Прежде чем ознакомить читателя с деяниями русских людей и российского общества в течение блистательного, хотя и драматического XVIII столетия, естественно подвести краткий итог истекшему «бунташному» веку.

Это было горестное для России столетие. Начало его ознаменовалось грандиозной трагедией в жизни российского общества — так называемым Смутным временем. К Смуте Россию привел сложнейший комплекс противоречий. В глубине этого запутанного клубка антагонизмов были объективно развивающиеся процессы становления единого Русского государства и его важнейшей подосновы в лице неотвратимого наступления режима крепостничества. Крепостные отношения были необходимейшим рычагом политической организации российского общества, специфичность которого заключалась в необычайно малом размере добываемого им совокупного прибавочного продукта.

Причиной этому были крайне неблагоприятные природно-климатические условия на большей части Восточно-Европейской равнины. В таких условиях основной производитель материальных благ общества — русский крестьянин — пахал гораздо меньшую площадь и получал в итоге гораздо меньший урожай, чем этого требовал объективный процесс не только развития общества, но и его самосохранения в жестоком режиме тогдашних международных взаимоотношений. Зловещий опыт недавнего монголо-татарского ига был ярким назиданием бесперспективности прежних традиций и мощным стимулом новых преобразований, важнейшим из которых было объединение русских земель в единое государство.

Объективная логика развития общества еще в период до начала активного объединительного процесса обнаружила первые признаки становления режима извлечения прибавочного продукта путем внеэкономического принуждения. Именно этот режим в лице складывающегося крепостничества в конечном счете и создавал минимально необходимые условия для жизнедеятельности российского общества в целом.

На протяжении XV–XVII вв. в процессе сложения и укрепления единого Русского государства вполне сформировались и его основные особенности. Упомянем лишь некоторые из них. В частности, важнейшую роль играли такие социально-политические институты, как общинный уклад жизнедеятельности крестьян и система крепостного права, а также использование трудовых ресурсов населения для государственных и даже домениальных служб, известное как «посошная служба» («посоха»). Это строительство крепостей, мостов, рвов, оборонительных «засечных» линий, возведение воеводских, волостельских и земских изб и дворов, работы на государевой десятинной пашне, заготовка княжеского, а затем и государева сена, уход за княжескими и царскими табунами, строительство сел, рытье прудов, обслуживание ямчужных амбаров, тесание ядер, создание пушечного запаса, ямская гоньба, подводная повинность и т. д. В эти работы вовлекались не только посадские люди и черносошные крестьяне, но нередко и население поместий и вотчин.

Компенсация бессилия государственного аппарата в создании органов фиска привела и к тому, что на посадских людей и волостных черносошных крестьян были возложены функции низшего звена финансового госаппарата. К числу ярких своеобразий «самоорганизации» социума с ограниченным прибавочным продуктом относилось образование государством обособленной верхушки крупного купечества в виде немногочисленной корпорации «гостей», а также членов «гостиной» и «суконной» сотен. Им даны были широкие торговые привилегии, но одновременно этому слою купечества передавалась важнейшая часть функций по организации государственной торговли и финансов.

«Гости» и члены «гостиной» и «суконной» сотен осуществляли эту функцию не без выгоды для себя, создавая иногда ситуацию произвола и наживая большие капиталы, но власти вынуждены были с этим мириться.

Создание в исторически сравнительно короткое время огромного в территориальном плане государства резко повысило требования к необходимому материальному и, в частности, бытовому обеспечению основной «несущей конструкции» «здания» государственного управления — верхушки господствующего класса. Однако российское общество, вечно страдающее от недородов, даже в XVI–XVII вв. еще не могло удовлетворить элиту государства в немалых запросах по части быта, экипировки и материального обеспечения посредством свободных товарно-денежных отношений. Поэтому с конца XVI в. намечается возрождение, казалось бы, уже исчезнувшей реликтовой «служебной организации» Древней Руси, создавшей сеть поселений, специализированных в различных ремеслах и занятиях для обеспечения дружин и княжеских дворов. Речь идет о так называемом дворцовом хозяйстве. Подавляющее большинство дворцовых и казенных слобод (всего их было больше полусотни) располагалось в Москве. И это не случайно, ибо Москва по необходимости была средоточием всех важнейших функций социума. Население и экономика остальных городов были в несколько раз меньше. Последние изыскания историков позволяют считать, что так называемое дворцовое хозяйство действовало не только в интересах царя и его окружения, но и в общегосударственных масштабах. В XVII в. число казенных и дворцовых служб существенно возросло, а их функции были связаны с важнейшими задачами государства. Со временем такие «служебные организации» распространялись по значительной территории всего государства. Принципы организации этих служб были сходны с временами Древней Руси: мобилизация мастеров и работников с освобождением от налогов и повинностей для исправного несения разнообразной службы, насильственное прикрепление к службе, принудительные наборы специалистов по всему государству. В конечном счете этот уникальный феномен мобилизационной экономики, будучи органическим порождением социума с минимальным совокупным прибавочным продуктом, постепенно перерастал, как мы увидим, в различные формы казенного промышленного производства.

Немаловажной особенностью исторического процесса в Русском государстве XV–XVII вв. являлось своеобразие эволюции феодальной земельной собственности. С момента завершения объединения русских земель государство намертво сцементировало зависимость феодалов от центральной власти, создав сначала институт условных земельных владений на государственных территориях, а потом связав и владение вотчиной с обязательством непременной военной или чиновной службы. В итоге в XVI–XVII вв. институт развитой феодальной собственности так и не сложился, ибо каждый помещик или вотчинник напрямую был связан с государственной властью. Более того, создание поместной системы, хотя и не состоявшейся как фактор эффективной экономики, сыграло огромную роль в единении страны при явном дефиците материальных ресурсов для создания и функционирования адекватной для столь обширной территории государственной машины.

Вовлечение после тягчайших и трагических лет Смуты в хозяйственный оборот новых земель и восстановление старых пашен позволило в целом восстановить продовольственную базу страны, хотя урожайность по-прежнему оставалась очень низкой. В итоге почти все население по-прежнему должно было заниматься сельским хозяйством. Во многих городах посадские люди имели пашенные земли, сеяли и убирали рожь, овес, пшеницу и т. п., что свидетельствовало о слабой степени отделения промышленности от земледелия, низком уровне урбанизации в стране.

Тем не менее XVII в. имел заметные сдвиги в общественном разделении труда. В ряде городских центров, которых миновали беды Смутного времени, резко сокращается роль земледелия, хотя во многих других городах земледельческие функции по-прежнему концентрируются на огородничестве и садоводстве. Вместе с тем в российских городах во второй половине XVII в. растет число ремесленников, расширяется круг ремесленных специальностей. В ряде регионов зарождается мелкотоварное производство. Специфичность его в России заключается в том, что оно во многом напоминало сезонное производство, т. е. промышленники работали с большими временными перерывами. В значительной мере такой ритм работы был свойственен и ремеслу. Посадский ремесленник копал огород, иногда пахал поле, сеял, жал, косил сено, ловил рыбу, заготавливал дрова и только какую-то, хотя и значительную, часть времени уделял своему ремеслу. В этом российский город существенно отличался от западноевропейского города.

Этот способ производственной деятельности пагубно влиял на возможность накопления денежных средств и укрупнения масштабов производства. Немалую роль в подобной ситуации играл такой фундаментальный фактор, как отсутствие в стране рынка рабочей силы. Как правило, он ограничивался узкой прослойкой пауперов — внезапно, в силу тех или иных причин разорившихся и выбитых из колеи нормальной жизни людей. Однако рано или поздно и они возвращались к основному для общества виду деятельности — земледелию.

В то же время государству необходимо было не только ремесло и промыслы, оно остро нуждалось в продукции крупного производства. Укрупнение ремесел шло черепашьими темпами. Поэтому одной из характернейших черт XVII столетия явилось форсированное усилиями государства развитие крупного промышленного производства, прямо или косвенно связанного с военно-хозяйственными потребностями страны. В XVII в. таких предприятий было очень немного, и экономический эффект их был ограниченным. Важнейшее место среди них занимали своеобразные концессии иностранцев и прежде всего доменно-молотовые комплексы. Работали они на военные и отчасти хозяйственные нужды казны при мощной финансовой и ресурсной поддержке государства.

Довольно сложны и неоднозначны итоги развития торговли. Как уже говорилось, вплоть до середины века городской посад был объектом тяжелейшего налогообложения. Это препятствовало массовому вовлечению в крупную торговлю представителей посада, и она традиционно сосредоточивалась в руках привилегированного купечества: «гостей» и «гостиной» сотни.

В целом в Средневековье наибольший экономический эффект для страны, государства и общества давала лишь крупнооптовая торговля с ее громадной прибылью. Но она во всем мире существовала почти исключительно как регулярная морская торговля. Не случайно наиболее богатыми и развитыми в экономическом отношении странами в Средние века в Европе, да и во всем мире, были крупные морские державы (Англия, Голландия, Бельгия, Франция, некоторые государства Италии и др.). Такого экономического эффекта сухопутная торговля никогда не давала.

В России же сухопутная торговля носила необычайно вялый, преимущественно сезонный характер из-за неблагоприятных природно-климатических условий. Длительный зимний период, распутицы межсезонья, отсутствие и экономическая невозможность создания хороших дорог и магистралей — все это обрекало страну на далеко не лучшую жизнь.

Вместе с тем объективные потребности экономики страны с исключительным господством земледельческого производства требовали вовлечения в экспортную торговлю не только мехов (а запасы соболя к концу века в Сибири заметно истощились) и иной уникальной продукции, но и массовой продукции сельского хозяйства (зерна, пеньки, масла, сала и т. п.). Однако это крупногабаритный товар, и перевозка его была выгодна только большими партиями, что ни экономически, ни технологически не под силу сухопутной торговле с ее гужевым транспортом. Единственная оптимальная перспектива ее развития была объективно связана с обретением морских портов и водных артерий, ведущих к таким портам. В XVII в. Россия имела лишь один морской порт, да и тот на далеком Севере — в Архангельске. Эффективные морские порты можно было обрести лишь силой. Однако Смута и разорение страны привели Россию к потере огромной территории западнорусских земель вплоть до Смоленска, к потере выхода страны к Финскому заливу. Провал попытки вернуть Смоленск показал, что даже в 30-е гг. Россия все еще была разоренным и слабым государством. При Михаиле Федоровиче обращения украинского казачества о российском подданстве оставлены были без последствий. Однако самоотверженная освободительная борьба Украины во главе с гетманом Б. Хмельницким в конечном счете поставила все еще ослабленное Российское государство перед необходимостью решить вопрос о воссоединении и, как неизбежное следствие, вступить в длительную и изнурительную войну с Польшей, осложненную вступлением в Польшу и Прибалтику шведских войск и активизацией их действий против России. Объединенными усилиями казаков и русских была освобождена, но потом все же утеряна Белоруссия и часть Прибалтики. России удалось закрепиться лишь на части возвращенных русских земель. Включение Киева и Левобережной Украины в систему ослабленной экономики России, с ее тяжелым налоговым гнетом и неурядицами государственного управления, вскоре вызвало серьезные трения с казачьей верхушкой, привело к политической интриге ее гетманов, что еще более осложнило ситуацию на южных и юго-западных рубежах России. В 50—80-е гг. Россия предпринимает колоссальные усилия для укрепления южных границ строительством гигантских оборонительных засечных полос и «черт», с большим количеством крепостей, привлечением огромного числа людских ресурсов. К концу XVII в. основные усилия России сосредоточены на южных рубежах в борьбе за Киев, Левобережную Украину против Турции и Крыма. Но общий итог этой политики был минимальным. Весь груз стратегических задач страны остался практически нерешенным.

 

§ 1. «Двоецарствие» Ивана и Петра. Стрелецкие бунты и политика Софьи

30 мая 1672 г. у Алексея Михайловича родился последний — шестой — сын Петр, бывший четырнадцатым ребенком царя. Мать Петра, вторая жена царя, Наталья Кирилловна Нарышкина, была вдвое моложе 42-летнего мужа. Со второй женитьбой Алексея Михайловича отношения в его многодетном семействе, окруженном кланом родственников умершей первой жены, резко обострились. Немногочисленные родственники молодой жены оттеснили Милославских от трона и государственного управления. Однако это продолжалось недолго. В 1676 г. еще далеко не старый 47-летний царь внезапно умирает. Попытки Нарышкиных и Артамона Матвеева продвинуть на престол малолетку Петра Алексеевича кончились неудачей. Царем стал старший сын, 14-летний Федор Алексеевич. Это был неглупый, довольно образованный юноша, хорошо знавший польский и латинский язык и даже пробовавший свои силы в виршах, но он был тяжело больным человеком, неспособным ходить на сильно опухших ногах. Он пробыл на троне шесть недолгих лет при полном господстве у трона Милославских со всеми царскими тетками и царевнами. Нарышкины с приходом Федора были отставлены от двора и сосланы. Воспитатель юной царицы-вдовы А. С. Матвеев, поначалу был отправлен в Верхотурье. Но быстро развернутая интрига с доносами и обвинением в погублении царя-отца резко изменила маршрут опального и загнала его в печально знаменитый и суровый Пустозерск. Лишь в последнее время судьба выдвинула на видные роли такие фигуры, как И. М. Языков, А. Т. Лихачев, отчасти В. В. Голицын, которые решали труднейшие вопросы государственного бытия. Языков, Лихачев и внезапно ставшая второй женой царя Федора Марфа Апраксина несколько изменили придворную атмосферу в пользу опальной Натальи Кирилловны Нарышкиной, облегчили судьбу А. С. Матвеева. Причиной тому, видимо, было слабеющее здоровье царя Федора и внезапная смерть после родов царицы Агафьи Грушевской с младенцем-наследником. Когда 27 апреля 1682 г. царь Федор скончался, из двух оставшихся наследников живой и энергичный десятилетний умница Петр был, по сути, вне конкуренции с больным и слабоумным братом Иваном.

Царевна Софья и стрелецкий мятеж. Однако все было не столь просто. Окружению Федора зрела оппозиция, выбравшая в качестве козырной фигуры в своей политической борьбе самую видную и энергичную из многочисленных дочерей Алексея Михайловича — царевну Софью. Так сформировалась «партия»: В. В. Голицын — И. А. Хованский — И. М. Милославский. И когда на площади Кремля криками толпы было высказано предпочтение не старшему Ивану, а Петру, эта «партия» стала действовать.

В качестве «порохового заряда» для взрыва в Москве были избраны московские стрельцы, которые за годы правления Федора оказались жертвами понуждений, поборов и грабежей со стороны стрелецкого начальства, использовавшего федоровское безвременье для собственного обогащения. В ход были пущены слухи, провокации и т. п., возбудившие стрельцов и давшие выход застарелым стрелецким обидам и злобе на их начальство. Оказавшаяся на верху власти Наталья Кирилловна удовлетворяла все поначалу правдивые претензии стрельцов. Расправа и правеж над стрелецкими полковниками отнюдь не успокоили стрелецкие массы. В то же время внезапное возвращение ко двору Нарышкиных и серия пожалований пятерым братьям Натальи Кирилловны озлобили Милославских.

Срочно возвращенный 13 мая из дальней ссылки А. С. Матвеев не успел осмыслить ситуацию, а уже в полдень 15 мая 1682 г. стрелецкие полки ринулись в Кремль, узнав, что якобы «задушили» царя Ивана. Живые и невредимые Иван и Петр, показанные стрельцам, не успокоили последних. Появился список «изменников-бояр», и кровавая расправа стала неминуема. В ней погибли А. С. Матвеев, И. М. Языков, М. Ю. Долгорукий, Ф. П. Салтыков, А. К. Нарышкин и др. 17 мая были убиты И. К. Нарышкин и немец-лекарь Д. фон Гаден. Всех оставшихся в живых Нарышкиных вновь выслали в глухие углы страны. Возбужденные массы «утвердили» на троне двух братьев, сделав слабоумного Ивана первым из них. Фактически же у власти встала царевна Софья Алексеевна.

Буйство стрельцов, возглавляемых Иваном Хованским, и амбиции достигли апогея к 6 июня 1682 г., когда их специальным указом возвели в ранг «надворной» пехоты, а на Красной площади воздвигли «столп», запечатлевший имена всех изменников и врагов трона. С этого момента Софья уже поняла, что может быть игрушкой в руках этой грозной силы, и приступила к решительным, хотя и «мягким», контрмерам против стрельцов.

Важным переломным моментом в стрелецком восстании была виртуозно устроенная Софьей стремительная казнь поднявших на бунт стрелецкие полки отца и сына Хованских. Движение с этого момента резко пошло на убыль. Уже 2 октября патриарх потребовал от стрельцов челобития с повинной. В конце декабря были казнены зачинщики и «пущие возмутители», а вплоть до мая следующего года «подчищали» последние следы окончившегося бунта.

С подавлением волнений стрельцов поднявшая их на бунт царевна Софья правила Россией семь лет. Умная, образованная, своевольная, она не была готова к подлинно государственной деятельности.

Мир с Польшей. Крымские походы. На правление Софьи пришелся важный и крупный успех: заключение «вечного мира» с Польшей в 1686 г. Это было достигнуто путем длительнейших и изнурительных дипломатических усилий, ибо в тугой и сложный узел сплелись интересы и противоречия России и Украины, с одной стороны, Польши — с другой, и Крыма и Турции — с третьей.

По миру с Речью Посполитой 1667 г. Киев был отдан России на 2 года. Практически же Россия владела им вплоть до переговоров 1680 г., и именно Киев был на них камнем преткновения. В итоге в 1686 г. Польша уступила древнейшую русскую столицу, хотя Москва вынуждена была уплатить ей за это гигантскую сумму в 146 тыс. золотых рублей. Так был осуществлен важный шаг в решении многовековой стратегической цели Русского государства, которая исчерпывающе была изложена в 1685 г. гетманом Иваном Самойловичем в одном из посланий в Москву: «А так как вся тамошняя сторона Днепра, Подолия, Волынь, Подгорье, Подляшье и вся Красная Русь всегда к монархии Русской с начала бытия здешних народов принадлежали, то безгрешно бы было свое искони вечное, хотя бы и потихоньку, отыскивать, усматривая способное время».

Далее, Россия обязалась разорвать мир с турецким султаном и крымским ханом и послать войска к Перекопу для защиты польских войск. В 1687 г. Россия должна была направить в Крым все свои войска. Наступили тяжелые переговоры с гетманом И. Самойловичем, который убеждал не разрывать мир с Турцией и Крымом и предупреждал о возможном коварстве Польши (ведь папа римский легко отпустит грех клятвопреступления!).

Первый крымский поход состоялся в мае — июне 1687 г., а второй в феврале — мае 1689 г. Оба они были неудачными и повлекли тяжкие потери. Слишком тяжелы были условия похода в бескрайних, безлюдных, опаленных солнцем степях, о чем в свое время предупреждал Самойлович: «Одним походом всего Крыма не завоевать… на зиму рати надобно оттуда выводить, а если там оставить, то от голоду и от поветрия тамошняго многие помрут и оцынжают». Для завоевания Крыма необходима была и иная армия, и иное снаряжение, и иное ведение войны, а на громадную территорию России едва хватало воинских сил.

Юный Петр и восстание стрельцов 1689 г. В стороне от круговорота больших и малых событий, вдалеке от придворной суеты рос и мужал будущий Петр Великий. Положение царевича «третьей руки», шансы которого на престол были весьма невелики, создало для него обстановку относительно вольной, лишенной каких-либо регламентов жизни. С детства необычайно темпераментный, энергичный, он отличался не только любознательностью, пытливостью, но и практической сметливостью.

Сильнейшими увлечениями Петра были ремесла (плотничье, кузнечное, столярное и др.), он полюбил, еще с детства, корабельное дело и мореплавание. Наконец, всепоглощающей страстью отрока и юноши Петра было военное дело. С детства Петр уже обладал изрядным опытом общения с сотоварищами уличных игр и затей, а потом с ремесленным людом и, наконец, с огромной массой участников организуемых для него военных игр. Именно отсюда пошла уникальная «приземленность» Петра, умение видеть вещи и обстоятельства с практической точки зрения, дать им оценку, близкую к оценке простолюдина, горожанина, купца и т. п.

Пытливый юноша, обучаемый с детства отнюдь не лучшими учителями, он с жадностью обретал знания в самых различных отраслях тогдашней науки и инженерной практики. Так исподволь поднималась уникальная личность, вышедшая из недр еще молодого царствующего дома Романовых, личность, для которой неотложные дела государства постепенно становились центром всех помыслов.

Если не считать бесконечных и скучных для подростка и юноши придворных церемоний, дипломатических приемов, богомольных шествий и поездок, то в целом Петр практически не касался государственных дел. Однако с годами он с очевидной беспощадностью обнаруживал для себя незавидную роль при полновластной Софье. Противоречия с ней нарастали. Когда-нибудь это должно было так или иначе кончиться. Нужен был лишь повод, интрига для открытого противостояния.

В августе 1689 г. вызов вновь бросила Софья, опиравшаяся, по слухам, на близкого ее сердцу человека: главу Стрелецкого приказа Ф. Л. Шакловитого. Интрига была похожа на интригу 1682 г. Снова в дело были пущены своевольные московские стрельцы. Сначала среди стрелецких начальников тайно апробировали текст челобития о венчании Софьи на царство. А потом пошли в ход слухи, что «царя-де Иоанна Алексеевича ставят ни во что, а меня-де (т. е. Софью. — Л. М.) называют там (в кругах Петра и Нарышкиных. — Л. М.) девкою, будто-де я и не дочь царя Алексея Михайловича». Были пущены в ход прямые провокации, озлоблявшие стрельцов по отношению к Наталье Кирилловне и Льву Кирилловичу Нарышкиным. В ночь на 8 августа стрельцов резко возбудил слух о том, что потешные полки Петра идут на них из села Преображенского, бывшего постоянной резиденцией Петра. Поднятые среди ночи стрельцы стали спешно готовить Кремль к обороне.

Однако сторонники Петра сообщили, что, наоборот, стрельцы идут на Преображенское, что на самом деле не соответствовало истине. Тем не менее, подняв с постели Петра, ему мигом дали одежду и коней, и с небольшой группой он вскачь домчался до могучих стен Троице-Сергиева монастыря. Вряд ли это поспешное действие было продиктовано страхом. Скорее всего Петр (или его советчик) мгновенно использовал хороший повод, чтобы сделать противостояние не интригой, а реальным действием.

Отъезд из столицы, разъединение в пространстве официальной правящей верхушки имело громадное политическое значение. Это было открытое объявление борьбы, образовалось два политических центра. Теперь дело было в «перетягивании каната», т. е. в решении вопроса, на чью сторону встанут бояре и дворяне, население столицы и т. д. Риск, конечно, был велик. Недаром впоследствии у царя уже смолоду подрагивала голова, а лицо временами искажала судорога. Началась политическая дуэль посланиями, запросами и т. п. В ходе ее влияние Софьи постепенно падало. А когда на сторону Петра перешел даже патриарх Иоаким, Софья поняла, что, несмотря на стрелецкие полки в Кремле, она проиграла. И правительница решилась сама отправиться в Троицу.

Резкая перемена в соотношении сил мгновенно сделала Софью беспомощной. Теперь ей диктовал уже Петр (главным советчиком которого был, по-видимому, князь Б. А. Голицын). И Петр уже приказывает царевне вернуться в Москву. Вернувшись с дороги в Москву, она обнаружила, что и стрельцы от нее отвернулись. Стрелецкое начальство потянулось в Троицу. Начались разоблачения замыслов Софьи и Ф. Шакловитого.

6 сентября стрельцы потребовали выдачи Ф. Шакловитого.

7 сентября он был перевезен в Троицу и через 5 дней казнен с группой сообщников. Став отныне «зазорным лицом», Софья Алексеевна была заточена в Новодевичьем монастыре в Москве, где и умерла в 1704 г.

Петр на троне. Учебные бои потешных войск. Придя к власти, Петр не погрузился в текущее государственное управление. Этим занималось новое правительство (Л. К. Нарышкин, Б. А. Голицын, П. А. Лопухин. Т. Н. Стрешнев и др.). Сам же семнадцатилетний царь по-прежнему был целиком поглощен любимыми занятиями: военными играми и строительством кораблей. В последнем случае он как бы на ощупь двигался ко все более масштабным делам. Началось с найденного среди старья в амбаре Н. И. Романова маленького ботика, который после ремонта был спущен на реку Яузу. Потом ботик переправили на Просяной пруд в селе Измайлове. Затем Петр уже ищет большую воду и устремляется на Плещеево (Переяславское) озеро, зимой 1692 г. он строит там почти вполне серьезные корабли, распорядившись заготовить для этого большое количество материалов и продовольствия. В следующем году Петр отправляется с многочисленной свитой в Архангельск — настоящий порт, где знакомится с голландскими, английскими и иных стран кораблями, закладывает свой первый морской корабль.

Игра в сухопутные войны со временем также обретает все более серьезный объективный смысл, хотя внешне это вроде бы была потеха, в коей участвовали шутейные «генералиссимусы», «карлы», в ходу были карикатурные гербы и знамена. В течение пяти лет Петр разыгрывал сражения, где с традиционными стрелецкими формированиями, хотя последние были набраны из придворных конюхов, новых охочих людей и т. п., сражались войска нового строя. Объективно же военные маневры служили прекрасной школой для рождавшейся новой армии и прежде всего потешных Преображенского и Семеновского полков. Учебные бои были далеко не безопасны. В одном из «боев» в июне 1690 г. порохом опалило лицо и самому Петру Алексеевичу. Самые грандиозные многодневные маневры состоялись 23 сентября — 18 октября 1694 г. под селом Кожуховым у Москвы-реки. Это были сложные учения с применением переправы через реку, осады, подкопов и устройства редутов. Был и штурм крепости, повторенный дважды. В маневрах участвовали многие тысячи людей.

В годы своеобразных «Петровых университетов» вокруг царя сплотилась неформальная, внешне эпатирующая своим поведением московскую традиционную знать «компания», с нарочитым демократизмом установившая «рядовое положение» в ней царя, который был как бы и не царь вовсе, а просто «господин капитан» Петр Алексеев. В этой компании был свой, ходульный, конечно, король, или «князь-кесарь» — князь Ф. Ю. Ромодановский. Правила игры были таковы, что «князь-кесарь» мог даже призвать к почтению по отношению к своей особе и «капитана Петра Алексеева».

Такая форма общения позволяла молодому царю действительно без обиняков овладевать навыками простого командира в бою, выслушивать и резкие замечания, что во много крат ценнее пустого угодничества. Вместе с тем петровская компания постоянно чередовала военные игрища и будничный труд с бурными застольями, сопровождавшимися инсценировками и экспромтами в шутовском иронично-саркастическом стиле. Пиршеством командовал «всешутейный отец Иоанникий, Пресбургский, Кокуйский и Всеяузский патриарх» Никита Зотов. Вполне возможно, что этот стиль был избран молодым Петром как стихийная реакция на весь уклад жизни старого московского царского двора, когда безумная роскошь, громоздкость и мучительнейшая величавая занудность придворных торжественных церемоний грозили утратой самой логики и цели этих действий.

В немалой степени этому способствовало и тесное общение юного царя с иностранцами, которые еще со времен царя Михаила Федоровича стали все чаще наезжать в Москву, где в конце концов образовалась обширная Немецкая слобода (Кокуй). Здесь было множество разных типов: это и заезжие авантюристы и любители легкой наживы, однако много было и очень хороших специалистов-ремесленников, были и заводчики, купцы и т. д. Среди них у молодого Петра появилось множество знакомых, а потом и друзей, была и пассия: Анна Монс. Возможно, что именно этот круг людей принес Петру простоту и демократизм в обращении, зачатки которого он усвоил еще мальчишкой в свободном уличном общении, живя без особой опеки и присмотра в Воробьеве, Измайлове, Преображенском.

В числе ближайших сподвижников молодого царя был народ различного происхождения: русские и иностранцы, знатные и простолюдины. Достаточно упомянуть лишь часть из них: Б. П. Шереметев, Ф. М. Апраксин, Г. И. Головкин, И. И. Бутурлин, Ф. Ю. Ромодановский, Ф. А. Головин, Н. И. Репнин, А. Д. Меншиков, П. П. Шафиров, П. И. Ягу-жинский, А. А. Курбатов, А. А. Виниус, Ф. Лефорт, П. Гордон, Я. Брюс и др.

 

§ 2. Азовские походы. «Великое посольство»

Азовские походы. В начале 1695 г. наступило время реальных действий Петра как государя, и этими действиями стали военные походы против Азова. Почему именно Азов? Ответ на это следует искать в соотношении тогдашних сил в Европе. В 80-х гг. в борьбе против грозной Османской империи сложился союз Польши и Австрии, к которому присоединилась долгие годы воюющая с турками Венецианская республика. После заключения с огромным трудом достигнутого мира с Польшей в 1686 г. Россия должна была выступить против Крыма и Турции, хотя и сил и средств для этого было явно недостаточно (походы В. В. Голицына вполне доказали это).

Успехи объединенных сил Австрии и Польши в Европе в борьбе с османами заметно ослабили Турцию. Окрепли надежды на Россию, на близкое с ее помощью освобождение православных народов Османской империи. Возросла активность православных балканских и иных иерархов церкви в переговорах с Московской патриархией и государственными властями. От России ждали действий, и в 1694 г. вопрос об Азовских походах был решен.

