги мужчине подняться, отвел в сторону, усадил на тротуаре. Сам быстро вернулся к машине. И уже хотел сесть, как со стороны казино его кто-то окрикнул:

— Подожди, мужик, не торопись!

Впереди бежал Гриша, за ним Костолом, а следом еще четверо парней. В руке одного из них виднелся нож, у другого — телескопическая металлическая дубинка.

Степаныч сразу же определил в толпе приближающихся парней наиболее опасного — Костолома, хотя в руках у того ничего не было. Обманным движением он нырнул под занесенную для удара руку Гриши и нанес резкий удар Костолому. Тот не ожидал его и не успел закрыться, как почувствовал ощущение полета и сильной боли в переносице. Когда Костолом открыл глаза и с трудом приподнялся на локте, он увидел, как двое незнакомых мужиков, будто в каком-то фильме-боевике, ломали одного за другим его приятелей. Не били, а именно ломали, словно дохлых, щуплых цыплят. И те после каждого удара покорно падали и беспомощно подставляли свои мощные накачанные тела под новые удары. Такую бойню Костолом видел впервые, и впервые в жизни ему стало страшно, потому что как бывший чемпион города по карате он понимал, что эти люди не бьют, а калечат, убивают… И Костолом, закрыв глаза, молча опустился вниз, стараясь пересилить раскалывающую пополам голову боль.

Где-то вдалеке раздался вой милицейской сирены. Двое пассажиров «Жигулей» быстро рванули обратно к машине и, оставив после себя с десяток покалеченных и переломанных парней, быстро умчались прочь.

Между тем в офисе казино Семен Николаевич все еще говорил, а Ефим Аронович понуро молчал и слушал. Страх не отпускал его, клещами сжимая сердце. Неожиданно в кабинет ввалились трое охранников казино, бесцеремонно схватили Семена Николаевича и стали беспощадно избивать его. Ефим Аронович даже вскочил от неожиданности со своего директорского кресла и отпрянул к стене. Куда делись эти бравые налетчики?! Боже, что происходит?!

— Не надо!.. Суки!.. А-а-а!.. Больно!.. — вопил во все горло Семен Николаевич. Его нарядное песочного цвета пальто было уже все перепачкано кровью, рубаха разорвана, галстук болтался, как измочаленная веревка. Охранники били его до тех пор, пока он не затих. Потом его грубо схватили и поволокли прочь.

И тут, глядя вслед волочащимся по ковру ботинкам Семена Николаевича, Ефим Аронович резко схватился за левую часть груди — где-то внутри лопнул мешочек, в котором еле-еле трепыхалось сердце. В глазах заплясали искорки, а затем все потемнело, поплыло, и он, теряя сознание, бессильно повалился на пол…

Невдалеке от казино, на противоположной стороне улицы, продавец апельсинов с удивлением наблюдал за этой потасовкой, очень напоминающей побоище. Выражение его лица быстро менялось в зависимости от перемены обстановки у здания казино. Когда белая «шестерка» помчалась прочь, продавец, краем глаза кося по сторонам, торопливо полез в один из ящиков с апельсинами, нащупал портативную рацию.

— Третий, третий, я седьмой, у меня ЧП, сам не понимаю, что происходит. Гости завязали драку с какими-то людьми из проезжающей мимо машины. Их всех уделали. Как поняли?

— Кого уделали?! Седьмой, ты чего там херню порешь!

— Я сам ничего не понял.

— Доложить четко!.. Мать твою!.. — рявкнула в ответ рация.

— Гости устроили погром в «общежитии», — четко отрапортовал «продавец». — Мимо проезжала машина, гости зацепили двух пассажиров, а те их чуть не поубивали, жутко смотреть было, Вон, все в крови лежат, смотреть страшно.

— А что за машина, кто такие?!

— Машина — белая «шестерка», номер не заметил, пассажиры незнакомые, оба в возрасте, лет за сорок. Похоже, случайная стычка.

Рация грязно выругалась. Видимо, «третий» был очень недоволен таким исходом событий.

Собеседник «продавца» под кодовым названием «третий» находился в соседнем доме на чердаке. Несколько секунд он размышлял, потом взял сотовый телефон и набрал номер кабинета начальника РУОПа. Теперь можно было не заботиться о конспирации, операция явно рушилась.

— Товарищ полковник, докладывает Фоменко. Похоже, у нас проблемы.

— Что случилось, майор?

— Из группы прикрытия только что доложили, что быки Горчичника сцепились с какими-то двумя случайными прохожими, точнее, те на машине проезжали, белая «шестерка», номер не рассмотрели, и эти двое всех переколотили.

— Как так переколотили? Ты что ерунду несешь! Какие еще к черту случайные прохожие! Мы должны их сегодня взять с деньгами, с поличным, понял?!

— Понял, товарищ полковник, но…

— Никаких но!!! — рявкнуло на другом конце провода.

— Владимир Анатольевич, — попытался успокоить своего грозного шефа майор Фоменко. — Я сам ничего не понял. Мне доложили, что какие-то случайные двое незнакомцев перебили всех бойцов Семена, и те сейчас пластом лежат у казино, все в крови, «скорую» уже вызвали. Так что брать-то некого будет.

На том конце телефона наступило молчание, майор нервно ждал нового приказа. Операция по захвату одной из бригад Креста явно провалилась.

