Пятнадцатого июля 1999 года, в соответствии со своим пожеланием не дожить до 2000 года, Максим Милано нашел смерть в автомобильной катастрофе. К тому моменту он как раз заканчивал писать историю своих отношений с Орелин. Хотя эти страницы не всегда справедливы по отношению ко мне, я считаю своим долгом опубликовать их полностью, ничего в них не меняя. Возможно, если бы обстоятельства сложились иначе, мой брат внес бы многочисленные исправления в первоначальную версию. Теперь я предлагаю читателям домыслить их самостоятельно.

Жозеф, противившийся изданию этих записок из опасения публичного скандала, — весьма, впрочем, маловероятного, — в конце концов согласился со мной, но поставил одно условие: из соображений объективности включить в книгу его протестующее письмо и мою собственную версию событий, которая могла бы послужить противовесом саркастическим суждениям моего брата-близнеца.

Никто не знает, как Максим завершил бы свои воспоминания. Среди его личных бумаг я нашла это стихотворение, написанное на последней странице нотной тетради, которое мне кажется вполне подходящим для окончания.

Эпитафия Орелин Пока еще не высохли чернила иль не исчезли вовсе, без следа, когда ударов град огромной силы нам расточает обухом беда, Хочу завет я свой оставить братьям, всем тем, кто был и кто еще придет, чтоб жизни распахнуть свои объятья, пока уйти не выпадет черед: Заснуть надолго предстоит мне вскоре, средь гусениц и муравьев почить, в утробе яблока, как в чреве моря, плод вечности готовлюсь я вкусить. Но вы, оставшиеся в мире бренном, вы, братья, сестры — пленники пути, ведущего, как прежде, в Рим нетленный, постойте здесь, чтоб верный путь найти. Задумайтесь, мне большего не надо, о той, что так легко стереть смогла одним движеньем ластика преграды забот земных со своего чела. И вспомните о том, как жизнь прекрасна, как хороша, хотя и краток миг, дарованный судьбою безучастной на то, чтоб человек сей рай постиг. [26]