Сам же поход был как бы двойным. Огромная 120-тысячная поместная конница под командованием Бориса Петровича Шереметева и Запорожское войско устремились в низовья Днепра. В то же время другая армия численностью всего в 31 тыс. человек под руководством не одного, а трех генералов (Ф. Я. Лефорта, Ф. А. Головина и П. И. Гордона) направилась к Азову. Войско П. И. Гордона было передовым, и пешим строем достигло окрестностей Азова к 29 июня 1695 г. Остальное войско, в том числе и бомбардирская рота во главе с Петром Алексеевым, водным путем отправилось по рекам Москве, Оке и Волге до Царицына, далее через волок на Дон, где погрузилось на суда и вскоре подошло к Азову, где был уже П. И. Гордон. Все боеприпасы, снаряжение и продовольствие заранее были отправлены на судах. Иначе говоря, ситуация на сей раз весьма выгодно отличалась от голицынских попыток движения через страшную от безводья и жары степь.

Начался многодневный артиллерийский обстрел Азовской крепости и одновременно земляные работы по подготовке штурма. Серьезнейшим препятствием для маневров осаждающих крепость были построенные турками на обоих берегах Дона две каменные каланчи, между которыми были протянуты три огромные цепи, перегородившие проход судов по реке и лишавшие осаждающих бесперебойного снабжения боеприпасами и продовольствием. 14–15 июля обе башни были заняты казаками. 6 августа был первый штурм. Однако плохая подготовка к нему и разобщенность действий Головина, Лефорта и Гордона привели к провалу штурма. В итоге 27 сентября принято было мучительное решение снять осаду и вернуться в Москву.

Однако, по словам С. М. Соловьева, именно с неудачи первого Азовского похода и «начинается царствование Петра Великого». Провал похода удесятерил энергию и напор молодого царя. Были выписаны с Запада инженеры, «подкопные мастера», корабельные плотники. В Москве построили 22 галеры и 4 брандера и по частям доставили на Дон. Близ Воронежа, Козлова и других городков тысячи работных людей должны были сделать 1300 стругов, 300 лодок, 100 плотов. Пролежав в январе почти месяц больной, Петр вскоре после похорон старшего брата Ивана, умершего 20 января, уезжает на верфь участвовать в фантастически быстрой стройке. В апреле 1696 г. суда с войском двинулись вниз по Дону. Теперь уже русский флот смог закрыть устье Дона и прервать всякое снабжение крепости. Началась осада. 16 июня начался обстрел из пушек и 2 тыс. донских и украинских казаков пошли на штурм. В канун всеобщего наступления, 18 июля, турки, проявив благоразумие, сдали крепость.

Опустевший и разрушенный Азов решено было заселить тремя тысячами семей из низовых городов и четырьмя сотнями калмыцких всадников. Решено также было строить новый флот.

«Великое посольство» 1697–1698 гг. Серьезные задачи, поставленные перед Россией, требовали новых людей, людей со знаниями, полученными на Западе. Молодой царь первый отправляется в ученье. Так в марте 1697 г. началось «великое посольство». Видимо, практика общения в компании, где Петр был как бы наравне с другими, а вовсе и не государь, что давало возможность избежать формальных церемоний, не стесняясь приобщиться к обучению в любом мастерстве, была положена в основу организации «великого посольства». Ведь формально великими послами были Франц Яковлевич Лефорт, Федор Алексеевич Головин и Прокопий Богданович Возницын. С ними было 20 дворян и 35 волонтеров, а между ними, где-то там, как бы в толпе был и… Преображенского полка урядник Петр Михайлов. А что до «царя», то о нем было сказано уже в Риге, что он едет в Воронеж для корабельного дела.

Этот стиль был в Европе принят, что позволило Петру большей частью сохранять инкогнито и на практике реализовать девиз на печати своих писем: «Аз бо есмь в чину учимых и учащих мя требую». Как правило, Петр обгонял «великое посольство», без проволочек делая самое важное. Затем примыкал к посольству, какое-то время был вместе с ним. Но потом снова уезжал. Как частное лицо он из Риги проехал в Митаву и Либаву, откуда один морем отплыл в Кенигсберг, где учился артиллерийскому делу. Разумеется, были в Кенигсберге и дипломатические переговоры. В Амстердаме Петр был поначалу в сопровождении всего десяти человек. В местечке Саардам и в Амстердаме Петр Михайлов работал на верфи Ост-Индской компании плотником, сочетая эту работу с важными переговорами, знакомясь с реальной жизнью, слушая лекции по анатомии и т. п. Прожив в Голландии 4,5 месяца, Петр затем 3 месяца живет в Англии, работая на верфях, нанимая в Россию специалистов, овладевая ремеслом часовщика, проявляя интерес к астрономии и т. д. Далее путь его лежал в Вену с задачей склонить Австрию на продолжение войны с Турцией. Сделать это было очень трудно, так как в Европе затевалась война за «испанское наследство».

Австрийский император на все справедливые упреки Петра обещал лишь поддержать Россию на переговорах с Турцией и ничего не совершать без согласия царя. Следующая задача Петра — переговоры с Венецией. Однако тревожная весть, хотя и с месячным опозданием, об очередном волнении стрельцов заставила Петра выехать из Вены 19 июля 1698 г. и вернуться в Москву (хотя о подавлении волнений он узнал еще в пути).

Стрелецкий бунт 1698 г. Перед длительной поездкой за рубеж Петр принял все меры, дабы гарантировать стольному граду вообще и Кремлю в частности полную безопасность. Уезжая, Петр, например, дал срочные назначения на службу в далекую провинцию всем родичам своей уже опостылевшей жены Евдокии Лопухиной, на которой его женили в 17 лет, но его с ней отношения дошли до полной отчужденности. Тем более Петр был предусмотрителен, когда речь шла о стрельцах, понимая, что общая тенденция в перестройке армии не сулила стрелецким полкам никаких перспектив. После взятия Азова ни одно формирование московских стрельцов в столицу не вернулось. Когда «великое посольство» отъехало за рубеж, стрельцов в Москве вообще не было. Четыре полка из-под Азова были отправлены в Великие Луки, а потом в Торопец. Оторванные на месяцы и годы от семей, домов, от промыслов, стрельцы роптали. Около полутора сотен их бежало в конце концов в Москву. Разумеется, снова возникла интрига вокруг Софьи, к ней как будто подключилась и другая сестра — Марфа. В итоге стрельцов из Москвы выгнали. Но в Торопце, когда начался сыск беглых стрельцов, возник бунт. Теперь уже все торопецкие полки направились в Москву. Под Воскресенским монастырем боярин А. С. Шеин с войском разбил стрельцов, многих поймали и казнили.

Однако по возвращении гневного царя из-за рубежа начался грандиозный сыск стрельцов четырех бунтовавших полков. Это было начало кровавого террора. В сентябре в Москву свезли в общей сложности более 1700 стрельцов. С 17 сентября начались массовые казни. Сотни виселиц были приготовлены по Белому и Земляному городам. В 14 застенках в селе Преображенском велись жесточайшие пытки. 30 сентября у Покровских ворот было положено начало казни — 201 человек, за октябрь было казнено около тысячи человек. Возле стен Ново девичьего монастыря, у окон кельи царевны Софьи было повешено 195 стрельцов. Несколько месяцев в Москве не прикасались к останкам зарубленных топорами и повешенных людей. В казнях участвовал сам Петр и некоторые его сподвижники. Софья была пострижена под именем Сусанны и оставлена в монастыре. Сестру Марфу постригли и отправили в Александрову слободу. Наконец, еще в сентябре, в канун массовых казней, Петр насильно постриг в монахини свою опостылевшую супругу, преодолев при этом сопротивление церковных иерархов (ведь у Петра от Евдокии был маленький сын Алексей). В следующем, 1699 г. в Москву привезли и казнили еще около семи сотен несчастных стрельцов. Отныне стрельцам и их женам запрещено было жить в Москве, а стрельцам даже поступать в солдаты.

 

§ 3. Первые реформы

Говоря о первых преобразованиях Петра І, необходимо помнить, что их корни находились в уходящем XVII в. Уже тогда были введены полки нового строя (солдатские, рейтарские, драгунские), были основаны первые крупные железоделательные производства. В том же XVII в. обозначились и сдвиги в области быта и культуры: при Федоре, в 1681 г. было приказано являться при дворе в коротких кафтанах, а не в традиционных охабнях и однорядках, появились немецкое платье, первые бритобородые щеголи. При Федоре заведена была Славяно-греко-латинская академия и т. д.

Строительство Азовского флота. Первые армейские полки. Преобразования Петра i начались со строительства Азовского флота с помощью натуральной государственной повинности и чрезвычайных поборов, т. е. способов, типичных для деспотического крепостнического государства.

Организация постройки возлагалась на сформированные усилиями самих дворян, духовных чинов и горожан (по указу царя) специальные «кумпанства». Всего их было создано более 30. Техническая документация готовилась во Владимирском Судном приказе. Потом был учрежден Адмиралтейский приказ.

Строительство велось на Дону, в воронежских лесах. Лес заготовляли в соседних с Воронежем уездах. Срок работ по указу царя был чудовищно малым — 2 года. Столь стремительные темпы работ обеспечивались огромной массой насильно согнанных работных людей. Из-за рубежа были наняты за большие деньги специалисты, но далеко не все из них оказались подлинными мастерами. В работе активно участвовал и сам царь: и как «проектировщик», и как простой плотник, и как «менеджер».

Одновременно со строительством, и даже чуть раньше, Петр I обеспокоился кадрами морских офицеров: для их подготовки было отправлено за рубеж учиться 50 комнатных стольников и спальников.

В итоге если не весь задуманный флот, то целая эскадра была построена в срок. В марте 1699 г. уже готовились к предполагаемому Керченскому походу, ибо Петр I считал, что, не владея Керчью, флоту нельзя было войти в Черное море.

Эскадра уже в конце апреля вышла из Воронежа и через месяц была у Азова. Летом, 18 августа 1699 г. 22 российских корабля при громе пушечного салюта бросили якорь близ Керчи. В истории России это было великое событие, удивившее и озадачившее, в частности, и османского султана, и крымского хана.

Преобразования затронули также и армию. В ноябре 1699 г. появились указы о комплектовании профессиональной армии путем насильственного набора «даточных людей» (будущих рекрутов). В соответствии с нормами поставки солдат-рекрутов светские феодалы должны были поставить: гражданские чины — одного человека от 20 крестьянских дворов, а военные чины — одного человека от 50 дворов. Существенно выше (один даточный от 25 дворов) была норма для церкви.

Почти одновременно началось формирование полков из наемных вольных людей. Платили им в год до 11 руб., т. е. почти вдвое больше, чем стрельцам. В феврале 1700 г. было обнародовано устное разрешение царя отпускать на волю холопов и крестьян с тем, чтобы они шли на службу в солдаты. В итоге первых шагов по созданию новой армии было сформировано 29 пехотных и два драгунских полка. Наряду с бывшими потешными полками (Преображенским, Семеновским, Лефортовым) они составили костяк новой армии.

Одновременно в новые земли Приазовья и в Азов энергично отправляли всякого рода несостоятельных должников, а также осужденных разбойников и грабителей (кроме убийц) на поселение и заведение жизни в тех краях. Введены были в Азо-ве и каторжные работы для строительства необходимых сооружений.

Так действовало государство в интересах общества в целом, не имея иных средств и возможностей.

Первые реформы. В области государственного управления важнейшей и первоочередной мерой оказалась реформа суда и налогообложения городского населения. Это была попытка введения своеобразного городского самоуправления. Прекрасно понимая крепостническую суть статуса посадского человека (и купца, и ремесленника), которого нещадно давила законными и незаконными поборами архаическая машина государственного управления, государь-реформатор решил изъять города из-под воеводского и приказного управления и подчинить их царю, рассчитывая при этом получить от налогов в бюджет больше денег, чем раньше. И это была главная задача. 30 января 1699 г. Петр издал указ о самоуправлении городов и выборах бурмистров. Избранные образовывали собой бурмистерские палаты, или ратуши. Главная Бурмистерская палата (Ратуша), подчиняющаяся царю, была в Москве и ведала всеми выборными людьми в городах России. Члены этой палаты прямо входили к государю с докладом (прежде всего — о денежных поступлениях).

Сначала система бурмистерских палат вводилась на местах на добровольных началах и с условием уплаты двойных налогов. В конечном счете жизнь заставила и добровольность самоуправления и двойные поборы отменить, и тогда реформа городского управления получила реальное воплощение.

В первые годы царствования Петра I громоздкая и рыхлая приказная система государственного управления структурно почти не изменялась. Первые преобразования в приказной системе намечали лишь контуры будущих отраслей государственного управления. Например, Иноземный и Рейтарский, Морской, Артиллерийский, Провиантский и другие приказы слились в новый Приказ Военных дел. Вместо Стрелецкого приказа возник Приказ Земских дел и т. д. Наряду с приказами возникали некоторые канцелярии. Плавному изменению подверглось и ключевое звено государственного управления — Боярская дума. Из сосредоточения родовитости и знатности это учреждение постепенно превращалось в собрание деятелей самого разного происхождения. Первым лицом в Думе стал простой стольник князь Ф. Ю. Ромодановский. В думные бояре теперь почти не возводили, а в силу возраста прежние думные бояре становились меньшинством. Да и практическая деятельность Думы шла на убыль. Заметна стала деятельность оперативных «консилий» и комиссий.

Немалая забота была проявлена и о казне. С легкой руки А. А. Курбатова, безвестного дотоле дворецкого Б. П. Шереметева, введена была гербовая бумага для деловых документов, что дало казне немалую выгоду, так как цена ее зависела от суммы заключаемой сделки, записанной на этой бумаге. В 1700 г. у владельцев территорий торжков отнято было право сбора пошлин, отменены архаичные тарханы. В 1704 г. все постоялые дворы были взяты в казну (как и доходы с них).

Важные коррективы были внесены в денежную систему. В конце XVII в. в ходу были серебряные копейки и денежки, но денежек не хватало и вместо них распространились суррогаты: разрубленные пополам или на трети копейки, а также кожаные «жеребьи» («доли» копейки). По указу царя с марта 1700 г. ввели вместо суррогатов медные денежки, полушки и полуполушки. С 1700 г. стали входить в оборот и крупные золотые и серебряные монеты. За 1700–1702 гг. денежная масса в стране резко увеличилась (почти в десять раз). Началось неизбежное обесценивание монеты.

Важнейшим направлением реформ было форсированное строительство казной железоделательных заводов (доменных и молотовых комплексов, оружейных мастерских). Их строительство велось на северо-западе России (в Карелии на Олонце, в Белозерье и в Устюжском крае). Но особенно активно велось строительство на Урале, где уже в 1701 г. введены были в действие Каменский и Невьянский заводы.

На манер судостроительных была попытка основать и купеческие компании, что растревожило западных негоциантов. Однако попытка эта была бесплодной. Только на уровне проекта были и намерения Петра I объединить управление городов и уездов, основав так называемые провинции.

 

§ 4. Создание Северного союза и осада Нарвы

Петр и Северный союз. В период «великого посольства» Петр I довольно четко осознал ситуацию и расстановку сил в Европе. Главная неприятность для него — явный отход от совместных действий против турок Австрии, которую Франция втягивала в готовящуюся войну за «испанское наследство» против Голландии и Англии. А без этого серьезного союзника Россия не могла воевать с Османской империей. Таким образом, принятая было стратегия выхода к южным морям, несмотря на огромные усилия, становилась нереальной.

Вместе с тем Петр I выявил иные возможности усиления России и стимулирования развития ее экономики. Они заключались в возвращении северо-западных земель, утраченных по несчастливому Столбовскому миру. Однако война с такой военной державой, как Швеция, в одиночку была также нереальной. Дипломатическое зондирование позволило Петру I определить возможных союзников. Так, курфюрст Бранденбургский предлагал России оборонительный союз. Переговоры в галицийском местечке Раве с Августом II позволили договориться о совместных действиях против Швеции.

С конца 1698 г. Август II,опираясь на договоренность с Петром, вступил в переговоры с Данией, имевшей к Швеции явные земельные притязания из-за отторгнутых территорий. Немало средств потратил Август II и для привлечения на свою сторону политических верхов Польши (ведь Август II вел переговоры от имени Саксонии), убедив их в выгодах возможного присоединения к Польше Лифляндии. Предстоящие переговоры с Россией были наиболее трудными, ибо курфюрст саксонский Август II и лидер лифляндского рыцарства Иоганн фон Паткуль желали сильно ограничить выгоды России в будущей победе, суля ей только Карелию и Ингерманландию (чтобы русский царь «не шел дальше Наровы и Пейпуса»).

В первую очередь Петр I провел переговоры с Данией и уже в апреле 1699 г., по сути, был заключен договор о действиях против Швеции. Дело оставалось лишь за ратификацией. В сентябре 1699 г. в Москву от Августа II прибыли генерал-майор Г. К. Карлович и И. фон Паткуль под именем Киндлера. Начались довольно длительные переговоры. Одновременно через датского посла П. Гейнса шли заключительные переговоры с Данией. Все беседы проходили в селе Преображенском в самом узком кругу полномочных лиц (Ф. А. Головин, переводчик П. П. Шафиров, Карлович и Гейне). Бывал на заседаниях и Петр I. Сохранение полнейшей тайны было крайне необходимым, ибо тогда же в Москву прибыла большая делегация шведов для получения подтверждения Россией условий Кардисского мира 1661 г., который, в свою очередь, закреплял пораженческие условия Столбовского мира, отдавшего Швеции российские земли по Неве и побережью Финского залива. Русские дипломаты и сам царь проявили недюжинную изворотливость и хладнокровие, приветливо встречая шведское посольство. Наиболее жаркие дебаты касались довольно пикантного момента: шведы требовали от русского царя закрепления договора крестоцелованием, т. е. присягой. Но Петр I отказался это сделать. После длительных споров шведскую сторону убедили в том, что, поскольку Петр i дал клятву еще в 1684 г., при короле Карле XI, то сейчас необходимости в этом нет, хотя вместо Карла XI на шведском престоле теперь Карл XII. Более того, русским дипломатам удалось вставить в документы для Карла XII очень важную деталь: прямое указание на то, что при посещении русским царем Риги шведские власти своим поведением оскорбили честь Петра I, входившего, хотя и полуинкогнито, в состав «великого посольства». Это был весьма многозначительный момент. В итоге в ноябре 1699 г. Россия имела против Швеции договоры и с Саксонией, и с Данией.

Исполняя условия договора, войска Саксонии (без согласия Польши!) в феврале 1700 г. вступили в Ливонию и, взяв Динабург, неудачно осадили Ригу. Еще раньше Дания открыла военные действия против Голштинии, союзницы Швеции. Заняв несколько крепостей, датчане застряли на осаде сильнейшей крепости Теннинген. Тут против них уже выступили и шведы.

Август II требовал от Петра I вступления в войну. Но русский царь не мог этого сделать до заключения мира с Турцией и проявлял заурядное лицемерие в неизбежных напряженных разговорах со шведским посланником Книперкроном.

Мир с Турцией и начало Северной войны. В отношениях с Турцией усилия России заключить мир начались еще с участия думного советника Прокопия Богдановича Возницына в конгрессе в Карловице близ Белграда в октябре 1698 г., где при содействии Англии и Голландии Австрия быстро договорилась на выгодных ей условиях о мире с Турцией. На конгрессе добилась мира с Турцией и Польша. России предстояла еще нелегкая дипломатическая борьба. Усилия Возницына, несмотря на увещевания и подношения, были тщетными. В конце концов переход к России Азова османы признали и согласились с существованием новых городков — Таганрога и Павлова. В свою очередь Возницын уступил Керчь, но о принадлежности нижнеднепровских городков страны не договорились. И все же 14 (24) января 1699 г. было подписано двухлетнее перемирие.

Стремясь закрепить приобретенное в мирном договоре с Турцией, Петр отправил в Константинополь нового полномочного представителя, думного дьяка, главу Посольского приказа Емельяна Украинцева и дьяка Ивана Чередеева. Чтобы воздействовать на османов психологически, послы отправились из Азова на 46-пушечном корабле «Крепость» в сопровождении эскадры из 10 кораблей, и на одном из них был сам Петр. Турки всполошились и пытались, правда, безуспешно, остановить в Керчи посольство, требуя следовать сухим путем. Но требование было отклонено, и военно-дипломатическая демонстрация состоялась.

Начались долгие девятимесячные переговоры. В итоге Россия сохранила Азов и приазовские земли по реке Миус. С кубанской стороны к России перешла территория с границей в 10 часах конной езды от Азова. Нижнеднепровские городки все-таки отошли к Турции с условием разрушения всех укреплений. Ежегодные платежи Крыму (позорные для России, но убедительно доказывавшие постоянную опасность крымского хана) были отменены. Русские корабли могли торговать только в Керчи. Все это Е. И. Украинцев утвердил, памятуя наказ Петра: «Только конечьно учини мир: зело, зело нужно». Примерно через месяц, 8 августа 1700 г. весть о 30-летнем мире с Турцией достигла Москвы, и уже 9 августа, сообщив Августу II, Петр приказал новгородскому воеводе двинуть войска к шведским границам. Война была объявлена «за многие неправды шведского короля» и «рижское оскорбление».

Осада Нарвы. Первоочередной целью царя был захват Нотебурга (Орешка) и Нарвы (Ругодива). Посланники Дании и Польши в России всячески стремились отвлечь Петра I от нарвского направления действий. Опасность этого для союзников четко обрисовал И. фон Паткуль: «В Нарве он (русский царь. — Л. М.) получит такое место, откуда может захватить Ревель, Дерпт и Пернау прежде, чем узнают об этом в Варшаве, а потом и Ригу и всю Ливонию». В принципе этот лифляндец четко прогнозировал стратегию Петра. Однако на практике сложилось все далеко не столь просто. Предстояла долгая, тяжелая для России и ее народа война.

Фактическая численность войск, осадивших Нарву, была чуть более 40 тысяч человек. Причем около 11 тыс. человек составляло дворянское конное ополчение. Наиболее подготовленными были лишь три полка (Преображенский, Семеновский и бывший Лефортов полк).

Все войска разделены были на три группы («генеральства») с тремя командующими (А. М. Головин, А. А. Вейде и Н. И. Репнин). Общее, правда, чисто формальное, руководство было за А. М. Головиным.

Города Ям, Копорье и Сыренау сразу добровольно сдались русским, и 22 сентября передовой отряд вместе с Петром I появился под Нарвой.

Крепостные сооружения Нарвы имели пять смыкающихся бастионов и каменную стену, ограждавшую город с юга. Перед ней был частокол из вертикальных бревен (палисад). Дополнял этот комплекс блокгауз у реки и крепость Иван-город на другом берегу. Это очень осложняло задачу русских войск.

Лагерь осаждавших крепость охватил ее полукругом на левом берегу реки. Однако напротив средней, основной линии укреплений в крепости находилась высокая гора, откуда легко было расстрелять русский лагерь, левая часть которого плохо сообщалась с правой. Поскольку вся линия осадного лагеря была слишком растянута, то плотность огня резко упала. И это было большой ошибкой русского командования. Под Нарвой выяснилась слабость и разнокалиберность русской артиллерии. За два месяца осады не создано было ни одной бреши в крепостных укреплениях. Не подвели и траншеи к стенам. Желая иметь хоть какой-то успех, Петр пытался взять Иван-город, но не удалось и это. Значительная часть русских войск (в том числе и казаков-запорожцев) не прибыла к Нарве даже к злосчастному ноябрю 1700 г.

А тем временем беспечный Август II 15 сентября снял безуспешную осаду Риги. Карл XII неожиданно (при поддержке английских и голландских кораблей) высадился у Копенгагена в то время, когда датское войско было в Голштинии под Теннингеном. Копенгаген вынужден был сдаться, а король Фредерик IV заключил мир со Швецией и расторг союз с Августом II. Впрочем, еще на пути к Нарве Петр I понял, что датский король сдался шведам, но иного выбора уже не было. Ситуацию усугубляло и другое: посланный к Ревелю Б. П. Шереметев под угрозой превосходящего войска 18-летнего Карла XII быстро отступал к Нарве.

Самое печальное под Нарвой стряслось при неожиданной контратаке шведов 19 ноября (Петра I в это время в лагере не было, он отправился за войсками к Новгороду). Имея от перебежчика-лифляндца точные данные о расположении осаждающих, шведы Карла XII, скрытые от русских завесой пошедшего снега, пробили тонкую, растянутую на 7 верст линию осаждающих и ворвались в лагерь. Тотчас началась массовая измена офицеров-иностранцев, включая и главнокомандующего в тот момент войсками герцога фон Круи. В панике конница во главе с Б. П. Шереметевым бросилась обратно через реку. Оборону стойко держали лишь бывшие потешные полки. Однако на другой день русские генералы капитулировали с условием свободного, с сохранением оружия и знамен (но без артиллерии), перехода на правый берег Нарвы. При отходе шведы, нарушив договоренность, напали на переправлявшихся и ограбили их. Это было полное поражение, принесшее около 6 тыс. погибших. Главное — армия лишилась всей огромным трудом созданной артиллерии.

 

§ 5. Первый период Северной войны. Полтавская битва

Точно так же, как и после поражения в первом Азовском походе, поражение у Нарвы буквально удесятерило энергию и организаторскую деятельность Петра I. В первую очередь его усилия были устремлены на восстановление боеспособности армии, пополнение ее рядов. Не менее важной задачей было создание (практически заново) артиллерии. На все это нужны были огромные деньги.

Международное положение России стало весьма сложным. Дания вынуждена была включиться в войну с Францией. Август II смог обеспечить безопасность Саксонии (но не Польши), отдав часть своих войск Австрии. В этих условиях Петр I предпринял энергичные усилия, чтобы удержать в союзниках Августа И. Он был вынужден 20-тысячный корпус Н. И. Репнина, не участвовавший в бою за Нарву, отдать в распоряжение Августа II, обещав еще и помощь в течение двух лет по 100 тыс. руб. Эти деньги добывали с огромным трудом, вплоть до приема частных пожертвований. По договору с Августом II Россия отказалась от притязаний на Лифляндию и Эстляндию и ограничилась интересами в Ингерманландии и Карелии.

Карл XII нанес Августу II сокрушительное поражение под Ригой и направился в Польшу, где, по словам Петра I, надолго «увяз». Отток шведских войск в пределы Речи Посполитой создал более благоприятную обстановку для России. Часть русской армии во главе с Б. П. Шереметевым в течение ряда лет действовала в ближних районах Лифляндии, постепенно набирая опыт в стычках и боях с хорошо вооруженными и сильными войсками шведов. Вскоре она стала одерживать и победы. Отбита была попытка шведского десанта в Архангельске, а еще раньше отбиты попытки захватить Гдов и Печерский монастырь. Таким образом, армия постепенно обретала опыт, силу и боевой дух.

Для создания мощной артиллерии было развернуто строительство доменных и молотовых заводов на северо-западе России и на Урале. Особенно важным был ввод Каменского и Невьянского заводов в 1701 г. на Урале, ибо пушки из уральского металла были прочными и дальнобойными.

Для пушек нужен был не только чугун, но и медь. Царь-новатор поступает здесь весьма нестандартно. Он рассылает но стране повеление со всех «знатных городов и монастырей» собрать часть колоколов. К маю 1701 г. их скопилось в Москве около 90 тыс. пудов. Цифра громадная, но скандала в стране не вызвала: церковь не сочла себя ограбленной. В конечном счете русская армия получила действительно мощную артиллерию, и это сказалось на ближайших результатах войны.

Взятие Нотебурга и основание Санкт-Петербурга. Верно оценив обстановку, Петр i решил сосредоточить наступление в Ингерманландии и Карелии. В августе 1702 г. русские вытеснили шведов с Ладожского озера и района реки Ижоры. После этого была стремительно организована осада Нотебурга (острова-крепости в истоке Невы), которой руководил сам царь. 1 октября начался многодневный обстрел крепости мощной артиллерией, и к 5 октября в крепостных стенах образовались проломы, а две башни были сильно разрушены. Добровольцам раздали штурмовые лестницы, были заготовлены и многочисленные лодки. Ночью И октября в крепости возник пожар, а утром начался штурм, длившийся 13 часов (заминка произошла из-за коротких штурмовых лестниц и большой высоты обвалов от разрушенных ядрами верхних частей стен). В итоге 450 солдат крепости вместе со 142 орудиями капитулировали. Шведам было позволено уйти из Нотебурга с почетом, т. е. сохранив знамена, вооружение, имущество и пушки. Число жертв у осаждавших было очень велико. Однако русские воины сделали почти невероятное: они одолели могучие стены Нотебурга с одними лестницами. С тех пор Нотебург (Орешек) стал именоваться Шлиссельбург, т. е. ключ-город, а на памятной медали была выбита надпись: «Был у неприятеля 90 лет».

В апреле 1703 г. после мощного артиллерийского обстрела сдалась крепость Ниеншанц в устье Охты, впадающей в Неву у самого ее устья. Новую крепость решено было основать ближе к морю. Так 16 мая 1703 г. была заложена Петропавловская крепость, положившая начало Санкт-Петербургу. В мае были взяты древнерусские крепости Ям и Копорье. Через год была укреплена артиллерией крепость в заливе напротив устья Невы. Названа она была Кроншлот.

Реванш под Нарвой и война в Прибалтике. В 1704 г. окрепшая в боях русская армия подвергла осаде и штурму Дерпт. Шведы сдались, и это позволило быстро перебросить полки под Нарву, где осадные работы велись с начала июня. Теперь уже тактика русских войск была иной. Захватив устье Наровы, русские генералы лишили шведов возможной помощи с моря. Саму Нарву окружили 4 полка, остальные были в двух верстах от крепости. Кроме того, два полка осадили Иван-город. При артобстреле важнейшую роль играли батареи за рекой, почти недосягаемые для шведских крепостных орудий. Со взятием Дерпта под Нарвой собралось войско в 45 тыс. человек при 150 орудиях. Бреши теперь были пробиты всего за неделю, и 9 августа три колонны осаждающих (1600 человек) пошли на приступ. Бой длился 45 минут и кончился бегством шведов с позиций. Город был взят. Вскоре русские войска овладели и Иван-городом.