— Они с прикрытием приехали? — наконец раздалось на том конце провода.

— Да. Местный угро, четверо, мои ребята их личность сейчас устанавливают. Они на милицейской машине в соседнем дворе торчат, конспираторы хреновы, двое в форме, а двое в штатском.

— Наши клиенты?

— Похоже, нет.

— Срочно в разработку.

— Есть, будет сделано. А моим что, сниматься?

— Снимайся, и так, чтобы тихо, чтобы никто ничего не заметил. Белую «шестерку» срочно в розыск. Я уверен, это не случайные люди. Чтобы просто так двое случайных проезжих справились с быками Горчичника, да я ни в жизнь не поверю! Значит, кто-то знал о нашей операции. Сегодня же найти мне эту белую «шестерку»!

— Слушаюсь! Сейчас же свяжусь с ГорГАИ и ОМОНом, постараемся их взять.

— Давай, действуй!

Иван Никитич тоже с нетерпением ждал известий из казино. До него уже давно доходили слухи о закулисных играх Ефима Ароновича. Слухи эти подтверждались фактами, и весьма неприятными. Месяц назад Крест приказал обложить Ароныча — поставить на прослушивание все его телефоны, в том числе и сотовый. Технический отдел в команде Креста был настолько современно оборудован и такие высококлассные специалисты его обслуживали, что любая государственная секретная спецслужба позавидовала бы!

Было время, когда Фима был никем и ничем — дырка от бублика. Работал официантом, потом барменом в ресторане. Это именно Крест засунул Фиму в администраторы и от ментовки спас, когда того накрыл БХСС с водкой-леваком. Да и сколько потом еще раз помогал. Выдал Фиме денег для организации коммерческого магазина, помог открыть казино. Это уже гораздо позже Ефим Аронович нашел кучу бизнесменов, которые согласились вложить деньги в его казино. Но все благодаря Кресту. Именно благодаря ему он стал тем самым Ефимом Ароновичем, у которого сейчас самая крупная сеть игорного бизнеса в городе под общей вывеской АО «Игрок». И вот теперь этот самый Ефим Аронович скурвился, продался конкурентам, очень мощным конкурентам. И надо же, что эти гады задумали?! Разорить Креста, «кинуть»!

Иван Никитич криво усмехнулся. Да, Фима выбрал себе мощных партнеров, один Михаил Иванович чего стоит, бывший первый секретарь обкома. Эти партнеры запросто свернули бы Кресту шею, если бы не одно «но». Крест был не один, не сам по себе. За ним тоже стоят люди и не менее мощные, чем Михаил Иванович. Иван Никитич прекрасно понимал, что он всего лишь мелкий механизм в огромной и очень мощной криминальной машине. Это ведь только его пацаны да братва в городе считают Креста самым крутым мафиози. На самом деле он пешка, и это его вполне устраивает. Иначе уже давно бы лежать ему со всеми причитающимися в таком случае почестями в каком-нибудь дорогостоящем мраморно-гранитном склепе. Лучше уж быть живой пешкой, чем выбывшим из игры ферзем.

Сейчас Иван Никитич знал лишь то, что его босс игорный бизнес из своих рук ни за что не выпустит и Михаилу Ивановичу горло запросто перегрызет. А вот Ефима Ароновича отпускать нельзя, он очень талантливый администратор и еще не один миллион зелененьких может принести. Его надо лишь попугать, самую малость — с громкими криками, с размахиванием кулаками. Для таких, как Ефим Аронович, этого вполне достаточно. Наказывать по-серьезному его никто не собирался. Поэтому Крест строго-настрого приказал Семену, чтобы ни одного волоска с головы дорогого Ароныча не слетело. Да, он, конечно, порядочная сволочь, но этот старый наивный еврей даже не догадывается, в какие заботливые руки он попал, из этих рук еще никто не вырвался. Даже Крест.

Наконец зазвонил телефон, от неожиданности Иван Никитич вздрогнул. Взял трубку и сразу узнал голос. Это был молодой, но очень толковый парнишка. Ему было поручено следить за всем происходящим в казино и в случае чего пустить в дело свою милицейскую прикрышку. Находился у Креста на ставке местный капитан из уголовного розыска. Свои парни из милиции должны были прикрывать ребят Семена от чужих милицейских и, если возникнут проблемы, первыми арестовать и увести их от греха подальше. Но то, что говорил сейчас этот парень, никак не укладывалось в мозгу Ивана Никитича.

— Какая белая машина? Какие мужики! Ты чего мне лепишь?!

Но Крест быстро взял себя в руки, он всегда умел сдерживать эмоции. Хотя на этот раз сдержаться было трудно.

— Гришу и Костолома тоже уделали? — с недоверием спросил он.

— Да, Никитыч, как фраеров всех сделали.

— Не может быть!

Крест, пораженный, стоял посреди комнаты с телефонной трубкой в руке и не знал, что ответить. Всю бригаду Горчичника перебили двое каких-то случайных мудаков из какой-то вонючей белой «шестерки». Да там что, Сталлоне со Шварценегером мимо проезжали, что ли?! Да один Костолом — обладатель черного пояса по карате — десяток любых спортсменов переломает так, что и глазом моргнуть не успеешь!

— Значит, говоришь, случайные люди?

— Да, Никитыч, головой отвечаю.