В итоге к концу 1704 г. русские войска овладели практически основной территорией Лифляндии и Эстляндии. В руках шведов остались лишь три крупных города: Рига, Ревель и Пернау. Все побережье Невы было также в руках России.

Между тем в Польско-Литовском государстве Карл XII имел немалый успех. Он вторгся в Литву, занял Варшаву, а после блестящей победы над Августом II в Клишовской битве взял и Краков. В Польше и Литве нарастало движение сопротивления, но отсутствие сильной государственной власти и вечные противоречия магнатских группировок мешали организации мощного сопротивления шведам. И если Люблинский сейм летом 1703 г. вроде бы ориентировался на борьбу со Швецией (на основе его решений Литва заключила союз с Россией против Швеции), то уже в конце 1703 г. возникала прошведская Варшавская конфедерация, объявившая Августа II низложенным. Вскоре ею был даже избран еще один король — познанский воевода Станислав Лещинский. Однако большая часть польского войска оставалась по-прежнему верной Августу II, и в августе 1704 г. между Польско-Литовским государством и Россией был заключен Нарвский договор. Таким образом, России удалось избежать угрозы сепаратного мира Швеции с Августом II,и это помешало Карлу XII сосредоточить все силы против России.

В 1705 г. после некоторых неудач русские войска взяли Митаву и Гродно, были отбиты морские атаки шведов на Кроншлот и наступление на Шлиссельбург. К осени этого года совместными усилиями русских, польских и украинских войск от шведов были освобождены Литва, Курляндия, Малопольша и Украина. Но эти успехи, как ни странно, породили вновь трения между союзниками. Поэтому при приближении большого войска Карла XII к Гродно, где к зиме 1706 г. сосредоточились главные силы русских и польско-литовские формирования, Август II спешно ушел с частью своих войск. К тому же в феврале шведы разбили 30-тысячное саксонское войско, шедшее навстречу Августу II.Оборона Гродно в этих условиях была очень рискованна, и Петр I приказал отступить русским войскам к Волыни. Маневр был успешно осуществлен, и к 8 мая 1706 г. русская армия вышла к Киеву.

Измена Августа II и бои в Белоруссии и Украине. Карл XII с войском долгое время был на Волыни, а затем предпринял саксонский поход, закончившийся в сентябре 1706 г. тяжелым для Саксонии миром. Август II,отказавшись от союза с Россией, предоставил Карлу XII всю Саксонию как базу для ведения войны. В то же время перед русскими Август II вел себя как и прежде и играл коварную роль союзника и соратника. Обнаружилось это лицемерие далеко не сразу.

Со своей стороны Петр I,как только Карл XII ушел за Одер, стремительно вторгся в Польшу и освободил территорию вплоть до Вислы, что помогло более или менее наладить (теперь уже без Августа II)отношения с поляками, и «прорусская» партия в Польше сохранила силу и влияние. Правда, усилия русских дипломатов восстановить Северный союз оказались бесплодны, но тем не менее шведы не получили поддержки ни от Польши, ни от Турции, ни от Крыма.

Замысел Петра I в новых условиях сводился к тому, чтобы в Польше «томить неприятеля», а «дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет». Началась длительная стадия подготовки и выбора момента для генерального сражения. Уже весной 1708 г. от Пскова до Украины на полосе в 200 км шириной всюду был спрятан от шведов в лесах хлеб и фураж, устроены засеки и завалы. Подготовлены были к обороне Великие Луки, Смоленск, Псков, Новгород, Петербург, а также Москва и Киев. Главные силы русских были в Полесье, чтобы иметь возможность двинуться к неприятелю в любом возможном направлении.

Карл XII, имея армию свыше 50 тыс. человек, из Саксонии двинулся в Польшу и далее вплоть до Гродно, которым он овладел в январе 1708 г. Летом он занял Минск и дал бой преградившей ему путь русской армии у села Головчина, после которого русские отошли под Смоленск. Заняв тем временем Могилев, Карл XII стремился обходным маневром выйти на дорогу в Москву. Однако бой у села Доброго, а потом у деревни Раевки отбил у шведов охоту идти на Москву. Тогда Карл XII, рассчитывая на помощь гетмана И. С. Мазепы, а также и крымских татар, решил двигаться на Украину, а на соединение с ним из-под Риги спешил корпус К.-Э. Левенгаупта. Такое изменение планов шведского короля было большим успехом русских стратегов (и прежде всего Петра I).

В сентябре шведы после неудачных попыток отрезать русским путь на Украину остановились в Костеничах, ожидая Левенгаупта, имевшего не только большое войско, но и обоз боеприпасов и продукты. Однако русские решили разгромить Левенгаупта до соединения с главными силами. Это удалось сделать у деревни Лесной (на пути из Шклова в Пропойск), где 28 сентября в лесисто-болотистой местности состоялось крупнейшее сражение. Понеся огромные потери, шведы отступили к Пропойску, но и там на другой день были разбиты. Из 16-тысячного корпуса к Карлу XII пришли не более 6,5 тыс. измученных и голодных солдат. У русских погибло свыше тысячи человек и около трех тысяч было ранено. «Мать Полтавской баталии» — так назвал позднее Петр I битву у Лесной. Но сама «Полтава» была еще впереди.

Тем временем главные силы шведов пытались занять Стародуб, Мглин, Новгород-Северский, Почеп, Погар и др., но были встречены объединенным отпором и русских войск, и казаков, и местного населения, вставшего на борьбу с иноземцами. Украина решительно поднялась на борьбу со шведами. Об этом, в частности, выразительно сообщал А. Д. Меншикову его адъютант: «А от черкаса (так называли тогда жителей Украины. — Л, М.) худова ничево нет, служат верно, а шведам продавать ничего не возят, а по лесам, собрася компаниями, ходят и шведов зело много бьют, и в лесах дороги зарубают».

Измена Мазепы. А 28 октября 1708 г. гетман Мазепа после 5 лет тайных связей с Лещинским и шведским королем открыто присоединился к шведам, поправ интересы своего народа. Разумеется, Иван Степанович был довольно сложным и далеко не прямодушным человеком. «Хитростен же вельми был, как пристрастия людские узнавать», — отмечал хорошо знавший гетмана Феофан Прокопович. С. М. Соловьев привел любопытный эпизод из ранней молодости гетмана. Молодой польский шляхтич Ян Мазепа тайно ухаживал, если не сказать больше, за соседкой по имению. И однажды та, в очередной отъезд мужа, по делам послала Мазепе тайную весточку. Но письмо было перехвачено супругом. Вернувшись с дороги, он остановил на пути к своей супруге молодого Мазепу. На вопрос слуге, как часто Мазепа посещал его жену, слуга ответил: так много, как много волос на голове. Разъяренный супруг раздел догола Мазепу, привязал этого любовника к его собственной лошади лицом к хвосту, нахлестал ее, и в таком виде Иван Степанович приехал к себе домой, вызвав весьма изрядный переполох у своих домочадцев. Карьера у короля Польши была с позором прервана, и из Варшавы бывший комнатный дворянин попал на Украину.

Украинский народ не разделил симпатий гетмана Мазепы. Из оказавшихся вместе с Мазепой 4–5 тыс. человек многие вскоре покинули шведский лагерь. А ведь Петр I беспредельно верил коварному лицемеру и оставлял без внимания в течение целого ряда лет немало серьезнейших предупреждений о готовящейся измене, и в частности от генерального судьи Василия Кочубея. Впрочем, в искренности последнего, может быть, усомнились из-за скандального романа старого Мазепы с дочерью Кочубея Матреной. Во всяком случае, слепо и безгранично доверявший Мазепе Петр I способствовал поверхностной, чисто формальной проверке этих доносов и даже сообщал Мазепе (!) о всех доносчиках. Более того, после пыток над доносчиками Петр I выдал Кочубея и его соратника Искру для казни самому Мазепе. В июле Мазепа отрубил им головы, а в конце октября открыто перешел в лагерь шведов.

Упреждая шведов, изумленный изменой Петр I послал А. Д. Меншикова взять ставку Мазепы — город Батурин. После штурма крепость, город и замок были разрушены и сожжены «в знак изменникам». Для шведов это была тяжелая потеря, и дело было не в самой крепости, а в огромных запасах оружия и продовольствия, заготовленного для них Мазепой. Когда случай привел Мазепу на пепелище, он воскликнул: «О, злые и несчастные наши початки! Вижу, что Бог не благословил мое намерение».

После измены началась борьба за влияние на народные массы. Гетман и король издавали универсалы. Издавал указы и царь, и сила доказательности последних оказала на украинский народ огромное влияние, раскрыв коварство и предательство Мазепы. 6 ноября 1708 г. был избран новый гетман Иван Скоропадский. В русских войсках резко повысили воинскую дисциплину, жестоко пресекая любые попытки пограбить местное население.

Осень 1708 и зима 1709 г. прошли в попытках Карла XII пробить себе путь на Москву по линии Белгород — Тула. На Украине тем временем все шире развивалась партизанская война со шведами: «…малороссияне везде на квартерах и по дорогам тайно и явно шведов били, а иных живых к государю привозили… и от того много войска шведского уменьшилося». В ожесточении шведы, да и мазепинцы, которые воевали теперь под новым знаменем, практически не отличавшимся от шведского по расцветке, сжигали села и города, убивали местных жителей, угоняли в плен.

К апрелю 1709 г. маневры шведских войск привели к ситуации, когда взятие ими Полтавы могло открыть им возможность соединения с войсками С. Лещинского и шведского генерала Е. Д. Крассова. Кроме того, здесь близки были Запорожская Сечь и крымские татары.

Полтавский бой. В начале апреля шведы осадили Полтаву с ее 4-тысячным гарнизоном и вооруженным (около 2,5 тыс.) боеспособным населением. Украинский город отбивался от атак в течение двух месяцев.

Тем временем русское командование сосредоточило поблизости свои главные силы. А помощь Карлу XII не пришла, потому что в Польше успешно действовал русский корпус Г. Гольца, связавший войска Лещинского и шведские войска Крассова. По сути, шведы были под Полтавой в окружении. Однако в мае 1709 г. ситуация для Петра ухудшилась, так как осложнились отношения с Запорожской Сечью. В годы войны казаки, рискуя поссорить Турцию с Россией, дважды грабили греческих купцов из Порты, и султан потребовал огромной компенсации. Россия выполнила это, но взамен лишила казаков жалованья. В ответ в марте 1709 г. начался переход казаков к Мазепе. Петр же в мае 1709 г. приказал разгромить Сечь. В итоге 8 тыс. лишенных жалованья запорожцев оказались в лагере Карла XII. Так или иначе, но к середине июня был решен вопрос о генеральном сражении.

15 июня часть русских войск перешла Ворсклу, отделявшую их от шведской армии, осаждавшей Полтаву, и возвела у переправы укрепленные позиции. Перед фронтом и на правом фланге перед русскими была открытая местность. Левый фланг позиции уходил в густой лес, простиравшийся до самой Полтавы. Через 10 дней там, у деревни Яковцы, возвели другие укрепления под углом к основным. В итоге часть поля боя была лесистой, что было невыгодно шведам, предпочитавшим открытую местность. К тому же на поле будущей битвы русскими были сделаны отдельные укрепления-редуты.

А. Д. Меншиков командовал 24 полками кавалерии, вся пехота подчинялась Б. П. Шереметеву, а артиллерия — Я. В. Брюсу. Всего регулярных войск у России было около 42 тыс. человек и 5 тыс. нерегулярных формирований. В армии шведов в целом было около 48 тыс. человек, из них боеспособных оказалось около 30 тыс. Незадолго до битвы сам король в одной из кавалерийских летучих стычек с казацким пикетом был ранен. Мчась на лошади, он получил пулю в пятку ноги, в итоге чего вся ступня была раздроблена. Мужественный король выдержал жестокую операцию и остался в войсках. Но командующим стал фельдмаршал К. Г. Реншильд.

Боевые действия начал Карл XII, назначив атаку на 27 июня. В ночь перед атакой шведы сидели «без огня, без соломы, сена, еды и питья».

Внезапная и бесшумная ночная атака шведов была обнаружена разведкой Меншикова. Последовала атака русской конницы из-за редутов, и противник был опрокинут. Но тут же начался яростный натиск шведской армии на основные укрепления русских. Часть шведов сумела, неся потери, пробиться сквозь них, но, оторвавшись от основных сил, они погибли в лесу у Яковцов. Затем была отбита еще одна атака. С большими потерями основная часть шведского войска скрылась в лесу у Малых Будищ. Вот тогда наутро пошли в 2 линии в атаку 42 батальона русских в центр поля боя, а кавалерия — на флангах. Одновременно в атаку пошли от будищинского леса и шведы. Отбив шведов, русские начали наступление по всему фронту. Завязался жестокий рукопашный бой. Решающей была стремительная атака конницы Меншикова в правый фланг шведов. Войско Карла XII побежало. К 11 часам утра исход боя был решен. Шведы оставили на поле боя более 9 тыс. убитых. Около 3 тыс., вместе с фельдмаршалом Реншильдом, было взято в плен. У русских было более 1300 убитых и свыше 3 тыс. раненых.

Шведов преследовали 2 гвардейских и 2 пехотных полка, посаженные на коней. Гнали шведов и на другой день. Остатки их были перехвачены у Переволочны при впадении Ворсклы в Днепр. Здесь сдалось в плен около 17 тыс. солдат и захвачено 127 знамен и штандартов и 28 орудий. Карл XII и Мазепа с 2 тыс. шведов и казаков все же перешли на другой берег Днепра. Остатки их Г. И. Волконский настиг уже на реке Буг. В схватке было убито до 200 человек и 260 человек взято в плен. Но Карл XII и Мазепа бежали в Турцию.

Так была сломлена военная мощь Швеции, и наступил решающий перелом в ходе Северной войны. Так засияла и слава русского оружия. Россия заявила свои права на статус великой европейской державы.

 

§ 1. Сельское хозяйство

Становление абсолютистского государства еще более усилило традиционное вмешательство государства в развитие экономики, и это было необходимым условием форсированных темпов развития.

Великая деятельность великого государя была поистине всеобъемлющей. Даже такая неуправляемая сфера жизни общества, как сельское хозяйство, оказалась также предметом его внимания. Важнейшая мера Петра — внедрение в практику жатвы хлеба вместо традиционного серпа — литовской косы, косовище которой было длинным и удобным, а над косою укреплены длинные захваты для плавного переноса скошенных стеблей ржи или пшеницы в валок. При этом экономия труда была десятикратной, и такая коса за несколько десятилетий действительно стала широко распространенным орудием, но лишь в черноземных и степных районах. Царь распорядился разослать по губерниям несколько тысяч «литовок», а также и умельцев из прибалтийских крестьян.

Другим важным новшеством Петра I было упорное и настойчивое внедрение новых пород скота (рогатый скот из Голландии). Для производства тонких высококачественных сукон, в которых нуждалась и армия и верхи общества, шерсть российских овец не годилась. Поэтому в первой четверти XVIII в. правительство постоянно выписывало мериносных баранов из Испании и Силезии. Было организовано большое число овчарных заводов (особенно в Азовской губернии), разработаны правила содержания, кормления, стрижки овец и т. п. С 1722 г. казенные овчарни стали передаваться в частные руки. Такая раздача проводилась иногда и насильственно. В 1726 г. только на Украине число овец достигло 130 тыс. голов. Однако большая часть из них, видимо, была местных пород, и шерсть от них шла лишь на армейские нужды.

Казна энергично организовывала и конские заводы (в Азовской, Киевской и Казанской губерниях). В Астрахани в 1720 г. был устроен конский завод лошадей черкасской и персидской породы. Постепенно умножалось число и частных помещичьих конских заводов с «персидскими», «немецкими», «ногайскими», арабскими породами лошадей.

Большие усилия предприняла казна для резкого расширения посадок на юге страны тутовых деревьев и разведения шелковичных червей. Были основаны шелковые «заводы» в Москве и под Царицыном, плантации под Киевом, Астраханью и на Северном Кавказе.

Наконец, при Петре I были предприняты первые попытки государственной охраны лесов. В 1703 г. было запрещено рубить лес толщиной в полметра в пределах 50-верстной прибрежной зоны больших рек и 20-верстной малых рек. Штраф полагался за рубку огромный — 10 руб. Для нужд населения разрешены были рубки таких пород леса, как ольха, ива, ясень, орешник и липа. В 1712, 1715, 1720 гг. вышли указы, полностью запрещающие рубку леса в пределах Новгородского, Торопецкого, Старорусского, Луцкого уездов, по берегам Меты, Свири, Невы и Финского залива. В 1719 г. лесами стало ведать Адмиралтейство, а в 1722 г. была введена должность вальдмейстера в районах крупных лесных массивов.

Дефицит рабочего времени русского крестьянина. Вместе с тем меры, предпринятые Петром i в отношении сельского хозяйства, имели лишь частичный успех. В конце XVII — первой половине XVIII в. для этой важнейшей сферы производства, как и в предшествующие столетия, был характерен низкий уровень развития, продиктованный сугубо объективными суровыми природно-климатическими условиями. Главное из них заключалось в очень коротком рабочем сезоне в земледелии (по старому стилю — с конца апреля до середины сентября). За этот период крестьянин должен был вспахать, заборонить яровое поле, посеять зерно и заборонить или запахать его, вывезти на паровое поле навоз, разбросать и запахать его, почистить луга, произвести сенокосные работы и убрать сено, вспахать паровое поле, посеять озимь, наконец, сжать и убрать урожай. На все это, исключая воскресные дни, природа отвела русскому крестьянину примерно 130 дней, из них около 30 дней уходило на сенокос. При минимальном соблюдении правил агрикультуры обработки земли и заделки семян семья из четырех человек при одной лошади могла обрабатывать очень небольшое по размеру поле: около 2,5 десятины (га) в яровом и озимом клину. Увеличить площадь пахоты можно было, лишь резко ухудшая обработку земли и заделку семян.

Обычно на нечерноземных просторах Центральной России при этих условиях урожайность была очень низкой. Урожай считали в «самах»: сколько одно семя («сам») дает урожайных зерен. В частности, в Ярославском уезде в конце XVII в. урожай ржи был от сам-1,0 до сам-2,2, овса — от сам-1,0 до сам-2,7, ячменя — от сам-1,6 до сам-4,4. В Костромском уезде рожь давала урожай от сам-1,0 до сам-2,5. В плодородных вкраплениях почвы северных краев рожь имела урожай сам-3,6, овес — до сам-2,7, а в районе Кирилло-Белозерского монастыря в 70—80-е гг. XVII в. урожай ржи местами доходил иногда до сам-10, овса — до сам-5, а ячменя — до сам-6. В Нижегородском крае в первой четверти XVIII в. урожайность ржи в монастырских вотчинах в большинстве случаев колебалась от сам-2 до сам-2,5. Максимальный сбор овса достигал сам-2,5, но чаще сам-2. Из яровых урожайнее был ячмень (сам-3).

В XVIII в. по Вологодскому Северу рожь давала от сам-2 до сам-2,7, иногда до сам-4,2; овес — от сам-1,5 до сам-2,8; ячмень — от сам-1,3 до сам-6, иногда до сам-10. Столь печальную ситуацию усугубляли коварные ранние осенние и поздние весенние заморозки, губившие урожай и весенние всходы.

Если среднюю плотность высева ржи определить в 12 пудов на десятину, то чистый сбор (за вычетом семян) составит при урожае сам-2 всего 12 пудов с десятины, а на семью в 4 человека, имеющую посев в двух полях в 2,5 десятины, — 15 пудов ржи. При той же урожайности семья получит овса около 16 пудов. Поскольку овес в яровом поле занимал до 70 % площади, то львиная доля чистого сбора, состоящая из ржи и овса, составила бы 28 пудов. При средневековой норме питания в 24 пуда на взрослого едока такой запас зерна чудовищно мал и означал лишь голод. При урожае в сам-3 чистый сбор на эту же семью составил бы 56 пудов, а с ячменем — 64 пуда. При нормальном питании этого хватало на 2,7 полных едока. Следовательно, лишь сокращая норму питания, семья могла свести концы с концами. Однако предложенный здесь расчет не учитывает подкормку зерном или мукой скота, а за этот счет норма питания еще более уменьшалась. В итоге крестьяне должны были налегать на пустые щи, квашеную капусту, репу, редьку, квашения из ботвы свеклы, моркови, весной варили щи из сныти и т. п.

Дефицит кормов для скота. Казалось бы, выход мог быть простой — лучше удобрять землю и повышать урожайность. Однако в историческом Центре России стойловое содержание скота было необычайно продолжительным, а в суровые зимы калорийность кормов должна быть чуть ли не втрое больше, чем летом. Не следует забывать, что XV–XVIII вв. были по климату «малым ледниковым периодом». В лютые морозы молодняк скота и птицы приходилось держать в избах.

В то же время сенокос, вклиниваясь в земледельческие работы, занимал всего 20–30 дней, лишая крестьянина возможности заготовить нужный запас сена. Трагический парадокс русского крестьянина и земледельцев других народов Центра Русского государства заключался в том, что при изобилии луговых просторов заготовка кормов в силу обстоятельств сводилась только к минимуму. Поэтому крестьянин обычно имел мало скота, а следовательно, и мало удобрений. Поэтому для концентрации рабочих рук семьи крестьян нередко не разделялись: отец и мать жили со взрослыми женатыми сыновьями или с семьями дочерей, увеличивая таким образом число рабочих рук и несколько укрупняя хозяйство.

Для восполнения ущерба от низких урожаев на неплодородных полях трехполья широко практиковались, как и в прежние века, подсека и лесные росчисти, сопровождавшиеся сжиганием поваленного лесного материала. Обогащенная калием почва давала 2–3 года большие урожаи, правда, с последующим резким падением плодородия, вынуждавшим крестьян к новым расчисткам леса. Такие работы велись практически постоянно и требовали объединенных усилий крестьянской общины.

Таким образом, путем величайших усилий русское крестьянство создавало необходимые условия жизни огромного социума. Однако на протяжении веков это был, как уже говорилось, социум с очень ограниченным совокупным прибавочным продуктом.

Малое плодородие большей части почв, предельно короткий рабочий период для земледельческих работ заставляли почти все общество заниматься земледелием. Земля, так сказать, цепко держала все население в своих руках, что резко тормозило процесс отделения промышленности от земледелия, замедляло развитие городов, торгово-ремесленных посадов и селений, наглухо тормозило образование рынка рабочей силы.

В этих условиях единственным способом гармоничного развития экономики и социума было создание промышленности самой государственной властью. Начало этому процессу было положено еще при первых Романовых основанием крупных железоделательных предприятий, являвшихся своего рода концессиями иностранного капитала, а также созданием казенных служб в металлообработке и производстве оружия. Однако все это имело достаточно скромные масштабы и не могло быть средством для стремительного промышленного развития. В начале царствования Петра I задача такого развития страны стала острейшей необходимостью.

 

§ 2. Роль государства в развитии крупного производства

Стратегические цели молодого царя, связанные с задачей выхода страны к морю и развития эффективной торговли, можно было реализовать только средствами победоносной войны, а боеспособность армии в эту эпоху уже напрямую зависела от уровня экономики и прежде всего от степени развития металлургической, текстильной, суконной и других отраслей промышленности.

Царь строит заводы. Поэтому первые годы XVIII в. связаны с активным строительством «железных заводов», почти на каждом из которых делали пушки, ядра и т. п. В дополнение к старым заводам XVII в. в 1702–1707 гг. строятся Липецкие, Козминские и Боринские заводы с общей численностью более 500 человек рабочих и мастеровых людей. В Карелии в 1703 г. строятся столь же крупные Петровский и Повенецкий заводы. Чуть позднее, в 1704–1705 гг. появился Кончезерский завод, а в Белозерском уезде — Тырпицкие заводы боеприпасов. Обонежские Устрецкие заводы А. Бутенанта были переведены в казну и перестроены. Правда, все эти заводы использовали отнюдь не богатые руды, да и качество металла было не лучшим, зато их большая или меньшая близость к театру военных действий имела неоценимое значение. Там же, на севере России, заведено было медеплавильное производство.

Одновременно правительство Петра I развертывает строительство металлургических заводов на Урале. В 1700 г. основаны строительством Невьянский и Каменский заводы, с 1702 г. стал действовать Уктусский железный завод, в 1704 г. — Алапаевский завод. Наконец, в 1704 г. в далеком Нерчинске был основан крупный завод по добыче серебра, что имело огромное значение для будущего развития монетного дела и экономики страны. В итоге этого строительства была создана основа для кардинального оснащения армии мощной артиллерией и другими видами оружия. Уже после окончания Северной войны в 1723–1725 гг. была построена новая группа уральских заводов (Екатеринбургские заводы, Толмачевский и Аннинский железные заводы), что выдвинуло Россию в число крупнейших производителей черных металлов (третье место в Европе). Строительство железных заводов было дополнено созданием крупных верфей в Петербурге, Воронеже (Таврове), Москве, Архангельске, на Олонце и Сяси. К 1715 г. только на Петербургской верфи работало свыше 10 тыс. человек.

Дефицит наемных рабочих. Этот успех дался России немалой ценой. Ведь в стране, получающей низкие урожаи, почти всегда была постоянная потребность в расширении сферы земледелия, но увеличить пашенные угодья можно было, только увеличивая число крестьян-земледельцев. Поэтому рынок труда в области промышленности практически отсутствовал. В первые годы строительства заводов основным резервом рабочей силы был слой пауперов, так называемых гулящих людей, в силу тех или иных причин оторвавшихся от хозяйства, крестьянской общины и т. п. Однако этих ресурсов не хватало, так как металлургическое производство требовало огромного количества вспомогательных работников с частичной занятостью на заводских работах. Государство еще в XVII в. решило эту проблему путем применения грубого насилия, принуждения, путем «приписки» государственных крестьян к заводским работам в счет уплаты государственных налогов и выполнения натуральных повинностей. В первой четверти XVIII в. на Урале число «приписных крестьян» достигло 25 тыс. душ мужского пола. Положение их было очень тяжелым. Ведь только до места работы многим приходилось проделывать путь до 100–200 верст, покидая свое хозяйство на четыре и более месяцев в году.

Государственная власть играла решающую роль в форсированном развитии крупного производства. В 1719 г. для руководства промышленностью создается Мануфактур-коллегия, а для горной отрасли — специальная Берг-коллегия (первоначально — Берг-привилегия). Оба ведомства следили за качеством продукции. Берг-коллегия особое внимание уделяла поиску руд, поощряла рудоискателей и рудознатцев, ссужала строительство горнорудных заводов.

Особую роль обе коллегии играли в развитии частного производства. Они ссужали предпринимателей на льготных условиях, освобождали числящихся в посадских людях и купцов от государственных служб («тягловые» натуральные повинности). Существенную роль коллегии играли в обеспечении предприятий рабочей силой. Они вербовали по контрактам иностранных специалистов, организовывали обучение за рубежом и т. д. Все функции коллегий отражены были в особых документах — «регламентах». В необходимых случаях государственные ведомства способствовали передаче и казенных заводов в частные руки (как, впрочем, и возврату в казну). Так, один из первых уральских заводов (Невьянский) уже в 1702 г. был передан Никите Демидову.

Частные заводы. Частное строительство металлургических заводов началось еще в конце XVII в. При Петре I оно велось как в центре страны, так и на Урале и в Сибири. В 20-е гг. на Урале резко возросло число медных заводов. Казна на базе богатых месторождений меди в Кунгурском уезде построила в Верхотурском уезде Ягушихинский завод, крупный Лялинский медный завод, а также Вышне— и Нижне-Пыскорские медные заводы и Полевский медный завод. В это же время на Урале появились и частные медные заводы.

В центре страны небольшие частные и «компанейские» железные заводы появились в самых разных районах: в Боровском и Малоярославецком уездах два завода Меллеров, их же «меньшовский» старый завод в Оболенском уезде, в Лихвинском уезде завод крепостного человека Одинцова, в Муромском уезде два завода Александра Халтурина, в Переяслав-Рязанском уезде три завода Якова Рюмина, Льва Логинова и К. Семенникова и др.

Всего в пределах Центральной России в первой трети XVIII в. возникло свыше 28 частных и компанейских и 7 казенных железных заводов, один казенный и два компанейских медных завода. На Урале около полутора десятков медных казенных и частных заводов, около десятка частных и пять казенных железных заводов. В Петербурге, в Левобережной Украине и в Подмосковье развилось довольно крупное производство пороха.

Таким образом, страна совершила за четверть века громадный скачок в своем экономическом развитии, создав огромную отрасль мануфактурной промышленности с использованием энергии воды — металлургическое производство.

Продажа крестьян на фабрики. Практика использования «приписных» крестьян на частных заводах не решала всех проблем. Владельцы мануфактур все чаще требовали закрепления и квалифицированных рабочих за производством. Нанятые государством многочисленные иностранные специалисты были в России лишь временно. Постепенно создавались свои кадры высокой квалификации, но их было мало. В конечном итоге в 1721 г. впервые недворянам (а это основная часть заводовладельцев) дано было право покупки крестьян «к фабрикам». Так постепенно стала формироваться категория «посессионных крестьян» (название это появилось много позже, а тогда их называли «купленными»). Они были навечно закреплены за конкретным заводом или фабрикой независимо от того, что сам владелец завода мог смениться. Такой способ закрепления рабочей силы не всем был по силам, и дело кончилось тем, что в 1736 г. был издан указ, навечно закрепивший всех наемных работников за теми предприятиями, где они были в момент издания указа. В итоге в промышленности (и не только в металлургии, но и во всех отраслях крупного производства) стал господствовать подневольный крепостной труд.