— Как бы эту голову не пришлось тебе же в задницу запихать, когда совсем другое окажется. Эти двое не случайно там появились, это люди Ароныча, или скорее всего — Михал Иваныча. Но ничего, мы их сегодня из-под земли достанем, я им лично яйца вырву. Они еще не знают, на кого нарвались. Но ничего, узнают. Позвони Маркелычу, путь все ГАИ поднимет и ОМОН и, вообще, всех этих ментовских бездельников. Объяви премию — десять тысяч баксов за этих говнюков. Потом свяжись с Пашей, пусть подтянет наших, тоже пусть не спят, ищут эту чертову «шестерку». Через пару часов сообщи о новостях.

Иван Никитич нервно положил трубку. Подошел в бару, достал из него бутылку виски «Джони Уокер». Не любил он это заграничное дерьмо, лучше водочки или даже самогону дернуть. Но мода и положение обязывали. Прямо из горлышка сделал несколько затяжных глотков, поморщился. Нутро потеплело. Теперь можно было снова подумать о деле. Мысли непроизвольно вернулись к белой машине и ее пассажирам. Это надо же, испоганили ему всю операцию с Аронычем. Теперь этот еврей, чего доброго, подумает, что у Креста и нормальных парней нет. Да, облажался Горчичник со своими братками! За такое, пожалуй, этим двоим стоит яйца вырвать. Чтобы знали, на кого руку подняли.

* * *

Белая «шестерка», не сбавляя скорости, проскочила — центр города и направилась к загородной трассе.

— Руку поцарапали, гады! — с досадой произнес пассажир.

Водитель краем глаза взглянул на рану своего товарища.

— Говорил же, Степаныч, на хрен нам этот молодняк сдался!

— Ничего, правильно сделали, этих шустряков учить надо. Если бы время было, я бы с ними более основательно поработал.

— Да уж куда еще! — усмехнулся водитель.

— Надеюсь, номер наш они не рассмотрели.

— Весь в грязи, лично замазывал, не должны.

— Машину, Саша, все равно надо сменить, засветились.

— Навряд ли, Степаныч. Подумаешь, случайная драка, кто нас искать будет?

— После того, как «скорая» приедет, думаю, что будут.

— Ну, к этому времени мы уже тю-тю, того.

Машина без происшествий выскочила на загородную трассу и слилась с общим автомобильным потоком. Ничем не приметный белый «Жигуль», может быть, только чуточку грязнее остальных машин. Сразу за постом ГАИ на ближайшей развилке свернули к лесу. Проехали метров триста, как перед ними, словно из-под земли, вырос человек. Он махнул рукой и приблизился к притормозившей «шестерке».

— Вовремя приехали, они все здесь, — сказал человек, обращаясь к Степанычу.

— Груз достал? — коротко спросил его Степаныч, вылезая из машины и внимательно всматриваясь в окружающий их лес.

— Все в порядке, шеф. Рации, телефон, стволы, одежда, документы и прочее барахло. Вон, под сосной лежит.

Водитель белой машины тоже вышел. Он был помоложе Степаныча, около сорока, серьезный, подтянутый, с короткими зачесанными на лоб светлыми волосами.

— Гена, сколько их там? — спросил Степаныч у второго своего товарища.

— На даче было двое охранников, потом приехал Михал Иваныч с тремя телохранителями и водитель, потом подкатил Тимофей с двумя охранниками. Итого десять человек.

— Одни мужики, это хорошо, работать проще, — подвел черту Степаныч. — Ну что, с Богом!

Втроем они стали распаковывать мешок, который доставил Гена. Каждый нацепил на голову тоненький ободок наушников с торчащим у самого рта миниатюрным черным микрофоном. Проверили связь. Потом Степаныч внимательно изучил два пистолета с глушителями, несколько раз щелкнув затвором. Достал из мешка шесть запасных обойм, две пузатые зеленые противопехотные гранаты, два ножа с угрожающе хищными лезвиями. Примерно таким же набором вооружился и Саша, один только Гена быстро и ловко собирал винтовку американского производства с оптическим прицелом.

— Слабое место — вход, — сказал Степаныч, обращаясь к Гене, — прикрываешь нас там. Просто так в эфир не выходим, — и, окинув взглядом своих товарищей, коротко скомандовал: — Все, начинаем работать.

Гена проворно и очень быстро вскарабкался на толстую сосну, достал бинокль. Оттуда совсем хорошо был виден находившийся поблизости особняк. Дом был большой, трехэтажный, с красивыми остроконечными флигелями из красного кирпича. Вокруг дома со всех сторон тянулся высокий пятиметровый забор. Прямо у входа над широкими металлическими воротами виднелась видеокамера и переговорное устройство. Такими же видеокамерами было нашпиговано и все вокруг по периметру забора, и внутри тоже, Степаныч это прекрасно знал. Правда, времени для подготовки операции у них совсем не было. Вызвали срочно, в пожарном порядке. Сутки на подготовку, и давай результат. Такую спешку Степаныч очень не любил, спешка не для профессионалов. Такой «объект», как Михаил Иванович, минимум месяц на подготовку требует. Маршрут движения, места, где чаще бывает, с кем бывает, что делает, что больше всего любит, привычки, наклонности, особенности характера и так далее. И вообще, можно ли «объект» убрать по-тихому, так сказать, естественной смертью? Ведь пуля — это крайний и не самый лучший вариант. Но на подготовку времени не было. На носу выборы, и там, наверху, шли свои политические игры, свои расклады. «Ну что ж, — подумал Степаныч, когда очень близкий друг попросил его об этой услуге. — Срочно, значит, будет срочно».