Текстильные мануфактуры. В первой четверти XVIII в. в силу резкого увеличения численности армии и флота быстрыми темпами стала развиваться текстильная и особенно парусно-полотняная промышленность. В частности, казной была создана в Москве адмиралтейская парусная фабрика, на которой работало более тысячи человек, в том числе около 350 ткачей, около 300 утошников, свыше 140 чесальщиков и самопрялыдиков. В Москве также было большое количество ткацких «мануфактур» частных компаний (штофная, позументная, пять полотняных, пять лентовых, пять каразейных, три суконных, чулочная, каламянковая, платочная и т. д.). В 20-х гг. XVIII в. число текстильных мануфактур достигло 40 (из них 24 только в Москве). Ряд казенных предприятий был передан купеческим компаниям, иногда принудительно созданным государством (Суконный двор в Москве в 1720 г. был отдан компании В. Щеголина, Полотняный скатертный завод — в 1711 г. компании А. Турчанинова). Среди владельцев было и дворянство, и новая знать (А. Д. Меншиков, А. В. Макаров, Ф. М. Апраксин, П. П. Шафиров, П. А. Толстой и др.). Некоторые частные фабрики были весьма крупными предприятиями (например, шелковая мануфактура Ф. М. Апраксина в Москве имела более 200 ткацких станов, в 20-х гг. переданная из казны полотняная мануфактура И. П. Тамеса имела более 300 станов; полотняная мануфактура Затрапезных насчитывала 250 ткацких станов). Парусно-полотняное производство постепенно появлялось и в других регионах.

Под влиянием войны и армейских нужд в первой четверти XVIII в. зарождалось и суконное производство. В 20-х гг. на Московском суконном дворе работало свыше тысячи человек. Крупное суконное производство возникло в Казани, Липецке и в Путивльском уезде.

За весь период деятельности Петра Великого в России возникло около 180 сравнительно крупных мануфактур, половина из которых принадлежала казне. Важно подчеркнуть, что Мануфактур- и Берг-коллегии допускали к строительству заводов и фабрик людей всех чинов и званий. Нужды крупного металлургического и текстильного производства, строительства крупнейших верфей в Петербурге, Воронежском крае, в Москве и т. д. вызвали к жизни целый ряд химических предприятий.

Квалифицированные рабочие мануфактур, практически полностью оторванные от натурального крестьянского хозяйства, получали плату за свой труд. Однако эта оплата не имела ничего общего(при полном внешнем сходстве)с капиталистической заработной платой, ибо платили крепостным, подневольным рабочим, а сама оплата являлась как бы компенсацией утраченных прав на жизненные средства, которые тот или иной работник в прошлом всегда имел в собственности как крестьянин. На металлургических заводах ученики получали в год 12–17 руб., квалифицированные русские работники 15–18 руб., иногда до 30 руб. Работники высокой квалификации получали в год на сдельной работе от 70 руб. и более. Годовые оклады достигали 100–120 руб. В текстильной же промышленности прядильщик шерсти делал в день 2 фунта пряжи, получая в год от 9 до 20 руб. Ткач получал в год от 17,7 до 23,5 руб.

Однако сравнительно высокая оплата не шла ни в какое сравнение с теми тяжелыми условиями труда, какие существовали на мануфактурах. В среднем за год длина рабочего дня составляла чуть более 12 часов. У домны и ковальных горнов работали сутками. К этому следует добавить жестокую палочную дисциплину, телесные наказания и т. д. Таковым был крепостнический режим, ценою которого страна шла к своему могуществу.

 

§ 3. Мелкое производство и ремесло в петровской России

Говоря о процессе отделения промышленности от земледелия, не следует забывать о специфичности условий России как внутриконтинентальной страны с низким объемом совокупного прибавочного продукта, как страны, основой хозяйства которой было главным образом земледелие. Хозяйствуя в суровых климатических условиях, население страны не могло довести земледелие до той степени эффективности, когда значительная часть людских ресурсов могла бы переключиться с земледелия на занятия ремеслом, стать горожанином и т. п. Отсюда сравнительно скромные темпы развития ремесла и роста самого городского населения. Городской ремесленник в значительной мере был связан с земледелием, имел огород, скот, иногда сеял зерновые, косил сено, ловил рыбу и т. п. На темпы развития городского ремесла сдерживающим образом влияло то обстоятельство, что сельский житель, имея громадное количество времени (6–7 месяцев в году), не целиком идущее на воспроизводство крестьянского хозяйства, также занимался промышленным трудом либо у себя дома, либо отходя в города, крупные промышленные районы и т. п. В итоге предложение ремесленного труда часто было больше спроса. Нередко заказы на изделия были лишь от случая к случаю. Все эти факторы существенно влияли на темпы и характер социально-экономического развития России.

Сравнительно небольшие, сосредоточенные не только в северо-западной части России, но и во многих районах Центра страны «гнездоватые» и болотные железорудные месторождения давно уже стали основой для традиционных крестьянских промыслов и ремесленных занятий горожан. В одной только Галицкой провинции в 1724 г. было обнаружено свыше 500 ручных домниц и горнов. Множество их было в Карелии и других местах. Кузнечное и плавильное дело было сосредоточено в ряде промысловых сел (Ворсма, Павлово, Норская слобода и др.) и городов (Устюжна Железопольская, Тихвин, Белоозеро. Галич, Серпухов, Дедилов, Тула, Елец, Липецк, приуральские города и т. д.). В большинстве своем изделия городских и сельских ремесленников — это предметы домашнего обихода и крестьянского хозяйства. Однако на базе железных промыслов в некоторых центрах идет «вторичная», более узкая специализация. В Ярославле особо развивается производство медной, оловянной посуды, литье колоколов. В Павлове многочисленны замочники, ножевщики. В Туле и Москве издавна сосредоточено оружейное дело, в Твери — ковка гвоздей. С основанием Петербурга там сильно развивается корабельное дело и производство корабельных снастей. В Москве и ряде других центров сильно развивается серебряное и ювелирное дело. В конце первой четверти XVIII в. в Москве сосредоточено было около 7 тыс. ремесленников, не считая пришлых из села на заработки. Даже в Петербурге в это время было уже свыше 2,5 тыс. ремесленников. Большое число ремесленников было в Ярославле, Нижнем Новгороде, Туле и других городах.

Цеховое устройство ремесла. В 1722 г. в России было введено цеховое устройство. Не все понятно в причинах такого шага государства. Ведь в Западной Европе цехи в этот период уже были архаикой. Не исключено, что цеховое устройство ремесла было в этот период одним из путей завершения формирования сословного строя общества, ликвидации архаичного сословия «посадских людей», закрепощенных самодержавием. Немаловажным, видимо, было и стремление государства создать систему контроля за качеством ремесленной продукции. Ведь отныне мастер обязан был ставить личное клеймо на изделии. Важнейшим следствием цеховой структуры ремесла было упорядочение практики ученичества. При Петре I ученичество приняло огромное распространение.

Однако усилия властей по организации городского ремесла в значительной мере ослаблялись вследствие развития крестьянских промыслов. В межсезонье города России принимали значительную массу мастеров-сезонников из деревни. Казна стремилась упорядочить мелкое производство, издавая указы с разрешением деятельности того или иного заведения (так называемое «указное производство»). «Неуказные» же могли преследоваться казной.

Давление на городское ремесло сильнее всего ощущалось в текстильных промыслах. Стремясь резко увеличить экспорт холста и полотна, правительство в 1715 г. запретило крестьянам ткать узкий холст (а широкий ткать они не могли из-за крайней тесноты в избе), но уже в 1718 г. был сделан шаг навстречу крестьянским интересам и некоторые разновидности узких холстов были легализованы. В городах и промысловых селах помимо холста выделывали полотна и ткани самых разных сортов (каламянки, понитки, пестреди и т. п.).

Широко распространена была выделка домашних серых сукон, особенно в южнорусских и украинских регионах. В мелком производстве выделывали не только сермяжное (грубое) сукно, но и такие материалы из шерсти, как каразея, камлот, стамед и др.

Еще в XVII в. в России стала развиваться выделка кож для экспорта через Архангельск. Это была так называемая юфть — гладкая выделанная кожа крупного скота белого, красного, синего, черного и других цветов, а также сафьян из овечьей и козлиной кожи, подошвенные кожи и т. п. Спрос на эти кожи в Европе был очень большим. Делали их главным образом в Ярославле, куда буквально «по крупинке» свозили зимним путем огромное количество невыделанных кож. В первой четверти XVIII в. в связи с открытием Петербургского порта ареал распространения кожевенных «заводов» стал расширяться. Они появились в Осташкове, Суздале, Владимире, а также в Среднем Поволжье (Нижний Новгород, Арзамас, Казань, Чебоксары и др.). Много кожи закупала казна на армейское обмундирование.

В числе массовых ремесел была выделка мехов и шкур. По всей Центральной России в городах и селах выделывали шкуры волков, лисиц, корсаков, зайцев, не говоря уже о более дорогих мехах белки, куницы, бобра и т. д. Шубы и шапки, мерлушка на разные цели из овец романовской породы были на торгах и ярмарках многих городов страны. Массовым ремеслом было сапожное дело. В одной только Москве в 20-х гг. XVIII в. работало около 1,5 тыс. сапожников; большой спрос был на кожаные кошельки, ремни, портупеи, конскую сбрую и упряжь.

Важно отметить, что география промыслов по обработке кожи отчасти совпадала с основными маршрутами прогона скота из южнорусских и украинских районов к главным торгово-промышленным центрам страны. Много скота забивали в ближнем регионе Подмосковья (Калуга, Кашира, Зарайск и др.), а также в направлении городов Верхнего и Среднего Поволжья. Здесь же множились и «попутные промыслы» в виде салотопен, мыловарен, свечных заводов и т. д. (особенно много салотопен было в Татарии и Чувашии, расположенных на маршрутах прогона скота из калмыцких, оренбургских, башкирских степей и т. п.).

 

§ 4. Торговля

Внутренняя торговля на базе географического разделения труда в значительной мере опиралась на торговлю зерном. В начале XVIII в. главный зерновой поток был связан с Москвой и Московским регионом. По Оке и Москве-реке зерновые товары, пенька, конопляное масло, мед, сало, шкуры и т. п. доставлялись сюда из ближайшего Черноземья. Хлебный поток через Нижний Новгород и Вышневолоцкий канал устремился и к Петербургу. В центральные губернии шел хлеб из Поволжья. С Украины в центр страны везли пеньку, шерсть, сало и другие продукты животноводства, а также воск, поташ, селитру.

Внутренняя торговля Петровской эпохи, как и в XVII в., состояла из нескольких уровней. Низший ее уровень — сельские и уездные торжки. куда один, реже два-три раза в неделю съезжалось крестьянство, мелкое местное купечество. А высший уровень торговли — оптовая торговля крупного купечества. Основными проводниками ее были ярмарки. Важнейшие из них в первой четверти XVIII в. — это Макарьевская ярмарка под Нижним Новгородом и Свенская ярмарка у стен Свенского монастыря близ Брянска.

Разумеется, наряду с ними функционировала огромная сеть мелкой ярмарочной торговли по всей России. Однако насыщенность торговыми операциями тех или иных районов была различной. Самым насыщенным был огромный регион Промышленного Центра России.

Косвенным показателем интенсивности движения товаров могут служить размеры годовых сумм таможенных платежей, поскольку при Петре I продолжала действовать разветвленная сеть внутренних таможен. По данным за 1724–1726 гг., из внутренних провинций наибольшую сумму сборов (141,7 тыс. руб.) имела Московская провинция, что намного превосходило сборы в остальных районах. В Нижегородской провинции сбор был равен 40 тыс. руб., в Севской провинции — 30,1 тыс. руб., в Ярославской провинции — 27,7 тыс. руб. Далее идут Новгородская провинция (17,5 тыс. руб.), Калужская (16,5 тыс. руб.). Симбирская (13,8 тыс. руб.). Орловская (13,7 тыс. руб.). Смоленская (12,9 тыс. руб.) и Казанская (11 тыс. руб.) (подсчет наш. — Л. М.). В остальных российских провинциях интенсивность товарооборота в основном в 2–3 раза слабее (3–6 тыс. руб. таможенных сборов).

Для развития торговли Петр I предпринимает строительство ряда каналов, объединяющих водные пути разных речных бассейнов. Так, в 1703–1708 гг. был построен Вышневолоцкий канал, в 20-х гг. через Ивановское озеро были соединены бассейны рек Оки и Дона, выполнены проекты Тихвинского и Мариинского каналов, начато строительство Волго-Донского канала. Правда, последняя стройка заглохла, но была сооружена оборонительная линия, преградившая путь набегам ногайских орд на русские селения Поволжья.

Огромную роль в экономике России Петровской эпохи стала играть внешняя торговля. До 1719 г. порт Архангельска имел годовой оборот 2 млн 942 тыс. руб. (из них экспорт 74,5 %). К 1726 г. оборот Петербургского порта достиг 3 млн 953 тыс. руб. (экспорт около 60 %). Правда, оборот Архангельска упал к этому времени примерно в 12 раз.

Традиционным центром торговли со странами Востока была Астрахань. В середине 20-х гг. XVIII в. таможенный годовой сбор достигал здесь 47,7 тыс. руб. Если назвать сумму такого сбора по Петербургу (218,8 тыс. руб.), то станет ясно, что обороты астраханского порта были раза в четыре меньше. Но вместе с тем одних «рыбных пошлин» здесь платили до 44,2 тыс. руб., что почти не уступает таможенному сбору и подчеркивает огромную роль астраханских рыбных промыслов.

Особо следует отметить возрастающую роль Рижского порта, годовой оборот которого в середине 20-х гг. был свыше 2 млн руб. (сумма таможенных сборов 143,3 тыс. руб.). Он стал важнейшим после Петербурга центром внешней торговли России, открывшим путь к европейскому рынку огромному юго-западному региону страны. Через Западную Двину за рубеж пошли большими партиями такие громоздкие товары (невыгодные в сухопутном торге), как пенька, лен, парусина, кожи, сало, мед, воск, зерно и т. п. Ведь в те времена торговый путь по Днепру был тупиком не только из-за днепровских порогов, но и из-за враждебности сопредельных государств. Впрочем, в Левобережной Украине был ряд городов, имевших зарубежный торг через осевших там греческих торговцев и местное купечество (Киев, Нежин, Чернигов и др.).

На Балтийском побережье Россия стала использовать и такие порты, как Ревель (таможенный сбор 15,7 тыс. руб.), Нарва (10,4 тыс. руб.), Выборг (13,9 тыс. руб.).

Казенные товары и торговые монополии. Внешняя торговля играла очень существенную роль в доходах казны. При Петре I число товаров, которыми торговала только казна, заметно возросло. Это не только икра, рыбий клей, ревень, смольчуг, поташ, но и пенька, семя льняное и конопляное, табак, юфть, мел, соль, деготь, ворванное и квашеное сало, воловья шерсть, щетина, рыбий жир и др. Купцы, когда могли, откупали у казны право торговли тем или иным товаром и становились монополистами. Нередко царь и сам раздавал такие монопольные права. Так, А. Д. Меншиков имел монополию на вывоз дегтя, тюленьих шкур и архангельских рыбопродуктов. С 1719 г. список казенных товаров стал быстро сокращаться. При неурожае государство запрещало вывоз за границу хлеба (правда, торговля зерном была еще очень невелика). Запрещен был вывоз за рубеж украинской селитры.

Уже в ходе строительства крупных мануфактур Петр I стремился защитить молодое предпринимательство, отдельными указами запрещал ввоз из-за рубежа той или иной продукции. Запрет ввоза металлических игл последовал сразу вслед за постройкой игольного завода Рюминых и И. Томилина. Стоило наладить русское производство полотна, изделий из шелка и чулок, как тотчас ввоз этих товаров из-за рубежа был запрещен. В интересах отечественной суконной промышленности запрещен был вывоз шерсти. Покровительственная по отношению к русским промышленникам политика (совпадающая с принципами меркантилизма) завершилась созданием Таможенного тарифа 1724 г. Этот интереснейший законодательный акт был весьма гибким инструментом торговой и промышленной политики. Он ставил прочный заслон от проникновения даже высококачественных изделий западных стран, если отечественная промышленность вполне удовлетворяла внутренний спрос (пошлина в этом случае составляла 75 %).

Этот тариф, конечно, не отвечал потребностям дворянства, заинтересованного в иностранных товарах, да и купечество хотело иных тарифов. В 1731 г. был принят иной тариф, не имевший столь ярко выраженного покровительственного характера.

 

§ 5. Положение крестьянства, дворянства и купечества

Крестьяне. Тяжелейшее бремя форсированного развития экономики страны, да еще в период тяжелой войны несла, конечно, основная масса населения — крестьянство, составлявшее в это время 92 % всего населения страны и разделенное феодальными распорядками на целый ряд категорий (государственные, дворцовые, монастырские и помещичьи).

Внедрение капиталистических технологий в феодальную страну вызвало к жизни еще более тяжелые и изощренные разновидности крепостного состояния: «купленные» к заводам (посессионное крестьянство), «вечно отданные» и т. п.

Расселение крестьян на территории страны к концу первой четверти XVIII в. сложилось следующим образом.

Если государственные крестьяне жили в основном в Черноземье (342 тыс. душ муж. пола — д.м.п.), Среднем Поволжье (336 тыс.), Приуралье с Сибирью (292 тыс.) и на севере Европейской России (около 120 тыс.), то помещичьи крестьяне были сосредоточены в историческом Центре страны. В Центрально-промышленном регионе их насчитывалось 1 млн 465 тыс. Заметно меньше помещичьих крестьян было в Центрально-земледельческом регионе (893 тыс.). Наибольшее число крепостных крестьян сосредоточено было в будущих Орловской, Тульской, Курской и Рязанской губерниях. Почти вдвое слабее была населена Тамбовщина, а освоение будущей Воронежской губернии при Петре I, по существу, только начиналось (38 тыс.) и основным тормозящим фактором заселения была, несмотря на оборонительные линии, опасность крымско-татарских и ногайских набегов с юга. В силу этой же причины очень слабо заселялись регионы Саратова и Астрахани (в будущей Саратовской губернии было всего 1,1 тыс. помещичьих крестьян и около 500 государственных). Когда в 1718–1720 гг. после жестокого рейда кубанской орды ногайцев, проникших вплоть до Пензы, Петром I была построена между Царицыном и Доном укрепленная черта (земляной вал и ров с оборонительными городками), в регионе сразу же стала «селитьба умножаться» и появилось земледелие («ныне хлеб довольно родится»). «И тако з божьею помощию Низовая Украина от тех кубанских набегов успокоена». Очень мало помещичьих крестьян было на севере Европейской России — всего чуть более 68 тыс. д.м.п. (Олонец, Архангельск и Вологда). Зато на Северо-Западе (в регионе Петербурга, Новгорода, Пскова) их было свыше 254 тыс. д.м.п. Дворцовых крестьян было в России в целом 509 тыс. д.м.п.

На особом положении была Прибалтика, давшая приращение населения России всего около 278 тыс. д.м.п. Население Левобережной Украины в пределах Киевской губернии, поделенной на десять полков, составляло 220 282 д.м.п. (включая казацких вдов). Из них посполитых (крестьян) было 106 тыс. д.м.п., а казаков около 69 тыс. д.м.п. Наконец, в землях Войска Донского было всего 29 тыс. д.м.п. вольных казаков. Края эти постоянно подвергались набегам и поэтому обживались с большим трудом.

Таким образом, в конце XVII — первой четверти XVIII в. интенсивно осваивались, главным образом, земли Центрально-земледельческого региона и Среднего Поволжья (2,3 млн д.м.п.) и лишь отчасти Северного Приуралья (Вятская и Пермская губернии — 277 тыс. д.м.п.) и Сибири (будущие Тобольская, Томская и Иркутская губернии имели свыше 241 тыс. д.м.п., а так называемое иноверческое население достигало 717 тыс. душ). В будущей Оренбургской губернии крепостных крестьян было всего 16 тыс. д.м.п. и свыше 92 тыс. д.м.п. неподатного населения. В итоге в России в целом к началу 20-х гг. XVIII в. общая численность населения была равна 15,6 млн человек (подсчет по данным В. М. Кабузана).

В конечном счете совершенно очевидно, что, несмотря на всю привлекательность плодороднейших, безлюдных, хотя и засушливых южных районов Причерноморья, освоение их Россией было еще делом преждевременным и непосильным. Надо было обладать в Причерноморье не только людскими ресурсами, продовольственной и промышленной базами, но и гораздо более могучими военными силами, чем те силы, которые создал Петр I, чтобы выйти не только в Черное море, но и добиться возможности прохода судов через проливы. А этому противилась не только Турция, но и Европа.

Поэтому переориентация Петра I на освоение Балтийского побережья не была случайной, хотя поворот экономики страны на выход к балтийским портам был сопряжен в свою очередь с громаднейшими трудностями.

Одна из них — необходимость строительства и усовершенствования водных путей и выхода их к новому Петербургскому порту. Десятки тысяч крестьян, насильно мобилизованных государством, в течение многих лет рыли огромные каналы, строили верфи, шлюзы и плотины, мостили дороги, строили большое количество крепостей, заводов, фабрик. В болотах и болотистых равнинах в устье Невы огромные массы крестьян, собранных со всей страны, строили новую столицу России Санкт-Питербурх.

Крестьяне России составляли и основной костяк армии и отчасти флота. В период с 1699 по 1714 г. в армию было забрано свыше 330 тыс. даточных людей и рекрутов. А ведь это были, как правило, самые крепкие и самые активные по характеру люди. С 1705 г. одного рекрута забирали от 20 дворов, что для крестьянства было немалой нагрузкой на людские ресурсы. Лишь с 1714 г. норма снизилась: один рекрут от 40 дворов, а с 1715 г. даже от 75 дворов.

На государственных крестьян легла особо тяжелая в период Северной войны подводная повинность, доставка в армию продовольствия, фуража, боеприпасов и вооружения. Десятки городских посадских общин, не говоря уже о крестьянах, несли постойную повинность, помещая в свои дома офицеров, солдат, рекрутов, снабжая кормом лошадей и т. п.

Организация основной системы водного транспорта, сводящаяся главным образом к подъему судов против течения рек, вызвала к жизни все время возрастающий отход больших масс крестьянства на речной судоходный промысел. С далекого Урала накопленный за целый год запас железной продукции на тысячах подвод подтягивался к рекам и речкам, мало-мальски пригодным к сплаву, погружался в суда и барки и по весенней воде буквально в 12–15 дней спускался по Чусовой и Каме в Волгу. Опоздаешь — жди следующего года.

Тяжесть труда, жестокие условия вечно скитальческой, полевой жизни на работах, недостаток питания — все это уносило тысячи и тысячи жизней. Казалось бы, цель была предельно проста: взять у Западной Европы передовую технику и технологию. Но на деле это обернулось резким ужесточением крепостного режима, появлением на свет такого феномена, как промышленный труд на крепостной основе.

Есть основания предполагать, что первое десятилетие Северной войны привело к заметному сокращению населения страны. С 1678 по 1710 г. податное население сократилось (в дворовом исчислении) с 791 тыс. дворов до 637 тыс. В районах, ближайших к военным действиям, эта убыль доходила до 40 %.

К концу второго десятилетия, по данным первой ревизии 1718–1722 гг., общее число всех крестьян России, платящих государственную подать, составило 6 552 377 душ муж. пола. Из них только помещичьих крестьян было 3 193 085 д.м.п. Введенная Петром I подушная подать для огромного числа государственных крестьян (1 млн 700 тыс. д.м.п.) означала резкое увеличение платежей. Ведь помимо обычного семигривенного подушного оклада на них возложили «вместо помещикова дохода» еще четыре гривны. Иначе говоря, государственные крестьяне стали платить и налог, и феодальную ренту (оброк) в пользу государства точно так же, как платили оброки и выполняли барщину помещичьи крестьяне.

Механизм взимания подушной подати был сведен к тому, что после первой ревизской переписи населения, а она учитывала поголовно все мужское население, было введено понятие «ревизская душа». Попав в государственные фискальные документы («ревизские сказки» и сводные ведомости), такая «душа» платила подати вплоть до следующей ревизии («платила» она даже, если человек умер).

Реально размеры платежей с каждого крестьянского двора устанавливала, исходя из спущенной сверху суммы, крестьянская община (ведь формально подать платили и груднички-мальчики и глубокие старики). В действительности же платежи государству были выше и усугублялись произволом и лихоимством сборщиков податей. Так, крестьяне Иверского монастыря в Старорусском уезде за 1700–1708 гг. фактически заплатили с каждого двора по 16 руб. 12 коп. В 1719 г. в кашинской вотчине П. Бутурлина итоговые затраты двора на казну достигали 15 руб., а в его воротынской и перемышльской вотчинах — 12 руб. в год. У помещичьих крестьян, платящих в казну подать в 74 коп. с души м.п., были немалые повинности в пользу своего феодала-владетеля. Помещичий оброк был часто равен не 40 коп., а выше. Основная масса крестьян (около 62 %) помимо оброка выполняла на помещика и барщинные работы. Там же, где был денежный оброк, крестьяне поставляли помещику еще и столовые припасы, то есть снабжали говядиной, бараниной, курами, яйцами, гусями, утками, маслом, медом, грибами, орехами, холстом и т. п.

Самым тяжелым для крестьян была помещичья барщина, особенно в период летних работ. На барина пахали и сеяли в лучшее для этого время, жали хлеб в первую очередь. Для себя же крестьянин сеял позже и убирал позже, когда хлеб уже осыпался или был побит непогодой. Да и времени на себя крестьянину оставалось очень мало.

Вполне логично, что бремя эксплуатации крестьяне часто не выдерживали и пускались в бега. И, конечно, бежали на юг: туда, где была воля, туда, где было больше земли, туда, где было теплее. Только за 1719–1727 гг. было зафиксировано при проверке ревизии 198,8 тыс. душ беглых крестьян. Однако уже к концу правления Петра I система сыска была столь сильна, что довольно часто беглого возвращали владельцу. Кроме того, целая серия указов ужесточила наказание за утайку беглого крестьянина, начиная от штрафа и до ссылки на галеры. В 1700–1710 гг. было издано 6 указов о беглых, в 1711–1720 гг. — 10 указов, а в 1720–1725 гг, — 30 указов. Система выделения в каждой вотчине сотских, пятидесятских и десятских ввела неусыпный контроль над каждым крестьянским домом, фиксируя ежедневно появление каждого постороннего.

Города и купечество. По данным И. К. Кирилова, в первой четверти XVIII в. в России было 336 городов. В 125 из них были деревянные, а изредка и каменные крепости. Свыше 30 городов имели земляные укрепления и валы. Остальные города либо вообще не имели укреплений, либо утратили их в результате пожаров. Часть городов представляла собой просто военные крепости. Торгово-промысловое население было лишь в 189 городах России. В начале XVIII в. население городов было небольшим, да и сами города, как правило, были невелики. По итогам первой ревизии с восполнением всех сокрытий податное городское население (торгово-промысловая его часть) насчитывало всего 295 793 человека муж. пола (включая сюда Левобережную Украину). Таким образом — посад составлял лишь около 3–4 % населения страны. В среднем на один город приходилось чуть более 1,5 тыс. человек муж. пола. Более двух тысяч человек муж. пола имело в России лишь три десятка городов. Торгово-промышленное население Москвы по первой ревизии составляло 13 673 человека муж. пола, в Ярославле — 8484 человека муж. пола, Калуге — 6400 человек муж. пола, Волхове — 3746 человек муж. пола, Олонце — 3656 человек муж. пола, Архангельске с Холмогорами — 2875 человек муж. пола, Твери — 2846 человек муж. пола, Орле — 2773 человека муж. пола, Вологде — 2622 человека муж. пола, Угличе — 2576 человек муж. пола, Новгороде — 2570 человек муж. пола.

Русские города были, как правило, без плотной застройки. Точнее, такая застройка занимала лишь центр города. В остальной части это были довольно просторные, раскидистые поселения с многочисленными садами, огородами. В малых городах были и пашни, и выгоны для скота.

Распределение посадского населения по регионам (в рамках границ будущих екатерининских губерний) было следующим. В Центрально-промышленном регионе (7 губерний) насчитывалось 80 151 человек муж. пола (3,5 % всего населения региона). Наибольшая численность посадского населения приходилась на Московскую (5,3 %), Ярославскую (4,25 %), Калужскую (4 %) и Тверскую (3,9 %) губернии. Меньше всего посадских было во Владимирской (1,9 %) и Нижегородской (2,3 %) губерниях. Вместе с тем именно в этом регионе еще с XVII в. большое развитие получили торгово-промысловые села.

Примерно тот же удельный вес городское податное население имело и в Центрально-земледельческом регионе (54 572 человека муж. пола, или 3,5 %). На первом месте здесь идут Тульекая (6,4 %), Воронежская (4,58 %) и Орловская губернии (4,1 %). Меньше всего численность посадского населения была в Курской (2 %) и Рязанской (2,2 %) губерниях. Для северо-запада России (будущие Петербургская, Псковская, Новгородская и Олонецкая губернии) наибольший процент посадского населения был равен 5 % (в Олонецкой даже 6,6 %). Однако в последнем случае повышение доли городского податного населения объясняется общей слабой заселенностью края. То же самое характерно и для Нижнего Поволжья, где посадское население достигло 9,2 % (а в пустынной Саратовской губернии даже 66 %!). Особенно высок в силу тех же причин удельный вес городского податного населения в Восточной Сибири (Томская губерния — 14 %, а Иркутская — 20 %). Вековые порядки городского самоуправления местечек во многом объясняют высокий удельный вес податного населения в Левобережной Украине (7 %).

Хотя в целом доля городского населения в России оставалась очень небольшой, фактическая населенность городов была существенно большей из-за сезонного притока в город торгово-промыслового крестьянства. Формально не принадлежа к городскому населению, многие тысячи крестьян существенную часть года жили и работали в городах.

К сожалению, нет полных данных о неподатной, привилегированной части населения городов России. Ее долю можно определить лишь очень приближенно. По наиболее полным данным, доля неподатного населения всей страны (по первой ревизии) достигала 6,1 %, или 444 тыс. человек муж. пола. В городах, конечно, жила только часть его. В наиболее крупных городах доля неподатного населения могла быть большей. Так, в 1701 г. в Москве податное население посада составляло около 42 % (6903 двора), а неподатное население — 53,7 %. В Твери неподатная часть населения достигала в 1728 г. 31,1 /о. Разумеется, в большинстве городов России неподатное население было очень небольшим. Но в южных городах России его доля резко возрастала за счет военного люда. В так называемых аграрных городах большинство населения составляли люди, занимающиеся «черною и огородною работой».

Как уже говорилось, в конце XVII в. посадская структура управления подверглась существенным переменам. Земские старосты, таможенные и кабацкие головы сменились бурмистрами и земскими избами, в Москве появился главный для всех посадов России орган управления — Бурмистерская палата, или Ратуша. Все денежные сборы были изъяты у воевод и шли в Бурмистерскую палату. Но в 1708–1710 гг. земские выборные бурмистры стали подчиняться губернаторам, а сбор налогов перешел к губернским канцеляриям. «Храмина российского купечества» была «рассыпана». Примерно через 8 лет снова грянули перемены. Были созданы городские магистраты. Выборы в них проходили под наблюдением местных губернаторов, а итоги утверждали в столице, в Главном магистрате. Бурмистры и ратманы выбирались пожизненно, а за заслуги могли быть пожалованы в шляхетство (т. е. в дворянство).

Магистраты вели статистический учет населения, распределяли налоги и повинности, размещали войска на постой, следили за деятельностью предприятий города, руководили избранием городских старост и старшин, устраивали ярмарки и т. п. В магистратах велись и решались уголовные дела, различного рода тяжбы, магистраты контролировали процедуры взвешивания и измерения габаритов товаров и т. д. На магистраты была возложена функция контроля въезда и выезда из города, паспортный контроль и т. п. В 1727 г. магистраты вновь превратили в ратуши.

По регламенту Главного магистрата 1721 г. все население делилось на неподатное и податное. К первым относились дворяне, духовенство, военные, иностранцы и наиболее искусные ремесленники, получившие статус мастера (с момента организации цехов). Остальное население города, платящее государству подать в 1 руб. 20 коп. делилось на «регулярное» и «подлое». К регулярному, состоящему из двух гильдий, относились наиболее состоятельные люди. К первой гильдии были причислены наиболее крупные купцы, ростовщики, а также серебряники, золотари, иконники, живописцы, аптекари, доктора и т. д. Во вторую гильдию входили мелочные торговцы и ремесленники. С 20-х гг. в особую организацию — цехи выделились ремесленники, куда входили уже упомянутые мастера, а также подмастерья и ученики. Остальной люд города — «кормящиеся черною работою», лишенные права участвовать в посадском самоуправлении.

Купцы и ремесленники судились в своих городских магистратах, однако купцы-промышленники, владельцы мануфактур подлежали суду в Берг-коллегии и в Мануфактур-коллегии. Более того, они освобождались от казенных и городских служб.

Положение торгово-ремесленной части города в эпоху Петра I было необычайно тяжелым. На посад, как и на крестьянство, были взвалены большие налоги и повинности. С начала века наряду со старыми налогами (стрелецкие, ямские, полоняничные деньги и т. п.) были возложены и новые (драгунские деньги, корабельные, рекрутские и т. п.). Кроме постоянных, хотя и менее многочисленных налогов горожан донимали разного рода «запросные сборы».

На купцов и торговцев города и деревни при Петре обрушилось множество новых платежей, изобретенных специальными «прибыльщиками». Например, знаменитые петровские взимания за ношение старой русской одежды, за ношение бород (с купцов — по 100 руб., с дворян — по 60 руб., с простых горожан — по 30 руб.). С крестьян за бороду брали при въезде и выезде из города по одной деньге. Вместе с тем были упорядочены торговые сборы. Пестрота их сменилась единой «рублевой пошлиной» (5 % с цены сделки). Тяжким бременем на посадской общине лежали различного рода мобилизации на работы и службы в казенных и городских структурах.

Многолетний тяжелейший налоговый пресс и груз повинностей привели к тому, что в начале века население городов, как и крестьянство, стало изрядно убывать (начиная с 1678 г. примерно на 10 %). Лишь к концу правления царя-преобразователя уровень городского населения стал постепенно восстанавливаться.

Дворянство. По неполным и не вполне точным данным, в конце XVII в. дворян-землевладельцев было свыше 15 тыс. человек. В их собственности было, по явно заниженным сведениям, 360–380 тыс. дворов. У духовенства в конце XVII в. было 126–146 тыс. дворов.

Уже к концу XVII в. резко выделяется очень небольшое число крупнейших землевладельцев и собственников крепостных душ. По 500 дворов и более имело всего 69 человек (0,46 %), а владельцев 1–2 тыс. дворов было всего 13 человек (0,09 %). Самых же крупных магнатов, имевших более 2 тыс. дворов, было всего 5 человек (из них князь М. Я. Черкасский имел более 9 тыс. дворов). В число двух десятков крупнейших душевладельцев входили представители старинных княжеских кланов: П. А. Голицын, П. М. Долгорукий, Ю. Ю. Одоевский, Я. Н. Одоевский, А. П. Прозоровский, П. И. Прозоровский, Н. И. Репнин, Н. П. Репнин, И. Т. Троекуров и др. К ним примыкали менее родовитые, но близкие царю Петру родичи (Нарышкины — свыше 7 тыс. дворов, Лопухины — свыше 3 тыс. дворов и т. д.). В 1696–1698 гг. дворян, владевших 100 и более дворами, было 535 человек (3,5 %). У них было 45 % всех дворов (170 тыс. дворов). Оценивая населенность двора в 6 душ муж. пола, мы получим общее число душ муж. пола крепостных у этой группы дворян в 1 млн 20 тыс. душ муж. пола (что, видимо, близко к истине).

К сожалению, данные о владении крепостными крестьянами не могут быть дополнены сведениями о землевладении, поскольку специфичность российского общества состояла, в частности, в том, что очень многие земельные владения были совместными или частично совместными для двух, трех, четырех и более помещиков.

Тем не менее основная особенность в развитии дворянского земле- и душевладения за четверть века видна довольно четко. Прежде всего размеры крупнейшего душевладения остались почти неизменными. Эта группа дворянства в 1719–1727 гг. насчитывала 617 человек, и, видимо, увеличение ее произошло за счет ближайшего окружения царя. У него к началу 20-х гг. было 788 тыс. душ муж. пола, что в переводе на дворы, считая на двор по 4 души муж. пола, составит примерно 197 тыс. дворов. В среднем на владельца придется по 319 дворов (или 1277 душ муж. пола). При очень незначительном увеличении этой группы характер распределения крепостных душ не изменился (как, вероятно, не изменилось и землевладение).

Разумеется, рост дворянского душевладения и землевладения шел за счет государственного и дворцового крестьянства. За 28 лет с 1682 по 1710 г. было роздано 273 дворцовые волости, в которых находилось 43,9 тыс. дворов. Петр I в начале века щедро одаривал своих приближенных отнюдь не знатного происхождения (А. Д. Меншиков до 1710 г. получил 2157 дворов, Б. П. Шереметев — 2408 дворов, адмирал Ф. А. Головин — 110 дворов, В. Брюс — 634 двора и т. д.). Проводя широкие дипломатические маневры, Петр I одаривал и знатных иммигрантов (грузинский царь Арчил Вахтангович получил 3,3 тыс. дворов, молдавский господарь Дм. Кантемир — 700 дворов, сыновья князя М. Я. Черкасского — 7 тыс. дворов; получили русских крестьян грузинские князья Дадиановы, Багратиони, Мансвеловы и т. п.). К концу правления Петра I его фаворит, светлейший князь А. Д. Меншиков, приобрел всеми правдами и неправдами около 100 тыс. душ муж. пола. Есть мнение ученых, что только из дворцового фонда Петр I роздал около 175 тыс. душ муж. пола. За 1719–1727 гг. есть данные и о среднем слое дворян-землевладельцев, имевших от 100 душ муж. пола до 500 душ муж. пола. Их было 5019 человек (7,9 %). В то же время помещиков, имевших не более 100 душ муж. пола, в начале 20-х годов насчитывалось 58 835 человек, что составляло 91,3 % всех землевладельцев в Европейской России. Среди них подавляющая масса помещиков была мельчайшими душевладельцами (не более 20 душ муж. пола, имели 38 310 человек, или 59,5 %). Но им принадлежало всего-навсего 304 874 души муж. пола, или 9,5 % всех крепостных помещичьих крестьян.

Здесь мы сталкиваемся с главной особенностью в развитии класса дворян, заключающейся в резком увеличении его численности (хотя определять точные цифры роста рискованно). К 1719–1727 гг. общее число землевладельцев в России достигло 64 471 человека (с конца XVII в. увеличение в 2–4 раза). Вполне понятно, что интенсивная колонизация и земельные приобретения России в первой четверти XVIII в. лежат в основе столь стремительного увеличения дворянства. Ряды петровского дворянства, видимо, в немалом числе пополнили ратные люди. Наконец, еще один немалый источник роста мелких душевла-дельцев состоял в процессе дробления поместий.

Во всяком случае изданный 23 марта 1714 г. указ о единонаследии был продиктован реальными процессами в среде господствующего класса. Петр I стремился прекратить стихийное измельчание поместий введением правила передачи поместья только одному из сыновей (а если в семье лишь одна дочь, то ей) с тем, чтобы остальные шли на государственную, гражданскую или военную службу. Однако дворяне дружно игнорировали нововведение, и уже в 1730 г. оно было отменено. Зато другое положение указа о единонаследии было решительно поддержано. Речь идет об окончательном уравнении статуса поместья со статусом вотчины. Несмотря на то что в этой части указ практически осуществлен был лишь в 30-е гг. XVIII в., он имел громадное значение в укреплении материального и социального статуса широких кругов дворянства и прежде всего того мелкого и мельчайшего дворянства, которое получало в раздачу вновь осваиваемые земли Юга и Среднего Поволжья.

Уравнивание статуса поместья и вотчины имело немалое экономическое значение, стимулируя развитие вотчинного господского хозяйства. Ведь в XVII в. в большой части поместий, особенно мелких, не было господских усадеб, т. е. не было собственно господского хозяйства. С указом 1714 г. появился стимул для роста числа таких хозяйств. В первой четверти XVIII в. появляются первые хозяйственные инструкции владельцев поместий для их управителей-приказчиков.

Среди важнейших событий в жизни российского дворянства Петровской эпохи было принятие 24 января 1722 г. «Табели о рангах» — государственного закона, создавшего своеобразную иерархию служебных разрядов и систему продвижения государственных чиновников, военных и лиц, состоящих при царском дворе. Все должности были поделены на две категории: военные и штатские. В каждой из категорий было 14 рангов, или классов, строго соотносящихся между собой, каждая штатская должность имела определенный военный эквивалент. Первый ранг во всех категориях был высшим (генерал-фельдмаршал, генералиссимус, адмирал, генерал-адмирал, генерал от инфантерии, от артиллерии, от кавалерии, а также канцлер, а позднее действительный тайный советник). Последний, 14 класс составляли соответственно должности корнета, прапорщика и коллежского регистратора. Отныне принцип приоритета знатности и родовитости при занятии должности навсегда уступил место принципу выслуги и полной последовательности прохождения всех рангов.

Петр I вводит ряд мер, заставляющих дворян соответствовать тем рангам, которые они в силу обязательной службы должны были занимать. С 1714 г. все дворянские дети должны были обучаться цифири и геометрии. Хотя большинство дворян должны были начинать воинскую службу с солдатского «фундамента», перед ними была открыта дорога в Морскую, Артиллерийскую и Военную академии. Служба в привилегированных полках (Преображенском, Семеновском и др.) тоже служила своего рода образовательным этапом в карьере. Функции контроля за дворянской службой и обучением выполняли дворянские смотры (например, смотры 1721–1722 гг.) и герольдмейстерская служба.

С «Табелью о рангах» чиновничий класс резко обособился от низшей бюрократии. При Петре I чиновник начиная уже с 14-го класса получал личное, а с 8-го класса — потомственное дворянство. Для военных чинов потомственное дворянство обреталось уже с 12-го класса.

Чиновники всех рангов так же, как и дворяне-землевладельцы, входили в разряд неподатных групп населения. Вся эта группа населения составляла, включая сюда женщин в количестве, равном числу мужчин, всего лишь примерно 7–8 % населения России. А ведь основная часть ее являлась своего рода несущем конструкцией всей структуры самоорганизации общества, выполняла все государственные функции (административное и хозяйственное управление, судебно-правовое регулирование, финансы, внутренняя и внешняя безопасность, религиозно-культовые функции и т. д.). Столь незначительная численность этого слоя ярко отражает крайнюю упрощенность самой системы самоорганизации российского общества. Такая упрощенность была прямым следствием слабого развития производительных сил, следствием низкого объема получаемого обществом совокупного прибавочного продукта. Даже в канун реформы 1861 г. на долю этих групп общества приходилось всего около 12 % населения страны.

И не случайно, что в силу этой упрощенности из функций самоорганизации общества в начале XVIII в. и в более ранние эпохи резче всего проявляли себя военная, карательно-охранительная и религиозная. А государственные рычаги, несущие функции управления, уходили в толщу многочисленных структур общинного самоуправления. Это, видимо, составляло важнейшую особенность российской государственности.

Констатация примитивности структур самоорганизации российского общества еще резче подчеркивает колоссальную эффективность петровских преобразований, приведших к резкому подъему важнейших отраслей промышленности, наращиванию военной силы государства и созданию пространственно-географических условий своего экономического развития. Немалую роль в этом наряду с народом-тружеником, с крестьянством, сыграло и российское дворянство.

 

§ 1. Губернская реформа

Мы уже упоминали о том, что во второй половине XVII в. и особенно на грани XVII–XVIII вв. в системе центральных государственных учреждений происходили частичные изменения. Часть центральных приказов, общее число которых приближалось к 70, сливалась в более крупные образования, часть же создавалась заново. Изменения эти касались прежде всего группы приказов военно-оборонительного профиля и территориально-региональных приказов. Так, слились с Посольским приказом Приказ Великой России, Малороссийский приказ, Приказ Великого княжества Смоленского и так называемые четверти: Новгородская, Галицкая, Владимирская и Устюжская. С Приказом Большого дворца слились Конюшенный приказ, Дворцовый судный приказ и Приказ каменных дел. Создание Бурмистерской палаты (с 1 сентября 1699 г. она стала называться Ратушей) и придание ей функций центрального финансового учреждения привело к окончательной ликвидации областных финансовых органов (четвертей) и изъятию финансовых операций из сферы действия нового объединенного Посольского приказа, а также Разрядного приказа, приказов Большого дворца и Казанского дворца. Вместе с тем финансовые функции все еще оставались у Приказа Большой казны и др. К 1708 г. Ратуша собирала около половины всех доходов казны.

Надо отметить, что изменения в центральных органах до 1712–1715 гг. носили спонтанный характер и далеко не всегда давали необходимый результат. Это объясняется тем, что все силы и внимание самодержца занимала тяжелейшая война. Так, созданный для управления «потешными полками» Преображенский приказ лишь постепенно, под влиянием событий превратился в главный орган политического сыска. Так или иначе в связи с войной появились Адмиралтейский и Военный приказы, Приказ рудокопных дел и т. д.

Первой попыткой кардинальных административных реформ была губернская реформа 1708–1710 гг. Страна была разделена на 8 губерний, далеко не одинаковых по размеру территорий (Петербургская, Архангелогородская, Смоленская, Московская, Казанская, Киевская, Азовская и Сибирская). Во главе губерний стояли генерал-губернаторы (в Петербургской — А. Д. Меншиков, в Азовской — Ф. М. Апраксин) и губернаторы (в Московской — Т. Н. Стрешнев, в Смоленской — П. С. Салтыков, в Киевской — Д. М. Голицын и т. д.). Разумеется, на должностях губернаторов были особо доверенные лица из окружения царя. Глава губернии, сосредоточивший в своих руках высшие военные и гражданские функции, имел помощника (вице-губернатора), обер-коменданта, ведавшего военными делами, обер-комиссара и обер-провиантмейстера (в их руках были денежные и хлебные сборы), а также так называемого ландрихтера, в руках которого было правосудие. Губернии первоначально делились на «уезды» с «комендантом» (т. е., по-старому, воеводой) во главе. Однако губернская канцелярия явно не справлялась с множеством уездов, и поэтому вскоре введена была новая, как бы промежуточная административная единица, «провинция», во главе с обер-комендантом. В 1713–1714 гг. появилось еще 3 губернии (Нижегородская, Астраханская и Рижская). С 1712 г. губернии стали делиться на провинции, а с 1715 г. провинции делились уже не на уезды, а на «доли» во главе с ландратом (в каждой доле должно было быть по 5536 дворов). Ландрат был лицом выборным от дворян, хотя всецело подчинялся высшей инстанции. Спустя некоторое время вместо «доль» появились «дистрикты», в каждом из которых теперь должно было быть 2 тыс. дворов. Заметим, что при проверке итогов первой ревизии военной администрацией появился еще один дистрикт — полковой, где размещался тот или иной полк, на содержание которого шли налоги данного дистрикта.

В провинции основными административными звеньями были комендант, камерир, организующий сбор налогов, и рентмейстер, возглавлявший местное казначейство (рентерею). В провинции были также канцелярии рекрутских дел, розыскных дел, таможенная изба, канцелярия вальдмейстера (по охране лесов) и др. В дистриктах земские комиссары в первую очередь отвечали за сбор налогов и выполняли полицейские функции, разыскивали беглых солдат и крестьян, боролись с преступниками, чинили дороги, мосты и т. п.

 

§ 2. Сенат и коллегии

Знаменитый Сенат был «рожден» Петром I как бы экспромтом. Отправляясь в Прутский поход в феврале 1711 г., Петр обнародовал указ: «Определили быть для отлучек наших правительствующий Сенат, для управления…» Состав его был невелик (9 сенаторов), да и создан он был вроде как временно. Вдогонку первому указу 2 марта пришел второй с перечнем полномочий (попечение о правосудии, устройстве государственных доходов, об общем управлении, торговле и хозяйстве). Вскоре Сенат стал высшим судебным и управленческим органом. Поначалу Сенат был коллегиальным органом из 9 сенаторов, обладающих равными голосами. Связь Сената с губерниями осуществляли губернские комиссары.

Практически одновременно с Сенатом Петр I основал новый контрольно-ревизионный институт так называемых фискалов. Это была целая армия официальных лиц, действующих тайным образом и выявлявших все неправедные действия, наносившие ущерб государству (казнокрадство, взяточничество, нарушение законопорядка и т. д.). Во главе всех фискалов стоял обер-фискал при Сенате. У него в подчинении было 4 фискала (два от купечества и два от дворянства). При губернских правлениях было также по 4 фискала, в городах — один-два фискала. Фискалы не получали жалованья, в награду за труды им полагалась в первые годы половина, а потом треть конфискованного имущества.

Фискалы все свои наблюдения отправляли в Расправную палату, откуда дела поступали в Сенат. Над самим Сенатом с 1715 г. надзирал специальный сенатский генерал-ревизор, а с 1721 г. контроль вели помесячно штаб-офицеры гвардии.

Постепенно пробивала себе дорогу и такая форма государственного управления, как коллегия. Еще в 1711 г. рудокопный офицер Иоганн Блиер подал проект организации особой коллегии для руководства горной промышленностью. В следующем году появились проекты организации Коммерц-коллегии и Ревизион-коллегии, а в 1715 г. Коммерц-коллегия стала уже функционировать. Тогда же, в 1715 г., начата была проработка вопроса об организации центральных органов управления и изучение опыта Дании, Швеции и Австрии. Три наиболее важные коллегии (Военная, Адмиралтейская и Иностранная) стали работать уже в 1718 г. Всего было учреждено 11 коллегий (остальные восемь: Берг-коллегия, Мануфактур-коллегия, Коммерц-коллегия, Камер-коллегия, Штате-контор-коллегия, Вотчинная коллегия, Ревизион-коллегия и Юстиц-коллегия). Структура и функции коллегий вплоть до организации делопроизводства, процедуры заседаний были подробно разработаны в Генеральном регламенте и регламентах отдельных коллегий. Так была заложена основа унификации и бюрократизации государственного управления.

К числу центральных учреждений должен был принадлежать Синод, или Духовная коллегия. В свое время по совету Алексея Курбатова, одного из первых изворотливых царских «прибыльщиков», после смерти патриарха Адриана царь назначил на этот пост лишь исполняющего обязанности (местоблюстителя), а выборы патриарха не провел. Причиной тому было сдержанное, если не враждебное, отношение духовенства к преобразованиям царя, причастность духовенства к делу царевича Алексея. В итоге в 1721 г. был образован Синод во главе с президентом, бывшим местоблюстителем Стефаном Яворским. Поскольку С. Яворский был уже в весьма преклонном возрасте, то фактическим главой Синода был вице-президент псковский архиепископ Феофан Прокопович. Именно он сочинил Духовный регламент — свод важнейших организационных и идеологических установлений, легших в основу деятельности всей церковной организации в новых условиях абсолютизма. По Регламенту члены Синода присягали, как и все чиновники, на верность царю и обязывались «в мирские дела и обряды не входить ни для чего». За всем этим незримо стояла незабытая опасность гордыни патриарха Никона. Теми же мотивами были продиктованы принципы коллегиального управления церковью и вменено в обязанность священникам нарушение тайны исповеди в случаях, «грозящих государственным интересам». Внешне все это, по рассказам, выглядело довольно устрашающе. Как пишет Н. И. Павленко, царь на встрече с иерархами церкви, уяснив, что они хотят избрать патриарха, поднял в руке Духовный регламент и заявил: «Вы просите патриарха, вот вам духовный патриарх!» А на ропот недовольных он обнажил кортик и со словами: «А противомыслящим вот булатный патриарх» — ударил им в стол.

В 1718–1722 гг. Сенат был реформирован. В частности, его членами стали все президенты коллегий. Была введена должность генерал-прокурора. С его появлением стала действовать целая армия прокуроров во всех центральных и губернских учреждениях. Ему же подчинялись и все фискалы империи. Генерал-прокурор и обер-прокурор Сената подчинялись только государю. Все поступившие в Сенат дела проходили через руки генерал-прокурора. Он мог опротестовать и приостановить решение Сената. Основная функция прокурорского контроля — забота о соблюдении правопорядка. Первым генерал-прокурором был Павел Иванович Ягужинский.

В 1721 г. в Петербурге был воссоздан на правах центрального учреждения Главный Магистрат, а на местах вновь образованы городские магистраты, в какой-то мере отражавшие сословные интересы купечества. Наконец, в дополнение к Преображенскому приказу для решения дел политического сыска в Петербурге была учреждена Тайная канцелярия.

 

§ 3. Реформа местного управления

Реформа центральных и местных органов власти была огромным шагом вперед по сравнению со старой приказно-воеводской системой государственной власти. Создана была система органов управления, каждое звено которой отличалось от других строго определенными функциями на всей территории страны. Новые органы управления имели коллегиальный характер. При этом все члены коллегии — от президента до асессора — были наемными чиновниками, получавшими государственное жалованье. Такое положение в свою очередь подразумевало профессионализм каждого чиновника. Это коренным образом отличало новую систему управления абсолютной монархии от старой феодальной системы. Отныне попытки использовать власть, должность, чин в корыстных целях были уже правонарушением.

Однако строительство новой бюрократической машины государственного управления шло отнюдь не гладко. Первая губернская реформа очень скоро выявила свою неэффективность. Трехуровневое управление оказалось излишне сложным. Поэтому уже с 1719 г. стала проводиться в жизнь вторая губернская реформа. Губернии были сохранены (к этому времени их было уже одиннадцать), но основной административной единицей становится провинция. Из 50 провинций наиболее важные, «знатные» возглавлялись генерал-губернатором, губернатором, вице-губернатором или обер-комендантом. Во главе остальных стояли воеводы. Провинции, созданные реформой 1719 г., стали предшественницами екатерининских губерний. Губернаторы всех 11 губерний имели реальную власть лишь в губернском городе и одноименной провинции. Круг полномочий воеводы был теперь очень широк: «во всем царского величества интерес и государственную пользу тщательно остерегать». Это финансовые, военно-хозяйственные, полицейские, торговые и многие другие направления деятельности. Число и структура провинциальных контор при воеводе не только сохранились, но и умножились.

Провинция делилась на дистрикты. Во главе их теперь стояли земские комиссары. Они собирали налоги, передавая их в рентерею, ведали полицией. Им подчинялись так называемые нижние земские комиссары, у которых в свою очередь были в подчинении сельские сотские и десятские, старосты и разного рода выборные люди, т. е. общинные структуры поддержания порядка.

Поначалу воеводам подчинялись города и городские магистраты. Но с 1721 г. магистраты подчинялись только Главному магистрату и городское население было исключено из ведения воевод. В период проведения первой ревизии система гражданской власти была существенно деформирована. В провинциях были созданы переписные канцелярии, а в дистриктах — полковые дворы с штаб— и обер-офицерами и воинскими командами. Переписные канцелярии главенствовали над гражданской администрацией. Помимо прямой обязанности контролировать сбор подушной подати, полковые дворы, подменяя гражданскую власть, выполняли полицейские и даже судебные обязанности. Правда, у воеводы была еще судебная власть.

Важнейшим звеном административных реформ было создание системы судебных органов. Наверху этой системы были Сенат и Юстиц-коллегия. В провинциях — хофгерихты или надворные апелляционные суды в крупных городах России и так называемые провинциальные коллегиальные нижние суды, которые тоже функционировали в крупных городах. В ведении провинциальных судов были гражданские и уголовные дела всех сельских жителей (исключая монастырских крестьян), а также горожан, не входящих в посад. Во всех остальных случаях действовал городовой (или земский) судья. Это был так называемый единоличный (тоже нижний) суд.

Таким образом, реформаторы стремились создать суд, независимый от исполнительной власти. Но на практике из этого ничего не вышло. Очень скоро воевода обрел право контроля за судебными инстанциями провинции и мог задержать приговор в случае несогласия с ним. В 1722 г. нижние суды были уничтожены. В тех же провинциях, где не было надворных судов, были введены новые провинциальные суды, возглавляемые уже воеводой. В глубинке действовали теперь назначаемые воеводой судебные комиссары.

В начале петровских преобразований были попытки внедрить в систему государственного управления сословно-выборное начало (с выборностью бурмистров и товарищей воевод). Однако в итоге лишь в городовых магистратах уцелели принципы выборности бурмистров и ратманов. Таким образом, главной тенденцией являлось усиление жесткой структуры власти, возглавляемой «самовластным монархом, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен». А из всех функций системы нового государственного управления наиболее широко представлены фискальная, оборонительная и карательно-охранительная.

 

§ 4. Финансы и бюджет

Как уже упоминалось, с конца 90-х гг. началась перестройка денежной системы. К 1704 г. вместо примитивной монетной системы, представленной одной лишь изготовлявшейся из серебряной проволоки однокопеечной монетой и ее частями, сложился полновесный набор серебряных монет в копейку, алтын (3 коп.), пятачок (5 коп.), гривенник (10 коп.), полуполтину (25 коп.), полтину (50 коп.) и, наконец, рубль. Вместо серебряных деньги (0,5 коп.) и полушки (0,25 коп.) стали выпускать медные монеты этого же достоинства. С 1718 г. из меди стали делать алтыны и полуполушки, а с 1723 г. пятачки, которые и стали в итоге самой мелкой медной монетой.

Чеканка монет еще с конца XVII в. сопровождалась уменьшением содержания серебра и меди в монетах. С 1711 г. серебряные монеты стали выпускаться 70-й пробы. При рыночной цене пуда меди в 6–8 руб. с 1704 г. из пуда стали делать медных монет на целых 20 руб. (38-я проба), а с 1718 г. — на 40 руб. Наконец, была введена в обращение золотая монета рублевого достоинства, а с 1718 г. ее сменил двухрублевик 75-й пробы. За 25 лет XVIII в. «денежные дворы» отчеканили серебряной монеты на 38,4 млн руб., а медной — на 4,3 млн руб.

Итогом денежной реформы стало создание полноценной монетной системы, основанной на десятичном принципе и полностью удовлетворявшей потребности экономики. Общий доход казны от выпуска монет составил 10,7 млн руб. Таким образом, денежная реформа в значительной степени содействовала успеху первого, наиболее тяжелого периода Северной войны. Ведь правительство Петра обошлось без иностранных займов. Между тем военные расходы в первый период войны достигали 70–80 % бюджета. В первые годы денежная реформа улучшила и бюджет. В 1680 г. прямые налоги составляли 33,7 %, косвенные — 44,4 %, а монетная регалия — всего 2,7 %. В 1701 г. доля прямых налогов сократилась до 19,8 %, доля косвенных почти не изменилась (40,4 %), а доля монетной регалии возросла до 26,8 % (выросла почти в 10 раз).