Только вот могут быть осложнения. Мало ли какие сюрпризы ждут там, за высоким забором?

Все эти видеокамеры и прочие хитроумные охранные штучки Степаныча сейчас особенно не беспокоили. Не воровать сюда идет. Главное, чтобы охранник открыл дверь а дальше уж дело техники.

Они приблизились к особняку. Степаныч надавил кнопку вызова.

— Кто там? — послышался из микрофона басистый недовольный голос.

— Это к Михал Иванычу от Грищенко, документы велели передать, они созванивались утром.

В микрофоне после небольшой паузы ответили:

— Мне ничего Михал Иваныч не говорил, а сейчас он занят, подождите минут десять.

— Мы, вообще-то, очень спешим, тогда передайте их ему сами, а если будут вопросы, Михал Иваныч сам с Грищенко свяжется.

Единственные сутки, которые были у Степаныча для подготовки операции, не прошли даром. Коттедж тщательно прослушивался. И сейчас Степаныч знал об утреннем звонке некоего Грищенко Михаилу Ивановичу по поводу каких-то документов. Но знал ли об этом охранник? Видимо, тоже знал, потому что ответил.

— Хорошо, сейчас.

Степаныч и Саша напряженно ждали, всеми своими внутренностями чувствуя, как пристально изучает их маленький черный глазок видеокамеры. Тоненькие ободочки наушников рации они предусмотрительно сдернули еще там, в лесу, когда проверяли связь. Наконец за дверью послышались шаги и щелчок автоматического замка. В следующую минуту Степаныч увидел в приоткрывшуюся щелку высокого крепкого телосложения мужчину в костюме и галстуке.

— Давайте, — протянул тот руку.

Степаныч подал папку с документами, и в ту же секунду приглушенно хлопнул выстрел. Охранник с аккуратной дырочкой во лбу уже мертвый повалился на землю, а двое нападавших ворвались внутрь. Мгновенно оценив ситуацию, тремя выстрелами уложили еще троих, которые виднелись у машины. Степаныч первым рванул к дому, за ним Саша. Расположение комнат внутри дома они не знали, приходилось ориентироваться наугад. В гостиной увидели еще двоих охранников, один из них сунул руку за пазуху, но не успел. Глухие хлопки — и оба безжизненно лежат на полу.

— Шестеро готовы, осталось четверо, — тихо, не поворачивая головы, произнес в микрофон Степаныч, напряженно вглядываясь вперед и ловя любое подозрительное движение или шум.

В гостиной Степаныч заметил мониторы от камер видеонаблюдения, но охранники, видимо, не успели ничего понять, как «гости» уже очутились в доме. На втором этаже, наверное, также был пульт наблюдения, но пока гам все тихо, значит, никто ничего не заметил. «Тоже мне, охрана хренова, — подумал Степаныч. — Забурели ребятки, жирком обросли, совсем сонные и беспечные стали, — мышей не ловят. А так нельзя, тем более когда в телохранителях ходишь. Иначе расплата быстро наступает».

Две тени бесшумно скользнули на второй этаж. Дверь предательски заскрипела.

— Эй! Кто там?

Степаныч выстрелил сразу с двух рук. Два охранника, так ничего и не поняв, повалились на пол.

— Кабинет Секретаря дальше, наверное, они там, услышал Степаныч в наушниках голос Саши.

Напарник грамотно страховал его сзади, держа под прицелом все пространство на триста шестьдесят градусов. Бесшумно двигаясь по стеночке, Степаныч приблизился к нужной двери, затем резкий рывок вперед, и он уже внутри. Снова едва слышно захлопали выстрелы. Еще два трупа — на этот раз те, ради которых они проделали такой кровавый и опасный путь.

— Всё, все десять, — тихо произнес в микрофон Степаныч. — Осмотри первый этаж, у нас три минуты, встречаемся у входа.

Степаныч двинулся осматривать все комнаты на втором этаже — никого. Заметил пульт с мониторами, вынул из него видеокассету, сунул в карман, спустился вниз, забрал пленку из видеотехники в гостиной.

Саша уже ждал у выхода, оба пистолета с длинными толстыми стволами-глушителями держит наготове, мало ли какая неожиданность. Сделал Степанычу условный знак — все в порядке, полная зачистка.

Вся операция заняла четыре с половиной минуты. Можно было уложиться и за минуту, если бы знать план расположения комнат.

Рация молчала, в эфире тишина. Значит, у Гены все в порядке, никого поблизости нет, иначе бы предупредил. Двое мужчин, захлопнув за собой тяжелую металлическую дверь с автоматическим замком, двинулись в сторону леса.

Гена ждал их у машины, торопливо собирая обратно в чехол винтовку. Все трое молча стали быстро переодеваться, сняли обувь, верхнюю одежду. Тщательно упаковали все это в огромный полиэтиленовый мешок. Четыре пистолета с глушителями, которые были в деле, сложили отдельно.

— Все, поехали, — скомандовал Степаныч, и все трое быстро погрузились в машину.