К концу второго десятилетия XVIII в. монетная регалия уже не давала прежнего эффекта, а огромное количество налогов дошло до возможного максимума. Вот тогда-то и пригодились идеи «прибыльщиков» о переходе от подворного к подушному обложению прямым налогом, что дало бы возможность резко увеличить число налогоплательщиков. 28 ноября 1718 г. вышел указ о переписи всего податного мужского населения. С 1722 г. началась проверка результатов переписи — «ревизия». Она дала поразивший умы итог: было выявлено около 2 млн душ муж. пола, не попавших в перепись. С тех пор и сами переписи стали называть «ревизиями». Общий итог численности податного населения — 5,4 млн душ муж. пола. На них был положен расход на армию и флот. В частности, в 1724 г. бюджетный расход на армию был 3 млн 141 тыс. руб., на флот — 781 тыс. руб., что составило 62,82 % от всех расходов (6,24 млн руб.). Весьма знаменательным было появление государственных расходов на школы, академии и медицину — 64,7 тыс. руб. (1 %). В доходной части бюджета 1724 г. подушный налог составил 4,6 млн руб. (54 % всех доходов, равных 8,5 млн руб.). Косвенные налоги составили 2,13 млн руб. (24,9 %). Монетная регалия — 2,5 % всех доходов, пошлины — 1,8 %. Но соляной доход был очень существенным — 7,76 %. Особо следует отметить фактическое сокращение такого прямого налога, как ясак. Сумма его с конца XVII в. осталась почти неизменной (103 тыс. и 116 тыс. руб.). Однако, учитывая, что реальная стоимость денег к концу первой четверти XVIII в. снизилась вдвое, вдвое снизились и ясачные платежи. Это еще раз подчеркивает своеобразие новой русской империи — коренная основная нация в ней находилась в положении, гораздо худшем, чем окраинные народы. Отметим, что реальные доходы государства за период 1680–1724 г. в постоянных ценах возросли с 24,9 млн руб. до 76,7 млн руб., т. е. в 3 раза.

Наконец, о налогах, придуманных «прибыльщиками» и собираемых провинциальными конторами. Всего их насчитывалось около 70 видов. Однако реальное значение для бюджета имели немногие. Главными из неокладных сборов были, конечно, таможенные и кабацкие сборы, составлявшие нередко 20–30 /о всех сборов. Однако все эти неокладные (т. е. не твердо фиксированные по размеру) сборы к 20-м гг. играли уже второстепенную роль в бюджете страны.

 

§ 1. Формирование новой армии

Мы уже говорили, что судьба сложилась так, что ядром будущей армии Петра I стали его «потешные» полки и прежде всего Преображенский и Семеновский, а юношеские маневры и первые бои под Азовом и Нарвой легли в основу выработки тактических основ ведения боя. Да и в принципе петровская армия практически рождалась в огне долгих лет Северной войны.

Исходя из опыта XVII столетия, армия формировалась на основе принудительного набора так называемых даточных людей из числа помещичьих крестьян, дворовых людей и городского посада. Норма мобилизации по дворовой раскладке — один пеший «даточный» от 50 дворов и один конный — от 100 дворов. Рекрутскими наборами занималась исполнительная власть на местах и в центре. Сам термин «рекрут» вместо «даточного человека» появился в 1705 г., с тех пор и наборы стали называться «рекрутскими».

Всего за период с 1699 по 1725 г. было произведено 53 набора (21 основной и 32 дополнительных). В итоге в армию было взято в общей сложности 284 187 человек. Военная служба в то время была пожизненной и добровольцев было слишком мало. Поэтому наборы превращались в довольно жестокую экзекуцию. Так, очередная проверка в 1719 г. оставила свидетельство, что «когда в губерниях рекрут зберут, то сначала из домов их ведут скованными, а приведючи в город, держат в велицей тесноте по тюрьмам и острогам не по малу времени». А ведь еще в 1712 г. царь запретил ковать рекрутов и помещать их в колодки. Однако массовое бегство рекрутов заставляло это делать.

С годами к рекрутским наборам приспособились и крестьянские общины. Общинный сход, «лучшие люди» общины (старосты, десятские, сотские) норовили сплавить в рекруты наиболее строптивых членов общины, всякого рода смутьянов, буйных людей и т. п. В итоге в русскую армию попадал весьма своеобразный контингент, включавший в себя немалое число отчаянно смелых, порывистых, незаурядных по характеру людей. Армейская муштра, бои и походы делали из них в конечном счете смелых и отличных воинов.

В 1708 г. Петр I довел число пехотных полков до 52, а кавалерийских до 33. К 1725 г., т. е. уже после окончания Северной войны, полевая армия насчитывала всего 73 полка (около 130 832 человек).

В первой четверти XVIII в. на вооружении пехоты состояла главным образом фузея (гладкоствольное семилинейное ружье). По тем временам это было лучшее оружие, по скорострельности намного превосходящее мушкет, хотя реальная дистанция огня составляла всего 60 шагов (при общей дальности боя в 300 шагов). Фузея с 1704 г. была снабжена модернизированным штыком для рукопашного штыкового боя.

Важнейшим моментом организации новой армии были артиллерийские части. Они были и в пехоте, и в кавалерии. У пехоты — это легкие мортиры, пушки «калибром» (т. е. по весу ядра) в 3 фунта. В гренадерских ротах — тяжелые гранаты, а гаубицы и мортиры — у кавалерии. Дальнобойность орудий была от 200 шагов (картечный огонь) до 3000 шагов (ядра и бомбы). В полевой артиллерии к 1725 г. было 2620 человек. Два больших оружейных завода в Туле и Сестрорецке, два крупных пороховых завода в Петербурге и на Охте, а также большая группа железоплавильных комплексов, в центре страны, на севере и на Урале вполне удовлетворяли нужду армии в оружии и боеприпасах. В сравнительно быстрое время государство наладило производство обмундирования для армии. Армия при Петре впервые имела единую форму (пехота — зеленые кафтаны и черные шляпы, кавалерия — синие кафтаны и черные шляпы).

Помимо полевой армии в стране была создана система расквартированных по селениям военных гарнизонов, предназначенных для внутренних целей охраны мира и порядка. В 1725 г. было 55 гарнизонных полков, состоящих из солдат и отчасти стрельцов, с общей численностью 74 127 человек. Гарнизонные полки имели мощные артиллерийские подразделения (2295 человек). В гарнизонах России к 1725 г., по данным И. К. Кирилова, было 9891 пушка и 788 мортир, не считая мелких орудий и гаубиц. Такого мощного артиллерийского парка Россия никогда не знала (а ведь с учетом армейской артиллерии это составляло как минимум свыше 15 тыс. орудий). Российская армия стала одной из сильнейших в Европе.

Помимо регулярной армии в состав вооруженных сил входили и так называемые нерегулярные части. Это ландмилиция, слободские полки, формирования яицких, донских, гребенских казаков и частей казанских пригородов и сибирских городов. Численность нерегулярных войск доходила до 82,7 тыс. человек (не считая 30 тыс. калмыков). Всего под ружьем было свыше 339 тыс. человек. А ведь был еще и могучий флот.

В ходе военных действий обретался опыт ведения войны. Отличительной стороной русской военной стратегии той поры был отказ от так называемой кордонной стратегии, обеспечивающей защиту границы на направлениях ко всем важнейшим центрам страны. В основе ее был поиск момента и места для решающего удара по врагу, поиск момента для генерального сражения и активное маневрирование на всех участках войны. Оборона расценивалась лишь как средство накопления сил для перехода в наступление. В господствующий в мире принцип линейной тактики ведения боя Петр внес решительные изменения, применяя и линейные, и двухлинейные боевые порядки, а иногда и более сложные построения. При этом важнейшим моментом сражения была огневая артиллерийская подготовка, а завершающим этапом — штыковой бой, которого обычно избегали наемные войска западных стран. Маневр в русской армии был лишь способом занять наиболее выгодную для боя позицию. Причем ключевую роль в маневрировании играла созданная Петром I легкая кавалерия (корволант), способная на глубокие рейды и максимальную быстроту передвижения.

Накопление опыта обучения войск и боевых действий отражалось в форме уставов, инструкций и наставлений. Они стали появляться с первых же лет Северной войны («Строевое положение», «Краткое обыкновенное учение», «Учреждение к бою», «Для военной битвы правила» и др.). В составлении их непосредственное участие принимал царь. В 1716 г. был издан «Устав воинский», состоящий из трех книг. Огромное внимание в уставе уделено морально-нравственным аспектам воспитания русского воина. «Всякий начальный человек и солдат, — говорилось в Уставе, — должен и обязан быть имеет товарища своего от неприятеля выручать, пушечный снаряд оборонять, и прапорец и знамя свое, елико возможно, боронить так, коль ему люб живот и честь его». Таковы лишь отдельные, весьма яркие положения, воспитывавшие ратный дух россиянина.

 

§ 2. Создание флота

Как уже говорилось, путем огромного напряжения сил всей страны в конце 90-х гг. XVII в. был создан внушительный Азовский флот. С началом Северной войны необходимым стал и Балтийский флот, ибо без победы на море война со Швецией была бы бесперспективной.

В 1702–1704 гг. строительство кораблей развернулось сразу в нескольких местах: на реках Сясь, Свирь, Луга, Волхов, Ижора. Кроме семи фрегатов (первый из которых, «Штандарт», имел 28 орудий) было построено 91 судно. В конце 1704 г. созданная Петром на острове Котлин крепость имела уже более 70 орудий. К 1710 году в состав флота на Балтике входило 12 линейных кораблей. Сильный флот ускорил взятие русскими войсками Выборга, Риги, Ревеля.

Новый этап резкой активизации в строительстве кораблей наступает в 1711–1713 гг. На русских верфях уже строили мощные 52 и даже 60-пушечные корабли. 27 июля 1714 г. русский флот одержал крупную морскую победу над шведами у полуострова Гангут (Ханко). Победа позволила русскому флоту контролировать Аландские шхеры и побережье. Стремясь перенести войну на территорию врага, российский царь наращивал численность и мощных линейных кораблей, и шхерного флота. Окончательное утверждение на Балтийском море может быть приурочено к победе у острова Гренгам 27 июля 1720 г. К моменту окончания войны Россия имела на Балтике 29 линейных кораблей, 6 фрегатов, 208 галер и другие суда. И после войны, постоянно наращивая численность кораблей, Россия имела на Балтике самый мощный флот.

Создание Каспийского флота произошло уже в 20-е гг. XVIII в. До этого времени в Астрахани строились, главным образом, традиционные струги и бусы. К началу Каспийского похода 1722–1723 гг. у России было около 300 судов. И это сделало возможным овладение всем западным и отчасти южным побережьем Каспийского моря.

В первые годы создания русского флота помимо сложнейших экономических и технических проблем были огромные трудности с кадрами для флота. Это ведь только поначалу можно было нанять 600 зарубежных моряков (это были в основном славяне) и переквалифицировать армейских гвардейцев и солдат в моряки. С 1705 г. начались наборы специально для флота. В дальнейшем до 1715 г. было проведено 5 наборов, примерно по 1–1,5 тыс. человек каждый. Однако полностью комплектование флота стало реальностью только начиная с 1718 г.

В течение всех лет строительства флота разрабатывались и теоретико-организационные, и военно-тактические основы русского флота. В 1706 г. появился «Артикул корабельный», в 1710 г. — «Инструкция и артикулы военные Российскому флоту». В 1718–1722 гг. были подготовлены фундаментальный «Устав морской» и «Регламент адмиралтейский», ставшие подлинным достижением русской военно-теоретической мысли, обобщением огромного боевого опыта Балтийского флота.

Важнейшим средством создания сильной и боеспособной армии и могучего флота было налаживание системы профессионального военного образования. Печальный опыт нарвского поражения определил недоверчивое отношение правительства к иностранцам-наемникам. Это вынудило государство стремительно создавать целую сеть военных школ, хотя нужда в западных военных специалистах все-таки оставалась. Первой военной школой была бомбардирская школа при Преображенском полку (1698–1699 гг.). В 1701 г. открылась первая большая (на 300 человек) артиллерийская школа в Москве. В 1712 г. стала действовать артиллерийская школа в Петербурге. В 1721 г. там же открылась артиллерийская школа для кадровых артиллеристов. Были организованы и две военно-инженерные школы. Наконец, в 1721 г. для подготовки низшего командного состава (унтер-офицеров) была создана огромная сеть гарнизонных школ (число их достигало 50).

Первое мореходное училище было организовано еще в 1698 г. в Азове. В 1701 г. в Москве открылась школа «математических и навигацких» наук, готовящая кадры и для армии, и для флота. В начале она была рассчитана на 200 человек, а с 1701 г. уже на 500 человек. В 1715 г. стала действовать петербургская Морская академия офицерских кадров. В 1716 г. была организована так называемая гардемаринская рота. Разумеется, практиковались и командировки на учебу в страны Западной Европы (в Голландию, Францию, Италию и другие государства). В конечном итоге к 20-м гг. Россия могла полностью обеспечивать и армию, и флот своими кадрами морских, пехотных, артиллерийских и инженерных офицеров. В 1714 г. все иностранные офицеры прошли через процедуру экзамена и не выдержавшие его были уволены со службы. В 1722 г. иностранцев разрешено было принимать в службу лишь при условии, «что по смерть им здесь оставаться».

 

§ 3. Волнения и восстания

Мятеж Астрахани. В первые годы петровских реформ, в наиболее тяжелое время Северной войны на народные массы свалились непосильные тяготы повинностей и налогов. Жестокая палочная дисциплина на крупных частных и казенных заводах и фабриках, правеж налогов и мобилизация на службу в городе — все это то в одном, то в другом месте вызывало острое сопротивление народа, сопровождавшееся волнением или бунтом. В 90-х гг. тяжесть служебных повинностей и неурядиц с выплатой жалованья вызвали волну беспорядков и острых восстаний во многих городах, крепостях и острогах Западной и Восточной Сибири.

В 1705 г. вспыхнуло восстание в Астрахани, крупном торговом пограничном городе с пестрым многонациональным населением. В нем жили индийские, армянские, бухарские, иранские купцы и ростовщики. Большое количество гулящих и беглых людей привлекали сюда обильные рыбные запасы Каспия и дельты Волги. В городе был и ряд небольших предприятий. Но как «украинный» город Астрахань имела немало стрелецких и солдатских формирований.

Воинское начальство, как и во многих местах России, отличалось жестокостью обращения с подчиненными, самовольно использовало солдат и стрельцов в своем хозяйстве. Воевода Т. И. Ржевский был грубым самодуром, занимавшимся явным самоуправством. Злоупотребления офицерства, произвол и издевательства на фоне резкого увеличения количества налогов, стремительного роста цен закладывали основу для возмущения и беспорядков. Враждебные настроения против местной власти резко усилились среди стрельцов в связи с бесцеремонными акциями борьбы со старой русской одеждой, ношением бород. Людям прямо на улицах обрезали длиннополую одежду, стригли волосы. Недовольство постепенно нарастало. Уже за месяц до событий возник стрелецкий заговор. В довершение по городу внезапно пронесся нелепый слух о том, что все молодые женщины будут выданы замуж за иноземцев. В воскресенье 30 июля спешным образом было справлено 100 свадеб и перепившиеся стрельцы ночью зазвонили в набатные колокола и начали расправу с начальным людом и иностранцами. Гнев восставших был настолько велик, что стрельцы убили и казнили в первый же день восстания (30 июля) около 300 человек (командиров полков, офицеров, приказное начальство и иноземцев и др.).

Во главе восстания стояли наиболее активные участники заговора Григорий Артемьев, Гурий Агеев, Иван Шелудяк. Среди них были и богачи-старообрядцы (Яков Носов и др.). Горожане в активности намного уступали стрельцам. Да и само движение преследовало главным образом стрелецкие интересы и цели. Высшим органом восставших был сход, или казачий круг. Во главе исполнительной власти стала избранная сходом старшина. Были задействованы и все прежние органы городского управления. Восставшим удалось наладить жизнь города, собирались доходы от питейных заведений, с продажи соли, с таможен, налажена была полицейская служба, судебные разбирательства и т. д.

Однако стремление восставших привлечь к движению другие города Нижнего Поволжья и Дон потерпели неудачу.

Весть об астраханском восстании застала Петра I в только что взятой русскими войсками Митаве. На другой же день (12 сентября) царь поручил подавить восстание наиболее авторитетному полководцу Б. П. Шереметеву. Вместе с тем Петр параллельно предпринимал попытки уладить конфликт мирным путем. Делегация астраханцев во главе с конным стрельцом И. Г. Кисельниковым встретилась с царем в Гродно 24 ноября. Петр снабдил Кисельникова умиротворяющей грамотой, что в самой Астрахани вызвало у восставших некое раскаяние. Уже 13 января 1706 г. астраханцы целовали крест на верность царю. Однако фельдмаршал предпринял штурм Астрахани. Под следствием оказалось более 500 человек, в том числе 227 астраханских, 174 стрельца из других городов Нижневолжья и 120 солдат. Казнено было 314 человек, а 45 умерли под пытками.

Восстание Кондратия Булавина. Среди причин восстания, конечно же, было резкое ухудшение условий жизни («годы де ныне стали голодные, а подати с нас великие», «какой де это царь, мироед, выел свое царство все… и он де выест мирской корень»). Кроме того, немалую роль сыграло отчаяние тех, кто ушел на Дон в поисках воли. Дело в том, что после овладения Россией Азовом и строительства городов по Нижнему Дону и Приазовью органы сыска беглых стали активно прочесывать весь бассейн Дона, как раз те места, где с конца XVII в. в вольных казачьих городках была принята в казачество масса ново-пришлых. Еще в 1684 г., готовя почву для войны с Османской империей и Крымом и беседуя о том с гетманом Иваном Самойловичем, умнейший дипломат, думный дьяк Емельян Украинцев, по сути, предсказал будущие волнения на Дону: «Теперь многие люди ищут и желают службы, без войны жить не привыкли, а прокормиться им нечем. Донские казаки беспрестанно бьют челом великим государям, что у них река улюднела. Безпрестанно казаки думают о войне, без которой прокормиться им нечем. Если не послать их на войну, то надобно давать большое жалование. Если теперь службы (т. е. войны. — Л. М.)не будет, то опасно от такого многолюдства, что ратные люди и донские казаки не начали какого-нибудь нового дела. Да и в малороссийских городах большое многолюдство, охочие и городовые полки желают службы. Чтоб они не встали и над тобою какого зла не сделали — подумай об этом!» Так проникновенно говорил думный дьяк войсковому гетману, прекрасно понимая экономические причины острых социальных противоречий в обществе и беды вспышек классовой борьбы.

Война с Турцией и Крымом и взятие Азова отодвинули опасность взрыва. Но в начале XVIII в. «река улюднела» пуще прежнего. Массы вольнопоселенцев, вчерашних крестьян ощущали резкое ухудшение своего положения, ибо рыбные и иные угодья ограничены в своих возможностях. Им противостояла прослойка зажиточных казаков-старожильцев, сосредоточенных в основном в нижнем течении Дона, в районе казачьей столицы Черкасска. Кроме того, в громаднейшем регионе возле Дона, включая воронежские и тамбовские уезды и Нижнее Поволжье, народ был доведен до критического состояния бесконечными мобилизациями на строительство Воронежского, а потом Азовского флота, стремительно растущим числом налогов, изобретаемых петровскими «прибыльщиками», и, конечно, жестким гнетом помещиков. Кроме того, основная масса казачества со взятием Азова вошла в периодический контакт с царской администрацией, с часто наезжающими полковыми подразделениями и т. п. Жизнь казаков резко изменилась, а тут еще угроза потери бород и старорусских кафтанов. Отсюда зрело острое желание вернуть старину, вернуть старое правило — «с Дона выдачи нет».

Когда с большой группой казаков в поисках беглых отряд гвардейского майора князя Ю. В. Долгорукого стал лагерем у Шульгина-городка, на него напал огнем и мечом прошедший по Дону бывший бахмутский «солеварный атаман» Кондратий Афанасьевич Булавин, родом из Трехизбянской станицы на Северном Донце. Отряд Долгорукого был уничтожен. Это было 9 октября 1707 г. Так начался первый этап восстания. Однако довольно быстро войсковой атаман Лукьян Максимов с большим казачьим подразделением, отрядом из Азова и при поддержке калмыков разбил войско Булавина около городка Закотного. Мятежный атаман бежал в Запорожскую Сечь. Вскоре центром булавинских формирований становится Пристанский городок на реке Ворона. Отсюда во все концы Подонья, в Козловский и Тамбовский уезды полетели булавинские «прелестные письма» с призывом к восстанию и казаков, и крестьян. В этих документах ярче всего были отражены интересы самого казачества, сохранение их вольностей и автономии Дона. Вскоре волнения охватили Тамбовский, Воронежский, Борисоглебский, Верхнеломовский, Нижнеломовский уезды. К апрелю 1708 г. восстание охватило Слободскую Украину. Киевский воевода Д. М. Голицын писал, что «многие украинцы с донскими казаками объявили свойство и дружбу».

Восставшие 9 апреля разбили казачье войско атамана Лукьяна Максимова, и 7 тыс. повстанцев двинулись на Черкасск, подойдя к нему 28 апреля. В самом Черкасске вспыхнул мятеж, и Булавин вошел в город, казнив Л. Максимова и пять старшин. Раздав народу казну и понизив цены на хлеб, Булавин созвал казачий круг, где был избран войсковым атаманом. Однако в Черкасске оказалось много временно примкнувших к Булавину. Они лишь выжидали удобного для измены момента.

Тем временем восставшие разбились на ряд отрядов и начали походы на Изюм, где к ним присоединилось 1.5 тыс. запорожцев, к Саратову, где ими был взят Дмитриевск, и на Азов, куда направились основные силы во главе с Булавиным. Под Азовом восставшие потерпели неудачу и понесли большие потери. Отряды запорожцев и повстанцев дважды были разгромлены бригадой Ф. В. Шидловского. Еще до выхода из Черкасска сил Булавина на Азов в городе созрел заговор тридцати знатных казаков. После возвращения Кондратия Булавина они напали на его курень и убили атамана 7 июля 1708 г.

Однако восстание продолжалось. Атаман И. Некрасов с казаками и атаман И. Павлов с голытьбой захватывали на Волге суда и двигались вверх по Волге к Среднему Поволжью, где действовали восставшие башкиры. И. Павлов осаждал Саратов, а И. Некрасов — Царицын, который был взят еще около 7 июня. Здесь вскоре узнали о гибели Булавина. И. Некрасов потом ушел в городок Голубые, а И. Павлов остался в Царицыне, где его разгромили войска полковника Левингстона, прибывшие из Астрахани. Вскоре Волга была очищена от повстанцев. Под Бахмутом были разбиты запорожцы. А брат убитого Ю. Долгорукого, тоже гвардейский майор В. Долгорукий, назначенный в качестве основного усмирителя восставших после действий в Воронежском краю, в июле 1708 г. начал наступление на Черкасск. Однако новый войсковой атаман И. Зернщиков со всей старшиной принес повинную. 28 июля основная масса казаков целовала крест, а 200 булавинцев были казнены.

Остатки повстанцев действовали на Средней и Нижней Волге вплоть до марта 1709 г. Казаки И. Некрасова ушли в Турцию (их далекие потомки вернулись на родину лишь во второй половине XX в.).

Восстание К. Булавина было разгромлено на фоне продолжающихся то там, то здесь крестьянских выступлений и волнений. Они были в Смоленском, Дорогобужском, Вяземском, Переяславль-Залесском, Тверском, Старицком, Новоторжском, Серпуховском, Тарусском, Каширском, Лухском, Кинешемском, Нижегородском, Костромском, Унженском, Галич-ском, Устюжском, Ярославском и других уездах. Крестьянскими волнениями в 1709–1710 гг. было охвачено около 60 уездов. Новые вспышки волнений были в 1719, 1720–1725 гг.

Излишне напоминать, что работные люди заводов и промышленных заведений, живя далеко не сладко, тоже поднимались на борьбу. Волновались и бунтовали в конце XVII в. и в 20-х гг. XVIII в. приписные крестьяне Олонецких заводов. Летом 1703 г. были волнения в Кунгурском уезде, где восставшие нападали на Кунгур, пытаясь захватить воеводу. С заводов, как уже говорилось, постоянно бежали и работные и солдаты.

8 1708 г. бунтовали крестьяне заводов Меллера. Острейшую борьбу вели работные люди Московского Суконного и Хамовного дворов в 20-х гг. XVIII в., правда, участники этого движения постоянно апеллировали к высшим начальным инстанциям, жалуясь на свое невыносимое положение и «тюремный режим».

 

§ 4. Оппозиция в верхах. Трагедия царя и трагедия наследника

После массовых жесточайших казней московских стрельцов 1698 г. в самой столице сопротивление политике Петра I было надолго сломлено, если не считать дела «книгописца» Г. Талицкого, раскрытого летом 1700 г.

Беспрерывно разъезжающий по стране в делах и подвигах царь-труженик с нарастающей тревогой обнаруживал духовный разлад в собственной семье. Неладное происходило с сыном от первого брака с Евдокией Лопухиной Алексеем. Отец-царь, не понимая шока, испытанного маленьким царевичем от насильственной разлуки с матерью, упрятанной в монастырь, все время требовал от сына «служения отечеству». Десять лет отец боролся за сына, проявляя порой грубую настойчивость. Все было напрасно, Алексей лишь норовил уклониться от всякого дела. Он и сам признавался, что «со младенчества… ничему иному не обучился, кроме избных забав». Обучение, признавался царевич, «мне было зело противно». Арифметику он одолел лишь к 18 годам, хотя свободно владел немецким и отчасти французским языком. Три года стажировки за рубежом знаний ему прибавили немного. Уже взрослому молодому человеку царь-отец пытался поручать ответственные дела (заготовка провианта в Смоленске, укрепление обороны Москвы и т. д.), но выполнял он их плохо и ничем не интересовался всерьез. Еще юношей он окружил себя «компанией» по образцу петровской «компании», стал пить, причем помногу. В окружении людей недалеких и глубоко враждебных делам царя-отца Алексей все более «радел» о старине. Отчужденность отца и сына нарастала год от года. Насильственная женитьба на брауншвейг-вольфенбюттельской принцессе Софье-Шарлотте, высокой, худой девице с оспинами на лице, ничего не изменила («жену мне на шею чертовку навязали»). К тому же принцесса умерла от родов через четыре года (1715). Сразу же после похорон царь-отец поставил в письме к сыну вопрос весьма круто: либо кардинально изменить поведение, либо постричься в монахи. Окружавшие Алексея в Петербурге «компанейцы» (учитель Никифор Вяземский, Иван Афанасьев, бывший царский денщик и бывший главный интендант Адмиралтейства А. В. Кикин и др.) посоветовали податься в монахи, а там видно будет: «клобук не гвоздем к голове прибит».

Петр тяжело переживал безволие сына, тянул со своим решением и вновь пытался вразумить сына. Будучи в Копенгагене, он пригласил Алексея к себе, надеясь убедить сына переломить себя. Но окружение Алексея и прежде всего А. В. Кикин уговорили царевича использовать письменное приглашение в Копенгаген для бегства за рубеж (в Рим или Вену). Немалым стимулом к этому было желание Алексея сохранить любовную связь с крепостной Никифора Вяземского — Ефросиньей Федоровой. Кикин подготовил побег, и 10 ноября 1716 г. в дом вице-канцлера венского двора Ф. К. Шенборна вошел русский царевич и заявил, что «император должен спасти» его и что он хочет царствовать.

Тем временем в Копенгагене Петр так и не дождался исчезнувшего сына. Начался долгий розыск, и только в марте 1717 г. порученцы Петра установили, что Алексей находится в Эренберге. Однако на запрос Петра Карлу VI положительного ответа не получили. Предстояла сложная дипломатическая борьба с венским двором, который намеревался в защите Алексея объединиться с Англией.

Австрийцы между тем перевели царевича в Неаполь, где содержали под видом важного государственного преступника. Они даже инспирировали письменные обращения Алексея к российскому Сенату и архиереям. Это была уже серьезная, враждебная России акция.

Убедившись в лояльном отношении к себе со стороны Франции и отчасти Англии, Петр посылает в Вену П. А. Толстого и гвардейца А. И. Румянцева с жестким приказом вернуть Алексея в Россию. С ними помчалось к сыну-отступнику и гневное послание царя-отца с обещанием прощения в случае возвращения («буде же сего не учинишь, то, яко отец, проклинаю тебя вечно, а яко государь твой, за изменника объявлю…»). В Вене отказали требованиям Петра выдать Алексея, но П. А. Толстому разрешили вступить в переговоры с беглым царевичем. В долгих многомесячных переговорах Толстой проявил недюжинную изворотливость и настойчивость. Он пошатнул уверенность Алексея в прочности австрийской опеки. Более того, он, видимо, сумел также склонить на свою сторону девицу Ефросинью. В итоге 3 октября 1717 г. Алексей объявил о согласии вернуться в Россию, где уже велась подготовка суда над ним. 3 февраля 1718 г. царевич въехал в первопрестольную Москву.

Следствие над царевичем и розыск по делу о его матери Евдокии были масштабными мероприятиями. В Москву собрались и двор, и сенаторы, и высшее духовенство, и генералитет. В состав суда было назначено 127 человек. На первой встрече царя с беглым сыном царевич умолял о прощении и о даровании ему жизни. Царь же потребовал отречения, на что царевич тут же согласился и подписал присягу новому наследнику (Петру Петровичу).

Получив от сына сведения о сообщниках, Петр возглавил следствие. Сразу же было взято под стражу 50 человек. Среди них были А. В. Кикин, И. Афанасьев, сенатор М. Самарин, шурин царя по первой жене А. Ф. Лопухин, сибирский царевич Василий, брат адмирала Ф. М. Апраксина П. М. Апраксин, князь В. В. Долгорукий и много других известных стране лиц. Допросы и пытки выявили, что Алексей открыл отцу едва ли половину своих замыслов. Тут же в Москве произведены были первые казни. Кикина колесовали, при этом руки и ноги отрубали в замедленном темпе, голову водрузили на кол.