По дороге Степаныч коротко отдавал приказы:

— Сразу за деревней притормозишь, там есть озеро, оружие туда сбросишь, там же, перед мостом, все остальное спрячешь. А одежду — где-нибудь здесь. Так, тормози, место подходящее.

Гена с полуслова понимал своего шефа, быстро вытащил из машины мешок с одеждой, кинул в придорожную кучу мусора, облил бензином и поджег.

Когда они проезжали мимо озера, Саша притормозил, и Гена также молча на ходу выкинул в воду пакет с оружием. Машина помчалась дальше.

— Все, стой, — скомандовал Степаныч. — Здесь разбегаемся.

Он передал Гене два паспорта и два водительских удостоверения.

— Сожги их, — и, повернувшись к Саше, добавил: — Машину оставим сразу же, как выедем на шоссе, там недалеко должна стоять «девятка», под ковриком ключи и документы.

— А с деньгами как, шеф? — спросил Гена, протягивая на прощание руку.

— Не беспокойся, этот человек меня никогда не подводил, сегодня позвоню ему в Швейцарию, дам знать, что работа сделана, так что оставшиеся сто тысяч долларов через пару-тройку дней получу. Ну, все, разбегаемся.

Гена удовлетворенно кивнул головой и, придерживая рукой перекинутую через плечо огромную спортивную сумку, зашагал прочь. Белая «шестерка», поднимая пыль, рванула вперед, до шоссе оставалось совсем немного.

— Черт! — выругался Саша, как только «Жигули» коснулись колесами твердого асфальтового покрытия шоссе

Прямо навстречу им ехала милицейская машина — «уазик».

— Не дергайся, езжай спокойно! — приказал Степаныч.

Но как только из «уазика» заметили белую легковушку, тут же милицейская машина притормозила.

— Явно по нашу душу, — прищурившись, сказал Саша.

— Ничего, разберемся, — твердо ответил Степаныч.

Один из милиционеров уже высунул в окно руку с полосатым жезлом, сделав знак остановиться. «Жигули» послушно затормозили. Но выходить из машины пассажиры не стали, ждали.

— Не вовремя они, у нас же и документов нет, — сказал Саня. — Что делать, Степаныч?

Степаныч уже принял решение, это было видно по его лицу.

— Вот что, — коротко бросил он, — мы оба пьяные, в хламину пьяные. А там по обстановке.

— Понял.

Милицейская машина подъехала почти вплотную к «Жигулям». Один гаишник и трое омоновцев с автоматами торопливо вылезли из «уазика». Степаныч молча следил за ними, потом с усмешкой заметил:

— Раззявы, автоматы, как гондоны, болтаются.

Первым к ним подошел гаишник:

— Здравствуйте, пожалуйста, документы.

Степаныч медленно открыл пассажирскую дверь, вылез, театрально качнулся в сторону.

— Братишка, к-к-какие документы, мы с друганом у бабы годовщину отмечаем, за поллитровкой смотаться решили.

Следом за Степанычем «с трудом» вылез и пьяный водитель, звучно икнул.

— О-о, друзья мои, да вы, никак, под мухой? — усмехнулся гаишник, глядя на двоих мужиков, еле державшихся на ногах. Омоновцы тоже весело заулыбались, расслабились.

— Во дают!

— Здорово нажрались!

— Р-р-ребята, я все понимаю, но годовщина — вещь великая! — держась одной рукой за крышу машины и сильно шатаясь, продолжал Степаныч. — Мы виноваты, базара нет, давайте мы вам штраф заплатим и разбегаемся по-хорошему.

И только тут Степаныч с ужасом вспомнил, что у него нет не только документов, но и денег при себе тоже нет. Все лежит в той «девятке», вон в ста метрах на обочине маячит.

— Не, мужики, не пойдет, — строго сказал один из омоновцев. — Поехали на пост, у нас приказ.

— Как вы вообще в таком виде до шоссе-то доехали?! — удивился гаишник.

Саша снова смачно икнул и чуть не свалился на «пьяных ногах» — ни в жизнь не скажешь, что придуривает.

— Мужики, хотите с нами вмазать? — предложил Степаныч.

— Не, все, разговор окончен, давай, грузись и поехали, — приказал все тот же строгий омоновец и уже направился за руль белой «шестерки».

Степаныч давно выбрал того, кого стоило вырубить первым. Самого опасного противника он умел вычислить точно и быстро. Вот и там, у казино, ему сразу же не понравился тот, второй: и лицо, и поза, а главное — глаза. Омоновец открыл уже водительскую дверцу легковушки, как чья-то ладонь больно толкнула его голову прямо лицом в крышу. Той же рукой с разворота Степаныч локтем заехал второму бойцу грозного ОМОНа, третьего достал ногой. Еще несколько коротких ударов по туловищу каждого, и все трое беспомощно затихли, растянувшись на асфальте. Саша тоже быстро справился с гаишником.

— Давай, живо в машину! — приказал напарнику Степаныч, поднимая с земли стонущего милиционера.

— Ничего, приятель, потерпи, я тебя не так сильно, я ведь тоже бывший мент, считай, что вроде свой.

Милиционеры не сопротивлялись, хотя двое из них были в сознании, но тело так болело после ударов, что ни о какой «дискуссии» со странными незнакомцами не могло быть и речи.

— Все, бежим! — бросил Степаныч, и двое «пьяниц» со всех ног бросились прочь. Сейчас им надо как можно быстрее преодолеть эти сто метров, которые отделяют их от «девятки», а там уж никто не остановит…

* * *

Настроение у Креста было так себе — ни то ни се. Он с нетерпением ждал новых сообщений. Наконец телефон зазвонил.

— Никитыч, плохо дело. Не знаю даже с чего начать.

— Не жуй сопли, давай с главного. Нашли этих фраеров?! — голос Креста звучал зло и раздраженно.

— Нет, не нашли, но ты послушай. В больнице я узнал, что двое наших там же, у казино, на месте скончались. Одному шейный позвонок сломали, второму голову каблуком проломили. Но и остальным тоже не повезло — у одного позвоночник сломан, ходить никогда не будет, у другого разорвана селезенка, в общем, почти все инвалиды. Более или менее уцелели только Костолом и Горчичник. У Костолома нос сломан, и он, как сам сказал, сразу в отключку ушел, повезло. А Горчичника охранники казино отметелили, но тоже ничего, терпимо.

Крест выслушал сообщение мрачно. Он был не из пугливых, наоборот, достаточно жесткий и смелый мужик, да и в свои сорок три года много чего повидал. Но эта бойня повергла его в шок. А этот мудак еще говорит — случайные пассажиры. Два трупа, и почти все покалечены, хорошенькая случайность! И, главное, — никакой стрельбы. Если бы их постреляли, это еще понять можно. Но чтобы убивать голыми руками?! Нет, тут что-то не так!

— Ладно, разберусь, — глухо ответил Крест и положил трубку.

Сейчас он почувствовал какой-то неприятный страх. Таинственная неизвестность всегда страх нагоняет. Он снова скрутил пробку с бутылки виски, резко запрокинул в себя ее содержимое. На этот раз не полегчало. А в ушах все еще звучало — перелом шейного позвонка, пробитая голова, сломанный позвоночник. Что же это за звери такие, если так людей калечат? Может, это предупреждение? Вы хотите похулиганить, стекла в казино побить, но и мы тоже ответить можем. Для начала подеремся с вашими ребятами, кулаками помашем. Ох, какие жидкие оказались у вас ребятишки-то, так и трещат у них позвоночники с шейными косточками. А ведь это мы пока, Иван Никитич, только шутки шутим, а вот когда всерьез за вас возьмемся, там же не только позвоночники затрещат.

Крест взял рацию.

— Серж, давай охрану, по делу едем.

Серж — личный телохранитель Ивана Никитича сидел вместе с помощниками в просторном коридоре перед дверью шестикомнатной квартиры Креста. Коридор закрывался металлической дверью, а три видеокамеры следили за подъездом, за лестницей и за окнами квартиры хозяина. Проникнуть незаметно в квартиру Ивана Никитича было невозможно. Но теперь все эти меры предосторожности казались Кресту смешными, за каждым углом ему мерещился киллер. Надо срочно лечь на дно, спрятаться на какой-нибудь никому неизвестной квартире. И без всяких охранников и помощников. Чем их меньше, тем надежнее, это уж Иван Никитич знал наверняка. А сейчас ему надо срочно предупредить одного человека, чтобы тот сообщил о случившемся шефу. И пусть шеф решает, что им делать дальше. Тут еще эти выборы на носу, черт бы их побрал!

Крест достал из резного ящика старинного секретера пистолет, заслал патрон в патронник, снял с предохранителя. По старой привычке засунул пистолет за ремень брюк, накинул плащ и торопливо вышел на лестницу. Там его уже ждал Серж с помощниками.

— Машина внизу, — только и успел сказать Серж, как Крест стремительно прошел мимо него и двинулся к выходу.

Шестисотый «мерседес» и джип «мицубиси-паджеро», оба начищенные до блеска, стояли, тихо урча мощными моторами. Еще четверо охранников ждали шефа в машине. По городу его всегда сопровождало не меньше шести вооруженных людей. Последний год Крест боялся покушения, и от этого нервы изрядно расшатались. Сколько раз по молодости в него стреляли, резали его, и все Бог миловал. Он никого и ничего не боялся, считая, что пуля попадет в кого угодно, но только не в него.

Сейчас он уже так не думал. Все-таки годы берут свое, постарел.

Иван Никитич, весь сжавшись, юркнул на заднее сидение огромного черного «мерседеса». В голове тут же мелькнуло — слава Богу, на улице пока не пристрелили. Машины тронулись, а сердце снова сжалось в неприятном ожидании. Перед глазами неотступно стояло навязчивое видение — к днищу машины прикреплена взрывчатка с тоненькими цветными проводками, и вот сейчас кто-то уже нажимает кнопку… Нет, взрыва не было, машина плавно катилась дальше, затылок Сержа невозмутимо покачивался из стороны в сторону на переднем пассажирском сидении.

Только сейчас Крест почувствовал, как он ненавидит окружающих его братков и всю эту чертовски неспокойную жизнь. А ведь он долгие десять лет стремился к этому — к этой власти, к этой роскоши. И на хрена ему все это нужно, если он даже не может спокойно закрыть глаза и, откинувшись на заднее сиденье, просто расслабиться и ни о чем не думать. Не может. Потому что навязчивая мысль о взрывчатке под днищем автомобиля продолжает и продолжает сверлить мозг.

— Давай на Петровскую набережную, — приказал водителю Крест. — Вон там, за углом, остановись… Все, сидите здесь, я дальше один.