18 марта весь двор отправился в Петербург. Там были продолжены следствие и суд. Причем теперь уже все дело было передано, как пожелал сам Петр, в руки «вернолюбивых господ министров, Сената и стана воинского и гражданского». Поступая так, Петр был предельно честным и проявлял величайшее мужество: «Я с клятвою суда Божия письменно обещал оному своему сыну прощение… ежели истину скажет, хотя он сие и нарушил…» Обращаясь к духовенству, Петр сказал: «Смотрите, как зачерствело его сердце… Соберитесь после моего ухода, вопросите свою совесть, право и справедливость, и представьте… ваше мнение о наказании… Я прошу вас не обращать внимания ни на личность, ни на общественное положение виновного… и произнести ваш приговор над ним по совести и законам. Но вместе с тем я прошу также, чтоб приговор ваш был умерен и милосерд…» 14 июня царевича перевели в Петропавловскую крепость. Начались средневековые жестокие пытки. На первом допросе был отец, а также А. Д. Меншиков, Я. Ф. Долгорукий, Ф. М. Апраксин, П. А. Толстой, П. П. Шафиров и др. Царевичу дали 25 ударов. Экзекуция длилась один час. Спустя 10 дней был объявлен приговор, скрепленный 127 подписями: царевич достоин смерти и как сын и как подданный. Церковные же иерархи от категоричности уклонились. Однако приговор не был приведен в исполнение. Несчастный царевич, не выдержав пыток и стресса, умер 26 июня «пополудни в 7-м часу».

Так завершилась великая трагедия царя-преобразователя, положившего на алтарь Отечества всего себя, без малейшего остатка, не остановившегося даже перед нетленными отношениями отцовства.

Суздальский розыск подтвердил догадки царя о связях петербургских сторонников царевича с окружением его матери, хотя причастность самой Евдокии доказана не была. Главный грех бывшей царицы — блуд с неким капитаном Степаном Глебовым, был доказан неопровержимо, ибо в нем сознались оба. Глебова посадили на кол. Бывшую царицу на этот раз по-настоящему сделали монахиней, сослав в Ново-Ладожский монастырь под строгий надзор петербургского губернатора А. Д. Меншикова. Оттуда она была освобождена лишь при царствующем внуке Петре II в 1727 г.

 

§ 1. Итоги Полтавы и присоединение Прибалтики и Карелии

Полтавская виктория кардинально изменила международное положение России. В Польше сразу же укрепилось положение Августа II, а Станислав Лещинский вынужден был бежать. В Торуне в октябре 1709 г. произошли переговоры Петра I с Августом II и был заключен новый оборонительно-наступательный договор против Швеции и шведского ставленника С. Лещинского. Между прочим был заключен и тайный артикул о разделе Прибалтики. По нему к России отходила не только Ингрия, но и Эстляндия с Ревелем. Польше же доставалась Лифляндия, точнее, не Польше, а Августу II как саксонскому курфюрсту.

Резко изменила свою позицию Дания, пойдя на открытый союзный договор с Россией (11 октября 1709 г.), причем без всякой военной и финансовой помощи. Таким образом, Северный союз был восстановлен. Более того, 21 октября 1709 г. был совершен оборонительный договор с Пруссией, по которому она должна была не пропускать через прусскую территорию шведские войска. После конца войны за «испанское наследство» Пруссия давала шанс Северному союзу на еще более тесное сотрудничество. Наконец, 3 июля 1710 г. Россией была заключена на 12 лет конвенция с Ганновером, что казалось очень важным ввиду перспектив курфюрста Ганновера стать королем Англии.

Французское правительство тоже стало искать пути сближения с Россией. Оно было готово даже уговорить султана на проход русских через проливы в Средиземное море. Наконец, даже Турция, пусть на короткое время, была под впечатлением Полтавской виктории.

В весьма невыгодном положении очутились Голландия и Англия, не приняв на себя посредничество в замирении Швеции и России. Да и победа России не соответствовала интересам этих держав. Поэтому их дальнейшие усилия были направлены лишь на срыв мира России и Швеции.

Между тем Б. П. Шереметев по приказу Петра осадил Ригу, а войска А. Д. Меншикова устремились в Польшу. Быстрые и энергичные боевые действия русских войск в 1710 г. привели к целому ряду побед над шведами. В руки победителей перешли такие крупные крепости, как Ревель, Выборг, Рига, Пернов и Кексгольм. К осени 1710 г. Эстляндия, Лифляндия и Карелия были освобождены от шведских войск. Поскольку политика изъятия имений немецких баронов в шведскую казну, реализованная в конце XVII в., вызвала сильное недовольство господствующих слоев Прибалтики, а тяготы шведско-русской и шведско-польской войны разорили крестьян, то антишведские настроения прибалтийско-немецкого дворянства к моменту изгнания шведов были очень сильны. А крестьянство даже оказывало русским войскам поддержку. Россия же вернула редуцированные имения их старым владельцам, восстановила сословные учреждения дворянства. На российскую военную и гражданскую службу охотно пошло местное дворянство.

Успехи русских войск способствовали резкому усилению влияния России в Курляндии, что было закреплено браком герцога Фридриха-Вильгельма с племянницей Петра I Анной Иоанновной.

 

§ 2. Война с Турцией. Прутская неудача

Однако эйфория побед на Балтике сменилась новой военной грозой на Юге России. Турецкие правящие круги и крымский хан желали взять реванш за поражение в годы Азовских походов. Немалые усилия прилагал к этому и Карл XII, находившийся в Турции. Приложили здесь руку и Франция, и Англия, да и Австрия, и Венеция… Ведь никто не хотел видеть сильной Россию. Осенью 1710 г. Турция объявила России войну, а российский посол П. А. Толстой был посажен в турецкую тюрьму.

Настал период лихорадочных приготовлений к военным действиям. Не очень благоприятная в этот момент ситуация для русских войск в Польше (в который раз!) заставила российское командование сделать все, чтобы не допустить прорыва Карла XII в Польшу, а турецких войск — в Заднепровскую Украину. С этой целью М. М. Голицын должен был преградить путь татарам в Галиции и Подолии, а И. И. Бутурлин — обеспечить гарнизонными и украинскими полками оборону Украины. Адмирал Ф. М. Апраксин должен был оборонять Азов от огромного турецкого флота и десантных турецких войск. От кубанских татар заслон должен был поставить казанский губернатор П. М. Апраксин.

В январе 1711 г. стремительный рейд крымского хана к Харькову был отбит, как разбиты были силы поляков, татар и части запорожцев в Правобережной Украине.

Рассчитывая на обещанную помощь валашского господаря Бранкована, молдавского господаря Д. Кантемира, на помощь австрийских сербов и Августа II (а это в общей сложности более 80 тыс. человек), русская армия устремилась к югу, надеясь, что полки Б. П. Шереметева к 15 мая из-под Риги будут у Днестра. Однако все планы рухнули. Шереметев опоздал почти на 2 недели, а 120-тысячная турецкая армия в конце мая уже построила через Дунай мосты. Бранкован же выдал русские планы визирю и не пропустил через свои земли отряды сербов. Дмитрий Кантемир пришел к Шереметеву лишь с небольшим отрядом, а Август II не прислал никого. Столь неблагоприятную ситуацию усугубила ошибка Б. П. Шереметева, который не выполнил приказа Петра I оставить главные силы у Днестра, но стремительным броском 15-тысячного соединения пытался предупредить появление турок у Дуная. Узнав, что турки уже на Дунае, Шереметев медленно двинулся вниз вдоль Прута. Вместо Шереметева Петр все же посылает к Дунаю конный корпус К. Э. Ренне, а главные силы русских концентрируются на Днестре возле Сорок лишь к началу июня (только 12 июня был сооружен мост через Днестр).

Таким образом, русские войска потеряли выигрыш и во времени и в маневре. Тем не менее Петр посылает от Сорок к Пруту по уже выжженным голым степям главные силы армии. Это было страшное испытание, так как в голой степи не было ни капли воды. Как писал Юст Юль со слов самого Петра: «У солдат от действия жажды из носу, из глаз и ушей шла кровь». Дойдя до воды, «многие опивались ею и умирали». 29 июня через Прут были наведены мосты, и войска потянулись на правый берег. Однако истощенные русские войска, войдя в Яссы, не обнаружили обещанного Д. Кантемиром провианта (в то лето был сильный неурожай). А ведь войска были без хлеба уже на подходе к Днестру. Молдавский господарь все же смог поставить русским войскам 15 тыс. баранов и 4 тыс. волов, но хлеба так и не было. Решением главного командования русские войска продолжали движение вниз по течению Прута. Но, не попав на Дунай, русские лишили себя поддержки славянских народов, борьба которых могла нарастать лишь при продвижении российских войск в глубь земель, подвластных османам.

Роковую же роль сыграло отсутствие должной разведки. Соединившиеся вместе войска Н. И. Репнина, А. А. Вейде и Б. П. Шереметева численностью в 38 тыс. человек 8 июля обнаружили себя окруженными огромными силами врага (100–120 тыс. человек). 9 июля началось сражение. Вместе с тем в стане врага не было согласия в планах ведения войны. Тамошние шведы предлагали взять русских измором, а визирь начал сражение, в котором османы понесли огромные потери. Утром 10 июля янычары отказались идти в бой. Начались переговоры. Прошло двое суток напряженнейших ожиданий. Наконец, 11 июля из лагеря турок вернулся П. П. Шафиров и доложил Петру i о заключенном мире.

Мир, подписанный Шафировым и визирем, предписывал возврат туркам Азова, разрушение Таганрога, Каменного затона. Россия отныне не должна была вмешиваться в проблемы Польши и обязалась пропустить Карла XII в Швецию (что только разъярило шведского короля).

В целом трагическая неудача Петра I в Прутском походе обошлась России минимумом потерь да сдачей Турции двух заложников (П. П. Шафирова и сына Б. П. Шереметева Михаила). Правда, многочисленные сбои в армейском механизме Петр стал лечить весьма кардинально: число иностранцев в полках было ограничено одной третью, а в дальнейшем подозрительность к ним резко возросла.

Турция еще дважды (в конце 1711 г. и в конце 1712 г.) пыталась объявить России войну, и лишь в 1713 г. был подписан Адрианопольский мир, подтвердивший условия мира на Пруте.

 

§ 3. К господству на море

Пока шла война с османами, русские дипломаты в Европе в середине августа добились от Англии и Голландии согласия на возможность ввода русских войск в Померанию для действий в германских владениях Швеции. Еще в конце мая 1711 г. была достигнута договоренность с Августом II о совместных действиях в Померании (при оговорке, что русские на саму территорию Померании никаких видов не имеют). Реальные военные действия начались лишь в июне 1712 г. с блокады Штеттина и Штральзунда. После разгрома шведов русскими при Фридрихштадте и капитуляции шведов, укрывшихся в Теннингене, армия А. Д. Меншикова вернулась на восток. Из-за несогласия союзников «компания пропала даром». За всем этим в большинстве случаев стояла Англия и отчасти Голландия. Морские державы никак не хотели пускать Россию на Балтику, желая ограничить приобретения русских максимум Нарвой. А России крайне необходимы были незамерзающие порты.

В марте 1713 г. Утрехтским миром был положен конец войне за «испанское наследство». Казалось бы, угроза создания новой антирусской коалиции вполне реальна. Однако попытки Англии поднять против России Голландию, Пруссию и Австрию провалились. Наоборот, в июне 1714 г. Россия заключила с Пруссией договор о союзе и гарантии (Пруссии гарантирован Штеттин, а России — Ингрия, Карелия, Эстляндия с Ревелем и в перспективе новые захваты у Швеции).

Все это позволило России сосредоточить свои действия в Финляндии, подготовив для этого специальный галерный флот (около 200 единиц). В ходе этих действий русские войска заняли Гельсингфорс, а вскоре и город Ваза, и таким образом все важнейшие опорные пункты на восточном побережье Ботнического залива были к началу 1714 г. в руках России.

На следующем этапе воины решающие действия были за флотом, поскольку предстояло еще раз атаковать Або и Аландские острова. Шведская эскадра (17 линейных кораблей, 5 фрегатов и более десятка других кораблей) стояла у мыса Ган-гут. Русские же решили применить галерный флот, стоявший в бухте Твереминде. Перехитрив шведов, они заблокировали часть шведского флота. Трехчасовое ожесточенное сражение окончилось победой русского флота (27 июля 1714 г.). 3 августа российские войска заняли Або. За ним последовал Умео.

В итоге кампании 1714 г. не только Финляндия, но и все южное побережье Балтики было освобождено от шведов. Уже в 1713 г. указом Петра I вся архангельская торговля была переведена в Петербург. «Окно в Европу» стало действовать при продолжающемся сопротивлении Карла XII, захватывающего голландские и английские корабли на Балтике. Им в 1715 г. был издан «Каперский устав», открывший войну против всех нешведских торговых судов. Англия направила свой флот на Балтику, а в октябре 1715 г. был заключен союз между Петром I и новым английским королем Георгом I (ганноверским курфюрстом) ценой приобретения последним герцогств Бремен и Верден. В итоге этого доброжелательства России, несмотря на привлечение к Северному союзу Пруссии и Ганновера, уже с конца 1716 г. определился резкий поворот Англии к открытой вражде с Россией (резервы курфюрста были исчерпаны, он уже отражал интересы Англии).

 

§ 4. Завершение Северной войны

1716 год был годом максимального успеха политики России. К завоеванным территориям прибавилась Финляндия, Курляндия, Данциг. Войска России были в бывшей шведской Померании, в Дании. Одно время соединенная эскадра России, Дании, Англии и Голландии была под командованием самого Петра I. Действия союзников переключились в район Копенгагена с задачей проникнуть в южную Швецию. Однако снова несогласованность действий привела к срыву планов. Усилиями Англии Северный союз снова распадался. Данию толкали к нападению на русских. Георг I сам отдал приказ адмиралу Д. Норрису напасть на русский флот и войска (правда, адмирал не выполнил его). Пожалуй, лишь Пруссия была за сохранение русских войск в Мекленбурге и Австрийской империи. К сближению с Россией стремилась и Франция. 15 августа 1717 г. в Амстердаме был заключен договор России, Франции и Пруссии, дававший гарантию существующих владений заинтересованных сторон.

Изменение политики Франции заставило Карла XII пойти на переговоры с Россией. 10 мая 1718 г. был открыт Аландский конгресс. К осени державы вроде бы договорились. Тем не менее шведы тянули время, пока неожиданно все не оборвалось: 30 ноября 1718 г. при осаде норвежской крепости был убит Карл XII, а вслед за этим глава шведской делегации на конгрессе Г. Г. Герц был арестован и казнен.

Тем временем в Европе против русских заключили договор Георг I, Август II и Австрия. В дипломатических борениях прошел весь 1719 г., продолжались и аландские переговоры. Англия добивалась уступок от Швеции и в августе 1719 г. заключила с ней договор, окончательно утвержденный 1 февраля 1720 г. Так был положен конец Аландскому конгрессу. Англия уже готовилась разгромить русский флот, и эскадра Норриса вошла в Балтийское море.

На этом фоне заключение с Портой в ноябре 1720 г. «вечного мира» было явным успехом России. А сближение с Францией и мирное сотрудничество с Голландией внушало России новые надежды. Пруссия и Польша заняли по отношению к России весьма осторожную позицию, хотя в июне 1720 г. Пруссия заключила договор со Швецией. С военной точки зрения 1720 г. был для России успешным. Десанты на западном побережье Ботнического залива разгромили шведские гарнизоны, напали на Умео и ряд иных пунктов. А 27 июля 1720 г. российский флот одержал блестящую победу над шведами при Гренгаме, захватив 4 фрегата, 104 пушки, 407 пленных. Английский флот, будучи в Балтийском море, не рискнул предотвратить поражение шведов. Российский флот на Балтике сохранял свою грозную силу.

С этого момента шведы, в конце концов, решились на мирные переговоры. На них решено было собраться в г. Ништадт (Финляндия). Конгресс открылся в конце апреля 1721 г., но война не прекратилась. В 1721 г. новый пятитысячный десант под командой П. Ласси вторгся в шведские земли, пройдя по ним около 300 км. Английский флот вновь попытался сразиться с русскими. После четырехмесячных переговоров мир со Швецией был заключен 30 августа 1721 г. Швеция уступила России в «совершенное непрекословное и вечное владение и собственность Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии с Выборгом и его округом, с городами Ригою, Динамюндом, Перновом, Ревелем, Дерптом, Нарвою, Кексгольмом и с островами Эзелем, Даго и Меном и всеми другими землями от курляндской границы до Выборга».

Россия в итоге долгой и мучительной войны заняла важнейшее место в Европе и, став морской державой, способствовала развитию своей экономики.

 

§ 5. Каспийский поход

После 1721 г. и мира со Швецией внешняя политика Петра I обретает уже черты имперской. Расширяя круг своих экономических интересов, российское правительство пыталось найти торговый путь в далекую Индию. Россия стремилась установить более тесные связи со Средней Азией. Однако экспедиция А. Бековича-Черкасского была уничтожена хивинцами. Пристальный интерес проявляла Россия к ситуации в Закавказье и Иране. Власть Сефевидов переживала острый кризис, что ослабило Иран и создало угрозу свержения династии и нападения соседей. Еще в 1717 г. в Иран направлен был в качестве посла А. П. Волынский с задачей налаживания торговли с Ираном и Индией. От зорких глаз посла не ускользнули все признаки кризиса власти в стране, что рождало идеи присоединения к России смежных с ней территорий, подвластных Ирану. Волынским был заключен торговый договор, по которому российские купцы получили свободу закупки шелка-сырца.

Тем временем в Иране восстали афганцы, шахский престол захватил афганец Мир-Махмуд. В Ширване и Дагестане вспыхнули протурецкие восстания. С падением шаха Хоссейна Османская империя стремилась к захвату всего Ирана, а это создавало еще более серьезную угрозу российским интересам в Закавказье, где ждали помощи России армяне и грузины, а также на побережье Каспия.

В этих условиях Россия предприняла дипломатический нажим, потребовав от Турции отказа от претензий на владение Закавказьем. Зрела война. Для похода в Иран была снаряжена 46-тысячная армия и создана каспийская флотилия. Поход начался летом 1722 г. Вскоре русские войска заняли все западное побережье и юг Каспия, включая Решт. Тем временем турецкая армия захватила Грузию. Это сделало сына свергнутого шаха Хоссейна Тахмаспа согласным на все условия России. Его посол заключил в Петербурге союзный договор (12 сентября 1723 г.), по которому русские принимали участие в отражении афганцев, получая взамен провинции Дагестан, Ширван, Гилян, Мазендаран, Астрабад с городами Баку и Дербент.

Это создало угрозу новой русско-турецкой войны. Однако в июне 1724 г. удалось заключить в Константинополе русско-турецкий договор. Державы сошлись на том, что Грузия и Армения оставались у Турции, но Россия получала западное побережье Каспия, хотя и очень ненадолго. Для прочных успехов на южных границах у России было слишком мало сил.

 

§ 1. Политические идеи. Инициативы. Проекты

Крутые реформы в широких массах крестьян вызвали глухое брожение, ропот и недовольство. Русские бабы говорили о Петре: «Какой он царь? Он крестьян разорил с домами, мужей наших побрал в солдаты, а нас с детьми осиротил и заставил плакать век». И это все было правдой. Главная тяжесть жестоких преобразований легла на крестьян, едва выдерживавших безумие налогов и насильственную мобилизацию на различные работы. «Как его Бог на царство послал, так и светлых дней не видали, тягота на мир, рубли да полтины, да подводы, отдыху нашей братьи, крестьянству, нет». Не случайно, что булавинские «прелестные письма» находили широкий отзвук в крестьянстве несмотря на то, что основные требования восставших отражали чисто казацкие интересы.

Естественно, такой образ мысли властями отнюдь не поощрялся и свидетельств подобных рассуждений сохранилось очень мало. Но главное, что такие мысли не были единственными. Реформы в целом все-таки отражали общую заинтересованность общества в прогрессе. Поэтому в той же народной памяти сохранились и иные аспекты духовной жизни крестьян. Это циклы песен о Полтавской победе, о Ладожском канале, стоившем тысяч крестьянских жизней, различного рода «плачи», в том числе о «царе», и т. п.

Проекты Ф. С. Салтыкова и И. Т. Посошкова. Представителей более состоятельных слоев общества обуревали иные идеи, — идеи преуспеяния государства. До нас дошли подобного рода проекты, связанные с именами Федора Степановича Салтыкова и Ивана Тихоновича Посошкова. Первый был дворянином, активным деятелем петровских преобразований. Второй — из дворцовых крестьян, человек, сменивший много видов занятий: денежный мастер, начинающий мануфактурист, ставший купцом-виноторговцем, владельцем винокурни, обладателем крепостных душ.

Будучи в Англии с поручением закупки для флота кораблей, Ф. С. Салтыков создает два трактата о реформах: «Пропозиции» (1713) и «Изъявления, прибыточные государству» (1714). Идеи прожектера были весьма близкими реальным мерам Петра I и носили подражательный характер. Он выступал за устройство мануфактур, проявил себя сторонником купеческих компаний, расширения экспорта и сокращения импорта. В ряде случаев он предвосхищал и реальные реформы (идея о должности референдария и государственного регента при Сенате, что потом было реализовано в виде поста генерал-прокурора, идея введения майората, идея введения гербов и чинов, идея монополии купечества на торги и промыслы). Салтыков выдвинул предложение об экспедиции из Архангельска вдоль побережья Ледовитого океана с целью выяснения, «есть ли проход до Китая и Японии». С его именем связана идея экспедиций в Среднюю Азию и на Дальний Восток. Важны были рассуждения Салтыкова об организации губернских учебных заведений, губернских библиотек.

Другой идеолог, Иван Тихонович Посошков, создал несколько проектов — «Письмо о денежном деле» и «О ратном поведении» (1701), «Зеркало очевидное» (1708), «Завещание отеческое сыну» (1719), «Книга о скудости и богатстве» (1724) и др. Важнейший из них, «Книга о скудости и богатстве», представляет собой интереснейшее разноплановое сочинение, отстаивающее идеи меркантилизма. Посошков считал, что избавить страну от бедности следует реформой управления. Для этого от всех сословий необходимо избрать выборных для создания единого свода законов — нового Уложения, а само Уложение подвергнуть одобрению народа «самым полным голосом». Посошков выступал за точную фиксацию в законе размеров крестьянских повинностей, придавал огромное значение купечеству, которому только и должно принадлежать право на торговлю. Публицист предлагал даже создать единую купеческую организацию, резко сократить ввоз иноземных товаров, а экспорт изделий русской промышленности увеличить. Для этого необходимо форсировать строительство фабрик и заводов. Посошков выдвинул идею всеобщего обязательного обучения.

Однако власти страны с подозрением отнеслись к идеям Посошкова и прежде всего к проектам всеобщего «народосоветия», ограничения эксплуатации крестьян, привлечения крестьян к участию в законодательстве, чтобы «вражды и обиды все истребились», чтобы «высокомнимые дворяне» превратились в «кротких овчат» и т. д. В результате Посошков был в августе 1726 г. схвачен Тайной канцелярией и умер через полгода в камере Петропавловской крепости. Познакомили ли Петра с «Книгой о скудости и богатстве» — неизвестно (опубликована она впервые в 1842 г., но, в частности, М. В. Ломоносов был с ней знаком и распорядился снять с нее копию).

Ф. Прокопович. Крупнейшим идеологом Петровской эпохи заслуженно считается Феофан Прокопович. Подлинное имя его Елеазар, а Феофаном Прокоповичем он стал в память своего дяди, которому сирота Елеазар обязан решающей помощью в жизни. Феофан смолоду был далеко не ординарным человеком. Окончив Киевскую духовную академию, он вдруг становится униатом и перебирается на учебу в Польшу, а потом и в Рим, в иезуитскую школу, принимает монашество. Однако глубокое знание католицизма порождает в Ф. Прокоповиче неодолимое желание возврата в православие. В Киеве в 1704 г. он становится преподавателем духовной академии, с 1711 г. — ее ректором. Там же, в Киеве, на торжественной церемонии встречи победителей Полтавской баталии он, как истинный россиянин, произнес яркую, вдохновенную проповедь и вызвал восторг царя, распорядившегося опубликовать эту речь Ф. Прокоповича. Вскоре, учреждая Синод, царь назначает Ф. Прокоповича его вице-президентом. В 1713 г. Прокопович завершает исторический труд «История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии». Наиболее известны два политических сочинения Ф. Прокоповича «Духовный регламент» и «Правда воли монаршей». В них он обосновывает монархическую систему правления как наиболее целесообразный тип государства в России.

В «Духовном регламенте» главная идея состоит в отстаивании приоритета светской власти над духовной. Идея независимости церкви от государства — это явный католицизм, «папежский дух». Обосновывая замену патриаршества Синодом, Прокопович подробно останавливается на достоинствах коллегиального управления церковью, отвечающего принципам «соборного правления». В трактате есть ссылки не только на пагубы эпизодов захвата светской власти папами римскими, но и прямые намеки на претензию патриарха Никона.

«Правда воли монаршей» написана, как и «Духовный регламент», по поручению Петра I для обоснования указа 1722 г. об изменении принципа престолонаследия. Однако Ф. Прокопович ставит вопрос шире и рассматривает такие формы правления, как «народодержавство», при котором важнейшие вопросы решаются «согласием всех жителей», и аристократия, когда «несколько избранных мужей сословием правится отечество». В «Правде воли монаршей» отстаивается идея наследственной монархии, где престол завещается наследнику независимо от степени родства.

В первые десятилетия правления Петра I нередки были случаи антипетровской пропаганды под знаменем апокалипсических идей пришествия Антихриста. В ответ на них появилось обширное сочинение рязанского митрополита и местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского «Знамение пришествия антихристова и кончины века». Вместе с тем сам С. Яворский был противником петровских преобразований. В 1712 г. в Успенском соборе Москвы он резко критиковал введение системы должностей фискалов и многозначительно назвал царевича Алексея «единою нашею надеждою». С. Яворский стал автором и другого богословского полемического сочинения «Камень веры», в котором он остро критиковал лютеранство и его последователя в России Дмитрия Тверитинова. Он организовал суд высших иерархов церкви над Тверитиновым и его последователями, который завершился отлучением их от церкви и осуждением.

 

§ 2. Просвещение и наука

Петр I заставил российское дворянство учиться. И это его величайшее достижение.

Начальные и специальные учебные заведения. В течение первой четверти XVIII в. была создана целая сеть школ начального обучения. Прежде всего это «цифирные школы», первоначально предназначенные для дворянских, приказных, дьяческих и подьяческих детей 10–15 лет. К концу первой четверти XVIII в. открыто было 42 такие школы, главным образом в провинциальных городах. Но уже в 1727 г. их число сократилось до 27. Ведало ими Адмиралтейство, а учились уже только дьяческие и подьяческие дети. Широкое распространение получили епархиальные школы для детей представителей духовенства, начало которым было положено еще в XVII в. По Духовному регламенту такие школы стали в епархиях обязательными для подготовки «лучшего и исправного священства». К концу правления Петра I число таких школ достигло 46. Наконец, среди школ начального обучения заметное место заняли и гарнизонные школы для солдатских детей.

Особое значение приобрели специальные школы, дававшие молодым людям профессию в области промышленности. В 1716 г. появилась горная школа при Олонецких заводах. В 1721 г. была учреждена школа для будущих канцелярских служащих. По инициативе В. Н. Татищева при уральских заводах основали школы для детей мастеровых и подьячих (Уктусская и Кунгурская школы). В начале XVIII в. при Посольском приказе была открыта школа переводчиков, но в 1715 г. она была закрыта.

Особую группу учебных заведений составляли школы, готовящие высокообразованные кадры духовенства. Прежде всего это Славяно-греко-латинская академия в Москве, основанная еще в XVII в. Переданная в 1727 г. Синоду, она чаще именуется теперь «школами», первая из которых Славяно-латинская. В 1727 г. в ней было 357 учеников. Вторая — Славяно-российская (143 ученика), и третья — Еллино-греческая (41 ученик). Последняя школа при Стефане Яворском была ущемлена и едва сохранялась. Другим крупным центром духовного образования был Киев, где на Подоле, в Братском монастыре, действовала Киево-Могилянская академия. В 1727 г. в ней училось более 500 человек (малороссияне, великороссияне и «ис Польши»). В монастыре была большая, доступная для всех библиотека, где находились «многие старинные книги» (греческие, латинские, польские, русские и др.).

Наконец, самыми важными в системе петровского просвещения были технические специальные учебные заведения. Как уже говорилось, самая известная из них Навигацкая школа в Москве. В нее принимали детей от 12 до 17, а позже и до 20 лет. Приготовишки учили в двух классах русскую грамоту и арифметику. Потом геометрию, тригонометрию с приложениями в области геодезии, астрономии, навигации и мореплавании. В числе предметов была живопись и «рапирное дело». Из Навигацкой школы вышли сотни инженеров, мореходов, гидрографов, топографов, бомбардиров и т. п. Вскоре подобные школы были открыты в Ревеле, Нарве и Новгороде.