— Никитыч, может, я с тобой? — робко предложил Серж.

— Я сказал — один! — грубо ответил Крест и торопливо вышел на улицу.

Вот сейчас точно шлепнут. Ба-бах, и нету тебя. И прямиком в ад покатил. С такими грешками, как у него, точно в ад отправят. На земле мучился, а потом то же самое на небесах. Крест споткнулся и зло выругался.

Шефа всей их мощной организации в узком кругу звали Учителем. Кличка прилипла с легкой руки Эдика Бешеного, бывшего главаря банды. Сейчас Учитель настолько законсервировался, что почти ни с кем не общался. Правда, съездил только что вместе с Крестом в Сургут, почву для выборов подготовил — и обратно к себе в Америку укатил. Здесь, в России, Учитель постоянно контачил только с одним человеком и то через спутниковую связь и хитроумную компьютерную сеть, закрытую для посторонних сложными секретными кодами. К этому человеку сейчас и шел Крест. К нему он имел право приходить только один. Учителя и его ближайшего помощника никто из рядовых бойцов Креста не должен был знать в лицо. Для всех, в том числе и для милиции, главный в их тайной организации именно он — Крест.

Иван Никитич миновал проходной двор, словно мелкий воришка, оглянулся. Вроде бы никого. Двор — колодец, старые дореволюционные дома с облупившейся по стенам краской. А вот и нужный подъезд, мрачный и темный.

У квартиры номер семнадцать Крест остановился, три раза нажал на звонок. Там его ждали, он это знал.

— Кто? — глухо послышалось из-за двери.

— Это я.

Дверь медленно отворилась, и Иван Никитич прошел внутрь. В ту же секунду из темноты прихожей послышалось злобное рычание. Каждый раз, когда Крест бывал здесь, хозяйский ротвейлер встречал его этим угрожающим рыком.

Иван Никитич испытывал такую же неприязнь к четвероногому «другу».

— Проходи, Ваня, раздевайся, — пригласил хозяин, отступая в глубь прихожей.

Это был высокого роста крепкий мужчина, далеко за сорок, с жидкими, зачесанными на лоб светлыми волосами, клинообразной бородкой и покатым крутым лбом. Умное, волевое лицо. Единственное, что при первом взгляде сразу поражало в нем, — глаза, они смотрели пристально, холодно и жестко.

Хозяина квартиры звали Михаилом Трофимовичем Горячим, и свою фамилию этот человек полностью оправдывал — импульсивный, вспыльчивый, но всегда доводящий начатое до конца. Ничего не забывающий.

Они прошли на кухню. Они всегда беседовали только на кухне, и Креста это очень обижало. Ни разу в комнату не пригласил. Частенько Михаил Трофимович разговаривал с Крестом пренебрежительно — покровительственным тоном. И каждый раз Кресту очень хотелось заехать по этой бородато-умной физиономии, но он сдерживал себя. Если бы этот умник хоть раз попал на зону, его опустили бы в первый же день. К таким, как Крест, он бы и близко не подошел. А здесь, на воле, он из себя черт знает кого корчит.

Иван Никитич всех мерил законами зоны. По-другому не мог.

— Ну что, Ванечка, опять прокололся? — как всегда в своем стиле начал разговор Горячий.

Крест недовольно посмотрел на собеседника:

— Что ты имеешь в виду?

— Набрал всякую шпану, тварь подзаборную.

— У меня нормальные ребята, просто здесь особый случай.

— Какой особый, Ванечка, о чем ты?! Они даже с Аронычем поговорить толком не смогли. Человек с инфарктом в больницу угодил. Если что с ним случится, с тебя спросят. Ты, вообще, чем думаешь, мозгами или жопой?

Об инфаркте Ароныча Крест ничего не знал, ему об этом еще не сообщили. Да, новость была не из приятных.

— Миша, ладно, я тебе не пацан, чтобы мне правилку вкручивать. Лучше скажи, что делать?

— Что-что, старших слушать, вот что!

— Ладно, не горячись. Что теперь делать? У меня такое чувство, что нас обложили со всех сторон. Я уверен, это люди Михал Иваныча. Они уже за горло берут. Сегодня в казино каких-то зверей прислали, голыми руками всех людей Семена передавили. Два трупа, остальные — инвалиды, кому позвоночник переломили, кому голову. Представляешь?

Теперь пришла очередь удивиться Михал Трофимычу:

— Как так?

— А вот так!

— Но мне сказали, что это какие-то случайные люди.

— Случайные так не дерутся. Это форменные убийцы были. Михал Иваныч нажимает, скоро он всех нас раздавит. Соскакивать нужно, Миша, пока не поздно. Я чувствую, скоро нам всем крышка. Упакуют по полной программе. Сначала налоговая приехала, потом менты, а теперь эти людоеды за дело взялись. Катком катят, никого в живых не оставят. Слышь, Трофимыч, соскакивать надо пока не поздно.

Михаил Трофимович как-то загадочно улыбнулся, затем снова покровительственно-назидательным тоном сказал:

— Не скули, Ваня, ничего нам больше Михал Иваныч не сделает.

— Почему?

— Потому что о мертвых либо хорошее, либо ничего.

Крест непонимающе смотрел на Мишу, тот продолжал:

— Сегодня Михал Иваныч приказал всем нам долго жить. Да, да, Ванечка, к великому нашему огорчению всемогущий Михал Иваныч скончался. И его дружок, твой коллега, Тимофей, — тоже. Тимошу вроде бы в ваших кругах вором в законе считали?

— Да… Но как же так они скончались?

— А вот так. Жизнь многообразна и непредсказуема, мой дорогой Ванечка. Представляешь, сегодня вечером какой-то псих забрался на дачу Михал Иваныча и всех порешил — и охрану, и Тимофея, и хозяина, — всех!

Крест, ошарашенный, молчал. Вот это новость, самого Михал Иваныча грохнули!

Хозяин налил гостю рюмку коньяка.

— Давай помянем хороших людей. Мертвые они все хорошие, так что пусть им земля пухом…

Крест машинальным движением опрокинул в себя рюмку обжигающей жидкости. Слишком много событий за такое короткое время.

— Ну, а теперь давай о наших делах, — произнес Михаил Трофимович, поставив на стол рюмку. — Завтра сам лично съездишь в больницу к Аронычу, успокоишь старика. Нам надо, чтобы он работал, а не болел. Пообещаешь ему вернуть все его доли. Все равно он их с собой на тот свет не заберет, так что не скупись. Потом займись всеми игорными точками Тимофея, его команду тоже пора разогнать, чтоб под ногами не путались. Потом займешься бензином, о фирмах Михал Иваныча надо вовремя позаботиться, пока новый хозяин не объявился. И соберись, действуй четко и грамотно. Таких проколов, как сегодня с казино, чтоб больше не было. Если у тебя ребята все дохлые и силенок не накопили, возьми на дело не десять, а двадцать-тридцать человек. Главное — результат, понял? А я пока вплотную выборами займусь, Коле помогать буду, что-то у нас там не срастается. И имей в виду, шеф нами недоволен. Все, давай, уже поздно, у меня режим.

Как только Крест очутился в темноте мрачного подъезда, на него опять навалился страх. Быстро же Учитель убрал Михал Иваныча и Тимофея, очень быстро — это ведь его рук дело, хоть Горячий и темнит, — больше некому. Такого развития событий Крест никак не ожидал. Где-то глубоко внутри засело очень нехорошее предчувствие.

С невеселыми мыслями Иван Никитич пробрался обратно к поджидающим его машинам. Ребята уже немного стали беспокоиться за шефа, слишком уж надолго пропал. Крест молча опустился на заднее сиденье «мерседеса» и бросил:

— В санаторий.

Санаторием они называли очень уютный небольшой домик, который стоял за городом в живописном сосновом бору у самого берега большого и красивого озера. Там они устроили для себя настоящий санаторий, отдохнуть и расслабиться можно было на полную катушку. В городе появляться сейчас Кресту нежелательно, люди Тимофея могут загореться местью, палить начнут, гранаты кидать. А с горячих голов какой спрос? Так что с ними надо тоже кончать, и побыстрее…

* * *

В кабинете начальника РУОПа стояла гробовая тишина. Подчиненные только что доложили ему о подробностях стычки у казино, убийстве на даче Михаила Ивановича, инциденте с патрульной службой на шоссе.

— Значит, Слава, ты говоришь, работали профессионалы? — хмуро спросил начальник.

— Суперпрофессионалы, Владимир Анатольевич, — уточнил майор Фоменко. — На даче никаких следов. Стреляли грамотно, сначала в туловище, а потом в голову — контролька. Пленку из системы видеонаблюдения забрали. И ребят из ОМОНа очень грамотно уложили. Один из бойцов сказал, что нападающий обмолвился: мол, жалко ребят бить, сами в прошлом в милиции работали. Я думаю, это так и есть. Потому что у казино они просто изувечили всех, двоих убили, а наших били без последствий, чтоб на время отключить. Я уже дал ориентировку, сейчас проверяют всех бывших сотрудников, которые могли бы походить…

— Они в милиции никогда не работали, — перебил его начальник РУОПа. — Такие в нашу систему не попадают. Он специально это сказал., чтобы нас по ложному следу пустить. А шантрапу Горчичника потому искалечил, что не любит подобную публику, ребята из ОМОНа люди подневольные, у них приказ, зачем их калечить.

Подполковник взял со своего стола черно-белый фоторобот обоих преступников. Пристально вгляделся, и вдруг внутри что-то екнуло: фотография того, который был постарше, показалась ему знакомой. Вот только где он видел этого человека?

— Ладно, все свободны, — сказал Владимир Анатольевич. Сейчас он хотел остаться один.

События последних дней изрядно вымотали его. Сплошные неудачи. И вот очередной провал. Людей Креста взять не удалось, с Михал Иванычем тоже прокол получился. С этим убийством многое рушилось, разом оборвались несколько тоненьких ниточек, которые с таким трудом удалось протянуть к империи Секретаря. Сколько теперь пройдет времени, чтобы установить, кто займет место покойного, и найти к нему подходы…

Начальник РУОПа прошелся по своему просторному кабинету, задержался у окна, задумался, единственная новость, которая радовала и согревала душу — предстоящая встреча с Машей. Маша. Сколько сладких волнующих воспоминаний связано с этим именем. Неужели за столько лет он так и не смог освободиться от этой любви, не смог забыть ее? Маша… Уже в который раз повторял он про себя ее имя, и щемящие душу воспоминания уносили его в далекое-далекое прошлое…