В 1715 г. указом царя в Петербурге была основана Морская академия. Штат ее (305 учеников) был укомплектован из учеников Навигацкой школы, а также из Новгородской и Нарвской навигацких школ. Учились там в основном дети из знатных семей от 10 до 18 лет. Среди специальных предметов были навигация, фортификация, артиллерийское дело, мушкетное дело и т. п. Как и в Навигацкой школе, здесь преподавали и фехтование, и живопись. Главное же, здесь учили кораблестроению. Как и в Навигацкой школе, в Морской академии первое время основными учителями были иностранные профессора. В Навигацкой школе долгое время работал автор известнейшего учебника «Арифметика» Л. Магницкий. Авторами ряда учебников были также В. Куприянов («Новый способ арифметики»), Г. Скорняков-Писарев («Наука статическая, или Механика»). Но, конечно, основная масса учебников были либо переводами, либо результатом работ иностранных педагогов в России.

В 1701 г. в Москве на новом Пушечном дворе было велено «построить деревянные школы». Это была Артиллерийская школа, куда сразу же набрали 180 учеников (в 1704 г. их было 300, а в 1707 г. — 136). В 1712 г. в Москве стали действовать Инженерная школа, а в Петербурге в 1719 г. соответственно Инженерная рота, куда принимали окончивших Инженерную школу. Наконец, в 1707 г. в Москве было открыто Медицинское училище (за Яузою против Немецкой слободы). Численно небольшая, эта школа функционировала при госпитале, возле которого в 32 светлицах («бурсах») и жили ученики.

Книгоиздание. Помимо учебников стали издаваться книги по естествознанию и технике. Это работы по астрономии, гидростроительству, медицине, фортификации, артиллерии, мореплаванию, кораблестроению, архитектуре. Появились книги и по гуманитарному знанию. Огромное значение в деле просвещения имела реформа гражданского шрифта. «Словолитец» М. Ефремов создал первые образцы букв гражданского шрифта. Окончательный их выбор (как и арабских цифр) был сделан в 1710 г. самим Петром Первым. Столь радикальная реформа способствовала более массовому потреблению книжной печатной продукции. Книги по истории («Синопсис» И. Гизеля, «Введение в гисторию европейскую» С. Пуффендорфа, «Феатрон» Стратемила и др.), переводы античных авторов (Иосифа Флавия, Юлия Цезаря, Эзопа, Овидия и др.) печатались тиражом не 200–500 экземпляров, а во много раз больше. Огромное значение имело издание печатной газеты «Ведомости», тираж которой первые годы колебался от 100 до 2500 экземпляров. Главной типографией страны был Московский печатный двор.

Развитие науки. Наука в петровское время прежде всего развивалась нуждами практики. Истощение пушных богатств освоенной в XVII в. части Сибири (соболя практически выбили) заставило русских людей искать новые земли, новые пушные и рыбные запасы. Одновременно велись и поиски новых путей в далекие восточные страны. Так, уже с XVII в. российские землепроходцы подбирались к Камчатке. В конце века это были М. Старицын, В. Атласов, собравший огромный материал и летом 1699 г. построивший Нижне-Камчатский острог. В 1716 г. на Камчатку была предпринята первая морская экспедиция. В 1711 г. были разведаны Курилы и составлен чертеж всей Курильской гряды. В 1711 г. у чукчей Анадыри были получены первые сведения о земле за проливом (это первые сведения об Америке). В 1719 г. экспедиции И. Евреинова и Ф. Лужина поручили узнать, «сошлися ли Америка с Азией». В 1720–1724 гг. экспедиция Д. Мессершмидта дошла до Лены и Забайкалья. В 1719–1721 гг. большой материал собрали участники посольства в Китай Л. Измайлова. В 1714 г. была начата подготовка экспедиции А. Бековича-Черкасского в Хиву и Бухару для поиска путей в Индию. В 1718 г. через Кавказ и Персию в Бухару был послан Ф. Беневенни, а в 1725 г. — Гурьев, доставивший материалы о Хиве, Бухаре и старом русле Амударьи. В 1722–1724 гг. И. Унковский с казаками описал земли по реке Или и озеру Иссык-Куль. Начато было изучение земель возле реки Терек и т. п.

Итогом многих экспедиций было составление географических карт (например, карта Курильской гряды 1719 г.). В 20-е гг. шла огромная работа по подготовке «Атласа Всероссийской империи» И. К. Кирилова, работа над которым не была закончена. Ф. Соймонов и К. Верден составили карту Каспийского моря и т. д.

Небывалого размаха в петровский период достигли геологические разыскания. Во главе организации таких поисков стояло государство в лице Рудокопного приказа, но непосредственными рудознатцами были простые крестьяне-промысловики. За 1700–1711 гг. в Европейской России было открыто 121 рудное месторождение. Среди них много месторождений железа, меди, серебра, угля, серы, нефти и т. д.

Большие успехи были в развитии практической механики. Это оригинальный оружейный завод по проекту М. Сидорова, машина Я. Батищева по обработке ружейных стволов и машины для ковки ствольных досок. Это изобретение выдающимся русским механиком А. Нартовым токарных, токарно-копировальных, зуборезных и винторезных станков, а также создание самоходного суппорта. В 1719 г. А. Нартов писал из Лондона: «здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел…» Однако столь выдающиеся изобретения не изменяли главного — общий технический уровень западных стран был, конечно, выше, чем в России.

Россия может гордиться и другим выдающимся мастером — гидростроителем И. И. Сердюковым. В 1703 г. начато было строительство Вышневолоцкой системы каналов. Открытый в 1708 г. новый водный путь обнаружил множество изъянов, главный из которых — недостаток уровня воды в каналах. В 1719 г. Сердюков представил проект реконструкции водного пути, который был одобрен Петром. В 1722 г. работы были завершены. Вышневолоцкая система стала работать и к середине века пропускать до 12 млн пудов грузов.

Огромная работа была проведена по созданию и собиранию научных коллекций по минералогии, металлургии, ботанике, биологии и т. п. Была организована астрономическая обсерватория. Предпринимались попытки организации лингвистических и этнографических экспедиций. В 1704 г. вышел греческо-латино-славянский словарь Ф. Поликарпова. Широко известен петровский указ 1720 г. о собирании по монастырям древних рукописей, хронографов, летописцев и степенных книг. В 1716 г. была сделана копия Радзивилловской (Кенигсбергской) летописи, стали создаваться и исторические труды (работы по истории Ф. Поликарпова, «Рассуждения о причинах Свейской войны» П. Шафирова, «Марсова книга» и др.).

Создание Академии наук. Наиболее масштабным достижением реформ Петра I было создание Академии наук. Мысль о ней великий реформатор высказал в 1718 г. 28 января 1724 г. Сенат огласил проект об Академии, который и был по исправлении утвержден царем. В конце 1725 г. состоялось торжественное открытие Академии.

В начальном варианте Академия как организация была синкретична (это и научно-исследовательское сообщество, и университет, и гимназия). В Академии было три отделения: математическое, физическое и «гуманиора» (гуманитарных наук). Первые члены Академии (а их было 12 вместе с секретарем) должны были следить за всей новой литературой по специальности, делать «изобретения» и выступать с докладами и «советами». Наряду с русскими учеными и способными к науке людьми в Академию были приглашены иностранцы, в ряде случаев очень крупные ученые (математик И. Герман, физиолог и математик Д. Бернулли, математик Н. Бернулли, астроном и географ Ж.-Н. Делиль и др.).

К Академии были присоединены библиотека и музей (Кунсткамера), созданные в 1714 г. Редкости Кунсткамеры быстро пополнялись, отнюдь не ограничиваясь образцами человеческих, скотских, звериных и птичьих уродств. В короткое время выросли и фонды библиотеки.

 

§ 3. Литература. Театр

Этот пласт российской культуры был самым пестрым, самым мозаичным и разнородным, что было вполне логичным, ибо отражало великую сложность внедрения иноземной культуры в толщу общинного крестьянского мира, который за многие столетия не до конца усвоил даже богатства византийского православного культурного наследия. Поэтому в литературе Петровской эпохи пласт народного творчества мало соприкасался с творчеством элиты.

Петровское время освободило крестьянство от мрачного и унылого преследования церковными догматиками сохранившихся компонентов архаичного славянского язычества. Стало меньше гонений на традиционные языческие празднества с их бурными гудениями, плясками, хороводами и т. п. По мере отдаления от жгучих баталий великой войны народная память запечатлевала эти события в традиционной форме «старин» (былин), исторических песен (преимущественно солдатских), в форме сказок, притчей и т. п. В них отражены и Полтавская баталия, и взятие Азова, и Нарва. Тема войны сохранилась в памяти народа прежде всего как подвиг русского солдата и его героизм и жертвенность. Разумеется, в былинах, исторических песнях, своеобразных сказках отразилась, уже как легенда, и фигура Петра I (белорусский сказ «Петро Велики», «Плач войска», «Смерть Петра», «Как на охоту Петр ездил» и др.). Сохранился в фольклоре и «образ врага» («пропал как швед под Полтавой»), и образ изменника Мазепы (в цикле песен об украинском герое Семене Палие), и образы казнокрадов и угнетателей (князь Гагарин и др.).

Вместе с тем круг чтения русского крестьянина сохранил и традиционную литературу. Это духовно-учительная литература, жития, включая и новейшие, полемические сочинения (особенно популярные у старообрядцев), сборники духовных стихов, наговоров, лечебники, календари и т. п.

В петровский период дворянство и отчасти горожане были непосредственными свидетелями заметного увеличения печатных книг нерелигиозного содержания. Причем это была не только научная литература и словари, но и книги чисто житейского назначения— В 1708 г. вышли «Приклады, како пишутся комплименты…». Это был новейший вариант формулярника (образцов) писем различного содержания с употреблением новейшей лексики. А лексика петровского времени испытывала огромное влияние Запада. Появилось великое количество иностранных слов, выражений. Правящий класс и особенно его верхушка говорили на удивительном языке, где изобиловали голландские, немецкие и т. п. слова, термины, выражения. И, конечно, это имело прямое влияние на литературу Петровской эпохи. Вместе с тем слой византийской пышности старомосковского быта способствовал проникновению в литературу в качестве обратной реакции и вульгарного просторечья.

В соотношении литературных жанров наблюдались те же процессы. Наряду с религиозно-церковной мистикой и средневековой схоластикой, панегириками и канонами зарождался русский классицизм. Видное место в литературе занимают теперь публицистические ораторские произведения. Известнейшими среди них являются творения Феофана Прокоповича («Слова и речи», «Первое учение отрокам», трагедокомедия «Владимир», «Епиникион» и др.) — Основная тема Прокоповича — прославление армии, реформ и России. «Как внезапно, — писал Прокопович, — да вельми знатно… стала в славу и пользу возрастати Россиа! растет человек, растет дерево, ведаем, да никакими очима не можем усмотрети… А мир весь ясно видел, как народ российский, когда весьма ему исчезнути многий провещали, возрастал высоко и аки бы подымался, от гнушения в похвалу, от презрения в страх, от немощи в силу!..»

В Петровскую эпоху развивался жанр художественной прозы, в частности повести, раскрывающие реалии новой русской жизни («Повесть о Фроле Скобееве», «Гистория о российском матросе Василии Кориотском», «История о Александре, российском дворянине» и др.). Наконец, большой популярностью пользовалась западноевропейская литература.

В 1702 г. на Красной площади Москвы был сооружен театр, открывший двери простой публике. Играли там немецкие актеры (труппы И. Кунста, О. Фюрста), и репертуар состоял из немецких, французских, испанских и т. п. пьес. Однако такой театр был еще редким явлением. Как и в XVII в., театры заводила знать для узкого круга зрителей (театры в селах Преображенском и Измайлове). В Петровскую эпоху театром увлекались ученики различных академий, духовных семинарий и т. п. Хотя репертуар таких театров был большей частью возвышенно-религиозный, однако нередко в пьесах такого рода отражались события современности. Театры ставили и чисто исторические по тематике пьесы (наиболее знаменита трагедокомедия Ф. Прокоповича «Владимир» и др.). Основными центрами театральной деятельности были Киево-Могилянская академия, Славяно-греко-латинская академия в Москве, Московский «гофшпиталь» и др. Много сил театру отдавали Ф. Прокопо-вич, доктор Н. Бидлоо, Федор Журовский.

В Петровскую эпоху зарождается интерес к светской музыке, любительскому музицированию, развивается профессиональное хоровое искусство (хор государевых певчих дьяков). В 1711 г. издается указ об организации духовых оркестров в каждой воинской части. Завоевывает популярность бравурная военно-строевая музыка.

 

§ 4. Трансформация придворного быта

Новые бытовые формы культуры властной рукою великого царя были жестоко внедрены в жизнь дворянской элиты, да и не только элиты. Как уже говорилось, все началось с новой одежды, с бритья бород и ношения париков. В Москве новые моды «насилу установились за три года». Упорное сопротивление новой одежде оказало старшее поколение, видевшее в новой моде ущемление достоинства. Особенно резкое сопротивление оказало боярство, часть духовенства, да и простые люди тоже сопротивлялись. Жители сибирских городов выпросили освобождение от новой одежды «по скудости» своей. Да и портным было много мороки. В 1700 г. у ворот Кремля были даже выставлены манекены с образцами новой одежды (венгерской, саксонской и французской). В конечном счете дворянство восприняло нововведения: ведь реформы возбудили в первую очередь в дворянстве желание даже внешне выделиться из общей массы.

Оригинальная фигура царя, соблюдавшего поначалу традиционные церемонии лишь на дипломатических приемах, внесла разительные перемены в дворцовый быт. Знаменитая дружеская «компания», состоящая из ближайших сподвижников царя, практически не различала деловые совещания и дружеские пирушки. Внешняя фамильярность обращения «компанейцев» с царем вносила в придворный быт новые черты, хотя придворному быту царя не чужды были и забавы с карликами и юмор шутов. Упрощались традиции, исчезала скованность. С 1718 г. по указу царя введены были «ассамблеи», которые узаконили формы царского общения с нужными и приятными ему людьми. Вскоре «ассамблеи» получили довольно широкое распространение. На этих вечерах все было необычно: гостей не встречали и не провожали, хозяин мог быть, но мог и отсутствовать. Были игры, были танцы, был чай, лимонад, шоколад и т. д. Причем каждый мог уйти в любое время. Конечно, первые годы была скованность, особенно среди женщин, лишь в недавнем прошлом начисто лишенных такого рода общения. По замечанию Ф. В. Берхгольца, на ассамблеях «дамы всегда отдельно от мужчин все сидят, как немые». Но это лишь первые годы. Тот же Берхгольц восхищался светскостью таких русских дам, как княжна Валахская, княжна Трубецкая и др.

Наконец, нельзя не вспомнить и о народных гуляниях, которые устраивались в столицах по торжественным датам, в честь той или иной «виктории» в Северной войне (взятие Азова, победа под Полтавой, годовщина Ништадтского мира и т. п.). В ходе их устраивались торжественные процессии со множеством украшений, макетами замков, кораблей. В моде были красочные фейерверки, грандиозные маскарады. На площадях выставлялись угощения (фонтаны из вина, жареные туши) и т. д. Однако участниками всего этого была лишь ничтожная часть общества.

 

§ 5. Изобразительное искусство и архитектура

Гравюра. Наиболее близким к повседневности был жанр гравюры, имевший довольно большой круг ценителей. Ведь очень многие книги имели гравированные изображения. Гравюры-картины проникали в интерьеры домов и т. д. Тематика гравюр была довольно разнообразной. Популярной была гравюра-лубок. Большое распространение имела батальная тематика, а гравюры с изображением во множестве вариантов Полтавского боя были особенно многочисленными. По гравюрам того времени можно создать довольно полное представление не только о битвах, но и о триумфах побед с торжественными колоннами войск, толпами пленных.

Популярны были и изображения известных крепостей, и особенно сюжеты строительства и видов новой столицы. Среди наиболее искусных граверов можно назвать Л. Бунина, А. Зубова, Ф. Зубова, А. Ростовцева, И. Адольского, В. Киприанова и др.

Живопись. С конца xvii в. интенсивно трансформируется русское живописное искусство. Традиции иконописи имеют тенденцию перехода в реалистическое отображение мира и людей. Развивается жанр «парсуны» — реалистического портрета, создаваемого в традиционной плоскостной манере. Наиболее яркие образцы этого жанра: портрет стольника Г. П. Годунова, портрет стольника В. Ф. Люткина, портрет дяди Петра I Л. К. Нарышкина, портрет воеводы И. Е. Власова, портрет князя И. Б. Репнина. Художники этого жанра (И. Безнин, Л. Смольянинов, Е. Елин, М, Чоглоков и др.) были под явным влиянием западноевропейской живописи. Создаются интересные «парсуны» и в начале века (портрет Нарышкиной с детьми, портрет Якова Тургенева и др.).

В первые годы XVIII в. издаются специальные указы, касающиеся подготовки и воспитания художников. Традиционным российским способом(царским волеизъявлением) большую группу «мастеровых людей разных художеств» переселили в новую столицу, где был обширный фронт работ (росписи церквей, плафонов новых дворцов, станковая живопись, мелкая пластика и т. д.). Иждивением казны наиболее талантливых посылали в длительные командировки за границу (А. Матвеев, И. Никитин, Р. Никитин, гравер С. Коровин и др.).

Уже до поездки в Италию И. Никитин создает ряд интересных портретов (цесаревны Анны Петровны, царевен Прасковьи Ивановны и Натальи Алексеевны). Из работ более поздних заметно выдается портрет канцлера Г. И. Головкина, где художнику удалось передать высокую одухотворенность этой личности. Широко известна его работа «Портрет напольного гетмана» и, наконец, знаменитая работа «Петр I на смертном одре» (1725). Вторым виднейшим живописцем был Андрей Матвеев, становление которого проходило в Голландии. Им был создан ряд остро индивидуальных портретов (И. А. Голицына, А. П. Голицына), но особенно известен его «Автопортрет с женой». Последняя работа удивляет социальной смелостью, ибо, занимая как художник довольно низкое положение в обществе, в автопортрете он применил композицию, типичную для изображения знатных персон.

В Россию был приглашен и ряд иностранных художников, оставивших заметный след в истории искусства России. Это Л. Каравакк, И. Г. Таннауэр и др.

Архитектура. Архитектура переживала в петровское время переходный период, так или иначе отражавший западноевропейское влияние. Наиболее заметно оно в становлении в конце XVII — начале XVIII в. «нарышкинского стиля», или стиля «московского барокко» церковной архитектуры. Прежде всего здесь меняется конструкция храма. Появляются храмы центрической композиции, устремленные ввысь, светлые и торжественные. Конструкция их традиционна: «восьмерик на четверике», завершаемый «звоном». Многоярусность храма постепенно усложнялась, как усложнялся и его внешний декор, в первую очередь носивший следы западного влияния. Правда, нередко «запад» тонул в традиционном московском узорочье. Башнеобразные храмы дошли до нас в основном в подмосковных барских усадьбах. Это церкви в Троице-Лыкове, в Уборах (обе постройки архитектора Я. Бухвостова), изящнейшая церковь Покрова в Филях — усадебный храм Л. К. Нарышкина. Шедевром храма башнеобразного типа является церковь в Дубровицах с насыщенным скульптурным убором и необычным завершением в виде короны — символа светской власти. Блестящим образцом сочетания элементов ордерной системы и новомосковского барокко являлась церковь архангела Гавриила, или так называемая Меншикова башня (архитектор И. П. За-рудный). Не менее интересны образцы «нарышкинского стиля» в виде традиционных пятиглавых храмов Москвы, в которых основной строительный материал — красный кирпич эффектно контрастирует с богатым белокаменным узорочьем. Это, в частности, изумительная по изяществу церковь Воскресения в Кадашах.

Появилась и принципиально новая архитектура, основанная на ордерной системе (колонны, портики, фронтоны и т. п.). Скромные элементы этой системы присущи церкви Ивана Воина в Москве (1708–1714). Новшеством были и компактные храмы в виде ротонды, свойственные усадебным постройкам таких «западников», как Б. А. Голицын, князь Г. Ф. Долгоруков (храм в Подмоклове, 1714 г., церковь в Перове, 1715 г., и др.).

Интерьеры церковных храмов стали украшаться многоярусными деревянными иконостасами со сложнейшей декоративной резьбой, лучшими исполнителями которой были белорусские резчики по дереву. Одним из блестящих мастеров резьбы был и архитектор И. П. Зарудный.

Гражданская архитектура, наиболее ярко передающая новые тенденции в архитектуре, может быть представлена палатами дьяка А. Кириллова, что на Берсеневской набережной в Москве. Новшества имели и здания административно-хозяйственного назначения, имевшие и узорный декор, и объемно-силуэтную разработку (например, здание Арсенала начала XVIII в. в Кремле).

Принципиально новая архитектура создала основу новой столицы России Петербурга. Здесь с самого начала получил развитие северо-немецкий (голландский) вариант барокко со сдержанным суховатым декором, со стремлением к максимальной рациональности. Носителем этой тенденции был Д. Трези-ни, создавший постройки, удивительно гармонирующие со скудным и суровым пейзажем низовья Невы. В первую очередь это знаменитый собор Петра и Павла (1712–1732). Трезини принял активное участие и в планировке Петербурга, в частности его Васильевской части. Временный деревянный Петербург быстро сменился «мазанковым», а этот последний уступил место каменному городу регулярной планировки (для этого во всем государстве было запрещено каменное строительство: Россия была бедна строительным камнем). Облик города создавали общественные здания (Адмиралтейство, Кунсткамера, Гостиные дворы, Петровские коллегии 1723–1734 гг.). Их отличительные особенности: ордерная система, ритмичность повторяемости элементов декора, симметрия, регулярность плана зданий и композиционная компоновка группы зданий и т. п. Строгий, рационалистичный вариант голландско-германского барокко лишь с 30-х гг. начинает усложняться, обретать элементы пышного барокко. В облик Петербурга вложили труд такие архитекторы, как Ж. Б. Леблон, Ф. Б. Растрелли, А. Д. Захаров, И. К. Коробов и др.

 

§ 6. «Всяк человек смертен»

Примерно с 1723 г. великий венценосный труженик России стал серьезно недомогать, хотя болезнь его тлела уже многие годы. У Петра I резко возрос острый интерес к минеральным водам и их источникам. Недомогание, видимо, усилилось к началу 1724 г. В феврале Петр I проводит с необыкновенным размахом и торжеством официальную коронацию своей супруги Екатерины Алексеевны, ибо безрадостная ситуация с наследниками трона заставляла его сделать хотя бы такой шаг. Однако судьба и здесь нанесла ему страшный удар. Подозрение в измене уже через полгода пало на императрицу: правитель ее канцелярии Виллим Монс был казнен якобы за материальные злоупотребления.

Несмотря на усиливающуюся болезнь, мужественный император не меняет своего образа жизни без крайней необходимости (минеральные воды в 1724 г. он посещает дважды, в феврале и июне, в августе он затворяется в домашних покоях на 4–5 дней, в сентябре это затворничество с приемом лекарств длится уже гораздо больше, недомогание преследует его в течение почти целого месяца). Царь вершит все дела, «для людей народа своего, не жалея здоровья», он не оставляет вниманием даже житейские праздники своего окружения (именины, свадьбы и прочее). Н. И. Павленко замечает, что ритм жизни царя наводит на мысль, что государь чуть ли не намеренно пренебрегает болезнью, идя навстречу смерти. Известно и суждение самого царя о своей судьбе последних месяцев жизни: «Болезнь упряма, знает то натура, что творит, но о пользе государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть». В этой емкой по содержанию фразе отразилась вся суть характера и устремлений великого российского самодержца, любившего свое Отечество больше самого себя и отдавшего все свои незаурядные и могучие силы на «пользу Государства». В двадцатых числах января 1725 г. болезнь резко обострилась, у Петра I случилась «неотступная» задержка мочи («запор» от «урины», «водяной запор»). Это вызывало нечеловеческие муки. В минуту покоя царь с горькой иронией сказал окружающим, «что из меня де можно познать, сколь бедное животное есть человек смертный». В течение нескольких дней из покоев Петра I доносился непрерывный страдальческий крик, слышный далеко вокруг. Потом истерзанный болью и мучениями больной настолько ослабел, что не мог уже кричать и глухо стонал. 22 января он исповедался. 26 января Петр успевает помиловать всех каторжан, кроме убийц и злостных разбойников, 27 января — осужденных на смерть и каторгу по воинским артикулам. Под утро 28 января муки довели царя до смерти. Его сердце перестало биться рано утром, в пятнадцать минут шестого. Вскрытие, свидетельство о котором дошло до нас через третьи руки, показало «антонов огонь (т. е. очень острое воспаление. — Л. М.) в частях около пузыря», сопровождавшееся отвердением части тканей. Собрав все дошедшие до нас сведения о болезни, Н. И. Павленко организовал, привлекая современных специалистов, своеобразный ретро-консилиум. Итоги его неоднозначны, хотя и вполне определенны: великий государь страдал либо аденомой простаты, либо опухолью мочевого пузыря, либо мочекаменной болезнью. Эти факты свидетельствуют о ложности слухов, пущенных французским посланником при дворе Кампредоном, о том, что российский император якобы страдал какой-то венерической болезнью (у европейских государей это, кстати, встречалось).

Поздние домыслы коснулись и вопросов политических. Спустя 36 лет после кончины Петра появились «Записки» Г. Ф. Бассевича, где фигурирует эпизод с попыткой полуживого Петра Великого распорядиться о наследовании престола (знаменитые якобы написанные им слова «Отдайте все…»). Данная фальсификация была акцией, подкреплявшей легитимность Петра III. Позднее же появилась еще одна фальсификация — так называемое завещание Петра. Однако в реальности было одно: 53-летний Петр субъективно не был готов к смерти, ибо «надежда умирает последней».

С уходом из жизни Петра Великого окончилась, пожалуй, самая важная эпоха в развитии Российского государства. Петр Алексеевич совершил крутой переворот в политической культуре государства, ибо вместо священной особы самодержца всероссийского перед обществом явился «первый гражданин» этого общества, гражданин властный, но энергичный, тянущий в гору за десятерых, как точно сказал о нем И. Т. Посошков, в то время как под гору тянули миллионы. Поражающий воображение народа образ царя-труженика, бывшего и плотником, и кузнецом, в сочетании с яркими проявлениями фанатичного служения Отечеству имел в ту эпоху гигантское вдохновляющее воздействие, играл роль мощного импульса к активизации огромных масс людей.

Великий преобразователь сделал гигантский вклад в создание могучей России, обладающей сильной армией и флотом. В тщетных назиданиях сыну Алексею он подчеркивал, в частности, трагичность распада Византийской империи: «не от сего ли пропали, что оружие оставили, и единым миролюбием побеждены, и, желая жить в покое, всегда уступали неприятелю, который их покой в нескончаемую работу тиранам отдал». В конце своей деятельности он горделиво назвал Россию Империей, хотя эта историческая реальность не вполне соответствовала данному определению. Скорее, это был некий «симбиоз» империи и деспотии, социально-политический организм, где центральное звено конструкции (Великороссия) не имело практически никаких привилегий, а основной класс великороссийского общества — крестьянство — находилось в положении, гораздо более тяжелом, чем положение иных народов присоединенных к России территорий.

Главный вклад великого преобразователя — это создание в государстве промышленного производства, способствовавшее гигантскому скачку в развитии производительных сил страны. Однако форсированное строительство производительных сил путем заимствования «западных технологий» таким социумом, как Россия, дало вместе с тем и чудовищный социальный эффект: были вызваны к жизни еще более жесткие, более грубые формы эксплуатации, чем самые суровые формы феодальной зависимости. Ведь посессионные крестьяне, порожденные Петровской эпохой, — это практически «instrumentum mundum» («говорящие орудия»), это люди, являющиеся принадлежностью фабрики и продающиеся в комплекте с фабрикой. От классического рабства их статус отличается лишь тем, что, принадлежа фабрике, эти люди не могут быть убиты хозяином фабрики безнаказанно.

Как уже говорилось, в основе появления столь одиозного монстра — специфичность русского общества (его исключительно земледельческий характер, слабость ремесленно-промышленного развития, отсутствие аграрного перенаселения и, наоборот, постоянная нехватка рабочих рук в земледелии и т. п.). Форсированная (любыми реформами) «европеизация» такого общества неизбежно сопровождается явлением наиболее грубых, но эффективных в этих условиях форм эксплуатации. Таков драматизм исторической судьбы архаических обществ, втянутых в орбиту более высокой цивилизации.

Выдающейся заслугой Петра I является и модернизация, хотя во многом и преждевременная, государственной машины (создание чиновной бюрократии, создание механизма юридически разработанного функционирования государственного аппарата и т. п.). Российское общество первой половины XVIII в., видимо, не обладало достаточным объемом совокупного прибавочного продукта, чтобы обеспечить такого рода государственную и политическую надстройку. Главная же причина состояла в неподготовленности общества к такой системе государственного управления, к идее разделения властей, ибо последняя реализуема лишь в гражданском, т. е. буржуазном обществе, насыщенном свободными товаропроизводителями, т. е. в таком типе социума, где уже инстинктивно осознана необходимость баланса различных ветвей государственной власти.

Наконец, еще один исторически значимый аспект петровских преобразований — крутые реформы в области культуры. Это, пожалуй, единственный далеко не бесспорный аспект деятельности Петра I. Слов нет, необходимость преобразований здесь вполне очевидна. Однако примитивно-варварский характер их реализации, сводящийся к механическому, буквальному перенесению культурных стереотипов Запада, способствовал подавлению потенций развития национальной культуры (каких-либо шедевров традиционной русской культуры в XVIII в. так и не появилось). Во-вторых, столь резкое насильственное приобщение к внешней культуре Запада способствовало в дальнейшем ущербному для нации цивилизационному обособлению господствующего класса от коренных культурных традиций русского и иных народов России. Ведь только в XIX столетии, после национальных потрясений Отечественной войны 1812 г. господствующий класс страны вновь проявляет интерес к национальным истокам и формам народной культуры.